Судьба отважных (джен)

С ярко-голубого неба на золотистую африканскую саванну лился ослепительный свет солнца, согревая своим теплом всю растительность, пасшихся на необъятных просторах травоядных и гигантскую Скалу Предков, возвышавшуюся на равнине подобно горе. Приятную тишину, прерываемую лёгким шелестом травы под ветерком, рассёк звонкий крик:

— Идут! Сир! Они возвращаются!

Старый Король Ахади, могучий и мускулистый лев, сидел на длинном выступе Скалы, выходящем прямо на восток — на горизонт, где каждое утро величественно и неторопливо выплывало солнце. Пышную гриву, бывшую некогда блестящей и тёмно-коричневой, а теперь сплошь испятнанную сединой, трепал лёгкий ветерок. На выцветшие с возрастом глаза правителя то и дело падали длинные пряди, но лев не обращал на них внимания. Его душу терзали отнюдь не весёлые мысли, но, услышав звонкий голос своего молодого мажордома Зазу, Ахади немного приободрился. Он знал, кто возвращается на Скалу.

— Сир! — Зазу приземлился на широкую спину Ахади. — Гвардия вернулась! Ваш сын вернулся!

— Да не кричи ты так, Зазу, — ухмыльнувшись, пробасил лев. — Ты всех львиц перепугаешь.

Грузно поднявшись с места, старый лев медленно и уверенно, как подобает Королю, направился вниз, с выступа на траву. Справа послышался тихий шорох травы, и через мгновение перед Ахади оказался крупный лев с великолепным золотистым окрасом и пышной гривой необычного алого оттенка. Увидев льва, Король улыбнулся:

— Муфаса, твой брат вернулся!

Принц ответил отцу улыбкой, и они пошли в сторону юга, где уже различали пять фигур. Семеро львов медленно, но уверенно сближались. Когда они встретились, от группы отделилась фигура — худощавый, но изящного телосложения лев с длинной блестящей чёрной гривой подошёл к Королю и Муфасе.

— Отец, — с улыбкой произнёс он и подошёл к Ахади. В ответ старый лев приобнял его лапой и прижал к себе.

— Здравствуй, сынок, — проурчал Король и отпустил второго принца. Черногривый лев подошёл к Муфасе, который приветствовал брата таким же образом.

— Здравствуй, Шрам, — улыбнулся Муфаса. — Как у вас дела? Удачно сходили?

— Все ответы на все вопросы позже, когда приветствуем наших царственных особ! — зычным голосом выкрикнул самый большой и сильный лев из всей компании. Затем быстро подошёл, почти подбежал к Муфасе и, обхватив его лапой за могучую шею, начал энергично растирать второй лапой его макушку.

— Беберу, ты сейчас лишишь меня преемника! — наполовину шутливо и наполовину строго прикрикнул на льва Ахади, но не удержался от басистого весёлого смеха, который вырвался из его мощной груди и разнёсся по воздуху. Именно так Король любил забавляться с маленькими Муфасой и Шрамом, тогда ещё Табити, а Уру, видя забаву мужа, только качала головой и про себя смеялась, думая про Ахади: «Как дитя!»

Никто не заметил, как Шрам, услышав слова отца, нахмурился и слегка отвернул голову в сторону, тогда как начались объятия и понёсся весёлый смех. Беберу отпустил Муфасу, и принца с отцом тут же обступили остальные друзья. Король и королевич обнимали каждого по очереди — ведь они не видели своих друзей больше месяца!

Тут раздался крик: «Джиту!», и в группу львов резко вклинилась светло-бежевая львица. Найдя своего льва, она быстро подбежала к нему и начала, нежно урча, быстро вылизывать его морду. Когда она успокоилась, лев с не меньшей страстью принялся целовать львицу в ответ. Львы с улыбками переглядывались, а Беберу весело произнёс:

— Да, у кого-то будет приятный вечерок!

* * *

Вечером, когда солнце уже клонилось к горизонту, шестеро львов лежали, подставив мускулистые тела тёплым лучам, рядом с большим валуном, который они давно назвали Камнем Дружбы и Клятвы Гвардейцев. Ведь больше года назад именно здесь они встретились, уже давно сдружившиеся, со Шрамом, Муфасой и Ахади. Здесь же, в присутствии самого Короля и их шамана Рафики, они принесли торжественную клятву и провозгласили себя Львиной Гвардией. Рафики благословил их от имени Великих Королей прошлого и по их велению объявил лидером Гвардии Шрама. Принц, к тому времени уже несший на своих плечах тяжкий груз зависти Муфасе, обрадовался — наконец-то и он в чём-то будет заметен! А то уже как-то надоело находиться в тени отца и брата.

Муфаса и Шрам легли рядом друг с другом, а напротив них расположилась, образовав полукруг, четвёрка их друзей — Беберу, Джиту, Хибу и Фуруфу. Самым старшим, самым крупным и, соответственно, самым сильным был Беберу — этому здоровяку ничего не стоило сбить одним ударом могучей лапы другого льва. Его огромное тело покрывало множество шрамов, полученных в многочисленных битвах. Это для него было настоящей страстью, за которую он однажды заплатил правым глазом и ухом — достойный соперник ловким ударом лапы с выпущенными когтями нанёс Беберу серьёзную рану, что глубокими шрамами навсегда обезобразила его широкую коричневую морду. Но несмотря на пугающую внешность, могучий боец был отличным и проницательным другом.

