Время наших жизней (гет)

Доркас перевернула страницу. Ее отвлекал шум галдящих студентов за дверью ее купе. Хотелось, чтобы поезд уже тронулся, ведь нет ничего лучше, чем читать потрясаюшую книгу под умиротворяющий ритмичный стук колес поезда по рельсам. В отличие от большинства первокурсников, ее не провожала ватага родственников, потому что ее мать не могла снять дежурство в больнице Святого Мунго, а отец… Отца Доркас не знала. Мать никогда не говорила о нем ничего, кроме: «Мы были из разных миров, Дора, так было лучше для нас всех». Доркас думала, что видеть счастливые семьи для нее будет больно, но книга заменяла ей все обычные радости жизни. В конце концов, вчера вечером мама пыталась устроить ей маленький праздник, с шоколадным пудингом и любимой маггловской музыкой. Только вчера мама смущенно шепнула ей, что в Хогвартсе не стоит упоминать о том, что Доркас увлекается чем-то, что сотворили магглы. На самом деле, Доркас даже не знала, кто такие магглы, до этого лета. Только когда ей пришло письмо из Хогвартса, счастливая мама принялась ей объяснять, что люди на самом деле разные, и не все могут превращать лягушку в шляпу с помощью детской волшебной палочки. Но если в момент разговора Доркас думала, что это не имеет никакого значения, то, когда мама сказала ей, что все пластинки Гленна Миллера и его оркестра будут бесполезны в Хогвартсе, Доркас едва не отказалась ехать. Ее книги, напечатанные в обычной типографии, ее любимая кассета с «Серенадой Солнечной Долины», ее любимая, однозначно волшебная музыка — все это нужно скрывать? Как она может уехать от мамы, от своего маленького уютного дома на окраине Лондона и не иметь возможности слушать «Лунную серенаду», под которую она всегда засыпала в детстве, «В настроении» и «Польку с поцелуем», под которые они всегда танцевали с мамой?

Мама. Смуглая, с короткими черными волосами, всегда усталая… Кто же будет кормить ее после тяжелых суток? Когда-то давно мама готовила на целую неделю, всегда пекла десерт в выходные, а теперь, когда в больнице почему-то возросло количество поступающих пациентов, ей было некогда даже съесть принесенную из дома еду, не то, что готовить дома. И маленькая Доркас открыла для себя целый мир кулинарии, лишенной магической составляющей, потому что не умела контролировать свою магию.

— Эй, Поттер, боггарта тебе в очки, ты чего не здороваешься с родным братом? А ну тащи сюда свою за…

Доркас вздохнула и захлопнула книгу. Уилки Коллинз заслуживает больше уважения, чем поверхностное чтение его увлекательных детективов под этот шум и гам. Как хорошо, что мама попросила кого-то на работе сделать ей маленькую коробочку с каким-то образом записанными в нее любимыми песнями. Доркас была рада, что где-то там, в этом огромном сером здании у ее хрупкой усталой мамы есть кто-то. Конечно, она слегка ревновала, но догадывалась, что этот кто-то (кажется, он был из тех, кто вскрывает людей и лечит их изнутри!) видит ее маму так же мало, как сама Доркас. Так что они были равны. Может быть, следующим летом ей нужно будет заботиться о двух усталых колдомедиках. Но ведь она будет уже совсем взрослой!

— Привет. — Доркас вздрогнула от неожиданности. В дверях ее купе стояла девочка ниже ее ростом, и прежде всего в глаза бросались ее невероятно яркие рыжие волосы. — У тебя найдется тут пара мест?

— Да, конечно. — Доркас поспешно засунула книгу в свою сумку. Она смотрела, как в купе после этой девочки зашел хмурый и какой-то настороженный мальчик. У него был несуразно большой нос и длинные, как у девочки, черные волосы. Он посмотрел на Доркас с неприязнью. И хотя это было ее купе, ей вдруг очень захотелось выйти.

— Я Лили, — протянула ей руку девочка. — Лили Эванс, а это мой друг, Северус Снейп. Извини, если мы тебе помешали, но остальные купе заняты уже заняты дружными компаниями.

— Так, может, здесь… — Двери купе распахнулись с громким стуком. Два улыбающихся мальчика заглянули: один, кудрявый, держал руки по обе стороны от двери, а другой, в очках, заглядывал через его плечо. — Оп, смотри, тут пацан с девчонками сидит, может быть, он тоже девчонка? — Они оба засмеялись. — Ладно, пошли, может в следующем будет пара мест без девчонок. — И они оба исчезли прежде, чем кто-то из трех сидящих успел отреагировать.

— Черт, — прошипел Снейп. — Так и знал, что не надо с тобой возиться. — Он стащил свой чемодан с полки, на которую закинул его пару минут назад.

— Северус, ты чего? — обеспокоенно пробормотала Лили, но мальчик молча вышел из купе. Его чемодан оказался зажат дверьми, и он раздраженно дергал его, пока Доркас не помогла ему. Он не сказал даже «спасибо». — Ну вот, неужели я в чем-то виновата? — Ее глаза подозрительно заблестели. Доркас растерялась: что ей делать, если Лили вдруг заплачет? Доркас никогда не плакала. От слез болит голова, какая в этом радость? Вдруг ей в голову пришла отличная идея:

— На, держи. — Она развернула шоколадку и протянула Лили. Та непонимающе моргнула, но все же отломила квадратик. Вроде бы не собирается плакать, вздохнула облегченно в мыслях Доркас. — Я Доркас Медоуз, Дора, — неловко пробормотала она, вспомнив, что не представилась в ответ.

— Спасибо, Дора, — с теплотой в голосе произнесла Лили. — Сегодня тяжелый день для всех нас…

— Алиса, ты забыла свою куртку! — прокричали приглушенно на перроне за окном.

— Эй, подвинь твою толстую задницу, а то мне не пройти! Заняла тут весь коридор! — раздалось из-за дверей их купе. Лили и Доркас смущенно молчали. Вдруг до них донеслось тихое всхлипывание, и Лили вдруг сорвалась с места. Доркас ничего не оставалось, кроме как выйти в коридор за ней. Возле окна коридора стояла маленькая пухленькая девочка с длинными русыми волосами. Ее лицо раскраснелось, а нос безостановочно шмыгал.

— Тебя кто-то обидел? — спросила Лили. Она хотела обнять девочку, но та вдруг вырвалась.

— Не нужна мне ничья жалость! — И она схватила свой чемодан, заторопившись покинуть этот вагон.

— Ничего не понимаю, — пробормотала Лили. Они обе вернулись в свое купе. — Все такие раздраженные и злые, а ведь это же целое приключение! Вот ты знала, что ты волшебница? — Доркас пожала плечами. Она не знала, что не все люди волшебники, она просто была Доркас Медоуз. — А я не знала. — Доркас испугалась, что Лили окажется невыносимо болтливой, но та вдруг замолчала и достала из сумки толстую тетрадь. Наконец Доркас подумала, что они просто мирно посидят в тишине, каждая занята своим делом. Но не успела она снова достать свою книгу, благо поезд дал предупреждающий сигнал, как двери их купе опять распахнулись. Доркас с досадой взглянула на девочку, так бесцеремонно к ним ворвавшуюся. У нее были просто невероятного оттенка золотые волосы, заплетенные в косы с разноцветными ленточками. Это выглядело так круто, что Доркас мгновенно простила ее бесцеремонность.

— Так, ты зануда? — ткнула она пальцем в Доркас. Она покачала головой, хотя не была точно уверена, что значит быть занудой. — Отлично, а ты? — Но Лили не успела ответить, как девочка добавила: — Ты романтик, я поняла. — Она задумалась. — Ладно, неплохо, вы мне подходите. Я Марлин, можно Марли.

— У тебя классные косички, — вырвалось у Доркас. Марлин хитро улыбнулась и затащила в купе свой чемодан. Он был раскрашен просто невероятно: на нем был изображен космос, крутились галактики, светились звезды. У Доркас сам по себе открылся рот, она взглянула на Лили, и та тоже очарованно смотрела на чемодан.

— Нравится? Это моего брата. Он сам рисовал, — гордо произнесла Марлин. Она пыталась поднять свой чемодан, но ей явно не хватало сил.

— Мэр, вот ты где! — Следующий гость в их купе мгновенно покорил сердце Доркас. Она до сих пор никогда не влюблялась, но подумала, что упавшее куда-то на пол по ощущениям сердце именно это и значит. Вошедшим был светловолосый высокий парень, и в нем было столько уверенности, столько спокойной силы, что Доркас мгновенно перестала воспринимать окружающее. Он напоминал ей ее влюбленность в Рета Бэннета. — Забери эти ужасные бутерброды, они же пахнут на весь вагон. Добрый день, девушки. — У него были светло-карие глаза и просто невероятная улыбка.

— Адриан, у меня свои девать некуда, помоги вон лучше закинуть! — Ее брат только фыркнул, после чего легко закинул ее чемодан на полку.

— Ладно, давай, буду ждать в Рэйвенкло. — Он обнял Марлин и чмокнул ее в макушку, после чего она принялась отпихиваться.

— Не позорь меня перед людьми, — простонала она, покраснев. — Мне же не пять лет.

— А что, надо было прикинуться твоим парнем? — Он дернул ее за косичку и скрылся за дверьми, когда его кто-то позвал.

— О боже, хорошо, что он заканчивает школу в этом году. — Марлин наконец упала на мягкое сидение рядом с Лили. — А тебе что, понравился мой брат? — Она с усмешкой взглянула на Доркас. Та покраснела. — Да ладно, это нормально. Хочешь, я тебя заплету? И я не знаю ваших имен. — Доркас послушно развязала хвостик, повернувшись к Марлин боком. Та порылась в сумочке и вытащила кучу ленточек. Доркас выбрала несколько оттенков желтого: от яркого до песочного.

— У тебя сумка шевелится! — воскликнула Марлин, отшатнувшись. Доркас схватила свою резво дернувшуюся сумку и с трудом вытащила сопротивляющегося зверька. Это был вислоухий крольчонок, которого Доркас звала противоречиво Тедди. Лили восхищенно ахнула, а Марлин ухватила его первой. Тедди задрожал, испугавшись такой волны внимания. Тедди жил в больнице, в отделении для маленьких детишек-магглов, которых лечили, а потом стирали им память. Этим летом отделение закрыли, заявив, что магглы сами в состоянии себя лечить, а крольчонка принесла ей мама.

— А он грязь не разводит? — спросила практично Лили. — Они же вроде... ну… не контролируют процесс пищеварения? — Она погладила его по мягкой шерстке.

— Мы ему мешочек наколдовали с мамой. — Она показала, как держится мешочек под животом крольчонка. Марлин захохотала.

— И как вы его, вокруг попы прилепили? —Лили засмеялась вместе с ней. Доркас смущенно забрала у них своего кролика.

— Зато он писает в одно и то же место, никуда не убегает и балдеет, когда его чешут, — пробормотала она, запуская его обратно в сумку. Тедди повозился там немного, а затем уснул, вытянув лапы на сидение. — Я Доркас. Можно Дора, — повторила она свое имя Марлин. Та кивнула. Поезд наконец тронулся, когда Марлин принялась заплетать ей косички.

— А что у тебя на руках? Это что, татуировки? — Лили вдруг схватила ее за руку. Она заправила ниспадающие рыжие волосы за уши, чтобы он не мешали разглядывать темно-коричневый узор на руке Доркас.

