Картёжный салон Долохова (джен)

... или Марс сегодня необычайно ярок

Вечер был прохладным — как раз из таких вечеров, в которые замерзают ладони, но холод не чувствуется. Сумеречное небо казалось еще более темным и мрачным от света огня. Дикий пожар охватил деревушку, стремясь поглотить стоящие в ряд аккуратные магловские дома. От этого вида кровь кипела в жилах, разогревая заледеневшие ладони. Посреди уже молчавшей улицы гордо стоял мужчина: его рука мелко подрагивала, держа палочку. Постепенно к нему приближались другие участники рейда — можно было не сомневаться, что соседние улицы были похожи на эту: грязные и тихие, горящие в очищающем пламени волшебства. Огонь от соседнего дома озарил узкое длинное лицо мага, и алые языки пламени плясали в темных расширенных зрачках.

— Морсмордре, — зеленое пятно растеклось в небе, приобретая форму темной метки. Через мгновение на улице больше никого не было.

Где-то на другом конце Англии внезапно появилось несколько темных силуэтов, которые пробирались сквозь чащу леса к замку — ставке Темного Лорда. Сначала было слышно тихое потрескивание сухих веток и листьев, что изредка попадались под ноги, а после — приглушенное цоканье каблуков по каменному полу. Винтовая чугунная лестница. Длинные коридоры с факелами. Лорд любил окружать себя красивыми, но мрачными вещами, без излишеств. Группа магов поспешила в главный зал — доложить об удачном рейде. Дубовые двери распахнулись, позволяя увидеть Темного лорда. Он стоял спиной к ним и смотрел в окно на звездное небо: убывающая луна светила тускло, не в пример красноватой планете рядом. Марс сегодня был очень ярок.

— Мой Лорд, — вошедшие преклонили головы, проявляя преданность и подчинение своему господину. Огромная змея обвивала туловище темного мага, а её голова покоилась в его руках. Темный Лорд нежно поглаживал свою любимицу, чьи глазища враждебно смотрели на пришедших, но уверенные руки хозяина успокаивали её — они не несут угрозы.

— Долохов, как все прошло? — все так же не отрывая взгляда от кровавой звезды, спросил мужчина, хотя он и не сомневался, что все прошло гладко.

— Мы нанесли визит вежливости семье Медоуз — они упорно не желали принимать ваше предложение, — странная улыбка появилась на искривленном лице Долохова.

Темный лорд еще с полчаса выяснял подробности операции, а также сведения, полученные от Медоуз: подтвердились слухи о создании противоборствующей организации. Пока не было известно, ни кто входил в нее, ни кто возглавлял, хотя повелитель догадывался, что не обошлось без одиозного директора Хогвартса.

— Хей, Долохов, засядем сегодня в картишки? — подошел после собрания Руквуд.

Иногда Пожиратели смерти после очередных операций проводили ночь у Долохова. Эти посиделки уже негласно назывались "картёжным салоном Долохова", где они могли общаться в неформальной обстановке.

— О, Руквуд, мне привезли замечательный бочонок Бушмилса. Друзья, не откажите в любезности продегустировать этот удивительный ирландский виски, — обратился русский к сотоварищам, приглашая к себе в усадьбу.

Уже в салоне маги, разогревшись виски с аперитивом, травили друг другу анекдоты, начиная новую партию. Долохов, как хороший хозяин, следил за наличием выпивки на столах. В холодных руках он держал наполовину пустой стакан, алкоголя в котором почти не убавилось с самого начала вечера, хотя гости уже пропустили по второй порции — соратники считали, что этот русский просто не любит пить или не умеет. «Да, скорее всего, не умеет», — все больше уверялся в этой мысли Абраксас Малфой — как француз по происхождению, он мнил себя единственным способным распробовать хмелящий вкус напитка. По его высочайшему, светлейшему и далее мнению, русские просто переводили алкоголь, на них даже тратить его было жалко. Но Долохов был не таким — Малфой иногда подозревал, что дело в его не совсем русском происхождении.

