Барная стойка (джен)

«Посетителей, выпивающих с целью забыть свои проблемы, просим оплачивать спиртное вперёд»

(с)тыбрено из Интернета

Ханне нравился её бар. Она даже любила его… практически так же, как женщина любит мужчину. Она почти с материнской нежностью исправляла все поломки в послевоенные дни, ревностно охраняла его от посягательств гоблинов, пытавшихся возместить за её счёт долги прошлого хозяина, одна из первых повесила на входе неоновую вывеску в стиле маггловских шестидесятых. И надпись «Дырявый котёл» стала подмигивать всем и каждому многообразием кислотных цветов, символизируя сразу и верность магическим традициям, и свободу послевоенных устоев.

Вообще, «Дырявый котёл» всегда был очень символичным местом. В детстве он явился для Ханны эдакой ширмой, ловко скрывающей мир волшебников от магглов, в юности — символом взросления (особенно в День победы, когда она впервые выпила Огденского и невероятно окосела). Взрослую же жизнь Ханна встречала уже в роли хозяйки «Дырявого котла». Почему она решила работать именно в баре, Ханна не могла ответить даже себе. Таинство смешивания коктейлей, разумеется, чем-то напоминало зельеварение, так любимое ею во время учёбы в Хогвартсе, но отличалось от него радикально. Здесь были и свои закономерности, и простор для творчества, а главное — не было надзирателя в виде одного почившего профессора. А ещё были тенденции в мире алкоголя (в том числе и маггловского), мода на напитки, которые любят известные личности Магической Британии, курсы повышения квалификации и воспоминания.

Вообще, вспоминая покойного Снейпа, Ханна понимала, что именно его хамское отношение к ученикам подстёгивало её вгрызаться в дозировки и закономерности лучше любой просьбы — эдакое правило притяжения противоположностей в действии, которое сработало и в отношении выбора профессии после отгремевшей войны. От белокурой девочки вроде неё ждали службы в Министерстве, в «Ежедневном Пророке», или, на худой конец, у мадам Малкин. Но только не в захудалой таверне с пошатнувшейся во время войны репутацией, из которой даже прошлый хозяин убегал в такой спешке, что оставил выручку в кассе. Впрочем, именно грядущие трудности заставили Ханну засучить рукава в прямом и переносном смысле и сделать всё, чтобы «Дырявый котёл» стал презентабельным местом с вышколенным персоналом, приятным внешним и внутренним обликом и, разумеется, достойной картой вин.

В баре менялось многое: мебель и гардины, стёкла в окнах, повара и официанты, меню… Одно лишь оставалось неизменным — барная стойка. У Ханны не поднималась рука сделать что-нибудь с ней. Убрать царапину или след, оставшийся от поставленного с силой стакана казалось кощунством, словно она собиралась сжечь древнюю рукопись. Тем более что каждый миллиметр стойки говорил бармену с почти пятнадцатилетним стажем, а именно Ханне Лонгботтом (в девичестве Аббот), гораздо больше, чем самый болтливый журналист из «Ежедневного Пророка». Бармену всегда есть, о чём вспомнить, даже если вопреки выверту судьбы это миловидная белокурая женщина. Или, возможно, благодаря этому? Какая разница, ведь ответы на любые вопросы зашифрованы в пиктограмме царапин на барной стойке.

* * *

[1999 год. Большая царапина по диагонали от стоящего справа кассового аппарата до крана с тёмным чешским пилзнером]

— Найти работу и наладить свою личную жизнь ты всегда успеешь, братишка, — с этой фразой в полутёмный зал бара ввалился, опираясь на плечо старшего брата, Джордж Уизли. И, не давая Перси опомниться, продолжил: — А «Дырявый котёл» закрывается через три часа! Приветик, Ханна!

— Мальчики, рада вас видеть, — послышалось им из-за барной стойки. Миг — и девушка с трудом вытащила на белый свет здоровенный ящик с пузатыми бутылками, соскребая его углом тусклую полировку. — Что пить будете?

— Тащи всё, что горит, — залихватски взъерошив рыжие вихры, ответил Джордж.

— Но в пределах разумного, — твёрдо добавил Перси.

Предел парни соблюдали ровно три четверти часа. А после, пьяные и уставшие, наперебой рассказывали Ханне, что жизнь дерьмо, политики — сытые свиньи, а магазинчик никак не получается поднять из экономической ямы.

— Мы чего пришли, — почти не коверкая слова, признался Перси ближе к полуночи, когда из зала ушли последние посетители. — Нам обоим Фред снится… Я-то ещё держусь за маму, Джинн... А Джордж совсем враздрай пошёл. Сначала веселится и балагурит, потом неделями запертый в магазине сидит. Ты присмотри за ним, пожалуйста, хорошо? У меня завтра собеседование. Если пройду, то не смогу быть с братом каждую минуту.

— Хорошо, Перси, — грустно кивнула Ханна. — Но это пагубно повлияет на его печень.

— Уж лучше на печень, чем на рассудок, — смотря в никуда, ответил Перси и одним глотком осушил свою стопку Огденского.

* * *

[2003 год. Тонкие параллельные царапины от брелока на цепочке в центре стойки]

— У тебя здесь уютно, — разглядывая бар, только переживший ремонт, задумчиво произнесла Луна.