— Нет, они временные, смоются через неделю. Это хна, ею рисуют мехенди — узоры на руках. Это в Индии. — Доркас вдруг вспомнила, что мама просила ее не говорить о своих маггловских увлечениях.

— Я просто обожаю рисовать, она есть у тебя с собой? — восторженно пробормотала Лили. Доркас кивнула — ей рисовала мама, а сама она не могла бы так тонко и красиво нарисовать. Особенно красиво получались белые узоры, но это было просто искусством. — Можно я порисую на себе? — Доркас потянулась за сумкой. Тюбики разноцветной хны были крайне хрупкими, сделанными из блестящей фольги, и их нельзя было везти в чемодане. Лили спросила, какой цвет можно ей выбрать, и Доркас вовсе была сбита с толку: она не была жадной, но никто никогда не был так вежлив с ней.

Наконец не только волосы Доркас, но и Лили были заплетены красивыми лентами, хотя у Лили не получалось сделать косички тонкими из-за пышности ее волос. У нее было всего две, но зато такие толстые! Доркас оставалось только завидовать. В отместку Лили изрисовала потрясающими узорами, ничуть не хуже тех, что были на руках Доркас, руки Марлин.

— Барышни, вам не кажется, что это похоже на ритуал посвящения в подруги? — Хна высыхала, и Марлин с радостью снимала лишний слой, под которым в кожу впитался тонким слоем узор. Она выбрала черный, Лили — белый.

— Я только за, — улыбнулась Лили. Ее тетрадь оказалась забыта.

— Я тоже, — пробормотала Доркас, понимая, что и ей придется оставить свою книгу.

— Ну и отлично. — Марли раскинула руки. — А теперь дружеские обнимашки!

— Извините, у вас тут места не найдется? — Вежливый стук прервал их обнимашки. Доркас воспринимала происходящее как-то отстраненно, не позволяя себе радоваться раньше времени. А если ее определят на другой факультет? Что она будет делать? Рано радоваться. — Я обошла весь поезд, но везде все занято. — Они разом посмотрели на худенькую маленькую девочку с такими же черными, как у Доркас, волосами. У нее были огромные голубые глаза на худом лице. — Извините, я, наверное, вам помешала, — рассеянно и грустно пробормотала она, собираясь уходить.

— Так, стой, — скомандовала Марлин. — Как ты относишься к косичкам с лентами? — Доркас улыбнулась против воли.

— И к рисункам на руках? — добавила Лили.

— Ой, я не знаю, — она пожала плечами. — Это как у вас всех, да? Очень классно, — прошептала она, опуская взгляд.

— Тогда садись давай, — Марлин потянула ее к сидению. — Добро пожаловать в салон красоты имени Марлин МакКиннон! Так, кстати меня зовут!

— Эй, а почему твоим именем? — возмущенно воскликнула Лили. — А как же я? Имени Лиди Эванс тоже красиво звучит!

— Ой, будете Марлили, — улыбнулась их последняя гостья. — Я Алиса. И мне очень хочется синих ленточек. — Ее слова были встречены шумным одобрением со стороны Марлин и Лили. Доркас ощутила нечто похожее на чувство единения. Это было так, словно теперь они держались вместе отдельно от всего мира, как семейство Финч. И хотя они, конечно, не имели никакого отношения к темнокожим и защите их прав, но Доркас казалось, что они будут создавать свой собственный мир и защищать его вчетвером. — И еще я, кажется, забыла свои бутерброды.

Марлин издала победный клич и тут же всучила ей сверток из фольги.

* * *

Ремус вздохнул. Его соседи по купе были шумными, громко кричали, громко смеялись. Они были очень похожи, оба черноволосые, одного роста, одного телосложения. Они толкали друг друга, хвастались карточками, кидались взрывающимися шариками и обсуждали какого-то Реджика, который был просто «туп, как дерево». Они не трогали Ремуса, и он был благодарен им за это, но они шумели и не давали ему читать. Ремусу очень хотелось выйти, он не привык к шуму и гвалту, к чужим людям, а здесь все это окружало его со всех сторон. Он с тоской посмотрел за окно. У его отца не было денег, чтобы проводить его. По правде говоря, Лайеллу Люпину пришлось продать обручальное кольцо жены, чтобы купить сыну все, что нужно для обучения в Хогвартсе. И теперь Ремус был вынужден носить старую мантию, которая была куплена «на вырост», стеснялся свой вытертой сумки и расшатанного скрипучего чемодана. Он хотел сжаться в комочек в уголке, чтобы его никто не трогал, но эти двое очень настаивали на том, что мест больше нигде нет для двоих сразу.

— Эй, рыжий, будешь в карты? Ставим только редкие карточки, — все же обратился к нему тот, чьи волосы просто невообразимым образом вились в дикие кудри.

— Я не рыжий, — ответил Ремус. — И в карты не люблю.

— А что ты любишь, книжки читать? — фыркнув, спросил второй, в очках. Он кивнул на книгу, которую Ремус держал в руках. Он взял с собой в Хогвартс только ее, благо она была очень тяжелой и толстой и обещала хотя бы пару дней спасительного чтения. Он рефлекторно погладил старую книгу. Мало сказать, что он любил читать. Он жил этим. — Толкин — это кто вообще? Волшебник?

— Может быть, и да, — улыбнулся Ремус. — А может быть, просто обычный человек с невероятной фантазией.

— Как вообще может нравится читать книги? — непонимающе спросил кудрявый. Кажется, его звали Сириус. — Ты поэтому такой хилый, наверное, даже бегать не умеешь. — Люпин фыркнул. Раз в месяц он отлично бегал. Но затем ему вдруг стало слишком грустно: какая разница, понравится он этим ребятам или нет, если они все равно сбегут от него тут же, как только узнают его тайну?

— По-моему, это прекрасно: читать слова на бумаге и смотреть свой собствнный фильм в голове одновременно, — ответил ему Ремус.

— Мой дядя обычно для галлюцинаций грибы жрет, — фыркнул Сириус. — Ты что, тоже глюки от простой бумажки ловишь?

— Да, подожди, Сириус, вдруг там правда интересное что-нибудь? — остановил его друг. Ремусу показалось, что его зовут Джеймс, но он не был уверен, является ли «Джимми» сокращением имени, а не прозвищем.

— Вы хотите, чтобы я рассказал вам, о чем она? — недоверчиво спросил Ремус. — Ну, там много историй…

— Ладно, уговорил, давай с первой, все равно делать нечего, — нехотя согласился Сириус.

Ремус начал неуверенно. Он рассказывал о хоббитах, об их уютном быте, спокойной жизни, страстью поесть, их волшебных норах в земле. Поначалу его соседи по купе слушали с иронией, но Ремусу вдруг стало легко рассказывать: он описывал Гендальфа, его предложение к некоему Бильбо, визитеров-гномов, их миссию. Он так увлекся, что сам не заметил, как проговорил, должно быть, с полчаса. Когда он рассказывал о трех троллях, которых должен был обмануть Бильбо, чтобы спасти своих товарищей по отряду, в купе постучались.

— Давай заходи и не мешай слушать, — рявкнул на вошедшего толстого мальчика с жидкими светлыми волосами и острым носом Сириус. Тот испуганно юркнул на сидение, бесшумно затащив чемодан. Ремус едва ли его заметил.

— Черт, ну интересно же, — застонал Джеймс, когда из коридора донеслись призывы купить сладости. Ремус абсолютно охрип и был благодарен за передышку. Он переказывал поначалу очень кратко, а затем вспоминал все больше и больше деталей, и ему очень хотелось, чтобы эти ребята услышали весь нелегкий путь хоббита, волшебника и гномов. Однако голод был сильнее интереса, и Сириус с Джеймсом рванули за едой наперегонки, вернувшись с целой охапкой коробочек и сверточков всех цветов радуги. Они не стали акцентировать внимание на том, что Ремус не торопился ничего покупать, а просто позволили им и Питеру, четвертому мальчику, угощаться.

— Давай, продолжай, — велел ему Джеймс.

— Может быть, я вам лучше почитаю? — взмолился Ремус. — Там точно написано лучше, чем я буду тут пересказывать.

— Да это год займет! — возмутился Сириус. Он жевал шоколадную лягушку.

— Да читай, все равно еще час ехать, — поспорил с ним Джеймс, закидывая в рот сразу три ириски. Они намертво склеили его зубы, и он мог только мычать и смешно размахивать руками. Сириус смеялся над ним без всякой скромности, а Ремус не смог сдержать улыбки. В конце концов, он были забавными. И слушали его очень внимательно — может быть, они будут не против общаться с ним? Ремус никогда не видел таких веселых ребят. Он вообще мало видел ребят в своем детстве.

— Правда читать? — переспросил Ремус. Ему достались маленькие шоколадки в коробочке, которые имели сердцевину с разными вкусами. От шоколада мгновенно поднялось настроение, и он стал чувствовать себя чуточку увереннее. — И меня Ремус зовут, — добавил он неловко.

— Это у тебя на чемодане написано, — кивнул Сириус, шурша оберткой.

— Да? А я не заметил! — радостно заявил Джеймс, пытаясь сложить из обертки самолетик. Но она упорно разворачивалась обратно.

— Ты неправильно делаешь, нужна бумага, — внезапно вступил в разговор Питер. Он взял бумажку от шоколада, сложил ее со скоростью света и запустил, коснувшись палочкой. Самолетик мгновенно поднялся в воздух и принялся кружить над их головами. Джеймс зааплодировал, Сириус потребовал научить его делать такие. Питер сложил еще одну фигуру — лебедя, и он послушно поплыл по столу. Питер сиял от полученного внимания, и Ремус, слегка расстроенный, что от его книги отвлеклись, подумал, что Питер, вероятно, тоже никогда не общался с другими ребятами особенно сильно. К тому же его внешность могла отталкивать людей. Впрочем, Ремус никогда не обращал внимания на то, как кто-то выглядит. Хотя, конечно, он видел не так много людей.

— Черт, я же газировки хотел, — подпрыгнул на месте Джеймс. — Пошли, — толкнул он Сириуса.

— Да подожди, у меня тут дело, — пробормотал Сириус. У него не получалось повторить самолет, даже когда Питер едва ли не управлял его руками.

— Я с тобой схожу, — вдруг вырвалось у Ремуса. — Если хочешь, — добавил он смущенно. Он вроде как навязывался, но забирать свои слова назад было поздно. Вдруг Джеймс широко улыбнулся и кивнул.

Они вышли в коридор, направляясь вслед за тележкой. Они обнаружили ее в соседнем вагоне, где у женщины покупали сладости две девочки: рыжеволосая и смуглая темноволосая.

— Ой, подожди, когда твоя черная подружка успела потемнеть и исправить нос? — хохотнул Джеймс, увидев девочек. Рыжеволосая посмотрела на него раздраженно и сказала подруге:

— Пойдем отсюда, Дора. — И они скрылись в купе, ничем не ответив Джеймсу. Это его совсем не обескуражило.

— Извините, — их вдруг окликнул на полпути обратно мальчик повыше ростом, с круглым лицом и слегка расстроенным видом. — Я потерял свою жабу. Вы ее не видели? Мать убьет меня, если узнает.

Джеймс и Ремус сообщили расстроенному мальчику, что не заметили никаких жаб.