Рядом с ним устроился другой Гвардеец — Джиту. Их с Беберу разделял примерно год, и в облике, и в характере у него были отличия от друга. Джиту был более спокойным, но тоже сильным львом, только он уступал в силах Беберу. Однако из всей четвёрки Джиту не было равных по скорости — охотясь за кем-либо, лев мог в несколько прыжков настичь свою добычу, а когда кто-то из врагов убегал от Гвардейца, то у него просто не было шансов уйти от погони. Из четвёрки он также был самым умным и смекалистым, его умение чётко мыслить нередко спасало друзей из, казалось бы, неразрешимых ситуаций. Точно таким же умным был его родной брат Фуруфу, родившийся с Джиту в один день, но внешне братья отличались. У обоих шерсть была светло-бежевого цвета, но гривы по окраске различались. У Джиту была грива чёрной, как у Беберу, только не настолько густой, но тоже красивой. Но ещё была у гривы одна деталь, которую примечали львицы — длинные и пушистые пряди на его груди курчавились. А коричневая грива у Фуруфу была словно зализана назад, когда у Джиту на загривке и лопатках она неряшливо топорщилась в стороны, как будто лев только что встал с земли. Ещё Фуруфу охотно шёл на самые рискованные предприятия, не ощущая в душе чувства страха. Свою смелость он показал ещё давно, до появления Гвардии, и звание самого храброго из львов среди друзей он заслужил.

С лёгкой улыбкой устроился рядом с Фуруфу четвёртый член Гвардии — молодой лев по имени Хибу. Он не обладал такой силой, как Беберу, но не зря же он был львом и состоял в Гвардии. И в сложные моменты, когда Гвардия противостояла врагам, он часто помогал друзьям — умел тихо и незаметно подкрадываться, обладая необыкновенно острым зрением и чутким слухом, молодой лев удачно проводил разведки. Именно на него с интересом поглядывало большинство молодых львиц прайда, из-за чего над ним часто подшучивали Муфаса и старшие друзья. Однако Хибу только добродушно отфыркивался на подтрунивания товарищей — ему давно нравилась молодая охотница по имени Увингу. Светло-золотистый лев с пушистой гривой такого же цвета часто ловил на себе влюблённый взгляд красавицы.

Слушать увлекательный рассказ Львиной Гвардии собрался весь прайд.

— Всё закончилось просто здорово! Но сначала мы думали, что попали в западню — эти наглецы были слишком хитрыми! — изредка встряхивая густой чёрной гривой, сыпал звучным басом огромный Беберу. — А у Шрама была своя отговорка от участия, да, друг? — и лев обратил шутливый взгляд на черногривого льва.

— Да иди ты, — отмахнулся Шрам и усмехнулся. Муфаса потрепал его по загривку.

— В общем, Шрам довольно сильно пострадал от последнего нападения, — продолжил Беберу. — Быстро потом примчался Хибу, он всё увидел и доложил, что на нас идёт огромный отряд врагов. Они окружили пещеру, где мы затаились, и тут выходит их вожак. Такой лев чудаковатый, толстый такой и неуклюжий!

— Зато лапой он мне заехал очень умело, чуть клык не выбил, — вполголоса посетовал Фуруфу.

— Но не выбил же, — улыбнулся Муфаса.

— Мы, понятное дело, видим его, а он нас — нет, мы решили выбежать к ним внезапно, — снова полился бас Беберу. — Но впечатления на них мы не произвели, когда бросились из пещеры на них. Но… — тут лев сделал эффектную паузу и торжествующе оглядел собравшихся, — …сами знаете: Гвардия — сила! Мы победили, но благодаря не только мне.

— Ты прав, — мягким и бархатистым баритоном заметил Джиту. — С нами был потомок Великих Королей, наш Лидер Гвардии! Мы это уже видели не раз, но так дух захватывает, когда видишь это!

— О да! — благоговейным тоном подхватил Фуруфу. — Рык Предков — это что-то!

— Э-эх-х! — ударил лапой по земле молодой Хибу. — Как их всех подняло в воздух и унесло куда подальше! Это — зрелище!

— После этого я своим рыком послал их насовсем! — дёрнул крупной головой Беберу и завершил рассказ своим постоянным: — Ха!

Раздались одобрительные возгласы. Затем из прайда к друзьям вышел Ахади. Старый лев, обведя взглядом, полным гордости, Львиную Гвардию, сообщил:

— Вот такая у нас гвардия! Они кого угодно победят! Действительно, вы и мой сын Шрам — сила! Наша сила и оплот, моя гордость.

Солнце тем временем уже скрылось за горизонтом, и Ахади, взглянув на начавшее темнеть небо, сказал:

— А вот и подобралась к нам загадочная и в то же время прекрасная ночь. Давайте-ка, Гвардия и все остальные, спать, у нас завтра с вами, может быть, будут ещё дела.

— Да ладно тебе, Ахади! — засмеялся Беберу. — Мы тут немного побудем, поболтаем. Знаешь, особо времени у нас там не было для болтовни.

Ахади в ответ хлопнул друга по плечу и подошёл к Джиту.

— Джиту, мне надо с тобой завтра утром поговорить, хорошо?

Лев кивнул. Ахади же вместе с сыновьями и остальным прайдом ушёл к Скале. Беберу повернулся проводил его взглядом и тяжело вздохнул. Как ему было тяжело сейчас, навесив на морду беззаботно-весёлое выражение, рассказывать об очередной победе Львиной Гвардии, когда у него на сердце ныла рана! Он давно хотел поговорить об этом с друзьями, но последняя миссия Гвардии выбила всё из головы. А сегодня Беберу вспомнил, и его сердце неоднократно сжималось от одной мысли о том, что ему скажут друзья. А если они его бросят или, того хуже, доложат Ахади или Шраму, и Беберу будет изгнан. Хотя он был уверен в друзьях, что они не предадут его.

Лев повернулся к друзьям, и его изменившееся выражение морды тут же заметил Джиту.

— Эй, Беберу! — взволнованно начал лев и поднялся с места. — Что с тобой? Ты чего так погрустнел?

