Проклятый Курс. Год первый. Клаббертовы предупреждения (джен)

Впервые сесть на поезд оказалось труднее, чем говорил дед. Нет, дело вовсе не в психологических барьерах и тому подобной чуши — дело в том, что провожали меня только до платформы, а там, дабы избавить меня от откровенно ненавидящих взглядов, отправили одну. Затащить сундук в вагон оказалось той ещё задачкой. Нет, дед, конечно, научил меня нескольким заклятиям, но они в основном касались самообороны, и уж точно никак не помогли бы поднять тяжеленный чемодан.

— Тебе помочь? — на меня смотрела взрослая девушка, семикурсница, наверное, и дружелюбно улыбалась. На её мантии с алыми оторочками блестел значок старосты. Я же не дурочка, чтобы отказываться, пусть даже она и гриффиндорка… Наверняка, героиня войны, что б им всем икалось…

— Спасибо большое! — девушка подняла мой чемодан в салон с помощью простенького заклинания.

— Меня зовут Гермиона Грейнджер. А тебя?

— Юнона Долохов, — мне нравилось смотреть, как люди реагируют на моё имя. Вот девушка, ещё секунду назад приветливо улыбавшаяся мне, смутилась, нахмурилась и что-то забормотала себе под нос. Наконец, она нашла в себе силы спросить:

— А… Кем тебе приходится Антонин Долохов? — она, кажется, даже побледнела… А, точно! Дед же говорил, что он её чуть не убил когда-то, пару лет назад…

— Он мой дед. Можно мне взять свой сундук? — Гермиона, видимо, машинально, до сих пор держала мои вещи навесу.

— Да! Да, конечно, бери… — она быстрым шагом удалилась. Ну, теперь, когда сундук поднят, можно и поискать… После полуминуты ожидания я увидела высокую рыжеволосую, с проседью, макушку. Что ж, похоже, Юлиус Нотт решил-таки сопроводить племянника на вокзал. Джозеф Нотт, отец моего лучшего друга, сидел в Азкабане, и теперь Александер жил с дядей и старшим братом. Я помахала рукой, и Юлиус, увидев меня, чуть улыбнулся и повёл Алекса в мою сторону. Иветт было всего девять, и до Хогвартса ей оставалось ещё два года, а Теодору было отказано в обучении без объяснения причин. Впрочем, как и Драко Малфою, и Блейзу Забини, и ещё множеству слизеринских старшекурсников. Вот тебе и светлая сторона, добрая и справедливая, три раза ха…

Пока я придавалась столь безрадостным размышлениям, Нотты уже подошли к моему вагону. Как и меня, их провожали ненавидящими взглядами — всё же они были известными последователями Лорда. Конечно, метки ни у Юлиуса, ни у Теодора не было, иначе кто бы их отпустил? .. Но обществу было всё равно. Так тщательно возводимая крепость репутации семьи пала под ошибкой Джозефа — принимать метку всё же нужно было с большей осмотрительностью…

— Привет, Юна! Как ты сундук-то подняла? — Алекс казался действительно заинтересованным, но я знала, что это лишь повод завести непринуждённую беседу. Ну что ж, не только он знаком с этикетом…

— Мне помогла староста. А ты что же, уже выучил заклинание левитации? Я-то без старших родственников пришла… — Александер лишь усмехнулся.

— Конечно, я знаю это заклинание. Это же начало первого курса! Пошли, найдём купе, если они ещё остались, и я научу тебя… До свиданья, дядюшка, — Алекс церемонно поклонился, — я буду писать, как и обещал! Передайте Иви, чтобы она не грустила — ей тоже не так много до школы… — Юлиус усмехнулся в усы.

— Конечно, передам. Ну что ж, удачи тебе, племянник. И тебе, Юнона, тоже. Я надеюсь, вы оба выберете Слизерин? — мы с Алексом переглянулись и хором сказали:

— Разумеется! Ведь наш девиз…

— Чистая кровь вовек! — подхватил Юлиус, — Ну, вижу, это вы хорошо усвоили, что очень меня радует. Помните, нельзя верить тому, что вам будут втирать эти магглолюбцы! Идите, ребята, — мы ещё раз коротко поклонились, подхватили вещи и пошли по вагону. У многих детей здесь не было ни малейшего представления о хороших манерах — они бегали, кричали и толкались перед входом в очередное купе. Мы с Алексом заглядывали в каждое, пока, наконец, не наши купе с двумя сидящими там первокурсниками. Мальчик что-то тихо втолковывал своей сове, а девочка читала книгу.

— Здравствуйте! Простите, что отвлекаю, но здесь свободно?

— Почему бы и нет. Проходите, — ответил мне мальчик с ярко заметным испанским акцентом. Девочка, не глядя на нас, просто кивнула.

Так как мест в купе было всего четыре, мы закрыли за собой дверь. Алекс, вновь посмотрев на меня с заметным превосходством, поднял наши сундуки наверх заклинанием, а я решила познакомиться с соседом.

— Я Юнона Долохов, — протянув ему руку, сказала я. Жест он понял правильно и руку поцеловал.

— Пауль Фернандес Каррьедо, чистокровный.

— Мне нравится такая постановка вопроса! — рассмеялся Алекс, который уже закончил с сундуками, — Александер Нотт, как и эта девушка, чистокровный! А вы, милая леди? — обратился он к читающей девочке. Она оторвалась от книги, с еле заметным интересом посмотрела на Алекса и коротко ответила:

— Ива Забини. Чистокровная.

— Ну, вот и познакомились! — сказал Александер и, не желая больше ничего слушать, полез в портфель, который держал в руках, — чары незримого расширения, между прочим, — похвастался он и тут же выудил из портфеля бутерброды с тончайшей ветчиной и свежим сливочным сыром. Ива оживилась, отложила книгу и потянулась к свёртку.

— Можно? — спросила она. Алекс великодушно кивнул и тоже начал разворачивать бутерброд.

— Могу я тоже взять? Тем более ты заклятию обещал научить… — напомнила я.

— Бутерброд бери, а заклятье… Сейчас, доем только, — он снова вцепился в бутерброд, но вдруг вспомнил о чём-то. — Ни у кого из вас, случайно, нет какого-нибудь напитка? Просто я термос забыл…

Напитков ни у кого не оказалось, а на вопрос, почему бы ему не вызвать эльфа, Алекс только рукой махнул и сказал, что за какую-то провинность его лишили всех эльфов на месяц. Тяжело вздохнув, я вызвала свою личную эльфийку.

— Зара! Принеси нам что-нибудь попить и побыстрее! Кто что хочет? — Алекс заказал имбирный лимонад, Пауль, чуть подумав, остановился на вишнёвом соке, а Ива, как и я, взяла чай с мелиссой.

— Да, госпожа! Зара сделает всё в лучшем виде, госпожа! — эльфийка быстро закивала и испарилась. Я достала книгу из своей сумки — «Алхимия для магов чистой крови» повествовала о зельях, которые могут сварить только чистокровные. Тут были и редкие яды, и лекарственные зелья против трудноизлечимых болезней, и просто упрощённые версии сложных зелий. Она была практически моей настольной книгой — я любила зелья, так любила, что из лаборатории меня буквально клещами вытаскивали. Варила я уже составы для пятого курса, но теорию знала не всю. Так что совсем уж скучно быть не должно, да и я могу доказать преподавателю свою квалификацию, и мне наверняка будут давать задания посложнее. Зара поставила на стол напитки и исчезла, глубоко мне поклонившись. Алекс, наконец, доел свой бутерброд и спросил:

— Ну что, Юна, учиться будем? День в поезде не бесконечный.

— Да, конечно! — я отложила книгу. Ива оторвалась от своей и с интересом посмотрела на обложку.

— Можно пока посмотреть? — я кивнула и обратила внимание на то, что она читала. «Приготовление и использование «Феликс Фелицис» — проблемы и подводные камни». Хм…

— Ты любишь зелья? — на это Ива лишь чуть улыбнулась.

— Я итальянка. Моя мать из семьи Борджиа — я надеюсь, вам эта фамилия о чём-то говорит? — ясно, отравительница. Интересно…

— Конечно, говорит, — отозвался Алекс, — у меня тоже есть отдалённая родня оттуда… Я помню, как мы у вас пару лет назад яд заказывали, чтобы отравить какого-то папиного конкурента… — он резко помрачнел. Ива тут же посерьёзнела.

— Ты не мог бы не распространяться об этом? Информация не то что бы уникальная, но всё же несколько компрометирующая…

— Конечно! Мы не скажем, — сказали мы с Алексом хором. Тут в дверь постучались. Мы с Алексом переглянулись и вытянули палочки из чехлов. Я даже не подумала, что та староста, которой я назвала своё имя, сможет кому-то растрепать… Дверь открылась сама, не став дожидаться нашего разрешения. В коридоре поезда стояли три девушки и парень. Я их не знала — в лучшем случае, полукровки. А то и грязнокровки. Хоть Лорд и был не прав во многих аспектах, но он весьма эффективно уничтожал эту шваль… Дети были первокурсниками, судя по не раскрашенным лацканам их мантии, и, скорее всего не знали ни одного заклинания. Соответственно, опасности не представляли. Девочка, которая стояла в центре, смахивала на кореянку. Именно она и начала разговор.

— Привет! Меня зовут Лия. Вы тоже первокурсники, да? Нас старосты отправили со всеми знакомиться, — мы все недоумённо смотрели на эту жизнерадостную компанию. Тем временем Лия протянула руку Алексу, который сидел ближе всего к двери. Протянула руку, держа её боком. Он с удивлением посмотрел на неё, а потом спросил:

— Ты полукровка или магглорождённая? — Лия явно удивилась, однако руку не убрала.

— Полукровка. А как ты догадался? — Алекс с превосходством посмотрел на неё.

— Ни одна уважающая себя чистокровная девушка не подаст руки таким образом, верно я говорю? — повернулся он к нам с Ивой. Мы синхронно кивнули. Лия покраснела и руку убрала. Тут влезла светловолосая девочка из-за её спины.

— А как тогда нужно знакомиться? Расскажите, раз такие умные! — она практически прокричала это Алексу в лицо. Он чуть скривился, но всё же обратился ко мне:

— Что, Юна, поучим молодое поколение? — я против воли улыбнулась.

