Утренний кофе (джен)

Грегор Форбарра, император Барраяра, как раз просматривал свое расписание на день, когда дверь скользнула в сторону, открываясь. Его утро выдалось странно пустым. Вчера в списке стояли встреча за завтраком с главой Сергиярского лесного комитета, присутствие на заседании Совета министров и обед с Лаисой — Лаиса! — и ее коллегами по торговому консорциуму. Все они были отменены. Одно — случайность, два — совпадение. А все три?

Когда дверь зашипела, он поднял голову и приветствовал главу Имперской Безопасности улыбкой. — Саймон, — тепло поздоровался он, — похоже, я...

Грегор осекся. Саймон Иллиан принес поднос с кофе. Его лицо было нейтральным, как и всегда, и все же Грегор безошибочно видел набежавшую на него мрачную тень. Во взгляде Иллиана была пустота. Грегор ощутил, как вокруг него сам по себе смыкается жесткий корсет его императорской роли, заставляя выпрямить спину, укрепляя и поддерживая.

— Что случилось? — спросил он.

Прежде, чем ответить, Иллиан поставил поднос на столик и точными скупыми движениями наполнил чашку. Грегор понял, что тот тянет время, и пустота перекинулась на него самого, точно зараза, угнездилась под ложечкой и принялась тянуть тепло. Но он не стал переспрашивать и знал, что его испытующий взгляд спокоен. Долго Иллиан медлить не станет.

Иллиан поставил кофе перед Грегором, взял чашку себе и сел. Пару секунд он пристально разглядывал свою чашку, потом поднял взгляд и взглянул Грегору в глаза.

— Это Майлз, — сообщил он.

Грегор резко выдохнул, словно от удара в солнечное сплетение. "Через это мы уже проходили", пробормотал отстраненный наблюдатель где-то в глубине его сознания, а другой, не столь бесстрастный, но тоже похороненный глубоко, безмолвно взвыл: "Но я видел его всего несколько дней назад!"

— Понимаю, — произнес Грегор.

Иллиан прочел что-то в его глазах, потому что тотчас поднял ладонь и подался в кресле вперед.

— Нет, сир, — поправил он. — Мои извинения. Майлз не пострадал и не находится в опасности.

Грегора отпустило, он расслабился. Однако Иллиан — нет. Грегор заметил это и нахмурился.

— Что случилось? — повторил он, и запоздало добавил: — Надо так понимать, что внезапная пустота в моем расписании — ваших рук дело?

— Да, сир. — Иллиан глубоко вздохнул ("снова тянет время; Саймон, да что с тобою?"), расправил плечи и начал:

— Пять недель назад я получил доклад с Единения Джексона. Прежде, чем лечь ко мне на стол, ему понадобилось время, чтобы пройти через моих аналитиков, хотя винить за этого некого. Доклад включает медицинские отчеты криохирурга из Группы Дюрона, который лечил Майлза. Среди всего прочего там подробно описаны несколько существенных для его здоровья и весьма необъяснимых припадков, которыми он начал страдать после криооживления. Об этих припадках он не доложил медицинской комиссии, определявшей его годность к службе.

Какое-то мгновение Грегор просто сидел, впитывая этот факт. Трудно ошибиться, насколько это важно. Грегор постарался хоть как-то совместить эту новость со своим представлением о Майлзе... нет. Надо быть честным, не составило большого труда "приладить" эту новую информацию к образу его молочного брата. Но он всё же сделал одну попытку.

— Это были медицинские записи. Я знаю, что у Майлза сразу после оживления были провалы в памяти. Возможно ли, что... — Он не смог подобрать нужных слов.

— Он знал, — перебил его Иллиан, доставая из кармана мундира два диска с данными. — Я вызвал его домой сразу, как только прочел этот доклад, и одновременно затребовал дополнительную информацию у моего независимого наблюдателя на дендарийском флоте. К тому времени, как мое сообщение достигло флота, миссия по спасению Форберга уже была завершена. Теперь у меня есть два рапорта: один — от Майлза, о ходе миссии, второй — вот этот, от наблюдателя, он был доставлен прошлой ночью.

Он выложил на стол первый диск.

— Это — доклад лейтенанта Форкосигана о выполнении последнего задания. Здесь детально описан как план, так и ход его выполнения. Все шло так гладко, как только возможно, почти до самой последней минуты. Случившееся затем Майлз описывает как «неисправность брони, в результате которой заклинило встроенный в руку скафандра плазмотрон». Обе ноги Форбергу отрезало по колено.

Грегор шевельнул губами, беззвучно произнеся "О боже". Он не мог отвести глаз от диска.

