Один, два, три (гет)

Впервые Феликс Агрест целует Бриджитт Чен в университете. Ему одиноко, а она в любом случае не против помочь.

Однажды к нему на ровном месте приходит осознание собственного одиночества, и это сбивает с толку. Феликса можно описать множеством прилагательных, и большинство из них были не особо приятные, но «одинокий» не входило в этот список. Один? Да. Одинок? До этого момента — нет.

Он сгибает правую руку. На среднем пальце нет той пиявки, нет кольца, и Феликс понимает, откуда пришло ощущение одиночества. Он уже некоторое время не виделся с Ледибаг, и в его мыслях появляется новое лицо.

Бриджитт.

На третьем году обучения в Лицее, что бы там ни случилось, но её перемкнуло — и она прекратила раздражать Агреста. Он был только рад передышке. Единственное, что он понял — её нескончаемая слащавость, её подобное солнышку внимание в лучшем случае отвлеклось на что-то другое. Феликс знал: единственная причина, по которой её отсутствие бьёт по его мелочному самолюбию — он просто привык к ней. Ну, может, его немного взбесило, что всё произошло слишком внезапно.

И теперь, когда он остался без Ледибаг и без Бриджитт, он вернулся к своему изначальному состоянию. Хотя, нет, не вернулся. Он стал совсем другим человеком. И ему определённо стоило добавить в список «одинокий». И, хоть он знает наверняка, что не увидит Ледибаг, самая грустная часть всей ситуации — Бриджитт всё ещё рядом, в конце концов, они ходят в один университет. Разумеется, она держится на расстоянии, и Феликс за это благодарен, но у них есть туча общих знакомых, так что их отношения можно описать как «ну, где-то там пересекались». Если бы он говорил об их отношениях, он бы сказал, что они «мутные». Их связь настолько далёкая, что если бы им пришлось выбирать сиденья в общественном месте, они бы заняли соседние, лишь бы не сидеть с незнакомцами. Они почти не разговаривают друг с другом, не считая вежливого обмена любезностями при встрече, и Феликс определённо предпочитает эту Бриджитт навязчивой Бриджитт из Лицея.

Но он всё ещё одинок.

Так что он просто наблюдает за ней. Привычка подсматривать за ней появилась пару лет назад. Это было (не особо) из романтических побуждений, ему лишь было интересно, чем она живёт. Сейчас он этим страдает просто от того, что ему нечем занять половину свободного времени. Он не ходит ни на какие собрания, мероприятия или что-то подобное, и он не может полностью зарыться в учёбу, так что остаётся абсурдно огромное количество свободного времени. И в эти моменты он наблюдает, потому что всё ещё не может понять, чем живёт Бриджитт.

Он знает, что она была в него влюблена, и он знает, что что-то в корне изменило её. Может, она сменила тактику, а может, изменились её чувства, но, как бы там ни было, она отшивает любого парня, которому приходит в голову к ней подойти. И таких, как отмечает Феликс, довольно-таки много. Может, для девушек нормально привлекать так много внимания, но Феликсу что-то подсказывает, что её шелковистые волосы, сияющие глаза и нежная улыбка играют не последнюю роль. И не важно, кто пытается привлечь её внимание — она лишь тепло улыбается и твёрдо предлагает только дружбу.

Феликс не настолько эгоист, чтобы думать, что это всё из-за него. Но теория неплохая.

И она не выходит из головы. Как и всё, что относится к Бриджитт, это его бесит, но он не может не думать о ней. Наконец, он собирается с мыслями и решает убедиться.

Это глупо. Просто жуть какая идиотская идея, и вообще — сплошная катастрофа, но в один прекрасный день, задержавшись после учёбы в библиотеке, он наклоняется и хлопает Бриджитт по плечу. Она растерянно моргает, оглядывается по сторонам, не понимая, что творится, но тут её взгляд фокусируется на Феликсе. Едва придя в себя, она наклоняется вперёд, пытается услышать то, что собирается ей сказать Феликс. Он наклоняется ещё ближе, сокращая расстояние между ними до пары сантиметров, и внимательно наблюдает за её реакцией. Она пытается сохранить нейтральное выражение лица, но её дыхание сбивается, а зрачки — расширяются.

Если бы он не наблюдал за ней специально — точно бы упустил это зрелище. Эта реакция сама по себе всё подтверждает, но он ловит её пристальный взгляд и прижимается к ней вплотную.

Целовать Бриджитт не входило в первоначальный план, поэтому он даже не задумывался об этом. Если бы думал — он бы остановился, потому что буквально недавно она оставила его в покое, и поощрять её чувства было бы до ужаса безответственно. Ну, может, внутренняя сторона Феликса, наконец-то проснулась и сообщила ему, что одиночество можно приглушить с помощью девушки и её чувств, но, как бы там ни было, он действует, не подумав, и единственное, что у него на уме, когда касается губ Бриджитт — запах её парфюма. Её губы на мгновение замирают, но вскоре она начинает неуверенно отвечать, и Феликс чувствует острое желание остаться здесь, окутанным ароматом её духов, и целовать её до скончания времён. От сильных запахов Агреста всегда мутило, но мягкий цветочный аромат парфюма Бриджитт весьма приятен. Он едва заметен, если, конечно, не зарываться в её кожу, и Феликса это вполне устраивает.

