Сказка для лисёнка (джен)

Тишину в большом, обставленном в старинном стиле кабинете нарушало лишь тиканье антикварных часов. Тик-так, тик-так. Без одной минуты двенадцать. Время для представления маленького театра. Из глубины механизма в сторону высокой серой башни выдвинулся рыцарь в сверкающих доспехах на импровизированном коне. Он почти добрался до своей цели, как вдруг сверху спустился большой чёрный дракон, извергающий из раскрытой пасти смертельное пламя. И вот, когда казалось бы счастливый конец уже невозможен, дракон падает замертво, сражённый точным ударом острого копья. Замок вместе с павшим драконом со скрипом скрывается со сцены, их место занимает прекрасная принцесса, конечно же влюблённая в своего спасителя. Фигурки подъезжают вплотную друг к другу, и на месте копья у рыцаря в руках оказывается маленький алый цветочек. Вот так, раз за разом, герои проживают свою историю, и каждое их представление по-своему неповторимо.

По правде говоря, хозяин комнаты не из тех, кто жалует истории с добрым концом, но он нашёл некую прелесть в том замкнутом круге, по которому двигаются маленькие герои. Каждые шесть часов они вынуждены играть один и тот же спектакль, и каждый раз у них есть всего минута на то, чтобы обрести счастье. Обрести только затем, чтобы в следующий миг вернуться на исходные позиции в ожидании нового выступления. Так мучительно близко, но далеко друг от друга.

Повернувшись обратно к экрану ноутбука, Вилард в задумчивости забарабанил пальцами по столу. А что ему собственно остаётся, когда его, рассказчика самых жутких, леденящих кровь историй, вот уже вторую неделю терроризируют письмами с просьбой написать сказку. Добрую сказку!

Можно, конечно, добавить отправителя в черный список или же просто игнорировать дальше, но... Его любопытство, как всегда, его же и сгубило. Когда он попросил своего знакомого детектива полиции разузнать правда ли у одной из его постоянных читательниц есть родители и маленький брат, больной раком мозга, он не рассчитывал на положительный ответ. Он думал, что это снова происки его кузины, которая спит и видит сделать из него доброго волшебника. А как же иначе, он ведь единственный, кто свернул с проторенной дорожки за последние сто пятьдесят лет!

Но оказалось, что Кэтрин Стоун действительно существует. Как и её родители Джеймс и Ребекка. Как и маленький братишка Майкл, уже два года лежащий в одном из онкоцентров. Именно для него заботливая сестра и просит вот уже в сотом письме написать историю, которая сможет отвлечь, подарить душевный покой, и, возможно, сделать один из полных борьбы с болью и непобедимой болезнью дней чуточку ярче и счастливее.

"Один раз. Всего один раз можно сделать исключение. Это ничего не изменит, в конце концов", — с такими мыслями Вилард, поправив полы своего длинного клетчатого халата и съехав на самый край кожаного кресла, открыл новый документ.

Если уж писать добрую сказку...

В далёкой-далёкой стране, которая по слухам находилась на самом краю земного диска, в маленьком городке с аккуратными кирпичными домиками, покрытыми затейливой разноцветной черепицей крышами, витиеватыми каменными мостовыми и булочными, от аромата которых по утрам пробудился бы даже мертвец, жила семья игрушечного мастера. Его считали гением и очень уважали. Да и как иначе, ведь именно он дарил радость и улыбку всей местной детворе, создавая невероятно красивые и интересные игрушки: от маленьких деревянных солдатиков, способных двигаться от малейшего прикосновения, до прекрасных фарфоровых куколок, лица которых, казалось, повторяли оригиналы своих юных обладательниц.

У него была жена и двое детей: старшая дочь Мэри, красивая и добрая, но с рождения болезненная девушка, и младший сын Джордж, не по годам смышлёный и очень живой мальчик. Он был из тех детей, в которых горела неугасимая искорка самой жизни, заряжавшая энергией и силой любого, кто окажется рядом.

