Самое скандальное интервью Р. Скитер (джен)

* * *

Иногда хобби и пристрастия родителей играют дурную шутку с их детьми. Кому же еще и пожинать плоды сумасшедших увлечений двух взрослых людей, как не их собственным отпрыскам? Рита Скитер сполна ощутила все прелести подобных занятий. Практически ни одна живая душа в мире и не догадывалась, что имя Рита всего лишь самое удобоваримое сокращение более громоздкого и помпезного имени.

Элайджа и Синтия Скитер еще со студенческих времен были буквально помешаны на астрономии, прорицании, астрологии и прочей небесной чепухе. На этой почве, собственно, они и познакомились. Недалекая хохотушка с Пуффендуя Синтия Олдридж на одном из школьных завтраков в общем зале как-то нагадала себе на кофейной гуще страстного рыжеволосого красавца в небесном облачении в воздыхатели. Студент Когтеврана Элайджа Скитер, тощий, высокий, с непропорционально длинными руками и уже начавшими проявляться залысинами в области широкого лба, мало походил на знойного красавца чьей-либо даже самой неприхотливой мечты. Но волосы его действительно отливали рыжиной, а на плечи была накинута темно-синяя мантия, расшитая по подолу и рукавам всеми известными на тот момент созвездиями и знаками зодиаков, а в руках (о Мерлин!) он нес портативную подзорную трубу для наблюдения за небесными светилами. Проходя мимо стола, за которым сидели студенты Пуффендуя, Элайджа небрежно обернулся на чей-то сдавленный вскрик и пропал навеки. На него с немым обожанием уставилась симпатичная сероглазая блондинка, в руках которой была крепко зажата почему-то перевернутая кверху дном кофейная чашка. На кудрявой головке девушки красовалась затейливая шляпка в форме планеты Сатурн. Кольца Сатурна, «поля» шляпки, медленно вращались вокруг собственно самой «планеты». Ну как тут было не влюбиться с первого взгляда в почти зеркальное отражение самого себя? Тут же, не дожидаясь окончания завтрака, Элайджа рухнул на одно колено подле прекрасной незнакомки и немедля предложил ей руку, сердце и подзорную трубу в придачу. Свадьбу сыграли на следующий же день после окончания Хогвартса и поселились на скромной ферме за городом, доставшейся Элайдже в наследство от родителей.

Молодожены все свои предстоящие дела планировали строго в соответствии со звездами. Любая мелочь, вплоть до покупки садовых ножниц, подвергалась тщательному обдумыванию и соотнесению с движением небесных тел. А уж когда пришла пора обзаводиться потомством, молодая семья и вовсе потеряла покой и сон. Распланировано было все: день и час зачатия, погодные условия, природные приметы, даже пол и цвет волос будущего малыша. С полом, правда, горе-астрологи немного не угадали. Вместо спокойного и рассудительного мальчика родилась крикливая и взбалмошная девочка. Да и с цветом волос промахнулись. Благородной отцовской рыжины не было и в помине. Вместо нее какая-то жесткая пшеничная пакля на голове. И знак зодиака почему-то тоже выбился из всех возможных предсказаний. Скорпион вместо Девы. Но зато уж с годом Скитеры угадали точно, на что все время с гордостью и улыбались друг другу. Тысяча девятьсот пятьдесят первый год. Год Металлического Кота по восточному гороскопу. Не думаете же вы, что при таких родителях ребенку могло достаться какое-нибудь невзрачное, серенькое, ни о чем не говорящее имя, типа Глория, Джиллиан или, упаси Мерлин, и вовсе простонародное Труди?

Спустя несколько лет после рождения ребенка, Элайджа Скитер неоднократно пытался объяснить дочери, почему же ее имя настолько отличается от всех прочих.

— Понимаешь, дочка, мы с твоей мамой всегда хотели для нашего малыша необычной, яркой судьбы. А начинать всегда нужно с имени. Сначала мы с Синтией приготовили просто замечательное, по-настоящему волшебное имя. Два месяца думали над ним и, наконец, решили, что оно вполне достойно нашего будущего ребенка. Зальцбургский Параллепипед! А? Как тебе? Звучит-то как гордо! Один из самых известных метеоритов в мире, между прочим. Палеоартефакт. Ему миллионы лет. А нашли его совсем недавно, в тысяча восемьсот восемьдесят пятом году. Но потом, совершенно для нас неожиданно, родился не мальчик, а девочка. Это немного сбило нас с мысли. Мы подумали, что юной леди будет несколько некомфортно с мужским именем. Не все в нашем обществе понимают истинную красоту. Дразнить еще начнут. Зачем портить дочке жизнь с самого рождения? И потому мы с Синтией совсем уже было остановились на варианте Гоба, в честь крупнейшего из найденных метеоритов в юго-западной Африке, но тут меня осенило. А что если в имени дочери увековечить не какое-то одно конкретное упавшее на землю небесное тело, а все их разом? Поверь, настолько серьезно мы с твоей матерью ни один вопрос в своей жизни не обсуждали. Так и появилось на свет прекрасное, звучное имя Метеорития-Космология. Метеорития-Космология Скитер! Каково? При произношении перед глазами буквально вся Вселенная предстает во всем ее многообразии!

— Палата для психов в госпитале Святого Мунго перед глазами предстает, а не Вселенная, — тихо бурчала дочь.

Она никогда не разделяла буйного восторга родителей по всему, что хоть как-то связано с небесной сферой. Да и то сказать, с самого рождения спотыкаться о расставленные по всему дому телескопы, разложенные тут и там талмуды по астрономии и прорицанию, вляпываться в разлитую по полу кофейную гущу, которой мать иногда доверяла больше, чем звездам, такого врагу не пожелаешь. Как только девочка доросла до более-менее сознательного возраста, она тут же в ультимативной форме потребовала никогда в жизни не называть ее больше полным именем, безжалостно урезав его до простого, как дубовая доска, Рита.

— Метеорития, дочка, — хваталась за сердце мать, — опомнись! Ты же нарушаешь всю гармонию высших сил!

— К херам собачьим такую гармонию! — орала в ответ Рита. — Не нужны мне ваши звезды и кометы! Хочу жить нормально, как все люди! Еще раз назовете полным именем, уйду из дома!

В те «веселые» времена успокоительное зелье пилось в семействе Скитер вместо воды.

