Сумерки дома Малфоев (джен)

C самого раннего утра в Малфой-мэноре царил столь несвойственный этому чопорному поместью переполох. Изрядно нервничающие домовые эльфы, существа обыкновенно степенные и тихие, лихорадочно аппарировали с места на место, принося то бинты, то зелья, то тазы с водой. Волнение сегодняшнего дня передалось даже портретам. Позабыв об обыкновенной невозмутимости, изображения предков нынешнего главы благородного и чистокровного рода переходили из одной картины в другую, шепчась и гадая об исходе столь важного мероприятия. Понять их было можно: не каждый день в доме Малфоев появлялся долгожданный наследник. Тем более, что нарисованные предки хорошо помнили, сколь печально закончилась предыдущая беременность леди Нарциссы.

Среди всего этого бедлама, поведение лорда Люциуса выделялось поразительным спокойствием, словно бы речь шла не о появлении наследника, а о слегка запаздывающей партии кларета. Удобно расположившись в мягком кресле, хозяин Малфой-мэнора лениво перелистывал страницы «Ежедневного Пророка», лишь иногда бросая короткий взгляд в сторону комнаты, откуда периодически доносились стоны леди Нарциссы. В такие моменты Люциус морщился, подзывал эльфа и, не повышая голоса, приказывал обновить заглушающие чары — читать светские хроники под крики женщины ему явно было не с руки.

Наконец, ближе к вечеру, дверь, ведущая на верхний этаж, открылась, и в гостиную вошёл лысоватый гладко выбритый старичок маленького роста. Это был доктор Филипс, семейный колдомедик, на протяжении более чем шестидесяти лет преданно служивший роду Малфоев.

— У вас девочка, лорд Люциус, — радостно произнёс он. — Спешу вас обрадовать, малышка вполне здорова. Я опасался худшего, однако, слава Мерлину, всё обошлось…

— Что с моей женой? — голос главы семейства был сух, официален и ничем не выдавал разочарования.

Тем не менее, Люциус Малфой был разочарован. Девочки никогда не сулили его роду ничего хорошего — только лишние траты на приданное, подбор достойного высокого рода жениха и множество иных более мелких проблем. И всё же лорд Малфой не был бы собой, если даже из такой паршивой ситуации не сумел бы извлечь выгоду. В его голове тут же возникли несколько поверхностно знакомых лиц из Внешнего Круга. Все они были представителями знатных, но сильно обедневших родов, готовых положить свои жалкие жизни за возможность приблизиться к Кругу Внутреннему. Да чего там говорить: любой из них, не колеблясь ни секунды, согласился бы перегрызть глотки остальным, если такой человек как Люциус Малфой предложит им породнится. Но всё это пока было замыслом на перспективу. В настоящий момент лорда Малфоя больше волновало иное.

— Итак, доктор, — ровным вежливым голосом произнёс он. — Что вы можете сказать о моей супруге?

— Леди Нарцисса сейчас спит. Роды, как вы понимаете, выдались осложнёнными, поэтому роженице нужен…

— Я знаю, что нужно роженицам после родов, — слегка повысив голос, произнёс Малфой. — Меня интересует, когда я смогу приступить к обязанности супруга. Надеюсь, доктор, вы дали моей жене все положенные ей зелья?

— Видите ли, в чём дело, лорд Люциус, — старый доктор несколько замешкался, стараясь подобрать нужные слова. — Я говорил вам, что из-за прошлогоднего выкидыша, вам и леди Нарциссе стоило бы сделать перерыв…

— Доктор Филипс, — ледяной тон главы рода Малфоев заставил старого колдомедика поёжиться. — Вы, как помнится, говорили, что в этот раз у меня будет наследник.

— Всё к этому и шло…

— Тем не менее, моя жена родила дочь. Я же не могу считать свой долг перед родом выполненным, пока у меня не будет сына.

— К сожалению, лорд Люциус, ваша жена не может больше иметь детей.

— Что?! — на какой-то момент Малфой потерял выдержку, однако быстро взяв себя в руки, повторил вопрос. — Что хотите этим сказать?

— Я предупреждал вас, лорд Малфой….

— Меня не интересуют ваши жалкие самооправдания! Вы понимаете, что из-за вашего ротозейства мой род оказался под угрозой?!

— Но лорд Люциус…

— Если у меня не будет сына, то мне некому будет передать своё место в Визенгамоте! Если у меня не появится наследник, то после моей смерти Малфой-мэнор исчезнет, развалится, обратится в прах! Вы понимаете, КАК обрадуются все те грязнокровки и министерские шавки, когда об этом станет известно?!

— Но лорд Люциус, ваша дочь может выйти замуж за достойного человека и родить вам внука, который…

— Исключено. В нашем роду первородство не передаётся в женские линии.

— В таком случае, вы можете развестись…

— Развестись? — в одном слове глава рода Малфоев уместил столько яда, что им без труда можно было бы отравить дюжину Пожирателей Смерти. — Вы, доктор, похоже не понимаете элементарных вещей. Мой брак заключен в соответствии с Кровным Заветом и, если я попробую его разрушить, то в самом лучшем случае превращусь в сквиба, а в худшем… Закройте рот — для нашего филина он маловат.

— Кровный Завет… Лорд Малфой, я кажется нашел средство как вам помочь!

— Да неужели?

— Кровный Завет допускает магическое усыновление. Более того, если провести полную версию обряда, то мальчик будет иметь вашу кровь, вашу внешность, доступ ритуальной комнате и даже…

— Я понял вас, доктор. Только вы забываете об одной мелочи: мальчик должен иметь стабильное магическое ядро, а ждать десять лет я не могу, также как не могу допустить, чтобы с Малфоями произошло то же, что и с Харперами.

— Этого и не случится! — в голосе Филипса проскользнули нотки торжества. — Как вы правильно заметили, лорд Люциус, у стандартного ритуала усыновления есть изъян с магическим ядром, однако положение отнюдь не безвыходно. Мы можем провести обряд Дня и Ночи. Он, к сожалению, несколько более затратен в плане магии и подготовки, и всё же…

Филипс говорил и говорил, описывая артефакты необходимые для ритуала, но Малфой внимал ему в пол слуха. Люциуса больше волновало то, что он, глава старинного тёмного рода, никогда не слышал ни о чём подобном. Мысленно обратившись к заведующему семейной библиотекой Барнабе, Малфой потребовал немедленно рассказать ему о ритуале Дня и Ночи. Ответ старого эльфа обескуражил. За двести восемьдесят семь лет, прошедших со времени поступления на службу, Барнаба никогда не встречал упоминаний о таком обряде, хотя список темномагической литературы, хранимой на полках внутренней секции библиотеки Малфой-мэнора, был весьма обширен. Напомнив себе непременно раздобыть заинтересовавшую его рукопись, лорд Люциус вновь обратил внимания на старика.

— Итак, Филипс, вы во всех подробностях описали мне необходимые условия для проведения этого вашего ритуала, но не словом не упомянули о главном. У вас есть ребёнок, который в будущем займёт моё место?

— О, извините старика. Запамятовал я слегка. Годы, знаете, уже не те. Да. Недалеко от меня живёт семья…

— Не нужно фамилий! Главное чистота крови.

— С этим у них всё в порядке. Чистокровие Гампа соблюдено у обоих родителей. У отца нет маглов в восьми поколениях, у матери — в семи. В том я клянусь своей магией и кровью. Lumos.

Палочка старика тут же засветилась, отчего Люциус удовлетворённо кивнул. Принимать в род грязнокровку ему очень не хотелось. С раннего детства он испытывал к этим существам чувство брезгливости, ставя их чуть выше сквибов. Нет, если бы обстоятельства сложились крайне неблагоприятно, Люциус Малфой без колебаний допустил бы такого человека в род. Только зачем доводить дело до крайностей? Тем более, когда честный Филипс предлагает вполне достойную кандидатуру.

— Этого достаточно, — произнёс глава рода.

— С другой стороны, — продолжил доктор. — Данная семья довольно бедна и не может позволить себе иметь ещё одного ребёнка. И они будут рады даже небольшому вспоможению.

— Не будьте меркантильны, Филипс. Их аппетиты вряд ли превысят полтысячи галеонов.

— Полтысячи? Да они будут рады и паре сотен золотых монет! Я самолично слышал, как мамаша кричала, что готова избавиться от пары лишних ртов даже за…

— Нет. Мелочиться я не буду. Можете спокойно вручить им хоть тысячу галеонов, лишь бы они не начали лезть куда не следует.

— Они не станут. Они давно намеревались переехать на юг, так что…

— Действуйте, Филипс. Только сперва принесите мне рукопись с ритуалом: я должен тщательно её изучить.

Получив распоряжение, семейный колдомедик Малфоев тут же шагнул в камин и в скором времени вновь появился перед своим сюзереном, держа в руках изрядно потрёпанную книгу. Следующие несколько часов Люциус потратил на изучение фолианта. Сам текст был написан не позднее семнадцатого века и не содержал в себе расхождений с описаниями Филипса. Зато бумага… Здесь дело обстояло куда интересней и для более детального её изучения придётся привлечь специалистов мирового уровня типа младшего Проскурина или Эйзенхайма. Только всё это будет потом. Теперь же самым важным для Люциуса была подготовка к ритуалу да подыскивание для данной жемчужины места в семейной библиотеке. Чем дольше Малфой изучал фолиант, тем сильнее крепла его уверенность в том, что к Филипсу рукопись больше не вернётся. Незачем старику владеть таким сокровищем.