Джордж нежно любил свою сестру и был сильно привязан к ней. Ей, именно ей он больше всего хотел помочь, сделать хоть что-то, чтобы она была счастлива. Но Мэри практически никогда не вставала с постели, всегда была бледна и очень слаба, и ни один лекарь во всей стране был не в силах ей помочь. Заботливая мать обшивала дочь самыми нарядными платьями, которые той некуда было надеть. Занятой отец всегда находил время, чтобы смастерить для своей маленькой принцессы новую фарфоровую подружку, едва ли понимая, что сама Мэри любой кукле предпочла бы его общество. Только Джордж всегда понимал её, каким-то почти мистическим образом угадывая когда ей становилось особенно грустно и тоскливо. Для него не было тяжкой обязанностью провести с сестрой весь день, наоборот, он стремился как можно больше времени уделить ей, стараясь передать хоть чуточку своих жизненных сил.

Один год сменял другой, а в жизни мастера и его семьи, как и в жизни городка, ничего не менялось. Всё те же соседи и разговоры по утрам за чашечкой горячего бодрящего кофе. Всё те же уютные вечера перед очагом всей семьёй. Разве что мастер стал ещё больше пропадать со своими игрушками, а у его жены заметно прибавилось морщин. И различать кто старший, а кто младший из их детей со временем стало сложнее. Джордж рос как на дрожжах, превратившись в хулиганистого мальчугана с задорным характером, а для Мэри время наоборот, словно остановилось. Она по-прежнему была маленькой и хрупкой, с тихим голосом и робким взглядом. Лекари всё также разводили руками: болезнь неизлечима, остается только молиться, чтобы девушка прожила как можно дольше.

Той зимой, когда всё изменилось, стояли лютые морозы. Метели завывали за покрытыми инеем окнами и бились о каменные стены зданий, словно действительно хотели пробраться внутрь. Чтобы просто выйти из дома, приходилось по полчаса раскапывать снежные завалы. Так продолжалось почти весь декабрь, погода негодовала, но как и у всего сущего, даже у её злобы наступил свой конец. За два дня до Рождества словно по мановению волшебной палочки всё стихло.

Когда жители вышли утром на улицы, они не поверили своим глазам: на ярко-голубом небосводе ослепительно сияло солнце, играя со снежинками, словно маленький ребёнок со своими игрушками. Всё вокруг переливалось россыпью алмазной пыли. Морозный воздух по-прежнему обжигал лёгкие при каждом вдохе, но уже не болезненно, а бодряще. Дети со смехом высыпали во дворы и принялись наверстывать время, проведенное взаперти: играли в снежки, строили огромные ледяные замки, с разбегу прыгали в воздушные сугробы, поднимая ворох переливающихся снежинок, и рисовали ангелочков.

Взрослые же, не теряя времени, начали украшать дома и лавки рождественскими венками, игрушками, выставляя на витрины самые соблазнительные товары. Толстяк-кондитер вместе со своей женой испёк партию прекраснейших пряничных домиков, которые красовались за стеклом всеми оттенками сахарной глазури, что только можно было себе представить. Старый мебельщик по случаю предстоящего праздника отставил в сторонку свои стулья и комоды, изготовив вместо них с десяток шкатулок с секретом. Маленьких, больших, светлых и тёмных — самых разных. Одинаковых лишь в одном: если открыть крышку, все известные сказочные герои и сюжеты оживут, приводя в восторг своих обладателей.

Подготовились к Рождеству и наши герои: мастер создал целый полк солдатиков — щелкунчиков, и шарнирных куколок, а его жена обшила их самыми нарядными платьями и смастерила в компанию плюшевых зверушек. Джорджа они с утра отправили на улицу, повидаться и поиграть с друзьями, и только Мэри так и осталась одна в своей комнате вдали от всей этой предпраздничной суеты.

— Сестрёнка, сестрёнка Мэри, как ты себя чувствуешь сегодня? Тебе не лучше? — запыхавшийся и раскрасневшийся Джордж ворвался в комнату сестры, впуская за собой тонкую нить холода.

— Здравствуй, Джорджи. Ты рано встал, — Мэри, как всегда, с любовью посмотрела на брата и улыбнулась, протягивая тонкие руки для объятия.

— Да, на улице сегодня так красиво! А к тебе в комнату даже солнечный лучик не пробьётся сквозь эти тряпки! — мальчик распахнул шторы, и комнату озарил свет, пробивающийся сквозь морозные узоры.

— Не говори так, если мама услышит, будет тебя ругать. Я сегодня... — девушка осеклась, увидев надежду во взгляде брата. — Я чувствую себя гораздо лучше. Даже подумываю выйти ненадолго во двор.

