Между прошлым и будущим (джен)

Магазин мадам Малкин чудесно украшен к Рождеству. Здесь пахнет мандаринами и хвоей, но все равно скучно. Мама ушла в примерочную и там обсуждает с портнихами новое праздничное платье. Разговор непростой: денег сейчас у Блэков немного.

Белла, самая старшая — через год ей пришлют приглашение в Хогвартс, — чинно сидит в кресле, как и положено благовоспитанной чистокровной волшебнице. Несносная Дромеда ерзает, зевает и не скрывает скуку. Малышка Цисси, облазив всю комнату, прилипла к окну — жадно смотрит на огни кафе-мороженого Флориана Фортескью, сияющие даже днем. Увы, денег на поход в сладко-ледяное царство сейчас нет.

Белла скашивает глаза, чтобы видеть происходящее за огромными окнами. Волшебники и колдуньи всех возрастов снуют туда-сюда. Падает легкий снежок — похоже, будет настоящее белое Рождество! Конечно, хороших подарков при нынешнем финансовом положении семьи ждать не приходится, но праздник — всегда праздник.

Вдруг гомон разговора мамы с портнихами перекрывает резкая музыка.

— Шарманщик! Шарманщик! — радостно кричит Цисси и выбегает на улицу, забыв надеть шубку.

Белла и Дромеда кидаются за ней. Сестренка носится так шустро, словно летает на метле. Промедли минуту — и Цисси потеряется в предпраздничной суете Косого переулка.

К счастью, за шарманщиком следить легко: музыка разносится по всей улице. Поначалу она просто оглушает, но затем чуть стихает — похоже, он свернул в Лютный переулок. Белла и Дромеда, не сговариваясь, убыстряют бег. Лютный — не место для маленьких девочек.

Но испугаться по-настоящему они не успевают. Дряхлый, скрюченный шарманщик стоит совсем неподалеку от поворота в Косой переулок, а Цисси смотрит на старика сияющими глазами. На плече у него попугай — непонятно, как тропическая птица не мерзнет в такой холод. К шарманке привязан круглый короб, наполненный разноцветными свернутыми бумажками.

— Загадайте желание, мисс, — говорит старик Цисси, и та начинает тихонько повизгивать от радости.

— Извините, сэр, — выпаливает Белла, — сестренка не может загадать у вас желание. У нас нет денег на это.

— Ничего страшного, мисс! — старик улыбается, демонстрируя почти полное отсутствие зубов. — Скоро праздник, и я делаю людям подарки. Вы трое можете загадать желания абсолютно бесплатно!

— Хочу! Хочу! Хочу! — Цисси прыгает от восторга, заливаясь счастливым смехом.

На душе у Беллы немного неспокойно, но в праздник веришь в чудеса.

— Это точно бесплатно? — настороженно спрашивает она.

— Совершенно бесплатно, мисс! Не бойтесь, смело загадывайте свое самое заветное желание!

Белла никогда и ничего не боится. И она прекрасно знает чего хочет. Так тяжко видеть, как мама постоянно заискивает перед отцом, не может ограничить его безумные траты!

— Я хочу быть самой сильной волшебницей своего времени! — выпаливает Белла. — Чтобы меня все боялись, чтобы со мной все считались… Чтобы у меня хватило сил всех победить!

— Принято!.. А чего хотите вы, мисс? — обращается шарманщик к Дромеде.

Та презрительно фыркает, косясь на Беллу, и решительно и звонко отвечает. Сомнений у Дромеды нет: она постоянно слышит взаимные упреки и скандалы родителей. Сигнус и Друэлла вступили в брак ради преумножения семейных капиталов, но вскоре после войны потеряли почти все свое состояние и теперь вымещают друг на друге раздражение за несбывшиеся надежды.

— А я хочу выйти замуж по любви. Хочу любить мужа и детей. Хочу, чтобы они меня любили. До самой смерти! Всегда! Это самое главное, остальное неважно.

— Принято, мисс. А чего хочет юная чаровница? — старик с улыбкой обращается к Цисси.

Та тоже отвечает без тени сомнения: в мире столько всего прекрасного и вкусного — и так мало денег, чтобы это купить.

— Я хочу, чтобы у меня был богатый, красивый и щедрый муж!.. И молодой, — быстро добавляет Цисси, вспомнив старого Ганнибала Буллстроуда и его юную жену. — Чтобы он мне все-все-все покупал! И чтобы у нас был сын — наследник фамильных владений и семейной чести, — заканчивает она, вспомнив, о чем чаще всего спорят папа с мамой.

— Принято, мисс!.. Что ж, юные леди, ваши желания вполне обоснованны и разумны. Но прошу вас еще раз все обдумать. Вы точно уверены?

Немного подумав, три девочки кивают.

— Тогда вперед!

