Для того, чтобы стать сильнее (джен)

0.0: Большая Белая Машина

— Хотя бы неделю, — у Шоичи круги под глазами, лицо смертельно уставшего, давно толком не спавшего человека, и он снова держится за живот. — Я представляю, в каком направлении двигаться, расчеты не займут много времени, только монтаж, отладка и…

— Переговоры завтра, — прерывает Цунаёши. — Уже завтра, Шоичи-кун.

Оба умолкают на несколько мгновений.

— Нам придется работать с тем, что уже готово, Шоичи-кун. Ничего не поделаешь.

— Кого?

— Меня, — Цунаёши не задумывается над ответом. — Мой… то есть, тот я, он сделает все, чтобы в самые опасные моменты прикрыть друзей.

— В таком случае, это действительно оптимальное решение. — Шоичи кивает на кресло, увенчанное глухим шлемом: — Мне нужно снять данные.

От шлема к Большой Белой Машине тянется пучок разноцветных проводов. Шоичи называет эту машину каким-то заумным термином, который разве что Гокудера запомнит. Цунаёши давно переименовал ее, только вслух не говорит. Но сейчас ему вдруг кажется, что Большая Белая Машина — слишком безобидно. Большой Белый Гроб, возможно, было бы лучше.

Цунаёши смотрит на часы. Сегодня слишком многое нужно успеть.

— Это долго?

— Двадцать минут.

— Так быстро?

— Только базовая информация, — Шоичи уже отвернулся, уткнулся в свой ноутбук. — Платформа для личностной матрицы. Ну, как бы…

— Я понял, — прерывает Цунаёши. Краткие объяснения у Шоичи-куна намного понятнее длинных и подробных, такой вот парадокс. Не самый сложный парадокс в жизни Десятого Вонголы.

Глухой шлем опускается на лицо, и Цунаёши закрывает глаза. Двадцать минут покоя — это подарок. Слишком сложный план, так легко что-нибудь упустить, а из-за одной упущенной мелочи рухнет все. Можно еще раз прогнать в голове ключевые моменты, подумать, все ли учли, где еще можно подстраховаться. Думал сто раз, но сто первый — успокаивает. Они сделали все, что могли, осталось запустить маховик событий и надеяться на лучшее.

На прощание они жмут друг другу руки — совсем по-европейски, будто и не японцы оба. Цунаёши глядит Шоичи в глаза, говорит тихо:

— Я не прошу, чтобы ты о них позаботился. Я знаю, ты сделаешь все, что сможешь.

— Я думаю, больше сделаешь ты, — отвечает Шоичи. — Тот ты.

1: Копейщик Дендро

— Я великий Дендро! Я не проиграю какому-то сопляку!

— Савада, тебе помочь?

— Просто стой и смотри.

В широком коридоре остро, сильно пахнет озоном. Дендро почти не видно сквозь слепящие молнии. Молнии бьют с конца копья, прошивая пол, стены и стоящие у стен контейнеры. Привык брать силой, отмечает Цуна. Не привык встречать сопротивление.

— Да как вы, малявки, смеете смотреть на меня свысока?! Да я вас по стенке размажу!

— Ну давай, — соглашается Цуна. Дендро в крайней степени ярости; это хорошо.

— Что ты делаешь, Савада?! — орет Лал. — Я же говорила тебе не ослаблять защиту!

Наверное, это и правда выглядит странно, даже безумно: он опустил руки и молча ждет. Дарит врагу время подготовить новую атаку. Дает фору, как будто здесь не бой, а игра.

Когда Дендро выпускает из коробочки хряка, Цуна чувствует панику друзей. Сам он не боится. Хряк огромен, больше похож на мамонта, чем на кабана. Крохотные для такой махины глазенки яростно горят грозовой зеленью, молнии обвиваются вокруг загнутых огромных клыков, сыпятся из-под раздвоенных свинячьих копыт. Великан Дендро рядом со своим животным кажется карликом, а сам Цуна против этой парочки и вовсе муравей. Но если он не победит первого же встречного мильфиоровца, шансов против Ирие Шоичи у него нет.

— Мой кабан впятеро сильней меня, — бахвалится Дендро. — Никто не сможет его остановить.

— Я ждал его, — говорит Цуна. — Настоящего «лучшего копейщика».

Это правда: он ждал возможности проверить себя против сильного врага. Ему нужна уверенность, чтобы идти дальше.

