Страсти по Арке (джен)

«Добро пожаловать в "Принс-мэнор» — пробурчал себе под нос Северус Снейп и решительно шагнул за ворота усадьбы.

Жаль, некому было оценить сарказм, потому что всерьез назвать эту сараюшку посреди запущенного до состояния джунглей садика «мэнором» можно было только с пьяных глаз. Вот и все, что осталось от когда-то известного и влиятельного рода Принс — осевший по самые окна в землю одноэтажный домик с замшелыми стенами, да заросший сорняками и шиповником сад. Да дряхлый дед в компании еще более дряхлого домовика. Кучу разномастного хлама, гордо именующегося «реликвиями рода Принс», равномерно распределенного по дому и наверняка не представляющего ценности, вряд ли можно назвать наследством.

Неделю назад незнакомая Снейпу облезлая и тощая сова принесла ему письмо, написанное старческим дрожащим почерком. В письме сем было сказано, что его двоюродный прадед, Родерик Принс, со дня на день собирается склеить ласты, по каковому поводу намерен таки помириться с единственным, хоть и небезупречным наследником Рода, бастардом изгнанной из семьи дуры Эйлин, в миру именуемом Северусом Тобиасом Снейпом. Таким образом, Снейп в скором времени должен стать полновластным хозяином родового имения семьи Принс и обладателем некоторых родовых артефактов. При условии, что сам Снейп женат, причем не на магле и не на грязнокровке. В противном случае наследства Снейпу не видать как своих ушей, пока он не женится на приличной, пусть даже небогатой, ведьмочке из приличного рода.

Получив письмо от дражайшего родственничка с подобными условиями на обретение наследства, Снейп с трудом удержался от того, чтобы не спалить пергамент в камине и не послать старикашку куда подальше с его фанабериями. Пока была жива мать, она иногда рассказывала о своем родном доме, так что Северус уже тогда знал, что наследовать от Принсов особо нечего. Отговорила его от опрометчивого шага Диана. Следуя вековой мудрости своего народа «Дают — бери», она заставила Снейпа передумать и хотя бы взглянуть на то, что там вообще обломилось ему в наследство. Земля — она и в Африке земля, тем более что цены на нее растут стабильно и в магловском, и в магическом мире. Если Снейпу так уж противно будет находиться в родовом гнезде, его всегда можно будет продать, хотя этот вариант стоило рассматривать в самом крайнем случае.

Оценив плотность зарослей плюща на отсыревших стенах «Принс-мэнора», как близкую к идеальной, Снейп несколько раз стукнул дверным молоточком и замер, прислушиваясь. Некоторое время было тихо, затем послышались шаркающие шаги, и в приоткрывшуюся щель высунулся чей-то, явно не человеческий, острый нос. Еще через пару секунд дверь распахнулась по-настоящему, и взору Снейпа предстал старый-престарый домовой эльф, одетый как бы не в мешок из-под картошки. Эльф был еще более древним и уродливым, чем приснопамятный Кричер, однако, несмотря на возраст, кланялся и суетился как молодой.

— Добро пожаловать, мистер Снейп, — проблеял он, отстраняясь и давая Снейпу войти в дом. — Хозяин ждет вас в малой гостиной.

Северус безбоязненно шагнул в сырую темень прихожей и тут же скривился от ударившего в нос запаха застарелой плесени, старческого тела и прокисшего супа. Да, такого амбре не было даже в его родном доме даже в те дни, когда папенька впадал в очередной запой, а маменька, обидевшись на это, демонстративно прекращала всяческие попытки по созданию уюта и порядка в их пролетарском жилище. Пытаясь представить себе облик отшельника, живущего в этих стенах, он проследовал за домовиком через темную прихожую и еще более темный коридор.

Хозяин дома принял его в мрачноватого вида комнатке, в которой стараниями эльфа было относительно уютно, тепло и светло. Источником света был магический световой шар под самым потолком, в камине полыхал огонек, а на облезлом столике стоял пыхающий паром медный чайничек, распространявший по комнате аромат тимьянового чая. Две стены были полностью заняты книжными полками, заставленными томами в темных переплётах. С трудом оторвав взгляд от этого богатства (надо будет поблагодарить жену за то, что отговорила его от опрометчивого шага по посыланию родственника по всем известным адресам), он перевел взгляд на Родерика Принса.

Лицо деда было изрыто морщинами так, что больше напоминало кору столетнего дуба. Совершенно седые, но нисколько не поредевшие волосы спадали ему на плечи неопрятным мочалом, белая щетина, похожая на изморось, покрывала землистого цвета щеки. Одет он был во что-то вроде засаленного шлафрока, поверх которого был наброшен траченный молью шерстяной плед. Несмотря на заверения в письме в том, что дни его сочтены, умирающим Родерик Принс не выглядел. Старым, даже древним, и немощным — да. Но не умирающим.

Несколько секунд новообретенный родич разглядывал Снейпа, не произнося ни слова, затем синеватые, тонкие, словно лезвия, губы иронически искривились и хриплый старческий голос продребезжал:

— Пришел, все-таки. Подойди поближе, я плохо вижу.

Снейп сделал еще один шаг в его сторону, стараясь попасть в круг света от магического светильника. Единственный родич разглядывал его с любопытством рабовладельца на невольничьем рынке, а может, это просто свет так причудливо играл на его лице.

— Теперь вижу, что ты — сын Эйлин, — продолжил старик. — Только нос у тебя не принсовский, а не пойми чей.

Снейп хотел было сказать, что своим римским шнобелем он обязан папаше Тобиасу, но промолчал — незачем напоминать старикашке о грехопадении своей матери, выскочившей замуж за магла. Ровные штабеля старинных (и наверняка весьма ценных и редких) фолиантов на книжных полках манили взгляд и заставляли прикусить язык, дабы не нервировать излишне принципиального родственничка. Хотя, если тот скажет хоть слово против Дианы, будет послан туда, куда обычно любил посылать покойный Долохов, когда его чересчур доставали.

— Ты внимательно прочел мое письмо? — старик жестом велел Снейпу сесть, и тот с опаской опустился на шаткий стульчик напротив. — Сам понимаешь, наш род практически угасает, так что я имею полное право требовать с тебя, чтобы ты постарался смыть с нас позор, что навлекла на Принсов твоя мать. Брак с сильной ведьмой из хорошего рода — это то, что способно возродить былую славу нашей семьи.

От слов Родерика Принса за милю разило низкопробным пафосом, на который в свое время купилось немало наивных идиотов (и он, Снейп, сам в их числе), и Северус не удержался:

— Еще задолго до того, как моя мать опорочила семью браком с маглом, о Принсах перестали вспоминать в высшем обществе. Так что на возрождение той самой «славы», о которой вы говорите, я бы не рассчитывал. Что касается смешения крови волшебников с кровью маглов, то это как-то не помешало мне стать достаточно сильным магом. Не говоря уж о Темном Лорде.

Он был уверен, что старик рассердится, раскричится, начнет трясти кулаками и стучать палкой по полу, обвиняя его, Снейпа, в непочтительности и неуважении к роду. Однако Принс как-то странно осклабился и просипел:

— Все верно. Хоть ты и наглец редкостный и от скромности не помрешь, как, впрочем, и все Принсы, ты прав в том, что наша семья давно утратила былую славу и влияние. Именно поэтому твой долг — возродить род. Собственно, эта обязанность в свое время была возложена на Эйлин, но та поступила по-своему, за что и была наказана отлучением от семьи. Вот что мешало этой дуре выйти замуж за Александра Селвина?

— Может быть то, что он был ее троюродным братом? — хмыкнул Снейп. — И это был бы не единственный близкородственный брак в семействе Принс?

— Зато чистая кровь не была бы разбавлена магловской водичкой! — старик высокомерно задрал нос.

— Ну да, конечно. Блэки тоже так гнались за чистотой крови, что добегались до того, что вымерли.

— Блэки были слишком разборчивы, — Принс несколько сбавил тон, — им бы поменьше выкаблучиваться в выборе партнеров для брака — и вырождение им не грозило бы. Глядишь — и не связались бы с дурной компанией, что старший, что младший.

Снейп чуть было не брякнул, что и его в свое время дернуло связаться с той же дурной компанией, что и Регулуса Блэка, но благоразумно промолчал. В конце концов, старик не так уж и не прав насчет блэковской семейки.

Вообще встреча проходила в куда более приемлемом ключе, чем он сначала себе вообразил. Снейп был уверен, что родич с порога начнет сыпать проклятиями в адрес Эйлин и ее горе-муженька (последнее, впрочем, вряд ли бы задело Северуса), да стараться унизить его самого за его полукровное происхождение. Однако пока Принс был более-менее разборчив в выражениях, так что направление беседы Снейпа устраивало.

— Ладно, к троллям эту лирику, — деловым тоном продолжил Принс, — вернемся к нашим баранам. То есть к твоему долгу перед родом. Я еще раз повторю: ты внимательно прочел мое письмо?

— Более чем внимательно. Чтобы пресечь дальнейшие расспросы, когда я собираюсь жениться, и обсуждать с вами кандидатуру невесты, скажу сразу: я уже женат и у меня есть сын.

Повисла пауза, в течение которой старик беззвучно жевал губами и мерял Снейпа странным взглядом. «Сейчас он наверняка спросит, кто же польстился на такого урода, как я», — подумал он. И не ошибся:

— И кто она, та дуреха, что рискнула выйти за тебя, да еще и сына родить? Надеюсь, не грязнокровка? Или хуже того — магла?

Да, судя по всему интересоваться, что там вообще происходит за пределами поместья, родич считает явно лишним, раз вообще не в курсе его семейного положения. До Героя нации Поттера ему, Снейпу, конечно, далеко, однако, в «Пророке» все же время от времени мелькали имена его самого и новоявленной миссис Снейп.

— Она полукровка, — ответил Северус.

Дед ожидаемо скривился, но сказал:

— Лучше, чем ничего. Чья она родственница, я их знаю?

— Вряд ли. Она вообще не англичанка.

— А кто? Француженка? Немка? Или вообще русская? Я не так уж невежественен, чтобы не слышать о магических родах за пределами Британии.

— Имя Ицхака Левита вам о чем-нибудь говорит?

— Левит, Левит… Это не тот мазурик, что занимался исследованиями перемещений между измерениями, но погиб во время погрома?

— Он самый. Только он не погиб тогда, просто постарался исчезнуть из магического мира.

— Неважно. Значит, она из Левитов? Недурно… Надеюсь, она сильная ведьма?

— Скажем так, нападать на нее в темном переулке, рассчитывая на элемент неожиданности — плохая идея.

— Я хочу ее видеть. И сына твоего тоже.

«Старый пень зря времени не теряет», — подумал Снейп и похвалил себя за предусмотрительность — не далее как вчера Диана с сыном улетели в Израиль, потому что ее родственница, видите ли, соскучилась по мальчику, поэтому, отправляясь сюда, Северус на всякий случай прихватил колдографию с запечатленными на ней женой и отпрыском. Он вынул снимок из кармана сюртука и протянул его Принсу.

— Вживую предъявить, увы, не могу, только в таком виде. Они уехали к ее родственникам.

— А что, о каминной связи там, куда они уехали, не слыхали?

— Во-первых, там каминами не пользуются в принципе, во-вторых, ее родственники — маглы.

«И только попробуй хоть что-нибудь сказать на этот счет».

Старик некоторое время разглядывал колдографию, держа ее трясущейся рукой у самого носа, затем вернул Снейпу со словами:

— Ты, каналья, специально подбирал так, чтобы она походила на Эйлин? — фыркнул он. — А мальчишка похож на тебя, действительно, даже экспертизы проводить не нужно.

— Я, как ты понимаешь, с некоторых пор перестал следить за тем, что происходит в мире, — продолжил старик, — знаю только, что Риддла больше нет, и война закончилась. Новости мне время от времени приносит Сонни, но без особых подробностей. Это правда, что ты стал знаменит почти так же, как этот мальчик, Гарри Поттер?

— К счастью, мне до его славы далеко, — поморщился Снейп.

— Настолько далеко, что даже в газете не написали о твоей женитьбе? Как я могу быть уверенным в том, что эта пигалица — твоя законная супруга, а не любовница, а мальчишка — бастард?

Поборов желание вылить старому хрычу за шиворот содержимое чайника, Снейп вынул из кармана брачное свидетельство с министерской печатью и подписью Шеклболта.

— Простите, что поженились мы без помпы, достойной славного представителя рода Принс, — процедил он, протягивая свернутый в трубочку пергамент прадеду. — И что не прислали приглашение на свадьбу — видите ли, я был уверен, что никаких родственничков, в свое время отказавшихся от нас с матерью, в живых не осталось!

— Придержи свой паршивый характер для других, мальчишка, — сверкнул глазами из-под седых кустистых бровей Принс. — Меня этим не проймешь, я тебе — не сопливый студентик, я еще Гриндевальда в троллеву задницу как-то послал, и он это проглотил!

— Предлагаю перенести обмен воспоминаниями о том, кто кого и куда посылал на более благоприятное время, — сказал Снейп, пряча колдографию и брачное свидетельство во внутренний карман сюртука.

— Ладно, будем считать, что я тебе поверил, — как-то примирительно ответил на это Родерик Принс. — Жена есть и даже не грязнокровка, да и наследник в наличии, молодец. Если к моменту их возвращения я еще не отдам концы, приведи их ко мне, хочу познакомиться с той, что в состоянии терпеть нашу породу.

— А все-таки: с чего вы вдруг решили снизойти до моей скромной персоны? Больше сорока лет никто из Принсов даже не вспоминал о нашем существовании, выжгли мою мать с родового гобелена, даже на ее похоронах не объявились, а тут вдруг — амнистия. За что такая честь?

Старик задумчиво пожевал губами, а затем ответил:

— Вот помру — узнаешь.

— Темный Лорд на моей памяти никогда не интересовался Аркой. Даже не упоминал о ней, — сказал Снейп и нзезаметно наложил на пространство вокруг них дополнительные заглушающие чары. — А что, должен был?

Его собеседник, Ирвин Каннингем, неопределенно пожал плечами.

— Ну, я бы не удивился. Волдеморт готов был использовать любую возможность для захвата и удержания власти, вам ли не знать.

— Однако Арка никогда не входила в круг его интересов. Если он и интересовался ею когда-то, то очень давно. И, видимо, пришел к выводу, что для него она не представляет особой пользы. А почему вы спрашиваете? Кто-то из его бывшей гвардии зашевелился и теперь наводит справки об Арке?

— Обычное любопытство. Вы наверняка знаете, что я занимаюсь ее изучением, вот и пытаюсь выяснить, не проводил ли кто-то еще каких исследований.

— Здесь я вам не помощник, Каннингем, — Снейп шагнул к двери, собираясь выйти. Почему-то ему была неприятна мысль о том, что кто-то сможет разгадать секрет Арки. Вот Поттер-то обрадуется — наверняка ведь кинется вытаскивать оттуда своего блохастого крестного. Всерьез смерти этой безмозглой псине Снейп тогда уже не желал, но считал, что само Провидение в тот вечер толкнуло Блэка за границы бытия, и вновь лицезреть его наглую рожу у Северуса не было ни малейшего желания.

Попрощавшись с Каннингемом, Снейп покинул «Кабанью голову» и аппарировал на Диагон-аллею, в свою аптеку. Было утро, и главная улица магического Лондона постепенно оживала: распахнул свои двери, оглашая окрестности залихватским рок-н-роллом, магазин «Всевозможные вредилки Уизли», официанты кафе Фортескью вытаскивали плетеные столики и стулья на летнюю террасу, перевернул табличку «Закрыто» на другую сторону Оливандер, а из магазина мадам Малкин уже доносился смех продавщиц.

Аптека «Парацельс» находилась в небольшой пристройке, притулившейся к левому крылу здания «Гринготтса». До войны здесь располагался ломбард, но после прихода к власти Волдеморта хозяин сего заведения, полукровка, женатый на маглорожденной, поспешил смотать манатки, опустошив свой сейф в банке и продав за бесценок контору Великой и Ужасной Долорес Амбридж, которая в то время под шумок скупала все, что плохо лежало: артефакты, редкие книги, предметы роскоши, бизнес, наконец. После того, как Розовой Жабе влепили пять лет Азкабана с конфискацией, все нахапанное ею за неполный год было пущено с молотка, чем Снейп и воспользовался, выкупив помещение и открыв нем аптеку, как ему и мечталось долгими зимними вечерами во время проверок шедевров идиотизма, скромно именуемых студенческими эссе по зельеварению.

Не успел Снейп поднять жалюзи и переодеться — снять магловскую куртку и сменить ее на более привычную взору волшебников мантию черного (кто бы сомневался!) цвета, как в камине зашипело, и в зеленом пламени возникла голова его бывшего студента Забини.

— Доброе утро, профессор, — судя по слегка помятому виду мистер Забини провел нескучную ночь, — пришла свежая партия анисового масла из Италии. Вам все еще нужно?

— Доброе, Блейз. Тащите сюда свой анис. Да, что там насчет вытяжки из физалии?

