Проверено на грамотность 
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Север. Нелюдимый край льда, суровых ветров и полярных огней. Именно здесь расположилось одно из сильнейших королевств Эрдарэя — Хардостал.
Нелегко в этих землях жилось коренным северянам, реварцам (а чего уж говорить про чужаков, редких пришельцев с юга!). Земледелием в Хардостале много не наживешь, так что людям приходилось охотиться, рыбачить или разводить животных. Другие же уходили в армию, а третьи — брались за ремесло: ковали оружие, обжигали глиняную посуду, шили и продавали теплую одежку, подбитую мехом, строили крепкие деревянные дома, переписывали книги и росписями украшали храмы. Таких мастеров на Севере любили и уважали, они редко страдали от нищеты. Но не все могли, да не все и хотели зарабатывать на хлеб честным трудом: не перевелись еще в Хардостале виртуозы другой древнейшей профессии, представителям которой добропорядочные люди обычно желали много всякой гадости…
Таков был Безымянный, прослывший вором до мозга костей. Да не абы каким, а очень избирательным. Трепетной любовью к книгам он заслужил свое второе, более известное прозвище — Книжник, — услышав которое, невольно вздрагивали хозяева больших библиотек и владельцы редких рукописей. Ну, а нездоровым интересом к тайным делам влиятельных господ, на которых жаловались обычные люди, вор здорово щекотал этим-самым господам нервы: тайная переписка с любовницей, документы о реальных доходах и не в полной мере уплаченных налогах или свидетельства бесчеловечного обращения с прислугой могли запросто исчезнуть, а затем всплыть в самом неподходящем месте. Очернить чье-либо имя, провернув интрижку с подброшенными компрометирующими документами, или, наоборот, помешать кому-то неугодную интрижку организовать, для него было делом излюбленным и привычным.
Конечно, очень многие желали бы свести счеты с этим худощавым длинноволосым монтермарцем(1), только вот подловить его давно уже никому не удавалось: Безымянный работал один, никогда никому не доверял, не держал связей больше недели (либо старательно их скрывал), обладал исключительным чутьем на неприятности и, Кувьен(2) его подери, очень быстро от этих неприятностей убегал!
Вот так, припеваючи, воришка опустошал книжные полки и ящики письменных столов опротивевших ему богатеев, уже почти двадцать лет, и вошел в почтенный для того времени возраст. Немногим его современникам посчастливилось дожить до отметки в тридцать годиков, но Безымянному повезло: уже началась календарная зима, а это значило, что совсем скоро ему предстоит встретить свою, наверное, тридцатую весну.
Хорошее время, чтобы уйти на покой и посвятить остаток жизни любимому себе. Правда, главный скупщик краденных им материальных ценностей, имя которому Ирдари Талларк, заметно приуныл, когда узнал о решении своего надежного добытчика. Прощаться с Безымянным с прибылью от продажи антикварных вещиц, которые со всех концов Севера стаскивал Безымянный, он очень не хотел, а потому и предложил ему поделиться опытом с подрастающим поколением да оставить после себя хотя бы одного ученичка. Более того, Ирдари взял на себя труд найти на эту роль перспективную кандидатуру и за энной чарочкой хорошего вина уломал-таки Безымянного оказать ему последнюю услугу. Бывалый вор поступился нерушимым принципом "работаю один" и взялся за дело: за зиму он мог многому, очень многому научить своего преемника. Тем более, что предложенный ученик его вполне устроил…
* * *
Смеркалось. Под ногами хрустел снежок. По малолюдной улочке шагали двое: Безымянный, с удовольствием уминающий горячий пирожок, и его ученица, талантливая воровка Данторра. Ее тонкие губы всегда улыбались, острый носик украшала целая россыпь веснушек, а хитрый прищур и густые рыжие волосы добавляли девушке сходства с лисой.
— ...это было почти идеально: ладошку ты держала именно так, как я и хотел. Но! Одно огромное но! Ты до сих пор нервничаешь, ты боишься! Поэтому у тебя в последний момент рука и дрогнула, — комментировал последнюю их вылазку Безымянный, остающийся, впрочем, в прекрасном расположении духа.
— Как не бояться? Ты заставил меня брать у какого-то нервного мужика, который то и дело порывался обернуться! Я слышала о ваших законах и не желаю, чтобы меня прилюдно высекли!
— А, терпимо! — отмахнулся Безымянный, закинув за щеку последний кусок своего пирожка. — Для женщин и лиц, «знакомящихся» со стражами порядка в первый раз, меры значительно смягчили. Да и потом, я подрался бы, но тебя б в обиду не дал! А на будущее дам такой совет: в момент удара надо спину расслабить и сильно моргнуть. Дышать следует спокойно, носом, чтобы холодный воздух нутра не выжег. Еще в зубы неплохо чего-нибудь попросить — деревяшку, например. Сделаешь, как я сказал — много легче будет. И не смотри на меня так! При езде на лошади тоже надо знать не только как удержаться, но и как помягче упасть. Верно? — подмигнул ученице Безымянный.
— Верно, — вздохнула Данторра. — Может, не будем о печальном?
— Что ж, давай о веселом. На сегодня с уроками окончено — да здравствует свободное время! А с утра нас ждет кое-что новенькое.
— Чем на этот раз порадуешь? — заинтересованно глянула на него Данторра.
— «Мелкие карманные кражи» мы добьем в течение следующей недели, а на завтра предлагаю свеженькую тему. Назовем ее «Основы наглого грабежа». Научу тебя еще паре приемов по отвлечению внимания законных хозяев интересующих нас вещей. Хм, к слову о внимании... Ты ничего не теряла? — бывалый вор потряс перед носом ученицы её поясной сумкой.
— Эй! Ну-ка отдай! — отобрала она вещь.
— Ха-ха-ха!
— Очень смешно, — фыркнув, оскорбленная Данторра привязала сумку обратно.
— Я буду считать твое обучение завершенным, если однажды ты перехватишь мою руку, не дашь себя обобрать. Так что будь начеку!
Впереди показался пустырь, устланный искрящимся в лучах закатного солнца снегом. Высоко над головами путников голубело далекое чистое небо.
— Ээх, какой же день сегодня хороший! — воскликнул Безымянный, выдохнув целые клубы пара. — Погода замечательная.
— Вчерашняя экскурсия по крышам Вэйвкрага была очень интересной. Может, погуляем еще?
— С удовольствием! Давай на подпольный склад? Слыхал, Рэйарду пару дней назад привезли эльфийскую кольчугу и настоящее полотно кисти Джуй-Ли Мейсура, великого художника из восточных арфарских провинций(3). Страх как посмотреть его картину охота!
— Пф, художник... Я хочу пройтись, а не топтаться у старого рисунка какого-то арфарца!
— Зря ты так о старике Мейсура. Впрочем, о вкусах спорить не буду. Не хочешь — как хочешь... Может, тогда в катакомбы? Я тебе недорассказал о тайных ходах прямо под Вейвкрагом! Там очень интересно погулять, если забыть о крысах и своеобразном запахе подземелья...
Упоминание о вездесущих грызунах Данторре почему-то не понравилось.
— Ну Безымянный, я живу в столице Хардостала уже третью неделю, а на Ревущем Утесе так и не была! — завела она старую песню. — Почему ты так не хочешь туда идти?
— Хотя бы потому, что сейчас нет ветра. А значит, нет и волн. Вся прелесть Ревущего Утеса именно в волнах, разбивающихся о крутые скалы!
— Но ты говорил, что сегодня пойдем точно! — напомнила она о недавнем обещании наставника, к чему робко добавила: — После Утеса я согласна и картины созерцать.
— В полезное русло бы твою упертость... Хорошо. Пойдем посмотрим, как едва булькает морская водичка, и побросаем в нее камушки, — сдался, свернув куда-то в проулок, Безымянный. — Заодно покажу тебе Праздничную улицу. Там недавно установили масляные фонари. Нигде в Хардостале их еще нет, а в Вейвкраге есть! — не без гордости заявил вор.
— Нет, не надо. Можно нарваться на патруль. Давай дворами?
— Улочки-закоулочки… Там смотреть-то не на что. Да и на плохую компанию можно запросто налететь. Толпа подвыпивших субъектов, вооруженная ломиками, похуже отряда стражников будет, уж поверь мне на слово.
— Но храбрый рыцарь ведь защитит свою принцессу? — Данторра, мило улыбнувшись, обняла плечо своего спутника и заглянула ему в глаза. Проведя с Безымянным чуть больше двух недель, очаровательная девушка сумела сделать его своим воздыхателем и многое, очень многое выведать о задушевном своего наставника. О его несбывшейся мечте — примкнуть к рыцарскому сословию — в том числе.
— А впрочем, от выпивох несложно убежать… — влюбленно взглянув на свою хрупкую подопечную, забывший обо всем Безымянный нежно провел рукой по ее талии. Большие темные глаза Данторры завораживали, а ее слова брали за живое.
Безымянный всегда сохранял холодную голову — в окружающих он привык видеть только врагов. Хоть недоверчивость и не позволяла неисправимому авантюристу создать семью либо найти друзей, подобные предосторожности не раз спасали ему жизнь. Правда, мелькающий в недалекой перспективе долгожданный отдых, прекрасная погода и обаятельная девушка, ничего не имеющая против романтики в свободное от дел время, на рассудке Безымянного сказались очень дурно. Опытный вор незаметно для самого себя сделался дураком, перестал замечать очевидное и подпустил человека, которого знал меньше месяца, близко. Слишком близко к себе.
— Я хотела бы проверить знание города. Можно, сегодня поведу сама?
— Вперед и с песней! Я следом пристроюсь.
Воровка уверенно петляла между крепкими деревянными домами и домишками, близко лепившимися друг к другу. На замечания наставника вроде «здесь лучше взять левее, проход дальше плохой» или «там живет злая собака» она внимания не обращала: сегодня у неё был свой план. И Ревущего Утеса он едва ли касался…
Наконец, впереди показалась знакомая ей подворотня.
— ...нет, ты совсем меня не слушаешь! Я же говорил, левее брать надо. Теперь такой крюк сделать придется! — возмущался, активно жестикулируя, Безымянный.
— Я… Прости, я заблудилась. Думала, сама дорогу найду.
— А если бы за нами гнались? Вчера мы заглядывали в эти края во время прогулки по крышам, так что местность запомнить было можно. Ну-ка, как отсюда вылезти? — Безымянный скрестил руки на груди.
— Побежала бы туда, — Данторра указала пальцем на забор, в котором была выломана доска.
— И попалась бы. Тупик.
— Туда? — неуверенно предположила девушка, посмотрев на лазейку под хлипкими воротами.
— А я-то думал, у тебя с инстинктом самосохранения все в порядке... — протянул ее наставник. — Прежде чем говорить глупости в следующий раз, вспомни, что кнут и каленое железо — это очень неприятно. Тупик.
— Бр-р-р... — поежилась Данторра. — Я не помню, мы слишком быстро мимо этого места прошли!
— Из этого двора есть только один выход. Знай свои охотничьи угодья, Данторра, как пять пальцев знай! Это ведь не просто слова, — сказал Безымянный, направляясь прямиком к подворотне, изначально бывшей целью его ученицы. — Когда-то я тоже наивно считал, что знания некоторых закоулков да умения перелезать через заборы мне вполне хватит для того, чтобы уйти от преследования. Покуда меня в угол не загнали. Что было дальше — даже вспоминать не хочу. Не повторяй таких же бездарных ошибок.
Уже повернув в узкий проход между заброшенными домами, Безымянный вдруг остановился. Его внимание привлекли несколько темных пятен на снегу и дорожка следов, делающая петлю и тянущаяся обратно, в темноту. Из глубины подворотни слышалось хриплое прерывистое дыхание. Вор настороженно осмотрелся, обнажил короткий кривой меч, который вопреки традиции носил на правом боку, и беззвучно шагнул вперед.
— Стой здесь и будь готова бежать. Проверю, что там, — шепнул он.
Через несколько шагов Безымянный увидел лежащего на земле человека. Внимательно осмотревшись, он медленно приблизился к едва живому мужчине. Неподалеку лежали еще пять тел. Следы и темные пятна были всюду.
— Тот, кто это сделал, еще здесь? — тихо спросил Безымянный, пристально всматриваясь в темноту.
— Нет. Ушел давно. П… помоги мне, — закашлявшись, прохрипел раненый.
— Сейчас, — еще раз убедившись, что кроме него и несчастных пострадавших тут никого нет, вор встал на колени подле лежащего и бегло осмотрел его.
"Какой же изверг так тебя искалечил? — подумал он, глянув на неестественно подвернутую ногу незнакомца и большой кровавый порез на его руке. Смертельных ранений, кажется, не было. — Как бы ты на костылях после этого не остался, брат... Я должен спешить," — Безымянный отсек лоскут от плаща беспомощного человека и занялся перевязкой. Руки его обагрились кровью.
— Ничего страшного. Сейчас дотащу тебя до лекаря, так что жить будешь. Долго, но хреново, — приободрил он раненого. — Данторра! Помоги осмотреть тех людей. Возможно, есть еще живые!
Однако девушка не двинулась с места.
— Отлично погуляли! — ворчал себе под нос, затягивая повязку, Безымянный. Пройти мимо слабого, замерзающего человека он не мог: таков был негласный закон Севера. Единственный закон, которому вор подчинялся. — Эй, эй, спать не вздумай! — Безымянный потряс неизвестного, который тупо глядел сквозь него, за плечо. — Поговори со мной. Ты видел, что тут про?…
На голову Безымянного обрушился тяжелый удар.
Попытавшись было схватиться за затылок, несостоявшийся спасатель пошатнулся и неловко рухнул ничком. Раненый, валявшийся около него, испуганно дернулся, завидев нависшую над собой знакомую фигуру.
— Нет, нет... Уйди от нас... — шептал он, лишь кончиками пальцев коснувшись рукояти меча Безымянного. Жалкая попытка к сопротивлению была пресечена пинком по запястью.
Появившийся из ниоткуда небрежно остриженный мужичок склонился над упавшим без памяти вором и, взяв его за горло, нащупал пульс.
— Жив, щучий сын! — проговорил он грубым голосом, взвешивая на ладони сосновое полено. — Долго же вы тащились... Я тут торчать уже замерз.
— Извини, Руфферд. Я была уверена, что после недели уговоров он поддастся быстро, но план едва не сорвался. Треклятый романтик... Пришлось уговаривать его этим путем идти, — равнодушно отозвалась Данторра.
— Признаться, удивлен, что ты сумела-таки провести этого травленого лиса. Как тебе удалось?
— Не твое дело, — хмыкнула воровка.
В ответ мужик противно похихикал.
— Знаешь, мне это, — он указал поленом на человеческие тела, валяющиеся чуть поодаль, — напоминает дешевый спектакль. Он скоро очухается да расскажет, как тут все было на самом деле, — Руфферд попинал Безымянного в бок. — И плакал ваш гениальный план.
— Да кто из вас, северян, поверит пьяному южанину с окровавленным кинжалом в руках?
— Уж в чем в чем, а в пьянстве Книжника никто не упрекнет...
— Вот ты сейчас это и исправишь, — коварно улыбнувшись, Данторра извлекла из поясной сумки и кинула сообщнику наполненную флягу. Открутив пробку, Руфферд почуял крепкий запах какой-то бормотухи. Головорез был падок на спиртное, но глотнуть это пойло он почему-то не решился. — Оружие возьмешь у него же. Замарать как следует не забудь. Повязки с той тушки снимешь, оставшихся в живых добьешь, — с выражением безразличия сказала девушка, двинувшаяся прямиком к Безымянному.
— А если твой герой удрать попытается? Еще раз тюкнуть?
— Довольно. Не смей причинить ему вреда. Не дай ему спрятаться, и все. От толпы ведроголовых и их верных собак не убежит.
— Одного не пойму: к чему все усложнять? Смотри, как лежит смирнехонько. Давай это, ножичком его? Раз и все...
— Это было бы актом милосердия с нашей стороны, — сказала, присев около наставника, Данторра. — Этот пес нагло совал свой нос в чужие дела и давно перешел все грани дозволенного. Мой лорд хочет, чтобы он понял, за что поплатится. Чтобы понял, от кого этот «привет». И чтобы за каждый миг позора моего господина заплатил сполна, — девушка достала из своей сумки крупную золотую монету с изображением картагана (4) и спрятала ее в кархору (5) Безымянного. Закончив, Данторра довольно улыбнулась, ласково погладила Безымянного по гладко выбритой смуглой щеке и тихо сказала: — Мы будем ждать тебя на площади, дорогой...
Руфферд наблюдал за сообщницей с выражением недоумения: о том, что себе напридумывали богатенькие наниматели, он даже не догадывался. Однако его недалекого ума хватило для осознания одной простой истины: золотую монетку, которая вот-вот окажется без присмотра, брать не стоит...
Данторра между тем встала, поправила одежду и как ни в чем не бывало направилась прочь из подворотни.
— Шевелись, я за стражей. Оставшиеся тридцать пять монет получишь, когда дело будет сделано. И скажу по большой дружбе: через недельку-другую в дверях тайных логов и убежищ появятся очень злые хозяева казенных мечей. Жди облавы. Только тс-с-с... — воровка хитро улыбнулась и прижала палец к губам.
— Сама-то вляпаться не боишься?
— Ты что? Как можно заподозрить меня? — девушка округлила глаза и опустила плечики, изображая саму невинность. На лице ее, однако, вновь показалась ухмылка. Еще несколько шагов, и Данторра растворилась в сгустившемся сумраке приближающейся ночи.
1) Монтермар — маленькое воинственное государство, расположенное неподалеку от Поющих Песков. Его жители отличаются сухим легким телосложением, смуглой кожей, каштановым цветом волос, характерным профилем (узкий нос с благородной горбинкой) и, что самое главное, неукротимым темпераментом. Безымянный действительно был монтермарцем. По крайней мере, любой, кто встречался с ним, считал именно так.
2) Кувьен в языческом Хардостале и других государствах Севера — белый волк, воплощение зла. Создатель чудовищ, он же хозяин и мучитель душонок умерших грешников.
3) Арфар — огромная территория, занятая дикими степями, лежащими к востоку от Монтермара. Арфарские просторы заселены множеством кочевых племен, подчиняющихся воизаку, хозяину. В восточных провинциях, пригодных для земледелия, арфарцы перешли к оседлому образу жизни. Там процветают торговля и искусство.
4) картаган — огромный кабан с загнутыми почти в кольца клыками. Символ одного из шести герцогств соседней империи Иррау.
5) кархора — теплая кожаная перчатка без пальцев. Для работы в самый раз.
О событиях того рокового вечера Безымянный не мог рассказать что-либо связное даже сейчас, три дня спустя. В его распоряжении остались лишь мятые обрывочные воспоминания о том, как он, вдруг очутившись рядом с мертвым человеком, с перепугу бросился куда-то бежать, как слышал бешеный лай спущенных с поводков собак за спиной, как вскарабкался на крышу невысокого домишки, надеясь укрыться там от погони, и как кто-то его с этой-самой крыши столкнул. Столкнул прямо в зубы к проносившимся мимо псам городской стражи. Выскочившая с утра здоровенная шишка на затылке вкупе с головной болью и тошнотой предоставили Безымянному богатую пищу для весьма неутешительных размышлений касательно всего этого кошмара, происходящего наяву.
Стоит ли говорить о том, что в слова пойманного рядом с местом преступления вора, одежда, оружие и руки которого были измазаны в свежей крови, никто не поверил? И внешний вид, и отвратительный запах дешевого пойла вполне сошли за дополнительные доказательства виновности монтермарца. Его прения со служителями закона продлились сравнительно недолго, и он вынужден был признать чужой грех за свой, да еще и объяснить свои действия ненавистью к язычникам-северянам. От судебной ошибки Безымянного не спасла даже попытка откупиться: "ведроголовые", традиционно любившие денежку, на этот раз оказались настолько правильными, что стало даже противно.
Теперь расследование завершилось, и в документах появилась запись о том, что справедливость восстановлена, а злодей, более не отрицающий своей вины, вскоре понесет заслуженное наказание. За шесть зверских убийств смертная казнь ему была обеспечена.
* * *
"Таррат вокэндо рэфдеротт"(1), — Безымянный еще раз повторил про себя содержание круговой легенды(2) той-самой золотой монеты, что он нашел в своей кархоре. — Видно, зря я смеялся, когда ты кричал, что найдешь того, по чьей милости тебя с позором отстранили от должности герцога Картаганского... Решил, значит, меня под суд сдать, как когда-то сдал тебя я. Даже картаганскую монету старого образца сохранил специально для этого случая. Креччи Уилз, твой намек понят! Четыре года прошло, а ты все за опубликованную переписку с мошенницей Ийэроль обижался, с ума сойти... Только вот как твои изнеженные белые ручонки добрались до моей шеи? Данторру ты подослал, а Ирдари? Ирдари так настаивал, чтобы я взялся учить именно ее! Неужели и он меня продал? Неужели мог так спокойно смотреть мне в глаза, зная, что меня ждет? Нет, я не хочу в это верить..." — размышлял Безымянный над причинами своего фиаско, вытачивая отмычку из ложки, найденной под вонючим соломенным матрасом. Орудием труда ему служил крошечный ножик, извлеченный из кожаного пояса. Кандалы, рассчитанные на среднестатистических людей со среднестатистическими запястьями, валялись рядом.
История с отмычкой вопреки ожиданиям успехом не увенчалась. Как, впрочем, и предыдущая попытка к бегству, когда Безымянный прикинулся больным, намереваясь удрать по дороге к врачу. Однако подорвать его воли к победе не смогла даже случившаяся на четвертый день третья неудача с честно сворованными ключами и переодеванием в служебную форму, и неудавшийся беглец взялся за разработку последнего плана самоамнистии. Последнего, потому как вечером того же дня ему сухо сообщили, что перед Кувьеном он предстанет уже завтра, через два часа после рассвета.
* * *
Пятый день неволи. В ожидании неизбежного Безымянный не смог сомкнуть глаз ночью, и теперь неподвижно сидел на койке спиной к двери, укрывшись оставленной ему худенькой шкуркой какого-то животного да скорбно глядя на слабо светящееся узкое окошко, затянутое бычьим пузырем. Не пройдет и получаса, как маленькое северное солнце, так любимое Безымянным, поднимется над горизонтом и засияет ярко и радостно, словно в издевку.
В предрассветную тишь, нарушаемую лишь мирным похрапыванием приставленного лично к Безымянному стражника, что сидел под дверью его камеры, ворвались громкие шаги даже не марширующих, бегущих по коридору людей. Приговоренный не верил, что время пришло. Должно было оставаться еще чуть меньше часа. Хотя кто знает, может, после пережитого он просто повредился рассудком, и теперь ему лишь кажется топот конвоя? Нет, не кажется. Послышалась настоящая реварская ругань, защелкал спешно поворачиваемый в дверной скважине ключ. «Ну, вот и все...» — промелькнуло в мыслях Безымянного. Внутри у него все похолодело; пальцы судорожно впились в складки одежки.
В камеру шагнул начальник темницы, Эйзерд. Заговорил он лишь после того, как оторвал взгляд от скомканной и будто бы нарочито брошенной на самом видном месте смирительной рубашки(3). Невольник, словно змея, сумел выползти даже из нее. Были в тюремном реквизите и другие приспособления, способные обездвижить, пожалуй, даже такого изворотливого мерзавца, как Безымянный, но — увы и ах — король признал их негуманными, а потому к употреблению настрого запретил.
— Доброе утро. Как настроение? — раздался, наконец, голос вошедшего.
— Определенно лучше, чем ваша личная жизнь, — мрачно отозвался пленник.
— Еще остались силенки зубоскалить? Поразительно. Ставьте здесь, — сказал кому-то начальник темницы, отопнув рубашку в угол. В помещение вошли трое его сопровождающих и закрыли за собой дверь. Что-то с металлическим звуком стукнуло об пол, булькнула вода. — Надеюсь, ты уже помолился, — обратился к Безымянному Эйзерд. — Вставай.
Вор усмехнулся. Молиться? Кому и зачем? Безымянный не чувствовал за собой греха, а в десятки языческих северных богов, ровно как и в воспеваемого южанами единого духа всего сущего, Санрарка, давно и прочно не верил. С какой стати? По рассказам фанатиков, боги были едва ли не всемогущи: могли исполнить сокровенное желание, покарать забывших о законах совести, заступиться за добрых и несправедливо обиженных, даровать вечную, полную счастья жизнь после смерти... Но ни один из них ни разу не помог Безымянному, когда тот даже не просил, молил о помощи. Более того, кто-то свыше будто намеренно добавлял в его жизнь горечи, выжидая, когда он сломится, опустит руки. На кого тут надеяться, кроме как не на самого себя?
— Оглох? Вставай, я сказал, — вновь донеслось из-за спины.
Безымянный, сделав самый несчастный вид, отложил в сторону шкурку, под которой ему почти удалось согреться, поднялся с койки и, поджав правую ногу, бегло глянул на сапоги стражников. «Кинжалы держат с внешней стороны правого сапога и с внутренней — левого. Я все помню правильно...» — подумал вор.
— Раздевайся.
— Ч-что? Это еще зачем? — недоуменно посмотрел на вошедших Безымянный. В руках одного из конвоиров лежал набор свежей одежды. У ног другого стояло ведро с водой, от которого шел теплый пар. Третий держал темную стеклянную баночку и лоскуты чистой ткани, четвертый — плошку с помоеобразным содержимым. — Знаете, господа, свою рубаху я честно купил на рынке да носил в горе и в радости последние пять лет. Умереть предпочел бы в ней же. Долой казенщину.
— Раздевайся. Сейчас же, — процедил сквозь зубы Эйзерд.
Выждав паузу, осужденный шмыгнул носом и скинул с плеч растерзанную служебными собаками меховую накидку, снял теплую зеленую котту, подпоясанную кожаным ремнем, и бывшую еще недавно белой любимую льняную рубашку, ныне обратившуюся в грязные лохмотья, что болтались на отощавшем Безымянном как на вешалке. Худое израненное тело защипал мороз.
— Умойте его. Быстро.
Один из конвоиров смочил тряпку в теплой воде и взялся начисто вытирать запекшуюся кровь под носом Безымянного, с его рук и тела, а другой, державший дубинку, на всякий случай стоял рядом. Когда с умыванием было кончено, в коридоре вновь послышались спешные шаги.
— Гости уже прибыли! — донеслось оттуда.
— Да знаю я! — рыкнул Эйзерд. — Проси подождать.
За дверью кто-то развернулся и убежал прочь. Начальник темницы критически осмотрел отмытого Безымянного. Многочисленные ссадины, синяки, крохотные порезы и с пяток похожих один на другой ожогов осужденному красоты не прибавляли.
— Нет, это совсем никуда не годится… Кардерд, ну кто просил тебя бить его в бубен?! — воскликнул Эйзерд, указывая на пронзительно-фиолетовый фингал под глазом пленника. — Был же уговор: никаких следов на морде и руках!
— Дык он сам со своими шуточками нарывался, капитан, — пожал плечами конвоир, державший склянку. — Я и это, того...
Эйзерд лишь раздраженно отмахнулся. Ответа он и не ждал.
— Гриву подбери, — сказал он дрожащему от холода Безымянному.
Вору подали ленту для волос. Тот кое-как пригладил безобразно растрепанные сальные патлы, что свисали ниже плеч, и собрал их в хвост.
— Может, объясните, за каким лядом нужен этот марафет? Заплечных дел мастера, как мне известно, шея интересует немного больше, чем лицо.
— На тебя будут смотреть очень важные люди. Не следует оскорблять их эстетическое чувство.
— М-м-м… — понимающе покивал Безымянный. — Убийство безоружного — зрелище, воистину достойное важного человека!
— Убийство такого, как ты, — не убийство, а богоугодное дело. Нам зачтется.
Загноившиеся укусы собак, другие ранки и отекшие, превратившиеся в сплошные синяки лодыжки и запястья Безымянного обработали мазью из темной склянки; наскоро перевязали пальцы на его правой ноге, ногти которых того и гляди могли оторваться, да натянули поверх этого уродства сапоги. После перевязки озябшему пленнику позволили облачиться в чистую одежду.
В коридоре знакомый уже голос прокричал: «Гости беспокоятся! Поспешите, капитан!»
— Передай, бирки перепутали и ключ подобрать не могли! Через несколько минут будем! — гаркнул в ответ Эйзерд. Четвертый его сопровождающий по команде подал Безымянному ложку и миску, наполненную серой бесформенной массой.
Кажется, это была еда. Никакой пищи вору не перепадало с того-самого дня, когда он, отправляясь на последнюю свою прогулку с Данторрой пять дней назад, беспечно умял вкусный горячий пирожок. С того вечера прошло так много времени, что Безымянный даже перестал чувствовать голод. Да и предлагаемое яство отнюдь не вызывало у него аппетита. Сидящий на койке пленник с выражением неприязни помешал угощение ложкой.
— Скажите честно: это собачье варево стухло, и вы решили скормить его мне?
— Это вчерашняя каша.
— Поправочка: это вчерашняя холодная каша с комочками. Вам следовало угрожать мне ею, а не железяками... Уверяю: признание было бы добыто уже в первый день! — Безымянный отодвинул миску, в которой стояла накрепко увязнувшая гнутая ложка, подальше от себя.
— Не желаете ли узнать, как мы потчуем ваших друзей-фальшивомонетчиков свинцом? Нет? Так извольте жрать по-хорошему. И поживее.
Безымянный мысленно окрестил начальника темницы парочкой отборных ругательств из орочьего языка, какие никогда не позволял себе произносить вслух, и принялся за трапезу.
Видимо, тюремный повар не считал нужным приправлять кашу солью и хоть каким-нибудь маслом, так что комки липли к зубам и застревали поперек горла. Эйзерд наблюдал, как осужденный давится этим месивом, сжав губы в ниточку и быстро постукивая по полу носком сапога. Все в его облике выдавало напряжение и спешку. Прошло несколько минут, и ожидание завершилось: остатки каши были как следует размазаны по дну и стенками посудины.
— Встань. Вяжите его.
Узник безропотно поднялся, скрестил руки за спиной и бросил прощальный взгляд на свою старую-добрую одежку. Два человека скрутили ему запястья и взяли приговоренного под руки, третий надел на его понурую голову черный мешок. Больше Безымянный не видел ничего.
— Когда тебе дадут право говорить, жаловаться на жизнь не вздумай. Иначе я позабочусь, чтобы твои сожаления на этот счет было слышно далеко за пределами площади. Уяснил? — услышал он вкрадчивый голос Эйзерда, стоящего в полушаге напротив. Безымянный всей душою желал хорошенько вдарить ему по носу лбом, но это, к сожалению, шло вразрез с новым планом. Пришлось сдержаться и понятливо кивнуть. — Умничка. Идем.
Процессия покинула крохотную комнатку с низким закопченным потолком и двинулась по коридорам темницы. По сторонам слышны были стоны, рыдания, звон оков и храп спящих еще заключенных.
Безымянный едва тащился, сильно припадая на правую ногу и стараясь опираться на внешний свод стопы. Однако ни жалкий вид, ни отвратное самочувствие не мешали ему начать претворение своего плана в жизнь. Отправляющиеся в последний путь осужденные имели право спеть любую песню, какую только хотели. Обычно выбирали ободряющие или жалобные. Не упустил свой шанс и воришка-южанин:
Одна нога — на дыбе,
Одна рука — в котле!
С удавкою на шее
Паршиво как-то мне!
А голова — на плахе,
И в брюхе вскрытом — нож!
Со свинкой в мясной лавке
Я буду очень схож!
Но страха не увидит
Палач в моих глазах!
Ему я в морду плюну,
Как Джойерд онф Эрзах!...(4)
Вот так, подняв голову, он громко декламировал частушки собственного сочинения, в которых поносил всех и вся: от отвратительной организации судопроизводства до внешней политики и женского коварства (и особенно женского коварства). Причем чем дальше — тем больше непечатных выражений фигурировало в его элегии: хороший словарный запас вора стремительно иссякал.
Звуковое сопровождение здорово подбешивало конвоиров. Из спокойных и внимательных сопровождающих они сделались озлобленными дядьками, все мысли и мечты которых касались скорейшей кончины злополучного пленника. А тому того и было надо! Из предыдущих своих попыток к бегству он неплохо запомнил спасительный путь за стены тюрьмы и точно знал, что сейчас его должны провести по лестнице, на которой и планировалось свершение главного действа. Чтобы все прошло гладко, стражу следовало немного позлить.
Поворот, еще четыре шага и первая ступенька. Безымянный оступился и едва не упал на спину, да те стражники, что держали вора под руки, не дали ему удариться об пол.
— Иди нормально, если не хочешь, чтобы мы волокли тебя за волосы! — с силой тряхнул пленника Кардерд, что держал его под левую руку.
— Ох, простите Ревна(5) ради! Я очень дурно себя чувствую, ноги совсем не держат… — оправдывался тот, пряча в рукав кинжал. Ножны, прикрепленные к сапогу Кардерда, после "случайного" падения Безымянного остались пустыми.