С самых юных лет, еще до поступления в Хогвартс, Рита поняла, что чужие тайны и секреты интересуют ее гораздо больше всего остального. Ее сердце сладко сжималось каждый раз, как удавалось выведать нечто интересненькое и скабрезное хоть о ком-нибудь. Тут-то и пригодился папочкин мощный телескоп. Только наблюдала Рита отнюдь не за бездушными небесными телами, а за вполне конкретными людьми, своими соседями, зачастую видя то, что для детских глаз совсем не предназначено. Например, уже в десять лет она прекрасно поняла, что такое «ходить налево». Семейство Карналити, чья ферма располагалась неподалеку от их собственной, регулярно занималось этой самой ходьбой, что муж, что жена. Оливия Карналити каждую субботу, стоило мужу удалиться с друзьями на рыбалку, недвусмысленно заигрывала с молодым садовником. Игры их обычно заканчивались либо в маленькой, скрытой в зелени сада, беседке, либо на сеновале, куда зоркий глаз Риты проникнуть не мог. А Родерик Карналити, дождавшись, когда жена утром уйдет за покупками… Ох уж этот сэр Родерик! Не стеснялся приставать все к тому же садовнику, благо парень оказался далеко не глуп и получал двойное удовольствие в придачу к своей зарплате. Карналити, почти не таясь, по-медвежьи зажимал собственного работника в каком-нибудь углу и по-хозяйски лапал громко охающего парня, одновременно приспуская его штаны, как и свои собственные, для дальнейших действий.

Первый день в Хогвартсе чуть было не ознаменовался для Риты настоящим скандалом. Старая, пыльная тряпка, которую по какому-то недоразумению все называли Распределяющей Шляпой и о которой говорили с придыханием, чуть было не отправила маленькую, неказистую на первый взгляд девочку в Пуффендуй. Рита же рвалась если не в Слизерин, то хотя бы в Когтевран. Дряхлый артефакт, однако, был неумолим — Пуффендуй. Пришлось даже применить грубый, но действенный шантаж, пригрозить ветхому отрепью, что Рита всем и каждому в этой школе расскажет о тайной надписи на одной из заплаток, подшитой внутри самой шляпы. «Миледи, плетение волокон в вашей тулье просто восхитительно, а цветовая гамма околыша бьет прямо в сердце, оставляя не зарастающую любовную рану. Желал бы вечно находиться в вашей уютной, нежно сжимающей голову, донельзя эротичной глубине. Всегда ваш, Армандо Диппет». Вопрос с факультетом был немедленно решен самым положительным образом — Когтевран, а все преподаватели и студенты имели уникальную возможность увидеть, как цвет шляпы из пыльно-серого на несколько минут сменяется на бордово-красный.

Наблюдать за собственными сверстниками и преподавателями оказалось намного интереснее, чем за унылыми и однообразными в своем постоянстве Карналити с соседней фермы. Спальня для девочек вообще оказалась настоящим Клондайком для будущей скандальной журналистки. Абигайль Плампуомен, к примеру, умудрялась проносить с собой в комнату из обеденного зала целые горы сладостей и почти каждую ночь громко чавкала, накрывшись одеялом. Вилфреда Бомпшелл после каждого омовения в душе возвращалась с заметно округлившейся под ночной пижамой грудью, увеличивая свои скромные формы подкладками из носовых платков и салфеток. Гордо задрав нос и выпятив «грудь», она фланировала по спальне, ловя завистливые взгляды однокашниц. Темноволосая, коротко стриженая Гениста Ковард панически боялась тараканов, вздрагивая каждый раз, как в углу комнаты ей мерещился усатый монстр. Далила Боулеггед постоянно носила настолько длинные ночные рубашки, что частенько сама путалась в подоле и падала на пол. Соседкам по комнате Далила говорила, что постоянно мерзнет из-за вездесущих сквозняков, но Рита-то знала, что она просто стесняется своих кривых ног. Дезире Флимси, чья кровать стояла рядом с кроватью Риты, постоянно делала какие-то намеки в сторону своей соседки, многозначительно поигрывая бровями и складывая губы трубочкой. Скитер предпочитала делать вид, что не замечает этих поползновений в свой адрес, широко зевала и отворачивалась.

На старших курсах Скитер стала подрабатывать внештатным корреспондентом в «Ежедневном Пророке», посылая в редакцию свои многочисленные острые статейки о жизни и нравах хогвартских, и не только хогвартских, обитателей. Анонимно, естественно. Кто же разрешит официально публиковать статьи несовершеннолетней ведьме? Псевдоним Рита выбрала громкий и грозный, как ей казалось. Жало Правды. Некоторое время спустя, уже почти закончив Хогвартс, ей удалось побывать в редакции своей газеты. Любопытно же, как все работает и выглядит на самом деле изнутри. В бесконечном плохо освещенном холле она наткнулась на двух маститых бородатых писак в длиннющих мантиях, заляпанных чернилами и малиновым вареньем от продающихся здесь же плюшек.

— Смотри, что она опять насочиняла, — тыкал толстым, давно немытым пальцем в растрепанную газету один из бородачей. — «По свидетельствам очевидцев, директор Дамблдор с недавних пор подозрительно часто стал захаживать в небезызвестное заведение мадам Розмерты «Три метлы». Якобы для того, чтобы поговорить со старой знакомой и пропустить кружечку-другую отменного сливочного пива. Но мы-то с вами, дорогие читатели, умеем видеть между строк. Старый развратник явно не спроста обхаживает юную наивную Розмерту. Автор этих строк лично мог убедиться, как дряхлый греховодник жадно пялится в пышное декольте хозяйки заведения. А однажды пара и вовсе, постоянно оглядываясь по сторонам, быстро поднялась на второй этаж и скрылась в одном из помещений. Осмелюсь предположить, что громкость живого оркестра была сознательно увеличена магическим способом, дабы заглушить собой другие, более интересные звуки, могущие донестись до посетителей с верхнего этажа».

— Да, — хохотнул второй бородач, — умеет ЖэПэ без вазелина в любую щель залезть! Первостатейная язва!

— ЖэПэ?! — ахнула про себя Скитер.

Неужели ее прекрасный колкий псевдоним эти жалкие бумагомараки посмели сократить таким непотребным образом? Да, посмели. В этом Рита за время своего пребывания под крышей «Ежедневного Пророка» могла убедиться неоднократно. Никому и в голову не приходило целиком озвучивать гордый псевдоним — Жало Правды. Да, ее статьи пользовались небывалым успехом, но даже последняя поломойка в редакции называла их автора не иначе, как ЖэПэ. Довольно скрытности, решила Скитер. Сказано — сделано. После сдачи последних экзаменов Рита торжественно заявилась в редакцию «Ежедневного Пророка», открыла свое настоящее имя и потребовала от руководства газеты предоставить ей собственное рабочее место и постоянный оклад, намекнув, что все предыдущее ее статьи были сущей ерундой по сравнению с тем, что она готовит теперь. Для разогрева, так сказать, раньше статьи были. Руководство поверило и не пожалело. Рейтинги газеты с приходом в нее Риты Скитер стали буквально зашкаливать. Горячие, жареные факты полились на головы читателей нескончаемым потоком. Моральная сторона статей руководство волновала мало. Скитер уже никто из сослуживцев не рисковал называть старым псевдонимом, ибо та жестоко мстила в своей любимой манере за любое упоминание о ЖэПэ.