Но тут он отстраняется, его ничего не выражающее лицо всё ещё находится в нескольких сантиметрах от её алой мордашки, и она, заикаясь, выдаёт:

 — Ч-что это было?

Феликс делает паузу.

 — Да так, кое-что проверил, — говорит он и возвращается на своё место. Он делает вид, будто читает книгу, но на самом деле наблюдает за тысячей и одной эмоцией на раскрасневшемся лице Бриджитт. Он чувствует вину, когда видит, что она едва не падает в обморок, но берет себя в руки, и смотрит на него еще раз, прежде чем снова уткнуться в собственную домашку. Он думает: это было жестоко? Он сам не определился, хочет ли он выглядеть жестоким, быть таким на самом деле, или всё вместе.

Они покидают библиотеку через час. Уходя, ничего друг другу не говорят, но ему всё ещё одиноко, а она всё ещё не против помочь.

Во второй раз Феликс целует Бриджитт пьяным в стельку. Она популярна, а он — тот ещё собственник.

Феликс не назвал бы себя ярым противником новизны, но он не любил менять и без того хорошие вещи. Во всяком случае, не за один присест. Изменения должны быть стабильными, постепенными, иначе превратятся в шоковую терапию. Чем глубже он в это верит — тем сильнее мир игнорирует его убеждения, потому что кажется, что вся его жизнь стремительно меняется.

Всего лишь пару лет, нет, даже пару недель назад он даже не подумал бы назвать Бриджитт своим другом. Это изменилось в первую очередь. Теперь их отношениями не были «мутными», Бриджитт сильно сблизилась с ним за эти пару недель. И Феликс позволил ей это сделать. Сначала он убеждал себя, что всего лишь не хотел выглядеть полным подонком после инцидента в библиотеке, но не это было основной причиной. Он наслаждался её обществом. Наслаждался тем, как она ныла о своих занятиях, как с восторгом рассказывала о новых идеях, как смеялась над совершенно глупыми вещами, и комментировала всё, что только могла. Даже если он, читая книгу или делая домашнюю работу, максимум — согласно мычит, а она — продолжает пустословить в попытке завязать диалог, ему (даже если он этого и не скажет) это нравится. Когда он совсем забывается и перестаёт реагировать, она говорит всё медленнее и медленнее, пока не замолкает совсем, и смотрит на него виноватым взглядом. В такие моменты они оба вспоминают былые дни, и, чтобы развеять атмосферу, он делает небольшую паузу, смотрит на неё и переспрашивает. И она продолжает, сначала немного неуверенно, а потом всё-таки возвращается в прежний ритм. Но самое поражающее — то, как она улыбается перед тем, как продолжить. Благодарно, ласково, чуть застенчиво и на все сто процентов искренне. Он видел её лучезарную улыбку, и, хоть эта улыбка тоже прекрасна — так она улыбается всем. А вот эта улыбка… она только для него. Возможно, где-то в закромах души Феликса спит его внутренний кот, но такими темпами он станет собственником. Когда Бриджитт так ему улыбается, он хочет спрятать её от всего мира, свернуться возле неё в клубочек и никуда не отпускать.

Как правило, он недолго об этом думает.

Никто из них не упоминает поцелуя в библиотеке, и Феликсу часто кажется, что Бриджитт совсем о нём забыла. Но насчёт себя он не настолько уверен, потому что временами он не может думать ни о чём другом. Это глупо и опрометчиво, но ему хочется повторить. И он упрямо игнорирует своё желание, прячет его куда подальше и совершенно ничего не предпринимает. Но, как бы там ни было, теперь Бриджитт — его друг, и возможно, даже больше этого. Дружба с ней зародилась в считанные недели, и это — самое большое изменение, произошедшее с ним, в корне изменившее привычный уклад, а следом — и всю жизнь.

Но он всё ещё был одинок. Не так, как раньше, но этого хватает, чтобы его жизнь продолжала потихоньку меняться. У Бриджитт много друзей, и он лишь один из них, так что даже при её гиперопеке он чувствует лёгкую печаль, когда она смотрит в чужую сторону. Он ничего с этим не делает, потому что понятия не имеет, что можно сделать. Запретить ей дружить с другими людьми? Он смирился со своим лёгким эгоизмом, и он, конечно, может быть мудаком, но не до такой же степени. Он позволит Бриджитт сделать из него другого человека, но не допустит, чтобы это как-то сказалось на ней.

Феликс понимает, что всеми изменениями в жизни он обязан именно ей, а ещё понимает, что не любит признавать некоторые нелицеприятные вещи (хоть и не перестаёт их замечать). Так что, когда Бриджитт зовёт его на вечеринку — он, мать его, идёт туда. Идёт, и всё равно, что он не ходит на вечеринки, всё равно, что у него был выбор. Она же попросила.

Он на вечеринке, стоит в стороне с, как сказала бы Бриджитт, угрюмой миной. Когда он видит, как она улыбается и смеётся с какими-то людьми, которых он не знает и знать не желает, он решает вычеркнуть из своего резко сокращающегося списка «трезвенник».

Первый шот ни разу не помогает. Феликс продолжает наблюдать, как Бриджитт порхает от одной группы людей к другой, улыбается всем, и ей отвечают с тем же энтузиазмом. Она прекрасно вписывается в любую компанию. Он пытается определить, кто из этой разношёрстной толпы — её близкие друзья, но она, кажется, дружна со всеми. «Это и не удивительно, — думает он. — Она всегда была общительной девочкой». Даже если лично его она бесила — другим она нравилась.

