Краткие зарисовки (джен)

Слушайте! Слушайте все: и стар, и млад; слушайте в замках и хижинах, в землянках и небоскрёбах, слушайте богатые и нищие, поэты и обыватели, слушайте коммунисты и демократы, и правые, и левые! Слушайте повесть истинную о славных днях, о подвигах великих, повесть о турнире, слава которого проникла во все уголки нашей необъятной родины, коей является планета, третья по счёту от великого дневного светила.

Возле стен замка древнего и славного, на земле, когда-то оглохшей от звона мечей и покоробившейся от пролитой на ней крови, снова запели трубы и крепкие глотки, а также автомобильные клаксоны. Съехались все клубы рыцарские, все достойнейшие воины. Городок подле замка пестрел самыми разными гербами, знамёнами, этикетками и лавками с дребеденью. Доспехи рыцарей сверкали на солнце, а их песни пугали птиц на несколько километров в округе.

Сказали: «Да будет битва!». И бугурт пошёл. Лупили славно рыцари друг друга и падали, сражённые дюралью на мостовую из бетонной плитки. Рубился добре Раингардинужемир своим мечом с полярною звездой на гарде. Вот он поверг уж нескольких противников своих, и встал во ожиданье новых. Вокруг кипит, шумит бугурт, а он как тот утёс, посредь беснующейся бури. Но вот нашёлся же храбрец, что вышел против Раингардинужемира. То рыцарь был не дюжей силы (что главное для рыцаря), в обхват и в вышину как крепостная вежа, вот почему и прозвище носил он «Выбейзуб». Он топором своим размеров великанских не раз рубил напополам кирасы, шлемы и иные латы, а уж кольчуг, щитов и прочей дряни он искромсать мог и пальц`ами столько, что не счесть. Противники сошлись, и битва замерла. Забыв себя, все воины от любопытства вытянули шеи, а девушки, немного вскрикнув от испуга, засыпали друг друга SMS с восторгами о ратниках обоих. Толпа подвыпивших хлопц`ов орала «Бей, мочи!!», свистели без умолку. И молвил Выбейзуб, крутя своим оружьем: «Я разрублю твоё ведро на голове, как глиняный горшок!». Раингардинужемир лишь только усмехнулся и поднял меч в готовности к сраженью. Ударил первым Выбейзуб, противник же его отпрянул в сторону и, размахнувшись, ударил сам, но щит подставил исполин и принял на него удар. Железо лязгало и дребезжало. Противники сцепились не на шутку. Уж разнимали их товарищи, ОМОН — всё без толку. Но, наконец, упорство их иссякло, они остановились и пожали руки.

Богатыри, уставшие от сечи, тот же час сражаться вынуждены были снова: зелёный змий их одолел. И песни громкие прославленных героев напоминали музыку, что каждый март коты творят, взобравшися на крыши. Напрасно бесновались преторианцы в синем, что честным воинам мешали гулять и веселиться. Раингардинужемир и Выбейзуб раскидывали дружно их по разным закоулкам и канавам, и пили за своих прекрасных дам, не помня уж имён их. Под утро, за кружкой самогона-первача сказал Раингардинужемир, поворотившись к Выбейзубу,: «Достойны мы имён своих, и равных нам не сыщешь в мире, но в нашем славном поединке никто не одолел. Давай же больше мы с тобой не будем драться, давай же будем братьями навек!». Ответил Выбейзуб: «Во свете всём нет рыцаря тебя достойней, возьми же мою руку и будь мне братом!». А может, говорили оба и не так, я хоть и слышал всё, но, право, ныне уж доподлинно не помню (ведь змий зелёный напал тогда и на меня), но смысл был примерно тот. Заснули оба под крепостной стеной (ею оказался забор дощатый, крашенный прескверно). И не заметили их утром люди в синем, слились герои с матушкой землёй так, что незримы были с двух шагов, неотличимы от ландшафта (канавы, где, как в колыбели, спокойно спали до обеда).

Таков мой рассказ. Рассказ о славных делах и великих людях. Единоборство Раингардинужемира и Выбейзуба осталось в памяти людской. Я горд тем, что видел всё это воочию. Слушайте и восхищайтесь, девы: в мире нет людей, достойнее тех рыцарей! Слушайте и учитесь, юнцы: такова жизнь истинного воина! Я же всего лишь недостойный рассказчик, который удовольствуется скромной наградой в ХХ у. е.

2008 г.

Он нёс им смерть, которая косила всё новых и новых жертв. Безучастный и неумолимый за своей маской, он методично продолжал своё дело. Землю за ним устилали трупы. Он лишь изредка оглядывался, ведь впереди вставали всё новые и новые непокорные. И он повергал их во прах. Те, кто ещё секунду назад вздымались столь гордо, падали на землю, чтобы никогда уже больше не подняться.

Без устали и жалости работала машина. Её направляла точная и твёрдая рука, которая не собиралась останавливаться. Страшные лезвия рассекали тело за телом. Мотор совершал оборот за оборот и каждый уносил новые жизни. Страшным этим циклам не было видно конца и края, ведь топлива оставалось ещё достаточно.

Куски плоти разлетались во все стороны, некоторые из них били его по открытому солнечным лучам торсу, рукам. Чувствительно, но совсем не настолько, чтобы останавливаться. Обутые в сапоги ноги в этой плоти утопали по щиколотку. Лезвия машины давным-давно изменили цвет, как и многие другие её части.

Он последний раз дошёл до края поля и выключил триммер. Теперь можно было, наконец, положить тяжёлую машину на землю, снять наушники и маску из оргстекла и полюбоваться сделанным. Там, где ещё недавно вставал бурьян по пояс, остался аккуратный газон, почти совсем ровный (за этим он следил). Совсем, не с такой травой, как на картинке, но не всё же сразу. Оставалось только сгрести скошенное и занести инструменты обратно в сарай. «Теперь будет красиво, — подумал он с довольной улыбкой на лице».