Котёнок и Небесный Сыр (джен)

Матиос любил сыр. Нет, мышей он, конечно, тоже любил. И вкусные остатки человеческой еды, которые выносили на задний двор поварята из трактира, ему нравились. Но если в объедках попадался недоеденный кусочек сыра, котёнок наслаждался им с особенным удовольствием. И блаженно щурился, чувствуя себя на вершине счастья.

Один из кухонных мальчишек, такой же рыжий, как и Матиос, любил гладить его и часто тайком выносил из трактира дополнительный кусочек сыра. Ещё котёнку нравилось наблюдать, как поварята таскают из повозки на кухню крупные сырные головки, и вдыхать разливающийся вокруг запах.

И пусть соседские коты насмешливо обзывали Матиоса котомышем, это его не волновало.

Зато волновало другое: иногда в небе низко-низко зависал огромный жёлтый круг Небесного Сыра. И тогда Матиосу больше всего хотелось побыстрее вырасти, чтобы попробовать его достать.

Один раз он уже пытался это сделать — залез на верхушку самого высокого дерева в округе и изо всех сил старался дотянуться до Сыра. Но, похоже, он был ещё слишком мал, поэтому и не достал совсем чуть-чуть. Зато потом спускаться с дерева пришлось долго и трудно, и если бы не помощь бродячего Базиля Полхвоста, он мог бы даже упасть и разбиться. Но Матиос не жалел ни о чём. Он твёрдо знал, что вырастет и обязательно стащит Небесный Сыр с высоты на землю.

Однажды вечером ему не удалось прибежать на зов поварёнка вовремя. Чёрная соседская кошка загнала его в угол и долго отчитывала за то, что он посмел без спросу залезть в её обитель и рассматривать новорождённых котят. А когда он добрался до своего дворика, то увидел, что мальчишка уже ушёл, а любимый сыр исчезает в клюве большой вороны.

Матиос рассердился и зашипел. Ворона, даже не взглянув в его сторону, проглотила последний кусочек и вприпрыжку ускакала куда-то. Правое крыло её обвисло и волочилось по земле.

На следующий день Ворона появилась снова. Матиосу, всегда оставлявшему сыр напоследок, пришлось съесть его чуть ли не первым, что сильно испортило удовольствие от еды. Птица покрутила головой, тяжело вспрыгнула на край мусорного ящика и принялась рыться в отбросах.

Она поселилась здесь же, в дворике, прячась где-то на ночь. На третий день, лишь только Матиос вонзил зубы в любимое лакомство, Ворона подскочила и тоже схватила сыр. Они тянули кусок в разные стороны, котёнок рычал, птица махала здоровым крылом, но никто не уступал. Сыр разломился на две части, и они отскочили друг от друга, спеша доесть то, что удалось сохранить.

— Так вести себя неприлично, — возмутился Матиос, прожевав.

Ворона повернулась к нему спиной и захромала прочь, дергая больным крылом.

— Постой, — окликнул её котёнок. — Ты любишь сыр?

Птица обернулась и хрипло каркнула:

— Само собой.

— И я люблю. Но не люблю драться. Давай делить сыр на двоих, только по-честному.

Ворона склонила голову, размышляя.

— Ладно. Ты не бойся, кот, я здесь ненадолго. Подживет моя рана, и улечу.

Матиос успокоился и с интересом оглядел птицу.

— Тебе собака крыло порвала?

— Наивный птенец, — фыркнула Ворона. — Собаки ещё не самое плохое в мире.

— По-моему, они хуже всего, — рассудительно сказал котёнок. И словно в подтверждение слов, в дворик заглянула собака из дома напротив — длинная вертлявая такса по кличке Коко. Она обожала выслеживать Матиоса и долго смеялась и обзывала обидными словами, загнав на дерево.

Вот и сейчас у таксы загорелись глаза, хвост напружинился и замер, а на длинной морде нарисовалась ухмылка — ещё бы, сразу две беззащитные жертвы!

Матиос по привычке попятился, отступая к спасительному дереву в углу двора.

— Убегай! — крикнул он птице. Но та лишь неловко, как-то боком, подпрыгнула, затопталась на месте. Больное крыло с шорохом мело землю.

Коко взвыла от восторга и ринулась к ним.

«Это совсем неправильно, — подумалось Матиосу. — Ворона ведь ранена». И неожиданно для себя самого он прыгнул вперед и впервые в жизни замахнулся на собаку лапой. Глаза закрылись от страха, но он на всякий случай ударил растопыренными когтями — и попал! Такса истошно взвыла, затормозила всеми четырьмя короткими ножками, подняв тучу пыли. Обрадованный Матиос распахнул глаза, зашипел как можно грознее и, расхрабрившись от успеха, покруче выгнул спинку.

