Равные (гет)

Мост Альберта, пересекавший Темзу в районе Челси и Баттерсти, получил свое название в честь принца-консорта Великобритании Альберта-Саксен-Кобург-Готского, супруга королевы Виктории и отца девятерых детей королевской крови.

Принц-консорт умер в тысяча восемьсот шестьдесят первом году в возрасте сорока двух лет от внезапной и острой инфекции, и его преждевременная кончина чрезвычайно опечалила всю Великобританию — принца Альберта в народе любили за его помощь бедным и существенный вклад в развитие культуры и науки страны, но более всего скорбела королева Виктория, нежно привязанная к супругу. До конца жизни совершала она ритуал в его честь как живому и, помимо всего прочего, воздвигла безвременно почившему мужу роскошный мавзолей в Фрогморском парке близ Виндзора.

Мост же начали строить спустя десять лет после смерти Альберта-Саксен-Кобург-Готского, что обошлось в девяносто тысяч британских фунтов, и двадцать третьего августа тысяча восемьсот семьдесят третьего года состоялось его торжественное открытие.

Мост Альберта, всего дважды с начала своего существования закрывавшийся на реконструкцию, исправно служил и по сей день, ежедневно выдерживая сотни, если не тысячи автомобилей, перебиравшихся с северного берега Темзы на южный.

Именно с этого моста Драко Малфой собирался прыгать.

* * *

С тех пор, как Вольдеморт, а вместе с ним и привычный уклад жизни, был низвергнут, миновало больше двух лет, и Драко казалось, что он очутился в кошмарном сне и никак не может проснуться. При Вольдеморте, наверное, было немногим лучше, но тогда, по крайней мере, денег на все хватало. Тогда был рядом отец, и тетя Беллатриса, которую боялись не меньше, чем лорда, и сварливый профессор Снейп, который, тем не менее, всегда выручал их с матерью в затруднительных ситуациях. Теперь ни декана, ни тетки уж нет в живых, а отец снова очутился в Азкабане, и Драко был уверен, что в этот раз он там надолго.

Поначалу казалось, что все обойдется, даже когда отца приговорили к пожизненному лишению свободы, а их с матерью заставили подписать документ о невыезде, делавший невозможным бегство к родственникам во Францию. Да и кому, по сути, они там нужны-то — без денег, без перспектив, зато с огромным пятном на репутации?..

Но на этом Министерство не остановилось, наградив Малфоев такими штрафами, что фамильный особняк, служивший им верой и правдой несколько столетий, пришлось пустить с молотка. Те немногие сбережения, что у них еще оставались, таяли на глазах, и на лице матери реже стала появляться улыбка. Точнее, она там не появлялась вовсе — Нарцисса словно бы постарела на добрый десяток лет; свою роль в этом сыграло и заключение Люциуса, и переезд на съемную двушку в одном из спальных районов Лондона, и жизнь среди магглов, и необходимость срочно искать работу, чтобы не умереть с голоду, но Нарцисса, не работавшая ни дня в своей жизни и питавшая глубочайшее презрение к пролетарскому классу, не могла и не хотела ничего делать, у нее попросту опустились руки, и не было ничего удивительного в том, что она начала попивать.

Тогда, наверное, Драко и понял, что надеяться ему больше не на кого, что если он семью не прокормит — этого не сделает больше никто.

За поиски работы Драко взялся всерьез. Ему сразу же дали от ворот поворот в Министерстве и в Гринготтсе; не захотели с бывшим Пожирателем иметь дел ни в Хогсмиде, ни в Косом переулке — не взяли его даже продавцом в маленький книжный магазинчик, хозяйка которого выглядела весьма добродушно. Тем не менее, ее отказ был тверд.

Когда перспектива торговать крадеными котлами, как самый распоследний барыга, маячила на горизонте все ближе, Драко наконец подвернулось одно более-менее приличное предложение.

В трактир «Косматый кентавр», располагавшийся на задворках Лютного переулка, требовался бармен — не ахти какая работа, но выбора особенного не имелось, поэтому Драко недолго думая согласился.

Народ в «Косматый кентавр» захаживал всякий разный, но мало кто из них вызывал приятные чувства — то были криминального вида субъекты, сверкавшие золотыми коронками на зубах и грозно зыркавшие на посетителей исподлобья; торговцы запрещенными товарами и скупщики краденого, с вороватым видом переговаривавшиеся за дальними угловыми столиками; насквозь пропитые алкаши в драном тряпье, надувавшиеся дешевым элем и от души блевавшие на коврик у входа. Драко не раз намекал хозяину заведения, что от коврика лучше вовсе избавиться, но хозяин только рукой махал. Он был большим пофигистом — поэтому, наверное, и взял на работу бывшего Пожирателя. Впрочем, он бы взял и черта рогатого, если б тот достаточно быстро разливал по стаканам напитки.