— Вскрываюсь, — Малфой выложил свои карты, — Долохов, ты все еще принимаешь ставки?

Еще одним дополнением в салоне были фирменные загадки Долохова, на которых можно было играть в своеобразный тотализатор: за участие в игре был установлен входной взнос, и в случае выигрыша сумма удваивалась. Стоит отметить, что они были и сложны, и гениально просты, поэтому иногда Долохов давал подсказки, которые также облагались налогом. И даже если кто-то угадывал ответ, Долохов срывал хороший куш, как на тотализаторе, так и на картах. А эти две азартные игры так захватывали, что Пожиратели смерти снова и снова приходили к Долохову, выкладывая монеты на стол, и все больше запутывались в хитросплетениях этого паука.

— Да, конечно, условия те же, — хозяин салона повторил загадку, оставшуюся еще с прошлого вечера, и начал принимать ставки.

— Это вообще нечто материальное? — хмуро задал вопрос Эйвери. В прошлой игре ему не повезло — спустил месячное жалование, и вот — в ход пошел аванс. Неизвестно, как он доживет этот месяц, если не выиграет, ведь в салон без ставки ходить смысла нет. А где взять деньги, если даже жалование за будущий месяц истрачено?

— Нет, — Долохов забрал плату за подсказку.

Одновременно шла игра в карты: посетители салона считали, что так интереснее и сложнее. Но правда заключалась в том, что выиграть и там, и там не получалось: либо карты не те, либо подсказок много возьмешь. А Долохову это и было выгодно, он изначально подводил игроков к этой идее.

— Ирландцы умеют делать виски, — нахваливал Долохов, вертя в руке стакан.

На самом деле крепкие напитки были здесь для той же цели, что и загадки — ослабить внимание, а также раскрепостить гостей, чтобы они повышали ставки, и, разумеется, чтобы приходили снова. Долохов тратил значительную часть своих подпольных доходов на хороший алкоголь для этих посиделок, но сам не пил — хозяину следует быть трезвым.

Яксли бесшумно шевелил губами, что-то повторяя про себя, а потом резко выпалил:

— Страх?!

— Да, страх. Но как он связан с двуликим?

По комнате прошло роптание: как так — загадка отгадана, а этот противный русский не желает признавать победу, но очень скоро все вновь включились в игру. В промежутках между раздачей карт сыпались все более и более удивительные ответы.

— Может, как Медоуз, от страха умер? — посмеивался Рагнар Лестрейндж.

— О, как она визжала от моего Круциатуса, ха-ха, — оскалился Руквуд, припоминая события этого вечера.

— Собаки! — выкрикнул Эйвери, все недоуменно посмотрели на него, ожидая пояснений, — собаки чувствуют страх.

Долохов довольно перетасовал колоду и продолжил раздачу:

— И у нас есть победитель. Думаю, будет справедливо поделить выигрыш между Яксли и Эйвери.

— А еще, еще загадки будут? — нетерпеливо подпрыгивал Кэрроу — в картах ему сегодня не везло.

— Разумеется. Вот вам еще одна загадка, — Долохов продекламировал следующее задание.

— Банши.

— Призраки.

— Домовые эльфы, — участники игры безуспешно пытались найти ответ.

— Блек-джек! Я выиграл! — Лестрейндж придвинул сияющие монеты к себе.

Долохов посмеивался, вновь раздавая карты. Этот небольшой салон давал ему не только значительный доход, но и в какой-то степени влияние и связи. После того, как его семья бежала в девятнадцатом году в составе белой эмиграции, все бывшие связи были потеряны: союзники и друзья отвернулись от политических беженцев. И хотя Антонин родился уже в Англии, положение эмигранта сказывалось на отношении к нему. Правительство Великобритании вело двойственную политику к русской интеллигенции: все зависело от дипломатических отношений с Советским союзом, которые, то охладевали, то вновь теплели. И, конечно, эти переговоры на высоких уровнях отражались в настроениях среди обычных волшебников. Да и к пришедшим незваным магам относились с опаской — стереотипы о варварской стране были сильны в умах людей. Долохову пришлось выгрызать свое место среди чистокровных английских снобов, добиваться их расположения, но так, чтобы его воспринимали как равного, а не как второсортного колдунишку, чьи предки клялись в верности маглу. Тьфу! Распространенное заблуждение, что Долоховы — это дворянский род. Английское сообщество было изолировано и отделено от магловского, им казалось, что в странах, где не существует статут, все маги поголовно дворяне. Но Долоховы ими никогда не были — сколько существует их род, столько они и борются за место под солнцем, выгрызая глотки соперникам. Антонин гордился своим картёжным салоном и своим положением, заработанным кровью и потом.

