Сторонний наблюдатель (джен)

n-ое число k-ого месяца

Я не человек. Я не мужчина, я и не женщина; не ребёнок, и не старик. Я проснулся рано утром, потому что и не думал засыпать. Проснулся и поностальгировал о будущем. Проснулся и погадал о том, что случится в прошлом.

Вчера я был в больнице и девять часов оперировал молодую девушку, попавшую в аварию на скутере. Сейчас я оденусь и поеду в исследовательский институт, подискутирую о природе тёмной энергии на симпозиуме. Вечером я буду смотреть в ночное небо и видеть разом все галактики, буду ощущать всем своим нутром, как неустанно расширяется пространство, как атомы сталкиваются, как излучения проходят сквозь материю. Я буду на краю видимой Вселенной.

Завтра я умру от длительной тяжёлой болезни. Ещё через день — по вине несчастного случая. Однажды я сопьюсь, выброшусь из окна, повешусь, утоплюсь. Однажды я открою что-то очень важное. Хотя скорее не открою, а просто подложу кому-нибудь осмысленный сон под подушку, как когда-то Менделееву.

Однажды я сойду с ума, это обязательно случится, ведь это уже случалось раньше. Чтобы потерять рассудок, нужно быть его обладателем. В данном случае, мне есть, что терять. Но запасы мои неисчерпаемы, поэтому я не тревожусь.

Я буду сеять кукурузу. Я буду королевой Великобритании. Я буду одной из десятков женщин в хиджабах в гареме султана. Я пролежу в коме долгие годы, меня похоронят заживо. А потом, хорошо отоспавшись, я проплыву один на лодке через весь океан. Я буду раввином, я буду монашкой, я буду готичным подростком, рисующим ночью на кладбище пентаграмму.

Но сегодня я буду сидеть и слушать, как ученые спорят, я буду сидеть молча, внимательно ловя каждое слово. Я буду рьяно доказывать свое мнение, я буду анализировать, я буду колебаться.

Мать-одиночка, спешащая с семинара прямо в детский сад, на пару минут останавливается отдать мне дань уважения.

«А твой как, уже в школу пошёл? А что, отец так и не платит алименты? Сволочь. Доклады сегодня были интересные, а твой так вообще невероятно интригующий. Я побежала, увидимся!» Мы увидимся даже раньше, чем она думает: всего через пару мгновений, когда она сядет в свой «Пежо» и по привычке начнет поправлять прическу, глядя в зеркало заднего вида. Я невольно трогаю свои волосы. Эта встреча уже вылетела у неё из головы, она даже не помнит моего имени; в сущности, она его никогда и не знала.

«Профессор, вы сегодня совсем ничего не спрашивали, не выступили с докладом, будто вас и не волнует вовсе будущее науки», — полный мужчина лет шестидесяти в пиджаке добродушно усмехается и похлопывает меня по плечу. Одна-единственная пуговица героически сдерживает два края пиджака на его животе. Ткань натянута до предела. Он сильно располнел за последние полгода. Завтра пуговица не выдержит и оторвется. Примерно тогда же оторвётся и тромб в его сосуде. Он ещё об этом не знает, да и никогда не узнает, если уж начистоту.

Я сдержанно, но искренне улыбаюсь, глядя ему вслед. Он ушёл так же внезапно, как появился. Ему не было нужды вообще заводить со мной разговор, как и не было нужды прекращать его. Так просто случается, никаких эмоций не вызывает, никаких последствий не приносит.

На его похороны я не приду, меня и не позовут. Я существую, пока он существует, а когда его уже нет, я существую благодаря уже другим людям.

Вечереет. Снимки, сделанные телескопом на орбите, выглядят очень чёткими, но ни один из них не передаёт ту красоту и величие, которое я видел воочию. Космолог, разглядывающий их, выглядит практически счастливым; я радуюсь вместе с ним. Он только что зафиксировал взрыв сверхновой.

n+1 число k-ого месяца

На лице девушки, идущей мне навстречу по улице, вдруг появляется такое знакомое мне просветление. Думаю, она хочет меня обнять, но сдерживает этот порыв. Кто я для неё? Бывший одноклассник, друг детства, бывший любовник или, может быть, сосед? Скорее всего, она и сама не знает. Скорее всего, всё вместе. Она кажется довольно милой, щебечет что-то про море, про лето, про пальмы. Если бы я мог, я бы проявил к ней симпатию. Если бы я мог проявить к ней симпатию, я бы расстроился, когда её сбила машина сразу за поворотом.

n+i число k+j месяца

Я сижу в потрепанном кожаном кресле в пропитанной табачным дымом и алкогольными парами комнате. Человек в другом кресле кажется мне, да и любому бы показался, разбитым и пустым.

Он всё подливает и подливает себе в стакан, курит и жалуется. Не вслух, но всё равно очень надрывно и громко. Его уволили с работы. От него ушла жена. От него ушла любовница. Даже его собака сбежала от него во время последней прогулки.

Он думает о самоубийстве. Сначала не всерьёз, конечно, он ещё не достаточно пьян. Градус растёт, мысли тяжелеют, идея выйти в окно уже не кажется такой глупой. Я в напряжении жду. Он действительно подходит к окну нетвёрдым шагом и неуклюже забирается на подоконник, сталкивая ногой горшок с каким-то растением. Во мне мелькнула мимолётная жалость к цветку, я думаю о том, чтобы аккуратно собрать паутину корней с остатками земли и посадить в другую ёмкость.

Тем временем, мой спутник смотрит вниз. Его взору предстаёт собственное изувеченное тело на тротуаре семью этажами ниже. Сейчас четыре утра, его не найдут раньше восьми. Скорее всего, это будет пожилая соседка сверху или студентка колледжа из квартиры снизу. Они встают раньше всех. На пожилую соседку плевать, а вот перед симпатичной студенткой он бы не хотел предстать горой мяса на асфальте. Как будто это имеет хоть какое-то значение. Он трясёт головой и трусливо пятится от окна. Он мечется по комнате как зверь в клетке. Не как тигр или лев, скорее, как хомячок.

Он уже почти приладил верёвку. У него не очень хорошо удаются узлы. Мог бы я смертельно устать, я бы уже давно это сделал.

Мысли сменяют друг друга быстрее, чем ход каждой из них успевает дойти до логического завершения. Бросив верёвку, он несётся в ванную и включает воду. Я уже знаю, что он не умрёт сегодня, у него не хватит духу осуществить свой план, во всяком случае, пока он не допьёт свой джин. А когда допьёт — даже не сможет встать. На следующий день он будет рыдать, сожалея о собственной трусости, и в то же время благодаря кого бы то ни было за то, что остался жив.

* * *

Что там дальше? Всё как всегда. Я сторонний наблюдатель, не тот, благодаря кому Вселенная стала такой, какой мы её видим, согласно антропному принципу, но тот, который родился и умер вместе с оным.

Я проживу все жизни разом, и ни в одной не стану катализатором смерти или выживания.

Я знаю все языки, но с уверенностью на каждом из них могу сказать только то, что мне нечего сказать.