— Да, конечно. По всем правилам тогда уж, — Алекс уже встал с сидения, попутно комментируя:

— Ну, в первую очередь, мужчина никогда не должен сидеть, если дама одного с ним ранга стоит. Перед знакомством нужно спросить у людей, знающих даму, в каком поколении она чистокровна. Если до седьмого, то нужно подойти, чуть наклонить голову, и назвать своё имя и статус. Вот, например — Александер Нотт, наследник рода, — он показывал всё, что рассказывал, наглядно, а дети слушали его с открытым ртом.

— Если дама не хочет знакомиться, — продолжила уже я, — то она может вежливо отказать кавалеру с каким-нибудь весомым предлогом. Если же она не против знакомства, то дама должна протянуть руку для поцелуя и назвать своё имя и статус, например Юнона Долохов, наследница рода.

— Если же дама более чистокровна, нежели кавалер, — Алекс снова перехватил инициативу, — то… Юна, стоп, а ты в каком поколении чистокровна?

— В тридцать четвёртом, так что изволь кланяться в пояс, — хихикнула я.

— Действительно, — Алекс криво усмехнулся, — если ситуация, как наша, (я-то чистокровный в тридцать первом поколении), то мужчина должен подойти, глубоко поклониться и назвать своё полное имя и статус. Ну, например: Александер Джозеф Нотт, наследник рода.

— А дама делает то же самое, ей даже полное имя называть не обязательно.

Лия восхищённо смотрела на нас, а девочка, которая возмущалась, опять громче, чем нужно, сказала:

— Ну и какой в этом смысл? Поклоны, поцелуи… Проще руку пожать и всё.

Алекс неодобрительно посмотрел на неё.

— А ты полукровка или магглорождённая? — за девочку ответила Лия.

— Это Мэри, она полукровка. Это, — она указала на третью девочку, — Кейт, она тоже полукровка, а это Дин, и он магглорождённый.

Алекс поджал губы. Я решила, что стоит вмешаться.

— Очень приятно! Это Алекс, и он чистокровный, я Юнона, и тоже чистокровная. А это Пауль и Ива, и они чистокровные. Вот. Мы познакомились, так почему бы вам не отправиться дальше? Там, я уверенна, вас развлекут беседой. Мы просто все читаем…

Даже небольшого ума этой Мэри хватило, чтобы понять, что их отшивают. Она схватила рукава мантий Дина и Лии, и увела их в сторону хвоста состава, бормоча что-то про „буржуев“.

Алекс облегчённо вздохнул и откинулся на сидение.

— Мне лично ясно, с кем нам придётся учиться, — мрачно сказал Пауль. Ива покачала головой:

— Я надеюсь, что в составе первокурсников есть и чуть более адекватные люди… Ну, по крайней мере, я знаю уже троих, — Ива усмехнулась. Не думала, что она умеет шутить… И, вроде, не особо смешно, но всё же…

В купе раздался взрыв хохота.

Хогвартс поражал своей красотой. Замок был огромен и величественен, хотя я знала, что кое-где ещё ведутся восстановительные работы. Битва за Хогвартс не только унесла немало жизней, но и изрядно испортила сам замок. Например, теплицы, как и квиддичное поле, пришлась отстраивать заново. Но, не изменив традиции, первокурсников переправляли в замок на лодках. Когда мы, наконец, увидели его, даже Ива не смогла сдержать восторженного вздоха. Лесничий Хагрид помог нам вылезти из лодок, построил в колонну и повёл по широкой лестнице, бормоча о малом количестве первокурсников. На вершине лестницы нас ждала пухленькая улыбчивая женщина. Она обратилась к нам:

— Здравствуйте, дети! Меня зовут Помона Спраут, я преподаватель Травологии, декан факультета Хаффлпафф и заместитель директора Хогвартса. Я надеюсь, мы с вами поладим. Следуйте за мной!

Нас провели через главный холл, мимо закрытых дверей. Судя по гулу, именно там и находился Большой зал. Всех завели в небольшую комнатку рядом, и принялись что-то втолковывать на-счёт равенства факультетов и прочей чуши. Я, конечно, не слушала, а потратила это время, разглядывая своих будущих соучеников.

Уже знакомая мне компания полукровок о чём-то шепталась в углу. Чуть в стороне стояла симпатичная белокурая девочка, тоже, видимо, из полукровок, и внимательно слушала инструктаж. Ближе к профессорам стояли две девочки и мальчик, которые были мне знакомы — Мари Бут, чистокровная, Апполин Делакур-младшая, с которой я была в дальнем родстве и Гарри Флитвик, правнук нашего профессора. Рядом со мной стояли мои соседи по купе, с которыми мы успели стать хорошими приятелями, и Хелен Диггори, немного знакомая по паре министерских приёмов. Я уловила только окончание речи профессора:

— Что ж, дети, если вы всё поняли, прошу построиться парами и пройти со мной в Большой зал для Распределения!

Я встала в пару с Ивой, сразу после Алекса и Пауля, и мы пошли вслед за профессором Спраут. За спиной я услышала довольно громкий шёпот того грязнокровки, который приходил к нам в поезде. Кажется, его звали Дин, но я пока не забивала себе голову ненужной информацией.

— Мне мальчик в поезде говорил, что распределение — это очень больно! И что многих отправят домой!

Мы с Ивой переглянулись и улыбнулись: одно то, что этот мальчик так верил в неподтверждённые сведенья из непроверенного источника, веселило.

Дверь Большого зала открылась, и я задержала дыхание. Потолок был выполнен в виде звёздного неба, и выглядело это весьма красиво, но не удивляло — у меня в Долохов-холле была похожая игровая. Нет, поражало не это — потоки магии, струившиеся по стенам, по полу, и, тем более, по потолку потрясали воображение. Это же какими мощными волшебниками нужно быть, чтобы так зачаровать огромный замок? Нет, поддерживалось всё это великолепие, понятно, с помощью магии детей, но само создание такого источника… Алекс обернулся ко мне и приподнял брови: «Чувствуешь?» В ответ я решительно кивнула.

Мы подошли к возвышению, на котором стоял преподавательский стол. Там, на ветхом табурете, стояла ещё более ветхая шляпа. Мы с Алексом переглянулись и поморщились. Не знаю, когда её чистили в последний раз, но всё же надеюсь, что Годрик Гриффиндор в этом участия не принимал. Шляпа открыла рот, что привело всех, кроме чистокровных, в изумление. Она спела свою песню (не отличающеюся особой рифмой, впрочем), рассказав, что на Гриффиндор попадают смелые, на Рейвенкло — умные, на Слизерин — хитрые, а на Хаффлпафф… Вообще-то Шляпа сказала «добрые и трудолюбивые», но я бы заменила это на «все остальные». В конце она призвала все факультеты сплотиться, чтобы «не повторять прошлых ошибок» и…

«Теперь, малыш, надень меня поглубже,

Я никогда не ошибаюсь в этом.

Насколько добр ты, умён, хитёр иль смел,

Распределю я вас на факультеты!»

Профессор Спраут открыла список учеников. Нас вообще было не много, тринадцать, против обычного количества первокурсников (в среднем в школу поступало сорок человек в год), так что распределение обещало быть коротким. Я совершенно не волновалась — право, зачем переживать? Я знала, куда хочу попасть — благородный факультет Слизерин ждал меня!

— Бут, Мари!

Девочка на дрожащих ногах прошла к табурету. На её голове Шляпа пробыла секунд тридцать, а потом вынесла свой вердикт:

— Хаффлпафф! — все, кто Мари хоть немного знал, были в шоке. Всю свою жизнь она совершенно явно напрашивалась на Рейвенкло. Но счастливая девочка побежала к столу с чёрно-жёлтыми знамёнами.

Мэри Брантон и Лия Чанг попали на Гриффиндор, Апполин Делакур присоединилась к Мари на Хаффлпаффе, Хелен Диггори отправилась в сторону стола Рейвенкло. И вот, наконец…

— Долохов, Юнона!

Я села на табурет, и только теперь поняла, что Шляпа довольно большая. Я зажмурилась и просто начала повторять, как мантру, надеясь, что Шляпа услышит: «Слизерин, Слизерин, Слизерин!» Внезапно в моей голове раздался гулкий, низкий голос:

— Ну что, куда же ты хочешь? Вижу, что Слизерин, но уверенна ли ты? Может, всё же Гриффиндор? Или Рейвенкло? Ты ведь и умна, и храбра, и даже верна… Впрочем, нет, верна ты только тогда, когда тебе это выгодно. Что выбираешь?

— Слизерин, — твёрдо подумала я.

— Ну, как хочешь, хотя я на твоём месте бы подумала ещё…

— Слизерин! — на весь зал выкрикнула Шляпа. Под сдержанные аплодисменты я прошла к слизеринскому столу. Там было довольно много свободных мест — многим отказали в продолжении обучения, некоторые перевелись заграницу сами… Я села между Эмилией Уоррингтон, с которой мы были знакомы по тем же приёмам, и Говардом Боулом, квиддичным вратарём.

На нашем курсе было четыре парня, и, по иронии судьбы, их распределили на разные факультеты. Пауль, знакомый мне по поезду, ушёл в Рейвенкло. Магглокровка Дин МакГрегор попал на Гриффиндор, а Гарри Флитвик отправился на Хаффлпафф. После того, как Алекс стал слизеринцем (никто и не сомневался), он сел за стол напротив меня. Мы быстро досмотрели распределение — две полукровки попали на Гриффиндор, и Ива ушла к рейвенкловскому столу. Я наклонилась к Алексу:

— Как, думаешь, к нам отнесутся? — Алекс чуть нахмурился и отвёл взгляд. Вместо него мне ответила Эмилия:

— Ко всему Слизерину сейчас относятся крайне негативно, дети. Им всё равно, что мы не отвечаем за своих родственников. Тем более, сейчас больше половины наших чистокровных остались сиротами, и их некому защищать. Но мы никого не даём в обиду, не переживайте! — она не была знакома с Алексом, так что сочла нужным представиться, — Эмилия Уоррингтон к вашим услугам! Я староста пятого курса, по всем вопросам можете обращаться ко мне, хорошо?

Мы кивнули. Из-за учительского стола поднялась профессор МакГонагалл — директор.

— Здравствуйте, дети! Для начала я хотела бы объявить о минуте молчания в честь всех погибших во Второй Магической Войне.

Тишина, воцарившаяся в зале, была сухой, как поле, не поливавшееся дождём много дней, и тяжёлой как предгрозовой воздух. Всем было, кого вспомнить.

