Когда Хогвартс молчит... (джен)

— Что вы обо всем этом думаете, Альбус? — высокая суровая женщина посмотрела через очки на портрет дремлющего старика. Изображение на волшебном холсте пошевелилось, и послышался мягкий голос:

— ВЫ теперь директор, Минерва, вам и решать.

— Но Поттер предлагает поместить в этом кабинете портрет профессора Снейпа, который на момент смерти уже не являлся директором Хогвартса, — профессор МакГонагалл недовольно поджала и без того узкие губы.

— Не забывайте, министерство не издавало декрета об освобождении профессора Снейпа с поста директора, — Дамблдор закрыл глаза и погрузился в сон.

— И, потом, вспомните, что он вынужден был покинуть школу!.. — голос Гарри сорвался.

— Мистер Поттер, — директор МакГонагалл подняла брови, — вы же никогда не ладили с профессором. Откуда такая привязанность?

Юноша опустил голову.

— Я не знал. Я не знал о нем ничего, — Гарри поднял глаза на директора.— А вы?.. Вы знали?

МакГонагалл судорожно вздохнула.

— Только то, что он хотел… Чтобы мы знали о нем.

Гарри поразился, насколько взгляд профессора МакГонагалл стал рассеянным.

Ей вдруг вспомнился последний поединок со Снейпом. Ну почему, почему она не смогла увидеть той напряженной работы, которая шла ежесекундно в жизни этого человека.

Кого она видела в нем?

Прежде всего, ученика. Вдумчивого, талантливого, упорного.

Позже — последователя страшного черного колдуна. Этот его шаг постоянно вызывал в ней недоумение. И что за причина заставила Снейпа покинуть Пожирателей, почему Дамблдор поверил ему? Тайна умерла вместе с ними.

Она знала его как коллегу, сурового мужчину, умного, таинственного, нелюдимого и никем не любимого.

И, наконец, — кошмар! — предателя, убийцу.

Минерва закрыла лицо руками. Глубокая горечь комом подкатила к горлу. Прерывающимся голосом она с трудом произнесла:

— Хорошо, мистер Поттер, — подняла голову и мягко добавила: — Гарри. Я посоветуюсь с коллегами.

В камине, потрескивая, горел огонь. Рассевшись на диванах, преподаватели тихонько переговаривались, когда вошедшая директор МакГонагалл неожиданно хлопнула дверью. Стоявшая у входа в учительскую горгулья недовольно произнесла:

— Полегче, профессор!

Однако женщина не удостоила вниманием говорящую статую.

— Хочу сообщить, что ученик нашей школы Гарри Поттер… — Минерва с шумом перевела дыхание.

В наступившей тишине вдруг раздался загадочный женский голос:

— Бывший ученик.

МакГонагалл повернулась к говорившей.

— Учитывая то, что он сделал для Хогвартса и всего волшебного мира, Гарри Поттер навсегда останется учеником нашей школы. А вас, Сибилла, я попросила бы не перебивать меня.

Учительница прорицаний плотнее закуталась в многочисленные шали и обиженно надула губы.

— Лавры Амбридж кому-то не дают покоя, — оглянувшись на женщину в очках, шепнул крошечный профессор Флитвик своему соседу, профессору зельеварения Слизнорту, но тот даже не улыбнулся.

— Итак, ученик нашей школы Гарри Поттер предлагает поместить в кабинете директора портрет профессора Снейпа.

В наступившей тишине стало слышно, как стукнуло копыто лежащего у огня кентавра. Флоренц, профессор прорицаний, поднял глаза на директора и произнес:

— Звезды не одобряют этой затеи.

Преподаватели удивленно обернулись к учителю-кентавру, но тот не проронил больше ни слова.

Недоумение возрастало.

— Минерва, — подала голос профессор Стебль, — а что ВЫ об этом думаете?

МакГонагалл посмотрела на подругу и произнесла:

— Я отправила сову в министерство. У меня есть и собственная точка зрения на этот счет, но сначала я хотела бы выслушать вас.

— Ну… — протянул профессор Слизнорт, — учитывая неоднозначность деятельности профессора Снейпа…

— Вы слишком витиевато выражаетесь, Гораций, — перебил его Флитвик. — Я, например…

Его перебил загадочный голос, вещавший то ли вопросительно, то ли утвердительно:

— Против?..