* * *

Сегодня утром, почти за год до того дня, как на свет предстояло появиться Гарри Поттеру, Мальчику-Который-Выжил, Рите предстояло взять интервью у одной очень известной особы, которую она просто не переваривала. При одном ее упоминании у Скитер начинал нервно подергиваться уголок левого глаза, а Прытко Пишущее Перо в длинных сильных пальцах ломалось с громким треском. Селестина Уорлок. Мега популярная ведунья-певица. Исполнительница любовных песен, бешеного пикси ей под мантию…

— Рита, солнце мое, только тебе могу я доверить такое важное интервью, — вещал Патрик О’Лири, главный редактор «Ежедневного Пророка». — Только ты справишься с этим заданием, птичка моя.

Мистер О’Лири был рыж, как большинство ирландцев, и неимоверно толст. Настолько, что даже сшитая на заказ безразмерная темно-синяя мантия, казалось, вот-вот разойдется по швам. Огромный живот его гордо плыл перед своим хозяином, появляясь в дверном проеме на несколько мгновений раньше, чем все остальное тело. Сотрудники редакции в полголоса шутили, что желудок шефа настолько огромен, что способен без особых проблем вместить в себя без остатка все Черное озеро близ Хогвартса. А особо смелые зубоскалы в маленьких комнатках для курения заключали меж собой пари насчет того, как О’Лири справляет малую нужду, ведь при таких объемах даже собственных ботинок не видно.

— А я вам говорю, секретаршу Бекки Хокинс специально для этого и наняли в редакцию, — заговорщическим тоном шептал Джайлз Аддингтон коллегам по работе. — Она же пустышка самая натуральная. В собственном имени пять ошибок делает. Если бы не смазливое личико и ловкие ручки, не видать бы ей этой должности, как нашему боссу собственного, кх-м… Ну, вы поняли… Сам видел, как они оба выруливают из мужской уборной, довольные такие…

— Да нет, — отмахивались другие спорщики, — Бекки для такой грязной работы не годится. Она гораздо более приятные функции для шефа выполняет. Ну, ты тоже понял, какие… А для малой нужды у О,Лири специальное хитрое заклинание имеется.

Про все эти глупые сплетни Рита, конечно же, знала и, как и все остальные, хихикала над тучным боссом, когда тот не видел. И вот теперь, похоже, пришла расплата за все ее пошлые мысли о собственном шефе.

— Ритуля, рыбка моя, — ворковал начальник, нежно обхватывая Скитер за тонкую талию своей жирной ручищей, — только такой профессионал, как ты, сможет все сделать на высшем уровне и не посрамить нашу редакцию. Селестина Уорлок — особа чрезвычайно капризная и абы с кем общаться не станет. На прошлой неделе вон с позором отшила беднягу Аддингтона, когда тот попробовал заикнуться о паре слов для нашей газеты о ее новых песнях. Свежий хит от мадам Уорлок — это же настоящая бомба. Селестина давненько не радовала своих фанатов премьерами, а тут целых две за раз: «Любовное зелье под цвет твоих глаз» и «Путы любви крепче всяких оков»! Ты же знаешь, мы просто не можем позволить кому бы то ни было опередить нас.

Скитер, с одной стороны, было лестно, что ее мастерство оценивалось настолько высоко, с другой же, толстая лапа шефа заставляла чувствовать себя крайне неуютно и нервно вздрагивать от омерзения. Кому другому Скитер бы запросто отказала в такой просьбе, но Патрику противоречить было не просто не принято, а и опасно для всей дальнейшей карьеры. Слишком уж много от него зависело, и слишком хорошие знакомства у него были практически во всех печатных изданиях магического мира. С Селестиной Уорлок Рита была знакома чуть ли не с самого детства. Синтия Скитер, мать Риты, была и оставалась до сих пор ее ярой фанаткой. Собственно, именно благодаря матери Рита и имела счастье, которое сама всегда считала весьма сомнительным, познакомиться с темнокожей артисткой.

* * *

Много лет назад перед началом одного из концертов певицы Синтии Скитер удалось проникнуть за кулисы в ее гримерку и буквально на коленях упросить исполнить знаменитый хит «Котёл, полный горячей и сильной любви» в честь дочери Метеоритии-Космологии на ее одиннадцатилетние. Ведь именно в этот день, стоило из-за серых туч показаться первым лучам солнца, в семейство Скитер совиной почтой было доставлено долгожданное письмо их Хогвартса с приглашением на учебу для их дочери. Мадам Уорлок картинно вздернула тонко выщипанную черную бровь на подобную бесцеремонность, но едва услышав имя той, для кого ее просили спеть, не выдержала и прыснула в маленький кулачок с наманикюренными ноготками.

— Метеорития-Космология? — хихикнув, переспросила она.

— Да-да! — горячо закивала миссис Скитер. — Моя милая маленькая дочурка. У нее сегодня такой праздник, такой праздник! Письмо из Хогвартса!

— О, понимаю, — снисходительно улыбнулась Селестина. — Это действительно важное событие в жизни каждого волшебника. Что ж, миссис Скитер, я, пожалуй, выполню вашу просьбу, тем более что без «Котла» и так ни одно мое выступление не обходится. Так и быть, на сцене я объявлю, что сегодня посвящаю исполнение этой песни именно вашей любимой Метеоритии.

— О! Вы не представляете, какая это честь для меня! — воскликнула Синтия Скитер. — Моя дорогая девочка будет просто на седьмом небе от счастья.

— Да-да, — высокомерно кивнула мадам Уорлок. — А сейчас не будете ли вы столь любезны оставить меня? До начала выступления нужно еще успеть привести себя хоть в какой-то порядок.

На взгляд миссис Скитер певица и так выглядела сногсшибательно, но кто она такая, чтобы перечить?

— О, конечно! Извините, если помешала! Еще раз благодарю за неоценимый подарок для моей милой дочурки!

— Метеорития-Космология, надо же, — расхохоталась после ухода странной просительницы Селестина. — Ни разу в жизни не слышала настолько нелепого имечка. Мерлин, давно так не смеялась. Какое счастье, что мои родители оказались более адекватны в момент моего появления на свет. Это несуразное имечко стоит озвучить во всеуслышание только ради того, чтобы посмотреть на реакцию зала.

— Только попробуй.

Сзади к шее Уорлок прижалось холодное безжалостное острие чьей-то волшебной палочки.

— Прокляну, как Мерлин черепаху.

Мадам Уорлок застыла с поднесенной к лицу пуховой кисточкой и в страхе скосила глаза, пытаясь разглядеть напавшего на нее. Потом додумалась посмотреть в зеркало перед собой. За ее спиной стояла невысокая худенькая девочка с не по-детски суровым личиком и ледяными серыми глазами.

