Огонь и лёд (джен)

Это больно. Свет бьёт прямо в глаза и увернуться уже не получится. Вот только ты не мотылёк, чтобы бездумно лететь прямо в эпицентр,прямо в жерло вулкана. И ты не летишь, о нет, это свет летит прямо на тебя, чтобы пропасть, исчезнуть из вселенной на век. Ты — чёрная дыра, ты знаешь,каковы будут последствия. Но всё равно молчишь. И всё равно позволяешь ему подлететь.

В мире остаётся не так много людей, на кого тебе не плевать. По правде, их всегда было немного: родители, сестра; он. Это всегда было твоей сутью, ею и остаётся, зиждется на подкорке. Верность одному себе и обаяние — вот и весь рецепт настоящего шпиона.Для кого сливаешься с местностью, агент?

Полк, командир, коммунисты… Гидра, в конце концов — на кого из них тебе не плевать? К кому всерьёз прислушивался в последний раз?.. нет. Он не подойдёт, это не считается.

До боли смешно слушать разглагольствования Пирса. Не считая стираний, самое отвратное в Гидре:нельзя заткнуть уши, нельзя отвернуться. В голове всё равно ничего иного нет. И всё равно шелуха спадает. У каждого своя суперсила, да, Старк?

В мире остаётся совсем мало тех, за кем ты готов бежать отчаянно, по первому зову и без оглядки. В кого веришь, даже если веры никакой нет, если её просто не может быть.

Почему это всегда огонь? Огонь и солнце. Какая ирония, вот только зиму так не отогреть. Вообще не отогреть, тут даже ядерный реактор в груди не поможет, вот только солнцу об этом знать не нужно. А огонь… она ведь такая же.

Не было и шанса, что всё кончится не так, что всё случится иначе. Ни единого, грёбанного шанса. Едва встретившись с ней глазами, ты знаешь, в ком найдёшь своё отражение. Не помня себя, не зная потерь, ты всё равно тянешься. Впрочем, она тоже. Грёбанные магниты. Слишком одинаковые, чтобы обмануться, слишком разные, чтобы не притягиваться.

Это не память даже, какие-то дикие, животные инстинкты: дом, семья, не трогать. Солдат Гидры не промахивается никогда, не оставляет свидетелей, он покорно послушен. Вот только твоя огненная девочка пережила уже три встречи с закодированным роботом.

Впрочем, он тоже пережил, пожалуй, даже больше. Ты никогда не признаешься, как сильно зависим, как сильно пленён, но и врать не будешь. Он греет всех и каждого, кто оказывается под тёплыми лучами, не делает исключений. И, в отличие от идиотской сыворотки, хорошее не становится великим, плохое — ужасным. О нет, каждый становится лучше, каждый стремится остаться рядом, напитаться им. И этот свет находит своё отражение в глазах каждого, кого касался хоть раз. Ты знаешь, видел его отблеск в глазах того мужчины, Рамлоу. Ты помнишь лишь потому, что он не говорит ничего Пирсу, хоть тоже заметил.

Его свет — самое прекрасное, что есть во всём свете. И ты готов прикончить любого, кто покусится на него, только попробует затушить.

Тогда, после плена, ты злишься вовсе не на него; это была не зависть — что стал кэпом, что исчез. Ты просто пугаешься, что этот глупый эксперимент всё похерил, изменил его изнутри, изуродовал. Пугаешься, что внутренний свет погас и больше никогда не зажжётся. И также быстро потом улыбаешься, притягивая ближе, дрожа обнимая. Потому что сияние не изменилось, потому что его не изменило бы ничто. Почти.

Когда ты приходишь в себя, первое время, собирая осколки собственной памяти, тебе страшно. Гораздо проще — прийти, покаяться и сдаться в нежные и ласковые руки. Но так нельзя, не тебе. Кем бы ни был раньше, кем бы ни являлся сейчас, выбирать самый лёгкий путь — не твоё. Никогда не было и никогда не будет. Ты сам должен понять,сам должен вспомнить, прийти в себя. И ты вспоминаешь, пусть на это и требуется куча времени и нечеловеческое, железное, упрямство.

Вы так и не видитесь, пока ты не собираешь себя из осколков. Вот только теперь ты видишь, что он всё же изменился.

Это не хорошо, но это и не плохо. Простой свершившийся факт. Ты понимаешь: без движения нет жизни. О да, кто, если не ты — со всеми этими заморозками и криоснами. Но так же чётко ты осознаёшь: это всё ещё неправильно. И тебе бесконечно жаль его друзей, считающих, будто этот Стив греет. Нихрена подобного.

Ты вернёшь его, как вернул и себя, это не обсуждается,просто нужно время. А ты — снайпер, лучший снайпер, так что терпения хватит ещё на троих. А упрямство можно раздать жителям небольшой страны.

Ты вернёшь его, остаётся только придумать, как не подпустить слишком близко, как не сжечь с концами. Вот только… ты начинаешь сомневаться, а надо ли?

В любом случае, ты справишься. Ведь даже зима не вечна.