Спустя три шота он даже улыбается — если это так можно назвать — когда Бриджитт называет его угрюмым. Он всё равно отказывается с кем-либо разговаривать, потому что ему не нужно ничьё общество, и он ещё недостаточно пьян, чтобы изменить своё мнение. Она стоит возле него ещё мгновение, пока Феликс не просит оставить его в покое. На её лице мелькает удивление, затем — гримаса боли, и он едва не забирает свои слова обратно. Если уж он собирается дуться в углу весь вечер — это не значит, что она обязана делать это вместе с ним.

После пятого шота она находит его, всё ещё одинокого, со стаканом в руке, и спрашивает, зачем он вообще пришёл? В ответ он лишь смотрит на неё и делает очередной глоток. Ответ слишком очевиден, и если Бриджитт предпочла его не заметить — это её проблемы. Она хмурится и фыркает, но всё-таки уходит.

Шестой (или седьмой?) шот спустя, он снова смотрит на Бриджитт, но в этот раз в нём бурлят эмоции. Он сожалеет о своих словах, на самом деле он не хотел, чтобы его оставили в покое. Он же пришёл, чтобы насладиться её компанией, с нетерпением ждал её, и вообще, он находится здесь только потому, что она позвала. Но он по определённой причине ей этого не скажет. Причина на самом деле так себе, но он убеждает себя, что она стоит того.

Ещё несколько шотов спустя он видит, как какой-то брюнет подходит к Бриджитт неприлично близко, и он ощущает, как в нём закипает ярость. Она же отходит, кое-как улыбается, но в глазах ясно читается отказ — и Феликс чувствует удовлетворение глубоко внутри себя. Подозрительный брюнет подходит ещё ближе, и, будь Феликс трезвым, его чувство собственничества взыграло бы со страшной силой. То, что он пил, было не особо-то и крепким, но уже на третьем шоте здравый смысл помахал ручкой. По какой-то причине Феликс отослал Бриджитт подальше от себя, позволил ей наслаждаться вечером, пока он сам, забытый всеми, пьянел в углу. Он внезапно свирепеет, чем пугает народ вокруг, и встаёт.

Единственные крохи логики в голове Феликса представляют собой одну мысль: у него нет никаких претензий к Бриджитт. Несколько лет назад, возможно, и были, но он уже давно отпустил их и забыл. Сейчас они просто были друзьями, и у него нет никакого права быть таким собственником по отношению к ней. Менее логичная и более пьяная часть его сознания тут же предлагает: нужно пойти и предъявить парочку претензий. Он натягивает бесстрастное выражение на лицо, выходит из своего угла и топает к Бриджитт через всю комнату, привлекая внимание к своей персоне.

Феликс, конечно, никакого внимания не замечает, потому что прожигает взглядом Бриджитт. Она же, в свою очередь, замечает, что он наконец-то пришёл ко всем.

 — Феликс! — удивлённая не меньше остальных, зовёт она, огибает посягнувшего на её зону комфорта брюнета и подходит.

Феликс твёрдо стоит на ногах, с непроницаемым лицом, но Бриджитт видит: что-то не так. Она хмурится, невесомо очерчивая его подбородок кончиками пальцев. Феликс желает запечатлеть на себе её прикосновения, но отвлекается на гневные взгляды брюнета. Он пытается ответить тем же, но, может, из-за алкоголя стали в глазах поменьше, а может, Бриджитт слишком обеспокоенно на него смотрит, но, так или иначе, нужно сменить тактику. Так что, он наклоняется вперёд, кладёт подбородок ей на плечо и обнимает. Она краснеет и тут же обнимает его в ответ.

 — Ты бросила меня на всю ночь, мадам Чен, — говорит Феликс ей на ухо, его голос оказывается ниже и грубее, чем он думал. Она вздрагивает.

 — Феликс, ты сам просил оставить тебя в покое.

 — Возможно, — признаёт он, выпрямляясь, но, не убирает рук с её бёдер. — Раньше ты никогда меня не слушала. Я не думал, что в этот раз послушаешь.

На самом деле, ворошить прошлое в данный момент — не самая лучшая идея, но сейчас Феликс об этом не думает. Тем не менее, взгляд Бриджитт тяжелеет, и она начинает отстраняться.

 — Сейчас всё по-другому. Я другая, — защищаясь, отвечает она.

Феликс её не отпускает хотя бы потому, что тот брюнет всё ещё на них смотрит. Они разговаривают шёпотом, так что никто их не слышит. Зато прекрасно видят — и Феликс собирается это использовать. Его руки скользят ниже по спине, ещё не на совсем неприличные места — но до них недалеко.

 — Конечно, другая. Прежняя ты не бросила бы меня на всю ночь, особенно после того, как сама пригласила.

Бриджитт хочет поспорить, но лишь выдыхает, смотрит на него снизу вверх, и качает головой.

 — Прости меня. Ты поэтому?..

Она не договаривает, но он понял: она спрашивает, почему он так много выпил. Его взгляд слегка расфокусирован, но речь — отчётлива, так что он не может прикинуться, будто не контролирует блуждающие по её телу руки, поэтому просто игнорирует вопрос.