— Подожди, — окликнула кого-то темноволосая девочка с конца вагона. Она заботливо несла что-то в руках, быстро приближаясь к стоящим мальчикам. — Вот, держи, она припрыгала к нам в купе только что. — Она протянула мальчику жабу. Та авторитетно квакнула.

— Спасибо... — он замялся.

— Я Алиса, — сообщила девочка. Она была просто миниатюрной по сравнению с остальными девчонками.

— Спасибо, Алиса, — повторил ее имя мальчик. Он расплылся в улыбке. — Я Фрэнк. — Девочка кивнула, подтверждая знакомство, а затем убежала обратно, даже не посмотрев на Джеймса с Ремусом.

— Она, наверное, это, лилипут, — пробормотал Джеймс.

— Да нет, просто очень маленькая, — возразил Ремус. Фрэнк задумчиво посмотрел на них, затем попрощался.

— Вас только за смертью посылать, — пробурчал Сириус, забирая у Джеймса яркую банку с газировкой. Он открыл ее, и струя сладкой жидкости ударила ему прямо в нос.

— А это тебе за наглость и жадность, — торжествующе воскликнул Джеймс, забирая банку и спокойно делая глоток. Сириус рыкнул на него и помчался в конец коридора, смывать сахар с лица и волос. Вернулся он мокрым и крайне злым.

— Вот я тебе сейчас пинков отвешу, — прорычал Сириус, направляясь к Джеймсу и закатывая рукава. — Надо мной аж пятеро девчонок успело поржать, ты, олень очкастый.

— Да я если б знал, что ты посмеешь ручонками своими газировку мою захапать, я бы ее еще посильнее потряс, — встал в позу Джеймс. Он важно поправил очки, после чего началась драка. Сперва Ремус испугался, что они дерутся серьезно, но после того, как Сириус извернулся и отлупил друга по заднице, а тот вместо боевого клича засмеялся и пихнул локтем друга в живот, успокоился. Он решил подождать, пока они оба выдохнутся, и ждать пришлось не так долго. Наконец они помирились и сели обратно на сидения.

— Может, я почитаю? — рискнул предложить Ремус, когда повисла гнетущая тишина.

— Давай, — кивнули Джеймс и Сириус.

— «В земле была нора, а в норе жил хоббит...», — начал Ремус. Читать вслух ему понравилось так же, как и про себя, ведь так он не пропускал ни единого слова, как бывает, когда быстро читаешь. Он поглядывал на остальных: Джеймс смотрел в окно, Сириус и вовсе закрыл глаза, а Питер посапывал. В такой уютной обстановке они и доехали до конечной станции. Умиротворение поездки кончилось, и все разом снова загалдели, засуетились. Питер сонно натягивал мантию, Сириус и Джеймс стаскивали чемоданы. Ремус, закрыв книгу, последовал их примеру. На выходе образовалась пробка: студенты высыпали в коридор тогда, когда еще поезд не остановился до конца. Это были, конечно, первокурсники.

— Эй, у тебя голова горит, — обернувшись, крикнул Джеймс рыжеволосой девочке, которая с компанией других девочек выходила из своего купе. Она мгновенно покраснела и ответила ему гневно:

— А у тебя четыре глаза, дальше будем стереотипными фразами обмениваться? — И она сложила руки на груди.

— Вот это слова, — восхищенно присвистнул Сириус. — Где твоя чудесная подружка, дорогая? Или вы ему уже действительно сменили пол? — он тыкнул в сторону Доркас. Та подавила вспышку раздражения, сделав вид, что не слышала. Вероятно, они имели в виду Северуса, но ей было все равно обидно.

— А ты у нас местный клоун, да? — вклинилась Марлин. Сириус помрачнел на секунду, но тут же сменил цель своих шуточек:

— Джейми, нам не стоит к ним лезть, они же банда! — делая испуганный вид, проорал он. Остальные студенты с любопытством оглядывались и прислушивались. — Смотри, забинтовали волосы, руки разукрасили — это же камуфляж, это же война!

— Тебе больше заняться нечем? — вспыхнула Лили, сжимая кулаки. — Пустозвоны, вот вы кто. — И они пробрались мимо парней к выходу, демонстративно каждая толкнув того, кто был ближе. Доркас и Алиса припозднились и прошли аккуратно, ни на кого не смотря.

— Ладно, отлично поболтали, но чего ты к ним пристал? — спросил Сириус, когда они оказались на перроне. Вокруг было темно, и было видно только бесконечную толпу студентов. Первокурсники напряженно озирались, а старшекурсники куда-то двигались.

— Не знаю, скучно, — отмахнулся Джеймс. Он первым увидел великана, который зазывал всех первокурсников к себе. Неорганизованной толпой первокурсники двинулись за его внушительной фигурой. Ребята постарше кричали им вслед, и половина начинала чувствовать себя неуютно. Они шли, должно быть, минут пять, когда вдалеке показался горящий таинственными огнями замок. Послышались возгласы восхищения. Ремус молча смотрел на красивые строгие очертания замка, чьи окна горели приветливым уютным огнем. Он был просто огромен. Восхищение от этого спокойного и величественного пейзажа хотелось сохранить в памяти, а потому Ремус замер на месте, хотя остальные уже двинулись к ровной глади озера. Он поспешно принялся догонять остальных. Одна из девочек, которая встретилась им у женщины с тележкой, пробежала мимо него, видимо, тоже замерев в похожем восторге. Когда они оказались у последней из лодок, Сириус и Джеймс уже отплыли на другой.

— Ну что, последние. — Кряхтя, их провожатый залез в свою лодку. Ремус неуверенно шагнул в последнюю. Она закачалась на воде, и он едва сохранил равновесие. Он посмотрел на девочку — у нее какое-то странное имя, кажется. Она почему-то побледнела. Ее руки дрожали, а взгляд не отрывался от поверхности воды. — Давайте уже, копуши. — Ремус протянул ей руку. Она посмотрела на него с сомнением: смуглая, с черными волосами и большими карими глазами. Наконец она все же решилась, закрыла глаза и залезла в лодку. Будучи уже нагруженной, она даже не качнулась.

Ремус молча смотрел на замок. В нем была тайна, в нем была красота и, безусловно, магия. Тихие плески от лодок добавляли таинственности, а сырой воздух торопил скорее добраться до теплого и уютного помещения. Тишина, нарушаемая только скрипом лодок и плеском воды, как нельзя лучше подходила строгому силуэту замка.

— Невероятное впечатление, — пробормотала девочка. Ремусу показалось, что они испытывают одинаковый восторг. — Мне не хватит слов, чтобы это описать.

— Мне тоже, — тихо согласился с ней Ремус.

Больше они не разговаривали. В этом путешествии было столько восхищения, оно должно было вызвать у первокурсников уважение и трепет перед Хогвартсом. И ему это удалось на все сто процентов.

В лодке чуть дальше от конца флотилии вид замка неожиданно настроил всех на примирение:

— Я не хотел, ну, обижать тебя или что-то такое, — обратился Джеймс к рыжеволосой девочке. Та с сомнением посмотрела на него. — Да ладно, если мы вдруг окажемся на одном факультете, не хочу воевать, и с тобой тоже, — кивнул он в сторону Марлин. Она показала ему язык, после чего посмотрела на Лили. Подруга пожала плечами. — Я Джеймс Поттер. — И он протянул девочкам сразу обе руки. Те фыркнули, но пожали каждая свою.

— Сириус Блэк. — Подмигнув другу, Сириус поклонился каждой из девочек. Однако они обе отнеслись к его наигранной воспитанности скептически.

Лили смотрела на замок с детским восторгом. Он предвещал ей новые знания и новые открытия, совершенно другой мир, нежели тот, к которому она привыкла. Здесь не было вредной Петунии, которая морщила нос или ругалась каждый раз, когда у Лили получалось стихийно колдовать. Семейные ссоры утомили ее. Хогвартс должен был стать ее убежищем.

Марлин предчувствовала приключения. Здесь ей точно будет, что исследовать, ведь здесь даже вездесущий брат не всегда мог ее опекать. Родители надоели ей постоянной гиперопекой, и Марлин отчаянно рвалась к свободе, к Хогвартсу. Он был знаком интересных времен, которые ей так не терпелось пережить.

Джеймс узнавал в силуэте замка какие-то отдельные части, про которые рассказывал ему отец. Ему так хотелось поскорее увидеть школьную команду по квиддичу, а еще лучше — в нее попасть, но на первом курсе это было абсолютно невозможно. Полет был страстью Джеймса, его первой любовью, и ему до безумия хотелось на уроки полета. Ни один из предметов не казался ему таким притягательным.

Сириус напряженно ожидал момента, когда Шляпа решит его судьбу. Он решил, что ни за что не пойдет в Слизерин, как хотели страстно его родители, и, если будет нужно, он будет умолять Шляпу выбрать другой факультет. Слишком много пожеланий от родителей, они гордятся тем, кем он должен стать, а не тем, каким он должен был быть. Все, о чем он думал — это отвратительные подземелья, опасные двуличные беседы и надменность чистокровных, которую он ненавидел. Ему хотелось драться, проказничать, веселиться — все, что было запрещено в его доме Блэков.

Каждый в этих лодках ждал от Хогвартса своего, кто-то — исполнения мечты, а кто-то — найти в нем убежище. Здесь предстояло найти дружбу и любовь, профессию и хобби, здесь их ожидали семь невероятных, полных приключений, трагедий, радости, смеха или слез лет, и им казалось, что все еще только впереди.

Лили завязала волосы в высокий хвост. Так приятно пахло морским, чуть соленым воздухом с залива, слегка — йодом высушенных на солнце водорослей и мокрыми камнями. Лили была уверена в том, что это именно запах мокрых камней. Она приходила сюда так много раз, что это место стало для нее неотъемлемой частью дома. Так странно прийти сюда и осознать, что совсем скоро она будет далеко отсюда, и это место останется только в ее воспоминаниях на целый год. Здесь слышен шум прибоя, крики чаек, гудки гигантских лайнеров, крики детей с пляжа ниже ее любимого места и ближе к воде. Это место так стереотипно для большинства романов, но Лили любит его по-своему. Иногда она тренируется здесь рисовать с натуры, раскладывая на земле коробки с пастелью (один набор ярче, другой нежнее), но она никогда не пыталась собрать воедино весь образ этого места. Теперь настала пора сделать это. Перед ней — огромный лист на деревянной подставке, прикрепленный кнопками, чтобы ветер не помешал Лили исполнить свое почти экзаменационное задание.

— Привет. — На лист бумаги упала ромашка. Лили удивленно взяла ее в руки, не понимая, где можно было достать ее в это время года в их краях. — Очевидно, большая работа? — Лили вставила цветок за ухо, улыбаясь Северусу. Он только кивнул мрачно в ответ, садясь рядом. — Ты получила письмо, Лили?

— Да, его принесла сова, представляешь! — Ее руки работали словно сами по себе, легко растирая нежно-голубой фон неба пальцами на половину листа. Пастельные мелки сменяли один другой, и небо приобретало такие живые, такие настоящие переменчивые оттенки. Твердая линия наносилась в разных местах и растиралась, приобретая характер нежного отсвета. — Сова! Ну разве они почтовые голуби?

