А мне летать охота! (джен)

Старый дом стоял пустым уже много лет. Кричер не считал, сколько дней прошло с того момента, как хозяйка Вальбурга перестала дышать, а потом стала портретом. Он вытирал пыль, чистил старый фарфор, без магии мягкой бархоткой полировал столовое серебро. Но дом потихоньку зарастал пылью. На серебре появлялись пятна и паутина. Кричер качал головой, подносил ножи и вилки к слабому свету ночника, вздыхал и снова и снова пытался оттереть тонкую пленку, которая портила красивую блестящую поверхность.

В кабинете лорда Ориона за шкафом устроились докси. Они шуршали по ночам. Кричер, шаркая больными ногами, вставал и, зажигая огарок свечи, спускался по скрипучей лестнице на первый этаж. В кабинете старый лорд Финеас Найджелус щурился на свет, заслонял глаза рукавом и отворачивался.

— Пусть хозяин простит Кричера, — виновато бормотал домовой эльф, пытаясь отодвинуть массивный шкаф.

Но магии не хватало. Вся обстановка была зачарована. Покойный лорд Орион перед смертью много колдовал в этом доме. И старый дом на Гриммо превратился в крепость. Никто не мог попасть сюда снаружи, и изнутри дом тоже крепко цеплялся за то, как все было при последнем хозяине.

«Когда вернется Регулус, он увидит, что мы ничего не поменяли», — хозяин потирал затекшую спину, небрежно брал с подноса чашку с кофе и снова склонялся над старыми книгами. — «Никто не сможет здесь ничего изменить. Никто»

Кричер вздыхал, ставил поднос на край стола и тихо уходил к себе на чердак. Он знал, что хозяин Регулус не вернется, но сказать об этом старому хозяину не решался.

Потом не стало лорда Ориона. Леди Вальбурга ходила по дому, бестолково перекладывая книги. Кричер старался не попадаться ей на глаза. Но она сама стала звать его в столовую после ужина. Он почтительно стоял у двери и слушал, как хозяйка, качая головой, тихо говорила с ним, спрашивала, стоит ли писать Сириусу. Кричер молчал и мял в длинных паучьих пальцах край чистой наволочки. Хозяйка явно сходила с ума. Когда Кричер подумал про нее так первый раз, он прищемил себе пальцы тяжелой входной дверью. Он крепко зажмурился и медленно потянул дверь на себя, слыша, как хрустят тонкие кости. Но хозяйка действительно сходила с ума. Кричер после таких вечерних бесед (точнее, ее монологов) долго возился у себя на чердаке, взбивая тонкий тюфячок. Он вспоминал, как она замирала, не донеся вилку до рта, и смотрела в дверь. Ужин все чаще оставался нетронутым. Кричер пытался осторожно подкладывать ей на тарелку самые вкусные куски, оставлять ее любимый чай и пирожные у нее в комнате. Но чай остывал, пирожные засыхали. И с утра Кричер убирал все. На кончике его длинного носа висела слеза.

Потом пришло письмо. Оно было большое, пухлое, с гербом Министерства Магии. Кричер отчистил серебряный поднос для писем, накрыл его белоснежной салфеткой и старательно уложил письмо прямо в центре подноса. Хозяйка будет рада, ей уже давно никто не пишет. Наверняка, про благородный и древний род Блэков вспомнили. И все изменится. Леди Вальбурга снимет траур, наденет драгоценности, и в этом доме появятся гости.

Хозяйка распечатала письмо, быстро пробежала его глазами, страшно вскрикнула. Письмо упало на старый ковер. Кричер поднял его и прочел… Он не хотел, просто само так получилось. «Сириус Блэк… Осужден… Пожизненное заключение… Массовое убийство… Азкабан». Кричер даже забыл положить письмо обратно на поднос.

— Достань мои драгоценности, — сказала тогда хозяйка. — Я иду в Министерство.

Из Министерства она вернулась совершенно седая. Кричер долго не мог заснуть. Он слышал, как она плакала в своей комнате. А потом хозяйка совсем сошла с ума. И вот однажды дом на Гриммо опустел. Он скрипел ступеньками, тяжело вздыхал, совсем как Кричер ночами, когда ныли старые кости. Головы домовых эльфов гордо и презрительно смотрели на Кричера. Кричер шмыгал носом. Больше некому привесить и его голову рядом с ними.

И вот однажды ночью, когда Кричер чутко, по-стариковски спал, окно на чердак громко стукнуло. Кричер открыл глаза и зажег огарок свечи. На тонкий тюфячок лился дождь. У окна стоял хозяин Сириус. А рядом с ним… Кричер несколько раз часто моргнул. Радом с ним стоял гость. Гость был потрясающе красив. На его мокрых перьях играли блики от старой свечи. Гость наклонил голову, и Кричер залюбовался большими черными глазами и крепким блестящим клювом. А еще у гостя были крылья, большие, роскошные.

— Эй, — хозяин Сириус захлопнул окно. — Вставай.

Кричер послушно встал и согнулся в поклоне:

— Кричер слушает хозяина.

— Мы будем жить здесь, — хозяин тряхнул головой, и капли с мокрых волос упали на промокший насквозь тюфячок. — Ты теперь не выйдешь из этого дома без моего разрешения. Ты теперь никому не скажешь, что мы с Клювокрылом здесь живем.