— Еще не пришла, обещали только завтра, сэр. Я уже говорил, что нам, возможно, придется поднять на нее закупочную цену?

— Говорили. Если в тех пределах, что вы упоминали, я это переживу. Но не больше.

Избавившись от Забини, Снейп окунулся в ежедневную рутину в виде многочасового бдения над котлами в небольшой, но прекрасно оборудованной лаборатории при аптеке, время от времени наведываясь в собственно помещение аптеки, чтобы на всякий случай проконтролировать действия продавца да принять очередной заказ на изготовления какого-нибудь зелья, которое производится строго индивидуально.

В самом дальнем углу лаборатории дозревало особое зелье — спецзаказ Отдела Тайн, сотрудничать с которым в добровольно-принудительном порядке его уломал сам министр Шеклболт. Поначалу Снейп отпихивался от этой высокой чести всеми конечностями, всерьез подозревая, что Кингсли по-прежнему ему не доверяет до конца и таким завуалированным способом просто пытается его лишний раз проконтролировать. Но потом решил, что раз уж от судьбы в виде постоянных, хоть и не прямых, напоминаний о прошлом не уйти, стоит попытаться выжать из этого навязанного сотрудничества максимум пользы для себя.

Польза была, и немалая. Вопросы, по которым консультировал Снейп, касались в основном зелий, реже — Темной магии. Материалы, к которым он получил доступ в связи с этим, нельзя было найти не то что в библиотеке Хогвартса, но и в фамильных библиотеках традиционно «темных» семей вроде Малфоев и Блэков. Предпоследнее дело касалось уничтоженных в девяносто шестом хроноворотов, которые решили заменить зельем, способным перемещать во времени. Особенностью зелья было то, что в прошлое перемещалось как бы астральное тело путешественника, а не физическое, а значит, влиять на события прошлого и менять будущее он не мог, что было возможно прежде при использовании обычного хроноворота. Зелье планировали использовать в качестве средства дознания, когда нельзя было получить сведения ни с помощью легиллименции и веритасерума, ни посредством изъятий и просмотра воспоминаний. Зелье Снейп для них сварил, теперь оно проходило испытания, в подробности которого его не посвящали.

Новое зелье, что ждало своего часа сейчас, «невыразимцы» собирались опробовать на дементорах, чтобы отследить, куда же, собственно, девается душа человека, после «поцелуя». За все несколько веков использования этих существ в качестве орудия казни попытки узнать это так и не увенчались успехом. Предполагалось, что души после «высасывания» все-таки отправляются на тот свет, но это так и не было доказано, лучшие медиумы и теоретики путешествий по параллельным мирам не смогли ни доказать, ни опровергнуть этой версии. Популяция дементоров снова была взята под строгий контроль, их размножение ограничено, а сами они все чаще становились объектами для рискованных экспериментов Отдела Тайн. Снейп пока не представлял, каким образом его зелье будет использовано на этих тварях, собираются ли их поить им или просто обливать. Во времена второго пришествия Волдеморта вышедшие из подчинения дементоры регулярно нападали на людей, и «минус первый» этаж Мунго был полон еще живыми телами тех, кто стал жертвой их нападений. Поскольку официально казненными эти люди не были, уничтожать пустую физическую оболочку было незаконно, но вернуть отобранные души возможным не представлялось. Вот и лежали эти «овощи» там годами, кого-то навещали безутешные родственники, платя немалые деньги на их содержание, а те, до которых не было никому дела, превращались в подобие «подопытных крыс».

* * *

Родерик Принс умер через пять дней после встречи со Снейпом. К сожалению, визита миссис Снейп с наследником он так и не дождался, однако все юридические формальности умудрился уладить заранее, поэтому сразу после церемонии похорон на семейном кладбище представитель Министерства зачитал Снейпу завещание и вручил конверт с документами, удостоверяющими, что он, Северус Тобиас Снейп отныне является полноправным наследником состояния семьи Принс. Бегло просмотрев бумаги, Снейп поспешил убраться из ставшего теперь его собственностью дома, для начала успокоив горестно причитавшего домовика, всерьез боявшегося остаться совершенно одному в осиротевшем доме. Все-таки придется время от времени сюда наведываться, хотя бы для того, чтобы домик окончательно не развалился, а Сонни не уподобился безумному Кричеру. Копаться в барахле времени не было, у Северуса «горел» крупный заказ для госпиталя Св. Мунго, и ближайшие три дня ему предстояло не вылезать из лаборатории. Пообещав вскорости привести в дом «хозяйку и маленького хозяина», Снейп аппарировал домой.

* * *

Дома его ждала дивная картина: отпрыск, скорбно стоящий в углу гостиной и грызущий ноготь. Завидев отца, тот тотчас же потупился, и Снейп догадался — сын опять не удержался и сунул нос в отцовскую лабораторию.

— Так-так, — Северус неторопливо подошел к Брайану, не сводя с него взгляда, от которого в свое время писались первоклашки с Хаффлпаффа, — кот из дома — мыши в пляс. Прошлого опыта с обливанием себя, любимого, настойкой для ращения волос и трех суток домашнего ареста, вам было недостаточно, сударь? Продолжаете испытывать судьбу и мое терпение?

Сын в ответ только засопел и сунул руки за спину, явно что-то пряча. Резким движением Снейп схватил его за левую руку и поднес ее к глазам. Пальцы мальчика были перемазаны чем-то ядовито-желтым и чувствительно попахивали серой. В один прекрасный день наследничек доиграется до того, что опрокинет на себя что-нибудь столь же «безобидное», что и серная кислота, а он, Снейп, поседеет окончательно, дежуря у его кровати в реанимации Св. Мунго. Не говоря уже о Диане. При мысли об этом в нем закипели страх и злость на неуместное любопытство сына. Руки так и чесались отшлепать паршивца, но Северус удержался и лишь позволил себе схватить Брайана за ухо и встряхнуть. Мальчишка скривился, но не пискнул, прекрасно понимая, что заслужил.

— Что. Ты. Там. Натворил.

— Пытался сварить какую-то дрянь, идентифицировать которую мне не удалось, — раздался голос Дианы за его спиной. Она была одета по-домашнему — в потертые джинсы и голубую клетчатую рубашку, волосы были собраны в небрежный хвост. Судя по выражению ее лица, она была явно не против небольшого отцовского нагоняя для сына. — Покидал в котел всего, до чего дотянулся, и — вуаля. Хорошо, не взорвалось, только на руки выплеснулось немного.

— А ты куда смотрела?! — сердито спросил Снейп, отпуская ухо.

— В кастрюлю я смотрела! — так же недовольно ответила жена, — я посадила его за компьютер в надежде, что хоть это позволит мне спокойно приготовить обед, не бегая за ним по всему дому, чтобы предотвратить теракты.

— В общем так. Отныне я не посмотрю, что ты — мой сын, и поставлю на двери лаборатории соответствующую защиту. Если в один прекрасный день от твоего любопытства на лбу у тебя вырастут щупальца или ты начнёшь блевать слизнями, не жалуйся потом маме!

— Ей пожалуешься, как же! — чуть слышно пробурчал Брайан, а Диана кивнула в знак согласия с наложенными санкциями и добавила от себя:

— Неделя без мультиков и компьютера!

— Ну, ма-ам! — попытался было спорить сын, но Диана не дала ему развернуться:

— Не мамкай! Выползай из угла и марш на кухню, ужинать. И только попробуй не съесть свою порцию! Еще и без сладкого оставлю!

* * *

… — Смерть Ирвина Каннингема наступила в результате отравления ядом, определить который пока не представляется возможным, — вещал эксперт Отдела Тайн Шеймус Финниган. — Яд, скорее всего, был подсыпан в графин с водой, вскрытие показало, что в желудке убитого не было обнаружено остатков пищи, только немного воды. Магический фон ровный, остаточные ауры всех, кто входил в кабинет в течение суток, собраны и проходят процедуру идентификации.

В кабинете кроме него присутствовали начальник Аврората Маккинон, глава Отдела Тайн Ричард Фарли, его заместитель Виртанен и следователь Аврората по особым делам Марч. Была ночь, и лица у собравшихся были усталыми и помятыми.

— В эту ночь дежурство было именно Каннингема? — спросил Марч у Виртанена. — Он никого не подменял?

— Нет, — ответил тот. — Можете ознакомиться со специальным графиком дежурств, я вам потом покажу.

Марч кивнул и перевел взгляд на Финнигана:

— Когда будут готовы результаты экспертизы, молодой человек?

— К утру сделаем анализ отпечатков ауры, — ответил тот. — Анализ содержимого желудка и воды из графина — через три дня.

Марч снова обернулся в сторону Виртанена:

— Мне нужен список всех, кто сегодня посещал ваш Отдел. Надеюсь, вы регистрируете всех, кто наведывается к вам в гости?

— Вот он, — кивнул в ответ Виртанен и протянул Марчу толстый талмуд, в котором магией, по волшебным палочкам фиксировались посетители. Семь лет назад, после того, как банда малолетних искателей приключений во главе с Национальным Героем Магической Британии беспрепятственно проникла в Отдел Тайн и устроила там погром, «невыразимцы» наконец-то спохватились и поняли, что их вотчина похожа на проходной двор, и озаботились строгим контролем на входе в Отдел, регистрирующим каждого, кто пересекал его порог.

Марч уткнулся носом в последнюю заполненную страницу, бормоча под нос фамилии посетителей:

— Фарли, Комбс, Боуд, Меерсон, Поттер… Сам Гарри Поттер захаживает к вам в Отдел? — удивленно спросил он.

— Мистер Поттер и мистер Каннингем вместе работали над каким-то проектом, в подробности которого никого не посвящали, — пояснил Фарли. — Он часто приходит.

Марч снова опустил близорукие глаза к талмуду.

— Последний посетитель — Северус Снейп, — с многозначительной усмешкой провозгласил он, обводя взглядом присутствующих. — Он — последний, кто мог видеть Каннингема живым.

— Снейп — внештатный консультант Отдела, — пожал плечами Фарли. — В его визитах нет ничего необычного, хотя бывает он у нас нечасто.

— Но он — последний, кто приходил этим вечером

Фарли не ответил, погруженный в свои мысли.

— Вы подозреваете Снейпа? — спросил молчавший все это время Маккинон.

— Я подозреваю каждого, кто есть в этом списке, — ответил Марч, продолжая листать страницы книги регистрации в поисках подтверждения частых посещений Отдела Тайн Поттером и Снейпом. — И проверять буду каждого, Герой нации он там или Джонни— с-горы.

Он старательно выписал себе в блокнот имена всех, чье алиби, по его мнению, следовало проверить, а затем спросил:

— Если уж предположить, что никто из этих господ из списка невиновен, есть ли возможность проникнуть в Отдел, минуя регистрацию?

Фарли на некоторое время задумался, после чего ответил:

— Теоретически — есть. Но это сложно. Этот человек должен знать тонкости работы Отдела и кое-что из арсенала «невыразимцев».

Марч сощурился, явно что-то обдумывая.

Выходной день был безнадежно испоганен. Еще вчера Диана пообещала сыну снять домашний арест и более того — сводить его в парк аттракционов, но уж если там, наверху, кто-то решил подгадить, то брался за это дело с энтузиазмом. Началось утро с того, что Брайан затемпературил, так что ни о какой вылазке из дома не могло быть и речи. Второй пакостной вестью было то, что министерский Отдел образования не пожелал утверждать присланную ею на рассмотрение новую, углубленную программу магловедения, в которую она теперь включила изучение основ физики, химии и мировой истории. Если первоначальную программу, содержавшую подробное практическое знакомство с миром маглов, их традициями, бытом и искусством, они с трудом, но проглотили, то новая разработка была возвращена с совершенно маразматическим резюме «слишком много ненужных и засоряющих детский мозг сведений». Получив сие послание, Диана в очередной раз утвердилась в давно преследовавшей ее мысли расплеваться с неблагодарной нивой народного образования, возглавляемого протухшими от старости и воинствующего невежества пердунами, которых не коснулись масштабные чистки, проводимые Шеклболтом еще на заре его министерской карьеры. Замшелым пенькам, заседавшим в Отделе, новые сведения, конечно же, ни к чему — не дай Мерлин, на фоне резко возросшего уровня образованности молодого поколения их собственное невежество заиграет такими красками, что все поймут: эти господа зря едят свой хлеб, просиживая свои пропахшие нафталином мантии в кабинетах. Поймут — и погонят с должностей филчевскими грязными тряпками.

Но венцом гадостей стал выпуск «Пророка» с заметкой о неслыханном происшествии — убийстве сотрудника Отдела Тайн в стенах этого самого отдела. Прочитав заметку, Северус, только вышедший из спальни (а спал он обычно до полудня, после ночных посиделок в лаборатории, когда «горело» сразу несколько важных заказов), застыл с таким выражением, что стало понятно: с убитым невыразимцем его что-то связывало.

— Ты его знал? — осторожно спросила Диана.

Снейп кивнул.

— Буквально на днях он сам пожелал встретиться со мной на нейтральной территории, — сказал он. — Он вел какие-то исследования, связанные с Аркой смерти, и спрашивал, не интересовался ли Темный Лорд ею при жизни. Буквально вчера я виделся с ним, принес ему предварительные результаты своего исследования, которое он курировал. Он был жив и совершенно здоров, хотя…

— Что «хотя»?

Снейп ответил не сразу, сперва подошел к столу, задумчиво посмотрел на кофеварку, затем взял чашку и так же вдумчиво исследовал ее дно, словно искал там ответ, и только после этого произнес:

— Было такое ощущение, будто ему безразличны результаты. Хотя он, как никто иной был заинтересован в положительном исходе. Он явно думал в тот момент о чем-то другом.

— Я так полагаю, нам стоит ждать «гостей»?

— Или повестки. Круг подозреваемых будет весьма узок, учитывая место преступления. Отдел Тайн с недавних пор — не тот проходной двор, каким он был прежде, каждый посетитель учитывается.

Следователь Марч прислал сову с повесткой после обеда. Снейпу требовалось заявиться в Следственный отдел Аврората для дачи показаний к шести вечера. Марча Северус помнил смутно — в те времена, когда Аврорат сильно интересовался деятельностью юного Упивающегося смертью Северуса Снейпа, Марч был слишком молод для подобных дел и занимался, кажется, тем, что ловил в Лютном торговцев наркотическими зельями и карманников. Однако обольщаться не следовало: авроры, что бывшие, что нынешние, с предубеждением относились ко всем, кто так или иначе был связан с командой незабвенного Тома Риддла, даже к официально оправданным.

Подходя к телефонной будке — входу в здание Министерства для простых посетителей, Снейп замер шагах в тридцати от нее: подпирая плечом разрисованную граффити стену слева от красной кабинки стоял сам Герой Магической Британии и нервно курил. Именно нервно — короткими рваными затяжками, каждые полминуты стряхивая куцый хвостик пепла на землю. Снейпа он не видел, смотрел в противоположную сторону и, судя по выражению лица, находился в довольно поганом настроении. Наконец Поттер швырнул окурок на землю, с чувством затушил его ботинком и через секунду аппарировал. А Снейп, усмехнувшись, подошел к будке и рванул на себя дверь. Кто бы ни испортил настроение Золотому Уже-не -мальчику, он автоматически улучшил его Снейпу.

Вроде бы прошло уже пять лет с окончания войны, причины для того, чтобы демонстрировать ненависть к Поттеру канули в Лету, да и призраки прошлого, из-за которых Джеймсов отпрыск даже против воли рождал в душе Снейпа пышный букет отрицательных эмоций, утратили над ним свою власть. Сам Поттер был Северусу теперь глубоко до фонаря, тем более что чем старше он становился, тем меньше в нем было от отца и тем больше «своего», самобытного. Однако Снейп испытал почему-то какое-то мальчишеское злорадство при мысли о том, что кто-то там в очередной раз указал Поттеру на то, что мир все-таки вертится не вокруг его героической персоны.

Августус Марч, сидевший за массивным столом, был примерно его ровесником, только габаритами превосходил раза в два, телосложением напоминая откормившегося за лето гризли. Усики а-ля Чаплин на массивном лице смотрелись если не комично, то, во всяком случае, не слишком уместно. Бросив на Снейпа суровый взгляд, он красноречиво указал ему на стул напротив себя и продолжил прерванное было занятие — ковыряться в одном из ящиков стола. Поняв, что политесы, вроде привычки здороваться хотя бы из вежливости, Марч разводить не собирается, Северус так же молча проследовал на предложенное место и сел, старательно расправив полы черной мантии.

Только сейчас он заметил, что в кабинете они не одни — в углу на стуле примостился сам шеф Отдела Тайн, Фарли. Снейп не знал, насколько нормально, точнее — законно, его присутствие здесь. Обычно Отдел решал свои внутренние проблемы самостоятельно, без привлечения сил Аврората. Исключением было разве что скандальное разоблачение Августуса Руквуда, оказавшегося шпионом Волдеморта, чья судьба решалась уже силами Аврората и Визенгамота. Не иначе, Фарли тут исключительно для того, чтобы никто из опрашиваемых не ляпнул ничего лишнего, касающегося работы Отдела.

