Невезуха (джен)

Сэм думает, что посещать кладбища исключительно по ночам — это дурной тон. Особенно если посещать их с лопатой и канистрой бензина вместо букета с чётным количеством цветов.

Покойнички и обидеться могут.

Впрочем, лопата и канистра сейчас у Дина, а Сэм пытается не отставать, светя фонариком себе под ноги и прижимая к уху мобильник. Заряженный солью обрез торчит из-под ремня и тычется прикладом в поясницу.

— Ищите в старой части кладбища, — говорит отец из номера мотеля. Он считает, что с такой ерундой, как эксгумация, мальчики прекрасно справятся сами. — Там, где хоронили в пятидесятых. Роберта Симпсон.

— Захоронения пятидесятых годов, Роберта Симпсон, — послушно передаёт Сэм.

Дин невнятно ворчит что-то на тему «ну и где тут эти долбаные пятидесятые? Не кладбище, а хренов мегаполис!» и шарит по сторонам лучом бледного света.

Старое кладбище и правда огромное и такое тесное, что по тропкам между могил едва может пройти человек. Надгробия стоят почти вплотную друг к другу, и каждая могила снабжена вычурной железной оградкой. Дикое количество оградок, целый лес острых пик, словно созданных для того, чтобы на них напороться, и Дин вспоминает все известные проклятия, пока они бредут по этому городу мёртвых в поисках последнего пристанища одной сумасшедшей девицы. Девица и при жизни была довольно беспокойным существом, а теперь её призрак повадился отлавливать подростков, целующихся в старом доме, где она в своё время повесилась, и наносить им телесные повреждения и психологические травмы всех степеней тяжести.

Когда пятно света от фонаря наконец упирается в выщербленный камень с искомым именем, Сэм уже промочил ноги, а Дин порвал куртку о ржавую железную пику, и оба злы, как черти.

— Ну привет, Роберта Симпсон, — говорит Дин и берётся за лопату.

Сэм вынимает из-за пояса обрез и тревожно озирается — призраки обычно нервничают, когда кто-то покушается на их косточки.

Но первое время всё спокойно. На кладбище гуляет промозглый ветерок, и скоро Сэм начинает приплясывать от холода. Луч фонарика, направленный в оскверняемую могилу, приплясывает вместе с ним, и Дин страшно бесится — у него в глазах рябит от этого судорожного мельтешения.

Сам он работает лопатой с эффективностью карьерного экскаватора, за пять минут зарываясь в мягкую землю по колено. От него даже пар идёт. Его куртка сиротливо свешивается с надгробия, прикрывая полами неразборчивую надпись.

И вдруг луч дёргается в сторону, оставляя Дина в кромешной темноте, среди кислого запаха сырой земли. Он возмущённо шипит:

— Мелкий, какого чёрта? — и, оглянувшись, роняет лопату.

Тусклый свет Сэмова фонаря упирается в чей-то круглый живот, туго обтянутый грязной рубашкой — пуговицы готовы выскочить из петель — и обрамленный полами пиджака. Сбитый влево чёрный галстук выглядит так, словно его долго и старательно топтали в пыли. Чуть выше фонарик нашаривает лицо с выпученными глазами и негодующе задранными бровями, и по какой-то затёртости черт, бледности красок и неуловимой нереальности толстяка — а может, по тому, что тот не щурится от света, — Сэм мгновенно понимает, что перед ним призрак примерно полувековой «свежести».

Призрак задаёт тот же сакраментальный вопрос:

— Какого чёрта? — Переводит взгляд с застывшего в замешательстве Сэма на совершенно сбитого с толку Дина и переспрашивает тем же визгливым тоном: — Вы какого чёрта тут творите?!

Будто ему машину поцарапали, а не могилу вскрыли.

Сэмми выходит из ступора и, ненавязчиво-демонстративно качнув обрезом, интересуется:

— А вы, простите, кто?

И почти одновременно его братец умудряется родить ещё один, фееричный в своём идиотизме вопрос:

— А Роберта Симпсон здесь лежит?

— Ты глаза-то разуй, малец! — кипит призрак. — Тут порядочные люди покоятся! А ну быстро закопал меня обратно!

— Простите... Да, я сейчас... Извините за беспокойство...

Дин торопливо хватается за лопату, и толстяк, ещё пуще раздувшись от сознания собственной правоты, величественно растворяется в воздухе. А Сэм обходит могилу и снимает куртку с надгробного камня.

— Роджер Симмонс. Умер в сорок восьмом... Как мы могли так облажаться, Дин?

— Вот именно, — пыхтит Дин, заваливая яму липкими, остро пахнущими комьями земли. — Где были твои глаза, умник?

— Ну, ошибся, с кем не бывает...

— Ага, а я из-за тебя полчаса лопатой махал за просто так! Да ещё на какого-то левого покойника нарвался! Может, этого Симмонса тоже посолить да сжечь? Ну, для профилактики, чтоб два раза не копать?

Громогласное «Только попробуй!», раздавшееся из-под земли, заставляет обоих Винчестеров вздрогнуть, и Дин работает ещё быстрее. Напоследок, засыпав могилу, прихлопывает землю лопатой, будто старается понадёжнее утрамбовать склочного жирдяя. А может, это у него такое своеобразное извинение.