 — Если тебе действительно так жаль — можешь подарить мне оставшуюся часть ночи, — отвечает он, прижимая её к себе. Она краснеет, закусывает губу и кивает.

Она слегка нахмурена, но сквозь алкогольный туман Феликс чувствует, что он победил. Она — его, и теперь все в этой комнате это знают.

Внутренний кот в его душе радуется, когда Бриджитт, едва собрав свои вещи, хватает Феликса за руку и выводит из комнаты прочь. Ночной воздух обдаёт его лицо и даже немного остужает пыл, но он всё ещё в алкогольном тумане, а кровь всё так же кипит от ревности. Когда Бриджитт останавливается и смотрит на него, он даже вопроса не слышит — он полностью сосредоточен на её губах. Тех губах, которые он однажды попробовал на вкус, почувствовал на себе их мягкость. Он хочет ещё. Он хочет, чтобы она принадлежала ему целиком и полностью, хочет гораздо большего, чем просто целовать её.

Он наклоняется, обхватывает ладонью её лицо и соединяет их губы. Бриджитт сразу же удивлённо пищит, но Феликс настойчив, и очень скоро она плавится от его прикосновений, и, дрожа, закрывает глаза. Его другая рука лежит на её талии, и он склоняет голову, чтобы поцеловать её ещё глубже.

Сегодняшний аромат её духов отличается от того, что был в библиотеке, смутно отмечает Феликс, какой-то фруктовый аромат… Но эта мысль исчезает в тот момент, когда Бриджитт приоткрывает рот, и Феликс с благоговением исследует новую территорию. Его большой палец водит круги на её бёдрах, её руки медленно и неуверенно ложатся ему на грудь. Феликс прижимает её к себе, чувствуя каждый изгиб её тела, его рука ложится ей на поясницу. Он чувствует хаотичное биение их сердец. Она мягкая… Вся она донельзя мягкая — её руки, её кожа, её тело, её язык — и Феликс хочет в ней раствориться.

Но, кажется, Бриджитт не разделяет его желания, потому что она отстраняется и глубоко вдыхает. Феликс увлечённо смотрит, как её грудь вздымается, пытаясь привести своё дыхание в норму. Он не хочет дышать, если это не будет её аромат — аромат сахара и тепла, смешанный с запахом её парфюма, пота и алкоголя. Наверное, смесь жуткая, но она его опьяняет, гипнотизирует, и он ни за что не хочет её отпускать.

И вот, она замирает, отталкивает его прочь и отстраняется от его шеи без его позволения. Он пытается прижать Бриджитт обратно, но она кладёт руку ему на плечо и прижимает пальчик к губам, пресекая его попытки.

 — Феликс, ты этого не хочешь.

Феликс опешил от абсурдности этого заявления, и в ответ лишь нахмурился.

 — Феликс, ты пьян. Я должна остановить тебя, прежде чем всё вообще начнётся, но я тоже пьяна, и я всегда… — она вздохом обрывает себя на полуслове. — В любом случае, я определённо трезвее тебя, и я не позволю этому случиться. Утром ты обо всём пожалеешь.

 — Бриджитт, — говорит Феликс, уткнувшись в её пальцы, — ты же хочешь этого, да? Зачем ты меня останавливаешь?

 — Я… Я не… Ты этого не хочешь.

 — Я хочу.

 — За тебя говорит алкоголь, — вздыхает она и проводит рукой по своему лицу. — Ведь так? Нет, могу поклясться, что это так. До этого вечера ты не подавал ни единого намёка.

 — Бриджитт, — почти скулит он.

«Почти», потому что даже будучи пьяным, Феликс сохраняет чувство собственного достоинства, а просить девушку о поцелуе определённо ниже этого. Даже если эта девушка очень мягкая, и её помада на вкус, словно ваниль, и в его руках она выглядит совсем миниатюрной — он точно знает, что может сделать с ней всё, что только пожелает, и она не будет сопротивляться, и, кстати, мысль ничего так…

Бриджитт отходит, оставляя между ними почти полметра. Он чувствует, как тепло её тела исчезает, и боже, как же это трагично.

 — Нет, Феликс. Я этого не хочу. Я пьяна, ты ещё пьянее, и ты не осознаёшь, на какую ошибку меня толкаешь.

Феликс считает, что единственная её ошибка — то, что она не прижимается к нему, не позволяет ему сделать её только своей, но он лишь кивает.

 — Я провожу тебя до комнаты.

 — Ты обещала мне остаток ночи.

 — Не думаю, что это хорошая идея.

 — Пожалуйста? — спрашивает он, и целое мгновение она выглядит поражённой, не зная, что делать с этой фразой. Она качает головой и выдыхает.

 — Нет, пока ты не приведёшь свой разум в порядок.

Феликс не дуется, но и не разговаривает с Бриджитт, когда они идут в сторону его комнаты. Он тупо моргает, глядя на неё несколько секунд, пока стоит у своей двери, но она погружена в свои мысли, так что Феликс просто заходит внутрь и молча закрывает дверь.

Он просыпается на следующий день, его голова раскалывается, но память абсолютно чиста. Отказ снова его жалит, но в данную минуту он сожалеет лишь о своём адском похмелье. Память о поцелуях теплится в груди Феликса, и он вспоминает, что чувствовал, когда бегал по крышам за алыми лентами.

