Снимая маску (гет)

Маски падают вниз, им казалось, что можно

Жить за тенью кулис и до смерти играть чью-то роль,

Но увы, миссис икс… Рано или поздно

Маски падают с лиц, и выходит на бис только голый король

©Louna

Над сценой зажглись софиты, слабо осветив декорации. Приглушенный свет играл в дыму, изображавшем туман; искусственная скала тонула в таком же фальшивом мхе.

Гермиона поудобнее устроилась в кресле, приготовившись смотреть второй акт спектакля. Непонятно, зачем родители отправили ее в театр? Она бы с большим удовольствием растянулась у камина с тарелкой печенья и весь вечер слушала бы истории из их жизни.

Сверкнула ненастоящая молния, загремел гром, и на сцену вышло два человека в черных плащах, с капюшонами на лицах. Один из них поднимал старый дребезжащий бутафорский фонарь, освещая дорогу, пока другой, наклонив голову, ворчал:

— Чертовски неприятное место! И зачем мы блуждаем здесь, Ханс? — обратился он к первому.

Первый актер, видимо, игравший Ханса, повернул голову ко второму актеру, все так же держа фонарь выше головы, и сказал:

— Ты забыл, отец? Если мы сейчас не найдем дороги к трактиру или постоялому двору, разбойники, не отыскав никаких сбережений, с удовольствием убьют нас. Уже за полночь, а мы все еще не нашли ночлега.

И почему-то его голос Гермионе показался слишком знакомым.

"Отец", энергично закивав головой, согласился с сыном, радостно воскликнув:

— Верно, Ханс! А я, и правда, забыл! Чертовски жаль, что я так быстро старею! Ну, сними-ка свой капюшон, а то мне, право, даже взглянуть на тебя в этом тумане страшно: ни дать ни взять, посланник дьявола!

Ханс быстрым движением руки дернул капюшон вниз, и Гермиона, увидев его лицо, ахнула: эти светлые волосы, это лицо, эти глаза — все она видела уже сотни, тысячи раз.

Прослушав весь второй акт, Гермиона, как только зажегся свет, вскочила с места, подбежала к работнице театра, продававшей программки, и, бросив деньги женщине на ладонь, трясущимися пальцами раскрыла брошюру. Так и есть: витиеватым шрифтом под одной из фотографий значилось:

"В роли сына Родбара, Ханса — Драко Малфой".

* * *

Не дожидаясь конца спектакля, Гермиона вышла из зала и, найдя дверь, ведущую за кулисы, заняла выжидательную позицию. Еще полчаса длилось представление, громкие аплодисменты проникали даже через стену. Вскоре дверь открылась, и из проема смеющейся стайкой стали выходить актеры: девушка, игравшая богатую дворянку, пожилой полный мужчина с роскошными усами, на сцене — хозяин трактира, женщина бальзаковского возраста, как нельзя лучше подошедшая на роль гувернантки. Последним вышел тот, кого Гермиона и ждала, — человек, исполнявший роль сына Родбарда, Ханса.

Ничто в образе Драко Малфоя, вышедшего из-за кулис, не напоминало о том слизеринце из Хогвартса: черная кожаная куртка поверх красной рубашки в клетку, потертые синие джинсы, обычные кроссовки. Волосы были уложены не так, как во время учебного года, а сам Драко улыбался до тех пор, пока Гермиона не схватила его за руку.

— И что наследник древнейшего магического рода забыл здесь, в маггловском театре? — стараясь вложить в голос как можно больше сарказма, спросила Гермиона.

Малфой зашипел, отводя Гермиону чуть в сторону, и ответил:

— Тише! Ни слова про тот мир! Здесь же магглы!

— Так что наше чистокровное величество делает здесь, да еще и играет на сцене?

Драко улыбнулся ей, широко, искренне, как он никогда до этого не улыбался Гермионе. Она даже невольно поежилась.

— Давай пройдемся до моего дома. Здесь недалеко. А по дороге я тебе все расскажу.

Гермиона кивнула, неловко беря Драко под локоть. Через несколько минут они уже шли по Брайтон-Стрит, все еще молча.

— Так почему ты был в том театре? И почему так... любезен? — внимательно смотря на собеседника, спросила Гермиона.

— Ну, актер заболел, и, потому что ему не успевали найти замену, мне пришлось исполнить эту роль,— прозвучал ответ, как само собой разумеющийся.

— Но как ты вообще там очутился?

