Танцы на стеклах (гет)

Хогвартс спал. Погруженный в тишину и укрытый темнотой, он залечивал раны, нанесенные несколько месяцев назад. Школа постепенно восстанавливалась, но до окончания ремонта было еще далеко. Тела павших защитников находили все реже, но все еще находили. Многие комнаты так и стояли полуразрушенными, засыпанными стеклом, покрытыми каменной пылью, а иногда и пятнами засохшей крови. Полностью восстановили только жилые помещения и большой зал. Некогда прекрасный замок напоминал раненого единорога: великолепный, могущественный, но вместе с тем такой слабый, беззащитный и невыносимо одинокий. Одиночеством Хогвартс был буквально наполнен. Слишком многие остались здесь навсегда, и слишком многие потеряли здесь родных и близких, чтобы продолжать считать старый замок домом. Но для некоторых он остался домом навсегда, несмотря на всю боль, связанную с пребыванием в нем. Одним из таких людей, был Гарри Поттер, сидящий на парте в одной из полуразрушенных аудиторий.

Последнее время он часто проводил ночи — вот так, сидя на партах в учебных классах и вспоминая… вспоминая о войне, о том, что он пережил в последние годы, что потерял и от чего отказался ради победы. Хотелось спать, но сны несли с собой кошмары недавней войны, поэтому юноша боролся со сном, гуляя по замку.

* * *

Он думал о том, что он потерял ради этой победы. В прошлом его жизнь не отличалась легкостью, но все же, оглядываясь назад он понимал, что у него было все, что нужно для счастья. Лучший друг — Рон, которому он мог доверить свою жизнь. Любимая девушка — Джинни, о встрече с которой он мечтал весь прошедший год. Артур и Молли, для которых он был как сын. Ремус и Тонкс, которые могли бы стать для него почти семьей. И лучшая подруга — Гермиона Грейнджер, названая сестра, которая всегда рядом. Но вот они победили. Можно праздновать… но что осталось у него после этой победы?

Ремус и Тонкс погибли. Фред тоже, и после его смерти он никогда не сможет чувствовать себя в Норе так же легко, как раньше. Конечно, Уизли его ни в чем не винили… он сам себя винил, и это было намного хуже. Его семья осталась в прошлом.

Рон. Нет, конечно, он все еще его лучший друг… но он предал их с Гермионой. Гарри простил его, но простил умом. Рон и раньше давал поводы усомниться в себе, но до этого он всегда считал, что друг просто не понимает насколько все серьезно, а когда дело будет касаться жизни и смерти, Рон будет рядом до конца. Гарри без сомнения доверил ему свою жизнь и жизни множества других магов, когда они вместе отправились за хоркрусами. А Рон не оправдал доверия. Он бросил их с Гермионой. Да, большую роль сыграл хоркрус. Да, он в конце концов вернулся. Но все же… Его лучший друг предал его. И из-за его предательства они с Гермионой могли погибнуть. Более того, их миссия могла пойти прахом, а это привело бы к катастрофе… Нет, Гарри давно простил друга, но он не уверен, что смог бы еще раз доверить ему свою жизнь. Его лучший друг Рон Уизли, которому он мог доверить даже свою жизнь, не вернулся из похода за Хоркрусами.

Джинни. С ней все было намного прозаичнее, но не менее горько. Он был влюблен в нее. Сильно влюблен, по-настоящему. Да что там говорить, он даже перед смертью думал о ней. Как часто он представлял, что все же выживет в этой войне, встретит Джинни и обнимет ее крепко-крепко, чтобы больше никогда не отпускать. А потом они бы целовались, так долго, что у обоих закончился бы воздух, и только это и смогло бы оторвать их друг от друга. На этом он обычно обрывал свои мысли. Гарри не верил, что сможет пережить встречу с Волдемортом. Убить его? Возможно, но только ценой собственной жизни. А потому и мысли о счастливом будущем с Джинни были для него табу. В конце концов, он победил. Более того, он выжил. И все было как в мечтах. Они обнимались, они целовались, они проводили все свободное время вместе. Вот только кроме поцелуев у них не было ничего общего. И компания Джинни уже начинала его тяготить. Гарри скучал по девушке, когда ее не было рядом, но стоило ей появиться, и она моментально начинала его раздражать. Она была слишком громкой, слишком веселой, слишком яркой, слишком живой… Она была идеалом, но не его идеалом. Гарри понимал, что возлюбленная становится ему чужой, но ничего не мог с этим поделать. У него есть Джинни, но его любовь к ней осталась в прошлом.