Могучая грудь льва тяжело поднялась и опустилась в тяжёлом вздохе, и глухим голосом Беберу произнёс:

— Как-то всё нехорошо выходит у меня, ребята… Я уже давно задаюсь одним вопросом, весьма трудным, но важным для меня.

— Я не узнаю нашего заядлого весельчака и душу компании, Беберу! — протянул Фуруфу. — Что стряслось, брат мой?

Беберу опустил голову и не ответил. Лишь только когда каждый из друзей повторил вопрос, старший Гвардеец поднял взгляд на друзей и сообщил:

— Надеюсь, вы сможете меня понять, ребята… В общем… — лев сглотнул неожиданно вставший в горле огромным ком и хрипло продолжил: — В общем, я хочу уйти из Гвардии.

Фраза, произнесённая грустным, чуть ли не отрешённым тоном, зависла в воздухе. Несколько мгновений братья по Гвардии молчали, переглядываясь друг с другом, и во взгляде каждого читалось недоумение пополам с недоверием. Но львы поняли, что услышали именно эти слова.

— Как — уйти? — заикаясь, переспросил Хибу. — Почему, Беберу?

— Да потому! — неожиданно рявкнул лев, отчего его друзья вздрогнули. — Потому, — уже чуть слышно сказал Беберу и отвернулся. Некоторое время в его душе шла внутренняя борьба, затем он снова повернулся к друзьям и заговорил так, как будто в нём прорвало некую преграду, что всё это время сдерживала те слова, что копились у него уже годами.

— Я знаю, что я поклялся перед нашим Королём, перед Шрамом и Муфасой, перед всеми духами в верности им и Гвардии. Но после присяги и клятвы в моей жизни ничего не переменилось, ровным счётом ничего. Я как воевал с врагами, как участвовал в поединках и битвах, так и продолжаю. Раньше бился один, с отцом, старшим братом, а теперь один. Отец начал учить меня серьёзным и настоящим поединкам с одного года, в полтора я победил своего первого противника, потом почти сразу же папаша бросил меня в бой без предупреждения. Там я и убил первого врага. Теперь вся моя жизнь — череда войн и битв. Я устал смотреть на всё это — чужие смерти, страдания, боль, устал слушать стоны умирающих! Мой отец и брат погибли, когда я ещё не стал совершеннолетним — на нас напали наши давние враги. Убили всю мою семью. А теперь, после каждой победы над врагом, мне по ночам снятся отец и брат…, а к ним присоединяется и мать, которая бросила нас после моей первой победной битвы. Я её прекрасно теперь понимаю — какая семейная жизнь, когда ты постоянно сражаешься и убиваешь? Я уже состарился, я уже старик, у меня нет любимой львицы, с которой я согласился бы прожить всю жизнь. Я так больше не могу, ребята. Простите…

В течение всей пламенной и продолжительной тирады правая передняя лапа Беберу дрожала, как будто он хотел кого-то ударить. Слова толкали друг друга, вырываясь из его пасти торопливо и скороговоркой. Джиту, Фуруфу и Хибу смотрели на друга с удивлением. Когда лев замолчал, Джиту, внимательно наблюдавший за Беберу, встал и подошёл к нему.

— Да что с тобой, Беберу? — тихо спросил он у него. — Что за пораженческие нотки в голосе, которых от тебя никогда никто не слышал?

— Я всё сказал, Джиту, — отчеканил Беберу. — Не заставляй меня повторять одно и то же дважды.

— Нет, не буду, друг, — сочувственно вздохнул лев и вдруг со злобой заговорил: — Я буду сейчас бить тебя по твоей башке, чтобы выбить оттуда всю дурь! Какой уход из Львиной Гвардии? Что на тебя нашло?

Беберу ничего не ответил. Какое-то время он просто сидел, глядя в одну точку, не обращая внимания на гневные взгляды Джиту. Сам Джиту обернулся к друзьям в поисках поддержки. Фуруфу и Хибу подошли к Беберу.

— Друг, не знаю, что ты задумал, но, бросая Гвардию, ты бросишь своих друзей? — тихо спросил молодой лев. — После всего того, что мы пережили вместе, совершили? Неужели ты на самом деле бросишь нас всех, забыв о нашей славе? Каждый из нас всегда говорил — Гвардия без тебя не Гвардия, а просто шайка львов! Хочешь оставить друзей просто шайкой?

Фуруфу молча подошёл к другу и обнял его лапой.

— Я скажу то же самое, что и Хибу — мы без тебя никто, Беберу. И брось свою глупую затею, пожалуйста. Пообещай, что ты не уйдёшь, прошу тебя. Мы все тебя просим.

Беберу ничего не ответил, просто кивнул и молча поднялся. Затем, не сказав больше ни слова, отправился прочь —, но не на Скалу, а в другую сторону. Джиту открыл было пасть, чтобы остановить друга, но Фуруфу остановил его:

— Не стоит, брат. Дай ему подумать и продышаться на воздухе — сейчас именно это ему и нужно.

Но не у одного Беберу были проблемы. Ночью на Скалу вернулись остальные члены Гвардии. Хибу, взглянув куда-то за Скалу, ушёл в ту сторону, а Фуруфу проследовал под выступ, где он любил спать днём. Войдя в темноту, он увидел там то, что ожидал — во мраке виднелся силуэт львицы, такой родной и милый…

— Я знал, что ты будешь меня ждать, Хариму, — улыбнулся лев.

Львица, к которой он обратился, повернулась к Фуруфу. На её мордочке не было улыбки, а в темноте блеснули глаза, в которых не читалось радости. Скорее, одна безнадёжность и усталость. Уже не в первый месяц Хариму встречает своего мужа с прохладцей, и причину своего недовольства она решилась высказать сегодня, и уже не в первый раз.

Фуруфу стёр с морды улыбку и, подойдя к львице, уткнулся носом в её тёплую шею. Хариму отстранилась от него.

