Неодиночество (гет)

Глядя вслед Люциферу, Хлои задается вопросом, сможет ли она когда-нибудь разгадать этого человека. Она снимает с него маску за маской, но так и не приближается к истине. Он упрямо пытается убедить ее, будто все в порядке, но Хлои не слепая. Ничего не в порядке. В его голове тараканов столько, что никакого времени не хватит разобраться. Она хочет понять, помочь, но он не пускает. Надевает личину пижона и ловеласа, пряча искренние эмоции. Хлои это беспокоит. Люцифер незаметно заполняет собой ее жизнь настолько, что не думать о нем невозможно. Особенно когда он такой: подавленный, сломленный, одинокий, но уверяющий, что все хорошо. Никаких шуток и двусмысленных намеков, ни тени улыбки, боль и тоска в глазах. Это не тот Люцифер Морнингстар, с которым она познакомилась когда-то. Сколько времени прошло? Неделя? Месяц? Хлои кажется, что она знает его вечность. Он повсюду. Иногда она просыпается среди ночи от кошмаров, вскакивает с кровати, и ей чудится запах его парфюма.

Его слегка шатает, и Хлои требуется вся выдержка, чтобы не броситься к нему: не обнять, не предложить свое плечо, чтобы выговориться. Снова. Нельзя. Сейчас не время. Она чувствует: Люциферу нужно побыть одному, разобраться в своих эмоциях. Он слишком потрясен смертью отца Фрэнка, как бы ни отрицал. Будто это личная утрата, будто он смог наконец найти равного себе собеседника, друга — и тут же потерял. Хлои почти уверена, что кто-то близкий его предал, растоптал, поэтому Люцифер не может доверять людям. Хотел бы, но не в состоянии себя пересилить: прячется за роскошью, алкоголем, женщинами, а теперь еще и расследованием убийств. Иногда Хлои ощущает себя еще одним развлечением Люцифера — сорящего деньгами повесы, который находит новый способ развеять скуку и играет в него. А как только пресытится — усмехнется и исчезнет, будто и не было.

Она вздрагивает. От резкого порыва ветра, убеждает себя, но сама не верит. Люцифера слишком много, чтобы она смогла с этим смириться. Он уже почти скрылся из виду, но Хлои стоит на том же месте, не двигаясь. Вспоминает, что дома ее ждет Дэн, что им нужно поговорить. Но как обсуждать отношения с одним мужчиной, если мысли заняты другим?

— Детектив Деккер? — Она оборачивается к патрульному. — Мы закончили.

Безразлично кивает и прощается. Можно уходить: почитать Трикси сказку на ночь, обсудить с Дэном злосчастный поцелуй, кажущийся сейчас совершенно неуместным, принять душ и лечь спать. Только тогда она позволит себе подумать о Люцифере. По крайней мере, так было бы правильно, но его появление в ее жизни сбивает ориентиры. Хлои не может забыть затравленный взгляд темных глаз, которые обычно провоцируют и соблазняют, а сейчас затягивают в пустоту — персональный ад Люцифера Морнингстара. Ей страшно оставлять его одного, но у Хлои есть обязательства, которые ждут ее дома. Нужно проведать Трикси, решает она, садится в машину и вставляет ключ в замок зажигания. Хватается за мысли о дочери и улыбается. Ее маленькое солнышко, которое все чаще спрашивает о Люцифере.

* * *

Когда она открывает дверь, ее встречают запах китайской еды и хмурый Дэн. Хлои снимает пиджак, вешает его на спинку стула и садится, устало прикрывая глаза.

— Как Трикси?

— Сопит в обнимку с любой игрушкой. — Губы Хлои трогает легкая улыбка. — Еду недавно привезли, так что я решил тебя дождаться.

Она кивает и тянется к пакетам. По крайней мере, Хлои может сделать вид, будто расстроена, что Трикси уснула, не дождавшись ее. Слабое оправдание, но лучше, чем беспокойство о Люцифере. С кем-кем, а с Дэном это обсуждать она не собирается.