— А ты не верила мне. — Лили смущенно посмотрела на Северуса. В самом деле, когда он впервые назвал ее ведьмой, Лили попросту обиделась. Но он настаивал, и, хотя Лили и простила его, все равно не верила до конца. Ну как можно поверить в то, что ты волшебница? Абсолютно никак! Даже письмо из Хогвартса еще воспринималось с сомнением. Еще линия, и в ее небе появились отсветы фиолетового. Оно казалось совсем темным, не похожим на то, что было над ними, но Лили знала, что белый — это последний ее цвет на этом небе.

— Ой, я же принесла тебе попробовать булочки, которые мы с мамой вчера пекли! — Лили поспешно открыла свой рюкзачок. Она достала сверток с булочками, делая вид, что не видит плохо скрытого голодного взгляда Северуса. Он был очень худым, отчего его нос казался еще больше, чем на самом деле, а лицо совсем не походило на лицо десятилетнего мальчика — настолько угловатым оно казалось. Это была их традиция: она всегда приносила «попробовать», а Северус старался скрыть вечный голод. Пока он неловко разворачивал пакет с едой, Лили покрывала одним цветом полоску песчаного пляжа. Ее пальцы были поочередно измазаны каждый в своем цвете. Небом Лили осталась довольна.

— Вы ей лепестки выдираете, а она является сильным противовоспалительным и седативным средством, — пробормотал Северус. Лили отвлеклась от четкой границы берега с водой, осознав, что либо она отключилась от реальности на долгое время, либо Северус съел ее гуманитарную помощь быстрее обычного.

— Кому? — нахмурилась Лили. У нее не получалось сделать контур лайнера, который медленно плыл далеко-далеко у горизонта.

— Ромашке, — несколько раздраженно ответил Северус. Он водил веткой по участку песка рядом с ними, оставляя глубокие следы.

— О, я так не делаю, — отмахнулась Лили. — Представляешь, это последний мой день здесь сегодня.

— Наш, — тихо пробормотал Северус.

— А я не представляю, — вздохнула Лили. Что это за место — Хогвартс? Вдруг она будет сильно скучать по дому, по маме с папой? — Хорошо, что мы едем вместе.

— Там разные факультеты. — Северус выкинул свою ветку. Лили с ужасом заметила на его руке новый синяк. В очередной раз она загрустила, не понимая, как можно настолько не любить своего ребенка, ведь Северус всегда ходил голодным, в синяках и рваной одежде. Почти все из этого Лили принялась исправлять сразу же, как познакомилась с ним, и, хотя его ворчание поначалу обижало Лили, она быстро поняла, что он просто не умеет благодарить. Теперь она не обращала на его видимое недовольство никакого внимания.

— И что, это же не разные страны. — Лили так хотелось бы, чтобы в ее безоблачном ярком небе проступали горы, которые она обожала рисовать, но это была не картина ее фантазии, а реальное место, которое она просто обязана увезти с собой.

— Это хуже, — кратко возразил Северус, но сегодня Лили не хотелось с ним спорить. Она рисовала и рисовала, заставляя клубиться пену приливной волны, вырисовывая травы и камни на берегу. Северус молчал, но это было так же нормально, как и его ворчание: молчать с ним было уютно, а после капризов Петунии даже приятно. Наконец Лили закончила свою картину деревом. Оставалась лишь пара штрихов, и ей стало совсем грустно.

— Жалко, что мы не вместе поедем на Косую аллею, — произнесла она. Ведь Северус первым убеждал ее в существовании магии, ведь он знал, что они оба волшебники, а она над ним смеялась. Ее мама считала, что у этого мальчика слишком богатая фантазия, которая не доведет его до добра, и она была бы рассержена, если бы узнала, что Лили все равно с ним общается, несмотря на ее запрет.

— Еще чего не хватало. — Северус раздраженно потер лоб. — Не надо матери моей знать, что я с кем-то общаюсь, а отчиму — тем более. — Лили взглянула на него, пытаясь не показывать свое сожаление. Как бы ей хотелось, чтобы у ее друга не было такой тяжелой жизни! Он никогда ей ничего не рассказывал, в основном слушал ее болтовню, но Лили не была такой уж легкомысленной болтушкой. Она умела наблюдать. — Ты закончила? — нетерпеливо спросил он. Лили неуверенно кивнула. Ну почему ее картины никогда на передают такую красоту? Они мертвые, блеклые и совершенно не радующие глаз.

— Жаль, что она не живая, — вздохнула Лили. Она выкинула остаток синего мелка в траву, чувствуя лишь разочарование.

— Это вообще легко исправить, — фыркнул Северус. Он взял ее руку и приложил к рисунку. — Достаточно просто захотеть. — Лили недоверчиво посмотрела на него. Конечно, ей хотелось, чтобы рисунок… ожил. Она с удивлением обнаружила, что ее море движется, волны разбиваются о берег, а лайнер медленно движется к краю листа. Лили ошарашенно перевела взгляд на Северуса.

— Можно мне забрать ее? — спросил невозмутимо ее Северус. Лили кивнула, не в силах оторвать взгляд от своей картины. Как тут не поверить в магию?

* * *

Мороженое быстро кончилось. Марлин нетерпеливо ерзала на стуле, разглядывая толпу волшебников за большой толстой витриной кафе. Она очень хотела спросить, кого же они с братом ждут, но Адриан пообещал подарить ей свой невероятно красивый дорожный чемодан, раскрашенный вручную, если она не будет досаждать ему вопросами. Марлин подозревала, что на этот раз ей удастся увидеть загадочную Андромеду, девушку своего брата, но несмотря на сжигающее ее изнутри любопытство, она все же молчала. Это был спор, и она не собиралась проигрывать Адриану. Он сидел напротив нее, и перед ним на столе стояла лишь пустая чашка из-под кофе. Хотя он общался с Марлин, словно как всегда, ласково подшучивая, соглашаясь играть в ее игры, продолжая тренировать ее на своей взрослой метле, что-то изменилось. Теперь ему было семнадцать, и он даже не заказал себе мороженое. Марлин вдруг стало грустно. Ее брат собирался стать аврором, а это значило, что это последний год, когда она вообще может общаться с ним.

— Извините, еле отбилась от Цисси. Она так боится оставаться одна, как будто ей не шестнадцать, а десять. — За их столик присела незнакомая Марлин девушка. У нее были длинные черные волосы и невероятно синие глаза. Пришлось признать: внешне она была просто красавицей. Ее решение придираться к девушке своего брата начинало таять. Она определенно подходила ему.

— Привет. — Марлин показалось, что Адриан собирался поцеловать свою девушку, но ее присутствие им помешало. Она поморщилась. Ну что приятного в этом обмене слюней? — Это Марли, моя сестра.

— Приятно наконец тебя увидеть. — Андромеда протянула ей руку. — Я ужасно хочу такие же косички, может быть, поможешь мне с ними? — Марлин подозрительно посмотрела на ее руку, но все же пожала ее. Ее так просто не взять, эта Андромеда просто подлизывается к ней! — Я вообще-то совсем не умею плести, — призналась она. — Но я могу кое-что другое, — подмигнула она Марли. Ее волосы вдруг резко укоротились и на глазах порыжели. Марлин открыла от удивления рот. Спустя секунду ее волосы побелели и отросли обратно. Как такое возможно? Ее глаза позеленели, а потом снова потемнели. — Представляешь, но плести косички я при этом совершенно не умею. — Марлин ничего не понимала. Это заклинания такие? Это то, чему ее в Хогвартсе научат? Ничего себе.

— Марли, Андромеда — метаморфомаг, она с рождения умеет изменять свою внешность, — пояснил ей Адриан. — И нет, в Хогвартсе этому не учат. — Марлин покраснела. Ну как он может так легко читать ее мысли.

— Мой кузен тоже едет в Хогвартс в этом году, ему как раз одиннадцать. — Андромеда отказалась от предложения Адриана заказать что-нибудь. — Горю желанием поскорее купить всякие учебники и выбрать платье, Нарцисса очень обидится, если я сделаю это без нее. — Она внимательно посмотрела на Марлин. Ее лицо приняло свой первоначальный вид, волосы снова потемнели, а глаза вернулись к ярко-синему цвету. — Если хочешь, можешь пойти со мной. А тебе нельзя, — подмигнула она Адриану.

— Ну это же не свадебное платье! — с наигранно обиженным видом произнес он. — Предлагаю выдвигаться.

— Ну что, мое присутствие тебя не так раздражает? — спросила Андромеда у довольной Марлин, когда девочка примеряла одну мантию за другой. Ей безумно нравилось крутиться перед зеркалом, но, вопреки обыкновению, Адриан не насмехался над ней. Потому что Андромеда крутилась рядом с ней.

* * *

Поезд пыхтел на путях. Сириус увернулся от попытки матери поправить его мантию, все еще злясь на нее за ужин прошлым вечером. Вальбурга Блэк выразила желание видеть своего сына в Слизерине, и в таком случае ее пожелание больше напоминало закон. Сириус едва сдержался, чтобы не возразить ей прямо за столом, ибо правила приличия и хорошего тона сидели в нем явно глубже, чем понятие о чистоте крови. В этом замке, вещала его мать, слишком толерантны ко всякому сброду, но Слизерин — приличное место для таких, как Сириус. Каких — таких? Породистых? Он же не пес какой, кичиться своим происхождением! Он тысячу раз видел этих напыщенных болванов — наследников других уважаемых семей, и они умели только поднимать бровь, а вот на метле полетать для них было сродни кошмару. С ними было не о чем разговаривать, они не имели никакого представления о развлечениях. И что, ему предполагалось прожить с этими индюками семь лет? Ну уж нет, если нужно, он будет умолять Шляпу определить его куда угодно, только не в Слизерин.

— Везучий гад, — зло шепнул ему Регулус, его младший брат.

— Исчезни. — Сириус замахнулся, чтобы дать ему подзатыльник, но отец вовремя остановил его. Подзатыльник получили, тем не менее, оба.

— Приличия! Ну что о нас скажут люди? — простонала его мать, продолжая надменно поглядывать на всех сверху.

— Какой важный день для всех нас! — Сириуса окутал приторный запах знакомых духов. Он закашлялся, тогда как Регулус радостно поклонился Беллатрикс. Их двоюродная сестра стояла позади всего семейства Блэк, сложив руки на груди. Ее наряд привлекал внимание, и это не нравилось Вальбурге. Но она никогда бы этого не показала, просто Сириус слишком хорошо знал свою мать. На его взгляд, на руках Беллатрикс было слишком много колец. — Сириус, ты же станешь достойным студентом Слизерина, правда? — Она покрутила длинным кудрявым локоном, намотанным на палец.

— Ага, уже бегу, — пробормотал Сириус, но Беллатрикс, к счастью, его не услышала. Она слушала восторженное ябедничество Регулуса. Ее мрачный взгляд наконец нашел взгляд Сириуса. Он вызывающе смотрел на нее. Но Беллатрикс ничего не сказала ему.

— Дорогая, может быть, следовало бы уделять больше внимания физическому воспитанию? — Мать Сириуса внешне оставалась спокойна, но внутри Сириус прямо видел извержение вулкана ее задетой гордости.

— Дорогая, — передразнила ее Вальбурга, — я отлично знаю, как воспитывать своих сыновей, — Сириус предпочел под их спор ускользнуть в толпу.

Он наткнулся на Андромеду совершенно случайно. Точнее, он просто налетел на нее, пытаясь не врезаться ни в одну нагруженную тележку. Она едва не упала, будучи пойманной вовремя высоким светловолосым молодым человеком со значком старосты Райвенкло.