И, наконец, Гермиона. Милая, верная Гермиона. Названая сестра, которая всегда поможет, всегда поймет и всегда будет на его стороне. Но, как это не печально, она тоже осталась в прошлом. И в этом виноват только Гарри. Тогда, после ухода Рона, он внезапно понял, что девушка стала для него больше чем просто подругой, и даже больше чем членом семьи. Она стала для него центром маленького мира. Гарри пытался отвлечься, не думать о ней. Он часами сидел за картой мародёров, выискивая Джинни. Как мантру повторял: «Она мне как сестра». В конце концов, Гарри запретил себе думать о ней, как о девушке. Но все же он сорвался. Гермиона была так несчастна, так уязвима, и это убивало его. И тогда Гарри не выдержал. Решил, что обязан помочь ей, утешить, развеселить. Поддавшись внезапному порыву, он пригласил ее на танец. Гарри потерял голову, Гермиона была так близко. Уставшая, измученная, но не сломленная. Ей было нечему радоваться, но она улыбалась, она улыбалась ему! И тогда Гарри понял, что он любит ее. Он любит свою лучшую подругу. Он любит Гермиону. Гарри понял, что если он сейчас что-нибудь не предпримет, то его просто разорвет от испытываемых чувств. И он наклонился к ней, чтобы поцеловать… а она отстранилась. Его словно окатили холодной водой. Наваждение спало. Мысль о том, что он чуть было не наделал сводила его с ума. Гарри поспешил уйти, надеясь, что Гермиона ничего не заметит и не поймет. Тогда он запретил себе ее любить, эта любовь была ей не нужна, она не сделала бы ее счастливой, зато могла сломать множество судеб. Именно тогда Гарри понял, что простит Рона, даже если тот не вернется. И именно тогда он потерял Гермиону. Теперь он не мог находиться рядом с ней. Чувства к Джинни, раньше помогавшие ему бороться с наваждением, теперь почти исчезли, а близость подруги убивала. Она была жива, и она была с Роном, а его так и не родившееся до конца чувство навсегда осталось в том лесу.

Гарри победил, но он лишился всего, ради чего сражался. И сейчас, сидя в полуразрушенной аудитории, он чувствовал себя живым мертвецом, совершенно лишним в этом мире.

* * *

Гермиона сидела в гостиной Грифиндора и пыталась сосредоточиться на чтении. Строчки расплывались перед глазами и очень хотелось спать, но девушка упрямо таращилась в книгу, по три раза перечитывая одну и ту же строчку. Глаза слипались, хотелось плюнуть на все и подняться в уютную спальню, лечь в кровать и заснуть, забыв обо всех тревогах дня.