Люциферу ведь даже поговорить не с кем. С Мэйз он не разговаривает. Линда? Может быть, но Хлои уверена, что к ней он не пойдет. Или хочет так думать?

— Может, перенесем? — предлагает она, задумчиво разглядывая содержимое коробки. — Знаю, что сама хотела, но мыслями…

— Не здесь, — заканчивает Дэн. — Я тоже.

Хлои выдыхает с облегчением. Говорить с ним нет ни сил, ни желания. Они все равно ни к чему не придут. Этот поцелуй… сиюминутный порыв, иначе она не думала бы о Люцифере едва ли не каждую секунду. Она чувствует, что нужна ему. Именно она, именно ему. А у Дэна и без нее хватает проблем: со всем соглашается, погружен в себя. Ему или некогда, или безразлично то, что произошло, так зачем заставлять это еще и обсуждать. Можно просто забыть. Они в первую очередь родители, а со случайным поцелуем можно разобраться в другое время. Более подходящее. И она почти верит себе. Почти.

— Извини, мне нужно быть в другом месте. — Хлои доедает лапшу и резко встает. — Присмотришь за Трикси?

Дэн снова кивает, а она надевает кофту и берет ключи от машины. Хлои не может ждать следующего дела — да даже завтрашнего дня, — чтобы встретиться с Люцифером. В этот раз она не будет придумывать предлог: придет к нему и поможет отвлечься. Покажет, что он не одинок: у него есть Хлои.

* * *

Когда она входит в клуб, от заунывной мелодии становится совсем паршиво. А потом Хлои вспоминает: несколько часов назад он играл с отцом Фрэнком за этим же роялем. Игривые рок-н-ролльные ноты сменились тягучими траурными. Днем ему было хорошо, сейчас — тоскливо. Сколько же личностей в тебе уживается, Люцифер?

Она опирается о дверной косяк и наблюдает. Прямая спина, волевой подбородок, шепчущие что-то губы и прикрытые глаза. Ей кажется, музыка забирает скорбь, вытягивает ее с каждым звуком, но Люциферу не легче. Так чувствует человек, который уже многое потерял и совсем не ожидал очередного удара. «Беда приходит, когда ее не ждут», — любил повторять отец. Хлои вздыхает и выходит из тени.

— Привет, — осторожно подходит со спины и садится рядом на скамью.

— Привет, — в его взгляде удивление, много удивления, но больше ничего.

Он не рад? Хлои отгоняет подальше эгоистичную мысль. В конце концов, он ее не звал. Может, ни к чему было приезжать? Может, Хлои сама себя накрутила? Может, в глубине души она убедила себя, что должна приехать, чтобы оправдать собственное желание?

— Как ты? — Она хочет оторвать себе язык, настолько банально это звучит. Хлои тщательно подбирает слова, но в голову лезет только сущая околесица — безликая и бессмысленная, не отражающая ни капли ее эмоций.

Люцифер вопросительно приподнимает брови. Похоже, он согласен с ее мыслями. Она злится на себя, непроизвольно сжимает кулаки.

— Почему ты здесь? — вопрос не в бровь, а в глаз. Он видит ее нервозность и переходит к делу, а Хлои смущается.

Как выразить словами то, что у нее на душе? И сказать так, чтобы он понял ее правильно? Она вдыхает поглубже и выпаливает на одном дыхании:

— Тебе нужен друг.

Хлои видит, как меняется выражение его лица, и буквально захлебывается в его эмоциях.

Пробирает дрожь. Ей страшно: она никогда не ощущала чьи-то чувства с такой силой. Она и свои не всегда так ясно осознавала. Люцифер будто забирается в ее голову и диктует мысли, потому что Хлои не может… не должна… не может сомневаться в своих же словах. Почему ей хочется стереть морщинку на его переносице? От навязчивого желания увидеть его ухмылку по спине бегут мурашки. А Люцифер все смотрит, не отпускает ее взгляд. Хлои завороженно замечает: зрачки расширяются, дыхание учащается — и судорожно цепляется за края кофты. В висках бьется: «Ты нужна ему», «друг». Вокруг становится тихо. Слишком тихо, потому что она слышит гулкие удары своего — его? — сердца. Тьма глаз обволакивает, затягивает в пучину безумия, иначе как объяснить, что она придвигается к нему чуть ближе и кладет руку на плечо?