Рядом с первым диском Иллиан выложил второй.

— А это — доклад моего независимого наблюдателя. Он включает полный личный журнал судового хирурга дендарийцев, в котором она подробно описывает и тесты, и лечение, посредством которого она пыталась решить недавнюю и весьма тревожную проблему с припадками адмирала Нейсмита. Здесь же имеется описание его последнего припадка, случившегося во время их высадки на корабль пиратов.

Несколько секунд Грегор рассматривал второй диск, потом заставил себя отвести глаза и встал, глядя за окно в сад. Он собирался сегодня пригласить туда Лаису на обед, чтобы показать ей, как прекрасна природа Барраяра. Красота — не его достоинство, но он хотел познакомить ее со своим миром, соблазнить ее разделить его мечты. Возможно ли это? Ведь это Майлз познакомил его с Лаисой... Грегор прикрыл глаза.

— Лейтенант Форкосиган сообщил моему секретарю, что у него есть устное дополнение к докладу, — тихо произнес Иллиан. Грегор обернулся к нему, вопросительно сведя брови. — Возможно, это окажется признание. А, может, и нет. И его может быть или не быть... достаточно. Сир, когда преступление совершается умышленно, закон полагает, что преступник представлял себе и последствия своего поступка. Военному прокурору не потребуется слишком изощренный ум, чтобы представить происшедшее как попытку убийства Форкосиганом своего собрата-офицера.

С минуту Грегор обдумывал сказанное.

— Возможно, сейчас мне лучше сделать паузу и прочитать оба рапорта? — уточнил он.

— Второй из них — да, — ответил Иллиан. — Что касается первого, полагаю, хватит резюме. Плюс примечания от моих аналитиков: они убеждены, что описание инцидента с Форбергом было вставлено уже после того, как написана основная часть доклада.

Грегор кивнул почти рассеянно, взял второй диск и вставил в щель комм-пульта. Пока он читал, Иллиан поднялся и прошелся по комнате, однако тихо и совсем его не отвлекая внимания. Похоже, шефа СБ сжигала необходимость в движении, и Грегор определенно мог это понять. Он и сам чувствовал, что весь сжался, словно змея, проглотившая свой собственный хвост. Фразы из журнала хирурга отпечатывались в его сознании, маячили перед его глазами, мрачно покачиваясь, точно петля виселицы: "… зашел ко мне после возвращения на 'Триумф'… ", "… я порекомендовала ему посетить клинику на Колонию Бета, но он предпочел держать это в тайне…", "… было неудобно хранить секрет даже от коммодора Джезека…"

Все заняло сорок пять минут. Иллиан прислонился к стене, разглядывая носки своих сапог. Грегор выдохнул.

— Так, — произнес он, и Иллиан подошел к нему и сел рядом, ожидая, пока император заговорит.

Грегор обдумал ситуацию еще немного.

— Давайте начнем с самого простого, — предложил он. — Если бы ничего из этого не произошло, и Майлз честно рассказал бы все докторам в Имперском госпитале сразу после своего возвращения на Барраяр — мог бы он оставаться на активной службе в СБ с этими припадками?

Напряжение чуть отпустило Иллиана, когда разговор начался так просто. Он немного подумал и ответил:

— Нет. Нет, если бы только их не излечили. С ним это случается не часто, но делает его на тот момент недееспособным. Мы не можем допустить подобное в критической ситуации.

Этого ответа Грегор ждал. Он кивнул.

— При тех же самых обстоятельствах мог бы Майлз в роли адмирала Нейсмита командовать дендарийцами?

Иллиан шумно выдохнул и на этот раз молчал дольше.

— Да, — ответил он наконец. — Нам бы пришлось чуть подкорректировать его планы, и результат, возможно, был бы не так гарантированно хорош. Майлзу пришлось бы держаться подальше от линии огня, что означает передоверить кому-то тактический контроль в реальном времени. Однако за ним оставалась бы стратегия и планирование. С заднего сиденья, так сказать. Если бы он не смог там усидеть, нам бы пришлось пересмотреть свое решение.

Вот этот ответ был неожиданным. Грегору потребовалась минута, чтобы его обдумать.

— Вы знаете, что Майлз совершил все из страха потерять своих дендарийцев, — осторожно сформулировал он. — И мысль, что он все равно мог бы их сохранить, довольно... шокирующая.