— Видел я вчера, как они тебя не держат! Закрой рот и быстро иди, куда ведут, покуда хуже не стало, — злобно прорычал начальник тюрьмы. Как и следовало ожидать, никто из четырех стражников пропажи не заметил.
Дальше шли в тишине: стихи закончились, да и угроза тюремщиков, очевидно, не была пустой. Безымянный отсчитывал шаги и думал, в какой момент лучше вырваться. «Пожалуй, на улице, когда на сани грузить будут. Может, лошадь удастся угнать… Посмотрим по обстоятельствам».
Однако что-то пошло не так. Там, где следовало еще долго идти прямо, конвой повернул и спустился по лестнице. Ничего не видящий осужденный внутренне запаниковал, завертел головой, крепче сжал оружие: «Куда? Куда? Где я? Зачем меня сюда ведут?»
С глухим стоном отворилась какая-то дверь, из-за которой послышался тихий говор. Стража повернула в ее сторону и, судя по всему, вошла в помещение. Дверь, оставшаяся позади, с тихим скрипом затворялась.
Безымянный не выдержал. Резким движением он перекинул связанные за спиной руки вперед, одновременно сорвав с головы страшный мешок. Локтем ударил стоящего справа стражника в живот, освободился от его хватки и пнул по колену того, что еще держал его за левую руку. От хромоты пленника не осталось и следа.
Спасительная дверь уже была заперта человеком в королевской форме, не похожим на обычного тюремщика. Свет факелов слепил глаза, но Безымянный понял, что пробиться к выходу ему не удастся: в помещении, не отличающемся от обычной камеры на четырех человек, было по меньшей мере трое королевских солдат, не считая тюремного конвоя. Почему-то никто не двигался. Вытянув перед собой связанные руки, сжимающие кинжал, вор, загнанным волком глядящий на окруживших его людей, сделал несколько шагов назад и уперся спиной в угол. Угасла последняя надежда Безымянного. Бежать было некуда.
— Вы все видели, — сказал кому-то Эйзерд, скрестив руки на груди. — Рылом в пол его. С пальцами осторожнее — эта тварь кусается.
На Безымянного двинулись трое. В отчаянии он попытался сделать выпад, но противники оказались быстрее: после нескольких секунд неравной борьбы вор, уткнувшись физиономией в холодную каменную кладку, растянулся на полу во весь рост. Ранки на груди и животе дали о себе знать с новой силой; от боли у Безымянного на мгновенье побелело в глазах.
— И это уже четвертый раз за пять дней, понимаете? Я с удовольствием перебил бы ему ноги еще после первой такой выходки, если бы не ваш запрет. Советую пересмотреть его — уж больно много прав у всякого скота появилось, — едва сдерживая раздражение, продолжал, медленно подходя, Эйзерд. Оказавшись достаточно близко, он наступил сапогом на запястья поваленного Безымянного, заставив того разжать пальцы, и осторожно взял из его рук кинжал. — Чей? — он выставил клинок на всеобщее обозрение. Присутствующие зашевелились, проверяя обмундирование.
— Мой… — ответил Кардерд, показывая пустые ножны, прикрепленные к правому его сапогу. Как такое могло произойти, стражник не понимал: держал же он, крепко держал негодяя!
В глубине комнаты кто-то тихо рассмеялся.
— Хотите сказать, что он обобрал вас вслепую, со скрученными за спиной руками? Неплохо, неплохо… — протянул властный голос. — Как твое настоящее имя? — последняя фраза адресовалась уже Безымянному.
— Прекрасная принцесса, — огрызнулся заросший грубой щетиной вор.
Эйзерд с выражением гордости, свойственной охотнику, сумевшему взять долго сопротивлявшегося опасного зверя, поставил ногу на спину пленника и заговорил:
— Собачье клеймо(6), две ладошки(7), сорок семь полос, оставленных кнутом, и больше полутора сотен — плетьми, да знаменитый ожог на весь левый бок... Полное соответствие ориентировке. Это вор по прозвищу Книжник, мерзавец, которого за многочисленные кражи и преступления, порочащие имена высокопоставленных господ, ищут в Хардостале, Иррау и Вартре. Начал мелким карманником, закончил жестоким убийцей. Безумие таких, как он, лечится лишь топором да виселицей. Предлагаю смотреть следующего кандидата: из этого отребья ничего хорошего не выйдет, ручаюсь.
— Это я решу сам, позволите? — ответил властный голос. — Отпустите его.
Стража убрала руки от обезоруженного Безымянного и отступила. Тот отлежался, встал на колени и, придерживаясь за стену, тихо поднялся на ноги. Не проявляя ни малейшего интереса к окружающим, он взялся зубами за веревку, немилосердно впившуюся в запястья, и принялся растягивать узел в стороны. Когда петли ослабли, Безымянный с мастерством фокусника изогнул гибкие пальцы и подцепил ужу, дернул ее за концы. Узел распался. Заключенный с выражением облегчения подул на проглядывающие из-под кархор синюшные борозды, оставленные на его руках веревкой, но беспалые перчатки, вот уже много лет скрывавшие под собою две позорные «ладошки», так и не снял.
— Чтоб вам жены такие же удобные носки вязали, какие вы мне — путы... — от всей широкой монтермарской души пожелал он тюремщикам.
Из тени вышел статный человек в темном плаще и скинул капюшон. Безымянный недоуменно глянул на него да прямо-таки обомлел. Как он мог не узнать лицо, которое красуется на звонкой монете Хардостала? Это был король Хангерд. Не хватало ему только короны. Видимо, его визит в тюремное заведение должен был остаться тайной.
— Так значит, ты и есть знаменитый вор Книжник, мастер строить и расстраивать интриги? — поинтересовался немолодой уже правитель у обладателя броского фингала под глазом.
— Предпочитаю определять себя как Безымянный. Не слишком рад встрече, ваше величество, — преступник отвесил реверанс и вежливо улыбнулся.
— Ты и впрямь расправился с шестью людьми лишь за то, что они иной веры, чем ты сам, а, монтермарец? — спросил король, пристально глядя осужденному в глаза. Тот уже слабо верил, что его слово повлияет хоть на что-нибудь, а потому, опасаясь новых издевательств за "неверный" ответ, сказал осторожно:
— Клянусь своей печенкой, что, кажется, нет.
— Поясни.
— Я не питаю злобы к язычникам, ваше величество. И людей не бью. Я же не фанатик и не разбойник какой, право.
— А это тогда как объяснишь? — правитель взял из рук своего сопровождающего исписанный на редкость корявым даже по меркам целителей почерком лист бумаги, в котором Безымянный признал свое «раскаяние».
— Мне... немного помогли признание составить, — выдавил он из себя, с опаской глянув в сторону Эйзерда. Тот незаметно погрозил вору кулаком. — Подсказывали, как правильно пишется слово «ножом», — тут же добавил, утерев нос запястьем, Безымянный. — Всю жизнь думал, что через букву «а», представляете? — усмехнулся он, надеясь, что тонкий намек не останется незамеченным. И не прогадал.
— Сейчас тебе нечего опасаться. Говори правду — это в твоих интересах. Как ты здесь оказался, если и впрямь не совершал ничего предосудительного? — спокойно спросил Хангерд, несколько раз сложив лист с «раскаянием» пополам.
— Не помню, — признался Безымянный. — Я лишь шел к Ревущему Утесу короткой дорогой. В здравом уме был. И собачонки блохастой бы не обидел, а тут... Многие люди мне зла желают, ваше величество. Подстроено это все. Не того, не того вы схватили! Настоящий убийца разгуливает сейчас на свободе!
Хангерд кивнул, наискось разорвал «признание» осужденного и положил клочки в пламя факела. Безымянный не верил счастью: ему поверили!
— Да лжет он! На допросе во всем сознался! — вмешался начальник заведения.
— Уверен, иной благочестивый человек во всех подробностях рассказал бы, как грабил белтонские галеоны, перевозящие говорящих пегасов(8), на вашем допросе…
— МОЛЧАТЬ!!! — рявкнул Эйзерд. — Как ты смеешь дерзить при короле?!
— …а еще меня и других приговоренных морят голодом, ваше величество, — продолжал составление нелестного отзыва об условиях проживания Безымянный. — Говорят, что мы смертники, и что нам казенные харчи переводить не положено. Увольте, пожалуйста, этого человека, — вор показал на Эйзерда пальцем, рассудив, что теперь на его предостережение можно и наплевать. Он знал, что Хангерд не одобряет жестокого обращения с заключенными вплоть до момента приведения приговора в исполнение, так что не сомневался: персоналу заведения теперь светят крупные неприятности.
— Кашей тебя по три раза в день кормят, как и всех, шакал ты монтермарский! — не сдавался Эйзерд.
— Ах, тысяча извинений! Как же я забыл про воображаемую кашу? — мечтательно пробормотал Безымянный, привалившись к стене спиной. — У неё еще вкус такой, как у воздуха. Но раз в пять дней она-таки материализуется, становясь похожей на кучу позавчерашних отбросов! М-м-м…
— Это правда? — спросил король, повернувшись к начальнику темницы.
— Ваше величество, он, как и другие преступники, чист и накормлен. Вы можете это проверить.
— Обязательно проверю. Вы свободны...
— Благодарю, — Эйзерд поклонился и направился на выход из камеры. Должно быть, уже прикидывал, как успеть накормить, приодеть и запугать остальных заключенных.
— ...советую вам не теряя времени понапрасну собирать вещи и решать, куда отправитесь дальше. В Северном Озерном Крае как раз не хватает рабочих рук, — улыбнулся ему король.
— Но... почему, ваше величество?
— Потому что я просил вас следовать примеру ваших коллег с юга, которые в поисках истины предпочитают использовать голову, а не оборудование подвалов. Вы не соответствуете занимаемой вами должности.
— Не соответствую? А коллеги с юга смогли бы добиться того же, чего добился я, за считанные дни? В трех ближайших тайниках, о которых нам любезно поведал южанин, мы обнаружили порядка двух сотен золотых. И это только начало. Точки нелегальной торговли, десятки имен скупщиков, заказчиков, воров, информаторов и контрабандистов — все, что знал Книжник, теперь стало нашим достоянием! Уже к концу месяца мы избавим от этой скверны Вейвкраг, после чего займемся чисткой других городов Хардостала. Вот тогда и посмотрим, кому и на кого следует равняться!
Король Хангерд с выражением едва скрываемого презрения посмотрел на потупившегося Безымянного. Да, вор ответил на все заданные ему вопросы, донес на товарищей, чтобы сохранить свою шкуру хоть сколько-нибудь целой. Информация, предоставленная им, действительно имела большую ценность для власти. Но сам Безымянный при этом обрек на гибель доверявших ему людей, опустился до предательства. А предателей никто и нигде не уважал.
— Пойдите прочь, — правитель сделал жест рукой, и начальник тюрьмы удалился, бросив на заключенного испепеляющий взгляд. Остальным тюремщикам без него, казалось, даже полегчало.
— Ты неплохо себя проявил сегодня. Думаю, что рассказы о твоих проделках — не просто болтовня.
— Вы посетили этот приют страданий и смерти, только чтобы похвалить меня? — равнодушно спросил оставшийся недвижимым вор.
— Хочу предложить работу.
— Я есть внимание! — оживился Безымянный, почуявший шанс выбраться.
— Кто-то желает избавиться от меня и моих наследников. Было совершено уже два покушения, и… — начал обрисовывать свое положение король, но вор его перебил:
— Как раз плюнуть. Условия?
— Мне и моей семье ты приносишь клятву верности, скрепленную магией…(9)
— Рабой вашей стать? Вот еще! — брезгливо фыркнул свободолюбивый вор. — Где гарантия, что вы меня отпустите и вообще оставите в живых, когда я выполню свою часть сделки?
— …а я обязуюсь забыть все твои грешки и даровать свободу. Конечно, ты можешь рассчитывать на щедрое вознаграждение.
— А если предатель — член вашей семьи? Мне придется мешать ему и одновременно делать так, чтобы его не разоблачили. Очень непростое положение, знаете ли.
— Это исключено. Убить пытались нас всех.
— И все же я отказываюсь приносить такую клятву. Слишком много трудностей она создает. Поверьте, я добра не забуду и от избавителя своего не убегу. Так что мы с вами можем ограничиться письменным договором или даже простым рукопожатием, — начал торговаться Безымянный.
— Что ж, я уважаю твой выбор... — кивнул Хангерд.
— Отлично! Вижу, мы поладим, — довольно улыбнулся вор, с протянутой рукой шагнув навстречу королю. Тот лишь разочарованно вздохнул и, указав на выход, продолжил:
— На площадь его! Последнего слова не давать — пусть молчит о нашей встрече. Я желаю говорить со следующим.
Один из тюремщиков вышел из камеры и где-то в коридоре вполголоса сказал: «Веди из двадцать пятой! Тот потолковее будет». Лишь после этого потерявший дар речи Безымянный заговорил вновь:
— А-ха-ха... Решили запугать меня? Отличный ход! Но давайте начистоту: кроме меня вам помочь никто не сможет. А стало быть, отправлять меня под нож — не есть умное решение...
Однако Кардерд, у которого Безымянный украл кинжал, считал иначе: наблюдая за лихорадочными попытками вора как-то исправить свое положение, он довольно усмехнулся и хрустнул пальцами. Хангерд же оставался безразличным.
Никаких предыдущих и следующих "кандидатов" на роль личного слуги короля на самом деле не существовало: узнав, какая рыба угодила в сети служителей порядка, правитель поспешил приехать в темницу именно за Безымянным. Только вот догадывался он, что, осознав свою важность, преступник попытается подмять правила игры под себя, а потому и решил пойти на хитрость. Необходимо было повернуть ситуацию так, чтобы в невыгодном положении оказался талантливый вор, а не король, нуждающийся в его помощи.
— Хорошо, признаю: убеждать вы умеете! Я готов идти на компромисс, — между тем будто нехотя предложил Безымянный. Его изрядно потрепанные нервишки едва выдерживали такое напряжение; с каждой секундой он все меньше и меньше верил в то, что Хангерд действительно блефует, а ему самому больше не угрожает позорная и мучительная смерть.
Король же не желал идти ни на какие уступки: куда-то в сторону он смотрел с таким скучающим выражением, будто Безымянного уже не существовало.
— Э-эх, сложно жить в мире скептиков! — все пытался разговорить правителя осужденный. — Кажется, вы совсем не верите в мои слова. Давайте тогда так: я поклянусь в верности, но только вам. Это-то мне точно удрать не даст!
Кардерд поднял с пола черный мешок, достал из-за пазухи веревку и, недобро сверкнув глазами, поманил горе-дипломата к себе.
— Ваше величество, вы же знаете, я не убивал тех несчастных! Да, я брал чужие вещи, очень много чужих вещей. Но чужой жизни не отнимал никогда! Будьте же благоразумны, ваше величество! — заголосил, пятясь, Безымянный. На садистски улыбающегося человека, неспешно двинувшегося в его сторону, он глядел с выражением безотчетного ужаса.
— Тирверд, помоги-ка мне. Сейчас брыкаться начнет... — позвал тот напарника, переложив веревку в левую руку, а в правую взяв дубинку.
Это стало последней каплей. Хваленая выдержка вору изменила.
— Согласен! Согласен! Принимаю все ваши условия! — безоговорочно капитулировал он, подняв руки и всем телом вжавшись в темный каменный угол камеры.
— Вот и договорились, — удовлетворенно улыбнулась королевская особа. На лице Кардерда, держащего мешок, не осталось и следа от кровожадной ухмылки; словно актер, отыгравший свою роль, он как ни в чем не бывало кивнул, убрал оружие и оставил пленника в покое.
У Безымянного сразу от сердца отлегло; он почувствовал себя в безопасности. Но какой ценой? Только что он согласился обещать, что попыток к бегству больше никогда не предпримет, согласился променять волю на возможность еще хоть немного пожить. Пожить как несвободный человек. Разом навалилась усталость, которую Безымянный старался не замечать на протяжении долгих дней голодовки. Он опустился на край ближайшей койки, уперся локтями в колени и обхватил руками голову. Сердце колотилось так, будто Безымянный только что удрал от стаи разъяренных реварских волков(10).
«Трус. Жалкий трус. Как же низко ты пал...» — думал про себя Безымянный. Стыд и ощущение собственной беспомощности давили на него, не позволяя даже думать о чем-либо ином.
— У меня есть просьбы, граничащие с требованиями, — после некоторой паузы сказал, успокоившись и немного осмелев, вор.
— Да?
— Верните мне сумку с набором отмычек и мой меч. Если кто-нибудь придет сюда разузнать о моем здоровье, отдайте этому человеку — кем бы он ни представился — вот эту монету, — Безымянный достал из кархоры золотой кругляшок с изображением картагана. — Пусть ему скажут, мол, скончался я после допроса, а потому на площадь не явлюсь. Моих неприятелей это должно удовлетворить. Если же визитер попросит позволения взглянуть на тело — ответьте, что меня уже отправили на общий погребальный костер. То же самое пропишите в документах. Кроме того, в вашем замке никто не должен знать, что вы кого-либо привели. В противном случае долго у вас я не протяну — придут по мою душеньку злые люди... Продолжать поиски настоящего преступника не стоит по тем же причинам. И покормите все-таки других осужденных. Им тут очень худо живется. А некоторым — даже доживается.
— Твои просьбы будут исполнены, — кивнул король.
1) в переводе с древнего реварского: "Закон творит справедливость".
2) легендой называется надпись на лицевой либо оборотной стороне монеты/медали. В данном случае речь идет о той надписи, что пускалась по кругу монеты.
3) изначально смирительные рубашки предназначались для обездвиживания тюремных заключенных (как альтернатива оковам), а уже после перекочевали в некоторые отрасли медицины.
4) Джойерд онф Эрзах — национальный герой, разбойник, предводитель восстания против тирании предыдущего правителя — короля Ройдерда II. Чинил беспорядки лет так двадцать — двадцать пять назад. Мятеж был жестоко подавлен, а Джойерд и его соратники — казнены. Разбойник запомнился людям не только как храбрый полководец, но и как человек, который умудрился вырваться и устроить драку прямо на эшафоте. А на требование признать власть Ройдерда и просить пощады (читай: топора) и вовсе ответил плевком в лицо своего истязателя.
5) Ревн — легендарный черный волк, сотворивший мир, людей и всех животных в нем. Враг Кувьена — белого волка, хозяина чудовищ, воплощения зла. Языческий Хардостал (и многие другие северные государства) поклонялись Ревну и его свите.
6) имеется в виду клеймо «бродячая собака», по очертаниям напоминающее худого пса. При короле Ройдерде II такие знаки ставились на шеи бездомных, бедных людей. Отмеченных «собачьим клеймом» можно было вполне законно побить за то, что они, «позоря королевство», носили драное тряпье, спали на улице или просили милостыню. Младший брат Ройдерда — Хангерд, занявший престол двадцать лет тому назад, издевательства над бродягами запретил.
7) ладошкой в народе называют клеймо «черная рука». Ее выжигали на тыльной стороне сперва правой, а затем — левой ладони соответственно за первую и вторую кражу на сумму более двадцати больших монет (некоторые умельцы знали, как выживать лишь на них в течение трех недель; неделя — восемь дней, если что). За третье преступление вор рисковал расстаться с пальцами правой руки и получить свою последнюю, третью "ладошку" промеж лопаток, а за четвертое — попрощаться с головой.
8) королевство Белтон не имеет выхода к морю, а пегасы не разговаривают.
9) клятву, скрепленную магией, невозможно нарушить ни прямо ни косвенно, пока от неё не откажется тот, кому поклялись.
10) реварские волки — очень крупные черные волки, не покидающие лесов Хардостала. Священные для северян животные, охота на которых строго запрещена. Упаси Ревн такое священное животное разозлить...
«Что ж, эртрэ с нор кэндрэ,» — подумал про себя Безымянный, попав в замок Вэйвкраг, несокрушимую твердыню, возвышающуюся на скалистом берегу холодного Туманного моря, на знаменитом Ревущем Утесе (1). «Я жив. Это главное. Но в Хардостале, увы, ловить больше нечего: кое-кому до жути злопамятному я на хвост наступил. Что ж, унывать не буду. Найду вредителя в замке, за услуги возьму кучу денег и уеду безобразничать в Риальд. Пускай меня теперь запад терпит. Отличный план!»
Весь первый день, проведенный в замке, Безымянный проспал в отведенной ему комнатушке, а на второй уже взялся за поиски виновных в покушениях на короля и его наследников. Тогда же до самого правителя дошла весточка о том, что логово местных торговцев краденным, о котором доносчик рассказал немало, почему-то описаниям соответствовало лишь отдаленно. Эйзерд очень просил поговорить с вором на этот счет снова. Хангерд как раз собирался это сделать, но комнатка его нового подчиненного оказалась пустой. Королю оставалось лишь вернуться к себе. Было уже совсем темно, когда он открыл единственным ключом двери своих апартаментов, оставил стражу снаружи и вошел в покои.
Неподалеку от приоткрытого окна валялись сырые сапоги, подаренные новоприобретенному слуге еще вчерашним утром. Их сыто-довольный хозяин нашелся распластавшимся поперек шикарной кровати, с увлечением читавшим старенькую рукописную книгу «Ботаника». Выглядел он намного лучше, чем при первой встрече: о том, что неделя для Безымянного выдалась непростой, свидетельствовали лишь впалые щеки, свежие еще ссадины на лице, большой темно-синий фингал под глазом да перевязанные пальцы на правой ноге. Среди комнаты на полу лежал пыльный, весь в паутине, плащ. Король сердито покашлял.
— Добрый вечер, ваше величество! — Безымянный даже не оторвался от чтения.
— Есть разговор.
— Да-да? — вор заинтересованно посмотрел на короля и привстал на локте.
— Не ошибся ли ты, называя адрес склада незаконно провезенных в Вейвкраг товаров?
— Никак нет. Появились причины сомневаться в моей осведомленности? — на удивление спокойно спросил Безымянный.
— Посыльные Эйзерда нашли указанный тобою дом. Там расположена обычная мастерская зеркал.
Вор ухмыльнулся.
— Они искали опустившихся подонков, лишенных всякой нравственности и чести. А нашли собственное отражение. Разве не замечательная шутка, мой король?
— То есть ты... обманул их?
— Нелегко убедительно врать, когда хочется взвыть, да погромче, но талантам моим счету нет. Я назвал четыре тайника, в которых прятал собственные сбережения, чтобы мне поверили. Но люди, имена которых стали "достоянием" Эйзерда, либо никогда не существовали, либо давно уже умерли, — заявил, перевернув страницу, Безымянный. — Вы можете презирать меня как иноверца, как чужака-южанина, как преступника, как труса и как лжеца. Но я не предатель. Так-то вот, ваше величество, — продолжил изучение книги вор.
— Что ж... Достойно уважения, — кивнул король. Такой стойкости от отпетого негодяя он не ожидал. — Однако позволь поинтересоваться: с какой стати ты вместо того, чтобы работать, оскверняешь своим присутствием мои покои?
— Да работаю я, работаю...
— Почему здесь? У тебя есть свое место.
— Я хотел показать, что вы очень уязвимы. Вместо меня тут мог быть другой, нехороший человек. Да и койка у вас мягче, — наглец немного попружинил, вновь уставившись в книгу.
— Книжка по ботанике? Тебя, случаем, по голове не били?
— Ваше величество, если б мне было что сотрясать, я бы сейчас гулял на воле! Но мне не посчастливилось стать вашим верным подданным, так что приходится теперь читать всякую хрень. Вот, например, эту замечательную книжицу авторства Француота Ошшара. Слог у него так себе, но отрывочек я вам все же озвучу, — Безымянный перелистнул назад несколько страниц и вновь заговорил: — «Дионатея кордалис, а для люда простого имя ей — виновница. Редка поросля, что на Пламенной Горы острове корни злые пустила..." Так, тут описание, тыр-пыр-пыр, ложнодихотомическое ветвление… А, вот! «Мир сей цвет узнал за тяжкий грех короля Гайрона IV. Злодей лихоумный сок дионатеевой ягоды в вино для празднества пролил, и всякий гость, о беде не ведавший, у ног владыки корчался да ико зверь дикий выл, а с губ его ручьем неуемным бежала и пеною кипла горячная кровинушка». Ужасная смерть, не правда ли? — Безымянный многозначительно посмотрел на короля.
— Какая мерзость… Зачем мне это?
Вор растянулся в довольной улыбке.
— Если б вы оставили меня на растерзание изуверам, вершащим правосудие, эта "мерзость" стала бы вашим скорым будущим, мой король!
— Откуда у тебя такие вести? Говори же, что удалось узнать!
— Со стороны одного из слуг было очень глупо бросать это в едва тлеющий камин... — Безымянный неторопливо извлек из кархоры аккуратно сложенную прожженную бумажку с обуглившимися краями. Хангерд выхватил ее из рук по-хозяйски раскинувшегося на королевском ложе вора, спешно развернул записку и впился глазами в угловатые, резко очерченные маленькие буквы. Из содержания уцелевших отрывков немногословного текста следовало, что "угощение" планировалось плеснуть в вино на именины старшего сына короля, Клордерда, всего через три дня. Это означало, что над семьей правителя нависла смертельная опасность.
— Потрава из дионатеи нынче в моде на южных землях, где эту гадость несложно достать, — добавил, отложив книгу в сторону и закинув за голову руки, Безымянный. — Ее почти невозможно обнаружить в вине, действует она не сразу, и противоядия от нее нет. Самый надежный способ избавиться от раздражающих представителей людской расы. Если вы заметили, там, в записке, упоминается еще весьма недешевый порошок корня гальрадора. Он убирает жуткие симптомы отравления ягодками, так что кончина ваша была бы сравнительно легкой. В общем, непреятель вас не ненавидит, но очень хочет поскорее вашу фигурку с церферановой(2) доски убрать.
— Имя. Скажи мне имя! — потребовал Хангерд, бросив скомканную записку на кровать. Безымянный лишь отрицательно помотал головой да спрятал бумажку обратно, в беспалую перчатку.
— Этот человек — чья-то марионетка. Кто дергает за ниточки, я разберусь сам. Ваша задача сейчас — делать вид, будто вы ни о чем не подозреваете, а меня в замке нет.
— Я желаю знать, что ты задумал, — Хангерд тяжело выдохнул, закрыл окно, из которого поддувал морозный ветерок, и положил скромную корону в нишу над разожженным камином. Даже без золотого венца правитель Хардостала, сильнейшего государства Севера, выглядел статным, властным и волевым человеком.
— Сейчас не сезон, и вашим недоброжелателям придется делать отраву из сушеных ягод виновницы. Бодяга, которую они получат, будет и по цвету и по запаху очень похожа на ядреный компот из черники. Понимаете, к чему я клоню?
— Подменишь пузырьки с ядом?
— В точку! — щелкнул пальцами Безымянный. — Враги по-прежнему будут думать, что вино отравлено. Я укажу человека, и вы — теперь уже вы — разыграете спектакль, предложив ему испить из своего кубка. Больша-а-ая честь, отказать будет невежливо. Червяк этот, боясь за свою шкурку, расскажет все, что знает. А я понаблюдаю со стороны, кто будет нервничать.
— Поверить не могу, что доверяю судьбу своего семейства вору… — король задумчиво посмотрел в окно, наблюдая за кружащимися хлопьями снега. На лице Хангерда выражались тревога и сомнение. — Ты ведь понимаешь, сколько зависит от успеха сего предприятия?
— От успеха сего предприятия зависят мои жизнь и свобода. Остальное меня, признаться, мало волнует.
— Надеюсь, жизнь ты ценишь очень высоко и обезопасишь нас быстро. А теперь мне нужен покой. Убирайся.
— Как скажете, — Безымянный, зевнул, подобрал книгу и нехотя поднялся на ноги. На корешке «Ботаники» блеснул символ правящей династии Хардостала — бегущий на золотом фоне черный волк.
— Стой. Откуда у тебя это?
— Из старой части вашей библиотеки.
— Давай-ка уясним несколько правил…. — Хангерд потер виски пальцами. — Во-первых. Ты не в конюшне ночуешь. Поддерживай чистоту. Чтобы вот этого, — он показал пальцем на скомканный грязный плащ, — я больше никогда, — ты слышишь? — никогда не видел. — Безымянный с некоторым трудом подобрал вещь и со скучающим видом перекинул её через плечо. — Во-вторых. Предупреждай, прежде чем навестить меня. Стуком в дверь. Если меня на месте нет — поищи еще где-нибудь или жди у входа. Никаких вторжений на мою территорию. В-третьих. Я хочу хоть примерно знать, где ты и что ты делаешь. Отчитывайся о своих действиях.
— Хорошо! Сейчас я пойду в гости к лорду Арсенду. Он как раз уходит на вечернюю прогулку, — Безымянный захромал к окну.
— Стоять! — прорычал король. — Я не закончил.
— Вы меня задерживаете. Будет неловко, если этот шкаф увидит, как я роюсь в его панталонах.
— «Этот шкаф» — друг моей семьи. Выбирай выражения.
— Ах, простите…
— В-четвертых. Относись ко мне и моей свите уважительно. Иначе вернешься туда, где был вчера утром.
— Знаете, чем больше я думаю о нашей с вами первой встрече, тем крепче верю: все то, что произошло со мной вчерашним утром, было подстроено. Ваше величество, вы здорово меня провели! Готов аплодировать стоя! Но из этого следует один простой вывод... Спорим, что других "кандидатов" у вас просто нет? Я нужен вам, и худого мне вы не сделаете!
— Только до поры до времени, Безымянный... Вечная служба — лучшее, что тебя ждет за такое отношение к короне!
— Ладно-ладно. Что там еще? — изобразил смущение вор.
— В-пятых. Тебя это, возможно, удивит, а быть может, даже шокирует…
— Я готов к страшной истине.
— Постоянно брать чужие вещи — плохо! Спрашивай моего позволения, прежде чем книги из закрытой, охраняемой части библиотеки таскать!
— Охраняемой? — Безымянный поднял бровь. — Да бросьте. Там половина стеллажей уже пустует, а ведроголовые поди-ка и не хватились еще.
— То есть как пустует?
— В библиотеку через катакомбы пройти можно. Книжки по медицине, алхимии, астрономии и магии покупаются хорошо...
Хангерд словно язык проглотил. Теперь он в полной мере осознавал, за что вора прозвали Книжником…
— У вас они все равно пылились, а со мной хоть население образованнее стало. И что вы так смотрите? Все грешки простить обещали! — вор подмигнул ему подбитым глазом. — А, чуть не забыл. Сделали бы вы в библиотеке ремонт. Еще в прошлом году весь отдел ботаники затопило. Вот, ноги пришлось промочить… — Безымянный подобрал сапоги, с которых тут же накапало на пол, и, привалившись боком к стене, осторожно натянул сырую обувь на ноги. — До скорых встреч! — привычным движением Безымянный открыл старенькую оконную защелку и скрылся, сделав лишь шаг через подоконник.
1) «Эртрэ`с нор кэндрэ» — первая строчка из древней реварской песни «Это не конец, это новое начало».
2) церферан — настольная игра на двоих. На игральной доске, косыми линиями рассеченной на ромбы, располагались «армии» красного и белого игроков, представляющие собой набор фигурок воинов из разных, совершенно разных родов войск.
Надежда на быстрое решение проблемы не оправдалась. Человек, что должен был отравить вино, но по вине Безымянного вместо страшного яда использовал безобидный компот из черники, не сказал ничего полезного: оправдывался, мол, подбросили ему записки с угрозами да курицу со свернутой шеей. Конечно, мужичок испугался да и сделал то, чего от него требовал отправитель милой посылочки. К слову, до следующего утра неудавшийся отравитель не дожил — кончил так же, как и подброшенная ему птица.
Еще через две недели Безымянный предупредил короля, что ему намерены подать бешеную лошадь. Однако и из этого дела вытянуть ничего не удалось — вор потерял след. Заговорщик затаился, и теперь Безымянный не знал, откуда ждать следующего удара. Ясным оставалось только одно: он вляпался в грязное дело, не сулящее ничего хорошего.
Перво-наперво вор постарался разузнать как можно больше о королевском семействе, которому теперь был вынужден служить. Что бы там Хангерд ни говорил, со статистикой приходилось считаться: семь с половиной свергнутых правителей из десяти на проверку оказываются жертвами жаждущих богатства и власти родственников.
Как известно, королевы король лишился давно, но зато было у него четыре сына. Первый, Клордерд, умный был детина, но страдал эпилепсией. Ожидалось, что отца сменит именно он, только вот долго ли продлится его правление? Может быть, это он так рвался к престолу, чтобы успеть хоть немного порулить? Хотя, если почитать его меланхоличные очерки, в которых он частенько философствовал о бренности бытия, можно было представить человека унылого, ранимого и ничем не интересующегося...
Второй, Ноддерд, был, скажем прямо, Дурак с большой буквы. Вряд ли он мог додуматься пойти на убийство. И уж тем более ему не хватало серого вещества для того, чтобы сделать свое дело так виртуозно, не оставив зацепок. И, как поговаривают, Ноддерд с самого детства умом не блистал, так что притворство было очень маловероятным.
