Вещий сон (джен)

— Эй, Беккетт! — низкорослый смугловатый крепыш задержался у стола, за которым сидела красивая молодая женщина с бледным, усталым лицом. — Мы с Кевином, — он махнул рукой коротышке-шатену с голубыми глазами, примостившемуся на краю соседнего стола, — решили наведаться в «Старое логово». Тяжёлый сегодня день!

— Что есть, то есть, — сдержанно улыбнулась она, скрупулёзно заполняя какой-то бланк, — в другое время я не отказалась бы от прогулки, но…

— Да ладно, босс, пошли, расслабимся! Ведь сегодня пятница! — подхватил уговоры Кевин. — Рой и так ценит твоё служебное рвение, иначе не назначил бы детективом, но не стоит так безотчётно истязать себя! Не первый год ты занимаешься «этим» делом, но ещё ничего, кроме нервного истощения, не заработала! В итоге всё кончится тем, что психолог навсегда поставит на тебе вечный крест, или, всё же помня о былых заслугах, просто спишет в патрульные. Разве об этом ты когда-то мечтала?

Отложив ручку, Беккетт непреклонно сложила руки на груди и откинулась на спинку стула, с легкой укоризной поглядывая на парней.

— Ребята! — в приятном на слух, грудном голосе отчетливо послышались стальные нотки. — Я ценю вашу заботу, но не стоит забывать, что все такого рода решения я принимаю лично, и никто, и никогда не сделает мою работу за меня. Вот если, например, взять вас с Хавьером, то вы сбегаете от бумаг при первом же удобном случае. Или же это звучит и выглядит как-то по-другому?

Ребята немного смутились, и Беккетт усмехнулась незаметно для них. Прояви же, наконец, сочувствие, и его когда-нибудь проявят к тебе!

— Ладно, парни, — давая понять, что разговор окончен, Кейт придвинула к себе недооформленный документ и взяла ручку, — веселитесь, как хотите, но завтра с утра нас ждёт самозабвенное самопожертвование во имя двенадцатого участка.

— Но, Беккетт! Завтра же суббота…— начал было Кевин, но под властным взглядом каре-зелёных глаз моментально сник. — О’кей, босс, мы поняли.

Он ловко соскочил на пол и хлопнул друга по плечу прямо на ходу.

— Идем, Хави, пока есть свободные места. Беккетт, увидимся!

— Пока! — устало отозвалась Кейт. — Возможно, что со временем я передумаю, и тогда встретимся не раньше понедельника.

Когда лица напарников расцвели радостными улыбками, Беккетт усмехнулась одними уголками губ. Она проводила взглядом их удаляющиеся спины, а когда захлопнулись створки лифта, отложила ручку и прошла в комнату отдыха.

«Надеюсь, что кофемашина всё ещё способна на чудеса!» — усмехнулась про себя Кейт и с неполным стаканчиком вернулась к своему столу. Участок уже опустел, и ничто не потревожило бы привычное для неё одиночество.

Беккетт присела на стул и из нижнего ящика стола достала тонкую картонную папку с номером дела и именем «Джоанна Беккетт» на пожелтевшей наклейке. Положив её перед собой, поняла, что не на шутку волнуется. Каждый протокол экспертиз, каждая фотография, каждое свидетельское показание внутри этой папки ею были изучены по сто раз, и Кейт могла составить перечень всех документов даже с закрытыми глазами. Её нарастающее волнение передалось и пальцам. Они вздрагивали, оглаживая картон, и каждое мало-мальское движение приносило нестерпимую муку. Долго-долго Кейт не решалась открыть папку, но и не открыть тоже не могла.

От первого же снимка защипало в глазах, а всхлипы стали громче и надрывнее. Не сводя затуманенных глаз, Кейт смотрела на фотографию мертвой женщины со стеклянным взглядом. В неестественном полуприсяде убитая привалилась к грязной стене, и каждая чёрточка её лица была знакома до боли. Терпеть более не было сил, и Кейт зарыдала навзрыд, стиснув добела кулаки. Целых два года со дня смерти матери она потратила на то, чтобы добиться справедливости и покарать убийцу. Не одна сотня протоколов сверена, не один десяток фотографий по аналогичным делам просмотрен за это время, и опрошен не один десяток людей. Словно оголодалая ищейка, потеряв счёт дням и ночам, Беккетт рыскала по тёмному, неприветливому Нью-Йорку, но увы, её поиски не продвинулись ни на йоту.