Она встряхнула головой, отгоняя дрему, вздохнула, посмотрев на книгу, и отложила ее в сторону, смирившись с тем, что почитать у нее уже не получится. Девушка встала с кресла и прошлась по гостиной, пытаясь отогнать сонливость. Она был зла. Ух, как она злилась. Гарри опять где-то пропадает пол ночи. Но ничего, сегодня она его дождется, поймает с поличным и наконец-то выяснит, что с ним происходит. Гермиона давно заметила, что после победы ее друг очень изменился. Первое время она не обращала внимания, все и так было ясно. Столько смертей… Кроме того, его мучили кошмары. Рон несколько раз жаловался Гермионе, что Гарри кричит во сне и будит всю спальню. Так продолжалось довольно долго, девушка серьезно беспокоилась, она даже поговорила с Гарри и попросила сходить к мадам Помфри. Но парень только отмахнулся, сказав, что не хочет беспокоить медика по таким пустякам. Да и ему вроде бы становится лучше, и кошмары наверняка скоро пройдут. Девушка не поверила и решила, что силой оттащит друга в больничное крыло, если он еще раз проснется от кошмара. Но после того разговора все прошло словно по волшебству. Гермиона постоянно расспрашивала Рона о том, как Гарри спит. Дошло даже до ссоры, иногда Рон бывает просто невыносимо ревнив. Разве не понятно, что она просто беспокоится за друга? Впрочем, это все мелочи, самое главное, она выяснила, что ее лучший друг больше не мучается от кошмаров или бессонницы и наконец-то успокоилась… как выяснилось позже, слишком рано. Она решила, что Гарри просто нужно чуть больше времени, и с ним снова все будет хорошо. Но сейчас прошло уже несколько месяцев, вполне достаточно, чтобы отойти от шока и начать снова жить. А Гарри все глубже погружался в меланхолию. Нет, рядом с друзьями он делал вид, что все в порядке, вот только Гермиона слишком хорошо его знала, чтобы в это поверить… да и не слишком он старался их убедить. А недавно она узнала, что Гарри перестал ночевать в своей спальне. Девушка волновалась, она чувствовала, что друг нуждается в ней, но не могла ничего сделать. Гарри отказывался говорить с ней о том, что с ним происходит, а на прямой вопрос о том, где он бродит по ночам, только рассмеялся и сказал, чтобы она не выдумывала глупостей. Это было странно, раньше он ничего от нее не скрывал, а сейчас вел себя с ней как с чужой… Она чувствовала, что теряет Гарри и не могла логически объяснить свои чувства. Они не ссорились, вели себя как раньше, разговаривали как раньше, проводили вместе много свободного времени, но… Гарри отдалялся все сильнее. Это пугало Гермиону, но больше всего ее пугал взгляд лучшего друга. Было что-то страшное в его взгляде, неожиданно холодном и равнодушном. Его глаза, которые всегда светились жизнью, последние месяцы были пусты… как глаза мертвеца. Гермиона прикусила губу, стараясь болью отогнать ужасные, недопустимые мысли. Сейчас не время поднимать панику, они пережили эту ужасную войну, а значит все будет хорошо, все просто обязано быть хорошо! Она разберется с тем, что происходит с ее другом и обязательно вернет прежнего Гарри Поттера.

В конце концов, девушка решилась. Вместо того, чтобы непонятно сколько ждать друга в гостиной, борясь со сном, она просто найдет его и поговорит с ним по душам. Гермиона, стараясь не шуметь, поднялась в спальню мальчиков. Невербальным заклинанием она призвала карту мародеров, внутренний голос попытался возмутиться, что нельзя брать вещи без спроса, но тут же был завален железными аргументами. В конце концов, она делает это ради Гарри, да и наверняка он был бы не против. Выйдя из спальни так же тихо, как вошла, она развернула карту на столе и стала искать Гарри. Наконец Гермиона нашла точку, подписанную как Гарри Поттер. Он зачем-то забрался в еще не восстановленное крыло и сидел в пустой аудитории. Девушка свернула карту и решительно вышла из гостиной.

* * *

Гарри вздрогнул, услышав скрип открывающейся двери, и обернулся. В аудиторию вошла Гермиона. Он молчал и с удивлением рассматривал подругу. Девушка шла к нему, внимательно смотря под ноги, чтобы не наступить на куски битого стекла и осыпавшейся штукатурки. Наконец подруга подошла к нему и пристально посмотрела в глаза, всем своим видом показывая, как она на него сердита. В этот момент она была так похожа на ту маленькую девочку, что ругала их с Роном за потерянные баллы факультета, что он невольно улыбнулся. Его поведение, похоже, еще больше разозлило Гермиону. Она нахмурилась и раздраженно заговорила.

— Гарри Джеймс Поттер!..

Гарри смотрел на лучшую подругу и улыбался. Он даже не пытался слушать, что именно Гермиона говорила, и, похоже, она от этого злилась все сильнее. Раньше он и не замечал, как она красива в гневе.

— Потанцуй со мной.

Девушка поперхнулась воздухом. А Гарри сам не понял, почему он сказал именно это, но, что-то подсказывало, что это будет правильно. Он спрыгнул с парты и, подойдя к ней, протянул руку.

Гермиона выглядела растерянной, она удивленно переводила взгляд с ладони Гарри на его лицо, пытаясь понять, что это вообще было.

— А как же музыка?

Всегда уверенная в себе Гермиона выглядела такой удивленной, что Гарри невольно рассмеялся. Девушка нахмурилась и недовольно посмотрела на парня, словно раздумывая, чтобы такое тяжелое в него запустить. Наконец, на что-то решившись, она кивнула самой себе и приняла его руку.