— В чём дело? — спросил он. — Почему сегодня в нашей встрече такой холод?

— Не вижу причин бросаться тебе на шею, Фуруфу, — холодно произнесла Хариму. — У тебя есть другая супруга, разве нет? Она же тебе дороже!

— Ну что ты говоришь такое, малыш? У меня нет никого дороже тебя, Хариму! — лев снова попытался уткнуться носом в её шею и снова потерпел неудачу.

— Мне кажется, что для тебя дороже всего на свете вовсе не я, а твои друзья и твоя Гвардия, — дрожащим голосом произнесла львица.

— И что из этого? — удивился Фуруфу.

— Ничего! О, конечно же, ничего! — с сарказмом почти выкрикнула Хариму. — Ерунда-то какая — ты целый месяц шлялся неизвестно где, ещё до этого пропадал чуть ли не три недели, а между вашими важными и высокими миссиями прошло от силы пять дней! Да тебя уже скоро сын перестанет узнавать, Фуруфу! Ты хоть раз во время своих походов задумывался о Таму? Обо мне?

В голосе львицы звенели слёзы. Удивлённый эмоциональным всплеском супруги, Фуруфу начал оправдываться:

— Хариму, всё, что мы с Беберу, Джиту и Хибу делаем — это ради всего Королевства, ради прайда! Ради нас, в конце концов!

Ещё до того, как лев закончил говорить, ему стало ясно — ни один аргумент не достигнет Хариму, все его слова разобьются о каменную стену непонимания.

— Хватит прикрываться прайдом и Королевством! — Хариму в сердцах ударила лапой по земле. — Это — единственное, что тебя интересует в жизни? Уже отодвинул семью на второй план! А, нет, — на третий!

— Прекрати, — тихо, но строго велел Фуруфу. — Разбудишь прайд и Таму!

— Не затыкай мне рот, — рыкнула львица. — Я устала от этой жизни, Фуруфу! Мы уже больше года вместе живём, у нас с тобой ребёнок, а ты продолжаешь шляться без толку со своими друзьями по всей саванне! Ты с женой и сыном проводишь времени меньше, чем с друзьями!

— Шляюсь? Без толку? — поразился Фуруфу, чувствуя, как в его душе поднимается злость на жену. — Чтобы ты знала, я и мои друзья рискуют жизнью, сохраняя безопасность для всех нас. Для всех, Хариму! Включая тебя и нашего Таму!

— Ах, какое благородство! — закатила глаза львица. — Захотелось быть благородным? Тогда и поступи именно так — сделай выбор, Фуруфу! Между женой и этой своей Гвардией! Выбирай — либо я и Таму, либо твои друзья.

Вскочив с места, Хариму быстро пошла из-под выступа. Пройдя мимо Фуруфу и остановившись в нескольких шагах от него, она тихо произнесла:

— Я устала от такой жизни, Фуруфу. И моё терпение скоро лопнет. Подумай об этом, понял?

Выкинув жгущие сердце слова, Хариму поднялась на Скалу. Лев остался смотреть на то место, где несколько мгновений назад она сидела. До его ноздрей долетел нежный и волнующий запах её шерсти.

Через некоторое время Фуруфу поднялся на выступ и вошёл в пещеру. Недалеко от входа спала Хариму, а у неё под боком свернулся их очаровательный сын — Таму. Подойдя к ним, Фуруфу нежно поцеловал супругу и сына.

— Мой маленький… — прошептал он и провёл своей большой лапой по головке львёнка. Если бы они знали, как он скучал по ним…

Уже засыпая, лев думал о том, что будет завтра, о том, как завтра поговорить с супругой и сыном. Фуруфу не видел, как за Скалой нежились в объятиях друг друга его брат и Амади. Та самая светло-бежевая львица, бросившаяся Джиту на шею. И ещё — вдали от своего дома лежали в траве и смотрели на звёзды молодой Хибу и полюбившаяся ему Увингу… У двоих львов из Гвардии были свои серьёзные проблемы, у остальных всё в порядке. Но долго продлиться тихой и размеренной жизни было не суждено. На своём любимом выступе позади Скалы сидел Шрам и задумчиво смотрел то на звёзды, то на саванну. Его терзали отнюдь не весёлые мысли. У него тоже были свои проблемы, которые он собрался решить самым радикальным способом. Всю жизнь ему мешал старший брат. Все постоянно ставили всем львятам в пример Муфасу, именно он постоянно был в центре внимания. Скоро Ахади умрёт, а трон займёт Муфаса. Этого Шрам не желал, он сам хотел править Прайдлендом. Тем более что у него есть большая сила. И Шрам, расплывшись в злобной улыбке, принял решение — он избавится от брата. И его Львиная Гвардия ему в этом поможет, ведь Беберу, Джиту, Фуруфу и Хибу давали ему клятву.

— Всё равно я стану Королём! — выдал в темноту Шрам. И к выполнению своего плана лев приступил уже скоро — спустя неделю после возвращения Львиной Гвардии умер Ахади. Лёг спать — и не проснулся. Теперь Королём стал Муфаса. Пора было действовать.

* * *

Спустя неделю после похорон Ахади Шрам созвал всю Гвардию на собрание. Пока никто изо львов не знал, что именно им скажет главный лев Гвардии. Львы шли в известное им место — в огромную и широкую пещеру, которая располагалась в подземелье, недалеко от Камня Дружбы и Клятвы Гвардейцев. Идя вслед за Шрамом, каждый лев думал о своём. Беберу после смерти Ахади твёрдо решил покинуть Гвардию, когда они выполнят то, что задумал Шрам, но пока говорить об этом не собирался. Фуруфу же терзали тяжёлые раздумья и душевная боль — Хариму более чем холодно общалась с супругом, и по её настроению было понятно, что она больше не хочет жить со львом. Единственное, что их сейчас связывало — очаровательный Таму, но львица была уверена, что и сын не удержит Фуруфу от «жажды приключений», как выражалась Хариму. В хорошем настроении шли лишь Джиту и Хибу. Брат Фуруфу провёл прекрасную ночь со своей возлюбленной Амади, а молодой член Гвардии уносил в памяти тёплый и нежный поцелуй Увингу. Погружённые каждый в свои думы, львы даже и не думали, чем обернётся их разговор со Шрамом.

