Супермены Зоны (гет)

1

Проклятый дождь раздражал и вызывал тоску, больную и вязкую. А ведь как всё хорошо начиналось. Заграждение я миновал виртуозно и бесшумно, словно ниндзя, даром что впервые. Без труда отыскал еле заметную в сумерках тропку через минное поле и даже успел вплотную подойти к лесу, но тут нарвался на натовский патруль. Пришлось ховаться в ближайших кустах, оказавшихся проклятым шиповником.

Волосы немедленно развесились по веткам, словно росли тут изначально. А ведь говорили мне: обрежь патлы, негоже в Зоне с такой шевелюрой бродить — махом радиации нахватаешь. Но сбрить хаер для лютого металлюги, каковым я себя считал, все равно, что кастрация. Потому я, беззвучно матерясь, выдирал волосы из колючек зловредного растения, а в пятидесяти метрах топтались пятеро солдат и лопотали не по-нашему. Сволочи, ночь на дворе, валите пускать пузыри в казарму!  А тут ещё с неба посыпало мелким и гадостным дождём, что моментально пропитывал влагой весь мир.

По кустам полоснул луч света, я поспешно ткнулся рожей в грязь. Луч метался и что-то искал. Чёрт, неужели услыхали? Но вояки тревоги не поднимали, а просто топтались на месте и вроде как ждали кого-то. 

Подо мной скапливалась лужа, захолодало, и я уже начал всерьёз беспокоиться за причиндал, но тут в противоположных кустах раздался треск, словно ломился обезумевший слон, и на дорогу выкатился полноватый мужик.

— Стой, кто идьёт! — с сильным акцентом рявкнул кто-то из доблестных натовских головорезов.

— Свои, — хрипло ответил пришелец и завершающим аккордом выдрал из кустов полу плаща. — Говённый шиповник!

Я молча согласился. Вояки обступили мужика и что-то загомонили. В густых сумерках еле-еле различались их силуэты, потому я смог уловить только то, как мужик передал солдатам нечто квадратное и громоздкое, а они в ответ длинный свёрток, подозрительно похожий на оружейный чехол. После этого натовцы едва не вприпрыжку устремились в тёмную даль, надо полагать к родной казарме. Мужик потоптался и вдруг сказал:

— Вылезай, они ушли.

Меня обдало жаром, а потом холодом. Ну, не мог он меня разглядеть. Я на всякий случай прикинулся шлангом, и реагировать на авансы в свою сторону не спешил.

— Вылезай, — повторил мужик. — У меня биосканер. Не ссы, я сегодня добрый.

Я решил больше не скромничать, тем более что всё равно уже спалился, и выполз из кустарника. В лицо мне ударил неяркий свет фонаря.

— Ну и чучело, — пакостно заржал мужик и закашлялся. — За каким лядом вас, таких убогих, в Зону несёт? 

Этот вопрос меня тоже интересовал, хоть с определением своего статуса я был категорически не согласен. За каким вот лядом я сюда припёрся? Надоело тупо играть по выходным в гараже со своей бандой и мечтать о чём-то большем.  Всё надоело! И я сбежал, как последний кретин.

— Эй, — мужик пощёлкал пальцами перед моим носом, — ты не лунатик часом?

Я подумал — стоило ли отвечать. Потом решил, что стоило, и сказал:

— Пошёл на хрен. 

— Значит так, — хохотнув, сказал мой невольный собеседник, — берёшь это, — он протянул сверток и вправду оказавшийся оружейным чехлом, — и идёшь строго на север порядка ста пятидесяти метров.

— До строения с буквами «Эм» и «Жо»? — мрачно предположил я. 

— До деревни новичков, дубина! Там найдёшь сталкера по имени Волк, отдашь ему этот ствол. Попытаешься свалить — хана, это не угроза, а обещание. И не советую никому трепаться о том, что здесь увидел. Переночуешь где-нибудь, а утром зайдёшь ко мне, я уже должен буду вернуться. 

— К тебе, это к кому? — на всякий случай уточнил я, живо представив, как брожу по деревне с наивным видом, спрашивая, не видел ли тут кто «одного мужика». 

— К Сидоровичу, — бросил тот и скрылся в неизвестном направлении, вероятно, по не менее таинственным делам. 

Проводив его взглядом, я вознес краткую, но прочувствованную молитву Аццкому Сотоне, прося избавить меня по дороге от ненужных приключений, и взял курс на север. Пройдя почти насквозь редколесье, я убедился, что Сотона в Зоне не авторитет. За спиной послышался шорох и бессвязное бормотание, и перед моим изумленным взором предстала коричневая хреновина, больше напоминающая кусок дерьма, чем живое существо. Она перебирала тонкими ножками и стыдливо прикрывалась парой конечностей похожих на уродливые пилы. 

Пока я озадаченно пялился на такое чудо, тварь пошла вокруг меня, потачивая друг о друга верхнюю пару конечностей и бормоча ерунду. Я поворачивался вслед за ней, стараясь не упустить из поля зрения возможного противника. Оружия у меня не было, только нож и чужой ствол в чехле за спиной, к которому и патронов-то нет. Спустя пять минут мне надоело изображать из себя земную ось, я подобрал большой камень и швырнул в хреновину. 

— Ипать-колотить! — взвизгнула она и метнулась в сторону. 

Я испытал лёгкий шок, потрясённый богатством её словарного запаса, что, впрочем, не помешало мне возобновить движение по прежнему маршруту. Шёл, поминутно оглядываясь, чтобы успеть среагировать, если говорящая тварь решит испросить сатисфакции за нанесённое оскорбление. Но она не возникала, просто семенила за мной как приклеенная и раздражала непрерывной болтовней. Через полчаса совместной ходьбы я возненавидел её всем организмом.

Одолевала усталость, хотелось жрать и спать, а деревня всё не появлялась. Звёзды на небе гасли одна за другой, ночь умирала, уступая полигон дню. Наконец, поднявшись на очередной холм, я увидел несколько рассыпающихся развалюх и воспрянул духом настолько, что разом перестал смотреть в тыл и под ноги. И тут же был немедленно наказан за вопиющий упадок бдительности. 

Преследующая меня тварь выбрала именно этот момент, чтобы свести счёты и, подкравшись, рубанула своей чёртовой пилой по спине. Удар пришёлся вскользь, кроме того немного защитил рюкзак, но сбить меня с ног ей удалось. Мерзкая скотина радостно заверещала и кинулась к моей бренной тушке с явным гастрономическим интересом. Меня это никоим образом не устраивало, поэтому я откатился в сторону, одновременно доставая нож. Что произошло потом, я так и не понял. Подо мной раздался негромкий хлопок, и в следующий миг я осознал, что лечу по воздуху аки Карлсон, только пропеллера на жопе не хватало для полноты ощущений. 

Не успел я как следует насладиться моментом, как земля врезалась роковой зубодробительной реальностью. Стремительно прокатившись по склону холма, моё тело с грацией мешка с дерьмом приземлилось к ногам высокого парня с флегматичной рожей. К моей чести стоит сказать, что по пути я ухитрился не растерять барахло — рюкзак и ствол по-прежнему были за спиной, а в онемевшей руке сжимал нож. Кряхтя, словно столетний дед, я с трудом поднялся и уставился на незнакомца. 

— Феерично, — сплюнув, сказал он и намертво замолчал. 

Я кивнул и, преодолевая головокружение, направился к ближайшему костру. Волк оказался спокойным, невозмутимым мужиком средних лет. Он забрал у меня оружие и сообщил, что Сидорович ещё не вернулся. Решив на время положить с прибором на Зону в целом и Сидоровича в частности, я удалился в ближайшую лачугу и мгновенно вырубился под аккомпанемент урчания в пустом желудке. 

2

Разбудили меня громкие, раздражённые голоса. Послушав с минуту, я пришёл к выводу, что поблизости полным ходом идёт разборка с участием не менее трёх человек. Выглянув в оконный проём, я увидел Волка, который с бесконечным терпением выслушивал нападки двух сталкеров в видавшей виды снаряге. Суть претензий сводилась к недовольству Волком как руководителем. В разговоре всё чаще упоминались чьи-то матери, мужские и женские органы размножения и прочие идиомы великого и могучего. Забыв обо всём на свете, я увлечённо слушал и периодически отмечал особо удачные конструкции, пока один из сталкеров не узрел в окне мою любопытную рожу.

— Чего хлебало разинул? — немедленно взвился он.

— Хрен унылый, — поддержал его второй.

Я собрался ответить в том же духе, но тут вмешался Волк и отправил сварливый дуэт в дорогу несколькими ёмкими словами, из которых было понятно, что идти придется довольно далеко. Причём по окончании пути сталкерам суждено сменить ориентацию как минимум. М-да, молчаливый Волк, когда хотел, мог изъясняться чрезвычайно кудряво. Проводив взглядом оскорблённую в своих лучших чувствах оппозицию, он обратился ко мне:

— Сидорович тебя ждёт.

Я решил больше не томить ожиданием местного царька и отправился на рандеву, предварительно уточнив нужное направление. Задумчиво почёсывая отросшую щетину, миновал деревню, провожаемый взглядами обитавших здесь сталкеров, и спустился в подвал, находящийся на отшибе от деревни. 

Мой ночной знакомец сидел за решётчатым окошком и казался образцом благостности и самодовольства. Из окошка отчётливо несло перегаром. Так-так, кто-то предаётся порокам прямо на рабочем месте. Впрочем, чего ещё ждать от торговца? То, что Сидорович барыга, я понял, едва увидев горы барахла за его спиной. 

— Ну, здорово! — бодро сказал торгаш и сразу взял быка за рога. — Ты здесь никто, понял? Отмычка, радиоактивное мясо, понял? Но если будешь меня слушать, разбогатеешь. Значит, так…

Минут двадцать я выслушивал длинные наставления и слабо вякал, пытаясь вставить хоть слово в поток словоизвержения, что обрушил на меня барыга. Но вскоре оставил безуспешные попытки и просто слушал, время от времени икая от скрутивших желудок голодных спазмов. Наконец, наставления иссякли, и Сидорович протянул мне потёртый ПМ, коробочку патронов и ПДА, корпус которого был заклеен в нескольких местах чёрным от грязи пластырем. 

— Это тебе за работу, — важно сказал он.

— А пожрать? — возмутился я.

Страдальчески вздохнув и всем своим видом показывая, что я надоел ему до чёртиков, Сидорович извлёк откуда-то, чуть ли не из собственной задницы, две банки консервов без какой-либо опознавательной маркировки. 

— А теперь слушай сюда, сталкер, — понизив голос до таинственного шёпота, сказал барыга, — есть у меня для тебя одно задание, выполнишь — не пожалеешь. 

— Ну? — подбодрил я, не сводя алчного взгляда с неведомой консервы. 

— Есть инфа, что на заброшенной ферме неподалёку будет проходить крупная сделка между двумя бандитскими кланами. Ты пойдёшь туда и…

— Ты очешуел? — перебил я. — Два бандитских клана и я, как дятел, с этой пукалкой!

— Воевать не надо, — успокоил торговец. — Просто сховаешься поблизости и проследишь за результатом сделки. Мне необходимо знать — что именно будет объектом торговли. 

— А если спалят?

— Тогда я тебе не завидую, — зубасто осклабился этот старый засранец. — Ну что, по рукам?

— По рукам, — согласился я и протянул граблю. 

— Это ещё что? — нахмурился Сидорович. — Разве моего слова недостаточно? Я не пожимаю руки сталкерам направо и налево, это чревато и негигиенично. 

Ух-ты, едренать, какой чистоплюй! Ну и хрен ему на воротник. С этой мыслью я покинул негостеприимный подвал и, с нежностью глядя на банку в своей руке, устроился неподалёку позавтракать. Содержимое банки оказалось неаппетитным месивом бурого цвета, в котором плавали бесформенные комки неопределённого состава и вкуса. Однако мой желудок воспринял это кулинарное недоразумение с энтузиазмом и на время притих.

Как сообщил Сидорович, сделка должна была состояться после наступления темноты, а значит, следовало поспешать. До фермы добрался без особых приключений, благо было не так далеко. Один раз, стремясь поскорее убраться из поля зрения небольшой стаи собак, едва не вляпался в аномалию, но успел вовремя отшатнуться. Ловушка разочарованно погудела и угомонилась. Залечь я решил на крыше фермы. Она изобиловала пробоинами, так что было куда подглядывать. Без толку лежать на пузе было скучно, поэтому я сам не заметил, как уснул. 

Разбудил меня резкий, болезненный укол в щеку. Спросонья я едва не заорал, но вовремя сдержался, только замотал головой, словно обозлившийся конь. Со щеки снялся огромный, размером с осу, комар и с угрожающим гудением завис над головой. Я совсем уж было собрался устроить охоту на гнусное насекомое, но вдруг осознал, что внизу полно народу. Двое в чёрных кожаных куртках с нашитыми металлическими пластинами стояли у входа. Очень мило. Надо и себе сварганить такой куртец на досуге. Двое стояли прямо подо мной и ещё несколько тихо переговаривались где-то слева. Раненько они, однако, ещё даже толком не стемнело. 

Прошло примерно полчаса, ничего не происходило, только чернобыльский комар время от времени злобно впивался в различные части моего тела, заставляя вздрагивать и стискивать зубы. Потом впереди замелькали лучи фонарей, и народу на ферме стало вдвое больше. Вновь прибывшие держались уверенно и нагло, всем своим видом показывая, что именно они тут хозяева положения. У меня же укрепилось впечатление, что они полные отморозки. Как показали дальнейшие события, я не ошибся.

— Ну, чё, мля, показывайте товар, — прогнусил один из отморозков, по виду главнюк, — не будем тянуть кысь за яйцеклетку.

В ответ пробурчали нечто невнятное, и вперед вытолкнули двух белобрысых, вихрастых пацанов лет шестнадцати. Вот это поворот!

— Вы их проверили, те самые? — спросил бандит. Ему ответили согласием. 

Я лежал и терзался мрачными предположениями по поводу участи пленников и невозможностью вмешаться. И пацанам не помогу, и самого нашпигуют свинцом по самые помидоры. Тем временем пленников увели, а главнюки взялись договариваться о цене. Вот только я видел, что покупатели тихо и ненавязчиво снимали стволы с предохранителей. 

Мои кишки вдруг скрутил жестокий спазм, а на клапан придавило с такой силой, что я даже вспотел. Проклятая консерва недвусмысленно просилась наружу. Мля, ну как не вовремя! Мой многострадальный живот издал оглушительное, раскатистое бурчание. Несколько бандитов подняли глаза, и в этот момент кидалы открыли огонь.

— …ять! 

Я вскочил, прогрохотал берцами по шиферу и спрыгнул с противоположной стороны. Прямо в объятия часового. 

— Сука! — ошарашено взревел он, безуспешно пытаясь ткнуть дуло автомата в мою печень. 

Я признаться и сам удивился, но от дискомфорта в кишечнике сильно озверел. Потому бестрепетно вонзил нож бандиту в глазницу, второй рукой отводя автомат в сторону. Мой оппонент рефлекторно произвёл длинную очередь, захрипел и больше не жил. 

— Наших валят! — завопил ещё один, возникая из тьмы.

Какой догадливый, прямо Америку открыл. Я цапнул с трупа автомат и метнулся к ближайшим деревьям. Позади загрохотало, вокруг завизжали пули, но я уже успел добраться до первой елки и укрылся за стволом. Во все стороны полетели щепки, вырванные пулями. 

Я высунул в сторону стрелявших автомат и нажал на спуск. Щелчок бойка прозвучал донельзя издевательски. Матерясь в девяносто девять петель, я отбросил бесполезную железяку и выхватил «плётку». Выстрела не произошло. Да твою ж мать, предохранитель! Еле удерживая пистолет в трясущихся от лошадиной дозы адреналина руках, я прицелился и выстрелил.

— А-а-а, падла!

Попал. А ну, ещё разок. Один из стрелявших автоматов захлебнулся и умолк. Едрёны пассатижи, да я прямо снайпер! Всё это конечно очень весело, но пора менять место дислокации, пока не прижали огнём со всех сторон. 

Дождавшись небольшого перерыва в потоке летящего по мою душу свинца, я резво поскакал на четвереньках к следующей ёлке. Судя по тому, что бандиты энергично обстреливали первое дерево, меня они пока не видели. Ну и славно, попробуем уйти без шуму и пыли. 

Я сунулся под густые ветки и упёрся взглядом в бледную, чумазую физиономию одного из пленников. Не успел я порадоваться, что парни не сплоховали и под шумок ухитрились смотаться, как один из них повалил меня, придавив к земле, а второй зарядил по роже связанными руками.

Это была подстава подстав! Вместо того чтобы поприветствовать своего невольного спасителя, недомерки вознамерились меня убить. Пацаны сосредоточенно валтузили меня кулаками, я ошарашено отбивался, ёлка тряслась, словно под ней устроили любовные игрища медведи, и весь этот хардкор грозил раскрыть наше местоположение кровожадным бандитам. 

— Вы, дебилы, совсем охренели? — наконец прошипел я. — Хотите, чтоб нас всех тут положили?

На их лицах отразилась усердная мысленная деятельность. 

— Ты не ренегат? — осторожно спросил один. 

— Нет, — утешил я его, — я сатанист. 

— Не знаю такой группировки, — с подозрением сказал второй.

— Пох, — резюмировал я, — пора рвать когти.

По-быстрому освободив пацанам руки, я первым пополз прочь. Хватит с меня на сегодня этих сомнительных развлечений. Позади все ещё вопили и стреляли, но было непонятно в кого. Со спасёнышами я распрощался в небольшой рощице в полукилометре от фермы. Идти в деревню новичков они гордо отказались, заявив, что уже не отмычки, а вольные сталкеры. Я усомнился, но вслух ничего не сказал. На нет и суда нет. 

* * *

 

— Охтыжеханыйтынахрен! — поприветствовал меня торговец.

— Сука ты, Сидорович, — сообщил я, потирая опухшую, пегую от синяков ряшку. — Не придётся воевать, говоришь? 

— Да ладно, не гунди, живой ведь. Рассказывай, что видел.

Я с минуту буравил его злобным взглядом, но потом всё же сказал:

— Пацанов они покупали.

— Кого? — поперхнулся Сидорович. 

— Каких-то парнишек, — повторил я. — Два блондинчика лет шестнадцати, не больше. Бандиты в кожанках продавали их бандитам с нашивками с изображением скорпиона. Потом «скорпионы» постреляли кожаных. Я еле ушёл. 

— Твою мать! — страдающим голосом воскликнул барыга. — Парней убили? 

— Нет, я их вывел.

— Тогда где они? Веди сюда живо!

— Э-э-э, они ушли.

— Что?! Ты их отпустил? Ты идиот?

— А в чём дело? — обозлился я. — Что это за нездоровый интерес к молоденьким мальчикам? 

— Это, — с ненавистью процедил Сидорович, — Чук и Гек, братья-дисары. Соображаешь?

— Нет, — честно ответил я и вдруг вспомнил слышанное когда-то краем уха о дисарах и дисаризме. — Они чувствуют аномалии?

— Эти особенные, — мрачно сказал торгаш, — они их видят каким-то ментальным зрением.

— Хренассе, — восхитился я. — Где там моё вознаграждение да я, пожалуй, пойду. 

— Ты должен их найти или хотя бы узнать, куда они направляются. 

Я снова почувствовал спазм в кишках и как следствие начал звереть.

— Пошёл ты. Не было такого уговора.

— Умоляю!

— Хрен тебе.

— Заклинаю!

— Ладно, — сдался я. — Узнаю, куда ушли и всё. Только погадить сбегаю и сразу пойду.

— Не время гадить! — завопил Сидорович вне себя. — Ты должен догнать их любой ценой, пока они не попались ещё кому-нибудь!

— Для погадить всегда есть время, — важно сказал я, выходя за дверь. — И пусть весь мир подождёт. 

3

Отрезав кусок бинта, я связал хаер в хвост на затылке и отправился на поиски, предаваясь печальным размышлениям. И какого банана мне не сиделось дома? Женился бы, к примеру, на Олеське, завёл кучу спиногрызов, по выходным хлестал пиво с друганами и растил пузо. Меня передёрнуло. Нет уж, как говорил мужик из рекламы — всё правильно сделал. 

Ночь в Зоне выглядела несколько угрожающе, но в целом симпатично. Многие аномалии слегка светились от разрядов статики, что значительно облегчало передвижение. Я обогнул по широкой дуге приснопамятную ферму. Стрельбы было уже не слыхать, зато отчётливо доносилось рычание и звуки грызни. На месте недавних боевых действий вовсю пировали мутанты. Видимо поэтому по дороге меня не потревожила ни одна их многочисленных мутировавших тварей, все они сбежались, так сказать, на фуршет из бандитского ассорти. 

Я пересек раздолбанную бетонку и остановился, некоторое время бессмысленно пялясь на освещённый армейский блокпост впереди. И что теперь? Прикинув, что парнишки здесь тоже не прошли бы, решил идти вдоль насыпи и искать другой путь. Воодушевленный сей незатейливой мыслью я повернул направо и пошёл по выбранному маршруту, огибая немногочисленные ловушки. По верху насыпи навстречу брёл, не таясь, вооруженный силуэт. Часовой, скорее всего. Обходит дозором владенья свои. Пусть обходит, лишь бы в мою сторону не смотрел. Вам налево, мне направо, ну и до свидания.

Я уже почти миновал дозорного, когда навстречу мне выскочили пять слепых собак. Твари явно торопились, похоже, опаздывали к ужину на ферме, но почуяв свеженького сталкера, притормозили, очевидно, рассудив, что на ферме уже ловить нечего, а тут готовое блюдо. Щас! Все брошу и начну кормить собой собачек. 

Я выудил из кармана пистолет, но стрелять не спешил. Во-первых, патронов было жалко, во-вторых, очень не хотелось привлекать внимание военных стрельбой прямо у них под носом. Положить всех собак ножом не успею, по-любому порвут. Мозги мои прямо таки скрипели от усилий. А может попробовать их напугать, ошарашить? 

Сделав глубокий вдох, я напряг диафрагму и выдал самый низкий звук, на какой был только способен. Никогда не умел толком гроулить, но тут вдохновленный ситуацией я выдал такой драконий рык, что сам охренел. Собаки бросились врассыпную, часового с насыпи как ветром сдуло. Ага, сволочи, боитесь брутального вокала! В полном восторге я зарычал одну из своих любимых тем: 

— Простой норвежский парень из северной глуши

Не вор я, не барыга и не фраер.

Я как-то в раннем детстве услышал хеви-метал

И принялся отращивать свой хаер.*

Позади вдруг тявкнуло несколько выстрелов, заставив меня подавиться очередной строчкой. Я растерянно обернулся и обнаружил пять слепых собак на крайней стадии издыхания и знакомого флегматичного парня из деревни новичков.

— Феерично, — сплюнув, сказал он, повесил МР-5 на плечо и убрёл во тьму. 

Я некоторое время тупил, потом бросился за ним и окликнул:

— Постой! Ты не видел тут двух белобрысых салабонов? 

— Тут нет, — ответил сталкер и замолчал.

— А где? — продолжать допытываться я. 

— За фермой.

Это меня удивило. В той стороне был только гипотетический проход -через насыпь. Туннель полный «электр». Пацаны может и круче варёных яиц, но сквозь аномалию не пройдет даже самый лучший дисар. 

— А где именно за фермой? 

— У туннеля.

Ну и дела. Значит все-таки прошли. 

* * *

 

С рассветом я уже стоял под насыпью и проводил рекогносцировку ошалевшим от недосыпа взором. «Электры» появлялись и исчезали, но я никак не мог уловить точную амплитуду движения. Да если бы и уловил, я до чёртиков стремался лезть в напичканный смертью туннель. В его недрах при вспышках ловушек просматривалась пара железнодорожных контейнеров, обломки бетонных труб и несколько хорошо прожаренных трупов. Последнее окончательно отбило у меня желание продолжать преследование всех этих Чуков и Геков. Пусть катятся к дьяволу вместе с Сидоровичем, а мне пора баиньки. 

Я повернулся и вдруг увидел крысу. Она стояла столбиком и внимательно на меня смотрела, чёрная, влажная бусинка носа шевелилась, вбирая запахи. Крысы мне нравились. Когда-то, ещё пацаном, я держал дома белую крысу по имени Вольдемар. Мы были с ним не разлей вода, пока он не утонул в банке с простоквашей, которую мамахен забыла на столе. От нового крысёныша я тогда отказался, чтобы не оскорбить память безвременно почившего Вольдемара, но с тех пор всегда относился к крысам с симпатией. 

Вот и сейчас я вытянул губы трубочкой и засюсюкал:

— У-тю-тю, малыш, иди сюда. 

К моему изумлению крыса послушалась, подошла вразвалочку и с ленцой вцепилась мне в ногу. Сказать, что я охренел, значит, ничего не сказать. Схватив подлую тварь поперек тушки, выдрал вместе с куском собственной плоти и с остервенением запустил в «электру». 

— Гори в аду! — в ярости напутствовал я её. 

«Электра» приняла маленькое тельце и загрохотала, плюясь синеватыми молниями. Одновременно с этим со всех сторон раздался пронзительный визг, и начали сбегаться сотни маленьких тварей. 

Вот тогда я испугался. Нет ничего хуже огромной стаи обезумевших крыс. Они, как пираньи, растащат меня на составные части в самое короткое время.

Мелькнула мысль для разнообразия вознести молитву Доброму Боженьке, но тут же пропала. Если Сотона не услышал, не факт, что и Боженька отреагирует. Зато мой взгляд упал на грузовик, вросший колёсами в землю у правого бока туннеля. Проявив чудеса проворства, я в два прыжка, увидев которые любая балерина удавилась бы от зависти, преодолел расстояние и запрыгнул в кузов.

Грузовик окружила серая, шевелящаяся масса. Не успел я поздравить себя с удачным решением, как крысы принялись вскакивать друг дружке на загривки, выстраивая цепочку к борту кузова. Мне стало нехорошо. Я переместился на крышу кабины и вытащил пистолет. Он меня, конечно, не спасёт, но хоть подохну в бою. Краем глаза я уловил движение в туннеле и, посмотрев внимательнее, узрел две знакомые, заспанные физиономии. Дивно! Пока я без сна и отдыха ищу их по всему Кордону, брательники спокойно дрыхнут под защитой ловушек. 

— Кто из вас Чук, а кто Гек? — спросил я, наблюдая, как крысы переползают через борт и наводняют кузов. 

— Чего?

Я не ответил. Прицелившись, выстрелил в первую облюбованную крысу. 

— Крысиный волк! — крикнули мне из туннеля. — Ищи крысиного волка и стреляй в него!

— Это ещё что за хрень, — пробормотал я, но послушно обозрел окрестности.

Он сидел на большом камне, совсем близко. Та же крыса, только величиной с собаку. Выстрел. Мимо. Выстрел. Мимо. Да что за напасть! По ржавому железу кабины уже скребли маленькие коготки. Я припечатал берцем самых ретивых, сосредоточился и выпустил оставшиеся три пули, каждый раз, немного сдвигая руку в сторону. 

Крысиного волка подбросило и швырнуло на землю, где он забился в агонии, заливая жухлую траву кровью. Крысы начали стремительную эвакуацию из грузовика. Надо же, подействовало. Спустя пару минут местность полностью очистилась от грызунов, а я спрыгнул на землю. Эх, прости, Вольдемар, но твое крысье племя просто сборище подлых, маленьких засранцев. Я подошёл к входу в туннель и, опасливо косясь на искрившую «электру», произнёс пламенную речь:

— Спасибо, пацаны. А сейчас выходите из этого кошмара электрика, и пойдёмте со мной к Сидоровичу. Барыга изнемогает от желания угостить вас хлебом-солью и очень беспокоится о вашем самочувствии. 

Закончив, я выжидательно посмотрел на поскучневшие от моих слов лица парней. 

— Передай Сидоровичу, что мы уходим, так что пусть утрётся, — сказал тот, что повыше и побойчее. — Мы с братом ни на кого больше не работаем, верно, Гек? 

Второй, с родинкой на щеке, согласно кивнул. Битый час я просил, улещивал и угрожал, на братья были неумолимы. 

— Ладно, — сдался я, — может вы и правы. Желаю вам всяческих благ и попутного ветра в задницу. Скатертью дорога, убирайтесь.

— Правда? — спросил Гек.

— Конечно, — заверил я и без всякого перехода спросил: — А куда, говоришь, вы идёте? 

— В центр Зоны, — выпалил Гек и побагровел, сообразив, что попался на такой дешёвый и старый как мир трюк. 

Я выдал свою самую сатанинскую усмешку и, показав пацанам «козу», отправился восвояси. 

* * *

 

— Вот собственно и всё, — подытожил я и судорожно зевнул.

— М-да, — пробормотал Сидорович, но по тону я понял, что он не ждал и такого результата. 

Он побарабанил пальцами по столу и, словно опомнившись, кинулся осыпать меня златом-серебром, роль которого играли ветхие советские тугрики. Едва не вывихивая челюсть очередным зевком, я собрался уйти, но барыга снова меня остановил. 

— Все не соберусь спросить, у тебя имя-то есть?

— Мой сценический псевдоним — Чёрный Экзорцист, — надменно ответил я. — Запомни это имя, однажды оно загремит по всему миру. А если меня кто-нибудь разбудит в течение ближайшей недели, порву, как Зак Уайлд свою гитару. 

Выходя, я услышал нечто, вроде «чёртов придурок», но возвращаться было лень. Устал, как слепая собака. 

* Infornal Fuck — Нордический Централ.

4

Вне себя от бешенства я бродил по деревне новичков и пинал остатки заборов. Эти кретины-ветераны наградили меня прозвищем, которое прочно приклеилось ещё до того, как я проснулся. Теперь я, мать вашу, долбанный Карлсон! Оказывается, моё бурное появление в деревне видел не только тот молчаливый флегматик, а чуть ли не половина обитателей. 

Обрушив очередное ветхое сооружение, бывшее когда-то дощатой изгородью, я присел и задумался. Карлсон по национальности кто? Правильно — швед. А шведский дэт один из самых приятных для ценителей этого музыкального жанра. Кроме того тот, шведский Карлсон был большим пронырой и удачливым засранцем. Так почему бы мне не перехватить у него чутка удачи посредством прозвища? 

Воодушевившись такими мыслями, я оставил в покое заборы и отправился пинать железную дверь в подвале Сидоровича. Мне не терпелось обменять злато-серебро на хорошую снарягу и оружие. После я планировал прошвырнуться по окрестностям в поисках артефактов и приключений на свою пятую точку. Конечно, я предпочёл бы обойтись без последнего, поскольку мне моя пятая точка дорога, но уже успел усвоить, что в Зоне без приключений никак. 

Через час оживленного торга я стал счастливым обладателем комбинезона «Заря», автомата Калашникова с запасом патронов и детектора «Отклик». Для начала — дивно! Довольный я затеял переодевание, не отходя от кассы, о чём вскоре пожалел. Сидорович, оказывается, всё никак не мог смириться с потерей дисаров. Глаза его фанатично горели, пока он тарахтел что-то о сказочных богатствах в виде гор редчайших артефактов. Сулил мне за поимку парнишек спокойную и сытую жизнь на собственном острове в Тихом океане в окружении гарема фотомоделей с сиськами пятого размера и тазиком чёрной икры на завтрак, обед и ужин. Я слушал в пол уха, набивая патронами магазин калаша. Закончив своё занятие, повернулся уйти, но барыга ухватил меня за клапан рюкзака. Я вопросительно посмотрел.

— Чего?

— Ты что, не слушал? — возмутился Сидорович.

— Слушал, а хрен ли толку? Обычный бред старого, больного человека на крайней стадии запоя. 

— Не шути со мной, сопляк, — нехорошим голосом предупредил торговец. — Я тебе знаешь, как тут жизнь попортить могу? 

Несмотря на угрозу, пугаться я не спешил и твёрдо сказал в ответ:

— Оставь пацанов в покое. Жадность до добра не доводит. И я за личную свободу каждого отдельного индивидуума. Если тебе так хочется прибрать к рукам двух дисаров — валяй, но без меня. 

После этих слов я вышел на улицу, сопровождаемый несущимися в спину: «озолочу», «обогащу», «облигациями обклею». На душе было погано. И тут нет свободы. Один хрен рано или поздно найдётся какая-нибудь сволочь, что возьмет тебя за глотку. Бабло побеждает зло, добро и прочие абстрактные понятия. Я заметил машущего мне Волка и поспешил подойти. Волка я уважал за немногословность, верность делу и умение повернуть самую неблаговидную ситуацию себе на пользу. Интересно, кем он был в той, закордонной жизни? 

— Ты от Сидоровича? — спросил сталкер. Я кивнул. — Соглашайся.

— Что?! — Я не поверил своим ушам, уж от Волка я подобного никак не ожидал. 

— Сам посуди, — продолжил Волк, — пацаны у барыги будут, как у Христа за пазухой. В обиду не даст, поможет заработать, а там и на Большую землю отправит. В центр Зоны, я слышал, они наладились? Пропадут ведь ни за хрен псевдособачий. 

— Я им не нянька, — проворчал я, тем не менее, чувствуя его правоту. Парней было жаль. Нерастраченные отцовские чувства что ли взыграли? М-да, старею, становлюсь сентиментальным. Волк словно почувствовал брешь в моём упрямстве, так как усилил натиск, буравя светло-карими, волчьими глазами:

— Не Сидорович, так кто другой дисаров прищучит, даже «Долг» не побрезгует. Хотя, просто пристрелит, скорее всего, потому как дисаризм — мутация. А согласишься, и доброе дело сделаешь, и сам в накладе не останешься.

— Хорошо, — процедил я, чувствуя себя бесхребетником, которым все вертят, как хотят. — Только как их искать? Зона большая, и где её центр я даже примерно не представляю. 

— Одиночки работают по всей Зоне, — улыбнулся Волк. — Мы не ограничены какой-либо территорией, у нас нет основной базы, куда стоило бы возвращаться. В любом уголке Зоны обязательно шастает пара вольных бродяг. Один пропустит, но другой обратит внимание на странную парочку. Первым делом найдешь на Свалке Серого и с ним потолкуешь, может, подскажет чего. 

Вот и сходил, называется за артами! Вместо этого предстоит бегать по всей Зоне за двумя юными дарованиями, попутно сражаясь за них со всеми известными кланами. К тому же парни могут уйти от меня по аномальному полю, как по ковровой дорожке и противопоставить мне будет нечего. «Брависсимо!» — как сказал бы один известный итальяшка. Но убиваться было без толку, раз подписался — слово следует сдержать, иначе и мужиком называться незачем. 

Я пересек железнодорожную насыпь, перерезав несколько рядов колючей проволоки, и, ховаясь за кустами, спустился в лесок. Там меня ждал неприятный сюрприз в виде трёх кабанов. Я спрятался за корягой и начал соображать — как обойти лёжку, не потревожив мутантов. Хотя, если они проснутся, выбора у меня не будет — придётся стрелять. Наконец, более менее наметив маршрут, я двинулся вперед медленными, осторожными шагами. 

Внезапно я понял, что мутантов не три, а два. Что за хрень, куда девался третий? Я в растерянности остановился, пытаясь сообразить, как могла так удачно замаскироваться настолько большая зверюга. Не под землю же он провалился, в самом деле. В этот момент кто-то осторожно и вежливо постучал меня по плечу. Облившись холодным потом, я обернулся и узрел третьего кабана, что изучал меня с выражением живейшего интереса на рыле. Клянусь, в этот момент я почувствовал, как шевельнулись волосы на затылке. 

— Здравствуйте, — приветливо сказал Кабан. — Вы что-то хотели?

— Э-э-э, — протянул я. — Мнэ-э, типа да.

— Буду счастлив помочь, — поклонился Кабан. — Что вам угодно?

Я не сообразил ничего лучшего и сказал правду:

— Я хочу вас убить. Всех троих.

— Как? — поразился Кабан. — Вы хотите убить меня, мою жену и нашего отпрыска? Я правильно понял?

— Да, — честно ответил я, поскольку врать уже смысла не было. 

— Тогда умри! — взревел Кабан и с криком — «Кия!» — бросился в атаку.

Прямо шао-линь какой-то! Я увернулся и дал короткую очередь в три патрона. На моего оппонента это не произвело особого впечатления, зато проснулись жёнушка и сынок мутанта. Честно скажу, с разъярённой бабой лучше не связываться! Кабан и его сынуля восторженно аплодировали копытами в сторонке, пока я сражался с мамашей. Она загнала меня на ёлку и долбила по ней рылом до тех пор, пока дерево не сломалось. При падении оно совершенно случайно упало на маленького свина и сломало ему хребет. 

От такой подставы Кабан слетел с катушек и бросился на свою благоверную с явными мстительными намерениями. Кабаниха, не обращая внимания на претензии муженька, кинулась на меня. Я сделал в воздухе кульбит, приземлился ей на спину и намертво вцепился в холку. Свинская мамаша тут же устроила мне адское родео, а под зад её подгонял разъяренный супруг. Выхватив нож, я начал методично всаживать его в холку своей мутантской кобылицы, пока она не окончила свое земное существование. Я соскочил с мертвого тела и всадил полрожка в рыло приближающегося Кабана. Такой аргумент оказался достаточно убедителен.

— Встретимся в аду! — прохрипел Кабан и сдох. 

Мне было так перед ними стыдно, что я почувствовал сильное головокружение и начал падать в обморок. «Ну вот, Карлсон, — мелькнула мысль, — теперь ты тоже знаешь кун-фу».

Очнулся я ближе к вечеру. Медленно, преодолевая тошноту, сел и осмотрелся. Неподалёку переливалась всеми оттенками синего мощная пси-аномалия. Несмотря на поганое состояние, это меня утешило. Лучше осознать, что ловил нереальные глюки из-за этой пакости, чем реальное появление в Зоне говорящих кабанов с навыками восточных единоборств. Вокруг аномалии валялись застреленные кабаны. Вот только сами разборки припоминались смутно и путались с увиденными глюками так, что я плохо соображал — что было на самом деле, а что наведённым аномалией мороком. 

Кое-как собрав себя в кучу, я добрёл до заброшенного армейского блокпоста и свалился прямо на полу, придавленный усталостью и последствиями воздействия аномалии.

5

Первое знакомство со Свалкой было бурным и запоминающимся. Не успел я сделать и сотню шагов, как земля ощутимо затряслась. Я просканировал взглядом небо, думая увидеть признаки приближающегося Выброса, но ничего не обнаружил. Плотные облака свинцово-серого цвета и размытое грязно-жёлтое пятно солнца, вот и всё. Дрожь под ногами, тем не менее, нарастала, и вот в поле зрения возник псевдогигант. Зверь мчался, не разбирая дороги, растопырив рудименты верхних конечностей и выпучив глаза. Его можно было понять. Следом мчался взъерошенный мужик и полосовал зад мутанта очередями. Я поспешно убрался с дороги, пропустил мимо себя псевдогиганта и крикнул сталкеру:

— Помощь нужна, брат?

— Справлюсь, — отмахнулся он, пробегая мимо.

— А что случилось?

— Этот урод склевал мой ПДА! — кипя от негодования, воскликнул сталкер и умчался в туманную даль вслед за виновником переполоха.

Я проводил их изумлённым взором. В жизни не слышал ничего более идиотского. Ну да велика Зона и неисповедимы пути её. Может, тут считается в порядке вещей мутантам завтракать электронными девайсами, мне-то что.

Развлекая себя предположениями — как неизвестный сталкер собрался вернуть своё имущество, я добрался до стоянки брошенной техники. Там было довольно многолюдно, но поздороваться я ни с кем не успел. С противоположного конца стоянки примчался запыхавшийся паренёк и завопил: «Идут!» Меня затолкали под облезлый вертолёт с уныло опущенными лопастями и велели держать оборону. Я уже ничему не удивлялся. Я скорее охреневал.

Потом разразилась перестрелка. Осторожно выглянув из укрытия, я увидел несколько темных фигур, что перебежками двигались в нашу сторону. До меня стало доходить. На стоянку вольных сталкеров напали бандиты, а меня угораздило прибыть как раз под раздачу.

Сталкеры громко орали всякую подбадривающую фигню, матерились и азартно палили, кто во что горазд. На тылы никто не обращал внимания, поэтому только я увидел ещё несколько бандитов, подобравшихся на опасно близкое расстояние. Повернувшись задницей к основному бою, я взял на прицел новых гостей. Один уже сорвал чеку с гранаты и размахнулся, готовясь швырнуть её в сталкеров. Очередь из моего автомата помешала коварным замыслам супостата. Бандит свалился на землю, его приятели бросились врассыпную. Я уткнулся рожей в землю и прикрыл голову руками. Громыхнуло, по вертолёту брызнули осколки, мне дерануло ухо, на шею потекла горячая влага. Сволочи, всё-таки попортили мне фасад.

Бандит, которого я подстрелил, представлял собой жалкое зрелище. То, что от него осталось, вполне уместилось бы в пластиковом пакете из супермаркета. Его приятели ползали неподалёку, нашпигованные осколками, словно свинина чесноком, и истошно орали. Сталкеры их добили несколькими прицельными очередями. Стычка закончилась с перевесом сил в нашу пользу.

Меня извлекли из-под вертолёта, похлопали по плечу, перевязали и оставили в покое. Но покой, как поётся в песне, нам только снится. Помня о деле, я встал и пошёл искать Серого. Вожак ватаги вольных сталкеров нашёлся за ржавым ПАЗиком. Он самозабвенно пинал по почкам пленного бандита, чудом выжившего в перестрелке. Я не стал мешать — пусть мужик отведет душу — и уселся на ступеньку автобуса. Спустя десять минут раздался выстрел, и рядом со мной присел Серый. Предложил сигарету, мы закурили и начали светскую беседу.

— Карлсон, — представился я.

— И надолго в наши края прилетел? — спросил сталкер.

— Ненадолго, — ответил я. — Привет от Волка. В курсе, что за перец?

— Ото ж. Какого хрена?

— Мне надо найти двух белобрысых пацанов шестнадцати лет.

Серый с интересом окинул меня взглядом, глубоко затянулся и спросил:

— И давно ты мальчиками интересуешься?

— Недавно, — признался я. — С тех пор как Сидорович их заказал.

Серый провел ребром ладони по горлу и вопросительно вскинул бровь.

— Не, — сказал я, — просто доставить их в целости и сохранности на Кордон.

— Понятно, — ответил сталкер и щелчком отправил окурок в ближайшую аномалию. — Таких не встречал, но на днях вернётся из дальнего рейда Рыба. С ним перетрёшь. А пока милости прошу к нашему шалашу. Награды за помощь не обещаю, но лишняя пайка и стопарь для дезактивации найдётся.

Что ж, было грех отказываться. Получив обещанную пайку и шкалик спирта, я присел в сторонке и принялся за еду, попутно слушая последние новости. Разговоры в основном сводились к бандитам, которые в последнее время совсем охренели и пёрли на стоянку брошенной техники, словно им тут мёдом было помазано.

На Агропроме военные опять накостыляли группе Крота, заставив их прятаться в подземельях института. Говорили, что сталкеры завалили там матёрого контролёра, на наружу вышли не все. А ещё там якобы видели монолитовский отряд, но об этом говорили шепотом и с оглядкой. Причин подобной конспирации я не понимал. У костра сидели двенадцать человек и все слышали, о чём речь. Значит «секрет» в ближайшее время станет достоянием всего сталкерского сообщества.

На подходах к Тёмной долине видели призраков в научных костюмах. Тут я вовсе подавился своей пайкой. На меня покосились, но ничего не сказали. И начали травить байки одна фантастичнее другой. Мне было смешно и интересно, но глаза слипались. Я с сожалением покинул компанию и отправился в полюбившийся во время перестрелки вертолёт. Может, это от того, что я Карлсон, вот и тяготею к всякого рода пропеллерам, своего-то пока не нажил. Мысли путались, замедляли свой бег, и вскоре я отрубился.

Разбудила меня суматоха, лязганье передергиваемых затворов и крик: «Идут!» Ну, снова-здорово! У меня прямо дежа-вю какое-то. Небо слегка посветлело, брошенная техника тонула в предрассветных сумерках. По стоянке метались неясные тени, занимали огневые позиции. Я с кряхтеньем выбрался из вертушки и зябко повёл плечами. Было серо, сыро и неприютно.

— Сколько? — послышался слева голос Серого.

— Трое, — с паническими нотками ответил кто-то, — все того…

— Ну что, Карлсон, постреляем? — Рядом вынырнул из тьмы Серый. — Или ты только летать горазд?

Все заржали, но в их смехе мне послышались плохо скрываемые нервозность и страх.

— Да меня хлебом не корми, дай только шмальнуть в кого-нибудь, — проворчал я.

— Да ты прямо Рембо и Человек-паук в одном флаконе, — хохотнул Серый и снова скрылся в сумерках.

Я признаться не понимал всеобщей паники. Что такое три бандита для целой толпы вооруженных мужиков? Делов-то на пять-десять минут. И только когда мы рассредоточились по укрытиям, меня ввели в курс дела. Бандиты были обкурившимися. И не абы чего, а чернобыльской, мутировавшей конопли. Это довольно-таки безобидное на Большой земле растение в Зоне под воздействием радиации и аномальной энергии Выбросов приобрело ужасающие свойства. 

Во-первых, как утверждали немногочисленные выжившие очевидцы, кайф от употребления этого зелья ловился нереальный. Поэтому подсаживались на чернобыльскую коноплю быстрее, чем на героин. Во-вторых, передоз грозил необратимыми, фатальными последствиями — люди озомбеневали. Да не просто превращались в унылых олигофренов, чуть что вопящих — «Мочи! Круши!» — а в настоящие машины для убийства. Даже выстрел в голову был для них не помеха. И сейчас аж три таких чернобыльских торчка шкандыбали прямо к нам на кровавую тризну. Я конкретно струхнул, так как ещё не видел даже обычного зомби, а тут сразу три зомби-наркомана. Специально в мою честь, не иначе. 

Кто-то из новичков со страху выпустил полрожка в молоко, и тут же получил в репу от более сдержанных ветеранов. Я своей репой дорожил, поэтому сразу перестал мандражировать и сосредоточился на целях. Из утренней мглы выступило первое тело в чёрной, кожаной куртке, с обрезом в руках. Бандит шёл деревянной походкой, глядя невероятно расширенными зрачками в никуда, словно разглядывал обещанное коммунистами светлое будущее. 

— Все разом — огонь! — скомандовал Серый.

Утренняя тишина взорвалась канонадой выстрелов. Звонко тявкали «гадюки», грохотали калаши, густо ухали дробовики. Голова бандита взорвалась, словно гнилой арбуз, во все стороны плеснуло красным. Тело рефлекторно выстрелило и упало на землю. Со всех сторон раздались негромкие щелчки и лязганье — сталкеры спешно перезаряжались. Я тоже сменил рожок, хотя у меня ещё оставалась примерно половина. 

Мы до рези в глазах всматривались вперёд, но там было пусто и тихо. Вдруг, практически обезглавленное тело бандита шевельнулось, потом ещё раз. Перевернулось на живот и поползло прямо на нас, цепляясь за жёсткую траву скрюченными, окровавленными пальцами. 

Какой-то не в меру ретивый новичок выскочил из укрытия и заплясал рядом с озомбеневшим бандитом, поливая его непрерывным огнём из своей старенькой «гадюки». Стрельба длинными очередями ещё никого не доводила до добра. И без того ушатанный ствол немедленно заклинило. Пока парень сражался со своим оружием, тело успело ухватить его за ногу и опрокинуть на землю. Новичок истошно вопил и отбивался прикладом, но это было всё равно, что толкать поезд. Ему хотели помочь, но тут с флангов объявились ещё два бандита и неожиданно открыли стрельбу. Про парня немедленно забыли и начали огрызаться огнём сразу по двум направлениям, правда, не так слаженно, как вначале. 

Бандитов это не убедило. Они продолжали наступать, стрелять и менять рожки с механической методичностью, отчего напоминали двух обдолбанных терминаторов. Мы постепенно сдавали позиции, отступая к будке КПП. Я успел мельком заметить тело мёртвого новичка с вырванным кадыком, а его убийца упорно перемещался на брюхе вслед за своими приятелями. Я уже начал всерьёз опасаться за исход боя, как сразу оба автомата в руках бандитов щелкнули и замолчали — кончился боезапас. Вот теперь можно и повоевать. 

— Багор! — заорал я. — Есть тут где-нибудь багор?!

До сталкеров дошло не сразу, но всё-таки дошло. Кто-то из отмычек мухой смотался к одной из пожарных машин и приволок этот столь необходимый мне пожарный девайс. 

— Прикройте, — попросил я, — за всеми не услежу. 

После чего перехватил багор, словно прыгун с шестом, и устремился к облюбованному бандиту. Заострённый конец багра вошёл ему точно в солнечное сплетение. Я навалился всем телом, вынудив бандита сделать несколько шагов назад, но против этого зомбинатора моего веса было явно недостаточно. К счастью, самые сообразительные кинулись помогать, и мы сообща затолкали бандита в ближайшую «карусель». В благодарность за жертву ловушка забрызгала нас с ног до головы свеженамолотым фаршем. 

Не обращая внимания на мелочи жизни, мы проткнули второго зомбинатора и повторили с ним тот же трюк, что и с первым. Справиться с их обезглавленным товарищем было легче лёгкого, если умеючи, а мы неплохо натренировались на первых двух. 

После этого дружной толпой отправились к ручью, замерили радиационный фон — вполне терпимый, и начали мыться и отстирывать снарягу от крови и мозгов. Всё-таки сталкер — очень грязная работа! Нам, сталкерам молоко за вредность давать нужно. Впрочем, и прозрачное сгодится. 

Рыба пришёл к вечеру того же дня. Это был вялый, бледный парень с глазами навыкат, а выражение лица заставляло усомниться в его умственной полноценности. Разговаривал он мало и неохотно, каждое слово приходилось тянуть клещами. Я порядком намучился, прежде чем узнал, что похожих по описанию парней видели на Агропроме. Они вертелись у северного края радиоактивного озера и что-то вынюхивали. Что именно Рыба затруднялся сказать, поэтому намертво замолчал. Что ж, значит на Агропром.

6

Человек предполагает, а Зона располагает. На Свалке пришлось задержаться. После разговора с Рыбой меня отозвал в сторонку Серый и попросил пока не покидать стоянку. Больше ничего не объяснив, он сообщил, что уходит на пару дней. Всё это было странно, но я согласился.

Обстановка у костра сегодня была так себе. Все подозрительно косились друг на друга и молчали. Немного попытав некоторых сталкеров пообщительнее, я выяснил причины подобного поведения. Появились подозрения, что в их стане завелся предатель. Иначе как бы бандиты узнавали обо всех планах сталкеров и их передвижениях? Ведь нападали всегда в самое неудачное для бродяг время. А Серый вроде как отправился решать эту неприятную проблему.

Мне было не себе. Такое чувство, словно зашёл в чужой дом и оказался в эпицентре семейного скандала. Вроде и ни при чем, а на душе погано. Я поднялся и убрёл в свой вертолёт, спиной чувствуя подозрительные взгляды сталкеров. На кладбище техники я торчал два дня. Перезнакомился со всеми, с некоторыми подружился, но Серого всё не было, а дело звало меня дальше. Поэтому я твёрдо решил нарушить обещание и отправляться на следующий день с утра пораньше.

Утром я был не выспавшийся и злой, как баба во время ПМС. Полночи мы гоняли по стоянке псевдоплоть, что сдуру забрела к нам на огонёк. Тупая скотина визжала и невнятно ругалась матом, забегала в автобусы и будку КПП. Патронов всем было жалко, поэтому мы всей оравой бегали за плотью и пинали её ногами, надеясь выгнать нахрен обратно в лес. Плоть сопротивлялась изо всех сил и, очевидно, твёрдо решила составить нам компанию навсегда. Переубедить её смогла только очередь из автомата. Возле обиталища сталкера Мамули.

Потом мы бросили всё, как было, и отправились на боковую. Рано утром вернулся из ходки Мамуля и разорался насчет воняющей горы радиоактивного мяса возле своей лёжки. Все сразу вспомнили, что у них масса дел и немедленно покинули стоянку и разбрелись по окрестностям. Ну и я ушёл, хоть дел у меня не предвиделось.

Отчаянно зевая, я добрёл до старого УАЗика, вросшего колёсами в землю на приличном расстоянии от стоянки. Кроме того он был частично скрыт густым кустарником.

Я залез в машину, намереваясь восполнить недостаток сна. Едва я расположился более менее удобно и задремал, как совсем рядом послышались голоса. Одного я узнал — это был Хроник, тупой и скандальный мужичонка, которого все дружно недолюбливали. Ему отчаянно не везло на артефакты, посему Хроник вымещал досаду на любом, кто не мог дать ему в морду. Таких, как правило, не находилось, так что били неудачника неоднократно, отчего он становился ещё злее. Я напряг слух и смог разобрать часть разговора.

— …придет со стороны Тёмной долины, — говорил Хроник. — Хабар, говорят, тянет не кислый. Серый его давно ждёт. А ещё Лысый с Коляном в Волчий Кут собирались, но у них брать особо нечего. А вот Карлсон, тот, что недавно пришёл, вроде, при деньгах, но никуда сегодня не собирается. 

— Молодца, мля, — ответил кто-то, — полезный стукач.

Два незнакомых голоса радостно заржали. Я продолжал неподвижно лежать, хотя внутри кипел от злости. Ну, Хроник, ну, сука! Теперь одними звездюлями не отделаешься. Ржание удалялось, становилось тише — гости отправились восвояси. Я выждал ещё пару минут и выглянул из машины. Чужаков не было видно, а Хроник шагал по направлению к стоянке. Судя по довольному виду, совесть его не мучила. Вот урод! Спрыгнув на землю, я его окликнул. Хроник слегка побледнел, но, нацепив на рожу приветливую лыбу, подошёл. 

— А ты откуда? — спросил он.

— От верблюда, — невежливо ответил я. — С кем это ты трепался?

— Ни с кем, — отступая, ответил засранец.

Я направил на него калаш и нехорошо улыбнулся. 

— Я не виноват! — заголосил Хроник. — Меня заставили!

Он развернулся и бросился прочь. Я хотел резануть его очередью по ногам, но не успел. Хроник с разбегу влетел в «трамплин». Ловушка была слабенькая и подбросила невысоко, только вот упал он очень неудачно. Виском на острый, торчащий из-под земли камень. Отчётливо хрустнуло, и Хроник застыл навсегда, глядя на меня удивлёнными глазами. В этот момент я подумал, что готов поверить в россказни ветеранов о том, что Зона лично карает неправых. Слишком уж показательной была смерть Хроника. 

Спать расхотелось, надо было как можно скорее сообщить об услышанном. Я отбил сообщение Серому, что предатель найден и уничтожен. Дождавшись ответа, я прочитал его и удивленно хмыкнул. Так их оказывается целая шайка. И эту теплую компанию предстояло ликвидировать за вознаграждение в виде нужной мне информации. И что там такого раскопал Серый? Ладно, вскоре узнаем.

Следуя полученным инструкциям, я вернулся на кладбище техники.

На стоянке было малолюдно, лишь несколько парней с интересом наблюдали, как Мамуля тащит за задние ноги мёртвую псевдоплоть. 

— Карлсон, скотина, — запыхтел он, увидев меня, — это твоя работа, я уверен.

— С хрена? — удивился я.

— Только ты у нас настолько богат, чтобы позволить себе калаш, а плоть застрелена именно из калаша.

— У Лысого калаш, — выкрутился я.

— Откуда это? 

— Купил за две «медузы» у Шпалы. 

— А у Шпалы откуда? 

— Это ты у него спроси. 

— Брешешь! Это ты, я знаю. 

— Ну, так подай на меня в суд, — посоветовал я и направился к сидевшим у костра парням.

— Стой, засранец! — крикнул мне в спину Мамуля. — Я с тобой ещё не закончил! 

— Встретимся в суде! — ответил я, поспешно увеличивая расстояние между нами. Мамуля конечно невероятно добрый мужик, но в гневе бывал неадекватен и фасад поломать мог не слабо. Тем более что плоть пришиб и вправду я.

Я по-быстрому обрисовал сталкерам ситуацию. Парни пришли в восторг и немедленно начали сборы. Им явно не терпелось повоевать. Вот и славно, будем надеяться, что не подкачают. Мы быстро перезнакомились и покинули стоянку, пока Мамуля не закончил с уборкой и не переключил внимание на меня. Показываться ему на глаза мне сейчас категорически не хотелось. 