Преподаватели обернулись к Сибилле Трелони.

— Он… Я недавно узнала секрет… — её голос приобрел странные потусторонние интонации, — …неправильно истолковал пророчество. Такая небрежность, знаете ли… Да, наверное, против. Хотя он был душка, — последние слова она пробормотала себе под нос.

— А я… Вы простите… Что встреваю, — лицо поднявшегося великана скрывалось за длинными спутанными прядями волос и огромной клочковатой бородой, глаза, похожие на двух черных блестящих жучков, были подернуты грустью. — Я так думаю… Если Дамблдор доверял ему… и, в общем… я так знаю, он много раз спасал жизнь нашему Гарри.

Флитвик улыбнулся:

— Скажем прямо, он спас все наши задницы…

— Филиус! — одернула его МакГонагалл. — Если никто не хочет высказывать своего мнения, то я…

Речь директора прервал настойчивый стук в окно. За стеклом на карнизе сидела большая амбарная сова. Хагрид распахнул створки окна, сова, мгновенно перелетев в комнату, уселась на спинку кресла, возле которого стояла Минерва, и подняла лапку. Профессор МакГонагалл развернула послание.

— Ответ из министерства, — коротко бросила она, вскрывая конверт. — Ничего нового, нам все это известно. Здесь говорится о заслугах профессора Снейпа и о том, что его не увольняли официально с поста директора Хогвартса на момент его смерти.

Она отложила лист в сторону, тон стал официальным:

— Я считаю, что портрет профессора Снейпа может занять место в кабинете директора Хогвартса. Думаю, нужно найти хорошего живописца.

— Но вы забываете, — перебил ее кентавр, — что портреты почивших директоров появляются волшебным образом, — он улыбнулся и прикрыл глаза.

— Значит, — сказал Слизнорт, — если этого еще не случилось… Не значит ли это, что профессор Снейп не достоин такой чести?

— Позволю себе с вами не согласиться, — профессор Синистра подняла брови. — Он умер, как герой!

— Никто этого не видел!

— Пока он был жив, никто не считал его приятным человеком, — вмешалась томным голосом профессор Трелони.

— Это к делу не относится, — снова оборвала ее МакГонагалл.

— Вы меня это… извините, — неловко перебил директора Хагрид, — у меня там малыши-гиппогрифы вылупились, сиротки. Мне их, как там, кормить по часам надо. Он встал, и все начали подниматься со своих мест.

Директор МакГонагалл поняла, что решать придется самой.

— Профессор! Профессор Флоренц! — Гарри задыхался от бега. Кое-что из того, что происходило на собрании преподавателей, ему уже успел пересказать Хагрид.

Кентавр нехотя оглянулся, но промолчал.

— Профессор Флоренц, там, в учительской, вы сказали, что портреты на стенах в кабинете директора появляются волшебным образом?

Ответа снова не последовало, и Гарри в замешательстве продолжил:

— Вы думаете, Хогвартс считает профессора Снейпа недостойным? Да? Но это не так! Вспомните, как долго он рисковал жизнью! Как много сделал для нас!

— Для вас — да, — задумчиво произнес учитель. — Для ВАС больше, чем для кого бы то ни было.

Флоренц поднял руку, не давая юноше перебить себя:

— Но он знал, на что шел.

— Тем более! — горячо воскликнул тот. — Я считаю, что это несправедливо, если его портрет…

— Гарри Поттер! Портреты покойных директоров Хогвартса появляются на стенах директорского кабинета волшебным образом, и если по каким-то причинам этого еще не произошло, значит, либо этот человек не являлся на момент смерти директором…

— Но он являлся! Ведь министерство признало!..

— Либо… — учитель повысил голос.

— Вы хотите сказать!.. — воскликнул Гарри. Его осенило: — Покойных! То есть вы хотите сказать…

Не дослушав Поттера, кентавр отвернулся и побрел, опустив голову.

— Вы хотите сказать, — закричал ему вдогонку Гарри, — что он… Он может быть жив?

— Я этого не говорил, — бросил через плечо прорицатель и шагнул в темноту. На губах его промелькнула загадочная улыбка.