В ночной тиши (джен)

Редкий сталкер останется ночью в Зоне вне лагеря и один по своей воле. Редкий, но не сталкер Сыч. Он любил ночную Зону. Несмотря на все её опасности, которых ночью становилось на порядок больше, он любил ночь в Зоне и не боялся её, ведь именно ночью здесь можно было увидеть чистое небо.

Три года Сыч топтал дороги Зоны. Всегда один — без напарника или «отмычки». Сталкеры чурались его — в основном из-за его непреодолимой тяги к ночной Зоне, которой они боялись. Чем он жил, не знал никто. Раз в месяц он приносил ближайшему торговцу пару-другую редких артефактов, а потом вновь исчезал в Зоне. Три долгих года Сыч бродил по Зоне. И все никак не мог понять её. Вновь и вновь он окунался в стремительный поток жизни Зоны, но все же не мог. И именно ночью, глядя в звёздное небо, он понимал, что его попытки тщетны. Никто и никогда не сможет разгадать сущность Зоны. Никто и никогда…

Этой ночью, как и во многие другие до неё, Сыч забрался в глушь, подальше от основных дорог Зоны. Он разбил свой лагерь где-то на окраине Болот, бескрайних владений Болотного Доктора. Хотя он и побаивался самого добродушного Призрака Зоны, но когда-то смог многому у него научиться. Поэтому его часто тянуло поближе к владениям Доктора. Туда, где он чувствовал себя дома…

Разложив свой скромный скарб и разведя маленький костерок, Сыч откинулся на спину и начал разглядывать холодное, ночное небо, мерцающее в тишине миллиардами звёзд. Так он проводил каждую ночь…

— Хр-р-р! — в ночной тиши Зоны вдруг раздался непонятный звук, и Сыч открыл глаза. Видимо, убаюканный тишиной и теплом костерка, он задремал.

Приподнявшись на локте, сталкер оглядел стоянку и замер. Напротив него, подбираясь потихоньку к гаснущему уже костерку, сидел некто, скрытый промозглым ночным туманом и темнотой. Сыч медленно начал вытягивать пистолет из заплечной кобуры, но потом, неожиданно даже для себя, вдруг остановился.

Когда-то давно сталкер Сыч делал свои первые шаги по Зоне. И его первая ходка, которую он, уже тогда нелюдимый, делал в одиночку, чуть не закончилась плачевно. Аномалия «Электра», вкупе с «жадинкой». Тогда они очень сильно потрепали его. Сыч так и не понял, как он смог доползти до дома на болотах, где его поставил на ноги Доктор. Но Болотный Доктор не только вылечил его, но и научил кое-чему. Каждая жизнь — бесценна, будь то сталкер или мутант. Вот что ему объяснил тогда Призрак Зоны. И Сыч навсегда запомнил эти слова. Среди сталкеров у него друзей не было, но многие, очень многие мутанты не трогали его, как и он их. Некоторых мутантов он даже считал своими друзьями, например, семейку бюреров, что обитала в подземельях Агропрома, которые зачастую дарили ему редкие артефакты за разные безделушки.

Каждая жизнь — бесценна. Поэтому Сыч поднялся и сказал незнакомцу:

— Что, продрог, бедолага? — с лёгкой усмешкой произнёс он и в этот момент все-таки разглядел сидевшего перед костром. Это был зомби. Дыханье Сыча замерло на вдохе, он остановился, не веря своим глазам. Конечно, он знал, что зомби непроизвольно тянутся к человеческому теплу. Но никогда до этого момента Сыч не видел такого.

Сыч, как и многие другие сталкеры, жалел зомби. И всегда, видя их, задумывался — чья жестокая, злая воля смогла вернуть несчастного к жизни? В Зоне было два вида зомби: первые — это те сталкеры, чей разум подавил контролёр, бездушная тварь-телепат, который окружал себя своеобразной свитой, и вторые — сталкеры и обычные люди, неизвестным образом восставшие из мёртвых и вынужденные скитаться по Зоне до второй своей смерти. Конечно, убить первого было по-своему правильно, но вот со вторыми вопрос стоял более остро. Ни один из сталкеров не мог рассказать где-то, что он убил зомби просто так. Тогда бы он заслужил всеобщее презрение, а, возможно, и пулю…

Сталкер наконец-то отмер и тихонько присел у костра. Зомби совершенно не обращал на него внимания. Сыч, посмотрев внимательно, понял — этот зомби относится ко второму виду. На нем была надета полуистлевшая форма советского образца, да и вид его вызывал тошноту и жалость. Полусгнившая плоть кое-как соединяла костяк, один глаз вытек, волосы лезли клочками…

— Жрать хочешь? — почему-то шёпотом спросил Сыч.