Вдали уже завиднелись два кустарника. Шрам повёл друзей мимо них — эти кусты стояли рядом с отверстиями в земле, через которые в пещеру попадал дневной свет. Дойдя до большого камня, под которым начинался вход в пещеру, брат Муфасы начал осторожно спускаться вниз. Львиная Гвардия пошла за ним. Вскоре они оказались в знакомом месте — огромном пространстве, потолок которого терялся далеко вверху. В пещере было достаточно светло, местами из-под камней и из земли пробивалась чахлая растительность, тоскующая по живительному свету солнца.

— Итак, какая у нас новая миссия? — нарочито весёлым тоном спросил Беберу.

— Я сейчас расскажу, братья мои, — кивнул Шрам. Дождавшись, когда его друзья устроятся полукругом напротив него, лев продолжил: — Мы все прекрасно знаем и помним, что приносили клятву перед Великими Королями прошлого. Мы клялись защищать наш дом, наши семьи и наш прайд. Вы и мне клялись в верности, поэтому мне нужна ваша помощь.

— Да, мы помним, Шрам, — ответил за всех Фуруфу. — Говори, что тебе нужно, мы всё сделаем.

— У нас сил хватит на многое! — вскинул голову Беберу.

— Мы — могучая Гвардия, — кивнул Джиту. — Враги должны нас бояться!

— Когда приступаем? — спросил Хибу.

Торжествующим взором Шрам обвёл своих друзей. Вот то, что он хотел увидеть — готовность пойти за лидером и проявление преданности. А против такой силы не устоит никакой Муфаса! Ослеплённый жаждой власти, Шрам уже видел лежащее на земле бездыханное тело брата, своё восхождение на выступ Скалы и свой рёв — рёв Короля. Да, он скоро прозвучит! И коварный брат произнёс:

— Вы мне нужны для захвата власти. Я хочу стать Королём вместо своего брата Муфасы!

До четвёрки друзей не сразу дошла вся абсурдность этого заявления, и на некоторое время в пещере воцарилось молчание. Затем Хибу переспросил:

— Что ты хочешь, Шрам?

— Ты решил убить своего брата? — шёпотом спросил Беберу.

— Да! — торжествующе возвестил принц. — Верно, я хочу избавиться от брата, хочу сам стать Королём. А вместе мы — сила! Непобедимая сила — Львиная Гвардия! Я буду править Прайдлендом, а с вами нас будут бояться все враги. Мало того, мы сможем наладить отношения с…

— Нет, Шрам, — ударил лапой по камню Фуруфу. — Я не пойду на такое.

— Вместе мы — сила, ты прав, Шрам, — кивнул Джиту. — Но эта сила должна быть направлена против врагов, а не на нашего друга и Короля.

— Это преступление против власти и вообще против великого Круга жизни, — почти крикнул Хибу. — За это положена казнь или вечное изгнание, а я не хочу погибать ради твоего безумного замысла.

Шрам переводил взгляд с одного Гвардейца на другого, чувствуя, как в его душе изумление сменяется яростью, которую лев ещё старался сдерживать. Взгляд его изумрудно-зелёных глаз остановился на могучем Беберу.

— Ты со мной, Беберу? — обратился к нему принц.

— Я хотел сказать тебе кое-что после нашей новой миссии, Шрам, — пробасил Беберу. — Я только что узнал, что ты задумал на самом деле. Вот тебе мой ответ — я не только не согласен идти против своего друга, но и вообще собираюсь уйти из Гвардии. Я устал от такой жизни, а после того, что ты хочешь от нас, я и вовсе здесь не останусь. Пошли, ребята!

Повелительно кивнув головой, Беберу грузно поднялся и направился к выходу из пещеры. За ним поднялись и остальные львы.

— Эй! Как вы смеете поворачиваться спиной к Королю! — рявкнул Шрам. — Вернитесь сейчас же!

— Наш король — Муфаса, мы верны ему, так же как и тебе, Шрам, — сказал, обернувшись, Джиту. — Но убивать друга — это страшный грех, друг мой. Я воспитан в атмосфере любви и уважения к старшим и тем, кто стоит выше меня. Никто из нас не преступник и не станет брать это бремя на себя. Я всё сказал.

Лев отвернулся. Им оставалось несколько шагов до выхода…

«Тогда справлюсь и без вас!» — злобно подумал Шрам и принял решение. Он расставил худощавые, но мускулистые лапы шире, впился когтями в камень, глубоко вдохнул и чуть угнул голову вниз, не сводя взгляда с тех, кого он считал друзьями. Тут он почувствовал горячую волну, которая начала подниматься по его лапам вверх, к груди, к сердцу, волны жара заструились по телу, а кровь прилила к морде. Сердце Шрама бешено забилось, он чуть попятился назад, открыл пасть…

Сразу же вся пещера задрожала от чудовищного грохота, который на самом деле был рыком, издаваемым Шрамом. Но это был не простой рёв. Это был Рык Предков — тот самый приём, о котором взахлёб рассказывал после последнего похода Беберу. Львов моментально отбросило на камни, они врезались мордами в каменную стену. Рёв боли моментально потонул в грохоте Рыка Предков. Шрам поднял голову, и четвёрку Гвардейцев подняло в воздух, почти под самый потолок, и закружило. Гривы бились вокруг их голов и плеч, залепляя глаза, и не было никакой возможности вернуться на землю. Львов начало бить друг о друга, о каменные стены, об острые выступы и потолок, их крики боли были неразличимы и не слышны в Рыке, разрывавшем барабанные перепонки. Шрам дёрнул головой, и Хибу отбросило к противоположной стене. Тело льва остановилось на расстоянии одного прыжка от стены, он несколько раз перевернулся в воздухе.