Они стали медленно двигаться, стараясь не натолкнуться на стоящие как попало парты и не наступить на осколки стекла. Парень и девушка неуверенно улыбались друг другу, пытаясь отогнать не слишком приятные мысли и ассоциации.

* * *

Гермиона совершенно не понимала, что происходит. Продумывая их с Гарри разговор, она просматривала множество вариантов, но Поттер ее снова удивил. Он молча слушал ее, чему-то улыбаясь, а потом внезапно пригласил на танец, и она почему-то не смогла отказать.

Девушка любила танцевать, но к сожалению, удавалось ей это не часто. А с кем-то кроме отца она и вовсе танцевала всего два раза. На четвертом курсе, во время Святочного бала, и в палатке с Гарри… Боже, как давно это было. Сколько всего изменилось с тех пор… И главное, как сильно изменились они сами. Четвертый курс теперь казался сказкой. Да, немного страшноватой, но все же доброй и обязательно со счастливым концом. Ведь до этого все было именно так. Да, у них были приключения, причем достаточно страшные и опасные, но это были именно приключения, и в конечном счете все всегда было хорошо. А после четвертого курса сказка кончилась, и началась страшная и местами кровавая правда жизни. Могла ли та двенадцатилетняя девочка, которую настоящая волшебница пришла проводить в мир магии, предположить, что всего через несколько лет она переживет настоящую войну? Причем не просто войну, а самое худшее ее проявление — она будет партизаном на гражданской войне. Интересно, если бы она тогда знала, чем это закончится, согласилась бы она пойти с МакГонагалл?.. Конечно согласилась, ведь иначе она не познакомилась бы с Гарри и Роном.

Гермиона так глубоко погрузилась в свои мысли, что не заметила крупный кусок стекла с остатками рамы и, споткнувшись, чуть не упала. Гарри подхватил ее в последний момент. Она благодарно улыбнулась другу и вгляделась в его лицо. И так не красавец, сейчас он выглядел особенно плохо, уставший и даже как будто больной. Глубокие мешки под глазами показывали, что он давно не высыпался, а из-за рано появившихся морщин он казался намного старше своего возраста. Но сейчас все это было не важно, потому что в его глазах она наконец-то увидела искорки жизни, которые почти отчаялась там найти, а сам он радостно улыбался, как когда-то давно, еще до воскрешения Волдеморта и этой ужасной войны. И эта улыбка, отражающаяся в его глазах, делала его самым красивым парнем на свете. Гермиона впервые за долгое время радостно засмеялась и, расслабившись, погрузилась в танец.

* * *

Гарри улыбался, глядя на подругу. Он явно обескуражил ее своим поступком, и теперь она так погрузилась в свои мысли, что ничего вокруг не замечала. Но это было не важно, главное, что она была рядом, она была в его объятиях. Гарри чувствовал ее теплую и чуть влажную ладошку в своей руке. Он слышал тонкий аромат ее духов и запах ее шампуня. Она была так близко. Такая красивая, такая настоящая, такая желанная… Ему хотелось прижать ее к себе со всей силы, почувствовать близость ее тела, упругость ее груди… Но он сдерживал себя, понимая, что этот глупый порыв только все испортит, а ему и так хорошо, так хорошо, как уже давно не было.

Он медленно кружил Гермиону по залу под существующую только в его голове мелодию. Она была не его, но сейчас это не важно. Всего один вечер, всего один танец, а потом все снова будет как раньше, но здесь и сейчас она только с ним и только его, а он — ее. Гермиона споткнулась и чуть не упала, Гарри еле успел подхватить ее, и прижал к себе, наверное, сильнее чем требовалось и даже сильнее чем позволено. Но девушка словно ничего не заметила. Она внимательно разглядывала его лицо, пытаясь найти там что-то… и наконец, нашла то, что искала и радостно засмеялась. Девушка была так красива и так чиста в этот момент, что Гарри не удержался и засмеялся в ответ, а затем закружил ее с новой силой, прижимая к себе. А Гермиона словно растворилась в нем и просто наслаждалась танцем.