Парней звали — Кулик, Бозя, Шлемыч, Проня и Лохматый. Все молодые, крепкие и явно не дураки подраться. Это радовало и внушало надежду на благополучный исход боя. До Депо мы добрались, как по накатанной. Мутанты не рисковали связываться с такой большой группой и убирались с дороги, не нарываясь на пулю. Дальше начались сложности. Путь кишел аномалиями, а детектор был только у меня. Поэтому мне пришлось идти впереди, а остальные сопели в затылок и давали советы, чем ужасно раздражали. Плюс ко всему стали попадаться «горячие пятна». Неожиданное верещание счётчика Гейгера то и дело заставляло нас вздрагивать. Поэтому, миновав проблемный участок, мы первым делом решили дезактивировать организмы. Самым доступным антирадом была сивуха, которую предприимчивые торгаши заказывали чуть ли не вагонами, так что водка была у всех. И плевать, что впереди бой, а мы бухие, яйца дороже. 

Употребив «огненную воду» согласно инструкции, мы нехотя покинули поляну и направились дальше. Шайка обреталась на подходах к Агропрому. Там же ждал нас Серый. Все находились в наилучшем настроении, травили анекдоты и ржали, как кони. Бозя попытался затянуть песню, но голос его был настолько ужасен, что Шлемыч отвесил ему затрещину, а остальные затолкали в арьергард. Лохматый пел намного лучше, но из всех песен помнил только по одной строчке, поэтому ровно через две минуты его репертуар закончился. Проня петь и не пытался, так как страдал от жесточайшего приступа икоты, а Кулик лыко не вязал. Веселить компанию пришлось мне. Я наморщил лоб, раздумывая, потом запел гнусным голосом:

— Чернобыльский централ,

Выброс с севера.

В контейнере «Душа»

Фонит немерянно.

С Болот летит кусачий гнус. 

Противогаза нет,

Заклинил пистолет,

Но до барыги я допрусь!

Парни одобрительно взвыли, все, кроме Прони. Он заорал и упал на землю. Я замолчал, удивлённый столь странной реакцией на мои вокальные данные, а потом до меня дошло, что у Прони прострелена рука. 

— Воздух! — завопил я и тоже упал. Почему «воздух» хрен его знает. Это первое, что пришло мне в голову. Остальные, тем не менее, поняли правильно и поспешно разлеглись в самых живописных позах. 

Я не удержался и заржал. Остальные присоединились, и даже Проня радостно похрюкивал, пока Шлемыч бинтовал его прямо поверх куртки. Нам было страшно весело. Только-только успокоившись, мы глядели друг на друга и снова ржали. Так продолжалось некоторое время, пока впереди не послышались звуки шагов. Густой кустарник закрывал обзор, но я, недолго думая, пальнул веером прямо сквозь заросли. Ответом был сдвоенный вопль и громкие проклятия, которые мы с удовольствием выслушали. Потом, приободрившись, расползлись в шеренгу, и нашли «окна» в зарослях, через которые можно оценить обстановку. 

Бандитов было семеро. Точнее, уже пятеро. Один активно готовился стать трупом, второй уже стал, остальные попрятались кто где. Одного я все же заметил, точнее его задницу, вызывающе торчащую из-за камня. Хотел пальнуть, но Проня меня опередил. Парню очень хотелось поквитаться за простреленную руку. Морщась от боли, он выстрелил. Задница исчезла, а из-за камня выкатился бандит и завопил, держась за вышеупомянутое место. Бозя его добил. Двое бандюков не выдержали и выскочили, полосуя очередями из «гадюк» наше ненадёжное укрытие. Одного я грохнул, второго ранил Проня. В этот момент ещё двое попытались зайти с флангов, но там лежали Лохматый и Кулик, и им сильно не терпелось пострелять. Минус два бандита. Оставался раненый, но куда он делся, мы прощёлкали. 

Я всем посигналил, чтоб сползлись поближе, нужно устроить военный совет. Парни поняли и начали усердно пахать землю пузами. Проня берёг руку и полз на боку. От этого зрелища я снова развеселился и, уткнувшись рожей в землю, ржал, пока они собирались рядом. Естественно парням тут же понадобилось узнать причины моего веселья, я объяснил. Они тут же начали издеваться друг над другом и надо мной и подняли такой шум, что раненый бандит не выдержал. 

— Вы, уроды, накуренные что ли? — завопил он и дал короткую очередь. 

— Нет, мля, — крикнул Шлемыч, — мы бухие!

И тут с нами случилась истерика. Мы катались по земле и буквально выли от смеха, а вокруг свистели пули, на головы нам падали срубленные очередями ветки и листья. Потом протрещала ещё одна очередь и всё стихло. Мы тоже затихли и поползли посмотреть. Неподалёку стоял унылый флегматик с «гадюкой» и рассматривал побоище. 

— Феерично, — сплюнув, сказал он, повесил оружие на плечо и ушёл. 

— Стой, кормилец, — прохрипел я сквозь смех, но он не услышал.

Мы кое-как поднялись и обыскали трупы, но ничего полезного не нашли. Тогда мы прошли немного и обосновались в железнодорожном тоннеле. Потом отбили наши координаты Серому и приготовились к томительному ожиданию. Шлемыч оказался очень запасливым хомяком и выставил ещё один пузырь. Этого конечно мало, но время скоротать хватит.

Серый нашёл нас ближе к вечеру. К тому времени я уже не мог воспринимать информацию ни в каком виде. Мы со Шлемычем, обнявшись, пели «Чернобыльский централ», остальные попадали там, где сидели. Серый осуждающе покачал головой, но ничего не сказал.

7

Проснувшись на следующее утро, я пожалел о своем разнузданном поведении. Череп ломило, а во рту словно псевдопес нагадил. На пару с псевдогигантом. Руки оказались исцарапанными от долгого ползания по кустам и нещадно саднили. Серый с интересом, но без особого сочувствия изучал мой потрёпанный вид. Шлемыч тоже проснулся, но был свеж, словно огурец, будто и не нажрался вчера, как сапожник. Остальные ещё спали.

Я буркнул нечто, вроде приветствия и отправился к ближайшим кустам. Было раннее утро, только-только начало светать. Завершив утренний моцион, я возвратился к Серому и выжидательно уставился на него, но заговорил Шлемыч:

— Прикинь, Карлсон, мы вчера не ту банду положили.

— Что? — изумился я.

— Ага, — поддержал Серый. — Я вас ждал на точке до последнего, а потом пошёл на супостата один, как долбаный камикадзе.

— Замочил? — тупо спросил я.

— Ну, я же сейчас тут сижу и смотрю на твою похмельную рожу, а не валяюсь где-нибудь под кустом с дыркой в черепе.

Я стыдливо покашлял и неуверенно спросил:

— Полагаю, обещанную инфу можно не ждать?

Серый неторопливо достал сигареты, закурил и, наконец, сказал:

— Исключительно из уважения к тебе, готов не только поделиться инфой, но и предоставить проводника. На время.

— Но?

— Но ты должен пообещать мне, что сохранишь в тайне и ни одной живой или мертвой душе не обмолвишься, о чём я сейчас расскажу.

— Обещаю, — твердо сказал я, довольный, что инфа всё-таки будет.

— Тогда пройдемся, — поднимаясь, сказал Серый и бросил Шлемычу: — Буди этих алкоголиков.

Шлемыч с явным удовольствием принялся выполнять приказ, и тоннель наполнился звуками пинков, жалобными стонами и чертыханьем. Мы с Серым вышли, свернули направо и начали подниматься на поросший соснами холм.

— Пацанов твоих на Агропроме уже нет…

— Твою мать!

— Но я знаю, где они сейчас, — продолжил Серый. — Пострелята оказались не так просты и отыскали одну тропку, про которую мало кто знает. Точнее до сего дня про неё знали только два человека: я и сталкер Дэт.

— Уважаю дэт, — оживился я. — А куда тропка?

— К Янтарю.

— Твою мать!

Янтарь был последним местом, где мне хотелось бы побывать. Пси-излучение, толпы зомби, мутанты пострашнее кордоновских кабанов и плотей. Хорошо, хоть аномалий не много, зато в избытке «горячих пятен». И какого чёрта этих недоумков-дисаров понесло именно туда?

— Вижу, ты наслышан, — покосился на меня Серый. — Не ссы, пойдёшь не один.

— А с кем?

— С ним. — Сталкер вытянул руку, указывая вперёд.

На окраине леса нас дожидался сталкер с пижонским импортным карабином на плече. Примечательный мужик. Невысокий, лет сорока пяти, худой, как анорексик. Короткие, тёмные волосы тщательно зализаны назад, а глаза бесцветные и скучные. Именно так мне всегда представлялись убийцы-эстеты, вроде Ганнибала Лектера. Я всерьез начал опасаться, как бы по пути он не съел мою печень, запивая её кьянти. Н-да, на редкость жуткий дядька.

— Привет, Дэт, — поздоровался Серый, сталкер кивнул в ответ. — Это тот, о ком я тебе говорил. Доведёшь его до бункера научников.

Дэт снова молча кивнул, махнул рукой Серому и пошёл вперед, предоставляя мне двигаться следом. Меня переполняли дурные предчувствия. Блин, я даже с мужиками не попрощался! Ладно, даст Зона — свидимся.

— Бывай, Серый, — сказал я. — Спасибо за всё.

— Отдашь хабаром, — ответил Серый. — Удачной охоты, сталкер.

Я развернулся и пошёл догонять своего зловещего проводника. Через полчаса совместной ходьбы выяснилось, что Дэт, несмотря на подозрительный внешний вид, свой в доску мужик. А молчал и дичился, потому что стеснительный. Ещё через час мы были не разлей вода, и вовсю разглагольствовали о способах оптимального поджога киосков, о поголовье кенгуру в Австралии и прочие волнительные темы.

Утренняя Зона дышала покоем и загадочностью. Даже вечно голодные мутанты, без устали рыщущие в поисках добычи, не нарушали ватной тишины, что кутала окрестности в пуховое одеяло. В низинах лежал туман, изредка подсвечиваемый вспышками от разрядов статики из прятавшихся ловушек. Мы шли около часа, потом впереди показался лес — цель нашего похода. Выглянуло сизое солнце, туман переползал из низины в низину неопрятными, серыми клочьями. Один такой клок вдруг отделился от основной массы и медленно полетел к нам, колыхаясь, словно кружевная занавеска. Только вот ветра не было! Я указал Дэту на неадекватное поведение осадков, и его реакция превзошла все мои ожидания. 

— Газы! — заорал он и, мгновенно натянув противогаз, ломанулся прямо сквозь кустарник в такой панике, словно туман состоял как минимум из иприта. 

Я, разинув рот, смотрел то на приближающийся туман, то на удаляющегося Дэта, пока не заметил, как скукоживается трава, по которой стлалось туманное облако. Это меня убедило. Натянув противогаз с той же скоростью, что и Дэт, я рванул по проложенному им же маршруту. К счастью, в планы тумана не входило преследование, и он пролетел мимо, задев краем заросли колючего кустарника. Тот почернел и осыпался мелкой пылью.

Всё это я наблюдал, продолжая бежать, поэтому вскоре врезался в поджидающего меня Дэта, сшиб его с ног, и свалился сам. Мы раскатились в разные стороны. Я поднялся, ожидая справедливого гнева в свой адрес, но его не последовало. Дэт стоял на коленях и бережно прятал в контейнер необычный артефакт. Он походил на обыкновенную «пустышку», меж пластинами которой был вложен невзрачный, серый камень. 

— Никогда такого прежде не видел, — сказал довольный проводник, — верная прибыль.  

— Да уж, — уныло согласился я, поедая глазами контейнер. 

Вот не везет, так не везет. Но делать нечего, надо двигаться дальше. Мы и двинулись. А на окраине леса наткнулись на логово пси-собак. Дэт изучил местность в бинокль и сообщил, что в стае три кобеля, четыре суки и малышни без счёта. Мы осторожно стали обходить стаю, надеясь решить дело миром, но не зря эти собаки носили приставку — пси. Почуяли они нас почти сразу. Суки снялись с места и увели щенков в чащу, а кобели, вздыбив шерсть на загривках, кинулись наперерез. 

— Прикрывай, — сказал мне Дэт и первым вышел на позицию для стрельбы. Я с автоматом наперевес двигался в нескольких шагах позади и правее, держа свой сектор обстрела. Ближе, ближе. Вот Дэт поднял свое навороченное импортное ружье, палец мягко тронул спусковой крючок и… осечка, мать её! 

Три пса, пластаясь в мощных прыжках, мчались прямо на сталкера. Я катастрофически не успевал, но собаки вдруг остановились, словно ткнувшись в невидимую стену. Дальше было ещё удивительнее. Мутанты завиляли облезлыми хвостами и, восторженно взвизгивая, закружились вокруг оторопевшего Дэта. Я не стрелял, опасаясь всадить пулю не по адресу, и поражённо наблюдал за происходящим. Кобели, вывалив языки, ластились к проводнику так, словно он был… 

— Буга-га! — заржал я, ибо меня вдруг осенило. — Слышь, Дэт, похоже, эти твари принимают тебя за аппетитную чернобыльскую сучку в разгар течки. 

— С хрена ли? — запротестовал Дэт, пиная ногами охреневших от любви кобелей. 

— Без понятия, — признался я, и вдруг меня осенило вторично. — Артефакт! Эта хрень началась после того, как ты подобрал этот артефакт! 

Я осмотрелся. В нашу сторону бодро чесала плоть, и я готов был поклясться чем угодно, что это самец. 

— Выбрось его, — посоветовал я. 

— Ни за что! — Проводник бегал кругами, кобели упорно преследовали. 

— Как хочешь. Жди, пока тебя оприходуют собаки, а там вон плоть своей очереди дожидается. Да у тебя тут масса поклонников! — Я похабно заржал. 

Сталкер со стоном отчаяния отстегнул контейнер от пояса и зашвырнул подальше, псы рванули за ним. Как только Дэт оказался вне зоны обстрела, я открыл огонь. Один кобель кувыркнулся в лесную подстилку, второму разворотило позвоночник. Дэт сражался с непокорным ружьём, которое всё никак не хотело стрелять.  Я быстро перезарядил и вскинул калаш, и в этот момент завыли пси-суки, про которых я признаться уже забыл. Щенки им вторили тонкими голосами. Оружие в руках ходило ходуном, я никак не мог прицелиться, перед глазами плясали белые точки. Вой приближался, и вот из кустов выскочила первая собака. Я выстрелил, но она, вспыхнув, пропала, словно её и не было. 

— Фантомы! — крикнул Дэт. — Береги патроны, не стреляй! 

Он швырнул ружье на землю и выхватил пистолет. 

— Ща все брошу и начну беречь патроны, — пробормотал я. — Не дождётесь. 

Меж зарослей мелькнуло крупное, мохнатое тело, я тут же пальнул. В ответ раздался визг. 

— Попал, — обрадовался я. — А ты говорил беречь патроны, старый скупердяй. 

Дэт закатил глаза и собрался ответить, но ему помешала очередная псина, что выметнулась откуда-то справа. 

— Стреляй! — заорал я, но тут же заткнулся, так как собака пронеслась сквозь проводника и исчезла. Охренеть! Прямо как в мультике про Каспера, доброе привидение! 

— Берегу патроны, — осклабился Дэт. Я только покачал головой в ответ и перезарядил калаш. 

Вскоре мы пристрелили ещё двух псин, одну Дэт, вторую я. А вслед драпающим щенкам сталкер бросил гранату. Взрыв — вой и скулёж оборвались. Сразу стало очень тихо, только возле брошенного проводником контейнера устроили оргию восемь плотей и три кабана. 

— Жаль на баб этот артефакт не подействует, — посетовал Дэт, — а то был бы я первый ловелас.

— Размечтался, — хмыкнул я. — Что со стволом? 

— В затвор грязь попала, когда ты, кретин слепошарый, меня с ног сбил. 

— Это потому, — наставительно сказал я, — что ружжо у тебя буржуйское. Поддержи отечественного производителя, и будет тебе счастье. 

— Давай топай, умник, — проворчал Дэт. — Нам до ночи успеть надо.

8

Какой идиот додумался назвать ЭТО тропой. По тропе хоть можно идти, а здесь… Мы с Дэтом ползли, шли гусиным шагом, перелезали через поваленные деревья. А один раз даже совершили хитрый акробатический трюк — пришлось взобраться почти до макушки тонкого деревца, которое прогнулось и перекинуло нас на другую сторону огромной лужи синего «студня». Благодаря всему этому, скорость наша была немногим выше черепашьей.

На одном из коротких привалов я спросил Дэта, как он вычислил, что Чук и Гек прошли именно этой тропой. Сталкер прокашлялся и начал обстоятельный рассказ:

— Возвращался я с Янтаря, смотрю, а они сидят у костра и конфеты лопают, представляешь? Ну, я спросил, может, помощь нужна. А они такие гордо — нет, всё в порядке, иди своей дорогой, сталкер. Я и ушёл. А потом уже на тропе гляжу, а там бумажек конфетных видимо-невидимо. Ну, думаю…

— Вот это да! — восхитился я. — Прямо Ганс и Гретель, а не Чук и Гек!

— Кто?

— Сказок не читал?

— Нет. А на кой?

— Неважно. Двинули?

— Двинули.

И пытка началась снова. Ползком, вприсядку, изгибая тела под немыслимыми углами, мы двигались по недоразумению, которое по ошибке назвали тропой. Вокруг громоздились горы бурелома, поросшие мхом так плотно, что казались единой массой. Где-то рядом журчали невидимые в этом хаосе крохотные ручейки. Вскоре плотность аномалий стала редеть, скорость передвижения поднялась, и к моему облегчению, наконец, впереди показалась бетонная крыша бункера ученых. Нам осталось проползти от силы метров двадцать до чистой земли.

Спина моя ныла от постоянного полусогнутого состояния, и я рискнул ненадолго выпрямиться, чтобы дать ей короткий отдых. Это привело к неожиданным и роковым последствиям. Едва я выпрямился, как меня немедленно ухватил за рюкзак мощный гравиконцентрат и потащил к себе. Дэт обернулся на мой испуганный крик, мгновенно оценил обстановку и изо всех сил дёрнул меня за ногу. Я вывалился из поля действия аномалии обратно на тропу, а вот Дэту не повезло. По инерции он откинулся назад и попал в огромную, трёхметровую «карусель», аномалия радостно подхватила проводника.

Я смотрел круглыми от ужаса глазами, как Дэт по спирали поднимается все выше и выше, но когда он достиг макушки аномалии, произошло нечто очень странное. Над «каруселью» вдруг возник полупрозрачный пузырь, с гудением всосал в себя несчастного Дэта, хлопок, вспышка, и всё пропало. Ни проводника, ни странного пузыря, только разочарованно гудела, успокаиваясь, «карусель».

Я просидел ещё с полчаса, пытаясь привести в порядок растрёпанные чувства и дать хоть какое-то объяснение таинственному исчезновению своего проводника. Так ничего и не придумав, решил выбираться в одиночку. Прошло ещё полтора часа, прежде чем я вывалился на обширный, чистый от аномалий участок и с облегчением растянулся на земле.

Впрочем, долго валяться не пришлось — счётчик Гейгера начал тревожно потрескивать. Кое-как собрав себя в кучу, я встал на дрожащие от нечеловеческого напряжения ноги и побрел дальше. Не успел пройти и двух десятков метров, как наткнулся на следы чьей-то стоянки. Обилие разбросанных рядом конфетных бумажек красноречиво подтверждало, что дисары останавливались именно тут.

Воодушевленный я было собрался двигаться дальше по горячему следу, но тут заметил что-то непонятное в зарослях кустарника поблизости. Подойдя поближе и раздвинув ветки, увидел сгорбленную спину старушки. Да-да, именно старушки! Я, онемев от изумления, рассматривал поношенную вязаную кофту, цветастый платок и седую косу, лежащую на спине. Бабка что-то бормотала под нос и, судя по шумному чавканью, завтракала. Решив не мешать, я тихонько начал отходить, но тут под подошвой ботинка предательски хрустнула сухая ветка. Чавканье немедленно стихло, старуха медленно повернула голову на звук. Я чуть не обгадился, когда увидел её лицо. Обтянутый высохшей, коричневой кожей череп с торчащими из белёсых десен остатками гнилых пеньков и сморщенными глазными яблоками. В руках бабка держала дохлую ворону и именно ею лакомилась, когда я её потревожил.

В своё время я увлекался чешским грайндкором и считал, что о трупах знаю всё, но Зона в очередной раз показала, как я ошибался. С содроганием я наблюдал, как старуха отбросила в сторону недоеденную ворону, поднялась и недвусмысленно подвигала челюстью.

— Кушать хочу, — невнятно прошелестела она и неуверенной походкой двинулась ко мне, постепенно увеличивая скорость.

— Бабуля, — предупреждающе сказал я, — не буди во мне зверя.

Старуха не вняла моему предостережению и, вытянув тощую руку, продолжала наступление. Я отчаянно огляделся и начал отступать, холодея при мысли, что вот сейчас влечу с ходу в невидимую аномалию, незамеченную второпях. Несколько раз поднимал автомат, но бабка дёргалась, как рыба на крючке, и попасть в неё наверняка было очень проблематично. Палить наугад не хотелось, после боя с пси-собаками патронов было с гулькин хрен. Эх, говорил мне Дэт беречь патроны, и почему я никогда не слушаюсь чужих советов?

Передвигаясь замысловатым аллюром, глядя одним глазом на старуху, вторым на местность перед собой, я умудрился без проблем подобраться довольно близко к высокому, металлическому забору бункера научников. Вскинул автомат вверх, собираясь произвести пару выстрелов, чтоб привлечь внимание, но тут в мои планы вмешалось нечто, сбившее меня с ног. Выронив оружие, я прокатился с нереальной скоростью несколько мучительных метров, и только удар о колесо брошенного грузовика смог остановить моё стремительное передвижение.

Я едва успел восстановить картину окружающего мира, как ко мне подскочил какой-то придурок в противогазе и от души зарядил берцем по роже. Придурок — потому что скакал на карачках, вместо того, чтобы передвигаться по человечески, но удар был знатный. Я тихо лежал на колючей чернобыльской травке и безучастно наблюдал за развитием событий не в силах пошевелиться, и только периодически сглатывал кровавую юшку, стекающую из сломанного носа. Интересно, где бабуля?

— Кушать хочу.

Вот и она. Идиот в противогазе ненадолго забыл про меня и кинулся на старуху, не подпуская её к моему распростертому телу. Завязалась драка. Если бы мне не было так хреново, я непременно посмеялся бы над этим зрелищем, настолько карикатурно смотрелись противники. Бабка, растопырив крючковатые, непослушные пальцы, неуклюже прыгала и скалилась остатками зубов. Её визави скакал на четвереньках, изредка выбрасывая конечность и пытаясь пнуть бабулю в живот, но она каждый раз уворачивалась.

Потом вдруг ни с того ни с сего старухе вздумалось взорваться кровавыми ошметками. А секунду спустя этот манёвр повторил фрик в противогазе. Соображал я на данный момент чрезвычайно туго, функции моего организма были несколько расстроены встречей с этими двумя драчунами, поэтому звуков выстрелов я попросту не услышал. А то, что меня волокут по земле за шиворот неизвестно куда понял только перед тем, как потерять сознание, поэтому ничего не успел предпринять по этому поводу. Да и вряд ли я был способен в данный момент требовать сатисфакции у кого бы то ни было. Меня не пытались немедленно употребить в пищу, не пинали ногами по фасаду, и это давало некоторую надежду. Поэтому я с лёгким сердцем провалился в небытие, решив разобраться с новой проблемой, когда как следует отдохну.

9

Первое, что я увидел, открыв глаза, была обеспокоенная физиономия с родинкой на левой щеке. Гек. Бегло оценив обстановку, я пришёл к выводу, что лежу на узкой койке в некоем подобии больничной палаты. Белые стены, лампы дневного света, тумбочка и табурет, на котором расположился Гек, исполняющий, очевидно, обязанности сиделки. Хотя я предпочел бы вместо него симпатичную, грудастую медсестричку.

— А где второй? — просипел я, вернувшись глазами к своему собеседнику. Чувствовал я себя не так чтобы очень: в глазах плыло, сильно тошнило.

— Он на задании, — серьезно ответил Гек. — Ты как?

— Уйди, — ответил я.

— Но почему? — обиделся парень. — Я тут с тобой днем и ночью…

— Блевать буду.

Гек едва успел отскочить, когда я привел угрозу в исполнение. С минуту корчился над краем кровати, но зато после этого мне резко полегчало. Я откинулся на плоскую подушку, радостно чувствуя, что возвращаюсь к жизни. Гек наморщил нос и прокомментировал:

— Воняет.

— Ха! Воняет ему. Чего же ты в Зону припёрся, раз такой нюхливый? — съязвил я.

Парень открыл рот ответить, но его прервала открывшаяся дверь. В палату вошёл невысокий молодой человек с большими залысинами на лбу, одобрительно кивнул, увидев лужу блевотины на полу, и уверенно произнес:

— Вам лучше.

Это было именно утверждение, а не вопрос. Я признаться не понимал, чем ему так глянулась моя блевотина, но раз человеку нравится, не будем портить ему кайф, пусть любуется. Даже готов специально для него повторить это на бис.

— Лучше, — не стал спорить я. — Вы кто? И где я?

— Круглов Алексей Николаевич, — спохватился мой посетитель. — Вы находитесь на нашей научной базе, на озере Янтарь. Вот этот юноша со своим братом притащили вас к нам, хоть мы и возражали.

— Чё это? — обиделся я. — Почему возражали? Рожей не вышел?

Круглов замялся.

— Видите ли, мы слишком заняты, чтобы заниматься спасением каждого сталкера, гибнущего под стенами нашего бункера. Но Чук и Гек уверили нас, что вы хорошо заплатите. Наши гранты так невелики…

Сначала я подумал, что ослышался и вопросительно посмотрел на Гека, тот отвел глаза. Тогда я понял, что Круглов это всерьёз. Ну и засранцы эти ученые!

Денежки у меня водились, но что-то подсказывало, что цену запросят немалую, а мне ещё боезапас пополнить жизненно необходимо. Я лихорадочно размышлял. Что может заинтересовать ученого, помимо денег? Да все что угодно: всякие неведомые приборчики, мутировавшие козявки, артефакты, инфа… Инфа?

— Слушай, Николаич, — проникновенно начал я, — мы тут с одним приятелем артефакт нашли, такой необычный…

— И? — жадно поторопил Круглов, загораясь энтузиазмом.

— И я бы с удовольствием тебе о нем все рассказал и указал его нынешнее местонахождение, если б ты списал с меня все долги за лечение и ночлег.

Закончив, я выжидательно уставился на ученого. Было очевидно, что в его душе схватились в яростной драке алчность и исследовательский интерес. Оставалось ждать, что победит. Прошла пара томительно долгих минут, и наконец, интерес победил, за что я ему очень признателен.

— Рассказывайте, — недовольно буркнул Круглов, — но учтите, если артефакт нам известен, вам придется заплатить.

Боясь, как бы он не передумал, я торопливо поведал про памятную схватку с пси-собаками и артефакт, найденный исчезнувшим Дэтом. Глаза ученого разгорелись, он был необычайно взволнован и нервно мерил шагами комнату.

— Невероятно! — вскричал Круглов. — Я слышал о нем, но думал, это выдумки досужих сталкеров. Мне просто необходима хотя бы одна единица данного аномального материала!

Во загнул! И чего эти научники вечно все усложняют? Нет бы сказал — «хочу артефакт!», — а то «единица аномального материала».

— Ну, раз мы в расчёте, я пойду собирать вещички, — сказал я.

— Не так быстро, — улыбнулся Круглов, и его улыбка мне не понравилась. — Про артефакт я знал, значит, вы мне всё ещё должны. Но всё уладится, если вы сходите и принесёте мне его.

— Ты охренел?! — возмутился я. — Я там один ни за что не пройду! Меня вел опытный проводник, да и тот пропал.

— Чук и Гек вас отведут. Они замечательно сканируют проявления аномальной активности.

Гек вздрогнул и поднял голову, в его взгляде читалась глухая тоска и отчаяние. Видать совсем замордовали парнишку. Но ситуация складывалась идеально — оба дисара со мной, из бункера выпустят. Ну и тупые эти господа учёные.

— Кроме того с вами отправится один из наших военных сталкеров. Просто для гарантии, что вы не соврали и не сбежите. В противном случае он будет рад потратить на вас пару пуль.

М-да, а может и не тупые…

* * *

Военсталкера звали Булюлю. Это был обычный, ничем не примечательный мужик лет сорока, и я терялся в догадках — за что его угораздило получить столь идиотское прозвище. Едва мы покинули базу ученых, Булюлю мрачно обозрел окрестности и разразился длинной тирадой, показывая то на небо, то на бункер. Вот тогда мне всё стало ясно.

У военсталкера был очень высокий и звонкий голос, кроме того он страдал каким-то невообразимым дефектом речи. Всё, что говорил Булюлю, а говорил он много и быстро, превращалось в несуразное бульканье до крайности возмущенного индюка.

Я стоял, вытаращив глаза, и потел от усилий понять — чего ему от меня надо. А военстал приходил во все большее неистовство, брызгал слюной и толкал меня в плечо. Мне удалось разобрать несколько слов, но связать их воедино было нереально. Я чувствовал, что неотвратимо тупею с каждой минутой, проведенной в обществе этого страшного человека. Наконец Булюлю злобно сплюнул, рыкнул что-то давившимся от смеха Чуку и Геку и пошёл вперед. Я перевёл дух, вытер вспотевший лоб и попросил парней:

— Переведите, если поняли, какого хрена он верещал.

— Ему не нравится задание, погода и твоя рожа, — с удовольствием отозвался Чук. Гек хохотнул.

— Да мне он тоже как-то не глянулся. — В доказательство своих слов я скорчил рожу, дисары засмеялись.

Тут издалека нетерпеливо заорал Булюлю, мы поспешили его догнать.

— Куда? — спросил Гек.

— К Агропрому, — ответил я. — К той самой тропке, что вы сюда пришли.

Мы двинулись вдоль железного забора научной базы. Помощь дисаров пока не требовалась — аномалий было немного, и все они отлично различались детектором. Я шёл впереди, следом Булюлю мрачнее тучи, Чук и Гек плелись в арьергарде.

До тропы оставалась всего какая-то сотня метров, когда на наш маленький отряд напали снорки. Я боялся, что парни начнут геройствовать, но они неожиданно повели себя очень правильно — отошли назад и бдительно смотрели за тылами, пока мы с Булюлю отстреливались.

Проклятые прыгуны в противогазах появлялись словно ниоткуда, стремительно взвиваясь в воздух из самых неожиданных мест. Их было много, и все они отличались завидной живучестью. На одного мутанта уходило чуть ли не полмагазина, и даже после этого снорк продолжал упорно ползти в нашу сторону.

Но и это было не самым плохим. Стрельба привлекла внимание зомби. Встреча с той бабулей не оставила мне приятных воспоминаний, поэтому я не стремился возобновить знакомство с мертвяками. Мы начали отступать в сторону тропы, надеясь укрыться за аномалиями. Дисары разделились, и теперь шли позади меня и Булюлю, изредка указывая направление, таща в ту или иную сторону. Поворачиваться спиной к врагу нам с военсталом категорически не хотелось, поэтому мы полностью положились на аномальное чутьё Чука и Гека.

В результате сложных манёвров между нашим отрядом и мутантами, наконец, оказалась первая аномалия, потом ещё одна и ещё. Вскоре мы достигли памятного пятачка с «каруселью», где пропал бедняга Дэт. Снорки скакали вдоль линии аномалий, но не рисковали сунуться за нами следом. Мертвякам было вообще всё пофиг, и они принялись палить в снорков. И всё было бы хорошо, если б не долговцы.

Как они тут оказались, я не понял. Только что никого не было и вдруг раз — стоят четыре фигуры в чёрно-красных комбезах. Булюлю вылупил глаза в изумлении и заговорил на своем неземном наречии. Один из долговцев, судя по властному выражению лица главнюк, нетерпеливо отмахнулся.

— Заткните кто-нибудь этого кретина, я ни слова не понимаю, — сказал он. — Мы пришли за дисарами. Вы двое, — он ткнул пальцем в Чука и Гека, — идёте с нами, остальные свободны.

Я скосил глаза в сторону пацанов. Они стояли, понурившись, и на лицах их была написана безмерная усталость. М-да, Волк был прав на все сто — такую добычу ни одна группировка не упустит. Бежать некуда, если только…

Наш отряд стоял тесной кучкой в непосредственной близости от «карусели». Хрен знает, что там таится на верхушке аномалии. Но я слышал о «телепортах», и, судя по всему, это был именно он. Другой вопрос, куда именно он выкидывает. Прикидывать плюсы и минусы было некогда, долговцы начали терять терпение.

— Отвлеки их, — шепнул я Булюлю.

Военстал понимающе кивнул, сделал шаг вперед и разорался. Я с восхищением смотрел, как стекленеют глаза долговцев от усилий понять своего собеседника, и потихоньку придвинулся к аномалии ещё ближе. Схватив пацанов за шкирки, я с силой зашвырнул их в «карусель», потом сиганул сам.

Аномалия загудела, подхватила мою бренную тушку и потащила по кругу. Каким чудом мне удалось сохранить штаны сухими, я и по сей день не в курсе. Потом по глазам резанула ослепительная вспышка, я с грохотом свалился на железную поверхность, с которой по инерции скатился на асфальт.

Поверхность оказалась ржавой крышей ПАЗика, асфальтом была выложена городская улица. На тротуаре сидели Чук и Гек и смотрели вокруг круглыми глазами.

— Где это мы? — спросил я, потирая ушибленную пятую точку и оглядываясь. — Город какой-то…

— Это Лиманск, — хором отозвались братья, голосами преисполненными благоговейного ужаса.

10

Лиманск. Блуждающий город. Одна из самых опасных и непостижимых загадок Зоны. Иногда он бывает открыт, и тут происходят жесточайшие бои за территорию. Но чаще, окутанный плотным облаком аномального тумана, Лиманск бродит по Зоне. Туман этот видят то у Рыжего леса, то на Янтаре, то на Выжигателе.

Жители Лиманска так и не были эвакуированы во время первой аварии на ЧАЭС. Они просто исчезли, как исчезали все, кто попадал в это место. А во время второго взрыва, Лиманск окутался туманом и пошёл себе гулять по Зоне. Мало кто рисковал соваться в город, и надо же было этому проклятому «телепорту» забросить нас именно сюда.

Мы шли по узким, пустынным улочкам мимо домов с окнами, слепо глядящими на наш маленький отряд, и всё больше чувствовали себя кильками, запертыми в консервной банке. Хорошо ещё, что у меня нет клаустрофобии, а то пришлось бы туго.

Чук и Гек крутили головами во все стороны, но смотреть было особо нечего. Заброшенность и тишина. Ни одного звука, кроме шарканья наших ног, не нарушало ватную тишину города. Ни единого движения в окнах, даже воздух был неподвижным, словно законсервированным.

На окраине Лиманска мы наткнулись на ту самую пресловутую стену тумана, а перед ней отлично различимые переливались пузыри «телепортов». Дорога, по которой мы пришли, уходила вперед и исчезала в серой, клубящейся мгле.

Чук и Гек двинулись вдоль стены аномалий, я наблюдал. Взгляды парней стали отсутствующими, словно они были погружены в глубокие раздумья, о смысле жизни, например.

Всё это было довольно увлекательно, но только первые два часа. Мы обошли почти весь чёртов Лиманск, но не нашли ни единой лазейки. Вынужденное бездействие меня убивало, но помочь ничем я не мог.

Потом, посоветовавшись, мы решили прыгнуть в один из «телепортов». Попытка провалилась. В какую бы аномалию мы не шагали, она исправно выкидывала нас в один из районов Лиманска, а одна даже забросила на крышу пятиэтажки, откуда мы потом долго и мучительно спускались. Ровное, серое небо над головой начало темнеть.

— Хватит, — сказал я пацанам, — сворачивайте свои поиски. Пора искать ночлег. Утро вечера мудренее, как говорили наши предки.

Чук и Гек неохотно послушались. Мы чувствовали себя слегка ошалелыми от огромного количества совершенных телепортаций. Всё-таки человеческий организм не привык к столь стремительному средству передвижения, и бедный мозг едва справлялся. Да и ощущения были не из приятных, особенно этот специфический, высокий свист, с которым «телепорт» отправлял нас в путешествие. Брр!

Побродив немного, мы устроились в обшарпанной двухэтажке и развели костёр на кухне одной из квартир, разобрав для этого часть пола. И вот, едва мы расселись и взяли в руки консервы, с улицы послышалось осторожное, вежливое покашливание и деликатный стук в окно.

Сказать, что мы удивились, значит, ничего не сказать. Мы просто офонарели! После угнетающей пустынности этого городка, узнать, что тут есть ещё люди, было сродни откровению свыше. Гек вскочил, опрокинув свою банку с кашей в костёр. Рачительный Чук её поспешно выхватил из огня и зашипел от боли, дуя на обожжённые пальцы. А я сидел столбом, держа в одной руке консерву, в другой автомат. Стук повторился.

— Пустите к огоньку, что ли? — донесся смущённый, знакомый голос.

— Дэт, дружище! — заорал я в восторге и бросился на улицу. К своему стыду я совершенно забыл про исчезнувшего проводника. Хотя должен был предположить, что Дэт тоже где-то здесь, и попытаться найти его. А мой проводник оказался непрост и сам меня нашёл. Ну и ладно, ну и хорошо.

Дэт стоял рядом с большим тополем, что рос у подъезда двухэтажки и смущённо улыбался. Я потащил его в помещение.

— А я вас ещё час назад заприметил, — сказал проводник, усаживаясь у костра. — Правда подумал сначала, что эти пораньше сегодня вышли. Уж и не чаял встретить тут кого живого.

— Кто эти? — спросил Чук.

— Призраки, — пояснил Дэт. — Как темнеет, так и лезут отовсюду.

Чук побледнел и бросил нервный взгляд в окно, Гек перестал жевать и придвинулся поближе к костру.

— Хорош заливать, — засмеялся я, — шутник.

— Сами увидите, — обиделся Дэт. — А теперь колитесь, как вы тут оказались.

Мы, перебивая друг друга, принялись рассказывать проводнику всё, что с нами случилось за это время. Сначала хотели умолчать о даре братьев Чука и Гека, но случайно проболтались. Дэт никак не отреагировал на эту новость, только понимающе кивнул головой.

— Мне одно непонятно, — сказал он, — как вы надеялись самостоятельно прожить в Зоне? Это же и псевдоежу ясно, что вас не оставят в покое. Зачем к учёным пошли?

— Мы и не надеялись, — буркнул Гек. — А к учёным пошли, чтоб они нас от этого дара вылечили.

— Что-то не похоже, чтоб вас там лечили, — вмешался я. — Я бы сказал — использовали на полную катушку.

— Так и есть, — уныло подтвердил Чук. — Они все «потомами» нас кормили. То одно задание выполнить, то другое.

— А почему сразу к Доктору не пошли? — спросил Дэт.

— К какому?

— К Болотному доктору. Он гораздо больший спец по мутациям и всей аномальной хрени, чем «ботаники».

Парни были поражены. Про Болотного доктора они, конечно же, слышали, но, судя по лицам, подобная мысль даже не приходила в их головы. Я хотел было подколоть братьев по поводу их скудоумия, но тут началось самое необычное в моей жизни представление.

Реальность вдруг изменилась. Нет, все оставалось на своих местах, мы по-прежнему сидели у костра и поглощали содержимое консервных жестянок. Но на всех одновременно нагрянуло осознание, что мир стал другим.

Ночная тьма за окном посветлела до сумерек, на улицах что-то происходило. К нам в кухню вошла полупрозрачная женщина в бигудях и направилась к полупрозрачной газовой плите в углу. Чук выронил ложку и даже не заметил этого, Гек громко сглотнул, я в изумлении наблюдал, как призрак варит призрачный обед на призраке плиты.

Дэт с удовольствием хохотнул и потёр руки. Вид у проводника был такой, словно он сам лично организовал это представление. Мы вскочили и, опасливо косясь на призрачную женщину, кинулись к окнам. По улицам шагали полупрозрачные люди, пили призрачный квас из бочки на углу улицы, спешили по своим делам.

Потом город поглотила вспышка ослепительного света. Когда мы проморгались, женщины на кухне уже не было, а на улице шёл бой. Какие-то люди в светло-сером камуфляже стреляли в группу людей в светло-синем камуфляже. Яростнее всех сражался человек со шрамом на лице, что шёл вместе с группой светло-синих. Он так и отщелкивал врагов из своего «Винтореза».

Нереальность происходящего давила на нервы. Стрельба, вспышки взрывов, раскрытые в криках рты сражающихся призраков — все это не издавало ни единого звука. Лиманск был по-прежнему погружён в ватную тишину.

Потом по глазам резанула ещё одна вспышка, и перед нашими изумленными взорами предстало сизое небо, расчерченное чёрными облаками. Очень тёмное над головой и с узкой, грязно-багровой полоской на горизонте. Вместо города кочковатая равнина, на которой кое-где видны разрушенные остовы зданий. Скрюченные, почерневшие деревья венчали этот мёртвый пейзаж.

И над всем этим медленно оседали серые хлопья. Тишина, такая густая и плотная, что бывает в безветренный зимний вечер, когда идёт снег. Но здесь с угрюмого неба, кружась, летел пепел. Ни звука, ни дуновения ветерка. Только бесшумное падение серых хлопьев в призрачном сером мире.

Из ступора нас вывел Дэт. Изрыгая ругательства, проводник за шкирки оттащил нас от окна. Сведённые судорогой конечности отказывались повиноваться сигналам мозга, мы попадали на пол, чудом не угодив в костер. Когда я более-менее пришёл в себя и рискнул глянуть краем глаза в окно, там была обычная ночная темнота.

11

Утром все старались лишний раз не смотреть в окно и не упоминать вслух о «кино», что показал ночной Лиманск. Поэтому завтрак прошёл в гробовой тишине, настроение у нас было препаршивое.

— Ну, — сказал Дэт, когда мы побросали опустевшие консервные банки в костер, — поищем выход?

— А он есть? — мрачно спросил Гек.

— Если есть вход, логично предположить, что обязательно должен быть выход, — подмигнув ему, сказал Дэт.

Заразившись его оптимизмом, мы несколько воспрянули духом и в более приподнятом настроении вышли на улицу. Лиманск ничуть не изменился после ночных событий. Всё те же дома с обшарпанной штукатуркой и следами от пуль на стенах. Такие же пустынные улицы. А на окраине города всё так же клубился серый туман, и переливались пузыри «телепортов».

После полутора часов бесплодных поисков наш энтузиазм сильно притух. Все погрузились в угрюмое молчание и лишь изредка обменивались язвительными репликами. Чук и Гек шли впереди нас с Дэтом, внимательно вглядываясь в туман и даже поводя руками, отчего напоминали двух шаманов на прогулке. И вдруг, откуда ни возьмись, прилетает небольшая такая каменюка и бьёт Чука аккурат между лопаток. Парень вскрикнул от неожиданности и боли и повернулся к брату.

— Ты обалдел?! — заорал он. Гек в растерянности хлопал глазами.

Мы с Дэтом обернулись и обозрели улицу. Ничего. Потом проводник потянул меня за рукав и указал на густую крону одного из тополей. Сначала я ничего не увидел, но, присмотревшись, заметил слабые синеватые вспышки. Такие сгустки аномальной энергии обычно окружают тела «полтергейстов», помогая тем летать и швыряться мусором. Мы повернулись к дисарам.

— Думаешь, сейчас подходящее время для твоих идиотских шуточек? — продолжал разоряться Чук. — Я тут делом вообще-то занят!

— А в чём дело-то? — начал злиться Гек. — Я типа, не занят, что ли?

— Э-э-э, парни, — позвал Дэт, но братья не обратили на него ни малейшего внимания, всецело поглощённые взаимными обвинениями.

— Вижу я, как ты занят! — вопил Чук. — Не хочешь помогать, так уйди и не мешай!

— Да пошёл ты! Раскомандовался. Придурок!

Этого Чук вынести уже не мог и кинулся на брата. Обменявшись парой неумелых ударов, дисары грохнулись в пыль и, пыхтя от злости, катались по земле и валтузили друг друга кулаками.

— ПАРНИ! — рявкнул Дэт во всё горло.

Ноль эмоций. Братья были поглощены выяснением отношений и активно избавлялись от накопившегося раздражения посредством старого, доброго мордобоя.

— Помоги-ка мне, — сказал я Дэту.

Мы приблизились к эпицентру разборок и, ухватив пацанов за рюкзаки, растащили в разные стороны. Чук и Гек некоторое время жаждали возобновить прения, но вскоре, обменявшись парой гневных фраз, притихли.

Тогда Дэт показал им на дерево, где прятался «полтергейст», и популярно объяснил, кого следует благодарить за переполох. Браться смутились и бросали друг на друга пристыженные взгляды.

— Прости, брат, — искренне повинился Гек.

— Да ладно, я и, правда, придурок, — тотчас отозвался Чук.

Слушать их было одно удовольствие, но тут вмешался Дэт, которого одолевали более практичные мысли.

— Я сейчас разрыдаюсь от умиления! — сказал он. — Если вы закончили размазывать сопли, прошу обратить внимание на мутанта.

— А что с ним? — не понял я. — Сидит себе на дереве, ничем не кидается, ну и пусть сидит.

— О, Господи! — патетически воззвал к небесам Дэт. — Меня окружают одни кретины! За трое суток, что я провёл в Лиманске, это первый встреченный мной мутант. Не считая ваших светлых личностей, конечно же. Раз «полтергейст» там сидит, значит, сумел каким-то образом проникнуть в город. А раз он смог войти — мы сможем выйти. Доходчиво?

— Может, он тоже попал в ту аномалию? — усомнился Гек.

— О, Господи!..

— Не пойдёт, — поспешно перебил Дэта Чук. — Мутанты чувствуют аномалии. Особенно «полтергейсты».

Преисполненный энтузиазма, Гек бросился к стене аномалий, Чук за ним. И всего-то через пару десятков шагов…

— Нашли! Нашли!

Вне себя от радости мы бросились к дисарам. Этот безмолвный городишко успел основательно осточертеть всем нам. Здесь густая стена тумана редела, а «телепорты» висели не впритирку, как везде. Если приловчиться, можно проползти под ними и юркнуть в узкое мутное «окно», через которое виднелись какие-то скрученные ржавые конструкции и бетонные обломки.

Чук снял с себя рюкзак, лег на землю и пополз, толкая ношу впереди себя. Мы последовали его примеру. Чук дополз до «окна», нырнул в него, взбрыкнув ногами, и исчез. Гек полез следом без тени сомнений. Нам с Дэтом было страшновато, но оставаться в Лиманске было ещё страшнее.

«Окно» расступилось с тем же отвратительным свистом, что сопровождалась телепортация, и приняло наши тела. Всё бы ничего, если бы не падение с пятиметровой высоты прямо в стадо псевдоплотей. Животные были уже достаточно напуганы вторжением Чука и Гека в свою безоблачную жизнь, а наше с Дэтом появление повергло мутантов в панику. Зато падать нам было не очень больно.

Истошно визжа, плоти бросились врассыпную, оставив нам на память клубы пыли и множество «блинчиков». «Окно», как оказалось, выбросило нас на Свалку. Символично, мать вашу!

К этому времени я уже решил, что перебьётся пока Сидорович со своим заданием. Сначала отведём дисаров к Доктору, а уж если он не поможет, тогда приволоку их к торгашу. Так что выход на Свалку был большой удачей.

Не успел я порадоваться этой мысли, как услышал крики и стрельбу. Обезумевшее от ужаса стадо плотей врезалось в группу долговцев, которые спешили в нашу сторону. Только этого не хватало! Оскальзываясь на «блинчиках», что с поражающей щедростью продолжали метать мутанты, долговцы сломя голову мчались к нашему отряду.

— Знаю я тут одну тропку неподалёку, — сказал Дэт и полез на холм. — За мной, быстро!

Уговаривать нас было не нужно. Невольно пригибаясь, словно это могло спасти нас от пули, мы бросились за проводником. Позади орали что-то угрожающее долговцы и пронзительно визжали псевдоплоти. Потом мы перевалили за вершину холма и всё стихло. Хотя, сомневаться не приходилось — в покое нас не оставят.

Тропка Дэта оказалась точным подобием той, по которой мы шли на Янтарь. Я уже начал забывать каково это — ходить по земле, в последнее время по ней всё больше ползать приходилось.

Вскоре в лица пахнул влажный воздух, пахнущий тиной и ржавчиной, и перед нами открылись Болота, густо поросшие мутировавшим камышом и чахлыми, уродливыми деревцами.

— Впереди «трамплин», — предупредил Чук, — и обойти его никак не получится.

— Знаю, — ответил Дэт. — Мы в него прыгнем.

После того, как мне довелось полетать на Кордоне, благодаря данному виду аномалий, я категорически не хотел возобновлять знакомство с «трамплином». Однако моего мнения никто не спрашивал.

— Да не ссы, он слабенький, — заверил Дэт, правильно оценив выражение моего лица.

Мы подошли к «трамплину» поближе и на счёт «три» прыгнули. Аномалия оказалась не такой уж и слабенькой. Посильнее той, что швырялась мной на Кордоне.

В общем, я взвился в воздух, снова ощутив сомнительную радость свободного полёта, и даже успел пожалеть, что не обладаю пропеллером на пятой точке, а потом с треском врезался в заросли камыша. Сверху приземлился Дэт, едва не переломав мне ребра. Я спихнул его с себя, но тут прилетел Чук. В глазах у меня поплыло, а когда с неба свалился Гек, врезавшись аккурат в мою измученную тушку, я и вовсе едва не испустил дух.

К счастью парни правильно поняли моё страдальческое кряканье, говорить внятно я был не в состоянии, расползлись в разные стороны и обессилено замерли. Так мы и провалялись около часа — четыре жалких обломка кораблекрушения, выброшенные бурей из безбрежного океана жизни.

12

Долго валяться не пришлось. Похоже, долговцы кинули клич в общий канал, и сейчас за нашим отрядом не бежал только ленивый или непоправимо искалеченный. Бегать по Болотам сомнительное развлечение, кто не верит — попробуйте. Я успел дважды окунуться чуть ли не по уши в вонючий ил и выбрался только благодаря совместным усилиям Дэта и дисаров. Ни к чему говорить, что выглядел я к тому времени как Голгофский дерьмодемон.

В отдалении трещал камыш, да так громко, словно сквозь него ломилось как минимум стадо псевдогигантов. Мы успели рассмотреть чёрные куртки «ренегатов», прежде чем дать деру. Где обретался Болотный Доктор, никто из нас даже примерно не представлял, поэтому мы ломились, куда глаза глядят, в надежде наткнуться на его жилище случайно. Или встретить кого-нибудь, кто укажет дорогу и не будет в нас стрелять. Но на это надежды было мало.

Обернувшись на бегу, я успел заметить летящее над камышами тело в чёрно-красном комбезе. Похоже, долговцы удачно миновали тропу вслед за нами и в данный момент преодолевали «трамплин». Треску и шуму за спиной прибавилось.

Пробежав по кромке очередного бочага, мы выскочили на довольно обширную и сухую поляну, в центре которой сидел контролёр. Мутант изумлённо вытаращился и начал подниматься.

— Бля-бля-бля-бля, — невольно закрывая голову руками, заорал Дэт и наддал ходу.

Перегоняя друг дружку, мы просвистали мимо. Контролёр то ли не успел нас взять за мозги, то ли слишком удивился, но никакого ментального давления мы не почувствовали. Зато, судя по воплям, что вскоре раздались за спиной, нашим преследователям пришлось несладко.

Я обернулся посмотреть и тут же влетел в небольшую лужу «холодца». Подошвы ботинок зашипели и задымились, в нос ударила едкая кислотная вонь. Я шарахнулся в сторону и незамедлительно вляпался в «дымовуху». Аномалия издала звучный пук и выбросила вверх столб густого, чёрного дыма. Но самым интересным была реакция моих ботинок на совокупность этих двух ловушек.

Каждый шаг, что я делал, подбрасывал меня на полметра и с ускорением толкал вперёд, а при соприкосновении с влажной землей ботинки трещали и плевались искрами. Вероятно, при таком креативном способе передвижения, я вскоре улетел бы довольно далеко, но Чук и Гек вовремя ухватили меня за обе руки.

Скорость слегка снизилась, но все равно была довольно приличной. Хоть мне и приходилось тащить дополнительный груз в виде двух подростков, ботинки справлялись отлично. Сзади, нещадно чихая и кашляя, мчался бедняга Дэт.

Так, сопровождаемый необычным саундтреком, в ореоле оранжевых искр из-под ног и с двумя дисарами в охапке, я ворвался в какую-то убогую деревеньку. На мой отчаянный вопль — «Остановите меня кто-нибудь!» — из ближайшего домика выскочил сталкер и, долбанул меня прикладом в грудину. Я блаженно растянулся на земле, задрав к небу искрящие подошвы.

— Феерично, — послышалось над головой, и небо заслонила знакомая постная физиономия.

— Кормилец, — с чувством произнёс я. — Да я тебе по гроб жизни… да я тебе хабаром… да я…

— Бредит, что ли? — Над головой возникло лицо Дэта.

— Неудивительно, — сказали Чук и Гек, наклоняясь и внимательно глядя мне в лицо.

— Ты кто? — не обращая внимания на друзей, спросил я флегматика.

— Сталкер, — сплюнув, сказал тот.

— Почему ты преследуешь меня?

Флегматик вдруг улыбнулся. Вот уж не думал, что его унылая физиономия способна на такие подвиги.

— Ты мой ангел-хранитель?

Улыбка стала ещё шире.

— Как тебя зовут? — Я твердо решил, что сегодня вытрясу из него правду.

— Люцик, — ответил флегматик, повесил «гадюку» на плечо и убрёл в туман.

А я всё лежал, задрав конечности к небу, и хохотал, пока нас не окружили сталкеры из группировки «Чистое небо». Вот это да! Сам Люцифер взялся охранять и спасать от бед мою бесценную задницу! Не иначе в аду совсем стало скучно, если даже он бросился играть в сталкеров.

Мне вкололи какую-то успокаивающую фигню, стянули берцы и сунули взамен стоптанные кроссовки. Я перестал ржать и, содрогаясь от отвращения, натянул обувку, снятую, без сомнений с убиенного бандита. А что делать? В свои ботинки я не полезу ни за какие коврижки, а босиком по Зоне чревато.

Потом, не слушая наших возражений, сталкеры проводили нас к себе на базу, мол, Свиблов решит, что с нами делать дальше. Глава чистонебовцев был громадного роста мужик с рокочущим как громовые раскаты голосом. Выслушав наше сбивчивое повествование, он ненадолго задумался, потом постановил:

— Выдавать я вас не стану. Болотному доктору мы сообщим о вас, но, во-первых, на базе вы не останетесь. Во-вторых, отдадите нам свои берцы-скороходы. Для изучения.

— Что? — удивился я. — Да, пожалуйста, мне-то они на кой теперь? Чуть не сдох, пока бежал. Так что вы с ними поосторожнее.

— Не беспокойтесь. Наша группировка образец серьёзности и благоразумия, — внушительно сказал Свиблов.

В этот момент с улицы донеслись крики и хохот, сопровождаемые треском. Мы бросились наружу. Посреди обширного двора вертикально торчала железная труба. Кто-то надел на неё кольцо с толстой, железной цепью. И сейчас один из «серьёзных» и «благоразумных» чистонебовцев бегал вокруг трубы в моих берцах, держась за цепь и хохоча во все горло. Его приятели радостно улюлюкали, а некоторые возмущались, мол, хватит, теперь их очередь.

В самом наилучшем настроении мы покинули базу «Чистого неба» и отправились на рандеву с Доктором в заброшенную церковь. Свиблов предоставил нам проводника, поэтому добрались практически без приключений. Ну, не считать же приключением получасовое сидение в камышах, в ожидании пока не пройдет мимо группа зомби из шести рыл.

Болотный доктор нас опередил и даже успел развести костёр. Распрощавшись с чистонебовским проводником, мы поспешили представиться Доку и изложили проблему.

— А почему вы считаете, что этот дар проблема? — спросил Доктор, прихлёбывая из жестяной, походной кружки горячий чай.

— Ну как же, — удивился Чук, — за нами все охотятся, преследуют.

— А зачем вы пришли в Зону?

Братья задумались, подсознательно чувствуя подвох в вопросе.

— Все идут, — неуверенно сказал Гек. — И мы пошли. Посмотреть и вообще…

— Вам тут нравится? — Док лукаво смотрел на парней поверх кружки.

— Нет! — твёрдо сказали братья, а я вдруг понял, куда ведёт разговор Доктор и мысленно зааплодировал ему.