После положенного времени МакГонагалл продолжила с тихим вздохом:

— Я хотела бы поздравить вас с началом нового учебного года, а так же отметить, что Запретный лес по-прежнему остаётся запретным для всех. Мистер Филч просил напомнить, что навозные бомбы, кровяносные конфетки, блевательные батончики и прочие товары магазина «Ужастики Умников Уизли» запрещены к использованию на территории школы. С полным списком запрещённых предметов вы можете ознакомиться в кабинете мистера Филча на втором этаже. А сейчас, я думаю, пора приступить к праздничному пиру! — МакГонагалл села, а на столах появилась еда. Довольно разнообразная, и вполне вкусная. Я сидела спиной ко всем остальным столам, но Алекс, сидевший к ним лицом, привлёк моё внимание:

— Посмотри на стол Гриффиндора, Юн! Как это вообще можно есть? — я обернулась и обомлела. На столе под красно-золотыми знамёнами стояли куриные крылышки, просто залитые маслом, огромные блюда с жареной картошкой, целые головки сыра, большие соусницы с майонезом и сметаной… Меня передёрнуло, и с полными ужаса глазами я обернулась к Алексу.

— Как это вообще можно есть? — повторила я вопрос Алекса. С чувством полного превосходства посмотрев на свою тарелку, я отметила, что там не было ничего особо жирного и вредного: салат, тигровые креветки и тушёная с травами картошка… Мне ответил Говард Боул:

— Это же Гриффиндор, чего ты ожидала? На столах же продукты по желанию большинства учеников появляются. Вот, посмотри: Рейвенкло — сплошь французская кухня, лёгкая и некалорийная. Но десерты у них, я скажу тебе, ещё те — они очень любят шоколад. На столе Хаффлпаффа традиционные блюда английской кухни, довольно калорийные, но полезные. Гриффиндорцам плевать на пользу продуктов, они хотят, чтобы было вкусно. Нам не всё равно, поэтому и питаются слизеринцы не в пример более сбалансировано. Понятно? — мы с Алексом кивнули. О таком не в одном учебнике не напишут!

— Знаешь, Юнона, если ты не поторопишься, на столе появятся десерты, — отметила Саласия Роули, которая часто бывала у нас дома. Я поблагодарила её и поспешила закончить есть. На столах действительно появились десерты, и я взяла себе шарик имбирного мороженого, попутно удивляясь количеству жирных шоколадных тортов на гриффиндорском столе. Но вот и десерты подошли к концу, профессор МакГонагалл встала из-за стола и отправила всех спать. Эмилия быстро взяла нас за руки, и, в окружении таких же ответственных слизеринцев, мы организованно покинули помещение.

Пока мы шли к гостиной, Эмилия обращала наше внимание на ориентиры, которые могли помочь в поиске верного направления, если мы заблудимся. Впрочем, она рассказала, что в первые две недели нас будут сопровождать на занятия либо она, либо её коллега, Фредерик Треверс. Входом в гостиную Слизерина оказалась стена, перед которой нужно было произнести пароль. Эмилия сказала: «Чистая кровь», и мы вошли в приятно оформленный в зелёно-серебристых тонах зал. Оттуда вели два коридора, один для мальчиков, другой для девочек. Я попрощалась с Алексом, и Эмилия показала мне комнаты.

— Повезло тебе, — подмигнула староста, — всегда будешь жить одна, а не только тогда, когда значок получишь!

Я решила, что вещи можно будет разобрать и завтра, быстро сходила в душ и легла спать. Вроде бы ничем особо энергозатратным я не занималась, но жутко устала. Как только моя голова коснулась подушки, я заснула.

Разбудила меня вездесущая Эмилия Уоррингтон за час до завтрака, чтобы я успела всё в девичьем крыле рассмотреть. Вообще помещения тут были довольно большие: на каждый курс две комнаты. Кабинеты для выполнения домашних заданий были общими, но девочки, понятно, спали отдельно от мальчиков. Эмилия рассказала мне секрет ограничительных чар на наших спальнях — парень мог зайти туда, только если девушка сама проведёт его. Это, конечно, не афишировалось, но все знали об этом интересном эффекте. Впрочем, Эмилия уточнила, что мне это ещё года четыре точно не понадобится.

Меня отправили умываться и одеваться, и, проделав все эти манипуляции, я спустилась вниз, в гостиную. Там меня уже ждал Алекс.

— Как спалось на новом месте? — с ухмылкой спросил он. Я всегда с трудом поднималась по утрам, Нотт же был жаворонком и постоянно шутил по этому поводу.

— Спасибо, неплохо, — буркнула я, и в сопровождении Фредерика мы отправились в Большой зал.

Зайдя туда, я вновь поразилась (неприятно) столу Гриффиндора. Не говоря о качестве пищи, я увидела то, на что вчера не обратила внимания: КАК они ели. Половина ещё и разговаривала во время еды, не говоря о соблюдении элементарных правил приличия. Особенно меня впечатлил рыжий старшекурсник, откусывающий одновременно от двух куриных ножек, и умудрявшийся при этом спорить со знакомой мне старостой.

Сев за свой стол, я осуждающе посмотрела на Алекса: мой друг, приземлившись рядом со мной, положил себе на тарелку яичницу с ветчиной.

— Нет, Алекс, я понимаю, завтрак, но как же сложные углеводы? Каша? — у меня самой на тарелке лежала овсянка с бананом и бутерброд из красной рыбы. Рядом с тарелкой и у меня, и у Алекса стояли стаканы с апельсиновым соком, единственной альтернативой которому оставался тыквенный — а большей гадости и придумать нельзя!

— Сложные углеводы? — ухмыльнулся тот. — Легко!

Он быстро соорудил себе бутерброд с индейкой. Я показательно тяжело вздохнула, и, всё-таки чуть улыбнувшись, принялась за еду.

— Возьмите расписания, ребята, — к нам опять подошёл Фредерик Треверс, — сегодня у вас первым уроком Зелья, так что вас заберёт декан. Сидите за столом, он к вам подойдёт и проводит до кабинета, хорошо?

Мы кивнули, и раздражённый староста ушёл раздавать расписания опоздавшим.

— Ничего себе у нас расписание в первый же день! — воскликнул Алекс, глянув на бумажку, выданную Фредериком. — Ты видишь? Сегодня Зелья, Травология, а после обеда Полёты!

Я тоже с удивлением посмотрела на свой экземпляр:

— Так, получается, среда — один из самых загруженных деней? Ничего себе новость, — я и вправду была не слишком рада, что второе сентября в этом году выпало на среду. Алекс тем временем продолжал рассуждать на тему расписания:

— Вот смотри: завтра у нас Заклинания, снова Зелья и ЗОТИ после обеда. В пятницу… О, смотри! — Историю магии МакГонагалл первым уроком поставила! Хоть выспимся… А ещё Трансфигурация и Заклинания — в один день, представляешь? — я кивнула — мол, прекрасно представляю, даже вижу, и вообще так орать незачем, — в понедельник опять История магии, Трансфигурация… И всё. А во вторник вообще лафа — ЗОТИ, окно, Травология после обеда и Астрономия ночью.

Увлечённо слушавшая наш диалог Саласия Роули подошла к нам, положила руку Алексу на плечо и сказала с улыбкой:

— Да не переживайте, ребята. Первые уроки всегда ознакомительные, да ещё и мистер Малфой ведёт у вас первый урок… Я уверенна, вы будете впечатлены, — сказала она, потрепала меня по волосам и ушла в сторону выхода.

Мы ещё немного потрепались на тему расписания, и к нам подошёл наш декан — человек, которого я прекрасно знала, однокурсник брата Алекса, Пожиратель, отпущенный по воле Гарри Поттера и просто совершенно замечательный человек — Драко Малфой.

— Здравствуйте, дети, — не смотря на то, что ему было (подумать только!) всего восемнадцать, выглядел он на двадцать с небольшим. Может быть, его старил шрам, пересекающий левую половину лица от брови до подбородка, а может быть — слишком взрослые глаза, наполненные болью.

Я невольно сравнила Драко с этой Грейнджер — та была счастливей. Несмотря на то, что их скитание по лесам во время последнего года Второй Магической преподносилось как сверхчеловеческий подвиг, вот она, за гриффиндорским столом — смеётся, радуется, совершенно забыв о прошлом. А прошло-то всего ничего. Глядя на Драко, можно сказать одно: для него ещё ничего не закончено. Постоянные таскания по судам, конфискация имущества… Наверняка запрет на сильную магию, запрет на трансгрессию, да мало ли что ещё… Драко, тем не менее, выглядел гораздо более живым, нежели все его счастливые одногодки — по крайней мере, он не притворялся, не прятал скорбь за весёлой улыбкой.

Лицо Малфоя освещалось слабым подобием на счастье только когда он видел свою невесту — симпатичная семекурсница Слизерина, Панси Паркинсон, была очень приятной девушкой, и мы с Алексом уже даже получили приглашение на их свадьбу — на зимних каникулах.

— Ребята, извините, что я вчера не подошёл в гостиную на инструктаж, но меня срочно вызвала профессор МакГонагалл. Вам всё показали? — мы энергично закивали. — Ну и отлично. Если будут какие-то проблемы, всегда можете обратиться к нашим старостам: мистера Треверса и мисс Уоррингтон вы наверняка уже знаете, старосты шестого курса, — профессор указал рукой на сидевших чуть ближе к преподавательскому столу парня и девушку, — мисс Кэрроу и мистер Гамп, а староста седьмого — мисс Паркинсон. И, конечно же, с любой просьбой и проблемой вы можете обращаться ко мне.

Мы серьёзно кивнули — вопрос был не праздный — и встали из-за стола, готовые последовать в кабинет Зелий.

— Тогда мы должны забрать ещё подопечных мистера МакКоя и мисс Уэллс, а также мистера Гленна и мисс Брайант. Мистер Криви и мисс Болдуин посчитали, что им не нужна моя помощь, — чуть усмехнулся Драко, — да, и ещё одно. Я понимаю, что мы с вами давно знакомы, и вам сложно воспринимать меня как обычного профессора, но, пожалуйста, на людях называйте меня профессор Малфой, хорошо?

— Вы считаете нас за идиотов, профессор Малфой? — передразнил его Алекс.

Драко только чуть дёрнул уголком губ, обозначая усмешку, и прошёл к столу Хаффлпаффа, забирая там первокурсников: спокойных Мари и Апполин и нервничающего Гарольда. От стола Рейвенкло к нам направились, подталкиваемые своими старостами, Хелен, Пауль и Ива. Мы поздоровались, и в течение всего пути до подземелий обменивались мнением на счёт местной кухни, спален и прочего; я отметила, что нужно бы поподробнее изучить вход в башню Рейвенкло — слишком уж он необычен.