Ханна не могла не согласиться с подругой. Но футуристический стиль, который был в моде последние пару лет, её раздражал. Невнятные неоново-тусклые стены, стулья-рюмки и высокие небольшие столики — всё это радикально отличалось от того средневекового оформления, что до недавних пор было присуще «Дырявому котлу». Но Луна и Гермиона в один голос кричали, что на фоне толерантной по отношению к магглам политики стоит подзаработать. «Что ж, время покажет», — подумала тогда Ханна, протирая мягким полотенцем высокие бокалы.

— Я слышала, что у только у тебя подают правильный мартини? — катая по стойке металлический брелок-головоломку, спросила Луна. Ханна только кивнула и обернулась к зеркальным полкам с напитками позади себя. Она гордилась своей коллекцией спиртного. И было чем — ведь из маггловского и магического алкоголя у неё было почти всё. Но главное — у неё был дар смешивать напитки персонально для каждого посетителя. Ханна и сама не до конца отдавала себе отчёт, почему руки сами тянутся к тем или иным травам и фруктам. Почему одному мужчине она добавляет лёд в бренди, а другому предлагает текилу с лимоном. Она просто чувствовала, какой алкоголь кому подходит.

Луне в тот вечер она подала мартини с грейпфрутовым соком и карамелизированным ломтиком красного яблока.

* * *

[2009 год. Аккуратная вязь продавленных точек — следов от женских туфель-шпилек — вдоль всей стойки]

«Десятилетие правления царицы «Котла» — именно так назвали потом эту безумную пирушку журналисты «Пророка». Ханна могла не соглашаться с подобным эпитетом в свой адрес, но признавала, что погуляли они очень даже здорово. Вина за дебош была торжественно возложена на Гермиону, которая, Мерлин знает зачем, показала собранию в составе четы Поттеров, Уизли разных мастей, Лонгботтома и непонятно как затесавшегося Малфоя чудо маггловского кинематографа.

Высокое собрание особенно оценило фильм про девочку-композитора, волею судьбы оказавшуюся официанткой разбитного нью-йоркского бара. И теперь в «Дырявом котле» появился обузданный магией музыкальный автомат, кантри-мотивы и широкие лавки и столы… и пьяные девушки на стойке.

Гермиона, Луна и Джинни, скорее раздетые, чем одетые, лихо отплясывали рок-н-ролл под глубокий голос старины Элвиса, изрядно пьяные мужчины свистом поддерживали особенно эффектные па дам, а Ханна пыталась успеть подать выпивку всем желающим. Где-то в глубине зала сидели Джордж, Гарри и Перси, поэтому Ханна не особо переживала за оттягивающихся подруг.

— Мало дать вам чаевых, мисс, стыдно, — смачно икнув, пробормотал Теодор Нотт, копаясь в кошельке с монетами. — А много — жалко.

— Половины задуманного вполне хватит, — рассмеялась Ханна, глядя на клиента. Поймав монеты на лету, она решила присоединиться к танцующим хотя бы на одну песню.

Со стойки бар выглядел совершенно иначе. Лица мужчин казались ещё более жаждущими, но с этой высоты практически не пугали. Мигающие магические огоньки погрузили бар в приятную темноту, оставив освещённой только стойку.

— Охренеть, — кричала Гермиона, пытаясь обойти подруг и встать рядом с Ханной. Получилось это далеко не сразу — девушка была достаточно пьяна и весела. — Это лучший день за последние лет десять! Невероятно!

— О, да! — вторила ей Луна. — Народ, всем виски за мой счёт!

Её крик потонул в радостных возгласах толпы и, замечая, как люди подступают к бару, Ханна лихо спрыгнула за стойку, готовясь принять заказ.

— Бармен, — томно произнёс Драко Малфой, протиснувшийся среди клиентов и рискующий получить чьей-то туфелькой прямо в лоб. — Мне как обычно!

— Как обычно? — рассмеялась Ханна, вспоминая, как пару дней назад Малфой имел серьёзный разговор с аврорами, когда разбуянился и просил обслужить его вне очереди, явно намекая не только на алкоголь. — Да ради Мерлина! Охрана, выкиньте его нахуй!

— Аббот! Я сегодня при деньгах, — совершенно не обидевшись, ответил ей он, вытаскивая на свет кошель, увесистый от монет. — Маргариту с солью!

— Что ж, клиент всегда прав, — усмехнулась Ханна, прикидывая, когда придётся вызывать авроров в этот раз.

* * *

[2017 год. На стойке лежат чёрные атласные перчатки и неподписанный договор купли-продажи]

Ханна жадно разглядывала бар, прощаясь с ним, как с любимым родственником. Привычным и дорогим здесь было всё: уцелевшие стулья-рюмки у бара с полинявшей, некогда неоновой обивкой, старый музыкальный автомат, викторианский гобелен и постер Элвиса, и, конечно же, барная стойка.

— Миссис Лонгботтом, — окликнул её молодой риэлтор, пододвигая бумаги к краю стойки. — Вы уверены, что будете продавать бар? Я вижу, что он вам дорог.

— Буду, — твёрдо ответила Ханна, смахивая непрошеную слезинку. — Я решила помочь мужу излечить его родителей. Этих денег вполне хватит.

— Но что потом? — не унимался риэлтор.

— Пойду в колдомедицину, — пожала плечами Ханна. — Или начну всё заново. Время покажет.