Несущийся в атаку кабан страшен. Ощущение, что на тебя мчится танк. Воздух наполнен электричеством, молнии слепят глаза. Цуна ждет.

— Уклоняйся, Савада!!!

Цуна не собирается уклоняться.

— Если я не остановлю его, то как я остановлю Ирие?

— Идиот, — шепчет Лал.

В момент, когда его ладони встречаются с кабаньими клыками, Цуна думает: Лал права. Его сносит, словно пушинку шквалом. Несколько долгих, очень долгих мгновений он летит, уцепившись за эти клыки, как утопающий за спасательный круг, а потом врезается спиной в стальной контейнер.

Гиперрежим позволяет выдержать многое, но сейчас это играет против Цуны. Ему никогда еще не было так больно. Сталь проминается под ним, трещат кости, острые кривые клыки рассекают руки и вспарывают грудь, и, как будто всего этого мало, изломанное тело окутывает плотный кокон грозового пламени.

Последнее, что ощущает Цуна, в миг, когда боли уже слишком много, — вонь горелого мяса.

Последнее, что он слышит, — оглушительно громкий хохот Дендро.

Ирие Шоичи озабочен судьбой отряда, ушедшего штурмовать базу Вонголы. Он требует от подчиненных наладить связь, немедленно доложить о любых новостях. Сейчас это приоритетно.

На базе Мелоне все спокойно.

Шоичи знает, что на самом деле нарушители уже здесь, но пока он может только ждать.

— Объекту «Цэ» требуется перезагрузка, — оживает приклеенный за ухом крохотный приемник. — Поиск начат.

Шоичи представляет, как Машина обшаривает соседние миры, сверяя миллиарды их жителей с матрицей Савады Цунаёши. Шоичи не по себе: технология не испытана, вероятность погрешности превышает допустимый уровень, а произвести замену необходимо в несколько секунд. Иначе не сможет восстановиться тело и необратимо пострадает мозг. Живот скручивает, и Шоичи спрашивает резко, пряча боль за командным тоном:

— Связи с отрядом все еще нет? Мне нужно знать ситуацию.

Он не слушает ответа. Ему нужно знать совсем другую ситуацию.

— Поиск проведен. Объект захвачен. Расхождение с оригиналом три сотых процента.

Шоичи сжимает губы. Три сотых — не так мало, как кажется, стоило бы поискать более точную копию, но в программу заложено ограничение по времени.

— Перезагрузка завершена.

«Кто ты? — думает Шоичи. — Кто бы ни был, удачи тебе, Савада Цунаёши. Постарайся больше не умирать».

Цуна не сразу понимает, что происходит. Он только что целовал Кёко на залитой солнцем поляне за храмом Намимори, он помнит вкус ее губ, нежных и пахнущих земляникой.

Воспоминания о бое с Дендро вытесняют поляну и губы Кёко. Наверное, это был бред, думает Цуна. Было так больно, наверное, я потерял сознание на несколько секунд.

Он лежит под искореженными, опаленными пламенем контейнерами, воздух сухой и горячий, совсем не похожий на тот свежий, напоенный запахами леса, который все еще помнит Цуна. Где-то за контейнерами хохочет Дендро:

— Посмотрите на это! Шмяк и нет!

Шмяк и нет, повторяет про себя Цуна. Надо же было так лажануться. Он не знает, каким чудом остался жив, но дает себе слово не повторять ошибки. Не быть настолько самоуверенным.

— Босс!!! — кричит Гокудера.

В его голосе столько отчаяния, что Цуна понимает: нужно спешить. Иначе Гокудера полезет на Дендро с динамитом, а против такого врага это все равно, что с голыми руками.

Надо встать. Цуна уверен, что будет больно, но боли нет. Теперь он не забывает о поддержке. Мягкое пламя упругим шлейфом разворачивается позади, жесткое — встречает врага. Давать кабану шанс вколотить себя в стену еще раз Цуна не собирается. Он уклоняется, причем в самом неожиданном для врага направлении — вверх. Глупо не использовать свои возможности.

Ошеломление Дендро дает ему нужное время.

— Пора заканчивать.

— Умри! — орет мильфиоровец.

Умирать Цуна не собирается. Икс-баннер решает дело.

— Отлично, а теперь пошли, — командует Лал.

— Следующим будет восьмой этаж, — подсказывает Сасагава Рёхей.