Ближе к полуночи с сокровищем вернулся и Филипс. Приданный доктору эльф нёс в своих ручках спеленованного младенца. На беглый взгляд Люциуса, ребёнку было около трёх месяцев и уже сейчас в нём начали провялятся фамильные черты одной весьма мерзкой… В этот момент Люциус резко оборвал цепочку рассуждений. Рыжие волосы имелись не только у тех маглолюбцев, к тому же скоро они исчезнут без следа, так же, как и тряпьё, в которое ребёнок был завернут в настоящее время.

— Вот, милорд, — после положенных приветствий сказал слегка запыхавшийся Филипс. — Как я говорил вам, та семья довольно малообеспеченная. Таким образом, я уложился в отпущенную вами сумму.

— И какая часть выделенных средств осела в вашем кармане, доктор? — слегка насмешливо спросил Малфой.

— Помилуйте, лорд Люциус, стал бы я…

— Не оправдывайтесь, Филипс. Лучше скажите, та семейка не станет вас искать?

— Ну что вы, милорд. Я не один десяток лет служу Малфоям, да и Оборотное Зелье у меня вполне качественное. А если им вздумается искать меня, то пусть ищут. В Канаде.

— В Канаде, значит? — в этот момент Люциус Малфой позволил себе слегка романтичную усмешку: не так давно, будучи в Квебеке, он имел коротенькую интрижку с одной полукровкой-индианкой. — Добби, принеси в ритуальную комнату мою дочь. В конце концов, Нарцисса вполне могла родить и двойняшек.

* * *

Сам ритуал прошёл довольно буднично и ничем не напоминал ту клоунаду, что так любили изображать маглы. Как-то раз Люциус, прихватив для верности Крэбба с Осборном, заглянул в магловский салон, демонстрирующий движущиеся картинки. Подобный поступок Малфой совершил шутки ради и надо сказать, та шуточка удалась сполна. Крэбб и Осборн ржали, словно кентавры во время гона, не обращая внимания на недоуменные взгляды сидящих вокруг простецов. Даже сам Люциус пару раз улыбнулся в наиболее нелепых моментах, потешаясь над скудоумием трясущихся от страха маглов.

Здесь же ничего подобного не было. Не было крушащих камни молний, не было жуткого воя, не было даже скрежета несмазанных петель, зато была пропитывающая всех и вся Магия. Пусть недоумки из Министерства утверждали, будто волшебство лишь инструмент в умелых руках, однако Люциус, как и большинство представителей древних родов, прекрасно осознавал глубину чиновного невежества. Магия имела чувства, Магия имела слух и теперь зов Люциуса был услышан. На небольшом ритуальном столе тихо посапывали близнецы: принесённый Филипсом ребёнок уменьшился, потерял рыжие волосы, а каждая чёрточка его лица напоминала теперь Люциуса Малфоя. Глава рода меж тем бросил взгляд на семейный гобелен, удовлетворённо наблюдая за происходящими на нём изменениями. Если до проведения ритуала от узла, изображавшего нынешнего лорда Малфоя исходила лишь одна нить, то теперь таких нитей стало две. Долг перед Магией и Родом Люциус счёл выполненным. Теперь стоило лишь убедить Филипса добровольно расстаться с манускриптом и, отдав отпрысков в распоряжении старой домовушки Сильвы, отправиться спать.

— Спешу быть первым, кто поздравит вас, лорд Люциус, с долгожданным наследником, — начал свою здравицу семейный доктор, но был тут же остановлен сюзереном.

— Оставьте ваши поздравления, Филипс. Их я наслушаюсь на официальных приёмах. Поговорим о безопасности моей семьи.

— Но я не понимаю вас, мой лорд. Я уже сказал вам, что то семейство не станет искать вашего ребёнка. Они официально отказались… даже контракт подписали, заверив его кровью…

— Филипс-Филипс, — в голосе Люциуса промелькнули нотки разочарования. — Вы же умный человек, служивший ещё моему деду. Вы поклялись в верности роду Малфоев, но что я вижу? Вы шестьдесят лет скрывали от трёх ваших сюзеренов рукопись, попади коя в руки наших недоброжелателей…

— Но, лорд Люциус, у меня и в мыслях ничего подобного не было! Наша семья почти четыре сотни лет хранила…

— Четыре сотни лет хранила и ни разу не удосуживалась заглянуть внутрь?

— Как не заглядывали, — семейный доктор оказался сбит подобной постановкой вопроса. — Естественно я прочёл книгу от корки до корки и знаю ритуал назубок.

— Один ритуал? Вы поражаете меня, Филипс. В рукописи содержится не менее дюжины обрядов.

— Не может быть. Я же…

— Ваши слабые познания не в силах вместить содержащиеся в фолианте знания? В таком случае… Филипс, я с вами разговариваю! Почему вы уставились на мой гобелен точно баран на новые ворота?

В следующий момент ответ для Люциуса стал очевиден. На семейном полотне вновь начали происходить изменения. Тонкие нити волшебства перетекали от фигуры, изображающей дочь Малфоя, к фигуре, изображающей сына. С каждой секундой контуры девочки всё больше темнели, а контуры мальчугана становились всё ярче. Схватившись за сердце, Филипс начал бессвязно лопотать какие-то слова в собственное оправдание, однако Люциус его не слушал. Взяв на руки мальчика, глава рода Малфоев поглядел на него с одобрительной усмешкой.

— А ты, малыш, не промах, — весело произнёс он. — Всего несколько минут как принят в род, а уже поступил как истинный Малфой. Браво-браво — далеко пойдёшь. Блотс.

— Хозяин вызывал Блотса — Блотс явился на зов, — с поклоном произнёс толстый домовик в дорогой наволочке.

— Возьми моего наследника и отнеси его Сильве.

— Будет исполнено, хозяин, — ответил домовик, взял на руки младенца и исчез.

Едва только эльф пропал из виду, как Малфой вновь принялся готовиться к ритуалу. На этот раз Люциус замыслил провести изгнание из рода. Сквибы древнему роду были не нужны.

— Лорд Люциус, что вы творите?! Побойтесь Мерлина — малышка ваша дочь! — заголосил Филипс, догадавшись о том, что сейчас произойдёт.

— Она мне не дочь. Она — сквиб, а сквибы — это мусор, которому не место в Малфой-мэноре. Отойдите и не мешайте мне.

— Нет! Я поклялся в верности роду Малфоев! Вы же…

Чего именно должен был делать Люциус Малфой, семейный медик так и не договорил. Точнее бывший семейный медик. «Вы уволены, Филипс» — произнёс глава рода и нанёс рубящий удар тростью. Родовой артефакт не подвёл. Едва оказавшись рядом с шеей Филипса, дерево мгновенно преобразилось в металл, и распороло старику горло. Пытаясь остановить кровь, Филипс схватился за концы раны. Тщетно. Второй колющий удар в сердце окончательно оборвал жизнь старика. «Он был хорошим врачом» — подумал Люциус, глядя на труп, и, отвернувшись, приступил к изгнанию. Только что совершённое злодеяние не вызвало у Малфоя даже тени раскаяния. Люди смертны, рассудил он, а этот человек за шестьдесят лет узнал слишком много. К тому же теперь бесценная рукопись займёт в библиотеке мэнора своё достойное место. С этими мыслями Люциус Малфой провёл ритуал. Убедившись, что на семейном гобелене больше нет темного пятна, он вновь призвал домовика.

— Добби!

— Х-х-хозяин з-з-звал Д-д-добби и Д-д-добби пришёл, — стуча зубами, пролепетал эльф. Похоже, его вот-вот должно было стошнить от вида крови.

— Тупой эльфишка. Ты самый бесполезный из моих слуг, а значит и работа тебе будет соответствующая. Видишь этот скулящий мусор? Вышвырни его прочь из мэнора — ему не место среди волшебников. А затем вылижи здесь всё. Да чтобы ни одной соринки здесь не осталось.

— Д-д-добби должен… но малышка…

Удар трости-артефакта заставил эльфа завизжать от боли. На сей раз клинок не оборвал чью-то жизнь, зато оставил на щеке приличный рубец.

— Не заставляй повторять приказ дважды, дерзкий эльфёныш! Если эта мелкая пискля не сдохнет, ты отправишься на фарш. Исполняй!

С этими словами Люциус Малфой покинул ритуальную комнату, напоследок наградив эльфа крепкой затрещиной.

В голове домовика не укладывалось увиденное. Как можно поступить так с собственным ребёнком? Что могла сделать такая кроха злому хозяину? Может быть Добби был плохим домовиком и никчёмным слугой, однако одного у эльфа было не отнять. Наблюдательности. Взглянув на недовольного хозяина Люциуса, Добби ужаснулся, заметив в нём червоточину. Пока небольшая и невидимая для взгляда волшебников, со временем она должна будет заполонять всё хозяйское естество, губя при этом и мэнор, и других эльфов, и самого домовика. Увы, Добби был бессилен что-либо изменить. Стараясь не глядеть на мёртвого гостя, эльф подошёл к плачущей малышке и аккуратно взял её на руки. Магия домовика мигом успокоила кроху, и девочка сразу же задремала.