С шутками и вечно полными стаканами виски загадка была отгадана — это были гоблины. Потом была еще серия вопросов и партий в карты, а за окном — непроглядная ночь, только звезда Ареса ярко сияла.

— Ну что ж, последняя загадка на сегодня: "тебя я вижу не впервые…", — начал Долохов.

Бочонок ирландского виски уже опустел, гости захмелели и дальше шел пьяный бред. Отгадывать уже никто не торопился, а в карты перестало везти даже Руквуду — все считали, что он был нечист на руку и мухлевал, но доказательств не было.

— Говорят, русские слетали на Луну, — рассматривая свои карты, заявил Кэрроу, — Ты же русский, Долохов, слабо повторить еще раз?

Антонин внутренне поморщился: во-первых, как потомок белой эмиграции, он не любил, когда его приравнивали к советам, а во-вторых, ни по матери, ни по отцу русским он не был, но ревностно чтил свои корни и любил свою родину, которую он никогда не видел. Долохов не чувствовал себя в полной мере ни англичанином, хотя родился в Англии, ни русским, несмотря на то, что считал своей родиной Россию.

— А на что спорим? Какова твоя ставка? — Долохов хотел уточнить, что ни на какую Луну советские граждане не летали, только в космос и только вокруг Земли, но это было не столь важно в магическом сообществе.

— Да весь мой выигрыш за сегодня! — хмель ударила в голову Амикусу. Долохов только покачал головой, мол, так дела не делаются, то — Луна, а это — всего лишь выигрыш. Сконфуженный Кэрроу поднял ставку до трех сотен галлеонов — последних сбережений, лежащих в сейфе. Но тогда и Долохов отправится не на Луну, а на Марс — чего это маглы летают, а они, чистокровные маги, — нет, не порядок. Ставку поддержали и остальные посетители салона. Тут-то трезвый Антонин и взял их в оборот, заставив заключить магический договор, — все необходимые бумаги у него уже давно на такой случай были приготовлены.

На следующее утро Пожиратели осознали произошедшее накануне ночью, но изменить что-либо было уже поздно — условия были четко оговорены, а отказаться от своих слов не позволяла честь.

В течение недели Долохов готовился к операции: настраивал артефакты, порт-ключи, беседовал с учеными, не побрезговал уточнить кое-какие вопросы и у маглов. Его трясло то ли от предвкушения, то ли от страха — Долоховы не отступают, особенно, если на кону четыре тысячи галлеонов. И вот, в назначенный день, Антонин активировал артефакты и отправился в долгий путь на красную планету воинов.

Хотя он знал, что дышать на Марсе будет нечем, все равно не был к этому готов. Легкие прожгло от нехватки воздуха, он упал на колени, судорожно раскрывая рот. Страх охватил его. Черт побери,более идиотской смерти он не знал — подохнуть, как собака, среди этой гребаной пустынной планеты. "Не среди тут, а между здесь. Это будет хоть немножечко по-русски", — поправило его сознание от недостатка кислорода. Долохов пытался взять себя в руки, и со второй попытки у него получилось, а дальше дело техники: невербальное заклинание воздушного пузыря защищало от космического вакуума. Трясущимися ледяными руками он подхватил несколько сувениров на память, как подтверждение своих действий, и активировал обратный портал — «Больше. Никогда. Ни за что. В подобные авантюры. Пусть потомки осваивают космос». С этой мыслью Долохов вернулся на родную Землю.

Марс был необычайно ярок.