Третий — Ганмонд — незадолго до появления в замке Безымянного сам едва не стал жертвой вооруженного кинжалом мерзавца. Решительный, собранный и доброжелательный парень, неплохо разбирающийся в военном деле. Папу любил, но прислуга его почему-то побаивалась. О Ганмонде следовало узнать больше.
Ну, а четвертого звали Скельгерд. Прямо зайчик-лапочка с золотыми кудряшками, всего-то тринадцати лет от роду. Смышленый, веселый, трудолюбивый, охотно общающийся со слугами и умеющий понимать интересы других. Хангерд именно в нем увидел отражение своего характера и теперь обходился с мальчиком так, будто собирался оставить престол ему, а не старшему наследнику. Кажется, Скельгерду как любимому сыну смерть отца была совсем ни к чему, но порядковый номер этого претендента на трон — четвертый. Безымянный слишком хорошо знал, что такое детская жестокость, а потому в добрые глаза и звонкий смех юного принца нисколько не верил. Да и история с ягодами дионатеи давала основания считать, что организатором такой гнусности стал именно малец — единственный, кому смерть от отравленного вина не грозила. Еще с первых дней пребывания Безымянного в замке Вейвкраг Скельгерд стал главным подозреваемым. Только вот королю об этом сказать не удавалось — скрепленная магией клятва верности не позволяла даже говорить худо о ком-либо из королевского семейства.
Прошло три недели. Хангерд, кажется, смирился с дрянным характером вора и позволил ему работать так, как тот привык. Из библиотеки продолжали исчезать книги, лорды жаловались на "злого духа", который прячет, а затем оставляет в другом месте документы и личные вещи, а Безымянный не показывался королю целыми днями. Зато толк от него был: ни то заговорщик испугался, ни то ему просто не удавалось найти новых союзников, но на дворе стало спокойно. Только сам вор стал подолгу пропадать...
Вот уже четвертый день Безымянный упорно нарушал третий пункт договора, скрывшись из поля зрения и не давая о себе никаких вестей. Король решил проверить, все ли с его личным слугой в порядке, и навестил уединенный заброшенный чердак одной из башен.
Из логова Безымянного слышалось копошение, хлопанье полотен ткани, скрежет передвигаемых тяжелых предметов. Охрану Хангерд оставил у дверей, а сам зашел вовнутрь и, вспомнив юность, полез по ветхой деревянной лесенке. Возня наверху уже стихла.
Стены небольшого чердака оказались наскоро завешаны всяким тряпьем и заставлены всевозможными потемневшими от времени ящиками, свалявшимися мешками. Толстый слой пыли вдоль них был добросовестно вытоптан. За импровизированным столом из ящиков и широкой доски Безымянный, как ни в чем не бывало, колдовал что-то с большими картами, сравнивал их, левой рукой делал заметки. Вокруг теплого дымохода, тянущегося от пола до потолка, раскинулась куча сена, застеленная плащом и пушистыми шкурами, — лежбище странного человека, отказавшегося от нормальной комнаты со всеми удобствами. В углу стояла корзина с хлебом, вялеными яблоками, полосками копченого мяса, сладостями и флягами воды.
— Вижу, зря мне жаловались на поваров, которые якобы приворовывают продукты с кухни, — насмешливо заметил король.
— Вы что-то хотели, ваше величество?
— Давненько ты не попадался мне на глаза. Стало интересно, как поживаешь, что делаешь… — Хангерд подошел вплотную к одной из стен, рассматривая пыльную мешковину, кое-как заткнутую между досками у потолка и свисавшую до самого пола. Безымянный напряженно следил за его движениями краем глаза.
— Случайно наткнулся на тайные ходы, сижу вот, карту замка дополняю… — беспечно улыбнулся он. На самом же деле карты давно были готовы. На них виднелись десятки значков и линий, обозначающих все лазейки, все возможные пути бегства из крепости.
— Тайные ходы? Покажешь потом. Но мне кажется, не бумажками ты тут занимался полчаса назад, — король взял ткань за край и резко одернул. Полотно спало…
На темной стене белело прекрасное изображение оленя. С такой любовью были прорисованы его стройные, длинные ноги, изящные ветвистые рога, добрые, блестящие глаза… Во всей фигуре животного чувствовались сила, ум и благородство.
Автор работы нервно облизнул губы и вновь уткнулся в карты, изображая кипящую деятельность.
— Чего ты стесняешься? Это превосходно!
— Этого никто не должен видеть, — отрезал Безымянный.
— Вы только посмотрите, какой застенчивый! — посмеялся Хангерд, сорвав еще один занавес и обнажив парящего между скал гордого грифона.
— Это — слабость.
— Имидж циника портить не хочешь? — свет увидел воющий на луну волк. Ответом стало молчание. — У тебя талант. Почему не стал художником?
— Неоцененный гений.
— Ты... пытался поступить в Академию искусств? — как-то удивился король.
— Было дело.
— Неужели экзамен не прошел?
— Прошел. Просто за породистых детей родители кругленькие суммы дали. А я не успел свои миллионы предложить! Занят был, объявления расклеивал, чтобы кушать хоть раз в два дня.
Хангерд тяжело вздохнул.
— Ройдерд, позорное пятно в череде королей нашей великой династии, любил лишь власть и золото. Ему не было дела до произвола, что творился в Хардостале, до тысяч искалеченных и растоптанных судеб людей, что были несправедливо обездолены либо вовсе казнены. Я очень рад, что мятеж Джойерда онф Эрзаха убедил народ подняться против его власти и помог собрать ополчение мне... — король помолчал. — Помню, в каком плачевном состоянии я принял и ту-самую Академию искусств, погрязшую в коррупции, когда занял место Ройдерда. Смешно вспомнить, кто-то особо предприимчивый на стене здания Академии намалевал карикатуру на ее председателя. С полными карманами денег. И целый класс, уж прости мой фьерьенский (1), задоголовых учеников, — Хангерд попытался сказать это серьезным голосом. — Ты бы видел, с какими лицами совет рассматривал жалобы возмущенных академистов…
— Угадайте, чья работа.
Правитель усмехнулся и посмотрел в дощатый потолок, припоминая расходы на краску, которой пришлось покрыть всю стену.
— Руки бы тебе за такое оторвать.
— Да, некрасиво получилось... Там явно не хватало теней.
Снова тишина. Безымянный сложил карту и оставил ее около стопки библиотечных книг по истории замка Вэйвкраг, психологии, занимательному ядоведению, фьерьенскому для новичков и Кувьен его знает чему еще. Король же задумался. Как оказалось, отпетый жулик, ныне служащий ему, когда-то пытался нормально устроиться, избежать удела законопреступника несмотря на более чем сложные условия. Даже его месть была похожа на шалость. Может, Безымянный — вовсе не такой беспринципный негодяй, каким он себя выставляет?
— Итак, Академия тебе самым наглым образом отказала. Как ты стал действовать дальше? — решился спросить король. Он никогда не понимал, что может таиться в этих заблудших душах. А раз уж появился подходящий собеседник, почему бы об этом не разузнать?
— Выпустил пар да отправился искать лучшей доли в другой город. Там повысился в должности, стал начищать сапоги прохожим, — невозмутимо ответил вор. Своих былых исканий он не особо смущался, так что от темы увиливать не стал.
— Ты мог найти место получше…
— Ха! Кому нужен бродяга? Да еще и левша. «Слуга нечистой силы, ты обязательно что-нибудь украдешь или принесешь нам несчастья! Если я возьму тебя на работу, аквариумная рыбка моей бабушки заболеет остеохондрозом! Туча на землю упадет!» Из-за этого дефекта меня даже в армию не взяли — «неправильные», держащие меч не в той руке, там приравниваются к гнилым звеньям цепи. Так меня вояки и назвали.
— А переучиться? Это вполне возможно...
— ...и еще очень неудобно и медленно. Когда приноровился притворяться «нормальным», стало поздно: свои первые позорные отметины на спине я уже получил. Самое замечательное, на что публично битый может рассчитывать в строю — почетное место в первых рядах пехоты. Только вот дается оно вовсе не для того, чтобы лучше видеть вражескую армию, понимаете ли.
— Понимаю. Хотелось чего-то большего, чем бессмысленная смерть в первом же бою... Но ведь никто не отнимал возможности обучаться мирным ремеслам. Что ж заставило тебя заняться неблаговидными делами?
— Что ж вызвало такой интерес к моей персоне? — вор скопировал интонацию короля.
— Уровень преступности растет, ужесточение наказаний не дает результата. Хотелось бы понять преступников. Может, тогда я найду решение проблемы. Что вами движет?
— Деньги, конечно!
— Как же я раньше до этого не додумался?!
— Ну, некоторым еще в удовольствие мучить и убивать. Самоутверждение за счет чужой беспомощности. Обычно говорит об ущербности. Ой… Я этого не произносил, нет-нет-нет, — Безымянный похлопал себя по губам, будто пытаясь поймать последнюю фразу.
— А про себя что скажешь? Тобой движут не деньги и не желание самоутвердиться. Есть ведь что-то еще, верно? — в глазах Хангерда будто было написано: «Ну я ведь знаю, что есть! От меня не отвертишься!»
— Долго объяснять. И в борьбе с головорезами это точно не поможет.
— Что ж, я внимательно слушаю.
— Думаете, я так просто вам все и расскажу? — насмешливо спросил Безымянный. А помолчав немного, спокойно добавил: — Есть у моей братии странная потребность. Выговориться. Убийцы частенько философствуют со своими жертвами, ибо те все равно никому ничего не расскажут. У нормальных джентльменов с большой дороги есть своя компания, в которой можно душу излить... Ну да к чему это я? — Безымянный задумчиво почесал собственную ладонь.
— Давай без предисловий. Я же знаю, что ты тоже поныть не прочь, — Хангерд снял корону и завалился на кучу сена. — Как же это удобно… Сто лет так не делал.
— Знаете, вы совсем не вписываетесь в мои представления о монархах, — Безымянный озадаченно посмотрел на правителя.
— Вдали от королевского двора рос, спасибо старшему брату. Ну да не об этом сейчас, — Хангерд потянулся и замер. В сене что-то было. Пошарив немного, правитель выловил кинжал без ножен. «Хорошо, у каждого свои странности», — решил про себя король, пряча клинок обратно.
Вор скривил рот. Ему действительно хотелось поведать о своих переживаниях. Хоть раз за Кувьен его знает сколько, наверное, уже почти тридцать лет. Но что-то мешало. Недоверчивость, быть может.
Безымянный встал из-за стола, подошел к занавешенной стене. Сдернув полотно, взял в левую руку мелок и продолжил работу над сложным узором в виде переплетающихся ветвей деревьев.
— Долго я старался видеть во всем только хорошее, — наконец заговорил он. Тихо, будто стесняясь предмета разговора. — Благодарил людей, добрых ко мне, и прощал злых. Без черной зависти слушал под чужими окнами сказки на ночь. И я охотно верил тем добрым сказкам, в которых бродяга побеждал на турнире и становился рыцарем, а трубочист спасал волшебного сокола, который умел исполнять желания! Конечно, я понимал, что говорящих соколов не бывает, но идея о присоединении к рыцарскому сословию не казалась мне такой бредовой, как сейчас. Уверенный, что небеса улыбаются храбрым и трудолюбивым, я частенько затевал драки на палках со сверстниками, чтобы овладеть искусством владения оружием. Ходил в храмы чаще, чем в общественные бани(2), да просил служителей учить меня грамоте и молитвам. И все это — ради мечты. Мечты доказать всему миру, что безродный — не значит рожденный, чтобы ползать в грязи! Что нищий тоже способен стать храбрым героем, способен следовать путем чести и справедливости... — на лице Безымянного отразилась горькая усмешка. — Но оказалось, что справедливости не существует. А нравственность, доблесть и любовь к ближнему — не к деньгам — живут только в сказке.
Как-то в городке Снейл мне удалось устроиться на конюшню. Чистил денники, кормил животных, седлал их, учился верховой езде... Я любил лошадей, а они — меня. Так бы там и остался. Навсегда. Но в одну ночь конюхи ушли поразвлечься в кабак, а я остался один. Случился пожар, — движения художника стали резче, а нажим — сильнее. — Пламя разгоралось слишком быстро. Я успел вывести только шестерых лошадок, — Безымянный откинул меховую накидку, теплый жилет и приподнял край рубахи, показывая малую часть уродливого рубца от ожога, обезобразившего его левый бок. — И знаете, что говорили на следующий день? — голос вора стал громче и увереннее. — Что хозяин конюшни много денег потерял! Что строение было новое, что погорели породистые скакуны, что, наконец, придется оплачивать лечение криворукого меня. Но никто, никто не пожалел самих животных! Их жизни, их страдания измерялись в кусаных монетках!
С тех пор я стал испытывать какое-то презрение к людям. Ценности многих из них мне были абсолютно чужды, — на одной из веток появились очертания крупной птицы. — Добил следующий случай. Уже в Форке. В лесу, за городом, я наткнулся на пса, привязанного к дереву. Слышал, так избавляются от ненужных животных хозяева, боящиеся ручки кровью замарать. Бедняга ослаб настолько, что не мог не то что стоять, он скулить не был способен! — Хангерд молча слушал эту гневную исповедь. Сгоревшая конюшня, голодная псина… Безымянный говорил об обычных, приевшихся уже случаях, на которые никто внимания не обращал. Но сейчас на душе становилось как-то погано. — И я украл, чтобы накормить ту собаку. В первый раз. Грубо так. Не выжидая удобного момента и не пряча лица. Просто схватил кусок мяса и убежал.
Пес есть не стал. Если бы вы видели его глаза, ваше величество… Он столько перенес на своем коротком веку, но все же нашел в себе силы смотреть на меня с благодарностью, с любовью… и было в этих преданных глазах что-то еще. Чего словами не передать. Я искренне не понимал, как, КАК можно столь бесчеловечно, жестоко обойтись с живым, с чувствующим существом?
Со смертью той собаки умерло что-то и во мне. Я больше не хотел быть такой вот доброй псиной, в которую любой мог бросить камень. Сначала просто обчищал карманы тех, кто мне не нравился, затем познакомился с одним... влиятельным человеком, который помог мне вступить в большую игру. Воровство стало моей профессией, которую я бросать не намерен.
В завершение я мог бы сказать, что во всем этом виноват бог или люди, что обошлись со мной жестоко: начиная с безвестной мамаши и заканчивая кнутобоями, в руки к которым я и по юности лишь из-за бродяжничества попадал не раз. Но валить вину на других — дело нехорошее. Моя судьба — мой осознанный выбор. Я сам захотел стать таким. И стал, — Безымянный закончил работу, обернулся и посмотрел королю прямо в глаза. На стене красовался одинокий орел, смотрящий вдаль. В пустоту. — Вот и вся история моего падения. Извините за лирические отступления. Я даже в пьяной исповеди этого не рассказывал. Накипело.
— Сам напросился, — ответил Хангерд. — Но я так и не понял, какая связь. Чего ты хочешь добиться, подставляя людей, грабя их, если тебе не нужны деньги?
— Таков мой протест против порядков, если хотите. Больше всего в жизни цените уважение и богатство? Я это могу легко отнять. Вытираете о слабых ноги? Знайте, что скоро их вытрут об вас!
Неловкое молчание затянулось. Добавить было нечего.
— Жалеешь о чем-нибудь?
— Да. Я очень глупо попался.
1) «Эртрэ с нор кэндрэ» — первая строчка из древней реварской песни «Это не конец, это новое начало».
2) в Хардостале распространенным явлением были общественные бани, в которых мог помыться, отогреться и переждать мороз любой желающий. Кроме того, при Хангерде там стало возможным менять грязную одежду на чистую. Использованное тряпье кипятилось, стиралось и вновь оказывалось у кого-то на руках. Все за счет государства, конечно.
Противостояние затянулось. Месяц, другой… Предатель оказался очень осторожным: многочисленные посредники толком ничего не знали, или мастерски делали вид, что не знали. Почерки в записках всегда оказывались разными, как и качество бумаги, и цвет чернил. Следов не было почти никаких. Неудивительно, что королевская охрана ничего сделать не могла.
Каждый день Безымянный вставал как на работу. Подсматривать, подслушивать, обыскивать, следить, рыться в чьих-то переписках… Конца и края этому серпентарию видно не было.
Все соображения и подозрения терпеливо выслушивал дневник, представляющий собой оборотную сторону устаревшей карты. Пергамент украшали написанные крупным размашистым почерком заметки, сделанные в разных направлениях и разбросанные далеко друг от друга. Под каждой из них рисовалась дата. Некоторые «мысли» последовательно соединялись линиями, обводились в кружки или жирно зачеркивались.
Так, одна из записей говорила о том, что младший наследник, Скельгерд, раз за разом подтверждал свою непричастность ко всей этой грязи: мальчонка не менял лица даже тогда, когда точно знал, что за ним никто не следит. "Не он это, — твердил Безымянному внутренний голос. — Кто угодно, но не он". А вот к Ганмонду, дружелюбному на людях и замкнутому, хмурому в одиночестве, вопросов появлялось все больше. "Я не смог разведать ничего о нападениях на него, а потому они не являются доказательствами невиновности. Ваш третий сын мог все подстроить, — гласила последняя заметка. — Более того, во втором ящике его стола есть двойное дно, вы можете проверить сами. Там я нашел проекты новых законов. Ганмонд считает, что вы дали подданным слишком много прав и свобод, что необходимо вернуть сильную центральную власть. Власть, понимаете? Он жаждет власти. Не поворачивайтесь к Ганмонду спиной, ваше величество..."
Карта вместе со всеми выкраденными посланиями сворачивалась и надежно пряталась где-то в воровском логове: ее нельзя было показывать никому.
Чтобы развеяться и послушать людскую молву, в свободное время Безымянный переодевался в форму стражника и разгуливал по территории крепости, умело изображая патрульного-новичка. Он выдумал себе целую биографию. Называясь Артрааном, сыном мортермарского земледельца, свободно знакомился с проверенными людьми.
Многие из них оказались достойными уважения личностями, интересными собеседниками. С отдельными персонажами удавалось поиграть в хнефатафл (1), попрактиковаться в фехтовании, поразмыслить, с чего бы это красные драконы, редко покидающие Мертвые горы, вдруг напали на крайние земли Эрдарэя(2), хором попеть любимые песни или обсудить безответственное отношение королевства Белтон к безобразиям на Южном Торговом тракте (ассортимент выпивки в кабаках из-за этого заметно сократился).
Даже не сравнить с тем, к чему привык вор, живущий на улице и "работающий" с богатенькими мерзавцами всех мастей. Здесь не действовали казавшиеся незыблемыми принципы вроде "каждый сам за себя", "выживает хитрейший" или "удар в спину — не подлость, а урок дураку". Безымянный увидел совсем других людей — добрых, честных и приветливых. Словом, оказалось, что далеко не все человечишки презренны. Обычное общение с представителями своего биологического вида доставляло настоящее удовольствие, неизвестное ранее. Безымянный даже всерьез подумывал в качестве награды за труды попросить разрешения остаться в замке (в предстоящей победе над заговорщиками он не сомневался ни на йоту). «А почему нет? Здесь меня уже почти любят. Поступлю на службу и поселюсь тут, как обычный честный человек. Тем более, что старые знакомые наверняка считают, что я пал жертвой справедливости. Отличный шанс покончить с прошлым!»
* * *
Привычный ход вещей нарушил новый поворот событий.
Как-то утром (очень ранним утром) Безымянный заметил почтового голубя, улетавшего из замка в сторону города. «Кому понадобилось отправлять письмеца в столь ранний час? А, кажется, знаю. Моему загадочному оппоненту. Вот бы проверить… Может, дождаться следующего голубя и подстрелить его? Нет-нет-нет. Слишком грубо. Вдруг это — срочное донесение? Я могу ошибаться. А если и не ошибаюсь, то, ранив птицу, потеряю ниточку. Необходимо перехватить голубя, а потом отпустить его, будто ничего не и было. Да-да. Как это сделать? Попросить другую птицу, конечно! Соколов бы охотничьих. Охотничьих… Охотник. Королевский охотник Хунтерд! Это тот-самый, который ржал, что я из лука стрелять не умею. Хороший мужик. По дружбе-то даст пару птичек».
Хунтерд действительно предоставил прекрасно обученных пернатых. На недельку. Под личную ответственность. В соколиной охоте Безымянный не понимал решительно ничего, но пришлось нести какую-то ахинею о себе как об опытном охотнике, отказываясь от помощи. Иначе от лишних вопросов было не отделаться.
Крылатым хищникам Безымянный долго втолковывал, кого и как им следовало схватить.
Да-да, именно втолковывал. Своего рода дар, способность мысленно общаться, обмениваясь образами и ощущениями, помогала Безымянному легко находить общий язык с бессловесной живностью. Такова одна из главных причин успеха вора. Удобно ведь «попросить» крысу разведать, есть ли кто в комнате, а уже после лезть туда самому, не так ли? И этот дар, проявляющийся у тех, кто владеет нейтральной магией, приходилось держать в тайне. Ибо если есть способности в этом деле, то обязательно имеется и склонность к какой-либо школе волшебства — Света, Тьмы, Хаоса или Некромантии. В Хардостале допускалось существование лишь магов Светлого начала. И Безымянный в их число, увы, не входил.
Труд принес свои плоды. Голуби действительно доставляли письма весьма любопытного содержания. В первом из них говорилось о карте крепости с обозначениями тайных ходов и караульных постов, которую кто-то оставил в лесу, в дупле старого дерева. Карту эту художник ну не мог не подправить.
В бумажке со второго голубя называлось точное время и место встречи заговорщиков: через два дня, в полдень, в заброшенной башне зернохранилища (все запасы провианта давно были перенесены в сам замок), в северо-восточной части двора. Некий «гость», для которого и предназначалась карта, собирался посетить дворец, чтобы с глазу на глаз переговорить с пауком, плетущим все эти интрижки. С тем-самым гениальным пауком, которого Безымянный искал и не мог найти в течение трех месяцев.
* * *
Время пришло. Безымянный был уверен, что сегодня ему удастся сорвать маску с оппонента, которым он уже начал восхищаться, и получить свободу.
Вор пришел за три часа до назначенного времени, нашел указанное место, выбрал укромный уголок, зарылся в кучу сена так, чтобы видеть помещение, и стал ждать.
В преддверии лета (пора доставать купальник с начесом и летнюю шубу) на смену норд-остам пришли сравнительно теплые южные ветры, обратившие снег в лед и кучи замерзшей грязи, принесшие туманы. Но все еще было холодно. До жути холодно… Не спасали ни меховой жилет, ни теплая накидка. «Сегодня вечерком обязательно хлебну горячего черного чаю с во-о-от таким куском хатабура (3) и медом... Хотя нет. Возьму чего-нибудь покрепче да отпраздную победу с Хунтердом и компанией! Тридцать зим ведь уже за плечами, а я и забыл! Что ж, желаю себе выжить и в этом году тоже», — мысленно поздравил себя Безымянный, едва сдерживая дрожь и зубной стук.
Мечты о шерстяном пледе и теплом местечке у камина прервали тихие размеренные шаги. Мимо убежища лазутчика проплыл некто в капюшоне, среднего роста, хорошего телосложения. Характерные складки одежды наталкивали на мысль, что незнакомец вооружен. Очень хорошо вооружен. Два меча за спиной и набор ножей на поясе — меньшее, чего следовало ожидать. На лице было видно лишь коротко стриженую рыжеватую бородку, кончик узкого орлиного носа и тонкие губы, искривленные в презрительно-самоуверенную улыбку. Через несколько минут появился второй, одетый, как обычный стражник, со спущенным забралом шлема. В знак приветствия они поклонились друг другу.
— Итак, вы решили обойтись без посредников? — тягучим, густым голосом спросил человек в капюшоне. Этот голос показался Безымянному знакомым… Когда-то давно они с "гостем" уже пересекались. И приятных ассоциаций эти звуки не вызывали.
— Доверять никому нельзя, — ответил юношеский шепоток.
— Ваша цель? Все та же?
— Да.
— Хм, под натиском красных драконов, стремительно идущих на Север, пали уже два королевства, а вы решили заняться сменой власти… Впрочем, не мое дело.
— Новый правитель Хардостала будет сильнее. И с угрозой справится легко.
— Награда?
— Золото, камни, сколько унесете. Гарантированное политическое убежище. Земли, титулы, если пожелаете.
— По рукам, — рыжебородый молвил снисходительным тоном и улыбнулся как удав. — Прошу предмет… — стражник достал из-за пазухи и протянул ему аккуратно сложенный обрывок тряпицы. Наемник принял её и неторопливо, подергивая ноздрями, втянул воздух через лоскуток…
Непросветленный воспринял бы это как сумасшествие или показуху. Но знающего Безымянного сей жест вверг в тихий ужас. Эффер Монтек. Человек с совсем не человеческим обонянием. Вот кто был гостем. «Кувьен! Что же мне так везет на этого отморозка?! Лишь бы меня не учуял…»
— Где я могу найти цель?
— В Тронном зале. У папаши совещание до шести, — перестав искажать голос, ответил ему "стражник". И тут Безымянный жалко улыбнулся, осознав всю паршивость своего положения. Да, он не ошибся. Заговорщиком оказался Ганмонд, двуличный сын Хангерда. Только вот сказать об этом теперь не даст проклятая клятва верности, принесенная заочно всему королевскому семейству. Как выкручиваться из этого положения, Безымянный правда не знал. «Ах ты крысеныш… Я даже намекнуть никому не смогу! Ар-р-р!… — думал он. — Ну ничего, найдется и на тебя управа. Поищу на досуге…» — Я надеюсь, план замка вы получили? — продолжал принц.
— Разумеется, — в этот момент Безымянный довольно сощурился: «О-о-о, уверен, моя редакция этого плана тебе понравится!» — Особые указания будут?
— Да. Поменьше жертв, люди мне еще понадобятся. И еще одно… За три месяца ни одно покушение успешно не прошло. Отец всегда будто знал о моих планах! Уверен, кто-то мутит мне воду. Найдите этого мерзавца и доходчиво объясните ему, что в мою игру вмешиваться не стоит.
— Убей того — не знаю кого? — человек в капюшоне усмехнулся и… стал принюхиваться. — В замке появлялись новые люди?
— На службу поступило несколько стражников.
— Кто такие?
— Пять реварцев и, кажется, два южанина (4).
— О южанах поподробнее.
— Один черноглазый, волосы кудрявые. Рост маленький. На вид лет восемнадцать, — принц быстро зарисовал мальчишку, которого регулярно видел на одном и том же посту.
— А второй?
— Сейчас… Высокий… — с трудом припоминал он черты незнакомца, которые будто кто-то стер из цепкой памяти. — Тощий… Волосы, кажется, длинные. Не черные.
— Три месяца, тощий, длинноволосый южанин… — повторил незнакомец. — Уже догадываюсь, кто вам капает на нервы. Пропал у нас один человечек, вполне соответствующий описанию. И если я знаю этого недоноска достаточно хорошо, наш разговор не является приватным, — Эффер задергал носом, блеснул ровными зубами и повернулся к куче сена, в которой, затаив дыхание, притаился незваный слушатель. Принц занервничал. — Соколиками пахнет. Как и от послания, что я получил с голубем. Сколько же еще трюков в твоем арсенале, а, Безымянный? — у того душа в пятки ушла. — Предлагаю игру. Я считаю до тридцати, а ты убегаешь и прячешься. Только если найду, пеняй на себя: разговор наш ты слышал. Идет? — вкрадчиво спросил убийца. А соглядатай выжидал, все еще надеясь, что тот блефует. — Ты там заснул? Время пошло! Раз!.. — раздалось, как удар колокола.
Незваный слушатель выскочил из сена и в мгновение ока исчез в проеме, ведущем на лестницу. По башне эхом разнесся злобный хохот: «Два!...»
Предстояло преодолеть пять этажей вниз по винтовой лестнице, но Безымянный решил, что выпрыгнет со второго, из окна бывшего хранилища хлеба. Решетка там как раз была выбита.
Ганмонд похолодел:
— Он меня видел! Не дай ему скрыться!
— Вы же закрыли голубиную башню (5) и калитку в эту часть двора? Закрыли. Беспокоиться не о чем. Исход игры всегда один и тот же. Пять!
— Рисковать не желаю. Иди. Сейчас же! — юнец холодно сверкнул глазами.
— Как скажете, — Эффер забрал большой ржавый ключ и исчез за дверью; на землю спрыгнул с того же второго этажа. Милая картина открылась его взору: Безымянный ковыряет отмычкой в замке голубятни, через которую, видимо, и пришел. Заметив на себе хищный взгляд, он попятился:
— Ты же говорил, до тридцати считаешь… — голос звучал охрипшим.
— Я передумал. Сюрприз! — не успел наемник выхватить оружие из ножен, как Безымянный бросился к решетчатым воротам, закрывающим от посторонних эту опустелую, поросшую низкими кривыми деревьями часть двора. «Наш бой будет похож на поединок лиса и матерого волка. Бежать! Только бежать! Ворота — мой единственный шанс!». Один метательный нож Безымянный чудом отбил, от другого еле увернулся.
Монтек нисколько не волновался по этому поводу. Он даже немного замедлил шаг, чтобы полюбоваться, как отчаянно будет метаться в поисках выхода его жертва.
Безымянный же и не думал радовать преследователя подобными глупостями. На бегу он скинул плащ, расстегнул пояс, к которому крепилось оружие и, добравшись до ворот, бросил перевязь за холодные железные прутья. Вместо того, чтобы трясти их и звать кого-то на помощь, вор сделал глубокий выдох, повернулся бочком и… просунул наружу узкую морду. Затем — ногу, руку, грудь…
На это дело потребовалось время. Как только Безымянный оказался по ту сторону заграждения, убийца схватил его за шиворот, рывком подтянул к решетке и ударил в спину ножом.
Мгновением позже в руке Монтека висела продранная меховая жилетка — её невредимый хозяин на бегу подобрал перевязь и теперь в одной рубахе улепетывал в сторону скопления людей, еще до страшного удара успев извернуться и сбросить этот элемент одежды. Так ящерица откидывает хвост.
«И чего я расстраивался, когда меня заморышем дразнили? Фуф… фуф… Теперь в Тронный зал! Я должен спешить! Как же холодно-то, а…»
От заросшего двора до входа во дворец надо было еще добежать. Людей на территории крепости гуляло полно. Были и конные. «А теперь придется сделать очень некрасиво», — Безымянный налетел на крестьянина в седле, скинул бедолагу на землю и погнал его худую грязную лошадь во весь опор, разгоняя толпу свистом, криками и угрозами рубануть коротким кривым мечом по любому, кто встанет на пути.
1) хнефатафл — настольная игра на двоих.
2) на момент описываемых событий был изучен далеко не весь мир, и на карте Эрдарэя оставалось множество белых пятен. Границы обжитых территорий назывались "крайними землями". Узнать, что находится за ними, мешали моря, леса и горы, населенные агрессивно настроенными существами. Одним из таких препятствий являлись Мертвые Горы — крутые скалы, заселенные красными драконами.
3) хатабур — стелющийся кустарник, корни которого обладают теми же свойствами, что и имбирь. Растет только в Восточном Озерном Крае.
4) так уж сложилось, что в королевстве Хардостал принято делить всех людей на «своих» (реварцев) и «чужих» (южан). Последних, нечасто встречающихся в царстве снега и холода, чистокровные реварцы очень не любят, во всем подозревают и потому запоминают лучше, чем кого-либо другого.
5) голубиная башня имела сообщение с замком, т.е. по ней можно было быстро утечь.
В Тронном зале шло совещание по очень важному вопросу: под натиском красных драконов, неожиданно пришедших из Мертвых Гор, пала республика Белтон, бывшая для Хардостала соседом второго порядка. Юг был охвачен пламенем: империи Иррау и Фьерьен просили о помощи. Риальд, Вартр и Компрерьа на западе предлагали союз. Над всем Севером нависла тяжелая тень войны.
Вдруг на дворе прозвучал сигнал тревоги. Крепостные ворота с лязгом закрывались. В коридоре послышались перестук копыт, звон металла о металл, ругань караульных, рев разбушевавшейся лошади. Присутствующие на переговорах обнажили мечи и повернулись лицами к дверям. Одна из их тяжелых створок распахнулась от удара копытом, и в зал влетел разгоряченный конь с арбалетным дротиком в плече. Седок, в котором узнавался Безымянный, локтем выбил стражника, пытавшегося влезть в седло. Следом высыпал еще десяток воинов.
— Ваше величество! Надо бежать! Сейчас! — Безымянный мастерски отбил выпады еще двух воинов, а конь ударом копыта оглушил третьего. — С минуты на минуту здесь будет человек, драться с которым бессмысленно! — подскочил он к королю. Тот, не задавая лишних вопросов, взлетел на лошадь.
— Сожалею, но заседание придется прервать, — коротко сказал он. — Мы обязательно продолжим позже.
