Врачебная ошибка (гет)

— Здравствуйте, меня зовут доктор Квиннзель и я ваш новый лечащий врач.

— Окей, док.

— А как мне называть вас?

— Сейчас я пациент под номером ноль три ноль одиннадцать.

— У вас же есть имя.

Он выводит ногтем на плотном картоне папки ухмыляющуюся рожицу в шутовском колпаке.

— Простите, но у нас не называют пациентов по прозвищу или кличке.

— Вы полагаете, что у каждого человека должно быть обычное скучное имя и не менее скучная фамилия?

— По крайней мере, так обстоят дела у всех нормальных людей.

— Эй, док, если бы я был нормальным, разве мы бы с вами сидели вот так?

— Уверена, что нет. Но вы же были нормальным, я уверена в этом…

— Проблемка в том, что я не уверен, что был нормальным. С общепринятой точки зрения. Кстати, а что вы подразумеваете, когда говорите «нормальный»?

— Все то, что не мешает человеку жить в обществе… Так, давайте все же вернемся к вам. Расскажите о…

— О себе, своем детстве? Не били ли меня родители? Кажется, у вас в этой папке столько вариантов этих историй, что вам на всю ночь хватит. Док, а вы любите читать по ночам? Или вас не мучает бессонница?

— А вы жалуетесь на плохой сон?

— Жалуюсь? — короткий смешок. — Знаете, док, мне это все сейчас напомнило один анекдот. Неприличный.

— Я знаю, я училась на медицинском.

— Док, а вы не считаете, что вот так портить хорошую шутку — не самое хорошее начало терапии? Вам же нужно установить со мной контакт.

— Я и пытаюсь, но вы…

— А кто сказал, что я буду помогать? Это же на вас белый халат и нет наручников.

— Но…

— Хотите совет, док?

— Я буду назвать вас мистер Джей, если вы не желаете говорить свое имя. Так вот, мистер Джей, вам не кажется...

— Нет, док. Мне никогда ничего не кажется. Вы читали Честертона? Помните миленького толстенького священника? Так вот, я что-то вроде этого священника. На свой манер. Просто мы с ним оба ценим хорошую шутку и умеем разбираться в людях.

— Честертона?

— А вас это удивляет? У меня были начитанные друзья. Так вот, хотите совет, док? Улыбайтесь. Это пишут во всех книжках для тех парней, которые появляются на пороге вашего дома и пытаются продать вам всякий хлам. Улыбка — мостик, который помогает установить контакт.

— Хорошо…

— Здорово, но, наверное, уже не сегодня, док. Без обид, вы милая и даже в чем-то забавная. Но мне пора принимать лекарства. Мы же не будем нарушать правила… Сразу…

* * *

— Здравствуйте, мистер Джей. Давайте поговорим сегодня о школе.

— О месте, куда загоняют маленьких детей и учат их поступать так, чтобы общество считало их достойными членами общества?

— Вы не правы. Школа дает знания, которые потом помогают…

— Адаптироваться к жизни в этом большом и плохом мире. А вы не думали, что в школах детей лишают индивидуальности?

— Почему вы считаете, что любые рамки вредят развитию личности?

— А разве нет?

— Но они помогают…

— Эй, док. Не надо сейчас изображать из себя учительницу. Честное слово, мне хочется встать и выйти к доске. Сколько раз мне нужно написать «Я не буду…» Кстати, не буду что?

— Вы не будете, — неуверенная заминка. — И все же, давайте поговорим о школе. Вы...

— А давайте поговорим о вас, док? Поможем пациенту раскрыться, наладим контакт, все такое… Вы подадите мне пример открытости, и я, воодушевленный и растроганный…

— Нет… так неправильно.

— А вы всегда играете по правилам? Стыдно такое говорить. А еще спортсменка. Скажите, вы никогда не жалели о том, что бросили гимнастику?

— Иногда… Но как вы узнали?!

— Вас выдает походка. Так что, док? Все по расписанию — работа, тренировки, свидания?

— Расписания — это полезная вещь. Кстати, это могло бы стать очень важной частью вашей терапии.

— Простите, док, сколько себя помню, не любил жить под линейку. Может, попробуем что-то другое? Например, арттерапию? Мне всегда удавались фокусы. Вот, к примеру, совсем недавно. Я показал просто блестящий фокус с карандашом. Публика просто замерла. А это были серьезные мафиози. Согласитесь, таких тяжело впечатлить.

— Безусловно, это было впечатляюще. Я вам верю, но…

— Подождите, но вы же не видели всей картины, — тонкая белая рука вгоняет карандаш в стол. — Не люблю повторяться, но ради вас. Люблю людей, которые не сдаются. Так вот. Вы верите, что я могу заставить этот карандаш исчезнуть?