Марч продолжал самозабвенно шуровать в ящиках, делая вид, что совершенно забыл про своего гостя. Тем не менее, Снейп был уверен, что тот краем глаза (а может быть, и третьим оком, которое у хороших авроров развито не хуже какой-нибудь Трелони) следит за ним. И нарочно тянет время и нервы «клиенту».

Ну-ну. Знакомый приемчик. Будь ему, Снейпу, лет двадцать, он бы уже извелся, напридумывав себе черт знает чего, вплоть до того, как его без суда и следствия, под ручки уводят из кабинета прямиком в Азкабан, целоваться с дементорами. Вот только и ему уже давно не двадцать, да и допросов он за свои сорок три года повидал столько, что хватило бы на коротенькие мемуары. Которые он, не мудрствуя лукаво, назвал бы… скажем, «Я и Аврорат». Поэтому он, скрестив руки на груди и чуть склонив голову на бок, спокойно наблюдал за манипуляциями Марча.

Наконец, тот решил, что «клиент дозрел», и поднял на него глаза. Результатом его раскопок в ящиках стала толстая папка из сероватого картона, в таких обычно держа материалы уголовных дел, однако на обложке красовался только архивный номер.

— Узнаете? — спросил Марч, указав взглядом на папку.

— Нет, — ответил Снейп. — А должен был?

— Ваше досье.

Снейп хмыкнул. Можно подумать, ему его досье показывали как минимум раз в месяц, чтобы он так легко мог узнать его. Надо полагать, он должен впечатлиться и занервничать от того факта, что его прошлое снова стало предметом изучения человека в аврорской мантии. Северус не обольщался насчет того, что все его прошлые грехи забыты и прощены всеми без исключения. Даже если его не будут поминутно тыкать в них носом, это не значит, что в числе возможных подозреваемых его имя не будет стоять одним из первых, если не самым первым.

— Я так полагаю, вы вызвали меня не для того, чтобы дразнить меня содержимым моего досье, напоминая о прошлом, — произнес Снейп. — Давайте не будем тянуть фестрала за хвост. Я пришел для дачи показаний, согласно присланной вами повестке. Что вы хотите услышать?

Марч скривился, как от зубной боли, но ответил, раздраженно забрасывая папку обратно в ящик:

— Постарайтесь максимально точно вспомнить все, что делали вчера в течение дня. Желательно по минутам. Особенно меня интересуют события вечера, с восьми и до полуночи.

Снейп кивнул и принялся неторопливо перечислять:

— Встал около двенадцати дня, затем к часу был у себя в аптеке. Там я пробыл до шести часов вечера, затем направился в «Гринготтс», чтобы перечислить деньги за поставку из Индии луковиц лунного лотоса.

— Кто это может подтвердить?

— Это может подтвердить продавец, да и гоблины, думаю, не откажутся. Кроме того, примерно в три пополудни в аптеку заходила миссис Джули Лэнг, она сделала крупный заказ: мазь от артрита, на полгода вперед. Она всегда берет лекарства крупными партиями. Заказ я принял лично, так что…

— Дальше.

— Из банка я вышел приблизительно в половине седьмого, затем направился домой, обедать. И только после этого я появился в здании Министерства и, собственно, в самом Отделе Тайн. Да время моего появления там и так отмечено.

— Я в курсе. Сколько вы там пробыли?

— Минут тридцать. К сожалению, свидетелей моего прихода и ухода не было. На входе дежурного не оказалось, что вообще-то странно.

Глаза Марча загорелись охотничьим азартом — последний факт явно не был ему известен. Да, книга учета и специальная рамка фиксируют приходящих-уходящих автоматически, даже без вмешательства человека, так они запрограммированы, но всегда, как правило, на входе дежурит «невыразимец», наблюдающий за работой зачарованных вещей. Снейп перевел взгляд на Фарли, но тот никак не отреагировал на слова Снейпа.

— О чем вы с Каннингемом говорили? Да, я знаю, что вы консультируете Отдел по всяким вопросам, касающимся зелий и Темных искусств. Но в данном случае я не просто любопытствую. Возможно, его смерть связана с одним из дел, которым Каннингем занимался.

— Не могу вам этого сказать, — Снейп изобразил сожаление в голосе. — Я хоть и внештатный, но все же сотрудник Отдела Тайн. И как все сотрудники, давал подписку о неразглашении. Без разрешения мистера Фарли я не имею права сообщать о том, над чем мы с мистером Каннингемом работали.

— За разрешением дело не станет, — Марч самодовольно улыбнулся. — Мистер Фарли?

Фарли скривился, но все же подал голос из своего угла:

— Можете рассказать в общих чертах, мистер Снейп. Без подробностей, разумеется.

Снейп пожал плечами:

— Насколько мне известно, Ирвин Каннингем занимался несколькими проектами одновременно. Одним из них было создание зелья, позволяющего отследить судьбу «высосанных» дементорами душ. Он изучал возможности возвращения к жизни тех, кто пострадал от нападения дементоров в последнюю войну. Вчера я приходил отчитаться об итогах своей работы над зельем.

Мгновение он раздумывал, не стоит ли упомянуть интерес Каннингема к Арке Смерти, но решил пока придержать эти сведения.

— Все верно, — подтвердил Фарли, после того, как Марч с немым вопросом на лице повернулся в его сторону. — Кроме Каннингема, в проекте принимал участие и Дэвид Меерсон. Подробностей мы вам, конечно, сообщить не можем, но…

— Я понимаю, — кивнул Марч и снова посмотрел на Снейпа. — Как долго вы с ним беседовали?

— Около получаса.

— Ничего необычного не заметили?

«То, что Каннингем был точно пыльным мешком ударенный? Это и слепой бы заметил».

— Пожалуй, он был чуть более рассеян, чем обычно.

— Как он себя чувствовал? Я имею в виду — физически?

— Вы думаете, я у него пульс щупал и в зрачки заглядывал? На самочувствие он не жаловался, на проклятого или отравленного не походил.

— То есть вы полагаете, что Каннингем был отравлен? — Марч чуть подался вперед всем телом.

— Я предполагаю, что Каннингема убили явно не «Авадой» и не ножом в спину, раз вы задаете такие вопросы, — фыркнул Снейп. Он действительно не знал причину смерти Каннингема, в «Пророке» об этом не писали. — Остается либо яд, либо отсроченное проклятие.

— Куда вы направились потом? — после небольшой паузы спросил Марч.

— Домой. И предвидя ваш следующий вопрос — нет, из дома я уже не выходил уже до самого утра.

— Когда вы видели убитого в предпоследний раз?

— Меньше недели назад. Он назначил мне встречу в магловском кафе неподалеку от вокзала Кингс-Кросс. Его очень интересовала Арка Смерти.

— Арка?! — Марч даже привстал. — И что конкретно его интересовало?

— Главным образом, не вел ли Темный Лорд каких-либо исследований Арки в свое время. Я вынужден был ответить, что мне об этом ничего не известно.

Марч на несколько секунд застыл, барабаня пальцами по столу, затем бросил в сторону Фарли вопросительный взгляд. Фарли, однако, смотрел на Снейпа, не мигая и с совершенно нечитаемым выражением на лице.

— Кто такие Лю Синь и Такеши Сумитомо? — внезапно спросил Марч.

Снейп удивленно вскинул бровь. Оперативно работают, раз уже успели узнать о его иностранных партнерах. Если только не следили за ним и ранее с целью держать под контролем все его контакты. С них станется.

— Лю Синь поставляет мне редкие ингредиенты из Китая. В том числе — ингредиенты категории «А». Но на их использование у меня есть разрешение Министерства, а у господина Синь — разрешение на их ввоз на территорию Великобритании.

— А второй?

— Господин Сумитомо — мастер по изготовлению волшебных палочек.

— Какое вы отношение имеете к изготовлению палочек? — недоверчиво прищурился Марч.

— Самое прямое. В Японии традиция использования волшебных палочек сравнительно молода. И материалы для них там применяются не совсем привычные для Англии. Мастер Сумитомо, например, в качестве сердцевины использует волосы гриндилоу и шерсть акромантула, препарированные особым образом.

— И давно вы с ними сотрудничаете?

— С Лю Синем — третий год. Сумитомо сделал пробную закупку полгода назад и приезжал совсем недавно за новой партией.

— Вам что-нибудь известно о других их контактах на территории Британии?

— По-вашему, мне больше нечем заняться, чем следить, куда ходят мои партнеры по бизнесу в свободное время? — съязвил Снейп. — Или Международный отдел Аврората решил спихнуть свои обязанности на меня и других, кто сотрудничает с иностранцами?

— Воздержитесь от указаний Аврорату, как именно ему работать, — Марч вперил в него тяжелый свинцовый взгляд, не имевший, впрочем, особого успеха. — Почему Каннингем назначил вам встречу на нейтральной территории, чтобы поговорить об Арке, вместо того, чтобы пригласить в Отдел?

— Может быть потому, что опасался лишних ушей?

— Он сам так сказал?

— Нет, конечно. Но вывод напрашивается сам собой.

Воцарилось молчание. Марч принялся что-то старательно царапать в блокнотике, Фарли делал вид, что изучает носки своих ботинок. Снейп ждал, однако пауза затягивалась.

— Еще вопросы, джентльмены? — не выдержал он.

Марч вздохнул с сожалением, но ответил:

— Пока нет. Вы свободны, мистер Снейп. Если вы нам понадобитесь, мы вас вызовем. И еще: настоятельно не советуем вам на время расследования покидать пределы Королевства.

— Надеюсь, хотя бы из дома выходить я могу?

— Пока можете, — многозначительно ответил Марч, особо выделив слово «пока».

И на том спасибо, как говорится.

* * *

Брайан, получивший «амнистию» по случаю болезни, проводил вечер в своей комнате за просмотром мультиков по видео, сопровождая каждый сюжетный поворот громкими и образными комментариями. Диана же сидела в гостиной, тупо уставившись в мерцающий экран телевизора и совершенно не воспринимая то, что пытался донести до нее диктор канала ВВС. Северус отсутствовал третий час, и за это время хоровод мрачных предположений продефилировал в ее голове туда и обратно в разных вариациях. Кто бы там не подвизался в кругу возможных подозреваемых, Северус Снейп, как бывший Упивающийся Смертью, был самой подходящей кандидатурой на роль козла отпущения. Статус Героя войны и Орден Мерлина второй степени отнюдь не делали его неприкосновенным (справедливости ради стоит заметить, что даже Орден первой степени в свое время не спас Дамблдора от попытки Фаджа упрятать его в Азкабан), и его все равно многие продолжали считать довольно одиозной личностью. И если дело поручено кому-нибудь вроде Ярдли… Диана понимала, что накручивает себя, что еще ничего не известно, что у Северуса может оказаться железное алиби, и вообще этот Каннингем мог просто помереть на рабочем месте из-за банально оторвавшегося тромба, но беспокойство продолжало грызть ее с настойчивостью оголодавшей крысы.

Когда же в прихожей раздался хлопок аппарации, она даже вздрогнула и привычно стиснула в ладонях палочку, которую не выпускала из зоны мгновенной доступности даже во сне — военно-аврорские привычки было не так просто изжить. Затем послышалась негромкая возня, шорох снимаемой мантии и кашель, сопровождаемый тихими проклятиями. Диана облегченно выдохнула — кашель донимал Северуса все годы после ранения, связки так до конца и не восстановились и после долгих бесед в горле неприятно драло.

Не вставая с дивана, она повернула голову в сторону двери и просто ждала, когда муж войдет в гостиную. Тот появился с непроницаемым лицом, привычно-бледный и слегка встрепанный. Скользнув взглядом по экрану телевизора, неторопливым шагом пересек комнату и устало опустился на диван рядом с ней.

— Ну? — не выдержала Диана и пяти секунд молчания.

— Как видишь, — пожал плечами Снейп. — Пока не арестован.

— Типун тебе на язык! А что, могут?

— Черт их знает, — Снейп схватил пульт от телевизора и принялся бездумно вертеть его в пальцах. — Я даже не знаю, есть ли у меня алиби. На момент смерти Каннингема, конечно, есть, но, если верно то, до чего я додумался, его могли отравить. А уж когда ему подсыпали яд, уже совсем другой вопрос. И на это время с алиби не все так просто.

— Они не сказали, от чего тот умер?

— Нет, но судя по тому, как этот Марч оживился на мое предположение об отравлении, так оно и было.

— Ужинать будешь?

Снейп задумался, явно вспоминая, когда он в последний раз ел, затем кивнул:

— Не повредит.

Пока Северус ужинал, Диана направилась в комнату сына, привлеченная подозрительной тишиной. Заглянув в нее, она удовлетворенно улыбнулась: на экране телевизора продолжали мелькать персонажи «Ледникового периода», а сам Брайан спал, прижимая к себе плюшевого дракончика. Обычно он так рано не засыпал, но теплое молоко с медом, которым его напоили насильно по случаю простуды, сделало свое дело. Диана тихонько, чтобы не разбудить, выключила телевизор и DVD-плеер, оставила гореть ночничок и так же неслышно вышла, притворив за собой дверь.

Муж уже расправился с ужином и теперь торопливо глотал горячий чай — это помогало смягчить горящие огнем связки. Движением палочки отправив посуду в мойку, Диана села напротив него и тоже налила себе чаю, долив его сливками.

— Как считаешь, из-за чего его убили? — спросила она.

— Думаю, это связано с Аркой, — не сразу ответил Снейп. Судя по сжатым губам и нервно стискивавшим чашку пальцам, настроение у него было если не паршивым, то и не радужным. Оно и понятно.

— Много он успел накопать?

— Понятия не имею. Возможно, раскопал то, что знать ему было не положено.

— Кто-то из своих?

— Не исключено.

— Шантаж с его стороны возможен?

— Да там все что угодно возможно, — скривился Снейп. — За гаданиями — это тебе к Трелони, у тебя и у меня по Прорицаниям «Слабо» стоит, насколько я помню. А я на старости лет в Шерлока Холмса играть не собираюсь, пока не приперло. Пусть этот Марч землю роет.

— Кстати, — Диана встала со своего стула, подошла к Северусу и бесцеремонно уселась к нему на колени, — а что он из себя представляет, этот Марч? Клон Ярдли или более вменяем?

— Скорее второе, — ответил Снейп, прижимая ее к себе. — Во всяком случае, он производит впечатление человека непредвзятого и объективного. Азкабаном не грозил, прошлым не попрекал. Ну, почти. На высосанных из пальца мелочах подловить не пытался. Но с ним надо держать ухо востро. Я для них — все равно как красная тряпка для быка.

От сердца отлегло, однако Северус по-прежнему выглядел напряженным. К счастью, она знала безотказный способ вывода его из этого состояния. Отобрав у него чашку, она принялась неторопливо расстегивать на нем рубашку, не сводя с него глаз. Расстегнув до половины, скользнула под ткань и провела кончиками пальцев по коже груди. Он, как обычно в таких случаях, остался недвижим и только наблюдал за ней из-под полуопущенных век. Всегда, когда инициативу проявляла Диана, он принимал на себя роль этакого совращаемого стоика-аскета, принимая знаки внимания со сдержанностью истинного джентльмена, только для того, чтобы в один прекрасный момент резко изменить «расстановку сил», схватить ее в охапку и утащить в спальню.

— Устал? — промурлыкала она, целуя его в губы. Он в ответ только неопределенно хмыкнул, отвечая на поцелуй и запуская руки ей под футболку. Диана поерзала у него на коленях и убедилась, что ее действия производят нужный ей эффект.

— Женщина, — Диана подумала, что если бы таким тоном Северус разговаривал раньше, за ним студентки бегали бы косяками, — может, ты мне хотя бы до душа позволишь доползти?

Она усмехнулась и сползла с его коленей:

— Только не вздумай там застрять.

* * *

Утро добрым не бывает. Снейп убедился в этом в очередной раз, когда в десятом часу (неслыханная рань для него теперешнего) выполз в кухню, потому что в окно настойчиво долбила клювом чья-то сова. Увидев птицу и впустив ее внутрь, он не удержался от того, чтобы не вспомнить самые забористые выражения из жаргона рабочих окраин, так часто слышанных им еще в детстве. На подоконнике, нахально тараща на него янтарные глазищи, восседала снежно-белая полярная сова — почти точная копия погибшей во время войны Хедвиг. Даже не вскрывая письмо, можно было догадаться, кому в этот ранний час приспичило пообщаться со своим бывшим профессором.

— Чтоб тебе повылазило, Поттер! — шипел Снейп, отвязывая послание от совиной лапки.

Очень хотелось отказать Поттеру, но Снейп каким-то шестым чувством понимал, что делать этого не стоит. Вряд ли Поттер так уж скучал по нему все эти годы, чтобы напроситься на визит из-за какой-нибудь ерунды. Причина наверняка была серьезной, настолько, что Герой нации отправил сову в путь ни свет ни заря. Поэтому Снейпу ничего не оставалось делать, как, черкнув на обратной стороне послания «Сегодня в 8 вечера, у меня дома. Камин открою», привязать пергамент к совиной лапке и вытолкать птицу за окно.