— Тогда в чём дело? — Доктор поставил кружку на камень и вздёрнул брови. — Вас тут ничего не держит, вам тут не нравится и этот дар вас тяготит. Возвращайтесь на Большую землю, и проблема решится сама собой.

— Ну, голова-а, — восхитился Дэт. — А я это давно говорил, только меня эти щенки не слушали.

Братья погрузились в угрюмое молчание, усиленно размышляя над словами Доктора, но я чувствовал, что они созрели для решения покинуть Зону.

Эпилог

День был совсем не прекрасным, не пели птички, не светило солнышко, но настроение было отличное. Чук и Гек благополучно миновали все препятствия и вернулись на Большую землю. Дэт задержался на Болотах, а я вернулся на Кордон, чтоб проследить за уходом братьев. Не нажил я злата-серебра, восстановил против себя Сидоровича и «Долг», не говоря уж об учёных, но даже это не могло испортить мне ощущения — всё правильно сделал. Теперь можно и подумать о том, как восстановить своё доброе имя и избежать мести.

Перелесок, по которому я шёл, тонул в серых, утренних сумерках, позади бормотала старая знакомая — псевдоплоть. Практически идиллия. Но тут из-за дерева вышагнул некто в плаще и приставил пистолет к моему лбу.

— Привет, Сидорович, — ухмыльнулся я.

— Где дисары, скотина? — прошипел торгаш.

— Нету. Вылечились от своего дисаризма и ушли домой.

Такого поворота Сидорович не ожидал. Он оторопело опустил пистолет и смотрел на меня жалобными глазами.

— Чё, правда? — спросил он. — А кто ж их вылечил-то?

— Болотный доктор, — ответил я, зная, что в это Сидор поверит безоговорочно. Док, похоже, был тут панацеей от всех бед.

Сидорович горько вздохнул, убрал пистолет и повернулся уходить.

— Будешь должен, — бросил он мне через плечо. — И отработаешь как миленький. Тебе понадобится вся твоя удача, уж будь уверен.

Вот старый скупердяй, своего не упустит. Я пожал плечами и пошёл следом. Работы никогда не боялся, удачи пока хватает. В перелеске зашуршало, я обернулся. На поляне стоял сталкер с унылой, постной физиономией и смотрел нам вслед. Я помахал. Люцик вскинул руку в ответном приветствии, потом развернулся и растаял в пелене дождя.

1

Наш вертолёт приземлился на Кордоне возле железнодорожной насыпи. Вообще-то, мы должны были направиться сразу на Янтарь, но пилот наотрез отказался лететь дальше из-за повышенной аномальной активности в воздушном пространстве Зоны. Я, уже наряженная в научный комбинезон отвратительного оранжевого цвета, совершенно не гармонировавшего с цветом моих волос, первый раз ступила на землю Зоны отчуждения. Этому предшествовали некоторые события.

В НИИ, где я числилась МНСом, объявили набор на работу в Чернобыльской Зоне. Все сотрудники дружно ушли на больничный и только я, прощёлкав все новости, была неожиданно отправлена на новое место работы. Все меня очень жалели, но я радовалась. На Большой земле уже давным-давно совершили все открытия и записали их в огромные энциклопедии, вроде той, что я повсюду таскала с собой. А здесь, где законы физики встали с ног на голову, можно было написать не одну диссертацию, а то и получить Нобелевку.

— Э-э-эй! — заорал кто-то над ухом.

Я вздрогнула и, с трудом выбравшись из сладких грёз о Нобелевской премии, посмотрела на военстала, который давно мне что-то говорил. Сделав вид, что внимательно слушала его всё время, важно кивнула, соглашаясь со всем сказанным. Тогда он вручил мне ПДА и, объяснив, что белая стрелочка указывает путь на Янтарь, удалился.

Это что, он предлагает мне одной топать что ли? Я немного обиделась на такое пренебрежение к своей персоне, но меня ждали изыскания, и научные открытия, и Нобелевка, поэтому просто отправилась туда, куда меня послали. Удалившись от насыпи на довольно приличное расстояние, я услышала крики и обернулась. Под насыпью столпились военсталы и солдаты блокпоста и что-то мне кричали, размахивая руками. Прощаются, наверное, как мило с их стороны. Я приветливо помахала в ответ и зашагала дальше.

И только намного позже я узнала, что они не прощались, а пытались остановить идиотку, в одиночку отправившуюся в Зону. И если бы я внимательно слушала дяденьку военстала, то узнала бы, что сопровождение мне полагалось, но лишь через пару дней. А когда я не подчинилась их призывам вернуться, они решили, что меня взял на поводок контролёр и побоялись преследовать. Но тогда я ещё ничего этого не знала и просто шла по дороге, наблюдая за кипением странной жизни вокруг.

Вскоре увидела заброшенный блокпост, если не считать обитающего в нем мужика по имени Аким. Он долго пытался впарить мне боксёрские перчатки, но спорт, тем более такой жестокий, меня не интересовал, посему я быстренько смоталась от этого зануды и, миновав железные ворота с выцветшей звездой, оказалась на Свалке.

О, тут было на что посмотреть! По левую сторону медленно проплывало кладбище техники, такое огромное, что это немного угнетало. Было очень жаль все эти машины, созданные для долгой работы, а теперь рассыпающиеся под открытым небом.

Я так увлеклась созерцанием пейзажей Свалки, что не заметила стаю слепых собак, приближающихся ко мне со стороны небольшого болотца с ржавой водой. И только услышав хриплое дыхание и клацанье когтей по асфальту, я соизволила обратить на них внимание, но было уже поздно. Я успела отступить на несколько шагов в сторону, когда первая собака подскочила и укусила за самое дорогое, что у меня есть — мою энциклопедию.

Упершись лапами в разбитый асфальт тварюка попыталась вырвать её у меня из рук, но я отвалила чёртову прорву денег за этот чудесный экземпляр книгоиздания и не собиралась с ним расставаться. Вспомнив, что нос у собак самое чувствительное место, я изо всех сил врезала по упомянутой части тела. Завизжав от нереальной боли, собака метнулась в сторону и вдруг полетела вверх, вращаясь, словно пропеллер у Карлсона на заднице, а после эффектно взорвалась.

Пока я изумленно таращилась на такое чудо, половина стаи передралась за останки своей почившей подруги, а остальные предприняли наступление. Позади меня громоздилась огромная куча железного лома, слева аномалия классификации «Carousel communis», а прямо перед глазами несколько кровожадных зверюг. Просто прекрасно! Очевидно, мой ангел-хранитель именно сегодня решил отправиться в отпуск и оставил свою подопечную без присмотра. Как иначе объяснить весь этот тарарам, что свалился мою голову всего за пару часов?

Очередная собака прыгнула, разинув зубастую пасть и явно метя в горло, но мне удалось огреть её тяжёлой книгой и отбросить вправо. И снова случилось непредвиденное. Вместо того чтобы тихо-мирно свалиться на землю, собака по замысловатой траектории унеслась вверх и пропала из виду. Я прикинула, что если она не поменяет скорости, то к утру будет уже на орбите, врежется в какой-нибудь спутник и лишит интернета множество ни в чем не повинных пользователей. А виноват в этом « Aggerem celeritate» или попросту «трамплин».

Видимо я, сама того не подозревая, втиснулась меж двух аномалий, тем самым обеспечив прикрытие почти со всех сторон. Что ж, весьма удачно, что не в одну из них. Я дала себе зарок больше не сомневаться в способностях своего ангела-хранителя и попросить у него прощения, как только освобожусь.

Крепко обхватив энциклопедию двумя руками, я изготовилась приобщить к чтению ещё одну собаку. Но тут из-за кучи железного лома выскочили три молодчика с обрезами и принялись палить в моих собак, как в своих. Через пять минут всё было кончено, и я удостоилась самого пристального внимания со стороны своих спасителей. Выглядели они как типичные гопники, только более потасканные, чем на Большой земле.

— Лопни мои глазоньки! — сказал один из них. — Ботаник!

Меня всегда умиляло презрение подобных людей ко всем, кто не «ботал по фене». Интересно, чем они руководствуются, проповедуя подобные мировоззрения?

— Бабки, арты гони, — предложил другой.

Надеясь решить дело миром, я для начала чарующе улыбнулась, но потом вспомнила, что забрало научного шлема прозрачное только изнутри и моего лица бандиты не видят.

— Ты чё, баклан, не понял?! — поднимая обрез, заорал третий, а его подельник схватил меня за шкирку и выволок из укрытия.

Я поняла, что миром дело не решить и угрожающе взревела:

— Не подходи ко мне, злобный преступник! У меня энциклопедия, и я не побоюсь её применить!

После чего выполнила обещание, с треском обрушив книгу бандиту на голову, в результате чего он зашатался и медленно осел на землю, держась за покалеченный череп.

Со вторым нахалом я разобралась коротким ударом коленкой, каким все девушки испокон веков угощают обнаглевших поклонников. Правда этот гопник в мои поклонники записываться не торопился и немедленно оповестил об этом всю округу громким, трёхэтажным матом в мой адрес. А третий просто поднял обрез и выстрелил мне в голову. Точнее попытался выстрелить, но не смог, поскольку после встречи с моими собаками не удосужился перезарядить оружие, чему я, признаться, была очень рада.

Пока он, матерясь, лихорадочно заряжал обрез, я стояла столбом и пыталась придумать хоть что-то для спасения собственной жизни. Но вот обрез заряжен и два чёрных дула смотрят мне прямо в глаза, а я так и стою, словно памятник самой себе. И лежать бы мне застреленной и некрасивой, но тут снова вмешался мой ангел-хранитель и послал неизвестно откуда короткую автоматную очередь, что проделала несколько дырок в башке моего визави. А потом ещё одну во второго, которого я отоварила энциклопедией. Третий, с воплем — «Не замай меня, я без волыны!» — умчался в туманную даль, а скорость его дала бы неплохие показатели в забегах на короткие дистанции.

Я немного расстроилась, так как не привыкла, чтобы собеседники брызгали мне в лицо собственными мозгами, но быстро успокоилась, рассудив, что пусть лучше его, чем мои. Пока я проводила психотренинг, на дорогу вышел сталкер и галантно осведомился какого хрена я тут делаю и где моя грёбаная охрана. Он был такой милый, что мне немедленно захотелось обсудить с ним теорию плазмы Вейсмана, но я вдруг засмущалась и лишь кое-как смогла растолковать кто я такая, какого хрена тут делаю, а грёбаной охраны нету. Сталкер проникся моим незавидным положением, после чего предложил проводить до Бара, поскольку всё равно сам туда собирается. Я согласилась. Смею надеяться, он не заметил, насколько поспешно я это сделала.

Сталкер представился как Сеня-Репортёр. Я с уважением посмотрела на фотоаппарат неизвестной мне марки, что висел на ремешке у него на груди. Правда на репортёра, какими я себе их представляла, он был похож не больше, чем я на асфальтоукладчика. Обычный, обаятельный мужик, а, увидев морщинки-лучики в уголках его глаз, я поняла, что он ещё и очень весёлый. Я даже чуть не влюбилась, но потом передумала, поскольку приехала сюда не за амурными делами, а работать. Поэтому смело внесла симпатягу сталкера в небогатый список своих друзей и отвела ему там почётное место — рядом с энциклопедией.

Вскоре Репортеру надоело слушать мой механический голос, обработанный небольшим динамиком в нижней части научного шлема и он попросил поднять забрало, что я и сделала. Определив мою несомненную принадлежность к прекрасной половине человечества, сталкер разразился проклятиями в адрес моей несуществующей охраны. Я с энтузиазмом присоединилась и, шагая по дороге, мы долго перемывали косточки нерадивым военсталкерам, посмевшим отпустить в Зону беззащитную женщину без всякой охраны. Я мстительно представила, как вояки сейчас икают, не переставая, и теряются в догадках по поводу странного недуга, внезапно одолевшего весь взвод одновременно.

До Бара оставалось всего ничего, Репортёр показал мне блокпост, где маячило несколько фигур. Но тут мой ангел-хранитель куда-то отлучился, я осталась без присмотра и сразу же вляпалась в аномалию. На самом деле винить было некого, так как Сеня всю дорогу не разрешал мне отходить ни на шаг, а кое-где даже просил идти след в след, но я то и дело отвлекалась, чтобы поглазеть на очередное чудо Зоны.

Мы остановились, ибо дальнейший участок дороги вызывал сомнения у моего провожатого. Он отправился на разведку, строго наказав мне не двигаться с места. Я и стояла, как паинька, пока не увидела в пяти шагах слева столб голубоватого тумана, висящий в воздухе. И хотя веял легкий ветерок, туман висел на месте и таинственно мерцал. Конечно же, я не могла оставить без внимания столь удивительное явление. Увидев, что Сеня возвращается, я решила по-быстрому сгонять и глянуть одним глазком — что же это такое. Мне удалось сделать четыре шага, а в следующий момент я осознала, что сижу на земле, прислонившись к дереву, а напротив сидит Репортёр и ухмыляется, как Чеширский кот.

— Как самочувствие? — спросил он.

Я провела быструю диагностику своего организма и пришла к выводу, что все органы на месте и работают как обычно, если не считать лёгкого головокружения, о чем и сообщила своему попутчику.

— А что случилось? И к чему все эти твои улыбочки?

— А к тому, дурья твоя башка, что ты умудрилась вляпаться в «детектор лжи»!

Оказалось, что столб голубого тумана не что иное, как мощная пси-аномалия, хоть и сравнительно безобидная. Попадая под её воздействие, человек получает ментальный удар, который вызывает состояние, схожее с алкогольным опьянением и ко всему прочему жертву аномалии пробивает на необычайную откровенность. Эффект длится от пяти минут до пяти часов, в зависимости от возраста аномалии. Меня ушатало на полчаса. Переварив все эти сведения, я с подозрением уставилась на Репортёра.

— И что я успела наболтать?

— Довольно много, — ухмыляясь совсем уж лучезарно, ответил он. — Например, я узнал, как в детском садике ты и один мальчик...

— Кажется, дождь собирается, — поспешно перебила я, покраснев как пион. — Надо идти.

Сеня захохотал и, поднявшись, направился к дороге. Я встала, с ненавистью покосилась в сторону гадской аномалии и пошла за ним. Всю оставшуюся дорогу мой попутчик похохатывал, словно вспоминая нечто ужасно смешное. Я плелась следом и пристыжено молчала, а потом и вовсе опустила забрало шлема, чтобы не светить своей пунцовой физиономией. К моему облегчению, доведя меня до Бара, Сеня попрощался и ушёл «сбагрить хабар», как он выразился. Я ни слова не поняла, но милостиво отпустила.

— Завтра я освобожусь и смогу проводить тебя на Янтарь, — сказал он на прощание.

Я обещала подождать, но при этом скрестила пальцы за спиной, ибо не собиралась выполнять обещание. Репортер конечно славный парень, но находиться рядом с человеком, которому разболтала о себе всё, было трудновато.

2

Немного постояв у входа в Бар и размышляя, возможно ли приличной девушке появляться в подобном заведении, всё-таки вошла. День едва перешёл полуденную черту, а со мной столько всего случилось, что я испытывала настоятельную потребность где-нибудь присесть и привести в порядок мысли.

В Баре было сумрачно, накурено и торчала прорва народу. Все на меня пялились, поэтому я не рискнула снять шлем и уселась в уголке, положив рюкзак и книгу на стол. Мимо, шатаясь, просквозил какой-то пьяный в зюзю мужик и, случайно или намеренно, сбросил мой рюкзак на пол. Я полезла под стол его доставать, а когда снова села на место, поняла — что-то не так. Быстро проинспектировала окружающее пространство и задохнулась от ужаса. Книга пропала! Моя чудесная энциклопедия, мой верный друг и учитель в руках мерзких похитителей. Наверняка это тот пьянчуга!

Я выскочила из Бара, но на улице уже никого не было. Испытывая приступ жесточайшей депрессии, вернулась в Бар, но тут обратила внимание на колоритного брюнета с пиратским хвостиком на затылке, что сидел за одним из столиков. Он был облачён в синий камуфляж и я соответственно решила, что это кто-то вроде омоновца. Немного воспрянув духом, я подошла к нему с тыла и вежливо покашляла в надежде привлечь внимание. Ноль эмоций. Тогда я перешла к более решительным действиям.

— Дяденька, — жалобно пискнула я и осторожно потыкала пальцем его бронежилет, — а, дяденька.

Брюнет, скрипнув стулом, повернулся и вперил в меня тяжёлый, мрачный взгляд. Почему-то сразу вспомнились два чёрных дула обреза, в которые я смотрела на Свалке всего несколько часов назад.

— А, привет, наука, — сказал он. — Принёс контейнер?

— Чего? — Я поперхнулась заготовленной фразой.

Он посмотрел на меня так, словно сомневался в моих умственных способностях.

— Контейнер, — терпеливо повторил брюнет. — Где он?

Я честно пожала плечами, поскольку представления не имела, что ему от меня нужно.

— Ну, так сходи и принеси, — лениво сказал он и отвернулся.

Я огляделась. Кажется, за этой сценой, затаив дыхание, наблюдал весь Бар. Да и чёрт с ними, моя энциклопедия в беде и я не отступлю!

— Ну, дяденька, — заныла я, тыча его бронированную спину. — У меня книжку украли.

— И чё? — спросил он, не поворачиваясь.

— Её надо найти, — настаивала я.

— И чё?

Господи, как с ним тяжело! Я обошла стол, чтобы попасть в его поле зрения и пресечь возможность меня игнорировать.

— Вы найдете мою книжку?

Брюнет раздраженно посмотрел своими глазами-прицелами и наконец, соизволил ответить по-человечески.

— С вами, яйцеголовыми, невозможно делать дела. Я рискую головой, доставляя вам необходимые образцы, потому как сами вы слишком трусливы, чтобы покинуть бункер, и что в результате? Ваш грёбаный Сахаров обещал передать мне особенный научный контейнер ещё в прошлый вторник, и я уже начинаю злиться. А теперь ты докучаешь мне с какой-то макулатурой.

— Я принесу ваш контейнер, — решительно сказала я.

— Значит, найду твою книжку, — легко согласился брюнет и снова потерял ко мне интерес.

Я поняла, что разговор окончен, и без искомого контейнера мне больше не добиться от него ни слова. На выходе из Бара меня хлопнул по плечу какой-то мужик.

— Ну, ты даешь, наука, — хохотнул он. — Ещё никому из вашего брата не приходилось так долго испытывать терпение Инея. Мы даже поспорили, сколько ты продержишься.

Я похлопала его по плечу в ответ и вышла. Ага, значит, брюнета зовут Иней. Подходящее имечко! От его взгляда обморозиться можно, но как омоновец он на троечку. Вон, так и продолжает сидеть, хотя я предоставила ему занятие, да ещё и употребляет в рабочее время алкогольные напитки. Я с тоской подумала о предстоящем пути на Янтарь, потом обратно в Бар, потом снова на Янтарь. Ужас! Но оставить свою энциклопедию томиться в плену я не могла.

Вперив мрачный взгляд в экран ПДА и не глазея больше по сторонам, я бодрым аллюром просвистала по территории Ростка. Со мной пытались заговорить какие-то подозрительные личности в чёрно-красной форме, но я рычала — «Руки прочь!» — и продолжала галопировать по направлению, указанному белой стрелочкой.

Я взяла хороший темп и без сомнения через час была бы уже на Янтаре, если бы не врезалась в огромный, железный забор, с которого от удара свалился большой, фанерный щит, исписанный неровными буквами. Я была так ошеломлена столкновением, что в первую минуту даже не поняла, что собственно произошло. На блокпосте, позади меня, собрались подозрительные личности, очевидно выполняющие функцию охраны. Все они вели себя весьма неприлично, показывали на меня пальцами и хохотали до упаду.

Я сделала вид, что всё происходящеё не имеет ко мне никакого отношения, и тщательно обследовала забор на наличие дыры, в которую можно было бы просочиться. Вскоре мои поиски увенчались успехом, только вот «просочиться» не удалось, ибо на полпути я застряла. Долгих двадцать минут моя оранжевая задница веселила охранников блокпоста, но потом мне удалось удачно извернуться и с грохотом вывалиться по ту сторону.

Дальше начались сложности. Мне всё время приходилось пробираться через завалы бетонных плит, блуждать в лабиринтах, составленных из железнодорожных контейнеров. Я ужасно устала и уже еле переставляла конечности, как вдруг получила чувствительный тычок в спину. Обернувшись, увидела маленький, с яблоко, пучок синеватых молний, висящий прямо перед моим лицом. Я протянула к нему руку, но пучок заверещал и взметнулся ввысь. Подняв голову, я обнаружила ещё два таких же чуда, только заметно крупнее.

Мне невероятно повезло! Ещё никому из ученых не приходилось видеть «Volantes creatura» в естественной среде обитания, а тут их целое семейство с малышом. Я остановилась с твёрдым намерением немного понаблюдать за ними, но как оказалось, мутанты не разделяли моих восторгов по поводу нашей встречи. Не успела я опомниться, как «полтергейсты» дали по мне залп из разнообразного мусора, да так слаженно, словно репетировали неделями. Я бросилась прочь, а эти сволочи, завывая, летели следом и швыряли всякой ерундой.

Куда делась моя усталость! Я летела, как ветер и даже один раз успела бросить взгляд на ПДА и порадоваться, что бегу, по крайней мере, в нужном направлении. Мимо промелькнуло недостроенное трёхэтажное здание, кто-то закричал и кажется начал стрелять. Не обращая внимания на подобные мелочи, я просвистала мимо и вскоре попала в какой-то тоннель. Справа вдруг с рёвом взвился столб пламени, но это лишь придало мне дополнительное ускорение. Выскочив из тоннеля и пробежав ещё с полкилометра, я почувствовала, что если сию минуту не остановлюсь, то рассыплюсь на составные части.

Кое-как, отдышавшись, заковыляла дальше. Спринт дался мне тяжело — ломило ребра, болели отбитые пятки. Но вот впереди обрисовались очертания бункера, показался высоченный забор и четыре наблюдательные вышки. Осталось спуститься с дороги и пройти каких-то жалких триста метров. Сущий пустяк, учитывая весь путь, проделанный мной за этот день.

Повеселев, я взяла курс прямо на бункер, но вдруг увидела торчавшего прямо посреди дороги мужика, что стоял спиной ко мне и что-то мычал под нос. Сначала я не сообразила, что привлекло моё внимание. Ну, стоит себе какой-то дядька и пусть стоит, отдыхает, наверное. Но потом до меня дошло, и глубоко в животе разлился неприятный холодок. Одна нога мужика была окровавлена, а из голени торчала сломанная кость. Я пришла в ужас и закричала:

— Дяденька, не двигайтесь! Я сейчас вам помогу!

Я сбросила рюкзак и полезла за аптечкой, одновременно соображая из чего бы соорудить шину и как доволочь беднягу до бункера. Мужик тем временем, услышав мой голос, развернулся и медленно зашагал ко мне, приволакивая сломанную ногу. Тут я увидела парочку деталей, ускользавших прежде от моего внимания. Во-первых, глаза мужика были бессмысленными и абсолютно неживыми. Не могу объяснить лучше, но при взгляде на него возникало устойчивое впечатление — этот парень мёртв и довольно давно. До сего дня я смеялась над всеми, кто верил в существование зомби, и считала себя выше этого бреда. Сейчас мне было не смешно, а мёртвый парень, хоть и выглядел достаточно бредово, был более чем реален.

Ну, а второй деталью оказался пистолет, который зомби поднял и направил прямо на меня. Я с трудом сглотнула. Бежать было поздно, прятаться негде, даже энциклопедии нет, чтобы отоварить кадавра по мёртвой башке. Промелькнула мысль — куда это подевался мой ангел-хранитель, не видит что ли, что здесь творится? Едва я успела об этом подумать, как за плечо рванула чья-то рука.

— Совсем идиот?! — рявкнул незнакомый голос. — Куда прёшь?

Я не удержалась на ногах и плюхнулась на землю, над головой пролетели пули. По ушам ударил грохот выстрелов, и мертвяка унесло с дороги. Он прокатился пару метров, дёрнулся и затих. Я подняла руки, чтобы потереть заложенные уши, но наткнулась на шлем. Господи, как мне надоела эта кастрюля на голове!

Меж тем в поле зрения нарисовался мой спаситель. Ой, поправочка! Не спаситель, а спасительница. Крепкая, с короткой стрижкой, серо-зелёными глазами и автоматом самого устрашающего вида, тем не менее её принадлежность к женскому полу не вызывала никаких сомнений. Я вдруг чрезвычайно озаботилась вопросом — как называют сталкеров женского пола? Сталкерини? Сталкерюшки? Сталкерши? Воительница, нимало не заботясь о своем обозначении, подошла и присела рядом.

— Ау! — она постучала по моему шлему. — Есть кто дома? Ты не ответил на мой вопрос.

— А? — Я была слишком увлечена собственными вопросами.

— Я спросила — как ты оказался совсем один и так далеко от вашего бункера?

— Долгая история, — ответила я и подошла к поверженному кадавру. — Ты только что убила великолепнейший экземпляр «Homo mortuum»!

— Мог бы и спасибо сказать, — с обидой парировала сталкерша.

— Да-да, спасибо, — рассеяно сказала я, продолжая изучать бренные останки. — Но это невероятно! Мне приходилось читать труды М.И. Тараненко о «Homo inspiring». Но кадавры! Это никак не укладывается в мои концепции, хотя... Если провести параллели с «Homo subsilientem», то возможно...

Во взгляде сталкерши появилась смертельная тоска, как почти у всех моих собеседников, когда я перехожу на латынь. Я попыталась говорить понятнее, но через пять минут снова увязла в научных терминах. Сталкерша развернулась и, не торопясь, зашагала в ту сторону, откуда я только что пришла.

— Будь осторожна! — крикнула я ей вслед. — Там ареал «Volantes creatura»!

Она тяжко вздохнула, ускорила шаги и вскоре скрылась из вида. Я ещё некоторое время топталась возле кадавра, отчаянно жалея, что мы с ним сейчас не в удобной лаборатории, где я могла бы взять в руки скальпель и посмотреть, что у него внутри. Надвигающиеся сумерки вынудили меня покинуть мертвяка, и спустя десять минут я стояла перед дверью в бункер.

— Назовитесь, — сказал динамик на двери.

— Младший научный сотрудник НИИ * * *

, цитолог Недотёпа Татьяна Владимировна.

Дверь, шипя, открылась и впустила меня в дезактивационную камеру. Пройдя все необходимые процедуры, я, наконец, очутилась в привычном и понятном мире. Встречать меня вышла целая толпа народу во главе с Сахаровым. Не успела я порадоваться такой чести, как академик испортил все впечатление.

— Кто вас прислал? — строго спросил он. — Это какое-то недоразумение! Нам не нужен ещё один цитолог.

— Тем более баба, — прошептал кто-то в толпе, но я услышала.

Я отцепила от костюма шлем и с размаху грохнула об пол.

— Здравствуйте. — Каждое сказанное мной слово прямо таки сочилось ядом. — У меня всё хорошо, спасибо, что спросили! Я шла с самого Кордона, чтобы выразить своё восхищение таким маститым светилам науки, как вы. А теперь давайте мне контейнер Инея и я пойду.

Встречающая меня толпа онемела. В другое время я бы посмеялась над их выпученными глазами и отвисшими подбородками, но меня переполняли усталость, отчаяние и злость, скрученные в единый комок, что встал поперек горла. Если сейчас кто-то из них посмел бы мне перечить, разорвала бы голыми руками.

Очевидно, все мои чувства были отчётливо написаны на лице, поскольку перечить никто не осмелился и мне сунули в руку увесистый, освинцованный изнутри контейнер. Я помахала этим уродам и ушла в густеющие, фиолетовые сумерки. До огненного тоннеля дошла чисто на нервах, но потом силы окончательно меня покинули. Я высмотрела ёлку погуще и заползла под её ветки. Там с видом олигофрена сидел кадавр и глядел на меня.

— Ура-а, — хрипло протянул он.

— Кому как, — ответила я и села, привалившись к его плечу. — Но я рада, что у тебя всё хорошо.

А после я просто уснула. Этот ужасно длинный день и предательство коллег полностью выпили мои силы, как моральные, так и физические.

Проснувшись, я обнаружила, что уже утро, а мой мёртвый приятель ушёл в неизвестном направлении. Пора и мне отправляться в путь. Одно радовало — на Янтарь возвращаться не нужно.

Подойдя к тоннелю, я осторожно заглянула внутрь. Воздух дрожал и плавился, и там было очень и очень жарко. Как это я умудрилась вчера пролететь его насквозь и не поджариться? Правда тогда на мне был шлем и гнал стимул в виде трех «Volantes creatura», но шлем остался на Янтаре, а «полтергейсты» в поле зрения не появлялись. Поразмыслив, я вспомнила, как Репортёр обнаруживал тропу в скоплениях аномалий, и набрала полные карманы мелкого каменного крошева. Потратив полчаса и половину запаса камней, я оставила тоннель за спиной и шагала через громаду заводского комплекса.

— И кто это к нам колёса катит? — Из полуразрушенного строения вышли несколько молодчиков, похожих на тех, со Свалки, как братья и окружили мою многострадальную личность.

— Глянь-ка! — заорал один из них. — Баба! Ща эта краля и багаж нам задарит и приголубит.

Ага, сейчас! Спешу и падаю. Если и составлю им компанию, только в мёртвом виде. Я замахнулась тяжелым контейнером, метя в ближайшего бандита, но сделать ничего не успела. Послышался вой и хохот и над нами возникли «полтергейсты». В гопников полетели камни, а я, прикрыв голову руками, поспешила выскочить из-под обстрела и остановилась поодаль. Пропустить подобное зрелище было выше моих сил!

— Да! — в восторге заорала я, глядя, как мечутся бандиты. — Знай наших!

Я подпрыгивала на месте, улюлюкала, свистела и даже бросила пару камней, чтобы поддержать своих «Volantes creatura». Но вот бандиты повержены и обращены в бегство, а в мою сторону летит доска, утыканная опасно торчащими ржавыми гвоздями. Я увернулась и возмущённо закричала:

— Эй! Вы что, я же своя!

Мутанты так не думали и швырнули в меня другой доской. Я опрометью бросилась прочь, а за мной снова летели «полтергейсты», только теперь они гнали меня в другую сторону.

Моё появление на территории Ростка было довольно бурным. Когда я уже подбегала к знакомому забору, один из мутантов, папаша, скорее всего, метнул в меня железной бочкой. Я увернулась, а бочка врезалась в забор, выломала целую секцию и, громыхая, покатилась к укрепточке, за что была немедленно и беспощадно застрелена перепуганной охраной. Вслед за бочкой летела я, словно богиня безумия, растрепанная и запыхавшаяся, а за моей спиной эффектно поднимался вал из мусора и камней.

На данный отрезок времени меня радовали две вещи. То, что бочка появилась первой, и сплоченная реакция охраны, всадившей все пули до единой в железную нарушительницу спокойствия. Поэтому я беспрепятственно промчалась через блокпост, предоставив ошёломленной охране разбираться с последствиями моего появления. Не меняя скорости, ворвалась в Бар, опрокинула по пути несколько стульев вместе с сидевшими на них сталкерами и остановилась только возле Инея. Грохнула контейнер на стол и требовательно выпалила:

— Нашёл книгу?!

Иней изумлённо таращился и явно не понимал о чём идёт речь.

— Чего? — неуверенно спросил он.

— Энциклопедия, — терпеливо повторила я, — где она?

— Подожди, — сказал Иней, и в его в глазах мелькнуло понимание. — Так тот чокнутый «ботаник» — это ты?

Я кивнула, всем своим видом выражая нетерпение и желание воссоединиться со своей энциклопедией как можно скорее.

— Прикинь! — заржал кто-то из посетителей Бара. — А «ботаник»-то баба!

Сговорились они что ли? Это дурацкое слово уже успело мне порядком осточертеть.

— Да! — рявкнула я, поворачиваясь к весельчаку. — Баба! Та самая, что и коня, и в избу!

Бар грянул хохотом. Я взяла из безвольных пальцев Инея стакан с каким-то пойлом, залпом осушила и поторопила:

— Ну?!

Иней полез в рюкзак, лежащий на полу рядом со столом, достал мою энциклопедию и протянул мне.

— Держи, наука, — насмешливо сказал он. — А вот ещё кое-что по мелочи.

Я, с радостным воплем, схватила книгу и, убедившись, что с ней все в порядке, посмотрела на «мелочь». Мысленно присвистнула и широко улыбнулась.

— Спасибо, дяденька!

3

Впоследствии я всё-таки вернулась на Янтарь. Я ведь учёный, и моё место там. Моё вторичное появление было воспринято благосклонно, а проблема с двумя цитологами в одном месте разрешилась отправлением моего коллеги на станцию Янов, где учёные содержали ещё один бункер. Я же осталась на Янтаре и решила посвятить себя изучению «Volantes creatura».

После знакомства со сварливой семейкой «полтергейстов», я не могла спокойно думать ни о чем другом. Сахаров не возражал, однако сомневался, что в ближайшее время сможет предоставить мне образец для изучения. Я заверила академика, что не намерена ждать с моря погоды и готова отправиться в Дикую территорию, чтобы добыть образец собственноручно. Сахаров немедленно объявил о снятии с себя всякой ответственности, но что я, не раздумывая, согласилась, закрепив тем самым за собой репутацию неумной и эксцентричной особы. Плевать! Я приехала сюда заниматься изучением Зоны, а не сидеть в тёплом и безопасном бункере и неделями ждать, пока сталкеры натаскают материал для опытов. Если хочешь что-то сделать безупречно — сделай это сам.

Следуя этой нехитрой истине, я поднялась пораньше и стащила на кухне две банки тушёнки, прямо из под носа нашего кашевара. После облачилась в защитный комбинезон типа «Эколог-12», рассовала по подсумкам тушёнку, детектор и биосканер, подхватила чемоданчик для образцов и в 07:05 по времени Зоны покинула бункер.

Зона встретила меня туманом и беспросветной хмарью. Электрические аномалии громко потрескивали в сыром воздухе и непрерывно разряжались. «Карусели» и «воронки» закручивали космы тумана серпантинами, а кое-где тумана не было вовсе. На таких участках дрожал и плавился воздух — это поработали «жарки».

Я шагала по знакомой уже дороге и пыталась дать классификацию охватившим меня чувствам. Было ли мне страшно? Ещё как было! Но помимо страха чувствовался жгучий интерес, азарт исследователя. Я прекрасно осознавала всю степень смертельной опасности, поджидающей на каждом шагу, и понимала, как легко в этом месте расстаться с жизнью. Вот только это ровным счётом ничего не значило по сравнению с возможностью понять и сказать хотя бы самой себе — я ЗНАЮ.

Человек отправляется на Северный полюс, который по большому счёту никому не нужен, поскольку там нет ничего, кроме льда и снега. Испытывает муки голода и холода, периодически хоронит друзей, подсчитывая дни, когда его самого постигнет такая же участь.

Человек исследует пещеры, ломает руки и ноги, но, выздоровев и срастив кости, снова спускается в пещеру, потому что в прошлый раз не прошёл её до конца.

Человек лезет в запретную зону, прекрасно понимая, что это опасно и можно умереть сотней различных способов. Ему страшно до дрожи, до слабеющих коленок и мокрых штанов, но он всё равно лезет.

Почему? Человек хочет всё знать. Зачем? Потому что. Никто ещё не смог внятно объяснить, зачем человеку знания. Надо и все тут!

Миновав тоннель с «жарками», я первым делом определила примерные границы ареала «Volantes creatura». Затем вскрыла обе банки с тушёнкой, пересекла намеченную границу и поставила снедь на землю. Вооружилась необходимыми инструментами, чтобы иметь возможность быстро сделать соскоб тканей мутантов, если мой план сработает. Прошло десять минут, «полтергейсты» в поле зрения не появлялись.

Я присела на бетонную плиту, подстелив под попу рюкзак, ибо сидение на холодной плите могло быть чреватым для здоровья, а я нужна была отечественной науке в добром здравии. Спустя два часа мне осточертело бессмысленное ожидание и я, подобрав с земли ржавый кусок арматуры, что есть мочи заколотила по ближайшему железнодорожному контейнеру. Это возымело должный эффект. Контейнер ещё не перестал гудеть после избиения, как из окна одного из заводских корпусов вылетели мои «полтергейсты» в полном составе. Завывая, словно оголодавшие гиены, они подхватили с земли несколько камней и ринулись в мою сторону. В этот раз я была начеку и проворно выскочила за границу их территории. Как ни странно, мутантов это успокоило и, побросав камни, они снова нырнули в оконный проем. Ну, нет, дорогие мои, так дело не пойдет!

Я взяла в одну руку жестянку с тушёнкой, подобрала арматурину и снова взялась лупить ни в чём неповинный контейнер. Как только «полтергейсты» вылетели на улицу, я помахала консервами, снова поставила их на землю и поспешно ретировалась. Мутанты швырнули в меня выброшенные ранее камни, но я проворно присев, пропустила снаряды над головой, а потом закружились над консервными банками. Я, зажав в руках инструменты, с замиранием сердца следила за развитием событий.

Вот одна из банок поднялась в воздух, и «полтергейст», которого я определила как самца, поскольку он был самым крупным, сунулся в жестянку. Уж не знаю, чем его не устроило консервированное мясо, но мутант вдруг с воем запустил банкой мне в голову. Я увернулась и злорадно закричала:

— Ага! Не попал!

Но тут почувствовала, как на макушку шмякнулось что-то мокрое и холодное. Я подняла глаза и увидела кружащую над головой самку, что вывалила на меня содержимое второй банки. А крошка «полтергейст» увенчал сооружение из говяжьего мяса и жира на моей голове пустой жестянкой. После этой акции протеста мутанты с потусторонним хохотом унеслись к заводскому корпусу и исчезли.

Я задумчиво отклеила от щеки прилипший кусок говядины, кинула в рот и разжевала. Тушёнка как тушёнка. Хорошая. Даже странно, что им не понравилось. Не переставая размышлять, собрала вещи и двинулась в обратный путь. Мысленно перебрала содержимое владений кашевара и продуктового склада и пришла к выводу, что не смогу предложить «полтергейстам» особых разносолов. Мясные и рыбные консервы, овощи, крупы и макароны, вот и всё. Если повторится сегодняшний сценарий, то рыбой я буду вонять неделю, несмотря на мытьё, получить картофелиной по лбу будет весьма болезненно, а кочан капусты, вероятно, способен меня убить. Невеселые перспективы, тем не менее, я преисполнилась решимости довести до конца начатое и выяснить таки вкусы привередливых мутантов.

Уже на подходах к бункеру я увидела группу военных сталкеров, что стояли у забора и о чём-то ожесточенно спорили. Я помахала им рукой и громко поздоровалась, поскольку была ещё довольно далеко. Они повернулись и, побледнев, дружно вскинули оружие.

— Боже праведный! — воскликнул кто-то.

Я остановилась и в недоумении уставилась на направленные в мою сторону стволы.

— Кулик, пристрели её, — сказал самый крупный из военсталкеров.

— Да ты что, командир, — ответил стоящий рядом с ним рыжий веснушчатый парень, — я не стреляю в женщин.

— Это уже не женщина, — веско произнес командир. — Это — зомби.

Я зомби? Спятили они что ли? Или у военных шутки такие дурацкие?

— Всё равно не могу, командир, — виновато повторил рыжий. — Не уберегли бедняжку, теперь ещё и стрелять в неё.

А ну точно! То-то я гляжу лица уж очень знакомые. Те самые военсталы, что встречали меня на Кордоне. Только вот зачем им стрелять в меня? Обиделись, что без них ушла?

— Ладно, — сказал командир, — я сам.

Он поднял автомат, прицелился, опустил. Я, не в силах вымолвить ни слова от изумления, продолжала тупо смотреть на него. Военстал пару раз глубоко вздохнул, поднял автомат и снова опустил.

— Вот чёрт! — выругался он. — Не могу стрелять в бабу. Какого хрена она не нападает? Было бы проще.

— Командир, — осторожно сказал чернявый, похожий на цыгана парень, — а может того... пусть гуляет. Все равно ей недолго осталось, только посмотри на её голову.

Мою голову? А что, интересно, такое с моей головой? Я подняла руку и ощупала интересующую часть тела. А, ну да. Тушёнка. Так они из-за неё так разволновались? Я зачерпнула горсть мяса и бросила на землю.

— О не-е-ет, — застонали военсталкеры, и несколько парней взялись самозабвенно блевать.

— Да что с вами такое? — не выдержав, вскричала я. — Вы из общества «Мир против тушёнки»?

— Ты что, живая? — спросил командир, бледный, как смерть.

— Очень живая, — заверила я.

— Не верю, — промямлил он. — У тебя черепная коробка вскрыта, и мозги наружу торчат.

С трудом закончив фразу, командир согнулся, и его тоже вырвало, а я захохотала, как безумная.

— Да это же обычная тушёнка, — еле выдавила я сквозь смех. — Проклятые «полтергейсты» вывалили мне на голову целую банку.

Все ещё не веря, военсталкеры опасливо подошли и, с трудом сдерживая рвотные позывы, внимательно меня осмотрели. Убедившись, что я не вру, все облегченно вздохнули и заулыбались.

— Знаешь, — дрожащим голосом сказал рыжий, — мне ещё долго будет сниться в кошмарах, как ты выгребаешь свои мозги из черепа и бросаешь их на землю.

Я снова рассмеялась и в чрезвычайно приподнятом настроении направилась к бункеру. Ох, Зона, Зона! Не всё здесь так ужасно и беспросветно.

* * *

Всё было ужасно и беспросветно. Я сидела на уже ставшей родной бетонной плите и уныло ковыряла палочкой землю. Прошло уже несколько дней, я перетаскала все продукты, что были в моём распоряжении, но мутанты напрочь отказывались их употреблять и исправно одевали мне на голову всё, что я приносила. Моего возвращения в бункер теперь с нетерпением ожидали все коллеги и неизменно встречали смехом и шуточками.

— А, энциклопедия юных сурков! Ну, привет.

Я вздрогнула от неожиданности и подняла голову. Напротив стоял Иней и, нахмурившись, внимательно меня рассматривал.

— Что с тобой произошло? — недоумённо спросил он.

Сталкеру было с чего удивиться. Нечасто встретишь на Дикой территории чучело в оранжевом комбинезоне, с ног до головы обляпанное рисовой кашей. Я вздохнула и ответила:

— Пыталась покормить «полтергейстов».

Иней поперхнулся.

— Нахрена?!

— Чтобы взять пробы тканей для последующего изучения генотипа. Меня очень интересует, на каком уровне происходит возникновение мутагенеза. Не вызывает сомнений, что все мутации индуцированные, поэтому очень важно выяснить — как происходит нарушение репарации ДНК и проследить исходную рекомбинацию.

Выпалив всё это на одном дыхании, я замолчала и выжидательно уставилась на сталкера. На лице его преобладало выражение из серии «Чо?»

— Единственное, что я понял, — наконец сказал Иней, — тебе нужен кусок «полтергейста» для опытов.

— Ну, можно и так сказать, — легко согласилась я.

— Но зачем его кормить? Хотя нет, не объясняй! Твоя безумная логика всё равно от меня ускользает. Вот что. Я как-то слышал, что мутанты испытывают болезненное пристрастие к шоколаду. Ну, и вообще к сладкому.

— Углеводы? — удивилась я. — Хм...

Повышенная агрессивность, неадекватное поведение, постоянное чувство голода. Да у мутантов тяжелейшие симптомы гипогликемии — недостатка сахара в организме. Очевидно, вследствие каких-то нарушений, организм мутировавших существ Зоны просто неспособен вырабатывать углеводы, столь необходимые для полноценного развития.

— Вот чёрт, — пораженно пробормотала я.

Вскочив, похватала вещи и помчалась по направлению к тоннелю.

— Не стоит благодарности! — крикнул мне вслед Иней.

— Ой, — ответила я, не останавливаясь, — спасибо! А сейчас прости, я очень спешу!

— В аномалию не вляпайся, сумасшедшая!

Я не стала отвечать. Сейчас меня вряд ли остановил бы даже Выброс, не то что какая-то там аномалия.

Спустя два часа я, счастливо улыбаясь, снова сидела на бетонной плите, а рядом со мной лежала коробка рафинада. «Полтергейсты» выхватывали из неё по кусочку и довольно хрустели, после чего пучки молний, окружавшие их тела, светились ярче и даже начинали потрескивать. Выудив весь сахар, мутанты швырнули в меня пустой коробкой и улетели, но я только рассмеялась. Жизнь явно пошла в гору.

4

Этот день стал переломным в моей жизни. Если бы я могла знать заранее, чем всё обернется, то, возможно, осталась бы в бункере. А может, и нет. Но не буду забегать вперёд.

Это был самый обычный день, ничего не предвещало беды. Я с утра затарилась сахаром и снова отправилась осваивать Дикую территорию. Петляя меж редких аномалий и обходя понурых зомби, что стояли и бормотали свою унылую абракадабру, я невольно ускорила шаги, так как эти несчастные создания навевали на меня тоску.

Кстати после той памятной ночёвки под ёлкой в компании с мертвяком, его приятели совершенно потеряли ко мне интерес и больше не пытались пристрелить при встрече. Внятного объяснения этому явлению я придумать так и не смогла, поэтому отложила данный вопрос на будущее, когда закончу дела с «полтергейстами».

Мне таки удалось взять пробы тканей «Volantes creatura», и теория о гипогликемии блестяще подтвердилась. Вот только я по-прежнему терялась в догадках — что могло вызвать столь странную мутацию.

«Полтергейсты» больше не пробовали огреть меня чем-нибудь тяжёлым, наоборот очень радовались принесенным гостинцам. Вот только радость свою они выражали весьма своеобразно. Едва я пересекала невидимую границу их ареала, как мутанты сообща поднимали меня в воздух и забрасывали на ближайшую постройку. После чего, слопав сахар и гнусно хохоча, кружили над головой и наблюдали за моими неуклюжими попытками спуститься.

Подозреваю — это была игра. Но страшно представить, сколько нервных клеток сгорело в моём организме в результате подобных забав. Зато после этого мутанты оставляли меня в покое, позволяя бродить по их территории, сколь вздумается.

Так вот, как уже было сказано ранее, ничего не предвещало беды. Кругом царили тишь да гладь. Доносился издалека собачий лай, время от времени хлопали сработавшие ловушки. В окнах заводских корпусов ветер насвистывал печальные мелодии, да по обвисшим проводам ЛЭП с треском пробегала блуждающая «электра».

Я дошла до подземного гаража, где ещё в прошлый раз заметила необычного вида ярко-синий мох. Вооружившись пробиркой и пинцетом, я попыталась подцепить кусочек неведомого растения.

Мох уворачивался и пытался заползти в трещины в бетонной стене, сопровождая бегство едва слышным писком. Я так увлеклась погоней, что ничего вокруг не видела и не слышала, и очнулась только, когда моего затылка коснулось дуло пистолета.

— Чё зависла, жопа карамельная? — раздался сзади гнусавый голос. — Подъём. Падай ниц перед своим новым хозяином.

Я встала, обернулась и… разразилась хохотом. «Мой новый хозяин» оказался на редкость плюгавым, лысоватым мужичонкой, да ещё и на голову ниже меня ростом. Оружие не добавляло ему внушительности, скорее наоборот — мужичок выглядел ожившей карикатурой.

— Алё, харе десны сушить, рыжая. — Он угрожающе махнул пистолетом.

— Ты не выстрелишь, — заявила я. Не знаю почему, но не чувствовалось от него никакой опасности.

— Выстрелю, — нахмурился бандит.

— А вот и нет.

— А вот и да!

Неизвестно, сколько бы мы ещё спорили и к чему бы это привело. Возможно, бандит и вправду мог вынести мне мозги парой выстрелов. Всё осталось в области предположений, поскольку именно в этот момент события полетели кувырком.

Раздался дробный топот нескольких пар ног, и в поле зрения возникла группа моих коллег. Сомнений быть не могло — только учёные носили в Зоне эти идиотские оранжевые комбинезоны. Вроде моего, м-да. Человек, что бежал в центре группы, показался мне знакомым. Я присмотрелась и с удивлением узнала профессора Круглова.

— Рад вас видеть, Недотёпа, — крикнул он, заметив меня. — Как продвигаются ваши изыскания?

— Спасибо, хорошо, — ответила я. — Алексей Николаевич, а вы тут как оказались?

— Потом, потом, — отмахнулся Круглов. — На нас напали, знаете ли. Вам, кстати, тоже не мешает спрятаться.

Вот что значит воспитанный человек! На него напали, а он и поздороваться успел, и моими делами поинтересоваться, и добрый совет дать. Не то, что некоторые. Я покосилась на бандита.

Профессор скрылся за высоким кирпичным забором, что высился близ подземки. Остальные сотрудники рассредоточились по ближайшим укрытиям, выставив стволы винтовок в ту сторону, откуда прибежали.

Я и бандит продолжали стоять на месте, с изумлением глядя на происходящее. Пасторальной тишины, что царила тут ранее, не было и в помине. За забором орал что-то угрожающее Круглов. Судя по восклицаниям: «приём», «фиг вам» и «отбой», для переговоров использовалась рация.

Потом послышался шум винтов, и над крышей заводского корпуса появился вертолёт. Повернувшись к нам хвостовой частью, он принялся оглушительно палить по кому-то из пулемёта. Неведомый противник в долгу не остался и долбанул по вертушке из РПГ. Машину унесло вбок, крутануло и окутало вихрем пламени.

Бандит схватил меня за руку и поволок за кирпичный забор, где прятался Круглов. Едва мы успели забежать в укрытие, как раздался мощный взрыв, потом ещё один. Мы попадали на землю и прикрыли головы руками.

Когда всё стихло, я села и осмотрелась. Профессор, клацая зубами от ужаса, судорожно тыкал в кнопки ПДА. Бандит потирал оцарапанную лысину.

— Спасибо, — сказала я бандиту.

Тот равнодушно пожал плечами в ответ, но физиономия лучилась гордостью и довольством. Едва я успела подняться на ноги, как минута затишья кончилась. Там, где упал вертолёт, началась интенсивная стрельба, кто-то громко заорал матом.

Круглов трясся, как желе на блюдечке, хоть в отличие от своих подчинённых не отстреливался и сидел в относительно безопасном месте.

— Алексей Николаевич, что происходит? — спросила я.

— Н-наёмники, — заикаясь, промямлил профессор, — хотят захватить мои труды по аномальному вооружению. А вот фиг им! Помощь уже близко.

Перестрелка медленно затихала и вскоре сошла на нет. Некоторое время царила оглушительная тишина, но вскоре близ нашего укрытия заскрипели под чьими-то ботинками мелкие камешки. Круглов достал штатный ПМ, бандит уже давно держал оружие наготове. Глядя на этих двоих, я тоже нащупала в кармане пистолет и судорожно сжала рукоять. Шаги стихли совсем рядом. Мы стояли, стараясь не дышать, напряжение нарастало с каждой секундой.

Наконец, бандит не выдержал, тихонько придвинулся к краю ограждения и осторожно выглянул. А в следующее мгновение отлетел к противоположной стене с расквашенным носом. Глаза Круглова округлились. Простите за каламбур.

— У… у меня пистолет! — громко сообщил он.

— Рад за вас, профессор, — насмешливо ответили за стеной. — Вас, научников не поймёшь. То настаиваете на срочном свидании, то пистолетиком угрожаете.

— Меченый! — чуть ли не взвизгнул от радости и облегчения Круглов.

Краем глаза я заметила, что бандит побледнел и попытался уползти, но Меченый уже вошёл в наш закуток. Должна признать, на него было приятно посмотреть. Мне даже пришлось себе напомнить, что я приехала в Зону совершать научные открытия, а не охмурять симпатичных сталкеров.

Меченый направился к профессору, но тут узрел бандита. Глаза сталкера недобро сузились.

— Та-ак, — протянул он нехорошим голосом и поднял автомат, — а я думал, что положил всю банду. Ничего, сейчас я исправлю свою ошибку.

— Нет! — завопила я.

— Нет? — Меченый поднял бровь.

— Это мой лаборант!

Думайте, что хотите, но я не могла позволить убить бандита после того, как он спас мне жизнь. Меченый с сомнением осмотрел непрезентабельный вид «лаборанта» и его откровенно воровскую рожу, но автомат опустил.

— Ты уверена? — осведомился сталкер.

— Конечно, — горячо заверила я, — мы давно работаем вместе. Его зовут… зовут…

— Валерий Артурович, — встрял бандит, поднимаясь на ноги и ощупывая посиневший нос. — Эка вы меня, сударь, приложили. Я даже не успел выразить вам свое нижайшее почтение.

Я поперхнулась очередной заготовленной фразой и в изумлении уставилась на бандита. После «карамельной жопы» эти витиеватые речи звучали более чем странно. Может Меченый его слишком сильно стукнул?

— Все это замечательно, — вмешался Круглов, — но нам ещё предстоит путь на Янтарь. Вы готовы, Меченый?

— Более чем, — кивнул сталкер. — Выдвигаемся. Лаборант впереди, профессор и дама за ним, я прикрываю. Вопросы?

— Э-э-э, я, пожалуй, задержусь, — сказала я. — А вы идите.

— Вы с ума сошли? — прошипел Круглов. — Тут опасно.

— Я за ней присмотрю, — заверил Валерий Артурович. — Мы тут ещё не всех козявок собрали.

Меченый безразлично пожал плечами и двинулся вперед, Круглов поспешно устремился за ним. Уходя, профессор обернулся ко мне и выразительно покрутил пальцем у виска.

5

Когда Меченый и Круглов ушли, бандит повернулся ко мне и широко улыбнулся, блеснув золотым зубом.

— Ну?

— Чего — «ну»? — не поняла я.

— Ты это серьёзно? Насчёт работы лаборантом.

Я мгновение вопросительно смотрела на бандита, прежде чем до меня дошло. Чудны дела твои, Господи!

— Ну-у, — протянула я, — если ты всерьез решил завязать с прежней жизнью, то я не против. Но тебе придется меня слушаться и выполнять всякие поручения. И забудь про феню, я её не понимаю.

— Да не вопрос, — с готовностью согласился мой новоиспечённый лаборант. — Банды моей больше нет, а прописываться в другой нет желания. Для разнообразия поработаю лаборантом. Какие будут приказания, начальник?

Я с подозрением на него посмотрела, но Валерий Артурович, как будто, не издевался и говорил совершенно искренне. Глаза его горели энтузиазмом, а весь вид выражал готовность к честному труду.

— Полагаю, — глубокомысленно произнесла я, — нам стоит пройтись поблизости и…

— Ограбить трупы! — радостно закончил бандит.

— Валерий Артурович!..

— Можно просто Бобик, — перебил он. — Это моя фамилия и прозвище одновременно. Так сказать два в одном.

— Хорошо, пусть будет Бобик, — не стала спорить я. — Никаких грабежей! Идёмте.

Мы осторожно выглянули из укрытия и осмотрели близлежащее пространство. На первый взгляд никого не было. Кроме, разумеется, убитых. Сотрудники Круглова полегли все до единого. Дальше кучками валялись наёмники; к ним уже потихоньку подбирались жадные крысы.

Догорал сбитый вертолёт, а вокруг валялись сотни стреляных гильз. Мои «полтергейсты» не показывались, очевидно, напуганные грохотом перестрелки и взрывами. И вдруг, среди этого хаоса раздался звук, от которого у меня волосы встали дыбом от ужаса. Бобик, потянувшийся было за чьей-то винтовкой, резко выпрямился и, побледнев, оглянулся на меня. Всё стихло.

Мы обменялись одинаковыми недоверчивыми взглядами. И тут звук повторился уже громче. Он был настолько чужд этому месту, что казался галлюцинацией и вызывал иррациональный страх. Это был не вой, визг, рев или рычание. Не скрежет когтей или щёлканье зубов. Это был плач ребёнка.

Он доносился из большого ремонтного ангара в южном конце площадки, на которой развернулась эпическая битва: Наёмники-Меченый. Я и Бобик медленно пошли вперёд, словно загипнотизированные, не способные думать ни о чём другом. Дверь ангара была приоткрыта, но намертво заклинена. Нам пришлось протискиваться сквозь узкую щель.

Внутри царил густой полумрак, лишь из прорех в крыше попадало немного тусклого света. Земляной пол густо зарос бурьяном, воняло плесенью и ржавчиной. Едва мы вошли, плач стих, превратившись в чуть слышное всхлипывание.

Я включила фонарик, осветила дальний угол ангара и, охваченная внезапным порывом, бросилась вперёд.

— Что? Что? — завопил Бобик, устремляясь за мной.

— Вот он! — крикнула я, сунула лаборанту фонарик и полезла под большой верстак.