А однажды, протирая пивной бокал, в который кто-то из посетителей вытряхнул остатки жирного соуса, Драко увидел ее.

Эти огненно-рыжие волосы, несомненную принадлежность к многочисленному семейству Уизли, он узнал бы повсюду, как и их обладательницу — тощую, длинную и нескладную девушку с землистым лицом, обильно покрытым веснушками.

— Уизли, — он почти выплюнул это слово.

— Малфой, — повернувшись, Джинни смерила его презрительным взглядом и никак не показала своего удивления от этой встречи.

А Драко смотрел на ее засаленный передник, боты, давно просившие каши, и его посетила весьма нехорошая догадка. Хозяин трактира, появившийся у прилавка следом за выпиравшим далеко вперед животом, лишь подтвердил его подозрения.

— Это — новая официантка, Малфой, — уведомил он, стряхивая пепел с сигары прямо на барную стойку. — Вижу, вы уже познакомились?

— Да мы вроде как знакомы уже... некоторым образом, — процедил Драко. — А со старой-то что случилось?

— Я ее убил и съел. Что за глупый вопрос? — толстяк расхохотался, довольный собственной шуткой, и, тяжело переваливаясь, удалился прочь.

А Драко вновь повернулся к Джинни.

— Что ты тут делаешь, позволь узнать?

— Не поверишь, но то же, что и ты — работаю, — она насмешливо дернула уголком губ.

— Здесь? В этом месте?

— А что тебя удивляет? — с вызовом осведомилась Джинни.

Драко раздраженно пожал плечами.

— Да вроде и ничего, если вспомнить твою нищебродскую семейку, но... теперь все поменялось, Уизли. Бывшие Пожиратели нынче ни у кого ни в почете, а такие, как вы — напротив. К тому же, подружке героя волшебного мира вовсе не обязательно корячиться в этой рыгаловке.

Джинни посмотрела на него неожиданно злобно.

— Знаешь ведь, что никакая я ему теперь не подружка. Зачем идиота из себя строишь?

— Чего? — искренне удивился Драко. — Уже не подружка? Он нашел кого посимпатичнее? Или Грейнджер наконец занялась своей внешностью?

— Хватит, Малфой, — бесцеремонно оборвала его Джинни. — Ты что, и правда не в курсе? Да в газетах целый месяц об этом судачили!

— Мне было не до того, чтоб читать газеты, — прохладно заметил Драко. — Я, если можно так выразиться, на некоторое время выпал из жизни. Да и что приятного я бы нашел для себя в этой поганой прессе, даже если б регулярно ее выписывал? Как восхваляют этих ваших героев войны и марают имя моей семьи? Спасибо, не интересуюсь...

Джинни с минуту молчала, глядя на парочку выпивох в углу, после чего навалилась грудью на барную стойку и с мрачным удовлетворением заметила:

— Сильно же ты отстал от жизни, Малфой, если не знаешь даже таких элементарных вещей. Гарри, по крайней мере, уж точно никто не восхваляет, как раньше.

— Да? — заинтересовался Драко. — Почему это?

Лицо Джинни скривилось, словно она надкусила бутерброд с горчицей и хреном.

— Он, видишь ли, с головой погрузился в депрессию, которую словил после войны с Вольдемортом — да не боюсь я произносить его имя, не надо этих жестов бровями! — рявкнула донельзя раздраженная Джинни и, удостоверившись, что Драко сделал лицо попроще, продолжила: — Поначалу я терпела его поведение, думала, что ему нужно время, чтобы прийти в себя, но всему же есть предел! В какой-то момент я поняла, что так больше нельзя. Забрала свои вещи из его дома и свалила куда глаза глядят. Ну, собственно, так я и оказалась здесь.

— Ясно, — с пониманием подытожил Драко. — Поттер спивается, да?

— И спивается, и ночами торчит неизвестно где... Во все тяжкие, в общем, — Джинни махнула рукой.

— Да уж... — выдал Драко и неожиданно для себя добавил: — Моя мать тоже пристрастилась к бутылке.

Джинни вздохнула.

— Как и мой отец... Мать тоже совсем расклеилась. Еще бы — столько всего свалилось на них... Фред умер, Джордж покончил с собой, Чарли сбежал подальше от семейных проблем, а Рон... про Рона я даже говорить не хочу. Естественно, домой я возвращаться не стала. Сняла комнату неподалеку отсюда.

Драко хмыкнул.

— И не боишься? Места-то не самые безопасные.

— Все, чего я боялась, давно уж случилось, — мрачно ответила Джинни. — Разве не понял еще?