Поттер появился ровно в восемь, без опозданий. Вышел из камина, чинно очистил мантию от остатков Дымолетного пороха и сухо поздоровался.

С возрастом Поттер все меньше становился похожим на своего папашу. Черты лица, конечно же, были отцовскими, как и упрямо торчавшие ежиком, несмотря на короткую стрижку, волосы, но Поттер-младший был более коренастым и чуть ниже ростом, чем Джеймс, а главное — в его лице отсутствовало присущее проклятому Мародеру выражение снисходительного превосходства и высокомерия, присущего баловням судьбы. У Джеймса никогда не было этого упрямого взгляда исподлобья, словно его обладатель привык быть в состоянии войны с половиной мира, при этом не было и мягких, с налетом восточной неторопливости, манер, которых Гарри Поттер наверняка нахватался у своего египетского наставника. И только голос был в точности, до отвращения отцовским.

Некоторое время Гордость Магического сообщества и Победитель Темных Лордов просто смотрел на Снейпа, похоже, не зная, с чего начать разговор, затем перевел вопросительный взгляд на стоявшую в дверях гостиной Диану. Она истолковала этот взгляд по-своему.

— Мне выйти? — спросила она.

— Останься, — не глядя на жену, ответил Снейп. — Вряд ли мистер Поттер пришел сюда, чтобы делиться государственными тайнами.

— Вообще-то то, что я хочу вам рассказать, недалеко от этого ушло, — произнес Поттер. — Во всяком случае, я в свое время давал подписку о неразглашении, как и вы, профессор. И только потому, что мы с вами опять, так сказать, в одной лодке, я и решился посоветоваться с вами.

— Так я все-таки выйду? — снова спросила Диана.

— Оставайтесь, — махнул рукой Поттер.

— Мистер Поттер милостиво разрешил тебе послушать, — скривился в неприятной улыбке Снейп, на что Поттер залился злым румянцем, совсем как в школе, но все же удержался от комментариев, чем немало удивил Северуса.

Вообще же Поттер приятно удивлял его в последние пару лет тем, что отказался от идеи стать аврором (незачем, по мнению Снейпа, плодить и без того немалую армию идиотов в аврорских мантиях) и великим ловцом (талант к квиддичу, конечно, налицо, но виртуозности Виктора Крама ему все равно не достичь, хоть тресни). Поттер ни с того, ни с сего покинул Англию и отправился в Египет, где проходил обучение у известного мастера-артефактолога Саида ибн-Мактуба. Причем то, что мастер Саид не выпер Поттера спустя неделю после начала учебы, говорило в пользу того, что неубиваемый герой все-таки взялся за ум по-настоящему. Вернувшись на родину, Поттер старательно бегал от журналюг и прочих охотников до знаменитостей, работал на заказ, изготавливая защитные амулеты разного рода и, как выяснилось, негласно сотрудничал с Отделом Тайн. Но Поттер, наверное, не был бы Поттером, если бы не вляпался и на этот раз. И вляпался серьезно, раз решил обратиться за советом к Снейпу.

— Винки, — тихо позвала Диана.

Домовиха Винки, раньше работавшая в Хогвартсе, а еще раньше — служившая семье Краучей, осталась в их доме после того, как директор школы МакГонагалл «одолжила» ее Диане на время. Когда пришла пора возвращаться, Винки устроила форменную истерику с битьем головой о ножки стола и причитаниями о том, что Хогвартсе ей плохо, другие эльфы ее стыдятся и не понимают, а маленький хозяин так напоминает ей молодого хозяина Барти, что Диана подумала, что почему бы нет. Больше всего Винки боялась снова начать чувствовать себя ненужной, бесполезной и виноватой, а Хогвартс в этом смысле рождал в ней слишком много неприятных воспоминаний. Пока Винки ощущала себя важной и незаменимой, она была просто идеальным домашним эльфом: опытной нянькой, прекрасным кулинаром и вообще незаменимой помощницей. Диана отнюдь не горела идеей осчастливливания всех домовиков путем дарования им свободы. И раз уж Винки предпочитала добровольное рабство у хороших хозяев сомнительным прелестям свободы, глупо было ей отказывать в этом.

Домовиха тут же материализовалась посреди гостиной с чуть слышным хлопком.

— Чаю, — попросила ее Диана и добавила уже тише,— и пригляди там этим обормотом. Если не будет слушаться, разрешаю спеленать.

После того, как чай был разлит по чашкам, Снейп, наконец, нарушил затянувшееся молчание и спросил:

— Ну что, Поттер, у вас там случилось?

— Я знаю, за что убили Каннингема, — изрек Поттер и поглядел на Снейпа, как ему показалось, с некоторым превосходством. На что Снейп хмыкнул и, явно радуясь возможности «обломать» бывшему ученику его триумф, ответил:

— Так и я знаю. И что?

Поттер едва не поперхнулся чаем и, с трудом удержавшись от того, чтобы не расплескать его, осторожно поставил чашку на стол и уставился на Снейпа.

— Откуда?!

— Вы не поверите, но за несколько дней до своей смерти Каннингем задавал мне довольно интересные вопросы, не имеющие отношения к проекту, над которым мы работали, после чего умер самым таинственным образом.

— Он интересовался у вас Аркой? — удивлению Поттера не было предела.

— Откуда вам известно об Арке? — его предположения о том, что Поттер не удержится и начнет выяснять, нельзя ли вытащить «оттуда» своего придурка-крестного, кажется, начали подтверждаться.

— Это был наш с ним проект, — ответил Поттер, и теперь настала очередь Снейпа вправлять челюсть на место от удивления.

Поттер и Арка Смерти? Могущественнейший артефакт, о происхождении и роли которого ходят легенды одна другой неправдоподобнее, и возможности которого так толком и не изучены, потому что исследователи либо сходили с ума, либо бесследно исчезали за ее пологом. И Поттер — артефактор-недоучка, без году неделя как закончивший курс предварительного обучения по своей профессии и не имеющий мало-мальски серьезного опыта в Темной магии. Более идиотского (и опасного) сочетания сложно было себе представить.

— Куда катится этот мир? — он все-таки не удержался от того, чтобы хоть в такой форме высказать свою уверенность, что Поттера к Арке нельзя подпускать на расстояние выстрела ракетой класса «земля-земля».

— Я знал, что вы так скажете, но — тем не менее, — Поттер явно был доволен произведенным эффектом. — С недавних пор в Темной магии я начал соображать чуть получше, чем было в школе. Хотя до вас мне, уж конечно, как до Луны на метле, — добавил он уже более язвительно.

— Вы пришли сюда, чтобы похвастаться?

— Нет. Мне нужен ваш совет. Что вы знаете об Арке Смерти?

— Практически то же, что и все. Что она служит порталом в мир мертвых или еще куда-нибудь. Что оттуда еще никто не возвращался, а все попытки вернуть оттуда хоть кого-то заканчивались гибелью исследователей. Что защитой для возвращения попавших туда служат руны племени, исчезнувшего еще до нынешнего летоисчисления, которые не используются вот уже более полутора тысяч лет, потому что ключ к ним утерян. Так это или нет, это — единственная официальная версия на сегодняшний день, почему Арка никого не выпускает из своих чертогов.

В ответ на это Поттер улыбнулся, не скрывая довольства собой, и сказал:

— Мне и Каннингему удалось накопать немного побольше об этой Арке. Счастье, что в свое время Волдеморту не приходило в голову начать исследования этой штуковины. С армией потусторонних сущностей, которые хлынули бы оттуда в наш мир, мы бы так легко не справились. Это вам не инферналов Адским Пламенем гонять.

— Так посвятите же нас, убогих, в те страшные тайны, что вам удалось раскрыть, — ядом в голосе Снейпа можно было бы отравить пол-Хогвартса. Он перевел взгляд на жену, на лице которой застыло странное выражение, словно она старательно что-то обдумывала. И Снейпа кольнуло нехорошее предчувствие, что исследовательский зуд по поводу Арки может перекинуться на нее, и она не придумает ничего более подходящего, чем побеседовать с одним старым знакомым. Как раз из того самого потустороннего мира.

Чего-чего, а отцовского тщеславия Поттеру явно не досталось. Будь на его месте сейчас тот же Малфой-младший, тот бы уже раздувался от сознания собственной важности оттого, что есть вещи, о которых — надо же! — не знает сам профессор Снейп. Поттер же знакомым жестом поправил на переносице очки и начал, глядя куда-то в пол перед собой:

— Каннингем и я занимались тем, что пытались найти способ проникновения в арку с возможностью возвращения. Все наши с ним наработки пока находятся только на бумаге, тем не менее, мы пришли к выводу, что способность путешествовать в Арку и обратно может дать специальный артефакт. Сложность заключается в устранении эффекта аннигиляции физического тела при попадании за занавес. То есть, мы почти нашли способ вернуть оттуда душу, а вот с телом возникли проблемы. Во всяком случае, опыты с мышами дали именно такие результаты — мы получали на выходе сгустки энергии, которые можно назвать душами животных, но физическая оболочка безвозвратно терялась.

— Какое счастье, что вас не слышит сейчас мисс Грейнджер, — фыркнула Диана. — Узнай она, как вы издеваетесь над бедными мышками — и ее негодование будет сравнимо разве что с акциями Гринписа против убийства бельков.

— Вот поэтому мы и не посвящаем никого в некоторые подробности того, чем вообще занимаемся, — смущенно улыбнулся Поттер. — Кстати, известно ли вам, кто был создателем Арки?

— Вроде авторство приписывается Слизерину, но в это я не очень верю, потому что никаких документальных подтверждений этому нет, — ответил Снейп.

— Тем не менее, Салазар Слизерин действительно имеет к этому отношение. Причем самое прямое. Он и Ровена Рейвенкло работали над созданием Арки совместно. Салазар оставил после себя целые тома рукописей о своих открытиях. Многие из них утеряны, кое-что находится в библиотеках старинных родов, кое-что — в архивах Отдела Тайн. Так вот, в тех отрывках, которые есть в Отделе, содержится недвусмысленная информация о том, что именно Салазар и Ровена являются создателями Арки.

— Только упоминание? Никаких технических характеристик, описания процесса создания, способ использования? — исследователь в Снейпе все-таки постепенно брал верх, ему действительно начинало становиться интересно.

— Никаких, — покачал головой Поттер. — Такого рода записи считаются утерянными безвозвратно. Причем, что странно, записей Ровены об Арке вообще нет. Будто она их и не вела, что вообще-то на нее не похоже — обычно она фиксировала каждый своей шаг, даже самое пустяковое и бесполезное открытие было ею задокументировано.

— Так может, и не она вовсе ассистировала Слизерину?

— В записках Слизерина четко указывается именно Ровена Рейвенкло, тут разночтений быть не может, — уверенно ответил Поттер. — Скорее всего, она сама перед смертью уничтожила все свои записи, полагая, что это открытие в неумелых или нечестных руках может привести к катастрофе.

— Не могу сказать, что она была неправа.

— Изначально они рассчитывали создать постоянный портал в другое измерение, но в итоге получили проход в мир мертвых.

— И поэтому Арка работает только на вход.

— Наверное. Завершить работу они так и не успели. Оба были уже весьма преклонного возраста. Сначала умер Салазар, через полгода после него — Ровена. Поручать продолжить исследования своим ученикам не рискнул ни один.

— Я бы тоже не рискнул, будь у меня такие ученики, — фыркнул Снейп. — Это же надо было так переврать заветы Салазара, чтобы на выходе получился чокнутый старый маньяк, натаскивающий своего ручного василиска на отлов грязнокровок!

— Так Слизерин был не против маглорожденных в Хогвартсе? — вытаращил глаза Поттер.

— Включите мозги, Поттер, — Снейп красноречиво постучал кулаком по лбу, — как можно было быть таким узколобым в те времена, когда волшебников было и так исчезающе мало? Да тогда и простых смертных было в сотни раз меньше, чем сейчас, учитывая процент смертности среди населения от самых различных болезней, в том числе и магловских. Каждая капля волшебной крови была на счету. Слизерин всего-навсего был против совместного обучения детей из чистокровных семей с маглорожденными, только и всего. Особенно с учетом того, что подавляющее большинство последних было неграмотно, к тому же являлось носителями самых различных болезней, присущих черни.

— А как же василиск?

Последний вопрос на взгляд Снейпа был совсем уж идиотским, и он вместо ответа лишь воздел очи горе, удерживаясь от того, чтобы не охарактеризовать умственные способности Поттера в самых непарламентских выражениях. Вместо него ответила Диана, отличавшаяся бОльшим терпением:

— Василиска Слизерин завел сугубо для своих алхимических нужд. Он собирался использовать шкуру, кровь и прочие физиологические жидкости василиска для исследований в области медицины. Одно то, что он не притащил в школу еще и самку, говорит о том, что плодить тут армию сверхопасных существ в его планы не входило. Салазар — это вам не Хагрид с его стадом акромантулов. Да, василиск и вправду должен был подчиняться либо самому Слизерину, либо его потомку. То, что Том Риддл воспользовался этим весьма своеобразно, вины Салазара нет. Без команды наследника Слизерина змей, извиняюсь за выражение, и задницы бы не оторвал от своего уютного гнездышка, где он мог спать месяцами и даже годами.

— Откуда я мог это знать, — полусмущенно-полураздраженно ответил Поттер. — В книгах по истории Хогвартса об этом не было ни слова.

— Раньше, помнится, книги не были для вас таким авторитетом, — съязвил Снейп. — С каких это пор вы стали так слепо доверять печатному слову?

Поттер вместо ответа встал и только махнул рукой, давая понять, что взаимоотношения Слизерина с его фамильяром занимают его меньше всего на настоящий момент.

— Черт с ним, с василиском, — сказал он, принимаясь расхаживать по комнате, — во время нашего последнего разговора по каминной связи Каннингем сказал, что у него появилась идея насчет того самого артефакта, который позволил бы не только вытаскивать душу из Занавеса, но и возвращать телесную оболочку. По его словам, опыт по перемещению «туда» мыши дал хоть и не положительный, но все же несколько иной результат — из Арки выпал мышиный трупик. Да, животное было мертво, но тело он все-таки получил обратно. Каннингем был уверен в том, что находится в шаге от успеха.

— Каннингем, конечно же, вел рабочий дневник?

— Вел. И все его записи, все — до последнего клочка пергамента, исчезли после его смерти. Следователь, Фарли и я перевернули там все, но ничего не нашли. Дома у Каннингема тоже провели обыск, но и он ничего не дал.

— Так может Каннингем хранил свои дневники в другом месте? Банковский сейф, например?

— Проверяли. Гоблины показали, что в последний раз Каннингем появлялся в банке недели две назад, ничего туда не положил, просто взял небольшую сумму денег из сейфа, и все.

— А теперь вспоминайте, Поттер, очень внимательно, — сурово начал Снейп, — с кем еще вы могли обсуждать ваши исследования? Где, в каких местах, при каких обстоятельствах? То, что у вас обоих хватило дурости болтать о таких вещах по каминной сети…

— Это не дурость, — сердито перебил его Поттер, — это были камины из его кабинета и моей спальни на Гриммо, они настроены друг на друга и защищены от прослушивания!

Снейп с трудом удержался от того, чтобы не рявкнуть на наглеца в лучших традициях «Слизеринского сальноволосого гада», но только засопел. Поттер тут же осекся:

— Простите, сэр! Но мы же не идиоты, чтобы обсуждать такую секретную информацию где попало и при ком попало! Все беседы проводились либо в его кабинете в Отделе, либо в моем доме на Гриммо, но туда вхожи только моя семья, Рон, Гермиона, Невилл и… Да, кажется и всё! О том, чем мы занимаемся, знали только мы с Каннингемом да Фарли. Но он — глава Отдела, ему по должности положено быть в курсе всего, что у него происходит.

-То есть, он полностью осведомлен обо всех деталях вашей работы?

— Нет. Он только знает, чем конкретно занимаются его люди. В подробности его посвящают только после того, как работа завершена, независимо от результата.

Снейп подошел к окну и уставился на выгоревший из-за жары газон, по которому разгуливала жирная галка. Его не покидало ощущение, что история с чертовой Аркой связана с ним самым непосредственным образом, хотя этим артефактом он не был склонен интересоваться даже в те времена, когда буквально бредил тайнами Темных искусств.

— Так зачем же вы все-таки пришли, Поттер? — устало спросил он наконец. — Неужели только поделиться информацией? Даже вы, с вашим чисто гриффиндорским неумением держать язык за зубами, должны понимать, что это — не та информация, которой можно делиться со старым и ненавистным школьным учителем. Так зачем?

— Потому что мы оба под подозрением, — спокойно ответил Поттер. — Я — потому что имею непосредственное отношение к тайнам Арки, вы — потому что бывший Упивающийся смертью, уж извините. Уже одно то, что Каннингем бы отравлен, причем не вульгарным мышьяком, а неизвестной ранее модификацией «Аква Тофана», говорит не в вашу пользу. У меня дома уже проводили обыск, так что ждите: вы следующий. Подозреваемых у Марча не так уж и много. Конечно, каждый сотрудник Отдела «под колпаком», но мы с вами — на особом положении.