— Не пытайтесь драться с этим уродом! — крикнул ездок ошарашенным дипломатам и помчался обратно, к выходу. Вдруг конь остановился и задвигал ушами, нервно храпя и переступая с ноги на ногу. — Тише, тише… — прошептал наездник и потрепал скакуна по гриве.
Из коридора донеслись металлический скрежет и крики двух умирающих. В дверях показалась зловещая фигура. — Не вступать в бой! — проорал Безымянный стражникам. А у короля тихо спросил: — Вы готовы к безумию?
— Давай!
Без видимых понуканий непарнокопытное развернулось на сто восемьдесят градусов, перемахнуло через стол переговоров и на полном ходу понеслось прямо на огромный витраж в конце зала. За несколько секунд до столкновения Безымянный совершил движение рукой и произнес что-то одними лишь губами. Цветное стекло пошло глубокими трещинами и со звоном посыпалось. Конь без колебаний сиганул на улицу с трехметровой высоты. За спиной еще падали и разбивались осколки, когда бесстрашная лошадка галопировала куда-то налево, в сторону сада: ворота крепости были закрыты, покинуть её стало очень проблематично.
— Что это было?!
— Лошадь разбила витраж! Извините!
— К Кувьену витраж, почему мы бежим?!
— Ваш недоброжелатель перешел к крайним мерам! По нашим следам идет наемник!
— Моя стража легко с ним справится! — впереди, неподалеку от колодца, показался Хунтерд верхом на отличном жеребце в окружении борзых: он как раз вернулся из леса. Охотник пристроился рядом.
— Эй, эй, в чем дело, где пожар?
— Пошел прочь! — прорычал Безымянный и ударил коня друга. Животное встало на дыбы и сбросило всадника. — Потом спасибо скажешь! — крикнул Безымянный через плечо. Затем продолжил разговор с королем: — Эффер Монтек — это псих! Прекрасно обученный, Кувьен его побери, псих! — Безымянный резко свернул с тропинки и поломился через кусты и клумбы. — Он легко уйдет от охраны, даже время тратить не будет! Мы загоним его в угол, но только когда в безопасности будете вы!
— Могу переждать в казармах!
— Нет! Он найдет вас по запаху!
— По запаху?!
— За глаза его еще зовут Кабаньим Рылом. Больной на голову, серьезно! Если мне все же придется с ним драться, обязательно как-нибудь пошучу про свинью и трюфель напоследок! (1)
— Значит, бежим, поджав хвосты?
— Мы ретируемся, мой король, ретируемся! Это благороднее звучит! — Безымянный погнал клячу еще быстрее и заставил её перемахнуть через невысокий кованый забор.
— А план?
— Библиотека! Оттуда по катакомбам выведу вас из крепости. Придется идти по воде, да и запашок там похуже, чем жарким летом на помойной куче. След потеряется!
— Допустим, удалось. Что дальше?
— Еще не придумал! Я занят вообще-то!
Конь взлетел по ступеням и завернул во второй ход в замок, со стороны сада.
Ездоки остановились в большом круглом зале, называемом танцевальным. В него выходили двери десятка комнат: гардеробные, жилища для прислуги, просто места отдыха гостей, комнаты с каминами и охотничьими трофеями. Оставалось лишь пересечь зал, выйти в главный коридор, свернуть направо и нырнуть на лестницу, ведущую вниз, в библиотеку.
Проблема состояла в том, что главный коридор напрямую сообщался с Тронным залом. Выехав в него, можно было стать легкой, очень легкой мишенью. В проходе никого не было видно, но Безымянный знал точно: это засада.
В зале толпилось много народу: стражники, слуги, просто гости. Но никто не двигался. Кажется, все уже знали, что происходит, и чувствовали себя, словно заложники. Тишину нарушало лишь тяжелое дыхание замученной раненой клячи, которая привыкла к неспешным прогулкам между фермой и городским рынком с полупустыми санями за спиной.
— Послать кого-нибудь проверить, что там? — Хангерд показал на видневшийся впереди главный коридор.
— Нет. У меня еще один козырь в рукаве.
Под козырем Безымянный подразумевал «отредактированный» план дворца. На нем комнаты, окружающие танцевальный зал и идущие по стенам главного коридора, были обозначены «слепыми», то есть выход из зала подразумевался один. На самом же деле помещения сообщались между собой. И одна из таких проходных комнат по счастливому стечению обстоятельств оказалась прямо напротив заветной лестницы.
— Давай, дружок, немного осталось, — легонько, почти ласково Безымянный похлопал скакуна по плечу. И конь пошел. Забыв о боли и усталости. Пошел, набирая скорость, куда показал всадник, не пользующийся ни шпорами, ни поводом, ни кнутом, — в открытую комнату.
Дальше последовал настоящий лабиринт: прямо, налево, налево, направо и снова прямо.
Лошадь с наскока вышибла последнюю дверь и влетела в коридор. Краем глаза можно было заметить Эффера, притаившегося в коридоре. Такого поворота событий наемник явно не ожидал.
Темная лестница вниз, знакомый коридор, тяжелая дверь и вот она! Закрытая библиотека! Всеми покинутое, злачное место. Тут было темно и пыльно. Свет пробивался лишь через крошечные окошки под самым потолком (впрочем, глаза быстро привыкли к полумраку). Четырехметровые стеллажи с книгами будто специально были составлены так, чтобы дезориентировать, заставить плутать посетителей.
Спешились. Коня прогнали подальше от выхода. Кожаные сапоги с мягкими подметками позволяли Безымянному двигаться бесшумно. А вот обувь короля пришлось бросить. Дальше оба шли быстро и неслышно, словно тени.
Не прошло и десяти секунд, как тихо скрипнула дверь, тревожно заржала лошадь. Хангерд и его проводник в этом помещении больше не были одни.
Только крысиный писк и размеренное капанье воды нарушали гнетущую тишину. Мучил холод: у одного беглеца не было сапог, у другого — теплой одежды. Зловещие очертания старых стеллажей наводили страх: казалось, с каждой полки за путниками следили чьи-то глаза, а за каждым поворотом их поджидал проклятый наемник или кто похуже.
Прошли «читальный зал» — сравнительно просторную площадку, на которой кругом стояли лишь несколько тяжелых деревянных столов и скамеек.
Безымянный уверенно петлял по знакомому с юности лабиринту. Многие полки действительно оказались опустошенными: видно, вор был здесь частым гостем.
Монтека же эта обстановка вводила в замешательство. Туговатый на слух, он совсем не слышал ни легких шагов, ни шороха одежды неподалеку. Его не радовали и следы на каменном полу. Они постоянно расходились, пыль оказалась добросовестно утоптанной. Как это понимать? Очень просто. Безымянный к правилам и запретам относился, как голубь — к статуям. Регулярно забегал сюда в поисках развлекательной литературы. Да как забегал! Подолгу топтался, делая выбор.
На каждом повороте наемник, посыпая Безымянного трехэтажными проклятьями и непотребными словами, замедлял ход и принюхивался, чтобы уловить мускусный аромат соколиных перьев и запах короля. Наконец ему это надоело…
До заветного хода в катакомбы оставалось совсем немного, когда убегающие услышали где-то позади странные звуки: жалобный скрип полок, упавшая книга, легкий прыжок.
— Он пошел поверху! Быстрее! — оба беглеца перешли на бег.
Поскрипывание стеллажей приближалось.
Начался затопленный отдел ботаники, о котором Безымянный говорил еще три месяца назад. Лужа становилась все глубже; холодная вода, от которой ломило кости, поднималась выше щиколотки. (2)
Вдруг Безымянный схватил короля за руку. У последнего начались быстро мелькающие видения: вода, коридор, крысы, вонь, мертвецы, ряд поворотов, лаз вверх, дневной свет… И еще одна серия образов: пыльный чердак с рисунками, куча сена, снимающаяся половица, шелест бумаги и что-то размытое, неопределенное, но представляющее какую-то важность, большой интерес.
— Что это было?!
— Воспоминания о том, как выбраться!
— Да кто ты такой?!
— Это уже не важно! Скиньте лишнюю одежду и корону! Сейчас будет затопленная щель в полу, придется проплыть метров пять! Дальше разберетесь!
— Говоришь так, будто не собираешься уходить!
— Найдите магов и заручитесь их защитой! Глубокий вдох! — впереди показался тупик. Не успел Хангерд ничего ответить, как Безымянный бесцеремонно толкнул его вперед и вниз, в черную воду. Короля поглотила глубина. Он нащупал развороченную стену, о которой был предупрежден, и нырнул в проход.
Безымянный навел руки на стеллаж, стоящий справа от предполагаемой лазейки, и прошептал: «Дарутха!» Пальцами он будто схватил воздух и потянул его вниз. Полка с жалобным стоном медленно накренилась и, роняя старые рукописи в темную воду, повалилась. Раздался громкий всплеск, по воде прокатились крупные волны.
Если оценивать ситуацию объективно, то гонка закончилась, и закончилась большим успехом. Король выберется, вернется в замок, когда наемник будет обезврежен, найдет дневник и — хочется верить — сделает правильные выводы. Смены власти не произойдет. Хэппи энд.
На приличном расстоянии позади кто-то спрыгнул в воду. Послышался надменный голос:
— Так-так-так! Я-то думал, ты заработал славу благодаря мастерству. Настоящему таланту… Ан нет, просто кого-то из родителей вовремя не отправили на костер! Надеюсь, блюстители порядка исправили сие досадное упущение.
— Мне сейчас надо рассвирепеть и броситься на тебя с кулаками? — Безымянный повернулся лицом к врагу и посмотрел в его острые глаза с холодным спокойствием, свойственным людям, которым терять уже нечего. — Мышеловка захлопнулась, Эффер. Твоя карта испорчена, бежать не надейся. Со всем гарнизоном не справишься. А на заказчика твоего недвусмысленно укажут мои записи. Вы оба в пролете. Мое дело сделано.
— Тоже мне препятствие, пара гнилых досок. А каракули твои разбирать будет некому. Найду королька на том конце тоннеля, как с одним южанином покончу, — выхватил из-за спины два одноручных меча и медленно, но неотвратимо двинулся на Безымянного. — Зря ты встал у меня на пути. Тридцать.
— Догонялки, значит? Лови, если знаешь, кого! Адвэртэми! — Безымянный развел руками и криво улыбнулся. Позади него материализовались четыре его точные копии. Сам маг почувствовал головокружение.
Один из «Безымянных» быстро вскарабкался по полкам, остальные четверо скрылись в проеме, образовавшемся на месте поваленного элемента интерьера. Наемник выругался и полез наверх, собираясь преследовать тех четырех, которые уже успели разбежаться врассыпную. Двое из них не оставляли следов на воде — однозначно миражи, созданные очень слабым магом, сил которого надолго не хватит. Остались еще двое (того, что удрал поверху, Монтек даже не брал в расчет). Убийца выбрал цель, доверившись интуиции.
«Как?! Как он меня нашел с первого раза?!» — недоумевал Безымянный. Преследователь двигался слишком быстро, уже настигал. Спасаться бегством было бессмысленно. «У меня есть тупая идея. Очень тупая идея». Вор на бегу перестал двигать одной рукой и неестественно повернул голову; едва вписался в ближайший поворот. Эффер сплюнул и побежал в другую сторону. «Он что, серьезно поверил, что я — заглючивший мираж? Восхитительная по тупости идея. Теперь нужно бежать к страже. Вместе шансов отбиться больше. Только удрать бы отсюда как-нибудь…»
Вдруг Безымянный почувствовал, что фантом, которого он контролировал тщательнее других, уничтожен. Через полминуты пропал и тот, что отделился от группы в самом начале.
Уже подбегая к читальному залу, Безымянный вновь услышал приближающийся скрип. Выскочив на импровизированную арену, вопреки собственному ожиданию вор не попытался вновь ускользнуть, а выхватил меч, больше похожий на длинный искривленный кинжал, и резко развернулся.
Скрестились клинки.
Быстрое мелькание силуэтов, серия уворотов и молниеносно отбитых ударов, звон металла, ударяющегося о металл.
Леворукость давала Безымянному некоторое преимущество: его противник вынужден был отзеркаливать каждый свой прием. Да и «уроки» фехтования от не вполне честных уличных «учителей» давали результат.
Безымянный, уже успевший получить с десяток мелких порезов, сгенерировал вспышку, чтобы ослепить противника хоть на долю секунды. Извернулся. Ударил пяткой по колену. Вовремя отскочил прочь.
— Как же я ненавижу вас, грязных магов! — чуть отшатнувшись, Эффер твердо встал на обе ноги. Казалось, на перебитую кость он даже не обратил внимания.
— Побереги нервы, смени профессию! Тебя уже заждались трюфелеискатели! — Безымянный похрюкал, как сытый хряк, и хрипловато рассмеялся. В темноте блеснули оскаленные зубы противника. — Прости, старина. Я еще лет пятнадцать назад что-то вроде этого сказануть хотел, да наглости тогда не хватило.
— Выскочка, надо было тебя сразу прикончить…
Ничего не ответив, Безымянный первым ринулся в атаку. Теперь в нем не было страха: он больше не желал ни бежать, ни прятаться. Его движения стали легкими и уверенными, он чаще контратаковал и переходил в нападение, даже теснил врага. Это был бой, его бой. Не на жизнь, на смерть.
Больше магией Безымянный не пользовался: волшебник из него был, прямо скажем, так себе. А вот природа его иллюзий — Тьма — требовала подпитки энергией. Брать её извне дилетант не был способен. А если использовать собственную силу… последствия могли оказаться весьма неприятными.
Со стороны выхода из зала послышался тихий перестук когтей, но сражающиеся были слишком увлечены, чтобы обратить на это внимание. Стремительные взмахи клинков, прыжки через столы, подлости с каждой из сторон не оставляли времени думать.
Первым осекся Безымянный: он пропустил крепкий удар кулаком в скулу. Воспользовавшись моментом, убийца повалил его на стол и занес вооруженную руку, чтобы добить лежащего противника точным ударом в сердце.
В последний момент случилось непредвиденное: Монтек уже опускал клинок, когда в его запястье с наскока вцепилась борзая; сталь всего лишь пригвоздила к столу правое предплечье Безымянного. Раздался резкий крик боли, звон выпавшего из руки меча.
Набежали еще собаки. Они рычали, бросались на наемника, скулили, хрипели, падали одна за другой. Но не отступали.
Раненый отчаянно пытался высвободить правую руку, но клинок будто кувалдой был вбит в столешницу, а левая ладонь, липкая и скользкая от крови, не могла крепко ухватиться за рукоять. Каждое движение причиняло Безымянному сильную боль. Ничего не выходило.
Из ниоткуда вылетел Хунтерд и ястребом набросился на Монтека. Оставшиеся на ногах псы помогали хозяину. Неподалеку слышался топот — спешила подмога.
Радость, однако, грозила стать преждевременной: охотник заметно уступал в искусстве фехтования своему оппоненту. Уже получил укол в бедро, уже отступал... Кричать ему, чтобы убирался? Поздно. Оставалось лишь помочь единственным доступным способом. Безымянный собрал оставшиеся силы и громко крикнул:
— Фуджо!
С ближайшей к сражающимся полки в наемника полетели свитки, рукописи, книги; в воздухе зашелестели листы бумаги. Лязг мечей и собачье рычание исказились, зазвучали, словно эхо. Подкосились ноги. В глазах встал туман. Безымянный обессиленно сполз на пол. Что происходило дальше, он уже попросту не понимал.
1) свиньи обладают отличным обонянием и умеют искать ценные грибы — трюфели. Ну мало ли кто не понял?
2) замок Вэйвкраг, как и одноименный город, находится над уровнем моря. Но старая магия поднимает воду даже на такую высоту и не дает ей замерзнуть. Так что в замке даже в самый лютый мороз можно начерпать хорошей водички из неглубокого колодца.
— …ты слышишь меня, шваль?! Где король??? — орал усатый капитан стражников, не жалея для «собеседника» пощечин наотмашь. Безымянный только прикрыл лицо здоровой рукой. Он не мог связать и двух слов. Голова жутко кружилась. Непонятно было, где верх, а где низ. — Что, не нравится, неженка? На-ка еще! На вопрос отвечай, галах!
— Оставь его, Велтер, — подошел, прихрамывая, Хунтерд. В руке он держал корону и сырой красный плащ.— Следы ведут к заваленному ходу под водой. Думаю, нашему правителю удалось скрыться. Надеюсь, мы скоро встретимся с ним. А этот человек… вряд ли желал зла короне.
— Этот человек использовал магию Теней!
— Помогая нам, заметь.
— Наверняка в своих черных целях. Грязный слуга Кувьена! Он не достоин жизни! — капитан замахнулся для очередного удара.
— Тщщ… — охотник остановил руку усача. — Не делай поспешных выводов. Разберемся позже. Тут мы все осмотрели, — Хунтерд потрепал за ухом пса. — Пошли-ка отсюда. Не нравится мне это место.
— Берите эту падаль, ребята! Уходим.
* * *
Не прошло и часа как Безымянный с наскоро заштопанной рукой сидел, забившись в дальний угол тюремной камеры и завернувшись в теплую шкуру ятагала (1). Он тупо глядел на исходящую паром кружку чая, поставленную перед ним. Вор знал, что напротив сидит Хунтерд, но глаз поднять не смел.
В голове творилось что-то непонятное. С одной стороны, сегодня он провернул сложное дело. Узнал имя главного врага (правда, в корне это ничего не меняло), спас короля, поспособствовал смерти Эффера Монтека (охотник ухитрился-таки пройтись мечом по шее этого подонка). А с другой — продемонстрировал миру свои способности в области черной магии, которые старательно скрывал всю жизнь. Что его ждало теперь? Лавры героя или костер? Неизвестно.
Угнетали мысли о Ганмонде. Предатель сидит на самом видном месте, а рассказать о его истинных намерениях было нельзя. Никак и никому. Иначе нарушилась бы клятва, запрещающая причинить хоть какой-то вред представителям королевского семейства.
С дневником вообще отдельная история. Безымянный умудрился выжить, и если король теперь найдет записи, то пресловутая клятва нарушится. Говорят, лучше повеситься, чем допустить это. Теперь вору необходимо незаметно перепрятать бумажку и замять дело.
Добавить к этому всему еще отвратное самочувствие да плохие новости из-за границы… Становилось совсем грустно.
Были соображения и Хунтерде. Человек, сидящий теперь напротив, первым пришел на помощь, наплевав на запрет. Бескорыстно. Рискуя жизнью. А мог и не делать этого, он ведь не воин… «Может, это и есть дружба? Да-да, та-самая дружба, о которой пишут в книжках?».
Кропотливый процесс самокопания нарушил вопрос:
— Ничего не хочешь сказать?
Неловкая пауза.
— Я в саду тебя из седла выкинул. Некрасиво получилось, — наконец ответил Безымянный сиплым простуженным голосом.
— Синяком больше, синяком меньше, — охотник попытался разрядить обстановку. — Ничего страшного, Артраан, правда. — Вновь воцарилась гнетущая тишина. Хунтерд терпеливо ждал. От кружки с горячим напитком уже перестал идти пар, а Безымянный все молчал, молчал, молчал… — Ладно. Вижу, на контакт ты не настроен, — судя по звукам, посетитель встал с табуретки и, прихрамывая, двинулся на выход. — Я пойду тогда.
— Стой.
— В чем дело?
— Посиди еще. Пожалуйста, — Безымянный посмотрел другу в глаза. Тот, недолго думая, подошел к нему вплотную и уселся. Совсем рядом уселся. Отобрал кусок шкуры и накрылся ей сам.
— Сел, — довольно заявил он. Затем взял кружку, сделал два больших глотка и протянул ее товарищу. Тот принял напиток и отхлебнул сам. Как-то полегчало сразу.
Хунтерд не шарахался от Безымянного, как от чумного, и не посыпал его проклятиями. Даже после того, как видел магию, — ту-самую, с которой светлые волшебники безуспешно боролись столетиями, — в действии. Это было очень приятно. Выждав паузу, Безымянный снова заговорил:
— Зачем ты ввязался в драку?
— Вот представь: пью я у колодца водичку, никого не трогаю, — тот начал ответ издалека. — И вдруг мимо на затюканной грязной кобыле проносится глава сильнейшего государства всего Севера в компании какого-то… Неопытного стражника, одетого не по форме, назовем тебя так. В Хардостале, конечно, всякое бывает, эту страну умом не понять. Но почему-то мне показалось, что здесь что-то неправильно! — одушевленно воскликнул Хунтерд, даже не пытаясь скрыть иронию. — Решил, что помощь вам не помешает. А еще ты мне соколов не вернул, засранец, — проворчал он себе под нос. Последняя фраза звучала скорее шутливо, чем осуждающе.
— Может, оно и к лучшему, что не вернул? — весело ответил Безымянный. Затем посерьезнел: — Там, в библиотеке… Ты очень вовремя подоспел.
— Да, я заметил. Выглядел ты слегка потрепанным, — охотник добродушно посмеялся. — Листопад, знаешь ли, тоже был кстати.
— Всегда пожалуйста, — вор прокашлялся и отпил еще чаю.
— А как ты это сделал? Просто сказал слово? Как его там…
— Фуджо. Означает «лети». Им можно отправить в воздух что угодно. В слово я вложил собственную жизненную силу, без подпитки энергией ничего бы не получилось.
— Поэтому ты обмяк?
— Я плохой волшебник, — слабо кивнул Безымянный.
— В самый раз! — Хунтерд ободряюще толкнул его в плечо, от чего Безымянный немного поморщился. — Без тебя мы бы долго еще возились. У того рыжего гада железа хватило бы на целый отряд. — Каким бы независимым и холодным ни пытался выглядеть Безымянный, эти слова были для него очень важны. Благодарность — простая человеческая благодарность — грела душу, напоминала, что живет он не зря. — А то, что Велтер наговорил… Ты его слышал, кстати?
— Отчетливо.
— Ну так вот. Не воспринимай. Это северный менталитет, дикарские представления.
— Будто сам не знаю! Я на Севере всю жизнь провел!
— Да ладно?! Ты же монтермарец бродячий! Сам говорил…
— Неожиданно??? А я такой, северянин удалой! — откровенно поржал Безымянный.
— Обманщик, — недовольно буркнул Хунтерд.
— Извиняй. Без маскировки нельзя, работа такая. Дурацкая работа. Если на эшафот не затащат, уйду нафиг на пенсию, — вор уткнулся в кружку.
— Что за работа-то?
— Лезть не в свое дело. Сейчас, вон, разбираюсь, кому король не угодил. И заодно спасаю свою задницу. С переменным успехом.
— Оригинальные у тебя методы спасения задниц…
— На любителя, я бы выразился так.
— Местные не оценили, — охотник забрал кружку и отпил из неё.
— Рискну предположить, что ты не местный. Болтаешь тут про менталитет, терпишь мое презренное существование… Да и банально не похож на реварца (2). Откуда взялся?
— Иррау — родина моих отца и матери. Они долго удивлялись местным, когда приехали, и постоянно рассказывали мне, как было дома. На юге к магии как-то проще относятся. Там знают, что и Свет способен нести смерть. А Тьма… Разрушения — точно не её цель.
— Хорошо подмечено, — Безымянный взял чай и сделал большой глоток. Снаружи послышались быстрые шаги, ругань. Один голос твердил: «...я своими глазами все видел! Он опасен! К нему нельзя приближаться!». Другой отвечал: «Он верен мне. Я сам привел его в замок и приказал делать то, что он выполнял все это время. Убирайтесь с дороги». — Кажется, это за мной, — вор быстро осушил кружку. — Спасибо, что посидел. Ты хороший человек.
— Да не за что.
Тут резко распахнулась дверь, которая, видимо, и не была запертой. Король вошел и мельком оглядел парочку.
— Хунтерд, свободен.
— Да, ваше величество, — охотник встал, подмигнул Безымянному и спешно вышел.
— Ты. — Правитель сурово посмотрел на оставшегося в углу вора. — Идти можешь?
— Само собой, — тот поднялся, опираясь о стену и пряча под шкурой побагровевшую повязку на руке.
— Следуй за мной, — король исчез в дверном проеме.
* * *
У Хангерда еще волосы не обсохли, а он уже был в короне и новой одежде. Выглядел и шел так, будто собирался сейчас же вскочить на коня и в бой повести целое войско. За ним действительно хотелось следовать. Настоящий лидер. Стража едва поспевала за немолодым уже правителем.
— Мне рассказали, что тут произошло. С тобой я об этом поговорю позже. Сейчас у нас есть дело поважнее.
— У нас?
— Полчаса назад эти крылатые твари напали на Фьерьен, — в голосе слышалась откровенная ненависть. — Им нужна новая территория, чтобы вывести молодняк. И они уничтожают все, что может угрожать их змеиным выродкам. Каждый красный дракон стоит нескольких десятков воинов. У нас, у всех нас, просто нет армии, способной противостоять проклятым ящерам! Правитель Иррау предложил заключить союз с Тенью. Разорение земель ей вряд ли на руку. Совет хотел бы выслушать твое мнение. — Вошли в главный коридор и двинулись к лестнице, ведущей на второй этаж.
— И вы согласились просить помощи у заклятого врага? — удивился Безымянный.
— Лорды грозятся поднять восстание, если мы поступим так. Не удивлюсь, если это, — Хангерд указал на сложенные рядком окровавленные трупы людей и собак,— устроил кто-то из них. Я послал к Кувьену этих прогнивших консерваторов. Нам нужны любые союзники!
— Хорошо. Помогу, чем смогу. Но знайте, что у меня нет ни связей, ни сколько-нибудь значительной магической силы. Призвать на помощь я не способен.
* * *
Переговоры перекочевали в королевские апартаменты: из-за выбитого Безымянным витража в Тронном зале стало чертовски холодно.
В большом хрустальном шаре плясали образы: бегущие люди, рушащиеся башни, пылающие домишки. Чешуйчатые твари в три — четыре раза выше лошади поливают огнем, сносят шипастыми хвостами, раздирают когтистыми лапами все, что попадается им на пути. Копья, мечи и стрелы едва царапают шкуры чудовищ.
Безымянный всматривался в происходящее за стеклом, не выражая никаких эмоций. В его зрачках плясали огоньки.
— Что вы можете об этом сказать, господин… маг? — обратился через переводчика представитель Компрерьи, не знавший, как назвать мрачного человека, стоящего перед ним.
— Грубой силой вы их не одолеете. Это как в драке с массивным соперником, — сказанное сразу переводилось и повторялось на пяти языках. — Нужно обратить их силу против них же самих…
— Как? Как это сделать?! Они не боятся огня! — вмешался фантом императора Фьерьена.
— Я читал… искажение магии, энергетический паразитизм. Сильные последователи Тени это могут. Они способны даже пламя обратить в чистую негативную энергию. Этого-то драконы боятся точно.
— Ты знаешь сильных магов? — спросил Хангерд.
— В Курящихся Топях ведьма живет. Так рассказывают. Больше ничего не знаю.
— Значит, мы отправляемся в Топи. Седлайте грифонов. Я поговорю с ведьмой лично.
— Нет. Если на болоте и есть кто достаточно сильный, то он может воспринять ваш визит как вторжение. У посланника, отправившегося в одиночку, шансов будет куда больше. А вы без сопровождения не можете.
— Есть еще кандидатуры?
— Да. Я пойду.
— Доверить судьбу нескольких государств этому… — начал переводчик и замялся. — Король Вартра сомневается, что вы способны вести дипломатические переговоры, — он явно перефразировал высказывание. — И, по его мнению, вы этот путь не преодолеете. Вам необходимо оправиться после схватки.
— А кто, если не я? Сможете убедить колдунью, что никакого подвоха в вашем предложении нет? Я смогу. А вас, приверженцев Света, она и слушать не станет. Если же кого-то смущает это, — он скинул с себя шкуру ятагала и продемонстрировал окровавленную повязку, — то пусть он бросит мне вызов! — Безымянный выхватил из ножен Хангерда меч и вполне убедительно повращал им перед собой. — У меня еще есть левая рука, и на ногах я стою твердо! Ну же, вперед!
Очень странно, но желающих драться с магом не нашлось. И на его аргумент ответить было нечем. Вопрос решили окончательно.
* * *
Безымянный рассказал Хангерду о том, что видел в старом зернохранилище (скрыл лишь личность заказчика), поведал подробности библиотечной баталии, высказал пару липовых предположений. Воспоминания, касающиеся «чего-то интересного», он объяснил как случайно просочившиеся и не имеющие никакого значения.
Уже очутившись «дома», он вытащил из тайника под половицей дневник. Поверх мелких «мыслей» и стрелочек крупными буквами написал имя предателя и перепрятал карту, заткнув её в щель между досками потолка точно над тем местом, где компромат покоился в прошлый раз. Оставил торчащим лишь самый краешек пергамента. За пазуху же он сунул записку-подсказку. Расчет был очень прост: клятву нельзя нарушить при жизни. А вот по её завершении — вполне можно. По крайней мере, хуже после этого не станет.
Готовясь к отбытию, Безымянный привел себя в порядок, переоделся, взял провианта на три дня, карту, компас, огниво, факел и письмо от короля. Предстояла дальняя дорога на юг, к реке Эдги. Это около четырех сотен лиг и целые сутки очень быстрого полета на спине грифона.
— Еще недавно ты был трусом, эгоистичным трусом всего лишь. Твою жизнь определяло прошлое, — говорил он своему отражению на полированной стали меча перед тем, как навсегда покинуть пыльный чердак. — Сейчас тебе есть за что, есть за кого биться. Ты веришь в будущее. Так выполни же долг с честью! Как мужчина! Не ради себя! Ради общего дела! И да направит Тень твой клинок… — помолчав с минуту, Безымянный улыбнулся сам себе и убрал оружие.
Уходя, он поправил сумку за плечом и бросил прощальный взгляд на орла, которому успел дорисовать гнездо с птенцами, небо и горы вокруг. Гордая птица обрела целый мир. Пустоты перед ней больше не было.
* * *
Спускаясь по обезлюдевшей лестнице к переходу, Безымянный наткнулся на Ганмонда.
— Я тут узнал кое-что интересное, — заговорил принц. — Ты связан клятвой. А значит, разговор этот останется между нами.
— Давай быстрее. Я спешу.
— Ты всего лишь выполнял свою работу, а потому зла на тебя я не держу. Предлагаю сделку. Стань моим другом. Или, по крайней мере, не мешай. Будешь советником. Богатым и влиятельным. Сможешь поменять в стране все, что тебя не устраивает. Идет? — протянул он руку.
— Принц — еще не король, чтобы давать подобные обещания. И я сделаю все, чтобы ты никогда им не стал, — Безымянный прошел мимо.
— Да будет так… — Ганмонд сжал ладонь в кулак.
* * *
Ночь уже вошла в свои права, но откладывать путешествие было нельзя: счет шел не на дни, а на часы. Взлетную площадку на крыше дворца освещают лишь факелы. Собралась целая толпа провожающих: от правителей и дипломатов до простых воинов, священников и слуг. Посередине площадки стоит крупный оседланный грифон, покрытый темно-коричневыми, серыми и черными перьями. Голова, шея и грудь полуптицы светились белизной. Животное внимательно смотрело большим умным глазом на двух людей, пытающихся влезть в седло.
— Ты хоть знаешь, как грифоном управлять? — осведомился Хунтерд, помогая Безымянному забраться на зверя.
— Читал руководство для чайников.
— Что?! И ты говоришь об этом сейчас???
— Да ладно тебе, там было с картинками! — Безымянный удобно уселся в седле, закрепил ноги ремнями, повязал шею шарфом и ухитрился натянуть перчатки. Затем достал из-за пазухи и протянул охотнику сложенную бумажку.
— Что это?
— Кое-что важное. На случай неудачи. Передай эту вещицу Хангерду, если не вернусь. Он поймет. Но не спеши! Сдашь её, пока я жив — в Логове Кувьена станет грешником больше (3).
— Можешь рассчитывать на меня, — охотник убрал листочек в поясную сумку.
— Жду отмашки.
— Ничего не забыл? — Хунтерд посмотрел на друга как на придурка.
— У меня опять мусор в глазу, да? — Безымянный протер очи кулаком.
— На этот раз у тебя мусор в башке, — охотник всучил недотепе пилотные очки и наушники.
— Ах, да! Это мне очень пригодится.
— Может, все-таки я тебя отвезу? — на это Безымянный наклонился к охотнику и шепнул ему на самое ухо:
— Тебе я доверяю, как никому другому. Останься с королем. Собери верных тебе людей и кроме них не доверяй никому. Никому, ты меня понял? — Хунтерд искоса глянул на собравшуюся толпу. Его внимание привлекло странное выражение лица Ганмонда, наблюдавшего издали.
— Понял.
Безымянный сел прямо. Грифон, звонко цокая по камню крючковатыми когтями, прошелся немного и повернулся к провожающим боком.
— Возвращайся с добрыми вестями, — промолвил Хангерд.
— С мечом в руке или в сердце. Йя!
Благородное животное поднялось на дыбы и пронзительно крикнуло. Затем, пригнувшись, с силой оттолкнулось от земли и взлетело, оглушительно хлопая крыльями. Поднялся сильный ветер.