Его друзья обсуждают, что они должны делать дальше, а перед глазами Цуны, словно в призрачном тумане, плывет Большая Белая Машина. Он знает: с ней связано что-то важное, очень важное.

Лал замечает его внезапную растерянность.

— Сейчас не время витать в облаках. Идем, Савада!

Цуна выбрасывает из головы всякие ненужные странности и вместе с друзьями бежит вперед, к цели.

На поляне у ручья в лесу, рядом с корзинкой для пикника, два обожженных молниями тела — Савады Цунаёши и Сасагавы Кёко. Их смерть останется необъясненной и породит в Намимори волну самых нелепых слухов. Гокудера Хаято и Сасагава Рёхей свяжут молнии среди ясного неба с Варией и кинутся мстить. Но месть на горячую голову редко бывает удачной.

2: Страу Моска

С восьмого этажа до десятого Цуна добирается быстро, а вот там приходится подождать. Цуна слушает тихий плеск воды и прикидывает, как далеко успели уйти ребята. Из-за Лал они будут двигаться медленней, но и враг пока не торопится.

На мгновение Цуну накрывает паника: а вдруг у врага есть другой путь, и сейчас, пока он напрасно ждет здесь, ребят уже настигли? Но именно в этот момент тишину разрывает гул моторов. Цуна входит в гиперрежим.

Видеть Страу Моска — почти облегчение. Против них можно сражаться в полную силу. Даже то, что их четыре, не слишком пугает. Нужно всего лишь их остановить.

С первым роботом Цуна расправляется легко: один удар — и тот летит вниз, скрывается в толще воды. Дальше приходится двигаться быстрее, уворачиваться от прямых атак, от ракет — а потом воздух наполняется дымом, глаза режет, пламя размывается в неровные пятна. Цуна вырывается из облака слезоточивого газа, падает в воду, откашливается. Три огненных пятна стремительно растут, несколько мгновений — и они будут здесь, а он бултыхается в канале, спасибо, хоть плавать уже умеет. Нужна твердая поверхность для икс-баннера, думает Цуна, но не успевает даже оглядеться: темная фигура надвигается из-под воды. Лапища Моски стискивает его ноги, над головой смыкается вода. Свет все дальше, грудь разрывает нехватка воздуха, Цуна пытается расплавить стальные пальцы, но те не поддаются. «Двадцать тысяч слоев нанокомпозитной брони, устойчивой к пламени», — вспоминает Цуна объяснения Лал. Это последняя связная мысль: не дышать нет сил, в легкие врывается вода, и сознание меркнет.

С того момента, когда Шоичи видит на экране Саваду Цунаёши из прошлого и его друзей, события словно срываются с цепи. Он реагирует так, как и обязан реагировать на вторжение врага командир базы, он не имеет права вызвать подозрения сейчас, — но при этом он должен соизмерять силы своих солдат и этих детей. Уравнение со слишком многими неизвестными.

Он знает, на что идет, выпуская против Савады Спаннера с его Моска, и почти не удивляется вновь ожившему приемнику. Требуется перезагрузка, объект найден, объект захвачен, перезагрузка завершена. Расхождение две тысячных, почти идеально. Шоичи сжимает кулаки и мысленно отсчитывает минуты. Он знает силы Страу Моска как никто — кроме, разумеется, их создателя. Но о силе пятнадцатилетнего Савады Цунаёши не мог рассказать даже взрослый Савада Цунаёши.

Сознание меркнет и вспыхивает вновь. На мгновение Цуне чудится плеск волн, девчачий смех и жаркое летнее солнце на коже. Ему напекло голову, и он полез купаться.

Нет, это не солнце голову напекло, это пламя. Его затащил в канал Моска, и еще три приближаются сверху. Он недооценил противника. Не знал, они могут сражаться под водой так же, как и в воздухе. Цуна вкладывает всю силу в один отчаянный удар.

Он знает, что освободиться удалось чудом, и второй раз чуда не случится. Поэтому он вырывается из воды со всей доступной ему скоростью. Наконец-то вдыхает воздух, пьет его жадно и отчаянно. Успевает заморозить воду, пока роботы еще там, внизу. Ему кажется, что это победа, почти победа. Но Моски сильнее, чем он думал, даже сильнее, чем рассказывала Лал.

Если я не закончу бой сейчас, будут проблемы, понимает Цуна.

Сначала все идет неплохо, один Моска все-таки выведен из строя, но потом…

Роботы, перенявшие мою собственную технику,— это слишком, думает Цуна. Это было бы даже смешно, если бы ситуация не была настолько отчаянной.