— Правда? Это же так здорово! Тогда одевайся и пойдём, я покажу тебе снеговика, которого мы с ребятами слепили. Они говорят, что ему вместо носа нужно приделать яблоко, чтобы он был как оленёнок Рудольф, но ведь это неправильно, правда, Мэри? У снеговика нос должен быть из морковки. Я принёс одну, но они сказали, что она слишком кривая и грязная. Привереды!

Мери только посмеялась над ссорой закадычных друзей, оделась и помогла Джорджи выбрать самую красивую морковку из их погреба. Как только они вышли во двор, их облепила стайка детворы, чуть не сбив девушку с ног. Глаза болели с непривычки от яркого солнца, лёгкие сковало в тиски от морозного воздуха, но она впервые за долгое время была счастлива. Ребята прислушались к ней, и у снеговика вместо носа красовалась большая оранжевая морковка, а из яблок они сделали пуговички на его тулуп. Обернули старым шарфом шею, накинули на голову ведро, из прутиков смастерили руки.

— Очень красивый снеговик у вас вышел, — Мэри одобрительно кивнула. — Но знаете что? Давайте сделаем ему пару?

— Зачем? — не поняли ребята.

— Он один, он будет чувствовать себя одиноко.

— Но мы же с ним! Мы будем играть прямо тут, чтобы ему не было скучно, — ребята запрыгали вокруг нового друга, напевая рождественские гимны.

— Наступит вечер, и вы все разойдётесь по своим теплым уютным домам к своим родителям. А снеговик будет тут совсем один и всё, что ему останется — это с грустью смотреть в ваши окна.

Погрустневший и затуманившийся взгляд сестры не остался незамеченным, и Джорджи с ещё большим оптимизмом предложил друзьям:

— Давайте вылепим ему сестрёнку! Так ему не будет грустно, даже если мы уйдём.

— Такую же красивую, как Мэри?

— Такую же красивую, как Мэри!

Ребята рассмеялись, а девушка покраснела. Пускай и из уст детей, но комплименты получать всегда приятно. Уняв подступающую дрожь, она принялась помогать: собирала руками снег, скатывала шарики снежного тельца и отдала свой самый красивый платок для украшения зимней прелестницы.

Что бы ни было потом, этот день она не забудет никогда. Впервые Мэри играла вместе с братом и его друзьями, впервые не чувствовала себя обузой, впервые она была просто веселой девочкой, радующейся вместе со всеми погожему дню.

Расплата пришла за Мэри спустя два часа возвращения домой. Непривычно красная, она упала в обморок прямо посреди комнаты. Тело не переставая била крупная дрожь, дыхание превратилось в рваные хрипы, взгляд беспорядочно метался по комнате, без проблеска понимания.

Прибежавшие на крики Джорджа родители уложили дочь в постель и вызвали лучшего в городе лекаря, но он лишь покачал головой. Нельзя было такой слабенькой девочке выходить на улицу, да ещё и играть со снегом. К болезни прибавилась лихорадка, и теперь им остается только ждать. Если Мэри переживёт эту ночь — значит маленький огонёк надежды ещё не угас...

Бедный маленький Джордж, как он корил себя за то, что уговорил сестру пойти с ним. Если она умрёт, то это будет только его вина! Всю ночь он не сомкнул глаз, сидя у кровати больной и сжимая её горячую руку в своих ладошках. Как ни ругала его мама, отсылая спать, стращая тем, что он тоже заболеет, он не уходил.

Первые проблески рассветного солнца осветили город, приведя за собой дух праздника. Горожане высыпали на улицу, спеша на главную площадь, где раскинулась рождественская ярмарка и праздничные гуляния.

Только в одном доме не был слышен смех, никто не торопился открывать двери игрушечного магазина. Мэри так и не пришла в себя. Джордж прокрался к комнате родителей, в которой те разговаривали с лекарем, и с ужасом услышал, что, скорее всего, его сестра не доживёт до нового года.

Его Мэри, его добрая любящая сестрёнка! В отчаянии мальчик выбежал на улицу. Горячие слёзы застилали видимость, подкатывающие к горлу рыдания мешали дышать, но он упорно продолжал бежать, сам не зная куда. Он готов на всё... На всё! Лишь бы Мэри выжила.

— Ты правда готов на всё? Так ли это, маленький Джордж? — высокий мужчина в тёмном пальто и капюшоне, скрывающим его лицо от удивлённых глаз, присел на корточки рядом с упавшим мальчиком.