Надо же, наш Герой озаботился о том, чтобы его, Снейпа, не упекли в Азкабан по ложному обвинению, хотя Поттеру, как одному из подозреваемых, это было бы на руку. Снейп фыркнул. Благородный олух!

— Не боитесь, что тот самый убийца и похититель Арок — я и есть? — спросил он, сверля взглядом Поттера.

— Нет, не боюсь, сэр, — бывший ученик ответил ему насмешливой ухмылкой. — Вы не такой идиот, чтобы так бездарно подставиться с этим ядом. Будь вы отравителем, черта лысого они там вообще смогли бы выявить яд. Даже я знаю, что существуют такие яды, которые невозможно обнаружить никакими анализами. И вы меньше всего похожи на отморозка, готового рискнуть репутацией и благополучием своей семьи ради весьма сомнительной выгоды.

— С каких пор вы стали таким проницательным?

— У меня интуиция хорошая, — с той же пакостной улыбочкой ответил Поттер. — От мамы досталась.

За напоминание о «маме» немедленно захотелось заехать противному мальчишке в ухо. Но, кажется, Поттер и сам понял, что ляпнул лишнее.

— В общем, я просто хотел вас предупредить, сэр, — сказал он, вставая. — Ну и, честно говоря, я лелеял надежду, что вы, как слизеринец, могли знать немного побольше о работе Салазара над Аркой.

— Много ли вы, гриффиндорец, знаете о том, чем при жизни занимался ваш почтенный покровитель, кроме того, что махал мечом на турнирах? Я это к тому, что если уж Салазар решил скрыть от потомков свои труды, он подходил к этому вопросу весьма основательно. И не всякий слизеринец мог оказаться достойным чести найти его тайники.

Поттер вздохнул и только покивал головой, соглашаясь. Право слово, соглашающийся Поттер — зрелище, очень приятное для глаз.

— Я пойду, сэр, — он оправил чуть примявшуюся мантию и шагнул к камину. Уже стоя в нем одной ногой и держа наготове руку с горстью Дымолетного пороха, он вдруг стрельнул в Снейпа глазами:

— А как насчет самостоятельного расследования, сэр?

— Закусывать надо, Поттер, — неодобрительно ответил Снейп, отворачиваясь. — Изыдите уже!

Жизнь приучила Снейпа ждать от нее худшего сценария развития событий, поэтому, пока доблестный Аврорат ограничился негласной подпиской о невыезде и не перешел к более суровым мерам, вроде домашнего ареста, стоило навестить ставшим теперь его собственностью дом Принсов.

Подозревая, что зловредные родственнички могли во времена оны установить на доме защиту от проникновения тех, кто не является членом семьи, он решил перестраховаться и захватить с собой Диану. Кто знает, вдруг его все-таки «закроют», так хотя бы у жены не будет впоследствии проблем с визитами сюда — если защита все-таки стоит, ее следует перенастроить как можно скорее, а без участия Дианы эту операцию не провернуть.

Поэтому в поместье они отправились вдвоем, невзирая на нытье Брайана, который изъявил желание пойти с ними. Непоседливый , любопытный мальчишка, всюду сующий нос, по мнению Снейпа, был бы там сейчас совсем некстати, пока они точно не будут знать, что дом для него безопасен.

При появлении Дианы дом никак не отреагировал. Диана на всякий случай запустила аврорский «поисковик», настроенный на обнаружение опасных родовых заклятий, но ничего серьезного не обнаружила. Кое-какие защитные заклинания тут все-таки были, но ни одно из них не было опасным. Зато, почувствовав чужую магию, тут же объявился Сонни и, узнав Снейпа, бросился к нему с сияющим личиком и воплем «Хозяин Принс вернулся!». Заметив Диану и догадавшись, что колдовала именно она, чинно поджал губки, поклонился и сухо произнес:

— Добро пожаловать в дом Принсов, молодая хозяйка!

— Значит, настраивать защиту на тебя не нужно, — сказал Северус, повернувшись к ней. — Раз уж эльф назвал тебя хозяйкой.

— А я уж думала, что мне придется мазать своей кровью стены дома и зачитывать вслух какой-нибудь древний кодекс для принятия в род, обрядившись во власяницу, ради успокоения кровожадных духов предков! — съязвила Диана.

— Ну и фантазии у тебя, — усмехнулся Снейп. — Ты бы еще навоображала себе ритуальное совокупление на семейном жертвенном алтаре, чтобы уж наверняка!

— Это у меня-то фантазии?! — Диана шутливо пихнула его кулаком в бок. — Откуда у тебя такие идеи?

— Не поверишь, — ответил Снейп, входя в комнатку, в которой его принимал Родерик Принс, — как-то подслушал разговор двух студенточек с Хаффлпаффа, маглорожденных. Не знаю, что породило в их головах подобное, но они на полном серьезе рассуждали об особенностях так называемых магических браков. Так вот, одной из их фантазий оказался именно ритуальный секс на специальном алтаре. Причем невеста должна быть непременно девственницей. Чтобы кровь, так сказать, оросила святилище.

— А еще ее приковывали цепями, чтобы не рыпалась, — добавила со смехом Диана.

— До этого разговоры так и не дошли. Я разогнал этот клуб по интересам и снял вдогонку десять баллов, для профилактики. Но эти дурочки сделали мой вечер, я давно так не ржал, как тогда.

— Как хорошо, что меня окружали только чистокровные. Я хотя бы не набралась всяких бредовых идей, вроде этой. Или насильственного освобождения домовиков.

— Нет, определенные семейные ритуалы в чистокровных семьях присутствуют всегда. Но они, как правило, направлены на принятие в род нового члена семьи, чтобы на них распространялась защита, наложенная на дом. Нет такого понятия — «магический брак». Во все времена маги либо венчались в церкви, либо регистрировали браки в Министерстве. Ну, разве что в дохристианские времена брачные ритуалы могли кардинально отличаться от магловских.

Все это время Сонни следовал за ними, молча и на почтительном расстоянии. Дом по-прежнему выглядел запущенным — то ли старый эльф в отсутствии хозяйки давно забыл, как нужно поддерживать жилой вид в помещениях, то ли не считал нужным утруждать себя лишней уборкой в обществе дряхлого деда, практически не выходящего из своей комнаты. Снейп брезгливо отряхнул белесые разводы пыли с мантии — изгваздался в прихожей.

— Тебе придется навести тут порядок, эльф, — пробурчал он, изучая богатство на книжных полках, — если ты рассчитываешь на то, что мы будем жить в этом доме. Привести своего сына в такой хлев я не могу, так что делай выводы.

Домовик тяжко вздохнул и со скорбным выражением на лице принялся колотиться лбом о книжный шкаф:

— Сонни плохой, Сонни совсем обленился, — бормотал он, — Сонни обещает исправиться, только чтобы хозяин был доволен и не оставил его совсем одного!

Диана, которая в последний раз наблюдала эльфячью истерику аж четыре года назад, попыталась было пресечь этот сеанс самобичевания:

— Немедленно прекрати, как там тебя… Сонни! Перестань, я сказала! — но домовик никак не отреагировал на ее приказ. Снейп скривился так, словно зажевал лимон без сахара и вместе с кожурой, схватил эльфа за шиворот и оттащил от шкафа.

— Слушай сюда, — прошипел он, дождавшись, когда Сонни встанет перед ним по стойке «смирно», — я запрещаю тебе наказывать себя, понял? Мне плевать конкретно на тебя, но домовик с мозгами набекрень мне не нужен. Это — первое. Второе — ты слушаешься хозяйку Диану так же беспрекословно, как и меня. И третье — приведи себя в порядок. Выкинь к чертовой матери эту половую тряпку, что сейчас на тебе, и найди себе что-нибудь поприличнее. Я ясно выражаюсь?

В ответ Сонни энергично закивал, вытер нос полой мешка, в который был облачен, поклонился Диане и исчез. Через минуту он появился снова, и вместо грязноватой хламиды на нем теперь красовалась застиранная, но чистая батистовая наволочка, белая в незабудках.

— Другое дело, — Снейп удовлетворенно кивнул. — А теперь можешь заняться своими делами, мы позовем, если понадобишься.

Дождавшись, когда домовик снова исчезнет, Северус повернулся к книжному шкафу и радостно потер руки:

— Давно мечтал до них добраться, — пробормотал он и вынул первый том. Диана тут же последовала его примеру.

* * *

Примерно полчаса спустя Диана поняла, что если не вытащит саму себя отсюда за шкирку, то проторчит тут до ночи. Книги в коллекции семьи Принс действительно были если не уникальны, то относились к таким редкостям, что сделали бы честь любой семейной библиотеке. Чего стоило, к примеру, издательство «Малого ключа Соломона» 1666 года или же «Алхимические мемуары» де Виллановы(1)! А уж про то, что семья Принсов владеет неведомо каким чудом сохранившимся экземпляром латинского перевода «Безымянного города» Абдула аль-Хазрета(2) вообще лучше лишний раз не заикаться, дабы не привлекать излишнего внимания! Да за эту книгу порядочный темный маг с легкостью бы отдал один глаз. Один из томов выглядел особенно древним, и его Диана взяла в руки не без страха, что тот просто рассыплется у нее в руках. Это была даже не книга, а сшитые как попало вручную листы пергамента между двух деревянных досок с рунной вязью на «обложке». Написана книга была также от руки, потускневшие от времени буквы имели коричневый оттенок, что наводило на мысль о том, что чернилами могла служить кровь. Язык показался ей смутно знакомым, скорее всего, это был древнеисландский. Записи перемежались сделанными автором рисунками, изображавшими каких-то безглазых чудовищ, не похожих ни на каких из живущих ныне магических животных и больше напоминающих порождение чьих-то болезненных кошмаров. Диана отложила рукопись в сторону. Она предположила, что это могли быть дневники Сэмунда Мудрого(3) о его путешествиях в так называемые «нижние миры», бывшие, по мнению более современных волшебников, параллельными измерениями с совершенно другими формами жизни. Дневники уже лет двести как считались утерянными.

Заставив себя оторваться от созерцания пока еще не обследованных книжных полок, она встала и взглянула на Снейпа. Тот, облокотившись плечом о шкаф, уткнулся носом в один из фолиантов и, казалось, не замечал ничего вокруг. Похоже, пребывание в этом мрачном доме может оказаться не столь скучным, как ей представлялось вначале. Ею овладел азарт охотника: если библиотека радует таким количеством раритетов, кто знает — в доме может оказаться еще много чего интересного.

— Пойду, осмотрю дом, — сказала она мужу и направилась к двери. Северус в ответ что-то промычал, казалось, он даже не понял ее фразы, целиком погруженный в чтение, но затем, не отрываясь от пожелтевшей страницы, сказал:

— Позови Сонни, пусть он тебя сопровождает.

Диана кивнула. Снейп был прав — без знавшего это жилище от подвала до флюгера на крыше домовика обследовать дом могло быть опасно. Слишком долго здесь никто толком не жил, да и за все годы существования дома в нем могло накопиться немало всякой темной всячины — Принсы традиционно считались «серым» волшебным родом, и наряду со светлой, в основном целительской, магией, в достатутные времена вовсю практиковали и темную, в том числе демонологию. Она вышла в коридор и негромко позвала:

— Сонни!

Эльф тут же материализовался перед ней и поклонился.

— Что желает хозяйка Диана? — спросил он.

— Я хочу осмотреть дом. Тебе придется сопровождать меня, я тут совершенно не ориентируюсь.

Эльф чинно кивнул и снова поклонился:

— Конечно, хозяйка. Что вы хотите осмотреть?

— Давай пойдем прямо отсюда и будем осматривать все помещения по пути.

* * *

Первая же комната, в которую они попали, была пуста. По словам домовика, раньше тут жил бывший хозяин дома, являвшийся родным дедом Северуса. После его смерти комната пустовала долгие годы, мебель пришла в негодность, и последний хозяин, Родерик Принс, распорядился ее выбросить, чтобы «не захламлять дом», как пояснил Сонни. Хотя Диана предположила, что Октавиус и Родерик Принсы при жизни питали друг к другу столь мало приязни, что последний после смерти родственника мстительно избавился от любых напоминаний о нем.

В следующей комнате мебель была, хотя и довольно старая и погрызенная древоточцем, но еще вполне способная пережить реставрацию. Судя по наличию кокетливого, хоть и пропыленного и выцветшего балдахина над кроватью и туалетного столика с зеркалом, здесь когда-то жила женщина, что и подтвердил Сонни — комната принадлежала бабке Северуса.

Диана заклинанием зажгла покрытые пылью и паутиной светильники и шагнула в комнату, эльф двинулся вслед за ней.

Первым делом, прежде чем лезть в шкафы в поисках раритетов и просто интересных вещичек, в таких домах все подряд следует проверять на опасные чары. Диана вспомнила рассказы Молли Уизли о том, как они с Блэком «чистили» его родовое гнездо от наслоений темномагической дряни, собравшейся в том доме за многие годы. И только осторожность Молли и знание Сириусом «милых» семейных традиций уберегло «чистильщиков» от магических травм разной степени тяжести. Принсы, конечно, не Блэки, но тоже темной магии в свое время не чурались, так что ждать от них радушия к чужаку не стоило.

Беглое сканирование ничего опасного не выявило, лишь на ящики комода когда-то, очень давно кто-то наложил Жалящее заклинание, которое за долгие годы почти деактивировалось. Диана нейтрализовала его и осторожно потянула на себя витую бронзовую ручку.

Внутри, заботливо прикрытые куском коленкора, лежали два альбома — один с колдографиями, другой с детскими рисунками. Диана посмотрела на домовика, проверяя, не будет ли он против (старые эльфы, давно служащие в домах волшебников, порой воспринимали имущество хозяев почти как свое собственное и готовы были ревностно охранять его от чужих), но Сонни только важно кивнул, «давая добро». И Диана спокойно взяла оба альбома.

От них исходил легкий запах сырости и старого пергамента, но в целом альбомы сохранились прекрасно, хотя сделаны были не раньше конца девятнадцатого века. Сначала Диана открыла альбом с рисунками. Там, в общем-то, не было ничего примечательного — обычные детские каракули, постепенно превращавшиеся в довольно умело выполненные пейзажи, натюрморты или портреты серой кошки-полукнизла, почтовой совы и жабы. Единственным человеческим изображением был портрет девочки, сидящей перед зеркалом и смотрящей на собственное отражение с напряженным вниманием.

— Кто это? — спросила Диана, демонстрируя портрет Сонни.

— Это хозяйка Эмилия рисовала, саму себя. Перед зеркалом, — ответил тот.

Диана вгляделась в рисунок попристальней. С удя по чертам лица, Эмилия не принадлежала к Принсам по крови, а влилась в эту семью только после замужества. Во всяком случае русые, чуть вьющиеся на висках волосы, светлые глаза и мягкая линия подбородка, никак не могли принадлежать Принсам — ни на Северуса, ни на Родерика Принса, чей портрет она уже видела в гостиной, она похожа не была. На девочке было надето старомодное бледно-розовое платье в многочисленных рюшах, с пышными рукавами-фонариками до локтя. Гладкие блестящие волосы Эмилии Принс были заплетены в две длинные косы и уложены над ушами наподобие ручек амфоры.

Между страницами альбома Диана обнаружила завернутые в папиросную бумагу тоненькие брошюрки, которые на беглый взгляд походили на паспорта. Она оказалась права: это были выданные в разные годы Министерством Магии метрики Эмилии и Эйлин Принс. Неудивительно, что Диана их не сразу признала — последние полвека дизайн свидетельств о рождении, выдаваемых министерским Департаментом по учету магического населения, претерпел значительные изменения, у Брайана оно было совершенно другим. Судя по более раннему документу, Эмилия Принс, урожденная Браун, родилась в 1894 году, родители Бэзил Браун и Альбертина Селвин. Чистокровная, подумала Диана, хотя семья Браунов в список «Священных двадцати восьми» не входила, наверняка из-за подкачавшей родословной.

Второе свидетельство принадлежало уже матери Снейпа. Эйлин Принс родилась 1 августа 1935 года. Поздний ребенок, в те времена даже для ведьмы рождение первенца в 41 один год считалось большой редкостью. Должно быть, всему виной были близкородственные браки, которые Принсы в погоне за чистокровностью и желанием вернуть себе лавры «истинно чистокровных», начали практиковать довольно активно. Во всяком случае, по словам Северуса его мать сбежала из дома в 20 лет именно чтобы избежать свадьбы со своим троюродным братом Александром Селвином. Некоторое время жила одна в магическом квартале Манчестера и работала в полуподпольной аптеке, изготавливая простые лечебные зелья (ничего криминального аптека не производила, просто срок лицензии истек, а хозяин не считал нужным ее продлевать и, соответственно, платить налог Министерству). Родители все это время пытались заставить блудную (и единственную) дочь одуматься и вернуться, однако брак с магловским рабочим Тобиасом Снейпом поставил крест на ее отношениях семьей, и Принсы выжгли Эйлин с родового гобелена и из своей памяти. Да уж, упертость и готовность отстаивать свои убеждения и принципы даже в ущерб собственному благополучию и будущему у Принсов явно в крови.