Кричер только кивнул. Хозяин вернулся. Слишком поздно. Миледи уже умерла. Кричер хотел сказать, что он опоздал. Хотел сказать, что перед смертью миледи звала хозяина Сириуса, но промолчал. Он был слишком хорошо воспитан.

— Что будет есть господин Клювокрыл? — Кричер смотрел в пол.

— Он ест свежее мясо, — хозяин Сириус снова встряхнулся, как большая собака. — Ему — кролика, мне — виски.

И Кричер поплелся в подвал.

И потянулись дни, похожие один на другой. Кричер старался поддерживать дом в порядке. Теперь же здесь появился хозяин. Хотя хозяин Сириус огорчал Кричера. Он ругался с хозяйкой Вальбургой. Кричер слышал, как она иногда плакала после таких ссор. И еще хозяин Сириус стал часто гонять Кричера в подвал то за виски, то за вином. Кричер только осуждающе качал головой, принося в гостиную очередную бутылку. Гость Клювокрыл жил на чердаке, рядом с Кричером. Хозяин Сириус посадил гостя на цепь. Кричер только тяжело вздыхал и натащил из кладовой тряпок, устраивая для гостя удобную постель.

— Хозяин Сириус долго был в Азкабане, — извинялся он.

Клювокрыл только качал головой, искоса разглядывая Кричера. По ночам гость садился у слухового окна и долго смотрел на небо.

— Гость хочет летать? — спросил как-то Кричер.

Клювокрыл только сказал что-то. Но Кричер не понимал языка, на котором говорят гиппогрифы.

— Кричер тоже хочет, — грустно ответил эльф.

Клювокрыл аккуратно подвинулся ближе и накрыл Кричера большим крылом. В ту ночь Кричер спал крепко и хорошо. Он согрелся, и старые кости не ныли.

Так они и жили втроем. Днем Кричер старался быть незаметным. Хозяин все время ругал его. Кричер сначала наказывал себя. А потом перестал. Потому что после наказаний он не мог выполнять работу по дому.

— Мой сын вернулся другим, — тихо прошептала как-то раз с портрета хозяйка Вальбурга.

Кричер только молча согласился.

А вот ночами они с Клювокрылом садились у слухового окна и смотрели на небо, на звезды. Небо было темно-синим, глубоким, бархатным. Совсем как любимое платье хозяйки Беллатрикс. Кричер иногда думал, а на ощупь оно такое же мягкое, как дорогой бархат, или нет. Гость накрывал его крылом и тоже смотрел на небо. Иногда он тяжело вздыхал. Кричер тогда осторожно гладил мягкие перья, утешая его, и прижимался к теплому боку.

Одной ночью Клювокрыл стал совсем беспокойным. Он нервно ходил по чердаку, звенел цепью. Когда Кричер поднялся и стал взбивать свой тюфячок, гость жалобно заклекотал.

— Клювокрыл хочет в небо? — Кричер бросил тюфячок на пол.

Гость только повел головой в сторону слухового окна. В его больших и красивых глазах была тоска. Кричер прислушался. Хозяин Сириус уже лег спать. Он ничего не говорил о том, что гость Клювокрыл не может выходить из дому. Это только Кричеру было запрещено покидать дом. Домовик щелкнул пальцами. Одно из звеньев цепи разошлось. Клювокрыл удивленно заклекотал, взмахнул крыльями и едва не сбил Кричера с ног. Эльф охнул, когда упал на жесткие доски. Клювокрыл виновато пустил голову и сложил крылья. Кричер несмело улыбнулся и попытался открыть задвижку на окне. Но рама совсем разбухла от частых дождей и не поддавалась. А магией это окно не взять. Кричер оглянулся. Клювокрыл смотрел на него с такой надеждой, с таким напряжением, что эльф собрал все силы и рванул раму на себя. Она поддалась, и на чердак хлынул свежий воздух. Кричер даже зажмурился от того, какими яркими вдруг стали звезды. Клювокрыл осторожно подошел к окну и выглянул наружу.

— Клювокрыл вернется? — Кричер сел на тюфячок.

Гость несколько раз кивнул. Потом повел головой в сторону окна и припал на передние ноги, приглашая взобраться на спину.

— Кричер не может выйти из дому, — глаза защипало, и эльф отвернулся к стене, вытирая непрошеные слезы краем старой и штопаной наволочки.

Клювокрыл тяжело вздохнул и улегся на своей постели из кучи тряпок. Не хочет без него лететь. Кричер улыбнулся сквозь слезы. Ему придется себя наказать. Наверное, даже сломать себе пальцы. Кости будут срастаться долго. Но небо за окном было таким красивым, звезды светили, как бриллианты в свадебной прическе хозяйки Нарциссы.

— Кричер полетит с гостем, — эльф вытер слезы и поднялся с тюфячка.

Клювокрыл издал полный радости звук и вытянул крыло, чтобы Кричеру было удобно взобраться на широкую спину. Кричер осторожно запустил пальцы в мягкие перья и зажмурился.

В лицо ударил ветер. Кричер прижался к теплой шее и засмеялся. Клювокрыл оглянулся и радостно заклекотал.

А небо на ощупь действительно было бархатным и мягким.