Там, прижавшись к стене, сидел годовалый мальчишка и утирал зарёванное лицо.

— Привет, — ласково сказала я. — Как ты тут оказался?

Мальчуган судорожно всхлипнул в ответ. На вид он был очень худой и болезненный и одет в какое-то невообразимое тряпьё, грязное и вонючее.

— Пойдёшь ко мне на ручки? — спросила я, медленно протягивая руку.

Мальчик было отодвинулся подальше, но вдруг заревел, бросился ко мне и крепко обхватил ручонками мою шею. Я уже признаться и сама вовсю хлюпала носом от жалости и сострадания к бедняжке.

— Недотёпа? — нетерпеливо позвал Бобик. — Что там у тебя происходит?

— Выхожу, — дрожащим от избытка чувств голосом ответила я. Успокоив малыша, я прижала его к себе и выбралась наружу.

Реакция Бобика меня поразила. Увидев ребенка, он побледнел, глаза лаборанта выпучились от ужаса. Он мгновенно выхватил пистолет, наставил на нас и заорал:

— Немедленно брось эту тварь!

— С ума сошёл? — возмутилась я. — Убери оружие!

— Ты совсем дура?! — продолжал вопить Бобик, размахивая пистолетом. — Брось ЭТО сейчас же!

Я раздражённо вздохнула и поудобнее перехватила ребенка. Он сидел совсем смирно, только вздрагивал всем телом, когда Бобик особенно сильно повышал голос.

— Ты обещал меня слушаться, — веско сказала я. — Возьми себя в руки и прекрати истерику. Ты пугаешь малыша.

— Да твою ж мать, это долбаный контролёр!

Я вздрогнула и посмотрела на мальчишку. С глаз словно упала пелена. У меня на руках сидело тощее, рахитичное существо с кирпично-красной кожей и реденькими волосенками. Большие, тёмные глаза смотрели испуганно и печально, уголки рта скорбно опущены.

— Но… — неуверенно вякнула я, — это ведь всего лишь ребёнок.

Знаю, однажды моя сентиментальность меня погубит. Сначала бандит, теперь мутант. Похоже, я становлюсь чернобыльским вариантом матери Терезы, собирающей под свое крылышко всех обиженных и убогих. Но все мои человеческие принципы и нерастраченный материнский инстинкт просто вопили от жалости к этому маленькому уродцу. Я посмотрела на Бобика и твёрдо сказала:

— Отнесём его в бункер. Убери пистолет.

Лаборант грязно выругался, но оружие спрятал. Потом развернулся и зашагал прочь из ангара, злобно бормоча:

— Чёртовы бабы! От них одни неприятности! И какого хрена я тут делаю?

— Я разрешу тебе ограбить трупы, — крикнула я вслед Бобику, надеясь таким образом хоть немного утешить его. Ответом мне была короткая, но ёмкая фраза, доступно объясняющая — куда я могу засунуть трупы вместе со всем их имуществом.

— Не обращай на дядю внимания, — сказала я малышу. — У него стресс, вызванный повышенным содержанием адреналина в крови и всякого рода фобиями. Это пройдёт, вот увидишь. Дядя станет хорошим, — я повысила голос, — и возьмёт тебя на ручки, а то мои скоро отвалятся. Ты хоть и маленький, но тяжёлый.

— Хрен тебе! — отозвался Бобик. — Я к нему не прикоснусь!

Вот засранец! Я тяжко вздохнула и пошла на выход. Бобик тем временем нашёл обрезок трубы, с помощью которого смог открыть шире дверь ангара так, чтобы я смогла беспрепятственно пройти с ребёнком на руках.

В помещении стало светлее. И тут я увидела то, что ранее ускользнуло от моего взгляда. Почти у самой двери лежал взрослый контролёр со страшной раной на голове. По всей вероятности задело осколком — верхняя часть черепа практически отсутствовала. Судя по краям раны, мутант отчаянно пытался регенерировать, но сил не хватило. Он был мёртв. Увидев труп, малыш снова заревел. Под такое дело я тоже залилась слезами. Бобик стоял, глядя на нас чуть ли не с отвращением.

— Ладно, — покорно вздохнул он и взял ревущего мальчишку на руки, — пойдём отсюда, малец. Такова наша грёбаная жизнь. Зато ты живой и у тебя новая мамочка. Дурная, но добрая.

6

Серое, асфальтовое полотно дороги с шорохом ложилось под ноги, чуть слышно и почти уютно попискивал детектор аномалий, шныряли в придорожных кустах крысы и прочая мутировавшая мелюзга. Я шагала впереди, прокладывая путь для идущего следом Бобика, и пыталась привести в порядок растрёпанные чувства.

Сейчас, глядя на крошку-контролёра, я удивлялась — как могла проникнуться к нему столь сильными чувствами. А Бобик, поначалу чуть не пристреливший мальчишку, сейчас удивительно бережно нёс его на руках. Временами лаборант с отцовской заботливостью поправлял на малыше лохмотья и прикрывал от холодного ветра полой своей куртки.

Похоже, маленький хитрец, несмотря на свой юный возраст, уже неплохо владел ментальными способностями и попросту внушал окружающим стремление заботиться о нём. Что ж, его можно понять. И тем не менее я чувствовала себя обманутой и немного злилась. Избавившись от пси-воздействия маленького мутанта и трезво осмыслив сложившуюся ситуацию, я осознала всю сложность нашего положения.

Сейчас пси-монстр (звучит не политкорректно, но я привыкла называть вещи своими именами) совсем маленький и способности его невелики, но он уже успешно промывает нам мозги. А что будет, когда он подрастёт? Когда, к примеру, начнётся переходный возраст, во время которого обычный подросток невыносим, а уж контролёр, вероятно, способен натворить немало дел.

— У-тю-тю, — донеслось из-за спины. Я обернулась.

Бобик, счастливо улыбаясь, щекотал мальчишку. Тот хрипло хохотал и дрыгал ножками.

— Лютый малыш, — поведал лаборант, заметив мой взгляд. — Можно, я назову его Лютик?

Я машинально кивнула и продолжила путь. Пси-защиту, насколько я знаю, ещё не изобрели. Хотя какие-то разработки в этой области велись. Но и не бросать же из-за этого беззащитного ребёнка? Он ведь такой маленький, такой лапочка… Стоп. Я снова обернулась. Лютик внимательно смотрел на меня своими темными глазищами, а потом обезоруживающе улыбнулся щербатым ртом. Я погрозила ему пальцем. М-да, будет нелегко.

Наше появление в бункере произвело фурор. Увидев бандита с мутантом в обнимку, коллеги разразились криками ужаса и бросились кто куда. Мне стоило больших трудов успокоить их и извлечь из шкафов и прочих укрытий, что показались ученым надёжными. Потом меня долго поздравляли, с трудом скрывая завистливые взгляды, а Сахаров пообещал лично похлопотать о моём повышении.

Лютика определили в закрытый бокс из пуленепробиваемого стекла, накормили кашей и уложили спать. Я, полная радужных надежд относительно своего будущего, тоже отправилась спать.

Пробуждение было драматическим до отвращения.

— Недотёпа!

В дверь моего бокса громко заколотили, судя по всему ногами. Я подскочила как ошпаренная, запуталась в одеяле и грохнулась на пол.

— Недотёпа!

Дверь снова затряслась от ударов.

— Иду, хватит орать, — крикнула я, мучительно пытаясь избавиться от страстных объятий своего одеяла. Наконец мне это удалось, я подошла и открыла дверь. В бокс ворвался один из лаборантов Круглова.

— Скорей! — завопил он. — Твой ублюдок напал на профессора! И никого не слушает, даже этого вонючего бандита!

Отзывы лаборанта о моих подопечных мне категорически не понравились, но сейчас не было времени акцентировать на этом внимание. Решив разобраться с наглецом позднее, я поспешила в бокс Лютика.

Малыш сидел в своей кровати и, не отрываясь, смотрел на Круглова. Профессор стоял перед ним в неловкой позе, сжимая в руке ланцет. Рядом топтался Бобик и что-то настойчиво втолковывал малышу, но тот его не слушал. На почтительном расстоянии толпились научные сотрудники. Протолкавшись через толпу, я вошла в бокс и потребовала объяснений:

— Что происходит?

— Не знаю, — торопливо заговорил Бобик. — Меня разбудили, я пришёл, а проф уже так стоял.

Я повернулась к Лютику и строго приказала:

— Немедленно прекрати.

Малыш сделал вид, что не услышал. Рука Круглова с зажатым в пальцах ланцетом начала медленно опускаться.

— Лютик, я не шучу! Прекращай это.

Лоб профессора был покрыт испариной, очки запотели, но даже сквозь затуманенные стекла были видны вытаращенные глаза. Рука его взметнулась и с размаху всадила ланцет в правую ягодицу. Круглов очнулся, заблажил и кинулся вон из бокса. Вслед ему несся демонический хохот маленького негодника.

— Присмотри за ним, я разберусь, — велела я Бобику и бросилась за Кругловым.

Его уже окружили соболезнующие, в мой адрес посыпались язвительные реплики.

— Вы за это ответите! — верещал Круглов, прижимая к заднице вафельное полотенце. — Я на вас жаловаться буду!

— Зачем вы туда полезли, Алексей Николаевич? — холодно спросила я. — Вчера было ясно обговорено, что с Лютиком работаю я.

— Долго спите, — язвительно фыркнул профессор, — а наука не ждёт. Я хотел взять у мутанта кровь на анализ.

— Мутанта зовут Лютик, — напомнила я. — И вы его напугали.

— Лютик, Шмутик… Меня мало волнуют ваши дурацкие прозвища. Номер этого опытного образца — 3814. Это всё, что я должен знать.

— Это ребёнок!

— Это мутант! Жестокий и опасный.

— Круглов, Недотёпа, немедленно прекратите свару! — Вперед вышел Сахаров. Он сумрачно осмотрел нас обоих, потом выпроводил профессора в лазарет, а мне велел отправляться к себе и возвращаться в более пристойном виде.

Только тут я осознала, что стою при всём честном народе в одной пижаме. Сопровождаемая смешками, красная как рак, я поспешно ретировалась. После этого инцидента Круглов подчеркнуто меня не замечал, даже не здоровался. Ну и чёрт с ним, не очень-то и надо.

Целая неделя прошла в тишине и спокойствии. Мне удалось уговорить Лютика помыться и переодеться, но об анализе крови пока приходилось только мечтать. При виде шприца или ланцета он моментально вгонял меня в ступор на пару минут, а то и вовсе заставлял выбросить или сломать инструменты. Ни к чему и говорить, что быть послушной марионеткой для этого малявки было крайне неприятно.

Тогда я с упоением взялась изучать повадки своего необычного питомца. Малыш очень быстро менялся. При хорошей, шестиразовой кормёжке он заметно прибавил в весе, округлился и даже как будто подрос на пару сантиметров. Двигался Лютик мало, хотя ходить умел. Вместо этого он мог часами сидеть на кровати, изучая сквозь стекло всех, кто проходил мимо. Иногда он наносил людям легкие ментальные удары, так как спешившие по своим делам коллеги ненадолго замирали на месте, а потом как ни в чём не бывало, шли дальше. Подозреваю, таким образом Лютик учился управлять своими способностями. Меня это одновременно пугало и вызывало жгучее любопытство. Много раз я задавала малышу самые простые и понятные вопросы, но Лютик упорно молчал, и разговаривать не пытался. Несмотря на всю свою инаковость и своеобразие, крошка-контролёр почти не доставлял нам с Бобиком хлопот. И мы одинаково в нём души не чаяли, не задумываясь особо — внушённое это чувство или нет. Но вскоре разразилась буря. Во всех смыслах этого слова.

7

Как-то утром я выползла из своего бокса и направилась в туалет, зевая и почёсываясь. Вдруг до меня донесся громкий плач Лютика и торжествующий голос Круглова. Со всех ног я бросилась к боксу своего подопечного и столкнулась в коридоре с Бобиком, который явно спешил в том же направлении. Вбежав в помещение, мы узрели страшную картину.

На кровати сидел и плакал Лютик, с ног до головы облепленный датчиками. Рядом стоял профессор Круглов с неведомой хреновиной на голове, похожей на легкий шлем со странного вида наушниками. Только в отличие от обычных наушников эти прикрывали височные области. Невдалеке толпились лаборанты и сосредоточенно строчили в блокнотах.

Профессор бесцеремонно схватил ручонку Лютика, проткнул палец и выдавил несколько капель крови. Малыш захлебнулся истерическим плачем.

— Стой, скотина! — взревела я так громко, что стоящий рядом Бобик вздрогнул, а несколько лаборантов уронили блокноты. — Руки прочь!

Круглов обернулся, по его лицу расплылась довольная усмешка.

— А, Недотёпа, — сказал он елейным голосом. — Долго спите. И опять дефилируете в нижнем белье! Ведете себя как непристойная женщина. Впрочем, сейчас не об этом. Вы успели как раз вовремя, чтобы лицезреть моё новейшее изобретение в действии. Правда, этот пси-шлем ещё должным образом не настроен, но за этим дело не станет.

— Руки прочь, — процедила я с ненавистью. — Это мой подопытный.

— Уже нет, — ещё более сладким голосом уведомил меня Круглов. — Вы сюсюкаете с ним уже неделю и не добились никаких внятных результатов. Образец номер 3814 передан мне Сахаровым лично.

— Да мне насрать! — заорала я в бешенстве. — Вон отсюда!

Сразу после этих слов я перешла в наступление. Профессор ничего подобного не ожидал, потому продолжал улыбаться, даже когда я подскочила к нему и взашей вытолкала из бокса. Лютик радостно повизгивал и хлопал в ладошки. Круглова он любил не больше меня. Я выскочила следом, намереваясь закрепить победу, но тут мне заломили руки за спину. Поискала глазами Бобика, собираясь позвать на помощь. Не нашла, удивилась. Но тут оказалось, что держит меня именно он.

— Она зомбирована! — взвизгнул Круглов. — Вы все видели? Её нужно изолировать!

Я пару раз дернулась, но Бобик держал крепко. К тому же ему на помощь бросились лаборанты профессора.

— Конечно, изолировать, — отозвался из-за спины Бобик. — Я сразу понял, что она не в себе. Проклятый мутант выжег ей мозги. Эх, зря я его тогда не пристрелил.

— Рад, что вы это поняли, — с облегчением сказал Круглов. — Уведите её. Кстати, могу предложить вам место в своей команде. Зарплата гораздо больше, чем у Недотёпы.

— Вот за это гранмерси! — с энтузиазмом сказал Бобик. — Я вас не подведу, проф.

Меня выволокли в коридор, сопровождая пинками пониже спины, втолкнули в мой бокс и заперли дверь. Я почти не сопротивлялась — предательство лаборанта совсем меня подкосило. Некоторое время металась по помещению, в ярости опрокидывая все, что опрокидывалось. Потом прилегла на койку и закрыла лицо руками. Что ж, будет мне урок — не делай добра, не получишь зла.

Если бы ненависть имела свойство просачиваться сквозь стены, подобно ядовитому газу, девяносто девять процентов обитателей бункера сейчас корчились бы в предсмертных судорогах.

Я уехала с Большой земли, покинула свой комфортный и благоустроенный НИИ в надежде оставить за спиной все эти интриги и борьбу за тёплое местечко. Хотела принести пользу, сделать какое-нибудь открытие, а то и не одно, прославиться. А почему бы и нет? Но вместо этого сижу под арестом, став жертвой всё тех же интриг. Предана собственным лаборантом. Наверное, я всё-таки никудышный учёный и никчёмная личность, если не сумела внушить своему подчинённому даже малую толику уважения.

Так я и валялась, терзаемая мрачными мыслями и жалостью к себе, пока не уснула. Разбудило меня негромкое царапанье в дверь и чуть слышный шёпот:

— Недотёпа… Недотёпа…

— Катись к дьяволу, — злобно отозвалась я, узнав голос Бобика. Поискала глазами часы — не нашла.

— Не будь дурой, — прошептал Бобик в замочную скважину. — Так было надо.

— Предатель, — не слушая, цедила я сквозь зубы и копалась в тумбочке в поисках своего ПДА. Потом полезла под кровать. Найдя машинку, я выползла наружу и оживила девайс. Часы показывали 23:35.

— Не вздумай спать, — послышалось за дверью, — я вернусь через полчаса. Будь наготове.

— Выспалась уже, — пробормотала я, вспыхнув внезапной надеждой. За дверью всё стихло.

Вернулся Бобик, положим, через три часа, когда я уже вся издёргалась и снова потеряла надежду. Проскрежетал в замочной скважине ключ, и на пороге появился мой лаборант с объёмистой сумкой и улыбкой до ушей. Я недоверчиво наблюдала.

— Чего сидим, кого ждём? — осведомился он и поставил сумку на кровать.

— Валим? — радостно спросила я, вскакивая и устремляясь к двери. Бобик меня критически осмотрел.

— Прямо так и пойдёшь? В пижаме?

— О, чёрт! — спохватилась я, чувствуя себя полной идиоткой. Бобик приглушенно засмеялся и кивнул на сумку:

— Одевайся. Я сейчас.

Он вышел и снова запер за собой дверь. В сумке оказался чудесный, темно-зелёный, научный комбинезон профессора Круглова. Я с нескрываемым злорадством в него облачилась. Ещё там лежали два штатных ПМ, пара коробок с патронами, консервы, хлеб и двухлитровая фляжка с водой. Спотыкаясь о разбросанные вещи, я с трудом отыскала рюкзак и первым делом запихнула в него свою энциклопедию. Потом кое-как утрамбовала остальные припасы. Рюкзак стал совсем неподъёмным. Ну и чёрт с ним, как-нибудь дотащу.

Тут открылась дверь — вернулся Бобик. На руках у него сидел Лютик, закутанный до самого носа. Вне себя от радости я бросилась обнимать обоих.

— Тише, тише. — Бобик сунул мне мальчишку, подхватил рюкзак и охнул. — Ты что туда кирпичей напихала?

Я заверила, что там нет ничего лишнего. Мы вышли в безмолвный коридор, никем не замеченные проскользнули мимо дремлющего дежурного и подошли к двери. Тут я с ужасом вспомнила, что на ночь двери блокируют и без спец-ключа её не открыть. Но Бобик ничтоже сумняшеся извлёк из кармана пластиковую ключ-карту и с видом фокусника продемонстрировал мне. Я восхищённо показала большой палец. Нет, все-таки у меня золото, а не лаборант!

Дверь негромко пшикнула, выпуская нас наружу. Оставалось каким-то образом незаметно миновать охрану, чтобы избежать вопросов типа — куда это мы таскаем опытные образцы глубокой ночью. Но оказалось, что у Бобика и тут всё схвачено. Мы не пошли прямо к воротам, а оббежали бункер, прячась в отбрасываемой им тени. Потом метнулись к железному забору. Повозившись немного, Бобик отогнул один из листов, что был плохо приварен нерадивыми работниками. Вечно у нас все делается через жопу… и слава богу!

Через пару минут наша бравая компания торопливо шагала вдоль берега озера, оставив за спиной негостеприимный бункер. По небу неслись тучи, где-то далеко громыхало, сверкали молнии. Поднялся сильный, встречный ветер, принёсший с собой клубы пыли и запах дождя.

— Куда мы идём? — Я повысила голос, стараясь перекричать свист ветра.

— А я думал тебе не интересно, — засмеялся Бобик. — На Агропром. Отсидимся в подземельях. Решим, что делать дальше.

Больше мы не разговаривали. Ветер крепчал, пресекая любые попытки открыть рот. Мы едва переставляли ноги. С момента нашего бегства прошло около получаса, а нам удалось удалиться от бункера всего на километр. И вдруг у нас за спиной истошно взвыла сирена, во дворе бункера вспыхнули прожектора. Похоже, пропажа обнаружена, а значит, следовало ожидать погони в виде отряда военных сталкеров. И на сей раз я не особо надеялась, что они не смогут выстрелить.

8

Первым погоню почувствовал Лютик. Почувствовал, увидел или услышал — не знаю, мне было некогда разводить теории. Малыш потянул меня за ухо и указал рукой назад. Я наддала ходу и догнала Бобика.

— Похоже за нами «хвост».

Бобик открыл рот ответить и захлебнулся пылью, что швырнул ему в лицо порыв ветра. Лаборант долго и мучительно кашлял, потом, задыхаясь, произнес:

— Перевалим… за тот холм… уйдём.

Мы упрямо пёрли против ветра, холм приближался медленно и неохотно, но приближался. Несмотря на то, что ночь близилась к утру, стало ещё темнее. Тучи, казалось, неслись в нескольких направлениях сразу, изредка показывая сквозь прорехи холодные звезды. Дорога периодически освещалась вспышками молний, раскаты грома грохотали всё ближе.

Теперь и я слышала сквозь вой бури голоса и отрывистые команды военных сталкеров. Лютик вдруг пронзительно заверещал и дернул меня за ухо с такой силой, что я взвыла от боли и невольно сделала пару шагов в сторону. Тотчас почти на том самом месте, где я только что была, с рёвом взвился столб пламени. Голоса за спиной зазвучали оживленнее, раздалось несколько выстрелов. Пока предупредительных, но, думаю, скоро начнут палить всерьёз.

Теперь мы карабкались вверх по холму, стало ещё тяжелее. Внезапно хлынул дождь, земля под ногами моментально размокла, стала скользкой. Но всё в мире относительно. Зато аномалии стали видны гораздо отчётливее, и я больше не опасалась, что Лютик оторвет мне уши.

Вершину холма я попросту не заметила, слишком сосредоточенная на собственных ощущениях и маячившей во мгле спине Бобика. Просто в определённый момент путь пошёл под уклон, идти стало легче, несмотря не неистовый ветер. А потом из тьмы возникли деревья.

— Вот теперь… можно… не бояться, — задыхаясь, прокричал Бобик. Но, как оказалось, радость была преждевременной.

Небеса вдруг полыхнули такой ослепительной вспышкой, что я даже успела рассмотреть лица военных сталкеров, поднимавшихся в этот момент на холм. Мы съёжились, ожидая такого же чудовищного громового раската, но его не последовало. Вместо этого вздрогнула и застонала земля под ногами.

— Выбро-о-ос! — заорал Бобик и в ужасе бросился прочь. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним.

Я не боялась. Усталость вытеснила во мне все чувства, кроме одного — упасть и не вставать как минимум неделю. К сожалению, в данный момент это было недостижимой роскошью, и я продолжала машинально перебирать ногами, пока не врезалась в Бобика.

— Спускаемся, — крикнул он.

Сначала я ничего не поняла, но потом разглядела под ногами круглое отверстие люка. Бобик полез первым, потом принял у меня Лютика, предоставляя возможность последовать за ним.

Мы очутились в тускло освещённом коридоре. Подземелье гудело, словно улей, в невидимых отдушинах завывал ветер. Что-то скрипело, громыхало и лязгало, словно пара десятков престарелых роботов решили устроить тут дискотеку.

Наверху оглушительно затрещало, через отверстие сверху упал сноп неестественного красного свечения. Мозгам в черепной коробке стало тесно, казалось, они сейчас попросту вырвутся через любой удобный выход, ударят тугой, серой струйкой в стены подземного коридора. Мы бросились прочь, по пути обильно расплескивая содержимое своих желудков, скатились по железной лестнице на уровень ниже и обессилено свалились на пол. Через некоторое время Бобику полегчало. Он пошевелился и вдруг спросил страшным голосом:

— Где Лютик?

Я, похолодев, села и осмотрелась. Мальчишки нигде не было. Мы вскочили и быстро, как могли, вернулись обратно в коридор. Тут же накрыла волна пси-излучения. Я догадалась загерметизировать костюм, стало полегче, и высунула голову из-за угла. Увиденное потрясло меня до глубины души.

Лютик стоял под зевом люка и, задрав голову, смотрел вверх. Аномальная энергия Выброса омывала его со всех сторон, изредка полыхая кроваво-красными протуберанцами. Они пронизывали тельце малыша насквозь, но, похоже, ему это никоим образом не вредило. Наоборот, он рос, словно сказочный богатырь — «не по дням, а по часам». Когда Выброс закончился, и свечение погасло, в коридоре вместо годовалого малыша стоял паренёк лет десяти, не меньше. Лютик подошёл ко мне и, улыбаясь, постучал по моему шлему. Я подняла забрало.

— Ку-шать, — внятно сказал мальчик и выразительно потёр живот.

Я пару мгновений смотрела на него, потом вдруг засмеялась. Оглянулась на Бобика и, увидев его отвисшую челюсть, свалилась в приступе истерического хохота. Животик мальчишки издал раскатистое бурчание.

— Ку-шать, — недовольно повторил Лютик, но я ничего не могла с собой поделать.

Завывала, каталась по полу, обхватив руками живот, задыхалась и никак не могла остановиться. Бобик поднялся, подошёл ко мне и отвесил затрещину. Я замолчала, как по волшебству. На меня вдруг навалилась такая запредельная усталость, что я не смогла вымолвить ни слова. Ребра ломило, конечности отказывались повиноваться.

— Успокоилась? — спросил Бобик. Я кивнула и с трудом приняла сидячее положение. Мне было больше не смешно.

Лаборант вытащил из рюкзака хлеб и консервы, оделил Лютика, предложил мне. Я хотела отказаться, но передумала. Есть не хотелось, но кинуть топлива в организм не помешает — неизвестно какие испытания нам ещё уготованы. Как в воду глядела.

Мы выуживали из своих жестянок последние кусочки, когда подземелье огласил странный звук. Кто-то тянул и тянул заунывный мотив низким, но мелодичным голосом. Мы с Бобиком замерли в испуге, а Лютик вдруг ответил. Он открыл рот и из его горла полились похожие звуки, только голос, ясное дело, был гораздо выше. Неизвестный певец замолчал, и молчание почему-то отчётливо классифицировалось как изумлённое. Потом низкий голос возобновил свою песню, Лютик присоединился.

Это было настолько нереально, и странно, и неестественно, что мне стоило больших трудов не сойти с ума сию же минуту. Два голоса неслись навстречу друг другу, переплетались, вибрировали, отражались от стен подземелья и гуляли эхом в темных закоулках. В глазах у меня рябило, очертания предметов подёргивались рябью, плыли, а стены шевелились, будто живые. Хотелось упасть, свернуться калачиком и скулить, словно больная собака.

Пол бросился мне навстречу, я упала на бок и подтянула колени к подбородку. Рядом корчился Бобик. В дальнем конце помещения появился размытый силуэт, наш питомец вскочил и бросился навстречу, но на полпути вернулся. Присев около меня на корточки, Лютик погладил ладошкой мою щёку, потом повторил ту же процедуру с Бобиком.

В ушах вдруг резко зазвенело, сознание подернулось дымкой. Последнее, что я увидела, прежде чем потерять сознание — два удаляющихся силуэта, большой и маленький.

9

Похоже, мой ангел-хранитель упаковал вещички и отправился в длительный отпуск. Эта мысль посетила меня, едва я пришла в себя. Шевелиться и открывать глаза не хотелось, поэтому я продолжила размышления. Итак, подведём итоги. Всё шло прекрасно, пока на меня не напал бандит. Сразу после этого я удостоилась чести наблюдать перестрелку с участием наёмников, учёных и Меченого. Потом едва не упокоилась под рухнувшим вертолётом. Впрочем, чуть-чуть не считается, вертолёт исключаем. Потом ссора с Кругловым, арест, бегство и вот теперь я окончательно перешла на нелегальное положение. Всё, о чём я мечтала, в одночасье превратилось в труху. И что мне теперь делать?

— Эй, Недотёпа…

— И что мне теперь делать? — жалобно спросила я у Бобика, открывая глаза.

— В каком смысле?

Я села, посмотрела на своего лаборанта и совсем некстати вспомнила, что теперь не смогу заплатить ему зарплату.

— Я ведь учёный, — сказала я, — и больше ничего не умею. Что мне делать? Таскать скупщикам артефакты? А ещё мне очень жаль, но работодатель из меня теперь никакой.

— Ты все-таки непроходимая дура, несмотря на свое высшее образование, — ответил Бобик. — А может как раз благодаря ему. Если бы меня так интересовали деньги, ты сейчас мирно сидела бы под арестом, а я бы помогал Круглову резать на части Лютика. Я хоть и не самый хороший человек, но и не полный отморозок.

— Спасибо! — Я так расчувствовалась, что немножко всплакнула.

— Вот только не надо соплей, — поспешно сказал Бобик. — Терпеть не могу ревущих баб.

— Ага, — всхлипнула я, — но мне так хотелось сделать открытие.

— Я размышлял об этом, пока ты валялась в отключке, и думаю, что нашёл решение проблемы. На Болотах обретается группировка, занимающаяся изучением Зоны. Говорят, там сплошь одни учёные. Кто финансирует группировку — неясно, но они успешно делают свою работу и даже содержат штат следопытов, охотников и боевиков. Не таких хороших, как у «Долга», но тоже неплохих.

Я утёрла слезы и заинтересованно посмотрела на Бобика.

— И как называется эта группировка?

— «Чистое небо».

— Хочу к ним, — твёрдо сказала я. — А они примут в свои ряды женщину?

— Женщину тут примут в любую группировку с распростёртыми объятиями, — расхохотался Бобик. — Только характер работы будет несколько иным, чем ты привыкла.

— Иди на фиг, — обиделась я. — Решается моя судьба, а ты ржёшь.

— А чего тут решать? — удивился Бобик. — Придём, попросимся. Если откажут, тогда будем думать дальше.

— Ты пойдёшь со мной? — обрадовано спросила я.

— Ну, должен же кто-то проследить, чтобы ты не вляпалась в очередные неприятности.

Я расплылась в довольной улыбке. Похоже, мне удаётся неплохо существовать и без небесного вмешательства своего ангела-хранителя. Возможно, кто-то решит, что бандит в качестве напарника не бог весть что, но у меня всегда были скромные запросы. У Бобика не было высшего образования, он любил крепкие выражения, и прошлое его было достаточно тёмным, а ещё мой лаборант чихать хотел на науку. Но он даст сто очков вперёд любому самому образованному и интеллигентному учёному, особенно в условиях Зоны. Так что эстеты могут сколько угодно морщить носы и бросать презрительные взгляды на небритую физиономию Бобика, для меня он был первым настоящим другом в этом опасном месте.

— Я скучаю по нему. — Бобик прервал мои возвышенные размышления. Я сразу поняла, о чём он и вздохнула.

— Да, я тоже. Но это было необходимо. Лютик среди людей был, как Маугли среди волков. Мы всё равно не убережём его лучше, чем это сделают особи его вида.

Как это ни печально, но большинство людей действительно похожи на стаю опасных зверей. Подмять под себя слабого, вытеснить конкурентов, раздавить и уничтожить любого, кто мешает достичь заветной цели — урвать кусочек от сладкого пирога, что зовется властью. Когда есть, кем командовать, есть перед кем задирать нос, собственные комплексы отходят на второй план. Ведь так хочется почувствовать себя избранным среди ничтожных червей, неудачников, недостойных упоминания. Всё в полном соответствии с человеческой натурой. Одни изнывают от желания управлять, другие, вялые, апатичные и ленивые жить не могут без чуткого руководства. Причём управляемые изо всех сил поносят власть и возмущаются ею, но оторвать задницу от нагретого местечка лень. Да и боязно за свою шкуру опять же. Потому сильные творят, что хотят, а слабые страдают и терпят. А может только так и надо? Кто знает.

* * *

Когда мы выбрались наружу, был уже день, унылый и холодный. Моросил дождь, мы тащились по серым молчаливым полям и тихонько переговаривались между собой. Строили планы, рассматривали запасные варианты, если вдруг «Чистое небо» откажется нас принять. Почему-то о возвращении на Большую землю не упоминалось ни мной, ни Бобиком.

Свалка выглядела ещё более грязной и угрюмой, чем когда я увидела её впервые. Зато сейчас тут было гораздо многолюднее. Очевидно, после Выброса все дружно отправились за артефактами. Ну, «дружно», это так, к слову. То и дело вдали раздавалась стрельба или доносился чей-то крик полный боли и страдания. Сильные продолжали давить слабых, отдавая дань естественному отбору.

Никоим образом не претендуя на звание сильных, мы спешно прятались от любого замаячившего на горизонте человека. Так, чуть ли не переползая от укрытия к укрытию, мы миновали Свалку и выбрались на Кордон.

Я из последних сил тащила тяжёлый рюкзак, а Бобик нёс целую связку артефактов. Поскольку научный контейнер для безопасной переноски этих образований он захватить не догадался, мой лаборант попросту распихал найденные артефакты в презервативы, которых, по-видимому, у него было великое множество.

Впоследствии я узнала, что, несмотря на скромный процент находящихся в Зоне женщин, кондомы были одним из самых ходовых товаров. Причём их крайне редко использовали по прямому назначению.

Вот и Бобик брёл по дороге, напоминая то ли унылого клоуна, сбежавшего с детского утренника со связкой воздушных шариков, то ли Казанову-неудачника, изгнанного с ложа утёх за несостоятельность. Глядя на него, я невольно фыркала всю дорогу, но от комментариев пока воздерживалась.

Часовой у входа в деревню новичков встретил нас с нескрываемым подозрением. Бобик загодя велел мне на всякий случай опустить забрало шлема, чтобы не светить своей принадлежностью к женскому полу. Как оказалось, опасения были более чем оправданы. Сначала часовой прицепился к Бобику.

— А не бандюган ли ты часом? — спросил он, тыча в него обрезом. — Не нравится мне твоя рожа.

— Сам не в восторге, — кротко ответил Бобик. — Но наша жизнь — юдоль скорби, и не все рождаются писаными красавцами.

Как ни странно, но эта высокопарная речь часового успокоила, и он обрушил поток своей бдительности на меня.

— А ну, Гюльчатай, личико-то открой.

— Не советую, — встрял Бобик. — Мой напарник ещё страшнее меня, настоящий Квазимодо.

Я чуть было не обиделась на такие отзывы о своей внешности, но вспомнила о конспирации и промолчала.

— Как-нибудь выдержу. Подними забрало, — упорствовал часовой.

— Не могу, стесняюсь, — промямлила я, стараясь придать голосу мужскую басовитость. Вышло так себе.

— Тогда давай, до свидания! — Часовой выразительно махнул обрезом.

Вот и вся конспирация к чёрту. Уйти было невозможно, поскольку нам необходимо пополнить запасы, передохнуть и найти проводника. Бобик дорогу на Болота не знал, а я тем более. Пришлось продемонстрировать свою физиономию.

— Ух-ты! — восхитился часовой. — Девка! Постой… — Он посмотрел на мой научный костюм. — Рыжая баба-ботаник в компании с подозрительным типом… ещё фамилия такая смешная… Дурочкина что ли? Ой, нет. Ща… Недотупа, верно?

Мне стало нехорошо. Судя по лицу Бобика, он испытывал те же чувства.

— Неверно, — процедила я. — И вообще, в чём, собственно, дело?

— Брешешь, — уверенно ответил часовой. — Сегодня утром научники кинули клич в общий канал, что у них сошла с ума одна из сотрудниц, покрошила половину персонала и отряд военных сталкеров в придачу и сбежала. А помогал ей в этом гнусном деле её лаборант очень подозрительный тип. Велено найти и доставить на Янтарь живыми или мёртвыми. За вознаграждение, кстати неплохое.

Я испытала целую гамму чувств, прежде чем погрузиться в чёрное отчаяние. Вот и всё. Сейчас этот парень крикнет подмогу, нас повяжут и отволокут обратно. Даже если Бобик его пристрелит, далеко нам не уйти — в деревеньке было полно народу и на нас уже поглядывали. Часовой с минуту рассматривал наши угрюмые физиономии, потом спросил:

— Чё, не так всё было?

— Совсем не так, — мрачно сказала я.

— Верю. — Он убрал обрез. — Мне-то на ботаников до фонаря, никогда они не внушали мне доверия, но поручиться, что тут все так думают, не могу. Так что шлем не снимай и рожей… гм… лицом не свети, поняла? И задерживаться тут не советую.

— Мы и не собирались, — поспешно соврала я, поднимая забрало.

— Ну и отлично. Удачи.

Мы торопливо прошли через деревню и направились к подвалу торговца. Бобик оставил меня на лестнице за дверью, сам отправился на переговоры с Сидоровичем. О чём именно они разговаривали — неизвестно. Я пыталась подслушивать, но толстая железная дверь не пропускала ни звука. Пришлось томиться неизвестностью целых полчаса, потом дверь открылась, и выглянул Бобик.

— Как выйдешь, крайний дом справа, — сказал он. — В подвале спит наш проводник. Разбуди и скажи, что выходим через час.

— А если он откажется? — нервно спросила я.

— Не откажется, — прозвучал из подвала хриплый голос Сидоровича. — Скажешь, я велел. С некоторых пор этот засранец мне ни в чём не может отказать.

— Ладно. — Я послушно отправилась искать нашего проводника.

Спустившись в указанный подвал, я обнаружила уютно свернувшееся на полу спящее тело. Лица видно не было, зато с затылка свешивалась роскошная грива длинных светлых волос, перехваченных обрывком бинта. Я подошла и аккуратно потрясла тело за плечо.

— Девушка, проснитесь. Девушка, а девушка.

— Ты охренел? — грозно произнесло тело хрипловатым баритоном.

Я ошарашено отскочила к противоположной стене подвала и замерла в изумлении. Тело восстало из кучи мусора, на которой покоилось, и превратилось в молодого парня. Наружность его можно было бы назвать приятной, если бы не насупленные брови и угрожающее выражение лица.

— Ща я сам лично из тебя девушку сделаю, — пообещал парень и пошёл в наступление.

— Да я как бы уже, — поспешно сказала я и, наплевав на конспирацию, продемонстрировала свою внешность. Может, красотой я и не блистаю, но как-то не хотелось, чтобы из-за глупого недоразумения мне испортили цвет лица. Гематомы, знаете ли, никого ещё не украшали. Парень остановился и расплылся в улыбке.

— Ну, дела! Я самый везучий сукин сын в Зоне, — сообщил парень. — Все бегают в поисках баб, а ко мне девки сами приходят.

— Меня прислал Сидорович. — Пришлось прервать самовосхваление этого кретина.

— В виде поощрения?

— А? Нет! — возмутилась я. — Мне нужны твои услуги.

Лицо парня озарилось пониманием. Ну, наконец-то! В жизни не встречала такого в высшей степени неприятного и тупого типа.

— Понятно, лапуля, — подмигнул парень. — Любой каприз за ваши деньги. Желаешь что-то особенное? Надеюсь, ты не практикуешь садо-мазо? Не то чтобы меня это не заводило, с удовольствием тебя отшлёпаю, но себя пинать не позволю. Шовинист я.

Я сделала пару шагов вперед и врезала ему по морде. По наглой самодовольной морде. После этого, кипя от праведного негодования, заорала:

— Ты сейчас соберёшь все свои гормоны в кучу, и запихнёшь, сам знаешь куда! А после этого соберёшь в кучу свои манатки и через час поведёшь меня и моего напарника на Болота! Доступно?!

— А зачем драться? — обижено спросил парень, потирая щеку. Он вдруг замолчал и внимательно осмотрел меня с ног до головы. — Постой, ты та самая баба-ботаник, верно? Ещё фамилия такая дурацкая… Ща вспомню… О! Недотыка!

— Недотёпа! — выпалила я в ярости и, оттолкнув его в сторону, полезла прочь из подвала.

— А меня зовут Карлсон, — дружелюбно сказал он, аккуратно подталкивая меня под зад.

— Чтоб тебя собственным пропеллером порубило, — кровожадно отозвалась я, но он только заржал.

Сидорович был прав — мой проводник редкостный засранец. У меня появилось предчувствие, что дорога будет чрезвычайно оживлённой. Да, это будет до крайности волнительное, полное переживаний и стрессовых ситуаций путешествие. Дальнейшие события показали, что интуиция меня не обманывала. Но это уже совсем другая история.

1. Esta chica!

О многом я мог бы сегодня поведать, в том числе и историю своей жизни, но уж очень вечер хорош. Не подумайте, история моей жизни весьма интересна и поучительна и могла бы послужить назиданием потомкам. Но об этом как-нибудь потом. Сегодня я хочу рассказать вам о своём друге.

Его зовут Эспада. Именно так он представился, когда мы вытащили его задницу из аномалии неподалёку от нашей базы. Наш новый приятель оказался самым настоящим латиносом — жгучим брюнетом с оливковой кожей и взрывным темпераментом.

Из-за этого самого темперамента Эспада вечно попадает в неприятности. Нет, как человек он даже лучше многих, но уж слишком недисциплинированный. Откуда он такой взялся, он так и не потрудился никому объяснить, но факт налицо.

Конечно, смешно упоминать о дисциплине в клане с многообещающим названием «Свобода», однако Эспада был неадекватен даже по меркам нашей группировки.

Возможно, в этом было виновато отнюдь не южное происхождение, а чрезмерное увлечение ботаникой. Да-да, Эспада всей своей трепетной латинской душой любил флору Зоны. В особенности растения, способные быстро и надолго отправить его в астрал.

Ещё больше своих сорняков Эспада любил женщин. По понятным причинам в данном куске местности с дамами было особенно туго, поэтому всё внимание доставалось растениям.

Целыми днями Эспада на пару с Поваром проводил какие-то опыты. Они курили устрашающего вида косяки, смешивали подозрительные коктейли и дегустировали ещё более подозрительные настойки.

После этого пищевой блок на неделю становился непригодным для использования по прямому назначению, а Эспада и Повар прочно сливались с Ноосферой в единое целое.

По возвращению в наш грешный мир приятелей-алхимиков вызывал к себе Лукаш и вставлял пистон в их отяжелевшие от научных изысканий головы. Эспада со свойственной ему горячностью ревел белугой и бил себя в грудь обеими руками, словно Кинг-Конг в брачный период, и обещал навсегда завязать с ботаникой и обратиться к другим наукам.

Но проходила пара недель, и маленький мексиканец снова брался за своё. За исключением тех редких случаев, когда он всё-таки находил, с кем потрахаться. Тогда Эспада был трезв, вменяем, и вершил великие дела. Об одном из таких случаев я и хочу вам рассказать.

Повадился как-то к нам на базу один занюханный торговец по прозвищу, если правильно помню, Корноухий. Первое время вёл себя прилично, торговал помаленьку. Эспада как раз накануне его появления уничтожил здоровенный косяк с неведомой начинкой и ушёл на пару дней в поднебесье разговаривать с богами. Так что с барыгой он познакомился позже.

Товар у Корноухого на самом деле был так себе и стоил дешевле в разы, чем у Скряги, но самое главное — у торговца водился «снежок». Причём, цену за него он запрашивал смехотворную. Об этом Корноухий, понятное дело, не вопил на каждом углу, но все, кому надо, быстро узнали.

Не сразу, но проведали и Скряга с Лукашем, обеспокоились. Скряга из-за упущенных барышей, ведь у него-то кроме травки отродясь ничего не водилось. А Лукаш сами понимаете почему. Я имею в виду, что толпой таких кретинов, как мы, и так нелегко управлять, а толпой обдолбанных в усмерть кретинов вообще нереально. Вот только спохватились они поздно, но не буду забегать вперёд.

Ещё был у Корноухого молодой помощник на подхвате. Племянник, как тот всем рассказывал. И если нежные чувства Корноухого к своему племяннику и выглядели подозрительно, никто ничего не сказал. В конце концов, мы «Свобода» или где?

Так что никто не заподозрил бы подвоха, если бы внезапно не вышел из астрала Эспада. Получив очередной втык от Лукаша, трезвый и вменяемый латинос подошёл ко мне в надежде на дружескую поддержку. Я как раз договаривался с Корноухим насчёт патронов.

Бегло взглянув на племянника барыги, Эспада вдруг навострил уши и сделал стойку, словно охотничий пёс. За всё время разговора мексиканец то и дело косился в сторону парня и подкручивал ус.

Племянник краснел от смущения, Корноухий бледнел от злости, а я изнывал от любопытства. Едва разговор закончился, и сделка была заключена, торговец поспешно смылся, волоча на буксире поминутно оглядывающегося племянника. А я подступил с расспросами:

— В чём дело, Эспада? Если бы я не знал тебя так хорошо, то обязательно решил бы, что ты запал на бедного парнишку.

Эспада тихо засмеялся и, оглянувшись по сторонам, заявил:

— Я тебя безмерно уважаю, amigo, но ты дурак. Si, si, muy loco!

Мне доводилось убивать людей и за меньшее, но на этого конкретного представителя злиться по-настоящему было невозможно. Кроме того, он был моим другом. А ещё мне было ужас как интересно — чего это я дурак и muy loco.

— Ну! — поторопил я его.

Другого поощрения не требовалось. Эспада ещё раз обернулся, чтобы убедиться, что нас никто не слышит, приобнял меня за плечо и зашептал:

— Никакой это не племянник, неужели ты не заметил? Esta chica!

Сначала я решил, что он шутит. Какая ещё, на фиг, чикса? Но Эспада был серьёзен, разве что казался весьма воодушевлённым своим открытием.

Убедившись, что он не шутит, я вызвал в памяти образ Корноуховского племянника. Ничего особенного. Обычный, невзрачный, неуклюжий парень, каких в любом захолустном городишке сотни.

В фигуре его также не было никакого намёка на женственность. В общем, если это и чикса, то весьма непрезентабельная. Я лично предпочитал девушек пошикарнее.

— С чего ты взял? — Я всё-таки попытался сбить приятеля с толку.

— А! — невозмутимо улыбнулся латинос. — Это легко. Двигается как женщина, смотрит как женщина и пахнет женщиной.

Тут я ему поверил окончательно. Только Эспада способен унюхать женщину, находясь на расстоянии в несколько метров от неё.

— Ну-у, — неуверенно протянул я. — Пусть так. Это объясняет, почему Корноухий так следит за ним… за ней. Но тебе-то что?

Лучше бы я этого не говорил. Эспада обиделся. А обижался он всегда громко и безудержно. Минут пять я стоял, растерянно моргая, под плотным потоком испанских ругательств. Потом проклятый мексиканец удалился, возмущённо жестикулируя.

Расстраивать Эспаду не следовало, тем более что мне не с кем было идти в намечающуюся ходку. А ему, пожалуй, единственному из соклановцев, я доверял почти безоговорочно.

Латинос был напичкан всякими дурацкими представлениями о чести, и с тех пор, как я вытащил его из аномалии, всячески стремился отплатить за спасение. Я решил дать ему пару часов поостыть и направился по своим делам.

А потом разразился скандал, про который долго ещё болтали все, кому не лень. Помните, как я рассказывал про опасения Скряги и Лукаша? Вот в этот самый вечер всё и случилось. Правда, в скандале я не участвовал и подробности узнал намного позже. А всё из-за проклятого латиноса, которому я почти безоговорочно доверял. За что и поплатился.

Честно обождав два часа и накинув для верности ещё двадцать минут, я отправился искать своего обидчивого приятеля. Пока он снова не употребил результаты своих исследований и не сделался непригодным для ходки.

Эспада обнаружился в общей казарме. Он вальяжно развалился на койке в обнимку с гитарой и, то хмурясь, то мечтательно улыбаясь, перебирал струны. Вид у него был несколько взъерошенный, но чрезвычайно довольный. Словно у кота, обожравшегося сметаны, ага.

— Ты где шлялся? — с подозрением спросил я.

Эспада зубасто ухмыльнулся и промолчал. Подобная неразговорчивость была ему несвойственна, и мои подозрения от этого возросли. Причина молчать у него могла быть только одна — если речь шла о репутации дамы.

— Ты что, — поражённо спросил я, — успел стакнуться с этой… племянницей?

Чёртов засранец ухмыльнулся ещё шире и, прикрыв глаза, забренчал на гитаре с удвоенной силой. Я стоял и с недоверием смотрел на его довольную рожу. Два долбаных часа! Да мне в лучшие годы не удавалось допроситься желаемого за столь рекордное время.

— Охренеть! И как она?

Спрашивал я без особой надежды, поскольку был уверен, что благородный дон Эспада не промолвит ни словечка. Но он вдруг помрачнел и отложил гитару.

— Слушай, amigo, — неуверенно сказал он, — я могу доверить тебе тайну?

— Конечно! — с жаром ответил я. Мне не терпелось услышать грязные подробности.

— Поклянись, что никому не скажешь!

Вот ещё новости. Что за детский сад? Как будто кто-то не в курсе, как именно протекает данный процесс. Зачем Эспаде понадобилось делать из этого тайну века?

Тем не менее, он настаивал, и я дал все требуемые заверения и клятвы. После этого он, наконец, приступил к рассказу, вот только подробности оказались совсем не теми, что я ожидал.

— Её зовут Леночка, — неохотно начал Эспада. — И она не племянница Корноухому, а любовница.

— Ну и что? — осторожно спросил я, поскольку он замолчал. — Это и есть твоя великая тайна?

Эспада отрицательно помотал головой и вдруг выпалил:

— Их нанял «Долг».

— Зачем? — Я всё ещё не понимал.

Эспада вскочил и заметался в промежутке между койками. Казалось, он вот-вот начнёт рвать волосы на голове. А то и пеплом посыплет.

— Наркотики! Ослабление бдительности! Внутренняя смута! А потом «Долг» нанесёт удар! Follada completa!

Я слушал его взволнованные восклицания и сопоставлял услышанное с собственными наблюдениями. Все эти мелочи, шепотки за спиной и затаённую ухмылку Корноухого. Словно он знает что-то, чего не знаем мы, ага.

— Надо сообщить Лукашу! — завопил я, вскакивая.

— Нет! No! — Эспада заступил мне дорогу. — Лукаш их просто убьёт. Я позволил им уйти.

— Ты — что?! — взревел я, не веря своим ушам. — Ты поставил клан под угрозу из-за бабы?!

Эспада оставался невозмутим, и это меня взбесило ещё сильнее.

— Нет угрозы. Всё кончено, — упрямо сказал он. — И ты обещал хранить тайну, amigo .

— Тамбовский волк тебе амиго, — злобно сообщил я, отталкивая его в сторону. — Уйди нах.

Я успел сделать ровно три шага. А потом этот вероломный дамский угодник угостил меня чем-то тяжёлым по черепу. Прежде чем отключиться, я даже успел услышать, как он извиняется. Вот скотина!

Пока я валялся в отрубе (на своей койке, заботливо прикрытый одеялком, мля), много чего произошло. Был начат и успешно подавлен бунт против Лукаша. Так толком и не начавшись, захлебнулась атака долговцев. Убит Корноухий. А вот Леночку нашим парням догнать так и не удалось.

Когда я очнулся, Эспада сидел на соседней койке и виновато лыбился.

— Сука ты, — горько возгласил я, оскорблённый в своих лучших чувствах.

— Донесёшь Лукашу? — спросил Эспада, протягивая косяк, от которого только что причащался сам.

— Усрался ты мне, — буркнул я, глубоко затягиваясь. — Ещё раз так сделаешь — пристрелю.

Эспада, улыбаясь, кивал, а его зелье потихоньку начинало действовать. Боль в затылке притупилась, сознание очистилось, я был вновь более чем расположен к миру во всём мире.

— Слушай, Эспада, — спросил я, задумчиво рассматривая зеленоватые завитки дыма, — как тебе удалось вытянуть из Леночки все эти сведения? Ты с самого начала подозревал?

Эспада с минуту удивлённо смотрел на меня, а потом вдруг заржал.

— Да ты что, amigo? — еле выдавил он сквозь смех. — Знать не знал, пока она не сообщила. В присутствии дамы я становлюсь muy estupido и неспособен на подозрения. Аха-ха-ха!

— Тогда зачем она вообще тебе призналась? — недоумевал я.

Эспада пожал плечами, отобрал у меня косяк и, посмеиваясь, сказал:

— Боялась, как бы я не пострадал во время атаки её друзей-долговцев.

В ответ я заржал так, что койка подо мной жалобно задребезжала. Мне показалось чрезвычайно забавным беспокойство Леночки за нашего знойного коротышку-латиноса. Нет, ну каков жук!

Я больше не злился на него. В данный момент я в принципе не был способен на негативные эмоции. Реальность стремительно распадалась и исчезала, оставляя меня наедине с Вселенной.

Я устремился ввысь, являясь уже не свободовцем Максом, а некой гармоничной, дружелюбной субстанцией. Меня ждала Ноосфера. Так что, если вы желаете узнать ещё что-нибудь про Эспаду, придётся подождать, пока я не закончу разговаривать с богами.

2. Comandante

Никто и никогда не воспринимал Эспаду всерьёз, даже я. Отчасти благодаря его полётам в астрал, отчасти потому, что он не приносил клану никакой ощутимой пользы. С латиносом было весело, можно было по дешёвке разжиться каким-нибудь снадобьем, но не более того.

В этом плане ему доверяли. Все знали — Эспада никогда не предложит чего-то, что не испытал предварительно на себе. Поэтому страждущие не переводились, каждого он встречал сальной шуткой, щедро отмеряя свои порошки, травки, настойки и коктейли. Эспада всегда выглядел беззаботным чудаковатым торчком, неспособным на подвиги.

Никому и в голову не могло прийти, что однажды его зелья могут спасти чью-то жизнь. И не просто чью-то, а… Впрочем, об этом случае нужно рассказать поподробнее.

В тот день мы с Эспадой стояли в логове Лукаша и изо всех сил изображали раскаяние. Точнее изображал Эспада, мне-то и в правду было невероятно стыдно. Лукаш буравил нас тяжёлым взглядом, от которого хотелось превратиться в козявку и заползти под командирский ботинок в надежде на скорую смерть.

— Вы двое меня опечалили.

Я слегка вздрогнул. Любой, кто когда-либо печалил Лукаша, быстро жалел о том, что остался жив. Не то чтобы наш батька слыл таким уж головорезом, но в гневе бывал жесток, мстителен, а изобретательность по части наказаний делала честь его воображению.

— От Эспады этого можно было ожидать, но ты, Макс! Я доверил под твоё командование людей, рассчитывая на серьёзность и верность делу, а вместо этого они видят своего командира в непотребном виде.

Я стоял, сгорая от стыда, и чувствовал сильнейшее желание прибить Эспаду за тот предложенный им косяк. А потом убиться об стену самому за то, что взял. Кто же знал, что его проклятое зелье заставит меня потерять голову и опозориться перед кланом.

Эспада, очевидно, тоже испытывал угрызения совести по этому поводу, так как рискнул высказаться.

— Comandante… — начал было он, но под взглядом Лукаша быстро увял и, приняв свой самый лучший пристыженный вид, начал ковырять носком ботинка половицу.

Лукаш сел за свой стол, извлёк из его недр бутылку коньяку и сделал несколько глотков, не утруждая себя поисками стакана. Я завистливо вздохнул, рядом громко сглотнул Эспада.

— Сейчас ты, Макс, — сказал Лукаш, — спустишься вниз и подойдёшь к Скряге. Он нагрузит тебя общественно-полезными работами, чтобы не было времени на разнузданный образ жизни. Эспада может быть свободен. Абсолютно.

— Как это? — с обидой спросил я.

— А вот так. Пусть собирает вещички, если таковые имеются, и катится отсюда навсегда. Желательно на Росток. Будет крайне полезно, если Эспада продолжит свою подрывную деятельность у Воронина. Есть и другой вариант, — сказал Лукаш, увидев, что мы собираемся спорить. — Я пристрелю вас обоих прямо сейчас.

Порывистый Эспада пулей выскочил за дверь. Я стоял пару мгновений, глядя, как Лукаш глотает коньяк, потом тоже вышел. Бронированные охранники в коридоре окинули меня сочувствующими взглядами, но ничего не сказали.

Как и было обещано, Скряга завалил меня работой. Среди всего прочего были и такие унизительные задания как мытьё полов в казармах, уборка пищеблока и полив мутировавших цветочков на клумбах перед логовом командира. Начать я решил с казарм. Это давало мне возможность поговорить с Эспадой перед тем, как он уйдёт.

С латиносом расставаться было жаль. Конечно, он не подарок, но с ним весело. Да и парням без его чудо-снадобий придётся снова переключаться на обычную травку (то-то Скряга восторжествует). А уж Повар и вовсе будет безутешен, потеряв своего напарника для полётов во сне и наяву.

Эспада сидел в казарме и что-то торопливо строчил на листке бумаги. Рядом лежало несколько таких же листочков, уже исписанных. На полу валялся раскрытый рюкзак.

— Прощальные слова? — поинтересовался я.

Эспада вздёрнул указательный палец, призывая к молчанию, дописал несколько строчек и взялся выхватывать из рюкзака разнообразные пакетики и пузырьки. Каждый исписанный листочек он прикреплял резинкой от разрезанного презерватива к какому-нибудь зелью. Потом сгрёб всё это богатство и протянул мне.