Прихватив несколько тряпок, Добби как умел спеленал новорожденную хозяйку и аппарировал прочь из мэнора. Несколько раз он пытался выполнить мерзкий приказ, но взгляд на спящую малышку всякий раз останавливал домовика. Не смея нарушить довлеющий над ним хозяйский приказ и не имея сил бросить младенца на верную погибель, Добби схватил лежащий в пыли придорожный булыжник дабы наказать себя, однако жуткий вой, раздавшийся буквально в двух шагах, остановил эльфа. Так мог выть только грим или скорбный дух. Покрепче прижав к себе заплакавшего младенца, домовик хотел было аппарировать прочь и не сумел этого сделать.

— Остановись, Добби, — раздался властный голос.

Домовик готов был дать уши на отсечение: эти слова были произнесены хозяином Арчибальдом, дедом жестокого хозяина Люциуса. Но хозяин Арчибальд уже двадцать пять лет как обитал в парадном портрете, и если он его покинул, то значит... Додумать Добби не успел. В следующий миг из ночной тьмы возникло несколько десятков призраков. Среди них домовик узнал нескольких своих прежних владельцев. Вот это был хозяин Арчибальд. Рядом с ним парила хозяйка Альбертина; чуть в стороне витала старая хозяйка Агнесса. Молодой хозяйки Селестины не было, зато хозяин Абраксас присутствовал. Вид его был жалок. Облачённый в призрачное рубище, скованный мертвенно светящимися цепями, он пытался посыпать голову дорожной пылью и стонал, обрушивая на голову сына страшные проклятья.

— Замолчи, презренный червь! — произнёс один из духов, имени коего Добби не знал. — Своими руладами ты не разжалобишь нас. Суд над тобой будет позже, а сейчас нам необходимо решить, что делать с малышкой.

— Не бойся, Добби, — успокоила затрясшегося точно осиный лист домовика хозяйка Агнесса. — Мы не причиним малышке вреда. В отличие от моего беспутного правнука, любой из нас имеет понятие о ценности семьи.

— Но для начала расскажи нам о хозяине Люциусе, — последние два слова призрак в нитяном парике процедил словно какое-то грязное ругательство. — Может ты своим эльфийским взглядом заметил вокруг него какие-нибудь изменения?

— Добби видел, как вокруг хозяина Люциуса поселилась червоточина. Очень плохая, очень мерзкая червоточина. Она будет расти и пожирать хозяина, а мэнору будет плохо. Очень плохо. Добби плохой домовик: он не знает, что ему делать. Добби хочет наказать себя…

— Прекратить! — рявкнул призрак, ругавший хозяина Абраксаса и уже более спокойным голосом, обратился к духу в парике. — Ну и какой вывод ты можешь сделать из болтовни этого лопоухого, Гиацинт?

— Боюсь, мой вывод неутешителен, мастер Генри. Этот эльф описал классическую картину зарождения Предательства Крови. В ауре Люциуса Малфоя поселилось проклятье. Сожалею, но это так. Наш род обратился в Предателей Крови и обречён.

— А как же тот мальчик? — спросила хозяйка Альбертина. — Ведь Люциус ввел его в род до того, как совершил то преступление?

— Да что ты понимаешь в ритуалах, глупая баба, — прохрипел бородатый призрак с отрубленным носом. — Эй ты, хрен с ушами, — обратился он к Добби, — Отвечай, что за ритуал провёл этот недоумок и не говори, будто ты не подслушивал разговор.

— Тихо, Септимус, — осадил бородача хозяин Арчибальд. — Не пугай бедного эльфа. А ты, Добби, расскажи нам всё, что ты услышал сегодня.

Ободрённый таким обращением, домовик пересказал диалог хозяина Люциуса со стариком-гостем. Призраки замерли, ловя каждое слово, когда же речь зашла об обряде Дня и Ночи, большинство собравшихся загомонили. Больше всех лютовал хозяин Гиацинт.

— Я сорок лет жизни убил, чтобы уничтожить подобные гримуары! И ради чего?! Ради того, чтобы мой недоразвитый потомок собственноручно совершал подобное святотатство! Почему?! Почему я не ушёл тогда за Грань!

— Тихо! — наконец скомандовал мастер Генри. — Мы Малфои, а Малфои не стонут. Малфои ищут выход.

— А нет никакого выхода, — резко ответил хозяин Гиацинт. — После того как мой сын провозгласил стратегию одного наследника, у Малфоев не осталось выхода. Новых наследников у него не появится, а эта девочка — сквиб, поэтому наследовать не может.

— А как же тот мальчик? — вновь спросила хозяйка Альбертина. — На нём же нет печати Предателя. К тому же он введён…

— Никуда он не введён, — с усталостью пробормотал мастер Генри. — Обряд Дня и Ночи открывает доступ к роду, но не вводит в род. Через двенадцать, самое большое через пятнадцать лет всё вернётся на круги своя. Мальчишка потеряет себя и вернется к тому, с чего начал.

— Значит выхода нет… — растеряв весь свой задор, поникшим голосом произнёс безносый хозяин Септимус.

— Выход есть. Малышка, когда вырастит, может основать новый род, — слова хозяйки Агнессы вновь взбудоражили призраков.

— Ерунда! Бред! Сквибы не могут основывать род! — полетело со всех сторон и лишь грозное «Тихо!», выкрикнутое мастером Генри, заставило остальных умолкнуть.

— Я слушаю тебя, Агнесса. Говори свободно.

— Благодарю, мастер Генри. Малышка — не сквиб. Тот ритуал повредил магическую основу обоих детей, отчего мальчик неосознанно вытянул силу у девочки. Тем не менее, магия малышки сохранилась.

— Но гобелен…

— У гобелена есть ряд изъянов. Например, его создатели не учли глубинных токов магии, которые я ощущаю, глядя на свою праправнучку. В ней есть сила, но она проявится на пару-тройку лет позже, чем обычно происходит в нашей семье.

— Итак, — подвёл итог мастер Генри. — Вижу, иного выхода нет. Дом Малфоев должен пасть, дабы в будущем на его руинах возник новый дом. Но чтобы это произошло, нужно чтобы малышка достигла совершеннолетия и выросла достойной девушкой.

— Я знаю, где моей праправнучке будет лучше всего. Это семья Алленов.

— Немыслимо! Агнесса, ты рехнулась! Ты омаглилась! Неужели в мире не осталось достойных волшебников?! — негодующе загомонили бывшие хозяева Добби.

— Тихо! Объясни свой выбор, Агнесса.

— Охотно, мастер Генри. Вы все знаете, что при жизни я нередко навещала магловских сирот и бездетных родителей.

— Угу, — согласился хозяин Арчибальд. — Ты помогала им находить друг друга. Ты даже хотела, чтобы я усыновил того мальчика. Его кажется звали Том?

— Да, сын и, если бы у Абраксаса появился младший брат, то многое изменилось бы к лучшему. Однако давай вернёмся к моему рассказу. Сейчас я имею гораздо меньше возможностей, но всё же я иногда по-прежнему наблюдаю за моими подопечными. Среди них я заметила немолодую семью Алленов. Они достойные люди — дела их говорят лучше слов. Увы, они не могут иметь детей. Поэтому я предлагаю отдать нашу девочку им. Они вырастят малышку достойной женщиной.

— Думаю, Агнесса права, — после некоторого раздумья произнёс мастер Генри. — Наших сил не хватит, дабы полностью отменить приказ гадёныша, но, объединив силы, мы сможем его немного изменить, тем самым избавив нашу последнюю надежду от гибели.

— Но, после такого, большинству из нас придётся уйти за Грань, — задумчиво пробормотал хозяин Гиацинт. — Не подумайте ничего такого: я самолично готов отдать всё, что у меня есть, но моих сил не хватит. Нужны ещё добровольцы.

— Я готов, — произнёс безносый хозяин Септимус.

— И я! И я! И я! — донеслось со всех сторон.

— Все мы покинем этот мир, — вынес свой вердикт мастер Генри. — Кроме тебя, Агнесса, и тебя, Абраксас. На вас двоих я налагаю обязанность следить и оберегать последнее наше сокровище до тех пор, пока она не встанет на ноги. А сейчас…

— Извини, что прерываю тебя, мастер Генри, но перед как вы уйдёте нужно даровать девочке имя.

— И вновь я согласен с тобой, Агнесса. Предлагаю наречь её Авророй. Пусть она станет зарей нового дома. А теперь настало время нашего последнего дела.

Встав в круг, души бывших хозяев Добби затянули протяжный мотив и чем дольше он звучал, тем менее четкими становились очертания призраков. Где-то вдалеке, в оставленном Малфой-мэноре из портретов прежних хозяев уходила магия. Добби чувствовал это даже здесь и плакал. Из-за одного злого хозяина десятки добрых вынуждены уйти неведомо куда, оставляя домовика в полном одиночестве. Нет! Добби не будет одинок! Добби станет навещать маленькую хозяйку Аврору всякий раз, когда у него появится такая возможность. Добби поможет всеми силами добрейшей хозяйке Агнессе и несчастному хозяину Абраксасу. Добби клянется и клятву исполнит!