— Малышка, — удивленно произнесла Селестина, — как ты сюда попала? Кто пропустил тебя? Эта частная территория. И опусти, пожалуйста, палочку, ты же можешь ненароком поранить кого-нибудь.

— Могу, — согласно кивнула девочка, — если этот кто-нибудь не откажется от глупого намерения растрепать мое дурацкое имя на всю магическую Британию.

— Так ты и есть дочка той экзальтированной особы, которая недавно вышла отсюда? Метеорития-Космология? Ой! — пискнула певица, когда чужая палочка ощутимо кольнула ее шею.

— Еще раз произнесешь это имя, и твой чудный голосок останется в прошлом, — заметила Рита. — Я не шучу. Как раз недавно вычитала в одном древнем талмуде чудное проклятие, заставляющее вместо человеческой речи противно каркать, как чахоточная ворона на последней стадии заболевания.

Эта странная девочка с пугающе взрослым взглядом озвучила один из самых главных страхов любого артиста. Ничего в жизни Селестина Уорлок не боялась больше, чем потерять свой чудный голос. Зимние холода и сырой, пронизывающий осенний ветер были ее главными врагами. До сего дня. К чести сказать, певица не растерялась и сумела обуздать свой ужас. Не показывать же в самом деле маленькой соплячке, насколько точно в цель попала ее угроза.

— Девочка, ты хоть понимаешь, с кем разговариваешь? — сквозь зубы процедила Уорлок.

— Со второсортной певичкой, пределом счастья для которой является выступление со своими никудышными песенками в прокуренном шахтерском кабаке? — невинно поинтересовалась Рита.

От такой неслыханной наглости Селестина даже дышать на время перестала, отчего лицо ее тут же некрасиво побагровело, а большие карие глаза неестественно выпучились. В конце концов, она все же сделала вдох, поперхнулась и надсадно закашлялась.

— Эй, тетя, ты чего?

Рита заботливо похлопала певицу по широкой спине. Чем-чем, а уважением к различным авторитетам Скитер никогда не страдала.

— Дыши давай. Не вздумай тут ласты склеить. Моя мать этого просто не перенесет. В первом ряду сидит, между прочим. Ну так что, мы поняли друг друга?

— Ах ты, мелочь паршивая! — вскинулась Уорлок, едва ее дыхание вновь пришло в норму. — Как ты смеешь так разговаривать со мной? Да сам министр магии Гарольд Минчум за честь почитает при случае мне ручку облобызать!

— Ну, Минчум известен своей неразборчивостью, — пожала плечами Рита. — Вечно всякую дрянь в рот тащит. Колдомедики уже замучались его от различных отравлений лечить. Общеизвестный факт, между прочим.

Селестина на некоторое время опять лишилась речи, вновь начав безудержно багроветь, что с ее темной кожей смотрелось устрашающе.

— Ладно, тетя, будем считать, что мы достигли консенсуса по нашим разногласиям. Но чтобы уж наверняка все было кристально ясно, оставлю на память небольшую напоминалку.

Рита сделала короткий взмах волшебной палочкой, и на шее Уорлок, прямо в ее основании, появилось небольшое круглое темное пятнышко с идеально ровными краями. Всевозможные проклятия и сглазы Рита в совершенстве освоила еще полгода назад, когда родители собственно и выбрали ей волшебную палочку в магазине Олливандера.

— Не пугайся.

Девочка успокаивающе похлопала певицу по плечу.

— Всего лишь маленькая предосторожность, гарантия того, что ты и впрямь не станешь нести всякие глупости. Если все же захочется поболтать, о чем не надо, я тут же узнаю об этом, и очаровательный маячок активируется, добавив твоему чудному голоску немного вороньего шарма. Да расслабься, тетя. Выглядит пятнышко совсем неплохо. Словно родинка. Ах да, — спохватилась Рита, когда уже совсем было собралась уходить, — небольшой совет. Не стоит использовать настолько жирный крем для лица и декольте. При такой жаре он просто забивает все поры и портит кожу, а она у тебя и так не ахти.

Выйдя за дверь и аккуратно притворив ее за собой, Рита еще некоторое время постояла рядом с гримеркой Уорлок, с каким-то мстительным удовлетворением слушая ее громкие ругательства и площадную брань.

* * *

— Ну так что, Ритусик, сделаешь маленькое одолжение своему любимому шефу?

Широкая горячая ладонь как бы случайно съехала с талии Скитер чуть ниже и слегка стиснула ее ягодицу. Рита пискнула от неожиданности, но вырываться и не подумала. Обидится еще начальник. Доказывай потом свою лояльность газете куда более неприятными способами. Как эта пустышка Бекки Хокинс, к примеру.

— Патрик, дорогой, о чем речь? — проворковала Рита. — Вы же знаете, для вас все, что угодно. Одно ваше слово, и я возьму интервью хоть у взбесившегося кентавра.

— Ну-ну! — хохотнул О’Лири. — К чему такие жертвы? Полагаю, мадам Уорлок будет вести себя вполне цивилизованно. Или тебе, рыбка моя, как раз такие горячие, необузданные жеребцы и нравятся? Так ты только намекни. Ты же знаешь, для тебя двери моего кабинета всегда открыты. И широкий мягкий диван всегда свободен, — подмигнул Патрик своей подчиненной.

Рука шефа уже более целеустремленно потискала филейную часть Скитер. Риту буквально передернуло от омерзения, но профессиональная улыбка на ее холеном личике ни на мгновение не потускнела.

— Ах, мистер О’Лири, вы такой баловник! — погрозила она шефу пальчиком. — К сожалению, свободного времени нет буквально ни секундочки. Тем более сейчас, когда мне следует как можно лучше подготовиться к интервью с нашей обожаемой Селестиной. Сами понимаете, к этой леди на хромом гиппогрифе не подъедешь.

— Это точно! — вновь хохотнул О’Лири, к огромной радости Риты наконец-то убирая с ее талии свою лапищу. — Мадам Уорлок та еще штучка. С характером. Иди, киса моя, готовься. Да смотри, чтобы материала на целый разворот набралось, не меньше!

— Шеф, кого вы учите? — закатила глаза Скитер. — Все будет в лучшем виде, не сомневайтесь.

Послав толстяку легкий воздушный поцелуй, Рита скрылась в бесконечных коридорах «Ежедневного Пророка».

— Чертовка! — глядя ей в след, восхищенно произнес О’Лири. — Вот чертовка! Если бы не стервозный характер, непременно выбросил бы эту дуру Хокинс, и взял на ее место Ритку. Да только в пылу страсти откусит еще чего не того.

