Нимфадора (гет)

— Сириус. Звезда из созвездия Гончих Псов, — говорит Сириус и улыбается. Тепло, уголками губ, очень красиво. — Я похож на гончего пса, Меда?

Андромеда кивает, завороженная. Сириус прекрасен — здесь, сейчас. Он похож на ожившую мечту и немного на присмиревшего, разомлевшего у ее ног пса.

Они лежат на поляне — ласкающий, теплый ветер, терпкие запахи трав, много ночных звуков, полные горсти звезд, ярких, нереальных, словно бусины, рассыпанные по черному бархату. Ее рука ласково путается в плену бурных черных кудрей. «Это любовь, — решает Андромеда. — Я буду любить его всегда». Она привстает на локте и целует его в губы.

Ей — двадцать. Ему — шестнадцать. Где-то далеко бушует леди гордого дома Блэк — Вальбурга, прекрасная в своей ненависти и прекрасно смертоносная в своей ярости. Домовики стонут от Круцио и покорно умирают от Авад.

В тихом домике в окрестностях Лондона спят в своих постелях Нимфадора и Тед — новое счастье чистокровной гордячки Меды Блэк. Тихое, спокойное, любящее счастье, похожее на укрощенное пламя камина.

В Горной лощине сейчас гремит шумная вечеринка — дружелюбный дом Поттеров готов принять в свои объятья друга сына.

А здесь, в тишине волшебного леса, под сенью магических деревьев, под холодным светом луны, Меда ищет звезды в глазах Сириуса.

— Смотри — Каллисто, — говорит Сириус. — Нимфа, превращенная Зевсом в созвездие Большой Медведицы. В детстве ты всё время рассказывала мне эту историю на ночь. Я так любил эти часы наедине с тобой... — он медленно перебирает складки юбки Меды. — У тебя же дочку зовут похоже? Нимфадора?

— Дар Нимфы, — кивает Меда, ласково вглядываясь в лицо Сириуса.

— Или подменыш, — смеется Сириус. — Подменная любовь к Зевсу.

Андромеда Тонкс наклоняется и целует Сириуса в губы. И звезды в его глазах водят хороводы.