— Я не знаю, что могло заставить Майлза совершить такое, — возразил Иллиан, чей голос утратил свою тщательно пестуемую бесстрастность. — Я вообще до сих пор не могу поверить, что он так поступил. Это... — Он осекся, сжал кулак. Грегор почти зримо видел, с каким усилием Иллиан собирает эмоции, которые не вправе себе позволить, и сжимает в этом кулаке в тугой ком. Ему потребовалась едва пара секунд. Когда шеф СБ заговорил снова, голос его был отстраненным и спокойным. — Похоже, мы недостаточно знали лейтенанта Форкосигана. Я считал его верность безоговорочной и абсолютно ему доверял. Я ошибался.

Грегор позволил этой реплике угнездиться в собственном сознании.

— И я тоже, — признался он наконец.

С минуту двое сидели в молчании, безмолвно переживая это предательство. Потом Иллиан произнес:

— Не важно, что бы могло случиться, если бы Майлз признался во всем с самого начала. Он этого не сделал.

— Да, — согласился Грегор. — Не сделал.

Он ждал, что когда Иллиан продолжит говорить. Общее молчание тянулось дальше: болезненная откровенность подчеркивалась паузами, которые требуются душе, чтобы окрепнуть для следующего удара. Но Иллиан так и не заговорил.

Грегор тихо произнес:

— Я возлагал на него столько надежд, Саймон. Моя правая рука. Мой брат. И ты говоришь мне, что все это было маской? — "Не могу в это поверить..." Нет. Здесь не место эмоциям.

Иллиан медленно выдохнул.

— Нет, — тяжелым голосом выговорил он. — Он верен. У него было слишком много шансов, слишком много возможностей, чтобы... Я не управлял им должным образом, сир. Я знал, как страстно он жаждет быть военным, знал, насколько он честолюбив. Я позволил ему утвердиться в мысли, что адмирал Нейсмит — единственный способ добиться этой цели. Я держал его на этой работе слишком долго и позволил самой сокровенной его мечте превратиться в ловушку. Не надо быть гением, чтобы увидеть, как искусно сплелась для него паутина. Достаточно просто не быть слепым.

Грегор не прерывал этот наплыв признаний, даже отвернулся к окну, когда он его захлестнул. За окном пошел дождь, унылая морось сыпалась с посеревших небес. В конце концов, сегодня определенно не время для обеда в саду. Грегор взвесил возможные ответы и обернулся к Иллиану. Капитан с мрачным лицом разглядывал свои руки. По его щеке прочертила дорожку слеза.

Грегор похолодел. Вместо всех своих заготовленных реплик он быстро произнес:

— Мне нужно позавтракать. Давайте отложим этот вопрос ненадолго.

Потребовалось несколько минут, чтобы принесли завтрак, и все это время Грегор смотрел, как густеет дождь, размывая вид за окном. Ели они в молчании. Иллиан вновь обрел контроль над собою.

Несколько минут после того, как исчез последний кусочек пирожного, оба разглядывали крошки на тарелках и не двигались с места. Грегор обхватил ладонями кружку с кофе. Холодный и горький; пить ему совершенно не хотелось.

— Он мог бы рассказать мне все сам, когда я ему позвонил, — произнес Иллиан, разбивая молчание.

— Сделай он это, — спросил Грегор, подхватывая нить беседы так, словно она не прерывалась, — и все бы изменилось?

— Да, — ответил Иллиан.

— И этого бы хватило?

Иллиан вздохнул.

— Как вы думаете, эти припадки излечимы? — уточнил Грегор. — Вы читали доклады, видели комментарии аналитиков. Как по-вашему, здоровье Майлза можно восстановить до… нормы?

Иллиан покачал головой, но это не было ответом.

— Не знаю, — признался он. — И вряд ли кто-то знает. Будь там все просто, дендарийский хирург уже решила бы эту проблему. Нужна будет исследовательская группа.

— У Майлза она будет.

— Я не знаю.

— А если припадки неизлечимы, но он в них признается... что тогда?

Саймон снова вздохнул.

— Если он признается... мы могли бы спасти его как офицера. Разумеется, он получит выговор в личное дело. Его нужно будет перевести обратно в штаб-квартиру на то время, пока им занимаются врачи из Имперского госпиталя, а потом... Если он не выздоровеет, то по-прежнему будет в состоянии служить в качестве аналитика, если только сам не решит подать в отставку. Он отслужил десять лет; не знаю, насколько привлекательна для него кабинетная работа аналитика.

— А если его можно будет вылечить?

— Тогда... вариантов выбора будет больше. Но вернуть его к дендарийцам мы все равно не сможем: не теперь, когда из-за них он дошел до... до такого. Эта дверь закрыта.

С минуту в тихой комнате слышалось только дыхание Грегора.

— Саймон. Майлз перенес… однозначно серьезную травму. Возможно ли, что ее последствия еще сказывались на нем, когда он... совершил свой проступок? Возможно, он был слегка не в себе, и может ли это стать основанием его простить?

