Коварство и Надежда (джен)

Мы можем простить ребёнка, который боится темноты.

Но настоящая трагедия — это когда мужчины боятся света.

Прутья хоть и были холодным железом, но обжигали ладони как магма, извергаемая из жерла вулкана. Изящные женские пальцы вцепились в брусья клетки, пытаясь изо всех сил победить несгибаемое сопротивление металла. Длинные волосы, черные как смоль, заплетены в толстую косу, а пронзительные глаза изумрудного цвета смотрят с мольбой на мужчину, стоящего напротив. Большие капли слез стекали по бледным щекам пленницы: жгучие, как огонь в печи, они заставляли вздрагивать после каждого попадания на бархатную кожу.

— Локи, выпусти меня, — дрожащим, еле слышным голосом говорила она. — Прошу тебя, выпусти меня из этой темницы!

На его лице появился самодовольный оскал, показывая белоснежные зубы. Зеленые глаза загорелись коварным огнем, а сердце неприлично быстро забилось от ощущения победы, за которую не нужно было и бороться.

— Нет, — прошипел Локи, понимая, что пленнице никак не выбраться из оков без его согласия.

— Мне умолять тебя? — облокотившись о прутья маленькой темницы, прошептала она. — Разве трон стоит таких жертв? Ответь мне, Коварный Локи!

Ладони, нервно сжимающие железо, еле заметно тряслись под натиском эмоций. Слезы так же лились из опечаленных глаз, но теперь она не могла контролировать их поток. В глазах, наполненных соляными каплями, читался огонек надежды, угасающий с каждым мгновением. Сердце выбивало бешеный ритм. С каждым ударом оно причиняло боль, похожую на удар ножа, вонзающегося прямо в грудь.

— Что ты, это не только из-за трона, — притворно-масляным голосом, отвечал Коварный Локи. — Я сделал это ради себя. Я разделил себя на две части, лишь бы не быть тем глупым и наивным ребенком, полагающим, что я равен своему названному брату! — его голос сменялся на крик, раздирающий горло до ужасающей боли. — Я вечно был тенью, вечно! Я совершал ошибки на своем пути, но кто их не совершал? Кто?

Он закрыл глаза и прикрыл губы ладонью, чтобы сдержать крик, рвущийся из глубины души. Боль билась внутри, при каждом ударе сотрясая душевное спокойствие мужчины. Открыв глаза, кипящие от ненависти, Локи не понимал, к кому он больше испытывал злобу: к своей приемной семье, или же к самому себе.

— Виновен не тот, кто грешит, а тот, кто порождает мрак, — улыбнувшись, сказала Надежда. Было видно, эта улыбка дается ей с трудом. — Ты породил мрак, разделив себя на две части: Коварство и Надежду, заточив одну из них в клетку. Это глупо, очень.

— Ты считаешь? — давясь смехом, произнес Локи. — Разве сейчас я не способен достигнуть того, чего я хотел всю свою жизнь?

— Разве ты хотел трона? — криком, перебила его пленница. — Ты хотел совершенно другого, Локи. Я — твоя добрая половина. Кто как ни я больше всех понимает, в чем ты нуждался? В чем мы нуждались?

— Замолчи! — ударив кулаком о прутья клетки, сквозь зубы процедил он. — Еще одно слово и я...

Локи замолчал, словно язык проглотил. Он не мог сдвинуться с места, не мог произнести и слова, после сказанной фразы пленницы.

Надежда отскочила от Локи. Ее ноги подкосились, и она упала на пол, прижимая истощенные ноги к груди. Надежду трясло от страха. На мгновение ей показалось, что забыв как дышать, она открывала рот как рыба, которой не хватало кислорода.

— Что ты... сд... сделаешь? — заикаясь, отвечала она. — Уничтожив меня, уничтожишь себя. Разве ты не сожалеешь о содеянных ошибках? Ты нервничаешь, я это знаю.

— Никакие сожаления не повернут время вспять. Никакие добрые доводы рассудка не изменят моего решения! И да, я не нервничаю, Надежда. Просто ты мне не нравишься.

— Не нравлюсь потому, что говорю правду? — осмелев, громко проговорила пленница.

Локи сдерживал желание уничтожить сентиментальную половину души. Он не хотел слушать философских речей Надежды, приевшихся за несколько месяцев. По телу пробежала дрожь, немного отрезвляя его от эмоций, переживаемых в душе.

Он поднял правую руку вверх и, опустив внутреннюю сторону ладони к полу, резко сжал кулак. Клетка с Надеждой пропала, очутившись маленьким зеленым кубиком, в раскрытой ладони Локи, который, потом, притворно улыбнувшись, снова закрыл маленький сувенир в длинных пальцах.

Он поднял голову к ночному небосводу и нервно выдохнул, пытаясь выпустить все негодование, связанное с разговором с Надеждой. Только сейчас Локи заметил, как красивы виды, открывающиеся с балкона Царя. Свежий воздух океана, находившегося хоть и далеко от дворца, отрезвлял рассудок и придавал решительности. Золоченая оправа балкона блестела под освещением ночного чертога, погруженного в тишину. В ладони он все еще сжимал зеленый кубик, жгущий кожу. Легкий прохладный ветер тоже жег щеки Локи, смотрящего на Биврест. Его глаза, недавно показывающие боль и отчаяние, стали опять холодного изумрудного оттенка. Заметив, что Радужный Мост переправил кого-то в другой мир Игдрассиля, он встрепенулся. Хэймдалл нарушил приказ нового Царя, и теперь, ему придется ответить за свое неповиновение. Быстрым шагом Локи удалился с балкона, на котором, вскоре, раздался по-матерински добрый голос:

— Ты хотел быть любимым, Локи...

Зеленый кубик лежал на золоченом полу и тихонько подрагивал, пытаясь высвободить заточенную Надежду.