— Сириус! — скорее обрадовалась она, не обращая внимания на то, что он едва не снес ее на асфальт. Сириус поклонился ей в знак приветствия, радуясь тому, что в Хогвартсе учится именно Андромеда, а не Беллатрикс. Андромеда казалась Сириусу самой нормальной из всех трех, ведь Нарцисса была капризной и склонной к истерикам девушкой, а Беллатрикс напоминала сумасшедшую с ее странными движениями и откровенно чудными нарядами. — А я как раз хотела найти тебя в поезде, поздравить с первым днем! — Она широко улыбалась.

— Первый день рабства и книжек, — отозвался Сириус. — Скорее бы уже одиннадцать, там родители и Беллатрикс, — пояснил он свое недовольство, и Андромеда понимающе кивнула.

— Совсем не хочется с ней встречаться, — вздохнула она. — Это Адриан МакКиннон, а это мой кузен Сириус Блэк, — представила она его молодому человеку. Они пожали друг другу руки. — Готова спорить, что тебе весь мозг выели этим Слизерином, правда?

— Никакого Слизерина, — выдохнул Сириус, и Андромеда снова засмеялась. — Куда угодно.

— Мне нравится твой ход мыслей. Не всем Блэкам суждено учиться в зеленом цвете, — подмигнула она, и Сириус посмотрел на ее знак Райвенкло. Честно говоря, в «умники» Сириусу не светило. Скорее, может быть, Гриффиндор? Джеймс собирался в Гриффиндор, было бы отлично попасть туда вместе. Его родители, хоть и были тоже теми самыми чистокровными, совершенно не страдали факультетскими приоритетами.

— Я думаю, нам пора. — Андромеда похлопала его по плечу. — Я буду рада, если ты не попадешь в Слизерин.

— А я-то как… — Сириус проводил их взглядом. Он поморщился, когда они замерли в пробке перед дверьми в тамбур. Этот Адриан обнимал его двоюродную сестру как свою собственность, а эти поцелуи…

— Брр, — произнесли рядом с ним. — Вот что за манера отвращение у людей вызывать? — Девочка позади него говорила словно сама с собой, но затем Сириус обнаружил рядом с ней родителей, которых поначалу скрыла толпа.

— Придет время, и ты будешь знакомить нас со своим молодым человеком, Марлин, — донесся до него голос высокой светловолосой женщины. На ее носу каким-то образом держались изящные очки без дужек и цепочки.

— Да никогда, — застонала девочка в ответ.

— Эй, вот ты где, — хлопнул его по спине Джеймс. — Пошли скорее, а то все купе займут, придется с девчонками сидеть!

* * *

Лили зачарованно разглядывала старые каменные стены. Их вели по коридору, затем по лестнице и снова по коридору, где им приказали остановиться. Женщина средних лет, представившаяся как профессор МакГонагалл, с красивыми вьющимися каштановыми волосами, аккуратно заколотыми, сообщила, что им придется подождать здесь, пока директор не разрешит им войти. Стоило ей уйти, как все зашумели и загалдели:

— Ничего себе! Вы видели озеро, говорят…

— Лили, ты уже знаешь, в какой факультет хочешь попасть? — громко спросила Марлин. Лили показалось, что Северус, стоящий чуть впереди, оглянулся на нее.

— Нет, мне все равно, — ответила Лили. Марлин с ней согласилась.

— Ну как так, неужели вы хотите жить в подземельях? Слизерин — это же гадюшник чистой воды! — Джеймс Поттер прыгал от нетерпения на месте, периодически пихая Сириуса. Тот кивнул, совершенно в этом не сомневаясь. — Мы вот в Гриффиндор собираемся!

— Это все равно решает Шляпа, — поморщилась Марлин. Эти двое ей совсем не нравились, особенно когда принялись на озере раскачивали их лодку, грозя ее перевернуть.

— А что, у тебя проблемы со Слизерином? — «Тебя» у рослого для одиннадцати лет мальчика с кривыми зубами получилось как «тя». — У Слизерина с тобой проблем не будет. — Он толкнул Джеймса в грудь. Тот поправил очки и врезал ему по колену быстрее, чем кто-либо успел понять, что происходит. Мальчик заорал, и на его крик немедленно выбежала МакГонагалл:

— Что у вас тут происходит? — Она бросилась поднимать стонущего мальчика. Он не мог разогнуть ногу и снова заорал.

— Он вроде бы упал, — пожал плечами Джеймс. Сириус поспешил подтвердить. МакГонагалл посмотрела на них с недоверием, после чего произнесла какие-то заклинания. Парень перестал истошно орать, удивленно смотря на свою ногу.

— Значит так, ты после Распределения отправляешься со мной в Больничное крыло, а со всем остальным разберемся позже. Прошу за мной. — Она покраснела от гнева. Лили возмущенно посмотрела на Джеймса: кто просил его затеивать драку?! А это Сириус только поддерживает! До чего эти мальчишки отвратительные и неотесанные, вот Северус бы не стал ни с кем драться!

Лили оказалась в наспех сформированной шеренге, впереди нее стояла полненькая девочка, плакавшая в поезде, а за ней — Доркас, без конца смотрящая по сторонам. Они вошли в невероятных размеров зал, и их появление сопровождалось громкими аплодисментами. Кто-то свистел.

— Эй, рыжая, давай к нам! — закричал кто-то, и Лили покраснела.

— Популярность твоя растет на глазах. — Она вздрогнула, когда вместо Доркас позади нее оказался Джеймс Поттер. Вот что ему было нужно? Она ему не ответила.

— Я прочитаю ваше имя, и вы должны будете… — Профессор МакГонагалл рассказывала о предстоящем Распределении, и Лили начинала нервничать. В подземелья ей правда не хотелось. Может быть, стоило расспросить Северуса об иных факультетах? Может быть, у нее есть шанс уговорить Шляпу на факультет, какой она захотела бы?

— Не переживай ты так, — снова услышала она голос Поттера у себя за спиной. — Это же не больно.

— А Гриффиндор — он чем отличается? — решила спросить у него Лили. Ее волнение заставляло ее краснеть, и это девочке совсем не нравилось. Она едва обернулась к Джеймсу. Углом глаза она видела его очки.

— Адекватными людьми, — авторитетно прошептал ей Поттер, когда МакГонагалл попросила тишины. Она начала читать список, и незнакомые Лили ребята подходили к Шляпе. Кому-то она кричала сразу, а над кем-то думала.

— Блэк, Сириус! — объявила МакГонагалл.

Верный друг Джеймса пошел по направлению к табурету. Он выглядел абсолютно спокойным. Лили отчаянно завидовала ему — ну как можно так спокойно воспринимать процесс выбора своего будущего? Они ведь определяют судьбу на ближайшие семь лет! Шляпа молчала около пяти минут. Это была самая долгая пауза, на лице Сириуса вскоре появилось выражение гнева.

— Гриффиндор! — наконец объявила Шляпа, и ее решение было принято гнетущей тишиной. Почему никто не аплодирует? Предыдущим ребятам хлопали так, словно они были звездами на своем концерте. Однако Сириус казался вполне довольным. И Джеймс захлопал первым. Наконец Гриффиндор радостно взревел, принимая в свои ряды Сириуса.

— Вуд, Алиса!

— Гриффиндор! — закричала Шляпа в ту же секунду, как опустилась на голову девочки.

Гриффиндор буйствовал. Шеренга постепенно редела.

— Лонгботтом, Фрэнк!

— Гриффиндор!

Лили волновалась, что к тому моменту, как до нее дойдет очередь, в Гриффиндоре просто кончатся места.

— Люпин, Ремус! — И еще один спутник Джеймса отправился к табурету. Шляпа почему-то удивленно охнула вслух, после чего решила, что и ему путь в Гриффиндор.

— МакКиннон, Марлин! — Ее подруга радостно побежала к табурету. Шляпа явно колебалась, но недовольно произнесла:

— Гриффиндор! — Лили еще больше расстроилась: похоже, что ее разлучат с обеими ее новыми подругами.

— Медоуз, Доркас! — Последняя из ее новых подруг отправилась к Шляпе. Она колебалась и молчала почти четыре минуты. Наконец ее решение было тем же, что и для всех знакомых Лили людей.

— Поттер, Джеймс, — Лили едва не застонала, когда и его определили в Гриффиндор. Его встретили с большим восторгом. Ну почему ее фамилия — одна из последних? Теперь подземелья ужасно пугали ее. Ребят распределяли и в другие факультеты, но почему-то Лили запоминала только Гриффиндор.

— Снейп, Северус! — В волнении за себя Лили совсем о нем забыла.

— Слизерин! — вдруг произнесла Шляпа. Он был доволен, но Лили расстроилась: он был единственным, кого Лили знала дольше пары часов, и теперь ей было грустно и непонятно, почему Хогвартс и магия разделила их. Ей все еще было неприятно оттого, что произошло в поезде.

— Флинт, Деррек! — Пострадавший от Джеймса мальчик похромал к Шляпе. Она еще не была надета на него, когда Шляпа тут же возвестила, что ему пора в Слизерин.

— Эванс, Лили! — Когда произнесли ее имя, Лили осознала, что с трудом может идти. От волнения болел живот, и Лили никогда не чувствовала себя хуже. В конце концов, в Слизерине был Северус, все не так страшно, но ей не хотелось туда, где будут учиться такие ребята, как Флинт. Она села на табурет, осознавая, что колени дрожат. От Шляпы пахло старой кожей и пылью.

— Интересно, — раздался ее скрипучий голос в голове Лили. Она вздрогнула от неожиданности. — У тебя доброе сердце, но и любовь к познанию, ты трудолюбива и готова учиться. Я бы сказала, Райвенкло, но тебе, я чувствую, не нравится мой вариант…

— Все мои знакомые теперь на Гриффиндоре, — подумала Лили. — Я не хочу остаться одна.

— Ты подходишь Гриффиндору, может быть, даже больше, — согласилась с ней Шляпа. — Отправляйся в Гриффиндор, дорогая. — И она громко объявила свое решение. Лили радостно вздохнула, оказалось, что все это время она задерживала дыхание. Гриффиндор шумно радовался ей, и Лили с облегчением села рядом с Марлин. Подруга обняла ее, прокричав на ухо, что это будут волшебные семь лет, во время которых они никогда и ни за что не расстанутся.

— А я говорил: не стоит нам враждовать, — громко крикнул ей Джеймс, сидящий чуть левее. Он и его друзья смотрели на нее с той же радостью, как и весь остальной факультет. Значит, они не будут ее задирать, как остальных. Она посмотрела на Доркас, сидящую смущенно напротив нее, и Алису, которая посмотрела на нее в ответ. Может быть, они еще не стали подругами, но Лили определенно нравилось общаться с ними, и иметь знакомых людей было невероятно приятно.