А «чертовка», едва добежав до дамской комнаты, принялась ожесточенно сдирать с себя и комкать новенькую мантию, насквозь пропахшую потом О’Лири.

— На хрен, — шипела она, — все на хрен! Седьмую мантию выкидываю из-за этого сатира толстопузого. Пора уходить в свободное плавание. Еще годик поработаю в этой богадельне, подкоплю деньжат и начну собственную карьеру строить, книги писать о всяких выскочках, типа Дамлдора и Диппета.

* * *

К беседе с певицей-чаровницей Скитер и в самом деле готовилась очень тщательно. Вряд ли та станет разговаривать с ней без серьезных на то причин. Про хорошую память Уорлок чуть ли не легенды ходили. Срок действия заклятия, которое Рита наложила на Селестину много лет тому назад, давно уже истек, но вряд ли певица забыла об испытанном тогда ужасе и унижение. И перед кем? Перед желторотой девчонкой, которую соплей перешибить можно. На несколько дней Скитер буквально с головой зарылась в биографию Уорлок, пытаясь выудить из нее все мало-мальски интересные факты. Интересовала ее отнюдь не официальная, общепринятая биография, а те темные, неприглядные стороны, которые есть в жизни почти каждого человека, а уж такой звезды, как Уорлок, и подавно. Для выполнения этой задачи ей пришлось изрядно попотеть, обойти кучу мест и поговорить со множеством людей, знавших Селестину лично. Спустя некоторое время Рита испустила громкий индейский клич. Пообщавшись с одной дряхлой ведьмой, бывшей соседкой семейства Уорлок, она наткнулась на такую бомбу, о которой даже и мечтать не могла. Пусть теперь эта певичка только попробует выставить ее за дверь!

* * *

— Метеорития, душка! — приторно осклабилась мадам Уорлок, едва приоткрыв дверь и разглядев, кто к ней пожаловал. — Наверняка первой хочешь получить эксклюзивное интервью о моих новых хитах, не правда ли? А вот хер тебе, сучка крашеная, а не интервью!

Селестина попыталась было с силой захлопнуть входную дверь перед носом Скитер, но не на ту напала. Журналистка шустро подставила ногу, мешая закрыть дверь. Сильные пальцы цепко схватились за дверную ручку.

— Хер, говоришь? — пропыхтела Рита, изо всех сил тяня на себя дверь. — Что ж так не ласково-то, мадам Уорлок, вы гостей своих встречаете? А моему природному цвету волос прошу не завидовать. Ваши-то парики, конечно, ни в какое сравнение не идут…

— Ах ты стерва, — налегала с другой стороны двери Уорлок. — Да я только лучшие составы и зелья для своих волос использую! Тебе, голытьбе, и не понять, насколько они дороги! Отцепись от ручки, или я охрану вызову, пиявка газетная!

— Да пожалуйста, — хмыкнула Скитер и добавила ядовито:

— Может быть, ты еще и сирену включишь?

Селестина так неожиданно отпустила дверь, что Скитер не удержалась на ногах и плюхнулась на пятую точку прямо на каменные плиты перед входом.

— Что? — как-то растерянно переспросила певица.

— Хрен через плечо! — рявкнула Скитер. — Совсем головой повредилась, звезда недоделанная? Я же убиться могла!

Уорлок продолжала беспомощно пялиться на кряхтящую Риту. Наконец, та выпрямилась и хищно оскалилась.

— Охрана-то, говорю, тебе зачем? Сразу сирену включай. Оно вернее будет.

— Какую сирену?

— Ту самую, про которую ты подумала.

— Проходи…

Селестина как-то сразу потеряла весь свой пыл и воинственность и стала выглядеть на свой настоящий возраст. Шестьдесят три года все-таки. Это вам не книзл накашлял. Не помогли даже чары гламура, которые она обновляла по нескольку раз в день уже чисто автоматически. Риту дважды упрашивать не пришлось. Юрким ужом прошмыгнула она меж дверной рамой и застывшей при входе владелицей дома. По-хозяйски оглядываясь и даже принюхиваясь, прошла в гостиную и вальяжно развалилась в самом удобном кресле у мозаичного окна.

— Ну вот, теперь и поговорить можно. Не так ли, мадам Ахелоида? — небрежно бросила Скитер в лицо вошедшей вслед за ней в комнату Селестине.

Та вздрогнула, услышав исконное прозвище всех греческих сирен, но тут же гордо расправила плечи и присела на край дивана, стоящего напротив кресла, в котором расположилась пронырливая журналистка. Мало кто в этом мире догадывался о том, что Селестина Уорлок на самом деле была настоящей сиреной. Да-да, той самой, из древнегреческой мифологии. Полурыба, полуптица, полуженщина. Отец ее, мелкий клерк из Отдела по связям с маглами, даже не догадывался о том, что в крови его жены-маглы текла кровь древних существ, пробудившаяся лишь в их дочери Селестине. Чуть ли не с пеленок всем было совершенно понятно, что вокальные данные у девочки незаурядные. Этот факт связывали с хорошей наследственностью, ведь мать тоже была певицей. Люди даже не догадывались, насколько правы, «греша» на наследственность. Юная Селестина запросто могла увлечь своим пением кого угодно. Об истинной природе ее таланта девушке поведали гоблины из банка Гринготтс, когда она пришла туда открывать свой первый собственный счет. У гоблинов настоящий нюх на древнюю кровь. Они напоили ошарашенную таким открытием Селестину успокоительным зельем и посоветовали никому не раскрывать свою истинную сущность. Сирены относились к так называемым малым разумным расам, как и кентавры, и великаны, и вампиры, и многие другие существа. На каждого выявленного и зарегистрированного представителя такой расы накладывалась уйма ограничений, не дающая им развернуться в полную силу и навредить окружающим. Сирены, к примеру, своим божественным голосом вполне могли свести с ума любого, даже самого сильного волшебника. Что уж говорить о простых маглах? Издревле чарующие песни сирен заманивали на рифы плывущих мимо путников, которые, забыв обо всем на свете, бросали свои корабли на острые камни и погибали. Так что опасались этих существ в магическом мире вполне оправданно. Даже не смотря на то, что за многие века кровь сирен у юной Селестины была значительно разбавлена браками ее предков с людьми, любой представитель Министерства Магии поднял бы шум, едва прознав о ее истинной природе.

Гоблины занимали в магическом мире особую нишу, но и они сполна почувствовали на своей шкуре, что значит быть в меньшинстве. Долгие столетия их так же безжалостно притесняли и ограничивали во всем, чем только можно. Но маленький народец сумел отстоять свою независимость, показав, что в своем деле они самые лучшие, что заменить их просто некем. Сейчас в положении отверженной вполне могла оказаться и эта юная хорошенькая девушка, и гоблин Тихохруст пошел на нарушение должностной инструкции, обязывающей его немедленно докладывать в Министерство Магии о всех подобных случаях. Старый, сморщенный сотрудник банка предпочел закрыть глаза на факт пребывания рядом с ним существа из древних мифов, за что Селестина до сих пор была ему очень признательна. И вот теперь вся ее жизнь, все ее достижения могли рухнуть из-за одной амбициозной мерзавки, которая уже в детстве отличалась недюжинными наглыми журналистскими замашками.