— Прощальный подарок, amigo, — пояснил он. — Я написал, как пользоваться.

— Ну и ну, Эспада, — ответил я, — неужели ты думаешь, что я прикоснусь к этому после сегодняшней вздрючки?

Хоть Эспада и был моим другом, но я не собирался повторять знакомство с его зельями ни под каким предлогом. Мне хватило вчерашнего дня, когда я убеждал всех построить космодром, чтобы к нам приехал Крутой Уокер.

Связи между космодромом и техасским рейнджером я объяснить не мог, но настаивал, что это очень важно. Потом украл из пищеблока газовый баллон, взвалил на плечо и прогуливался по базе, ведя с ним непринуждённую беседу. Наутро я ничего этого не помнил, пока меня не просветил Лукаш. Так что никогда!

Эспада продолжал настаивать, в запальчивости мешая русскую и испанскую речь так, что я с трудом его понимал. И вот, в разгар нашей дискуссии дверь распахнулась, и в казарму ворвались несколько человек во главе с одним из бронированных телохранителей Лукаша.

— Вот он! — торжествующе заорал охранник, кажется, это был Пиранья, и ринулся к Эспаде.

Латинос из положения сидя взвился в воздух, перемахнул пару коек и обосновался за тумбочкой. Оттуда раздался лязг передёрнутого затвора. Я в изумлении наблюдал за происходящим, пока меня не повалили на пол, предварительно угостив парой зуботычин.

— Что за херня? — сдавлено поинтересовался я. Говорить, когда лежишь разбитой мордой в пол, а в лопатки давит чьё-то колено, немного некомфортно.

— Это вас нужно спросить, суки! — рявкнул Пиранья.

В его голосе звенели нотки паники, и это меня напугало больше, чем нападение. Да что там у них творится?

— Э-э-э, Пиранья, — неуверенно сказал кто-то, — может, они не в курсе? Надо бы расспросить для начала.

— Не в курсе чего? — завопил я, пытаясь вырваться и взглянуть на них. — Что случилось, мать вашу?!

— Лукаша отравили, — ответил Пиранья, слезая с моей спины.

— Ah, chinga! — отозвался из-за тумбочки Эспада.

Хоть меня и выпустили, я продолжал лежать на полу, поражённый этой страшной вестью. Лукаш мной воспринимался, как нечто незыблемое, подобно восходам и закатам, и несокрушимое, как Монолит. И тут кому-то вздумалось его отравить и притом удачно. Кстати, насколько?

— Он жив? — спросил я, поднимаясь.

— Пока да, — ответил кто-то из парней, с невыразимым подозрением глядя на появившегося из-за тумбочки Эспаду. — Но выглядит так, что хоть сейчас в гроб. А свалился сразу после того, как вы ушли.

— Мы даже не приближались к Лукашу! — запротестовал я.

Эспада схватил рюкзак, покидал в него свои прощальные подарки и подошёл к нам.

— К нему, быстро! — распорядился он.

— Зачем ещё? — ощерился Пиранья.

— Нет времени объяснять. Мы отравим comandante Лукаша. Снова.

Пиранья застыл с раскрытым ртом, опешив от такого чудовищного заявления. В другое время я бы поржал над его потешным видом, но было действительно некогда — Эспада уже скрылся за дверью. Я сочувственно похлопал телохранителя по плечу и бросился догонять латиноса. Если кто и мог спасти Лукаша, так только Эспада. Ведь этот торчок знал о веществах всё. И даже больше.

Не обращая внимания на направленные в нашу сторону стволы, мы ворвались в логово Лукаша. К счастью, стрелять никто не стал, поскольку следом за нами мчался вышедший из ступора Пиранья. Эспада оттолкнул от койки Скрягу и второго телохранителя и склонился над пациентом.

Лукаш выглядел ужасно, я никогда не видел ничего подобного. Черты лица заострились, глаза и щёки запали, а кожа была пугающего синеватого оттенка, да ещё испещрённая сизыми пятнами, напоминающими лишаи. Командир действительно походил на мертвеца, пролежавшего в земле пару дней. Без гроба.

Эспада потрогал командирский лоб, пощупал пульс, поскрёб ногтем один из «лишаёв». Потом рыкнул, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Воды! И пусть лишние выйдут!

Скряга с Пираньей столкнулись в дверях, торопясь выполнить распоряжение. Поразмыслив, я решил, что не лишний, и остался. Вскоре вернулся Пиранья, волоча ведро воды, Эспада потрошил рюкзак.

Схватив стакан, латинос насыпал в него порцию иссиня-чёрного порошка, долил воды и взболтал. Полученную смесь маленькими дозами влил Лукашу в глотку, следя, чтобы тот не захлебнулся. Мы, молча, наблюдали: я с надеждой, телохранители с подозрением.

Наконец, Эспада убрал стакан и отошёл в сторонку. Некоторое время ничего не происходило, потом Лукаш вдруг открыл глаза, довольно бодро подскочил и уставился на нас бессмысленным взглядом. Пиранья издал вопль радости, тут же сменившийся возгласом удивления и отвращения. Изо рта Лукаша вырвалась струя чего-то тягуче-вязкого, чёрного и дурно пахнущего и окатила Пиранью с головы до ног. Я поспешно убрался в сторону.

Блевал Лукаш долго. Я даже удивился, ведь Эспада влил в него всего один несчастный стакан, да и тот не полный. Потом ноги командира подкосились, но мы с Эспадой были начеку и не дали ему упасть, уложили обратно на койку.

Воняющий, как скунс, Пиранья скрылся за дверью, второй телохранитель (хоть убей, не помню его имени) меланхолично извлёк откуда-то тряпку и начал вытирать загаженный пол.

Мы не отходили от Лукаша ещё шесть с половиной часов. Всё это время, судя по бормотанию и вскрикам, командир ловил нереальный кайф и мощные, как Выброс, галлюцинации. Мы обеспокоились и припёрли Эспаду к стенке, требуя объяснений. Он в ответ заявил, что это побочный эффект противоядия и всё идёт как надо. К тому же пациент сейчас не испытывает никаких неприятных ощущений и совершенно счастлив.

Да уж, лицо Лукаша и вправду озарялось незатейливым счастьем дебила, которому только что подарили слепленную из дерьма куколку. Неужели и я выглядел таким же после того косяка? Если так, то Лукаш ещё мягко со мной обошёлся. К счастью, через несколько часов лицо командира разгладилось, бормотание прекратилось, и он погрузился в обычный сон.

— Вот и всё, — устало сказал Эспада. — Когда comandante Лукаш проснётся, он будет совсем здоров.

Телохранители с благоговением смотрели на латиноса, забыв все свои шуточки по поводу его пристрастий. Я примерно знал, на что способен Эспада, и всё же смотрел на друга с не меньшим восторгом.

— Чувак, ты нереально крут!

Эспада скромно отмахнулся, но его глаза торжествующе сверкнули. Он повернулся выйти, но вдруг замер возле стола.

— Откуда у comandante это? — Эспада указал на ополовиненную бутылку коньяка.

Телохранители наморщили лбы, вспоминая. Я тоже напряг память и похолодел от страшного озарения.

— Выиграл в покер, — вспомнил, наконец, Пиранья.

— У кого?

— У Корноухого, — ответил я, поскольку тоже играл с ними в тот вечер. Меня больше не огорчал мой сокрушительный проигрыш и репутация самого неудачливого игрока в покер.

— Жаль, что его застрелили, — кровожадно ощерился Пиранья. — Уж я бы позаботился, чтоб Корноухий сильно пожалел о своём решении работать на «Долг».

Мы его с жаром поддержали, после чего Эспада убрал бутылку с остатками коньяка в свой рюкзак и снова направился к выходу.

— Ты куда так торопишься? — удивился я.

— Мне лучше уйти, пока comandante Лукаш не проснулся, — пояснил Эспада. — Ты разве забыл, что он меня выгнал?

Я и, правда, забыл обо всём на свете во время этой кутерьмы с отравлением. Мне показалось до обидного несправедливым, что герой дня вместо заслуженных похвал отправится в изгнание. Лукаш хоть и бывает жесток, но отнюдь не глуп, чтобы разбрасываться верными людьми. Иначе просто не удержал бы в руках самую расхристанную группировку Зоны. Надо чуть-чуть подождать. Как только командир проснётся, обязательно скажет Эспаде…

— Оставайся, — послышался с койки тихий, но уверенный голос Лукаша. — Я вдруг понял, что клану жизненно необходим постоянный медик.

3. Es extraordinario!

Всякий, кто хоть раз видел Эспаду за работой, убеждался — насколько сильно тот напоминает колдуна. Или алхимика, сбежавшего из мрачного средневековья. Но больше всего на художника, создающего своё шедевральное полотно.

Он стоял в своей каморке, окутанный парами от кипящих в кастрюльке чернобыльских трав, растирал в порошок разноцветные кристаллы неизвестного происхождения, смешивал различные ингредиенты, и его смуглое лицо сияло нешуточным вдохновением.

Медик из латиноса получился просто чумовой. Больные и увечные осаждали его каморку с утра до вечера, а иногда и ночью. Показывали микроскопические порезы и слёзно просили обезболивающего, дабы избавиться от страданий в районе повреждённого участка.

Эспада никому не отказывал, но честно предупреждал о многообразии побочных эффектов своих «лекарств». Пациентов это ни капли не смущало. С интересом выслушав противопоказания, они делали всё, чтобы добиться наилучшего побочного эффекта.

Я некоторое время опасался, что Лукаш всё-таки выгонит Эспаду, но поскольку никто не заболел и не умер, наш безумный латинский врачеватель продолжал свою сомнительную практику.

К противостоянию «Долга» и «Свободы» Эспада относился с безразличием. Он мотивировал это тем, что игра в «кто тут главный» никогда не вызывала в нём интереса независимо от масштабов. Когда на мексиканца попытались надавить наши агитаторы, он послал их по замысловатому адресу и велел меряться пиписьками с «Долгом» без него, ибо сам он предпочитает хвалиться длиной члена перед женщинами.

Прослышав об этом, мстительный Лукаш незамедлительно отправил Эспаду в рейд против чёрно-красных. Ослушаться латинос не посмел, но в итоге всё оказалось так, как он и говорил. Пока мы мерялись пиписьками с долговцами, Эспада… Нет, расскажу по порядку.

После отравления Лукаша мы жаждали реванша и строили мстительные планы до тех пор, пока случайно не нашли, чем покрепче насолить «Долгу». В тот день у Эспады что-то не заладилось с опытами. Он долго и замысловато матерился по своему, потом отправился к ближайшей «жарке», волоча два пакета с неудавшимися результатами исследований.

Швырнув пакеты в аномалию, Эспада повернулся уйти, но тут раздался хлопок, и на землю высыпалась целая куча разноцветных горошин. Заинтересовавшись, латинос собрал горошины в карманы и отправился к Повару. Они скурили пару косяков, размышляя о странных артефактах, но так ничего и не придумав, отправились спать.

А наутро все металлические предметы в пищеблоке оказались покрыты разноцветной ржавчиной и осыпались при малейшем движении воздуха. Всё утро Эспада трясся, ожидая расправы, но Лукаш пришёл в восторг от этой находки и быстро приспособил к применению в диверсионной практике.

План был прост и не требовал особых затрат. Группа из трёх человек должна инсценировать нападение на один из блокпостов и отвлечь внимание охраны. Диверсант в это время проберётся к долговскому арсеналу или хотя бы коллекции снайперского оружия Петренко и сыпанёт пару горстей «гремлинов», так мы назвали артефакты Эспады.

На всю операцию отвели полчаса-час максимум. Диверсантом избрали Эспаду, командовать парадом меня. В общем, как говорил один хитровыдолбаный чувак — «лёд тронулся, господа присяжные заседатели».

Мы оставили Эспаду у северной стены, наказав ждать условного сигнала, а сами двинулись к западному блокпосту. У чёрно-красных начиналась «собачья вахта» — предрассветные часы, самое тяжёлое и опасное время суток. Помогая нам, ветер гнал с ржавых болот Радара плотные клубы тумана, в воздухе висела мелкая водяная пыль.

Подобравшись к блокпосту настолько близко, насколько осмелился, я дал в его сторону длинную неприцельную очередь. Тяжёлая там вахта была у долговцев или нет, но они явно не спали. Зажёгся мощный прожектор и зашарил лучом по окрестностям, мы едва успели попрятаться.

Некоторое время ничего не происходило, очевидно, запрашивали помощь. Правильно, я бы тоже не стал геройствовать, рискуя продолбать укрепточку из-за своего неудовлетворённого эго. Потом нам прилетел полновесный осколочный ответ. Даже два ответа с небольшой задержкой. Бодрит, мля!

Вряд ли долговцы нас видели, скорее всего, просто палили по всем возможным укрытиям. Мы на продолжении беседы не настаивали и тихо лежали в своих ухоронках. Прошло ещё десять минут. Послышались осторожные шаги.

Я прикинул время и решил, что пора отчаливать. С начала операции прошло двадцать пять минут, а пока долговцы будут играть с нами в догонялки, пройдёт ещё какое-то время. За пронырливого Эспаду я не переживал. Ну, почти не переживал, он же всё-таки был моим другом.

Просигналив Бегемоту и Степашке «утекай», я вскочил, рыбкой выпрыгнул из укрытия и скатился в глубокую канаву. Шустро пропахав её брюхом, метнулся в низину, где туман клубился особенно густо. Проверил наладонник. Только одно сообщение: «Есть!»

В низине затопотали, я вскинулся стрелять, но это были Степашка и Бегемот. Мы рванули к северной стене.

— Дело сделано, — на бегу сообщил я.

— Отлично! — обрадовался Степашка и пакостно хихикнул. — Хотел бы я посмотреть на рожу Воронина через пару часов.

— Я бы предпочёл никогда его не видеть, — сказал Бегемот. — Лучше на Лукаша смотреть.

— Очень патриотично, — съязвил я. — Тогда давайте заберём Эспаду и свалим на хер отсюда.

— Я бы предпочёл свалить на базу, — занудно уточнил Бегемот, но его уже никто не слушал.

Мои тщательно скрываемые опасения подтвердились — на точке встречи Эспады не оказалось. На ПДА никаких сообщений не падало. Прождав столько, сколько смогли, наша компания хоть и с победой, но в унынии возвратилась на базу.

Лукаш сочувственно похлопал меня по плечу, но расстроенным не казался. Ещё бы, убил сразу двух зайцев: подложил жирную свинью Воронину и избавился, наконец, от надоевшего торчка-медика.

Мне хотелось напиться, а ещё лучше употребить что-нибудь из «лекарств» друга. Как бы в память о нём, понимаете? Покопавшись в вещах Эспады, я выудил пузырёк с ядовито-зелёным порошком. Латинос обычно мешал его с табаком и курил, когда случалось впасть в меланхолию.

Я стремительно погружался в это самое состояние, так что находка была как нельзя кстати. Пропорций я не помнил, поэтому смешал «на глазок», начинил зельем беломорину и подпалил полученное сооружение.

Поплыл завитками зеленоватый дымок. Я курил, изредка кашляя, вспоминал Эспаду и грустил. Косяк закончился, но никакого воздействия мой организм не ощутил. То ли грусть была сильнее, чем я думал, то ли порошка насыпал маловато. Я затушил папиросу, судорожно зевнул и моментально вырубился, словно меня прикладом по черепу отоварили.

А во сне мне явился Эспада. Он, как ни в чём ни бывало, вошёл в казарму, насвистывая знойный мотивчик и улыбаясь. Выглядел мой друг слегка взъерошенным, но довольным. Я с любопытством смотрел, как он ложится на соседнюю койку и начинает терзать гитару.

— Ну, и как тебе там? — нетерпеливо спросил я. Не часто ведь выдаётся возможность разузнать что-нибудь о загробном мире.

— Прекрасно! Es extraordinario! — отозвался Эспада и прикрыл глаза, как делал всегда, вспоминая о своих женщинах.

Из этого я заключил, что за чертой не так уж и страшно и смерть ещё не конец, раз латинос и после неё нашёл, с кем потрахаться. Меня мучил ещё один вопрос.

— Как тебя убили? И кто? Я отомщу.

Эспада выронил гитару и принял сидячее положение.

— Что за херню ты несёшь, amigo? — изумился он.

Я объяснил. Эспада некоторое время таращился на меня, потом вдруг расхохотался. Он вытряс из кармана пакетик с бурым порошком, насыпал немного на ладонь, поднёс к моему лицу и резко дунул.

— А-апчхи-чхи! — среагировал я.

В голове вдруг стремительно прояснилось, я понял, что не сплю, а за окном светает. А ещё на соседней койке сидит мой живой и невредимый друг и довольно лыбится. Я хотел спросить, что всё это значит, но вместо этого душераздирающе чихнул. С подвывом, разбрызгивая слюни-сопли в радиусе трёх метров.

— Сожалею, — сказал Эспада без особого сожаления в голосе. — Аллергия — это побочный эффект «вытрезвителя». Против неё у меня есть «вырви-зад», но его побочный эффект тебе понравится ещё меньше.

Моё лицо зверски исказилось, и я исторг ещё одну серию сокрушительных чихов. После этого немного полегчало.

— Где… а-а-а… ты шлялся целые сутки? — наконец смог вымолвить я.

— Двое суток, — поправил меня Эспада и умильно улыбнулся. — Помнишь Леночку?

Хренассе, я поспал! Потом до меня дошла информация про Леночку. Я хотел остолбенеть от изумления, но снова расчихался. Эспада терпеливо ждал, когда меня попустит.

— Ты! — рявкнул я, утираясь. — Пока мы бегали наперегонки с долговцами, ты трахал Леночку прямо у них на базе?!

— Я встретил её случайно, — неубедительно сказал Эспада. — Леночка помогла мне спрятаться. Свою задачу я, кстати, выполнил. И даже более того.

Он протянул мне пару листков в клеточку, исписанных красивым женским почерком. Это были расписания патрульных смен, схемы их маршрутов, слабые места в охране Ростка и прочая бесценная информация. Я чихал, смотрел на Эспаду и думал, что начинаю восхищаться этим раздолбаем.

Для парня, которому по его словам наплевать на нашу идеологию, этот любвеобильный латинос сделал чертовски много полезного для клана, который его приютил. Я дождался интервала между чихами и воодушевлённо завопил:

— Ты офигителен! У нас есть собственный информатор!

— Нет, amigo. — Эспада не разделял моего восторга. — Я не позволю поставить под удар Леночку.

— Я тоже не позволю! — поспешил я успокоить друга. — Если вдруг на Леночку падёт хоть тень подозрения, я сумею убедить Лукаша и выдернуть её к нам. Ты доволен, Лукаш доволен, я доволен, а уж Леночка!..

Эспада, поразмыслив, согласился. Я представил, какое будет лицо у Лукаша, когда я покажу ему эти тетрадные листочки, и с удовольствием рассмеялся. Женщины на многое способны ради любви, только мы тут настолько одичали, что забыли как о женщинах, так и о любви. А Эспада помнил всегда.

4. Maldicion de los Mayas

Эспада никогда не злился по-настоящему. Конечно, ему случалось выходить из себя, он бушевал, ругался на двух языках, но это была не более чем игра. Не чувствовалась в нём той холодной готовности к убийству, присущей большинству из тех, кто бороздит Зону.

Латинос спускал все шуточки в свой адрес, которые я лично вколотил бы обратно в глотку любому из шутников. Но Эспада либо позволял посмеяться над собой, либо вовсе не реагировал, словно происходящее не имело к нему никакого отношения.

После достопамятного визита латиноса на базу «Долга» знаменитая коллекция оружия Петренко пришла в полную негодность. Лукаш получил с десяток сообщений с угрозами и проклятиями, но дальше этого дела не пошли. Долговцы выжидали. Мы тоже не спешили лезть на рожон, и всё своё время посвящали вылазкам за артефактами и прочим наживным занятиям.

В последнее время Эспада в беседах с богами замечен не был. Он возился в каморке, совершенствуя свою коллекцию наркоты, или шлялся по окрестностям в поисках веселящих растений. А иногда загадочно исчезал на несколько часов и никто не мог его найти, а пациенты тщетно пинали дверь его каморки.

Из всего этого я сделал неутешительный вывод, что Эспада переживает бурный роман с Леночкой. Как они ухитрялись встречаться — я не знал, но эти двое играли с огнём. Вколотить разумные мысли в ветреную голову влюблённого латиноса я и не пытался, заведомо зная, что затея обречена на провал. Я просто положился на его удачу.

Наша спокойная жизнь рухнула в тот день, когда Эспада решил поиграть в великого шамана. Не то чтобы я его винил в чём-то... Но было у меня дурацкое ощущение, что Эспада каким-то образом причастен к случившемуся. Глупости всё это. Впрочем, я расскажу, как было дело, а вы судите сами.

Был у нас в клане один мужик со сложным именем Вениамин, которое мы укоротили до прозвища Веник. Боец посредственный, но следопыт и охотник исключительный. Правда, на этом его достоинства заканчивались. Обладал Веник застарелыми комплексами и болезненной тягой к самоутверждению.

Склонность к сплетням, доносам и идиотским шуткам не снискала ему друзей, и от этого комплексов становилось всё больше. Эспаду Веник терпеть не мог всем своим организмом. Ненависть его усилилась после того, как латинос дважды удостоился личного поощрения от Лукаша. Эспада на выпады комплексующего Вениамина не реагировал, отчего тот уверился в полном своём превосходстве, за что и поплатился.

Как-то раз, закончив натаскивать новичков, я заглянул в каморку Эспады. Он сидел за столом и задумчиво сортировал какие-то дряблые чёрные шарики, источающие едкий запах.

— Что это? — поинтересовался я, осторожно тыча пальцем в один из шариков.

— Грибы, — отозвался Эспада и протянул мне железную кружку с каким-то напитком.

Я присмотрелся. В кружке колыхалось тёмно-зелёное месиво, похожее на коровий навоз, но пахло неожиданно приятно.

— Энергетический коктейль, — пояснил Эспада, увидев мои колебания. — Никакой наркоты, честно.

Многие наивные люди после такого заверения непременно употребили бы угощение, но только не я. Осторожность — моё второе имя.

— Побочные эффекты?

Эспада на мгновение задумался, потом убрал кружку подальше и больше не настаивал. Любой, кто пробовал коктейли нашего медика, меня бы понял мгновенно и без лишних слов. А потом я приступил к излюбленному развлечению — попыткам выудить из друга подробности его личной жизни. Успехов это занятие мне не принесло ни разу, но наблюдать, как Эспада ловко меняет тему, отвечает вопросом на вопрос и суетится, было смешно.

Веселье прервал некстати заявившийся Веник. Проигнорировав Эспаду, он подступил со своей проблемой ко мне. Венику нужен был напарник для добычи артефакта по наводке Скряги. Я естественно отказался. Веник был последним, кому я доверил бы свою спину и свой хабар. Ответ ему не понравился, но связываться со мной было ссыкотно, поэтому мишенью закономерно стал Эспада.

— Ну и вонь ты тут развёл, — сказал Веник, презрительно сморщив нос. — Лукаш из тебя когда-нибудь душу вытряхнет.

Эспада пожал плечами и промолчал. Я начал заводиться, но Веник, взбешённый моим отказом и равнодушием латиноса, этого не заметил.

— Чё молчишь, черножопый? Опять обдолбался? Таких наркоманов конченых травить надо, как тараканов.

Я приготовился подправить Венику фасад, но тут отреагировал Эспада. Он медленно, я бы даже сказал, величественно поднялся и направился к Венику. Тот радостно изготовился к драке, но мой друг был умён и воевать с этим амбалом не помышлял.

Эспада остановился в паре шагов от оппонента и принялся производить руками изящные пассы в его сторону. Веник изумлённо наблюдал. Лицо Эспады приобрело потустороннее выражение, глаза грозно сверкали.

— Viejo maricon de tu padre, — нараспев произнёс латинос со зловещим оттенком в голосе. — Matar a ti mismo contra la pared, hijo de puta.

Я изо всех сил втянул щёки, чтобы не заржать и не испортить другу представление. Щёлкнув напоследок пальцами перед самым носом Веника, Эспада вернулся к сортировке своих грибов.

— Что это было? — спросил Веник.

— А! — усмехнулся Эспада. — Я наложил на тебя проклятие моего народа, chico. Древнее проклятие Майя. Сегодня удача отвернётся от тебя, и ты умрёшь.

Веник недоверчиво посмотрел на меня. Я пожал плечами.

— Он черножопый латинос, — сказал я, словно это всё объясняло.

— Он спятивший наркоман, — зло бросил Веник и скрылся за дверью.

Это был последний раз, когда я видел его в добром здравии. К вечеру следующего дня еле живого Веника принесли двое одиночек. Они нашли его, истекающего кровью, без оружия и патронов у болота. Веник успел поведать нашим парням о своих злоключениях, особое внимание уделив проклятию Эспады, после чего испустил дух. Когда мне передали рассказ Веника, я впал в задумчивое замешательство. И было от чего.

В ходку Веник всё-таки отправился, но один, поскольку напарника так и не нашёл. Едва он удалился от базы на приличное расстояние, как за ним увязалась небольшая стайка тушканов. Маленькие мутанты не нападали, но упорно бежали по пятам. Стоило Венику остановиться и изготовиться к стрельбе, как они с пронзительным визгом разбегались и прятались кто куда. А потом снова возобновляли преследование.

Неудивительно, что подобное сопровождение привлекло внимание более крупных мутантов. Веник потратил половину запасённого боезапаса на двух кровососов. Одного убил, но другой скрылся.

Добравшись до места, Веник приступил к добыче артефакта, покоившегося в центре аномальной полянки. Тушканы расселись неподалёку и раздражающе орали. Веник психовал, отвлекался, пару раз едва не убился, но артефакт добыл.

Едва он изготовился выбираться, как заявился недобитый кровосос. Мутант уселся у единственного выхода и, не утруждая себя наведением невидимости, ждал Веника к обеду. Тут-то сталкер и вспомнил о проклятии Майя. Полтора часа он костерил Эспаду на все лады и обещал себе пристрелить гадёныша, как только выберется. Вокруг гудели от избытка нерастраченной энергии аномалии, верещали тушканы и хрипло порыкивал кровосос.

Притомившись ругаться, Веник начал искать другой выход и как ни странно нашёл. Порадоваться такой удаче он не успел, потому что на шум заявилась молодая химера. Она ласково улыбнулась Венику обеими головами, обнажив острые кинжалы зубов. Кончик пушистого хвоста нетерпеливо подёргивался.

Веник орал и стрелял, пока не закончились патроны, потом бросился бежать. Сколько он потратил времени на это занятие и в какую именно сторону мчался, Веник не помнил. Совсем потерял голову от страха. Потом он свалился в неглубокую яму и потерял сознание.

Придя в себя, Веник выяснил две вещи: во-первых, он потерял добытый артефакт, во-вторых, рядом лежит обезглавленный труп долговца. Само по себе всё было не так уж и плохо. Рядом с трупом валялась шикарная винтовка, а подсумки были полны патронов. Экспроприировав добро, Веник в приподнятом настроении выбрался из ямы. Его восторги омрачили трое сталкеров в чёрных комбезах с алыми шевронами. Очевидно, они разыскивали своего пропавшего товарища.

Бросив винтовку и патроны, Веник бросился бежать. Долговцы немедленно возжелали общения и устремились за ним, на ходу успевая стрелять. Они загнали измученного Веника в болото и только после этого отвязались. К тому времени сталкер словил четыре пули и лежал, истекая кровью, пока его не нашли.

Конечно, я не верил ни в какие проклятия, но, чёрт возьми, не бывает столько фатальных неудач в один день! Видимо, так думал не только я, потому как на Эспаду многие стали коситься и избегать любого общения с ним. Как мне показалось, латинос был напуган и обескуражен не меньше остальных и впервые за долгое время отправился за советом к богам. Но самая плохая новость была ещё впереди.

Как вы считаете, что можно подумать, обнаружив своего обезглавленного товарища, а рядом бойца из враждебного клана? Вот именно! Никто из нас не сомневался, что Веник не убивал того парня, но долговцы пришли к единодушному, хоть и ошибочному выводу. За своих «Долг» мстил жестоко и без промедлений, и это могло означать только одно — открытая война двух кланов практически неизбежна.

5. Cabeza desesperada

База второй день стояла на ушах, но на этот раз Эспада был не при чём. Ночью из пищеблока исчез Повар. Вместо него нашли послание с требованием в течение трёх дней предоставить «Долгу» две головы — мёртвого долговца и его убийцы.

Как я понял, воевать в открытую чёрно-красные хотели не больше нашего. Это же и псевдоежу ясно, чем всё закончится. Ослабленные кровопролитием, потеряв в боях какое-то количество людей, оба клана станут лакомой добычей для «Монолита» с севера и бандитов всех мастей с юга. Именно поэтому наша вражда с «Долгом» до сего дня не заходила дальше милых шалостей с ядами и невинными диверсиями.

Лукаш рвал и метал, допытываясь — как долговцы умудрились не только проникнуть на охраняемую базу, но и умыкнуть без шуму и пыли человека. К вечеру половина бойцов ходили с расквашенными носами, часовые собирали выбитые зубы, а телохранители по очереди отсиживались у Скряги. Как я говорил ранее, в гневе Лукаш бывал скор на расправу.

Также командира интересовал убийца злополучного долговца, точнее головы их обоих. И угораздило же этого чёрно-красного сдохнуть на границе наших территорий. С самого утра мы всем кланом спорили о возникшей проблеме. Можно было бы отдать долговцам голову Веника, ему-то уже всё равно. Но получалось как-то несправедливо. Кроме того, Веника уже сожгли — так поступали со всеми покойниками в Зоне, чтоб не ожили и не начали чудить.

А ещё возникали трудности с головой долговца. Мы понятия не имели, куда парень ухитрился её подевать. Могла, например, оторвать химера и заиграть куда-нибудь в аномалию, но что-то всё равно осталось бы. Наши следопыты обшарили там каждый сантиметр, но ни клочка волос, ни осколков черепа, ни зубов не нашли. Тело долговцы забрали, поэтому осмотреть его, чтобы выстроить подходящие гипотезы не представлялось возможным.

Лукаш со Скрягой устроили военный совет за бутылкой коньяка (не отравленного) и решили опросить с пристрастием всех. Оба понимали, что даже под пытками далеко не каждый признается в содеянном, так что гарантий и в этом случае никаких. Оставался единственный выход — сыворотка правды.

Но и тут получилось не всё гладко. Нужного препарата в наличии не оказалось, а на доставку уйдёт пять-шесть дней. Поскрипев мозгами, Лукаш вызвал к себе Эспаду. Промурыжил полтора часа, велел хоть из шкуры выпрыгнуть, а наркотик аналогичный сыворотке добыть.

Эспада потребовал подопытных кроликов, пояснив, что из-за нехватки времени не сможет испытывать наркотик на себе. Мстительный Лукаш отрядил провинившихся часовых. Парней наркота не пугала, но они цепенели от ужаса, что Эспада их проклянёт, поэтому брели в его каморку как на эшафот.

Пошёл с ними и я. Отчасти для поддержки, но главным образом из любопытства. Тащусь смотреть, как работает наш чокнутый медик. Работа в каморке кипела всю ночь. Первый подопытный скурил чудовищный косяк, отвечать на вопросы отказался и отправился в Ноосферу. Второго Эспада накормил грибами. Подопытный впал в боевое безумие и успокоился, только получив прикладом по голове.

Мы привязали его на всякий случай к койке, хлопнули по сто пятьдесят, чтобы успокоить нервы, и взялись за следующего. На этот раз Эспада использовал настойку на водке ярко-зелёного цвета, которую он гордо именовал текилой. Латинос всыпал в неё десятка два различных ингредиентов и предложил подопытному.

Парень посоветовал Эспаде застрелиться.

Я напомнил про Лукаша.

Парень посоветовал мне застрелиться на пару с Лукашем.

Обстановка накалялась, отчётливо запахло бунтом, но тут Эспада напомнил о проклятии Майя. Вспомнив трагическую участь Веника, подопытный покорился. Текила ему неожиданно понравилась и, прежде чем мы опомнились, парень вылакал полбутылки.

Способ оказался действенным в том смысле, что часовой заговорил, и заткнуть его было невозможно. К сожалению, свои откровения он излагал, судя по всему, на енохианском. А мы были слишком трезвые, чтобы его понимать. Эспада хотел применить к парню «вытрезвитель», но тут очнулся обожравшийся грибов берсерк.

В мгновение ока он разорвал верёвки, рассыпал по полу зелья, вырубил последнего вменяемого подопытного и скрылся в ночи. Я вытолкал на улицу болтливого подопытного номер три и крикнул парням, чтоб присмотрели. Не знаю, услышали они меня из-за боевых кличей берсерка, но выяснять не стал. Не обращая внимания на это светопреставление, Эспада заинтересованно пялился на рассыпанные по полу зелья.

— Что такое, Эспада? — спросил я.

— Кажется, я понял, как надо, amigo, — отозвался латинос и бросился сгребать в кучку своё добро.

Понятия не имею, что там было, но Эспада видимо знал. Собрав зелья в большую помятую алюминиевую миску, он вылил туда пару бутылок своей текилы и перемешал. Смесь обрела пугающее зеленоватое свечение а-ля смертельная доза радиоактивного излучения. Гейгер, однако, молчал.

— Послушай, amigo, — сказал Эспада, испытующе глядя мне в глаза, — я тебе доверяю, помнишь?

— Конечно, дружище! — удивился я. — К чему эти вопросы?

— Сейчас я приму этот наркотик. Уверен, это сработает как надо. Поэтому прошу, сохрани в тайне всё, что сейчас услышишь, por favor. По крайней мере, пока я жив.

— Обещаю, — твёрдо сказал я. — Пока ты жив, никто ничего не узнает.

Эспада кивнул, сделал из миски пару глотков и уселся на покинутую берсерком койку. Я выжидательно смотрел на друга какое-то время, но он молчал.

— Кто ты, Эспада? — наконец не выдержал я.

И Эспада послушно изложил мне историю всей своей жизни вплоть до последних событий. Надеюсь, вы простите меня за то, что я не стану сейчас говорить об услышанном. Может, я и не столь благороден, как Эспада, но обещание данное другу следует хранить. Иначе легко закончить, как Веник, и проклятие Майя тут совершенно не при чём. Одно сказать могу точно — Леночка оказалась той ещё штучкой, а я узнал про две новые позы, о которых прежде даже не слышал, и вообразить не мог в самых буйных фантазиях.

Под утро Эспада выдохся и уснул. Я забрал мега-текилу и отправился к Лукашу с отчётом о проделанной работе. У костра спал опутанный верёвками берсерк, а красноглазые от недосыпа парни вяло отмахивались от болтливого подопытного номер три. Речь его стала более внятной, и сейчас он красочно описывал свой первый сексуальный опыт. К слову гордиться там особо было нечем.

К полудню текилы отведали все. Бойцы ходили подавленные, притихшие и сторонились друг друга. Этот день стал откровением во всех смыслах этого слова. Но хуже всего было то, что убийца так и не обнаружился. Второй день заканчивался, а мы по-прежнему оставались на грани войны с «Долгом».

Эспада очнулся далеко за полдень и отправился меня искать. По пути узнал о себе много нового и по большей части неприятного. Каждый встречный советовал латиносу утопиться в выгребной яме как можно скорее.

— Плохо дело, — сказал я, завидев друга. — План не сработал.

— Нет, amigo, — ответил Эспада. — Мы выяснили, что никто из нас не виноват. Значит что?

— Война…

— Нет! Надо просто доказать «Долгу» нашу непричастность.

Я задумался. На первый взгляд это звучало разумно и даже оптимистично. Но Воронин поверит нам только при наличии голов убитого и убийцы. Блин, и какому психу понадобилась голова рядового долговца? И зачем?

Настроен я был довольно скептически, но у Эспады был хоть какой-то план помимо подготовки к войне. И у нас в запасе почти сутки. Раскрыть убийство за сутки — немыслимо! Но попробовать определённо стоило.

Заручившись поддержкой Лукаша, мы с Эспадой и парой следопытов отправились на место преступления. В той, закордонной жизни мне пару раз случалось выступать в роли подсудимого, но ипостась следователя из убойного была для меня в новинку. Я даже слегка подрос в собственных глазах, хоть старался и не очень сильно надуваться от важности.

6. Los chicos malos

Дурацкую идеологию «Долга» я не понимал никогда. Как и большинство запретов, ограничений и прочего насилия над свободной личностью. Ну, понятно там — не убий, возлюби, все дела. Кто ж против? А если, к примеру, бравый парень, вроде меня, хочет маленько поизучать некое аномальное явление и попутно заработать приятную сумму, что тут плохого? Вот и я говорю — ничего. А долговцам почему-то не нравится. И бравые парни убивают и больше не пытаются никого возлюблять, потому как вынудили.

Хотя до сего дня мы всё-таки воспринимали «Долг», как несомненное благо, несмотря на мелкие паскудства с их стороны. Посудите сами: со стороны Ростка нас не беспокоили ни мутанты, ни бандиты, ни наёмники. Долговцы своё дело знали — регулярные рейды и зачистки, которые нам устраивать было лениво, отпугнули от Ростка, а заодно и от нас большинство неприятностей. За это мы «Долг» уважали и готовы были терпеть хоть всю жизнь, но война это перебор.

Предугадать результаты открытого столкновения не брался никто. Мы превышали парней с Ростка числом и не парились с вооружением и боеприпасами, но те были организованы и обучены военному делу не в пример лучше нас.

Когда «Свободой» управлял Чехов, идейный вдохновитель и основатель группировки, всё было по другому. Парни действительно верили в то, за что сражались. Если уж совсем честно, в те времена мы мало отличались от «Долга», только идеология была другая. Потом пришёл Миклуха, ослабил вожжи, и это оказалось большой ошибкой — нас едва не вышибли из Зоны навсегда. Но тут очень вовремя объявился Лукаш, собрал воедино остатки клана и отеческой затрещиной вколотил правильные понятия в каждого персонально.

Однако, «Свобода» была уже не та, что прежде. Нам стало накласть на любую идеологию. Всё больше сброда вливалось в наши ряды, всё больше стало твориться беспредела. Появилась поговорка: «Если за твою голову не объявлена награда, даже не суйся в «Свободу»».

Какое-то время репутация работала на нас — связываться с отморозками не хотелось никому. Но теперь мы в полной мере пожинали плоды дурной славы. Любая неадекватная херня, случившаяся на нашей территории или поблизости, будет автоматически приписана отморозкам из «Свободы». Потому что репутация, мать её.

Но я отвлёкся. Место преступления выглядело самой обычной, заурядной ямой. То ли снаряд когда-то рванул, то ли ещё что. Кровь давно впиталась в жирный украинский чернозём, остался только отпечаток лежавшего здесь тела да множество следов. Два наших следопыта на карачках ползали по яме, я наблюдал за процессом и страховал парней от возможных неприятностей, а Эспада в сторонке увлечённо колотил по кнопкам ПДА. Ну-ну.

— Эспада! — крикнул я, потеряв терпение. — Завязывай играться, нашёл время. Мы тут оторванную голову ищем, помнишь?

Латинос собрался ответить, но тут дзинькнул его ПДА. Прочитав сообщение, Эспада победоносно улыбнулся и подошёл к нам.

— Голову отрезали, — сообщил он. — Чисто и профессионально, чем-то очень-очень острым.

Парни заинтересованно прислушивались, недоумевая, откуда медик знает такие леденящие подробности. А вот я понял сразу — пташка по имени Леночка напела своему кабальеро эту интереснейшую инфу. О, Ромео! Зачем же ты Ромео! Впрочем, грех смеяться над парочкой, особенно когда они так чудно работают на благо клана.

— Значит, точно не мутант. «Монолит»? — предположил я.

— Не, — обозначился один из следопытов. — Они башку оттяпать могут, конечно, но с собой забирать не стали бы. Просто насадили на арматурину и всех делов. Чтоб мы, неверные типа, сильно обгадились.

Парень был прав. Монолитчики скорее забрали бы тело, но голову точно оставили бы для назидания и устрашения. Да и Кэп на Барьере не дремал, не пустил бы он без шума ни одного фанатика на нашу территорию. Участие в этом деле наёмников тоже вызывало сомнения. Пуля с безопасного расстояния и концы в воду, как не было никого — вот стиль их работы.

— Смотри-ка, Макс, — чуть ли не хором позвали следопыты.

Я спустился в яму и посмотрел на след, оставленный рядом с отпечатком тела убитого. След был глубокий, словно тут стояло нечто тяжёлое, и представлял собой небольшую, идеально ровную окружность.

— Это ещё от чего? — изумился я.

— Ага, — кивнул следопыт, — как будто ведро стояло.

Эспада не выдержал мук любопытства и тоже полез в яму. Лицо его выразило такое же недоумение, как и у нас. В Зоне нет нормальных людей — это аксиома. Но чувак, таскающий отрезанную голову в ведре, чересчур даже для Зоны.

Следопыты принялись обходить яму по кругу, постепенно увеличивая диапазон, и нашли ещё один круглый отпечаток. Мы, чуть ли не роя носом землю, прочесали близлежащий участок земли, и нашли третью вмятину, а рядом вполне человеческие следы сорок третьего размера. Но самое интересное — следы уходили к Ростку.

Солнце рухнуло за горизонт, с Радара потянулись серые щупальца тумана, жесткие метёлки травы покрылись испариной росы. Мы стояли в чистом поле, как четыре памятника, и с недоверием смотрели друг на друга. У всех на лицах было написано одно и то же невероятное предположение.

— Да ладно, мужики, — сказал я. — Воронину смысла нет убивать своих же, только чтобы развязать войну, понимаете? Мы и так постоянно в состоянии войны, пусть и вялотекущей. Для решающего матча долговцам не нужен повод. Просто напали бы без всяких заморочек и потерь личного состава.

— Как тогда ты объяснишь это? — Один из следопытов неопределённо махнул рукой в сторону следов.

— Может, гастролёр какой из одиночек, — предположил второй. — Вечно у Воронина там толпа всяких.

Мы снова впали в задумчивое молчание. Нападение одиночки на долговца выглядело так же убедительно, как внезапное исчезновение Зоны. Возможно, но настолько маловероятно, что смешно об этом упоминать. Правда, смеяться никому не хотелось.

— Ладно, — сдался я, — примем гастролёра-одиночку как рабочую гипотезу. Эспада! На пару слов.

Мы отошли от парней. Незачем им слышать то, о чём я собирался просить друга, иначе не избежать ненужных и неуместных вопросов.

— Ты хочешь, чтоб я снова пробрался на Росток, amigo? — спросил Эспада.

— Догадливый мальчуган, — похвалил я. — Да, именно этого я и хочу. Возьмёшь свою мега-текилу и передашь Леночке. Пусть походит, посмотрит на людей и скормит наркоту самому подозрительному.

Эспада маялся и энтузиазма не выказывал. Я немного удивился, но ничего не сказал, терпеливо ожидая, пока мой друг поделится своими сомнениями.

— Ты понимаешь, что этот hijo de puta может быть не один, а с сообщником? — спросил Эспада. — Или несколькими. А ты предлагаешь столкнуть хрупкую женщину с подобными отморозками.

Благородный дон Эспада в своём репертуаре, мать его латиноамериканка! Хотя, в чём-то он прав, если подумать. Посылать в авангард бабу, а самому отсиживаться на базе как-то… стрёмно. К тому же если бы речь шла о моей девушке, я бы просто сунул в репу, даже не дослушав столь гениальный план. У Эспады железная выдержка, несмотря на темперамент. Другое дело, моя девушка в Зону не полезла бы.

— Мы будем её страховать, — решил я. — Я пойду с тобой. Заховаемся где-нибудь на крышах и будем пасти Леночку в прицелы. Малейшее лишнее движение в её сторону и деревянный макинтош злодею обеспечен.

По всему было видно, план Эспаде не нравился. Я и сам был не в восторге, но ничего более умного в голову не лезло. Мы забрали наших истомившихся без ужина следопытов и вернулись на базу. Эспада отправился в свою каморку, готовить свежую порцию мега-текилы, а я должен был отчитаться Лукашу и выпросить у Скряги на время пару «Выхлопов» с ночными прицелами.

Лукаш мою идиотскую затею одобрил. Подозреваю, главным образом потому, что пара снайперов во вражеском стане были бы как нельзя кстати. Если начнётся большой Пэ, нас обязательно вычислят и быстро ликвидируют, но об этом благоразумно умалчивалось.

Мы с Эспадой для всех сейчас были парой смертников, пущенных в расход ради общего дела. Да и хрен с ним, меня это беспокоило мало. Знаете, как это бывает: собираешься на дело, знаешь, что будет опасно, но плохих предчувствий нет абсолютно. А есть глубокая внутренняя уверенность — всё будет хорошо. Умом понимаешь, что уверенность эта не стоит и разрядившегося артефакта, что опасность серьёзна, что смерть бродит рядом, что в решающий момент обстоятельства по закону подлости поменяются, что… Да мало ли! Но положения дел это не меняет. Нет плохого предчувствия, нет беспокойства, нет тревоги. Вот нет и всё тут!

Понервничать меня заставил только Скряга, который ни в какую не хотел отдавать «Выхлопы» таким остолопам, как мы с Эспадой. Да ещё и даром. Торгаш ломался, как девственница на выпускном, лепетал ерунду, дескать, никогда не слышал о «Выхлопах» и вообще. Пришлось терять время, идти жаловаться Лукашу, потом ждать, пока командир закончит прессовать жадного барыгу.

Наконец, все приготовления были завершены. Мы с Эспадой покинули базу и скользили в тумане, словно две бесплотные тени. Отягощали нас только новенькие винтовки и подсумки с небольшим запасом патронов, никаких припасов мы больше брали. Повезёт — вернёмся через два-три часа, а если нет — тут и вагон барахла не поможет.

7. Espada contraataca

Какая это была ночь, друзья мои! Даже в моей насквозь циничной душе что-то дрогнуло. В такую ночь нужно сидеть в обнимку с девушкой, одной рукой указывая на звёзды, а другой оглаживая спутницу по всем доступным местам, и вдохновенно декламировать стихи. Давно в моей жизни не было ночи, подобной этой.

Зона спрятала клыки и, казалось, уползла в тёмные глубины подземных лабораторий. Воздух звенел тишиной. Ночная тьма была прозрачной и дружелюбной, по земле стлалась кисея тумана, под ногами приветливо шуршала трава. Хотелось сбросить надоевшую амуницию, зашвырнуть к чертям винтовку и поваляться в этой мягкой траве.

Потом вдруг вспомнилась поговорка про затишье перед бурей и настроение испортилось. Я вдруг понял, что за эти два дня даже не вспомнил про беднягу Повара и не сделал ни единой попытки поинтересоваться его судьбой. Не то чтобы я так уж тосковал, но он был неплохим чуваком.

Я пытался сосредоточиться на деле, но помимо воли, то и дело отвлекался, чтобы отметить загадочность полускрытой лёгким облачком луны, или причудливо изломанный силуэт старого дерева на фоне звёздного неба, или мелькающих в воздухе светлячков. Хотя, скорее всего это были никакие не светлячки, а очередная опасная мутировавшая дрянь.

Эспада в отличие от меня размякшим не казался. Я изредка завистливо косился на его серьёзное, сосредоточенное лицо и радовался, что иду на дело именно с раздолбаем Эспадой.

Мы спустились в низину и углубились в небольшую чахлую рощицу. Эспада остановился, приложил ладони ко рту и несколько раз негромко тявкнул, словно в рощице повздорила пара щенков. Я едва не выпрыгнул из собственной шкуры, когда от дерева отделилась тень, бросилась на Эспаду и сшибла его с ног. Отскочив на безопасное расстояние, я потянул из-за спины оружие, но тут разобрал страстный шёпот:

— Хавьерушка!

О как! «Хавьерушка», значит. Я вдруг обиделся на Эспаду. Какой-то девице сомнительной своё имя открыл, а лучшему другу и спасителю только под наркотой в порядке эксперимента. Потом я разглядел Леночку как следует, и все мысли вылетели из головы.

Перемены во внешности девушки были просто поразительны. После знакомства с нашим любвеобильным медиком неказистая Леночка буквально расцвела и даже, как будто, округлилась во всех местах, которым положено круглиться у девушек. Теперь и я без всяких сомнений отнёс бы Леночку в разряд шикарных девушек, несмотря на её помятый комбинезон и растрёпанные волосы.

Приветствия парочки затягивались, я решил вмешаться и негромко покашлял. Леночка неприязненно зыркнула на меня и отступила в сторонку, поправляя одежду. Несколько помятый, но довольный Эспада смущённо развёл руками, дескать, а что я, я ничего. Ну-ну.

— Привет, — сказал я. — Эспада ввёл тебя в курс дела?

— Не успел, — ответила Леночка. — Мы переписываемся только когда рядом со мной никого нет. Кстати, предупреждаю сразу — убивать я никого не буду и тебе не позволю.

— Ты была не столь щепетильна, когда твой приятель Корноухий подсовывал Лукашу отравленный коньяк, — парировал я.

— Полегче, amigo, — вмешался Эспада. — Она ничего не знала.

Разговор у нас явно не заладился. Я и в самом деле не держал на Леночку зла, но почему-то не мог удержаться от шпилек в её адрес. Подняв руки в знак шутливой капитуляции, я предоставил говорить другу. Иначе так и простоим тут до рассвета, обмениваясь словесными плюхами. Эспада сразу перешёл к главному:

— Скажи, mi amor, не появлялся ли на Ростке человек с ведром?

Леночка изумлённо открыла рот. Я её вполне понимал — более идиотский вопрос придумать сложно.

— Вы, ребята, там у себя совсем спятили, — укоризненно сказала девушка.

— Мы серьёзно. — Я сделал умное лицо. — Нам жизненно необходим человек с ведром. Есть мнение, что он убийца.

Леночка некоторое время разглядывала нас с нескрываемым подозрением, потом всё-таки старательно задумалась.

— Нет, — сказала она, наконец. — Ничего такого не видела. Если бы на Ростке объявился сталкер с ведром, поверьте, о нём болтали бы все, кому не лень.

Что ж, на быстрый успех я и не надеялся. Теперь предстояло склонить Леночку к сотрудничеству. Эту задачу я возложил на Эспаду, справедливо рассудив, раз ему удалось склонить её к дружбе организмами, то и всё остальное получится.

Выслушав латиноса, девушка пришла в восторг от плана и немедленно согласилась помогать. То ли чары Эспады сработали, то ли не меньше нашего хотела найти убийцу. Она даже помогла нам выбрать точки, удобные для наблюдения и стрельбы, где мы не рисковали попасться на глаза долговским коллегам.

Мне достался могучий тополь с шишковатыми ветвями и густой кроной с северной стороны завода. Эспаду Леночка увела к восточному блокпосту и показала на заброшенный башенный кран. Чертовка выбрала для своего коханого самое удобное и безопасное местечко. Вот же ж!

Пару минут я наблюдал в прицел, как эти двое неистово целовались, держа друг дружку за задницы, потом Эспада передал Леночке фляжку с мега-текилой и полез на кран. Подавив недостойный приступ зависти, я поёрзал на своём жёстком насесте и снова приник к прицелу.

Битых два часа мы смотрели, как Леночка ходит по Ростку, общается с людьми и всё без толку. Подозрений у девушки не вызвал никто. По моему предвзятому мнению подозрительными там были абсолютно все вплоть до Воронина, которого я увидел мельком у Арены.

Ближе к рассвету одиночки внезапно снялись с мест и длинными вереницами начали покидать Росток. Выглядело это неутешительно, словно стаи крыс, бегущие с тонущего корабля. Впрочем, винить одиночек было сложно — это была не их война.

А когда с завода в сторону Военных складов потянулись вооружённые до зубов четвёрки бойцов, я понял, что эта тихая ночь закончилась. Я поискал напоследок Леночку. Девушка яростно чесала ухо — это был знак, что подозреваемый обнаружен. Я заполошно осмотрел всё поблизости, но никого не увидел. То есть вообще. А посмотреть дальше мешали строения.

Тогда я перевёл прицел на башенный кран и вздрогнул. Эспада отчаянно размахивал руками и указывал на что-то под ним. Как назло обзора там тоже не было. Пока силился рассмотреть невидимое, пришло сообщение от Эспады, представлявшее собой бессмысленную мешанину букв и восклицательных знаков. Очевидно, от волнения мой друг позабыл как русскую, так и испанскую речь.

Со стороны Складов уже доносились звуки перестрелки, пару раз грохнули взрывы. Я уж было собрался соскакивать с дерева и мчаться на подмогу, но тут вдруг увидел их. Группа учёных в ярких оранжевых комбинезонах тоже покидала Росток и не спеша направлялась к себе на Янтарь. Один «ботаник» тащил явно тяжёлый, странноватого вида контейнер, отдалённо напоминающий герметично закрытое ведро.

Я покинул свой насест и сломя голову бросился вдогонку. За спиной раздались крики, под левую лопатку что-то ударило и напрочь вышибло из меня дух. Я с размаху сунулся вперёд, не удержался на ногах и кубарем покатился по земле.

Пока лежал, силясь сообразить, что, собственно происходит и жив ли я вообще, рядом обозначилось несколько пар ног. Пару мучительных минут меня самозабвенно пинали по рёбрам, потом скрутили руки за спиной и вздёрнули на ноги. Устоять я естественно не смог и снова брякнулся оземь. Мои пленители не настаивали и дали несколько драгоценных мгновений отдышаться и выхаркать кровь.

Кое-как приняв вертикальное положение, я осторожно сел и осмотрелся. Меня окружали шесть разъярённых долгарей и Петренко чернее тучи с моим «Выхлопом» в руках. Эх, а я ведь так и не пальнул ни разу из этой винтовочки.

— Привет, девчонки, — сказал я, скалясь, как идиот.

Очередной пинок отправил меня в объятия матушки-земли, и подняться я больше не пробовал. Петренко поднял было винтовку, но передумал. Я знал почему — устроят показательную казнь на Арене, а труп вздёрнут на дереве перед блокпостом. Потому что репутация!

Подхватив с земли, долговцы потащили меня к блокпосту, но тут объявился Эспада. Ну и объявился же он! Впереди пылили два научника, ведя под руки третьего с окровавленной ногой. Ещё один, бледный до зелени, волок контейнер. А следом шагал самый крупный из «ботаников», и за его спиной щуплого Эспаду было почти не видно.

Долгари швырнули меня на колени, а Петренко ткнул мне в затылок мой же «Выхлоп». Нет, Скряга меня точно убьёт. Проберётся на Росток, снимет мой труп с дерева, оживит и снова убьёт. Ибо не фиг.

— Стоять, нах, — веско сказал один из долговцев.

Учёные послушно остановились, но крупный «ботаник» поощряемый винтовкой Эспады дотопал до нашей группы и только тогда остановился. Петренко не двигался и ждал дальнейшего развития событий.

Эспада набрал в грудь побольше воздуха и обрушил на него все эмоции, скопившиеся во время схватки, и их было много. Латинос тараторил без остановки, перемежая речь ругательствами на обоих языках, и так энергично тыкал «ботаника» стволом в поясницу, что я испугался, как бы он в запальчивости не пристрелил убийцу до справедливого народного суда. Долговцы естественно ни черта не поняли, кроме матерных конструкций и тут же полезли в бутылку. Пришлось изувеченному дяде Максу спасать положение.

— Слышь, начальник, — сказал я, игнорируя очередной пинок, — мы тут убийцу, вроде как, поймали, что парнишку почикал.

— Заткнись, сука! — взревел один из бойцов. — Я тебя за Чижа сам лично на Арене голыми руками порву!

Учёные хором загомонили, словно стайка воробьёв. Долговцы матерились в бога-душу-мать и всех святых апостолов в придачу. Верещал Эспада, силясь перекричать этот гвалт.

— Тихо, — сказал Петренко. Негромко так сказал, без напряга, но все заткнулись. Он убрал оружие и встал прямо передо мной. — Говори.

— Чем сто раз услышать, лучше один раз увидеть, — сказал я. — Загляни во-он в то ведёрко.

Петренко дёрнул подбородком, один из бойцов забрал контейнер и поставил перед командиром. Услужливо отщёлкнул замочки, приготовился поднять крышку…

— Нет! — завопил «ботаник», которого пас Эспада. — Его нельзя открывать, это опасно!

Петренко оттёр бойца в сторону и открыл контейнер сам. Из его глубин неживыми глазами смотрела на нас голова долговца Чижа, заботливо покрытая какой-то дрянью, предохраняющей от разложения.

— Итак, Сергей Сергеевич, — нехорошим голосом сказал Петренко, — потрудитесь объяснить, что делает в вашем контейнере для образцов голова моего человека. Мне вы сказали, что его убил патруль «Свободы».