Король Моска, вобравший силу остальных, «слишком» даже с учетом того, что Цуна и сам подзарядился пламенем. Слишком быстрый, слишком мощный. Первый удар Цуна блокирует, второй вышибает из него дух, третий Цуна воспринимает самым краем сознания. Как в полусне, он понимает, что падает. Врезается в им же созданный лед, острые ледяные копья впиваются в спину, а Моска нависает сверху и делает залп. Меня просто разорвет на клочки, понимает Цуна в свое последнее мгновение.

Меня просто разорвет на клочки, понимает Цуна. Пламя Занзаса несется к нему, и ничего уже не успеть. Но все же он пытается защититься.

Сначала он понимает, что защита сработала, а потом — что сумасшедший хохот Занзаса почудился ему, пришел из прошлого на то короткое мгновение, когда он, видимо, потерял сознание. Сейчас против него — Король Моска.

— Он превосходит Десятого Вонголу по всем параметрам, — слышит Цуна. — Он легко победит.

— Ты так уверен в своих данных? — спрашивает Цуна. Он снова может драться, и теперь он знает, что справится. Он потратил достаточно времени на эти железки. Пора кончать с ними. У него тоже есть секретное оружие. Я его уничтожу, мысленно обещает Цуна — себе, ребятам, Реборну. Я не проиграю.

После второй перезагрузки Шоичи начинает думать, что ошибся. Спаннер слишком хороший механик, его Моски — совершенны. Но если Савада Цунаёши не справится со Страу Моской, против Бьякурана у него не будет ни единого шанса. Ему нужно набрать этот опыт, сколько бы жизней ни пришлось отдать взамен.

В конце концов, миров — миллионы.

— Ты проиграл, — хохочет Занзас. — Кусок дерьма, все, что ты можешь — сдохнуть.

— Он не должен был умереть, — шепчет Реборн. — Это неправильно!

— Очередь остальных, босс? — смеется Бельфегор. Веер ножей разворачивается в воздухе.

— Остановите их! — кричит Дино.

— Мы не можем, — отвечают Червелло. — В бое Неба жизни Хранителей на кону вместе с жизнью босса.

На берегу плачет Кёко. Цуна вошел в воду «только окунуться»: голову напекло.

Тела не нашли. Наверное, сказали спасатели, унесло в океан.

3: Айрис

Шоичи кажется, что время идет неправильно: растянулось, стало вязким и липким, как смола. Мелькает даже мысль, что Машина в режиме работы с другими мирами генерирует пространственно-временные искажения. Хотя на самом деле объяснение наверняка проще: неведение давит на нервы. Ему докладывают о взрывах в канале, и он с трудом подавляет искушение затребовать видеосвязь со Спаннером. Он там лишний. Он не сможет помочь ни Спаннеру, ни Цунаёши, может только ждать и надеяться, что оба они останутся живы.

— Я не смогу его спасти, даже если это будет необходимо, — говорит он, сам не зная, к кому из двоих это относится больше.

— Когда все закончится, он свяжется со мной, — а это уже точно о Спаннере.

Вот только тот слишком долго не выходит на связь, и новых смертей Цунаёши не зафиксировано, и неизвестность тревожит все сильнее. Шоичи сосредотачивается на защите лаборатории.

Сообщение Спаннера застает его почти врасплох. Спаннер докладывает о повреждении Моски — это ожидаемо, — и о том, что Десятый Вонгола скрылся, но вряд ли остался жив. Это странно. Вернее, это вполне правдоподобно — для того, кто меньше знает Спаннера и Десятого Вонголу. Кусочки паззла вертятся в голове у Шоичи, складываются так и сяк и дают наиболее вероятную картину.

— Вернись к себе и отдохни, — говорит Шоичи. Думает: «Вы с ним поладите». И отдает приказ отправить группу на поиски. Все должно идти так, как оно должно идти.

Он форсирует поиски, требует найти черные ящики уничтоженных Страу Моска, немного позже он даже прикажет спустить воду из каналов. Тщательные поиски требуют времени, а Саваде наверняка необходим отдых. Был бы необходим, даже если бы он не умер уже три раза за эту ночь; но в каком он состоянии сейчас, Шоичи не может даже догадываться. Экстренное восстановление тела, приживление изъятой из другого мира личностной матрицы, подсадка памяти, и все это — в те несколько мгновений передышки, которые может дать бой.