— Чего ты хочешь, Метеорития? — устало спросила Уорлок у непрошенной гостьи.

— Не называй меня так! — истерически взвизгнула та, даже подпрыгнув в кресле от переизбытка эмоций. — Рита! Меня зовут Рита! Запомни уже это короткое слово! Или твои рыбьи мозги на такой подвиг не способны?

— А вот оскорблять себя я не позволю, — тихо произнесла Селестина. — Ты откуда-то пронюхала про мою тайну, но это еще не дает тебе права так по-хамски вести себя в моем же собственном доме. Так что тебе нужно, Скитер? Не ради моих же новых песен ты приложила столько усилий? Ведь тех, кто знает, какая в моих жилах течет кровь, можно по пальцам одной руки пересчитать.

— Да, работенка была и в самом деле адская, — неожиданно призналась Скитер. — Та древняя бабка в безвкусной, ляпистой шали и толстых вязаных носках оказалась настоящим крепким орешком. Пришлось даже слегка подпоить ее веритасерумом.

— Альберта Коулман! — ахнула Уорлок. — Неужели ты посмела причинить вред этой святой женщине?

— Коулман? Да, кажется, именно так ее и звали. Какой вред? О чем ты? Да старушке наше общение только на пользу пошло. Хоть пыль с себя встряхнула, взбодрилась немного. Даже ее домашний колдомедик, заявившийся уже под конец нашей беседы, признал, что старая кочерыжка «сегодня выглядит необыкновенно оживленно, а ее глаза так и мечут молнии, как в далекой юности». Ну да ладно, вернемся к нашим барашкам. Ты, конечно, можешь не верить, но я действительно пришла только ради твоих бредовых песенок. Задание редакции, сама понимаешь. Так что хватит лясы точить. Чем быстрее начнем, тем быстрее закончим. У меня, знаешь ли, еще куча дел помимо бессмысленных препирательств.

— Как же настолько крутая журналистка позволяет командовать собой какой-то редакции? — язвительно спросила Уорлок.

— С нашим шефом спорить себе дороже, — вздохнула Рита. — Тот еще тип. Но ты права, конечно. Еще год максимум, и я свалю из нашего притона к чертовой бабушке. Давно уже подумываю о сольной, так сказать, карьере. Для собственной книги вот материал собираю.

— И о чем же будет книга? — слегка насторожилась Селестина.

— Не переживай, Сел, — фамильярно отмахнулась Скитер, — о тебе ни слова не напишу. По крайней мере, пока. У меня на примете более весомый представитель магического сообщества — Альбус Дамблдор. Скажу по секрету, даже рабочее название уже имеется: «Жизнь и обманы Альбуса Дамблдора».

— Не боишься? — удивилась Уорлок. — Я бы не рискнула связываться с ним.

— Пусть меня боятся, — припечатала Скитер. — Трусливым истеричкам, как ты, не место в настоящей журналистике. Итак, мадам Уорлок, — Рита взяла официальный тон, поправила усыпанные мелкими фальшивыми драгоценными камешками очки на носу и извлекла из сумочки из крокодиловой кожи Прытко Пишущее Перо, — нашим многоуважаемым читателям безумно интересно знать, кому же посвящены ваши романтические творения на сей раз? Первому, второму или третьему мужу? Может, мадам, в ваше сердце постучалась новая любовь? Сто сорок пятая по счету? Право, ваша личная жизнь не сходит со страниц «Ежедневного Пророка». Как сейчас помню ваше заявление о первом браке с магом подтанцовки. Мол, наша любовь продлится вечно. Вечность, правда, оказалась длиной всего в год, ну да ладно. С кем не бывает.

— Ах, Рита, какая любовь? — притворно вздохнула Селестина. — В моем возрасте слегка за тридцать пора задумываться об уже более серьезных вещах. К примеру, о душе, о боге…

— Это «Любовное зелье под цвет твоих глаз» о боге? — усомнилась Скитер. — Или «Путы любви крепче всяких оков» о душе?

— Любовь может быть разной, — раздраженно отозвалась Уорлок. — В моем представлении она выглядит именно так.

— Ну-ну…

Перо журналистки мелькало с поистине неуловимой для глаза скоростью.

— К тому же я давно хотела посвятить несколько строк в своих песнях моим самым верным поклонникам и фанатам. Одна строка прямо так и звучит: «В этих глазах напротив ясно читаю — не против»… Или вот еще. «Ты лишь прикоснулся, а я уже таю».

— Ваши интимные отношения с поклонниками, мадам, как всегда на высшем уровне. Но ведь на ваши концерты и женщины ходят, а не только страстные мачо. Ваша беспрецедентная популярность у ведьм всех возрастов просто зашкаливает. Неужели им вновь не посвящено ни строки? Вы настолько невнимательны к бОльшей половине своих почитателей? Так и запишем. «Популярная ведунья-певица свысока взирает на весь женский пол, отдавая явное предпочтение высоким, крепким, мускулистым самцам».

— Отнюдь, — громко скрипнула зубами от досады Селестина. — Ко всем милым дамам я отношусь с должным почтением, что бы вы ни думали. Многие из них на протяжении долгих лет являются моими верными почитательницами. И мы поддерживаем с ними вполне дружеские отношения.

В это время в приоткрытое окно влетела крупная растрепанная рыжая сова, крепко сжимающая в своих лапах огромный сверток. Громко ухнув, сова зависла над певицей и аккуратно сбросила ей на колени свою ношу, затем заложила лихой вираж по комнате и стремительно вылетела прочь. Селестина смахнула с кончика носа приставшее к нему легкое птичье перышко, развернула сверток и победно уставилась на журналистку.

— Вот! Что я говорила! Цветы! От Молли Изли… Визли… Уизли! — вчиталась она в неразборчивый почерк в прилагающейся к подарку записке.

Уорлок извлекла из шуршащей обертки огромный, несколько неряшливый букет, собранный из множества несочетающихся друг с другом самых простых полевых цветов и цветущих кустов: пионов, клевера, ромашек, розового шиповника, лютиков, белой сирени.

