Осары (джен)

Мне снился сон. Я был мечом.

В металл холодный заточён,

Я этому не удивлялся.

Как будто был здесь ни при чём.

Мне снился сон. Я был мечом.

Взлетая над чужим плечом,

Я равнодушно опускался.

Я был на это обречён.

(с) Г.Л. Олди

Чуе снился сон. Очень странный сон: ос был мечом в карающей длани самого могущественного и мудрого существа во всех мирах, когда-либо грезившихся Спящему. Чуя был рукой, державшей меч, продолжением тела великого воина. Он воздавал и отбирал жизни. Его враги — враги его господина — были воплощением самого Зла, исчадиями Тьмы, посягнувшими на гордость и честь всесильного и всезнающего Майранка и всех осаров. Чуя должен уничтожить вставших на пути глупцов! Без жалости, без раздумий, покорный лишь воле хозяина, дающего маленькому существу ощущение собственной значимости и позволяющего коснуться тени величия семьи Ось.

Верный меч бьёт, не зная усталости, сила господина питает жажду крови своего оружия. Тягучая чёрная кровь медленно стекает по кровостоку. Сегодня меч потрудился на славу — множество врагов навсегда обрело последний приют в Подземельях. Но самым важным достижением этой бойни стало пленение одного из опаснейших врагов. Сегодня Чуя и его отряд под руководством славного Майранка захватили проклятого в веках комиссара Нави, так самонадеянно сунувшегося лично выполнять волю своего князя. Теперь темницы Лабиринта навсегда выбьют из тщеславного нава спесь.

Струйка пота стекала по виску. Добравшись до подбородка, она смешивалась с тёмной густой кровью из прокушенной губы. Всё тело нава, прикованного за руки толстыми стальными цепями, свисающими с потолка, покрывали многочисленные рваные раны и кровоподтёки. Из-за сочащейся из открытых порезов крови, нав казался запакованным в обычный для гарок чёрный комбинезон, и только полоски белой, как снег, и столь же холодной, кожи доказывали наблюдателю, что скованный был по пояс обнажён. Глаза пленника были плотно прикрыты, а на суровом лице, казалось, навсегда застыла гримаса боли.

Чуя сейчас был инструментом в руках опытного палача. Острой иглой, медленно входящей под ногти; кнутом, рвущим нагую плоть. Его хозяин требовал выведать у пленника все его тайны, сломать, заставить осознать силу Оси и осаров. И ос был счастлив исполнить волю господина, всё его естество требовало безграничного подчинения. Ведь не может же рука не слушаться своего хозяина, не может же нога идти против воли его?! Мысли маленького существа были просты и ясны: его жизнь без господина будет пустой и бессмысленной, только осары могут дать осам жизнь и цель в ней. И плеть вновь и вновь взмывала в руках Чуи и неотвратимо опадала на плечи, грудь и спину пленника.

Уже, казалось бы, лишённый последних сил и воли к сопротивлению, нав медленно поднял голову и в упор посмотрел на мучителя. Пронзительный взгляд тёмных глаз с практически отсутствующими от боли белками заставил оса замереть на полувзмахе, а затем и вовсе опустить плеть. Спёкшиеся от крови губы едва заметно разомкнулись, и Чуя различил еле слышное:

— Освободись…

Резко подскочив с кровати, маленький ос ошалело потряс головой. Страшный сон никак не хотел его отпускать. Первая ночь после Осаннмма, вместо благословения, принесла тревогу и непонятный страх. Неужели, он только что собственными руками пытал комиссара?! Чуя с ужасом воззрился на свои ладони, казавшиеся теперь опаснее стаи слепых волков. Сжав кулаки и для верности обмотав их какими-то тряпками, ос бросился к ближайшему выходу из подземелья. Он должен найти комиссара, должен удостовериться, что всё это всего лишь сон.

Через час паникующий ос уже стоял перед воротами Цитадели и отчаянно барабанил в дверь, непрестанно бормоча:

— Срочно… Комиссар... Опасность…

Дежурившие у входа в оплот Нави гарки с удивлением смотрели на отчаявшегося жителя канализации, его бормотание и глубоко несчастный вид поразили многое повидавших воинов. Долгом каждого нава, столкнувшегося с чем-то непонятным и пугающим, было немедленно связаться с Сантьягой или его помощниками, потому уже через пару минут трясущийся ос стоял в небольшом кабинете Цитадели, в который спешно входил Ортега.

— Добрый день, — помощник комиссара был вежлив под стать начальству. — Уважаемый, — нав сверился с записями, — Чуя, что привело вас в столь плачевное состояние, и какая опасность грозит комиссару?