В третий раз Феликс целует Бриджитт будучи трезвым. Она целиком и полностью не против, и в их дуэте он — не единственный собственник.

Феликс Агрест не из тех, у кого получается «замечательно ладить с людьми». Он в курсе, как заводить и поддерживать деловые отношения, но случайные знакомства и личные связи вне его компетенции, и довольно долгое время его это устраивало. Ему не особо нужно было знать, как обращаться к человеку в неформальной обстановке или как разрядить атмосферу. Феликса интересовали лишь рабочие отношения — и он узнал о них всё, что мог.

Но это было до того, как появились всякие «одиночество», «Бриджитт» и «дружба, плавно перетекающая в нежные чувства». (На самом деле, Феликс ненавидит словосочетание «нежные чувства», но он, разумеется, не будет называть это Любовью-С-Большой-Буквы. Поэтому он произносит слово «влюблённость» и ему подобные лишь в своей голове и надеется, что ему повезёт не говорить этого вслух. Всего на мгновение — как ему казалось — он сделал вид, что ничем подобным не страдает, но ему пришлось как-то объяснять себе свой пьяный бред, так что он просто смирился и признал свою «влюблённость».) Внезапно Феликс начинает проклинать своё «тепличное» детство, когда все эти неловкие вещи были чем-то само собой разумеющимся, и соответственно, справиться с этим было проще. Он перепрыгнул этот период — и теперь застрял здесь, со своими смущающими чувствами.

Какая-то его часть хочет свалить всю вину на Бриджитт и ни о чём не задумываться, ведь, по мнению Феликса, во всём этом виновата именно она. Если бы она не пыталась стать частью его жизни — всё было бы просто прекрасно. Ну да, первый шаг сделал именно он, но Бриджитт до сих пор ничего не говорит по этому поводу — и это конкретно запутывает.

Феликс прекрасно помнит ту ночь. Он помнит холодный ночной воздух, её раскрасневшиеся щёки, её мягкие губы и — самое главное — как она колебалась, после чего всё-таки отшила его. Он помнит всё так, будто это было вчера, но не может утверждать, что Бриджитт помнит всё так же ясно, и он понятия не имеет, как ему об этом спросить — все те приобретённые знания об отношениях не помогают. Интересно, как надо говорить «Я пытался с тобой переспать, и ты меня отшила, потому что я был пьян, но теперь я трезв как стёклышко, и мне всё ещё хочется обменяться с тобой слюной, так что давай не будем ломаться и сделаем это!», чтобы при этом не попытаться выпрыгнуть в ближайшее окно?

Вот у Феликса, например, нет ни единой идеи. Бриджитт же гораздо общительнее его, она должна знать, как проворачиваются подобные штуки. И достаточно говорлива, чтобы ему казалось, будто она может в лёгкую развести на задушевную беседу, но с ним она не откровенничает — и это сводит с ума.

Они по-прежнему вместе проводят время, и часть его рада, что у них есть хоть это. Феликс нуждается в друге сильнее, чем в романтическом партнёре, и Бриджитт действительно хороший друг. Она заботится о нём, поддерживает, предоставляет свою компанию, когда ему это нужно (читай, часто). Хотя уже проскальзывают вопросы о некой романтике между ними, но Бриджитт умело прикидывается ромашкой — и Феликс следует её примеру.

Однако, другая его часть недовольна притворствами, и чем больше ему это не нравится, тем сильнее он хочет заявить о своих правах на Бриджитт. Он и так старается отпустить Нуаровское прошлое, которое и без того ему не особо нравится, и пытается убедить себя, что считать людей своей собственностью — это по-детски. Но Феликс ничего не может с этим поделать — он хочет Бриджитт. А ещё сильнее он хочет скрыть её от чужих жаждущих взглядов. Он понял, насколько она привлекательна, и похоже, слишком поздно — по ходу, её чувства успели остыть — но можно подумать, его это остановит! К сожалению для неё (наверное, даже для него) незаинтересованность Бриджитт не равнялась её неприязни, а некоторые люди в упор не видели разницу между добротой и флиртом. Пока эти люди ничего определённого в её адрес не высказывали — Бриджитт технически считалась свободной, и этот факт некоторые личности предпочитали не замечать.

И вот, маясь в очередном углу очередной вечеринки, он думает о том, что лучше бы он сказал Бриджитт «нет». Он был в этом мастером. А потом размяк. И это тревожило.

Зато, решив потащить его за собой, она будет с ним всю ночь. Чему радуется несносный кот внутри Феликса, потому что таким образом она сама заявляет свои права на него. Но также именно это и ставит его на первое место списка, так называемых — как не-особо-ласково называет их Феликс — «Ухажеров Бриджитт».