— Cojones! — выругался Эспада. — Ну и скотина!

— Тихо, — повторил Петренко. — Ну!

— Начальник, — рискнул вмешаться я, — пока мы этого учёного козла слушаем, наших и ваших парней ни за что пошинкуют.

— Вас давно пора под корень извести, — парировал Петренко, но всё же кивнул одному из бойцов. — Отзывай людей.

Парень кивнул и бросился выполнять распоряжение. Петренко снова вперил в научника тяжёлый взгляд, не предвещавший ничего хорошего. Остальные «ботаники» своего коллегу больше защищать не пытались, только сгрудились в сторонке, словно испуганные бараны, и настороженно перешёптывались. Злодей понял, что остался в одиночестве и чистосердечные признания посыпались, как горох из драного мешка.

Бедняга Чиж сопровождал «ботаника» Сергея Сергеевича на прогулке и во время привала подвергся нападению мутанта-уховёртки. Крайне редкая и опасная тварь, забирается человеку или зверю в ухо и пожирает мозг. «Ботаник» вместо того, чтобы помочь, возжелал изучить мерзкое насекомое и ничтоже сумняшеся оттяпал башку своему умирающему бодигарду. Упрятал в контейнер, вернулся на Росток и рассказал сказочку про злых свободовцев.

Петренко слушал и чернел лицом, его бойцы стискивали винтовки так, что трещали приклады, учёные коллеги Сергеича старательно возмущались. За перевёрнутым вагончиком пряталась Леночка и время от времени выглядывала убедиться, что коханый в безопасности. Поймав её взгляд, я покачал головой и сделал знак убираться, но она не послушалась.

Начали возвращаться со Складов квады, волоча убитых и раненых. При виде меня и Эспады долговцы хватались за оружие, но Петренко был неумолим и калечить нас не позволил.

8. Adios, mis amigos

Хорошо, когда добрые предчувствия сбываются, всегда бы так. Мои помятые рёбра и разбитая физиономия не в счёт, зато жив остался. И Эспада тоже. Вот только «Выхлопы» у нас Петренко отобрал, отомстил за свою испорченную коллекцию. Скрягу чуть кондратий не хватил, но мы отбрехались как-то.

И Повар вернулся. Два дня на Ростке он жрал грибы Эспады и метелил в хвост и в гриву на Арене кого ни попадя, долговцы уж отчаялись завалить его по-честному. А когда началась заваруха, Повар выломал пару стальных прутьев в своей клетке и улизнул под шумок. Берсерк, хули.

Мы с Эспадой стояли в логове Лукаша и отчитывались о проделанной работе. Точнее я отчитывался, герой дня Эспада предпочитал скромно отмолчаться. Лицо командира было бесстрастным, словно у вожди ирокезов, но я чувствовал, что он доволен.

Потери с обеих сторон были невелики: пара убитых долгарей, пара наших, а раненых никто не считал — живы и ладно. А вот учёные ушли целёхоньки, не считая подстреленного Эспадой. Откупились ценной инфой, обещали подбросить много вкусного, вроде экзоскелетов нового поколения, всякого оружия повышенной убойности и патронов без счёта.

— Что за информация? — немедленно спросил Лукаш.

— Да фигня на самом деле, — поморщился я. — Воронин с пеной у рта разыскивает какого-то одиночку, что увёл у него из-под носа парочку дисаров. А еще спятившую бабу-«ботаничку», укравшую из лаборатории Сахарова контролёра невиданной силы. Учёные уверены, что воришки спелись и сейчас обитают на Болотах.

— Дисары, говоришь, — пробормотал командир и задумался.

Я терпеливо ждал, делая вид, что мне ни разу не хочется спать, жрать и обработать зелёнкой разукрашенный долговцами фасад. Подозрительно бодрый Эспада выжидающе пялился на Лукаша и, казалось, был готов мчатся хоть к чёрту на рога и выполнять очередное задание. Видать успел забежать к себе в каморку и закинуться чем-нибудь энергетическим. Я уже начал проваливаться в сон, когда внезапно заговоривший Лукаш заставил меня вздрогнуть и проснуться.

— Хорошо бы Воронину помешать. Дисаров он, скорее всего, ликвидирует, но может и прибрать к рукам, а нам это не нужно.

— А? — я никак не мог сосредоточиться.

— Очнись, Макс! — рявкнул Лукаш. — Хорошо бы найти добровольца, максимум двух и отправить на Болота. Большой отряд не дам, мало ли. Имена этого одиночки и его чокнутой бабы известны?

— Мужчину зовут Карлсон, а женщину Недотёпа, — обозначился Эспада. — Comandante, позвольте, я пойду.

Я моментально проснулся. Вот уж не ожидал от друга такой подставы. Меньше всего мне сейчас хотелось покидать базу и месить болотную грязь в поисках этого зоопарка.

— Очень хорошо, — сказал Лукаш, — но Макс мне нужен здесь. Ищи напарника или отправляйся один.

— Я пойду один.

— Тогда, доброй Зоны.

Лукаш махнул рукой, давая понять, что аудиенция окончена. Едва мы оказались на улице, я схватил друга за плечо и зашипел:

— Ты спятил? Думаешь, я не понял, зачем ты на это подписался? Леночки мало? Решил весь женский контингент в Зоне перещупать?

Латинос усмехнулся и покачал головой. Я уже видел, что отговаривать его бесполезно, упёрся как баран. Но я был прав, прав — всё дело в этой «ботаничке» Недотёпе. Эспада и не спорил.

— Они её убьют, amigo. Тут и так женщин почти нет, а они хотят, чтоб вообще не было. Если бы Лукаш не сказал, я всё равно ушёл бы. Дело чести настоящего caballero!

— Дебил ты, а не кабальеро, — в сердцах сказал я, но больше не спорил.

Мой сон, жратва и зелёнка накрылись медным тазом. Вместо этого мы чуть ли не всей базой собирали Эспаду в дорогу. Латинос запер свою каморку с наркотой, а ключ отдал мне, строго настрого запретив пускать туда Повара чаще, чем раз в неделю. Некоторые, особенно Повар, искренне горевали об уходе Эспады, но основная масса народу испытала облегчение. Похоже, вечером намечается грандиозная пьянка по этому поводу.

Эспада вышел за ворота базы, обернулся и отвесил нам изящный поклон.

— Adios, mis amigos, — сказал он и, более не оглядываясь, зашагал по дороге.

С тех пор прошло много времени, но он так и не вернулся. То ли сгинул, как многие до него, то ли покинул Зону. Были в моей жизни с тех пор другие хорошие друзья, но такие, как латинос — никогда.

Однако его история была бы неполной, если я не расскажу о том, что случилось в ночь после ухода Эспады. Проводив друга, я наконец наелся, обмазался за неимением зелёнки йодом и завалился спать в каморке Эспады. Не хотелось мне сегодня отсыпаться в общей казарме под пьяные вопли соклановцев.

Всё путём, я спал и видел сны, в которых Повар на Арене жонглировал отрубленными головами, а потом вдруг ни с того ни с сего проснулся. Некоторое время лежал, раздумывая, что же меня разбудило, и тут в дверь кто-то осторожно поскрёбся.

Я почему-то сразу решил, что это Повар пришёл за грибами. Наверное, потому что он только сейчас мне снился. Я распахнул дверь с твёрдым намерением гнать его отсюда пинками, но на улице никого не было. И тут я едва не выпрыгнул из собственной шкуры. Снова.

От стены отделилась густая тень и затолкала меня обратно в каморку, зажимая рот мягкой ладошкой. Чисто на рефлексах я скрутил злодея и от души приложил об пол. Снизу раздался приглушённый крик. Женский.

— Леночка? — изумился я. — Но как ты…

— Кверху каком, как обычно, — прошипела Леночка, поднимаясь с пола и ощупывая лицо. Под её глазом стремительно наливался полновесный фингал. — Как ты с женщиной обращаешься, мерзавец?

— А не фиг бросаться на мужиков из темноты, — огрызнулся я. — Ты и твои приятели долговцы совсем охренели, шляетесь тут, как у себя дома.

— Где Хавьер? — спросила Леночка, проигнорировав моё ворчание.

— Ушёл, — ответил я. — А он тебе разве не сказал?

Леночка отвела глаза, пошмыгала носом и наконец призналась:

— Мы поссорились. Он, собственно, из-за меня и ушёл.

Я прокрутил в уме прошедший день и пришёл к выводу, что поругаться они могли только за те две минуты, что прощались украдкой. И когда успели? Впрочем, для ссоры много времени не нужно.

— И что ты хочешь от меня? Посредничества?

— Куда он ушёл? — спросила Леночка, умоляюще глядя мне в глаза.

Мне вдруг подумалось, что вокруг слишком много любви, и я уже порядком от этого подустал. Поэтому с чистой совестью отправил Леночку вслед за Эспадой, чтобы иметь наконец возможность выспаться.

Такая вот история, мужики. Эй, приятель! Передавай косяк, уснул что ли?

1

Толстая, разъевшаяся ворона тяжело приземлилась на ветку. Склонив голову набок, птица покосилась на лежащую неподвижно тушу. Кабан не шевелился и вонял преизрядно. Впрочем, в Зоне воняло практически всё, и живое, и мёртвое.

Ворона переступила с лапки на лапку и каркнула. Кабанья туша оставалась недвижима и как бы намекала на незыблемость смертельного исхода для всего живого. Ворона решилась. Снявшись с дерева, спикировала кабану на голову с намерением начать с самого вкусного — глаз.

Едва лапки птицы коснулись бурой, щетинистой шкуры, кабан внезапно ожил. Клацнула широченная пасть, взметнулись чёрные перья, и жирная чернобыльская ворона пополнила рацион чернобыльского кабана.

Мутант встал, сладострастно почесался о дерево и весело затопал на поиски новой, доверчивой добычи. Маленькая полянка с одиноким чахлым деревцем посередине опустела.

Хмурилось дымными клоками тяжёлое небо, обещая обитателям Зоны череду нудных, холодных дождей. Болота глядели вверх многочисленными озерцами чёрной воды. Когда землю окропили первые капли, на поляну вышел парень с автоматом Калашникова наперевес. Ветер трепал его непривычно длинные волосы, стянутые на затылке обрывком бинта.

— Чисто, — негромко сказал парень.

Из кустов вышли ещё двое — молодая женщина с клубнично-рыжими волосами в зелёном научном комбинезоне и бомжеватого вида мужик с обрезом. На предплечьях всех троих красовались шевроны группировки «Чистое небо». Это были старые знакомые: сталкер-сатанист Карлсон, раскаявшийся бандит Бобик и учёный-ренегат Недотёпа.

— Точно? — с нескрываемым скептицизмом спросил Бобик. — С такого разини станется упустить что-нибудь опасное.

— Скорее такой старпёр, как ты, проколется на пустяке, — парировал Карлсон. — А у меня глаз, как у орла.

— Я бы сказал, как у кривой курицы. Вспомни, как налетел на двух шерунов, два часа тебя выпутывали! А старый конь борозды не испортит.

— Остынь, старче, ты свои борозды уже отпахал, оставь место молодым и горячим.

Недотёпа тоскливо вздохнула и начала обходить полянку по кругу, стараясь громко и раздражённо топать. Болотная грязь сводила все её усилия на нет. Мужчины продолжали обмениваться язвительными репликами. Весь вид девушки говорил о том, что подобные пикировки случались часто и успели надоесть до смерти.

— Ну, хватит уже, — твёрдо сказала Недотёпа. — Уберите линейки, мальчики, и помогите мне.

Карлсон и Бобик замолчали. Прожигая друг друга недовольными взглядами, подошли поближе. Недотёпа стояла на коленях в грязи и с любопытством рассматривала крысиный трупик. Глаза животного были белыми и неестественно выпученными, а из ушей пролегли по шерсти две кровавые дорожки.

— Как вы думаете, что её убило? — спросила Недотёпа, поднимая крысу повыше. Мужчины отшатнулись.

— Фу! — брезгливо сказал Бобик. — Убери это.

Карлсон поспешил воспользоваться ситуацией.

— Не обращай внимания на старого брюзгу, лапуля, — хвастливо сказал он. — Я всегда готов тебя выслушать.

— Да ты столько болтаешь, что тебе других слушать некогда, — немедленно взвился Бобик. — Помалкивал бы лучше да учился у старших, молокосос, радиоактивное мясо!

Недотёпа скривилась и убрала мёртвую крысу в контейнер для образцов. Вокруг уже полыхала грандиозная перепалка. Не обращая более внимания на двух склочников, девушка поднялась и неторопливо пошла дальше.

Карлсон и Бобик ссорились с самого Кордона. Бобика раздражала прическа их проводника, его возраст и взгляды на жизнь. А больше всего заигрывания с Недотёпой, которую Бобик возводил чуть ли не в ранг святых и в своих мечтах выдавал замуж за нефтяного олигарха. Карлсон считал Бобика занудным олдфагом, которого давно на том свете с фонарями ищут. Мнения своего парень не скрывал, что не способствовало благоприятной атмосфере в группе.

Весь их поход на Болота превратился в чистейшей воды идиотизм. Недотёпа ухмыльнулась, вспомнив как Карлсон позорно проморгал стаю мигрирующих слизней и влетел в самую гущу стаи. А потом бегал кругами, разбрызгивая грязь и скидывая одежду, потому что слизни оказались шустрыми и успели забраться под комбез. Хорошо, хоть этот вид был не ядовитым и не плотоядным. Бобик всю дорогу не давал Карлсону забыть об этом.

А проводник в свою очередь напоминал, как увлёкшийся поучениями Бобик не заметил на пути колючий кустарник и намертво в нём застрял. Как же Карлсон ржал, когда Недотёпа бросилась вызволять своего ассистента и сама запуталась в тонких, колючих ветвях.

Так их и застал один из патрулей «Чистого неба». Бобика и Недотёпу совместными усилиями удалось извлечь из зарослей только спустя два часа. И всё это время проводник изводил Бобика язвительными замечаниями, а чистонебовский патруль идиотскими советами.

А потом их проводили на базу группировки. В тот же день все трое уже носили шевроны «Чистого неба». Свиблов — новый глава группировки, занявший место после исчезновения Лебедева в окрестностях ЧАЭС — души не чаял в своем новом научном сотруднике. Ради неё он даже готов был терпеть вечные ссоры между проводником и ассистентом.

Недотёпа остановилась и поняла, что в задумчивости успела усвистать довольно далеко, а Карлсона и Бобика нигде не видно. Болото жило своей жизнью — что-то ухало, чавкало, бурлило и издавало прочий устрашающий саундтрек. Хляби простирались далеко во все стороны, и обзора не скрывали ни холмы, ни деревья. Лишь купы худосочных кустарников топорщили серо-зелёные ветви, да колыхался гигантский камыш.

Пока Недотёпа в недоумении осматривалась, пытаясь разгадать загадку исчезновения напарников, где-то недалеко простучала короткая автоматная очередь. Болото словно замерло, затаилось, все прочие звуки стихли. Недотёпа немедленно залегла. Снова загрохотало, послышались крики полные ярости.

Девушка решительно поползла в противоположном направлении, ругая сквозь зубы всяких кретинов, которые не дают великим учёным спокойно заниматься исследовательской деятельностью. К великим учёным Недотёпа без лишней скромности причисляла себя. А что? Разве мало было сделано ею больших дел? Взять спасение и приручение Лютика хотя бы.

Успокаивая себя подобным образом, Недотёпа забилась в какую-то яму, окружённую камышами, и затаилась. Автоматные очереди звучали то ближе, то дальше, но постепенно откатывались к северу, пока не затихли совсем. Затихшее Болото стало оживать.

Недотёпа подняла голову и хотела пойти искать друзей, но тут совсем рядом под чьей-то ногой негромко чавкнула грязь. Пришлось снова замереть, чтоб не выдать себя нечаянным звуком. Как назло немедленно зачесался нос, свело судорогой ногу, а принятая поза показалась на редкость неудобной, хотя всего минуту назад всё было отлично.

Снова захлюпала вода, влажно хрустнула размокшая ветка. Человек шёл не таясь. Это, однако, не делало его менее опасным. Недотёпа почувствовала, что если проведёт в таком положении хоть минуту, то сойдёт с ума. Она осторожно переменила позу, подняла голову и… уткнулась взглядом в чёрную физиономию.

С реакцией у Недотёпы, как показали события, всё было в порядке. Заорав не своим голосом, девушка огрела физиономию тяжёлым, освинцованным контейнером для образцов, в котором покоилась мёртвая крыса. Сидеть в яме больше не было смысла, поэтому Недотёпа выскочила из неё и бросилась в наступление.

— Эй, стой! Спятила что ли?!

Чёрная физиономия, как оказалось, принадлежала Карлсону, вымазанному илом с головы до ног. Недотёпа опустила контейнер и перевела дыхание. Карлсон прижимал руку ко лбу и прожигал напарницу взглядом. Весь его вид выражал крайнюю степень возмущения.

— Прости, — повинилась Недотёпа без особого, впрочем, раскаяния, — ты меня напугал. Кто стрелял? И где Бобик?

Внутри Карлсона словно повернули переключатель, так быстро возмущение на его лице сменилось виноватым выражением. Он убрал руку, открыв миру огромную шишку на лбу, и ковырнул ботинком землю. Словно двоечник только что разбивший окно в учительской. Недотёпа с непонимающим видом ждала.

— Да мы это… — неуверенно начал Карлсон. — Говорили, в общем, а тут ренегаты. Честное слово, как из-под земли! Мы побежали, а они за нами! Мы стреляем, а им пофиг!..

— И? — поторопила Недотёпа, поскольку Карлсон вдруг замолчал.

— И я ушёл, а Бобика повязали.

— Прости, — вкрадчиво сказала Недотёпа, — мне на секунду показалось, что ты сказал, будто бросил Бобика на произвол судьбы, а сам убежал.

— А что мне надо было тоже в плен сдаваться?! — возмутился Карлсон. — Зато я свободен и смогу ему помочь.

— Так его не убили? Уверен?

— Сам видел, повели под белы рученьки к северу.

Недотёпа впала в задумчивое молчание. Зачем это ренегатам понадобился бывший бандит. Старые тёрки? Не похоже, Бобик ничего такого не опасался, насколько ей было известно. Да и Карлсон говорил, что взять стремились их обоих. Странно, очень странно. У Недотёпы всё сильнее крепло ощущение, что где-то бродит северный зверь песец. И он близко.

2

На базу возвращались молча. Без Бобика было пусто и непривычно тихо. И без того серая Зона окончательно померкла. Недотёпа переживала за своего ассистента и терзалась угрызениями совести, что отсиживалась в яме, пока Бобика вязали. Даже Карлсону было не по себе. Хотя парень больше переживал, как бы Недотёпа не начала винить его во всём. Это могло бы негативно сказаться на процессе охмурения, который Карлсон кропотливо вёл с самого Кордона.

Каждый был глубоко погружён в мрачные мысли, поэтому никто из них не заметил на территории базы нескольких посторонних. Соратники по группировке ходили какие-то притихшие, в воздухе висело недоумение. Карлсон опомнился, только когда его схватили за руку. Это был Холод.

— Тихо, — шепнул чистонебовец. — В подсобку, быстро.

Карлсон стрельнул глазами вокруг и похолодел, заметив парочку чёрных комбезов «Долга». Парень втянул голову в плечи, надвинул капюшон на глаза и поспешно юркнул за Холодом. За свою напарницу он не переживал, зная какие прекрасные отношения связывают группировку с учёной братией. Недотёпа продолжала шагать вперёд, не видя и не слыша ничего вокруг, пока не уткнулась носом в бронированного и вооружённого до зубов долговца. Она попыталась обойти препятствие и продолжить путь. Препятствие было против.

— Недотёпа? — осведомился долговец, придерживая девушку под локоток.

— Да-да, — рассеяно ответила Недотёпа и попыталась возобновить движение.

— Старший сержант Коник, — представился должник, пресекая её попытку. — Мой квад уполномочен сопроводить вас на Янтарь вместе с похищенным вами образцом № 3814. И где ваш сообщник? Его нам приказано расстрелять.

Северный зверь песец радостно оскалил зубы в мерзкой усмешке. Сейчас Недотёпа видела его совсем ясно. Зато впервые порадовалась, что Бобик попал в плен. Как будто знал! Как будто специально, а?! Девушка набрала побольше воздуху и обрушила на сержанта длинную и прочувствованную тираду:

— Я очень извиняюсь, но никак не могу пойти с вами. Много дел, исследования, изыскания, знаете ли. А образца № 3814 зовут Лютик и я его отпустила. Совсем-совсем, правда. И понятия не имею, где его искать.

— Очень жаль, — загрустил Коник, — я надеялся на ваше сотрудничество. Ну, на нет и суда нет.

Недотёпе на секунду показалось, что сержант её благополучно отпустит. Но, очевидно, её ангел-хранитель как раз в этот момент отлучился и не мог повлиять на ситуацию. Коварный должник ловко завернул руки девушки за спину и сковал наручниками.

— Эй, — возмутилась Недотёпа, — зачем это?!

Сержант Коник сделал каменную морду лица и промолчал. Ухватил пленницу за локоть и потащил к выходу с территории базы. Рядом, словно по волшебству, материализовались ещё трое мужчин с шевронами «Долга» на комбезах. Недотёпа была так подавлена, что покорно топала, куда её вели, и не пыталась сопротивляться. Из ближайшей халупы выскочил Свиблов.

— Позвольте! — завопил он. — Куда это вы потащили моего сотрудника?!

— Это больше не ваш сотрудник, — отрезал Коник, — а наша задержанная, подозреваемая в хищении в особо крупных размерах.

На казённом языке сержант изъяснялся мастерски. Очевидно, в закордонной жизни работал в органах правопорядка. Пока Свиблов соображал, что на это ответить, Коник вколотил его в землю контрольной фразой:

— А будете препятствовать правосудию, мы вспомним, что ваша группировка здесь находится незаконно и ничем не отличается от прочих вооружённых бандформирований.

Свиблов подавлено замолчал. Оно и понятно — война с фанатиками из «Долга» нужна ему в самую последнюю очередь.

Карлсон тем временем томился в подсобке. Холод куда-то ушёл и сталкер мучился неизвестностью. Долговцы, явившиеся по его душу, никак не способствовали душевному равновесию, но страдал Карлсон не поэтому. С каждой минутой всё сильнее давал о себе знать мочевой пузырь, а поблизости не наблюдалось ничего, что могло бы послужить в качестве писсуара. Мочиться на пол Карлсон побоялся, поскольку за такие выкрутасы Холод оторвёт ему всё, что отрывается. А что не оторвётся, отпилит. Тупым ножом. Чувствуя, как темнеет в глазах, Карлсон выскочил из подсобки на улицу и налетел на Недотёпу. Всё бы ничего, но её как раз конвоировал долговский квад.

— Смотри, куда прёшь! — рыкнул Коник, отшвыривая Карлсона.

Сталкер взмахнул руками, попытался удержать равновесие, но не преуспел и с маху сел на задницу. Капюшон свалился с головы, обнажив хаер настоящего металлюги и главную особую примету Карлсона. Глаза должников сузились, взгляды превратились в прицелы. Ориентировка на Карлсона уже месяц гуляла по Ростку. Да и не только там.

— Эй! — крикнул Коник. — Это же тот самый засранец, что увёл дисаров! Держите его!

Отпихнув Недотёпу, чтоб не путалась под ногами, долговцы всем скопом бросились на Карлсона. Они, однако, недооценили женское коварство. Недотёпа ворвалась в гущу потасовки и принялась толкать должников плечами со сноровкой заядлого регбиста. Отчаяние придало ей сил, и враги полетели во все стороны, как кегли.

Карлсон ужом проскользнул под ногами и бросился наутёк. Увидев его удаляющуюся спину, Недотёпа пришла к выводу, что и ей пора покинуть негостеприимный квад. Она рванула со всей возможной скоростью в противоположную сторону. Не побоявшись показаться назойливыми, долговцы не пожелали расставаться со своей пленницей и проявили в этом вопросе рвение, достойное лучшего применения. К тому же бегунья из Недотёпы была так себе, а потасовка с четырьмя здоровенными мужиками отняла немало сил.

Ей удалось отбежать на пару десятков шагов, прежде чем хитрые долговцы швырнули чем-то по ногам. Недотёпа покатилась по земле. Снова вскочила и бросилась бежать, но впопыхах перепутала направление и примчалась прямиком в медвежьи объятия старшего сержанта.

— Давай договоримся, — тяжело дыша, сказал Коник, — ты молча топаешь в указанном направлении и не доставляешь никаких неприятностей. А мы в свою очередь постараемся обращаться с тобой по-доброму. Иначе…

— Бить будете? — осторожно спросила Недотёпа, тоже стараясь отдышаться после спринта.

— Лучше не искушай, — мрачно посоветовал должник и дружеским пинком пониже спины отправил пленницу в путь.

Недотёпа так и не поняла, шутит он или нет, но пообещала не злить дяденек и быть паинькой. По возможности. Иногда. И скрестила пальцы на обеих руках.

3

Долговцы уводили Недотёпу к Агропрому по тайной, известной только их клану тропе. Дождь всё сыпал и сыпал из набухшего влагой неба, делая переход сложнейшей задачей. Скорость группы и без того невысокая совсем упала. Грязь жадно засасывала ногу при каждом шаге. Приходилось с усилием высвобождать пленённую конечность и потом выискивать поблизости местечко посуше, чтобы сделать новый шаг. Несмотря на все просьбы Недотёпы, долговцы наотрез отказались снять с неё наручники. Только перецепили так, чтобы руки были спереди. Пытка длилась несколько часов.

— Пожалуйста, давайте передохнём, — взмолилась, наконец, Недотёпа.

— Нет, — пропыхтел Коник. — Мы должны пройти ещё пару километров до темноты.

— Тогда вам вскоре придётся меня нести, — пригрозила расстроенная отказом девушка.

— Хорошо, привал пять минут.

— Правда? — обрадовалась Недотёпа. — А почему мы тогда продолжаем идти?

Долговцы захмыкали, а сержант мстительно произнёс:

— Привал состоится, как только расскажешь где образец №3814.

Недотёпа раздражённо закатила глаза и даже сбилась с шага от возмущения и обиды. Всю дорогу Коник изводил её разговорами про Лютика, которого он упрямо обзывал научным образцом. Причем во время разговора Коник то и дело задавал неожиданные и каверзные вопросы, надеясь застать собеседницу врасплох. Все его усилия пропали втуне — Недотёпе было нечего добавить к сказанному ранее. Долговец злился, но попыток не оставлял.

Ещё через час ходьбы Недотёпа начала жаловаться. Тихонько, сквозь зубы. Она припоминала обиды, когда-либо и кем-либо причинённые за всю жизнь, начиная с детского сада. После в красках поведала, что при этом чувствовала. И наконец, приступила к описанию справедливого наказания для каждого из обидчиков.

Коник и его квад не хотели слушать женское нытьё. Они хотели слушать Зону, чтобы успеть среагировать в случае опасности. Но весь фокус был в том, что если кто-то поблизости едва слышно бормочет под нос нечто неразборчивое, поневоле начнёшь прислушиваться. Эффект был такой же, как если бы Недотёпа орала на всё Болото.

— Хватит! — рявкнул Коник так резко, что Недотёпа подпрыгнула от неожиданности. Проглотив начатую фразу, она вопросительно уставилась на сержанта. — Привал пятнадцать минут. А тебе запрещаю говорить до самого вечера! Поняла?

Долговцы, пряча усмешки, скидывали рюкзаки в центре большого плоского камня, покрытого сухим, рыжим лишайником.

— Но… — начала было Недотёпа.

— Нет!

— Я только хотела…

— Я сказал молчать!

Пару минут они буравили друг друга недовольными взглядами. Долговцы хрюкали в кулаки. Потом Недотёпа пожала плечами, отошла в сторонку и присела на поваленное дерево. Коник с победоносным видом присоединился к своему кваду.

Пятнадцать минут прошли быстро. Долговцы навьючили рюкзаки, а сержант спустился с камня забрать пленницу. Недотёпа сидела тихо и ковыряла палочкой землю с настолько невинным видом, что расслабившийся было Коник снова преисполнился подозрений. Но арестованная молчала, наручники были там, где им и положено, и поводов придраться сержант не нашёл. Мучительный переход по Болоту начался снова.

Дважды пришлось отбиваться от снорков. Тогда Недотёпа оценила то самозабвенное неистовство, с которым долговцы шли в бой против порождений Зоны. Снорки рычали, всхрапывали и шумно сопели в оборванные противогазные шланги, а за сражающийся квад говорили их автоматы. Мутантам не оставляли ни единого шанса. Даже тем, кто пытался спастись бегством.

Было ещё светло, когда группа достигла заброшенного механизаторского двора. Именно тут, в одном из гаражей Коник решил остановиться на ночь. До темноты оставалась уйма времени, но механизаторский двор был единственным пригодным для ночлега местом на много километров вокруг.

Недотёпа с облегчением плюхнулась на мягкое сиденье, выдранное для неё долговцем Лопатой из ближайшего трактора. Она вытянула гудящие от усталости ноги и подумала, что вероятно в качестве ночлега на данный момент её вполне устроила бы даже кишащая пиявками лужа. А уж сухой, закрытый гараж был пределом мечтаний.

Квад разделился — двое отправились по дрова, а Коник и его помощник Лопата обустраивали гараж для возможной обороны. Над Болотом постепенно сгущались фиолетовые сумерки. Недотёпа впервые ночевала посреди Болот вдали от укреплённой и охраняемой базы. Это было довольно волнительно. Ночная тьма ещё не укрыла мир от посторонних взоров, а вечерние сумерки добавили теней. Звуки, издаваемые Болотом и живущими здесь тварями, заставляли сердце то проваливаться куда-то в район желудка, то бешено колотиться у самого горла.

Долговцы выглядели до отвращения спокойными и невозмутимыми. Разожгли костёр, что было непросто, так как любые дрова на Болоте состояли на семьдесят процентов из воды. Но вот заплясали по кирпичным стенам блики пламени, весело затрещали дрова, а долговцы полезли в рюкзаки за провиантом. Вот тут их спокойствие улетучилось без следа.

Вместо блестящих, толстеньких жестянок с разноцветными этикетками изумлённые должники обнаружили в рюкзаках сухой, крошащийся лишайник. Мерзкое растение разрослось также на аптечках и частично поразило коробки с патронами. Организмы людей, измотанные трудным переходом, настоятельно требовали топлива, а ужин так не вовремя накрылся медным тазом. В воцарившейся тишине недвусмысленно заурчал чей-то пустой желудок. Коник вспомнил невинную мину Недотёпы во время привала, медленно повернулся и вперил в неё угрожающий взгляд. Девушка поёжилась.

— Что?

— Это тебя нужно спросить, — с ненавистью процедил сержант и указал на изъеденные лишайником припасы: — Что это?

— Я назвала его «Чума-обжора», — вежливо ответила Недотёпа и вдруг хихикнула. — Мы нашли этот интересный экземпляр случайно, когда Бобик присел на него. На базу мой ассистент возвращался с голым задом. «Чума-обжора» действует избирательно, разрушая структуру предметов по системе, которую мне так пока и не удалось разгадать. Возможно из-за воздействия…

— Хватит, — перебил Коник. — А раньше ты сказать не могла?

— Я хотела, но ты велел мне заткнуться.

Сержант сидел как оплёванный под аккомпанемент угрожающего рычания пустых желудков своих людей. Он погрузился в мрачные раздумья, пытаясь сообразить, как довести группу до Янтаря без еды, патронов и лекарств. У каждого были в карманах энергетические батончики, пара бинтов и патроны в подсумках, но этого катастрофически мало. Перспективы рисовались неутешительные.

Лопата первым зашуршал обёрткой и со вздохом впился зубами в батончик.

— Мне нужно на улицу, — просительным голосом поведала Недотёпа.

— Лопата, проводи, — отмахнулся Коник, продолжая грустить об утраченных припасах, и протянул парню ключ от наручников.

Лопата, не выпуская из зубов батончик, отомкнул «браслеты» и повёл пленницу наружу.

— Жди здесь, — велела Недотёпа, собираясь свернуть за угол.

— Ща! — ответил Лопата. — Чтоб ты спокойно смылась?

— Будешь смотреть?! — ужаснулась девушка.

Лопата на минуту задумался, нахмурив рыжие брови.

— Ладно, иди за угол. А через две минуты я иду следом и мне пофиг, успела ты или нет.

Недотёпа рванула в указанном направлении со всей возможной скоростью. Едва она успела скрыться из поля зрения Лопаты, как в кустах что-то шевельнулось и тихонько прошипело:

— Пст.

Недотёпа открыла рот, собираясь оповестить всю округу о возможных неприятностях, но кусты зашипели с удвоенной силой:

— Пст, Недотёпа. Тихо, иди сюда. Это я, Карлсон.

— Ух ты ж!

Недотёпа заползла под куст и на радостях бросилась обнимать напарника. Карлсон удивился — прежде его не очень-то жаловали — но, понятное дело, не возражал.

— Откуда ты здесь? — отстраняясь, спросила Недотёпа.

— Шёл следом. — Парень искренне сожалел, что приветствия закончились, но времени было мало. — Только забежал на базу за стволом и сразу рванул за вами.

— Что мне делать?

— Тяни время. Ты очень удачно усадила их на тот камень, — Карлсон хохотнул. — Один я мало что могу сделать против целого квада должников. Всё, что нам остаётся — дожидаться удобного случая. Постарайся, чтоб они совсем сняли с тебя «браслеты» и тогда…

— Я знаю, что делать, — перебила Недотёпа. — Найди Бобика, помоги ему. Мне сейчас ничего не угрожает, да и на Янтаре, скорее всего, просто запрут покрепче, пока не появится оказия на Большую землю. А вдвоём вы что-нибудь придумаете.

Карлсон хотел отказаться, но посмотрел в умоляющие глаза напарницы и не смог. Недотёпа нравилась ему. Она была весёлая и малость чокнутая, и любила творчество Crimson Shadows, то есть подходила ему идеально.

— Ладно, — нехотя пробурчал парень, — но потом мы сразу за тобой, слышишь?

Недотёпа закивала и хотела что-то сказать, но тут за углом заорал Лопата:

— Эй, ты закончила?

Девушка похлопала напарника по плечу и выползла из кустарника.

— Ещё минутку! — крикнула она, отчаянно семафоря Карлсону, чтоб убирался прочь. Тот неохотно ретировался.

По-быстрому сделав дела, Недотёпа вернулась к своим пленителям. Полная чёрных замыслов и коварных планов она долго ворочалась на автомобильных сиденьях, пока усталость не взяла своё.

Лирическое отступление №1 или «Чума-обжора»

Недотёпа не хотела жить нахлебницей в клане, что её приютил. Поэтому на второй же день после присоединения к «Чистому небу» вышла в научный рейд. Утренний туман покрывал мелкими каплями лица группы: нетерпеливо-заинтересованное Недотёпы, сонное, но настороженное Бобика и небритую, похмельную рожу Карлсона. Парень полночи отмечал с Холодом своё вступление в ряды группировки и сейчас закономерно мучился последствиями.

Бобик с явным осуждением и скрытой завистью поглядывал на помятую физиономию проводника. Бывший бандит посетил Болота впервые и никого в «Чистом небе» не знал, поэтому никто не торопился пить с ним на брудершафт. А в одно лицо бухать было скучно.

Дождь шёл с потрясающим упорством уже который день, пропитывая холодной влагой весь мир. Это не добавляло людям хорошего настроения, за исключением, пожалуй, Недотёпы. Она была в восторге от того, что снова нашла своё место в жизни и смотрела вокруг с оптимизмом. Если бы ещё удалось сделать хоть малюсенькое открытие и принести миру пользу, то радость была бы полной.

Первый научный рейд пока её ожиданий не оправдывал и был на редкость тихим и скучным. Ничего необычного, а потому интересного. Ни единого, даже самого завалящего артефакта. Только грязь, разбухший от дождя камыш да бочаги чёрной воды, от которой одуряюще несло ржавчиной и тухлыми яйцами.

Так прошло несколько часов, время неуклонно приближалось к полудню. Небо посветлело, дождь устал лить и превратился в лёгкую водяную взвесь. Все хотели есть, и даже подвижнический энтузиазм Недотёпы несколько померк.

— Может, тут присядем? — спросил Карлсон, указывая на деревянный мостик, переброшенный через мутный ручей.

Ветхое сооружение тоскливо поскрипывало и, казалось, грозило рухнуть от малейшего дуновения. Кроме того, при ближайшем рассмотрении доски мостика оказались густо облеплены скоплениями насекомых самого злобного вида.

Бобик немедленно ухватился за возможность снова поиздеваться над провалом непочтительного проводника:

— Посмотрите-ка на этого знатока Болот! Едва не скормил нас заживо долбанным тараканам. Вот идиот!

Недотёпа несколько раз пыталась призвать ассистента к порядку, но страдающий от длительной трезвости Бобик распалялся всё сильнее. Карлсон вяло огрызался. Пытаясь искупить вину, он указал на пару уютных, насколько это возможно, местечек, но Бобик отверг их с таким негодованием, словно Карлсон покушался на его честь и достоинство.

— Короче, у меня идей нет, — психанул Карлсон.

— Тоже мне удивил, — фыркнул Бобик в ответ.

— Сам ищи!

— Пфф…

Бобик повертел головой и победоносно указал на неровный штабель бетонных плит. Плиты густо заросли бурым ломким лишайником, который даже после дождя умудрился оставаться сухим и потому чрезвычайно привлекательным в этом слякотном мире.

Довольный удачной находкой Бобик сразу же полез на верхушку штабеля и с удобством там расселся. Недотёпа с подозрением рассматривала странное и возможно опасное растение. Карлсон стоял рядом.

— Ну, вы чего? — нетерпеливо воззвал Бобик. — Давайте уже поедим.

— Я бы посоветовала тебе слезть оттуда, — сказала Недотёпа.

— Чё это?

— Этот лишайник… он странный.

— Он сухой, — настаивал Бобик, — а это главное. Да в чём дело-то?

Недотёпа не смогла более внятно озвучить свои смутные подозрения, но на плиты лезть отказалась наотрез. Глядя на неё, не полез и Карлсон. Они притулились на осклизлом, трухлявом бревне, Бобик упрямо торчал орлом на своём штабеле. Хоть душа его и полнилась беспокойством, сталкер не хотел признать поражение перед проводником.

Прошло полчаса, ничего ужасного не случилось. Бобик присоединился к своим напарникам, сыто рыгнул и благодушно осведомился:

— Идём дальше?

Промокшая и несчастная Недотёпа кивнула. Построившись в привычный походный порядок, группа продолжила путь. Всё шло, как обычно, пока часа через полтора Бобик не почувствовал некий дискомфорт в районе ягодиц. Словно их обдувало ветерком, мочило дождём и вообще… было холодно. Бобик задумчиво анализировал ощущения, и уверенность, что что-то тут не так, крепла в нём с каждой минутой. Сталкер, однако, молчал, не желая привлекать внимание ненавистного Карлсона.

Когда ягодицы стали неметь от холода, Бобик не выдержал. Обернувшись, он попытался обозреть проблемную часть тела. Взору предстали два покрасневших от холода и мокрых от дождя полужопия. Вокруг них игриво развевались лохмотья комбеза. Потрясённый Бобик завертелся на месте, осматривая задницу с разных ракурсов и щупая её обеими руками.

Карлсон и Недотёпа остановились, с недоумением наблюдая за его эволюциями. Но тут Карлсон узрел развевающиеся лохмотья, сопоставил их с бетонными плитами и сделал единственный верный вывод. Парень не стал разводить церемонии. Могучий, неудержимый хохот разнёсся по Болоту, отразился от его замерших вод и вознёсся к небу. Недотёпа в силу полученного воспитания крепилась, надувала щёки, кусала губы, но сдалась.

Бобик вертелся, хлопая себя голому заду, словно безумный дервиш, решивший ради разнообразия исполнить стриптиз. Карлсон и Недотёпа согнулись в три погибели и хохотали, всхлипывая и утирая слёзы счастья. Так Недотёпа совершила своё первое открытие — нашла «Чуму-обжору».

4

Карлсон не стал далеко отходить от места рандеву с Недотёпой. Примерно в сотне метров от механизаторского двора стоял у обочины брошенный ГАЗ. В кабине его неоднократно устраивали ночёвку сталкеры, и это было хорошее место. Грузовик не фонил, вокруг него буйно разросся ивняк и всякая древесная мелочь — в двух шагах пройдёшь и не заметишь. Про это место в своё время рассказал Карлсону Дэт.

Парень с благодарностью вспомнил друга. Ночевать под кустом или в позе орла на верхушке дерева не хотелось. Раздвинув кустарник, Карлсон замер, прислушался. Гибкие ветви растений шуршали на все лады. Поскрипывали, царапаясь о металлические борта грузовика. Сталкер вслушивался в этот шёпот, стараясь различить посторонние звуки. Время шло, ничего не происходило. Тогда Карлсон повернул ручку, открыл дверь кабины и замер.

Из тёмного нутра кабины смотрел на него автоматный ствол. Владельца оружия рассмотреть не удавалось — он маячил на заднем фоне бесформенной тенью. Но дуло было видно отчётливо. Даже слишком.

— Hola, — насмешливо сказала тень. — Чего надо?

Карлсон осторожно откашлялся и сказал:

— Переночевать хотел, но раз занято…

Человек неспешно убрал автомат, но Карлсон заметил, что тот под рукой и на взводе.

— Запрыгивай, amigo.

Карлсон уже не чувствовал столь острой необходимости в ночлеге и попытался уклониться:

— Да ладно, я как-нибудь сам.

Человек в кабине наклонился, протягивая руку, а вторую, как бы невзначай, положил на автомат. Пришлось повиноваться. Карлсон поёрзал, устраивая задницу на сиденье. Дешёвый дермантин был изрядно потёрт и изорван, и под ним злобно кусались пружины.

— Не обращай внимания на это, amigo. — Человек погладил оружие. — Приходится быть осторожным. Сам понимаешь.

Карлсон понимал. Не понимал только, как незнакомец собирается отдыхать, если рядом сидит потенциальный враг. Уж сам Карлсон спать теперь точно не собирался.

— Как тебя зовут? — спросил он, не очень надеясь на ответ, но незнакомец не стал ломаться.

— Эспада, — охотно откликнулся он. — Я из свободных. А тебя?

— Карлсон. — Сталкер мысленно присвистнул. Встреть свободного на Болотах было странно. Обычно они не забирались так далеко. Но уже в следующую минуту сталкер получил объяснение.

— Ого, вот это удача! — воскликнул Эспада. — Так я тебя и ищу! Точнее, не столько тебя, сколько… А где женщина?

Карлсон моментально преисполнился подозрений. Сам факт, что его разыскивают свободные, которым он, вроде, не успел наступить на яйца, был неприятен. Но упоминание о Недотёпе не понравилось ещё больше.

— Не понимаю, о чём ты. — Карлсон прикинулся шлангом.

Эспада задумчиво рассматривал его, поблёскивая в темноте белками глаз. Потом откинулся на спинку сиденья и сказал:

— Да неважно.

Парень слегка расслабился. Эспада снял с пояса фляжку и протянул Карлсону.

— По глотку за знакомство?

— Сначала ты, — вежливо, но решительно ответил сталкер.

Эспада хохотнул и приложился к фляге, потом снова протянул собеседнику. Пришлось взять и переступить хрупкую грань, что отличает собеседника от собутыльника. Первый глоток приятно обжёг глотку, прокатился по пищеводу и взорвался в желудке миниатюрной атомной бомбой. По телу прокатилась волна тепла и расслабленности. Карлсон содрогнулся от удовольствия и глотнул ещё.

— Что это? — удивлённо спросил он, возвращая флягу.

— Текила, — ответил Эспада гордо. — Сам делал. Вкусно?

Карлсон энергично покивал. Голова стала лёгкой, как воздушный шарик. Сталкер порадовался, что сидит в закрытой кабине и голова не улетит в небо. Он с умилением посмотрел на тёмный силуэт рядом. Эспада казался парню самым замечательным человеком на свете, лучшим другом. А у друзей не должно быть секретов друг от друга, верно? Торопясь разогнать враждебные тучи непонимания и недоверия, Карлсон тарахтел без остановки. Мега-текила правды действовала безотказно.

Парень начал с первых смутных воспоминаний детства и плавно перешёл к байкам из своей студенческой жизни. А когда снаружи занялся рассвет, добрался-таки до интересовавшего Эспаду настоящего. Латинос досадливо чертыхнулся, узнав, что дисары благополучно свалили из Зоны и теперь недосягаемы.

— Таким образом, квад ведёт Недотёпу на Янтарь, — заключил Карлсон, глядя на Эспаду преданными глазами.

— Caramba! — выругался Эспада. — Как ты мог бросить её с ними?!

Карлсон пустился в длинные, подробные объяснения, но латинос его уже не слушал. Он выскочил из кабины, навьючил рюкзак и подхватил автомат.

— Подожди, — с тоской воскликнул Карлсон. — Я же ещё не рассказал тебе о своих чувствах к ней.

Но Эспада уже скрылся в зарослях ивняка. Карлсон попытался поговорить сам с собой, но понял, что ему просто жизненно необходим собеседник. Тогда парень похватал вещички и бросился вслед за «самым лучшим другом в мире».

Услышав за спиной треск, Эспада остановился и неприязненно спросил:

— Чего надо?

— Она удивительная девушка, чувак, — проникновенно поведал Карлсон, счастливый, что вновь обрёл слушателя. Слова лились неиссякаемым потоком. Он рассказал всё, вплоть до обуревавших его фантазий.

Эспада покорно слушал, понимая, что Карлсон не отвяжется, пока не закончится воздействие текилы. Болтающий без остановки придаток ему был совершенно без надобности.

— И тогда я подумал, снять бы с неё этот идиотский комбинезон и… — Карлсон вдруг замолчал, и ошалело уставился на Эспаду. — Какого хрена я тебе всё это рассказываю?

— Не знаю, — невинно ответил коварный латинос. — Наверное, давно никому не плакался в жилетку.

Карлсон стоял и медленно наливался ужасом, вспоминая выболтанные тайны. Он навёл на Эспаду автомат и придушенным голосом сказал:

— Ты! Ты чёртов контролёр!

— Полегче, amigo! — Эспада поднял руки в примиряющем жесте. — Я не мутант. Это был, ну скажем, наркотик правды. Не беспокойся, твои тайны умрут вместе со мной.

— Да! — рявкнул Карлсон. — И прямо сейчас!

Далеко впереди, на дороге близ механизаторского двора замаячили люди. Эспада одним плавным движением скрылся в придорожном кустарнике. Карлсон чертыхнулся и тоже поспешил убраться из поля зрения. Латинос наблюдал в бинокль, как долговцы совещаются меж собой. Потом один вывел из гаража Недотёпу.

— Madre de Dios, какая милашка! — восхитился Эспада и тихонько присвистнул.

Карлсон чернее тучи сидел рядом и медленно сатанел. Ничего не замечая, несносный свободник продолжал цокать языком и отпускать цветистые комментарии по поводу, как отдельных частей Недотёпы, так и фигуры в целом. Буря не заставила себя ждать. Прямо со своего места Карлсон сиганул на латиноса, шмякнул его оземь и начал душить.

— Это моя милашка! — пыхтел сталкер, не решаясь шуметь в опасной близости от долговского квада. — Заведи свою и восторгайся, сколько влезет, понял?!

Эспада, на первый взгляд казавшийся тонким и хилым, в драке оказался проворен и увёртлив. Он без труда вывернулся из захвата Карлсона и аккуратно отоварил его хуком с правой. При этом латинос строго следил, чтобы оппонент не вывалился из кустарника на дорогу и не привлёк ненужное внимание.

Карлсон наугад выбросил руку вперёд и скорее случайно, чем намеренно расквасил противнику нос. Эспада на мгновение ослеп и оглох, и этого Карлсону хватило, чтобы скрутить его и заломить за спину руки.

— Прошу прощения, — прогнусил поверженный Эспада, захлёбываясь кровавой юшкой. — Был неправ.

Карлсон отпустил его и, немного отдышавшись, подобрал бинокль. На дороге было пусто. Очевидно, пока оппоненты выясняли отношения, квад успел уйти далеко. Эспада понял это и без бинокля.

— Это всё ты! — бросил он раздражённо.

— Я?! — возмутился Карлсон. — Надо было меньше на чужих девушек пялиться. И вообще, какого хера, приятель? Что тебе от нас нужно?

У латиноса кулаки чесались повоевать, но он понимал, что ничего хорошего этим не добьется, только потеряет драгоценное время. Пришлось объяснять, не вдаваясь в подробности, конечно.

— От вас ничего, но мне нужно помешать «Долгу». Такое у меня задание.

Карлсон не очень поверил, но чувствовал, что доля правды в словах этого свободовского пройдохи есть. Вдвоём провернуть спасение двух человек было проще, чем в одиночку. Эспада и так на их стороне, во всяком случае, пока. Остался сущий пустяк — уговорить его отвлечься на время от Недотёпы и помочь освободить Бобика.

5

Сизые, предрассветные сумерки надёжно укрывали небольшой хуторок в несколько дворов. С Болот наползали клубы зеленоватого, фосфоресцирующего тумана, делая жалкие строения и вовсе неразличимыми. Ренегаты выбрали для своей базы козырное местечко. Если не знать троп, вовек не найти хутор в мешанине ручьёв, аномалий, чахлых рощиц и кустарников.

Туман разорвала размытая фигура человека, одетого в форму, принятую у наёмников. Человек эти тропы знал, а значит, бывал здесь частым гостем. За его спиной неслышно сгустились две чёрные тени.

— Свои, — негромко сказал человек, не поворачивая головы. Тени так же беззвучно истаяли в тумане.

Не задерживаясь более, наёмник прошёл в один из домов, что был покрепче и поновее с виду. Там его уже ждали.

— А-а-а, здоров, начальник, — осклабился Брат Луис с глуповато-счастливой усмешкой.

При неярком свете керосиновой лампы было заметно, что глава шайки изрядно набрался. Наёмник недовольно скривился. Но когда ренегат поднялся навстречу гостю со скособоченного дивана, становилось видно, что движения его не утратили точности. Брат Луис вполне мог хоть сейчас вести своих отморозков в бой. Наёмника это немного успокоило.

Он вошёл в круг света и превратился в высокого, жилистого мужчину с коротким ёжиком волос, отливающих сталью. Светлые глаза его напоминали два холодных лезвия, а крепко сжатые губы, казалось, никогда не знали улыбки.

— Взяли? — коротко спросил он.

— Обижаешь, Скорпион, — сказал Брат Луис.

Он подхватил керосинку, и мужчины вышли во двор. Утро постепенно вступало в права. Небо посветлело, но тумана не убавилось. Пройдя немного, остановились у большого сарая, двери которого были заперты на большой висячий замок. Повозившись с ним некоторое время, Брат Луис распахнул дверь.

Избитый, окровавленный Бобик в углу поднял голову и пошевелил связанными конечностями. Скорпион взял керосинку, подошёл к пленнику вплотную и осветил его разбитую физиономию.

— Не тот, — мрачно сказал наёмник.

— Чё?

— Вы взяли не того, — процедил морозным голосом Скорпион. — Тот, что мне нужен — моложе. Где он?

— Второй ушёл, — невозмутимо ответил ренегат.

— Куда?

— Да откуда же я знаю? — Брат Луис картинно развёл руки, словно хотел показать, что не прячет второго пленника в складках своего чёрного плаща. Гнев наёмника его нисколько не пугал. Очевидно, ренегат был настолько отморожен, что полностью утратил чувство страха вместе с сочувствием, жалостью и совестью. Всё время лицо его сохраняло выражение доброжелательного любопытства.

Рука Скорпиона дёрнулась к набедренной кобуре, однако «начальник» смог сдержать кровожадные порывы.

— С ними была баба? — спросил он.

— Не, бабу я не пропустил бы.

Из тумана вынырнул не в меру ретивый бандит и торопливо доложил:

— Я видел! Час назад её уводили к северу. Наверное, к тропе на Агропром.

— Кто?

— Должники, один квад.

Бобик, про которого все уже забыли, сдавленно зарычал сквозь зубы. Скорпион задумчиво посмотрел на него и вдруг заорал:

— Где Диабло?!

Бобик вздрогнул, вылупил глаза от изумления, но промолчал.

— Не знает он ни хрена, — с сожалением резюмировал наёмник. — Жаль. Собирай отряд, выдвигаемся за бабой.

— А этого? — спросил Брат Луис, указывая на Бобика.

— В расход, — равнодушно пожал плечами Скорпион.

— Чё за Диабла? — нахмурился соглядатай, вертевшийся поблизости.

Наёмник выхватил пистолет и приставил к его лбу. Секундой позже ту же процедуру повторил Брат Луис, уперев пистолет в затылок бандита.

— Что ты сказал? — мрачно спросил Скорпион.

— Я… я… я…

— Безмозглая свинья, — подсказал Брат Луис и заржал. — Займись своим делом и не лезь в чужие. Понял, холера? Пшёл.

Соглядатай громко сглотнул и быстро-быстро закивал. Бочком протиснувшись мимо гневливого начальства, бандит вздёрнул на ноги Бобика и поволок на улицу.

Наступившее утро немного разогнало ночную мглу, но именно что немного. Набрякшие тучи тяжело нависали над головами. Моросил дождь. Бобик, изредка понукаемый пинками, брёл, не глядя по сторонам. Запутанная, извилистая нить его жизни вот-вот должна была оборваться. Тропа привела к древнему, заброшенному кладбищу. Бандит остановил пленника, уронил его на колени, а сам встал за спиной.

«Выстрелит или полоснёт по горлу?» — тоскливо подумал Бобик.

Позади раздался металлический лязг. Значит, выстрелит. Бобик запрокинул лицо к небу. Как же хотелось почувствовать в последний раз солнечные лучи, но плотные облака висели тёмной пеленой, словно погребальный саван. На деревьях уже рассаживались вороны, в нетерпении ожидавшие обильный завтрак. Чтобы не видеть их, сталкер закрыл глаза. Дождевые капли кропили запрокинутое лицо.

— Скажи «бай-бай», — прогнусил за спиной бандит.

Раздался выстрел. Пронзительно заорали вороны, захлопали крыльями. А потом всё стихло. Ожидавший боли и мучений Бобик немного расслабился. Ну что ж, и на том спасибо, что всё так быстро свершилось. Теперь предстоит выяснить, куда понесёт его грешную душу. В Ад? Или добрые дела перевесят грехи и тогда в Рай? И что он там будет делать — ссать с облака на головы грешникам и играть на арфе? Ага, размечтался! Скажи спасибо, если хоть в Чистилище пустят.

Развлекая себя такими мыслями и не решаясь открыть глаза, Бобик принюхался. Адской серой не воняло. Манны небесной тоже не было в наличии. А пахло размокшей землёй, тиной, пороховой гарью и потом. Знакомо так, успокаивающе. Бобик открыл глаза. В поле зрения возникла довольная, ухмыляющаяся, покрытая синими пятнами рожа.

— Изыди! — завопил Бобик, взвился на ноги и бросился наутёк.

Чудовище взялось догонять, крича непонятную тарабарщину на своём адовом наречии. Почти ослепший от священного ужаса Бобик каким-то чудом увернулся от попавшейся на пути карусели и продолжил спринт. Демон не отставал.

— Изыди, Сатана! — взревел Бобик в отчаянии. — Христом-Богом заклинаю и двенадцатью апостолами сгинь-пропади, оставь мя грешного! Аминь, бля!

Демон продолжал разоряться и догонять. Заклинание не оказало на него никакого негативного воздействия. Бобик споткнулся обо что-то большое и мягкое и упал. Это был труп бандита.

— Как, и он тоже сдох? — успел удивиться Бобик, но тут его снова отвлёк демон. Сталкер вскочил и закричал: — Ладно! Можешь меня пытать, я заслужил! Но, чур, раскалённую кочергу в зад не совать!

— Хренассе, у тебя фантазии, старый ты извращенец!

Откуда-то вывернулся Карлсон и с неподдельным любопытством уставился на Бобика. Тот, шумно отдуваясь, смотрел вокруг ошалелыми от страха глазами. Жуткий демон вдруг оказался смуглым коротышкой с чёрными, как две маслины, южными глазами и пегим от синяков лицом.

— Так я не помер, что ли? — Радость странным образом подействовала на измученного Бобика. Из него словно разом вынули все кости. Колени задрожали, в голове помутилось, и сталкер брякнулся в обморок.

Очнувшись, Бобик некоторое время с умилением смотрел на небесно-голубую куртку сидящего рядом бойца. Как же он был рад вновь оказаться на безопасной базе. Потом вспомнил о Недотёпе и подскочил.