— Откуда вы знаете, как меня зовут? — что-то пугающее было в этом человеке, настолько, что даже пошевелиться невозможно.

— Я всё знаю. Недаром я самый страшный в этих краях волшебник.

— Волшебник... Раз так, значит вы можете помочь моей сестре? Пожалуйста, это из-за меня она умирает. Я сделаю всё, чтобы её спасти, я обещаю! — собрав в кулак всю свою мужественность, Джордж потянул незнакомца за плащ.

Во тьме, скрывающей лицо мужчины, сверкнула хищная улыбка.

— Что ж, я действительно могу помочь твоей сестре. Но всё имеет свою цену, маленький Джордж. Я пришёл в эти края за волшебным кристаллом. Он выглядит как обычная ледышка, но внутри него горит ярко-красный свет. Этот свет — самая сильная магия, какую только можно себе представить, — незнакомец одернул руку мальчика. — Принеси мне этот кристалл, и я вылечу твою сестру.

— Но где же мне его искать?

— В лесу. На самой высокой опушке, в самом сердце древнего леса. Торопись, маленький Джордж, у твоей сестры осталось не так много времени. Когда найдёшь кристалл, приходи сюда, я буду ждать тебя, — высокая фигура растворилась, оставив после себя в воздухе легкое облачко черной пыли.

Сердце Джорджа затрепетало от радости. У него есть шанс спасти Мэри! И всё равно, что этот колдун злой, если он может вылечить её, то Джордж достанет ему тысячу таких кристаллов!

Без оглядки мальчик направился в лесную чащу. Он часто играл здесь летом и хорошо знал каждую тропинку. До опушки бежать всего пару часов, этак он успеет вернуться к праздничному ужину! А за столом его будут ждать родители и здоровая румяная сестрёнка.

Холодно, ему так холодно! Снег уже давно забрался в обувь и под одежду, отнимая последние крупицы такого необходимого тепла.

"А дома наверное весело трещат поленья в очаге, и мама готовит мой любимый малиновый пирог..." — Джордж отогнал непрошеные мысли и, сильнее закутавшись в промокший шарф, продолжил путь.

Он всё шёл и шёл, а солнце уже начало медленно скатываться за горизонт, расчищая путь первым неярким звёздочкам. Ещё немного и совсем стемнеет. Джордж боялся темноты, только об этом никто не знал. Дрожь пробирает до самых косточек, и хочется плакать. Просто сесть и заплакать, пока кто-нибудь не придёт и не заберёт его.

"Джорджи, не плачь, сестрёнка всегда будет с тобой. И мы никому не расскажем о том, что случилось".

Да, Мэри всегда так делала. Вытирала его слёзы, успокаивала и так по-доброму улыбалась. Мальчик размазал по лицу остатки слёз и, сжав кулачки, пошёл дальше.

"Улыбка Мэри — как фонарик. Если здесь слишком темно, я просто представлю её, и все мои страхи уйдут".

В глубине старого леса единственными звуками были скрипучие шажки, сбившееся дыхание и скрежет огромных голых ветвей, похожих на руки страшного чудища, то и дело норовящих сцапать Джорджа и утащить в свою нору. Ни уханья филина, ни намёка на кого-то живого, кроме него, на многие мили вокруг. Совсем один... Кажется он никогда не выберется из этой ловушки, и лес просто проглотит его, маленького глупого мальчишку.

Голос, внезапно появившийся в голове Джорджа, зашептал:

— Просто поверни. Ты ведь знаешь обратный путь. Если вернёшься сейчас, ещё успеешь поводить хоровод вокруг ёлки с друзьями и попеть рождественские гимны у порогов соседей. Мальчик не должен быть один в лесу в рождественскую ночь.

— Нет! Нет-нет-нет, уйди, прочь из моей головы! Я тут всего несколько часов, а Мэри всегда одна. Мама и папа работают, я ухожу играть с другими ребятами, а Мэри остаётся одна. Рядом с ней нет никого, и всё равно она всегда приветлива и добра. Никогда не говорит, как ей плохо и тоскливо. Если она справилась, я тоже справлюсь!

Голос с шипением исчез, снова оставив Джорджа наедине с собой. То, что давно бы уже сломило взрослого человека, не смогло сломить ребёнка, в груди которого бьётся храброе любящее сердце.