— Одна из моих самых преданных поклонниц. Ах, Молли! — певица с преувеличенной нежностью вдохнула непритязательный цветочный аромат. — Пишет, что с моими песнями у нее связаны самые романтичные воспоминания о молодости и знакомстве с мужем Артуром. Милая, милая миссис Уизли! Прошу заметить, что она далеко не единственная моя поклонница. Подобные маленькие знаки внимания от ведьм я получаю чуть ли не ежедневно. Эта простушка и не представляет, насколько вовремя нарисовалась со своим деревенским веником, — еле слышно пробормотала Селестина, почти уткнувшись носом в букет.

Затем подняла довольные глаза на Скитер и обомлела.

— Рита? Метеорития? Что с тобой?

С журналисткой и впрямь происходило нечто невообразимое и даже пугающее. Вся она как-то подобралась и плотоядно уставилась на букет в руках Уорлок, ноздри ее жадно затрепетали от возбуждения. Тяжелая челюсть с противным хрустом смялась и превратилась в жвала. Странно жесткие светлые волосы моментально потемнели и стали отливать зеленым металликом. Большие мужские руки с острыми ногтями, покрытыми ярким пунцовым лаком, истончились, превращаясь в жучиные лапки. Глухой хлопок! И на месте скандальной журналистки в ворохе одежды сидит огромный жук, похожий на большой изумруд. Бронзовка золотистая. Пошевелив усиками, жук расправил надкрылья, плотно лежащие на спинке, выставил по бокам сильные звонкие крылья и быстро поднялся в воздух. Громко гудя, словно большущий шмель, он ринулся в атаку на букет в руках Уорлок.

— И-и! — по-девчоночьи заверещала от ужаса певица и с ногами вскочила на диван, выставив перед собой букет, словно щит.

Рита Скитер обожала копаться в чужом грязном белье, свои же тайны берегла как зеницу ока. Одной из таких тайн была ее незарегистрированная анимагическая форма. Несмотря на внешнюю неказистость, Рита свою форму просто боготворила. Именно благодаря ей удавалось проникнуть в самые интимные тайны многих «клиентов» Риты. Бронзовка могла пролезть в любую щель, не вызывая излишних подозрений. Ах, сколько карьер и судеб было сломано благодаря маленькой Ритиной тайне! Единственным серьезным недостатком анимагической формы было буквально маниакальное пристрастие бронзовки к цветущей белой сирени. Едва почуяв ее божественный аромат, жук немедля брал верх над человеком и стремился как можно быстрее заполучить аппетитное лакомство. Именно белые соцветия сирени лишали бронзовку и без того мелких крох разума. Со скоростью метеорита жук устремлялся к ним и поглощал в неимоверных количествах, смакуя каждый мелкий листочек, высасывая из цветков все соки, оставляя после себя лишь бурые пятна на соцветиях. Риту данное обстоятельство бесило просто неимоверно, но она ничего не могла поделать со своим вторым «я». До сих пор ей удавалось держаться подальше от мерзкой сирени, но эта дура Молли Уизли спутала все карты, заставив раскрыть перед посторонними свою анимагическую сущность. А незарегистрированный анимаг — это серьезное правонарушение. За такое и на взыскание с крупным штрафом налететь можно. Хорошо, если Азкабан не впаяют.

Ошалевшая певица, видя, что огромный жук летит прямо на нее, попробовала отмахнуться от него букетом, но сумасшедшее насекомое и не думало пугаться. Наоборот, следовало за цветами, как за магнитом. В конце концов, Уорлок поняла, в чем дело, и отшвырнула цветы в противоположный угол комнаты. Бронзовка, плотоядно жужжа, устремилась к разлетевшейся разноцветной охапке растений.

— Твою же мать! — выругалась певица. — Чуть новое платье не обделала из-за этого монстра. Ну, Скитер! Какова зараза, а? Анимаг! Незарегистрированный! Ну, сучка, ты и попала… Такой козырь я ни за что не упущу! А что если сделать вид, будто эта дрянь случайно в дом залетела? Могу же я защищать собственные владения от всякой пакости?

С нехорошим блеском в глазах Уорлок потянулась за лежащей на стеклянном журнальном столике мухобойкой.

— Никто и не узнает… А узнает, так только спасибо скажет и медалью наградит. За заслуги перед отечеством.

Ничего не замечая вокруг себя, бронзовка упоенно вгрызалась своими жвалами в нежную мякоть цветов. Огромная тень нависла над насекомым, словно неумолимый рок.

— Получай, тварь! — прорычала Селестина и замахнулась на жука мухобойкой.

Сильный удар пришелся в каком-то миллиметре от увлеченно чавкающего жука, буквально расплющив бедный лютик. Жук на мгновение замер, затем, осознав весь ужас своего положения, свечой взвился в воздух и рванул прочь от разъяренной певицы, надсадно гудя.

— Стоять, скотина! — орала несущаяся следом Уорлок. — Сейчас ты у меня за все ответишь, гадина бумагомарательская!

С неожиданной для ее полноватой комплекции прытью, певица перемахнула через низенький пуфик, не желая оставлять жуку ни малейшего шанса на спасение.

— Врешь! Не уйдешь!

Бронзовка пулей вылетела в другую комнату, надеясь оторваться от преследования. Но подвела поспешность и извечная жучиная неуклюжесть. Со всего маху маленький зеленый метеор врезался в поверхность большого зеркала в тяжелой вычурной раме и медленно сполз по его поверхности на пол.

— Яху! — вскричала интеллигентная женщина из высшего общества, перед тем, как обрушить на поверженного врага сокрушительный удар мухобойки.

Самое главное преимущество анимагической формы заключается в том, что смена ипостаси происходит практически мгновенно. Лишившись одурманивающего аромата вожделенной белой сирени, этого своеобразного наркотика, сознание бронзовки тут же перестало доминировать и уступило позиции человеку. А потому смачный удар мухобойки пришелся аккурат по белой подтянутой ягодице самой скандальной журналистки всех времен и народов.

— Паскуда! — взвыла Скитер, потирая покрасневшую ягодицу.

Обе женщины на несколько мгновений замерли, тяжело дыша и сверля друг друга ненавидящими взглядами. Высокая полная грудь мадам Уорлок ходила ходуном от недавней спринтерской пробежки. Рита вдруг осознала, что стоит перед своим недругом абсолютно голая и зябко поежилась.

— А чем это вы тут занимаетесь, дамы? — раздался от входа в комнату приятный баритон.

На пороге удивленно застыл Вирджил Уорлок, статный мужчина тридцати пяти лет от роду, единственный сын певицы. Его красивые черные брови взметнулись вверх в полнейшем недоумении.

— Мам, — мягко начал он, — я, конечно, все понимаю, брак с отцом приелся, седина в бороду — бес в ребро… Но вы хотя бы двери-то закрывайте, когда свои садомазохистские игрища затеваете.

Он укоризненно посмотрел на все еще зажатую в руке матери мухобойку и на покрасневший голый зад Скитер.