— Где она?

Боец рассказал. Бобик слушал и чернел лицом. В этот момент некстати принесло Карлсона. Он вошёл и радостно осклабился, увидев, что спасённый при памяти.

— Ах ты, скотина! — заорал Бобик в бешенстве. — Как ты мог!

Он попытался сползти с кровати, но слабость и всполошившийся боец помешали. Тогда Бобик начал швырять в Карлсона всем, что попадалось под руку.

— Да ладно тебе! — завопил Карлсон, уворачиваясь от алюминиевой кружки. — Я сделал, что она просила — вытащил тебя!

— А кто вытащит её?! — бушевал Бобик, запуская в парня жестяной тарелкой. Карлсон присел. Тарелка грозно прожужжала над головой, срикошетила о стену и разбила лампочку.

— Я вытащу! — кричал Карлсон. — Как раз шёл тебя проведать перед уходом, старый маразматик!

— Скатертью дорога! — выпалил Бобик, сопровождая напутствие метким броском. На сей раз в роли метательного снаряда выступил башмак. — Вернёшься без девочки, яйца вырву!

Ботинок врезался Карлсону точно в лоб, но парень даже не пошатнулся.

— Да понял уже, — проворчал он и вышел.

Бобик обессилено откинулся на плоскую подушку. Чистонебовский боец меланхолично подбирал раскиданные в ходе дискуссии вещи.

— Крепкий и упрямый засранец этот Карлсон, — одобрительно заметил Бобик. — Обязательно спасёт.

Боец согласно кивнул.

6

Идти было скучно. Долговцы оказались настоящими занудами, исследовать было нечего, да и не позволили бы. Недотёпа мрачно топала в центре ромба, в который построились её конвоиры, и предавалась печальным думам. Больше всего на данный момент её интересовал один вопрос — какого чёрта ангел-хранитель так не вовремя взял отпуск? Ну да, у него было много работы в последнее время, но это не повод бросать подопечную в столь сложной ситуации.

Едва заметная тропа петляла меж омутов, луж, ручейков. Прыгала на перекинутые через них мостки. Огибала холмы, поросшие чёрным колючим кустарником. В тёмной воде постоянно что-то возилось, ухало, хлюпало и ворочалось. При приближении группы на миг стихало, потом снова ухало, ворочалось, хлюпало и возилось. И при этом ни одно живое существо в поле видимости так и не возникло.

У Недотёпы уже глаза на лоб лезли от однообразия, как вдруг на тропе показалось нечто странное. Сначала научница приняла это за деформированную бетонную трубу, но потом заметила, что она шевелится. Долговцы насторожились. Лопата размахнулся и запустил в неожиданное препятствие болтом. «Труба» зашевелилась активнее, но по-прежнему было не разобрать что же это такое. Медленно и осторожно подошли ещё на десяток шагов. Посреди тропы лежал толстый, почти метр в обхвате, светло-серый червь и медленно сокращался. Оба его конца терялись в густой траве. Ни нападать, ни убегать мутант не спешил.

— Что это за мерзость? — требовательно спросил Коник у Недотёпы.

— Я тебе что, справочная? — огрызнулась девушка. — Вы же не дали мне более детально обследовать эти Болота.

Долговец проигнорировал шпильку и повернулся к Лопате:

— А ну, пальни.

— Я бы вам не советовала, — поспешно сказала Недотёпа.

— С чего бы?

— Ну… оно большое. Вдруг разозлится. Давайте обойдём.

Коник презрительно скривился и смерил научницу высокомерным взглядом.

— «Долг» никогда не бегает от мутантов.

Недотёпа пожала плечами, отошла немного назад по тропе и вскарабкалась на небольшой валун. Весь её вид говорил, что она умывает руки и освобождает себя от всякой ответственности. Долговцев это проняло. Они мялись и неуверенно переглядывались, подбадривая друг друга взглядами, но тут Коник заорал:

— Пли!

И все сомнения вылетели из головы. Лопата прошил червя короткой очередью, остальные стояли наготове. Результат не заставил себя ждать. Сразу нашлась голова мутанта, ну, или то, что можно было так назвать. Она поднялась из камыша и нависла над квадом. Чудовище оказалось огромным.

— Все разом! — завопил ошеломлённый Коник. Он вдруг вспомнил, что у них совсем нет боезапаса. Парень настолько не привык бродить по Зоне с пустым рюкзаком, что данный факт просто вылетел у него из головы. А квад привык подчиняться командиру беспрекословно.

Долговцы дружно располосовали червя пулями. Эхо выстрелов заметалось по Болоту. Мутант сократился всем своим колоссальным телом и вдруг распался на миллионы маленьких червей, размером с обычного дождевика. Они осыпались, словно диковинный дождь, и облепили своих мучителей с ног до головы.

— Гештальт-организм! — взвизгнула Недотёпа в восторге. До сих пор ей доводилось только слышать об этом удивительном явлении. Увидеть его собственными глазами было бесценным научным опытом.

Долговцы не разделяли её восторгов, о нет! Черви, истошно пища, ползали по комбезам, щекотались и норовили залезть за шиворот, в уши, нос. Они не кусались, не обжигали ядовитой слизью, но были холодными, липкими и противными. Должники скакали, как пьяные кенгуру на вечеринке, стряхивали маленьких мутантов и панически кричали: «Фу, бля! Фу, нах!» От их обычной невозмутимости не осталось и следа.

— Это вам ещё повезло, что «Чума» не разъела вашу одежду, как у моего ассистента! — крикнула Недотёпа со своего валуна. Ей было страшно весело.

Черви покрыли шевелящимся ковром всё окружающее пространство, а из зарослей камыша спешили на выручку новые отряды ползучей нечисти. Чем больше вопили и прыгали долговцы, тем активнее вели себя мутанты. В принципе, Недотёпа могла бы сейчас спокойно уйти и никто бы ей не помешал. Но пересекать Болото со скованными руками, одной и без оружия было бы верхом идиотизма. Хочешь, не хочешь, а выручать конвоиров придётся.

— Не двигайтесь! — крикнула Недотёпа, когда решила, что долговцы достаточно наказаны за свою самонадеянность.

— Издеваешься? — ответил Коник, выплёвывая червя, заползшего в рот.

— Не двигайтесь, я серьёзно! Черви реагируют на движение. Если вы замрёте, они решат, что тут никого нет, и уйдут.

Квад замер четырьмя истуканами. Время шло. Лопата, выкатив глаза, наблюдал за червяком, повисшим на кончике носа. Пискнув напоследок, мутант свалился на землю. За ним, как по команде, бросились остальные. Ещё через полчаса пространство полностью очистилось, а посреди тропы снова улёгся гигантский гештальт-организм.

— Фу-у! — ожил Лопата и, трясясь от отвращения, начал охлопывать себя по бокам. — Фу-фу-фу-фу! Бе-е!

Мутант на тропе беспокойно зашевелился. Коник хлопнул бойца по макушке и зашипел:

— Заткнись! Хочешь, чтоб они вернулись?

Командир был бледен. Лопата послушно умолк, но телодвижений не прекратил.

— А я думала, «Долг» не бегает от мутантов, — весело сказала Недотёпа.

— Оставлю без ужина, — мстительно пообещал Коник. У него не было настроения обмениваться колкостями с подконвойной. А то, что она оказалась права в очередной раз, а он нет, только убило в командире остатки чувства юмора.

— Ну и ладно, — обиделась девушка. — Всегда мечтала похудеть.

Гештальт-организм больше не тревожили, а убив четыре лишних часа, почтительно обошли стороной.

Леночка опустила бинокль и ошеломлённо покачала головой. Видела она всякое, но чтоб такое… Собратья по клану, облепленные какими-то серыми соплями, исполняющие чечётку выглядели более чем странно. Тот научник на камне выглядел странно. Почему в наручниках? Леночка сначала хотела обозначить своё присутствие, но передумала. Придётся вдаваться в объяснения, врать, выкручиваться, а этого не хотелось.

Она снова подняла оптику и проводила взглядом удаляющийся отряд. Пусть идут. Леночка убрала бинокль и поправила лямки рюкзака. Снова пошёл дождь. Вдалеке тоскливо и безнадёжно выла голодная собака.

Надо было идти дальше. У Леночки было дело, важное, не терпящее отлагательств — найти и вернуть непутёвого, ветреного возлюбленного. Вот уж насмешка судьбы! Как её угораздило втрескаться по уши в торчка-свободника, как будто на Ростке мужиков мало! Так нет, провалила задание, нарушила все мыслимые и немыслимые правила, предала принципы, идеалы… И всё ради льстивого мексиканского кобеля. И нет бы опомниться после его ухода, так бросилась вдогонку, как последняя дура.

«Найду — убью! — пообещала себе Леночка. — Засранец чёртов».

Она вдруг поймала себя на том, что глупо улыбается и невольно ускоряет шаги. Дурдом, мелькали раздражённые мысли, клиника.

Вскоре, заметив впереди движение, Леночка юркнула в небольшую рощицу. Спустя некоторое время на тропе показались люди. Леночка с изумлением рассматривала в бинокль откровенно воровские рожи ренегатов. Ещё более странно посреди этого сброда смотрелся наёмник. И уж совсем удивительным был факт, что группа явно шла по следу долговского квада и очень торопилась. Какого чёрта тут происходит?

7

Скорпион был зол, как чёрт. Он еле сдерживался, чтоб не перестрелять своих помощничков. Брат Луис беспрестанно прикладывался к фляжке, и от него за версту несло дешёвым пойлом. Пусть ренегат не шатался и не бормотал бессвязную чушь, но всё равно чертовски раздражал. Остальные вели себя беспечно, нагло, много понтовались, а ходоки из них были аховые. Эти не воины и не сталкеры, сразу видно.

Правда, если бы они знали, что именно на кону, то передвигались бы значительно шустрее. Скорпион не сказал им, конечно. Даже Брату Луису. Особенно ему! Наёмник чувствовал, что ренегат не так прост, как может показаться, но раскусить этого человека так и не смог, сколько ни старался. Легенда Скорпиона для всех была одна — он ищет человека по прозвищу Диабло, с которым вышли давние тёрки.

А на деле всё обстояло несколько иначе. Один очень высокопоставленный чиновник кинул заказ на поимку и доставку на Большую землю неизвестного сталкера под кодовым прозвищем Диабло. Подробности чиновник сообщить отказался, и тогда подозрительный Скорпион вылез из кожи, но достал инфу по собственным каналам.

Оказывается этот Диабло обладал сверхспособностями. Какими — точно никто не знал, но войти в аномалию и выйти невредимым, было для него, судя по записям, обычным делом. Диабло не трогали мутанты, и к досье прилагалось размытое фото, где ничем, вроде бы, непримечательный мужчина чешет химеру за ушком.

Потрясённый до глубины души Скорпион впервые в жизни отказался от контракта и отправился за Диабло сам. В подсумке бережно завёрнутые в мягкую замшу ждали своего часа мощные транквилизаторы, наркотик правды и инструменты для экспресс-допроса. Наёмник вооружился всем, что могло бы ему помочь поймать удачу за хвост.

Сначала поиски шли хорошо. Нужного человека пару раз видели в деревне новичков вместе с неким Карлсоном — приметным внешне, но совершенно обычным сталкером. Пока Скорпион добрался до Кордона, Карлсона уже не было — повёл на Болота спятившую ботаничку, что вырезала скальпелем всех учёных на Янтаре, ограбила бункер и скрылась со своим любовником-бандитом, который, если верить слухам, был ещё и контролёром. Пришлось обратиться к Брату Луису и его отморозкам. И тут начались трудности — ренегаты слажали. Карлсон исчез, как в воду канул. Осталась одна ниточка — та самая шизанутая научница. И принёс хрен некстати этих дожников! Всё шло наперекосяк, но Скорпион умел быть терпеливым.

А ещё наёмник чувствовал, что у их отряда «вырос хвост». Он не знал, преследуют ли их целенаправленно или кто-то просто идёт тем же маршрутом, но невозможность остановиться и выяснить добавляла Скорпиону плохого настроения.

Когда на тропе возникла неширокая, размытая дождями промоина, наёмник понял, что выход найден. При визуальном обследовании стало ясно, что когда-то здесь была мощная жарка, которая впоследствии рассосалась. А дожди размыли намертво выжженную землю в глубокую яму.

Убив полчаса времени, наёмник и компания спустили вниз противопехотную мину, а отверстие замаскировали ветвями и дёрном. Получилось ничего себе. Намётанный взгляд матёрого бродяги, конечно, нашёл бы ловушку без труда, но преследователи опытными не были, иначе Скорпион их не засёк бы. Значит про «хвост» вскоре можно будет забыть. И правда, спустя некоторое время позади раздался глухой взрыв. Скорпион довольно ухмыльнулся.

Эспада шёл следом за Карлсоном и размышлял о вечном. А что ещё делать, если заняты только глаза и ноги, пейзаж уныл и однообразен, а спутник всё время молчит. Латинос скучал по Леночке. И по Марии. По Нюське. И Светлана Андреевна тоже показала себя с самой лучшей стороны. От этих воспоминаний Эспада немедленно размяк и даже сбился с шага. Мысленно одёрнув себя, он вернулся из страны грёз в суровую действительность. А заодно нашёл тему для дружеской беседы.

— Эй, Карлсон.

— Чего? — без особого энтузиазма отозвался парень.

— Значит, вы с Недотёпой встречаетесь?

— Да.

— А как её зовут?

Карлсон даже остановился. Он вдруг понял, что не знает имени девушки, на которую запал, и более того, ему даже в голову ни разу не пришло поинтересоваться. Дурацкая фамилия Недотёпы так удачно ей подходила, что заменила и прозвище, и имя, и прочие инициалы.

— Не знаю, — чувствуя себя полным идиотом, промямлил Карлсон.

— Ты встречаешься с женщиной, но не знаешь её имени? — изумился Эспада. — Caramba, но как?

Карлсон развернулся и снова зашагал вперёд. Он не стал отвечать. Эспада некоторое время шёл молча, а потом понимающе сказал:

— Вы не встречаетесь.

— Встречаемся, — упёрся Карлсон. — Просто она ещё не в курсе.

Парень остановился и грозно уставился на спутника. Глаза латиноса сверкали весельем.

— Только попробуй, — предупредил Карлсон.

— Боишься, что я поворошу ей сено раньше тебя? — зубасто ухмыльнулся Эспада.

Говорить этого не следовало. У Карлсона немедленно снесло крышу, и парень перешёл в наступление. Свободник тоже был не прочь сбросить избыток тестостерона. С энтузиазмом, достойным лучшего применения, он бросился в контратаку. Некоторое время воздух оглашали звонкие шлепки ударов, кряхтенье и сдавленные ругательства. Полностью поглощённые дракой противники не замечали, что потихоньку двигаются вперёд по тропе.

Пропустив мимо себя группу наёмника, Леночка некоторое время шла без происшествий, но вскоре на тропе снова появились люди. Что-то Болота стали чрезвычайно оживлённым местом. Она снова поспешила спрятаться и достала бинокль. По спине пронёсся табун мурашек, в глазах на миг потемнело. На тропе какой-то одиночка зверски избивал Эспаду. То, что незнакомцу тоже богато доставалось, влюблённая девушка не рассмотрела. Вся отпущенная ей природой злоба ударила в голову и обратилась на светловолосого одиночку. Какого чёрта он о себе возомнил? Эспада принадлежит ей, и только ей позволено до него дотрагиваться с теми или иными целями.

Леночка потянула из-за спины «Выхлоп» (спасибо папе за отличное оружие) и приникла к оптике. Поймать голову блондина в прицел оказалось непросто. Драка шла своим чередом, и голова находилась в постоянном движении, а иногда и вовсе исчезала. То есть, она, конечно, была на своём месте и, к сожалению, сидела крепко, но в тот момент пряталась где-то под латиносом.

Закусив губу, Леночка водила прицелом, пока не поймала удачный момент. Противники на мгновение замерли, хорошо различимые на фоне серого неба, но когда Леночка уже выжала половину слабины курка, внезапно что-то ухнуло и они исчезли. Словно растворились в воздухе.

Леночка вздрогнула и суматошно повела прицелом — никого. Она потёрла глаза, ущипнула себя за щёку и снова посмотрела в оптику. Местность была вопиюще пустынна.

— Этого просто не может быть, — пробормотала девушка. — Не в тартарары же они провалились, в самом деле?

Вернув винтовку на место, она со всей возможной скоростью устремилась к месту происшествия. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что оппоненты и в самом деле провалились, только не в преисподнюю, а глубокую яму. Внутри отчётливо виднелась чёрная воронка взрыва, разбросанные по её окружности тёмно-красные ошмётки и клочья одежды. Леночка всхлипнула раз, другой, и вдруг охваченная внезапным порывом спрыгнула в яму.

8

Сказать, что Карлсон был ошеломлён, значит сильно преуменьшить действительность. На мгновение парню показалось, что он выпал из реальности. Только что получал по морде и вдруг лежишь, зарывшись этой самой мордой в песок, а в ушах звенит, как после взрыва. Пока сталкер размышлял, что к чему, земля под ним вдруг заколебалась, собралась складками, и снизу раздался придушенный голос Эспады:

— Эй, amigo, мог бы сначала угостить выпивкой, прежде чем на меня залазить!

Карлсон скатился с латиноса и хотел встать, но тут рука коснулась чего-то липкого и вонючего.

— Фу! — заорал парень, тряся испачканной конечностью. — Кажется, я влез в дерьмо!

— Dios mio, зачем делать из этого событие, — болезненно скривился Эспада, потирая виски.

— Пошёл ты, — вяло огрызнулся парень, оглядывая ловушку.

Они свалились прямо в центр воронки от взрыва, вот только подорвался на ней кто-то другой за мгновение до того, как сталкеры упали в яму. Вонючее нечто оказалось не дерьмом, а куском чьей-то плоти. Но было и дерьмо. Огромные кучи данного продукта разной степени свежести украшали все углы и закоулки ловушки.

— Бюрер, — уверенно сказал Эспада, указывая на воронку.

— Откуда уверенность?

Вместо ответа свободовец поднял с пола и продемонстрировал маленькую руку. Её можно было бы принять за детскую, не будь она так заскорузла и волосата.

— Пакость, — подытожил Карлсон и сплюнул.

Эспада выбросил руку и подошёл. Задрав головы, они некоторое время топтались и рассматривали небо в нешироком просвете над головой. Потом Эспада сказал:

— Давай, я залезу тебе на плечи и как-нибудь выберусь, а потом вытащу тебя.

— А чё это не я к тебе? — обиделся Карлсон.

Латинос раздражённо закатил глаза.

— Мы с тобой не в койке, а ты не женщина, чтоб из-за позы спорить.

— Да будь я женщиной, с тобой в койку и не лёг бы даже за сто тыщ мильёнов!

— А за сколько лёг? И с кем?

— Пошёл ты!

Драка вспыхнула, как газовое облако от искры, и была столь же непродолжительна. Пол затрещал и провалился, увлекая двух сцепившихся оппонентов ещё глубже под землю. Приземление вышло жёстким, да ещё сверху лавиной сыпался песок вперемешку с камнями, так и норовившими ударить по голове.

Наконец, поток иссяк, и сталкеры, кашляя и отплёвываясь, поднялись на ноги. Влево уводил длинный, тускло освещённый коридор с множеством дверей. Справа был глухой тупик. А в этом тупике комфортно расположился бюрерский табор. Карлики с любопытством смотрели на замерших сталкеров. Некоторые мутанты облизывались.

В дальнем углу с большого ложа из тряпья поднялась рослая, представительная бюрерша. Бормоча нечто бессвязное, она начала приближаться, и намерения её были туманны. Эспада и Карлсон невольно отступили дальше в коридор. Карлсон, однако, не удержался от шпильки:

— В чём дело? Я думал, бабы это по твоей части. Или слабо?

Латинос посмотрел на едва прикрытые груди бюрерши, что двумя лепёшками лежали на жирном брюхе; на крохотные глазки, неразличимые среди прочих складок и пятен на лице; на толстые, растрескавшиеся губы.

— Слабо, — дрожащим голосом произнёс он. — Валим!

— А? — удивился Карлсон, но Эспада уже удалялся вниз по коридору. Парню ничего не оставалось, как броситься следом.

В спину им несся разъярённый вой, а по спине колотил мусор, которым швырялись взбешённые мутанты. Коридор оказался довольно длинным и прямым, как стрела, без всяких ответвлений. Бюреры приотстали — им было тяжеловато соревноваться в скорости с двумя быстроногими парнями, но бросать погоню мутанты не собирались.

Пришлось беглецам искать спасения в попадающихся по пути дверях. Первая — заперто. В стену рядом с головой Эспады врезался камень. Пригнувшись, сталкеры помчались дальше и распахнули следующую. Из темноты помещения раздался характерный хрипящий рык кровососа. Карлсон поспешно прикрыл дверь. Спринт до следующей двери. Едва приоткрыв, Эспада захлопнул её снова, потому что откуда-то сверху к нему спикировали два снорка.

Следующую дверь, не сговариваясь, пробежали. А потом… уткнулись ещё в один тупик, в котором почивала крупная стая тушканов. Разбуженные суматохой мутанты злобно, пронзительно завизжали. Позади из глубины коридора им вторили бюреры. Положение становилось отчаянным. Не сбавляя скорости, парни развернулись и помчались обратно к двери, которую пропустили.

Тушканы наступали на пятки. Из коридора торжествующе заорали бюреры, увидев торопящуюся навстречу добычу. Эспада рванул дверную ручку — заперто. Снова не сговариваясь, сталкеры дружно пнули препятствие, да так отчаянно, что дверь попросту вылетела из дверной коробки. За ней было темно хоть глаз коли. Не успели парни пробежать и пяти шагов в темноте, как врезались в противоположную стену и грохнулись на пол.

Шум в коридоре нарастал. Карлсон и Эспада вскочили и бросились налево — с тем же результатом. На сей раз подняться было тяжелее, но парни справились. Никто из них со страху не сообразил включить фонарик. Поэтому два полновесных удара об пол, когда оба врезались в правую на этот раз стену, были вполне закономерны.

— Кажется, у меня сотрясение-е, — дурным голосом протянул Карлсон.

— Как я тебя понимаю, amigo-o… — Голос Эспады также был воплощением боли и страдания.

Бюрерский табор и тушканячья стая добрались до комнаты одновременно. Но что странно, внутрь заходить не стали. Постояли немного у входа, разочарованно визжа, да и разошлись, словно потеряли всякий интерес к ужину.

— Херня какая-то, — пробормотал Карлсон изумлённо.

— Согласен, — ответил Эспада. Он, наконец, нащупал и включил фонарик. Сталкеры вздрогнули. Над ними стоял и смотрел сверху вниз сталкер с унылой, постной физиономией.

— Феерично, — сплюнув, сказал он.

Эспада резко выдохнул и вдруг восторженно воскликнул:

— El Diablo!

Лирическое отступление №2 или Эль Диабло

Эспада в то время ещё не был приверженцем «Свободы», а тусовался с бандой Вантуза. Да, ни больше ни меньше. Как латинос попал к бандитам, сие есть тайна великая, но факт. Впрочем, там он не задержался. Помешала порывистая натура, склонная к ежедневному расширению кругозора.

Тогда Эспада только-только занялся исследовательской деятельностью в области ботаники и впервые приступил к опытам над людьми. На себе латинос эксперименты тогда не ставил, ибо справедливо полагал, что экспериментатор должен быть в адеквате дабы своевременно зафиксировать результат.

А результаты поражали разнообразием. Наконец, Вантуз, взбешённый многочисленными издевательствами над своей бандой, предъявил ультиматум. Либо Эспада бросает свои опыты и идёт честь по чести трясти сталкерьё, либо…

Свободолюбивая, темпераментная натура латиноса справедливо возмутилась, мол, доколе?! В ответ Вантуз, осознавший тщетность своих поползновений, открыл на Эспаду сезон охоты. Пришлось срочно искать правды в другом месте.

Погоня висела на хвосте, разъярённые бандиты спешили отыграться за все нанесённые любознательным латиносом унижения. И за то, что одному из них вдруг вздумалось управлять воображаемым оркестром. Четыре часа без остановки. Посреди кишащего комарами болота. Ночью. И за то, что другой целый месяц подвергался насилию со стороны пришельцев. В особо извращённой даже по межгалактическим меркам форме. И за то, что реальный пацан Вантуз полдня проплакал, как малыш, выдувая носом зелёные пузыри. Почему? А вот чёрт его знает. И за то…

В общем, было за что. Эспаду гнали через Дикую территорию словно свора псов хитрого лиса. И стало бы в чернобыльской земле на пару сотен костей больше, но вмешался случай. И не слепой, а странный. Бегать по Зоне нельзя — это все знают, но иногда приходится. И тут уже жизнь превращается в лотерею. Эспада вытащил несчастливый билетик и вляпался в «жадинку».

Дёргаясь, словно муха в паутине, Эспада безнадёжно смотрел на приближающихся бывших подельников. «Это конец», — решил латинос и добавил несколько испанских эвфемизмов, но приготовился умереть, как подобает настоящему caballero. И тут его «лотерейный билетик» внезапно по какой-то неведомой причине сменил знак с минуса на плюс. А с другой стороны — это ж Зона!

Перед бандитами вдруг возник клуб густого чёрного дыма. И не просто возник, а прополз по земле и оформился в нечто, отдалённо напоминающее змею, поднявшую голову. Дымная рептилия замерла, чуть покачиваясь, аккурат между изумлённым Эспадой и откровенно охреневшими бандитами. Ветер старался развеять дым, отрывал от клуба отдельные клочки, но справится так и не смог.

Бандиты смотрели на это дело, мучились от суеверного страха, но не убегали. Тогда по земле с оглушительным шипением и свистом проползла ещё одна дымная змея, на этот раз густо-красная. Бандитов проняло. Выдав пару соответствующих моменту нецензурных конструкций, они бросились врассыпную, как тараканы.

В Зоне не бегают… Ах да, об этом речь уже шла. Так вот, один бандит попал в «трамплин» и улетел в прекрасное далёко аки лебедь белая, только что крыльями не махал. Змеи преследовать никого не стали, но перепроверять это никто не захотел. Второй спринтер с разбегу налетел на «лифт», чрезвычайно мощный. Он стремительно вознёсся в небеса и, пожалуй, мог бы составить неплохую конкуренцию Иисусу. Остальные как-то резко пропали из виду, словно приведения при виде Билла Мюррея.

Эспада слегка воспрянул духом, но две адские змеи были всё-таки не лучшей альтернативой бандитам. А ну как утащат в преисподнюю? Пусть они не нападали, а стояли смирно, чуть покачиваясь, всё равно чертовски нервировали. Эспада бдительно следил за ними, пытаясь предугадать ход дальнейших событий. Поэтому он не заметил сталкера, появившегося рядом, словно из ниоткуда, пока тот не поздоровался.

— Феерично, — сплюнув, сказал сталкер и кивнул на парящего в воздухе Иисуса. Пардон, бандита.

— Не то слово, amigo, — осторожно ответил Эспада, не зная, чего ждать от человека, которого не пугают две мега-змеи на тропе. Не удержавшись, латинос свой вопрос всё же озвучил: — А чего это?

— Пфф… Обычная бомба-пугалка из пары подручных артефактов. Сборки хоть раз делал? Ну вот.

Эспада был восхищён и заинтригован. Незнакомец оказался хитрее и коварнее самого князя тьмы.

— Спасибо, El Diablo. — Нет, всё-таки библейская аналогия прочно засела в потрясённом разуме Эспады. — Мне бы теперь из «жадинки» выбраться.

— Выберешься, не бойся. Зона ведь баба, а они к тебе благосклонны.

Сказав это, сталкер прошёл мимо медленно рассасывающихся дымных змей, и вскоре силуэт его истаял в тумане. На фоне закатного неба парил бандит, смешно сучивший ногами. Орали, кружась над ним, вороны. Не иначе готовились принять в коллектив новоиспечённого летуна.

А примерно через час, уже в сумерках, Эспаду нашёл и вытащил из «жадинки» свободовский патруль с небезызвестным Максом во главе. Так Эспада познакомился с Эль Диабло и вступил в ряды группировки «Свобода».

9

Карлсон несколько минут с превеликим изумлением взирал то на Люцика, то на Эспаду. Потом недоверчиво спросил:

— Так вы что, типа, знакомы?

— Ну, на брудершафт не пили, — ответил Эспада. — Но он мне жизнь спас.

— И мне. Неоднократно. — Карлсон сел и требовательно вопросил: — Ты кто такой? Ведь явно не из обычных сталкеров. Ты из О-Сознания? Хозяин Зоны?

Люцик засмеялся. Эспада с Карлсоном нетерпеливо взирали не него снизу вверх и ждали откровения.

— Нет, — наконец ответил Люцик, — не угадали. Но не спрашивайте меня больше об этом, всё равно ответить на ваши вопросы я не могу. Может быть, когда-нибудь вы всё узнаете сами.

— Ты не человек? — ужаснулся Эспада. — Демон?

— Пришелец? — вторил Карлсон с не меньшим благоговением.

— Призрак?

— Нано-робот?

— Тихо-тихо, — задыхаясь от смеха, выдавал Люцик и вскинул руки в знак шутливой капитуляции. Глаза его сверкали весельем. — На самом-то деле пока мы тут дискутируем, ваша замечательная подруга в опасности и очень нуждается в помощи.

— Недотёпа?! — испуганно воскликнул Карлсон, укоряя себя, что совершенно забыл о ней. Хотя последние пара часов выдались немного насыщенными, если не сказать совершенно безумными.

Люцик, довольный, что удалось всех отвлечь от своей персоны, милостиво сообщил:

— Я перенесу вас всех троих к ней.

— Перенесёшь?!

— Троих?!

В темноте в дальнем углу завозилось, негромко звякнуло, и раздался обречённый вздох.

— Э-э-э, здрасте, — смущённо произнёс женский голос.

Карлсон так удивился, что потерял дар речи. Если бы он был тут один, то уже давно всадил бы в угол полную обойму. Собственно, рука уже рефлекторно дёрнулась к оружию, но тут выступил Эспада.

— Леночка?! — заорал он. В голосе латиноса причудливо перемешались удивление, радость и беспокойство.

В углу зашевелилось активнее, брякнула амуниция. Невидимая в темноте Леночка всхлипнула и тихонько запричитала:

— Любимый… прости-и…

— Какого хрена, приятель? — возмутился Карлсон. — «Любимый», значит? У самого девушка есть, а на мою поглядываешь, животное?

— Что-о? — Всхлипывания в углу сменились грозным тембром человека, морального готового к убийству при особо отягчающих обстоятельствах. Слабые оправдательные вяканья Эспады потонули в смехе Люцика и Карлсона.

Стены густо населённого мутантами подземелья вдруг подёрнулись рябью, изогнулись, вспыхнули и исчезли.

* * *

Долговцев нагнали только на краю Болот, когда они уже готовы были перейти на тайную тропу. Если бы квад не потерял время сражаясь с гештальт-организмом, то последующие события, возможно, и не произошли бы. Хотя, что теперь гадать.

Нападения квад не ждал. Винить в этом можно было только Недотёпу. Научница всю оставшуюся дорогу восторженно строила теории по поводу «этого в высшей степени замечательного явления». Долговцы мрачно содрогались от воспоминаний о полчищах холодных, липких червяков.

Коник несколько раз призывал арестованную к порядку, но после непродолжительного молчания Недотёпа начинала всё сызнова. Стало ясно, что если не дать девушке выговориться, её просто порвёт от избытка эмоций. Тогда на Недотёпу просто махнули рукой.

Коник всю дорогу терзался чувством вины. Как всякий хороший командир он не собирался спихивать с себя ответственность за неудачи, постигшие квад, на какой-то посторонний фактор. А еще сержант не мог припомнить более идиотский и бестолковый рейд, и крепло в нём ощущение, что это ещё не всё. Прямо вот жопой чуял.

Шедший замыкающим Лопата первым уловил слабый запах сигаретного дыма, донесённого ветерком. Издав негромкий предупреждающий возглас, парень развернулся в ту сторону, откуда они пришли и приготовился к обороне.

Недотёпа опомниться не успела, как её затолкали под ближайший камень, нецензурно велели быть паинькой и не высовываться. Долговцы готовились к бою с какой-то долей радости. Сигаретный дым мог означать только одно — человека. А воевать с себе подобным всяко лучше, чем с коварными червями или слушать несколько часов подряд вздорную научницу.

Как бы долговцы ни уважали учёную братию, как бы тесно с ними ни сотрудничали, каждый из бойцов знал — учёные все чокнутые. Причём степень сдвига по фазе прямо пропорциональна количеству полученных высших образований. А если пробудешь в их обществе достаточно долго, у самого крыша уедет. Нет уж, дайте обычного врага без затей, который хоть и жаждет твоей смерти, но ближе, роднее и понятнее, чем некоторые из союзников.

Один из бандитов выскочил из кустарника, полосуя очередями пространство. Его не стали крошить дружным залпом — берегли остатки боезапаса. Молодой и бесшабашный отморозок-ренегат и вовсе уверился в своей исключительности. Чихать он хотел на приказы начальства, ведь есть цель, она не стреляет, значит надо утвердить над ней своё господство.

Остальные ренегаты и наёмник такого фанатичного рвения не ожидали вообще ни разу. Скорпион схватился за голову.

— Кто позволил? Назад!

Бандит выполнять приказ не торопился. Не потому что не слышал или из врождённой вредности, просто не мог. Его застрелил Лопата.

— Надо же, какая жалость, — сказал Брат Луис и хлебнул из фляжки. Очевидно, за помин души. Ренегаты на всякий случай участливо завздыхали, ибо не поняли, шутит начальство или вправду расстроилось. Скорпиона слегка перекосило.

— Никто. Никуда. Не высовывается. Без приказа, — процедил он с ненавистью.

Брат Луис посмотрел на него с удивлением, но ничего не сказав, снова поднёс фляжку ко рту. После короткого инструктажа и длительных разъяснений каждый усвоил, куда ему идти и что делать. Вот тогда долговцам пришлось туго.

10

Долговцы огрызались одиночными, стараясь стрелять наверняка, зато противник мёл пространство свинцовой метлой. Ренегаты наступали с трёх сторон, зажимая квад в клещи. Скорпион вёл лобовую атаку, Брат Луис вызвался зайти кваду в тыл. Скорпион удивился — с чего бы такое рвение, но ничего не сказал — некогда было разговоры разговаривать. Глава ренегатов скрылся в мокрых от дождя кустах.

Скорпион раздражённо посмотрел в небо. Тяжёлое, хмурое оно с поражающим упорством продолжало сыпать проклятую морось, не останавливаясь ни на минуту. Плохая погода и вечные облака над Болотами не редкость, но даже старожилы из ренегатов сдавленно матерились сквозь зубы, потирая насквозь промокшие и онемевшие от холода задницы в трениках Adidas.

Долговцы, конечно, были бойцами не в пример ренегатам. Будь у них больше боеприпасов никто не ушёл бы без свинцового гостинца. Но даже сейчас взять их тёпленькими никак не удавалось. Отказываясь вступать в перестрелку по навязанным противником правилам, квад экономно отстреливался, потихоньку отступая к тропе. Лопата извлёк Недотёпу из её убежища и потащил вперёд, остальные прикрывали, отвлекая огонь и внимание на себя.

Уловка не помогла. Какой-то ретивый бандюган увидел две спины, скрывающие в туманной пелене, и успел просигналить своим. Это не принесло ему счастья. Коник быстро наказал ренегата за его рвение и преданность делу, однако чёрное дело было сделано — долговца и Недотёпу заметили. В их сторону полетели пули, и сколько Скорпион ни орал, умоляя не убивать потенциального свидетеля, вошедшие в раж бандиты его не слушали.

Лопата шёл, толкая впереди себя Недотёпу, глядя одним глазом на тропу, другим назад. Как такое возможно? А вот жить захочешь и расходящееся косоглазие освоить сумеешь или ещё как раскорячишься, лишь бы пронесло. Но Лопату не пронесло, ведь пуля, как известно, та ещё дура. Сначала из голени долговца обильно брызнуло красным, нога подломилась. Потом дёрнулась голова, и парень рухнул в грязь, разбросав по земле руки и выронив бесполезное оружие.

Недотёпа успела сделать ещё несколько шагов, потом обернулась, ахнула. Ещё не совсем понимая, что собирается делать, подскочила к поверженному Лопате. Наклонилась, глядя в залитое кровью лицо. Над головой вжикнула пуля. Потом ещё одна, так близко, что щёку обожгло. А потом кто-то сшиб научницу с ног и придавил к земле.

Девушка отстранённо порадовалась, что забрало шлема опущено, а то пришлось бы наглотаться грязи. А потом сработали женские рефлексы: если непонятно кто хватает тебя и роняет на землю — бей, круши, ругайся матом. В общем, всех убью, одна останусь. Издав боевой клич спятившей валькирии, от которого едва не взрывалась черепная коробка, Недотёпа бросилась в атаку.

Нападавший настаивать не стал и убрался от греха подальше. Тяжело дыша после вокального выступления, Недотёпа села. Перед ней сидел заросший щетиной бандит в чёрном плаще и, зажав пальцем левую ноздрю, высмаркивал кровавую юшку из правой. Потом приложился к фляжке и улыбнулся жёлтыми зубами.

— Хороший шлем, — похвалил он. — Больно бьёт, нах.

— Чё надо, — недружелюбно спросила Недотёпа. Встроенный в шлем динамик издал взволнованное кудахтанье и умолк навсегда. Очевидно, сложная штуковина не вынесла потрясений и вышла из строя. Пришлось поднять забрало и повторить вопрос.

— Мне лично, — сказал Брат Луис, — просто жизненно необходимо видеть тебя живой и здоровой. Сколько ж тебя спасать можно, горе моё? А ты ещё ворчишь, жалуешься на меня…

Ренегат сделал обиженное лицо и осторожно пошмыгал носом, проверяя, остановилась ли кровь. Недотёпа выражала собой воплощённое изумление. Глаза её стали кружочками. Рот стал кружочком. Брови уползли куда-то под шлем. А над головой маячили вопросительные знаки вперемешку с восклицательными.

— Ты кто, нафиг, такой? — севшим голосом спросила девушка.

Ренегат закатил глаза и открыл рот сказать что-то, но тут совсем близко послышался голос Коника, окликающего Недотёпу. Брат Луис проворно поднялся на ноги.

— Мне пора, — сказал он. — Не шали.

— Стой…

Но фигура ренегата вдруг подёрнулась рябью, вспыхнула и исчезла. Не веря своим глазам, Недотёпа поднялась на ноги и провела рукой над тем местом, где только что стоял Брат Луис. Ничего. Только заполнялись дождевой водой два следа, оставленные ботинками сорок шестого размера.

— Ты что тут творишь? — воскликнул подбежавший Коник. — Что за иллюминация? Сигналы подаёшь? Кому?

— Это не я! — справедливо возмутилась Недотёпа и вдруг вспомнила про Лопату. — О нет…

Долговец проследил её взгляд и скрипнул зубами от злости и горя. Лопата был отличным парнем. Девушка кое-как поднялась на ноги, не сводя взгляда с неподвижно лежащего тела, и вдруг заорала в бешенстве:

— Да снимите вы уже эти дурацкие наручники, не будьте суками!

Коник изумился, но, как ни странно, повиновался. Недотёпа подошла к парню и приложила пальцы к его шее. Лопата был жив. Раны на голове всегда сильно кровоточат и выглядят страшно, но это была царапина. Глубокая, но не смертельная. К ним вскоре подошли остальные, взъерошенные, запыхавшиеся, наскоро перевязанные, но живые.

— К тропе, — скомандовал Коник.

Парни подхватили Лопату и потащили вперёд. За Недотёпой присматривал сержант. До тропы оставалось всего пара десятков шагов, но уйти не удалось. Между тропой и квадом стоял Скорпион, и взгляд его не предвещал ничего хорошего. Как и автоматы бандитов, направленные на долговцев.

— Баста, карапузики, — сказал Скорпион, чем вызвал нездоровое оживление среди ренегатов. — Баба пойдёт с нами, остальных отпустим.

— Хрен тебе! — крикнула Недотёпа. — А будешь выпендриваться, тебе мой ангел-хранитель таких фисташек навешает, мало не покажется.

— Ты дура что ли? — засмеялся кто-то из ренегатов.

Но Недотёпу смутить в этот момент было невозможно. Явись перед ней сам Господь Бог, она уже не удивилась бы.

— Сам дурак. Я его только что видела так же ясно, как тебя. И даже говорила с ним.

Коник с неожиданной жалостью подумал, что женщинам всё-таки в Зоне не место. Тут здоровые мужики, бывало, с ума сходили, а что уж говорить о нежной женской психике. Лишь бы в буйство не впала, а то укусит ещё.

Тем временем Скорпион начинал терять терпение. Он поднял ствол и прицелился Конику в голову.

— Заткнись и иди сюда, — велел он Недотёпе. — Остальные — без лишних движений. Ну!

В этот момент вдруг раздалось негромкое гудение, глаза резануло яркой вспышкой. Когда все проморгались, стало понятно, что народу прибавилось. На тропе стояли двое парней и девушка. Сами они казались ошеломлёнными таким поворотом событий не меньше остальных.

— Круто! — в восторге взвизгнула Недотёпа, уверенная, что это её персональный ангел-хранитель подсуетился и устроил ей сюрприз.

Карлсон нашёл девушку взглядом и улыбнулся. Потом направил оружие на должников. Стоявший рядом с ним смуглый сталкер повторил его жест. Девушка предпочла целиться в Скорпиона.

— Коник, какого, мать вашу, хера тут твориться? — властно спросила она.

Карлсон изумлённо покосился на Эспаду и спросил:

— Она у тебя что, из «Долга»?

Эспада нервно кивнул.

— Ведём задержанную на Янтарь, — доложил Коник. — Тут эти нарисовались. Пытаются воспрепятствовать. А у нас патроны кончились, как назло. И вообще…

Леночка скосила глаза на Эспаду и Карлсона и возмутилась:

— Вы немного ошиблись, ребята. Злодеи стоят у вас за спиной.

— Да уж прямо, — усомнился Карлсон. — Моя девушка другого мнения.

Эспада предпочёл не усугублять свою вину перед возлюбленной и развернулся к ренегатам и наёмнику. За что получил одобрительный взгляд. Он слегка расслабился и решил укрепить завоёванные позиции.

— Карлсон, — сказал он. — Долговец женщину не обидит. А вот ренегат или наёмник может.

Услышав заветное прозвище, Скорпион сузил глаза. Недотёпа его интересовать перестала.

— Забудьте, — сказал он. — Бабу оставьте себе и можете проваливать, а вот Карлсона я попрошу остаться.

— Теперь его на парней потянуло, — удивился Коник. — А я думал, только у женщин нет логики.

Скорпион почувствовал, что ещё пару минут этого фарса и он точно спятит. Гоняться за мега-сталкером уже не казалось ему столь хорошей идеей. Но раз уж начал, отступать не пристало. Кто говорил, что будет легко? Однако пора заканчивать. Скорпион нажал на курок.

Тишину разорвало грохотом выстрелов. Впрочем, ровно через две минуты всё было кончено. В грязи валялось несколько трупов. Эспада зажимал кровоточащее плечо. Леночка роняла слёзы в развороченную аптечку. Карлсон одной рукой обнимал Недотёпу, а второй вытаскивал из своей шевелюры листья и древесное крошево. Долговцы вытаскивали из кустов Лопату, которого зашвырнули туда, когда запахло керосином.

— Наёмник сбежал. — Подошёл Коник мрачнее тучи.

— Хрен с ним, — сказала Леночка, заканчивая бинтовать Эспаде рану. — Главное, все живы.

Услышав её голос, Недотёпа отстранилась от Карлсона, внимательно посмотрела на девушку и недоверчиво спросила:

— Ленка? Это ты? Ленка-Петренка!

Леночка изумилась так, что выронила аптечку. Девушки пару мгновений смотрели друг на дружку, а потом принялись скакать и вопить, при этом ещё и умудряясь обниматься.

— Танька!

— Ленка!

Удивлённые мужчины наблюдали. Эспада предложил Карлсону закурить и спросил:

— Ты что-нибудь понимаешь?

— Ну… они знакомы, вроде как. Оказывается. — Карлсона вдруг обдало холодной волной. — Ленка-Петренка? Петренко?

— Дочка его, — тихо сказал Эспада. — Я сам был в шоке, когда узнал. Потому и сбежал.

Коник подошёл к Леночке, деликатно покашлял и рискнул вмешаться.

— Спасибо, что так вовремя пришла на помощь. Но нам нужно до темноты пройти тропу.

— Ага, не за что, идите, — отмахнулась Леночка, поглощённая радостью встречи.

Коник, однако, был настойчив.

— Нам нужна наша задержанная.

Леночка посмотрела не него, потом на Недотёпу. Потом снова на Коника и опять на Недотёпу.

— Охренел? — наконец спросила она.

— Приказ, — попытался настаивать Коник.

Леночка прожгла его негодующим взглядом, достала ПДА и заколотила по кнопкам, набирая сообщение. Папочке, догадался Коник и отошёл в сторону, решив пока повязать Карлсона. Помощь помощью, а ориентировка на него на Ростке висит.

— Воу, воу! — возмутился Карлсон, когда Коник велел ему разоружиться. — Полегче! Я вам тут жизнь спас, если что.

Но сержант был неумолим и даже наставил на сталкера изъятый у ренегатов пистолет. Тогда вмешался Эспада.

— Эй, сержант, ты участвовал в том громком деле с отрезанной головой одного из ваших?

— Нет, — ответил Коник, — но слышал. Мы в то время патрулировали Янтарь. Кто-то из свободных нашёл убийцу. А что?

— Я тот человек, — важно сказал Эспада. — И теперь мне «Долг», вроде как, должен, врубаешься? Не веришь, напиши своему начальству, amigo. Скажи, мол, Эспада передаёт привет и требует долг в размере жизни и свободы одного конкретного сталкера по прозвищу Карлсон.

Коник подозрительно посмотрел, но счёл за лучшее подчиниться. Воронин прислал в ответ длинное сообщение. Впрочем, если выбросить все нецензурные выражения, смысл сводился к двум словам: «Пусть валит». Леночка подошла и показала ответ папочки. Тот был также кудрявым и заковыристым и означал примерно то же самое, что и ответ Воронина.

Сержант тоскливо вздохнул. Задержанные расползались, как тараканы. Бестолковый рейд и закончился более чем бестолково. Коник послал к дьяволу чернобыльскому «Долг», «Свободу», учёную братию и некоторых конкретных представителей этих группировок. Собрал свой потрёпанный боем квад и ушёл. Благо, с изъятыми у ренегатов припасами был шанс благополучно добраться до Янтаря.

Карлсон вёл группу обратно к базе группировки «Чистое небо». Леночка и Недотёпа шли за ним следом, шепчась и хихикая. Эспада замыкал, любуясь тылами девушек и время от времени подкручивая ус.

В паре километров от них Скорпион опустил бинокль и задумчиво нахмурился. Это был провал. Но с другой стороны, возможно, он неправильно взялся за дело. Как всякий вояка он предпочитал атаковать в лоб, а тут требовалась хитрость и тщательно продуманный план действий. Определённо стоит попробовать ещё раз.

Со старой, заброшенной наблюдательной вышки наблюдали за Скорпионом и группой сталкеров два человека. Или не совсем человека. Один отличался на редкость унылой физиономией, а второй носил потрёпанный бандитский плащ.

— Феерично всё закончилось, верно?

— Не то слово. Серьёзно, чувак, мне нужен напарник, один я не справляюсь.

— Да ладно, это всего лишь женщина.

— Женщина? Это ходячая катастрофа! Кто её вообще пустил в Зону?

— Ты ещё моего не видел, редкий кадр. Сам знаешь, кто их сюда зовёт.

— Ну да. Надеюсь, Она довольна. Не думал, что у Неё такой извращённый вкус.

— Да уж, ты на себя-то смотрел? Забыл, что и ты, и я созданы Ею? Порадуем наших людишек?

— Давай.

Двое синхронно щёлкнули пальцами. Противная мелкая морось прекратилась. Потом подул ветер, но не ледяной и порывистый, а ровный и свежий без намёка на неистребимый запах ржавчины и кислотных испарений. Люди остановились и в изумлении завертели головами.

— Смотрите, небо! — крикнула Недотёпа. Все задрали головы.

Тяжёлые тучи рвались на мелкие клочья. Ветер подхватывал их и нёс к северу. Вот первый робкий солнечный луч скользнул по земле, пощекотал запрокинутые лица людей и весело запрыгал по лужам. Следом из серой массы облаков любопытно выглянул второй луч, потом ещё, и ещё. И вот солнечное воинство шагает по продрогшей земле, расцвечивая Зону в праздничные, непривычно яркие краски. Никогда ещё над Болотами не видели такого ослепительно чистого неба.

1

Странный мир без формы, цвета и запаха колыхался вокруг. Собирался складками, подёргивался рябью, набегал волнами и отступал прочь. Изредка мелькали в нём вспышки электрических разрядов, слышался приглушённый рокот. Недотёпа с недоумением осматривалась, пытаясь сообразить, где она и что происходит.

— Помоги мне.

Женщина резко обернулась и вскрикнула от удивления. Позади стоял Лютик, маленький, одинокий и несчастный. Его крохотные, контролёрьи глазёнки были полны слёз, подбородок дрожал.

— Помоги мне, — повторил он и вдруг исчез.

По глазам Недотёпы резанула невыносимо яркая вспышка белого света. Вскрикнув, женщина закрыла лицо руками, а когда убрала их, вокруг была знакомая до последнего уголка обстановка научного бункера на Янтаре. В глаза Недотёпы заглядывал Круглов. На его голове находился странного вида шлем, похожий на шапочку из фольги, обвитую путаницей тоненьких, разноцветных проводков.

Учёный садистски ухмыльнулся и вонзил в руку Недотёпы карикатурно огромный ланцет. Хлынула кровь, руку пронзило острой болью. Круглов смеялся раскатистым смехом киношного злодея. Недотёпа закричала так пронзительно, что проснулась.

Она резко села, зажимая рану на руке. Боль, ужас и одиночество рвали сердце, горло саднило от истошного вопля раненого насмерть зверя. Лишь несколько мгновений спустя Недотёпа осознала, что она не на Янтаре, а в своей собственной хибаре с заплесневелыми стенами на базе группировки «Чистое небо». На руке также не обнаружилось никаких ран, только лёгкая, ноющая боль, да и та уже затихала.

Дыхание ещё не успело выровняться, как дверь с грохотом распахнулась, и в комнату ворвались Бобик, Карлсон и несколько вооружённых чистонебовцев. По-быстрому обследовав комнату, там и обследовать-то особо было нечего, все вопросительно уставились на Недотёпу.

— Кто тебя напугал? — спросил Бобик.

— Это Круглов! — ответила чуть не плача Недотёпа. В глазах у неё двоилось, лица друзей искажались до неузнаваемости, мысли путались. — Он проводил общий анализ тканей, и было так больно. Мне казалось, что я жертва, но это не так, понимаете! Я не жертва! То есть не я жертва!

Бобик с Карлсоном обеспокоенно переглянулись, остальные растерянно переминались с ноги на ногу.

— Ты что-нибудь понял? — тихо спросил Карлсон у Бобика.

— Не-а, — искренне ответил тот, повернулся к Недотёпе и ласковым голосом, которым обычно говорят с буйнопомешанными, сказал: — Это просто сон.

— Нет! — завопила Недотёпа так отчаянно, что все вздрогнули. — Ты не понимаешь! Круглов нашёл его и теперь мучает!

До Бобика стало доходить, остальные по-прежнему пребывали в недоумении. Недотёпа заплакала, приговаривая:

— Бедный малыш! Ему так одиноко и страшно…

Это потрясло всех особенно. Никто никогда не видел Недотёпу плачущей. Даже если ей случалось когда-нибудь огорчиться, печалилась она недолго.

В предбаннике раздались взволнованные голоса, и в маленькую комнатку ввалился Эспада в одних трусах, с которых улыбались присутствующим розовощёкие амуры. Все с неподдельным интересом начали их разглядывать. Даже Недотёпа перестала плакать, потрясённая этим непревзойдённым шедевром текстильного искусства.

Из-за плеча латиноса выглядывала встрёпанная, но полностью одетая Леночка. Оказывается, в экстренных ситуациях женщины способны одеваться быстрее мужчин.

— Вот, — взялся объяснять Карлсон, с трудом оторвав зачарованный взгляд от трусов Эспады, — у неё кошмар про бывшего коллегу. Она зовёт его «малыш» и очень из-за этого убивается.

Леночка подошла, окинула подругу намётанным взглядом, заглянула в мутные, заплаканные глаза. Радужка глаза почти исчезла, съеденная чернотой невероятно расширившегося зрачка.

— Сильное ментальное воздействие, — уверенно сказала Леночка. — Несколько часов она будет не в себе. Контролёр. Матёрый, сука.

— Нет, — сказал Бобик, — это всего лишь ребёнок. И он в беде.

Бобик рассказал всем присутствующим, как он и Недотёпа обнаружили крошку-контролёра в заброшенном ангаре на Дикой территории. Каждое его слово выражало неподдельную симпатию к маленькому и очень опасному уродцу.

— Всё это, конечно, печально, — сказала Леночка, когда он умолк, — но нам-то что?

— Спасём его! — заорала Недотёпа и подскочила на кровати, кутаясь в своё колючее, серое одеяло. — Освободим Лютика от гнёта научного ига! Ударим справедливостью по бесчеловечным опытам! Отстоим всех несчастных и угнетённых от алчных наймитов капитализма! Науку — учёным! Зону — мутантам! Ура-а-а!

— Тихо-тихо, — сказал Карлсон, посмеиваясь, и усадил разбушевавшуюся Недотёпу на кровать. — Конечно, мы спасём его, но попозже. Мы сейчас выйдем, а ты одевайся, поняла?

Недотёпа кивнула. Глаза у неё были дурные. Толкаясь и создавая в дверях заторы, все вышли в предбанник. Леночка приглядывала за подругой в приоткрытую дверь.

— Надеюсь, она такая не навсегда, — поёжился один из чистонебовских бойцов и кинул опасливый взгляд на дверь.

— Очухается, — сказала Леночка, — я и не такое видела. Вы это серьёзно насчёт спасения?

— Конечно, — ответил Бобик. — Я не позволю резать на куски пацана, словно лабораторную крысу.

Карлсон поддакнул. В глубине души ему было плевать на контролёрского выродка, но возможность лишний раз пнуть завышенное самомнение обитателей научного бункера показалась весьма соблазнительной. Он не забыл им Чука и Гека. Эспада тоже выразил горячее желание участвовать в спасательной операции, поскольку обладал врождённой тягой как к справедливости, так и к сомнительным авантюрам.

— Вы спятили? — возмутилась Леночка. — Забыли, что я из «Долга»? Спасать мутанта? Фу! Я не то что помогать, а всячески мешать вам обязана!

Карлсон растеряно взъерошил волосы. Бобик открыл рот для сокрушительной речи, но тут вмешался Эспада.

— Un minuto, — улыбаясь, бросил он и утащил Леночку на улицу. Послышались голоса: возмущённый Леночки и вкрадчивый, убедительный Эспады. Постепенно они становились всё тише, пока не умолкли. И, только хорошо прислушавшись, можно было различить звуки поцелуев.

Из комнаты высунулась Недотёпа. Комбинезон на ней был надет задом наперёд, но её это никоим образом не беспокоило.

— Наш священный долг, — доверительно поведала она почему-то трагическим шёпотом, — остановить распространение зла. Землю — людям. Космос — пришельцам. Океан — рыбкам.

Её попросили заткнуться, а заботливый Бобик велел надеть что-нибудь на ноги — босиком холодно. Недотёпа послушно вернулась в комнату, уселась на кровать и начала увлечённо обуваться в жестяной чайник.

— Может, разработаем план, пока она не прочухается? — спросил Карлсон.

— Хорошая идея, — процедила сквозь зубы Леночка, появляясь в предбаннике. Выражение лица её было кислым и недовольным, но смирившимся.

Карлсон украдкой показал латиносу большой палец. Эспада радостно осклабился и подмигнул. Недотёпа смогла, наконец, надеть чайник на ногу и теперь снова плакала.

— Что случилось? — спросили её.

— Кушать хочу-у, — всхлипывая, ответила Недотёпа, свернулась калачиком и уснула. Прямо в комбинезоне и с чайником на ноге.