Когда мы подошли к кабинету, Драко попросил подождать немного, пока он подготовит всё для урока, и первокурсники трёх факультетов остались стоять перед закрытыми дверями. Впрочем, нас это нисколько не смущало — ребята продолжали переговариваться, то и дело в коридоре звучал детский смех.

За пару минут до начала пары подошли гриффиндорцы — все, как на подбор, взъерошенные и злющие. Оказывается, их староста, Деннис Криви, умудрился потеряться в подземельях, и они добрых десять минут плутали в трёх соснах, пока не встретили Ральфа Хенсли — пятикурсника Слизерина, направлявшегося в сторону слизеринской гостиной. Он, конечно, посмеялся над знатно опозорившимся гриффиндорцем, но всё же проводил первокурсников до кабинета.

Эту историю, посмеиваясь, рассказал сам Ральф, пока насупившиеся гриффиндорцы стояли в отдалении. Но тут зазвонил колокол, извещающий о том, что до начала урока осталось две минуты, и Хенсли умчался в неизвестном направлении с криком: «Ох чёрт, я же к Флитвику опаздываю!»

Тут открылась дверь, и Драко впустил первокурсников в кабинет. Мы с Алексом тут же облюбовали себе место на первой парте в центральном ряду, прямо напротив стола профессора. Прямо за нами уселся Пауль, весьма осмотрительно тянущий за руку Иву — девушка явно варила зелья лучше всех присутствующих, может, исключая профессора, и заручиться её поддержкой на уроках было бы очень полезно.

Остальные тоже расселись, причём гриффиндорцы — магглокровка Дин, Мэри и Лия оказались на галёрке, втроём за одной большой партой.

Драко, как я и думала, начал урок с переклички. Совершенно спокойно, безо всяких эмоций, он осматривал всех учеников, будто сканируя их, запоминая, откладывая в памяти.

После он резко встал, оправил мантию и обратился к классу:

— Я не буду говорить, что рад вашему поступлению сюда. Большинство из вас ничему не научится на моих уроках — многие просто неспособны понять столь сложную и точную науку, как Зельеварение. Уверяю, немногие выберут этот предмет профильным, но тех, кто выберет… Тех же я обещаю научить, как разлить по кубкам известность, как сварить триумф, как создать любовь и даже закупорить смерть, — Драко оглядел класс, и, видимо, довольный произведённым эффектом, сел за стол. Он взял список учеников в руки и мы с Алексом переглянулись. Кажется, мы поняли, что будет дальше — экзекуция виновных.

— А сейчас проверим, похож ли этот класс на то посмешище, с которым мне довелось учиться. Мистер… МакГрегор! Вы соизволили хотя бы открыть учебник? — мальчик испуганно помотал головой. — Что ж, иного я и не ожидал… Но, возможно, ваша соседка скажет нам что-нибудь дельное? Мисс Брантон, для чего используются перья болтрушайки?

Вопрос элементарнейший, ответ на него — во вступлении, и я жду, что даже такая недалёкая девочка будет знать его… Но нет, она мотает головой.

— Что ж, в таком случае, мисс Чанг, не хотите ли вы помочь подруге?

— Извините, сер, я не знаю, — шепчет девочка куда-то в парту.

— Отлично, — продолжает Драко, — может, хоть кто-нибудь соизволил прочитать учебник? Не тяните руку, мисс Бут, я знаю, что вы знаете. Прямо сейчас меня интересуют ваши однокурсники, не добившиеся таких больших успехов в чтении. Мисс Уайт, знаете ли вы, где используются замороженные яйца огневицы? Нет? Мистер Флитвик, возможно, вы поведайте нам, для чего используется слизь флоббер-червя?

— Для… для загущения зелий, кажется… — пробормотал Гарольд, а Драко почти что неслышно облегчённо вздохнул.

— Верно, мистер Флитвик, два балла Хаффлпаффу. Что насчёт перьев болтрушайки, мисс Делакур?

Апполин говорила так, будто бы выучила учебник наизусть (возможно, впрочем, что так оно и было…):

— Перья болтрушайки используются при изготовлении сыворотки правды и различных эликсиров памяти.

— Это правильный ответ, садитесь, мисс Делакур, пять баллов Хаффлпаффу. Мистер Нотт, что вы можете сказать?

— Вообще? — поинтересовался Алекс. — Ну, основатели Хогвартса…

Класс прыснул, Драко, правда, даже не улыбнулся, но я видела, как и в его глазах пляшут несмелые смешинки.

— Не настолько подробно, мистер Нотт. Мой вопрос касался всего лишь замороженных яиц огневицы.

— Ну, они используются в различных приворотных зельях…

— Это всё? — переспросил Драко после того, как Алекс замолчал. — Ну хорошо, садитесь, два балла Слизерину. Кто-нибудь хочет дополнить? Мисс Бут?

— Также яйца огневицы можно съесть целиком как средство от малярии. Они очень редкие, и потому высоко ценятся.

— Верно, мисс Бут, пять баллов Хаффлпаффу. Я решительно не понимаю, почему никто не записывает! На этом уроке мы изучим азы техники безопасности, так что приготовьтесь и достаньте пергамент большего размера, нежели обычный…

* * *

Вышли с Зельеварения мы с радостью — по-моему, Драко чересчур перегрузил нас информацией (для первого дня-то!). У кабинета нас уже ждал Жан-Марк Фобер — мечтательный француз-третьекурсник. Увидев, что мы с Алексом первыми выходим из кабинета, он очень обрадовался и сказал, что ему велено прихватить ещё и рейвенкловских первокурсников — довести до холла перед Большим залом. Там их должна была перехватить какая-то Кристин Спенсер. Не став углубляться, мы быстро дошли до нашей гостиной, и, отправив нас переодеваться на Травологию, Жан-Марк повёл Иву, Хелен и Пауля в сторону выхода из подземелий.

Зайдя в спальню, я обнаружила, что вчера так и не разобрала вещи — чем с энтузиазмом и занялась, и увлеклась до такой степени, что Эмилия, заглянувшая в комнату и попросившая поторопиться, стала для меня полной неожиданностью. Оказывается, я целую пару разбирала свой сундук и даже этого не заметила!

Накинув мантию потеплее и захватив перчатки, я спустилась в гостиную, где меня уже ждали Алекс и Джесси Милн, второкурсница, которой поручили проводить нас до теплиц. У выхода из замка мы увидели гриффиндорцев в сопровождении того самого рыжего парня, который не умеет вести себя за столом.

— Это Рон Уизли, — объяснила мне Джесси, — кавалер Ордена Мерлина первой степени! Он сейчас у гриффов герой, хотя, бьюсь об заклад, если бы Поттер остался доучиваться, на Уизела даже и не посмотрели бы. А так, похоже, он подхватил звёздную болезнь… — Милн поморщилась, бесцеремонно схватила нас за руки и потащила вперёд, — у меня, вообще-то, следующий урок у директрисы — она, конечно, не зверь, но в двадцатку баллов опоздание мне влетит, так что пошевеливайтесь!

На уроке у профессора Спраут не было ничего интересного — она ознакомила нас с учебником, техникой безопасности и в завершении, минут за десять до конца занятия, попросила рассказать о своём любимом магической растении. На лице Мари явно читалась растерянность — она обожала Травологию, и выбрать что-то одно для неё было немыслимой задачей.

После пятиминутного монолога Алекса, который описывал Чавкающую капусту, поплохело, по-моему, даже профессору Стебль, что уж говорить об учениках, с их-то чувствительной душевной организацией! Так что Нотта она тормознула, приплюсовав, правда, целых пятнадцать баллов за знание материала пятого курса.

После вдохновенной фразы Апполин: «Я хочу рассказать вам о Жгучей антеннице!» мадам Стебль побледнела ещё больше и предложила рассказать о чём-нибудь более… Мирном. Впрочем, баллы Апполин она всё-таки начислила — пусть и только пять.

За мой действительно мирный рассказ о жаброслях мне дали двадцать баллов, и на этом урок закончился. Стебль, добрая душа, даже домашней работы не задала.

У теплиц переминался с ноги на ногу Шон Флинт — пусть он и был третьекурсником, но роста был здорового, а ширина плеч… Впрочем, его даже в какой-то степени романтический образ портило только одно — речь.

— Ну чё, мальки, бегом на обед, жрать хочу — умираю! — громогласно провозгласил Флинт и поманил пальцем хаффлпаффцев. — И вы идите, провожу уж до зала-то! Быстрее только!

Пообедали мы буквально за двадцать минут, и, вместе с Трейси Дэвис, печальной семикурсницей, спустились в гостиную. У нас была важная цель — написать домой.

Дорогая мама!

Спешу тебя обрадовать — меня распределили на Слизерин! Не знаю, хотела ли ты, чтобы я пошла по твоим стопам — но ты же понимаешь, что для меня Хаффлпафф — не вариант. Все люди вокруг очень приветливые, и пока что мне не довелось столкнуться с той дискриминацией, о которой нас предупреждали старосты. Знаешь, первокурсников на факультете всего двое — я и Алекс Нотт, но мы подружились с двумя очень интересными рейвенкловцами: Ивой Забини и Паулем… Я не помню его фамилию, какая-то сложная, двойная и испанская, но он тоже чистокровный. Пока что прошло только два урока — Зельеварение и Травология. Я в восторге от Драко Малфоя — ты же знала, что он наш новый декан? Он действительно потрясающий. Вот профессор Стебль меня как-то не впечатлила, но, думаю, дело своё она хорошо знает.

В общем, у меня всё хорошо, как вы там? Как Минни? Не грустит? Съездите в Нотт-холл на выходные — там Иветта тоже скучает, а они с Минни, по-моему, одногодки. Ну, по крайней мере, где-то близко.

Как дед? Когда ты пойдёшь к нему в следующий раз? Передай, что я никогда не посрамлю семейную честь… А ещё скажи, что я очень его люблю.

Передавай отцу привет — но он говорил, что на неделе заглянет с проверкой в школу лично, так что, думаю, этого не понадобится. Но ты всё же скажи, чтобы он не так погребал себя в бумагах — отдыхать тоже нужно.

Обещаю, что напишу ещё в пятницу, а пока мне нужно собираться — у нас сейчас полёты.