— Родители попросили. Они работают в театре, — улыбаясь, ответил Драко.

Они свернули на Кэмптон-Сквер, очутившись на небольшой улочке. Вскоре Малфой остановился у одного из домов — небольшого, кирпичного, увитого плющом — и потянул Гермиону к двери. Он нажал на кнопку звонка, и менее чем через минуту дверь открылась. На пороге стоял человек, которого Гермиона уже видела несколько раз — Люциус Малфой. Вот только вместо длинных светлых волос был короткий ежик, а дорогую мантию заменяли джинсы и футболка. Тростью и не пахло.

— Пап, это моя однокурсница, ты ее, наверное, помнишь — Гермиона Грейнджер, — Драко слегка отошел назад так, что Гермиона оказалась под пристальным взглядом Малфоя старшего.

— Добрый вечер, сэр,— сгорая от смущения и любопытства, пролепетала она.

Она ожидала, что Люциус начнет кричать, ругать сына, оскорбит ее и закроет дверь перед ее носом, но нет:

— А, та самая Грейнджер, что каждый год утирает моему сыну нос, получая оценки выше? — он по-отечески улыбнулся Драко и отошел от дверного проема, пропуская их вперед.

— В последнюю нашу встречу вы были менее любезны, мистер Малфой, — оглядываясь и проходя в холл, сказала Гермиона.

К ее искреннему удивлению, он засмеялся громко, раскатисто, одновременно проводя рукой по волосам.

— Думаю, мой сын все вам расскажет! Правда, Драко?

— Да, пап. Идем, Грейнджер, — И когда он потянул ее за руку, Гермиона, не сопротивляясь, прошла за ним.

Они очутились в гостиной: синие стены, синий диван, подушки глубокого ультрамаринового цвета в белую полоску, морские пейзажи в черных и красных рамках. Все это больше походило на детскую комнату, чем на гостиную.

За барной стойкой женщина с темными кудрявыми волосами нарезала овощи, мурлыкая под нос незатейливую мелодию. Она стояла к Гермионе спиной и возможности разглядеть свое лицо не предоставляла, но через несколько секунд она потянулась за миской и заметила их:

— А кто это с тобой, Драко?

Узнав, что это однокурсница ее сына, женщина поспешно подошла к ним, по пути вытирая руки о края фартука.

— Я Нарцисса, мать этого оболтуса. А вы? — Гермиона пожала протянутую руку, заметив, что на пальцах у миссис Малфой были небольшие мозоли.

— Гермиона Грейнджер.

Нарцисса широко улыбнулась, и образ, хранившийся в памяти Гермионы с чемпионата мира по квиддичу, испарился, растаял, как туман.

— Может, пока подниметесь в комнату Драко? Ужин будет готов только через полчаса.

— Конечно, мам,— Драко чмокнул мать в щеку и, схватив Гермиону за руку, потащил ее к лестнице. Озадаченная Гермиона абсолютно не сопротивлялась, наоборот, она решила, что сейчас-то Малфой все ей расскажет.

Малфой открыл перед ней нужную дверь и пропустил вперед. Ее взору открылась его комната.

На стенах тут и там висели плакаты, всячески связанные с баскетболом; на кровати лежало цветастое лоскутное покрывало; под потолком болтался флаг Когтеврана; рядом с письменным столом были пристроены два невысоких книжных шкафа, забитые книгами и разными папками.

— Садись,— Малфой кивнул Гермионе на кресло, а сам плюхнулся на кровать, заложив руки за голову. Гермиона неловко присела на краешек кресла, подняла голову и выжидающе посмотрела на Драко.

Они молча сидели несколько минут: Драко уставился в потолок, Гермиона же, наоборот, внимательно изучала паркет и пушистый белый ковер.

— Ну, так что ты хотела спросить? — протянул Драко, садясь на кровати.

Гермиона, вспомнив присущую ей самоуверенность, выпрямила спину, прокашлялась и менторским тоном, которому позавидовала бы и профессор МакГонагалл, начала:

— Что ты делал в том театре?

— Я же говорил: меня попросили заменить одного из актеров, — скучающе протянул Драко.

— Но почему именно тебя?

— Потому что мои родители работают там! И я часто бываю на репетициях!

Гермиона на секунду замялась, а потом все-таки спросила:

— Но зачем чистокровным работать в Лондонском театре?