А после всего еще и Спаннер, который дорвался до прототипа своего Короля Моска. Но из этой встречи наверняка выйдет что-то интересное.

Цуне снится дом. Мама приготовила чай… Держит в руках свою любимую оранжевую чашку, вдыхает ароматный пар и улыбается.

А Цуне почему-то не по себе. Даже во сне он уверен, что любимая мамина чашка должна быть не оранжевой, а желтой, чайник — не зеленым, а белым, а Ламбо никогда не станет требовать виноградного сока, потому что он любит яблочный. Наверное, ничего нет страшного в том, что дом одновременно видится и правильным, и неправильным, ведь это всего лишь сон. Но Цуну это тревожит.

Я просто скучаю, думает он, отчаянно пытаясь проснуться. Просто хочу домой.

Я просто хочу домой, снова думает он, когда разговор заходит о Круглой Машине.

— Эта штука в лаборатории Шоичи, — говорит Спаннер. Он объясняет что-то насчет подпространственной энергии, и Цуна напрягается, как охотничий пес, почуявший добычу.

— Если Ирие изучал путешествия во времени, нам тем более нужно до него добраться, — в голосе Реборна нехорошая задумчивость убийцы, Цуна знает эту его интонацию. — Похоже, Ирие больше, чем просто ключ: он корень нашей проблемы.

Цуна кивает, решительно сжимая кулаки. Сейчас он готов к драке. Пожалуй, впервые в жизни он даже хочет драки: возможно, это уберет смутное ощущение неправильности, царапающее разум откуда-то из самой глубины души.

— Значит, мы все-таки не зря ввязались в эту операцию, — говорит он.

Именно в этот момент заканчивается отведенное им время.

— Вы заснете навечно прямо здесь, — обещает их новый враг.

Женщина — как со съемок для порножурнала, думает Цуна. «Айрис», — Спаннер сообщает это так, будто имя говорит само за себя.

Тех, кто с ней, трудно назвать людьми. Обезьяны-мутанты из какой-нибудь дурацкой игрушки. Но и грудастая красотка, и четверо ее обезьян, хотя выглядят скорее смешно, чем страшно, вызывают у Цуны ощущение смертельной угрозы.

— Сейчас развлечемся, — предвкушающе улыбаясь, обещает Айрис. — Ты готов, малыш Вонгола?

Цуна слегка теряется, когда она начинает лупить своих слуг, а те растут, пылая облачным пламенем. Его снова подводит незнание противника: он не мог предполагать, что руки этих монстров способны удлиняться, что в них столько силы. Когда его телом с размаху проламывают стальную стену, он не успевает даже испугаться.

Он слышит хруст собственных позвонков и понимает, что умер. С трудом успевает сгруппироваться, смягчить падение пламенем. Трясущимися руками ощупывает голову, шею — и не может поверить, что цел. Сердце колотится, как бешеное, и почему-то чудятся перепуганные глаза Ямамото.

Я просто волнуюсь за ребят, думает Цуна. Реборн сказал бы: «Ты не волноваться должен, а сделать все для победы, бесполезный Цуна».

Хорошо, что Айрис любит поговорить. Когда она поднимает стену, Цуна уже пришел в себя и готов драться всерьез.

Шоичи наблюдает бой Десятого Вонголы на огромном экране. Как в кино — вот только он на самом деле не зритель, а режиссер. Глядя, как пятнадцатилетний Савада Цунаёши расправляется со слугами Айрис, Шоичи с трудом скрывает удовлетворение. Его расчеты оказались верны, его изобретение работает. Возможно, работает даже лучше, чем ожидалось: не исключено, думает вдруг Шоичи, что каждый Савада Цунаёши из другого мира прибавляет к накопленному здесь опыту что-то свое. Иначе трудно объяснить ту скорость, с которой улучшаются его навыки.

Когда Шоичи слышит: «Идеальный икс-баннер, который ты так хотел увидеть», — он сам не знает, кем гордится больше: Спаннером, Савадой или собой. Идеальный икс-баннер — следствие его, Ирие Шоичи, идеального расчета.

Очень, надо признать, впечатляющее следствие.

Шквал огня так силен, что Шоичи едва не отшатывается от экрана. И впервые думает о том, что сам он для этого Савады Цунаёши — враг, цель, к которой тот идет со все большей уверенностью и решимостью.