До встречи,

Юна.

Запечатав письмо, я позвала Зару и отдала ей послание, наказав передать моей матери лично в руки.

В это время почти все уже вернулись с обеда, так что в гостиной было не протолкнуться, чем и воспользовался Алекс, утащив меня на улицу, благо Саласия Роули направлялась в ту же сторону и согласилась нас проводить. Мы сразу же оделись, как для урока полётов, и Саласия указала нам направление, в котором находилось тренировочное поле, уверив, что дорога прямая и мы не заблудимся. Мы поверили на слово и отпустили девушку на все четыре стороны, чем она не преминула воспользоваться.

Где-то через полчаса мы услышали замковый колокол, извещающий о том, что до начала занятия осталось две минуты. Мы поспешили прибиться к группе хаффлпаффцев, возглавляемой их старостой, МакКоем (пусть он и был чистокровным, имя я не могла вспомнить, хоть убей!), и пройти до поля.

Урок полётов ничего особенного собой не представлял — первый час мадам Хуч рассказывала нам — вот сюрприз! — о технике безопасности. Потом она позволила нам сесть на мётлы и немного полетать — не выше семи футов и под её личным контролем! Наверное, дело в том, что нужно очень постараться, чтобы убиться с такой высоты….

День вымотал до предела, и мы с Алексом после ужина, не сговариваясь, ушли в спальни, тихо пожелав друг другу спокойной ночи. Немного почитав перед сном и выпив тёплого молока, я отключилась.

(прим. автора — сцена первого урока Зельеварения не случайно так похожа на первоисточник, не нужно писать об этом, я в курсе. Так надо!)

Проснулась я с тяжёлой головой, но всё-таки по будильнику. Совершенно автоматически умывшись и одевшись, уже собиралась спуститься в гостиную (туда идти, честно говоря, не хотелось — отвратительно бодрый Алекс по утрам успешно нагонял тоску), как вдруг поняла, что не собрала сумку. Посмотрела в расписание — сегодня будут два новых урока и опять Зельеварение. Сложив вещи, я быстро спустилась вниз — Алекс уже наверняка ушёл без меня…

На удивление, Алекс, вместе с очень недовольной второкурсницей Мэдлин Нолан, ждал меня в гостиной — даже улыбался, будто я и не опоздала почти на семь минут!

Мэд, пробормотав в мою сторону что-то нелицеприятное, махнула рукой и быстро зашагала в сторону Большого зала. Нам оставалось только последовать за софакультетницей, попутно переговариваясь.

— Чего ты ждёшь от ЗОТИ? — меланхолично поинтересовался Алекс, — лично я — ничего хорошего. Тео говорил, что все годы их обучения на роль преподавателя Защиты набирали то шарлатанов, то случайных проходимцев, то марионеток Лорда. Только шестой курс был похож на что-то нормальное — ЗОТИ доверили Северусу Снейпу. Ты слышала о нём?

Я только кивнула. Конечно же, я его знала — мой отец учился с ним на одном курсе. Папа рассказывал, что, хоть они и не особенно дружили, ум и сила духа Северуса всегда его восхищали. Мама только добавляла, что для младшекурсников он казался пугающим. «Для младшекурсников Хаффлпаффа», — обычно со смехом добавлял отец.

— Так вот, — тем временем Алекс продолжал, — они даже оборотня взяли, представляешь?

Я подняла брови. Не то что бы я была сильно удивлена — многие взрослые рассказывали о том, что Дамблдор — пришибленный на голову, если говорить культурно, и персонал он отчасти подбирает себе под стать.

Алекс задумчиво посмотрел на меня, ухмыльнулся и спросил:

— Юн… Ты проснулась?

С облегчением помотав головой, я демонстративно закрыла глаза. Алекс заткнулся, хотя на губах его играла улыбка.

В Большой зал мы вошли минут за сорок до начала первой пары — благо, сопровождать нас должен был всё-таки Фредерик, а он уже минут двадцать сидел за столом и торопить нас не собирался.

Я даже не видела, что кинула на тарелку, кажется, какую-то твороженную запеканку. Успев съесть почти половину, я наткнулась на недоумённый взгляд Алекса.

— Что? Что не так? — он только в очередной раз за утро расплылся в улыбке.

— Ты любишь курагу? — спросил он явно с каким-то подвохом.

— Терпеть не могу, а к чему это? — я всё равно не понимала, к чему Алекс затеял весь этот разговор.

— А ты глазки-то опусти, — посоветовал мне сокурсник, всё-таки не выдерживая и начиная смеяться.

Разумеется, я ела запеканку с курагой.

— Чёрт… Раньше сказать не мог? Теперь весь день будет этот мерзкий привкус во рту…

Я пыталась запить курагу апельсиновым соком, а Алекс всё никак не прекращал смеяться, постепенно сползая под стол.

— Знаешь, я, пожалуй, подожду тебя в холле. Доедай, — бросила я и, поднявшись со скамьи, быстрым шагом пошла к выходу.

Я действительно собиралась подождать у входа — по крайней мере, для того, чтобы меня не потерял Фредерик — он же за нас отвечает! Но стоило мне только выйти из зала, с двух сторон подошли странного вида гриффиндорцы — какие-то взъерошенные, помятые и злобные. Насколько я могла судить, ничего опасного в этом не было: меня окружили пара третьекурсников, четверокурсник и Деннис Криви, староста пятого курса.

— Отойдём-ка, — сказал он негромко, но в голосе послышалась угроза. Что им от меня нужно?

— Нет, спасибо. Мне нужно подождать друга, — я попыталась было отойти, но четверокурсник довольно чувствительно взял меня за плечо. В горло мне упёрлась волшебная палочка.

— Давай только без глупостей — не дёргайся, понятно? — говорил по-прежнему Деннис.

Вот тут мне стало страшно — на самом деле, как я могла забыть о предупреждениях старшекурсников? «Слизерин не любят», «нигде не ходи в одиночку, пока не научишься себя защищать» и прочее… Меня прижали к стенке в ближайшем коридоре, и Деннис начал говорить, наклонившись ко мне почти что вплотную:

— Так, слушай сюда, дрянь маленькая. Вали из школы, ты поняла? Из-за таких мразей, как ты, мой брат погиб. Так что, если не хочешь присоединиться к своему обожаемому дедуле в Азкабане, уезжай отсюда, понятно? Таким нелюдям не место в приличном обществе, — сказал он и скулу пронзила острая боль. Я упала, а один из третьекурсников занёс ногу, чтобы ударить меня в живот… Промелькнула на удивление спокойная мысль «будет больно…» и я попыталась сгруппироваться — они ведь и важные органы могут задеть…

Удар. Резкая боль в правой части живота.

Удар. Рёбра отчётливо хрустнули.

Удар. Дыхание сбилось.

Больно…

Тут, к огромному удивлению всей компании, на весь холл раздался голос незнакомого мне профессора:

— Что здесь происходит?!

Гриффиндорцы отпрянули, но было явно поздно — профессор уже разобрался в ситуации. Криви попытался оправдаться (впрочем, звучало это довольно жалко):

— Профессор Флитвик, мы… Ну…

— Можете не объяснять, мистер Криви. Я понял. Вы, молодые люди, будете первыми, кто заведёт свой факультет в такой глубокий минус третьего сентября — мистер Пауэрс, мистер Рэнделл, мистер Уэбб и мистер Карр — по пятьдесят баллов с каждого и два месяца отработок у… Пожалуй, у профессора Малфоя — будете помогать ему с ингредиентами. Вами же, мистер Криви, будет заниматься директриса — полагаю, старостой факультета вам больше не быть. И, да, с вас я сниму семьдесят баллов.

Профессор Флитвик обернулся в сторону холла и, судя по всему, увидел там Алекса и Фредерика, с тревогой оглядывавшихся по сторонам.

— Мистер Треверс! Пожалуйста, подойдите сюда! — профессор, оказавшийся невысоким старичком, присел рядом со мной. — Не волнуйтесь, мисс Долохов, вам сейчас помогут. А с мистером Криви и остальными я разберусь, полагаю, вы можете потребовать даже его исключения.

Говорить я почти не могла — скула распухла, а из губы текла кровь, но я нашла в себе силы помотать головой. Тут подбежал Фредерик, пробормотал что-то вроде: «О, Мерлин…» и подхватил меня на руки.

— Профессор Флитвик, у Алекса… В смысле, у мистера Нотта сейчас Заклинания, так что может он дойти до кабинета вместе с вами? Я отнесу мисс Долохов в Больничное крыло.

— Конечно, — решительно кивнул профессор, — а сейчас, прошу вас, мистер Криви, также последовать за мной — заглянем по пути в кабинет директора…

Фредерик прижал меня к себе чуть плотнее и довольно быстрым шагом отправился… В сторону холла. Там он окликнул Флинта:

— Шон! Помоги мне!.. — вратарь охнул и подбежал к нам. — Ты донесёшь её быстрее меня. Я не знаю, успели ли они что-то повредить…

Флинт, вопреки обыкновению, серьёзный, взял меня на руки и пошёл в сторону лестниц. Уже поднимаясь на второй этаж, он участливо поинтересовался:

— Ты как? — ответить я не могла и просто прижалась к нему крепче. Не хотелось, чтобы какой-то посторонний старшекурсник увидел мои слёзы…

Больно…

Медведьма, увидев меня, всплеснула руками и, указав Флинту на койку, куда меня нужно положить, принялась колдовать. После первого же диагностического заклинания она призвала какую-то бутылочку из настенного шкафчика, но продолжила накладывать чары.

— Что случилось? — спросила она у Флинта, который так и топтался у койки, — кто мог такое сделать?

— Я не знаю, — глухо сказал третьекурсник, — мне её Фред передал… Сказал — беги типа сюда, вдруг что-то повредили…

— В общем, мистер Флинт, — медведьма закончила накладывать заклинания, и, хоть мне всё ещё было больно, я перестала чувствовать правую часть грудной клетки, — передайте мистеру Малфою, что нужно вызвать родителей девочки. У неё сломано ребро, и очень неприятно — оно вошло в лёгкое… Вы молодец, что поспешили сюда — ей, я думаю, было очень больно. Это не считая гематом и небольшого внутреннего кровотечения. И, мистер Флинт — это срочно!

Шон убежал в сторону подземелий, а медведьма переключилась на меня.