Полуптица, заломив крыло, развернулась в воздухе и быстро набрала скорость. Легко маневрируя между башнями, взмыла ввысь и растворилась в темном ночном небе.
Интереса ради охотник заглянул в доверенную ему записку и прочел следующее: «Случайности не случайны! Память — интереснейшая штука. Она хранит очень важные вещи. То, что вы ищете, спрятано точно напротив. Выше нос!». Ниже подписи как бы между прочим было нарисовано лицо, смотрящее вверх.
— Бредятина какая-то… — буркнул Хунтерд, сворачивая странную бумажку и убирая её обратно в сумку.
1) ятагал — большое животное вроде северного оленя. Отличается острыми верхними клычками, торчащими изо рта, и странными предпочтениями в пище: сегодня мох, завтра рыба...
2) реварцы — коренной народ Хардостала. Их выдает светлый цвет волос (не темнее русого. Чаще — золотые), крепкое телосложение. Носы прямые или курносые. Сильные, выносливые, волевые люди. Правда, излишне консервативны. Обычай предков для них — святое.
3) по преданию, храбрые воины, достойно прожившие жизнь (и их жены) попадают в Лес Ревна (своего рода Рай) после смерти. А все остальные…
Полет будто был в крови Безымянного: он отлично чувствовал каждое движение грифона, стал с ним единым целым и получал от процесса невыразимое удовольствие. О небе нынешний гонец мечтал с самого детства. Скорость, пьянящий дух свободы, ветер, бьющий в лицо, шум крыльев за спиной… Разве это не прекрасно?
Ветер был попутным. Грифон по кличке Винту (ударение на «и». В переводе с ревара (1) означает «Ветерок») оказался далеко не глуп. Он вошел в положение неопытного всадника и понял всю важность, неотложность порученного ему задания. А потому старался не делать неожиданных маневров, двигался плавно, и летел при этом так быстро, как мог. Внизу быстро проносились молчаливые заснеженные леса, еще покрытые льдом озера, освещенные факелами и кострами города... Все это Безымянный знал и любил как родину. Пусть на вид он был монтермарцем, южанином! Север жил в его сердце. В его душе.
Ночи в Хардостале долгие. Когда небо на востоке посветлело и край солнца поднялся над далеким горизонтом, путники уже миновали приток реки Кьюит. Они были на полпути. Впереди лежал необозримый зеленый лес Имеральд. Здесь снега давно уже отступили, а земля покрылась сочным зеленым ковром. Деревья покачивались на ветру, и казалось, что это волны бегут по изумрудному морю.
Винту уже устал: он реже взмахивал крыльями и старался планировать, ловя восходящие потоки воздуха. Грифон даже умудрялся как-то спать в этом положении, забавно закатывая глаза. Про его наездника и говорить нечего: затекли ноги и руки, побаливала спина. Да еще и укачало. Безымянный безмерно радовался, что после вчерашнего обеда не успел ничего съесть. Каждый взмах крыльев сопровождался рывком, так что об отдыхе пришлось забыть.
Когда позади остался Вельд, самый южный город королевства, (если не считать Гаут, больше похожий на деревню) Безымянный сказал сам себе:
— Самое время сверить направление! — положил на ладонь компас и, примерно представив сущность ведьмы, шепнул: «Реперейя». Стрелка устройства закрутилась, как бешеная. Когда вращение остановилось, синий её конец указывал точно на юго-восток. — Крен влево, господин Винту!
Грифон взял новый курс.
Вечерело. По правую руку медленно проплывал мимо заснеженный пик одной из гор хребта Пайни. Слева простиралась целая горная цепь: скалы с белесыми шапками, скрываясь одна за другой, утопали где-то за горизонтом. Снег пылал и искрился в лучах закатного солнца. Ледяной ветер, завывая, обдувал смуглые скалы. Такими маленькими казались грифон и человек в сравнении с этим утесом...
Темно. Стрелка компаса пляшет и кружится, не останавливаясь ни на секунду. Безымянный решил спуститься. Быть может, он уже прибыл на место?
Как только Винту коснулся земли, Безымянный отстегнул ремни, скатился со спины полуптицы и остался лежать на сырой болотной траве, раскинув в стороны онемевшие конечности. Грифон встревожено кликнул и наклонился к нему, чтобы осведомиться, все ли с его всадником в порядке.
— Да жив я, не драматизируй. Пожуй пока лягушек и оставь меня в покое на пять минут… — пробормотал Безымянный, потрепал Винту по лбу и закрыл глаза. Но эта полуптица слишком хорошо знала людей, чтобы верить фразе «пять минут», особенно произнесенной полуспящим двуногим: животное стало щипать наездника за ноги, за волосы, за нос, фыркать ему на ухо, толкать его лапой в бок. — Хорошо, хорошо, уже встаю. — Грифон исполнения обещания дожидаться не стал: взял «хозяина» за шиворот и поставил его на ноги.
Безымянный, изрядно помучившись с огнивом из-за боли в правой руке и кромешной тьмы, царящей вокруг, все-таки зажег факел. Осмотрелся. Ничего необычного не было в этом месте: темно, сыро, холодно. Из-за густого тумана не видно и на десять шагов вперед. Кругом квакают лягушки, стрекочут какие-то насекомые, ухают птицы... Где-то неподалеку светились зловещие болотные огоньки, а компас продолжал сходить с ума. Грифон, слабо видящий в темноте, испугался гнетущей атмосферы и прижался к хозяину, низко опустив голову и хвост.
— Ну что, идем искать ведьму? — Безымянный провел ладонью по воздуху, пытаясь уловить хоть что-то, хоть какой-нибудь след взять. — Тот огонек… Он отличается от остальных, — указал на зеленоватую мерцающую точку. Винту что-то пискнул и толкнул Безымянного вперед, прячась за его спину. — А, то есть пусть меня съедят первым? — грифон совершенно осмысленно посмотрел на хозяина и дважды кивнул большой умной головой. — Спасибо за честность, мой четвероногий друг! — воскликнул тот, повернувшись к огоньку и, пошатываясь, отправившись в неведомое. Винту ухватился за шарф Безымянного клювом и, поджав хвост, засеменил следом.
Под ногами булькало и чавкало. Жесткие густые травы дорастали до пояса. Из-за них Безымянный совсем не видел, куда ступает. Палку для проверки глубины просто негде было взять: кроме корявых кустов и болотной травы ничего не росло в этом забытом Ревном месте.
Через сорок шагов грифон и человек стояли рядом с зеленым огоньком. Ничего не происходило. Безымянный глубоко вдохнул, выдохнул и протянул руку к зловещему пламени.
Свечение исчезло! Звук при этом напоминал тяжкий вздох. Оба путника вздрогнули. Неподалеку вспыхнул еще один «фонарик».
— У меня есть две новости: хорошая и плохая. Хорошая — ведьма тут, похоже, все-таки есть. Плохая — она нас куда-то ведет. И я сомневаюсь, что куда-то — это к теплому костру. Держись ближе.
Так путники следовали за огоньками. Мерцание исчезало и появлялось раз, другой, третий… Переходы становились все сложнее: приходилось прыгать с кочки на кочку, продираться через заросли кустов. Иногда в воде встречались покойники с открытыми глазами. Их белесые лица смотрели, словно живые…
Безымянный протрубил в сигнальный рог в надежде, что ведьма выйдет, не заставляя его плутать по этому жуткому месту, и громко позвал хозяйку Топей, но никто не явился. Пришлось идти дальше, слепо повинуясь желаниям колдуньи. Что за шутку она задумала?
Понятно стало довольно скоро. Перепрыгивая очередную «лужицу», Безымянный поскользнулся и с головой ушел в темную, холодную воду. Факел потух. Ноги будто увязли, запутались в чем-то. Высвободить их одной рукой никак не удавалось. Лунный свет, пронизывая мрак, серебрил волосы и лица утопленников, смотрящих на Безымянного со всех сторон и будто бы улыбающихся ему. Попытавшись вскрикнуть, он лишь потерял драгоценный воздух. Лик луны, пробивающийся через зеркало водяной глади, все отдалялся. Безымянный уходил глубже и глубже.
«Доверить судьбу нескольких государств этому… Король Вартра сомневается, что вы способны вести дипломатические переговоры. И, по его мнению, вы этот путь не преодолеете. Вам необходимо оправиться после схватки», — всплыли в его памяти слова переводчика. «Нет! Я не имею права умереть! Слишком многое поставлено на карту!» — Безымянный выхватил из сапога кинжал, распорол повязку, не дающую двигать правым предплечьем, и принялся высвобождать ноги обеими руками, ловко орудуя при этом клинком.
Получилось! Быстро извиваясь всем телом, Безымянный выплыл на поверхность, ртом схватил воздух, уцепился за первую попавшуюся кочку и попытался подтянуться.
Не тут-то было. Кто-то спихнул его обратно в воду, отдавив пальцы сапогом. Мужчина ничего не видел в темноте, но сдаваться так просто не собирался. Он звал грифона, хватался за любую твердую опору, метался от одной кочки к другой, нырял и вновь выпрыгивал. Даже бил кинжалом по воздуху, надеясь достать невидимого противника. Но кто-то грубо отталкивал его вновь и вновь, а Винту лишь отзывался издали, не решаясь подойти ближе.
Наконец раздался женский смех.
— Ты гляди, какой настырный! — Безымянный получил очередной пинок в плечо.
— У меня важное поручение! Отпусти меня! — посланник вновь уцепился за пучок жесткой травы и получил сильный тычок чем-то твердым, тонким но не острым в грудь.
— Хм, почему-то мне знаком этот противный голос... Как твое имя?
— Безымянный, — почти прорычал вор.
— Несмешная шутка.
— Если бы ты знала, сколько раз я это слышал, — огрызнулся мужчина, схватившись за очередную кочку. Удара не последовало.
— Покажи свое лицо.
Безымянный, похожий сейчас на тощую мокрую крысу, вытянул шею и принялся озираться, пытаясь понять, где его собеседница. И та ли это ведьма, которую он искал? Рядом засветился белый огонек, а над собой он увидел насмешливое лицо чернобровой смуглой красавицы. Ее улыбка, однако, быстро исчезла:
— Онф Аквилон?(2)
— Онф Инъятум.(3)
Женщина присела на корточки, взяла Безымянного за подбородок и рассмотрела его помятую физиономию с разных сторон. Тот не сопротивлялся и, в свою очередь, изучал лицо незнакомки. Выступающие скулы, впалые щеки, темные лукавые глаза… Да, эта была хозяйка Курящихся Топей, страшными историями о которой пугали маленьких детей.
— Ну конечно, онф Аквилон, — вынесла она свой вердикт. Ведьма встала, отряхнулась и протянула Безымянному конец посоха. Тот, ни секунды не выжидая, схватился за палку и выбрался на твердую поверхность. — И кого только ни принесет мне нелегкая... Убирайся. Не желаю, чтобы труп потомка этой кобелины осквернял мой дом, — женщина развернулась и пошла прочь.
— Стойте! У меня послание для вас! — крикнул ей, с трудом поднимаясь на ноги, Безымянный.
— Да? И какое же? — обернулась ведьма.
— Винту! Винту, иди сюда! — вор посвистел своего трусливого спутника. Грифон неохотно подбежал, искоса глядя на женщину в темных одеждах. Безымянный нашарил в седельной сумке письмо Хангерда и протянул его колдунье. Та прочла пергамент с выражением недоверия.
— Тень действительно хотела бы остановить это нашествие, — сказала, закончив, ведьма. — Бесцельно уничтожаются источники знаний и места, где под чужими именами мирно живут наши братья. Но почем мне знать, что встреча с твоим королем — не западня?
— Если бы истребление черных магов было его целью, я бы тут не стоял. Вам ничего не угрожает, ручаюсь, — Безымянный заставил себя положить правую ладонь на сердце. — Я говорю от имени правителей Иррау, Фьерьена, Компрерьи, Вартра, Риальда и Хардостала. Прошу, не отказывайте нам в помощи.
Воцарилась тишина. Колдунья серьезно обдумывала услышанное.
— Да, собственно, кто я такая, чтобы дать отворот сразу шести лидерам сильных государств? По рукам! — она протянула правую руку, обвешенную диковинными браслетами. Безымянный вынужден был ответить. В конце рукопожатия волшебница резко вывернула предплечье Безымянного внутренней стороной вверх и задрала сырой рукав. Близко к локтю красовалась длинная узкая щель, из которой пульсирующей струйкой текла алая кровь. И без того небрежно наложенные швы разошлись совсем.
— Ничего мне не угрожает, говоришь?
— Несчастный случай, сам дурак, — прошипел, скалясь, Безымянный.
— Да ладно? — колдунья еще сильнее скрутила его многострадальную конечность, угрожая переломать кости.
— Подрался я, просто подрался, — вор передал несколько воспоминаний из вчерашнего поединка.
— Тебя ранил обычный смертный? И ты не то что уклониться, залечить эту царапину не смог? Я разочарована…
— Не трогай, само пройдет, — Безымянный попытался вырвать руку. Но женщина перехватила рану и с силой сжала её. Ощущение не из приятных.
— Санарет. — Промолвила она властно. Подождав несколько секунд, отпустила. — Ладно, пошли, — колдунья брезгливо вытерла ладонь о край своего плаща. — Нам ведь в Вэйвкраг, если я ничего не путаю? — с этими словами она принялась посохом чертить какие-то круги и символы, оставляя на земле светящиеся линии.
— Да, — безымянный задумчиво посмотрел на на руку. Больше не болела. Вор рукавом вытер кровь с локтя. На месте раны кожа оказалась чистой, без намека на сквозную пробоину. Ничего не было и с обратной стороны. — Потрясающе…
— Ты мог бы не хуже, если бы уделял магическому искусству должное внимание. Твой папаша был очень сильным чародеем.
— Ты-то откуда знаешь, кто мой папаша?
— Голоса один в один да морды одинаковые — как тут спутаешь? Глаза только у тебя чужие, не как у него. Отправь грифона в Вэйвкраг.
— Винту, домой! Ищи Хунтерда, мальчик! — Безымянный помахал руками, чтобы прогнать полуптицу. Та не сразу, но подчинилась. — Вы были знакомы?
— Все возможно.
— И насколько близко, если не секрет?
— Я любила этого подонка! А он ушел к другой! Променял меня на какую-то реварку, среди людей жить захотел! — Одной рукой чертовка держала длинный посох с мерцающим полупрозрачным набалдашником, а другой взяла ошарашенного Безымянного за запястье и втащила его в светящийся круг.
— Ты.. ты знаешь, где их найти?
— О-о-о, маленький мальчик добрался до тети, которая знает что-то интересное?
— Если есть возможность узнать, почему бы мне этого не сделать?
— Давай так, малыш: я удовлетворю твое любопытство. Но позже. Эрьфьер`те кастло Вэйвкраг!
Яркая вспышка. Оба колдуна исчезли. Осталось лишь темное сырое болото, густой туман и блуждающие огоньки…
* * *
Поздняя ночь. Замковые ворота. Ничего не подозревающая стража. Метрах в двух над вымощенный булыжником дорогой вспыхивает слепящее свечение. В следующую секунду мордой вниз и с громким «А-а-а!» в землю смачно впечатывается сырой до нитки Безымянный. Рядышком грациозно приземляется колдунья.
— Пф… Дилетант! — фыркнула она, равнодушно перешагивая через тушку спутника.
— Я не ожидал такой жесткой посадки! Могла предупредить! — возразил тот, с трудом отклеиваясь от дороги. На камнях остался мокрый след в форме «я звездочка».
— Так лучше запоминается.
Стражники, заметив Безымянного, не стали задавать лишних вопросов и проводили обоих в замок.
* * *
— …Тень не является никому из нас. Но мы можем её слышать. Скажите мне, что бы вы хотели спросить у нашей владычицы. Я стану посредником, — вещала ведьма, назвавшаяся Гаруной.
— Скажи, что мы намерены бороться с красными драконами, и примем любую помощь. Все, что может дать черная магия. На разумных условиях, конечно… — ответил от имени всего совета Хангерд.
— Понимания разумного у нас могут разниться. Ну да ладно. Передам. Дайте мне время и место.
— Весь замок в вашем распоряжении. А проводит вас Безымянный, — указал рукой на мужчину, тихонько стоящего в углу комнаты.
— Он живет у вас? Ну надо же, как интересно… Пошли, мальчик! Покажешь, где тут у вас можно уединиться, — колдунья поманила Безымянного, словно ручную зверушку, и вышла из Тронного зала. «Проводник» проскользнул к двери, стараясь не привлекать лишнего внимания.
* * *
— Почему вы называете меня мальчиком? — недоуменно спросил, покинув королевские апартаменты, Безымянный.
— Ты мне в правнуки годишься.
— И сколько вам лет?
— Много, малыш.
Дальше шли в тишине: Гаруна обдумывала предстоящий ритуал; Безымянный же решал, как бы свести тему к своим потенциальным родителям. «Не суть важно, конечно. Я лет тридцать как-то прожил без них. Но когда ответы так близко, незнание не даст мне спокойно спать! Эх, была не была!»
— Кхм, Гаруна…
— Да?
— Так ты знаешь, где мне искать папашу?
— На какой-нибудь тюремной мусорной свалке, полагаю. Он никогда не умел выбирать врагов. (4)
— Врагов?
— Несколько лет Аквилон прятал натуру, чтобы жить со своей избранницей (надеюсь, она того стоила). А потом повздорил из-за этой женщины с каким-то священником. Тот ненароком обнаружил маленький, но весьма любопытный секрет твоего отца. Так мне рассказали наши братья. Что было дальше — догадываешься, наверное, сам.
— А мама?
— По всем дурацким правилам ей тоже должно было достаться за сношения с чернокнижником. А тебе, как его наследнику, тем более!
Безымянный для ответа слов не нашел.
— На Аквилона и его женушку могу обижаться только я. А ты их боготворить должен. Ну, выше нос, малыш! — ведьма залепила Безымянному ободряющий подзатыльник. Тот только рассмеялся. — Они нашли способ уберечь тебя, а значит — любили. Это главное!
1) ревар — один из первых языков мира, во времена описываемых событий уже утрачивающий популярность. В Хардостале был признан вторым государственным, но им пользовались только коренные жители (и то не все). Ныне ревар — мертвый язык, сохранившийся лишь в письменных источниках.
2) структура полных имен ряда северных стран такова: имя человека + онф/инф (сын/дочь соответственно) + имя отца (аналог фамилии). Дальше могут следовать указания на титулы, принадлежность к клану либо другому объединению и прочая второстепенная информация. Полные имена порой оказываются неожиданно длинными.
3) "онф Инъятум" дословно — «сын Никого». Сиротские шуточки.
4) неумение выбирать врагов — проблема наследственная.
Показав ведьме места, где она могла бы остановиться, Безымянный, стуча зубами от холода, навестил небольшой домик Хунтерда, располагающийся на крепостном дворе. Внешне он очень отличался от остальных: вместо бревен при строительстве использовались толстые, гладко обтесанные брусья, а крытая черепицей крыша с острым коньком будто стремилась ввысь; светящиеся в темноте полукруглые окошки, затянутые бычьим пузырем, светились тепло и приветливо. Под ними же были как-то приделаны присыпанные снегом горшочки, в которых летом росли цветы. Такую постройку мог возвести только южанин, только иррауд, желающий сохранить традиции родного государства. Безымянный поднялся на крыльцо, навес над которым держался на резных столбиках, и постучался в дверь.
Еще с порога выслушав нагоняй за «бедняжку Винту», который так боится оставаться без людей в темноте, он зашел вовнутрь, чтобы «перекинуться новостями» (на самом деле, куда больше Безымянный хотел просто отогреться).
В дверях радостно встретили собаки. Уютное гнездышко: тепло, светло, чисто; пахнет очагом и домашней едой. Домишко совсем не был похож на логово холостяка. Подозрения подтвердились, когда навстречу мужчинам вышла молодая темноволосая женщина со счастливыми глазами и немного выпирающим пузиком. Она слегка поклонилась гостю и предложила пройти.
— З-здравствуйте. Я знакомый вашего… мужа. Артраан.
— Ага, Артраан он… — ухмыльнулся охотник, уже, видимо, прознавший и про настоящее имя друга (а вернее, про отсутствие имени).
— Вас уже все в крепости знают. Лири де Неу, — представилась дама (1).
— Очень рад знакомству, — Безымянный поцеловал её нежную руку.
— У нас еще ужин теплый. Накрыть на стол?
— Не-не-не, я быстро и только по делу… — засмущался монтермарец.
— Конечно накрыть, наливай целую тарелку! — вмешался Хунтерд. — Я краснощеких белок пару дней назад настрелял, а Лири обалденно вкусный суп приготовила, — просто выпихнул грязно-мокрого гостя из сеней в комнату, а затем затащил его куда-то за занавеску, в уединенную комнату, заставленную сундуками, ящиками и стеллажами. Там же хранились запасной лук, фамильный меч с зазубринами, щит с гербом (изображение оленя на бирюзовом фоне), годовой запас стрел, простенькие доспехи, шубы, капканы, сети, веревки, горшки с какими-то соленьями/квашеньями/вареньями и прочее, прочее, прочее…
— Тс! Женат и не сказал мне! Я к вам по дури ночью вломился как медведь!
— Да-а-а, ужин при свечах ты нам обломал, — протянул охотник, копающийся в сундуке с одеждой.
— Почему ты ничего не говорил раньше?
— Такое сокровище прятать надо, а не выставлять напоказ, — Хунтерд кинул в Безымянного рубаху и теплую накидку. Перешел к другому сундуку. Откуда-то из комнаты раздалось «Стол гото-о-ов!».
— Вы даже колец не носите... Почему?
— Ну, если перевести суть этого тупейшего противостояния семейств на современный язык, то получается, что когда-то мой пра-пра-пра-прадедушка в сердцах сказал, что пра-пра-пра-прабабушка Лири — противная, как собчонка соседа, и страшная, как кляча верховного некроманта, женщина. А дальше заработали всякие законы чести-мести, которые действуют даже сейчас. А мы с Лири не желаем враждовать, повинуясь лишь глупой традиции: наш союз — это маленький секрет от всех консервативных родственников, друзей и местного храма заодно. Только тщ-щ-щ... — охотник приложил к губам палец. Безымянный охотно кивнул ему.
— Считай, что об этом никто не знает. Не волнуйтесь, я не задержусь у вас долго, — он ловко влез в новую одежку. По длине она была как раз, но вот ширины в плечах и объема в груди воришке явно не хватало. Следом за рубашкой к его ногам упали и чистые сухие штаны.
— Если сумеешь вырваться… — охотник посмеялся в кулак. — Сапоги во-он за тем ящиком возьмешь, — он ткнул большим пальцем через плечо. — Не знаю только, подойдут ли тебе. Рубаха-то как висит… — Хунтерд одернул на плечах друга одежку, съехавший вырез которой смотрелся, что называется, до пупка.
Еще никогда в жизни Безымянному не приходилось пробовать такой вкуснятины. Он, конечно, таскал с кухонь и из лавок всякое, да и королевский стол вниманием не обошел. Но ничто не сравнится с домашней едой. Ароматный наваристый бульон, нежные кусочки мяса, картошка, квашеная крапива, жареная морковь, вареное яйцо, густая сметана. И хрустящая корочка свежего хлеба, посыпанная солью. Не было слов, чтобы передать все чувства и мысли, нахлынувшие за ужином.
* * *
— …ну летел я и думал, что Винту — это же грифон! Клювом клац, когтями бац! Будет от меня отгонять болотную нечисть! — увлеченно, не забывая жестикулировать и играть голосом, рассказывал о своем путешествии Безымянный. Лири и Хунтерд тихо посмеивались. — И что бы вы думали? Спускаемся, я с него — физиономией в долгожданную твердь земную. А он? Пищит, как птенец ласточкин! Потом всю дорогу держался за мой шарф, храбрец львиное сердце!
Слушатели добродушно захохотали.
— Да, есть у него такая странность, — согласилась Лири. — Без людей и огня он в темноту — ни ногой. Но зато Винту — самый быстрый грифон во всей округе. Может себе позволить подобные прихоти.
— А ведьма, она какая? — поинтересовался глава семьи.
— Не поверишь, но не страшная. Роскошная женщина, знающая себе цену. В такую и влюбиться можно…
— Кхм, говорят, людей на досуге топит. Ничего такого не заметил?
Безымянный почесал затылок и вытащил из мокрых волос шматок ряски.
— Впервые слышу.
В таком духе болтали, пока Безымянный не начал отрубаться среди разговора. Последние два дня оказались для него очень насыщенными, а времени для отдыха совсем не нашлось.
— Оставайся-ка ночевать у нас, — предложила ему Лири.
— Не-не-не. Я уже коврик у большого камина в замке облюбовал, — тот потер глаза кулаком.
— В той комнате у нас место для гостей. Хунтерд! Сгони оттуда свою свору!
— Не надо, правда. У вас свой дом, а у меня...
— Пошли-пошли-пошли, — хозяйка заставила Безымянного подняться и толкнула его в направлении гостевой комнаты.
В итоге Безымянный отлично поладил с псами: собаки пускали слюнки на него, а он — на них. А что самое приятное — четвероногие теплые и приятные на ощупь. Таких одно удовольствие обнимать.
1) Лири де Неу с языка иррауд — «Подснежник». Она родилась на севере в семье иммигрантов.
Утро началось неожиданно. В стену над лежанкой для гостей слету впечатался сгрызенный в хлам сапог, бывший, видимо, собачьей игрушкой. Стая борзых с радостным гавканьем запрыгнула на койку и стала топтаться по Безымянному, отбирая сапог друг у друга.
— Ревн всемогущий, да это же стадо картаганов! — Безымянный спихнул разыгравшихся псов вместе с ботинком с кровати.
— Вставай! Новости из замка! — мимо на одной ноге пропрыгал Хунтерд, на ходу натягивающий портки.
— Уже заинтриговал, — Безымянный быстро поднялся и собрал растрепанные волосы в хвост. С вечера он не раздевался, так что на одежду времени тратить не пришлось.
— Твоя ведьма соберет одиннадцать человек, готовых «положить жизнь» за родной Север, и что-то наколдует с ними. Надеюсь, ты в кусты не полезешь.
— Буду в первых рядах.
— Правда, там и кроме нас охотников полно.
— Да ты-то точно в десятку войдешь.
— Побрейся, так и про тебя не забудут, — охотник подшутил над другом, на щеках, подбородке и шее которого вновь проклюнулась колючая щетина.
Поблагодарив Лири за радушный прием, Безымянный покинул уютный домик. Хозяин гнездышка вышел следом, пообещав жене вернуться и передав ей на хранение записку-подсказку, оставленную Безымянным для короля. Женщина, смотревшая им вслед, выглядела скорбящей.
* * *
В Тронном зале яблоку негде было упасть. Пришли представители не только человеческих народностей, но и разных рас: фавны, гномы, лесные духи… Места не оказалось даже в коридорах и на крепостном дворе. Кто-то действительно собирался предложить свою кандидатуру, кто-то заглянул просто посмотреть. Рядом с королевским троном стоит, опершись на посох, Гаруна и критически оглядывает присутствующих. Заметив Безымянного, она подмигнула ему. Безымянный, попросив друга подождать, протолкнулся к колдунье.
— Тень ответила?
— О, да…
— Просветишь?
— Изволь. Обещан Серый Союз. По условиям Тень наделит одиннадцать достойнейших людей силой драконов. Избранные станут величайшими воинами в истории. Они встретятся с ордами красных змей лицом к лицу. И остановят нашествие, если мозгов хватит, конечно. А вот что люди должны со своей стороны…
— То есть как? Всего лишь одиннадцать? Против сотен? — не дослушал Безымянный.
— Если станете биться организованно, а не как свора щенков, то шансы у вас будут.
— Нужен лидер…
— Видишь такого среди присутствующих?
Всмотрелись в толпу. Безымянный заметил Ганмонда, выстраивающего стражу вдоль стенки. У Безымянного промелькнула странная, очень странная мысль…
— Скажи честно, ведь из боя не все вернутся?
— Избранные станут сильными, но не бессмертными.
— Знаю подходящую на роль полководца кандидатуру, — сказал он. А про себя подумал: «Этим убью двух зайцев. Ганмонд действительно умеет поддерживать дисциплину. Отряд хорошего лидера получит. А если посчастливится…»
— Малыш, ты что-то задумал?
На этот раз хитро подмигнул Безымянный. Дальше он отправился на поиски Хангерда. Правитель нашелся стоящим у стенки, в окружении целой толпы стражников — недавнее происшествие с наемником даром не прошло.
— Ваше величество! Ваше величество! Есть разговор!
— Давай, — мрачно ответил король.
— Ваш третий сын… Будет ли он предлагать свое участие в сражении?
— Думаешь, справится? Ему и семнадцати нет.
— Избранным понадобится лидер. Очень хороший лидер. От этого в большой степени будет зависеть исход войны. Пусть он не лезет в самую гущу, но организовать воинов… Это ему по силам.
— Предлагаешь мне отправить Ганмонда туда? — Хангерд взглядом указал на гудящую толпу.
— Под его началом боевой дух отряда, несомненно, возрастет. Лучшей кандидатуры я не знаю, правда. В конце концов, простые люди готовы всем рискнуть ради вас и ради своего дома. Покажите же, что и вам не все равно! Пусть вы стары для этой битвы, но у вас есть преемник. И не один.
Хангерд серьезно задумался, поглядывая то на ведьму, то на своего сына.
— Следовало бы отправить кого постарше. Но первый мой сын болен, второй — дурак. О четвертом нет и речи, — тяжело вздохнул он. — Короли древности всегда были со своим народом в минуту опасности. С третьим я поговорю. Если он откажется, пойду сам.
«Нет-нет-нет! Я не хотел такого поворота!» — запаниковал Безымянный.
— Только не говорите ему, что готовы идти сами. Это сделает его выбор... более ответственным, — посоветовал Безымянный. Правитель кивнул и твердой поступью двинулся к третьему наследнику. Толпа перед ним расступалась. «Хоть бы согласился, хоть бы согласился…» — грыз губу вор, внимательно наблюдавший за разговором отца и сына. Король что-то объяснял Ганмонду, тот внимательно слушал и иногда кивал. В финале по губам юноши можно было прочесть: «Как скажете, отец».
Это называется везение. Везение чистой воды. Амбициозный юнец на троне станет тираном, таким же жестоким, как и его дядя, Ройдерд II. Все прелести жизни при таком короле Безымянный успел ощутить на собственной шкуре (причем в полном смысле этого выражения), и повторения этого кошмара он не желал. Нищета, голод, мятежи, нескончаемые войны... Вряд ли правление Ганмонда приведет Хардостал к чему-то хорошему. Юного претендента на трон необходимо отвадить от власти любыми способами. В недалеком будущем.
А сейчас все, что зависело от Безымянного, было сделано. Оставалось только ждать.
* * *
Гаруна трижды ударила посохом в каменный пол, требуя тишины. Дождавшись, пока собравшиеся успокоятся и повернутся к ней лицом, ведьма заговорила:
— Вы знаете, зачем я созвала вас. Мне поручено выбрать одиннадцать достойнейших людей, в чьи руки можно было бы доверить судьбы многих государств, многих народов. Боящиеся магии Тьмы не явились, так что вас здесь сравнительно немного. Выйдете вперед те, кто лично хотел бы встретиться с крылатыми тварями. Кому есть за что бороться. Трусов попрошу удалиться.
В толпе началось движение. Кто-то отходил назад, кто-то продвигался ближе к трону. Хунтерд и Безымянный протолкались так близко, как смогли.
— Еще ближе ко мне физически сильные, умелые люди, знавшие бой. Господа теоретики, можете расходиться по домам.
Бравады поубавилось у «блестящих умов», надеявшихся руководить издалека.
— Хорошо. Теперь сделайте шаг вперед храбрецы, которые могли бы отечества ради отказаться от того, что имеют сейчас: от красоты своего тела, от богатства, от близких… Кого не пугает перспектива окончить жизнь в одиночестве, где-то на чужой стороне?
Этот этап занял заметно больше времени. Многие засомневались, отступили. Вор уверенно шагнул вперед. Охотник немного замешкался. Безымянному оставалось лишь посочувствовать другу, которому такой же шаг дался с большим трудом.
Впереди по-прежнему оставалось около двух сотен патриотов. «Отсеивание» продолжалось.
— А сейчас сократим ваше поголовье, мои дорогие герои, в раза так в три-четыре. Все хотят попасть в Лес Ревна? — в зале послышалось одобрительное гудение. — А если я скажу, что для вас дорога туда навсегда будет закрыта?
Ведьма оказалась права. Северяне, как известно, глубоко верующие люди. Для многих из них мифический Лес Ревна был ли чуть ли не главной целью, чуть ли не местом, где начнется настоящая жизнь. Большинство собравшихся готово было всем пожертвовать лишь ради этого. Они и ушли.