— Я попрошу вас потерпеть еще немного перед тем, как мы набьем свои животы чудесным ужином, — прокашлялся и громко заявил пожилой мужчина с длинной седой бородой. У него был смешной колпак и красивая нежно-голубая мантия. Он стоял за длинным столом в конце зала, но Лили слышала его так, словно он стоял перед ней. — Я хотел бы сказать нашим первокурсникам, что отныне Хогвартс для них — второй дом, и здесь вам предстоит провести семь чудесных и захватывающих лет. Здесь каждый из вас в безопасности, а ваш факультет обязательно станет вам семьей. — Лили попыталась найти взглядом Северуса, но их стол был дальше, у другой стены. Кажется, их общение больше не может быть таким, как прежде. — Помните об этом, когда настанут Темные времена. В моменты, когда вам покажется, что вы одни в целом мире, вы всегда найдете здесь приют, а в ваших друзьях — опору и поддержку. Давайте сохраним воспоминания о Хогвартсе в наших сердцах и будем думать о них с радостью и легкой ностальгией, дорогие выпускники…

Лили разглядывала преподавателей, богатое убранство стола, лица сидящих за столом студентов. Все было захватывающим, необыкновенным, и ей не верилось, что они будут жить в этом замке столько времени. А уроки? Она читала все учебники, все было так интересно и так непонятно, и теперь ей не верилось, что ее волшебная палочка, которая так удобно расположилась в кармане мантии, будет помогать ей осваивать заклинания. Она смотрела на Марлин, которая, казалось, уже чувствовала себя здесь, как дома, на Доркас, задумчиво смотрящую на Дамблдора, на Алису, мечтательно смотревшую на потолок.

Лили подняла взгляд. Потолка не было. Вместо него клубились тучи, словно сейчас прямо на них польется дождь. Мелькнула пара молний. Это было так прекрасно, особенно иррационально парившие в воздухе свечи, что Лили немедленно захотелось нарисовать это. Она подбирала слова, которые опишут этот потолок, чтобы занести вечером в свой дневник. Она вела дневник уже два года, и это стало приятной привычкой. Когда-нибудь она обязательно прочтет его, когда будет старой, и ради этого стоит записать каждое мгновение. Но она не писала с одиннадцати утра, разве теперь у нее получится записать все по порядку? Так много эмоций и впечатлений, что совсем не хотелось есть. Вдруг ее живот протестующе заурчал, и Лили покраснела. Марлин ей улыбнулась.

— … и последнее — ни за что не ходите в Запретный лес! — добавил директор. Он сложил руки на груди. — Теперь вы дома. Можете есть, — махнул он рукой, и Лили оглушило количество запахов, разом возникших в этом большом зале. Живот заурчал второй раз, но на этот раз никто этого не услышал. Воздух был заполнен звоном вилок и тарелок. Она растерянно смотрела то на запеченного кролика, то на жареную курицу, то на запеканку с овощами и сыром, теряясь. Марлин ела запеканку, Доркас предпочла кролика, а Алиса — курицу. Лили вдруг улыбнулась тому, насколько они все четверо разные, но это только интриговало ее. Наконец Лили остановилась на запеканке. Студенты гудели, словно улей, слышался смех, какие-то хлопки, чьи-то громкие разглагольствования.

— Невероятно, я просто лопну, — произнесла Марлин.

— Это в тебе воспитывают чувство меры, — улыбнулась Алиса. Доркас молчаливо пила из своего кубка.

— Вас не смущают эти Темные времена? — робко спросила Доркас, когда девочки закончили обсуждать варианты создания этой еды. Ее откуда-то телепортируют? Тут куча поваров? Сколько вопросов и ни одного ответа.

— Мой брат говорил, что Дамблдор слегка «того», — заметила Марлин. — Как вы думаете, почему лес называется Запретным?

— Наверное, там действительно опасно, — пожала плечами Лили.

— Но кто будет сажать опасный лес рядом со школой? — Алиса радостно воскликнула, увидев мороженое. Вместо горячего на столах появилась целая куча десертов. Лили обнаружила любимое малиновое желе, а Марлин выбрала лимонный пудинг. Доркас десерт не ела.

— Я думаю, он стал опасным до того, как тут появилась школа. — Доркас говорила тихо, словно боялась, что ее реплики никому не интересны.

— История магии должна быть интересна, — заметила Лили. — Учебник мне понравился, но он такой толстый!

— Ее читает занудный призрак, Адриан говорил, умереть можно, — заметила Марлин.

— Давай сохраним интригу? — предложила Алиса. — Я думаю, у нас будет скоро свое мнение обо всем, что здесь произойдет. Не знаю, как вы, а я просто ужасно устала. Это правда, что наша спальня в башне? Я боюсь высоты…

— А я просто обожаю! Там такой вид. — Марлин восторженно оглядела своих подруг. — Интересно, как быстро мы друг друга начнем бесить? — Лили фыркнула. Алиса улыбнулась, а Доркас никак не отреагировала.

— По-моему, скорее мы выбесим кого-нибудь другого. — Марлин казалась шумной, взбалмошной, но она нравилась Лили, и она совершенно не уставала от нее. По крайней мере, пока. — Вы заметили эту девочку? — Она заговорщицким тоном кивнула на пятую девочку, определенную в Гриффиндор перед Лили. Это была та самая полненькая, которая плакала в поезде, и ее звали Мэри МакДональд. Она смотрела на них раздраженно, как будто они не нравились ей самим фактом своего существования.

— Скорее бы в кровать, — вздохнула Алиса. — Слишком много впечатлений для одного вечера.

— Точно, — согласились с ней Марлин и Лили. После обильной еды их накрыла страшная усталость, им так тяжело было вставать из-за стола. Их позвал староста, и девочки лениво встали в пары, все, кроме Мэри. Мальчики притихли, очевидно, точно так же разомлев от тепла, еды и полученных впечатлений. Им не хотелось даже говорить.

— Ничего себе! — Марлин первая влетела в их спальню, с размаху плюхнувшись на первую попавшуюся кровать. Она раскинула руки, разглядывая деревянную крышу своей кровати. — Черт, здесь даже полог есть! — Они были настолько перегружены впечатлениями, что путь до гостиной Гриффиндора, а затем и в спальню не запомнился вообще.

— Я сейчас умру, — простонала Алиса, опускаясь на следующую за Марлин кровать. — Усну прямо в одежде.

— Может быть, они что-то в еду подсыпают? — Доркас заняла первую перед кроватью Марлин от двери. — Я в жизни не хотела так спать, как сейчас.

— А завтра сразу занятия! — Лили заняла следующую кровать за Алисой. Пятая досталась Мэри, которая немедленно задернула полог, скрываясь от их глаз. — Даже не верится, — призналась она, подходя к окну между кроватями. В темноте ничего не было видно, только капли дождя на стекле и какие-то огни вдалеке. Стук дождя нагонял сон еще сильнее, чем тепло и еда.

Девочки рылись в доставленных чемоданах, переодевались в пижамы, отчаянно зевая. Лили достала свою ночную рубашку, фотографию себя с родителями, которую поставила на ночной столик. Папка с рисунками отправилась туда же, после чего Лили нашла, наконец, свою расческу. Ей захотелось вдруг задернуть полог и оказаться в своем собственном уютном мирке. Она простилась с девочками до утра, после чего развязала завязки, удерживающие полог. Ей казалось, что она пролежит час без сна, но уют замкнутого пространства, стук дождя и ее любимый плюшевый медведь, подаренный еще живой тогда бабушкой быстро сморили Лили, подарив ей крепкий сон без сновидений.

Ремус обнаружил, что библиотека — это просто прекрасное место для выполнения домашнего задания. Здесь было тихо, ведь в первый учебный день никто не собирался выполнять это задание, тогда как Ремусу очень хотелось заглянуть в какую-нибудь волшебную книгу. Ему нравилось держать в руках перо, и профессор МакГонагалл даже похвалила его почерк, тогда как Джеймс едва не получил отработку за свой измазанный чернилами лист. Сириус писал средне, и, хоть чернила и капали на лист, он хотя бы старался их не размазывать. Ремус прошелся вдоль книжных рядов, ощущая внутри трепет — сколько книг, которые ему можно и нужно прочитать! Они пахли просто волшебно. Ремус с трудом вспомнил, что ему нужна лишь «История Хогвартса» и пару книжек по магическим свойствам некоторых растений. Когда он наконец нашел нужные ему полки — с соседней тем временем задумчиво, словно птица, улетела еще одна, корешком вверх — и нагрузил себя стопкой книг, он понял, что из-за них абсолютно ничего не видит. Он с трудом вышел к главному проходу, направляясь к столам, стоявшим посередине библиотеки. Здесь было так тихо и уютно, в основном из-за мягких стульев, прияного шуршания летающих вокруг книг и закрытых штор, скрывающих за собой яркий летний день. Джеймс и Сириус убежали на улицу, тогда как Ремус, не получив от них никакого приглашения, попросту отправился туда, куда тянуло его.

— Эй, осторожнее! — Из-под его стопки вдруг вынырнула девочка с их курса и факультета, кажется, ее звали Лили. В этом Ремус все еще не был уверен, так как не успевал запоминать на распределении всех, кто теперь должен был обучаться рядом с ним.

— Давай помогу, — едва слышно произнесла еще одна девочка, та смуглая, которая плыла в лодке рядом с ним вчера. Девочки забрали у него половину книг, и Ремус смог наконец их рассмотреть.

— Садись с нами, — вдруг произнесла рыжеволосая девочка, которую точно звали Лили. Ремус вспомнил, как на занятии по зельеварению профессор Слизнорт похвалил ее и наградил Гриффиндор пятью очками, потому что она знала латинское название ромашки. — Ты отлично ответил про безоар! Ты же Ремус, да?

— Я просто читал о нем вчера. Мне не спалось. — Он кивнул в подтверждение своего имени. Как же звали вторую девочку? У нее было такое странное имя, что Ремус даже после двух раз знакомства с ним все равно забывал.

— Ну ты, наверное, уже знаешь, что меня зовут Лили, а это — Доркас, — развеяла наконец сомнения Ремуса Лили. Они заняли свои места там, где Ремус едва не снес их, ничего перед собой не видя. — Садись, правда, вместе интереснее, — повторила она свое предложение. Ремусу показалось неудобным отказать, хотя он не хотел бы пребывать в компании в этот момент. Но ничего не оставалось, кроме как отодвинуть стул и сесть рядом с Доркас. Их стол был завален теми же книгами, что взял Ремус.

— Понятия не имеем, как начать это сочинение про Хогвартс, как полагается уместить его на вот таком пространстве, — она разложила лист пергамента, соответствующий заданному размеру профессором Биннсом, крайне нудным и дряхлым стариком, рядом с книгой о Хогвартсе приличной толщины.

— Может быть, «давным-давно»? — предложила Доркас. Ее перо красиво серебрилось по краям. Ремусу вдруг стало стыдно за свое, изрядно потрепанное.

— И получится сказка! — фыркнула Лили. — Это же сочинение, оно должно быть серьезным. Наверное, нам надо выделить какие-то основные этапы, — она вздохнула и покрутила в руках свое перо.

— Профессор Биннс не запрещал нам писать сказкой, и временной промежуток истории Хогвартса он тоже не указывал, — предположил Ремус. — Может быть, напишем в виде легенды про основателей? Должно быть красиво.

— Легенда обычно заканчивается каким-нибудь красивым следом в нашем времени, вроде как «и потомки их до сих пор ходят по земле нашей». — Доркас полистала книгу. На ее руке вырисовывались красивые узоры. Сразу же за этим Ремус заметил такие же на руке Лили.

— А почему бы не написать, что они оставили после себя важные артефакты, которые никто не может найти? — Лили вдруг словно что-то вспомнила и принялась листать книгу.