Только сил остается всё меньше. Очень хочется кушать и пить. А ещё спать. Глаза сами собой начинают закрываться, и лишь невероятным усилием Джордж продолжает свой путь. Но он сможет, он обязательно спасёт Мэри. Ещё немного, вон она, та самая опушка, уже виднеется сквозь ветви высоких старых елей.

Тоскливый протяжный вой пробирал до костей, вселяя ужас, заставляя бежать всё быстрее. Посреди зимнего леса маленькой фигурке негде было скрыться от голодного хищника. Снег предательски хрустел под ногами, руша последнюю надежду на спасение. Волки всегда охотятся стаями, так говорил ему отец... Пара жёлтых глаз сверкнула впереди, захлопывая капкан. Из-за холода мальчик почти не почувствовал боли, когда острые клыки вонзились в нежную плоть. Только мысль, отчаянно стучавшая в голове, не давала уйти в манящие покоем воды небытия:

"Нет, Мэри... Я должен... Кристалл... Я должен найти кристалл..."

До наступления Рождества осталось всего полчаса. Но на смену праздничному настроению пришла тревога. Джордж, сын игрушечного мастера, пропал. Кто-то видел, как он днём разговаривал с незнакомцем у городских ворот. Говорят, он пошёл в лес за лекарством для больной сестры. Маленький мальчик совсем один в лесу!

Мужчины оделись потеплее и с ружьями наперевес пошли прочесывать чащу за городом, женщины собрались в доме убивающейся горем матери, всячески её успокаивая, а бедная Мэри, недавно пришедшая в себя, впервые увидела ненависть в глазах самого близкого человека.

Ей было стыдно, стыдно и очень больно. Всю жизнь только Джорджи не давал ей чувствовать себя одинокой, только благодаря ему она не сошла с ума в этой, ставшей для неё клеткой, комнате, а теперь он где-то там, совсем один, и наверняка ему очень страшно.

Мэри попробовала пошевелиться. Кости ломило словно после побоев, в голове всё ещё было туманно и взгляд удавалось сфокусировать с большим трудом. Но что-то тянуло её из дома, какое-то странное чувство внутри придавало сил, и она шаг за шагом неслышно вышла из дома и пошла прямо к тому месту, где видели Джорджи в последний раз.

Полупрозрачная фигура, вначале показавшаяся девушке миражом, постепенно материализовалась в высокого мужчину.

— Простите, вы не видели моего брата Джорджи? Весёлый темноволосый мальчуган.

— Я как раз жду его. Присоединяйся ко мне, Мэри, так или иначе, к утру ты будешь рядом с ним, — мужчина повернулся к девушке. — Это я позвал тебя сюда.

На иссиня-чёрном небосводе дорогими украшениями блестели бесчисленные звёзды. Луна мягким холодным, как сама ночь светом, озаряла две тёмные фигуры.

Мэри постепенно слабела, каждый новый вдох давался тяжелее предыдущего, держать глаза открытыми было сродни подвигу, закутанная лишь в шерстяную шаль поверх легкой ночнушки, девушка постепенно превращалась в ледяную статуэтку. Из оцепенения её вывел странный звук, неумолимо приближающийся из тьмы леса.

"Неужели это волк?! Папа говорил, что их много в здешних лесах" — девушка в страхе покосилась на своего спутника, и, не заметив никакой реакции с его стороны, немного успокоилась.

Внезапно к её ногам подбежал маленький пушистый лисёнок, со странным кристаллом в зубах. Мэри в страхе отпрянула, но в больших карих глазах этого существа было что-то такое... По щекам девушки потекли горячие слёзы, она распахнула руки, как всегда делала, приглашая своего маленького любимого брата в объятия — единственное что она могла ему дать.

Жалобно поскуливая, лисенок подошёл к Мэри, потерся мордочкой о её руку и повернулся к мужчине.

— Что ж, маленький Джордж, ты выполнил уговор. Самая сильная магия этого мира — любовь. Твоя любовь к сестре не умерла, даже когда тебя разорвали волки, и духи леса вознаградили тебя за твою храбрость. Ещё немного, и этот кристалл стал бы моим... Но видно не судьба, — незнакомец повернулся к Мэри. — Разбей его. Сила, что таится внутри, вылечит тебя.

Девушка протестующе замотала головой, смотря на маленького лисёнка.