— Понял, а как же... — Драко потряс головой, пытаясь отогнать мысли о собственных неприятностях. — Зачем вообще ты мне все это рассказала?

Джинни ответила ему кислой улыбкой.

— Потому что теперь мы равны, Малфой. Что бы ты там о себе ни воображал, твоя чистая кровь уже ничего не стоит. Да и раньше не стоила, если честно, — и, не смотря на него, она отделилась от стойки и пошла убирать столик, освобожденный двумя невероятно вонючими гоблинами.

Глядя на ее худую угловатую спину, Драко чувствовал некое подобие удовлетворения. По крайней мере, он не один такой, не один оказался в заднице и потерял все, что было.

Правда, легче от этого не становилось.

Ну, разве что самую малость.

* * *

Сделать шаг вперед было не сложно — гораздо сложнее заставить себя решиться на это, и Драко продолжал стоять на мосту, судорожно вцепившись в перила и всматриваясь в темную, почти черную гладь воды.

Было страшно. Было очень страшно, но пути назад Драко не видел. Он давно уже все для себя решил. Оставалось лишь сделать шаг.

Ветер свистел в ушах.

Он сделает это. Еще минуту. Сейчас.

«Давай, — мысленно твердил себе Драко, крепче впиваясь пальцами в металлический поручень. — Ты должен прыгнуть — разве это так сложно? Ты не можешь вернуться к работе в трактире и сносить насмешки тех, кого раньше считал друзьями. Ты больше не можешь так жить. И не будешь».

По утренней трассе грохотали одинокие фуры.

Ветер крался по мостовой, взвивая в воздух разноцветные вереницы засохших осенних листьев.

Драко закрыл глаза, отпуская перила. И прыгнул.

* * *

После закрытия они с Джинни часто сидели в пустующем зале, курили дешевые папиросы и запивали жареную картошку ядреным элем. Иногда оставались здесь на ночь, укладываясь на маленьких тесных диванчиках за угловыми столами или на рядками составленных стульях. Хозяин, естественно, не возражал, потому что спал пьяный в своей каморке, а если и нет, ему было плевать на все, что происходило в трактире, если к открытию все стулья возвращались на свои законные места.

Если Драко с Джинни не сразу вырубались после тяжелой смены, то долго болтали за жизнь, обменивались последними сплетнями, не обходясь, естественно, без папирос.

— Я жалею, что не закончил Хогвартс, — говорил Драко, глядя на улицу сквозь низкое окошко, покрытое толстым слоем пыли и паутины. С улицы в ответ на него смотрели переполненные мусорные баки, над которыми вечно роились жирные черные мухи. — Если бы у меня был выбор...

— Но у тебя его не было, а у меня — да, и я выбрала бросить школу, чтобы больше времени проводить с Гарри — глупо, правда? — Джинни криво усмехнулась, выпустив дым. — Гермиона его сейчас вовсю утешает, — и, по-моему, собирается с ним замутить, — а я осталась ни с чем. Никогда не жертвуй ради других своей жизнью, Малфой. Они этого не оценят, а ты пожалеешь, да только поздно будет.

— Что я, дурак, что ли? — лениво отозвался Драко.

— Вот и молодец.

Они немного помолчали, вслушиваясь в грязную ругань снаружи. Опять, наверное, местная шпана отношения выясняла. В этих местах постоянно так, и редко какая ночь обходилась без потасовки.

— Кстати, на днях видела Милисенту Булстроуд, твою бывшую однокурсницу, — обронила Джинни, глянув на него исподлобья.

— Где? — спросил Драко без особого интереса.

— Да здесь, в Лютном. У заведения «Сладкие девочки». Кажется, она там работает.

— Булстроуд? Да ну. Она же корова.

Джинни безразлично пожала плечами.

— Видно, и на таких находится спрос. Наверное, мне ее даже жаль.

— Мне тоже, — подумав, признался Драко. — Никому бы не пожелал... Впрочем, мы-то чем лучше? Торчим в этой дыре, горбатимся за гроши, в то время как наши ровесники прохлаждаются где-нибудь в Министерстве и живут припеваючи. Это — полное дно, Уизли, — он сплюнул на пыльный дощатый пол.

— Днище.

— Чего?

— Днище, — повторила Джинни и затушила о поверхность стола недокуренную папиросу.

* * *

Драко прижал колени к груди, с силой ударяясь о воду. Черт, до чего ж ледяная-то! Тело пронзали сотни игл и иголочек, в ушах шумело, и он уже не мог понять, где дно, а где спасительная поверхность, продолжая беспомощно бултыхаться.

Темза утягивала его в глубины, Темза жаждала его смерти, и ей было невдомек, что Драко не хотел умирать.