— Здесь правда было что-то такое… — И вдруг спор разгорелся сам собой. Они обсуждали каждую фразу в своей легенде, и Ремус мгновенно забыл о своем желании остаться в одиночестве. Лили была более рациональна, тогда как Ремус и Доркас склонялись к доминированию фантазии, превращая реальные факты в сказку. Наконец они дружно поставили точку полтора часа спустя, чувствуя себя усталыми, но не измотанными.

— А вдруг нас обвинят в том, что мы списывали? — вдруг заволновалась Лили.

— Можем подписать, что писали работу втроем, — пожал плечами Ремус. — Но все может быть. Мне не хочется переписывать.

— Мне тоже, — эхом отозвалась Доркас. — Давайте просто попробуем сдать?

— Не хотелось бы «тролля» на первом же занятии, — все еще расстроенно произнесла Лили. Она неуверенно смотрела на свой лист, заполненный более красивым и аккуратным почерком, чем у Ремуса. Доркас тоже посмотрела на свой. Ее почерк был абсолютно нечитаемым. — Дора, что с твоим почерком? — взглянула туда же Лили.

— У меня мама — врач, — смущенно проговорила Доркас. — Она вообще не выходит из дома без прытко пишущего пера, иначе ее никто не поймет.

Это вызвало у Ремуса и Лили улыбку. Работа над домашним заданием по зельеварению пошла быстрее, ведь профессору Слизнорту нужен был лишь сухой конспект. Удивительно, но скучный и занудный Биннс просил от них фантазию, а Слизнорт — скучную писанину, и это при том, что он постоянно болтал и рассказывал всякие истории не по теме! Он наводил на Ремуса еще большую скуку.

— А эти узоры, они что, навсегда? — задал Ремус мучавший его вопрос, когда они почти закончили писать. Лили тут же с восторгом принялась рассказывать, что такое хна.

— А можно я на тебе что-нибудь нарисую? — вдруг спросила Лили, захваченная пылом своей страсти к рисованию. Ремус неуверенно пожал плечами, хотя точно знал, что цветочки ему не пойдут. Но отказать прямо он не мог, ведь ему не хотелось портить с ними обеими хорошие отношения. Доркас улыбалась, закрывая рот рукой.

— Соглашайся, пожалуйста, на нас всех уже нет живого места, — тихо сказала она, едва сдерживая смех. Ремус вздохнул. Он абсолютно не умел отказывать, особенно девочкам, которых до первого курса почти и не встречал.

— А ты только вот такое рисуешь? — спросил он, набравшись смелости. Лили засмеялась. Она достала из сумки какой-то альбом. В нем было много красивых рисунков, но рассмотреть их не удавалось, так быстро она листала. Наконец она словно что-то вспомнила и достала еще один, поменьше. Там были в основном какие-то узоры, и только малая часть напоминала то, что было нарисовано на их руках.

— Вот. — Она показала Ремусу какой-то сложный красивый плетеный узор, больше угловатый и вполне не девчачий. Ремус кивнул, как будто у него вообще был выбор. Лили восторженно заявила, что как чувствовала и захватила с собой нужные тюбики. Ремусу ничего не оставалось, кроме как сесть к ней боком и предоставить плечо, которое она потребовала. Он для нее был просто холстом. Лили объяснила, что кожа человека — это самый сложный холст, особенно для прямых линий, но она была очень ему благодарна за жертву во имя ее тяги к искусству.

Так дословно и сказала.

— Если хочешь, я зашью. — Ремус посмотрел на до сих пор молчащую Доркас. Она держала в руках его мантию, обнажив боковой шов. Там действительно зияла огромная дыра, которую не было видно, пока Ремус не поднимал левую руку. Он покраснел, вспоминая, какие еще ужасные уцененные вещи были в том магазине, который они с отцом могли позволить себе посетить. — Не переживай, у всех бывает, — добавила она почти философски. — Вы тут все равно надолго. — Ремус возвел глаза к потолку, стараясь скрыть свой отчаянный вид. — Я сбегаю за нитками. — Она не дождалась согласия Ремуса, но он все же испытывал молчаливую благодарность за то, что она ничего не сказала о бедствующем положении его одежды в целом.

Рука начала затекать, когда Доркас наконец вернулась. У нее в руках была маленькая коробочка, из которой она достала нитки и иголку, после чего принялась методично зашивать дыру. Лили словно вообще отсутствовала здесь, находясь целиком и полностью в гармонии с тюбиком в своей руке. К тому моменту, когда она закончила, приближалось время ужина, а сам Ремус дремал, оперевшись на другую руку.

— Все! — Лили, не заботясь о своих измазанных пальцах, радостно разглядывала свою работу. Затем она погрустнела. — Кривовато, правда? — спросила она, опускаясь на стул. Доркас взглянула молча, после чего достала зеркало для Ремуса. Вблизи рисунок действительно был не очень симметричен, но издалека выглядело достаточно красиво. Половина хны уже отваливалась, и Лили принялась снимать эти сухие отпечатки линий.

— Лили, это просто здорово, — поспешил произнести Ремус. Она взглянула на него грустно-грустно, и это совсем не шло ей, в отличие от восхищения увлеченного художника. — Рисуй сколько хочешь, мне нравится. — Она воспряла духом буквально моментально. Она была так рада, что обняла его.

Ремус не помнил, чтобы когда-то кто-то вообще его обнимал. Он растерялся.

— Мне так нравится рисовать этой штукой, — она прижала коробку с тюбиками к груди. — Дора, я ведь даже не спросила разрешения у тебя, а столько извела.

— Рисуй на здоровье, это красиво, — разрешила ей Доркас. Она собирала свои письменные принадлежности в сумку. — Потом будешь старшекурсникам за деньги делать, а мне процент! — И, хотя она говорила вполне серьезно, это не могло не вызвать улыбку и у Ремуса, поспешно натягивающего мантию, и у Лили, которая безуспешно пыталась оттирать пальцы. Вместе они направились вниз, в сторону Большого зала, предвкушая вкусный ужин.

* * *

Лили и Доркас заняли свои уже привычные места за столом. Марлин радостно приветствовала их, хотя еще пару часов назад заявила, что если они собираются делать домашнее задание прямо в первый же день, то она с ними, занудами, дружить не собирается.

— Пока вы там юбки просиживали, мы с Алисой отстаивали честь нашей женской половины курса, — гордо заявила она, размахивая вилкой. — Вот эти бессовестные морды, — ткнула она вилкой в сторону Джеймса и Сириуса, выглядевших довольно помято, — гоняли нас по всему берегу озера!

— Я просто отвратительно бегаю, — призналась Доркас. Она принялась за еду раньше всех.

— Если бы ты узнала, чем они грозили, ты бы бегала так, как никогда в своей жизни! — Марлин взмахнула руками. Алиса смеялась, приглушив смех рукой. — Эти извращенцы грозились задирать нам юбки, вы вообще представляете?!

— МакКиннон, ты просто ненормальная, — крикнул ей Поттер. Он казался раздраженным. Блэк только смеялся, положив локти на стол. Ремус безуспешно пытался их отодвинуть. — Если я заболею и умру, это будет на твоей совести!

— Что ты сделала? — Лили не улыбалась, но в ее глазах виднелся веселый задор.

— В озеро его пихнула, знаешь, как Адриан меня доставал? — Она наконец отправила в рот кусочек печеного помидора. — А это чтобы неповадно было лезть, куда не надо, — громко объявила она Джеймсу, показав язык.

— Дура. — Сириус откровенно хохотал в голос. Его судьба попасть в озеро миновала.

— Марлин, так нельзя, а если он действительно заболеет? — вступился еще один мальчик, Фрэнк Лонгботтом.

— Эй, предатель, вообще молчи, сказано же было, пленных не брать! Ты зачем ее спрятал? — возмущенно тыкнул Сириус в сторону Алисы. Она весело покачала головой.

— Мне было сделано предложение, от которого я просто не смог отказаться, — развел руками Фрэнк. Он добродушно улыбался.

— Она что, грозилась тебя поцеловать? — с ужасом предположил Питер Петтигрю, сидя между Фрэнком и Джеймсом.

— Фу, — авторитетно заявил Блэк. — Я бы точно сделал все, что она потребует.

— Вот придурки, — фыркнула Марлин. — Придет время, и вы еще умолять нас об этом будете! А я скорее гигантскогоо кальмара поцелую, чем одного из вас!

— Нет, подожди. — Сириус пихнул в бок Джеймса. Тот поспешно в перерыве между захватывающим диалогом запихивал в себя куски жареной свинины. Лили нашла это некрасивым зрелищем, но очень забавным. — Может, это ты будешь меня умолять, я тоже скорее вон Петтигрю поцелую, чем тебя!

— Удачного свидания. — От смеха не сдержалась даже Лили. Этот диалог разрядил обстановку, и все наконец смогли спокойно поесть.

* * *

Ремус устало сел на диван в общей гостиной. Он собирался спокойно почитать, когда Джеймс и Сириус сели на диван по обе стороны от него.

— Мы решили, что раз ты проигнорировал зов своих верных друзей на битву века, — начал Джеймс.

— То ты просто обязан отдать дань за свой проступок, — закончил Сириус.

— Долго репетировали? — вырвалось у Ремуса восхищенно прежде, чем он успел подумать.

— Ваша наглость, сэр, не знает границ, — фыркнул Джеймс. Он поправил очки. — Черт, пока в очках, меня никто не боится, — вздохнул он грустно. — Вот почему ты меня не боишься? — спросил он грустно у Питера, который как раз направлялся мимо них в спальню.

— Очень боюсь, — признался Питер. — Я всех боюсь.

— Ну и каким парнем ты вырастешь, трусом? — насмешливо произнес Сириус. Он закинул ногу на ногу. — Держись нас, мы тебя научим никого не бояться. Ты, кстати, тоже, хоть ты и странный какой-то, — хлопнул Ремуса по плечу Сириус. — Вот возьмем, например, Фрэнка, — кивнул он в сторону Лонгботтома, который играл в шахматы в одним из старшекурсников.

— Я все слышу, — откликнулся Лонгботтом.

— Так вот, надо было бы подразнить его за то, что он укрывал эту вот Алису. — Сириус махнул в сторону угла, где до сих пор устроились четверо подружек. — Но он же не боится нас, ему вот все равно, даже если мы будем орать ему и Алисе про жениха и невесту, — наигранно грустно возвестил он. — Так какой в этом будет интерес?

— Так вам и надо, — немедленно отозвалась Алиса. — Умейте подкупать должностные лица!

— И ты, кстати, должна мне домашнее задание по истории магии! — напомнил ей Фрэнк, не отрываясь от игры.

— Да помню я, помню, — вздохнула Алиса в ответ.

— Так вот о чем мы, дорогой Ремус, — обратился к нему Сириус, когда Люпин подумал, было, что к нему потеряли всякий интерес. Он слегка напрягся. — Мы нижайше просим вас заделиться сочинением по истории магии. — Ремус мысленно застонал. Да только если он заикнется, что писал его с девочками в библиотеке, вместо того, чтобы за ними носиться, что ему совсем не нравилось, то они же задразнят его до смерти! А если откажет, то будет бойкот.

— Ну уж нет. — Лили поднялась со своего места и направилась к их дивану. — Почему одни проводят время в развлечениях, пока другие должны работать? И тебя это, кстати, тоже касается, — обернулась к Марлин Лили. — Мы писали это сочинение полтора часа, с какого интереса мы должны вам, лентяям, его давать?