В жизни каждого волшебника бывают особые дни. Очень важно, когда тебя принимают в род, не менее важна первая инициация, однако самым важным моментом является начало обучения. Именно в годы учёбы закладываются основы будущей карьеры в политике, деловой и брачной сфере. Именно такой день наступал в жизни Драко, единственного наследника благородного дома. Поднявшись ни свет, ни заря мальчик нарядился в парадную школьную мантию из дорогого сукна и придирчиво оглядел себя в зеркале. Своей внешностью юный Малфой был более чем доволен. Высокий и худой, с гладкими платиновыми волосами, серыми глазами и тонкими чертами лица — одним словом настоящий аристократ. Не менее аристократичным было и поведение Драко. Едва мальчик научился говорить, он уяснил для себя три особенности, резко выделяющие его из серой массы двуногих существ. Во-первых, он — волшебник. Драко понятия не имел, каким образом миллиарды маглов обходятся без магии, мня себя при этом венцом творения. Во-вторых, юный Малфой являлся чистокровным. В его жилах не было ни капли той грязной жижи, которую прославляли глупцы типа Дамблдора. В-третьих, и в-главных, он — Малфой, родиться каковым дозволялось лучшим из лучших, а в собственной избранности Драко никогда не сомневался.

Единственным моментом, слегка портящим благостную картину, стал родительский запрет на высказывание подобных мыслей вне узкого круга семьи или особо близких друзей. К большому сожалению, с каждым годом таковых становилось всё меньше и меньше. Драко прекрасно помнил, как ещё пару лет назад его с отцом часто приглашали на различные рауты, да и сами Малфои нередко принимали гостей у себя в поместье. Однако затем приключилось нечто, заставившее родителя Драко резко ограничить контакты с внешним миром. Нечто такое, отчего среди приятелей наследника остались лишь Винсент, Грег и Пэнси. Честно говоря, юный Малфой был только рад избавлению от общества докучливого Блейза, задаваки Кассия, или трещотки Дафны. Однако главная радость для юного наследника благородного рода заключалась в расторжении помолвки с глупенькой Асторией Гринграсс. У мальчика буквально сводило скулы от бешенства, когда ему приходилось общаться с «невестой», зато теперь можно было облегчённо выдохнуть. Единственное, о чём Драко сожалел, так это о прекращении общения с Тео Ноттом. В отличие от остальных, с ним было по-настоящему интересно затевать приключения. Когда-то бесконечно давно, во время одного из тех нескончаемых скучных раутов в Нотт-хаусе, Тео подбил Драко и ещё нескольких ребят посмелей на побег из детской комнаты. Трясясь от любого шороха, пятеро смельчаков тогда обошли несколько комнат старого особняка, в каждой из них Тео останавливался, указывал на какой-нибудь предмет, а потом замогильным шепотом вещал страшную историю, связанную с ним. У большинства ребят потом стучали зубы, но только не у Драко. Вернувшись в детскую, он тогда пообещал Тео сводить его по Малфой-мэнору и рассказать не менее леденящие кровь байки из истории собственного рода и обещание своё Драко сдержал. Спустя месяц, младший Нотт вовсю разглядывал мрачные залы Павлиньего Поместья. Увы, нагнать страху на гостя младшему Малфою тогда не удалось. Тео из раза в раз останавливался у портретов драковых предков, зачем-то подолгу разглядывая их. И для чего он это делал? Всё равно эти болваны не двигались и не говорили, хоть навозными бомбами их забрасывай. Увы, Тео остался глух к аргументам Драко. Уже после третьей комнаты, младший Нотт под каким-то надуманным предлогом вернулся в детскую, после чего его отец не менее поспешно ретировался домой. Больше Теодора Нотта в Малфой-мэноре не видели. Даже переписка ребят прекратилась. Драко несколько раз отправлял другу семейного филина с письмами, однако всякий раз конверт возвращался через несколько дней нераспечатанным.

Предательство Тео, сильно опечалило тогда наследника благородного рода. Некоторое время Драко был груб и капризен, не желая ни с кем общаться, но потом боль от подлости Нотта как-то стихла и переросла в желание отомстить. О да, Малфои никогда не прощают обид и предательств! Очень скоро бывший «друг» поймёт, сколь много он потерял, когда увидит с кем именно Драко завёл дружбу. А этот «кто-то» был самим Гарри Поттером.

Повстречались они совершенно случайно. В тот день, отец отвёл Драко в Косую Аллею для покупки школьных принадлежностей. Обыкновенно, аристократы получали всё необходимое совиной почтой или отправляли за товарами семейных домовиков, однако на сей раз Люциус Малфой решил самолично навестить продавцов. Отчего папа поступил именно таким образом Драко так и не решил. У мальчика возникло целых две версии, объясняющие происходящее. Первая гласила, что отец пожалел старого сыча Вулкана — их с недавних пор единственного почтальона, который правда не сегодня-завтра отправится к чучельнику. По второй же выходило, что папа не желал лишний раз связываться с домовиками. Именно к этой версии Драко склонялся больше всего. Из когда-то многочисленных эльфов в Малфой-мэноре осталось, дай Мерлин, пяток лопоухих дуралеев один хуже другого. Но даже на этом невесёлом фоне резко выделялся Добби, исполнявший приказы по принципу «лишь бы от меня отстали».

Как бы то ни было, в тот день отец и сын Малфои пошли по магазинам. И вот, примеряя очередную мантию от мадам Малкин, Драко заметил, как в магазин зашёл тщедушный паренёк в сломанных очках. Его одежда с головой выдавала в нём грязнокровку, и в любой другой ситуации наследник благородного рода скорчил бы недовольную гримасу, но только не в этот раз. Сейчас, взглянув на шрам в виде молнии, Драко мигом сообразил кто стоит перед ним. Гарри Поттер. Избранный. Мальчик-Который-Сокрушил-Известно-Кого. Парень, избавивший магический мир от выжившей из ума полукровки и при этом о магии ни разу не слышавший. Драко чуть не разинул рот, точно плебей, когда Гарри рассказал ему кое-какие подробности о своей жизни — младший Малфой, в нужные моменты, умел разыграть из себя внимательного слушателя. Нет, это просто уму непостижимо: держать наследника древнего благородного рода Поттеров среди грязных маглов! Зачем? Скорее всего, для создания доверчивого телёнка, которого опытный пастух может отвести как на пастбище, так и на бойню. Только кто сказал, что в подобные игры можно играть одному? Драко Малфой, отточивший разум с логикой на волшебных шахматах и не раз ставивший в тупик куда более великовозрастных игроков, готов бросить вызов неведомому «пастуху», дабы самому подтолкнуть Поттера к деяниям на благо древнего чистокровного дома.

— Молодой хозяин Драко, — кашляющий голос Блотса заставил юного Малфоя поёжиться. — Ваш отец уже прибыл на завтрак. Он, а также хозяйка Нарцисса ждут вас в комнате Гобеленов.

— Передай отцу, что я не немедленно прибуду, — ровным голосом ответил Драко.

— Будет исполнено, — ответил домовик и тут же исчез.

Новость о присутствии Нарциссы была для Драко неприятной, но вполне ожидаемой. Младший Малфой наотрез отказывался называть данную женщину матерью. Да и можно ли назвать подобным словом особу, большую часть времени, проводящую на курортах или в круизах. Однажды вечером Драко случайно подслушал, как отец, держа в руках некую бумагу и напрочь забыв о приличиях, последними словами ругал «белобрысую стерву, сорящую его деньгами». Сегодня всё было иначе. Папа вместе с Нарциссой сидели за столом, изображая идеальную пару.

— Рада видеть тебя в добром здравии, сын, — голос женщины оказался столь же сух и протоколен, сколь и её поцелуй. Исполнив родительский ритуал, Нарцисса отдала инициативу главе семьи.

— Итак, Драко, сегодня начинается новая страница в твоей жизни — ты отправляешься в Хогвартс. Место, кажущееся на первый взгляд сказкой. Однако не стоит забывать одной вещи. Ты помнишь какой?

— Хогвартс уже не тот что был раньше, — ответил Драко.

— Верно. Даже когда в нём обучались мы с твоей мамой, в нём начали происходить мерзости, начавшиеся благодаря одному бородатому маглолюбцу. Лишь в одном месте сохраняется пока порядок. Догадываешься где?

— На Слизерине, отец.

— И снова верно, сын мой. Пагуба, благодарение твоему крёстному, не коснулась пока наследия величайшего из хогвартской четвёрки. Поэтому у тебя не возникнет трудностей с выбором нужного факультета.

— Я не разочарую тебя, отец.

— Я тебе верю. И, тем не менее, даже в доме великого Салазара у Малфоев находятся недруги. Очень многие готовы воспользоваться нашими огрехами. Не позволяй им делать этого. У тебя огромный потенциал, Драко. Я заметил, как ты сумел заинтересовать единственного наследника благородного дома…

— Хм, хорош наследник, — не выдержала Нарцисса. На её кукольно-красивом лице скользнула ядовитая усмешка. — Полукровка, которого раньше и на порог бы не пустили…

— Не нам судить Поттеров, Нарси, — резко оборвал жену отец. — Раз таковы законы этого рода, допустившие магический брак Джеймса, то так тому и быть. Ты же, Драко, обязан будешь уберечь мальчика от влияния разных отбросов.

— Отбросы к нам даже не сунутся, — гордо ответил младший Малфой. — Твой подарок с рунными ключами всегда при мне.

— Вот и отлично. В таком случае я спокоен за тебя.