— Ты же Юнона? — я кивнула, и она погладила меня по голове. — Меня зовут мадам Помфри. Я вправила твой перелом, но просто чарами тут не обойтись: я наложу тугую повязку и тебе придётся выпить костерост. Он отвратителен на вкус, но зато поможет, — мадам Помфри слабо улыбнулась и принялась отмерять какое-то количество на вид не очень приятной буро-зелёной жидкости.

— Постарайся поспать, как выпьешь, хорошо? Я понимаю, что ты только что встала, но сращивать кости не слишком-то приятно.

Я кивнула, и мадам Помфри, наложив повязку и оставив стакан на тумбочке, отошла, поставив вокруг моей кровати ширмы.

Костерост был действительно отвратительным — вязкий, горячий и по вкусу напоминающий мокрую шерсть и серу разом. Я почти что залпом выпила полстакана и закашлялась — гадость несусветная!

Впрочем, пришлось допить. Тут я поняла, о чём говорила мадам Помфри — ощущение, будто кости растворяются, нарастало с каждой секундой.

Это, похоже, будет долгий день… Впрочем, заснуть вполне реально.

* * *

Проснулась я от тихих всхлипов, доносящихся откуда-то справа. Звуки появлялись как бы… По очереди. Сначала я услышала всхлипы, потом — тихий разговор, потом — стук каких-то склянок в другой части Больничного крыла.

Открыв глаза, я увидела маму. Она сидела у моей кровати, опустив голову, и тихо плакала. Её руки лежали на одеяле, и туда падали слёзы — она плакала явно довольно давно. Я перевела взгляд на изножье кровати — там отец о чём-то говорил с мистером Малфоем и Алексом. Я явно застала конец разговора, но это не помешало мне услышать то, что было нужно:

— Может, имеет смысл перевести её, Драко? Как ты считаешь? То, что произошло, — папа в бессильной злости сжал кулаки, — мы ведь даже иск не сможем подать! Они же гриффиндорцы и правы по умолчанию. И я не переживу, если с моей дочерью что-то подобное случится ещё раз.

— Я понимаю ваши чувства, — сказал Драко, — но если вы всё-таки решите оставить Юнону здесь, я обещаю ей всестороннюю поддержку и защиту. Ко мне сейчас подошёл Шон Флинт и сказал, что парни-слизеринцы от третьего курса и старше готовы, во-первых, сопровождать вашу дочь по Хогвартсу, и, во вторых, подтянуть её в цикле боевой магии.

— В свою очередь, я обещаю, что не отойду от Юны ни на шаг, — совершенно неожиданно вступил Алекс, — я понимаю, что для вас, скорее всего, ничего не значат слова первогодки, но, возможно, и я смогу ей чем-то помочь… Поймите, мистер Долохов, она для меня очень важна. Я тоже подтянусь в боевой магии и, полагаю, могу рассчитывать, что в таком случае вы воспримите меня всерьёз…

— Так, Алекс, — отец присел на корточки, чтобы не смотреть на Алекса сверху вниз (папа был выше двух метров, и, особенно рядом с миниатюрной мамой, выглядел забавно), — я и сейчас воспринимаю тебя всерьёз, и, будь уверен, ценю то, что ты сказал. Но, полагаю, последнее слово будет за Юной.

— Я тоже ценю это, папа, — сказала я под всеобщий изумлённый вздох, — не нужно плакать, мама… Иди сюда, — сказала я и обняла своего самого родного человека. Как бы там ни было, она всё же хаффлпаффка… Даже двадцать лет в слизеринской семье на это никак не повлияли. Папа подошёл и тоже обнял нас обеих.

— Правда, Эми, всё закончилось. Не нужно… Не нервируй Юну. Знаешь же, как она не любит твоих слёз…

— Да-да, я прекращаю, — мама спешно вытерла слёзы и попыталась улыбнуться.

Я посмотрела на Алекса и даже замерла на секунду. Он совершенно точно плакал, пусть и пытался это скрыть.

— Алекс… Иди сюда.

Он подошёл, будучи готов, по-видимому, ко всему — на деле я могла бы отреагировать на его фразу как угодно. Я же… Ну, я просто притянула его к себе, обняла и прошептала на ухо:

— Спасибо…

Такой счастливой улыбки я не помню на его лице уже давно.

* * *

Следующим вечером мы (я, отец, мама и Драко) сидели в кабинете директора. Напротив, на краю дивана, примостились те самые гриффиндорцы — с тех пор, как папа зашёл в кабинет, они должны были уже тридцать раз погибнуть под очень злым взглядом чистокровного волшебника (даже двух — Драко смотрел точно так же). На самом деле, у ребят был повод для опасений — отец всё же был сильным боевым магом, пусть и не вступил в «клуб по интересам», как организацию Волдеморта называл дедушка.

Но гораздо больше папу взбесила речь МакГонагалл. В целом, она сводилась к тезисам: «Это было неизбежно. Не она, так кто-то другой. А что вы хотели с такой фамилией? Исключать мы никого не будем — даже статус старосты Криви оставим. Может, вам перевестись?».

Самое отвратительное заключалось в том, что отец даже не имел возможности возразить. И именно что из-за фамилии.

Вечно под подозрением. Вечно «неблагонадёжные». Вечно в круге «нежелательных».

Временами казалось, что вся эта война была бессмысленной — но потом ты останавливал себя и спрашивал: «Разве что-то, привлёкшее столько талантливых волшебников, может быть совсем бесполезным?»

После того, как мы вышли из кабинета директора, на лице отца отчётливо читалось желание кого-нибудь убить. Желательно Минерву МакГонагалл. В крайнем случае — Денниса Криви.

— Шармбатон, Дурмстранг, Московская академия, Салемский институт, Ильверморни, Колдовстворец, Махоутокоро? — отрывисто произносил отец. — Куда ты хочешь?

— Хогвартс, — решительно сказала я.

На меня посмотрели удивлённо-возмущённо, только во взгляде Драко читалось что-то, похожее на… Благодарность?

— Ты уверенна? — серьёзно спросил папа. — Это должно быть взвешенное решение.

— Я полагаю, что больше такого не повториться, пап. Веришь?

Мы улыбнулись почти синхронно — это была наша личная шутка.

— Хорошо, — сказал отец, обнимая меня, — я тебе верю.

Проводил меня до гостиной всё-таки отец, но парни действительно держали своё слово: уже субботним утром я шла в Большой зал под конвоем, состоявшим, понятное дело, из Алекса, а компанию ему составляли Этелберт Мур, грустный четверокурсник (все члены его семьи — три сестры, брат и родители — сидели в Азкабане за пособничество Лорду) и близнецы-пятикурсники Ральф и Брендан Хенсли — они никак не могли решить, кому из них идти впереди, а кому замыкать, так что у Большого зала у меня уже начала кружиться голова.

Поели мы в полном молчании — я сидела между близнецами, Алекс — напротив, но молчание являлось лучшим выходом. Думаю, Алекс сейчас винил себя — он полагал, что если бы не поддел меня тогда, за завтраком, я осталась бы невредимой. Временами всё ещё ноющие ребра так и подмывали согласиться с его убеждением, но так просто обвинить Алекса мне не позволяла совесть. Совершенно ясно, что это случилось бы рано или поздно. Кстати, нападение на меня на Слизерине с совершенно мрачными лицами именовали «инцидентом» и активно обсуждали. Не только нам с Алексом грозила опасность — второкурсники теперь тоже ходили кучно, и старались проводить вечера в общей гостиной.

После того, как я доела, ко мне подошёл Роланд Гамп — староста-шестикурсник — и попросил следовать за ним. Спустились мы в тренировочный зал Слизерина: довольно просторное помещение, оформленное (вот неожиданность!) в зелёных, чёрных и серебряных тонах, внушало уважение. Кроме нас с Алексом, Роланда и увязавшихся с нами близнецов здесь был Шон Флинт, протиравший палочку, Говард Боул, пытавшийся читать учебник по Древним Рунам и Харриет Боул, всячески старавшаяся помешать брату.

— Мы ждём ещё профессора Малфоя, но пока я просто расскажу, чем мы будем заниматься, ладно? — довольно дружелюбно обратился ко мне Роланд. — Я тут не очень надолго. В основном вам будут преподавать четверокурсники и шестикурсники, так как им не нужно готовиться к СОВ и ТРИТОН, но старосты в основном тоже очень заняты. Ну, конечно же, ещё декан. Мы расскажем вам о боевых заклинаниях — в вашем учебнике за первый курс, насколько я помню, только два полезных в бою заклинания: «Диффиндо» и «Инсендио». «Инсендио» вы, я думаю, изучите с профессором Флитвиком — это первая тема этого года, а на «Диффиндо» мы потратим пару часов. Мы будем учить вас заклинаниям, которые вы сможете выполнить — у вас, ребята, пока не так хорошо развита магическая сила, но, я полагаю, вы сможете использовать заклинания курса до третьего включительно, а этого вполне достаточно, чтобы, в случае чего, отбиться.

Тут речь Гампа была прервана уверенным стуком в дверь, а затем, не дожидаясь разрешения, дверь отворилась — и в проём заглянула любопытная мордашка Саласии Роули.

— А второкурсников принимаете? — спросила она Роланда. — Просто мы тоже в «зоне риска», и…

— Конечно, заходите, — почти что раздражённо сказал старшекурсник, — думал, придётся послать за вами кого-нибудь…

Тут в боковую дверь вошёл Драко и сразу же направился к нам.

— Полагаю, мистер Гамп, вы уже ввели наших учеников в курс дела?

— Верно, профессор, — ответил Роланд, — я могу идти? МакГонагалл обеспечила всему шестому курсу занятие на все выходные.

— Да, идите, мистер Гамп. Что же вы стоите в дверях? — обратился Драко к второкурсникам. — Проходите. Хотя сегодняшнее занятие вы, я думаю, можете пропустить — мы будем изучать «Диффиндо». Впрочем, если вы хотите попрактиковаться… — Саласия и её друзья энергично закивали, а Драко еле заметно улыбнулся. — В таком случае, не смею вас останавливать. Что ж, «Диффиндо» — Режущее заклинание, относящееся к группе разрушающих чар. Движение палочкой напоминает молнию, смотрите…

* * *

Занятие заняло пару часов, но, по ощущениям, истощило меня прилично — хотелось чего-нибудь сладкого и поспать. И если ложиться спать в двенадцать часов по-полудни — занятие контрпродуктивное, то сладости я вполне могла себе позволить. Обратились мы к Энтони — пусть он и был шестикурсником, но совершенно без предубеждения относился к общению с людьми младше себя, и вообще особенно не парился по поводу возраста собеседника. Так что он охотно поболтал со мной и Алексом об атакующих заклятьях, пока провожал нас к кухне.