Диана отложила рисунки и открыла второй альбом. Колдографий было немного, самые ранние датировались серединой девятнадцатого века, то есть примерно тем же временем, когда в обиход вошли и магловские фотографии. Северус унаследовал фамильные черты Принсов — узкое костистое лицо, прямые густые брови, темные глаза и волосы, тонкие, жестко очерченные губы, только носы у всех Принсов были совершенно прямые, хоть и немаленькие. Должно быть, орлиный профиль Северуса был наследием исключительно отцовским.

Как и следовало ожидать, колдографии Эйлин тут не было. Диана знала, как выглядела мать Северуса только благодаря выцветшей магловской фотографии, которую она случайно нашла, прибираясь в доме в Спиннерс-энд. На ней худая темноволосая женщина с сумрачным выражением лица стояла на фоне коуквортской фабричной трубы, держа в руках завернутого в одеяльце младенца — трехмесячного Северуса.

Диана вложила метрики обратно между страниц и вернула оба альбома в ящик, прикрыв куском ткани. Затем медленно прошлась по комнате, внимательно рассматривая каждый предмет интерьера и слегка поглаживая его пальцами, словно знакомясь. Дом не выглядел зловещим, но все равно казался чужим. Пока она не могла себе представить то, как они будут жить здесь, если вообще будут, поэтому менять что-либо в нем не было ни малейшего желания.

— Сонни, — спросила она домовика, — скажи, а почему покойный хозяин так хотел, чтобы Северус непременно унаследовал этот дом? Твои хозяева никогда не признавали его ровней, даже предпочитали не вспоминать о его существовании. Если они так его не любили, было бы понятнее, если бы дом просто отошёл в собственность Министерства.

Домовик как-то странно на нее взглянул, огляделся, словно опасаясь подслушивания, и тихо, но очень внушительно произнес:

— Дело не в самом доме, молодая хозяйка. А в том, что в нем спрятано. Принсы столько лет хранили это, что отдать это в чужие руки — просто преступление. Тем более что других законных наследников этого все равно не существует.

— Чего «этого»?

Вместо ответа Сонни покаянно дернул себя за уши и ответил уже почти прежним тоном:

— Сонни не может сказать. Сонни и так сболтнул лишнего. Хозяин Принс сам найдет и сам расскажет.

— «Это» хотя бы не опасно? — спросила Диана, понимая, что уговаривать домовика бессмысленно. Тот неопределенно пожал плечами:

— Как посмотреть…

Она решительно направилась к двери, распахнула ее и отпрянула от неожиданности — на пороге стоял Северус, держа в руках небольшой ларь. Взгляд его выражал нечто среднее между растерянностью, обалдением и восторгом.

— Что случилось? — спросила Диана.

— Советую присесть, — загадочно ответил он. — А еще лучше — идем в гостиную. Уверен — ты точно упадешь в обморок, когда поймешь, что я откопал на чердаке.

— Что, с этим не сравнится даже «Безымянный город»?

— В свете нынешних событий это будет, пожалуй, интереснее.

_________________________________

(1) «Алхимические мемуары» де Виллановы — авторская выдумка.

(2) Автор фика признается, что аль-Хазрета нагло позаимствовал сами знаете у кого (если не знаете -то и не страшно). Соответственно, «Безымянный город» — плод упоротой фантазии автора, как и предыдущий «раритет».

(3) Сэмунд Мудрый — реальный исторический персонаж, исландский священник, писатель и историк 11-12 веков. Согласно исландскому фольклору был колдуном.

Снейп покинул библиотеку почти сразу же после того, как ушла Диана. Изучение книг требовало времени, беглый просмотр «по верхам» только раззадоривал аппетит, но не давал возможности насладиться этим изобилием с чувством, с толком и с расстановкой. Поэтому он вышел из комнаты и направился туда, где по его расчётам должна была находиться лаборатория.

Ее он обнаружил в подвале, но ничего сверхъестественного там не увидел — обычная, хорошо оборудованная лаборатория, запущенная и грязная, видно, ею уже очень давно не пользовались. Сокрушенно он отметил наличие длинной змееобразной трещины на стене атанора и подумал, что печь, скорее всего, будет не восстановить, проще соорудить новую. Кроме атанора, все остальное оборудование было в полном порядке, только покрыто толстым слоем грязи, пыли или ржавчины. Он заглянул в шкаф с ингредиентами, там, как и везде, царило запустение. Какие-то пыльные мешочки с непонятной травой, которая не идентифицировалась ни по запаху, ни по внешнему виду, банка с разложившимися и иссохшими флоббер-червями, погрызенные мышами в клочья шкурка бумсланга и корень папоротника. Интереса заслуживали разве что не имеющий срока хранения рог двурога да клык мантикоры, который применялся для очень редкого и сложного в изготовлении зелья, делавшего выпившего его волшебника практически невосприимчивым к любым поражающим заклятиям, за исключением «Авады».

Еще его внимание привлекла небольшая бутылочка темного стекла с притертой пробкой. Северус аккуратно снял пробку и деликатными движениями кисти руки над горлышком попытался определить по запаху содержимое. Запаха не было, это могло быть все, что угодно — от веритасерума до сильнодействующего яда, поэтому более пристальный анализ жидкости Снейп отложил на более подходящее для этого время.

Больше ничего интересного на первый взгляд в лаборатории не было, поэтому Снейп решил закончить знакомство с ней, а наведение порядка и тщательную ревизию — перенести на более удобное время. Теперь на очереди был чердак.

Чердак оказался заперт. «Аллохомора» не сработала, более того, дверь выстрелила в его сторону голубыми искрами, напоминающими электрический разряд. Проверка показала, что дверь была заперта с помощью неизвестного ему ранее, явно родового, заклинания, причем завязанного на крови. Для чего было ставить такую серьезную защиту на дверь чердака, где, как рассказывала ему в свое время мать, ничего, кроме старого хлама, не хранили, было непонятно. И очень подозрительно.

Снейп решился: легко полоснул «диффиндо» по ладони и дотронулся до дверной ручки, щедро смазывая ее своей кровью. Сначала ничего не происходило, но затем края двери на секунду засветились слабым золотистым светом, затем раздался щелчок дверного замка и дверь приотворилась. Снейп осторожно шагнул в сумрак чердака.

Тут было мрачно и пыльно, источником света служило небольшое слуховое окно под самым потолком, маленькое и засиженное мухами. По углам смутно угадывались очертания полок и сундуков, судя по плотному слою пыли на полу и отсутствию следов, последний раз сюда заходили очень и очень давно, не меньше десятка лет назад. Он зажег «люмос» и двинулся вдоль стен, разглядывая содержимое полок.

На первый взгляд сюда и правда стаскивали всякого рода рухлядь и вещи, которые и выкинуть жалко, и пользоваться уже как-то не хочется: помятый серебряный кофейник, хрустальная ваза со щербатым краем, рваные книги без обложек, размалёванные явно детской рукой. В углу пылилось кресло с чернильными пятнами на обивке из светлой ткани. На самой верхней полке стоял большой пыльный деревянный ящик, из которого торчало что-то вроде рукоятки черпака. Снейп отлевитировал ящик на пол и принялся изучать содержимое. В нем действительно находился стальной черпак с погнутой и скрученной рукоятью, а также старые, бархатные, но напрочь изъеденные молью мантии. Под мантиями лежал странный медальон на толстой серебряной цепи. Медальон представлял собой грубого литья восьмиконечную звезду, в середине которой находилась связка из рун «райдо», «винья» и «соул», а на лучах крошечными буквами были выгравированы слова: It, Sp, Fr, Ger, Gr, Ru. На двух оставшихся лучах красовались закорючки, которые Снейп опознал, как арабскую вязь и китайский иероглиф. Снейп удивленно присвистнул: перед ним была большая редкость — артефакт-переводчик. Такой ему встречался только дважды в жизни, у Дамблдора и у Малфоя. Подобные вещицы, как правило, изготавливались на заказ и обычно содержали тот набор языков, который был необходим хозяину. К сожалению, медальон-переводчик был «разряжен», однако есть способы его активации. Он сунул медальон в карман и продолжил осмотр.

Следующей находкой был перстень, предназначение которого Северусу стало ясно с первого взгляда: он отражал от своего носителя легиллиментные атаки. Конечно, от легиллимента уровня Волдеморта или Дамблдора он бы не спас, да и сам Снейп при желании мог бы пробить его защиту, но против легиллимента средней руки он был вполне действенен. Ему самому он, конечно, без надобности, да и Диане тоже, а вот сыну пригодится до тех пор, пока он не овладеет окклюменцией на достаточно высоком уровне. И перстень отправился в карман вслед за медальоном.

Большой сундук в самом дальнем углу Снейп решил отложить на потом, а пока продолжил знакомство с содержимым полок и старого рассохшегося гардероба. В нем вообще ничего не было, кроме кучки грязно-белого пепла, очертаниями напоминающей амебу. Боггарт, догадался Северус, только мертвый. Сдох с голодухи и неудивительно, учитывая, сколько времени сюда не ступала вообще ничья нога. Он с помощью «эванеско» убрал останки несчастного «пугала», после чего захлопнул дверцы.

Большую часть найденного, по мнению Снейпа, действительно следовало бы отправить на помойку, что он и собирался сделать в самое ближайшее время. А пока он займется сундуком.

Здесь его поджидал сюрприз, причем куда более неприятный, чем у двери чердака. Стоило ему дотронуться до крышки, как руку пронзил болезненный разряд. Ощущения были очень похожи на те, когда в далеком детстве он засунул материнскую шпильку в розетку и его огрело током. Выругавшись, он провел палочкой над сундуком и произнес:

— Маджиум ревелио! Детегереум! (*)

Защита на сундуке стояла аналогичная той, что была на двери, только раза в два мощнее. При повторной попытке открыть сундук его наверняка садануло бы так, что отшибло бы память вместе с намерением лезть, куда не положено, а если и это бы не помогло, с третьего раза просто убило бы. Принсы, конечно, не Блэки, но чужаков, особенно грязнокровных, они никогда не любили и «гостеприимны» были к ним соответственно.

Снейп снова был вынужден порезать ладонь, прямо поверх прежней, только залеченной раны. Капнув крови на крышку сундука, он приготовился ждать. Ждать пришлось около полуминуты, и Северус было подумал, что чертовому сундуку не пришлась по вкусу его, Снейпа, полукровность, но наконец металлическая окантовка сундука засветилась, а затем погасла, что должно было означать, что путь свободен. На всякий случай он его еще раз проверил, убедился, что защита снята, и откинул крышку.

Сверху лежало что-то, завернутое в просмоленную холстину и перевязанное пеньковой верёвкой. Снейп левитацией поднял сверток в воздух, а затем аккуратно опустил его на пол и принялся развязывать веревку. Это была книга, довольно большая, больше похожая на фотоальбом, но, судя по деревянному, обтянутому тончайшим сафьяном, переплету, лет ей было не меньше трехсот, а скорее всего, и больше. На обложке красовалось тисненое золотом, но изрядно выцветшее изображение какого-то герба. Снейп присмотрелся и обомлел: в щите, под схематичным изображением волн замысловатым образом переплелись чаша Асклепия, волшебная палочка и пентаграмма. Герб Принсов, как его описывала ему Эйлин.

Он осторожно повернул обложку. Взору открылись пожелтевшие от времени, но прекрасно сохранившиеся страницы, исписанные чьим-то корявым почерком на староанглийском языке. Северус принялся старательно вчитываться.

«Я, Шон Валлиец, известный миру отныне как Кристиан Принс, начинаю эти записи в 1598 году от Рождества Христова с целью сохранить для потомков историю волшебного рода, основателем которого я стал с рождением моего первенца Ричарда-Артура Принса, — гласила первая фраза. — Согласно завещанию сии записи продолжат мои потомки, все без исключения».

Снейп задумался. Кое-что об истории семьи Принс ему в детстве рассказывала мать, поэтому он знал, что род их — достаточно древний, ведет свою историю с конца 16 века, что и подтверждает эта летопись. Новоявленный род Принс довольно быстро освоился в волшебном мире и сохранял свои позиции века так до восемнадцатого. С этого времени началось постепенное увядание рода — детей рождалось все меньше, они часто умирали, а те, кто выживал, были слабы здоровьем и магическими способностями. Принсы беднели, влияние их в обществе слабело, и к середине-концу девятнадцатого века они перешли из категории негласной «элиты», в которую входили Малфои, Блэки и многие другие, кто впоследствии удостоился чести быть упомянутыми в «Священных Двадцати Восьми», в разряд «обычных» волшебников среднего достатка и без особых заслуг и влияния. Что стало тому причиной, было не совсем ясно, но Эйлин не без оснований полагала, что виной всему близкородственные браки — Принсы погнались за «чистотой крови», но не рассчитали собственных возможностей. К тому же принсовская гордыня и неуступчивость также сделала свое черное дело. Все это Северус почерпнул из рассказов матери, и теперь у него была возможность найти им документальное подтверждение (или опровержение, как знать). Сам он, было дело, увлекался историей ее рода, тогда же тайком и придумал себе прозвище «Принц-полукровка», чем весьма гордился. Увлечение и гордость за свое происхождение растаяли, как дым, после смерти матери, когда вместо хоть кого-то из родственничков на ее похоронах объявилась одинокая сова с посланием, в котором недвусмысленно говорилось что он, Северус Снейп, может не рассчитывать на то, что ему обломится что-то из наследства Принсов, так как Эйлин официально отлучена от рода. После этого Северус долго не мог без матерщины вспоминать имя «Принс» и научился, хотя бы отчасти, гордиться тем, что он — Снейп.

Торопливо наколдовав из старой шляпной картонки колченогий табурет, Снейп опустился на него и принялся листать летопись. Она действительно была продолжена сыном Кристиана Ричардом, затем внуком — Октавианом и так далее. Последние записи были сделаны уже Родериком Принсом, незадолго до смерти. В них он объявлял о своем решении примириться с единственным оставшимся в живых прямым наследником, чтобы не дать роду угаснуть окончательно.

Записи, за редким исключением, были краткими и в общих чертах рассказывали о каких-либо конкретных событиях — женитьбе, замужестве, смертях или рождениях новых членов семьи, реже -о финансовых делах или межсемейных конфликтах. Так, выходка Эйлин была задокументирована в подробностях ее отцом, сопровождаемая пространными размышлениями на тему того, почему с ней поступили именно так, а не иначе. Создавалось впечатление, будто глава семьи убеждал самого себя в правильности принимаемого решения, ведь он явно не рассчитывал на то, что летопись будет продолжена его потомками.

Между страницами летописи было вложено еще несколько листков, сшитых между собой суровой ниткой и исписанных почерком Кристиана Принса. Как понял Снейп, пробежав глазами по тексту, это была история жизни основателя их рода, написанная им самим. Знакомство с нею, как и более подробное изучение истории рода Северус отложил до лучших времен — сейчас у него не было ни времени, ни желания делать это. Он встал и снова направился к оставленному было ящику.

На самом дне, заваленный старыми полуистлевшими тряпками, стоял средних размеров деревянный ларь, окованный полосами ядовито-зеленой от времени бронзы. Открывался он с помощью ключа, который торчал прямо из скважины. После незначительных усилий замок со скрежетом поддался, и Снейп откинул крышку.

Внутри находилась еще одна рукопись, только на вид гораздо более древняя. Это был пергаментный «бесконечный» свиток с наложенными на него специальными чарами, позволяющими владельцу писать на нем столько, сколько он вообще пожелает, хоть всю жизнь. Автором изобретения — Северус это знал наверняка — был сам Салазар Слизерин. Снейп осторожно отвернул край пергамента и через несколько минут до него начало доходить, владельцами чего долгие годы были члены семьи Принс. И почему Родерик в конце жизни решил таки наступить на горло фамильной спеси и разыскать последнего из живых членов их семьи. Такое сокровище не должно, не имело права просто сгинуть в неизвестности. А попасть не в те руки — тем более.

Почерк основателя его родного факультета Северус знал довольно хорошо: кое-что из рукописей Салазара он встречал в библиотеке Малфоев, впрочем, эти рукописи считались собственностью Темного Лорда, как последнего потомка Слизерина. Откуда тот их взял и у кого отобрал, Северус предпочел не вникать. Поэтому одного взгляда на мелкие колючие буковки без наклона ему было достаточно, чтобы опознать одну из бесследно пропавших рукописей Слизерина. А уж содержание рукописи…

Одного взгляда на коряво, но довольно точно выполненный на полях рукописи рисунок было достаточно, чтобы безошибочно опознать Арку Смерти. И первая же фраза считавшейся безвозвратно утерянной рукописи расставляла все точки над «i»: «Мир подлунный не ограничивается земной юдолью. Одному лишь Богу ведомо, сколько еще существует таких миров, недоступных зрению простых смертных, где обитают наши точные копии, не являющиеся нами самими, либо тех, что населены тварями, неведомыми в нашем мире. Лучшие волшебные умы бились над загадкой о возможности перехода между этими вселенными, связанными между собой лишь тем, что все они — плод безграничного величия Господа нашего, допустившего одновременное существование великое множество вариантов земной юдоли. Есть ли человеку способ побывать в них?..»