Ворона тоже не осталась в стороне. Хрипло крича, она заскакала перед разодранным собачьим носом, угрожающе защелкала клювом. Здоровое крыло вздымало вихри. Пыли стало ещё больше, мусор летел градом.

Коко чихнула, завертелась на месте, озадаченная таким поворотом дела. А котёнок и ворона, почувствовав её замешательство, совсем осмелели. Матиос, распушив шерсть, двинулся вперёд, выкрикивая свой самый страшный боевой клич. Ворона прыгала вокруг отступающей собаки, наседала, гаркала ей в ухо, хватала клювом очистки и швырялась ними.

Кончилось тем, что оглушённая воплями и карканьем такса, вся в пыли и капустной стружке, сбежала с поля боя, поджав хвост. Правда, напоследок пообещала отомстить.

— Надо искать убежище, — пробормотала Ворона и покосилась на волочащееся крыло. — Теперь покоя не будет.

— У меня есть домик, — Матиос усердно стряхивал с лапки прилипший кусочек картофельной кожуры. — Собаке туда не пролезть. Ты можешь сидеть на жердочке над ним.

Ворона оглядела его от ушек до кончика хвоста, подумала и согласилась посмотреть на своё будущее жилище.

Небо постепенно становилось тёмным, как шерсть соседской кошки, сумрак загустел и превратился в ночь. Далеко в вышине загорались огоньки небесных городов.

Матиос сидел на пороге домика и ждал. Наконец он решил — пора.

— Ты куда? — буркнула Ворона, вытягивая голову из-под крыла. — Ночью порядочные птенцы спят.

Матиос фыркнул, потянулся, затем ловко взобрался на забор.

— Сегодня Лунный Сыр будет висеть очень низко. Прямо над красной крышей.

— Какой ещё сыр? — зевнула Ворона и со стуком захлопнула клюв. — Нет там никакого сыра.

— Это ты так думаешь, — котёнок перепрыгнул на крышу трактира. — Вот достану его, тогда увидишь, есть или нет.

Ворона зевнула ещё раз.

— Ну-ну, — и снова спрятала голову под крыло.

Огромный Лунный Сыр дразнился и сиял сочными боками прямо над красной крышей. А ещё незаметно поднимался выше, когда Матиос подпрыгивал к нему. Котёнок взвивался ввысь, вытягивал лапы, хватал как можно старательнее и всё же никак не мог закогтить свою мечту. Шлёпался назад, съезжал с крутого ската, но опять упрямо взбирался на конёк и прыгал к Луне.

— Выше, надо ещё выше! — бормотал он, ободряя себя. — И когти пошире!

Однако хитрый Сыр, ухмыляясь, не давался в лапы и неспешно уплывал в бархатное небо, туда, откуда его точно было не достать. Наконец Матиос прекратил свои попытки, вздохнул и поплелся домой. «Ничего, в следующий раз повезёт, — думал он. — Лишь бы Ворона не насмехалась».

Но Ворона не стала смеяться, сделала вид, будто ничего не помнит. И притворялась спящей ещё три вечера, пока котёнок упрямо собирался на охоту за Луной.

Постепенно Сыр становился всё меньше — видимо, кто-то таки добирался до него и отъедал кусочки. Глядя на это, Матиос не выдержал и сказал Вороне:

— Видишь? И я смогу. Я просто маленький. Вот подрасту, стану прыгать выше, и Небесный Сыр будет мой. Весь, целиком.

Нахохлившаяся птица задумчиво посмотрела на него сначала правым, потом левым глазом.

— Глупый птенец! Почему ты не спросишь меня, что такое Луна? Ведь я бывала там, в небе.

— И правда… — Матиос потер лапкой ухо. — Не подумал, я ведь не видел тебя летающей. Так что, Луна это сыр?

— Определённо нет, — Ворона переступила лапами, поудобнее устроила заживающее крыло. — Это большой жёлтый фонарь. Неизвестные великаны поставили его на своей дороге, чтобы по ночам было видно, куда идти. Так же, как люди ставят фонарь у входа в трактир.

Матиос немного поразмышлял.

— Никто никогда не слышал о тех великанах. И посмотри на наш фонарь, он чистый и гладкий. А Луна вся в пятнах и дырочках. Как сыр. Потому что она и есть никакой не фонарь, а большая-пребольшая головка сыра.