— Я найду тебя, где бы ты ни был, — словно подслушав этот внезапный страх, обещает ему Савада.

Цуна не успевает испугаться. Только удивиться: ведь он же прочно стоял, не шевелился, почему?..

Оказывается, падать с крыши — это очень быстро. Взгляд цепляется за перепуганные глаза Ямамото, потом удар, хруст позвонков, боль — и медленная темнота.

Ямамото Такеши до конца жизни не простит себе минутной слабости, из-за которой погиб другой.

Реборн появится в Намимори на следующий день после похорон.

4: Генкиши

— Ты о своих Хранителях? — спрашивает Призрачный рыцарь. — Они, конечно, были занозой в заднице, но сейчас, наверное, уже превратились в фарш.

Это больше, чем удар, больше, чем отчаяние. У Цуны остается одно желание — достать эту сволочь. Отплатить. Ярость мутит разум. Когда Генкиши расползается под его кулаком туманными клочьями, Цуна замирает, не сразу понимая, что это значит.

— Может, ты и Десятый Вонгола, но ты всего лишь ребенок, — говорит Генкиши, прежде чем нанести смертельный удар. В спину.

Умирать не страшно — почти привычно, понимает вдруг Цуна. Только досадно очень. Не смог, не вытянул.

— У Цуны нет шансов против него, — слышит он голос Реборна. Лица ребят плывут перед глазами, и почему-то Цуне чудится беззвучный упрек.

Цуна пытается встать и падает.

— Без шансов, детка, — хохочет избивший его громила, перебрасывая из руки в руку неровно заточенный арматурный прут.

Умирать не страшно, просто досадно: Реборн с его пулями далеко, в этот раз сожаления не помогут.

«Десятый, держись!» — слышит Цуна. Громила отворачивается, и Цуна верит, что все обошлось. Ребята успели.

Нет. Он же сказал, что ребята умерли. Цуна пытается встать.

— Ты должен понимать, насколько велика разница между нами, — говорит Генкиши.

Цуна сжимает кулаки, напрягая всю свою волю, всю решимость. Встает.

— Я буду сражаться, — обещает он. Не Генкиши, не Реборну и даже не себе — ребятам.

Эта битва больше похожа на избиение младенца. Генкиши не бахвалился, силы в самом деле слишком неравны. Его меч так быстр, что Цуна не успевает его увидеть. К тому же оказывается, что Генкиши знает об икс-баннере. Единственный козырь — и никакой возможности выложить его.

Хотя…

План рождается внезапно. Довольно сложный план для Никчемного Цуны, и будет лишь один шанс для победы. Даже Реборн настроен скептически.

— Даже если чудо произойдет, это сработает лишь на мгновение и только один раз, — говорит он.

— Это все, что мне нужно, — отвечает Цуна. Он не знает, откуда эта уверенность. Как будто в нем сейчас совсем другой Цуна…

У него получается. Ему кажется, нет ничего естественней, чем собственная смерть — а раз так, почему бы не обернуть ее себе на пользу? Тем более, что в этот раз она не будет настоящей.

Цуна не успевает удивиться внезапному «в этот раз»: думать становится некогда. Генкиши ловится на крючок, и ход битвы наконец-то переламывается.

— Этого не может быть, — потрясенно выдыхает Шоичи. Он видел силу взрослого Десятого Вонголы — и сила этого пятнадцатилетки сейчас неизмеримо выше. Сражаться на равных с Рыцарем Ада — немыслимо, невероятно! Всего лишь ребенок…

Последняя из перезагрузок, вспоминает Шоичи, там было самое большое расхождение из всех — почти полтора процента. Может быть, идеальное соответствие не всегда хорошо?

Всего лишь ребенок. Он избивает Генкиши, как младенца. Он находит способ нейтрализовать подлую атаку Рыцаря Ада, не повредив друзьям, — и при этом выгадывает себе нужное время для подготовки ответного удара. Невероятно.

— Я никогда не проиграю, — обещает Савада Цунаёши.

Шоичи смотрит на очередной идеальный икс-баннер и думает, что теперь он видел в жизни все.

А потом, глядя на прожженные насквозь метровые переборки между шахтой и лабораторией, — что этот Савада Цунаёши очень скоро снова его удивит.

— Эти раны не от арматуры, — тяжело сглотнув, говорит полицейский. Он многое видел, но лежащий перед ним мальчишка не только избит, он почти перерублен пополам — крест-накрест, со спины. Убежать, наверное, пытался.