С этими словами Люциус Малфой велел подавать лёгкий завтрак, после коего благородная чистокровная семья отправилась на вокзал Кингс-Кросс. В этом коротком путешествии Драко больше всего понравилось наличие семейного камина, расположенного непосредственно на платформе 9 ?. В отличие от большинства прочих волшебников, вынужденных пробивать сквозь магловскую толчею, Малфои были избавлены от подобного унижения. Свободно шествуя по платформе, Люциус, Нарцисса и Драко сердечно приветствовали одних магов, церемонно раскланивались с другими, едва заметным кивком отвечали на подобострастия третьих или кидали едва уловимый брезгливый взгляд на четвёртых. В числе последних оказался один из отпрысков той Уизли. Отец не один раз приводил Драко жизнь этой женщины как пример неразборчивой связи. Представительница благородного дома Прюэттов, связавшая благодаря козням Дамблдора жизнь с Предателем Крови и в итоге оказавшаяся на помойке с шестью рыжими отпрысками. Драко буквально передёрнуло, едва он вспомнил, когда в последний раз видел двоих из них в Косой Аллее. В тот раз рыжие близнецы, одетые в вульгарно-пёстрые мантии, работали — подумать только — зазывалами в каком-то третьесортном магазине. Да юный Малфой скорее позволил себе умереть с голоду, чем марать своё достоинство подобным заработком. Впрочем, можно ли говорить о достоинстве, если речь шла о Уизли? Вопрос для Драко был из разряда риторических, искать ответ, на который он не стал. В конце-то концов эти рыжие Предатели ему не братья и не друзья. Кстати говоря, последние уже стояли у вагона. Винсент, Грегори и Персефона ожидали Драко в окружении своих семей. . Ничего, пускай ещё подождут. Интересно, какие у них будут лица, когда они увидят пятого участника их команды? Время покажет. Хогвартс от наследника древнего благородного дома никуда не убежит.

Жар спал ближе к утру, и Джинни погрузилась в тревожную дремоту. Аккуратно ступая по скрипучему полу, Молли отправилась на кухню. Идти спать уже не было смысла: когда Фред, Джордж и Перси проснуться, их необходимо будет накормить и снарядить в путь. Да, её мальчики отправятся в Хогвартс, оставив мать с сестрою одних на долгие четыре месяца, до самого Рождества. Молли ждала этого праздника с нетерпением, ведь в этом году, ближе к Сочельнику, обещались приехать её старшие дети. Билл сумел-таки уговорить мастера Корноуха сдвинуть его отпуск на декабрь, а Чарли откровенно повезло. В канун нового года, в Лондонском зоопарке должна была состояться выставка-ярмарка карликовых драконов. Крохотных рептилий свезут со всего света, в том числе и из дебреценовского заповедника, в котором Чарли работал уже полтора года. Молли не представляла, через что пришлось пройти её второму сыну, дабы быть включенным в состав делегации, ведь туда набирали лучших из лучших. В своём мальчике у неё не было сомнений, а вот в уме его начальников… И всё же Чарли был избран, а значило это только одно: в кои-то веки семья Уизли соберётся в родном доме, дабы потом вновь расстаться. На сколько? Молли не бралась сказать.

Предстоящий год станет последним для Перси. К великому несчастью, её самому умному и самому амбициозному мальчику не дадут пройти полный курс. У семьи Уизли, несмотря на помощь Чарли и Билла, не было средств на оплату шестого и седьмого года, а взять кредит оказалась не у кого. Родные отвернулись от Молли, едва та вышла замуж за Артура, выпрашивать деньги у Дамблдора она не решалась — старый директор и так слишком много делал для маленькой Джинни, время от времени принося дорогие лекарства. Оставалось лишь обратиться в Гринготтс, однако и там Молли получила отказ. Гоблины с деланным сожалением сообщили ей, что не выдают кредитов Предателям Крови.

Предательница Крови… В прежние времена, услышав в собственный адрес даже намек на подобное оскорбление, Молли без колебаний вызвала обидчика на дуэль, не оставив таковому ни единого шанса уйти целым. Увы, теперь матери шести детей осталось лишь понуро уйти прочь. Как бы не были ей мерзки эти зубастые коротышки, они были правы. Одиннадцать долгих лет назад Молли Уизли предала свою кровь, своё дитя. Сколько раз за прошедшие с того момента годы, видя как Джинни мучается от приступов, а сыновья отказывают себе в самом необходимом, она задавала вопрос: за что ей это? И сама же отвечала: за Рона.

Сколько раз Молли проклинала тот день, когда её глупый несчастный Артур привёл того мага в серой мантии в их тогдашнее жилище. Она много раз потом старалась вспомнить, как же именно выглядело то мерзкое чудовище, принявшее образ человека. Впрочем, было ли оно самым мерзким? Нет. Самое мерзкое чудовище глядело на Молли с разбитого зеркала, висевшего сейчас над раковиной, и имело вид рано состарившейся, почти седой женщины с трясущимися руками. Именно это тогда ещё рыжее существо продало своего ребёнка.

Той ночью Молли успокаивала свою совесть, говоря, что Рону теперь будет хорошо, что у тех канадских магов найдётся всё, чего нет у неё самой, что им не выкормить ещё одного малыша и что с такими деньгами они смогут осуществить мечту о собственном доме, покинув наконец ту злосчастную каморку, где были вынуждены ютится ввосьмером. Много тогда было сказано слов, расплата за которые продолжалась по сей день.

Тяжело вздохнув, Молли взяла в руки огниво и принялась высекать из него искру. Сегодня ей несказанно повезло — огонь загорелся почти сразу. Обычно скрюченные артритом руки могли по четверть часа водить кресалом, не вызывая даже намёка на тепло. Увы, иного безопасного способа начать готовить пищу не было. Молли давно оставила попытки использовать бытовые заклинания. Она вообще старалась не пользоваться палочкой, ибо это почти наверняка приводило к катастрофе. Последний случай, когда Молли всё же рискнула применить магию, произошёл четыре года назад. В тот раз одинокая мать едва не спалила Нору и лишь благодаря своевременному вмешательству мистера Лавгуда, их ближайшего соседа, Уизли не стали бездомными погорельцами.

Поставив на огонь прикарманенный близнецами котелок, Молли улыбнулась, вспоминая чудака Ксенофилиуса. Немного старше неё, этот человек овдовел, оставшись на руках с маленькой Луной. Его дочка была одногодкой Джинни, поэтому ничего удивительного, что девочки быстро нашли общий язык. Луна нередко гостила в Норе, а Молли, едва появлялась такая возможность, отводила Джинни в Грачевник. Дети вместе гуляли, вместе играли и едва не стали сёстрами. Однажды, наблюдая как Луна описывает Джинни очередного парящего над ними мозгошмыга, Молли заметила неуверенно переминающегося с ноги на ногу Ксено. Отец выдумщицы, теряясь и запинаясь, предложил Молли руку и сердце. Увы, ему пришлось отказать. Будучи рождённой в древнем благородном роду, Амолленция Констанция Прюэтт хорошо знала, чем опасны настоящие Предатели Крови и почему их надо опасаться. Длительное пребывание рядом с таким человеком могло иметь для любого мага самые тяжкие последствия. Не имея собственного ядра, Предатель Крови осознанно или нет тянул силы из окружающего мира. Именно поэтому Молли обрадовалась, когда старшие сыновья покинули Нору, а младшие подрабатывали в Косой Аллее. Хоть ей было тяжело расставаться с мальчиками, но пусть уж они живут, не опасаясь превратиться в сквибов из-за преступления матери. В конце концов, дети не должны нести кары из-за родителей.

Не должны были страдать и Лавгуды. Чтобы не сильно расстраивать благородного Ксено, Молли в тот раз придумала историю, будто с момента смерти Артура прошло ещё слишком мало времени и ей рано пока думать о замужестве. Трудно сказать, для чего была произнесена эта ложь. Возможно, Молли рассчитывала, будто добрый мистер Лавгуд встретит более достойную женщину, чем она. Всё может быть. Лишь одно можно утверждать со стопроцентной уверенностью: траур по Артуру здесь был не причём.

Со времени совершения того преступления, в семье Уизли произошёл некий надлом. Бесконечно давно, будучи студентами-старшекурсниками, Молли и Артур мечтали о собственном доме с кучей детей и вот, когда мечта сбылась, муж и жена стали друг другу почти чужими людьми. Из их жизни ушло нечто роднившее их долгие, трудные, но всё же счастливые годы. Едва заполучив Нору, Артур практически сразу переселился в сарай, где начал проводить почти всё своё свободное время, подолгу изучая взятые с работы магловские штуковины. Он словно бы потерял интерес к окружающей действительности, не обращая внимания ни на Молли, ни на сыновей. Даже известие о шестой беременности жены и грядущем рождении долгожданной дочки не заставили главу семьи покинуть свой уютный кокон, ставший в итоге причиной его гибели.