2

В этот день у Скорпиона всё шло не так. Сбоила аппаратура, то и дело отключался без особых причин ПДА, да и организм наёмника тоже вёл себя не лучшим образом. Болела голова, очень хотелось спать. Скорпион не помнил, чтобы когда-нибудь чувствовал себя таким уставшим. «Старею что ли?» — думал он. И хотя было ему всего тридцать шесть лет, всем известно, что в Зоне стареют быстрее. Ежедневный стресс никого не молодит, знаете ли.

Скорпион так и не отказался от своей затеи с поимкой местного супермена. Кроме того, теперь чёрный список наёмника пополнился на одного человека. Брат Луис, глава банды ренегатов, проклятый кидала. Не то чтобы Скорпион ждал особой преданности от отморозков, которых даже бандиты отвергали, но таки обидно.

За базой группировки «Чистое небо» наёмник наблюдал уже около месяца. Регулярно видел Карлсона, рыжую научницу, латиноса и его бабу, но никаких следов Диабло. Или он не появлялся, или приходил так, что его не было видно. Скорпион терпеливо продолжал смотреть, подслушивать, собирать информацию.

Большим сюрпризом для него оказалось то, что научница тепло отзывалась о Брате Луисе. Имени она не называла, но по описаниям это был точно он, и, по словам Недотепы, выходило, будто Брат Луис её крышует. Дело выходило странное, дурно пахнущее и требовало большой осторожности.

Проглотив пару таблеток аспирина, чтобы унять мигрень, наёмник устроился поудобнее в развилке большого дерева и поднёс к глазам бинокль. Густая и пышная крона тусклых, серо-зелёных листьев надёжно укрывала его от нежелательных взглядов. Постепенно дневной свет растворяла наступающая темнота. Потягиваясь, выходили из нор жуткие ночные порождения Зоны и жадно принюхивались к ветру, стараясь различить запах будущей добычи. На Болотах начинали орать жабы, шелестел камыш, поскрипывали сухие стебли осоки.

Жучок, установленный в хибарке Недотёпы сообщал, что та готовиться ко сну, по обыкновению бормоча всякую научную чушь под нос. Остальные жучки пока молчали. Неспешно проходили часы, звёзды ползли по небу, странным образом просвечивая сквозь вечные тучи. И вот в самый глухой час, когда насытившиеся хищники возвращаются в свои норы, случился с наёмником странный припадок.

Чернильная ночь вдруг сделалась совершенно прозрачной. Скорпион при желании мог бы даже рассмотреть в деталях ломкую траву под деревом. Непонятно откуда возникло сильное чувство страха и липкой волной холодного пота прокатилось по позвоночнику. Череп взорвало такой запредельной болью, что сознание не выдержало и милосердно отключилось. Жучок установленный в хибарке Недотёпы передавал много интересного, но наёмник не слышал. Он бродил по странному миру без формы, цвета и запаха и всё никак не мог отыскать дорогу домой.

Спустя несколько часов Скорпион открыл глаза, и некоторое время смотрел на чёрно-бурую древесную кору, на которой копошились какие-то мерзкие букашки. Сверху вдруг спикировала четырёхногая, пёстрая птица, мигом склевала всех букашек и, сверкнув напоследок красными бусинками глаз, умчалась в небо. Наёмник проводил её чумным взглядом.

Через несколько минут разум прояснился, и Скорпион схватился за бинокль как раз вовремя, чтобы увидеть удаляющихся людей. Все, из-за кого он уже месяц торчит на дереве, словно гордый птиц, удалялись в полном боевом снаряжении в сторону Агропрома. Наёмник длинно и смачно выругался, спрыгнул с дерева и бросился к своему схрону за снаряжением.

Вслед ему из зарослей осоки смотрели два человека. Один в чёрном, бандитском плаще, второй с чрезвычайно унылой и постной рожей.

— Началось, — сказал Брат Луис. — Как думаешь, успеют?

Диабло покачал головой, сплюнул на землю и сказал:

— Нет. Нужно было вытаскивать мальчишку ещё вчера. Уже сейчас поздно, а пока они дойдут… Будь готов, в общем.

— Чёрт! Долбанные учёные!

— Ага.

Собеседники замолчали. Ветер осторожно перебирал их волосы, раздувал полы бандитского плаща Брата Луиса. Шепталась о чём-то важном осока, квакали лягушки, а неподалёку похрюкивал матёрый кабан и два подсвинка. Никто не обращал внимания на двух странных мужчин — ни звери, ни люди. Даже мухи не садились.

— Что будем делать с наёмником? — наконец, нарушил молчание Диабло.

Брат Луис задумчиво посмотрел на увешанного оружием Скорпиона, уверенно топающего по следам спасательной группы. Потом достал из кармана фляжку, отхлебнул и ответил:

— Да пусть развлекается. Лишь бы не мешал. Ты же знаешь, Она не любит, когда мы убиваем.

Он снова глотнул из фляжки и громко, удовлетворённо хекнул. Диабло неодобрительно посмотрел и спросил:

— Зачем ты пьёшь это? Всё равно ведь никогда не опьянеешь.

— Сам не знаю. В знак протеста, наверное.

— Против чего? — с искренним любопытством спросил Диабло.

Брат Луис усмехнулся своей кривой ухмылкой, от которой дрожали и разбегались его подельники, но глаза были грустные.

— Хочу быть настоящим. Как они. — Он кивнул в сторону удаляющейся группы сталкеров.

— Ты ведь знаешь, что это невозможно.

— Потому и протестую. И вообще, ты сам-то никогда не шёл против правил, господин фееричный?!

— Ой, всё!

Мужчины рассмеялись. Место, где они стояли, полыхнуло короткой, но ослепительной вспышкой, и сталкеры исчезли, так никем и не замеченные. Даже следов не осталось на влажной, чёрной земле.

3

Недотёпа была убеждена, что кто-то специально надел ей на ногу чайник, и всю дорогу изводила друзей упрёками. Она почти ничего не помнила о прошлой ночи, кроме сна, и сколько бы её не убеждали в обратном, считала, что остальные просто покрывают шутника. Но когда Недотёпе напомнили, что спать она улеглась не только в чайнике, но и в комбинезоне, научница поневоле задумалась. Действительно, как бы крепко не спал человек, затруднительно облачить в походное снаряжение так, чтобы он не проснулся.

На подходах к Агропрому пришлось пострелять. Карлсон шёл впереди и был слишком увлечён прокладыванием пути сквозь аномалии. Кабан выскочил так неожиданно, словно только что материализовался в воздухе. Мутант с треском проломился сквозь кустарник, оставляя на колючих ветвях клочья шкуры, и бросился на Карлсона.

Сталкер взвился вверх прямо с места. Взметнулись светлые волосы, перехваченные у затылка обрывком бинта, и всё выглядело бы весьма эффектно, но кабан успел предательски боднуть головой Карлсона под зад. Парень заорал и, нелепо суча ногами, врезался в мягкую лесную подстилку без всякой грации и достоинства.

Этой короткой схватки было достаточно, чтобы в бой вступили остальные. Бобик и Леночка разворотили кабану голову, и, пока они перезаряжались, Эспада и Недотёпа добили подранка. Карлсон полулежал на земле, опираясь на рюкзак, и подниматься не спешил.

— Ну, и чего ты разлёгся? — сурово спросила Леночка.

— Если вы уже всё, — с бесконечным терпением ответил парень, — может, кто-нибудь поможет мне встать?

Эспада удивлённо заломил бровь, Леночка недоверчиво хмурилась, а Бобик любопытно спросил:

— Наша принцесска так напугалась, что ножки отказали?

— Нет, — ещё более кротко сказал Карлсон. — Подо мной «жадинка».

Вызволяли его целый час. Обложили камнями, коих в лесу нашлось, к сожалению, немного. Тянули, как репку, то за руки, то за ноги. Карлсон душераздирающе стонал, завывал потусторонним голосом и всячески подвергал сомнению умственные способности своих спасателей. Он так всех достал, что Бобик предложил оставить его как есть и захватить на обратном пути. Только после этого Карлсон благоразумно заткнулся.

Наконец, «жадинка» сдалась и выпустила свою жертву. Это происшествие почему-то испортило всем настроение и дальше двигались в тягостном молчании. Чем ближе группа подходила к Агропрому, тем большее беспокойство всех охватывало. Что-то было не так, но что именно никто точно сказать не мог.

Выйдя из леса, люди в растерянности остановились у дороги, не в силах заставить себя двигаться дальше. ПДА вдруг синхронно завибрировали, оповещая о сообщении.

«Сталкер Фингал, одиночка, НИИ Агропром. Самоубийство».

— Caramba! — пробормотал Эспада.

Снедаемые невнятным и оттого выматывающим беспокойством, люди ступили на старую, уставшую дорогу. Не успели они сделать и десятка шагов, как снова завибрировал ПДА — Леночки. Она извлекла из кармана девайс, взглянула на экран и все краски махом сошли с её лица.

— Это Иванцов, — дрожащим голосом сказала она. — Он не знает точно, как всё случилось, но папа ранен. Наверное, хотел почистить пистолет и тот случайно выстрелил. Я… мне надо идти. Простите.

Она свернула с дороги и чуть ли не бегом припустила в сторону Свалки. Эспада сделал шаг следом и обернулся.

— Всё в порядке, — мягко сказала Недотёпа, — мы справимся, а ей сейчас лучше не оставаться одной.

Эспада благодарно кивнул и бросился догонять Леночку. Карлсон, Недотёпа и Бобик некоторое время смотрели им вслед. ПДА снова завибрировали в унисон.

«Сталкер Ёжик, бандит, Свалка. Самоубийство».

— Ну и денёк, — процедил Бобик.

Настроение окончательно ушло в минус. Над головами словно нависло нечто невидимое, но очень тягостное, мешающее сосредоточиться, вызывающее чувство тоски и безотчётного страха. Троица спасателей хмуро мерила шагами серую, асфальтовую ленту дороги. Исчезли шутки и дружеские подначки, которыми были горазды обмениваться Бобик и Карлсон. Недотёпа мрачно смотрела под ноги, и глаза её больше не горели жаждой исследования и дружелюбным любопытством. Накрывала чёрная апатия, затея со спасением Лютика уже не казалась такой важной. Над головой вились вороны, и от их заунывного карканья становилось совсем худо. И только присутствие друзей не давало упасть духом окончательно.

На ночёвку устроились в железнодорожном тоннеле. Том самом, где Карлсон напился в компании Шлемыча, Бози и Лохматого. Карлсон попытался припомнить как это — когда весело, но не смог. Он поднял голову и посмотрел на Недотёпу. Она сидела, обняв колени, и смотрела на пламя костра. Уголки рта скорбно опущены, глаза пустые. Бобик раздражённо дёргал клапан рюкзака, лицо его исказилось гримасой. Сейчас он как никогда походил на бандита и выглядел очень одиноким. Карлсону захотелось сказать что-то ободряющее, встряхнуть друзей и развеять эту тоскливую тишину, но тут снова подали признаки жизни ПДА. Друзья переглянулись.

— Не буду смотреть, — сказала Недотёпа и в доказательство выключила девайс. Карлсон оживил свой.

«Сталкер Бонза, одиночка, Дикая территория. Самоубийство».

— Опять? — спросил Бобик. Карлсон кивнул и сказал обеспокоенно:

— Херня какая-то.

Недотёпа помялась и неуверенно задала вопрос, который мучил всех:

— Думаешь, Петренко тоже… того?..

Бобик быстро глянул на неё и начал взволнованно сминать хлеб, который держал в руках. Такие мысли ему уже приходили в голову.

— Да ну, — сказал Карлсон, но в его голосе было сомнение. — Он же не салага какой. Да и не отличаются долгари особой трепетностью. Даже если он узнал, что доченька путается со свободником, не стреляться же теперь из-за этого?

— Всё это верно, верно, — начал Бобик, но тут опять зажужжали ПДА. Мужчины не выдержали и тоже отключили машинки, но прежде взглянули на экраны.

— Это точно какая-то неведомая, нездоровая херня! — пробормотал Карлсон.

Бобик и Недотёпа не могли не согласиться.

4

Под утро случился Выброс. Так, небольшой, десятиминутный вздох Зоны. Агропром тонул в сизом тумане. Асфальт дороги потемнел от влаги и отчётливо выделялся в плотной пелене. Скорпион переждал ночь и Выброс в старой землянке, невесть кем и когда вырытой, и теперь снова шёл, автоматически переставляя конечности. Наёмник думал о том, что плохо прожил свою жизнь. Всё, чему он научился — разрушение. Гонка за деньгами, которые, как ни крути, дают свободу жить так, как захочешь.

Сейчас всё виделось не так радужно. Говённое место, отвратительная еда, воняющее недельным потом исподнее, а впереди ничего, только туман и убитый асфальт дороги. Отчаяние накатывало волнами, тоска сжимала виски пульсирующей болью. Скорпион остановился, с ненавистью глядя на асфальтовое полотно, исчезающее в плотной, серой завесе. Что он делает? Исполняет никчёмные желаньица одного отдельно взятого никчёмного человека. Да у него столько денег, что хватит обеспечить не только детей, но и внуков. Которых может и не быть, учитывая, сколько времени он прожил на этой радиоактивной помойке.

Наёмник упал на колени и скорчился в беззвучном вопле от раздирающей сердце душевной боли. Всё зря, впереди только смерть. Он уже мёртв, осталось сделать одно последнее движение. Скорпион нащупал пистолет в набедренной кобуре и потянул его наружу. Зажмурился и засунул ствол в рот. Сейчас всё закончится. Палец дрожал на спусковом крючке.

Из тумана вынырнуло тёмное нечто, бросилось на Скорпиона и чувствительно ударило по руке. Металл ударил о зубы и, кажется, отколол кусок. Палец рефлекторно дёрнулся, громыхнул выстрел, лоб обожгло.

— Да что, мать его за шиворот, происходит?! — рявкнул кто-то.

Скорпион смотрел, растерянно моргая, как Бобик пинком отбрасывает его пистолет подальше. Наёмник узнал этого сталкера сразу. Помнил, как равнодушно отвернулся от избитого пленника, бросив сквозь зубы: «Не тот». Зная, что обрекает человека на смерть.

— Ну, ты как, парень? — спросил Бобик, заглядывая наёмнику в лицо. Скорпион ждал. В глазах сталкера мелькнуло узнавание, черты лица окаменели. Сейчас он поднимет отброшенный пистолет и довершит начатое наёмником. И будет прав, Скорпион поступил бы точно так же. Бобик выпрямился, кулаки его сжались.

— Знал бы, — процедил он, — не стал бы мешать.

Из тумана вынырнул Карлсон и тут же взял наёмника на мушку. Чуть дальше размытым тёмно-зелёным пятном маячила Недотёпа. Скорпион устало опустил голову, ему было всё равно. Прошуршали торопливые шаги, и всё стихло. Наёмник остался один. Тоска и отчаяние, отступившие было в присутствии других людей, вернулись и ударили с удвоенной силой.

Скорпион тяжело поднялся, подобрал пистолет и задумчиво покрутил в пальцах. Решительным жестом загнал в кобуру и снова взял след. Только на этот раз ему было плевать на деньги, власть и стремление к мести. Наёмник просто не мог больше оставаться один. Он неторопливо шёл по следу, словно старый, бродячий пёс, который надеется найти кого-нибудь, кто назовёт его другом.

В тумане за его спиной сгустились две зыбкие тени. Чёрный, бандитский плащ Брата Луиса блестел от влаги. Волосы Диабло висели сосульками, обрамляя флегматичное лицо.

— Феерично, — сплюнув, сказал он.

— Сам офигеваю, — отозвался Брат Луис. — Я был уверен, что наёмнику конец. Люди не перестают меня удивлять.

Некоторое время они стояли и словно прислушивались к чему-то, хотя густой, плотный туман надёжно глушил все звуки.

— Чувствуешь это? — Брат Луис поёжился. Диабло кивнул и спросил:

— Может, вмешаемся?

— Нельзя. Правила, мать их.

Диабло только вздохнул. Видно неведомые, но грозные правила нарушать было чревато, и он это знал.

— План в силе?

— Да.

Туманные щупальца трогали асфальт, медленно огибали две замершие мужские фигуры, оседали мелкими каплями на их одежде и лицах. Восходящее солнце безжалостно пронзило туман мириадами сверкающих клинков, заставляя его отступить, спрятаться, растаять. Серая пелена растворялась, а вместе с ней исчезли и странные сталкеры, по своему обыкновению не оставив ни единого следа.

5

Сообщения о самоубийствах сталкеров продолжали поступать с пугающей регулярностью. Попадались среди погибших представители самых разных кланов, но подавляющее число смертей приняли одиночки. Над Зоной клубилось нечто нехорошее. Затихли шутки и смех, никто больше не травил у костров анекдоты и байки. Пасмурное уныние, чёрная тоска и тяжёлое молчание витали в атмосфере, а на ПДА то и дело падал очередной некролог. Зона притихла, затаилась.

Но вот что странно — стоило Недотёпе, Карлсону и Бобику выйти на Янтарь, выматывающая, вынимающая душу, беспричинная тоска отступила. Недотёпа расправила плечи и любопытно рассматривала знакомые места, подмечая изменения. Бобик с Карлсоном затеяли длинную дискуссию о музыке, нещадно издеваясь над вкусами друг дружки.

— Твой шансон — сплошное нытьё! — наседал Карлсон. — Что ни песня, то великовозрастный неудачник плачет и зовёт мамочку. Металл — вот музыка настоящих мужиков.

— Которые растят волосы до жопы, — ехидно подхватил Бобик. — Обвешиваются побрякушками, словно девки красные и хрипят, как простуженные бараны.

Недотёпа невольно улыбнулась. Приятно, когда жизнь возвращается в привычное русло. Пока она с удовольствием слушала перепалку друзей, в стороне заброшенного завода замаячило оранжевое пятно, ярко выделяющееся на выцветшем пейзаже.

— Смотрите, что там? — спросила Недотёпа, вытягивая палец.

Мужчины умолкли на полуслове. Бобик поднял бинокль и присвистнул от удивления:

— Вот это да-а! Круглов, мать его, Алексей Николаевич собственной персоной!

— А с ним охрана, целых семь рыл, — сказал Карлсон, тоже приникая к окулярам. — Профессионалы, военные сталкеры. И нафиг ему столько?

Недотёпе надоело слушать репортаж. Она отобрала оптику у Карлсона и тоже посмотрела на бывшего коллегу.

— А чё это они с чемоданами? — удивился Бобик.

— Наверное, оборудование, — встрял Карлсон. — Смотри, не смотри, а надо пожрать. Потом разведка. Если Круглов снова уведёт вояк, приступаем к операции спасения.

Бобик с любопытством на него посмотрел и вкрадчиво сказал:

-Не помню, чтобы кто-то назначал тебя руководителем.

— Кто-то должен взять на себя тяготы похода, — скромно пожал плечами Карлсон, — а кто, если не я?

Недотёпа фыркнула, но не выдержала и засмеялась. Бобику было приятно, наконец, увидеть её улыбку, поэтому осаживать нахала он не стал.

Круглов просидел в бункере остаток дня и наружу больше не высовывался. Военные сталкеры также не появлялись, только дежурил в воротах один-единственный часовой с чем-то скорострельным и крупнокалиберным.

На следующий день часов в шесть утра стоящий на часах Бобик разбудил остальных. Во дворе бункера царило нездоровое оживление. Вояки проверяли оружие и амуницию, командир щедро раздавал отеческие затрещины и приказы. Вскоре появился Круглов с двумя чемоданчиками из сверхпрочного пластика, и вся компания дружно отправилась к заводу. В воротах остался только один охранник.

— Есть! — довольным тоном сказал Бобик. — Начинаем!

Часовой на воротах откровенно скучал. Соваться к учёным с агрессивными намерениями никто не собирался, так что вояка бесцельно подпирал свою пушку и маялся от безделья. Солнце пекло голову, было душно и сонно. Военстал немного ожил, когда заметил одиночку, вальяжной походкой подходящего к бункеру.

— Стой, кто идёт! Стрелять буду! — радостно рявкнул вояка, хотя больше всего ему хотелось поболтать с этим сталкером, чем стрелять в него.

Карлсон послушно остановился, примиряющее вскинул руки и с подобающей важностью крикнул:

— Я Карлсон и мне назначено.

— Да ладно, — усомнился военный сталкер. — И кем же?

— У меня для Николаича важная инфа про сбежавшую научницу. Он будет сильно недоволен, если ты меня задержишь, и вздрючит твоё начальство. А начальство вздрючит тебя, уж будь уверен.

Часовой в этом ни капли не сомневался, но всё же связался с Кругловым. Ответ содержал множество восклицательных знаков и даже два почти нецензурных выражения. Круглов недвусмысленно дал понять, что Карлсона он ждёт да ещё как. Поэтому часовой без разговоров проводил сталкера в бункер, запер в боксе со всем барахлом и удалился.

Ровно через две минуты в замке заскрипело и из приоткрывшей двери высунулась белобрысая голова Карлсона. В руках он держал бумажку с наскоро набросанным планом. Уверенной походкой он направился в сторону кухни, приветливо улыбаясь по пути научным сотрудникам. Те удивлённо оглядывались, но, очевидно, решили — раз тут свободно шляется сталкер, значит так надо. Не суй свой нос в чужой вопрос, в общем. Никто и не совал.

В пустующей в это время кухне Карлсон пробыл недолго. Вскоре он вышел и на этот раз в его руках был журнал «Playboy». Лёгкой походкой от бедра Карлсон продефилировал в обратном направлении и вышел из бункера. Увидев его, изумлённый часовой даже пошарил в кармане, чтобы убедиться в наличии ключей от бокса. Ключи были на месте, а несносный сталкер, чарующе улыбаясь, подошёл и продемонстрировал журнал. С обложки томными глазами смотрела такая грудастая красотка, что у часового «в зобу дыханье спёрло».

— Вот, — гордо сказал Карлсон. — Недорого.

Часовой хотел ответить, но не смог и только отрицательно помотал головой, не сводя с красотки алчных глаз. Карлсон приобнял его за плечо и голосом змея-искусителя проникновенно заговорил:

— Это совершенно исключительный журнал. Знаешь, кто мисс Июль? Сама… — Карлсон зашептал ещё тише. Часовой напряжённо прислушивался, не замечая, как в открытые ворота проскользнул кто-то стремительный и тёмно-зелёный. Хоть военный сталкер и был весьма поглощён знойной мисс Июль, что-то неладное почуял и попытался поднять голову. Карлсон решил сделать ход конём:

— Крем для рук в подарок.

— Ладно, — сдался бравый вояка и тут же поспешно добавил: — Да блин, кожа ужасно сохнет от этой проклятой Зоны.

Карлсон участливо кивнул.

— Как я тебя понимаю! — скорбно сказал он. — Ведь мужику так важно поддерживать кожу в хорошем состоянии. Особенно в условиях Зоны. Я тебя очень хорошо понимаю, сам такой, да.

Часовой подозрительно покосился и гордо отвернулся, снова облокачиваясь о свой пулемёт. Дверь бункера глухо бумкнула, пропуская сразу двух человек, но военный сталкер оборачиваться не стал. За бронежилетом у сердца его приятно грела мисс Июль, обещая вечером незабываемое свидание.

В бункере царила суматоха. Пахло чем-то вкусным, но безнадёжно подгоревшим, тянулся сизый дымок. Со стороны кухни неслись гневные, почти нецензурные реплики.

— Чё это они? — спросила Недотёпа на ходу.

— Наверное, кто-то поставил закупоренную банку тушёнки разогреваться прямо на плиту, — с удовольствием сказал Карлсон. Он был рад сделать учёным маленькую пакость.

Недотёпа быстро свернула к лабораторным боксам, набрала на двери код и приложила к сенсору большой палец. Она надеялась на извечную безалаберность, царящую среди учёной братии, и не прогадала. Никто не удосужился удалить из базы её отпечаток. Дверь приветливо пискнула и открылась. В лицо пахнуло родным запахом дезинфицирующего раствора, формалина, пластмассы и резиновых перчаток. Недотёпа, полной грудью вдохнула его, стараясь запомнить до мелочей и позже поностальгировать. Потом, не теряя времени, кинулась к лаборатории Круглова, но прозрачный бокс был пуст. Тот самый плексигласовый коробок, напичканный оборудованием, те самые ланцеты и скальпели на столе, но никаких признаков Лютика.

— Его нет, — в отчаянии крикнула Недотёпа.

— Что?! — поразился Карлсон, стоящий на стрёме в коридоре. — Ты уверена?

— Да, чёрт возьми, я уверена!

В коридоре раздались взволнованные голоса, они приближались.

— Быстро, быстро, уходим! — рявкнул Карлсон, извлёк сопротивляющуюся Недотёпу из лаборатории и потащил к выходу.

На воротах никого не было, и незадачливые спасатели беспрепятственно выскользнули наружу. Очевидно, солдат не смог утерпеть до вечера и отправился на свидание с мисс Июль немедленно, пока не вернулась основная группа. Едва увидев сумрачные лица Карлсона и Недотёпы, Бобик понял — миссия не выполнена.

6

Заходящее солнце бросало оранжевые блики на лица людей. Карлсон с Бобиком молча жевали сухари, украдкой бросая взгляды на Недотёпу. Ни один из них пока не решался озвучить тот самый вопрос. Недотёпа хмуро смотрела в землю, что-то прикидывая про себя. Взгляды друзей и их чересчур громкое молчание мешали сосредоточиться и поймать ускользающую мысль.

— Что? — не выдержала Недотёпа.

— Может, это был просто ночной кошмар? — осторожно спросил Бобик.

Научница понимала сомнения друзей. После этой неудачи она и сама ненадолго усомнилась в их затее. Но Лютик был там, просил о помощи, и это было более чем реально.

— Ментальный удар, — напомнила Недотёпа. ПДА зажужжали. Она взглянула на экран и добавила: — И это. Мне кажется, всё как-то связано, но пока не могу понять как.

«Сталкер Газовамник, одиночка, Росток. Самоубийство».

— А заметили — некрологов с Янтаря не было ни разу. — Карлсон задумчиво покрутил в руках ПДА.

Бобик с Недотёпой переглянулись и полезли в почту. Через некоторое время Бобик сказал:

— За крайние две недели только одна смерть. Сталкер Мордофиля, наёмник. Забит и съеден снорками.

— Кошмар, — отозвалась Недотёпа, — но не так ужасно, как массовый суицид. Надо подумать.

В сгущающихся сумерках возвратился с завода Круглов со своей гвардией. На озере порыкивали снорки, стонали кадавры. Изредка раздавалась короткая очередь. Вояки во дворе зажгли костёр, потянуло ароматным дымком готовящейся пищи, ветерок доносил смех и обрывки разговоров.

— А чего это его носит на тот завод, как на работу? — вдруг спросил Бобик.

Недотёпа вскинула голову и внимательно посмотрела на друга. Потом вскочила и в волнении начала ходить взад-вперёд.

— На том заводе уже проводили пси-испытания, — принялась вспоминать Недотёпа. — Установка отключена, но по непонятным причинам излучение осталось, хоть и не такое сильное, как прежде. Без спецоборудования не пройти.

— Чемоданы! — осенило Карлсона.

— Точно. Завод — идеальное место для содержания… научного образца этого типа. Его удалось выкрасть из бункера один раз, удалось бы и во второй, но Круглов всё предусмотрел. Излучение не пустит к заводу никого, а блокаторы есть только у учёных.

— А самоубийства? — встрял Бобик.

Недотёпа остановилась и уставилась в небо, размышляя.

— На Янтаре почти нет аномалий, — медленно произнесла она. Друзья недоумённо молчали, пытаясь понять, как эта информация связана с массовым суицидом. — Зато их достаточно в воздухе, над Янтарём.

— И? — поторопил Карлсон, сгорая от нетерпения.

— Что делают контролёры? — спросила Недотёпа, снова повергая друзей в изумление. — Они излучают пси-волны, верно? На Янтаре редко можно встретить контролёра…

Мысль была близко. Она вызывающе трепыхала крылышками прямо перед носом и прямо таки просила, чтобы её поймали за хвост.

— Все аномалии могут улавливать разного вида энергию, — продолжила Недотёпа, чувствуя, как её наполняет понимание всего происходящего. О, это сладостное чувство! — В первую очередь энергию Выброса, но также человеческие эманации. Поэтому «карусели», например, выгибаются в сторону сталкера, словно видят его. А некоторые аномалии, очевидно…

— Улавливают пси-волны! — завопил Карлсон в восторге, что всё начинает проясняться. Он уже грешным делом подумал, что Недотёпа окончательно спятила.

— Точно, — подтвердила она и поспешно добавила: — Это всего лишь теория, но на данный момент у меня нет лучшего объяснения происходящему. Рада, что вы тоже это поняли.

— Что? — хором спросили Бобик и Карлсон, снова впадая в замешательство.

— Да ладно, это же очевидно! Лютика держат на заводе и мучают. Он излучает. Малыш силён, поэтому излучает много. Установка подхватывает пси-волну, может, умножает её и передаёт воздушным аномалиям, а те в свою очередь разносят это по всей Зоне. Под удар в первую очередь попадают одиночки, потому что группа глушит пси-волну эманациями друг друга. Поэтому на Агропроме нам было просто плохо, а тот наёмник чуть не застрелился.

— Это как же нужно страдать, чтоб положить столько народу одними… этими… манациями, — воскликнул Карлсон.

— Он не специально, — вступился за Лютика Бобик. — Это всё Круглов. Неужели он не задумывается о последствиях?

— Скорее всего, он даже не подозревает об этом, — сказала Недотёпа. — Тут ничего нет, значит, концентрация воздушных аномалий предельно высока и излучение уходит дальше, просто не успевая ударить по людям.

Все потрясённо молчали, переваривая информацию. Теория, возможно, и показалась бы кому-то высосанной из пальца, но интуитивно все чувствовали, что находятся на верном пути. Недотёпа яростно колотила по кнопкам ПДА, набирая сообщение.

— Надо рассказать Леночке. Может, её отец тоже того… из-за этого…

Если раньше кто-то из них и задавался вопросом — зачем выручать несчастного, маленького уродца, то сейчас ответ был совершенно очевиден.

— Нам необходимо спецоборудование, чтобы пройти на территорию завода, — уныло сказала Недотёпа.

— Или подходящий артефакт, — хрипло поведал ближайший кустарник.

Залязгало взводимое оружие. Карлсон выплюнул сухарь, который только что надкусывал, вскочил и направил на куст автомат. Бобик и Недотёпа подались в стороны, также готовые открыть огонь и разнести кустарник в щепки.

— Выходи, — велел Бобик. — Медленно.

Колючие ветви дрогнули и пропустили Скорпиона. Наёмник больше не выглядел отчаявшимся самоубийцей. Тёмные глаза иронично поблёскивали в темноте. Он был безоружен.

7

Напряжение сгустило воздух до такой степени, что, казалось, его можно было нарезать кусками. Угли костра едва тлели, словно тоже убоялись витавшей вокруг неопределённости. Наёмник молчал, то и дело бросая исподлобья быстрые взгляды. Карлсон держал оружие наготове, буравя Скорпиона подозрительными глазами. Недотёпа смотрела серьёзно и настороженно, а Бобик вообще отвернулся.

— Понимаю, что заслужил ваше недоверие, — сказал, наконец, наёмник, — но давайте отложим разборки до лучших времён. В опасности сейчас все, надо разбираться с проблемой.

Все понимали, что он прав, но вот так, сразу поверить человеку, ещё вчера желавшему тебе смерти, было чертовски сложно. Почти невозможно.

— Я так понял, вам нужно попасть на завод, найти источник излучения и ликвидировать его.

— Спасти! — немедля взвились Бобик и Недотёпа, с ненавистью глядя на Скорпиона.

— Неважно, — отмахнулся тот. — Средства не важны, главное — итог. Я был однажды у завода, без спецоборудования там не пройти.

Бобик встрепенулся и, впервые посмотрев наёмнику в лицо, презрительно сказал:

— Ты припёрся сказать то, что мы и так знаем?

Скорпион проигнорировал шпильку и невозмутимо продолжил:

— У меня есть подходящий артефакт, нейтрализующий пси-излучение.

— Но? — подтолкнул Карлсон, поскольку наёмник замолчал. Скорпион тяжело посмотрел в его сторону.

— Но он одноразовый, с ограниченным временем защиты и способ применения вам может не понравиться.

Друзья некоторое время усваивали полученную информацию, потом Карлсон с нескрываемым подозрением спросил:

— И куда его… применять?

Бобик неожиданно заржал. Недотёпа тоже не сдержала улыбки, а наёмник закатил глаза. На лице его прочно укрепилось выражение из разряда «жизнь — это боль, когда вокруг идиоты».

— Это всё, что тебя волнует? Наружно, — ответил Скорпион. — Как я уже сказал — артефакт ограничен во времени, поэтому в запасе будет один час, плюс-минус десять минут.

— Я пойду! — одновременно сказали Карлсон, Недотёпа и Бобик.

— Решайте сами, но я ставлю на парня, — сказал Скорпион.— Молод, быстр и почти не тупит. Женщина слишком слаба, а старик вообще не в счёт.

— Слаба? — возмутилась Недотёпа.

— Старик? — оскорбился Бобик.

Карлсон поспешил вмешаться, пока наёмника не порвали на ленты.

— Он прав! — Парень отважно принял разгневанные взгляды друзей. — Ну… в смысле, что иду я. А в остальном вообще ошибается, сильно прям.

— Подкаблучник, — тихо произнёс наёмник, издевательски усмехаясь.

Карлсон поперхнулся очередной репликой и с негодованием на него посмотрел, но так и не нашёлся, что ответить. Тогда парень решительно повернулся к друзьям.

— Иду я, — твёрдо сказал он. — Возражения не принимаются.

На том и разошлись. Время было позднее, а назавтра предстоял тяжёлый день. И хоть наёмник настаивал на первой вахте, Бобик отказался и сам, лично отдежурил всю ночь.

* * *

Солнце нырнуло в серую пену облаков и, сверкнув напоследок лучом, отправилось на отдых. По Янтарю медленно поползли сумерки, тщательно заполняя собой каждый уголок. Из перекошенных ворот заброшенного завода вышла группа военных сталкеров, в центре которой шёл Круглов с двумя чемоданчиками в руках. Пройдя вдоль забора и шуганув очередью не в меру назойливого снорка, люди спустились с холма и зашагали к бункеру. Едва они скрылись из виду, из-за брошенного на обочине автобуса высунулось сразу несколько любопытных лиц.

— Ушли, — констатировал очевидное Бобик и душераздирающе зевнул.

Друзья сунулись было ближе к воротам, но тут же, как ошпаренные, отскочили обратно к автобусу.

— Неприятно, — сказала Недотёпа, потирая виски. — Ждём здесь, я полагаю.

Скорпион порылся в подсумке и извлёк маленький, пластиковый контейнер размером со спичечный коробок. Карлсон посмотрел на него, словно на ядовитое насекомое. Парень мандражировал, и это было заметно.

— Это «Симбионт», — сказал наёмник, демонстрируя контейнер. — При попадании на голую кожу, артефакт сразу же всасывается, и с этого момента начинается пси-блокада.

Карлсон громко сглотнул, не сводя округлившихся глаз с контейнера, но ничего не сказал. Наверное, просто не мог.

— Он не справится, — сказал Бобик. — Это чересчур для нашей принцесски.

— Меченый же смог, — возразил Скорпион, ободряюще глядя на Карлсона. Недотёпа решила тоже включиться в игру.

— Я видела его однажды, — томно вздохнула она. — Он такой смелый и симпатичный.

Подействовало. Карлсон выглядел так, словно они все по очереди отвесили ему хорошего пинка. Впрочем, это было недалеко от истины. Парень с обидой посмотрел на друзей, но трястись перестал. Он решительно протянул Скорпиону руку и велел:

— Давай свою мерзость.

Наёмник осторожно открыл контейнер и вытряхну Карлсону на ладонь небольшой кусочек бесцветной слизи. Стоило ей попасть на обнажённую кожу, слизь моментально растеклась лужицей и запузырилась. Её становилось всё меньше и меньше, пока не исчезла последняя капля. Бобик и Недотёпа с тревогой смотрели в лицо друга, но Карлсон был спокоен и невозмутим.

— Всё, — сказал Скорпион, — ты заблокирован от пси-излучения. Поторопись.

Карлсон осторожно миновал ворота и остановился, прислушиваясь к себе. Потом обернулся и крикнул:

— Оно действует. Я пошёл.

Недотёпа и Бобик закивали, лишившись в свою очередь дара речи от волнения. Скорпион помахал рукой и постучал по часам, напоминая про время.

Карлсон больше не останавливался. Карта в ПДА с отметкой входа в лабораторию была изучена ранее, и теперь сталкер просто по маршруту до цели. Территория завода оказалась донельзя захламлённой. Контейнеры, трубы, бетонные блоки и кольца, битые кирпичи и прочий мусор смешались в причудливый винегрет. Но была в этом месиве проложена узкая тропка, указывающая, что место часто посещается людьми. Всё шло легко и красиво, словно навазелиненное, но пушной зверь, как известно, обожает неожиданности.

Карлсон проходил большой, крытый ангар с гостеприимно распахнутыми воротами. Вот из этих самых ворот и выскочил на сталкера снорк. Весело мотая обрывком противогазного шланга, мутант бодро поскакал на рандеву. Карлсон полоснул его очередью, но эффект вышел прямо противоположным тому, к какому он стремился. Снорки из ангара повалили, словно из рога изобилия.

Карлсон попятился и невольно сошёл с тропы. Мусор под ним застонал, закопошился, опрокинув сталкера на землю, и из неё вылез потрёпанный кадавр в оранжевом, научном комбинезоне.

— Суууууаааааа, — заревел кадавр, наваливаясь на Карлсона сверху. — Ыыыызуууоооо….

Карлсон ошеломлённо отбивался, с ужасом поджидая, что вот сейчас в него вопьются снорочьи зубы. Кадавр выл и тряс беднягу, словно грушу, пытаясь при этом укусить за нос. От него нещадно несло разложением и сырой глиной. Карлсон пытался перекатиться, чтобы стать хозяином положения, но мертвяк был зверски силён.

За ботинок кто-то дёрнул. Карлсон заорал и начал беспорядочно брыкаться, надеясь выбить подоспевшим сноркам зубы, чтоб им, паскудам, его жевать было сложнее. Этот манёвр не помог. Его схватили сразу за обе ноги и выдернули из-под ревущего белугой кадавра. Тот моментально успокоился, заполз в мусор и притих.

А Карлсона тем временем волокли сразу два снорка, вцепившись зубами в его берцы. Парень отчаянно пытался ухватиться за что-нибудь, но ничего подходящего не попадалось. Впрочем, карусель продолжалась недолго. Сначала один, а потом и другой мутанты вдруг свалились без движения, продолжая крепко сжимать челюстями ботинки Карлсона, словно ничего вкуснее в жизни не едали. Парень сел, достал нож и разомкнул зубы одного из них. В голове мутанта зияло аккуратное пулевое отверстие.

— Ничего себе, — пробормотал Карлсон и завертел головой. Позади стоял Диабло, а за его спиной валялись убитые снорки. Много убитых снорков.

— Феерично, — сплюнув, сказал он. Карлсон чуть не прослезился.

— Благодетель…

— Потом, — перебил Диабло. — Время.

Карлсон с трудом поднялся и подобрал оброненный автомат. Вход в лабораторию был прямо перед ним. Сталкер открыл неприметную серую дверь и устремился к входу в лабораторию. Починить сложные электронные замки, видимо, не успели, а обычные, амбарные Карлсон просто сбил кирпичом. И всё бы хорошо, но сталкер не заметил, как задел ногой тоненький, красный лучик у самого пола. Датчик движения моргнул и послал тревожный сигнал. Прямо на ПДА Круглова.

8

Недотёпа нервно вышагивала перед автобусом, бездействие её угнетало. Скорпион сидел на ступеньке, курил и наблюдал за научницей без всякого выражения на лице. Внутри автобуса дремал Бобик, прислонившись головой к единственному уцелевшему стеклу, и изредка вздрагивал во сне. Появление Круглова и его гвардии стало полной неожиданностью.

— Вот она! — заверещал Круглов, заметив Недотёпу. — Это опасная террористка! Она украла образец №3814 и мой новый костюм!

Скорпион вскочил, грохнул кулаком в стекло, на котором дремал Бобик, и, схватив Недотёпу за шкирку, скатился в буйную поросль ивняка. Бобик взвился на ноги и с очумелыми глазами заметался по автобусу, то и дело натыкаясь на сиденья и падая. Наконец, взгляд его выделил ярко-оранжевый комбинезон Круглова, а потом и более незаметные, бурые бронекостюмы военных сталкеров. Бобик попытался покинуть автобус, но ему не позволили. Громыхнула короткая очередь, Бобик поспешно упал на живот и перестал искушать судьбу. Со своего места он хорошо видел в зарослях ивняка бледное лицо Недотёпы и порадовался, что она успела скрыться.

Снова загрохотало, но на этот раз стрелял Скорпион. Военсталкеры притормозили, затолкали Круглова в какую-то бетонную будку и рассредоточились по укрытиям. Скорпион сосчитал вояк и безнадёжно вздохнул. Восемь профессионалов против трёх сталкеров, из которых один баба, а второй старик. И только он, Скорпион, может похвастаться навыками ведения боя. Недотёпа сидела, сжимая оружие побелевшими от напряжения пальцами и беззвучно шевелила губами.

— Что ты делаешь? — спросил Скорпион.

— Молюсь.

— Я думал, все учёные атеисты.

— Так и есть, — подтвердила Недотёпа. — Но я точно знаю, что у меня есть ангел-хранитель, и сейчас самое время ему появиться.

Наёмник не понял, но комментировать не стал. Вместо этого отвернулся и несколько раз пальнул по военсталкерам, вынуждая их снова залечь по укрытиям. Скоро воякам надоест обмениваться вежливыми выстрелами, и тогда бой развернётся по-взрослому. Желания уйти и бросить женщину и старика не возникало. Скорпион удивился этой мысли, но особо размышлять было некогда — вояки снова открыли огонь.

Карлсон стоял у шахты лифта и смотрел вниз, не в силах заставить себя хотя бы пошевелиться. Тишина лаборатории парализовывала. Зажимала мягкими лапами уши, окутывала, впитывалась в организм, поглощая все звуки и оставляя только прозрачный звон в голове. Где-то глубоко в недрах лаборатории что-то душераздирающе заскрипело, и Карлсон, наконец, очнулся от ступора. Лифт, понятное дело, не работал, пришлось спускаться по лестнице.

Кое-где горели тусклые аварийные лампы, а в углах клубилась тьма. Парень растерянно осмотрелся, решая в какую сторону идти, потом догадался зажечь фонарик. Пыль толстым слоем покрывала полы, и на ней отчётливо виднелись отпечатки ботинок. Карлсон пошёл по этим следам, нарочито топая и шаркая ногами. Так делают маленькие дети, когда хотят разогнать жуткую тишину и дать понять затаившимся во тьме чудовищам, что идёт кто-то большой и страшный. Карлсон сейчас чувствовал примерно то же самое.

Никто не бросился из темноты, никто не попытался поживиться одиноким сталкером. Вскоре послышалось попискивание и гудение аппаратуры. Эти звуки привели Карлсона в обширное, пустое помещение, в центре которого был оборудован герметичный бокс со стёклами из матового, непрозрачного материала. Звуки доносились оттуда, внутри горел свет. Парень отодвинул плотно пригнанную дверь и застыл, потрясённый увиденным.

В кресле, похожем на электрический стул, сидел самый маленький контролёр, когда-либо виденный Карлсоном. Голова мутанта была надёжно зафиксирована, а из разных её участков торчало несколько зондов с датчиками. Информация с них поступала на стоящие неподалёку компьютеры. Под креслом находился вместительный контейнер для биологических отходов. Глаза Лютика были закрыты, рот искажён болезненной гримасой.

Карлсон неуверенно топтался рядом, не зная, как подойти к маленькому страдальцу. Сталкер отчаянно желал, чтобы сейчас рядом появился хоть кто-нибудь и подсказал, что делать. Время неумолимо уходило. Где-то там, наверху продолжали умирать люди, случайно принявшие часть мучений этого опасного малыша. Они не заслуживали смерти, как и Лютик не заслужил пасть жертвой на алтарь науки.

Карлсон трясущимися руками потянул из его головы первый зонд. Мальчик застонал сквозь крепко сжатые зубы. Тревожно замигали, заверещали датчики, по мониторам компьютеров быстро побежали столбцы показаний. Как там говорил наёмник? «Средства не важны, главное — итог». Если Лютик умрёт, цель в любом случае будет достигнута. Но сначала всё-таки надо попытаться его спасти.

Сталкер потянул второй зонд. Пронзительно взвыл тревожный сигнал, показания на мониторах мелькали, как сумасшедшие. Третий зонд. Лютик закричал. Негромко, но Карлсону показалось, будто в череп воткнули раскалённую иглу. Ох, прибавится сейчас в Зоне некрологов. Концентрированное страдание рвалось вверх, проникало сквозь стены и выплёскивалось в атмосферу.

Но вот последний зонд извлечён, и Лютик бессильно уронил голову на грудь. Из ран на голове медленно сочилась бесцветная жидкость. Замолчали датчики, мониторы мигали, словно пытались отдышаться после такого количества полученной информации. Карлсон отстегнул фиксаторы, взял щуплое тельце мутанта на руки и бегом кинулся назад. Время почти истекло.

Скорпион уже в десятый раз поменял магазин и поморщился от боли — ухо было разорвано пулей. Боезапаса в подсумке оставалось немного. Автомат Недотёпы давно замолчал, лишь изредка с её стороны доносились хлопки пистолетных выстрелов. Научница берегла патроны и старалась стрелять наверняка. Бобику в автобусе приходилось хуже всех, но сталкер успевал ещё и постреливать.

Вояки не единожды предлагали сдаться по-хорошему, но ответ каждый раз получали короткий, всего в три буквы, ёмкий и с явной отрицательной окраской. Уговаривать упрямцев больше никто не стал, военные теперь стреляли на поражение.

Скорпион быстро метнулся в сторону, чтобы занять более выгодную для стрельбы позицию. Прямо перед ним вдруг полыхнула вспышка, оформившаяся в гигантское ослепительно-белое яйцо. Наёмник отшатнулся. Яйцо лопнуло, из него вылупилось полтора десятка человек.

— Adelante, camaradas! — крикнул Эспада и лихо полоснул длинной очередью дрогнувшие ряды военных сталкеров.

— За Че! — весело заорал Макс и одну за другой бросил две гранаты.

Скорпион этого не видел. Он во все глаза пялился на Брата Луиса, как ни в чём не бывало раздающего распоряжения своим отморозкам.

— Мой ангелочек! — в восторге взвизгнула Недотёпа, глядя на небритого верзилу в чёрном, бандитском плаще. Глава ренегатов приветливо помахал ей рукой.

Наёмник пребывал в перманентном недоумении и пытался пережить тяжелейший разрыв шаблона.

— Профессор Круглов! — заорал Брат Луис. — Предлагаю вам и вашим шестёркам кандёхать отсюда и повеселее!

Ренегаты засвистели, заулюлюкали, поддерживая своего лидера. Некоторые от избытка чувств принялись палить в воздух.

— «Свобода» протестует против бесчеловечных экспериментов! — поддержал Макс. — И в ближайшее время сравняет научный бункер с землёй, если вы не уйдёте.

— Чё, правда? — тихо спросил Скорпион.

— Да не-е, — улыбнулся Макс и угостил наёмника сигаретой подозрительного состава и запаха. — Но они-то этого не знают, верно?

Вояки послушно испугались. Круглов ещё пытался что-то возражать, но командир его слушать не стал. Старательно укрываясь за деревьями, брошенными машинами и редкими постройками военные сталкеры отступили и скрылись из виду.

В автобусе маячило лицо Бобика с отвисшей челюстью — он тоже заметил Брата Луиса и его банду. Сталкер никак не мог уяснить, почему в них не стреляют, с какой радости Недотёпа называет этого козла ангелочком, и откуда тут взялись свободовцы. И только потерянное лицо Скорпиона слегка утешало Бобика, ибо доказывало — он такой непонятливый не один.

Все собрались в большую, радостно гомонящую кучу, курили, хлопали друг дружку по плечам и поздравляли с победой. Но тут среди всей этой весёлой кутерьмы раздался напряжённый голос Бобика:

— Сколько сейчас времени?

Наёмник взглянул на часы и помрачнел.

— Пятнадцать минут как истек лимит.

Молчание повисло над людьми тяжёлой, мрачной тучей. Все повернулись в сторону завода. Ветер трепал «ржавые волосы», нависшие на покосившейся створке, катал по колючей траве куст перекати-поля. Потом послышался хруст камешков под чьими-то ногами, и в воротах появился Диабло с Лютиком на руках. Следом шёл Карлсон. Дружный вздох облегчения раздался над толпой.

— Молодец, парень! — с огромной признательностью сказал Бобик. Глаза Карлсона обратились к нему, и сталкер отшатнулся, увидев пустой, бессмысленный взгляд.

— Мочи-и-и, — глухим голосом протянул Карлсон, и все поняли — он не успел.

9

Раны на голове Лютика почти затянулись. Он сидел на чьём-то рюкзаке, жевал колбасу, изредка поглядывая на людей. Малыш уже просканировал каждого и убедился, что ему ничего не угрожает. При взгляде на Недотёпу и Бобика мордочка его кривилась страшноватой, но искренней улыбкой. Как только Лютик справился с колбасой, к нему подсел Эспада, угостил энергетическим батончиком и негромко заговорил по-испански. Испанского Лютик не знал, но интонации были приятны, а мысли не несли угрозы. Скорбное молчание и мрачное настроение людей тяготило восприимчивого мутанта.

Диабло и Брат Луис о чём-то совещались в стороне. Оба были бодрые, весёлые и выглядели вполне довольными жизнью, но как раз их мыслей и настроений Лютик не слышал, сколько ни старался. Карлсон стоял у автобуса, слегка покачиваясь от порывов ветра, и бормотал обычную для кадавров чушь. На него старались не смотреть. Закончив разговор, подошли Брат Луис и Диабло.

— Ну, орлы, чего приуныли? — удивлённо спросил Брат Луис, оглядывая общество.

На него посмотрели, как на идиота. Недотёпа яростно тёрла глаза, Бобик безостановочно шмыгал носом.

— У них, вообще-то, друг пострадал, — поведал Макс, осуждающе глядя на ренегата.

Диабло вдруг широко, искренне улыбнулся. Скорпион недоверчиво за ним наблюдал. И это тот самый супермен, за которым он так долго охотился. Тетеря тетерей! Комбез убитый, в руках MP-5 — самое дешёвое оружие Зоны, рюкзак тощий и шитый-перешитый. Супермен должен быть одет эффектно, обязательно эмблема какая-нибудь, маска загадочная. И плащ! Что за супермен без плаща?

Диабло встряхнул руками, и кончики его пальцев слабо засветились зелёным. Сталкер возложил их на виски Карлсона и замер. Через некоторое время Карлсон вдруг открыл глаза. В них полыхало то же самое зелёное свечение. Все следили, затаив дыхание. Большинство с тревогой, Недотёпа и Бобик с надеждой. Лютик первым почуял, как среди присутствующих вспыхнул новый огонёк, обозначающий в ментальном пространстве разумное существо.

— Привет! — просиял Карлсон. — А где это мы?

Диабло отступил в сторону. Диковатый, зелёный огонь в глазах Карлсона постепенно потухал. Выглядел парень чуть с прибабахом, чересчур восторженным, слегка глуповатым, но вполне человеком.

— Вот и всё, — сказал Диабло. — Остальное восстановится со временем. Ну, а нам пора. Рады были…

— Нет, — вдруг сказал Скорпион.

— Нет? — вскинул бровь Брат Луис.

— Вы не можете просто так уйти, не объяснив всего. Мы заслужили знать.

Все хором загомонили, поддерживая наёмника. Диабло и Брат Луис переглянулись. Люди напряжённо ждали их решения. Все, кроме Карлсона. Того больше интересовало, где он находится и что здесь позабыл.

— В принципе такого запрета не было, — сказал Брат Луис. — Можно и рассказать.

— Вы не люди! — выпалил Скорпион. Он не спрашивал, а утверждал.

— Точно, — не стал спорить Брат Луис.

— Вас создала Зона?

— Нет. В этом смысле мы близки вам. Мы тоже не знаем, что она такое. Или кто. Вы слышали о Ноосфере?

Недотёпа встрепенулась и сказала неуверенно:

— Информационное поле Земли, но при чём…

— Это не просто поле, — сказал Брат Луис. — Когда столько информации скапливается в одном месте веками, Она просто не может не обрести разум.

— Ноосфера разумна? — изумилась Недотёпа.

— Да, — кивнул Диабло. — Высшее разумное существо.

— Но при чём тут вы? — спросил Скорпион.

— Ноосфера не любит, когда умирают люди. Именно они подпитывают Её новой информацией, без человека Ноосфера деградирует и исчезнет. Поэтому когда где-то происходит массовая гибель людей, Она вмешивается и посылает нас. Да, мы можем всё, что вы только можете вообразить, но, к сожалению, не можем влиять на события напрямую.

— Так кто же вы? — нетерпеливо воскликнул Бобик. Остальные, увлечённые и потрясённые рассказом не могли вымолвить ни слова.

— Хороший вопрос, — улыбнулся Диабло. — Если бы мы сами знали. Одни называют нас фантомами, но мы вполне материальны. Другие зовут ангелами, но мы отнюдь не безгрешны. Третьи считают демонами, но нам не нужны ваши души. Мы не добрые и не злые, можем помогать или мешать человеку — всё зависит только от него. Мы не супермены и не боги, просто порождения Ноосферы.

-Вот это да-а! — протянул Макс. — Я тут подумал, может, вам случалось и мёртвых оживлять, а? Или там воду в вино превратить? Или накормить пятью хлебами многотысячную толпу?

— Я понял, о ком ты, — кивнул Брат Луис и ухмыльнулся во всю свою небритую рожу. — Он немного склонен к театральным эффектам и любит давить на жалость, но надо признать — это работает. Как-нибудь познакомлю.

— Вот и всё, — подытожил Диабло. — А теперь нам действительно пора. Она зовёт.

Автобус осветила секундная вспышка, и посланцы Ноосферы исчезли. Люди долго молчали, каждый заново переосмысливал свой мир. Мешал только Карлсон, который подходил к каждому, здоровался и спрашивал, где он. Ему объясняли, но бедняга через пять минут забывал, и всё начиналось сызнова.

— Ума не приложу, что делать с Кругловым, — вздохнула Недотёпа и успокаивающе погладила Лютика по лысой голове. — Не успокоится ведь, я его знаю.

Скорпион мог предложить один кардинальный способ, но не знал, как она это воспримет. Вмешался Эспада.

— Поверь, companera, ему сейчас сильно не до нас.

Профессор Круглов метался по кабинету Сахарова и, яростно жестикулируя от избытка чувств, кричал:

— Я подключу «Долг», соберу большой отряд и снова туда пойду! Я переверну всю Зону, если понадобится, но найду их! Ничего ещё не закончено!

Сахаров смотрел на него и молчал. Академик был стар и не любил громких криков, перемен и потрясений. А тут всё и сразу.

— Остынь, — велел он. Круглов послушно заткнулся. — Всё закончено, забудь о них. Кроме того тебе предстоит решить проблему поважнее.

Дверь хлопнула, пропуская в кабинет Леночку в полном боевом вооружении. Следом за ней вошёл хмурый, как ноябрьское небо, полковник Петренко с забинтованной головой. Весь его вид ясно говорил, что у Круглова просто невероятно большие проблемы.

Восходящее солнце сладко потянулось всеми своими лучами и с любопытством посмотрело вниз на многочисленную группу людей. У тропы к Дикой территории попрощались со Скорпионом, Максом и Эспадой. Ренегаты за ночь так прониклись духом «Свободы» (не без помощи Эспады), что в полном составе решили пополнить её ряды.

Лютик совсем поправился и теперь шагал сам, держа Бобика за руку. Изредка малыш прикасался к его разуму и с удовольствием слушал настроение сталкера. Бобик был счастлив. Он слушал, как Недотёпа в сотый раз рассказывает Карлсону обо всём случившемся, и для полного счастья сталкеру не хватало только его мастерской на базе группировки «Чистое небо».

Перед друзьями простиралась Зона. Край истинных суперменов, которым не нужно прятать лица под масками и наряжаться в причудливую одежду. Ведь Зона, как известно, не терпит притворства. Эти люди не были примечательны суперспособностями, не отмечены выдающимся умом или привлекательной внешностью. Одежда их была некрасива, но функциональна, а лица простые и открытые. Всё, чем они могли похвастаться — верные и честные сердца. Им верили люди и мутанты, и жутковато, но знакомо улыбалась Зона, щедрой рукой отмеряющая приключения.