Самые умные из них сдают позиции после первого уничтожающего взгляда от Феликса, другие, как он думает, догадываются о его влюблённости и лишь многозначительно смотрят на него и Бриджитт, но предпочитают зря не вмешиваться. Хотя есть и такие, которым взгляд Феликса нипочём — они продолжают возвращаться из-за её солнечной улыбки. С этими людьми Феликс категорически отказывается разговаривать, но с теми, кто уж точно не заинтересован в Бриджитт, его кое-как можно уломать на беседу. Она же, кажется, не видит разницы между теми, с кем он общается и кого он знать не желает, и от такого безрассудства Феликсу хочется то ли ударить её, то ли закрыть собой от всех бед этого мира. И Феликс узнаёт о Бриджитт кое-что новое — она, вся такая беззаботная и счастливая, вполне может о себе позаботиться. Её твёрдые отказы этим надоедливым идиотам только греют душу Феликсу. Более умным ухажёрам она не отказывает, или, по крайней мере, не замечает никакого скрытого флирта. От этого Феликсу хочется хряпнуть стопку-другую, но он не может допустить повтора той ночи.

Итак, когда Феликс прожигает негодующим взглядом парня с тёмными волосами и светлыми щенячьими глазами, Бриджитт толкает его локтем в бок. Он знает, что значит «дружелюбно себя вести», но на деле Феликс в этом не силён, так что он просто пытается отвлечься на что-то другое, и натыкается на чьи-то светлые глаза и понимающую улыбку. Феликс чувствует нарастающую тревогу.

 — Это ты у нас Феликс? — девушка наклоняет голову, и её взгляд выглядит любопытным. Даже, скорее плотоядным.

 — Да, — он отвечает кратко, но её улыбка становится только шире.

 — И ты по уши влюблён в Бридж, так?

Феликс, моргнув, вопросительно глядит на девушку. Бриджитт поглощена разговором с Щенячьими Глазками, и Феликс не может не поморщиться от того, как этот парень заправляет ей прядь за ухо. Когда он смотрит на любопытную мадам с отвращением — уже по выражению её лица можно сказать, что он в ловушке. И поэтому даже не пытается уйти от разговора.

 — Я не собираюсь говорить об этом в присутствии Бриджитт.

 — Намёк понят, проблем нет. Можем выйти. — Она уже собирается выйти из комнаты, но вдруг хватает его за руку и тянет за собой. Феликс чуть не крякает от удивления, а даже если бы и крякнул — сказал бы, что он не виноват. Он бы и врагу не пожелал такого «ручного» передвижения.

 — Бридж, я украду твоего паренька ненадолго, он же тебе сейчас не нужен?

Бриджитт окончательно отвлекается от диалога с Щенячьими Глазками и удивлённо смотрит на девушку с Феликсом. Наверное, она успела забыть, что Феликс вообще способен встать с кресла.

 — Мелоди… — осторожно начинает она, но девчонка… Мелоди перебивает.

 — Феликс сказал, что хочет поговорить в другом месте и тебя, вроде бы, устраивает компания Стерлинга?

Бриджитт не отвечает, видимо, она слишком удивлена, что Феликс согласился с кем-то поговорить. Мелоди, не дожидаясь ответа, тянет Феликса за собой, и он не сопротивляется, хоть и морщится. Он знает, что эта девушка — подруга Бриджитт, и это значит, что она не только до жути любопытная, но и довольно-таки проницательная. Инстинкты вопят об опасности, но Феликс не будет убегать, даже если эта мадемуазель собирается сожрать его живьём. Он не доставит ей такого удовольствия.

 — Итак, ты влюблён в Бриджитт, так? — начинает она, едва они заходят в комнату.

Она толкает Феликса на диван, и он тратит пару секунд, чтобы привести себя в порядок.

 — Нет, не думаю.

Девушка выгибает бровь, не впечатлённая ответом. Феликс вздыхает.

 — Я заинтересован, но не влюблён. Мы общаемся всего несколько недель.

 — Ну-у, э-э, я слышала, что вы знакомы несколько лет.

 — До недавнего времени мы не особо… дружили.

Мелоди закатывает глаза и наклоняется вперёд. Феликс откидывается назад.

 — Хорошо. Ты заинтересован в Бриджитт, так?

Ему не понравился её тон.

 — Именно это я и сказал.

 — Ну вот, а она влюблена в тебя с самой первой вашей встречи. Так какого чёрта вы просто сидите рядом? Я бы на вашем месте уже давно нашла укромный уголок и занялась более приятными делами.

Феликс, приподнимая бровь, думает «Это каким надо быть другом, чтобы так просто выпытывать у других людей признания в любви?». Конечно, он уже и так всё понял, и с недавних пор испытывал интерес Бриджитт к себе. (В конечном итоге, эти испытания только всё испортили и вогнали его в эту непонятную ситуацию с чувствами, но хотя бы, ему стало понятно, что она всё ещё заинтересована.) Какими бы ни были нормы приличия, Мелоди на них определённо плевать, так что Феликс поджимает губы и отвечает:

 — Всё сложно.

 — Не-а, всё просто. Дело в том, что вы — полные профаны в отношениях.

 — …Именно это всё усложняет.

Мелоди похлопывает Феликса по голове, и ему это не нравится. Она ему не нравится.

 — Ни о чём не думай, просто пойди и поцелуй её. По тебе видно, что ты этого хочешь — своим видом ты отпугиваешь всех парней, которые пытаются к ней подойти.

 — Во-первых, не всех. Только тех, кто в ней заинтересован.

 — Бриджитт — милая девочка, в ней все заинтересованы.

Она права. Феликс продолжает.

 — А во-вторых, я уже её целовал, и это было просто ужасно.

 — Что? Ты уже успел её поцеловать? Тогда почему вы оба такие… Вот такие? И почему она мне не сказала? — Мелоди хлопает его ещё раз, и Феликсу очень-очень не нравится эта девушка.