— Уважай его жертву. Прими её и живи счастливо. Твой брат рядом с тобой, разве ты не видишь? — волшебник покачал головой. — Людская память так коротка. Но духи помнят. Я помню. Ты слышала когда-нибудь старую легенду о том, как в нашем мире появились лисицы? Они не просто животные, они некогда были людьми. Их желание остаться рядом с близкими было настолько большим, их сердца настолько чистыми, их вера настолько сильной, что духи даровали им возможность воплотиться вновь.

— Но почему же тогда столько лис живут одни в лесах по всему миру? — Мэри изо всех сил прижимала к себе маленький дрожащий комочек, гладя пушистую шёрстку, целуя мокрый холодный нос.

— Не все люди разделяют это желание. Не у всех из вас также сильна вера и любовь. Так что ты решила?

Девушка посмотрела в такие родные глаза и улыбнулась.

— Я принимаю этот дар. Я буду жить ради Джорджи. Вместе с Джорджи.

В этот самый миг кристалл в её руке завибрировал и раскололся, а свет, таящийся внутри, пронзил её сердце. Слабость исчезла, румянец вернулся на когда-то бледные щечки, глаза заискрились жаждой жизни.

Незнакомец исчез также внезапно, как и появился, а за своей спиной Мэри услышала скорые шаги.

— Мэри?!

— Мама, папа, Джорджи вернулся...

Мэри выросла красивой женщиной, вышла замуж и стала матерью трёх очаровательных малышей. Каждое утро они выбегают играть вместе с большим и статным рыжим лисом, каждый вечер засыпают убаюканные теплом его тела.

С тех самых пор лисы считаются в том городке священными животными.

И снова в кабинете писателя разыгрывается бой не на жизнь, а на смерть. И снова он сидит, тарабаня пальцами по столу в нерешительности. С тех пор, как он отправил рассказ Кэтрин, прошло три месяца, и он никак не ожидал, что вновь увидит письмо от неё.

Что-то внутри говорит ему не открывать его, просто удалить, выбросить. Но любопытство, как и всегда, берёт верх.

"Уважаемый мистер Лингон, я пишу вам, чтобы поблагодарить за прекрасную сказку. Она очень понравилась моему брату и помогла нам принять важное решение... Как вы наверное знаете, он уже очень долгое время болел раком мозга. Врачи говорили, что единственный выход — это операция, но процент успеха составлял всего сорок процентов. Ни я, ни родители никак не могли решиться на этот шаг, а Майки продолжал страдать всё время нашего промедления. Но прочитав ваш рассказ, он убедил родителей согласиться на операцию. Он сказал, что даже если он умрёт, то не оставит нас. Операция длилась двенадцать часов, и... На самом деле я даже не могу сказать, кому ваш рассказ помог больше: Майки или нам. После похорон я облазила весь интернет, но нашла одно место. Оно называется Дзао Кицунэ Мура — лисья деревня. Я не верю в добрые сказки, но поехать туда для меня казалось единственным верным шагом. Я ходила и ходила, высматривала каждого лиса, что пробегал мимо. А потом, выбившись из сил, просто села на скамейку в одной уединенной аллее. Вы не поверите, но ко мне подбежал маленький серебряный лисенок и сразу полез в правый карман куртки, именно в тот, в котором я всегда тайком проносила сладости для Майки, когда он лежал в больнице. И чуть не оттяпал мне полпальца, когда ничего там не обнаружил! Я неделю уговаривала работников заповедника отдать лисенка мне. Они согласились только тогда, когда я рассказала им вашу историю. Оказалось, в первый раз он появился в заповеднике в день операции. И всё это время он ни на шаг не отходил от той скамейки, у которой я его встретила, словно ждал меня. Хотя нет, не словно. Он ждал. Майки сдержал обещание.

Теперь я знаю, что чудеса всё-таки случаются, пускай иногда и не так, как мы того ждём.

Спасибо,

Ваша преданная поклонница, Кэтрин Стоун".

Вилард дрожащими пальцами отложил письмо. Помимо него в конверте лежала фотография. Счастливая молодая девушка сидела на ковре перед камином, а рядом с ней устроился подросший серебристый лисёнок.

— Бред! Сказки оживают только под пером добрых волшебников!

— Гены дают о себе знать, не так ли, мой дорогой Вилард? — его раздражающая кузина стояла в дверях с торжествующей улыбкой на губах.

"Ну и ладно, пусть так, — он снова посмотрел на фото. — Ради такого можно и добрым побыть разок".