— Они — магглы, — Драко снова откинулся на кровать, вздыхая. — Мои родители играют в театре, причем чаще всего в главных ролях. Правда, выступают они под псевдонимами: "Гэнри Брайтон" и "Карэн Гилман".

— Магглы? — прозвучало это скептически, с недоверием.

— Да.

— А почему же ты говорил, что ты из древней чистокровной семьи? — Гермиона поставила локти на колени и оперлась подбородком о руки.

— Когда мне пришло письмо из Хогвартса, я даже сначала не поверил. А потом, когда я попал в Дырявый Котел, я услышал, как кто-то говорил о том, что всех грязнокровок нужно стереть с лица Земли. Профессор МакГонагалл сказала, что это оскорбление для тех людей, кто родился в семье магглов.

— А зачем ты представился чистокровным, зачем врал?— Гермиона не удержалась и перебила его. Он нахмурился и, сделав ей замечание, продолжил:

— Уже тогда я понял, что быть магглорожденным в мире колдунов невыгодно, а может, даже опасно. И я решил притвориться чистокровным, говорить всем, что моя семья — французские аристократы. По моим тогдашним представлениям, наследник древней фамилии — избалованный и вредный ребенок. И я решил играть эту роль, слава Богу, я унаследовал актерский талант родителей.

В Косом переулке я купил несколько книг помимо учебников и стал усиленно изучать колдовской мир.

— Зачем ты обозвал меня тогда? На втором курсе? — прошептала Гермиона, когда молчание затянулось.

— Мне нужно было что-то сделать: слизеринцы начали подозревать. Если бы они догадались, что я "грязнокровка"… да еще и шляпа чуть не определила меня на Гриффиндор...

— На Гриффиндор? — воскликнула Гермиона, чувствуя, что эта история преподнесет еще немало сюрпризов.

Драко проигнорировал ее выпад, продолжая рассказ:

— ...и я решил, что нужно сделать что-то "радикально чистокровное". Вспомнилось то ругательство, а вскоре подвернулся случай. Все эти поступки — донос о драконе, гиппогриф, те мои слова возле надписи о Тайной комнате, значки, нападение на Поттера перед Турниром Трех Волшебников, — все это я делал, когда однокурсники начинали меня подозревать. Многие действия не приносили мне ничего хорошего, но репутация требовала.

— Но как ты провернул покупку "Нимбусов 2001"? Откуда столько денег? И почему все считали, что твой отец работает в Министерстве?

— Мне помог Дамблдор. Не представляю, откуда он узнал, но моя идея ему показалась забавной. Он по блату достал "Нимбусы", попросил мадам Трюк позаниматься со мной на каникулах, пустил слух, что мой отец работает в Отделе Тайн. Он помогал мне с самого начала.

* * *

Миссис Малфой пригласила их к ужину; спускаясь вниз, они не перебросились и парой слов. Кладя в рот еще один кусочек жаркого, Гермиона, в который раз удивившись за этот вечер, отметила, что готовит миссис Малфой прекрасно. В голове всплыли строчки из какой-то глупой песни: "Странный наш мир, и нам так странно здесь порой". И всем святым неизвестно, сколько раз за этот день она была шокирована. Короткие волосы и приветливость мистера Малфоя и добродушная улыбка, оказывается, темноволосой миссис Малфой совершенно сбивали с толку.

Во время ужина она мало говорила с Драко, но постоянно смеялась над шутками мистера Малфоя, на деле веселого человека, и отвечала на многочисленные вопросы миссис Малфой, спрашивающей абсолютно обо всем, от самого популярного оттенка волос в магическом мире до профессии родителей Гермионы. Когда тема коснулась волос, Гермиона не удержалась и сама задала вопрос:

— Когда я видела вас на Чемпионате Мира по квиддичу, у вас были светлые, почти белые, прямые волосы. А сейчас, эти мелкие темные кудри, простите, вгоняют в ступор. Какой цвет волос у вас натуральный?

Миссис Малфой звонко рассмеялась, откидывая прядь кудрей-пружинок с лица.

— Я брюнетка. А перекраситься на тот чемпионат меня попросил сын, правда, Драко? Не знаю, что у вас за порядки в вашем мире, но он очень стесняется того, что мы обычные люди. Даже просит появляться с ним в Косом переулке под видом каких-то аристократов!

Драко сосредоточено, с удвоенной силой, принялся резать стейк, мистер Малфой внезапно заинтересовался соком в своем стакане.