Правда, отступиться Кейт всё равно бы не смогла, но личное расследование истощило её и морально, и физически. Постоянные перекусы на ходу, отсутствие здорового сна и рабочие будни, насыщенные грязью большого города, человеческой болью и хронической усталостью, стали её привычным сосуществованием. Дни за днями Кейт проводила в участке, а ночью подскакивала на кровати, потная и развинченная, от мучивших её жутких кошмаров. Иногда во сне возникали странные и непонятные видения. Это были или блёклые людские силуэты с размытыми лицами, или какие-то неясные тени, или же ослепляющие глаза вспышки, и только раз, на третьи сутки после смерти, мама зачем-то возвращалась. Кейт так и не поняла, зачем, потому что всё остальное не на шутку злило и огорчало её. День ото дня в Беккетт копились усталость, раздражение, нарастала скрытая агрессия, и чтобы хоть как-то облегчить душу, Кейт хваталась за бутылку или бежала в тир.

Полная обойма методично сменяла пустую, от гулких звуков выстрелов и пороховой кислятины, бьющей в нос, действительное становилось легче, особенно, если представить себе лицо неведомого врага, наклеенное на мишень. По крайней мере, от подобного занятия был прок.

С алкоголем оказалось и проще, и сложнее одновременно, и душевные метания Кейт после очередной попойки не укрылись от зоркого, всевидящего взгляда капитана Монтгомери. После короткого, но бурного выяснения отношений, Рой силком потащил Беккетт к психологу.

Доктор Бергман оказался хитрым лисом. Неспешно разглаживая седые лохмы бровей, он затевал отвлечённый разговор, потом незаметно, но настойчиво вторгался в глухую оборону Кейт, возвращаясь к делам насущным. Сидеть ей в мягком кресле было удобно, но сжатая в плотный комок нервов, Беккетт отвечала кратко и односложно. Бергман заходил с разных сторон, пока, в конце концов, обречённо махнув рукой на её непрошибаемое упрямство, не вынес убойный и беспощадный вердикт: она должна немедленно прекратить этот бессмысленный, изматывающий бег за справедливостью, иначе коп по имени Кэтрин Беккетт прекратит свое существование и как офицер, и как личность, и как женщина.

Психолог был вежлив, учтив, но так навязчив, что Беккетт вдруг резко вспылила. Послав Бергмана к морскому дьяволу, она сбежала, не прощаясь. Потом надралась до чёртиков в каком-то байкерском баре и, совершенно себя не помня, полуодетая, с лиловыми синяками засосов на теле проснулась в дешёвом номере, с облезлыми стенами, облупленным потолком и сопящим бородачом под боком.

Почувствовав её шевеление, чувак приподнялся на локте и попытался лапнуть за обнаженную грудь немытой пятерней, но тут же, от сильного удара локтем в лицо опрокинулся навзничь. Тип обиженно захлюпал разбитым носом, бормоча проклятия и размазывая по губам кровь, а Кейт спешно подхватила разбросанные вещи и выскочила вон из комнаты.

В закутке мотеля никого не было. Ежась от мерзких ощущений, Беккетт торопливо оделась, со жгучим стыдом и румянцем на щеках кое-как добралась до дома и нырнула под душ. До остервенения натирая губкой своё тело, она старательно смывала позор, стыд и чужие следы, потом заварила кофе и завалилась в кровать. Долго-долго лежала, пытаясь упорядочить мысли, но, честно говоря, и приводить-то особо было нечего, так как ни выпивка, ни бессмысленный, спонтанный секс не принесли ни малейшего облегчения. Скрепя сердце, Беккетт сознавала, что доктор был прав, и она уже дошла до своей грани, вот только остановиться уже не могла. Единственное, что ещё могло её поддержать, была её любимой работой. И Кейт окунулась в неё сильнее, чем когда бы то ни было. Она задерживалась в участке допоздна, брала сверхурочные в выходные и праздники, почти перестала общаться с отцом и отказалась от длительных отношений с мужчинами, не обнажая перед ними душу, а предпочитая общаться только технически. Наткнувшись на глухую стену внутри неё, парни тоже не жаждали откровений, отдавая дань лишь прекрасному, отзывчивому телу.