— Мы? — хором спросили Джеймс и Сириус. — Не понял, ты что, с девчонками? — Джеймс произнес это с таким отвращением, как будто Ремус убил перед ним человека. Ну вот что ему теперь делать? Оправдываться жалко? Но за что? Ему не стыдно за время в библиотеке. Если он начнет оправдываться, то потеряет друга в лице Лили.

— И что дальше? — как можно спокойнее ответил Ремус. — Дразнить будете? — Джеймс и Сириус переглянулись. Такого отпора они не ожидали, но и сдаваться просто так они не собирались, ведь на них смотрел весь Гриффиндор.

— Не слишком ли много у тебя мальчишек в друзьях? — решил Сириус обратить весь гнев на Лили. Та покраснела. — Может, ты сама мальчишка, и тебе место в нашей спальне? — Глаза Лили нехорошо заблестели. Прежде, чем Ремус успел сделать хоть что-нибудь, Джеймс бросился к Лили и дернул ее за волосы.

— Эй, а вдруг это парик? Вот прикол! — А Лили бросилась вон из гостиной. Старшекурсники смеялись. Доркас побежала за ней, тогда как Марлин приготовилась к бою. Она бросилась к Джеймсу, ее перехватил Сириус, она отбивалась. Алиса пыталась освободить подругу. Больше Ремус не успел ничего увидеть, потому что ноги сами несли его вслед за Лили.

* * *

Лили чувствовала себя так, словно ее ударили. Этот отвратительный Поттер со своим подпевалой Блэком, какое дело им до ее друзей? Лили все равно, с кем дружить, почему это так отвратительно для них? Кожа головы болела, а слезы градом катились по щекам, вызывая одновременно и стыд за свою слабость. Что она должна была сделать, ударить его? Лили никогда никого не била, она просто не умеет это делать! Она бежала, не разбирая дороги, ей было очень плохо и хотелось домой. Она даже не представляла, что существуют задиристые мальчики, в ее представлении все были похожи на Северуса. Зря она вообще попала в этот Гриффиндор!

— Лили, — выдохнул кто-то, когда она с размаху в него врезалась. — Лили, что случилось?

— Ничего, — зло ответила Лили. Сейчас она была против всех мальчиков в целом. Тем более она вдруг вспомнила, что Северус ненавидел, когда она плакала, он не знал, что делать с ее слезами.

— Это у тебя ничего? — Северус указал на ее мокрые щеки.

— Лучше бы я попала в Слизерин, — вздохнула Лили. — Этот Поттер со своим дружком…

— Не лучше, — покачал головой Северус. — Там не любят таких, как ты.

— Что значит таких, как я? — напряженно спросила Лили. Она отступила от него на шаг.

— Они считают тебя… грязнокровкой, — это слово далось ему с трудом.

— Что это значит? — что бы это ни было, звучало просто отвратительно.

— Что твои родители — не волшебники. Здесь было бы еще хуже для тебя. — Лили посмотрела на него с негодованием и болью. И он туда же! Почему она вдруг чувствует себя в этом Хогвартсе совершенно лишней? Ей так захотелось оказаться дома, обнять маму, ходить в обычную школу, где остались ее настоящие подруги!

— Лили. — Он хотел взять ее за руку, но Лили побежала от него прочь, не веря, что он оказался настроен против нее. Она снова ничего не видела из-за душивших ее рыданий. Весь мир против нее, а она ведь ничего никому не сделала!

— Стой! — приказал ей кто-то, перехватив ее на полной скорости. — Они этого и добивались. — Лили пыталась вырваться, но Ремус крепко ее держал. — Никто не имеет права вести себя так, как они. Если бы я знал, что они набросятся на тебя, я бы обязательно остановил их. — Почему-то Лили очень хотелось ему верить. Она шмыгнула носом, чувствуя себя полной дурой. Они хотели довести ее до слез, а она поддалась!

— Почему они так поступают? Что плохого в том, что я дружу с тобой, дружу… неважно. — Она устало опустила руки, перестав сопротивляться. — Я тут вообще никому не нужна!

— Не говори глупостей, — раздраженно произнес Ремус. — Ты пострадала из-за меня, и я должен перед тобой извиниться.

— Ничего ты мне не должен, это я все всегда порчу. — Она снова разревелась, хотя мысленно твердила себе держаться.

— То, что ты сейчас так ревешь, только им на пользу, — пробормотал Ремус. — Не реви, пожалуйста, я не знаю, что делать, я никогда не видел плачущую девочку! — беспомощно сказал он.

— Я хочу уйти отсюда, — вытирая щеки, тихо сказала Лили. — Меня тут все ненавидят, не знают, а уже ненавидят. — Она посмотрела на Ремуса горящими от слез глазами. Она растерла щеки, и теперь они покраснели. — Они теперь тебе тоже жить не дадут, да? Тебе не стоит сейчас здесь быть.

— Я вот их забыл спросить. — Он наконец неловко обнял ее. — Я не собираюсь слушать никого, кто якобы знает лучше, с кем мне дружить.

— Правда? Ты все равно хочешь со мной дружить? — Когда Ремус уверенно кивнул, Лили с облегчением обняла его в ответ.

— Лили, слава богу. — Доркас наконец остановилась перед ними, слегка запыхавшись. — Я думаю, тебе будет приятно узнать, что Марлин разрывает их там на куски. — Она улыбнулась. Она даже ничего не сказала, увидев, что Лили обнимает мальчика! Может, она погорячилась, и у нее все же есть здесь тоже настоящие друзья? Она обняла Доркас, не в силах найти слов, чтобы поблагодарить их обоих. От них исходило одинаковое спокойствие, и Лили послушно переняла его сперва от Ремуса, а затем от Доркас. Вместе они вернулись в общую гостиную.

— Хватит! — рявкнул Фрэнк, пытаясь удержать за своей спиной разъяренную Марлин. Он беспомощно смотрел на плачущую Алису, сидевшую на ковре на коленях. — Вы ведете себя, как уроды! Они же девочки!

— Я не… — Джеймс сделал шаг вперед.

— Стой там, где стоишь, — прорычал ему Фрэнк. — С этого момента я не хочу иметь с вами обоими ничего общего! А ты успокойся, хватит драк, — оглянулся он на Марлин. Та глубоко вздохнула и сжала кулаки. — Пойдем, Алиса, тебе нужно в Больничное крыло. — Он помог ей встать. Алиса закрывала лицо руками. На ее руках виднелись следы крови. — Хватит и меня одного, — остановил он Лили, тут же бросившуюся к Алисе.

— Что случилось? — шокированно спросила Лили. Джеймс в ярости бросился к спальням мальчиков, Сириус едва успел за ним. На щеке последнего виднелись царапины.

— Я не смогла убить ни одного из них, — развела руками Марлин. — Извини меня, пожалуйста, их все же было двое. Этот Блэк меня схватил, а Алиса хотела меня освободить. Поттер хотел… не знаю, что он хотел, но он случайно зарядил Алисе в нос. У нее кровь пошла, она закричала, Фрэнк нас растащил…

— Это у Поттера называется «не воевать»? — Лили устало посмотрела на своих подруг.

* * *

Ремус сидел в гостиной допоздна. Он не боялся Джеймса и Сириуса, но не хотел скандалов. Только когда его глаза уже слипались, он наконец решил подняться в спальню. Пологи были задернуты, в спальне было темно, и Ремус расслабился. Он сел на кровать, расстегивая мантию, когда был ослеплен Люмосом. У Джеймса и Сириуса было и магическое преимущество перед Ремусом в том числе, ведь они с детства слышали большинство магических формул. Ремус был ослеплен и дезориентирован. Он поспешно забрался на кровать, не понимая, что происходит.

— Интересно, что нам сделать с ним в наказание? — Когда глаза Ремуса привыкли к темноте, он различил сидящих на своих кроватях Джеймса и Сириуса. — Он предпочел девчонок нам, дружище, — обернулся Джеймс к Сириусу.

— Я никого никому не предпочитал, это детский сад какой-то. — Ремус демонстративно повернулся к ним спиной, переодеваясь в пижаму. Он забыл о рисунке Лили на руке.

— Постой-ка. — Джеймс схватил его за руку. — Это очень похоже на их бабские рисунки. — Он вывернул руку Ремуса к свету. Ремус сжал зубы от боли.

— Похоже, наш неверный друг теперь меченый, — с презрением произнес Сириус. — Предлагаю выкинуть его из спальни. Девчонкам здесь не место.

— Отличная идея, — не успел Ремус сообразить, как Джеймс и Сириус потащили его по лестнице вниз. Он сопротивлялся, но не мог делать этого в полную силу, ведь он должен был скрывать свою тайну, как только мог. Они вытащили его полураздетого в пустую гостиную и кинули на диван.

— Подумаешь о своем поведении, подкаблучник, — бросил ему Джеймс.

— Даже не пытайся подняться, мы мигом скинем тебя обратно, и уже не так нежно, — добавил Сириус. Ремус яростно смотрел на них, не в силах сделать ничего, что не выдало бы его тайну. Он только бессильно скрипнул зубами, смотря за тем, как Джеймс и Сириус поднимаются к себе. В гостиной было прохладно, и Ремус поежился. Нужно просто подождать, пока они уснут, вот и все.

Он задремал, свернувшись клубочком, когда кто-то вошел в гостиную. Он выглянул из-за спинки. Это всего лишь Фрэнк.

— Ты какого черта здесь в таком виде делаешь? — спросил он Ремуса. Ремус пожал плечами и рассказал ему все, что произошло здесь. — А почему не дал отпор? Ты что, не умеешь драться? — Ремус вздохнул. Ему нельзя драться.

— Если я начну, я их убью, — просто сказал он.

— Вот что. — Фрэнк сел рядом с ним на диван. — Их просто нужно поставить на место. Но я ненавижу драться.

— А я тем более…

— Поэтому предлагаем им дуэль, — решительно заявил Фрэнк, хлопнув себя по коленям.

— Какая дуэль, я даже палочку в руках плохо держу! — возмущенно пробормотал Ремус.

— Значит, на кулаках будешь, — был неумолим Фрэнк. — Да не бойся, не дойдет дело до дуэли. У меня есть план.

— А звучит так, как будто у тебя его нет, — рискнул заметить Ремус.

— Когда они увидят завтра Алису, они поймут, что натворили, — он протянул руку Ремусу. — Но говорить нужно так, словно мы уверены, будто сможем порвать их в драке.

Вместе они поднялись по лестнице. В спальне снова было обманчиво тихо, но вдруг Ремус услышал громкое сопение. Он кивнул Фрэнку. Тот подошел к Джеймсу, а Ремус — к Сириусу. Задиры спали без задних ног, забыв об осторожности.

По команде Фрэнка Ремус завернул Джеймса в одеяло так, чтобы он не мог двинуть ни рукой, ни ногой. Когда Сириус сонно хлопал глазами, Ремус уже сидел на его боку, придавливая одеяло своим весом. Блэк был не на шутку испуган. То же самое происходило и с Джеймсом.

— По-моему, вы нарвались на хорошую взбучку. Мы вызываем вас на дуэль, завтра, в шесть. — Голос Фрэнка звучал весьма угрожающе.

— Мы вам надерем задницы! — крикнул Джеймс.

— Обязательно, — спокойно согласился Фрэнк. — Но сначала я отведу вас к Алисе, чтобы вы увидели, что натворили с ней.