— Теперь весьма необычный пункт. Прошу ко мне людей, не боящихся добровольно отдать частичку себя, пожертвовать кровь для ритуала…
Кто-то юморной рядом с Безымянным весело спросил:
— Кровь из пальца подойдет? — на что тот иронически ответил:
— Вместе с пальцем — вполне, — и сделал большой шаг вперед. Его примеру последовало лишь около тридцати человек.
— Сколько вас осталось теперь? Три, шесть, девять, еще пять там, да еще пяток… — ведьма бормотала себе под нос. — Двадцать девять. Восемнадцать из вас должны уйти, если я не забыла основы счета. Добровольно уступить никто не желает? — ответа не последовало. — Тогда решим вопрос по-старинке. Все против всех. Проигравшим будет считаться поваленный на лопатки. Деритесь! — засверкали клинки; претенденты на звание "Избранных" один за другим извлекали мечи из ножен. Не участвующие в соревновании поспешили убраться подальше, освобождая арену для боя. — Прошу, без железа! Покажите, из чего вы слеплены!
Тут же начался славный замес, какой бывает разве что в прокуренных кабаках, и то по особому случаю. Направо и налево сыпались крепкие удары, раздавались крики, хрустели чьи-то косточки; дерущиеся катались по полу, бросали друг друга, хватали за шеи, били по ребрам, по носам… В ходу оказались даже удары ниже пояса. Победить хотел каждый.
— Хунтерд! Спина к спине! Это проверка на умение действовать группой! — крикнул Безымянный.
— Понял. Эй, Винланг! Давай с нами! — окликнул высокого беловолосого человека в длинных одеждах, уже успевшего повалить первого своего соперника подножкой.
Так собралась небольшая группа из пяти человек. Один прикрывал другого, другой отвлекал на себя внимание, третий отводил удары… Не было главных или сильнейших. Это работа в команде: один за всех и все за одного.
Стало заметно, что свой отряд есть и у сына короля.
— Ганмонд! Предлагаем перемирие! Ты нужен нам, а мы — тебе! — выкрикнул Безымянный. Принц с нескрываемой злобой посмотрел на чернокнижника, лихо перекинувшего очередного соперника через бедро. Заговорщик по-прежнему желал ему смерти, но отказываться от сильных, слаженно работающих бойцов, с его стороны было бы большой глупостью.
— Согласен. Но приказы отдавать буду я!
Группы объединились. Отряд теперь состоял из девяти человек под командой третьего наследника. Против них дрались лишь шестеро одиночек, двое из которых благоразумно предложили союз.
Исход баталии был решен.
— Так, думаю, теперь хватит… — похлопала в ладони Гаруна. — Покажись тот, кто хотел бы стать лидером. У кого хватит смелости взять на себя ответственность за исход войны?
Ганмонд поднял высоко вверх одну руку, с другой стряхивая чужую кровь.
— Превосходно. Ну, герои, запомнили своего главного? Отлично. Теперь даю вам пару часов. Можете попрощаться с родней и познакомиться друг с другом поближе. Буду ждать вас за крепостными воротами. А, и да. Зрители нам не нужны. Зеваки, свободны!
Толпа медленно рассасывалась. Хунтерд по понятным причинам исчез, другие избранные скучковались и пожимали друг другу руки, обмениваясь именами. Безымянный уже собирался присоединиться к ним, когда его окликнул Ганмонд.
— Скажи-ка честно, это ведь ты папашу подбил, чтобы он мне читал морали? — прошептал он, дружелюбно улыбаясь, когда убедился, что подслушивать некому.
— Я заботился об общем благе. Вы — лучшая кандидатура на роль лидера.
— Твою ложь видно насквозь, грязный маг. Думаешь, в бою погибну?
— Теплится надежда, — признался Безымянный.
— Только после тебя, — принц похлопал его по плечу, продолжая умело имитировать дружескую беседу. — Когда я обрету силу, между мной и троном не встанет никто. Так что за это тебя даже поблагодарить можно…
— Всегда пожалуйста, — Безымянный крепко пожал руку теперь уже командиру и добродушно улыбнулся.
Разошлись.
«Какой самоуверенный парень! Неужели думает, что магию Теней следует понимать буквально? Гаруна же говорила что-то про отдаление от близких, от денег, вообще от людей… И про внешность тоже. Наверняка будут побочные эффекты. Точно будут. Какое счастье, что мне все равно!».
Безымянный отправился знакомиться с людьми, которые теперь стали для него братьями по оружию. Состав оказался довольно пестрым: благородный белый маг Винланг, рыбак-балагур Конастер, крепкий кузнец Рунбрант, молчаливый стражник Кьюсторс, разорившийся рыцарь-вдовец Маэст, конюх с боевым прошлым Эквим, копейщик Аргат и мечник Исван. Последние двое, изначально дравшиеся в группе Ганмонда, смотрели на Безымянного с явной враждебностью.
* * *
Когда толпа, наконец, разошлась, Безымянный отправился подышать воздухом, погулять по крепостной стене. Прохладный летний ветер, завывая, хлестал в лицо, обдувал шею, трепал плащ. Безымянный испытывал от этого необъяснимое наслаждение: было в этом вое и холоде что-то родное, дорогое сердцу. Дойдя до северной стены, он остановился, оперся о каменный парапет и посмотрел вдаль.
Горизонта не было видно: Туманное море сливалось с бледным небом. Гривастые волны, мчащиеся откуда-то из открытого океана, росли, ускорялись и с ревом разбивались о крутой утес, поднимая целые тучи белоснежных брызг. Захватывающее дух зрелище. Говорят, замок Вэйвкраг строился далеко от этого обрыва, но со временем волны «съедали» подножие скалы, заставляя породу откалываться и падать вниз. Теперь крепость стояла на самом краю Ревущего Утеса. Ученые поговаривали, что вскоре северная стена тоже обрушится и уйдет под воду.
Час спустя кто-то быстро прошагал за спиной вора и шумно оперся о борт рядом. Послышалось копошение в сумке, шелест сворачиваемой бумаги. Почувствовался запах табака.
— Куришь? — спросил мрачно Хунтерд.
— Нет.
После нескольких сильных ударов кресала запахло крепким, очень крепким дымом.
— Осталось больше получаса на гулянки, — как бы между прочим заметил Безымянный.
— Не люблю долгих прощаний. Ушел — значит, ушел.
Охотник глубоко затянулся и с силой выдохнул вниз густую струю дыма. Выглядел он спокойным, но было понятно, что на самом деле это не так.
Вор пофыркал от тяжелой табачной завесы: этот запах ему очень не нравился. Раньше Хунтерд не курил при нем. Да вообще мало кто видел, чтобы он курил. Безымянный с трудом представлял, каково это — уйти, оставить, пожалуй, единственного дорогого человека, не ведая, суждено ли встретиться с ним вновь. Об этих переживаниях он, ни то к счастью, ни то к сожалению, знал только из добрых книжек. Однако насколько тяжело Хунтерду покидать Вейвкраг сейчас, он чувствовал всем своим существом. Безымянный хотел поддержать друга в эту непростую минуту, но нормальных слов утешения не знал. Решил пошарить в поясной сумке — вдруг найдется что интересное, или мысль хорошая в голову придет? «Отмычка. Жук, светящийся в темноте. Складной нож. Веревка, крючок, оловянная ложка, кусок медной проволоки… Скорлупа от орехов. Надо не забыть выкинуть в ближайший костер. Дамская брошь? Это мне на память, что ли? Мрр… Горстка терто-кусаных монет. Откуда они и зачем? Шматок вяленого мяса с кухни. Огниво. Все…»
Охотник снова затянулся, подпер лоб рукой и закрыл глаза. «Ну же, думай! Думай! Так… идея».
— А знаешь, что у меня есть?
— Ну? — спросил курильщик, не меняя позу. Воришка снова запустил руку в сумку и выловил две монетки. Пару раз подбросил их на ладони. Звон заставил Хунтерда открыть глаза.
— Это — счастливые монеты! Всю жизнь их таскаю, и мне всегда везет, — сочинял на ходу бывалый импровизатор. Затем один затертый кружок он дал охотнику. — Бросим их в воду, и обязательно вернемся сюда. Ты еще увидишь её, и она тебе будет рада!
— Так вот в чем твой секрет? — усмехнулся охотник, разглядывая деньгу.
— Мгм. Давай на счет «три»?
— Раз.
— Два.
(хором) — ТРИ!
Две монетки закружились в воздухе, засверкали на солнце и исчезли в набегающей волне. Раздался грохот, вверх взлетел фонтан брызг и белоснежной морской пены.
— Я вернусь. Обещаю, — тихо промолвил от души улыбающийся Хунтерд. Затем он вдохнул тяжелый дым в последний раз и с силой раздавил самокрутку о камень. — Пошли, любимец фортуны! Лучше придем пораньше, — хлопнул он друга по спине.
В сопровождении стражи Гаруна и избранные окольными путями обошли город и поднялись в горы. Начинало смеркаться. На выбранном месте ведьма попросила расставить широким кругом горящие факелы, после чего отослала стражу. Никто лишний не должен был присутствовать при исполнении ритуала. Дальше женщина стала чертить внутри круга факелов светящиеся линии и символы прямо по неглубокому снегу, посыпая их какой-то черной пылью.
Вскоре стемнело.
— Фуф… Готово. Теперь слушайте меня внимательно. Нам предстоит заключить Серый Союз. Союз между Светом и Тенью. Обратной дороги больше нет. Я понятия не имею, к чему приведет это заклинание. Мое тело будет лишь проводником воли Тени. Сейчас вы займете места в круге и преклоните колени. Ах, чуть не забыла! Пусть каждый возьмет что-нибудь режущее. Нож вполне сгодится.
* * *
Колдунья в трансе читала заклинания, стоя в центре круга. Пламя факелов сбивалось и мерцало, как при сильном ветре, хотя движения воздуха почти не было. Казалось, все в этом месте было пропитано негативной энергией, каким-то потусторонним холодом. Создавалось впечатление, что за участниками действа со всех сторон следят. Гнетущая атмосфера с каждой минутой нарастала.
От избранных требовалось лишь сидеть, склонив колени и опустив головы, и делать на ладонях длинные глубокие надрезы, перечеркивающие линии сердца, жизни и судьбы, когда ведьма давала знаки.
— Теперь повторяйте, что я произнесу. Слово в слово… — промолвила Гаруна каким-то не своим, двоящимся голосом, от которого по спине бежали мурашки. — Сум этт вив фронтрайе энтри Фосашш эт ла Саното. Сум бойад филакре аэндеран. Сум чахт ашандисса мева подер дир геррето Вивто йю Эцциро. Наро этт мева дейад дест. Редж аво катерья итенгапп симбиса мева санграр (1).
«Очень сильная клятва. Не к добру это все…» — успел подумать Безымянный, знавший язык магии.
— Отсеките частицу себя. Это завершит ритуал.
«О-о-ох, нет… Я думал, Гаруна пошутила про это!»
Первым героем стал Ганмонд, лишившийся мизинца на левой руке. Вскоре его примеру последовали и другие. Жертвовали главным образом пальцами. Но Безымянный калечить руки не хотел. Такая отличительная черта, по его мнению, была слишком заметной. Куда меньшее внимание привлек бы маленький недостаток, который легко спрятать под густой шевелюрой. Подождав немного, вор оттянул в сторону левое ухо. Левое — потому что любой другой левша выбрал бы правое. Приставил кинжал. Глубоко вдохнул. Зажмурился. На выдохе быстро резанул по хрящу.
Вполне терпимо, как оказалось. Зашивать руку было куда неприятнее.
Щеке, уху и подбородку стало тепло. Что-то густое, горячее текло по ним и капало, обагряя снег. Безымянный комком белой массы прижал то, что осталось от ушной раковины. На правой ладони лежал липкий обрубок, на глазах рассыпающийся в черную пыль. «Наконец-то все закончилось. Даже знать не хочу, на что я похож сейчас».
Ведьма, кажется, вернулась в реальность. Судя по выражению лица, с которым она рассматривала мужчин, сжимающих в кулаки окровавленные ладони, можно было подумать, что колдунья совершенно не помнила событий прошедшего часа. Оглядев Безымянного, спросила:
— Ну и как ощущения?
— Легкий дискомфорт, — вор потряс едва разгибающейся, блестящей в свете факелов кистью руки, исчерченной добрым десятком глубоких порезов.
— А сила?
— Кружку медовухи бы поднять.
— Хм… Обманом это быть не может. Выждем время.
Вдруг Ганмонд неестественно изогнулся, запрокинул голову назад и издал сдавленный крик. Аргат подбежал к нему, чтобы помочь, остальные шарахнулись в стороны. Юнец упал на землю. Он корчился, скалился, кусал снег, царапал его растопыренными, как крючья, пальцами. Стонал, рычал, рвал на себе одежду.
— Гаруна… Так ведь быть и должно?
— Да не знаю я! — пошла разбираться, в чем дело.
Почувствовалось очень мрачное присутствие. Огни факелов затрепетали. Тьма сгустилась настолько, что до неё, казалось, можно было дотронуться. Против часовой стрелки от принца избранные падали один за другим. Очередь дошла и до Безымянного. Он зажмурился, пригнулся и прикрыл голову руками, будто ожидая тяжкого удара.
Нечто леденящее коснулось его плеча и проплыло мимо. О дальнейших ощущениях скажем лишь, что вор не хотел бы испытать что-либо подобное снова. Очень, очень бы не хотел.
* * *
Безымянный валялся на боку, свернувшись калачиком. Ломка прекратилась. Ощущение очень непривычное. Нет, ничего не болело, но что-то было не так… Запахи стали острее, например. Не шевелясь, он приоткрыл один глаз. Посмотрев перед собой секунды три, снова зажмурился. «Обещали нам, значит, силу драконов… Интересно. Захочешь — не придумаешь. Напишу об этом книгу, когда проснусь. Надеюсь, случится это не за углом кабака».
«Проснуться» не получалось никакими способами. Чувства были очень похожи на настоящие. По-настоящему жестко и холодно. По-настоящему ухает сова. Даже мысли оказались ясными: удалось вспомнить стишок про гусенка, который Безымянный учил еще в далеком детстве, чтобы давить на жалость прохожих: «талантливым» попрошайкам всегда давали больше еды и денег.
Наконец, Безымянный открыл оба глаза. Поджатые когтистые лапы никуда не делись. Попробовал шевельнуться. Черная чешуйчатая туша послушно меняла позу. Безымянный перевернулся на живот, сел и огляделся. Горы вокруг выглядели так, словно он смотрел, стоя на спине лошади. Обернувшись в сторону магического круга, из которого он смог уползти довольно далеко, вор не поверил глазам: там стояли, сидели и лежали… драконы! Безымянный поднял бровь. Окинул себя взглядом. Хвост с парой острых костяных пластин, похожих на сабли, стройные когтистые лапы, гибкая спина, длинная шея с гривой… Не веря счастью, ящер медленно расправил широкие черные крылья. Бархатистые, с асимметричными зелеными пятнами по краям и острыми когтями на каждом из пяти «пальцев». На угольно-черной шкуре, покрытой мелкой, словно у ящерицы, чешуей, не осталось и следа от страшных шрамов, целую коллекцию которых Безымянный насобирал, еще будучи человеком. Новое тело поставило точку на его мрачном прошлом и даровало ему шанс начать совсем другую жизнь под новым именем.
«Я не стал храбрым рыцарем, оберегающим родную землю, сражающимся за благополучие других людей. Но теперь ничто не помешает мне быть храбрым драконом. Отныне мое имя — Артраан. Артраан онф Аквилон. Я обязуюсь носить его с честью. Пусть будет так до последнего моего вздоха!"
Дракон поднялся и медленно зашагал в светящийся круг, пытаясь привыкнуть к новому телу. Попрыгал, поползал на брюхе, ударил лапой снег. За собой он оставлял крупные четырехпалые следы: большие пальцы рук и ног превратились в прибылые и земли не касались.
Гаруна разговаривала с тонкокостным голубоглазым драконом, некоторые чешуйки на теле которого были белыми. Небольшие белоснежные пятна покрывали и края крыльев. В гриве встречались светлые пряди. От затылка отходили два острых, изящно изогнутых рога. Существо в холке оказалось лишь на полторы-две человеческих головы выше колдуньи. Возникла ассоциация с Винлангом, светлым волшебником, по телосложению напоминавшим эльфа. Женщина что-то спрашивала, но ответов ящера не было слышно.
Артраан попытался окликнуть ведьму, но у него вырвалось лишь хриплое рычание, похожее на недовольное мяуканье.
— Даже не пытайся разговаривать вслух, — услышал он голос Винланга, исходивший, очевидно, от черно-белого дракона. — Теперь мы можем общаться лишь мысленно. Это несложно.
— Бла-бла-бла-бла… — опробовал связь Артраан.
— Я все слышу, — ответил белый маг с достоинством в голосе.
Ведьма посмотрела черно-зеленому дракону в глаза.
— Ну как тебе, малыш?
— У меня на лбу написано, кто я такой? Как ты меня узнала?
— Единственное, что в вас не изменилось — это глаза. Глаза остались человеческими, — ответила Гаруна, критически осматривая дракона. — Твой цвет, значит, зеленый… Хороший цвет, — затем она прищурилась, глядя куда-то поверх головы ящера, и громко засмеялась.
— Что-то не так?
— Отличился, как всегда! — ведьма захлопала себя по бедру, продолжая хохотать. По дрожащему брюху Винланга и гоготу драконов с коричневыми, фиолетовыми и бирюзовыми пятнами стало понятно, что с внешностью Артраана действительно было не все в порядке. Он поднял передние лапы к голове, провел ими по носу с горбинкой, по узкому лбу, по почти что прямым рогам… Левый рог оказался раза в два короче правого.
— Лучше бы ты палец оттяпал, вот серьезно! — голосом Хунтерда заметил крепкий черно-бирюзовый ящер.
Послышался очередной взрыв смеха.
— Так если одним рогом ударить, а не двумя, то шанс пробить броню будет выше. Не над чем ржать! Все так и было задумано! — совершенно серьезным голосом ответил неравнорогий.
У остальных драконов на какой-нибудь из лап не хватало пальцев.
— Итак, мы уступаем красным драконам в величине, физической силе и количестве. Плюс ко всему лишились возможности использовать оружие. Что дальше? — вмешался хмурый перепончатокрылый с пурпурными пятнами и вогнутым профилем. Ганмонд от происходящего явно не был в восторге.
— В чем-то мы должны превосходить их. Может, у нас ледяное дыхание, или способность пускать молнии имеется? — предположил Маэст, наслышанный о способностях разных видов драконов.
— Сейчас узнаем, — Артраан встал в боевую стойку, изогнул шею, поджал брюхо, широко открыл пасть и с силой выдохнул через рот. Напряглась каждая мышца.
Это выглядело бы эпично, если бы произошло что-то еще. Большой всполох жаркого, слепящего глаза пламени, например... Но активист только дал лишний повод подтрунить над собой.
— Вы должны быть противовесом огню. Свяжите свои возможности с пламенем, — посоветовала ведьма. Артраан посмотрел на факелы.
— Искажение. Что-то мы должны с огнем сделать… — прибегнув к магическим способностям, которые, казалось, непомерно возросли, он попытался поглотить трескучие светящиеся язычки. Без искр и дыма потухли сразу три факела. Зеленые чешуйки и пятна дракона слабо засветились.
— Как ты это сделал?
— Погоди. Теперь это нужно использовать, — он повернулся к другому источнику тепла и света. Вновь изогнул шею и открыл пасть. С шумом вырвалось нечто, похожее на черно-зеленое пламя. Даже скорее на призрак пламени: от него веяло потусторонним холодом, чем-то недобрым. Захотелось убраться подальше. Нечто охватило факел, снег вокруг, потрещало несколько секунд и исчезло. Земля почернела, свечения больше не было.
— Потрясающе! Ты затушил еще один огонек! — с явным сарказмом заметил Исван, дракон с красными пятнами.
Подул слабый ветер, палка качнулась и в мгновение ока рассыпалась в пепел, в черную пыль. Воцарилось гробовое молчание.
— Думается мне, что этим и убить можно, — сказал Артраан ведьме, не отводя взгляда от того, что несколько секунд назад было крепким куском дерева.
— Это чистая негативная энергия. В прах обращает все живое и неживое. Такая сильная, и всего лишь из трех факелов… Вы представляете, сколько пламени будет на поле битвы? — она обернулась к драконам.
Серый Союз был заключен. Сила драконов давалась с одной из сторон, и, как Артраан мог понять из текста клятвы, вечная служба — с другой. Такое заклятие снять невозможно. Но кроме Винланга и Артраана сию горькую истину никто еще не понимал. Волшебники по негласному соглашению смолчали, чтобы не подрывать настрой товарищей раньше времени.
1) перевод клятвы: "Я есть живая граница между Тьмой и Светом. Я клянусь поддерживать гармонию. Я буду применять мою силу для защиты Жизни и Знания. Это есть мое высшее предназначение. Пусть же эти слова (досл.: эту речь) навечно скрепит моя кровь".
Так, кроме одиннадцати черных драконов, быстро освоивших полет и боевые приемы, в стороне не пожелали оставаться и сотни наездников на грифонах, ранее разбросанные по всему Северу.
У красных ящеров уязвимыми оставались глаза, открытые пасти, зазоры между чешуями и подмышки. Так что этих монстров вполне мог сразить меткий удар копья или выстрел из лука.
Летное дело в те далекие времена развито было плохо, так что армия получилась совсем небольшой: триста восемьдесят два грифона и столько же воинов-наездников. Сами по себе они не представляли серьезной угрозы для огнедышащих тварей в бронированной шкуре. Но Серый Союз вселял надежду: в бою силы будут по меньшей мере равны.
Как одиннадцать избранных, так и почти четыре сотни хозяев грифонов сочли, что доспехи в битве такого рода окажутся не более полезными, чем непромокаемый плащ — в шторм. Тем более, что не у всех такая роскошь и была.
С благословения короля объединенная армия отправилась в путь ранним утром, когда враг уже подбирался к реке Эдги. Еще несколько часов, и проклятые рептилии пересекут границу Хардостала. Предполагалось, что сражение состоится в горах Пайни или у их северного подножья.
Летели стройными рядами, распевая походные песни. Много в тот день было рассказано шуток, забавных историй из прошлого. Так, Конастер под дружный хохот поведал, как однажды на рыбалке несколько часов тянул какую-то огромную рыбину, заглотившую наживку, изрезал блесной все руки, а в итоге вытащил накрупник, поросший ракушками и водорослями: «Вот какого ляду в открытом море делал накрупник, а? У меня словца даже не было, чтобы назвать того, кто этот мусор в рыбацких угодьях бросил! Столько труда ради старого куска железа! Выкидывать, правда, стало жалко, но лошади у меня не было. Сдал эту фиговину в металлолом за несколько медных. И знаете, что потом оказалось? Что накрупник тот — дело рук восточных мастеров, и выкован он из очень редкого металла! Скупщик озолотился, а я надолго ушел в запой: и рыбу не поймал, и деньги прощелкал. Такой вот идиот был по юности».
Позади остался Фистер. Кто-то зоркий вдруг крикнул:
— Враг впереди! — В небе показались четыре крупные точки, в лучах солнца отливающие алым… Откуда они здесь, в сердце страны?! По расчетам орда сейчас должна быть где-то в Топях! Весь задор вдруг исчез.
— Разделяемся! — незамедлительно принялся отдавать приказы Ганмонд. — Эквим! Бери Рунбранта, Артраана и каждого четвертого всадника. Атакуете левый фланг, — названный отряд построился. — Маэст! С тобой пойдут Винланг, Хунтерд и еще четверть всадников. Вы ударите справа. Оба отряда, избегайте лобового столкновения! Дразните драконов, заставьте их сесть, поджечь что-нибудь, разделиться. Берегите стрелы! Даррен, Заар и тот парень в красном шарфе! — обратился к рядовым всадникам. — Вы отправитесь в разведку. Узнайте, есть ли еще враг поблизости. Все остальные — со мной! Мы зайдем с тыла и застанем их врасплох!
Приказания были исполнены в точности.
Вражеский отряд повернул назад и дал деру. Но полет их был медленным и неуклюжим.
Красные драконы оказались в разы крупнее черных. Грифоны пикировали на кожистые крылья рептилий, усеивая их дырами и глубокими порезами. Какой-то храбрец удачно выбрал угол для атаки и на огромной скорости, словно рыцарь на турнире, всадил копье прямиком в глаз первого гада. Тот, не издав ни звука, мешком полетел на землю.
Красные опрометчиво попытались разогнать полуптиц огнем, но сделать этого им не дали черные драконы. На двух алых ящерах сама чешуя вспыхнула беловатым, зеленым, бирюзовым, коричневым пламенем. Раненые взвыли, бессильно захлопали крыльями, попытались схватить хоть кого-то зубами напоследок. Сверкающие перепончатокрылые даже перестали отвечать на удары. Их единственной целью теперь было бегство: такого ожесточенного сопротивления они нигде еще не встречали.
Однако ретироваться противнику было не суждено. Ударил Ганмонд со своим отрядом. Этот бой закончился очень быстро, а в зубы красных ящеров угодили лишь двое всадников. В этот раз силы были не равны.
Устроили короткий привал. Вернулись разведчики, доложившие, что ни одного врага поблизости замечено не было. Напрашивался вывод, что встретилась армия с авангардом. Ничего хорошего. Во-первых, худшее было еще впереди. А во-вторых, авангард — привилегия совсем не глупых существ…
Любопытствующие рассматривали трупы поверженных рептилий. Что ни говори, а драконы были красивы. Сверкающая, словно драгоценные камни, чешуя. Ряд темных шипов, идущих по хребту от основания черепа до кончика хвоста. Выразительную голову, по размеру сравнимую с телом крупной лошади, украшали два крепких изогнутых рога. Зубастая пасть немного походила на клюв с шипом на носу. По подбородку и краю нижней челюсти тянулись тонкие, как иглы, черные шипы, между которыми пробивались светлые жесткие волосы, напоминающие бороду.
Артраан нашел лежащего поодаль тяжело раненого, живого еще ящера. Сложно было теперь назвать это существо чудовищем. Сломанный позвоночник, перебитые лапы и крылья, многочисленные раны, из которых, заливая землю, текла горячая алая кровь. Животное жалобно скулило и хрипело, тяжело дыша. Артраан поймал на себе непередаваемый, совершенно осмысленный взгляд. В нем читались страх, боль, мольба о помощи.
На секунду соприкоснувшись мыслями с умирающим, Артраан почувствовал что-то странное в драконьей душе. Сожаление о произошедшем. Этот змей, оказавшийся самкой, не хотел драться, не хотел ни на кого нападать. Кто-то или что-то заставили его покинуть свой дом, идти войной на чужие земли. И желание заполучить их, разрушив королевства Эрдарэя, было тут совершенно ни при чем.
В горле встал комок.
— Хорошо мы их, да?! — раздался раззадоренный голос Хунтерда, выбегающего из леса на своеобразную поляну с поломанными падающим драконом деревьями. Однако его веселость поубавилась, когда он увидел траурную морду друга.
— Нет. Не хорошо.
— Мы же победили! — Хунтерд подошел ближе.
— Ты видишь в ней врага? — Артраан мотнул головой в сторону беспомощного «монстра».
— В ней? — немного смутился охотник.
— В ней.
— Это война, Артраан. Либо убиваешь ты, либо убивают тебя. Жалости здесь не место.
— А если я скажу, что им не нужна война?
— С елки рухнул? Они пришли наши дома сделать своими, а всех недовольных зажарить на вертеле.
— Красные драконы — чьи-то пешки. У них был свой дом, покидать который они не хотели. Север им к Кувьеновым щенятам не нужен.
Чешуйчатый великан судорожно вдохнул и сделал очень глубокий выдох. Зрачки, округлившиеся от боли, медленно закатились. Тусклые глаза застлала пелена.
С минуту оба друга молчали. Этой смерти не радовался уже никто.
— Кто может заставить целую отару огнедышащих громил шевелиться? Да они сами кого хочешь в горстку пепла превратят!
— Кто-то очень сильный их с гор согнал. Он и есть настоящий враг. Не тех мы на тот свет отправили сегодня.
Хунтерд, заметив остекленевший взгляд друга, устремленный в мертвые глаза драконихи, сказал:
— Пойдем-ка отсюда, — он потянул Артраана за гриву, выводя его из транса. — Червяк книжный, для войны ты совсем не годишься!
— Война — это когда обе стороны заинтересованы. Одна хочет напасть, другая — защититься. Я хотел защититься. А получается, что помог убить невиновного. Это убийство, Хунтерд. Ничем не оправданное, никому не нужное убийство, — заключил Артраан, плетясь в сторону стоянки.
— Предлагаю поговорить с Ганмондом. Если драконов действительно заставили напасть… Стратегию придется откорректировать.
* * *
— Ты должен обращаться ко мне со словами «ваше высочество». Я не Хангерд и фамильярности не потерплю. В следующий раз прикажу проучить тебя по армейскому порядку, — такова была реакция командира на попытку Артраана заговорить.
— Ваше высочество, у меня есть важные новости, — перефразировал тот высказывание.
— Теперь говори.
— Красным драконам не нужна земля. Кто-то натравил их на людей. В конфликте замешана третья сила. Какая — узнать пока не удалось.
— Это они тебе сказали? — Ганмонд взглядом указал на изувеченный драконий труп.
— Даже если и так? У меня нет причины обманывать. Как и у них.
— Хорошо. Представим на минуту, что я поверил. Каковы будут твои действия? — принц сделал вид внимательного слушателя.
— Мне необходимо поговорить с красными драконами. С живыми и невредимыми, в спокойной обстановке. Я отделюсь от армии и отправлюсь неприятелю навстречу.
— Прямо так один к ним и выйдешь?
— Да.
— Уверен, что тебя на куски не порвут?
— Уверен.
— А вот я — нет.
— Ваше высочество, разрешите проявить инициативу!
— Нет. Поговорим с ними на поле боя.
— Поздно будет…
— Ты — ценная боевая единица. И я, увы, обязан сохранить тебя в сравнительной целости до решающей битвы.
— Значит, я вернусь в строй невредимым.
— Не желаю рисковать. Мой ответ — нет.
* * *
Артраан, как всегда, летел с Хунтердом, Винлангом, Конастером и Рунбрантом одной компанией.
— …почему, почему, почему он хочет все контролировать?! — недоумевал он.
— В детстве недолюбили, — шутливо предположил Конастер.
— Ты тише, а то прикажет и тебя по армейскому порядку проучить, — таким же тоном остерег его Рунбрант. Все пятеро дружно поржали.
— А если помимо шуток? Буду я в бою, не буду я в бою… Можно подумать, это сильно повлияет на исход сражения! А вылазка даст хороший шанс избежать ненужного кровопролития. Это оправданный риск! — продолжал свои размышления неравнорогий.
— Спокойствие, Артраан. Ты уверен, что твой план хорош? — спросил Конастер.
— Безусловно!
— А что тебя удерживает?
— Прямой запрет и угроза физической расправы, — признался тот.
— Чего-то я нарушителя-рецидивиста не узнаю, — вклинился Винланг. — Тебе ведь на правила… Как бы это помягче сказать?..
— Тю-тю, какой культурный! Короче смотри, Ар. Я — это ты. А на земле — общественное мнение, нормы, правила, этикет и прочий мусор, — Конастер подвигал челюстью и плюнул вниз.
Винланг, будучи единственным существом благородного происхождения в этой пятерке, неприязненно поморщился.
— Это лучшая визуализация жизненной позиции Артраана, какую я видел, — посмеялся Хунтерд.
— Хорошо пошла! — Рунбрант проследил за полетом сгустка слюны. — Знаете, я давно мечтал забраться на высокую-превысокую гору, чтобы разок с неё плюнуть, — повторил он некрасивый поступок.
— А если ты действительно порки боишься… Ребят, кто-нибудь будет держать этого засранца, чтобы он не рыпался? — спросил у компании охотник.
— Нет.
— Неа.
— М-м.
— Ну вот и я не буду. За тебя есть кому заступиться.
— Я знаю, что кандидатуру Ганмонда как командира предложил ты, — с достоинством в голосе заговорил Винланг. — И понимаю, почему. Думаю, господа со мной согласятся: вести бой он действительно умеет. В сражении принц, безусловно, приведет нас к победе. Но сейчас нужен тот, кто не считает войну единственно возможным решением конфликта.
— Будем действовать напролом, как этого хочет командир, — многих потеряем. И неизвестно, победим ли эту «третью силу» вообще. Так что хочет Ганмонд того или нет, а тактику нужно менять, — пробасил Рунбрант.
— Я готов пойти с тобой, — подмигнул Артраану Винланг.
— Воу, воу! У нас назревает заговор! — округлил глаза Конастер. — Иду с вами.
— И я.
— Можешь на меня рассчитывать, друг.
— Если смоемся впятером и провалим дело, то в армии останется лишь шесть драконов, — заметил Артраан. — Давайте так: я возьму лишь одного. Если вообще возьму. Слишком опасно.
— Кого бы ты хотел видеть с собой во вражьем стане?