— Ах, он такой застенчивый, мой Драко! — продолжила миссис Малфой, доверительно смотря Гермионе в глаза, будто рассказывала ей государственную тайну. — С детства комплексовал из-за своего имени, даже пару раз просил сменить ему имя.

"Я буду кем угодно, хоть Джейкобом, хоть Эриком, но только не Драко!" — передразнила она сына. — А потом стал бояться сцены, несколько лет прошло перед тем, как мы уговорили его, да и то он был вынужден. Сегодня была премьера. Вы видели?

Удостоверившись, что собеседница утвердительно кивает, миссис Малфой защебетала вновь:

— И еще с начальной школы у него были проблемы с девочками. Он всегда начинал грубить той, которая ему нравилась. Потом долго расстраивался, пытался извиниться, но все по новой.

Гермиона едва не подавилась соком, когда услышала, что Драко Малфой: а) не терпит свое имя, б) боится выступать перед публикой и в) не умеет находить общий язык в общении с девушками. Вот на кого меньше всего можно было подумать, так это на Драко. Тот, опустив глаза, пристально вглядываясь в содержимое своей тарелки, жевал салат; мистер Малфой отправлял кусок стейка в рот каждый раз, когда слышал в разговоре миссис Малфой с Гермионой что-то смешное, а поскольку весь разговор казался ему безумно смешным, он постоянно жевал, вскоре вынужденно перейдя на салат.

— А вы, мисс Грейнджер? У вас есть молодой человек? — на этих словах Драко неестественно побледнел, увидев, как по-акульи улыбается его мать, а мистер Малфой засунул в рот полную ложку риса, позабавившись созерцанием стремительно краснеющей Гермионы.

— Нет. А что? — пробормотала она, смотря на узоры на скатерти.

— Ничего. Еще раз приятного аппетита, мисс Грейнджер,— довольная миссис Малфой наконец-таки решила приняться за еду, иногда отрываясь, чтобы хитро подмигнуть мистеру Малфою.

После десерта, когда Гермиона собиралась уходить, миссис Малфой будто ненароком заметила, как темно на улице, и попросила Драко проводить гостью до дома. Как выяснилось, жили они менее чем в двух кварталах друг от друга, и при желании можно было дойти пешком. А миссис Малфой, видимо, решившая справиться с комплексами сына, просто сгорала от желания увидеть, как Гермиона и Драко пойдут по темной улице вместе, о чем-то тихо разговаривая.

Драко быстро накинул куртку, помог Гермионе надеть плащ, и они побрели по переулку, к большому возмущению миссис Малфой, освещенному уличными фонарями.

— Прости меня, ладно? — тихо сказал Драко, когда они отошли достаточно далеко от его дома.

— За что?

— За маму. Она просто горит желанием найти мне девушку.

— Так она была права насчет твоих комплексов?

Драко улыбнулся, и свет фонаря отбросил отблеск в его глаза.

— Все правда, — но, сказав это, он нахмурился. — Ты же не расскажешь в Хогвартсе то, что узнала обо мне?

— Конечно, нет! — Сам того не желая, Драко задел Гермиону за живое.

Они прошли полквартала и уже подходили к дому Грейнджеров, когда Гермиона промолвила в задумчивости:

— Твоя мама сказала, что ты грубишь понравившимся девушкам. Единственной девочкой, которую ты оскорблял в Хогвартсе, была... — и она, испугавшись своих мыслей, замолчала.

Драко остановился у калитки в ее дом и, догадавшись, озвучил ее мысль до конца:

— Единственная девочка, которую я оскорблял в Хогвартсе — ты.

В окне мелькнул силуэт миссис Грейнджер; она помахала рукой дочери и вновь отошла, решив, что Гермиона сейчас придет. Гермиона стояла и смотрела на Малфоя снизу вверх, а после нескольких секунд молчания прошептала:

— А когда мне нравится мальчишка, я бью его в нос и обзываю мерзким тараканом.

Драко широко улыбнулся:

— Может, зайдешь как-нибудь еще к нам? Или в театр?

Гермиона на мгновение задумалась, но быстро нашлась:

— У тебя завтра есть спектакль? — Он кивнул. — Отлично! Значит, после театра мы пойдем гулять по городу. До встречи!

И не успел Драко понять, что происходит, как она поднялась на цыпочки и, чмокнув его в щеку, скрылась за дверью в дом.

Минуту Драко стоял, обдумывая ее слова. После он, насвистывая гимн Хогвартса, зашагал по улице, то и дело прикладывая ладонь к щеке.