Шарманщик протягивает короб с желаниями Белле. Она вытягивает ярко-красную бумажку. Дромеде достается синяя, Цисси — темно-зеленая.

Белла уже готовится открыть свое предсказание, когда ее останавливает резкий вскрик Дромеды:

— Погодите! Сэр, а вам-то от этого какая выгода?! И вообще, не бывает так, чтобы кто-то исполнял желания, не попросив ничего взамен!

— Моя плата — радость трех чистых, невинных душ, мисс, — отвечает старик спокойно и серьезно. — Это большая редкость в нынешние времена, она согревает мое сердце. А цену за исполнение своих желаний вы непременно заплатите — жизнь заставит. Нельзя получить сразу все — от незначительного в любом случае придется отказаться ради самого важного. И чем большего вы хотите — тем бОльшим придется пожертвовать во имя достижения цели. Это жизнь, и никакой магии здесь нет… Ну как, рискнете?

— Да!

Белла разворачивает бумажку и читает: «Ваше жилание непременно сбудиться».

— Да!

Дромеда разворачивает бумажку и читает: «Ваше жилание непременно сбудиться».

— Да!

Цисси разворачивает бумажку и медленно, по слогам, читает: «Ваше жилание непременно сбудиться».

— Ой, да тут ошибки! — Белла презрительно фыркает. — И предсказания у всех одинаковые!

Она открывает рот, собираясь обозвать шарманщика мошенником, но с удивлением обнаруживает, что он исчез. Не иначе, сквозь землю провалился, ведь стоял у стены, со всех сторон окруженный девочками, а хлопка трансгрессии не было.

— Ерунда это все! Жульничество! — Белла гордо вскидывает голову. Именно так, с гордо поднятой головой, миссис Лестрейндж войдет в Азкабан — и точно так же выйдет оттуда четырнадцать лет спустя.

— Мошенник! — Дромеда, согласившись с сестрой, кажется, первый раз в жизни, до боли закусывает губу. Точно так же миссис Тонкс будет ее закусывать на кладбище, навещая могилы мужа, дочери и зятя.

— Врун! — Цисси, в отличие от сестер, расстроена почти до слез, но скрывает разочарование за обаятельнейшей улыбкой. Точно так же миссис Малфой будет улыбаться, узнавая о новых изменах мужа, снова и снова сталкиваясь с его холодностью и безразличием.

Некоторое время девочки молчат, растерянно глядя друг на друга. Первой приходит в себя Белла.

— Бегом в ателье! Быстро! Если мама рассердится, то отцу пожалуется, и всем нам влетит!

Мигом забыв о странной встрече, сестры бросаются к Косой аллее. Разноцветные бумажки с предсказаниями остаются лежать на снегу.

fin

Встреча была назначена в большом торговом центре. Гарри тщательно к ней подготовился и не сомневался, что слежки за ним нет. Заходя в кинотеатр, держался позади полного, неповоротливого дядьки и постарался как можно незаметнее вырвать у него несколько волосков. Вскоре после начала сеанса добавил их в Оборотное зелье, выпил и, когда оно подействовало, покинул зрительный зал. Затем направился в фастфудовскую кафешку.

Там было людно, душно и противно пахло прогорклым маслом. Гарри взял все, о чем договаривались, с трудом нашел свободный столик и наложил на него магглоотталкивающие чары.

Тот, кого Гарри ждал, пришел точно в условленное время — минута в минуту. Встал у дверей — но не на проходе, чтобы никого не побеспокоить. Внимательно огляделся, увидел одиноко сидящего за столиком полного господина и направился к нему, ловко лавируя в толпе.

Короткие волосы — перец с солью, кожаная куртка, джинсы и снежно-белая рубашка — узнать трудно. Только нос не спрячешь; впрочем, в многомиллионном Лондоне такие носы не редкость.

— Поттер, вы идиот! — ни приветствия, ни кивка. Хорошо, что хоть что-то в жизни остается неизменным. — Вы зоологию в маггловской школе изучали? Не успели? Ну так хотя бы Хагрида надо было слушать. Довожу до вашего сведения: ядовитые змеи имеют сравнительно небольшой размер и кусают своих жертв, убивая их ядом. Крупные пресмыкающиеся — удавы, анаконды и прочие — способны задушить даже млекопитающее средних размеров. Но ни одна змея — ни одна, Поттер! — не загрызает свою жертву. Зачем же вы так бедную Нагайну обидели? Она ведь не бультерьер.

— Ну-у-у… — даже сейчас, после всего, ехидные намеки обижают так же сильно, как и раньше. — Нагайна ведь не обычная змея, а хоркрукс. Для нее правила не писаны…

— Это ваша родственница?

— Вы позвали меня только для того, чтобы об этом спросить?