Всё ещё не отойдя от овладевшего им ужаса, ос, насколько мог, подробно пересказал Ортеге сегодняшний сон. Глотая слёзы и постоянно сбиваясь на заверения в своей преданности Тёмному Двору и уважении к комиссару, Чуя с отвращением вспоминал мельчайшие детали этой ночи. Осаннмма перестала казаться осу чем-то волшебным и пленительным. Теперь, ещё вчера обожествляемые, осары выглядели для подземного жителя страшнее человской атомной бомбы, о которой как-то вскользь упоминал его друг Кортес. Ортега слушал, не перебивая, волосы на голове всё повидавшего нава вставали дыбом от ужасающих подробностей войны Подземелий и пыток, которым подвергался его родич. Только вбитое за века хладнокровие и то, что он лично видел комиссара этим утром в добром здравии, удерживало Ортегу от немедленной расправы.

Под самый конец рассказа, когда и ос, и нав немного пришли в себя, дверь в кабинет распахнулась, и в комнату вошёл комиссар Тёмного Двора. Сантьяга, как и всегда, был бодр, подтянут и деловит. Белый костюм и шёлковая рубашка идеально сидели на худощавом теле, а на губах играла вежливая улыбка. Увидев комиссара, которого ещё ночью он «пытал», Чуя бросился ему в ноги и что-то быстро-быстро затараторил. Сантьяга осторожно поднял оса с пола и предложил ему кресло. Под тихие всхлипывания Чуи навы обменялись взглядами и пришли к какому-то выводу.

— Прошу вас, успокойтесь. Чуя, вы же понимаете, что это был всего лишь сон? Лучше расскажите, почему в ночь Осаннмма вы так поздно вышли на Тропу?

— Мудрый и славный Тёмного двора комиссар, Чуя вчера защищал прекрасную принцессу Оси от подосланных убийц и задержался дольше, чем следовало. Но это спасло Майлу Нежную от алчного чела, что караулил её в святая святых Оси!

— А с этого момента поподробнее, уважаемый Чуя. Вы отпустили этого чела? Не убили покусившегося на осару? Но почему?

— Теперь чел — враг всей Оси. Ему лучше не появляться в Лабиринтах! Любой ос с радостью лишит его жизни, но убивать в ночь Осаннмма перед вратами в Логово Оси Чуя посчитал плохим.

— Всё понятно. — Нав кивнул каким-то своим мыслям. — Чуя, вы поступили абсолютно верно, не стоило омрачать светлый праздник убийством рядом с Тропой. А теперь вам необходимо отдохнуть, похоже, события вчерашней ночи слишком взбудоражили вас. Вам лучше сейчас думать о детях, которые появятся после ночи Осаннмма.

С этими словами Сантьяга плавно взмахнул рукой. Сидящий в кресле ос обмяк и погрузился в сон.

— Ортега, отправьте нашего друга в Эрлийскую обитель, пусть братья смягчат его воспоминания. Для всех будет лучше, если он посчитает случившееся всего лишь сном.

— Но, комиссар, что же на самом деле случилось с осом? — На сей раз любопытство пересилило обычную сдержанность, и, отправив Чую к эрлийцам, Ортега не сдержался.

— Я подозреваю, что нашего друга коснулась печать Тьмы, что скрывает память Майлы от неё самой. Не получив достаточного благословения на Тропе, Чуя зацепил её боль от вернувшихся воспоминаний, что и вылилось в этот странный сон.

Комиссар был по обыкновению спокоен и сдержан. Ортега в который раз восхитился высшим боевым магом Нави. Только благодаря его уму, проницательности и дипломатичности Тёмный Двор заставлял считаться с собой остальные, куда более многочисленные, Великие Дома. Коротко поклонившись, Ортега оставил Сантьягу одного и вернулся к столь неожиданно прерванным делам.

В одиночестве, сделав круг по комнате, комиссар остановился возле стола и присел на столешницу. Перед его глазами стояли Первая и Вторая войны Подземелий. Тысячи погибших братьев, лучших воинов и магов Нави. Иногда Сантьяга ненавидел свою (а может князя?) идеальную память. Даже сейчас, века и века спустя он, казалось, мог назвать каждого из них по имени, а их лица легко представали перед внутренним взором. С войн мысли комиссара свернули к сбивчивому рассказу оса. Внезапно Сантьяга осознал, что именно смущало его всё это время.

Покорность. Полная, бессловесная, всеобъемлющая. Отсутствие воли и заполнение чужим естеством. Верный меч осаров и карающая рука князя Тёмного Двора. Ос становится цельным, лишь напитавшись волей и эмоциями осара, аватара князя становится по-настоящему великой, лишь впитав силу и мощь правителя Нави. Ос, ставший навом, нав, ставший Тьмой: калейдоскоп образов закружил перед Сантьягой. С тихим стоном сильнейший боевой маг Нави опустился на колени, а на прокушенной губе выступила капля крови, мешаясь с текущим с висков потом…