С трудом продираясь сквозь архаичную латынь, Снейп одновременно пытался поверить в реальность происходящего. То, что он сейчас держал в руках, представляло собой поистине бесценную вещь, стать обладателем которой любой маг не мог и мечтать. И одновременно было самой настоящей бочкой с порохом, которая в неумелых или бессовестных руках могла бы нанести волшебному (да и не только) миру колоссальный ущерб. Не зря Салазар постарался спрятать эти записи, а Ровена и вовсе уничтожила свои. От волнения у него даже ладони вспотели, и он нервным жестом вытер их о брюки.

Голова кружилась от впечатлений. Снейп потер лицо ладонями и растеряно огляделся. Кажется, он слегка выпал из реальности. Как долго он тут находится? Может, всего полчаса, а может — и полдня. И что-то тихо в доме, как там Диана? Он с величайшей осторожностью скатал пергамент, уложил его обратно в ларь, туда же отправил летопись семьи Принс, схватил ларь и покинул чердак, предварительно наложив на него личные охранные заклинания. На всякий случай.

* * *

Эффект, на который Северус рассчитывал, был произведен. С совершенно мальчишеской гордостью и восторгом из категории «а у меня тут такое есть!» он спешил вниз, чтобы продемонстрировать находку Диане, будучи уверен, что та оценит ее по достоинству. И не ошибся.

— Мерлиновы яйца! — вырвалось у нее после беглого прочтения нескольких абзацев. — Это же атомная бомба, ты хоть понимаешь?!

— В нынешней ситуации я бы сказал, что — водородная, — ответил муж. — Вот только повод для радости сомнительный. Как минимум один человек душу дьяволу продаст за то, чтобы хоть одним глазком глянуть в эти рабочие дневники. Тут же всё по Арке — как работает, как создавалась, для чего создавалась. Это именно та информация, которой так недоставало Каннингему.

— Как думаешь, кто-нибудь вообще знает о том, что эти бумаги еще существуют?

— Я же говорю: как минимум один человек наверняка предполагает, что они не были уничтожены, в отличие от дневников Ровены.

— Интересно, а как они вообще могли попасть к вам? В смысле — к Принсам?

— Черт их знает… Думаю, ответ можно будет найти вот в этом альбомчике, — и он постучал пальцами по обложке семейной летописи.

— Вот будет весело, если выяснится, что ты тоже — потомок Слизерина! — усмехнулась Диана.

— Вот это вряд ли, — ответил Снейп, — я ни разу не змееуст.

— Мы должны быть очень, предельно осторожны, — Диана посерьезнела. — То, что за столько веков никто не докопался искать эти записи у Принсов, не значит, что это невозможно в принципе. Тем более, теперь.

— Знаю, — Северус принялся укладывать находки обратно в ларь, — сразу после того, как мы их подробно изучим, я отправлю их в Гринготтс. Насколько я знаю, у Принсов есть хранилище где-то на одном из самых нижних уровней. Чтобы туда пробрался чужой и не погиб при этом, этот чужой должен быть Поттером с его зашкаливающей везучестью и феерической дурью. А Поттер, приключениями, кажется, наелся лет на пятьдесят вперед.

— И надо взять Непреложный Обет с Сонни — вспомнила Диана. — Из его путаных объяснений я поняла, что эльф знал о том, что в доме хранится нечто подобное. Лучше будет обезопасить себя.

— Слышала бы сейчас тебя Грейнджер!

— И хорошо, что не слышит. Эльфы не очень умны, что искупается их преданностью хозяевам, но даже эльф может не выдержать пыток или жесткой легиллименции.

— Честно говоря, я уже готов пожалеть, что нашел эти рукописи, — задумчиво произнес Снейп. — Это, конечно, крайне интересно с научной точки зрения, но вот ответственность… Я о таком не мечтал.

— Уж лучше мы, чем кто-то другой.

— Это точно.

___________________

(*) — от искаженного латинского «detegere» — «проявить».

Снейпа снова вызвали на допрос. Снова битых два часа он отвечал практически на те же вопросы, которые ему уже задавали две недели назад. С той лишь разницей, что теперь их задавал невзрачный, туберкулезного вида человек в мантии «невыразимца». Протокол допроса фиксировался Прытко пишущим пером, а сам допрашивающий при этом сидел с видом человека, которому его работа неинтересна чуть более чем полностью. Однако время от времени он бросал короткие внимательные взгляды на Снейпа, и по характерному покалыванию в затылке тот догадался, что его пытаются незаметно прощупать легиллименцией. Мастерство дознавателя Отдела Тайн в этой области было явно выше среднего, но у Снейпа за годы общения с Дамблдором выработался почти безусловный рефлекс на любые попытки такого рода, а уж покойный директор славился тем, что умел проникать в чужой разум абсолютно незаметно.

Перед тем, как отпустить восвояси, со Снейпа все-таки взяли подписку о невыезде — официальную, а не устную рекомендацию не покидать пределов страны, пока идет следствие. Это был плохой знак — пока предъявить ему нечего, но он явно в числе первых подозреваемых и, судя по всему, на время отравления (не собственно смерти) Каннингема алиби у него нет. Поттер упомянул, что Каннингем был отравлен какой-то неизвестной прежде разновидностью «Аква Тофаны», а этот яд известен тем, что действовать начинает далеко не сразу — минимум через трое суток. И это — так называемая классическая «Аква», а уж действие модифицированной Снейпу и вовсе не было известно.

На душе был пакостно. Если они не найдут реального убийцу, Снейп окажется наилучшим кандидатом в «козлы отпущения». Лет десять назад он воспринял бы перспективу загреметь в Азкабан как избавление — Метка горела и чесалась, недвусмысленно намекая на скорое возвращение Темного Лорда, а с ним видеться Северусу не хотелось нисколько. Но не теперь. Теперь было слишком много поводов цепляться за отвоеванные у судьбы жизнь и свободу. Снейп чувствовал себя заложником, не в силах хоть как-то повлиять на ситуацию. Спокойствия не добавляла и мысль и том, что неизвестный прекрасно осведомлен о существовании рабочих дневников Слизерина об Арке. Сколько времени ему понадобится для того, чтобы вычислить хотя бы приблизительно их местонахождение?

* * *

Негромкий стук в дверь лаборатории заставил его прервать размышления. Это наверняка была Диана — хотя ей дозволено было заходить сюда без стука, главное — не подкрадываться неслышно, она всегда стучалась. Не из вежливости, конечно, какая уж тут вежливость, если когда-то он сквозь пальцы смотрел на то, что она вламывалась в его хогвартскую лабораторию еще в те незабвенные месяцы войны, когда они встречались тайком ото всех. А уж вспомнить, чем они там занимались, в этой лаборатории… Словом, стучалась Диана больше из предосторожности.

— Открыто, — крикнул он. Дверь приотворилась, Диана просунула голову в проем и обеспокоенно произнесла:

— Северус, там Поттер, в камине. Похоже, у него что-то случилось, его будто пикси за задницу кусают, аж подпрыгивает от нетерпения.

«Началось», — мрачно подумал Снейп, идя в гостиную. В зеленом пламени камина действительно торчала поттеровская голова. Сам он, правда, не подпрыгивал, но выражение лица недвусмысленно говорило о том, что у Героя действительно серьезные причины для разговора в десятом часу вечера.

— Только не говорите, Поттер, что завтра утром меня придут арестовывать, и вы предлагаете мне бежать, — пробурчал Снейп, открывая камин и впуская гостя.

Поттер пропустил сарказм мимо ушей. Выйдя из камина, он отряхнулся от пепла и выпалил:

— Они перевернули мой дом! Ой, добрый вечер, профессор, простите, что я так вламываюсь! Короче…

— Кто перевернул? Авроры? — Северус последовал примеру Поттера, так же пропуская мимо ушей его не слишком вежливое приветствие.

— Если бы! Точно не авроры! — судя по тому, что на Поттере была дорожная мантия, он вернулся домой из поездки и был так впечатлен застигнутым дома разгромом, что, не переодеваясь, ломанулся делиться новостью с бывшим преподавателем. — То есть авроры-то уже были, с обыском, но это — явно не они. Весь дом перевернули, даже в вещах Джин порылись!

— То есть, вы не знаете, кто это был?

— Не знаю, но догадываюсь, — хмыкнул Поттер. — Джин уехала на сборы, я был в Уэльсе, а Кричер… Я не знаю, что с ним сделали, но он ничего не помнит. Вот вообще ничего! И следов Обливиэйта никаких, профессионально сработали.

— Кто знал, что вас не будет дома? — спросил Снейп. Возможно, тот, кто заварил эту кашу, находится гораздо ближе к Поттеру, чем тот думает.

— Что Джин на сборах, вся магическая Британия в курсе, — махнул рукой Поттер. — На прошлой неделе об этом в спортивной колонке «Пророка» писали. То, что я уеду… Не знаю. Я никому не говорил. Ну, то есть никому, кроме Джин. Да, еще клиент в Уэльсе знал, что я прибуду, мы с ним через камин договаривались.

— Что за клиент? Вы можете быть в нем уверены?

Судя по всему, Поттер уже думал об этом, потому что вздохнул и помотал головой:

— Теперь уже нет. Я не так давно с ним знаком.

— Что-то взяли?

— Самое странное, что ничего не взяли. Даже мои рабочие заметки по Арке. Даже не знаю, что они хотели найти, раз эти бумаги не их не заинтересовали.

— Значит, они уже знакомы с их содержанием, — мрачно заметил Снейп.

— В каком смысле?

— Во время аврорского обыска их изымали?

— Да, в присутствии представителя Отдела Тайн с них были сняты копии.

— И у кого они теперь, эти копии?

— Понятия не имею. Черт, вы хотите сказать, что…

— Что эти таинственные «они» ближе к вам, чем вы думаете. Я с самого начала предполагал, что ноги у всей этой истории растут из нашего многолюбимого Отдела. В крайнем случае — из Аврората, но и тогда у наших заговорщиков должны быть связи в Отделе.

— Вы тоже думаете, их несколько?

— Не исключено. Дерьмовая у вас защита на доме, раз в него так легко проникнуть.

— Легко? Да там аврорская защита стоит! — возмутился Поттер.

— На доме Лонгботтомов тоже аврорская стояла, и что? Помогло им это?

— Думаете, это недобитые «упиванцы»? — Поттер сверкнул глазами.

Снейп устало вздохнул:

— Ничего я не думаю, Поттер. Я это к тому, что при желании и наличии соответствующих навыков можно взломать и аврорскую защиту. И для этого необязательно быть «упиванцем». Диана, ты, например, сможешь? — он повернулся к жене, которая все это время молча стояла у камина и очень внимательно слушала их разговор.

— Теоретически да, — пожала она плечами. — Практически — не приходилось. Но это более чем реально, вопрос времени. При наличии опыта — дело пары-тройки минут.

— Дожил, — зло пробормотал Поттер, принимаясь мерить шагами гостиную. — Хоть под Фиделиус прячься!

— Если спрячетесь под Фиделиус, они точно поймут, что у вас есть что-то важное. Вам же важно, чтобы от вас отстали?

— Мне важно, чтобы нашли убийцу, — пробурчал Поттер. — Я себя как-то неуютно чувствую, когда с одной стороны я — в числе подозреваемых, а с другой — в моем доме шуруют неизвестные лица, убившие человека, с которым я работал.

— Перенастройте защиту, — посоветовал Снейп, — обратитесь к кому-нибудь из Аврората, чтобы установили защиту с сигнализацией, если к вам снова кто-то сунется, сигнал сразу пойдет на пост дежурного, причем взломщик даже не успеет об этом узнать. И вообще, вам стоило первым делом бежать к Марчу с сообщением о незваных гостях, а не лезть в мой камин на ночь глядя.

— К Марчу я вот прямо сейчас отправлюсь, — с этими словами Поттер шагнул к камину, — вы правы. Кстати, Шеймус по секрету проболтался, как именно отравили Каннингема. В желудке и в графине с водой следов яда не нашли, а вот дыхательные пути оказались поражены. Получается, что он надышался той гадостью. Теперь ищут, где именно он мог нанюхаться. Шеймус сказал, что яд попал в организм примерно дня за три до смерти. У вас есть алиби на тот день?

Северус напряг память. Каннингем умер в ночь с 1 на 2 июля. Если предположить, что Финиган прав, и яд в организм убитого попал примерно за трое суток до смерти, это приблизительно 28-29 июня. В «Дырявом котле» с они с Каннингемом сидели как раз двадцать восьмого. Выпили по чашке кофе и разошлись. Можно представить, что Снейп мог что-то сыпануть в лицо Каннингему, заставив его вдохнуть отраву? Можно, но этому должны быть хоть какие-то свидетели. А вот с двадцать девятым числом проблемы. Почти весь день он провел в Запретном лесу, собирая ингредиенты для зелий. И если его еще могли видеть идущим в сторону леса, а затем и из него директор МакГонагалл или лесничий Хагрид, то что помешало бы Снейпу аппарировать из леса в Лондон, отравить Каннингема и вернуться обратно, продолжив собирать травки? Правильно, ничего. То есть радоваться нечему.

— А у вас? — вопросом на вопрос в лучших традициях иезуитства ответил он Поттеру.

— И да, и нет, — загадочно ответил тот, тоже не особо желая делиться этими сведениями со Снейпом. — Опять же, пока неизвестно, как и когда именно яд попал в легкие Каннингему. Кстати, с обыском к вам уже приходили?

— Пока нет.

— Придут, не волнуйтесь, — «утешил» Поттер. — Я к Марчу. До свидания, сэр.

Уже занеся ногу для того, чтобы ступить в камин, Поттер сказал:

— А знаете… примерно месяц назад Каннингем отправлял маглам для экспертизы материал, из которого сделана Арка. Так вот, когда мы с ним последний раз виделись, он сказал, что ему пришел ответ. Маглы так и не смогли определить материал. Сказали, что он, возможно, внеземного происхождения. И ничего, даже отдаленно похожего на это, на Земле нет. Круто, правда?

* * *

— Мам, это что?! — глаза Брайана стали круглыми, словно у совенка, даже рот округлился. А сама Диана с превеликим трудом удержалась от того, чтобы не заорать. Желательно, матом.

И было из-за чего: гостиная была разгромлена. Диванные подушки валялись по всей комнате, книги выворочены с полок и почти полностью скрывали под собой ковер на полу, дверцы шкафов распахнуты, а их содержимое живописно разбросано поверх валяющихся книг. Ящики письменного стола, запирающиеся на ключ, выдвинуты и безжалостно выпотрошены.

Палочка, спрятанная в рукаве ветровки, словно сама скользнула в ладонь, моментально взмокшую от пота. Одно рукой прижимая к себе Брайана, другой она взмахнула палочкой, творя обнаруживающие чары. Ничего. Кто бы ни хозяйничал в гостиной, никаких ловушек и вообще следов он не оставил. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, Диана повторила заклинание. Результат тот же, «Гоменум ревелио» также ничего не показало. В доме, кроме них двоих, людей не было. Но вот где тогда Винки? Она вообще цела? Всё намекало на то, что таинственные взломщики, побывавшие недавно у Поттеров, почтили и их своим визитом.

— Мам, это были воры? — шепот Брайана заставил вздрогнуть, и Диана рефлекторно еще крепче прижала сына к себе.

— Не знаю, солнце. Очень похоже на то.

— Тогда почему они не украли телевизор и стерео-систему? Воры всегда украдывают технику, я в кино видел!

— Воруют. Значит, наша техника им ни на кнат не сдалась.

— А что сдалось?

— Пока не знаю, но узнаю непременно.

— Значит, деньги, — глубокомысленно изрек Брайан.

Диана снова взмахнула палочкой, вызывая Патронуса. Дождавшись, когда серебристое облачко оформится в фигурку призрачного ягуара, она произнесла:

— Северус, ты мне нужен дома. У нас проблемы, — и легким движением палочки направила Патронуса в сторону окна.

Снейп появился менее чем через десяток секунд. Бледный и, на первый взгляд, злой, как черт, что означало крайнюю степень взволнованности. Увидев стоявших посреди разгромленной гостиной жену и сына, побледнел еще сильнее и хрипло спросил:

— Вы целы?

— Целы, — ответила Диана, водворяя на место диванные подушки. — Кажется тот, кто устроил шмон у Поттера, точно знает, где копать, нет?

— Если только не шерстит всех подряд в надежде на чудо, — сквозь зубы пробормотал Северус, садясь на диван. — Но ты права, они именно, что знают, в каком направлении двигаться. Вот только откуда, черт бы их всех драл!

— Много народу знает, что ты вступил в права наследования?

— Чиновник из Министерства. Он переоформлял бумаги.

— Он мог?..

Не ответив, Снейп встал и прошелся по гостиной, внимательно разглядывая валяющиеся на полу вещи.

— В других комнатах то же самое? — спросил он.

— Не знаю. Я побоялась туда сунуться с Брайаном и побоялась оставить его одного в гостиной.