В один из дней, занимаясь с очередной диковинкой, Артур слегка повредил руку. Рана казалась, в общем-то, пустяковой, однако буквально на следующее утро началось воспаление. Прибывшие из Мунго медики, развели руками. С их точки зрения, царапина не могла вызвать столь скорую гангрену, тем не менее факт остался фактом. Возглавлявший бригаду колдомедик Паркинсон долго чесал голову, стараясь найти обоснование подобной картине. Для Молли же ответ был очевиден: проклятие Предательства Крови, над которым ещё с Хогвартса её учили смеяться, пало на её мужа. Артур сгорел меньше чем за неделю: не помогли ни зелья, ни обрядовая магия, ни консилиум из дюжины европейских светил. Навестив мужа незадолго до смерти, Молли с огромным трудом опознала в обтянутом кожей едва живом скелете некогда любимого человека. Мечась в бреду, Артур, раз за разом повторял: «Рон! Наш мальчик! Где он, Молли? Я не вижу его…». . В тот же день, первого марта 1981 года, спустя ровно год после рождения отвергнутого сына, Артура Уизли не стало. Его похороны прошли незаметно. Молли совершенно не удивилась, когда из множества людей, которых её покойный муж называл друзьями, проводить его в последний путь пришёл только Альбус Дамблдор. У их старого декана хватило смелости прийти проститься с бывшим учеником — остальные просто испугались покидать свои убежища ради какого-то малозначительного чиновника.

И вот теперь, вспоминая, сколь много сделал для её семьи директор Хогвартса, Молли твёрдо решила любой ценой выполнить просьбу этого добрейшего человека. Несколько дней назад Дамблдор в очередной раз навестил Нору и, заметив, как заснувшая Джинни прижимает к себе книжку о Гарри Поттере, начал разговор.

— У меня есть к тебе небольшая просьба, Молли, — произнёс он. — Ты не могла бы первого сентября проводить своих детей до Хогвартс-Экспресса?

В первый момент, пожелание директора показалась матери семейства более чем странным. Дети, зная сколь тяжело для здоровья Молли даются перемещения по каминной сети, уже несколько лет добирались до вокзала самостоятельно. Видя недоумение на лице женщины, Дамблдор пояснил.

— В этот год к нам в школу поступает Гарри Поттер. Все эти годы мы вынуждены были скрывать мальчика от губительного влияния славы, и вот теперь ему пришла пора вернуться. Десять лет его убежище оберегал полог Материнской Жертвы. Увы, в Хогвартсе подобной защиты у него не будет.

— Чем же я ему могу помочь? Во мне ведь почти не осталось магии.

— Зато в тебе море любви, девочка моя. Той самой, которая живёт в твоих детях и которая не даёт им впасть во тьму. Поделись ею с Гарри, иначе мальчик соблазнится легким путём тьмы. Уже сейчас я вижу, как бывшие сторонники Тома хотят перетянуть его на свою сторону. Этого ни в коем случае нельзя допустить.

— Вы хотите, чтобы Фред и Джордж стали его друзьями?

— Эти шалуны как никто другой знают Хогвартс. У меня к тебе только одно пожелание: не приказывай им. Ты ведь лучше меня знаешь характер ребят — Гидеон и Фабиан были такими же.

Упоминание о погибших братьях заставило Молли опустить глаза. В память о них и в благодарность за многолетнюю помощь, она без колебаний согласилась исполнить просьбу Дамблдора, тем более что её старый учитель не требовал невозможного. Значит решено. Сразу после завтрака она с близнецами и Перси отправятся на Кингс-Кросс, дабы встретить Гарри. Единственный момент, вызывавший у матери семейства тревогу, стал вопрос на кого же оставить Джинни. После вчерашнего приступа брать её с собой на вокзал было сродни убийству. К счастью её выручили Лавгуды. Ксено и Луна без колебаний согласились приглядеть за Джиневрой.

* * *

Завтрак первого сентября прошёл по выработанной годами привычке. Фред с Джорджем встали первыми. Памятуя о болезни сестры, близнецы тихонько спустились вниз и уселись за стол.

— Доброе утро, мам, — произнёс Фред.

— Здравствуй, сынок.

— Мам, ты чо не спала что ли? — задал вопрос Джордж.

— Мы же просили тебя поберечь себя,— поддержал брата Фред. — А ты?

— А что я? — удивилась Молли.

— Да на тебе лица нет, — эту фразу близнецы произнесли одновременно, на что Молли лишь отмахнулась.

— Всё со мной в порядке. Вот давайте кушайте. Вы вчера заработали. Столько вкусностей зараз принесли…

— Но мам, это же тебя с Джинни, — возмутился Фред.

— Для нас кормёжка до конца года не проблема, — не менее возмущённо продолжил Джордж.

— Глупости, — сказала Молли. — У вас весь день до Хогвартса не будет во рту даже маковой росинки. А на пустой желудок отправляться в такую даль не дело.

— Да ладно тебе…

— …не такая уж это и даль. А на перекус нам…

— …и пару бутербродов хватит.

За препирательством с близнецами, Молли не сразу заметила, как на кухню зашёл Перси. Не произнеся ни слова, он зачерпнул себе похлёбки и, не взглянув ни на братьев, ни на мать, принялся завтракать.

— Доброе утро, сынок.

— Для кого может и доброе, а для кого и не очень, — буркнул Перси.

— Что с тобой, сынок? Ты заболел? Ну-ка дай лоб…

— Да не лезь ты ко мне! У нас в Норе одна больная уже есть!

— Перси…

— Что Перси?! Что Перси?! Я уже пятнадцать лет как Перси!

— Да что с тобой?

— Что со мной?! А ты сама не видишь?! Я последний год живу как человек, а затем всё — буду существовать червём и копаться или в песке как Билл или дерьме как Чарли! А всё почему?! Да потому что моя мамаша не может упросить директора взять меня на казённый кошт — гордость ей видите ли не позволяет!

— Ты за языком-то следи, — с угрозой вступился за мать Фред.

— А не то он окажется у тебя в жопе, — продолжил Джордж.

— Дети, тихо, — тщетно пытаясь загасить назревающую бурю, взмолилась Молли. — Джордж, извинись перед братом.

— Что? Я?! Я должен извиняться перед этим самовлюбленным засранцем?!

— Он твой брат.

— Угу, брат — едва ли не сплюнул Перси. — Угораздило же меня родиться среди таких вот… идиотов. У всех родители как родители — у одного меня непонятно кто. Денег на старшие курсы нет, зато на лекарства они всегда находятся.

— Да как ты смеешь так говорить, — в кои-то веки Молли повысила голос. — Твоя сестра умрёт…

— А пускай! Может хоть тогда у меня появится новая мантия, а то однокурсникам в глаза смотреть стыдно.

Договорить Перси не успел. Поднявшись из-за стола, Молли влепила сыну пощёчину. Не веря своим глазам, тот уставился на мать, а затем, не произнеся ни слова, встал и ушёл. Вскоре из соседней комнаты донёсся треск дымолётного пороха. Перси сбежал. Едва её сын покинул Нору, Молли буквально рухнула на стул, закрыв лицо руками. Лишь присутствие обнявших её близнецов, удержало мать семейства от слёз. "Я должна быть сильной. Я не могу подвести Альбуса" — напомнила себе Молли.

Остаток завтрака прошёл в тишине. Близнецы доели похлёбку и, вымыв за собой посуду, хотели было отправиться на вокзал, однако Молли удержала их.

— Сегодня я пойду с вами, — произнесла она. — Нет-нет, не возражайте. Так надо.

— К тебе приходил Дамблдор? — догадался Фред.

— Да, и я не могу отказать ему в просьбе.

— И что это за просьба? — спросил Джордж.

— Я должна встретить на вокзале одного человека и помочь ему.

— Ну так мы и сами можем это сделать, — хором ответили близнецы.

— Ты главное скажи нам… — уточнил Джордж.

— …кто он такой или как выглядит…

— … а сама приляг.

— Не могу, — голос Молли был слаб, но твёрд. — Альбус поручил это мне. Давайте дождёмся Лавгудов — они согласились посидеть с Джинни, а потом отправимся на вокзал. Я должна сама убедится, что он пройдёт через барьер.

Возражать близнецы не стали. Переодевшись в заработанные этим летом школьные мантии, Фред с Джорджем уселись на поломанной софе, ожидая прихода Луны и Ксенофилиуса. Лавгуды не заставили себя долго ждать и, четверть часа спустя, трое Уизли шагнули в камин.

* * *

Сказать, что маглов в этот день было много — всё равно, что ничего не сказать. Пробиваясь сквозь толпу, Молли чувствовала себя очень неуютно. С недавних пор у неё появилась одна фобия — она стала бояться людских скоплений. Во время последнего визита в Косую Аллею, с ней едва не случился обморок, однако то происшествие казалось теперь мелкой неприятностью, в сравнении с нынешней бедой. Стоя между платформами номер девять и платформой номер десять, Молли поняла, что забыла своё задание.

— О нет, только ни это, — подумала она. — Я не могу подвести Альбуса. Я должна… я должна… должна встретить и проводить… Только кого?

В этот миг Молли горько пожалела, что не поделилась заданием с сыновьями. Может быть тогда…, впрочем, нет, теперь сожалеть поздно — нужно вспомнить, о чём ей говорил Дамблдор. Ну конечно же о приметах! Как же он сказал: «ребёнок будет очень приметным». Точно! Только вот какие это будут приметы? Напрягая память, Молли попыталась вспомнить детали того разговора: кажется, директор говорил о шраме… О, да речь шла об очень приметном шраме в форме… а ещё об очках очень нетипичной формы. Уже кое-что.