Птица щёлкнула клювом, высказывая раздражение.

— Почему же головка сыра блуждает по небу?

— Этого я не знаю, — задумчиво сказал Матиос. — Но она там, и я очень хочу её достать. Мне иногда снится, будто я живу среди сыра и ем его, сколько хочу…

На кошачью шубку упала капля, потом еще одна. Тучи быстро заволакивали небо, упрятывали Луну в тёмное пухлое одеяло. Ворона спрыгнула с насеста, подковыляла к котёнку, обняла здоровым крылом.

— Птенцам полезно мечтать. Пойдём в дом. Дождь начинается.

А через неделю Ворона окончательно поправилась. Ранним утром она взмахнула несколько раз обоими крыльями, покосилась на Матиоса и прыжком взмыла в воздух. Облетела дворик по кругу, радостно каркнула сверху:

— Я лечу! Пока, рыжий кот! — и исчезла за крышами.

— Пока, — Матиосу отчего-то стало грустно. — Лети домой. Я, конечно, немного отвык от одиночества… Зато теперь ни с кем не придется делиться сыром.

Но Ворона вернулась, как раз в ту пору, когда Небесный Сыр снова округлился и низко висел над красной крышей. Матиос передыхал от прыжков, растянувшись на тёплом коньке.

С шумом усевшись рядом, Ворона помолчала, затем поинтересовалась:

— Не удаётся?

— Нет, — вздохнул Матиос. — Невысоко прыгаю.

— Залезай ко мне на спину, — предложила птица.

Котёнок сел и во все глаза уставился на неё.

— Давай, — поторопила Ворона. — Повезу тебя в небо. Попробуешь достать свой Сыр оттуда. Только, чур, когти в меня не загонять!

В небе оказалось прохладно и ветрено. Но Матиос не обращал внимания на такую ерунду — они кругами устремлялись к Луне. Он крепко держался тремя лапками, а одну заранее приготовил для броска. Ему казалось, вот-вот — и он вцепится в мягкий пахучий сырный бочок и получит то, о чем давно грезил. И больше никуда от Сыра не уйдёт.

Они взлетели уже очень высоко, огоньки внизу казались россыпью мелкого белого пшена. Ветер стал совсем ледяным, Ворона всё медленнее махала крыльями. Но сколько бы они ни поднимались, Небесный Сыр оставался недостижим. Напрасно Матиос напрягался, тянулся и бил лапкой как можно дальше — Луна была неуловима. Наконец он не выдержал и закричал Вороне сквозь свист ветра:

— Хватит! Спускайся!

Когда вокруг стало теплее, а верхушки деревьев замелькали совсем близко под ними, Ворона хрипло спросила:

— Расстроился?

— Да, — не стал скрывать Матиос. — Я думал… думал… — Голос его дрогнул, и он замолчал.

— Так бывает, — утешила Ворона. — Но никогда не теряй надежды.

Котёнок мурлыкнул что-то неразборчивое и поплотнее прижался к перьям. Даже задремал немного в тихой печали. Проснулся он, лишь когда птица в последний раз взмахнула крыльями и уселась на каменный забор.

— Где мы? — поинтересовался Матиос. — Это не мой город.

Невысокие каменные дома прятались между старыми липами, словно большие спящие коты в траве. Окна были темны, но откуда-то слышалось протяжное пение. Пахло цветами и… и…

— Сыр… — принюхался Матиос. — Много сыра, очень много. И совсем близко.

— Это старый монастырь. Здесь делают известные на всю страну сыры. Я тут живу, — сказала Ворона. — Должна же я отблагодарить за помощь в трудную минуту. Если захочешь, тебя возьмут на службу в сыроварню.

…К рассвету у двери сыроварни выросла кучка пойманных мышей. Матиос скромно сидел рядом, принюхиваясь к разлитому в воздухе сырному аромату. Высокий человек в чёрной одежде наклонился, посмотрел на него и сказал:

— Смотри, рыжий какой! Молодец, малыш. А сыр любишь?

Матиос вскочил на задние лапки, передними обнял его ногу, заглянул в лицо — кажется, не шутит. И громко мяукнул от волнения.

— Значит, наш человек, — засмеялся Хозяин Сыров, подхватил котёнка и распахнул дверь. — Пойдём? Теперь это твой дом.

И Матиос, громко мурлыча от восторга и купаясь в целой реке волнующих запахов, вплыл на руках человека в новый, такой радостный и долгожданный Сырный Мир…