Она - невидимка? (гет)

Я бреду по разбитой улице, направляясь прямиком к запретному месту — к Котлу.

Если бы мои родители увидели меня здесь, выговором бы я не отделалась. Мама искренне считает, что в этом самом неблагополучном месте нашего дистрикта меня могут похитить, чтобы потребовать выкуп.

Но запретный плод всегда был сладок.

Я поворачиваю ручку двери и тут же морщусь от обилия запахов. Женщина в платке, туго обвязывавшем голову, что-то мешает в кастрюле. В воздухе висит густой табачный туман. Строгие охранники нашего дистрикта — миротворцы заливают в себя пиво из огромных кружек.

Я бы тут же ушла, но мое внимание привлекает высокий темноволосый парнишка, который, жестикулируя, что-то объясняет поварихе. В конце концов, та смеется и протягивает мальчишке металлическую посудину:

— Ох, уболтал ты меня, Гейл! Держи! Мамка-то твоя где?

— У меня же сестренка родилась, — поясняет тот и поворачивается. — Спасибо!

Проходя мимо меня, мальчик скользит по мне любопытным взглядом, задержавшись на белых туфлях — подарке мамы.

Я хочу остановить его, но почему-то немею.

Тогда я узнала его имя. Гейл.

Тогда я еще не знала, что настолько удивило мальчика. Теперь понимаю. Мы с Хоторном всегда будем из разных миров. И каждый новый день только больше это доказывает.

Я открываю дверь и замираю на пороге, вновь ощущая, как язык приклеивается к нёбу. Я всегда немею в присутствии Гейла Хоторна.

Именно он вместе со своей лучшей подругой Китнисс Эвердин стоит на пороге. Очевидно, принесли лесную землянику. Мой папа ее обожает.

Мы с Китнисс учимся в одном классе и даже часто по иронии судьбы оказываемся в паре.Понимаю, что вы думаете: у дочки президента должна быть куча друзей и своя компания, но я — исключение из правила. В школе я все время отмалчиваюсь, и одноклассники совершенно не обращают на меня внимания. Так же, как и на саму Китнисс.

Но все равно я ей ужасно завидую. Во-первых, хоть один верный друг, но у нее есть. А во-вторых, это ведь сам Гейл Хоторн! О чем еще можно мечтать?

— Классное платье, — замечает Гейл.

Я тут же краснею, искоса оглядывая себя. По случаю Жатвы мама приготовила мне новое белое платье, которое купила недавно. В нашем дистрикте к Жатве готовятся, как к похоронам.

Я долго ищу нужные слова и наконец произношу:

— Что ж, если придется ехать в Капитолий, то лучше быть красивой, так ведь?

Не угадала. Лицо парня мрачнеет на глазах. Он явно что-то удерживает на языке.

— Ты в Капитолий не поедешь, — хмуро произносит Хоторн. — Сколько раз тебя впишут? Пять? Меня вписывали шесть раз, когда мне было двенадцать.

Я чувствую, как к глазам подступают слезы. Гейл постоянно ставит меня на место, явно разделяя нас такими словами. Мне кажется, он меня ненавидит.

Но за что?

— Она не виновата, — защищает меня Китнисс. Я с благодарностью смотрю на девушку.

— Не виновата. Да. И все равно это так, — отрезает Хоторн, с некоторым презрением глядя на меня.

Я не выдерживаю. Какое право Гейл имеет так ко мне относиться? Что я ему сделала?

Не глядя на парня, сую деньги за ягоды в руку Китнисс:

— Удачи, Китнисс. — Хоторн не дождется моих пожеланий.

— Тебе тоже.

Закрываю за ними дверь и с силой закусываю губу. На глаза наворачиваются слезы.

Каждый раз, когда наступает Жатва, я до боли в сердце боюсь, что больше не увижу Гейла Хоторна. Мальчика, с первой же нашей встречи покорившего мое сердце.