— Это не я, — орет задержанный.

Друг убитого мальчишки уже не пытается его задушить, разорвать и взорвать. Ему вкатили изрядную дозу успокоительного, и теперь он сидит на коленях перед телом и глухо, рвано всхлипывает.

— С этими подростковыми бандами давно пора кончать, — капитан смотрит не то в лицо убитого, не то на лужу крови под его спиной. — Докатились. Этот тоже хорош, подрывник. И жаль его, и не отпустишь теперь. Личность выяснили?

Всего через две недели с подростковыми бандами в Намимори действительно будет покончено. Против полиции, озлобленной гибелью школьника, не выстоит даже Дисциплинарный Комитет.

Игры в мафию тоже больше не будет. В жизни Гокудеры Хаято, Ямамото Такеши и Хибари Кёи все теперь пойдет всерьез. Какая же Семья отпустит таких бойцов.

0.1: Бьякуран

— Я на вашей стороне, — говорит Шоичи.

— Я понимаю, вам сложно вот так сразу поверить мне, но прошу вас, выслушайте меня, — просит он.

Объясняет:

— Мы должны были встретиться здесь.

Рассказывает о кольцах, плане Бьякурана и своем плане.

— Если бы я хотел вас убить, я бы давно это сделал! — кричит в ответ на идиотские подозрения Гокудеры и Лал Мирч. — Просто подумайте! Вы должны были пройти это все, чтобы стать сильнее!

Сначала он чувствовал только усталость и облегчение, но теперь — на грани бешенства. Как трудно объясняться с детьми! Даже с Савадой. Взрослый Десятый Вонгола был все же более конструктивен.

— Они же могли умереть, — Цунаёши хватает его за футболку и трясет — с совсем недетской яростью. — Все они могли не стать сильнее, а просто умереть!

Именно это окончательно срывает Шоичи тормоза.

— Все не так просто, как вы думаете! Ты тоже участвовал в этом плане, Цунаёши-кун!

— Десятый не позволил бы вовлечь детей, — орет Гокудера, и Шоичи хочет взять его за шкирку и встряхнуть как следует. Просто за то, что он не прав — и прав. За то, что не знает, чего на самом деле стоило его боссу это решение.

Переиграть Бьякурана по части информации — нереально. Интерпретация — другое дело. Факты — только на словах упрямая вещь. На самом деле почти любой факт можно объяснить так, как тебе удобно. Была бы сноровка.

Бьякуран знает о спецпуле, о Машине и о личностных матрицах. Где-то в другом мире другой Ирие Шоичи уже изобрел все это и даже испытал. Похоже, что тот Ирие Шоичи верен Мильфиоре, поэтому здесь у Бьякурана не возникает подозрений.

— Тебе нужен объект для опытов, Шо-чан? — смеется он. — Десятый Вонгола вполне подойдет. Должен же от него быть хоть какой-то прок.

Шоичи протягивает ему пулю, но Бьякуран качает головой:

— Сделай все сам, Шо-чан. Ты ведь офицер, капитан Вайт Спелл, а не тихий очкарик, который только мышкой щелкать умеет. Твоя рука должна быть тверда.

Его рука тверда. Пуля входит точно в центр лба, в привычную вертикальную морщинку между слегка нахмуренных бровей. Шоичи кажется, что Цунаёши-кун падает бесконечно долго.

— Матрица захвачена, — оживает приклеенный за ухом крохотный приемник. — Надстройка к базе прошла успешно. Объект «Цэ», эталон, записано. Машина готова к работе.

По лбу Савады Цунаёши ползет тонкая струйка крови. Ничего не происходит. Ничего и не должно происходить. Эта спецпуля не из тех, что дарят вторую жизнь. Она всего лишь переносит личность в Машину.

— Похоже, у тебя что-то не получилось, Шо-чан, — смеется Бьякуран. — Ведь он должен был встать, разве нет?

— Придется дорабатывать, — Шоичи убирает пистолет в кобуру. Руки слегка дрожат.

— Жаль. Было бы забавно убивать его снова и снова.

У Шоичи скручивает живот. Бьякуран смеется, хлопает по плечу:

— Какой ты впечатлительный, Шо-чан. Свяжись с Вонголой, пусть заберут своего босса. Раз уж нам он больше не пригодится.

— Для того, чтобы вы стали сильнее, — тихо говорит Шоичи.