Монтгомери догадывался, что его любимая ученица пошла в разнос, и приказал Беккетт посещать Бергмана два раза в неделю. Учась держать себя в руках, она старалась говорить о всём, о чём угодно, только не о том, что так изнуряло её разум и медленно убивало её суть.

Вернув снимок на место, Кейт грустно вздохнула. Сегодня как раз истекал второй год, как она начала заниматься делом мамы. Слёзы почти высохли, и ещё раз вдумчиво изучив протокол с места преступления, Кейт засобиралась домой.

Время было глубоко за полночь, когда она, усталая и голодная, с пакетом из китайского ресторана под мышкой, ввалилась к себе домой. Ужин был скоротечен, бокал вина не пьянил и не утолял жажды. Плюнув на немытую посуду, Беккетт доплелась до кровати и уже через мгновение спала беспробудным сном.

— Кейт! Кейт!

Голос был тих и нереален, но настолько знаком, что Беккетт подскочила с бьющимся сердцем, совсем не понимая, где находится. Её кровать стояла в небольшой комнате с расплывчатыми, словно в тумане, очертаниями стен и потолков. Над головой мелькали какие-то неясные тени. Они то наматывали бесконечные круги, вызывая легкое головокружение, то выстраивались в подобие журавлиного клина и исчезали в серой пелене, из глубины которой и доносился непонятный зов:

— Кейт! К-е-е-й-й-т!

Голос был так настойчив, что Беккетт спустилась с кровати, и её ноги погрузились в прохладный белесый туман. Из одежды на Кейт была только длинная белая комбинация, края которой терялись где-то на уровне лодыжек, хотя Беккетт точно помнила, что заснула в нижнем белье. Подняв руку, Кейт ощупала прикрывающую её тело ткань, проскальзывающую меж пальцев, словно капли воды. Сейчас оно не чувствовало ни жара, ни холода.

— Кейт! К-е-е-й-й-т!

Беккетт медленно двинулась на зов, выставив перед собой руки и взметая подолом туман. Серая перегородка пропустила её безо всякого сопротивления, и Кейт очутилось в таком же, как и стена, призрачном коридоре, без светильников и дверных проемов. Она медленно шла, погружаясь ладонями в курившийся с боков туман, не отдаляясь и не приближаясь ни к одной из стен, ориентируясь лишь на голос. В воздухе коридора витало пепельное, словно дым кальяна, марево, от которого кружилась голова, и пересыхало во рту.

Сглатывая вязкую слюну, Кейт упрямо продвигалась вперёд. Не было ни страха, ни паники, только жгучее любопытство и желание во всём разобраться. Прохлада под ногами сменилась нешуточным холодом, от которого не спасали даже непонятно откуда взявшиеся аляповатые меховые тапки, надетые на её ноги по чьей-то непонятной прихоти.

Её тело навязчиво колотила мелкая, неприятная дрожь и, энергично размахивая руками, чтоб согреться, Кейт ускорила шаг. Внезапно и резко коридор оборвался, и женщина очутилась в такой же, как у неё, странной комнате, с дымчатыми стенами и знобящим полом. В дальнем углу помещения стояло кресло с прямо сидящим женским силуэтом.

— Кейт! — прозвучало так ясно и отчетливо, что Кейт ускорила шаг, но налетев грудью на невидимую стену, остановилась, тяжело дыша.

— Мама! Мама, это ты?! — крикнула Беккетт во весь голос.

Ответом было призрачное молчание, а из-за сгустившихся сумерек пришлось напрячь глаза. Силуэт был вполне узнаваем. Кажется, на маме была та же одежда, что и в день убийства, только черты лица угадывались с трудом. Кейт зажмурила глаза, потом осторожно приоткрыла веки, но привидение никуда не исчезло, оно лишь смотрело на неё с грустью и беспокойством.

— Остановись, Кейт! Ты погубишь себя!

Едва угадывая движение призрачных губ, Кейт почувствовала, что плачет помимо своей воли.

— Я… я не могу, мама! Я живу этим с того самого дня, и я не знаю, кто я буду без этого!

— Тебе надо смириться, — мягко, но настойчиво вещала мама. — Читай книги, и твое время придет!

— Какие книги? Чьи? — Кейт вытирала слёзы рукавом, и светлая ткань блекла от влаги.