— ПРЕКРАТИ!!! — вложив всю силу в свой могучий голос, взревел Беберу. И через несколько мгновений Шрам замолк. Избитые и окровавленные тела Гвардейцев на мгновение застыли под потолком — расстояние до земли было не менее десяти львиных прыжков — и безжалостно полетели вниз. Позади Шрама с лёгким криком упал Хибу, Фуруфу успел на полпути до земли зацепиться лапами за небольшой выступ, но он не выдержал его веса и обвалился. Беберу и Джиту не за что было ухватиться, и их тела с громким хрустом разбились о каменный пол пещеры. Всё было кончено.

Грудь Шрама быстро вздымалась и опускалась, и он обвёл взором произошедшее, затем медленно сдвинулся с места и направился к лежащим львам. Беберу лежал на боку, его некогда мощные лапы отходили от тела под необычными углами, а крупная и залитая кровью голова была странно вывернута. Из носа и пасти его текла кровь — самый могучий и сильный защитник прайда был мёртв. Рядом с ним лежал на спине тяжело раненный Джиту. Его широкая грудь тяжело вздымалась и опускалась, а в горле что-то жутко клокотало и булькало. Открытые глаза, затуманенные болью, обводили пещеру, безвольно лежащих друзей и подошедшего Шрама. Лев прохрипел:

— Шрам… ты… за что?

Лев отвернулся от умирающего и подошёл к Фуруфу. Тот был без сознания, но пострадал меньше, чем Джиту. Его тело было покрыто пылью и маленькими обломками обвалившегося выступа, из правого уха стекала тёмно-красная струйка. Вокруг стояла звенящая тишина, нарушаемая хрипением Джиту и падавшими сверху кусочками породы, и в душу Шрама начал вползать змеёй испуг. Сзади раздался тихий, полный боли стон, и лев стремительно обернулся. В противоположной стороне пытался поднять голову раненый Хибу. Однако сил у молодого льва не хватило, он снова потерял сознание.

Сверху раздался странный звук, как будто где-то свистел ветер. Шрам поднял голову и увидел спускавшееся вниз облако пепельного цвета. Оказавшись недалеко от Шрама, оно начало принимать отчётливые формы, и вскоре перед Шрамом оказался очень знакомый лев. Неожиданно фигура ярко вспыхнула пламенем, мощный поток горячего воздуха сбил Шрама наземь, отбросив к телам друзей, и пещеру наполнил многократно усиленный голос Ахади:

— Что ты наделал, Табити?

От мощи львиного голоса по телу Шрама побежали мурашки, сердце бешено забилось. Он не мог оторвать взора от пугающей картины, а Ахади тем временем вещал:

— Ты давал клятву вместе с Гвардией защищать Королевство и друг друга. Короли Прошлого избрали тебя Хранителем и лидером Гвардии, наделив тебя могучей силой Рыка Предков, а ты направил его против своего Королевства, против своих друзей. Мало того — ты задумал убить собственного брата, ты задумал страшное преступление против семьи! Я не этому тебя учил, сын мой. Я не растил тебя завистником и, тем паче, преступником. Ты глубоко разочаровал не только меня, но и всех наших предков. Ты сам разрушил Львиную Гвардию. Отныне я, Ахади, правитель Земель Прайда, от имени Духов Королей прошлого лишаю тебя всех сил!

Не успел Шрам произнести хотя бы слово, как пламенная фигура Ахади словно взорвалась. Льва прижало с силой к полу пещеры, он не мог даже вздохнуть, затем его тело пронзила сильная боль, и всё вокруг потонуло в ярчайшей вспышке света. Чувство падения в глубокую яму, сменившееся чернотой…

Очнулся Шрам здесь же, в окружении мёртвых и раненых товарищей. Хибу уже лежал не у противоположной стены, а в паре прыжков от Шрама — несчастному льву не хватило сил выбраться наружу. За молодым гвардейцем тянулась цепочка красных следов. Шрам, поднявшись на подрагивающие лапы, осмотрелся по сторонам. Он не понимал, что произошло, и пришёл в настоящий ужас, увидев окровавленных друзей. Тут память услужливо подсунула ему воспоминания — он сообщает Гвардейцам о своём намерении убить Муфасу. Беберу самый первый отказывается исполнять приказ, его поддерживают остальные друзья. Шрам в ярости использует против них свою силу, дарованную Предками… Едва последняя мысль влетела в его голову, испуг сменился яростью. Шрам подошёл к каждому льву, чтобы проверить, есть ли кто живой, а потом добить. Скрипнув зубами, лев подошёл к молодому Хибу и надавил лапой на его грудь. Издав тихий стон боли, лев открыл глаза, его мощное тело задрожало. Из красноватого тумана перед ним возникла морда Шрама.

— Шрам… — простонал лев. — Что ты наделал?

В этот момент раздался тихий шорох, и в пещеру, усеянную телами, вступил Муфаса. Вскрикнув от ужаса, лев бросился к друзьям. Шрам же остался недвижим. Хибу обернулся, и параллельно с вопросом Муфасы: «Что здесь случилось?» — из пасти молодого льва вырвался стон:

— Муфаса…

Шрам быстро отступил назад, в то время как брат быстро подошёл к Хибу. Окинув взглядом тяжело раненного друга, он быстро скомандовал Шраму:

— Бегом за львицами! Зови Рафики и Дактари!