Под ногами хрустели осколки стекла и куски штукатурки, на которые они перестали обращать внимание. Танец все длился, и с каждым новым движением Гарри чувствовал, как убегает немногое оставшееся ему время. Вскоре он должен будет отпустить ее, поцеловать в щеку, как подругу, и позволить ей уйти, уйти к другому. Он сжал зубы до боли, но продолжал улыбаться. Очередной кусок стекла порвал подошву и впился в ногу, но Гарри не обращал внимания на боль, он не должен разрывать танец, потому что как только он ее отпустит, наваждение прекратится… А значит, он должен продолжаться, этот танец на стеклах…

Гарри усмехнулся, танцы на стеклах. Вся его дальнейшая жизнь будет состоять из череды таких танцев. Танцев на осколках не случившегося счастья, на разбитых судьбах и жизнях — стеклах, разбитых войной… Но это ничего, он выдержит, он все сможет, он сможет даже отпустить ее, но только не сейчас, еще немного позже, ему нужно еще совсем немного времени…

* * *

Гермиона была счастлива. Аномально счастлива. Она не понимала, что с ней происходит, просто чувствовала, что все правильно, все именно так, как должно быть. А еще, она внезапно поняла, что никому и никогда не расскажет про этот танец. Почему-то это казалось ей чем-то очень личным, запретным для других. Это только ее, ее и Гарри.

Девушка радостно улыбнулась и прижалась к Гарри еще сильнее. Стоп. Прижалась к Гарри? Когда это они успели так сблизиться? Она нахмурилась, пытаясь понять, когда это дистанция между ними успела исчезнуть, но очередной пируэт танца вымел все лишние мысли.

Танец то ускорялся, то замедлялся. Гермиона полностью доверилась другу, позволяя вести, а сама просто расслабилась и получала удовольствие. Так нетипично для идеальной старосты Гермионы Грейнджер. Но имеет же она право хотя бы раз побыть просто слабой девчонкой в сильных руках парня?

Гарри прижал ее еще сильнее и до боли сжал ее ладонь, словно боялся, что она убежит. Гермиона ойкнула и изумленно посмотрела в лицо Гарри. Он продолжал улыбаться, но теперь делал это словно через силу. Его лоб пересекла глубокая складка. Он о чем-то задумался, и эти мысли явно причиняли ему боль. Это напугало девушку, она чувствовала, что в этот самый момент происходит что-то очень важное, что-то, что может изменить всю ее жизнь, но не могла понять, что именно. Она погладила большим пальцем ладонь Гарри, стараясь хоть так отвлечь его от грустных мыслей, и, как ни странно, у нее получилось. Парень явно расслабился и продолжил танец, но с каждым движением он все замедлялся, и девушка чувствовала, что вскоре все закончится.

Они медленно кружились по комнате, смотря друг другу в глаза. В определенный момент Гермиона поняла, что они уже какое-то время не танцуют, а просто стоят на месте и смотрят друг на друга. Лицо Гарри было так близко, что она чувствовала его дыхание. Сердце забилось быстро-быстро, а щеки начало печь изнутри. Губы внезапно пересохли, а в голове, всегда наполненной миллионами мыслей и планов, внезапно сделалось совершенно пусто. Она облизнула губы и вдруг вспомнила их с Гарри танец в палатке. Тогда они стояли точно так же, и внезапно он наклонился к ней, а она отстранилась… Почему она тогда отстранилась? Испугалась, растерялась? Она уже и сама не помнит. Но в этот момент она поняла, почему тогда наклонился Гарри.

И Гермиона потянулась к губам Гарри. Его глаза расширились от удивления, и он подался ей на встречу… но вдруг резко отстранился и отодвинул, почти оттолкнул ее. Она растеряно смотрела на него. От осознания того, что чуть было не произошло, ей захотелось провалиться на месте. А Гарри просто грустно улыбнулся, что-то прошептал и пошел к выходу из комнаты.

Гермиона смотрела ему в спину, и на нее накатывала паника. Она не понимала, что сейчас произошло, она не понимала, что и зачем она делала. В ушах шумело, а сердце бешено стучало. И внезапно, девушка поняла, что если ее друг сейчас выйдет из этого зала, то на этом все и закончится. Все пойдет своим чередом, Гарри снова будет улыбаться и твердить, что все хорошо, смотря на нее глазами мертвеца, а она будет убеждать себя, что все сделала правильно, а ноющая боль в сердце — это последствия круциатуса Беллатрикс… НЕ ХОЧУ!

— Гарри! — непослушными губами прошептала Гермиона.

Гарри Поттер замер на выходе из комнаты.