Немного успокоившись, Молли принялась наблюдать за маглами, втайне надеясь разглядеть среди них того, про кого рассказал Дамблдор. Иногда из снующей туда-сюда людской толпы выходили волшебники и, дежурно раскланиваясь с матерью Уизли или брезгливо кривя губы, шли на платформу 9 ? . Тем не менее, сейчас Молли волновали не они, а таинственный ребёнок, который всё никак не появлялся. Нервозность матери передалась и детям. Опасливо посматривая на часы, близнецы бросали на мать недоумённые взгляды, словно вопрошая, кого же они ждут. Молли и сама хотела бы им ответить, но, увы, дырявая память молчала. Наконец, когда циферблат вокзальных часов указал без четверти одиннадцать, напротив троих Уизли остановилось двое маглов: крупный усатый мужчина лет сорока и девочка-подросток.

Едва разглядев их, Молли с облегчением выдохнула — таинственный ребёнок нашёлся. Дамблдор не ошибся, говоря о приметной внешности: девочка, словно две капли воды походила на юную Нарси Блэк. Те же серебристые волосы, тот же разрез глаз, разве что толика высокомерия отсутствовала. Другие приметы также сходились: возраст, отметина на лбу в форме буквы S, очки странной формы — Перси таких отродясь не носил. Минуту спустя сомнения женщины исчезли без следа: поведение пары ничем не напоминало поведения типичных маглов. Те, из-за чар, специально наложенных на стену между девятым и десятым перроном, старались побыстрее пройти мимо. Здесь же всё было совсем не так. Мужчина и девочка пристально изучали пространство между платформами, вероятно ища путь к Хогвартс-Экспрессу. Значит это они!

Утерев пот со лба, Молли внезапно вспомнила ещё одну деталь разговора с директором. По словам Дамблдора, девочку мог сопровождать толстый похожий на моржа человек средних лет, и Альбус снова оказался прав. Пускай мужчина оказался скорее полноватым, чем толстяком, в его усатом облике было нечто моржовое. Набрав в лёгкие побольше воздуха, Молли открыла было рот, однако в последний момент остановилась. Разве о Дамблдор говорил о девочке? Он говорил о… ребёнке. К великому сожалению, директор не уточнил его пол, поэтому слова Альбуса могли относиться как к мальчику, так и к девочке. Что же тогда делать, ведь если она проведёт не того… Нет, ошибки быть не может! Не могут столько примет случайно совпасть! Значит это они.

— Дети, какая платформа ведёт в Хогвартс?

— Рори, ты уверена, что та женщина ничего не напутала?

— Нет, пап. В буклете ясно сказано, что платформа находится между девятой и десятой платформой.

Аврора Аллен произнесла эти слова с уверенностью, на которую только была способна, хотя на душе девочки буквально скребли кошки. До отправления Хогвартс-Экспресса оставалось меньше пятнадцати минут, а они так и не добрались до пресловутой платформы 9 ? . Ещё раз уставившись в буклет, Аврора тщетно искала в нём подсказку. Увы, в тот раз она не догадалась расспросить ту тощую напоминающую её бывшую классную руководительницу женщину. Может это случилось из-за того, что ответы свои профессор Макгонагалл, также как и мисс Чивли, цедила с крайне высокомерным видом, а Рори не любила надменных людей.Однажды Аврора даже по-мальчишески врезала одной не в меру наглой курице по имени Диана Харлоу. Та слишком любила кичится своим высоким положением, постоянно третируя остальных одноклассниц и не опасаясь, как она думала, получить отпор. В этом-то и заключалась её главная ошибка. Авроре Аллен было плевать на посты заместителя мэра и председателя попечительского совета школы, которые занимал мистер Харлоу, особенно после того, как его дочка довела до слёз толстенькую Бетти Тейлор. Недолго думая, Рори сильнейшим апперкотом (неплохой приём, которому папа обучал приютских ребят из боксерской секции)отправила задаваку в нокдаун. Рёву после такого конечно было… Взбешённый мистер Харлоу даже грозился упечь «малолетнюю хулиганку, изувечившую ненаглядную Ди», в колонию, однако подобные угрозы оставили Аврору равнодушной. Нечего было обзывать Бетти толстой коровой, и незачем затем обижаться, когда получаешь сдачи. Ну, а лишай на половину лица — это так, урок на будущее.

При воспоминании об этом событии Аврора улыбнулась. Пускай, после такого скандала её ждал серьёзный разговор с мамой, считавшей, будто девочкам не пристало драться, Рори осталась при своём мнении. Всякий, кто вздумает сделать больно родителям, брату, сестре или подругам, непременно схлопочет по шее, пускай ради этого ей придётся использовать все свои необычные способности и помощь существа по имени Добби. Папа с мамой, к большому сожалению, почему-то не замечали тощего смешного ушастика, носящего вместо одежды наволочку, зато Майкл с Фионой не раз видели его появления и даже иногда с ним играли. Последнее, впрочем, случалось редко. Добби, говоривший о себе всегда в третьем лице и называвшийся почему-то эльфом (хотя он нисколечко не походил на короля Элронда из мультфильма про хоббитов), служил очень злым волшебникам, которые постоянно нагружали его самой чёрной работой и нещадно наказывали за мельчайший огрех. Такое положение вещей казалось Рори верхом несправедливости, однако помочь ушастику она не могла. Несмотря на неоднократные предложения сбежать и отсидеться где-нибудь в укромном месте, Добби раз за разом отказывался покидать тот страшный дом. «Служить хозяевам — закон для домовика» — точно заведённый, повторял он, чем сильно расстраивал Аврору. Попадись ей под руку такие «хозяева», лишаем в пол-лица они бы не отделались. Для них у Рори Аллен заготовлено кое-что поинтересней. Ох и не зря же она тогда заглянула в Лютный Переулок! Тонкая книжица о сглазах, приобретённая по указанию эльфа, содержала в себе уйму полезностей, ради которых стоило сунуться в такое мрачное, зато жутко интересное место.

Рори снова улыбнулась, вспоминая как та чопорная профессорша Макгонагалл, во время первого знакомства с миром волшебства, вещала о локациях, где приличному студенту быть не подобает, чем разожгла у девочки нешуточный интерес. Предупреждение об опасностях переулка Аврора пропустила мимо ушей, сочтя их чем-то вроде страшилок мисс Чивли. Та тоже запрещала своим ученицам заглядывать в тупик Бондарей, однако Рори с Бетти заглянули и ничего: до сих пор живы-здоровы, разве только остались слегка разочарованными — закоулок был заурядной ничем непримечательной дырой. Лютный же переулок, как сказано выше, оказался куда интереснее. Книжка и ещё ряд более мелких побрякушек прямо-таки просились к использованию в новой школе. Увы, но попасть туда сегодня Авроре похоже не светило.

С самого раннего утра Алленов преследовали неудачи. Сначала, после того как папа отвёз Майкла с Фионой в их школу, семейный форд заглох посреди дороги. Кое-как оттащив машину на обочину, родители Авроры сумели поймать проезжающее мимо такси. К огромному сожалению, папа оставил свою кредитку в пиджаке, а пиджак — дома. С трудом, родителям удалось отыскать в карманах мелочь, коей едва хватило на два места до Кингс-Кросс, из чего следовало только одно: Аврора вынуждена была проститься с мамой. Умом девочка понимала, что так правильно. Будучи немолодой женщиной, Саманта Аллен, даже с помощью дочери, не сумела бы утащить огромный баул. Вот только кроме ума, у Авроры было ещё и сердце… Попрощавшись с мамой, Рори дала себе зарок: едва она прибудет в Хогвартс — обязательно напишет домой, дабы выяснить, что родители благополучно добрались. Для этого, правда, ей самой нужно было добраться до той школы, путь к которой оказался столь неожиданно тернист.

Едва только такси заехало в Большой Лондон, как машина угодила в крупный затор. Следующие полчаса, показавшиеся Авроре вечностью, водитель двигался с поистине черепашьей скоростью. Однако хуже всего оказалось не это, а вынужденное соседство с кремовым автомобилем, ехавшим по параллельной полосе. Его водитель, толстый красномордый бугай, не стесняясь сидящего на заднем сидении мальчугана с затравленным взглядом, напропалую ругал дорожные службы, городские власти и ненормальных, по вине коих он должен встать в такую рань. Утешением в данной ситуации для Авроры стало сразу два момента. Первый заключался в том, что водителю такси удалось сманеврировать, оставив любителя крепких словечек далеко позади. Второй момент заключался в книжице Рори. Красномордый бугай пока даже не подозревал, что в скором времени его руки вкупе с бескостным помелом покроются чирьями и о ругательствах, да и не только о них придётся забыть минимум на неделю.

Едва кремовый бентли отстал, Аврора решила, будто на сегодня неприятности оставят её с семьёй в покое и ошиблась. В данном профессором Макгонагалл буклете, говорилось о местонахождении платформы 9 3/4, однако автор памятки ни единым словом не обмолвился как в неё пройти. Когда стрелки часов подошли к без четверти одиннадцать и Аллены практически отчаялись попасть в магический мир, Рори услышала обрывок разговора.

— Дети, какая платформа ведёт в Хогвартс? — эти слова произнесла старая почти седая женщина, одетая в латаное платье странного фасона.

— Мам, что с тобой? — с явным беспокойством произнёс стоящий рядом с ней коренастый рыжий подросток, облачённый в тёмно-серый плащ. Авроре его лицо показалось смутно знакомым.