Не дождавшись ответа, сталкер вытащил из рюкзака банку тушёнки и галеты. Быстро открыв штык-ножом банку, он поставил её перед зомби, и, положив на неё галеты, произнёс:

— Ешь!

Зомби, казалось, и не заметил, что возле него появилась еда. Он все так же бездумно смотрел на пламя костра, изредка протягивая к нему трясущиеся руки.

— Знаешь… — начал вдруг говорить Сыч, потом неожиданно замолчал, собираясь с мыслями, и что-то решив для себя, продолжил. — Хотя откуда тебе знать! Я так истосковался по людям, поэтому не уходи, а?

— Э-э-м! — промычал в ответ на странную просьбу зомби, уставив свой давно побелевший глаз на сталкера.

— Вот! Ты меня понимаешь! Это, честно тебе скажу, радует! А что другие? Почему они обходят меня стороной? Ну нравится мне ночная Зона, красивая ведь она! А они… Эх! Все бы дал, чтобы они меня поняли. Я ведь никогда бирюком, одиночкой не был! А когда попал в Зону, увидел её красоту, меня сразу сторониться стали. Мутантом за глаза кличут! Идиоты! Сами они мутанты! Вот скажи мне, чем плоха Зона? Ведь ничем, правильно, брат? Ты прости, что я такой эмоциональный, но надоела мне такая жизнь, хуже палёной водки!

— Э-а-э, — прервал его вдруг зомби.

— Вот не надо! Зона — не зло! По тебе видно, не зло она! Глупо, конечно, по тебе судить, но подумай сам, она дала тебе второй шанс, оживила… Чем плохо? Знаю, конечно, дневная Зона — это не ночная Зона, скажешь ты. Но в чем различие? А я тебе скажу — сталкеров нет. Они попрятались по своим норам. И вы, мутанты, дети Зоны, можете себя вести совершенно нормально, без всяких мыслях о нападении. Я давно заметил, что если к вам не проявлять никакой агрессии, то вы не трогаете. А что делают другие сталкеры, если встретят мутанта? Начинают стрелять! Вот что они делают! Вы — дети Зоны. Не мудрено, что участились Выбросы! Ведь что такое Выбросы? Это злость Зоны! Смотри, какая ситуация вырисовывается — сталкеры убивают мутантов, детей Зоны, а какая мать будет спокойно смотреть, как убивают её детей? Правильно, никакая! Зона, значит, злится! И происходит Выброс! И сталкеры погибают — так сказать, в отместку, за погибших детишек…

— У-а-у! — выразил своё полное согласие, а быть может, и несогласие с высказанным, зомби.

— Благодарю, важное уточнение! Аномалии! — казалось, Сыч, не понимал уже, что выступает с речью перед обычным зомби, чей разум давно был похоронен в земле. — Аномалии тоже опасны, и тоже созданы Зоной. Но они не её дети! И не смотри на меня так! Аномалии, это, брат, штука поинтереснее, чем мутанты и сталкеры, вместе взятые. Аномалии, думается мне, похожа очень на аллергическую сыпь. Если принимать Зону за живое существо, а она, уж поверь мне, живая, то все эти нервы из-за смерти своих детишек, то есть Выбросы, создают некоторую аллергическую реакцию на сталкеров, и образуются аномалии. Конечно, есть нюанс, что их множество видов, но ведь и мутантов не один вид. Вот! Значит, за каждую убитую особь появляется аномалия своего вида.

Сыч перевёл дух и вдохновенно продолжил:

— Так вот, Зона — она ведь живая! Некоторые считают, что Зона — это огромная рана на теле планеты… Да ни черта подобного! Зона — живое существо, которое создал случайно самый опасный вирус на Земле. А кто это самый вирус? Человечество! Вот кто! Сами создали, сами теперь пытаемся уничтожить! Дебилы! Больше ничего в голову не приходит. Такую красоту — и уничтожить! Не пойми меня неправильно, но мне Зона представляется в виде молодой, красивой и очень стеснительной девушки! Скажешь — глупо? Не спорю… Знавал я одного сталкера, к которому Зона приходила в виде старушки. Она для каждого своя, но она совершенно не плохая! Пока мы этого не поймём, Зона так и будет нас уничтожать…

Сталкер Сыч довольно долго ещё чем-то делился с изредка подававшим голос зомби. Но вот пришло время рассвета. И собравшись, сталкер ушёл, медленно растворяясь в предрассветной дымке. Зомби после ухода сталкера вновь уставился на догоревший уже костёр. Вдруг в его уцелевшем глазу промелькнула мысль и он тихо произнёс:

— Жить хорошо!