 — Ну, мы были немного навеселе, — Феликс хочет продолжить, но судя по тому, как эта энергичная мадемуазель размахивает руками, ей не нужно знать всю историю. Он ей ничего не должен. — И я не понимаю, какое тебе до этого дело.

 — Большое. Мне не нравится, что Бриджитт в последнее время очень много грустит. Хотя, это не удивительно. Она, наверное думает, что ты воспринимаешь это как ошибку, сделанную по-пьяни.

 — Технически, так оно и есть.

 — Да без разницы! Просто иди и сделай то же самое, только в трезвом уме.

 — Твой план звучит кошмарно.

 — Держу пари, возле Бриджитт уже толпа собралась благодаря тому, что я вытащила тебя из комнаты.

Феликс хочет сказать, что это очень странный вывод, но понимает, что она права, и ему это не нравится. Он молчит.

 — Ты же хочешь вернуться, да? — она толкает его в бок с такой же плотоядной улыбкой.

Феликс не сдаётся.

 — Я ещё с самого начала хотел вернуться.

 — Знаешь, не один ты можешь ревновать.

 — Не понимаю, о чём… — он не договаривает. Она залезла к нему на колени, положила одну руку на голову, а другой потянула за воротник. Феликс даже не пикает, но если бы сделал это — это тоже была бы не его вина. Эта девчонка просто запрыгнула на него и влезла в его личное пространство! Она оставляет липкий след от блеска для губ на углу его рта, и он, наконец-то, вспоминает, как двигаться. Феликс грубо её отстраняет, в его глазах горит ледяное пламя. Он морщится и вытирает рот.

— Что, по твоему мнению, ты сейчас делаешь?

— Помогаю! — говорит Мелоди, игнорируя убийственный взгляд Феликса. — Знаешь, если твои волосы немного растрепать…

Феликс дёргается от её руки.

 — Не трогай меня.

 — Ладно-ладно. — Мелоди отвечает так, будто его реакция должна быть совсем не такой. Феликс зол. — Давай, топай.

Так он и сделал — напряжённо пошёл к своему креслу. Он был не особо счастлив узнать, что его место занято, а к Бриджитт пристают два новых ухажёра. Из этой компании к ней не клеится только один парень, но в целом — предположение Мелоди сбылось, и Феликса это бесит. Он хочет молча развернуться и уйти, но подходит к Бриджитт и ждёт, пока она обратит на него своё внимание. Сейчас беседу перехватила какая-то девушка — она рассказывала историю — но Бриджитт всё-таки поворачивается к Феликсу, и от его вида у неё широко распахиваются глаза. Феликс неосознанно поправляет рубашку и чертыхается под нос.

 — Я ухожу.

 — Погоди, я соберу свои…

 — Не стоит, — перебивает он. Она вздрагивает от такого тона, но он хмурится ещё сильнее. Он расстроен не из-за неё, она не обязана его утешать. Он разворачивается и уходит, не оглядываясь на группу, которая уже пытается втянуть Бриджитт в горячие обсуждения.

Только на улице он останавливается, смотрит на своё отражение в окне и приводит себя в порядок — кривит губы и тыльной стороной ладони вытирает след от блеска, что оставила Мелоди. Бриджитт нужно либо завести друзей получше, либо хотя бы держать их подальше от него.

Он собирается уходить, но слышит шум неподалёку, и видит, как Бриджитт выбегает из двери. Он поднимает бровь.

 — Не подумай, я не иду за тобой, — заявляет она, отряхивается и выпрямляется.

Она говорит это тоном, не терпящим возражений, и теперь он не может не спросить «Зачем ты идёшь за мной?» — не столько из интереса, сколько в шутку, хоть его лицо и бесстрастно. Весь его гнев куда-то испаряется, оставляя место странному чувству в груди.

Она тупо пялится на него, а потом краснеет.

Как интересно. У него появляется идея.

 — Ты подходила к Мелоди?

 — Я пыталась её найти, но… — она обрывает себя и смотрит куда-то в сторону.

Он думает «Возможно, методы этой девчонки были не такие уж и бесполезные».

 — Но? — подсказывает он.

 — Нет, ничего, — бормочет она.

Он подходит ближе.

 — Ты не договариваешь.

 — Это не моя вина.

Шаг.

 — Зачем ты пошла за мной? — он подходит вплотную и смотрит на неё сверху вниз.

Она смотрит на него с дерзким блеском в глазах, всё ещё красная от смущения.

 — Чем ты был занят с Мелоди? — прозвучало безразлично, но они оба понимают, что она обвиняет его.

 — Она начала ко мне приставать.

Бриджитт в ступоре.

 — Она… приставала к тебе?

 — Она набросилась на меня, а я не смог ей сопротивляться.

Бриджитт скрещивает руки, ни капли не убеждённая.

 — Мелоди не сделала бы этого, она не такая.

Феликс пожимает плечами.

 — У неё был для этого веский повод.

 — Ты дал ей повод?

 — Как видишь.

Её взгляд помутился так, что Феликс не смог прочитать выражения в нём.

 — И что же это за повод такой?

 — Ты.

Она в ступоре уже во второй раз за две минуты.

 — Я?

 — И Щенячьи Глазки.

 — Кто?