— И как далеко вы намерены тянуть эту резину? — Голос Иллиана был суров. — Будь у нас добровольное признание, к этому аргументу можно было бы прислушаться. Но сейчас? Это что, попытка сдаться за минуту до того, как будут обнаружены улики? — Он поморщился. — Даже через минуту после этого. Слишком поздно, сир. Нет.

Грегор потер переносицу. Иллиан прав, слишком поздно.

— Если он расскажет правду сейчас, что вы сделаете?

— Отправлю его в Имперский Госпиталь. Пока не буду говорить, что мне и так все известно. Позволю ему облегчить душу признанием; для него это будет полезно. Время выяснять, что и кто знал, наступит потом. Но, сир, я больше не могу с чистой совестью рассматривать Форкосигана как своего преемника, как бы ни повернулись дела. Гарош может пока выполнять свою работу, а я тем временем буду искать кого-то еще. Молодого и честолюбивого.

Грегор ощущал случившуюся потерю, точно это в нем самом проделали дыру. Кто угодно другой, но не тот, кого он знал, словно перчатку на собственной руке! Иллиан был частью его правительства с тех пор, как в пять лет Грегор взошел на трон. Майлз мог бы принять на свои плечи это бремя доверия. Но никто другой, кого знал Грегор, не мог бы. Когда Иллиан оставит свой пост преемнику, шеф СБ будет значить для своего императора совсем не то, что было всегда.

— Понимаю. А если он так и не признается?

Сегодня Иллиан выглядел почти старым.

— Я должен буду отправить его под суд. Военный трибунал, предварительное заключение, позорное увольнение.

Грегор не вздрогнул, продолжая пристально разглядывать Иллиана. Тот глядел ему в глаза так же пристально и, выдержав паузу, выдохнул:

— Но я не знаю, смогу ли так поступить. — Лишь теперь он отвел взгляд, уставившись на картину на стене за спиною Грегора. — Не после того, как Майлз столько сделал и заплатил такой ценой. Он отдавал Службе душу и тело, снова и снова, не дрогнув и не прося большего, чем позволить ему служить дальше. За это, и ради его отца... он получит безобидную отставку по медицинским показаниям. Это наибольшее, что я могу предложить. Больше, чем предоставил бы любому другому офицеру.

— И как? — Вопрос был риторическим, и не это Грегор хотел спросить. Иллиан даже не потрудился ответить. Грегор проговорил тихо: — Это же его уничтожит.

В голосе Иллиана не слышалось милосердия.

— Вы не можете оставить это без последствий, сир. — Едва заметный акцент на «сир» слышался безошибочно. — Империя на своем пути раздавила многих, когда в этом была нужда. Лейтенант Форкосиган сделал свой собственный выбор, который и привел его сюда. У него есть еще один шанс. Он еще может спастись.

Грегор безропотно принял этот выговор, такой же заслуженный, как любой, что втихую устраивал ему Иллиан за эти десятки лет.

— Большего мы не можем предложить, — повторил Иллиан негромко.

Грегор Форбарра, император Барраяра, какое-то время сидел очень, очень тихо.

— Капитан Иллиан, — проговорил он наконец. — Если вы уволите лорда Форкосигана, как вы считаете, попытается ли он сбежать к дендарийцам?

Капитан Саймон Иллиан, шеф Имперской Безопасности, молчал так же долго. — Я считаю, что да, сир.

— Это будет изменой.

— Да, сир.

На минуту повисла тишина. Внезапно Грегор встал, развернулся и выпалил заряд ругательств в безвинную стену. Иллиан не прерывал его и не шевелился. Грегор выдохся, уперся лбом в стенку, ненадолго закрыл глаза. В комнате было душно.

— Я полагаюсь на ваше суждение, капитан Иллиан. — На сей раз прозвучал истинно императорский голос, холодный и точный.

— Благодарю вас, сир. — Грегор знал, что в эту минуту какая-то часть души Иллиана умоляет отменить этот приказ — и они оба знают, что это невозможно.

— Мне нужно выпить, — разбил Грегор новую, неловко повисшую тишину, шагая через всю комнату к встроенному бару. — Какие еще у вас для меня новости, Саймон?

Он закрыл эту тему и откупорил бутылку, плеснув порцию янтарной жидкости в кофейную чашку. Пока Иллиан рассказывал о жизненно важных для Империи вещах, Грегор очень тщательно старался его слушать, надеясь, что поток слов унесет с собою жуткий образ: его молочный брат, медленно умирающий в клетке на Главной площади.