Распорядительница пританцовывает возле шара, запускает внутрь руку, извлекает карточку, вчитывается в текст.

Ужасно медленно. Капитолийцы обожают играть на нервах.

— Примроуз Эвердин!

В эту секунду я понимаю одну вещь: Прим никогда не отправится на Арену. Вместо нее туда отправится Китнисс. А вместе с ней и Гейл.

Они есть друг у друга. А мне совершенно незачем жить.

И тогда я принимаю единственную возможную в этой ситуации вещь.

— Есть доброволец!

Кое-как взбираюсь на сцену. На лице Гейла написано несказанное изумление, Китнисс прижимает к себе рыдающую Прим и одними губами шепчет: "Спасибо!"

Смотрю на родителей, и сердце падает.

Мой папа — мэр. Он решает вопросы огромной важности. Он обязан быть "железным".

Я никогда не видела, как он плачет. До сегодняшнего дня.

— Как ты думала? О чем ты думала, Мадж? — мама налетает на меня, едва переступает порог комнаты.

Ее голос срывается на всхлипы. Я притягиваю ее к себе и произношу на ухо:

— Мам, это же был маленький ребенок! Она не заслужила такой смерти!

Это всего лишь часть правды.

Мама беспомощно осекается, а папа садится рядом:

— Я горжусь тобой, Мадж, — негромко произносит он. И для меня это самая величайшая похвала.

Следующего гостя я совершенно не ожидала увидеть. Гейл Хоторн неловко мнется на пороге.

— Привет, — мне кажется, или он правда говорит виновато? Что ж, он действительно слишком жестоко со мной разговаривал утром.

— Привет, — холодно отзываюсь я.

Гейл делает шаг вперед:

— Китнисс просила передать "спасибо", — хрипло произносит он. — Она бы сама зашла, но не хочет отпускать Прим.

Китнисс просила. Иначе бы он ни за что не зашел.

— А я хотел извиниться, — тихо продолжает парень. — Сегодня утром я был не прав.

— Извинения принимаются, — холодно парирую я. — Это все?

Нельзя показывать ему свое отношение. Он только опять поиздевается, а я уеду на Игры с разбитым сердцем.

— Нет, не все, — вопреки моим ожиданиям, Гейл не спешит покинуть комнату. Вместо этого он резко шагает вперед и внезапно целует меня.

Воздух в легких стремительно заканчивается. Я просто не могу в это поверить. Я определенно сплю.

Я проснусь, Прим не выберут на Жатве, и этого поцелуя не случится.

Хорошо это или плохо?

Хоторн отстраняется и с болью смотрит на меня:

— Мадж Андерси, я люблю тебя с того самого дня, как впервые увидел в Котле.

Наверное, все мое изумление написано на лице, потому что Гейл быстро тараторит:

— Помню, тогда ты показалась мне существом из другой реальности. В грязном Котле — просто ангел в белых туфельках. Тогда же я понял, что ты никогда не обратишь на меня внимание. Я часто видел тебя в школе и все не мог забыть. Тогда я понял, что мне нужно быть с тобой резче, чтобы мое сердце не привязывалось к тебе. Я прекрасно знал, как ты меня презираешь.

Как же ты неправ, Гейл! Я не хочу, чтобы этот сон заканчивался.

— А я всегда любила тебя, Гейл, — признаюсь я.

Никогда не думала, что это скажу. Нечего сказать, самое подходящее время для признания.

Хоторн вздрагивает, не веря, заглядывает мне в глаза. Я киваю и всхлипываю. И тогда крепкие руки парня обнимают меня.

— Время. — Ну почему так не вовремя?

Суровый миротворец похлопывает стволом по ладони. Гейл легкомысленно отмахивается.

А в следующее мгновение вынужден вырываться из рук служителя порядка.

— Ты же не можешь не вернуться! — кричит Гейл. — Только не сейчас!

Эти слова придают мне сил и уверенности в себе.

Я должна выжить. Ради Гейла. Ради нашего с ним будущего.