Неравнорогий дракон оглядел братьев по оружию. В глазах каждого он видел решимость, бесстрашие, преданность делу.
— Там будут иметь цену не дружеские отношения, а навыки. Я хотел бы взять Винланга. Он хорошо владеет магией. У него одного есть шанс заговорить с драконами.
— Мы уважаем твой выбор, — кивнул Хунтерд. Остальные поддержали его.
— Но я в этом деле не мастер... — смутился белый маг.
— Ничего, научу.
— Договорились. Когда уйдем?
— Ночью, после отбоя.
Остаток дня прошел спокойно. Когда армия устраивалась в лесу на ночлег, было уже темно. Но небо на южном горизонте рыжело, освещалось. Там пылала сама земля.
Люди развели костры, погрелись, приготовили еду, проверили оружие и боеприпасы, назначили часовых.
— Отбой, — скомандовал Ганмонд. Убедившись, что в лагере спокойно, он назначил Исвана за главного и куда-то ушел.
Артраан и его компаньон предусмотрительно устроились на отшибе.
— Часовые… Как мы пройдем? — спросил Винланг.
— Смотри и учись, — шепнул ему вор. Неподалеку затрепетали, почти погасли несколько костров. — «Но ва нотат», — промолвил Артраан, глядя на ближайших часовых. — Теперь идем. Они не заметят нас.
Драконы неслышно проскользнули под самым носом людей, в упор не видящих беглецов, и покинули лагерь, скрывшись среди деревьев.
Лес становился все реже, впереди замелькало небо, а позади уже скрылись костры. Вдруг Винланг одернул Артраана и прошипел:
— О чем ты думаешь?! Смотри... — указал на маленькую темную фигурку дракона, сидящего неподалеку. — Еще б немного, и неприятностей мы бы точно не избежали!
— Что он тут делает, интересно? — Артраан наклонил голову набок.
— Настраивается, должно быть. Обойдем стороной, — белый маг двинулся дальше.
— Погоди. Я… хотел бы с ним поговорить.
— Артраан, при всем уважении… Ты спятил?
— Понимаешь ли, Ганмонд — неплохой человек. Но его методы оставляют желать лучшего. Скорее всего, это — последний шанс вправить ему мозги и уяснить кое-что для себя.
— Я служил при дворе намного дольше тебя. Поверь на слово, принц свое мнение считает единственно правильным. С ним бесполезно спорить.
— Попытаться-то можно. В последний раз.
— Тебе крышка.
— Да ладно, в случае неудачи он, скорее всего, пошлет меня обратно. В худшем случае пообещает надавать по шее завтра утром.
— Скорее уж по тыльному месту.
— Какая разница, если в лагере меня не будет? Не волнуйся, мы уйдем в любом случае, — черно-зеленый дракон пошел в сторону темного силуэта.
— Точно спятил, — вздохнул Винланг. — Жду тебя здесь.
* * *
Ганмонд нашел открытое место, дальше которого стелилась низина, устроился на уступе, поросшем мхом, и стал задумчиво вглядываться в тучи, отражающие кровавые всполохи беспощадного пламени. Принца не отпускали мысли о предстоящем сражении.
«Это организованное нашествие. Даже авангард у них есть. Либо красные драконы — не такие тупые звери, какими их расписывают, либо мерзавец Артраан прав и с ними действительно идет кто-то еще. Кто-то ими управляет…
Дипломатия, скорее всего, ничего не даст: с красными уже пытались говорить. А значит, мы будем биться. Просто уничтожить вражескую армию не удастся. Мы построимся узким клином, пробьемся в тыл и узнаем, кто этой ордой правит. А дальше.. Убьем их лидера. Или пригрозим ему расправой. Если драконы достаточно умны, то выполнят наши требования и уйдут. Обезглавленная змея долго не протянет.
Ревн, направь нас! Помоги нам защитить дома и семьи!» — вскинул он голову, будто глядя на что-то сквозь мрачные тучи.
Все это время за ним наблюдали два внимательных каре-зеленых глаза. Подул ветер и Ганмонд, наконец, уловил знакомый до тошноты запах.
— Чего надо? — равнодушно спросил он, даже не обернувшись.
— Хочу устранить недопонимание, — метрах в пятнадцати от него улеглась черно-зеленая туша.
— Помнишь, что я тебе обещал за такое обращение?
— Ваше высочество, позвольте мне устранить недопонимание между нами, — изъяснился Артраан вполне вежливым тоном. А про себя подумал: «Как же ты задолбал со своей формальщиной и этикетом! Зачем это нужно?»
— Поздно спохватился. Впрочем, я тебя слушаю.
— Мы с вами в одной упряжке. Ссоры сейчас неуместны.
— Ссорятся маленькие детки, не поделившие игрушку. Мы не ссоримся. Ты — политический соперник. И просто неприятный… человек. Завтра биться будем бок о бок, а послезавтра я раз и навсегда избавлюсь от тебя. Такой вот расклад.
— Странно, но последнее желание не обоюдно.
— Действительно странно. Зато задачу сильно упростит.
— Зачем тебе трон, Ганмонд?
— Кажется, это совершенно понятно. Я не согласен с политикой отца. Он дал подчиненным свободу, в итоге потеряв власть. С ним страна ослабла. Я намерен взять ситуацию в свои руки.
— Избавившись от семьи ради убеждений?
— Старикашка-демократ, брат-эпилептик, брат-придурок и еще один брат — будущая папашина копия. Почему бы и нет?
— Отец любит тебя, зря ты о нем так.
— Тха-ха-ха! Любит? Да он сделал все, чтобы я был последним в списке претендентов на трон Хардостала! Когда я пытаюсь заговорить с ним, обсудить волнующий меня вопрос, он вечно говорит: "Мне некогда! Найди меня позже, сын!" Хангерд говорил тебе, что собирается женить меня по расчету? На какой-то фифе из недоразвитого микроцарства, которая в пару раз младше меня?
— Нет.
— А интересы знаешь, какие?
— Нет.
— «Выгодная закупка дефицитных продуктов сельского хозяйства». Если проще — зерна и капусты (1). Папочка любит младшего и старшего сына. А на меня ему наплевать. Наплевать, что я, может, уже нашел свою принцессу. Наплевать, что у меня есть собственные интересы, идеи. Что я с чем-то не согласен — тоже ему безразлично. Ну да это личные причины. Забудь. Главная моя цель — общественная польза. На роль правителя Хардостала я гожусь лучше, чем кто-либо другой из моей семейки.
— Самые плохие вещи в мире делаются из хороших побуждений. Ты хочешь улучшить жизнь коренных реварцев, сплотить их. Я читал твои проекты. Но такими методами… Получишь лишь стадо запуганных рабов. Подобные случаи в истории уже были, и не раз.
— Стадо рабов? Нет-нет. Я просто наведу порядок. Сведу на нет разногласия в обществе, уменьшу влияние юга, изведу законопреступников. Пусть люди делают, что хотят, но в рамках дозволенного. Ничего плохого в этом не вижу.
— Разногласия будут всегда. Но твой отец научился быть терпимым ко всем. С ним прекратились религиозные войны, бессмысленные гонения… Стало более-менее спокойно.
— Спокойно? Посмотри на себя. Мало того, что наживался на чужом богатстве и безнаказанно разгуливал по улицам, так еще и в замке прописался. Уже это недопустимо. Да и как личность… Никаких понятий о дисциплине, субординации и чести. Тебе эти слова вообще говорят о чем-нибудь, вор?
— Понятия чести я не лишен…
— …и в чужие дома лезешь, должно быть, от высоких моральных принципов. Таких, как ты, сотни, если не тысячи. Это зараза. Мириться с ней нельзя. А отец мирится, да еще и поощряет. Воровские Гильдии, например, существуют легально. Только вывески с подсветкой этой малине и не хватает, — презрительно фыркнул принц.
Артраан хотел что-то возразить, мол, Гильдии контролируют тех, кто в них состоит, не позволяют творить беспредел, и потому разгонять их нельзя. Но сын короля в своей правоте нисколько не сомневался и, не желая тратить время на прения с каким-то жуликом, грубо перебил его:
— Я объявил отбой. Где ты и где лагерь?
— В этом твоя проблема. Ты совсем не умеешь слушать, — Артраан вновь забыл о «правильном» обращении, встал и пошел в сторону, где остался мудрый Винланг. Переубедить такого барана, как Ганмонд, едва ли было возможно, и в дальнейших переговорах неравнорогий не видел никакого смысла. Надежда избежать дальнейшей вражды растаяла окончательно и бесповоротно.
— А ты совсем не умеешь слушаться.
* * *
— Идем, — буркнул Ар своему другу.
— Вижу, переговоры провалились.
— Ты был абсолютно прав. Начали мы политикой, а закончили тем, что я — безнравственный неприятный человек.
— Другого ожидать было сложно.
— Упаси Ревн такого во главе Севера увидеть. Обязательно новую войну с кем-нибудь развяжет.
Оба дракона взлетели.
— Забудь пока о нем. Поделись лучше планом, — сменил тему белый маг.
— Чутье подсказывает мне, что нужно лететь на юго-восток. Там должна быть еще одна группа драконов. Побольше той, что мы встретили сегодня.
— Как мы заговорим с ними?
— Перво-наперво покажем мирные намерения. Открыто выйдем вдвоем. А затем установим с драконами мысленный контакт. Мало практики — не очень хорошо, но если постараешься, то у тебя получится. Со мной-то ты мысленную связь держишь!
— А на каком языке заговорят эти существа?
— Ни на каком. Они общаются, делясь друг с другом образами, ощущениями, воспоминаниями и эмоциями, не заключенными в словесную оболочку. Скажем, если дракон будет счастлив, зол или напуган, ты обязательно поймешь это без слов. А вот договариваться немного сложнее. Например… — Артраан показал Винлангу ряд образов: крепкий мороз, городская улица, веселье, железный водосток. Затем жгучее ощущение на языке, страх, стыд, силуэты десятков людей без лиц. После — радость и совершенно отчетливый портрет старого мужчины. — Теперь попробуй понять, что я тебе только что рассказал.
— Это… Твои воспоминания. Довольно старые.
— Да.
— Ты зимой шел по улице и увидел трубу. Затем появилась какая-то странная мысль, не уловил, какая, — задумался благородный маг. — О боги, ты лизнул железный водосток?
— Да, — едва сдержал смех его собеседник.
— Потом… Примерз и долго стоял так, но люди проходили мимо и смеялись. А после… Пришел один человек и помог. Его ты запомнил очень хорошо.
— А ты молодец! Так держать!
— Это додуматься еще надо… Водосток… Он же грязный!
— Мне сказали, что если сделать это, то будет весело. Весело стало только лет через десять, когда вспомнил. После того случая недели две-три вкусов вообще не различал и говорил так, будто камней набрал в рот. Зато познакомился с хорошим дядькой! Он отогрел меня и покормил. Должно быть, только благодаря таким, как он, я и остался человеком... — улыбнулся Артраан. — Ладно, как понимать подобные реплики, ты разобрался. Теперь расскажи что-нибудь сам.
— Хорошо, попробую так, — перед Артрааном медленно поплыли потертые воспоминания: множество сосудов с цветными веществами, книги, колбочки, маленький котелок и лучинка под ним; строгое женское лицо. Чувствовались юношеское рвение и ощущение большой ответственности, затем — беспокойство. После — свечение, хлопок, жар и дым. Ругань педантичной наблюдательницы.
Когда Винланг закончил, его собеседник громко заржал:
— У тебя на экзамене зелье взорвалось, что ли? — хохотал чернокнижник.
— Из-за ненужного предмета зельеварения я выпустился только с третьей попытки. Меня даже родители позорником и неудачником назвали.
— Много они понимают…
— В моей родословной почти все наделены способностями к магии. Родители отлично понимали всё.
— Пф, подумаешь, варева какие-то… Зато колдуешь хорошо! Кстати и изъясняешься ты понятно. Мои аплодисменты.
— Благодарю. Давай потренируемся еще?
— Сколько успеешь. Через несколько часов уже будем на месте.
1) как огородники ни бились, а получить нормальный урожай капусты и зерновых в Хардостале не сумели. Там вообще мало что растет.
На утренней перекличке в лагере не прозвучали два драконьих голоса. «Неужели сбежали?» — недоумевали наездники на грифонах.
— Ушли договариваться, значит… Артраан решил действовать сам по себе, нарушив прямой приказ, и переманил Винланга на свою сторону. Это будет расцениваться как предательство со стороны монтермарца. А вот к его спутнику, будем надеяться, вернется благоразумие. Его мы подождем час. Ни минутой больше, — холодно объявил командир.
— Потрясающая выдержка, — восхитился речью Хунтерд. — А я уж собирался словарный запас чистым реварским матом пополнять.
— Ты его голос слышал? Хуже тысячи матюгов. Похоже на затишье перед бурей. Мне кажется, что если кинуть в Ганмонда шишку, он взорвется от злости, — забарабанил пальцами Конастер.
— Нда… Видимо, Артраана не спасет даже успех вылазки. «Это будет расцениваться как предательство»… — нахмурился бывший кузнец.
— Командир не посмеет. Ребята решились рискнуть не ради славы, а ради общего блага. Делу они преданы не меньше нас, — возразил рыбак.
— От нашего командира всего можно ожидать. Вы его плохо знаете. Анархии боится как огня; сделает все, чтобы примеру наших героев никто следовать не захотел, — возразил Хунтерд. — Но мы же их прикроем, верно?
— Вы так говорите, будто они уже вернулись. Кто знает, что там вообще творится? — фыркнул Рунбрант.
— Будь оптимистом. Ар живучий, как таракан. Пока Винланг с ним, ничего плохого не случится, — приободрил обеспокоенную компанию охотник.
— Сегодня живучесть ему понадобится как никогда, — заметил Конастер.
Прождали час, но ни один из беглецов так и не появился. Пришлось сняться с места и отправиться навстречу судьбе без них.
Где-то внизу проплывали бескрайние лесные массивы, мелькали черные змейки вырвавшихся из ледяных оков речек. Темно-серое небо светлело; зажглась зарница, проявились розоватые облака. Прокричала первая птица. Над восточным горизонтом медленно поднимался золотой круг.
Вдруг одинокий голос запел древнюю песню. Его поддержал могучий хор. Не было в армии молчащего человека.
Эртрэ`с нор кэндрэ,
Эртрэ`с атт бейин.
Вэтс рарклэ свэннрэ
Тарклэ лундра`м врэйин…(1)
* * *
— Они поют… Винланг, они поют! — восторженно воскликнул Артраан, возвращающийся с попутным ветром.
— Так поддержим же их!
Небо огласил рев в тридцать четыре глотки.
Наездники на грифонах и девять избранных вскинули головы. Над ними пролетели два беглеца во главе большого отряда красных драконов. Величественные создания в унисон взмахивали огромными крыльями, гордо подняв головы. Солнце поднялось над горизонтом, и чешуя великанов ослепительно вспыхнула…
— Да-а-а-а!!! У них получилось! — заорал Хунтерд.
— Вот она, вера, приходящая с восходящим солнцем! — воскликнул Конастер.
Подкрепление выстроилось клином впереди основной армии под громогласное «Ура-а!»
Артраан и Винланг отделились и взлетели немного выше остальных.
— Прошу внимания! — выкрикнул неравнорогий.
— Мы узнали нечто очень важное! — дополнял его белый маг.
— Третья сила, заставившая красных драконов напасть, — сильные боевые маги! Они способны обращаться в кого угодно!
В армии негодующе зашептались. Эти лживые существа, не имеющие постоянной формы, были истреблены не одну сотню лет назад: уж больно много неприятностей, если не бед, они доставляли. Особым тщанием в этом деле отличился, разумеется, Хардостал, на дух не переносящий любую «нечисть», связанную с магией. Неужели эти волшебники вернулись, чтобы отомстить?
— Их всего трое! Они приняли вид красных ящеров и заняли место вожака! Подопечных запугивают расправой над детенышами!
— Многие красные драконы их возненавидели! Они пойдут в бой вместе с нами!
— Взамен наши союзники просят лишь свободу! Мы должны уничтожить самозванцев!
— Тогда нашествие захлебнется, победа станет нашей!
— Но это будет нелегко! Мало кто может сравниться в коварстве с магами, искушенными в оборотничестве! Они способны принимать любую форму! Обратятся хоть в гигантское чудовище, хоть в крошечного ребенка, хоть в голубя! Даже в одного из вас! Будьте начеку!
Под ликование толпы разведчики вернулись в строй.
— Объяснения будут? — раздался стальной голос Ганмонда, поднявшегося выше остальных.
— Да. Мы поступили так, как считали нужным. Теперь в вашем распоряжении отряд сильных союзников и жизненно важная информация. Инициатива моя. Полную ответственность несу тоже я. С уважением, Артраан, — отчитался неравнорогий.
— За неповиновение и дерзость я имею полное право лишить тебя жизни.
В армии послышалось неодобрительное гудение, шепот. Прозвучали и отчетливые выкрики:
— Оставьте его в покое!
— Все правильно они сделали!
— Рубите своим головы, когда закончится война!
— Если это — правосудие, то пошло оно к Кувьену под хвост! — громко крикнул Хунтерд.
Виновник дискуссии лишь улыбнулся:
— Спасибо за поддержку, ребята. Ты слышал голос народа, Ганмонд! Я вам пригожусь. Отношения выясним как-нибудь в другой раз.
— Не думал, что когда-нибудь скажу это… Но я согласен. Сейчас можешь радоваться. Но «в другой раз» своеволие тебе с рук не сойдет. То же касается остальных. Никакой самодеятельности, — будто нехотя объявил Ганмонд.
Очевидно, орда невольных захватчиков остановилась в лесу Имеральд, и с места еще не тронулась. Отличный шанс ударить врасплох.
Совсем неподалеку от вражьего лагеря встречались одиночные часовые и целые сторожевые посты. Но вместо того, чтобы подать сигнал тревоги, встреченные ящеры молча пополняли ряды своих собратьев-бунтовщиков.
Винланг обратился к Ганмонду:
— Итак, магов трое. Один занимается построением войск и ведением боя. Другой помогает ему держать порядок. Третий ведет согнанных в стадо детенышей и угрожает расправиться с ними в случае восстания. Ваши соображения?
— От третьего необходимо избавиться прежде всего; тогда у красных драконов не будет ни единой причины подчиняться первым двум, — ответил он. — Этим займутся Исван, Кьюсторс, Эквим, Конастер и Маэст. Все остальные прикроют их. Пробьемся узким клином, после чего разделимся. Распорядись.
— Как скажете, — Винланг удалился раздавать приказы.
— А что до других двух магов… Будут идеи? — командир обратился уже к Артраану.
— Их лишь трое, но легкого боя ждать не стоит. Убить-то волшебника можно хоть мечом, хоть пламенем. Но вот найти… Главное — найти их и не упускать. И глазам верить поменьше.
1) Перевод песни: "Это не конец,/ Это новое начало./ С восходящим солнцем/ Придет жизнь и вера…"
Мелодия позаимствована из песни Howard Shore — Evenstar
На некогда процветающий лес Имеральд обрушились струи жаркого трескучего пламени.
Красные драконы, по трусости все еще сохранявшие верность самозванцу-вожаку, схватились со своими более храбрыми сородичами. Ящеры яростно ревели, били друг друга рогами, рвали клыками и когтями, ослепляли огнем.
Едва начавшись, бой развернулся и в небе, и на земле.
Черные драконы и наездники на грифонах быстро двигались в тыл лагеря, не тратя сил на грызню. Пока что все шло по плану.
Едва завидев толпу птенцов красных драконов, не доросших и до плеча человека, названный Ганмондом отряд ринулся малышам на выручку. Охранник несмышленышей, — взрослый красный ящер, — заметив неприятелей, полыхнул огнем и… исчез. Там, где он только что стоял, появился маленький красный дракончик, моментально затерявшийся среди перепуганных, сбившихся в кучу детенышей.
— Началось… — пробормотал Артраан.
— Как?! — ошарашено воскликнул Хунтерд.
— А ты думал, зря их истребляли? Такая способность вкупе с поганой натурой делала таких магов… редкостной дрянью. Вот превратится такой в короля, развяжет пару-тройку войн, и ищи потом виноватого. Ох, сколько же крови по их вине пролилось в прошлом!
— Они и в нас обратиться могут?
— Вполне. Но в обычных условиях их магия действует недолго, минут пятнадцать. Другое дело, если тот, в кого они превращаются, мертв...
— Справа! — выкрикнул Рунбрант.
Артраан едва успел увернулся: совсем рядом с его глазом просвистела зачарованная стрела, взорвавшаяся через несколько метров и сразившая сразу трех наездников на грифонах. Обернувшись, ящер заметил эльфийскую девушку, сидящую верхом на красном драконе и вкладывающую в лук следующую стрелу.
— Вот и второй, — прорычал он, метнувшись в сторону стрелявшей. Однако прекрасная лучница, издевательски улыбаясь, обернулась оседланным грифоном и нырнула в ряды наездников. — Ребята! Ищите грифона без наездника! Стреляйте по нему!
В стройных рядах человеческой армии началась смута. В бою уже больше десяти животных лишились своих седоков. Их и перебили. Едва ли кто успел заметить, что у одной из бесхозных полуптиц вдруг появился двуногий владелец…
* * *
У Ганмонда и остальных избранных дела тоже шли неважно. Они гнались за фениксом, по размерам не уступавшему черным драконам, который нес какой-то предмет в когтях. Но сбить пернатого никак не удавалось: негативная энергия, обращающая в пыль все живое и неживое, рассеивалась вокруг этого оборотня, не достигая цели. Зато сам феникс играючи поливал пламенем встречных грифонов, поджигал широкие полосы леса.
Аргат, попытавшийся просто схватить эту тварь зубами, лишь получил несколько сильных ударов клювом в плечо. Благодаря свойствам шкуры, пропитанной темной магией, готового к бою черного дракона не могло ранить никакое оружие. Но сейчас эту-самую шкуру до кости пробил обычный птичий клюв. Похожая история случилась и с Рунбрантом, попытавшимся сломать крылья огненной птице.
Происходящее вопросов давало больше, чем ответов.
— Артраан! — окликнул черного дракона молодой всадник в грязно-зеленом шарфе, сидящий на белобрюхом грифоне.— Может ли быть полезным Кристалл Истины?
— Да!!! У тебя он есть?!
Вместо ответа парень снял с шеи небольшой прозрачный камешек на шнурке, бывший, очевидно, оберегом.
— Подлети сюда! — дракон подозвал юнца. — Посмотри через Кристалл на людей! Видишь что-то необычное?
Молодой воин окинул взглядом братьев по оружию, удерживая перед собой магический камень. На одном из грифонов он заметил человека без шарфа, перчаток и пилотных очков.
— Там! — парень указал пальцем на ничем не примечательного всадника, устроившегося на породистой полуптице.
— Стреляйте по нему! А ты лети, помоги найти такую же шваль среди детенышей драконов!
Артраан рванул в сторону обозначенного седока. Тот не стал ожидать расправы: зачитал заклинание, после которого в рядах всадников загремели взрывы, десятками отправляющие славных воинов в Логово Ревна, и помчался прочь.
Артраан гнал врага. Взмахивал крыльями так часто, как мог, но расстояние между ним и грифоном рапидской породы (1) сокращалось очень медленно. К погоне присоединился Хунтерд.
Когда проклятый маг, наконец, попал в зону досягаемости, друзья разом изрыгнули струи мощной негативной энергии. Однако седок в последний момент спрыгнул с обреченного животного и превратился в болотного дракона.
Злобная серо-коричневая тварь с безобразной мордой и слизкой чешуей в полете перевернулась на спину и плюнула в преследователей ядовито-желтой кислотой. Те разлетелись в стороны. Немного кислоты попало Хунтерду на крыло. В щитаные секунды мембрану проело насквозь.
— Ащ-щ-щ… Вот же ты падаль пятидневная… — оскалился тот, сбавляя скорость.
Преследуемый друзьями болотник, отвлекшийся на выпады Артраана, совсем не заметил, как нарвался прямо на отряд Ганмонда. Летящие с ним черные драконы полили леденящей негативной энергией мерзкую рептилию. Частично осыпавшись, она с воплем рухнула в пылающий, затянутый смогом лес.
— Минус один! — крикнул Ганмонд.
* * *
Тем временем в стаде перепуганных детенышей красных драконов, жмущихся друг к другу, словно овечки, творилась какая-то чертовщина. Кристалл Истины становится бесполезным, если враг попросту не попадается на глаза. Лишь один раз удалось увидеть, как темная фигура в одеждах, закрывающих лицо, обратилась в крысу. Зато результат присутствия этой «крысы» в толпе несмышленышей был налицо: шестнадцать трупиков малышей с перерезанными глотками. Боевой маг жалости не знал.
Пять черных драконов усердно прочесывали стадо, но ничего, кроме новых жертв невидимого убийцы, не находили. Откуда ждать опасности, никто не знал.
— Пока эти барашки так жмутся, мы никого не найдем! — крикнул Конастер. — Разгоните их!
— Их пугаешь — они еще больше скучиваются! — раздраженно ответил Исван.
На помощь пришел Винланг, уставший гоняться за фениксом. Он «уговорил» дружественных красных драконов разогнать малышню на шесть небольших групп, примерно по пятьдесят голов на каждого черного дракона. Дальше искать стали по одиночке.
Конастер прочесал доверенное ему стадо, уткнувшись носом в землю, ища странные запахи. Однако ничего подозрительного он не обнаружил, и пошел помогать остальным.
Маг, обернувшийся кем-то, словно провалился. Его следов не было ни в одной из шести кучек. Черные драконы поменялись местами, стали перепроверять отары бестолковых детенышей.
Внезапно Кьюсторс, работавший там, где недавно все проверил Маэст, попятился и завопил:
— Маэст оборотень! Маэст! Хватайте его!
— Ты спятил?! — отозвался тот.
— Чего встали?! — не унимался бывший стражник. — Настоящий Маэст мертв!
Слова Кьюсторса подтвердил и парень, державший в руках Кристалл Истины:
— Бей оборотня! — кричал он, тыча пальцем в черного дракона с фиолетовыми пятнами. Последний криво улыбнулся и гаркнул:
— Какие же вы тугодумы! — после чего ловко, словно кот, увернулся от удара Эквима и вцепился в его горло. Кровь хлынула ручьями. Следующим стал парень, за долю секунды рассыпавшийся в пыль вместе с Кристаллом в руке. Подоспевший Исван получил два мощных рубящих удара костяными пластинами на хвосте: один по ребрам, другой — по шее…
Винланг сгенерировал вспышку, на секунду ослепившую двойника Маэста, Кьюсторс повалил его, наскочив на противника четырьмя лапами, а Конастер вцепился в шею подонка и душил его, душил, душил …
— Я… я один стою вас… троих, «избранные»… — язвительно прокашлял маг, лихорадочно меняя форму в зубах бывшего рыбака: то он становился змеей, то пантерой, то милой девушкой, то старичком, то огромной склизкой рыбой.
— Как убить твоего третьего товарища? — холодно спросил Винланг.
— Никак! — прохрипело извивающееся существо, не забыв про мерзкую улыбочку. — Вангадор Элигер уже выбрал цель. Это значит, что вы проиграли! Без Кристалла… вы не найдете нашего вождя. Мое дело сделано... Оглянитесь! — выдавил из себя убийца, будто радующийся виду горящего леса, усеянного растерзанными телами людей и драконов, после чего замер. Конастер подержал мага еще немного, дожидаясь остановки сердца, и отпустил.
— Покойтесь с миром, — сказал Кьюсторс, мельком окинув взглядом тела павших товарищей.
— Нас было шестеро, Кувьен меня дери! — не выдержал Конастер. — Шестеро! А он — один! — в бессильной ярости ударил лапой по земле.
— Он был хитрее, — будто пытаясь успокоить друга, промолвил Винланг. Бывший рыбак в ответ лишь грубо выругался.
— Необходимо помочь поймать последнего. Наша задача выполнена, — проконстатировал Кьюсторс.
Спорить с ним никто не стал.
* * *
Красные драконы, услышав, что молодняк в безопасности, прекратили грызню. Теперь они были бы рады помочь изловить третьего мага, только вот пламя фениксу не вредило. И что-то отталкивало от него негативную энергию.
Ганмонд предположил, что виной тому предмет, который феникс нес в когтях. Предмет этот по форме напоминал ни то меч ни то саблю. Но был он странного для клинка цвета — белого. Было приказано выбить оружие из лап злого волшебника.
Артраан, как самый быстрый из черных драконов, нагнал феникса и изводил его нескончаемыми налетами, на которые тот не отвечал. В пылу погони ящер совсем не заметил, что отбился от товарищей и остался с врагом один на один. Огненная птица летела все дальше на север, увлекая за собой черного дракона, теряла целые клочья рыжих перьев, но клинок из лап так и не выпускала.
В какой-то момент Артраану показалось, что маг соприкоснулся с ним мыслями. Но феникс ничего не показал; скорее, посмотрел сам. Что ему было нужно, дракон так и не понял.
«Это может тянуться не один час. Я так быстро устану. Нужно с ним покончить быстрее, пока он во что-нибудь похуже не превратился…» — решил про себя неравнорогий. Он отлетел подальше. Разогнался хорошенько. На полном ходу, издав боевой клич, налетел на птицу.
Сцепились.
Феникс клевал Артраана. Целился в шею, и, пожалуй, мог бы попасть, но удары почему-то приходились только в подставленное предплечье. Сам дракон рвал когтями тело птицы, силился вонзить в него зубы. Но пернатый затыкал клыкастую пасть крылом, так что никаких повреждений, за исключением пары переломов, Артраан врагу нанести не смог.
А дымящаяся земля все приближалась.
Дракон попытался улететь, но проклятый феникс держал его так, что крылья раскрыть было невозможно.
— Пусти! Разобьемся!
— Не-е-ет, не разобьемся. По крайней мере, я, — хихикнул феникс, и повернулся так, что Артраан оказался под ним.
Совершив титаническое усилие, дракон сумел-таки вырвать одно крыло, которым принялся неистово бить в надежде смягчить падение.
Удар был настолько сильным, что противники разлетелись в стороны и покатились по крутому склону холма каждый своей дорожкой.
Артраан, оставшийся живым и более-менее целым, вцепился когтями в землю, стараясь быстрее затормозить. Когда падение закончилось, дракон немного полежал, после чего осмотрел себя. Крылья перебиты в хлам, ребра ноют, в ушах звенит. Хорошо хоть все лапы в порядке. Ящер встал и поковылял искать феникса, посадка которого должна была быть несколько мягче.
Лесной пожар бушевал. Пламя ревело, трещали деревья. Вдруг позади что-то с гулом обрушилось. Дракон обернулся и едва успел отскочить в сторону: по склону холма катился, круша все на своем пути, обуглившийся ствол толстого дерева со сломанными сучьями. В памяти Артраана ожили воспоминания, которые он, будучи мальчишкой, старался забыть, словно страшный сон: полыхающие деревянные стены, снопы искр, оседающая кровля, мечущиеся в денниках до смерти перепуганные, живые еще лошади... И сжираемую жгучим огнем тяжелую балку, что оставила страшный след на его боку, он тоже вспомнил.
Артраан шарахнулся прочь от ближайшего дерева, на которое перекинулось пламя. Он не мог улететь и не знал, куда ему теперь деваться. Ничего не было видно и на пятнадцать шагов вперед. Горло и легкие выжигал едкий дым. Дракон защитил глаза третьими веками и бросился бежать туда, где, как ему казалось, было меньше смога, меньше огня.
Но где-то в стороне завиднелся белый клинок, воткнувшийся в землю. Ар заставил себя остановиться и повернуть в ту сторону. Огня он боялся, но оставлять загадочное оружие, которое сейчас наверняка ищет маг-оборотник, не мог: трусость в бою была недопустима. Дракон загорцевал туда, откуда несло жаром, — к белому клинку.
Артраан был уже совсем близко, уже собирался схватить добычу и убежать, когда впереди мелькнула человеческая фигура, легко вытащившая из земли меч и пару раз взмахнувшая им. Подобравшись еще ближе, Артраан в ужасе узнал в человеке… себя. Себя прежнего.
— А я уж собирался тебя, трусишку, по всему лесу ловить... Но ты вон какой оказался, сам прибежал! — похвалил его маг, проведя пальцем по лезвию белого меча. Как оказалось, кроме внешности это существо переняло и голос Артраана.
Вместо ответа дракон полил двуногого мощной струей леденящей негативной энергии. Однако зеленые всполохи разлетелись в стороны, так и не коснувшись невозмутимо стоящего «вора». Когда ящер прекратил, его собеседник продолжил:
— Глупышка, так ничего и не понял… Это — Светлый Клинок, — лже-Безымянный перекинул оружие из одной руки в другую. — С ним мне и самые могучие порождения Тьмы не страшны. Добыть его нелегко было, но оно того стоило… И защиту твою легко пробьет, и меня от магической атаки убережет. Так что нападать не советую, — он направил меч прямо на дракона.
— Я не понимаю… Зачем? Зачем столько жертв? — недоуменно вопрошал Артраан, решивший потянуть время до прибытия подмоги.