— Да, это первая причина. К счастью, все были в таком шоке от происходящего, что не додумались критически осмыслить ваши слова. Это очень большая удача, но не знаю, долго ли она продлится… Ну ладно, что сделано — то сделано. Вторая причина — хочу поблагодарить за то, что провели меня в министерский морг. Я осмотрел покойника и заявляю с полной уверенностью: больше он не воскреснет. Министерские колдомедики в кои-то веки не ошиблись. Мой труп тоже в прекрасном состоянии; с ним ничего не случится до похорон и даже немного позже.

— Это хорошо, — но радости почему-то нет, только усталость.

— Это замечательно, Поттер. Теперь можете жить спокойно.

— Нет, не могу. Если бы вы не назначили эту встречу — я бы сам вас о ней попросил. Так нельзя! Когда мы договаривались в Визжащей Хижине, я был не в себе, думал только об одном — как убить гада. Не сомневался: когда все закончится, вы скажете правду.

— Зачем, Поттер?

— Потому что это вы его убили! Я только отвлекал разговорами. Люди должны знать правду! Я не хочу, чтобы меня прославляли за то, чего я не делал.

— Вы еще больший идиот, чем я думал, Поттер. За что люди вас прославляют? За то, что вы его убили?

— Нет, не совсем… За то, что я не хотел его убивать и просто парировал Аваду, а она вернулась к нападавшему и убила его… Но на самом деле все не так было!

— Не так, Поттер. Его убил я, невидимый под вашей чудесной мантией. Простой Авадой. В спину. Подло и некрасиво, зато очень эффективно. Но вас же славят не за то, что вы его убили, а за то, что не стали марать руки о мерзкую погань. Так что все верно. Вот если бы люди решили, что вы убили его Авадой, я бы вмешался.

— Но это ведь вы… вы все сделали! Я просто отвлекал. Вас должны прославлять, а не меня!

— Прославлять за убийство в спину?! Это не подвиг, Поттер, а, мягко говоря, очень подлый поступок. Думаю, поклонники нашлись бы и у него, но становиться их кумиром я не желаю. Хватит того, что обо мне уже пишет книгу Рита Скитер.

— Но это же… нечестно!

— Зато верно и справедливо. У волшебного сообщества есть герой, который, даже рискуя жизнью, не стал марать руки о чудовище, — это ведь правда! И есть труп чудовища, смерть которого принесет покой всему магическому миру. Остальное — мелочи, не имеющие особого значения.

— Но… так нельзя! Получается, что я отнимаю вашу славу!

Собеседник впервые за все время разговора посмотрел Гарри прямо в лицо, и тот не выдержал — опустил глаза.

— Поттер, вы действительно думаете, что мне нужна дополнительная слава подлого убийцы?

— А что же вам нужно?

Лицо собеседника дергнулось, словно поверхность пруда во время дождя:

— Покой. Уеду куда-нибудь далеко… где нет людей... на остров в Северном море. Стану делать только то, что хочу. Не надо будет тратить время на тупые разговоры. Тишина — это хорошо…

— Но так нельзя! Нельзя все время быть одному!

— Это вам нельзя, Поттер. А мне необходимо. Устал все время быть на людях. Никого не хочу видеть. От вас мне нужно только одно — гарантия, что меня никто не будет искать. И выпейте еще Оборотки — ее действие должно закончиться с минуты на минуту.

Гарри отхлебнул зелье из бутылки из-под газировки, а потом отчаянно начал искать нужные слова. Не нашел, еще раз посмотрел в глаза собеседнику и кивнул.

— Хорошо, как скажете. Только имейте в виду: я все равно считаю, что это нечестно!

— Считайте как вам угодно, Поттер, только мнение свое держите при себе, — он закусил губу. — Очень вас прошу!

Гарри кивнул:

— Хорошо. Как скажете.

Собеседник вздохнул с огромным облегчением:

— Спасибо! Это все, что я хотел от вас услышать. А теперь пойду. Здесь очень много людей. Устал.

Он встал и направился к двери, и тут Гарри не выдержал:

— Профессор! Постойте!

Тот обернулся с явным раздражением:

— Поттер, вы с ума сошли? Так меня называть уже не нужно, я ведь больше не преподаю.

— Профессор, нельзя все время оставаться одному! Можно, я буду навещать вас хоть иногда?

Он несколько мгновений неприязненно смотрел на Гарри, потом кивнул:

— Хорошо. Когда устроюсь и захочу вас видеть — пришлю портключ. Только, пожалуйста, не приводите с собой никого.

И, не дожидаясь ответа, развернулся и скрылся в толпе.

На душе у Гарри неспокойно, но в одном он твердо уверен: рано или поздно незнакомая сова принесет портключ. Человек, только что покинувший фастфудовскую забегаловку, слов на ветер не бросает.