Кухня располагалась рядом с гостиной Хаффлпаффа, и там мы, к удивлению, встретили Мари и Апполин — они пили чай и довольно весело переговаривались. На вопрос о том, можно ли присоединиться, девочки только кивнули.

Энтони сказал, что либо сам придёт за нами через час, либо кого-нибудь пришлёт, и ушёл.

Ранний обед (или второй завтрак, это уж как посмотреть) проходил на удивление интересно. И с Бут, и с Делакур я была — весьма шапочно, но всё же — знакома, тогда как Алекс если и подозревал о существовании Мари, то никогда внимание на этом не фокусировал, а с Апполин и вовсе познакомился в Хогвартсе. Так что он только сейчас для себя открыл, насколько девушки интересны: Мари, казалось, знала всё на свете (хотя очень смущалась любым комплиментам, в том числе и по поводу интеллекта), а у Апполин уроки мог бы брать и Драко — такого ледяного спокойствия (в любой ситуации) мне ещё не приходилась видеть.

Я была знакома с сёстрами Делакур, и, пожалуй, их можно было бы назвать противоположностями. Впрочем, вместе с их матерью система стихий получалась почти что гармоничной. Флёр была огнём — порывистая, яркая, не способная сдаться. Наверное, именно благодаря этому качеству она и стала Чемпионом… Габриэль, напротив, была текучей водой — казалась мягкой, но стоило попасть в её объятия — и ты пропал… Апполин и назвали в честь матери за то, что они были — или казались — похожими. Но я ясно видела разницу — если мать девочек была землёй — спокойной и непоколебимой — то младшая Апполин была воздухом. И спокойствие её было вызвано не твёрдокаменной уверенностью, наоборот: она старалась не вмешиваться, наблюдая со стороны, плыла по течению (вернее, летела) — и потому не считала нужным тратить нервные клетки. И такой подход, по моему личному мнению, имел больше прав на существование, нежели подход её матери.

Потому с хаффлпаффками было очень интересно общаться — к ним тянуло, и, незаметно для самих себя, просидели мы на кухне часа три с половиной, не меньше (Алекс уничтожил половину шоколадного торта, я же никак не могла оторваться от грушевого штруделя — к тому же, домовики постоянно подогревали его и добавляли ванильного мороженого, а больше ничего не было нужно, чтобы привести в экстаз мои вкусовые рецепторы).

Энтони, очень сильно опоздавший, пытался извиниться, но мы только отмахнулись. На его вопрос, пойдём ли мы на обед, мы дружно застонали и выразили желание немедленно умереть. Энтони отнёсся с пониманием и проводил нас до гостиной (правда, сам умчался обедать).

Тогда же Алекс вспомнил о домашнем задании — я толком ничего не пропустила, пока находилась под присмотром мадам Помфри, уроки были ознакомительными, но по ЗОТИ профессор Джонс, приятная ведьма средних лет, задала небольшое эссе о классификации заклинаний.

К счастью, в субботу, после обеда, очень многие направлялись в библиотеку, и мы с Алексом, вооружившись перьями, пергаментом и учебниками, направились туда вместе с тем же Этелбертом Муром.

За заданием время пролетела незаметно, и уже в районе четырёх мы пошли обратно (на этот раз в компании тех же близнецов Хенсли). Вечером мы толком ничем не занимались — сподвигнуть выйти на воздух никого не удалось, и, написав необходимые письма, мы таки уболтали Келли Шефферд, шестикурсницу, пройтись с нами до совятни. Спать она, в принципе, раньше двенадцати не ложилась, так что особенной спешки её дела не требовали.

Что касается писем, то Алекс писал отцу, находящемуся в Азкабане — через несколько дней Тео собирался навестить его, и письма от младших детей, наверняка, очень поддержат Джозефа. Писал он очень подробно, и в итоге бедный Борей (молодой виргинский филин, которого Алексу презентовала бабушка в честь поступления) был вынужден нести, наверное, футов шесть пергамента, которые Алекс исписал за неполные два часа.

Моя же Эос (она — наиболее прекрасный капский филин из всех, что я видела) несла гораздо более скромную ношу — писать было, в принципе, не о чем (по крайней мере, много), так что я ограничилась письмами родителям и крёстному — Этельред Эйвери не участвовал в битве за Хогвартс и сейчас жил где-то в Америке (точнее он не сообщал из соображений безопасности). Я очень по нему скучала — мы не виделись уже с полгода, и без его странноватых шуток и грубоватой заботы было тоскливо.

Дядя Эти учился на одном курсе с моим отцом, они были лучшими друзьями, и никто в целом мире не удивился, когда его выбрали моим крёстным. Он, если честно, был потрясающим — очень умный, начитанный маг, он наравне с отцом и дедом обучал меня зельям и прочим волшебным наукам, и, конечно, полётам на метле — в школе он играл на позиции загонщика, и они дважды брали кубок школы (если бы не Джеймс Поттер, то они определённо выигрывали бы все шесть лет, когда дядя был в команде). Он ужасно гордился своими умениями (и не безосновательно!) и пытался привить их мне. Знающей квиддичисткой я так и не стала, но уверенно держалась на метле даже на вполне приличных скоростях и, полагаю, смогла бы использовать метлу для перемещений (это немного не то, чего крёстный хотел добиться, но он сказал, что и этого довольно для моей безопасности — но в квиддич лезть запретил).

Кстати, сову мне тоже подарил он — в начале августа Эос прилетела с его поздравлением о зачислении в Хогвартс. Он даже объяснил, почему выбрал именно капского филина — тогда крёстный жил где-то в Южной Африке, а это — естественная среда обитания этих птиц. Лучшего подарка и придумать было нельзя — уже через неделю поначалу недоверчивая Эос прониклась ко мне глубокой симпатией.

Мы быстро отправили письма, и как раз настало время ужина — так что туда мы пошли с той же Келли. По дороге она по сквозному зеркальцу трещала со своей старшей сестрой (если мне не изменяет память, Женевьев закончила Хогвартс два или три года назад), и Алекс, склонившись ко мне, негромко произнёс:

— Может, и нам обзавестись такими же? У меня в Большом хранилище, вроде, лежало несколько пар… Могу упомянуть в следующем письме.

— Всё ещё проще, — усмехнулась я и, убедившись, что Келли поглощена разговором, щёлкнула пальцами. Зара, конечно, не замедлила появиться. Прервав её — ещё не начавшиеся, но неизбежные — восторженные излияния, я быстро дала команду:

— Зара, молчать. Срочно отправляйся в Нотт-менор, и передай миссис Розе Нотт, что её сын просит прислать ему пару Сквозных зеркал. Ты поняла? — эльфийка радостно закивала, но, так как я не отменяла приказа молчать, просто исчезла.

— Видишь, как просто? — спросила я у Алекса — он шёл рядом до безобразия хмурый.

— Так-то оно так, вот только мне без личного эльфа ещё три недели куковать, — Нотт был явно недоволен таким положением дел. Конечно же, всё, что я могла сделать в такой ситуации — рассмеяться! Из-за этого Алекс насупился ещё сильнее, и мы молчали всю дорогу до Большого зала.

Эльтанин Эйвери писал письмо. Не то что бы это было столь уж нерядовым событием, но всё-таки письмо было необычным: Эл собирался отправить послание своей будущей невесте.

Изначально жениться Эл должен был на очень миленькой девочке из семьи Забини — Рената училась в Шармбатоне, была младше Эла на четыре года и обещала вырасти очень красивой девушкой. Они активно переписывались, начиная влюбляться, но налёт Пожирателей на французскую школу магии поставил крест на всех мыслях и фантазиях о будущей семейной жизни, кои Эльтанин уже успел себе накрутить. Горевать особо времени не было — война набирала обороты, учёба на седьмом курсе стремительно превращалась в ад, волнение за родных выматывало, и Эл, чтобы окончательно не свихнуться, постарался похоронить мысли о Ренни как можно глубже. Теперь же воспоминания вызывали светлую грусть, но и только — по-настоящему влюбиться в симпатичную итальяночку Эл не успел.

И вот, не далее как вчера, его дражайший папенька изволил навестить родные пенаты (то бишь Эйвери-касл) — в первый раз за полгода — и они с папенькиным любовником, Лексом Долоховым, в течении часа убеждали Эла, что девятнадцать лет — самый оптимальный возраст для повторной помолвки. Уже получив его согласие (если фразу «Чёрт с вами…» — можно считать согласием), они уведомили — естественно, максимально невинными голосами, — что невесте покамест ещё только-только восемь исполнилось, и вообще, он её знает и её зовут Миневра Долохов.

Не сказать, чтобы это обрадовало Эла, но и не расстроило — Минни была весьма послушной и самостоятельной девочкой из хорошей семьи… Вот только он привык относиться к сёстрам-Долоховым, как к своим кузинам — по крайней мере, Юнона, крестница отца, для него всегда было почти что сестрой. С Минни же они общались меньше — девочка была ещё младше, нежели Юна, да и общего у них было не так много.

Как начать? Дорогая Миневра? Нет, пожалуй, официально.

Милая? Фу-у-у…

Минни… Пожалуй, да…

* * *

До Самайна всё шло более-менее тихо. Слизеринские и рейвенкловские девочки сходили на берег озера в Мабон*, отпели своих бабушек, прабабушек, а кое-кто (как Ива, еле сдерживающая слёзы) и сестёр. Я рассказала ветру о своей бабушке с материнской стороны, которая умерла три года назад — я ещё хорошо помню её. Бабушка просила называть её просто Клер и не терпела упоминаний о возрасте…

Учёба шла своим чередом — моим любимым предметом, что совсем неудивительно, стало Зельеварение. Конечно, варили мы пока только простейшие составы, но и это было практикой (хоть какой-то…), а вместо скучных домашних эссе, с которыми я справлялась играючи, Драко давал мне более сложные исследовательские задания. С зельями я помогала всему нашему потоку — кроме гриффиндорцев, разумеется: эти наглецы вообще, похоже, считали нас отбросами общества и не разговаривали ни с кем из чистокровных — но третьей (естественно, первой была Ива) по этому предмету, на удивление, стала Алекс Робинс — полукровка с Гриффиндора. Она, хоть и не обладала глубокими теоретическими познаниями, хорошо чувствовала зелья, на интуитивном уровне зная, что туда добавлять.