— Странно. Должен понимать, как никто другой. Это наша скромная месть. Разрушение ради разрушения. И я, Вингадор Элигер, свою миссию исполню. Удивлен, что темные маги, пачками сжигаемые на кострах, до сих пор не устроили ничего подобного. Вот даже ты… Хоть за мамашу с папашей мог какую-нибудь пакость сделать. Мелочь, конечно, но для ничтожного существа вроде тебя повод в самый раз, — лже-Безымянный состроил неприязненную физиономию.
— Молчи, — огрызнулся Артраан. Воздуха не хватало, рассудок отключался. Эмоции контролировать становилось все сложнее.
— Удивляешься, должно быть, откуда я знаю? Да я все про тебя теперь знаю, — говорил Вингадор по продуманному им же сценарию. — Надеешься, что сейчас победишь плохого меня, и все станет замечательно? Свобода, друзья, честное имя и вечный почет? Ха-ха-ха... Давно пора понять, о благородный рыцарь, что в жизни далеко не все истории имеют счастливый конец. Ты навсегда останешься здесь, засыпанный горячим углем и пеплом. Но скучать на том свете не придется! Может, через неделю, а может, через пару месяцев твою компанию пополнят те, за кого ты боролся сегодня. Несчастные случаи, они такие... — протянул Элигер, смакуя каждое слово. Вид вскипающего от гнева, но все еще сдерживающего себя слушателя, радовал его, как радует рыбака дрожащий и ныряющий поплавок: еще немного, и жертва крепко застрянет на крючке. — А начну, пожалуй, с черно-бирюзовой ящерки. Как там его зовут? Хунтерд? Да, именно так. Считаешь его лучшим другом все-таки. Негоже вас надолго разлучать...
Артраан не выдержал. Его память украли! Украли, да еще и использовали, чтобы досадить! Дракон, забыв про боль, рванулся с места. С единственной целью: убить того, кто развязал эту войну. Того, по чьей вине погибло столько славных воинов, грифонов и драконов. Наконец, того, кто всерьез угрожал жизням дорогих ему людей.
Противник ожидал такой реакции. Более того, он намеренно её добивался. Теперь все шло точно по его замыслу.
Маг обратился в черного дракона с зелеными пятнами, оставив меч, и бросился противнику навстречу, оскалив клыки. Зачем он принял бой в таком виде, если Клинок давал ему неоспоримое преимущество, Артраан думать не стал. Появилась возможность расправиться с врагом, а это значило, что нужно действовать.
Схватились два одинаковых ящера. Силы и шансы были равны. Но настоящий Артраан довольно быстро начал одерживать верх: почти каждый укус, удар когтей или хвоста приходился по цели. Вингадор Элигер только и успевал уводить из-под атаки шею, голову и брюхо. Уже спустя две минуты упорной борьбы грива мага-оборотника потеряла большой клок жестких волос, а его шкура покрылась десятками рваных ран и дыр от зубов. Артраан, не зная жалости, бросался на противника вновь и вновь, старательно избегая наносить лобовые удары.
А Вингадор, выглядящий теперь хуже помятого при падении противника, все отступал, увлекая за собой оппонента и изредка оглядываясь по сторонам. Внезапно он воскликнул:
— Дарутха!
Обгоревшее, едва державшееся толстое дерево затрещало, заскрипело и уже в следующую секунду придавило Артраана. Придавило так, что ему оставалось лишь брыкаться и бессильно щелкать зубами.
— Тха-ха-ха-ха! Даже не пытайся! Я знаю, что тебе неизвестно заклинание, способное сдвинуть с места это дерево. Так что смирись: ты проиграл, — Вангадор, сильно хромая, куда-то ушел и вскоре вернулся с Клинком в зубах.
Где-то в небе захлопали драконьи крылья.
— Они убьют тебя… — прорычал Артраан.
— Твои друзья-то? Не-ет, твои друзья убьют тебя, — Элигер положил белый меч возле него так, будто бы его противник выронил оружие из зубов. — Ну а я… а я буду хорошим Артрааном, — невинно улыбнувшись напоследок, маг задрал голову и громко заревел, зовя на помощь.
Призыв был услышан. Разгоняя клубы дыма мощными ударами крыльев, совсем рядом с «Безымянными» один за другим приземлялись черные драконы, искавшие пропавшего друга и беглого феникса.
Израненный Вангадор широко расставил лапы, опустил голову, вывалил язык и тяжело задышал, изображая усталость и удушье.
— Поймал… — просипел он.
— Как же мы рады, что ты жив! — воскликнул Хунтерд.
— Это я Артраан! Он — враг! — подал голос придавленный. Ящеры подозрительно посмотрели сначала на одного неравнорогого, затем — на другого. — Будь я фальшивкой, стал бы сейчас белкой и выбрался б из-под проклятого бревна! — дракон изогнул тело и уперся в ствол дерева задней лапой, напрасно пытаясь сдвинуть его с места.
— Не верьте. Хитрая змея притворяется. Вчера Винланг рассказывал мне, как у него на экзамене взорвалось зелье, а Конастер шутил про накрупник из дорогих металлов. Об этом никто чужой знать не может, — убежденно пробормотал притворщик. Актер из него был хоть куда, сказать нечего. Неудивительно, что на настоящего Артраана обратились семь ненавидящих взглядов.
Тот лихорадочно пытался сообразить, как выбраться из положения. Перспектива быть растерзанным собственными товарищами как-то не прельщала.
Обычно в подобных ситуациях настоящий человек рассказывал что-нибудь, что может знать лишь он. Но сейчас такой ход пустили против самого Артраана. К внешности врага тоже не придерешься: такие же глаза, такие же пятна, такие же разные рога. Голос — точь-в-точь. Даже как-то не по себе становилось при виде собственной копии.
Конастер, возненавидевший магов-оборотников больше всех, уже подходил к Артраану под многозначительное молчание остальных, когда угасающее сознание придавленного ящера посетила гениальная по простоте идея.
— Помнится, я нелестно высказался о предках господина Артраана, — насмешливо заговорил он. — Если у этого безродного червя есть хоть капля хваленой чести, то пусть он мою жизнь и оборвет.
Горло лже-Безымянного задрожало, на переносице сошлись складки. Глаза гневно сверкнули.
— Я заставлю тебя пожалеть об этих словах, — едва сдерживаясь, прошептал он. Конастер молча отошел в сторонку.
«Молодец, парень! Я б так же сказал. А теперь сделай то, что мне нужно…» — подумал лежащий дракон, глядя, как на него надвигается озлобленный ящер. Со стороны он выглядел действительно устрашающе.
Над головой беззащитного Артраана нависла отведенная для удара когтистая лапа. Правая лапа.
— Правша!!! — успел завопить тот.
Хунтерд, знавший о леворукости настоящего друга, отреагировал моментально. Его зубы щелкнули совсем рядом с притворщиком. Маг превратился в человека и потянулся за белым мечом. Однако опасная вещица была уже крепко зажата в клыках Артраана, заявившего:
— Мое.
Мощный поток негативной энергии, выпущенный Ганмондом, решил исход этой драки, этого боя, этой войны.
1) грифоны породы рапид по праву считаются самыми быстрыми в мире.
— Я же говорил, что Ар в своей живучести таракану подобен! — почти весело приговаривал Хунтерд, макая заторможенного друга чумазой расцарапанной мордой в приток реки Кьюит. Тот только кашлял, фыркал и жадно хватал сравнительно чистый влажный воздух. — Лучше? — спросил бывший охотник, закончив водные процедуры.
— Ага. Сам-то как?
— Кислоту смыл, так нормально.
— Откуда этому магу было известно о нашем с тобой вчерашнем разговоре? — недоуменно спросил Винланг, рассматривающий странный белый меч.
— Он украл мою память. И узнал все, что знал я… Поэтому словами убедить вас в том, что я настоящий, было невозможно.
— Никогда больше не буду мешать с грязью левшей, — вздохнул Кьюсторс, глядящий на юг, на прекрасный когда-то лес, обращенный ныне в груды тлеющего угля. — Кто ж знал, что иногда вы бываете так полезны…
— Зачем этому подонку понадобилось прятаться в твоей шкуре? — поинтересовался Рунбрант, смывающий с когтей грязь и кровь.
— Хотел создать иллюзию выигранной войны. А затем пробиться к власти. Он пронюхал, что я — приближенный короля. По сравнению с тем, что могла наделать эта тварь, заправляя сильнейшим государством Севера, произошедшее — всего лишь цветочки.
— Такое сильное, предусмотрительное, амбициозное существо! А прокололось на самой мелочи… — нахмурился белый маг.
— Неудачник, — гаркнул бывший рыбак, зализывающий раны. — Всего-то не той рукой Ару рыльце начистил, а план по захвату власти уже можно сливать в нужник.
— А где остальные избранные? Нас как-то мало… — осмотрелся Артраан. На берегу расположились, не считая его самого, лишь пятеро драконов да не многим более сотни уцелевших людей с их пернатыми питомцами.
— Ганмонд взял Аргата и учесал «заключать мирное соглашение» с красными драконами. Помахать им ручкой, короче говоря, — ответил Хунтерд.
— У нас еще есть Маэст, Эквим, Исван…
— Уже нет.
— Сражались храбро, но…
— Враг оказался хитрее.
— Светлая память.
На берегу воцарилась тишина. Лишь вдалеке трещал догорающий лес, да тихо плескалась прозрачная вода у самого берега.
— На их месте мог оказаться любой из нас, — промолвил Безымянный. — Я безмерно благодарен им, как героям, как братьям по оружию. И рад, что их жертва не была напрасной. Мы победили. И мы живы.
— Обнимемся?
— Обнимемся.
Шесть драконов встали тесным кружком, положили передние лапы друг другу на плечи и крепко обнялись.
Когда разошлись, каждый занялся своими мыслями. Больше всех хмурились бывшие волшебники. Винланг обдумывал, как помягче сказать товарищам, что заклятие, превратившее их в рептилий, необратимо.
Артраана же заботили последствия этого признания. А именно, реакция принца. Бывшего принца. Дракон Хардосталом править не может, а это значит, что Ганмонд больше никаких претензий на трон не имел. Безымянный честно исполнил свою часть сделки с королем. За это ему полагалась желанная свобода. Но до этой свободы еще бы дожить… Принц вполне мог наброситься на виновника своего фиаско. Мог учинить погром в замке Вэйвкраг. Да от него всего можно ожидать!
«Клятва не даст мне драться в полную силу, а значит, шансов у меня будет не густо. Ганмонд силен. С переломанными крыльями и ребрами против него не попрешь. Да и дымом я надышался, видать… И все еще не могу рассказать, какой принц на самом деле подлец! Что же делать-то?»
Прошло время. Ганмонд и Аргат вернулись. Они сообщили, что красные драконы улетели домой, в Мертвые Горы, что пожар стих, и что можно возвращаться на поле боя, собирать павших.
— Полетели, — буркнул Винланг, расправляя крылья.
— Лучше пойдем, — ответил Аргат. — Не хотелось бы обратиться в человека в самый неподходящий момент.
Бывшие волшебники переглянулись.
— К сожалению, этого не произойдет. Ни в какой момент, — возразил белый маг.
Другие драконы изумленно посмотрели на него.
— К чему это ты клонишь?
— Помните слова, которые мы повторяли за ведьмой там, в магическом круге? — вступил Артраан. — Мы тогда поклялись служить равновесию. Вечно.
— Людьми нам больше не стать.
— Почему вы молчали раньше? — спросил Хунтерд. Казалось, его голос не выражал никаких эмоций.
— Не хотели подорвать ваш боевой дух. Поймите, нам тоже было нелегко с самого начала знать об этом. Знать и молчать.
Воцарилась тяжелая тишина. Вот что значили предупреждения вроде «готовы ли вы расстаться с красотой своего тела, с близкими, с богатством»… Стать драконом навсегда… Из уважаемого человека превратиться в изгоя. Каково?
Плечи Ганмонда задрожали. Он будто смеялся.
— Вот ты как, значит, Артраан? — ящер с пурпурными пятнами вскинул голову.
— Я выполнял свою часть сделки. Уж как получилось — так получилось.
— Вы о чем? — спросил Винланг.
— Что там тебе за эту работу обещали, не напомнишь? Свободу? Деньги? — принц, неестественно улыбаясь, медленно приближался к Артраану.
— Почти так. Я боролся за будущее. И не только за свое. При всем уважении… Вы плохой правитель, — отступал тот.
— А не слыхал, что будущее, оно для живых?
— Что тут, Кувьен меня дери, происходит? — вклинился Хунтерд.
— Я знаю, что вы хотите сделать. Но это не выход. Драка ваше положение не улучшит. Держите себя в руках, — все быстрее пятился Артраан.
— Зато как успокоит! — неудавшийся наследник престола с ревом набросился на виновника своих несчастий. Тот бросился бежать, волоча по земле сломанные крылья. За ними увязались и другие, ничего не понимающие, драконы.
На ходу потушив два костра, у которых грелись и сохли люди, Артраан выкрикнул:
— Эрьфьер`те кастло Вэйвкраг!
Яркая вспышка. Черно-зеленый дракон исчез. Его примеру последовал и Винланг.
* * *
Едва появившись у замковых ворот, Артраан крикнул страже:
— Где король?!
— Не знаем! В замке спроси! Вы победили?
— Да! — вор понесся ко входу во дворец. За ним побежал и белый маг.
— Что все это значит?!
— Не могу сказать!
— Ты связан клятвой, что ли?
— Нет.
— Понял.
За этим коротким словом Винланг скрыл, что он действительно понял, чем Артраан занимался в замке на самом деле, почему Ганмонд напал на него, по какой причине Ар не стал отбиваться, и зачем он сейчас бежит к королю.
Правитель нашелся на взлетной площадке. Там же, откуда Артраан когда-то улетал на грифоне, чтобы найти ведьму. Король стоял, опершись руками о парапет, и смотрел на юг. Будто ждал вестей с дующим оттуда ветром.
— Ваше величество! — крикнул белый маг, едва завидев его фигуру в окружении толпы стражников. — Откажитесь от клятвы, которой связан Артраан!
— Винланг? Откуда вы здесь? Где остальные? Нашествие остановлено? — сыпал вопросами недоумевающий правитель.
— Вопрос жизни и смерти!
Ветер зашумел. Из ниоткуда появился Ганмонд. Пару раз хлопнув крыльями, он уселся на крошащийся под когтями каменный борт в трех десятках метров от отца и хищно посмотрел на драконов.
— Думали, вы одни теперь колдовать можете? — презрительно фыркнул он.
Король, уже догадывающийся, в чем дело, положил руку на плечо дракона и, четко выговаривая каждое слово, промолвил:
— Сум кьютантирам даэ бойад. (1)
— Наконец-то, — выдохнул Артраан. — А теперь угадайте, ваше величество, кто вам козни строил.
— Молодец, папаша! Спустил пса с поводка, — показал зубы принц.
— Ты… Ты пытался убить меня и своих братьев…
— Очень жаль, что не смог. Я никогда не чувствовал себя частью твоей «дружной семьи», отец. Сколько помню, вы всегда только мешали, только отсылали меня подальше. Подальше от себя, подальше дел, подальше от власти. Все беды в моей жизни — из-за вас. Посмотри же, чем я теперь стал по твоей милости!
После некоторой паузы король сказал:
— Ты мне больше не сын. Убирайся.
— А, то есть одержавший победу в войне законный наследник — убирайся, а какая-то мразь из воровского притона — добро пожаловать? Хорошенький порядок. Я не уйду. Это — мой дом, — неудавшийся наследник сделал несколько шагов вперед.
— Ганмонд, если ты хочешь драки, то свое получишь. Уверяю. Только на жалость не рассчитывай, — прорычал Артраан. Стражники выставили копья, обнажили мечи. Черные драконы оскалили пасти и выгнули спины. В небе показались приближающиеся фигуры Хунтерда и Конастера. — Престол тебе не принадлежит. Забудь дорогу сюда. Для тебя все кончено.
Помолчав немного, Ганмонд полыхнул негативной энергией, обратив в пыль часть парапета.
— Когда-нибудь ты горько, очень горько пожалеешь о содеянном. Я проклинаю тебя, Артраан. Тебя и род твой.
Сказав это, дракон с пурпурными пятнами перемахнул через осыпавшийся каменный борт, быстро набрал высоту, превратился в точку на пронзительно-голубом небе и исчез.
1) перевод: "Освобождаю тебя от клятвы".
Через несколько дней павшие были похоронены со всеми почестями по старому реварскому обряду: уложены в лодки вместе с дарами и отправлены в плаванье, в Туманное море, к звезде вечности — Итенстар. Когда погребальные ладьи отплыли от берега на достаточное расстояние, вслед им пустили горящие стрелы. Почти две сотни огромных плавучих факелов, теряющихся в туманной завесе, еще долго было видно с земли.
Светлый Клинок нашел свое место среди других артефактов, за крепкими стенами укрытой от лишнего внимания подземной королевской сокровищницы. Нельзя было допустить, чтобы оружие, способное сразить черного дракона, когда-нибудь попало в руки злонамеренных существ.
Артраан повсеместно встречал людей, радующихся быстрой победе в этой войне, приходу весны и возрождению природы: для них жизнь текла по-прежнему — легко и беззаботно. А что же Избранные?
Те, у кого еще оставались семьи, вернулись к родне, к поседевшим родителям или зареванным ни то от счастья, ни то от ужаса женам. Кто-то — даже к любопытным детям. Драконы были в растерянности. Что делать дальше? Где жить, чем заниматься? Будучи выше крупного коня, они с трудом могли попасть в свои дома, пробраться через маленькую дверцу; ремесла же и вовсе стали для них недоступны. С каждым днем Избранные все отчетливее понимали, что вскоре им придется покинуть столицу Хардостала.
Однажды прогуливаясь по территории крепости, Артраан услышал голос Хунтерда неподалеку. Он с кем-то разговаривал, остановившись на заднем дворе, в глубине сада.
— ...понимаешь, Лири? Люди радуются победе и теплому солнышку, а вовсе не нам. Они знают, что мы помечены магией Тьмы, а потому нас боятся. С неделю назад Конастер облетал окрестности, а через пару дней виндвардские скотоводы прислали его величеству жалобу, мол, дракон задрал трех овец из отары, хотя все мы знаем, что на самом деле это не так. Понимаешь? Теперь мы чужие здесь. Черные драконы оставят Вэйвкраг, это лишь вопрос времени.
— Неужели заклятие нельзя снять? Должен же быть способ! — отвечал ему женский голос.
— Если бы такой способ существовал, мы б уже сделали все, чтобы воспользоваться им. Но дороги назад теперь нет. Людьми мы больше не станем.
Артраан неслышно приблизился, осторожно выглянул из-за куста, еще припорошенного снегом, и увидел говорящих. Хунтерд сидел спиной к незваному слушателю, а на скамеечке рядом расположилась его жена, укутавшаяся в теплую шубку с меховым воротником. С минуту оба они молчали.
— Тогда я пойду с тобой, — чуть не плача, сказала мужу Лири.
— Куда? По горам по долам шастать в твоем-то положении? — помолчав немного, Хунтерд приобнял жену крылом. — Нет, Лири, нет. Я позабочусь, чтобы король назначил тебе достойное жалованье. Живи тут, дома, с малышом. А я… Я буду навещать вас, помогать вам в чем смогу. Если ты захочешь видеть меня таким, конечно… — промолвил, опустив голову, он. Лири чуть тронула его чешуйчатое плечо.
— Если бы злая судьба сделала тебя бессловесной мышкой, я любила бы даже мышь. Пусть другие не видят этого, но я-то знаю, кто ты на самом деле. Хунтерд, свет мой… позволь с тобой остаться. Лишь об этом молю сейчас, — она нежно взяла ящера за подбородок, повернула его голову к себе и, зажмурившись, прильнула к драконьей морде. На ее щеках виднелись блестящие влажные дорожки. Хунтерд уткнулся в плечо любимой теплым мягким носом и тихонько фыркнул.
— Я найду способ, как нам остаться вместе. Не печалься, душа моя, — ответил он.
Артраан, оставшийся незамеченным, грустно улыбнулся и пошел прочь.
Хангерд стал замкнутым и нелюдимым: предательство сына бесследно для него не прошло. Но, крепкий духом, он продолжал работу: встречался с представителями других государств, вел переговоры, подписывал указы. Приказал увековечить подвиг славных героев в книгах, витражах, новых постройках. Поблагодарил Артраана за верную службу.
— …то есть как тебе ничего не надо? — удивился он.
— Вот так. Боюсь, что теперь вам нечего предложить мне. Деньги и иные материальные ценности больше не значат для меня ровно ничего. А остаться жить в крепости я просто не смогу — завидев меня, люди переходят на другую сторону улицы. Это… не очень приятно.
— Ты многим пожертвовал, чтобы выполнить мое поручение. Я, как король, должен хоть как-нибудь тебя отблагодарить, — возразил Хангерд.
— Уже отблагодарили. Три месяца назад вы спасли одного плохого человека от верной смерти и дали ему возможность начать все с чистого листа. Помните? Это был самый ценный дар из всех, что я только мог получить от вас. Спасибо, — дракон согнул переднюю лапу и, встав «на колено», поклонился правителю.
— Вот так дела… — протянул тот. — Еще недавно тебя даже в дверь постучаться было не заставить! Поднимись, Артраан, сын Аквилона.
Встав, дракон увидел протянутую ему руку. В некотором недоумении дракон ответил тем же. Хангерд широко улыбнулся, шевельнув усами, и крепко пожал чешуйчатую лапу теперь уже бывшего вора.
— Еще раз благодарю тебя. Если ты вдруг попадешь в затруднительное положение, то на помощь моей семьи рассчитывать сможешь всегда, — промолвил король.
— С вами было приятно работать, — охотно кивнул ему дракон.
* * *
Прошло еще немногим больше недели. Небо очистилось от тяжелых зимних туч, на растениях в саду набухли почки, из-под снега пробились подснежники, а с дерева на дерево порхали, распевая веселые трели, прилетевшие с юга маленькие желтогрудые пташки. В предчувствии лета все живое ликовало. Молчал лишь Артраан, с каждым днем становящийся все тише и тише. Он подолгу проводил в библиотеке, занятый чтением книг, а на улицу выбирался лишь утром и вечером, чтобы встретить и проводить небесное светило взглядом. Так было и сейчас: Ар сидел на Северной стене и задумчиво смотрел в Туманное море, любовался закатом. Неожиданно за его спиной послышался шорох крыльев, затем — цокот когтей.
— Помнишь, мы с тобой не так давно стояли здесь? Еще бросили счастливые монетки, чтобы вернуться домой, — Хунтерд сел рядом с другом и с наслаждением вдохнул холодный морской воздух.
— Конечно, помню. Как такое забыть? — улыбнувшись, ответил Артраан. Он как раз вспоминал тот разговор. Сегодня, как и тогда, гремели волны и дул ветер. А далекий горизонт растворялся в туманной дымке. Только тогда друзья еще не знали, что вернутся они совсем, совсем другими…
— Я тут по коллективным заявкам воспользовался шаром из комнаты переговоров и умудрился-таки связаться с твоей ведьмой, — жизнерадостно заговорил Хунтерд. — Она, конечно, долго ругалась вместо того, чтобы поздороваться, но в итоге пообещала-таки найти какое-то решение. В смысле, как нам быть с семьями.
— Раз пообещала, значит, найдет. Это замечательно.
— Ты какой-то потерянный ходишь с некоторых пор. Все в порядке?
— Пожалуй.
— Артраан, у тебя на лбу все написано! Колись давай, в чем дело, — толкнул его в бок Хунтерд.
— Хорошо, объясню, как смогу, — вздохнул Ар. — Я вижу вас, хлопочущих о близких. Вы нашли свое место в жизни и теперь знаете, что и для кого желаете совершить. Знаете, что вас всегда поддержат. Вы с Лири, например… — кротко улыбнулся Артраан. — Вы прекрасная пара. Искренне надеюсь, что Гаруна поможет вам. Но рядом с вами я понял, каким слепцом был все эти долгие годы... — разнорогий дракон помотал головой. — Вы все — мои друзья, и я вас люблю. Но меня не отпускает чувство, будто я здесь… чужой. Понимаешь?
— Да, — последовал односложный ответ. Воцарилось тяжелое молчание. Хунтерд замечал, что Артраан начал отдаляться от товарищей, искать уединения. Это было неудивительно: другие черные драконы, которых Ар друзьями и называл, сейчас активно искали выход из сложившейся ситуации, совсем позабыв о дружеских посиделках. Нет сомнений, через некоторое время жизнь снова потечет своим чередом. Но сейчас непростое время каждый переносил по-своему. — Куда теперь? — предупредил он заявление, которое уже собирался сделать Артраан.
— На запад. Эрдарэй, говорят, огромен, а я дальше Белтона и носа не совал. Посмотрим, чего в этом прекрасном мире мы еще не видали!
— Может, стоит повременить? Если Ганмонд пожелает встретиться с тобой один на один, то своего добьется — будь уверен.
— Сейчас он, как и я, желает уйти подальше ото всех, так что бояться его не стоит. И ним не все так просто, Хунтерд... Он был одержим идеей, и наломал много дров, стараясь сделать лучше для всех и доказать что-то себе. Думаю, пройдет время, и Ганмонд поймет, какую страшную ошибку он совершил. Нужно только время.
Артраан, вечный скиталец, на месте оставаться не мог, и охотник отлично понимал это. Отговаривать неравнорогого было бессмысленно.
— Как долго ты будешь в отлете? — тихо спросил Хунтерд.
— Не знаю. Вряд ли осяду где-нибудь. Уверен: мы еще увидимся! — подмигнул ему Ар.
— Я буду скучать…
— Я тоже. Отпустили бы меня пару месяцев назад — бегом бы убежал. А сейчас… Вы, все вы, сделали меня совсем другим... человеком. Спасибо, — Артраан взглянул другу в глаза. Тот вместо слов зажмурился и крепко обнял товарища. Ар ответил тем же. — Передавай привет ребятам.
— Пока, Артраан! Удачи в пути!
— До встречи, Хунтерд! И тебе попутного ветра!
С этими словами черно-зеленый ящер перемахнул через каменный борт и, сложив крылья, понесся навстречу ревущим волнам, рассыпающимся белоснежными солеными брызгами. Резко выровняв полет, Артраан, паря над самым морем, двинулся на запад. Путь ему указывала золотая дорожка, которую отбрасывало заходящее солнце.
 |
Ormona
|
|
Не знаю, как кому, а у меня Безымянный никаких двойственных чувств не вызвал - вполне симпатичный протагонист. Я из-за имени, когда до того как начать читать рассматривала арт, даже грешным делом сначала подумала, что это будет аллюзия на Planescape: Torment.
Еще загадочная ведьма Гаруна понравилась - жаль только, что ее мало в сюжете, очень интересный персонаж с богатой, как я догадываюсь, биографией. Да и вообще задумка и воплощение в таком чуть "аватаристом" стиле очень понравились. Так уж повелось, я на фанфиксе пока еще мало ориджей читала, в основном фанфикшен, а тем более крупняк. Но тут вот как-то соблазнилась и не жалею. Очень симпатичное произведение! В общем, жду обещанного продолжения. Спасибо за приятно проведенное за вашей книгой время, автор! |
|
 |
Веселый лучникавтор
|
|
Ormona
С момента публикации и до этого момента автор сидел как на иголках, ожидая реакции читателей (дебют все-таки). И вот он, долгожданный первый комментарий! Вы сделали мой вечер! Про упомянутую вами игру прочитал только сейчас, так что совпадение в именах получилось чисто случайным (к слову, сюжет игры заинтересовал. Возможно, когда-нибудь возьмусь написать что-либо по мотивам). Да, Гаруна колоритной получилась. Учту ваше пожелание и, когда возьмусь перекраивать вторую часть, расскажу про ведьмочку побольше! Вам спасибо! Мотивируете и вдохновляете! P.S. Ну прямо одно удовольствие читать ваши комментарии! Добавлено 15.09.2016 - 21:52: Ormona И позволю себе вопрос... Что вы подразумевали под "аватаристым стилем"? |
|
|
Ormona
|
|
Цитата сообщения Веселый лучник от 15.09.2016 в 21:48 И позволю себе вопрос... Что вы подразумевали под "аватаристым стилем"? Да просто когда читала сцены с битвами драконов и всадников на грифонах, невольно вспоминала кадры из "Аватара")))))) Прямо в лицах. Не поверите, мне сегодня полночи снилось, что я дракон и на кого-то пикирую))) Давненько я во сне не летала)))))) |
|
|
Веселый лучникавтор
|
|
Ormona
Охотно верю))) Значит, оридж точно удался!) Рад, что вам понравилось) Сравнение с "Аватаром" очень лестно, обожаю этот фильм! |
|
 |
|
|
Превосходная работа!
Показать полностью
Главный герой в начале книги и в конце - просто два разных человека) Он меняется до неузнаваемости, медленно, под влиянием окружения, но меняется, становится более человечным, даже обзаводится друзьями, и в результате от прошлого остаются только навыки) Из убеждённого эгоиста в верного друга - это вам удалось на все 100) Отдельный плюс за смену имени, символично) Не знаю, про какое там двойственное впечатление в первых главах вы говорили, персонаж не отталкивает, даже наоборот) Харизматичный негодяй, отпетый преступник, эгоист, лезущий куда не следует и тем самым вызывающих у очень многих желание видеть его на виселице/плахе/ещё чём-нибудь из этой оперы, нужное подчеркнуть) Несладко ж бедолаге пришлось) Король показан как добрый, но мудрый правитель (провести самого Безымянного-то), предательство сына на нём явно сказалось, но, надеюсь, бедолага оправится от шока без особых последствий) Сюжет очень запутанный, но читателю всё понятно) Единственное, что мне в нём не понравилось - это концовка, точнее, последние несколько абзацев. Вот испортили ими буквально весь текст( Действия ГГ просто не поддаются никакому объяснению: хэппи энд, враг повержен, вернувшиеся относительно целы, даже ведьма ищет способ превратиться обратно в людей, с прошлым покончено, можно в замке "прописаться" (тем более, что мысли об этом были) есть друзья и вообще, наверное, всё, о чём ГГ мечтал... а он собрался навсегда улетать неизвестно куда. Зачем??? В остальном работа понравилась, при прочтении испытала массу различных эмоций, вы держите в напряжении до последнего символа) Вдохновения вам и трезвой музы) |
|
|
Веселый лучникавтор
|
|
Триа Флэйт
Показать полностью
Доброго времени суток! Мне очень приятно, что вы прочитали это произведение и нашли время поделиться вашими мыслями, чем сделали мне замечательный подарок. Прямо душа радуется: вы разглядели и оценили по достоинству все, над чем я трудился, чего старался достичь! О "двойственном впечатлении" я предупредил на случай, если кому-нибудь покажется, что главный герой - неисправимый поганец, который на протяжении всего рассказа будет действовать лишь из корыстных побуждений. Не может не радовать, что вы принимаете его даже таким) Спасибо, что обратили внимание на второстепенных персонажей. Для меня было важно раскрыть их характеры, показать, что в рассказе живут разные герои, у каждого из которых ценности свои. Что же до развязки, то напрашивается стихотворная строчка: "А он, мятежный, просит бури..." ГГ в финале этого рассказа - все тот же свободолюбивый авантюрист; ему по-прежнему тяжело сидеть на месте да жить тихой мирной жизнью - в ней Артраану места, увы, нет. Да и что ему делать в крепости теперь, в своем нынешнем состоянии? Он ушел, и это вполне закономерно. Возможно, вам показалось, что концовка обрывочна, что за ней должно следовать что-то еще. Поверьте, следует! Сейчас я тружусь над продолжением этой истории, которое (думается) первой части ничуть не уступает; многих героев мы еще увидим. Осталось написать, грубо говоря, три с половиной главы. Не знаю, правда, как скоро закончу: свободного времени с приближением экзаменов становится все меньше и меньше. Благодарю за актуальные пожелания! Вдохновение и трезвая муза - именно то, чего мне сейчас не хватает :) |
|
|
Веселый лучникавтор
|
|
Триа Флэйт
И снова здравствуйте! Поразмыслил я тут над вашими словами в течение дня и осознал свой косяк. Думаю, в развязке просто не хватало объяснений ситуации, обоснования, поэтому вы и сочли решение ГГ нелогичным. Глава переписана. Можете заглянуть, если хотите) Спасибо за волшебный пендюль! |
|
|
|
|
Веселый лучник
Буэнос тардес! Да, объяснения действительно не хватало - догадки о чём-то таком, у меня, конечно, были, но в тексте не ощущалось, что ГГ тяжело тихо-мирно жить в замке) Переписанный вариант гораздо лучше, обоснуй вписался куда надо, стало меньше трагизма) С нетерпением жду новых приключений Артраана) |
|
|
Веселый лучникавтор
|
|
Рад сообщить, что вторая часть этой истории наконец-то закончена! Ура-ура!
|
|
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Популярное
VKontakte
WhatsApp
Telegram
Отключить рекламу