Черногривый лев быстро выбежал наружу. Он не услышал придавленный хрип Хибу:

— Он использовал… Рык Предков…

* * *

Вскоре в пещере под землёй была половина прайда, а Шрам принёс на себе шаманов Прайдленда. Некоторые львицы перешёптывались между собой, Хариму, Увингу и Амади находились каждая рядом со своим львом. Муфаса, сгорбившись, сидел рядом с телом Беберу, положив лапу на его широкую грудь. По морде льва тихо скатывались одна за другой слёзы и падали на холодеющее тело друга. Лежавший рядом Джиту протяжно стонал от сильной боли, стягивающей тело обручами. Фуруфу на некоторое время пришёл в себя, но потом снова расстался с действительностью. Хибу же лежал на боку, засыпая от усталости снова и снова. Временами он обыскивал пещеру взглядом, опасаясь увидеть Шрама. Однако при Муфасе брат не осмелился бы причинить вред.

К Королю подошла его молодая невеста Сараби. Лев, поцеловав её, повернулся к мандрилам:

— Помогите, прошу вас! Можно спасти остальных?

— Я мало разбираюсь во врачевании, сир, — развёл руками Рафики. — В этом разбирается мой брат.

— Я помогу им, сир, — кивнул Дактари. Муфаса кивнул ему в ответ и отправил прайд на Скалу. Рядом со львами остались любимые и родные. Сараби осталась вместе с Муфасой. Прошло в тягостном молчаний несколько мгновений, потом молодая охотница спросила:

— Где мы похороним Беберу?

— Там, где он достоин, — хрипло ответил Король. — Самое значимое для Гвардии место — Камень Дружбы.

Сараби тяжело вздохнула и откинула прядь чёрной гривы с холодной морды Беберу. Тут Муфаса поднялся и произнёс:

— Милая, побудь на всякий случай здесь. А я пойду поговорю со Шрамом. — И лев направился к выходу из пещеры.

— Ты знаешь, что ты наделал, убийца?! — ревел, не владея собой, огромный лев с алой гривой, придавливая к земле Шрама. — Ты убил своего друга, ты пошёл против Гвардии! Зачем ты использовал Рёв Предков?! А если бы погибли они все?!

Шрам молчал — он не мог признаться в том, что задумал и из-за чего пошёл против своих друзей.

— Муфаса… я не хотел, — с деланным испугом залепетал лев. — Я просто… потерял контроль над собой…

— Потерял контроль?! — снова взревел Муфаса. Пышущая жаром широкая морда почти вплотную приблизилась к носу Шрама. — Знаешь, чем это обернулось? Знаешь?! Смертью, Шрам!

Худощавый черногривый лев задыхался под тяжёлыми лапами брата. Яростно зарычав, Муфаса отпустил Шрама и отошёл в сторону, тяжело дыша. Брат Короля медленно поднялся с земли и отряхнулся, затем подошёл к брату.

— Муфаса, я…

— Вон! — глухо буркнул Муфаса, повернувшись к брату. — Уйди с глаз, чтобы не видел тебя!

— Ты меня изгоняешь? — оторопел Шрам.

— Я не хочу видеть тебя, Шрам! — отчеканил Муфаса. — По крайней мере, временно.

Король отвернулся. Не говоря ни слова, Шрам смерил его злобным взглядом, затем медленно развернулся и пошёл в сторону. Сделав несколько шагов, брат Муфасы обернулся и взглянул на Короля. Тот сидел к нему спиной, опустив голову.

* * *

Рядом с Камнем Дружбы и Клятвы Гвардейцев лежали два тела. После захода солнца умер, несмотря на старания Рафики и Дактари, Джиту, оставив безутешную Амади рыдать над его мёртвым телом. В себя пришли Хибу и Фуруфу, но их состояние было слишком тяжёлым, чтобы они могли присутствовать на похоронах. Прайд собрался в полном молчании, только Амади и ещё две-три львицы тихо всхлипывали. Муфаса подошёл к двум земляным холмикам и, сделав глубокий вдох, заговорил:

— Сегодня — самый тяжёлый и печальный день для нашего Королевства. Мы лишились не просто могучей Львиной Гвардии. Мы остались без двух наших прекрасных друзей, а ещё двое чуть не погибли. — При этих словах Амади судорожно всхлипнула, её ласково приобняла лапой сидевшая рядом Сараби. Сглотнув вставший в горле ком, Муфаса продолжил: — Львиная Гвардия — это не просто наши родные, близкие и друзья. Это главная наша мощь и гордость, с которой нам суждено сегодня проститься. Жизнь устроена несправедливо — нас покидают самые лучшие львы, а сердца жжёт осознание того, как мало времени отмерено было и Беберу, и Джиту. Кто знает, кто следующий нас покинет… Без такого могучего льва, как Беберу, и без такого умного, как Джиту, наш отважный отряд, как ни печально говорить, уже не Гвардия…

Муфаса никому не сказал, что на самом деле случилось в той пещере. Он слишком был зол на своего брата за совершённое им преступление, но правду сообщить не смог — боялся того, как отреагируют на это Амади, Увингу и Хариму. На похороны Шрам так и не пришёл…

— Храня память о славе нашей Гвардии, мы никогда не будем забывать подвиги наших друзей — не только Беберу и Джиту, но и Фуруфу с Хибу, — уже заканчивал Муфаса. — Ребята, вы для всех здесь стали друзьями и оплотом. Я столько времени провёл с вами, и не могу передать сейчас, как тяжело хоронить вас — своих лучших друзей. Мы никогда не забудем вас… — на этих словах у Муфасы защипало в глазах, а голос чуть дрогнул, но лев постарался сохранить его твёрдость, договаривая последние слова. — Идите с миром, друзья мои… и пусть память о вас останется навсегда.

— Идите с миром, — произнес весь прайд вслед за Королём.