— Просто читай! — тихо повторила мама. — Но, это ещё не всё…

Фраза оборвалась, кресло с силуэтом стало терять очертания, и через мгновение совсем исчезло. На том месте, где оно стояло, остались только бесформенная дымка и едва заметное свечение.

— Мама! — в ужасе прохрипела Кейт, отчаянно вертя головой. — Подожди, пожалуйста, не уходи!

— Сюда! — прошелестело откуда-то слева. — Иди за мной!

Легкий ветерок подул в лицо Кейт, взметнул края её одежды, и она почувствовала, как её влечет неведомая сила. Поджав ноги, Кейт опять зажмурилась, а когда открыла глаза, то оказалась в комнате со стоящим на границе видимости креслом, точной копией предыдущего.

— Сюда, милая! — знакомый силуэт поманил к себе Беккетт. — Я скажу, что надо делать.

Почти успокоившись, Кейт сделала несколько шагов по прохладной пелене.

— Я не могу остановиться, мама, но и продвинуться дальше тоже не могу. Ещё немного, и я сойду с ума!

— Нет, милая, тебе помогут, — тихий голос звучал в ушах Кейт так отчётливо, словно старался записать на подкорку каждое слово, — но это будет не скоро. Не торопи события, а просто напиши на листке, как ты видишь того, кто захочет помочь тебе. Ничему не удивляйся, и помни: как напишешь, всё так и сложится. Мне пора…

Образ матери исчез, оставив вместо себя жуткий пустой угол, в лицо Кейт дунуло зимним холодом и опрокинуло куда-то вниз.

* * *

Падение оказалось очень болезненным: Кейт ощутимо приложилась спиной к чему-то твёрдому, а в голове взметнулся настоящий фонтан искр.

Застонав от боли, Беккет открыла глаза, не понимая, где находится. В помещении было абсолютно темно, и чтобы определиться, где она и что вокруг, Кейт раскинула руки.

Теперь всё стало ясно. Она лежала на спине, слева от своей кровати. От падения тупо ныла спина, на затылке вскочила ощутимая шишка, во рту было противно, как в пересохшем колодце. Морщась от головной боли и чертыхаясь сквозь зубы, Кейт приподнялась и села, поджав под себя ноги. Моментально вспоминался сон, по телу пробежали колючие мурашки. Чувствуя, что замерзает, Беккетт медленно встала и босиком прошлепала к столу.

В свете настольной лампы сразу нашлись и карандаш, и клочок бумаги. Кейт набросала несколько строк и вернулась в постель, забыв про включенную лампу.

Подушка оказалась влажной и мятой. Чтобы устроиться с комфортом, пришлось перевернуть её сухой стороной вверх.

* * *

Пробуждение тоже оказалось не из приятных. Морщась от ломоты во всем теле, Кейт осторожно села на край кровати: пальцы сами собой потянулись к затылку. Шишка, и в правду, была приличная, вот только на пол Кейт прежде никогда не падала. Можно было бы списать происшедшее на чрезмерное переутомление и забыть про всё, но разговор в сновидении никак не выходил у неё из головы.

«Может быть, это всё плод моего больного воображения?»

Чтобы удостовериться, Беккетт опять потянулась к затылку, постанывая от головной боли, коснулась шишки подушечкой пальца. Кажется, аспирин точно не помешал бы. Она выкатила таблетку из тубы, запасливо припасённой на прикроватной тумбочке, и направилась на кухню, прихватив по дороге записку со стола и телефон из сумочки.

Проглотив таблетку, Кейт поставила на огонь турку и, забравшись с ногами на стул, ещё раз прочитала кривоватые от спешки строчки.

«Неожиданная, шокирующая и завораживающая встреча. Неординарная личность. Верный и преданный друг, умеющий слушать и слышать».

«И чтобы это могло значить?» — сощурив в раздумьях глаза, Кейт решительно набрала номер Бергмана.

— Здравствуйте, доктор. Это Беккетт.

— Кейт? Что случилось? — Кейт явственно увидела, сгибаются в крутую дугу его лохматые брови. Кажется, доктор удивился звонку не меньше её самой, ведь их последняя встреча завершилась не совсем корректно.

— Видите ли, я… Я решила последовать вашим советам и оставить дело мамы в покое, — от собственной смелости у Беккетт даже заломило челюсти. — Вы мне сможете в этом помочь?