Он сказал это вслух?

 — Запоминать его имя — слишком большая честь.

 — Щенячьи Глазки?

 — Они такие выпученные.

 — Ла-адно, но я всё ещё не поняла, почему Мелоди к тебе приставала.

 — Она сказала, что я не один такой.

 — Какой?

 — Ревнивый. — Феликс позволяет этим словам повиснуть в воздухе между ними. Он ненавидит тот факт, что Мелоди помогла ему, и никогда не скажет ей, какой полезной она оказалась.

 — Ты… ревнуешь?

 — А ты? — сказать это было непосильным трудом, но оно того стоит — он не хочет оправдываться первым.

Она долго смотрит на него, медленно кивает и поворачивается в другую сторону.

 — А я… Я испугалась, что ты и Мелоди…

 — Мне казалось, ты лучше меня знаешь.

 — Я тоже так думала, и именно это меня смутило!

 — Мы ни чем таким не занимались. Мы… — Он делает паузу и продолжает, — просто говорили о тебе. А потом она начала приставать.

 — Говорили обо мне?

 — И о Щенячьих Глазках.

До неё доходит.

 — Так ты ревновал!

 — Ты очень желанная, Бриджитт. — Феликс не хотел, чтобы это прозвучало настолько… Горько. Но Бриджитт всё равно улыбнулась.

 — Ты ревновал! — восклицает она, и Феликс смотрит на неё, не разделяя веселья.

 — Не в первый раз.

 — Что, правда? — Бриджитт воспринимает это слишком радостно, и Феликс жалеет о том, что разговор ушёл в эту степь, хоть и понимает, что назад пути нет.

 — Единственное, чего я хочу — чтобы они все от тебя отстали, но у меня нет права отгонять их.

 — А ты хочешь этого? — она внезапно смущённо щурится, и Феликс думает, что она на самом деле очень застенчивая.

 — Конечно.

 — Прекрасно, теперь у тебя есть это право. Да и вообще, любое право, которое ты только пожелаешь. — На втором предложении на её лице проскальзывает ужас от сказанного. Феликсу даже жаль её, но он не может не подшутить над ней.

 — Да?

Она не поднимает голову, её лицо полыхает краской, и она бормочет:

 — Вообще-то, да.

Феликс сам краснеет в ответ.

Может, Феликс хочет скрыть свой румянец, а может, он просто слишком давно этого хотел — но он подхватывает Бриджитт за подбородок и нежно поднимает её голову, встречаясь с ней взглядом. Он наклоняется и соединяет их губы. Она успевает закрыть глаза ещё до начала самого действия, и стоит ему начать — как она сразу же отвечает. Сначала поцелуй довольно нежен, но потом она зарывается пальцами в его волосы и прижимается к нему плотнее, приглашая его для дальнейших действий. Феликс не отказывает ей и принимает приглашение, растворяясь в мягкости её губ. Его руки опускаются по её бокам и останавливаются на бёдрах, а поцелуй из невинного переходит в страстный. Она тянет его за волосы, прижимает ближе к себе, и он поддаётся во второй раз. И в награду получает влажное тепло её рта и удивительный напор, от которого он задыхается и отстраняется. Она плотоядно смотрит на него, и он понимает, что совсем не против продолжения, но голод в её глазах быстро уступает место неопределённости. Он не хочет повторения прошлой ночи, поэтому хватает её за плечи и смотрит ей в лицо.

 — Бриджитт, — тихо говорит он. — Ты жалеешь об этом?

 — Нет, — говорит она, будто выдаёт грязный секрет. Феликс её не понимает.

 — Посмотри на меня, — понизив голос, мягко говорит он. Она подчиняется, в её взгляде мелькает сомнение. Он не знает, что её беспокоит, но всё-таки пытается успокоить. — Я не пил с прошлой вечеринки. — Он смотрит ей в глаза, медленно наклоняется и дарит короткий поцелуй. — Я не жалел об этом тогда, и не жалею сейчас. Что не так?

 — …Ты хочешь этого?

 — Да. — Ему казалось, они уже решили этот вопрос.

 — Оу.

Это короткое слово избавляет Феликса от раздражения и заменяет его идиотской нежностью. Он снова наклоняется и целует её, потому что наконец-то ему это позволено. Бриджитт улыбается, и ему приходится отстраниться, потому что она улыбается больше, чем целуется.

В её глазах снова появляется голодное желание, и ему становится интересно, после стольких лет ожидания она чувствует больше удовольствия, или разочарования?

 — Бриджитт, я иду к себе в комнату.

Бриджитт моргает, в её глазах снова светятся привычные огоньки счастья, и она кивает. На её лице проскальзывает печаль, но она берёт его за руку и с лёгкостью предлагает:

 — Я провожу тебя.

Обратный путь был таким же, как и всегда, но на этот раз он держит её тонкую руку в своей и чувствует тепло её тела. Остановившись у своей двери, он понимает, что в этот раз совсем не обратил внимания на её парфюм. Сейчас это кажется донельзя важным, так что у него не остаётся иного выбора. Он наклоняется и снова целует, кладя ладонь на щеку, наклоняет её голову. Нежный парфюм такой же, какой был и в библиотеке. Он отстраняется, смотрит на её расширенные зрачки, влажные губы, и не может не задать вопрос.

 — Хочешь остаться?