— Девять и три четверти, — с не меньшим беспокойством произнёс второй мальчуган, как две капли похожий на первого.

— А как туда попасть? — не унималась женщина.

— Мам, на нас уже смотрят маглы, — хором произнесли близнецы.

— Маглы? Где маглы? А вы случаем тоже в Хогвартс? — последний вопрос женщина задала уже Алленам.

— Да, добрый день, — первым нашёлся отец Авроры. — У нас с Рори возникла небольшая проблема: в буклете не сказано, как пройти на платформу. Дочке нужно на поезд, а время…

— О, это не трудно, — с вымученной улыбкой ответила женщина. — Нужно всего лишь идти прямо на барьер между платформами девять и десять. Очень важно не останавливаться и не бояться врезаться. Фред, Джордж помогите мистеру…

— Аллен. Дэвид Аллен. А это моя дочь Аврора.

— А я Молли Уизли. Фред и Джордж — мои сыновья. Они без вопросов помогут вам. Правда, мальчики?

— Конечно поможем. Нам не в тягость, — ответили близнецы.

— Всё будет тип-топ, — шепнул Авроре первый рыжик, беря из рук отца огромный чемодан. К удивлению Рори, тяжеленный баул не доставил парню ни малейших хлопот.

— Если побаиваешься, то лучше разбегись. Так — точно пройдёшь, — поддержал брата близнец, забирая у папы второй чемодан.

Положив очки в футляр, и убрав его в сумку, Аврора шагнула в сторону компостера. В какой-то миг девочка подумала, будто сейчас врежется в барьер, однако никакого столкновения не произошло. Наоборот, Рори очутилась на многолюдной платформе, у которой стоял ярко-красный паровоз с не менее чем дюжиной небольших вагонов. Осмотревшись вокруг, Аврора заметила, что на месте, где раньше находился компостер, возвышалась чугунная арка с надписью: "Платформа девять и три четверти".

— Я прошла! — облегчённо подумала Рори, и буквально в следующий миг рядом с ней появились папа и трое Уизли: Фред с Джорджем тащили чемоданы, а отец поддерживал за руку тяжело дышащую мать близнецов.

— Ну вот, — стараясь перебить гомон снующий толпы, заговорила миссис Уизли. — Видите, мистер Аллен ничего сложного. Сейчас… я ведь… говорила… мои мальчики…

— Что с вами, миссис Уизли, — не на шутку обеспокоилась Рори, видя, как женщина начала задыхаться. — Сядьте на скамейку. Вот так. Ребята, где у вас тут дежурный врач?

— Нет-нет, — запротестовала женщина. — Не нужно врачей. Это пройдёт.

— Ничего себе «пройдёт», — возмутился первый из близнецов.

— Мам, ты забыла принять лекарство? — не менее возбужденно спросил его брат.

— Я? Кажется… да.

— Всё с тобой ясно. На-вот, прими…

— … и как только вернёшься домой обязательно приляг на пару часов.

— Но Джинни… и я обещала…, — попыталась было запротестовать миссис Уизли, однако Фред с Джорджем кинули на мать такой укоризненный взгляд, что последняя капитулировала. — Хорошо-хорошо, прилягу только вам надо…

Чего именно необходимо было сделать близнецам, Аврора так и не услышала, из-за раздавшегося паровозного гудка, оповещавшего о скором отправлении экспресса. Фред с Джорджем мигом закинули чемоданы в тамбур ближайшего вагона и начали прощаться с матерью. Рори тоже вынуждена была проститься с отцом. На душе девочки поселилась тихая грусть: не так она представляла себе поездку на Кингс-Кросс. В мечтах Авроры было привести сюда всю семью, но, увы, пока это осталось лишь мечтой. Ещё раз напомнив себе сразу же по приезду написать родителям письмо, Рори, помахав оставшемуся на перроне отцу и миссис Уизли, принялась искать свободное купе. По счастью, близнецы оказались ребятами правильными, отчего девочке не пришлось горбатиться, волоча тяжелые чемоданы. Из-за опоздания, лучшие места оказались заняты, поэтому Фреду, Джорджу и Авроре пришлось пройти несколько вагонов, прежде чем искомое место было всё-таки найдено.

— Ну вот, — произнёс первый близнец, ставя чемодан девочки в угол купе. — Я же говорил — эта пара пустяков. Нечего было волноваться.

— Зачем миссис Уизли так волноваться из-за меня? — недоуменно спросила Рори, лишь теперь вспоминая, как мать близнецов изучала её, прежде чем заговорить.

— Чего не знаю — того не знаю, — со вздохом ответил второй близнец. — У мамы иногда случается такое. Она у нас хорошая, просто жизнь у неё, сама видишь, — не сахар.

— Из-за Джинни? Она, как я понимаю, ваша сестра.

— Угу, только не она ей кровь портит, а наш так называемый …

— …старший братец Перси. Редкостная задница и карьерист. Это же надо до такого додуматься:…

-… «пусть моя сестра сдохнет, лишь бы у меня мантия поновей была да на старшие курсы деньжата появились».

От таких слов Аврора скривилась. Несмотря на то, что её брат с сестрою бывали иногда весьма несносными, старшей дочери Алленов никогда бы в жизни не пришло в голову сказать такое о Майкле или Фионе, особенно из-за какой-то там карьеры. Или старших курсов. Последние слова заставили Рори задуматься.

— А разве на старшие курсы нужны деньги? — наконец спросила она. — Профессор Макгонагалл сказала, что обучение в Хогвартсе бесплатно и за свой счёт ученики покупают лишь учебные принадлежности.

— Ну, для маглорождённых всё именно так и есть, — с иронией в голосе ответил первый из братьев. — Ты приносишь в наш мир новую кровь, а это значит...

-...не даёшь ему загнутся. Всем остальным за обучение на старших курсах приходится выкладывать кругленькую сумму. Исключение только два: отличники и старосты. С первым наш карьерист пролетел...

— ...поскольку за тотальную зубрёжку профессор Флитвик никогда не ставит своим подопечным больше "Выше Ожидаемого". Да и со значком префекта у братца вышел полный облом. Всё лето наш зубрила ждал совы от декана, а получил шиш с маслом.

— Хм, значит, ваш брат учится на Равенкло, — скорее утверждая, чем спрашивая, сказала Аврора.

— Угу, а ты что решила пойти к воронам?

— Я?! — при этих словах Рори рассмеялась: знания ради знаний никогда не были самоцелью девочки. — С чего вы решили, будто мне будет интересно среди зубрил? Может, я просто хочу знать, чтобы не оказаться под одной крышей с такими как ваш брат.

— О-о-о, — радостно протянул один из парней (кажется, именно его звали Фредом). — Вижу ты вполне правильная девчонка! В таком случае тебе может повезти и, ты поступишь к нам, в дом Годрика…

— …славный тем, что храбрецы в нём обитают, — закончил близнец Джордж, явно цитируя чей-то стих.

— А если мне не повезёт? — задала вопрос Рори, с некоторой усмешкой глядя на рыжих братьев.

— Если не повезёт, то можешь попасть в Хаффлпафф, что, в общем-то, тоже неплохо — …

— … там учился наш брат Чарли. А вот если тебя угораздит оказаться в Слизерине -…

— … тогда беда. Чистокровные тебе житья не дадут. Сама-Знаешь-Кто и большинство его приспешников, как раз оттуда. Не дай Мерлин выиграли бы они ту войну…

— … и была бы нам всем одна большая мордредова задница.

— Но Сами-Знаете-Кто мёртв, — возразила Рори, вспоминая прочитанную летом книжку по новейшей магической истории. — Его ведь остановил Гарри Поттер. Кстати, он должен поступить в Хогвартс в этом году и, по идее, сейчас находиться в этом поезде.

— Вижу, ты уже кое-чего про нас знаешь. Слушай, а тебе никто не говорил, что в тех очках ты на него слегка похожа?

— Скажешь тоже, — хмыкнула Аврора. — Я ведь девочка, да и шрам я заработала только прошлым летом, а очки мне нужны только для чтения.

— Да? А по мне, так у вас с ним одно лицо, — явно забавляясь, хором произнесли близнецы, демонстрируя вкладыш с худеньким очкастым подростком. После чего все трое дружно рассмеялись.

— Смех-смехом, — произнёс наконец Джордж. — Только вот сторонники Змеиной Морды вполне себе живёхоньки. Дали на лапу кому надо…

— …и теперь вроде как не причём. Типа околдовал их Змеемордый Империусом, а сами как бы не причём. Вот только как они были фанатиками чистой крови так ими и остались ими. Видела: на платформе стоял весь из себя надменный щеголь с тростью?

— Так знай — это Люциус Малфой. Один из главных Пожирателей — сыночка своего в школу провожал.

Авроре стоило огромных усилий не скривилось в гневной гримасе, едва девочка услышала фамилию того элегантного господина. Малфой. Именно так звали жестокого хозяина Добби. Близнецы ещё продолжали перемывать блондину кости, но для Рори это было уже неважно. Любой, кто причиняет вред её родным или друзьям будет жестоко наказан. Каким образом? Ну, книга из Лютного Переулка по-прежнему лежала в сумочке Авроры да и школьной библиотеке тоже могло отыскаться пара-тройка жемчужин. Одним словом, спокойной жизни для отца и сына Малфоев в ближайшее время явно не предвиделось.