— Схожу, посмотрю. Винки где?

— Сама хотела бы знать.

— Пап, я с тобой! — вскинулся было Брайан, но Снейп рыкнул:

— Сиди тут и не путайся под ногами! Там могут быть ловушки!

* * *

Винки обнаружилась в своем чуланчике, спящая сном праведницы. Ругать ее и тем более пытаться допрашивать, что тут вообще происходило, не имело ни малейшего смысла — если уж домовиха не проснулась, когда обыскивали кухню, смежную с ее комнатенкой, значит, вырубили бедолагу Винки качественно, не подкопаться.

Картина, описанная Поттером, повторялась в точности. Воры (или вор) распотрошили все шкафы во всех помещениях дома, не обойдя своим вниманием даже ящики с нижним бельем и детскими вещами. Спасибо, хоть не вспороли подушки и матрацы, хотя могли бы. На самой Винки никаких следов заклинаний не обнаруживалось, как и на Кричере. Равно как не обнаруживалось никаких ее воспоминаний между временем, когда она закончила наводить порядок в доме, и моментом, когда ее разбудил Снейп. Обливиэйт, если это вообще был он, был наложен просто мастерски. Хотя Северус подозревал, что вместо банального стирания памяти налетчики использовали что-то позаковыристее.

Отплакавшись и напричитавшись вволю (побиться головой об мебель ей не позволили), Винки деловито вытерла слезы и принялась ликвидировать разгром в доме. А Северус с Дианой — пытаться оценить масштабы ущерба. Собственно, понять, что почти ничего не пропало, они смогли довольно быстро. Так же быстро Снейп обнаружил, что утащили не что иное, как мемуары Кристиана Принса — основателя их рода.

Кристиан Принс, в прошлом — Шон Валлиец, родом был, как это явствует из прозвища, из Уэльса. Учиться магии он начал довольно поздно — до пятнадцати лет служил юнгой на одном из каботажных судов, курсирующих от Кардиффа до Портсмута. В Хогвартс попал благодаря «охотнику за головами» — специальному человеку из числа тогдашних профессоров школы, занимавшемуся тем, что выискивал среди детей маглов магически одаренных (Книга, в которую автоматически записывались все дети Британии с магическими способностями, была создана несколько позже, хотя многие по незнанию приписывали ее создание Основателям). Попал на Слизерин, но, проучившись четыре года, вылетел из Хогвартса за вульгарную магловскую дуэль, в которой он тяжело ранил противника. После чего подался обратно во флот, вступил в команду одного из судов сэра Хокинса, где дослужился до лоцмана. Принимал участие в сражении с Непобедимой Армадой, в ходе которого на одном из захваченных испанских судов и нашел записи Слизерина. Насчет того, каким образом означенные записи могли попасть в Испанию, у Кристиана Принса была вполне объяснимая версия. У Салазара было двое сыновей, потомок одного из них остался в Англии и впоследствии породнился с Гонтами, а второй сын, не найдя счастья на Туманном Альбионе, подался на Пиренеи — родину отца. Заодно захватив его рабочие дневники по созданию Арки.

Вдоволь намотавшись по свету, разбогатевший Шон наконец решил осесть и остепениться. Он взял себе новое имя поблагозвучнее, женился на ведьме из семьи Фёрклов и таким образом стал основателем нового волшебного рода Принс. Все это было описано в похищенных мемуарах, которыми теперь наслаждался неизвестный похититель. У которого теперь не оставалось сомнений, что утерянные записи Слизерина с огромной долей вероятности находятся у Принсов.

— Вовремя я в Гринготтс заглянул, — с кривой усмешкой сказал Снейп, когда пропажа обнаружилась. — Надо было и мемуары Принса туда упрятать. Что ж, по крайней мере, записи Салазара теперь в безопасности!

В довершение всего Диана обнаружила, что даже ее компьютер стал объектом шмона. Включив его вечером, чтобы поработать над проектом нового учебника по магловедению, она обнаружила, что неизвестный рылся в ее папках, причем открывал главным образом текстовые документы и изображения. То есть предположил, что Диана могла создать электронные копии записей Слизерина.

Выслушав ее ругань (поскольку Брайан уже спал, в выражениях Диана не стеснялась), Северус предположил:

— А ты уверена, что это не Брайан лазил в компьютере?

— Он не мог, он не знает пароля.

— То есть твой пароль был взломан? Это возможно?

Диана в ответ пренебрежительно фыркнула, давая понять, что для профессионального хакера взлом компьютерного пароля — плёвое дело.

— И много мы с тобой знаем волшебников, разбирающихся в компьютерах? — насмешливо спросила она.

Северус встал и в задумчивости прошелся по комнате.

— А ты? — ответил он вопросом на вопрос.

— В Аврорате, когда я там еще работала, как вообще включать компьютер, кроме меня знала буквально пара человек, из маглорожденных. Как там теперь обстоят дела с этим, я не знаю, но предполагаю, что хакеров среди них так и не появилось. Кстати, Кингсли тоже знал, что такое компьютер и с чем его едят, и то только потому, что работал вплотную с маглами. Он был «чайником» и, скорее всего, так им и остался. Ах, да, я забыла про Грейнджер, но и ее иначе, как «продвинутым пользователем» не назовешь.

— Я точно знаю, что некоторые из Отдела Тайн сотрудничают с магловскими спецслужбами, — задумчиво произнес Северус, проводя указательным пальцем по губам. — А значит, знакомы с магловскими реалиями не только по учебнику магловедения и произведениям классиков. Если среди нас завелись хакеры, появиться они могли только в нашем благословенном Отделе. Я могу и ошибаться, но с большой долей вероятности это не так.

— Собственно, с самого начала было понятно, что к убийству Каннингема приложил руку кто-то из своих же, — сказала Диана. — То, что произошло, только подтверждает это.

На ночь глядя Снейп все же решил наведаться в дом Принсов, предупредить Сонни о возможном визите охотников за семейными бумагами. Сонни клятвенно пообещал, что примет меры, и Северус не сомневался, что меры будут действенными — домовики действительно не могли убивать (во всяком случае, без прямого приказа хозяина), но устроить «веселую жизнь» незваным гостям — запросто. Наутро Сонни с горящими глазами объявился посреди кухни с отчетом: ночью кто-то пытался проникнуть на территорию поместья, но испугавших сигнальных чар, орущих как баньши так, что их было слышно, наверное, в Лидсе, убрался от греха подальше. Не исключена была повторная попытка пролезть в дом, поэтому Снейп поверх эльфийских охранных чар решил наложить свои собственные. В отличие от чар Сонни, эти чары были родственны аврорской «сигналке»: никакого шума, но наложивший заклинание о попытке взлома узнавал буквально через мгновение.

Однако преступник почуял неладное и затаился, словно ожидая, что Снейп будет делать дальше. Снейп тоже не предпринимал никаких действий, практически не выходя за пределы собственной аптеки и дома. Сонни бдил, но ничего необычного в поместье не происходило.

А вот с обыском действительно пришли. Марч и двое парнишек с лицами, необремененными интеллектом, методично обшмонали их с Дианой дом. Сына, чтобы он не видел процесса, Диана отправила в компании с Винки поиграть в садике, а сама молча встала рядом со Снейпом и наблюдала за работой авроров. Возражать и возмущаться смысла не было, тем более что на вопрос Северуса «Что конкретно вы хотите найти?» Марч ответил вполне определенно: «Все, что запрещено». Нельзя сказать, что ничего запрещенного Снейп в доме не держал — держал, в хитроумном тайнике в подвале с отопительным котлом. Поэтому Снейп, скрипя зубами и отчаянно надеясь, что до его тайника авроры не доберутся, молча наблюдал, как порядок в доме постепенно уступает место полному разгрому: служители порядка, хоть и не старались разнести дом по камешку, особо не деликатничали и оставляли после себя феерический бардак.

Натешившись выворачиванием шкафов и ящиков и проветриванием книг, они перешли в лабораторию. Снейп напрягся: ничего тянущего на срок в Азкабане там не было, но он опасался, что авроры своими руками, растущими из седалищ, могут повредить дорогое оборудование или испортить редкие и капризные ингредиенты. Он понял: ищут в том числе компоненты, из которых изготавливают «Аква Тофану». И часть из них у Северуса действительно была, и хотя эти ингредиенты можно было встретить практически в любой алхимической или зельеварческой лаборатории, это было плохо — лишняя улика в пользу того, что таинственный отравитель — именно он, Снейп. Но он продолжал наблюдать за обыском со скучающим выражением на лице, время от времени язвительно комментируя действия авроров. К счастью, те оказались не полными идиотами и орудовали теперь более аккуратно, во всяком случае, разбили только одну колбу, и то пустую.

Наконец добрались и до подвала. Магловский отопительный котел и хитросплетение газовых и водяных труб произвели на авроров сильное впечатление — видно было, что с таким агрегатом они пока еще не сталкивались. А Диана, заметив их замешательство, тут же прочла краткую, но информативную лекцию о том, как опасно небрежное обращение с газовым оборудованием. Кажется, даже Марч проникся, как видно, вспомнил, что во время Второй Магической взрывы, устроенные «упиванцами» в домах маглов, списывали на взрыв газа, во всяком случае, по масштабам разрушений и количеству жертв взрыв газа вполне дотягивает до средней мощности «Адского пламени». Поэтому, не доверяя подчиненным, он собственноручно проверил помещение на наличие магии, предсказуемо ничего не нашел (а попробуй найди, если тайник в полу оборудовал лично покойный Арон Майер, сержант воздушно-десантных войск Его Величества, ветеран Второй Мировой, участник высадки в Нормандии — магл до мозга костей и по совместительству второй муж Сары Беркович-Майер. Оборудовал и запрятал там трофейный «Люгер» с комплектом патронов к нему). И Марч убрался, всем своим видом демонстрируя, что, хоть ничего и не нашел, не верит Снейпу ни на кнат.

Пара-тройка «запрещенки» все-таки нашлась — ингредиенты из категории «А», на которые у Снейпа было министерское разрешение, но просроченное на две недели. Судя по выражению лица Марча, он рассчитывал найти что-нибудь поинтереснее, но, за неимением лучшего, приказал изъять то, что есть. Снейп бурно повозмущался, надеясь, что этим успокоит служебное рвение экс-коллег жены, и действительно: еще полчаса бесплодных и не очень рьяных попыток — и авроры наконец убрались, оставив хозяевам ругаться сквозь зубы и устранять последствия.

* * *

После наведения порядка, при активном участии Винки, Диана решила навестить поместье Принсов. Дом нравился ей все больше, он уже не казался мрачным и заброшенным — Сонни, почуявший поддержку новых хозяев, старался вовсю и почти придал дому вид уютный и обжитой. Нехорошие сюрпризы были все обезврежены, докси потравлены, крысы изгнаны, плесень убрана — и вот уже в доме можно было жить.

Дом принял новую хозяйку без проблем, хотя галерея семейных портретов по-прежнему поглядывала на наглых полукровок с осуждением, изредка — с вежливым безразличием. Диана, проходя по коридору с портретами, сдержано здоровалась с ними, но наводить дружеские отношения не спешила — чем меньше панибратства, тем быстрее эти господа смирятся с присутствием в доме полукровных хозяев. Принсы мужеского полу были так или иначе схожи между собой внешне, и Диана их практически не различала, хотя Сонни и провел краткий инструктаж. Где-то среди них затерялся и новопреставленный Родерик Принс, но он, как и все, говорить с ней не пожелал и только вежливо кивнул в ответ на ее приветствие.

Фамильное древо Принсов представляло собой пугающих размеров виньетку — размером с два письменных стола. Самое основание древа уже почти стерлось со временем, лишь имя основателя, Кристиана Принса, прочитывалось без труда. Его ближайшие потомки Диану не интересовали, как и то, с кем в родстве Принсы состояли. А вот родня, жившая в двадцатом веке, могла быть интересной, во всяком случае, Диане так казалось.

Она нашла Родерика Принса — листочек с именем и рядом с ним имя его покойной жены — Мэри Шейфик. Оба листочка были обведены черной каймой, как и подавляющее большинство листьев на древе. Детей в этом союзе так и не появилось. А вот и Эйлин Принс-Снейп и рядом с ней Тобиас, оба в траурной рамке. Имя Эйлин было когда-то явно перечеркнуто крест-накрест от руки чернилами, затем крест пытались оттереть, но не слишком успешно. И только три листочка были яркие и без черной каймы — «Северус Тобиас Снейп», соединенный с ним листочек «Диана Эстер Беркович» и маленький ярко-зеленый «Брайан Айзек Снейп». Диана улыбнулась и погладила его пальцем — артефакт признал их с Северусом сына законным наследником рода.

Продолжая рассматривать имена и фамилии (чаще всего знакомые, все-таки чистокровные и даже не очень волшебники Британии почти все были в той или иной степени родственниками друг другу), Диана наткнулась на странную фамилию — Böhme. Листочек с именем некоего Готтфрида Böhme был как бы искусственно присоединен к основному древу (как и «Тобиас Снейп» и она сама). Женат он был на Камилле Блишвик, двоюродной сестре Родерика Принса. Но не только необычное для Британии имя привлекло к себе внимание Дианы — оно тоже было жирно перечеркнуто, и стереть это не пытались, кажется даже наоборот — каждый год подновляли, чтобы не выцвело . Чем же проштрафился неизвестный немец, что его вычеркнули из списка родственников, хорошо, что вообще не выжгли, как это практиковали Блэки?

Диана вышла в коридор и решительно направилась к портретам.

— Мистер Принс, — негромко позвала она Родерика Принса. — Вы не спите?

Родерик, который на портрете выглядел лет на пятьдесят моложе, чем ему было на момент смерти, хмыкнул и приоткрыл глаза.

— Явилась все-таки поговорить со стариком, — проворчал он сварливо. — А я уж было думал, ты считаешь ниже своего достоинства познакомиться с лучшими представителями нашей семьи!

— Я просто не хотела вас лишний раз беспокоить и навязывать свое общество, — ответила Диана. — Я, знаете ли, воспитывалась в несколько другой среде, и не очень разбираюсь в тонкостях отношений в чистокровных семьях.

— Догадываюсь, — тон Принса был преисполнен яда, однако смотрел он на Диану без неприязни, скорее, с интересом. — Что ты хотела?

— Я изучала фамильное древо. И нашла незнакомую мне фамилию. Даже прочитать ее не смогла, она явно не английская. Кто этот человек?

Принс ответил не сразу. Он нахмурился, встал с кресла, обошел его, снова сел. И тихо произнес:

— Готтфрид Бём, вор и предатель. Хорошо, что ты заговорила о нем, ты должна знать эту историю.

Диана вся обратилась в слух.

— Этот паршивец женился на моей кузине Камилле. Познакомился с ней на министерском приеме по случаю Нового Года. Совершенно задурил ей голову, неудивительно, он был смазлив и имел хорошо подвешенный язык. Семья была против, но Камилла уперлась, как баран.

— Почему против?

— Он был грязнокровкой — Диана скривилась, и Принс поспешил поправиться, — ладно-ладно, маглорожденным! Но он был богат, а финансы нашей семьи давно дышали на ладан, и его происхождение ему со скрипом простили, чего не сделаешь ради денег! Но во все семейные секреты его посвящать не стали, я как сердцем чуял, что не стоит этого делать, нужно присмотреться к нему как следует.

— То есть о бумагах Салазара он не знал?

— Именно. Камилле тоже было запрещено рассказывать ему об этом, но она все-таки проболталась, дура влюбленная!

— И он попытался их украсть?

— Попытался, — Принс нехорошо усмехнулся, — да еле ноги унес. Охрану я на них поставил такую, что гринготтские гоблины обзавидовались бы! А потом мы узнали, что этот приблудыш спелся с последователями Гриндевальда. Даже хуже — с его магловскими подпевалами, этими отморозками, что таскали на себе изображение гаммадиона!

— Чего? — не поняла Диана.

— Гаммадионом, юная леди, жители Эллады называли старинный солярный символ в виде креста с загнутыми концами! — тон Принса очень напоминал сейчас Снейпа, отчитывающего студента за тупость и невежество, однако Диана даже не обратила на это внимание.

— Свастика, что ли?! — почти выкрикнула она.

— Свастика-свастика. И незачем так орать, я хоть и мертвый, но не глухой. Слушай дальше. Бёма после попытки кражи, ясное дело, погнали из семьи поганой метлой. Камилла ушла следом за ним. Они уехали в Германию, некоторое время она еще нам писала, но после сорок четвертого года письма прекратились. Судя по всему, она погибла и муженек ее тоже. Этот Бём, как я потом узнал, командовал подразделением маглов, рыскающих по миру в поисках всяких могущественных артефактов. Понятия не имею, как он вообще узнал, что записи Слизерина об Арке смерти могут храниться именно в нашей семье, однако то, что его брак с Камиллой был частью его плана по их добыче, сомнению не подлежит. Он, его организация искали именно их, им нужна была Арка.

— Аненэрбе, — тихо сказал Диана.

— Кто это? — не понял Принс.

— Не кто, а что. Так называлась организация, в которой состоял этот Бём.