Проводив достойно павших, прайд ушёл на Скалу спать. Муфаса остался сидеть рядом с могилой друзей. Лев опустил голову, так что пряди гривы падали на его морду. Он так и не заметил, что за ним издали наблюдали два изумрудно-зелёных глаза, принадлежавших его брату.

* * *

Могилы зарастали травой, но боль и тоска по ушедшим продолжали изредка навещать Муфасу и оставшихся гвардейцев. Время летело над Скалой Предков, превращая каждое событие в историю. После гибели Беберу и Джиту прошла неделя. Выздоравливавшие Фуруфу и Хибу лежали в прохладной тени той самой пещеры, где приняли такую страшную смерть их друзья. Молодой Гвардеец медленно ходил вдоль одной из стен, осторожно опираясь на левую переднюю лапу и чуть слышно ругаясь на хромоту, а Фуруфу тихо посмеивался.

— Что смешного, Фуруфу? — фыркал молодой лев. — Я бы на тебя посмотрел, на хромого!

— Мне пока нельзя ходить, Хибу, — ухмыльнулся Фуруфу. — Уверен, что не буду испытывать твоего позора, ха!

В этот момент раздался весёлый детский голос, и в проёме пещеры показались Хариму и семенивший рядом с ней Таму. Увидев отца, львёнок бросился к нему с радостным криком:

— Папа!

Подбежав к Фуруфу, Таму быстро зарылся в его пушистую гриву. Лев приобнял сына и прижал его к себе.

— Привет, привет, мой боец! — улыбнулся он. — Как вы с мамой живёте?

— Нам скучно без тебя, — мигом поскучнел малыш. — Когда ты выздоровеешь?

— Папа скоро поправится, — весело сказала шедшая сзади Хариму. Подойдя к Фуруфу, она нежно коснулась носом его щеки. — Как ты, милый?

— Когда ты рядом, то просто прекрасно, солнышко, — промурлыкал лев.

— А где мой молодой калека? — раздался шутливый голос, и в пещеру вошла Увингу. Хибу, увидев любимую, направился к ней, выгнув грудь и стараясь хромать как можно меньше. Наблюдая за другом, Фуруфу едва сдерживался, чтобы не фыркнуть от смеха. Молодой лев не обратил внимания на бывшего Гвардейца и как ни в чём не бывало подошёл к Увингу. Молодая охотница тут же спрятала мордочку в его пушистой гриве и замурлыкала.

* * *

— Я не хочу больше оставаться здесь, — сказал Фуруфу, когда Рафики и Дактари уже разрешили ему ходить и передвигаться.

Спустя несколько дней после выздоровления лев сидел рядом с могилами брата и Беберу, рядом, склонив голову на его плечо, устроилась Хариму. На могилах уже начала прорастать трава, а на холмике, под которым истлевали останки Джиту, лежал белый цветок.

— Вот такая вот штука — жизнь, — тяжело вздохнул Фуруфу. — Только недавно вернулись, почти сразу после нашего возвращения умирает Ахади. А затем гибнут мой брат и друг, и всё из-за…

Лев осёкся и замолчал. Имя льва, которое он хотел произнести, царапнуло его горло, заставив замолчать. Но Хариму поняла мужа без слов.

— Я сама не могу поверить, как Шрам мог решиться на такое. Я в шоке, Фуруфу… — прошептала львица. — А если бы ты…

Лев не дал договорить супруге — повернувшись к ней, он поднял лапу и прижал подушечками к её губам.

— Самое главное для тебя — то, что я сейчас с тобой и с нашим мальчиком, Хариму, а не то, что бы случилось, погибни я там, — тихо, но твёрдо сказал лев. — И, опережая твои дальнейшие слова, скажу — я сам хочу спокойной жизни, без риска и опасностей. Хочу жить рядом с семьёй — с самым дорогим, что у меня есть. С вами…

Фуруфу ласково лизнул Хариму за ухом.

— Давай уйдём отсюда, детка… Всё равно Гвардии больше нет.

* * *

— Прости нас, друг, — Фуруфу подошёл к Муфасе и крепко обнял его. — Мне тоже нелегко уходить отсюда, из родного дома.

— Вы найдёте своё место в этом Круге Жизни, — улыбнулся Муфаса и потрепал Фуруфу по макушке.

Вместе с Фуруфу уходили и Хибу с Увингу. Молодой лев не раз говорил Ахади, Муфасе и Шраму, что, если бы не Гвардия, он бы ушёл из прайда на поиски своего места в Круге Жизни. Обоих львов гнало из Прайдленда нежелание жить бок о бок с тем, кто пытался убить их всех, с тем, кто решил их использовать в своём страшном преступлении. Однако Муфаса не знал о том, что над ним висела опасность со стороны брата. За день до ухода Фуруфу подошёл к Шраму и, глядя ему прямо в глаза, сказал:

— Слушай меня, Шрам! Я не скажу Муфасе о том, что ты замыслил убить его. Я представляю, что он с тобой сделает. Хватит крови. Её и так слишком много пролилось по твоей вине. Я промолчу, памятуя о нашем славном прошлом и прежней дружбе. Не сочти это за благородство!

— Мы никогда не забудем вас! — подошёл к Муфасе молодой Хибу. Король обнял его и прижал к широкой груди.

— Мы вас тоже будем всегда помнить, — улыбнулся Муфаса, в глазах которого стояли слёзы. — Как-нибудь навещайте нас.

— Обязательно, Муфаса! — кивнул Фуруфу.

— До свидания, Ваше Величество! — прокричал Таму. Муфаса ласково улыбнулся львёнку, затем обнял и его.

— Пока, малыш, пока! Расти таким же сильным и могучим, как твой папа… и твой дядя.

Наконец, прощание закончилось, и вскоре от южной границы Прайдленда удалялись несколько фигур. Муфаса и склонившая голову на его плечо Сараби провожали взглядом своих друзей до тех пор, пока они не скрылись вдали.