— Сынок, — пролепетала мадам Уорлок, — это совсем не то, о чем ты подумал. Рита просто пришла взять у меня интервью о моих новых песнях.

— Это теперь так называется? Ну-ну… Мне, в общем-то, все равно, почему ваше беседа должна проходить в настолько неформальном виде, но скоро отец должен придти. И мне почему-то кажется, что он будет несколько шокирован нравами современных журналистов. Ладно, пойду я, не буду мешать. А двери все же закройте. Во избежание, так сказать.

Вирджил подмигнул покрасневшей обнаженной Рите, показал ей оттопыренный большой палец в знак одобрения и скрылся. Скитер кинулась к первой попавшейся занавеске, безжалостно сдернула ее и обмоталась, словно древний римлянин в тогу.

— Довольна? — прошипела ей разъяренная Уорлок. — Перед собственным сыном опозорила, мерзкая борзописка!

— Сама виновата, — процедила ей в ответ смущенная журналистка. — Говорят же, двери закрывать надо.

Через мгновение она вновь вернула себе прежней нахальный вид и поинтересовалась:

— И часто ты, красотка слегка за тридцать, такие непотребства практикуешь? Даже сын уже не удивляется твоим выкрутасам. Не впервой, видать.

— Ах ты дрянь членистоногая! — взвилась Селестина. — Ничего я не практикую! Просто очень сильно захотелось прибить одну надоедливую тварь! И кстати, милый мой жучишка, теперь я тоже в курсе твоей маленькой грязной тайны. Незарегистрированный анимаг! Это сенсация покруче Эвереста будет. Одно мое слово, и не видать тебе карьеры, как собственных ушей.

— Одно МОЕ слово, и твоя певческая карьерка тоже медным тазом накроется, — окрысилась в ответ Скитер. — Забыла уже про свою кровь сирены, дура?

— Только попробуй вякнуть что-нибудь! Мои влиятельные поклонники тебя в порошок сотрут.

— На всех твоих влиятельных поклонников давно припасен и припрятан в надежном месте убойный компромат. Все они у меня вот где сидят!

Скитер ткнула под нос Уорлок свой крепко сжатый кулак.

— Уж поверь мне, я не блефую. Фактики настолько жареные, дальше некуда. Так что сдавайся, сирена недобитая.

— А говна на лопате? Я тогда расскажу, что у тебя на правой ляжке свеженький укус с характерным таким оттиском большого зуба имеется. Помнится, похожую картину я видела на одном светском рауте у Малфоев, когда заместитель министра, Джулиан Уэбстер, слегка перепил и чересчур широко улыбнулся, продемонстрировав зубную коронку запоминающейся формы. А у него, между прочим, жена ревнивая и выборы на носу.

— Завидуй молча, визгопряха, — огрызнулась Скитер. — Имеет человек право расслабиться после напряженного трудового дня? К тому же его жена давно в курсе милых шалостей муженька и только рада, что его бурный темперамент растрачивается еще до его прихода домой. Тебе-то давно уже ничего подобного не светит, старая перечница. А вот если я намекну твоим пламенным фанатам, что их обожаемый кумир вовсю пользуется набором «Чудо-ведьма» из магазина Уизли «Всевозможные волшебные вредилки», то чья-то репутация безупречной красотки моментально поблекнет. «Вечно прочные ресницы», «Гарантированный десятисекундный прыщевыводитель», «Сумеречные лунные лучи»… Я ничего не забыла? Ах да, еще «Кристаллы Купидона». И не стыдно? Это же товары для тинэйджеров. А тебе уж под семьдесят годков стукнуло.

— Красота не имеет возраста! — подбоченилась Уорлок. — Я — медийная личность. Следить за своей внешностью моя святая обязанность. И все же, Рита. Жук! Мерзкое членистоногое! Вот уж чего не ожидала от тебя. Не могла выбрать анимагическую форму поэстетичнее? Все веселее было бы перед колдокамерами папарацци позировать, когда вся правда всплывет.

— Стерва!

— Шалава!

Женщины опять злобно уставились друг на друга, гневно раздувая ноздри.

— Ладно, — выдавила, наконец, Скитер, — баш на баш. Ты молчишь, и я держу язык за зубами. Взаимовыгодное сотрудничество, так сказать. Заметано?

— Заметано, — неохотно подтвердила Селестина.

Больно уж ей не хотелось отказываться от такой блестящей возможности отомстить своему недругу за все нанесенные оскорбления и обиды. Но в данном случае коса нашла на камень.

* * *

Домой Рита возвращалась усталая и потрепанная, как с поля боя, но довольная. Ей удалось обломать перышки этой расфуфыренной павлинихе, воображающей себя певицей. Хотя теперь и Уорлок о ней тоже кое-что знает. Достойная противница попалась, тут не поспоришь. Быстренько заскочив в редакцию, Скитер бросила на свой и так заваленный всякими бумажками рабочий стол заготовки по итогам беседы с Селестиной. Воровато высунула голову за дверь и огляделась, чтобы, не дай Мерлин, не наткнуться на жирного Патрика О’Лири. Затем быстро прошмыгнула в сторону выхода из здания «Ежедневного Пророка». Сегодняшний денек выдался для журналистки жарким, изрядно потрепав ей нервы и идеальную прическу. Сегодня она, Рита, явно заслужила небольшое вознаграждение за все свои мучения, не так ли? Может, пойти, как всегда, в «Три метлы» и заказать любимый черный эльфийский эль? Или рвануть в Лютный переулок? Там, говорят, недавно открылся чудный ночной клуб «Бездна желаний» с горячим мужским стриптизом в программе. И не только стриптизом. Но, немного подумав, отправилась Рита не в «Три метлы» и даже не в «Бездну желаний». Эта поющая стерва Уорлок подкинула ей одну неплохую идейку. Припудрив носик и кокетливо поправив светлые кудряшки на голове, Скитер по каминной сети связалась с нужным адресатом и промурлыкала нежным голоском:

— Уэбби, малыш, ты не занят? Ах, для меня всегда свободен? Жди. Иду к тебе, кролик мой ненасытный.

Уже лежа на огромной роскошной кровати на прохладных шелковых черных простынях с собственными ногами, закинутыми на плечи молчаливого, но темпераментного Джулиана Уэбстера, мощно таранящего ее, Рита сквозь собственные стоны, яростное сопение партнера и скрип кровати услышала так и не выключенный в соседней комнате радиоприемник. По всему дому разносилось бодрое пение Селестины Уорлок, Поющей Колдуньи, как любовно называли ее фанаты и поклонники.

Котел, полный горячей и сильной любви,

На именины мне подари,

На именины мне подари

И пей это зелье со мной до зари.

Все мои чувства, милый, смотри,

Как эти радужные пузырьки,

Как эти радужные пузырьки

Реют над нашим ложем любви.