Драко предложил ей заниматься дополнительно — ей гораздо проще будет стать мастером зелий, если она начнёт учёбу ещё с детского возраста. Алекс с возмущением отказалась, заявив, что хочет стать аврором и её не заботят всякие «мирные» профессии. Слово «мирные» она произнесла с таким презрением, что Драко сразу всё понял и не стал настаивать.

Меня же это удивило, но, по правде, не слишком — сейчас очень многие дети, чьи отцы, матери, сёстры или братья погибли во Второй Магической, были преисполнены жажды крови. Они считали, что смогут отомстить за своих родных, попросту вступив в Аврорат и начав там «бороться со злом». Я, будучи реалисткой, понимала, что и половина не сможет попасть в столь элитное подразделение боевых магов, и они будут вынуждены либо партизанить, что уже запрещено законодательством нового Министерства, или заниматься столь ненавистными им «мирными» профессиями. На самом деле, таких детей мне было немного жаль — мечты всех, кроме самых талантливых и упорных, утонут в реальности.

А те, у кого получится… Судя по рассказам моих родственников, не такие уж и невинные маги работают в Аврорате. Проблема этих детей была в том, что ни не понимали, на что идут — эта их мифическая «борьба», как и все подобные эскапады, выльется лишь в боль, кровь и смерть.

В целом же учёба трудностей не вызывала, разве что Трансфигурация была сложной (впрочем, совместными усилиями мы справлялись), но не у всех дела обстояли так радужно. Например, Дин МакГрегор разбил раритетную вазу в гостиной Гриффиндора (судя по всему, тренируясь в левитации, которую я освоила за пятнадцать минут в Хогвартс-экспрессе), а Лия Чанг в попытке повторить заклинание Инсендио сожгла себе клок волос на макушке.

Впрочем, все ждали Хэллоуина — не столько пиршества, сколько пары свободных дней.

За неделю до праздника мы с Алексом вынуждены были задержаться в библиотеке и выходили оттуда в сопровождении Шона за пятнадцать минут до отбоя.

Четыре дня назад Алексу наконец-то прислали сквозные зеркала, о которых он просил, и мы стали подолгу болтать перед сном — проводя вместе весь день, мы всё же не успевали наговориться — так что дискуссию начали довольно объёмную: наличие и(или) отсутствие мозгов у наших гриффиндорских однокурсников. Перемывать косточки этим дегенератам можно было очень долго, и мы, собственно, этим и занимались, неспешно шагая в сторону подземелий. Даже Флинт, не знающий об этих «замечательных» ребятах вообще ничего, шёл с улыбкой на губах (у Шона, между прочим, очень красивая улыбка… Шон вообще очень красивый).

Тут из-за угла вышли Брантон и Чанг — эти клуши гриффиндорские, обе почти что сквибы, да ещё и полные идиотки. Проблема в том, что вот это всё я высказала вслух только что, и они не могли не слышать.

— Повтори, что ты там сказала! — накинулась на меня Мэри, попытавшись достать палочку и чуть не уронив её при этом.

— Да легко, — ухмыльнулась я, чувствуя, как Алекс незаметно кладёт руку на мою талию, а Шон чуть выходит вперёд, — вы почти сквибки, не способные выполнить простейшие заклинания, да и разумом не обременены.

Чанг холодно посмотрела на нас (вернее она намеривалась посмотреть так, но получилось скорее жалко) и произнесла:

— Дуэль. Сегодня, в полночь. Зал Наград. Приведёшь ещё секунданта.

— И не вздумай струсить, слизеринка паршивая! Лия тебя в два счёта уделает! — крикнула Брантон прямо мне в лицо.

— Ну, Юн, раз уж ты пока не нашла секунданта… — протянул Алекс. — Позволишь, я присоединюсь? — и хищно ухмыльнулся. Чанг чуть побледнела и уже было повернулась к подруге, видимо, решив отказаться от этой весьма сомнительной эскапады, но Мэри лишь кивнула, задрала подбородок и потянула подругу за рукав в сторону их башни.

— Да-а-а, детки, ничё так вы развлечётесь, — ухмыльнулся Шон, — но так-то до отбоя пять минут, первочки, а нам бы хоть до подземелий дойти… Так что руки в ноги и бегом, мелкотня!

* * *

В начале двенадцатого мы так и не решили, идти или нет — конечно, сами гриффиндорки опасности не представляли, а вот о ночном Хогвартсе нельзя было сказать того же.

И, конечно, без двадцати двенадцать мы тихо выскользнули из гостиной. За нами под дезиллюминационным заклятием шёл Энтони Рейнолдс, беззлобно посмеиваясь над затеявшими глупости первокурсниками. На самом-то деле не так уж ему и хотелось тащиться ночью незнамо куда, но нам всё-таки удалось его уговорить. Тони, впрочем, попросил разобраться с гриффиндорками побыстрее, а мы и не думали отказываться.

На выходе из подземелий Энтони наложил чары невидимости и на нас (хотя сегодня, вроде как, было дежурство Драко, не стоило забывать и о Филче с его живой — непонятно как, кстати, её ещё мой отец застал, котёнком, правда — миссис Норрис).

К Залу Наград мы подошли — без происшествий, кстати, — без пяти двенадцать. Гриффиндорок там, конечно, ещё не было, так что Тони спокойно снял с нас заклинание и удалился в угол — наблюдать за представлением.

Мы же просто сели на пол возле одного из стеллажей — из дальнего угла в меня, а потом и в Алекса любезно прилетели Согревающие чары.

Наконец, в пятнадцать минут первого, дверь скрипнула, и в проём ввалились четыре человека, пытающиеся отдышаться после быстрого бега. Алекс не замедлил высказаться:

— Что, девушки, вдвоём-то струсили прийти?

Лия едва удостоила его взглядом (похоже, она готова была упасть в обморок — и я, скорее всего, не выдаю желаемое за действительное…), Мэри сжала кулаки, а за их спинами смущённо переминался с ноги на ногу магглокровка-МакГрегор. Алекс Робинс хранила молчание, мрачно глядя то на нас, то на Чанг.

— Здравствуйте, мисс Робинс, — между тем обаятельно улыбнулся Алекс. Эта полукровка ему почему-то импонировала, хоть и не было в ней ничего необычного, кроме дара в зельеварении. Ну, может, симпатичная мордашка. А так — типичная будущая аврор, зацикленная на какой-то странной мести. Эта девочка Алексу только кивнула, мимолётно взглянув, и сказала мне:

— Давайте, заканчивайте с этим побыстрее, я очень хочу выспаться, — я только кивнула, про себя ухмыляясь: гриффиндорка знала, к кому обращаться. К концу октября я выучила уже около десятка чисто боевых заклинаний и штук двадцать обычных и бытовых, которые можно было (при желании и определённой доле фантазии) применить в бою. Из-за этого, правда, приходилось проводить в фехтовальном зале почти всё время, не занятое подготовкой к занятиям, но это, как считали мы с Алексам, того стоило. По крайней мере, мы могли не идти через всю гостиную, чтобы взять учебник из сумки, и самостоятельно кипятили воду для того, чтобы заваривать чай и не пить проклятый тыквенный сок! Гриффиндорка же (я уверенна) еле справлялась со школьной программой.

Алекс же с совершенно индифферентным выражением лица провёл большим пальцем по горлу, в упор смотря на Лию. Та сглотнула.

— На позицию, дамы, мы же не хотим здесь задерживаться и опаздывать на утреннюю пару ЗОТИ? — Алекс вышел на середину зала, я стала слева, как и предполагал Британский дуэльный кодекс — по правую руку от основного секунданта находился менее знатный и богатый. Лия (конечно же, незнакомая с дуэльным кодексом), не заметив ничего необычного, пошла в правую сторону зала. Человек, хоть немного осведомлённый о правилах, на её месте хотя бы оскорбился, но куда там — девочка даже об основах дуэлинга не расспросила старшекурсников (если у них там, конечно, есть хоть один нормальный чистокровный), не говоря о том, чтобы заглянуть в библиотеку. Если у них в гостиной, конечно, есть библиотека.

Я содрогнулась, представив, что было бы, если б за каждым томом, относящимся к дополнительной литературе, постоянно пришлось таскаться в библиотеку из подземелий! В нашей гостиной, естественно, стояло около десятка книжных шкафов, ещё примерно столько же в каждой комнате для дополнительных занятий. Там находились наиболее распространённые тома, могущие пригодиться во время выполнения домашнего задания. В святая святых мадам Пинс приходилось ходить исключительно за редкими или ценными томами. Наверняка, на других факультетах так же, не идиоты же они, в конце концов!

Тем временем я благополучно прослушала Алекса, неспешно повествующего о причине дуэли. Он спросил Лию, готова ли она решить дело миром, девочка заколебалась, но тычок в спину от Брантон заставил её склониться в сторону самоубийственной дуэли. Я только усмехнулась.

Прочие же грифферы встали у стены: Робинс чуть ли не зевала, МакГрегор же стоял, смотря прямо перед собой. Не думаю, что он боялся — скорее, пытался не заснуть.

Только мы занесли палочки и я склонилась в насмешливом приветственном поклоне, как из коридора послышались шаркающие шаги, и чей-то угрюмый голос пробормотал:

— Что ты слышала, миссис Норрис, дорогая?.. Пойдём и проверим, не шляются ли поганцы в этом крыле…

Через три секунды Алекс стоял рядом со мной, я слышала тихие, но неуклонно приближающиеся шаги Энтони, и быстро бросила Петрификус в ничего не понимающую Лию.

— Я победила! — произнесла я за секунду до того, как Рейнолдс укрыл меня и Нотта маскирующим заклятием, и мы тут же направились в сторону выхода из зала (причём противоположного тому, откуда доносились шаги). Это мы проделали очень во-время — пока я с парнями быстрым шагом направлялась в подземелья, слышно было, как орёт Филч на попавшихся на горячем гриффиндорцев.

Уже лёжа в постели, я размышляла: не зря ли поднялась ночью ради этого сомнительного развлечения. Выходило — не зря. Баллов с гриффов уж точно сняли порядочно, а потратить один пузырёк Укрепляющего за такой улов было не жалко.

*Мабон — неоязыческий праздник. Отмечается в день осеннего равноденствия (22 или 24 сентября), символизирующий освобождение от всего отжившего в жизни. В этот день воздают почести покойным женщинам в семье.