— Я с тобой, — шепчет еле слышно, но будто кричит.

Люцифер опускает взгляд на ее губы, и Хлои накрывает. Она не помнит, кто первый срывается. От первого прикосновения под веками рассыпаются искры. Когда он прижимает ее к себе, по телу пробегают электрические разряды, будто он касается не кожи, а оголенных нервов. Хлои едва слышно стонет и обнимает его за шею, цепляется за плечи и отвечает на поцелуй с такой страстью, словно от этого зависит ее жизнь. От его губ невозможно оторваться, потому что таких ощущений она никогда не испытывала. Чувства смешиваются в клубок из тысяч нитей, который не распутать, да она и не пытается. С жадностью впитывает еле уловимые стоны и щедро отдает свои. Люцифер проводит языком по нижней губе, и она покорно подается навстречу. Сомнения давно отброшены, запретов не существует, выстроенная стена отчужденности исчезает, будто ее и не было. Она хочет этого мужчину, он желает ее… Какой он ей к черту друг?!

Страсть перехлестывает через край, Хлои растворяется в ней. Позволяет Люциферу — да и себе — абсолютно все. То, о чем так часто запрещала себе думать. То, чего и представить не могла. Тому, кто так умело провоцировал и не спешил. Люцифер прикусывает ее губу, и Хлои стонет, выгибается ему навстречу. Хочет больше, ближе, откровеннее. Воздух в легких заканчивается, она уже задыхается, но боится отстраниться, потому что тогда это все может оказаться сном. Как много раз до этого. Его руки забираются под ее кофту, скользят по обнаженной коже, распаляют.

— Люцифер, — стонет на выдохе, хватая ртом воздух, когда он спускается поцелуями к шее.

— Повтори, — хрипло просит он.

— Люцифер, — на пару тонов выше — он кусает ее за мочку.

Хлои отклоняется, открываясь, и проезжается локтями по клавишам. Звук режет по ушам, возвращает в реальность. В мозгу мелькает шальная мысль: «Что ты творишь?» Хлои пришла не для этого. Поддержать, а не заниматься… Чем?

Она готова отдаться ему здесь и сейчас, но что будет дальше? Кем Люцифер будет ее считать? Говорила о дружбе, а вместо этого позволяет обнимать, целовать, ласкать. Это не поддержка — отвлечение.

— Остановись. — Пытается отстраниться, но он не позволяет. Сжимает грудь через ткань лифчика, и Хлои гортанно стонет. Люцифер играет на ее ощущениях не хуже, чем на рояле. — Пожалуйста… — Она не узнает собственный голос, так жалко — почти умоляюще — звучит.

— Тебе же нравится, — захватывает сосок и пропускает его между пальцев. — Тело не врет.

— Не так. — Его язык выписывает круги на ключице.

— Можем пойти в спальню. — Поднимается к губам, но она отворачивается. — Что не так? Ты же сама пришла.

В его глазах непонимание и немного — злость. Она вздыхает, остро чувствуя близость разгоряченного тела. Хлои и сама возбуждена до предела, но это неправильно. Так не должно быть.

— Как друг. — Она и сама понимает, как глупо это звучит в контексте. Его рука все еще на ее груди, а она вдруг вспоминает о морали. — Чтобы поговорить, возможно, напиться, но не…

— Трахаться? — подсказывает Люцифер. Она кривится от нарочитой грубости. — Это как сцена из дешевой мелодрамы, ты же понимаешь? — Он резко отодвигается, Хлои ощущает противную пустоту в душе и мгновенно мерзнет. Она кутается в кофту, на что он усмехается. — Хотя бы поруганную добродетель не изображай.

— Люцифер…

— И не называй меня по имени!

Он вскакивает, бросает злой — разъяренный! — взгляд и поспешно засовывает руки в карманы.