Повторные поиски Роберты Симпсон занимают ещё полчаса и стоят Сэму ушибленных пальцев на левой ноге. Тропинки здесь всё-таки чересчур узкие, а надгробий чересчур много.

— Так тебе и надо, — ухмыляется Дин. — Не всё мне одному страдать... Давай ружьё понесу, тяжело ведь...

На этот раз камень ещё выщербленней, надпись ещё неразборчивей, но Сэм проверяет и перепроверяет, уткнувшись в холодный гранит носом и фонариком, и да, на этот раз он уверен на все сто.

— Ну ладно, — коротко, но многозначительно произносит Дин, снова снимает куртку, предусмотрительно вешает её на ограду и принимается за раскопки. Ладони ноют от предыдущего трудового подвига, и на этот раз дело продвигается не так быстро.

Призрак появляется минуты через три — Дин успевает углубиться только на пару футов. На сей раз это высокий худощавый парень с брезгливой физиономией и, кажется, высшим образованием — он обрушивает на головы братьев такие вычурные проклятия, что зачарованный Сэм тянется за блокнотом, чтобы запечатлеть парочку, а Дин проникается к покойнику искренним уважением.

Парня зовут Ричард Саммерс — и именно это имя обнаруживается на камне, когда после соответствующих расшаркиваний Дин засыпает могилу, а Сэм вторично утыкается носом в надпись, для пущей уверенности водя по буквам кончиками пальцев, как слепой.

— Ничего не понимаю. Тут было написано «Роберта Симпсон», клянусь!

— Ну да, — сурово отвечает Дин, у которого ноют уже не только ладони, но и плечи. — Может, пора тебе очки завести, как ботану и полагается?

Третья могила, имя на которой Сэм проверил трижды, а Дин ещё и перепроверил, оказывается принадлежащей некоему Рональду Слопсону.

Рональд, возникнув из сырой кладбищенской темноты, не распекает Винчестеров на все корки, как его предшественники, а вежливо рекомендует зарыть его обратно и больше не беспокоить, иначе он, к своему великому огорчению, вынужден будет вон тому шибздику свернуть его цыплячью шейку, а у этого здорового отобрать лопату и прикопать его рядышком в качестве соседа по погосту. Заживо.

Дин уже устал извиняться и устал копать. Землю в могилу Рональда он без особого пиетета сваливает ногами, а потом, морщась, сам себе массирует левое плечо.

У Сэма прорезывается щенячий виноватый взгляд, которого, впрочем, никто не замечает в темноте.

— Она над нами издевается, — мрачно говорит Сэм, пока брат, скрипя зубами, закапывает четвёртую могилу — под камнем с надписью «Реджинальд Смитсон».

— Я догадался. И я не собираюсь перекапывать всё это долбаное кладбище, чтобы засолить одну проклятую сучку!

— Дин... Если мы не сожжём кости, она так и будет калечить людей. Да и папа рассердится, что мы не выполнили такое простое задание.

— Плевать. Я сваливаю.

Но у малыша Сэмми такой умоляющий взгляд, он так не хочет расстраивать отца, что Дин, мученически вздохнув, соглашается поискать ещё немножечко,совсем чуточку, всего пять минут...

И выкапывает злобного мужика по имени Руперт Суинберри.

— Это уже ни в какие ворота не лезет, — констатирует Дин, пошатываясь от усталости. У него уже онемели руки, и вопрос, как вести машину в таком состоянии, встаёт в полный рост.

— Но папа... — робко шепчет Сэмми. И сникает под уничтожающим взглядом брата. — А может, я покопаю?

— Эксплуатация детского труда запрещена законом.

— Серьёзно? Обязательно напомню об этом папе, когда он в следующий раз отправит нас на кладбище.

— От тебя всего-то и требовалось, что фонарь держать, пока я вкалываю, да смотреть по сторонам! Я даже собирался разрешить тебе бросить спичку в могилу! А теперь — фиг тебе, а не спичка!

— Конечно, какие тут спички, когда мы нужный гроб найти не можем...

Дин хотел бы развить дискуссию на тему того, кто тут чего не может, но он слишком устал. Так устал, что звенит в ушах, двоится в глазах и подкашиваются ноги, и он благоразумно не доверяет надписи «Роберта Симпсон» на сером камне метрах в пяти от того места, где он стоит, тяжело опираясь на лопату. В неверных предрассветных сумерках он не верит никому и ничему, а всё ещё не потерявший надежды Сэм, поковыряв лопатой землю под тем камушком и напоровшись на очередного заспанного и возмущённого мертвеца, по возвращении подтверждает убитым голосом, что на сей раз Роберта Симпсон обернулась Румфордом Семецки.

— Нам её, стерву, не победить. — Дин еле ворочает языком. — Поехали уже...

И они добредают до Импалы, терпеливо поджидающей их на обочине, бросают в багажник фонари, лопату и канистру с бензином и уезжают, оскорблённые и мрачные, а потревоженные мертвецы ещё долго перешёптываются и судачат между собой, пока на тесных тропинках не появляются сонные кладбищенские сторожа и первые посетители.