Ну, может, в какой-то момент он об этом и думал, но не сейчас! Не здесь! Он должен выплыть, должен бороться — ради себя, ради матери, ради отца, который хотел бы, чтобы он оставался сильным...

А еще было бы славно снова увидеть Джинни...

Толща воды наваливалась со всех сторон, голова гудела, легкие горели от нехватки кислорода, и спасительная темнота уже начинала наползать с уголков глаз.

Неужели все? Конец?..

* * *

Когда они в очередной раз остались в трактире после закрытия, Драко, с излишком хлебнувший эля, поцеловал Джинни в насквозь прокуренный рот, и она, как ни странно, ему ответила. Правда, потом все-таки отстранилась и посмотрела на него очень устало.

— Ну и зачем? Зачем ты сейчас это сделал?

Драко глубокомысленно пожал плечами. Он и сам толком не знал, зачем.

— Наверное, хотелось в жизни что-нибудь поменять.

— Ну и что изменил этот поцелуй? Мы стали богаче? Нашли приличную работу? Все наши проблемы разом решились? — Джинни шлепнула ладонью по деревянной столешнице. — Что изменилось, Малфой?

Он накрыл ее руку своей, стиснул запястье.

— Хватит. Я тоже от всего этого устал до чертиков. Я не выдержу больше ни дня в этой дыре.

Джинни посмотрела на него с горечью.

— Как будто у тебя есть выбор.

Драко молчал, думая о том, что ныне покойный Дамблдор постоянно талдычил о выборе. Может, в чем-то он был и прав.

— Мы сами выбрали такую жизнь, — медленно произнес Драко и на мгновение прикрыл глаза, переваривая новую для себя мысль. — Потому что считали, что заслуживаем наказания за ошибки в прошлом. Считали, что лучшего мы не достойны. Понимаешь, Уизли?

Джинни яростно замотала головой. Она не понимала. Впрочем, Драко это не остановило, и он продолжал:

— Этот поцелуй... он тоже был моим выбором. Только честно, Уизли — тебе хоть немного понравилось?

Джинни фыркнула рассерженной кошкой.

— Понравилось? Да я чуть не проблевалась!

Помолчав немного, она добавила:

— Поцелуй меня снова.

* * *

Драко вынырнул на поверхность, жадно глотая свежий утренний воздух и хватаясь за страховочный трос, обернутый вокруг его туловища.

Неужели живой?

Мерлин милостивый! И правда живой!

Впрочем, в глубине души Драко понимал, что утонуть ему бы не дали, вытащили бы в любом случае, а если б ему случилось хлебнуть воды, на катере под мостом на всякий случай дежурил спасатель. Модели им попадались всякие. Кто-то, например, совсем не умел плавать.

В такие моменты Драко испытывал горячую благодарность к отцу, который лично научил его держаться на воде вскоре после того, как сын начал ходить. Люциус хотел, чтобы он был сильным — и он непременно будет. Поэтому, помня о своей задаче, Драко задрал голову к мосту, на котором нетерпеливо переминалась с ноги на ногу съемочная группа, и, выпучив глаза, бодро завопил во всю мощь своих легких:

— У-а-а-а-а-а-а-а! Дезодорант «Фрэш Монинг» — изумительная свежесть даже в экстремальных ситуациях! Надежная защита двадцать четыре часа! Дезодорант «Фрэш Монинг» — не позволяйте запаху пота испортить ваш отдых!

— Стоп! Снято! — крикнул оператор, и Драко поплыл навстречу вынырнувшему из-под моста катеру.

Кажется, он опять сорвал голос, но это беспокоило в последнюю очередь — теперь, закутавшись в полотенце и ощущая твердую палубу под ногами, Драко был чрезвычайно горд собой. Он справился с тем, что изначально казалось ему непосильным, поборол страх перед неизвестностью, и в дальнейшем его ждут новые привлекательные контракты.

Несмотря на некоторые неудобства вроде прыжков в ледяную воду и падений с велосипеда, идея сбежать из захудалой пивнушки и попробовать себя в маггловской рекламе по-прежнему казалась очень хорошей. По крайней мере, теперь Драко мог обеспечить матери достойную жизнь, найти квартирку получше, чем вскорости и займется, и больше ни в чем себе не отказывать.

Было, правда, немного досадно, что Джинни сегодня не оказалось рядом — во время недавнего прыжка она простудилась и теперь отлеживалась дома, а может, ей просто не хотелось нырять в такую мерзопакостную погоду, или она собиралась лучше подготовиться к завтрашним съемкам рекламы зонтиков, это было не столь уж важно. Драко знал, что в этот вечер они обязательно будут вместе — и в следующий, и во многие вечера после.

Это тоже было исключительно его выбором.

И Драко не жалел ни о едином мгновении.