Чтобы не прикасаться к ней.

— Я виновата... — начинает она, но он перебивает:

— Уходи, — чеканя каждую букву. Хлестко. Больно. Как пощечина со всего размаха.

— Что? — она часто-часто моргает. Хочет верить, что ей послышалось. — Послушай…

— Я сказал, уходи!

Он хватает барный стул, швыряет в стену, и он разлетается в щепки.

Хлои вздрагивает. Ей страшно. Она не знает такого Люцифера. Не хочет знать. В глазах бушует адское пламя. Он в бешенстве. В который раз за вечер Хлои оглушают его эмоции. Она теряется и не знает, как поступить. Боится оставлять одного в таком состоянии, но и находиться рядом боится.

— Извини, — лепечет одними губами и отшатывается от исказившегося лица.

— Это худшее, что ты могла сказать.

Хлои поднимается и идет к двери, чувствуя на себе его тяжелый взгляд. Она не решается сказать что-то еще: только усугубит. Хотя куда уже хуже. Зачем она вообще пришла? Выпроводила бы Дэна восвояси, проворочалась полночи без сна, и все бы осталось на своих местах. А что теперь? Позволила себе слабость — пожинай плоды. Она поступила как эгоистка. Добавила Люциферу еще один повод для злости. Дура, какая же она дура… Идиотка! Что теперь делать? Как она в глаза ему будет смотреть? Как теперь работать вместе, в конце концов?

Никак, с неожиданной ясностью понимает Хлои. Она все испортила. Проехалась грузовиком по свежим ранам, отказала в том, что сама предложила.

Она прислоняется к стене, медленно оседает на землю и утыкается лбом в колени. Что. Ей. Теперь. Делать? Ее не волнует, что она на улице и может простудиться. Плевать, что скажут прохожие, если увидят. Она его потеряла, не успев обрести.

— И долго ты еще собираешься тут сидеть? — Люцифер берет ее за подбородок и поворачивает лицом к себе. — Холодно, между прочим. — Хлои кивает, но даже не делает попыток подняться. Он тяжело вздыхает и дергает на себя. — Вот ведь упрямая, — снимает пиджак и накидывает ей на плечи.

— Я… я…

В голове оглушающая пустота. Что ему сказать? Зачем он вышел да еще так бережно обнимает? Обнимает? Она вскидывает голову и смотрит — пялится — во все глаза.

— О, начинает доходить, — усмехается он: не привычно, а горько. — Ты права.

— О чем ты? — не понимает Хлои.

Отказывается понимать. Стоящего сейчас перед ней Люцифера она тоже не знает. Все чаще она думает, что вообще понятия не имеет, что он за человек. Как определить, за какой из его масок настоящий Люцифер? Когда он искренний, а когда играет?

— Ты и правда дьявол, — говорит скорее себе, чем ему. — Спутал все мысли, сбил ориентиры, убил рациональность. Оставил только эмоции, в которых я ни черта не смыслю.

— Эй, — он накрывает ее губы ладонью, — перестань самоистязаться. Это просто был длинный и тяжелый день. Сейчас ты вдохнешь, выдохнешь и успокоишься.

Она удивленно поднимает брови и ежится. И правда зябко.

— А потом?

— Поцелуешь меня, естественно, — пожимает плечами он и улыбается краем губ. Улыбается? — И я отвезу тебя домой.

— А потом?

— Тебе обязательно все знать наперед, да? Так же не интересно. Расслабься и получай удовольствие.

— А если я не умею? — прищуривается Хлои, замечая чертенят на самом дне его взгляда.

— Я научу, — и целует ее, едва касаясь губ.

И это совсем другой поцелуй. Не дразнит и не распаляет — обещает. Будто говорит: «Я подожду, пока ты будешь готова», а слышится: «Прекрати зажиматься и просто доверься».

И Хлои расслабляется. Когда-нибудь она все-таки узнает, какой Люцифер на самом деле. Нужно время, много времени, но она готова ждать и докапываться до истины. По крайней мере, скучно им точно не будет.