— Конечно. Но мне интересно, как?

— О, вот оно. Любопытство — это первый шаг к… Так вот, смотрите, есть карандаш… Сейчас мы попросим этого славного парня за дверями подойти и…

— Мы никого не будем просить.

— Вы предлагаете показать этот фокус на вас? А вы отчаянная, док. Просто шутка в том, что если вы поучаствуете в представлении, то вы не сможете увидеть, как карандаш исчезнет. Потому что он пройдет через ваш правый глаз прямо в мозг, а это означает мгновенную смерть. К тому же, эти очки… Они все портят. Зачем вы носите очки, док? У вас же превосходное зрение.

— А зачем вы носите этот грим?

— Один-один. Вы начинаете мне нравиться, док. Но мы снова заболтались. Мне пора. Знаете, процедуры, таблетки… И, — тихий шепот, — в следующий раз снимите очки. Они похожи на оптический прицел и делают вас тривиальной. Это порядком нервирует.

— Нервирует вас? Вы серьезно?

— У меня тонкая душевная организация, док. Я творческий человек… Но не буду нас задерживать. До завтра.

— До завтра.

Но за пациентом ноль три ноль одиннадцать уже закрылась дверь.

* * *

— Вас не было целую неделю, док. Вы болели?

— А вы соскучились по нашим сеансам?

— Вы же знаете, что я с нетерпением жду каждой нашей встречи. Ну, не надо хмуриться, док. Я не шучу.

— Тогда это тем более неуместно.

— Вы так думаете?

— Уверена в этом.

— Тогда я больше не буду делать вам профессиональных комплиментов. О чем мы будем говорить на этот раз?

— Вы все еще не хотите говорить о ваших детских годах?

— Честное слово, док. Третий месяц одно и то же. Упрямство — это хорошо. Но не нужно делать все таким скучным.

— А вы не любите скуку?

— Чертовски не люблю. У скучных людей плохое чувство юмора. Или отсутствующее. Это просто надругательство над природой.

— Революционное заявление. А на чем оно основано?

— Вы читали Моэма? Признаться честно, люблю этого чудака. Он знал цену хорошей шутке. Так вот он сказал, что если мы наделяем бога всеми положительными качествами, то почему мы отказываем ему в чувстве юмора.

— Моэм? Вы говорите о «Театре»?

— Не угадали, док. «Каталина». Советую прочесть. Так каково чувствовать себя грешницей? Как примерная католичка, вы должны считать день без улыбки и шутки потраченным впустую.

— В христианстве нет ни слова… Как вы узнали, что я католичка?

— Честное слово, док, это уже не смешно. Когда вы наклоняетесь вперед, в вырезе вашей блузки виден католический крестик. Если хотите сохранить ваше вероисповедание в тайне, не одевайте такие наряды. Или вы поклонница Фрейда?

— Фрейд — это прошлый век… Подождите, вы хотите сказать, что вы!..

— Если вам не нравится такое внимание, вы могли бы не надевать блузку с таким вырезом. А так — это простая и закономерная цепочка. Блузка, вырез, внимание. Черт возьми, док, вы что, считаете, что я какой-то персонаж из мультфильма?

— Но это…

— Док, я всего-навсего пытаюсь быть нормальным. Нормальные мужчины говорят привлекательным девушкам такие комплименты. И всем нормальным девушкам это нравится.

— Мне не нравится, и вы…

— Стоп-стоп-стоп… Сейчас вы рискуете пустить насмарку долгие три месяца упорного труда. Итак, у нас образовалась задачка. Или я не нормальный мужчина, тогда ваша терапия ломаного цента не стоит, или вы не совсем нормальная девушка. Ну, что выбираете, док?

— Я… Некоторым девушкам больше нравятся комплименты их уму, а не внешности. И это вовсе не делает их ненормальными.

— Разве? А я слышал, что таких девушек считают «странными». Так что, док. Вы относите себя к «странным» девушкам, или мы признаем, что врач из вас так себе?

— Мы признаем, что это не комплимент.

— А что это тогда? Док, вы удивляете меня все больше и больше.

— Давайте сойдемся на том, что…

— Это была простая констатация факта. Кстати, два месяца без очков. Я подарю вам значок, когда выйду отсюда.

— Мило с вашей стороны, но…

— Но нам снова пора. Мне в палату, а вам… Это было забавно, док. Надеюсь, вы тоже скучали.

— Наверное.

Но дверь снова уже закрылась, и даже шаги отзвучали в коридоре.

* * *

— Я принесла вам подарок, — на стол ложится колода карт.

— Я думал, что это будет плюшевый котенок, — белые пальцы любовно и нежно перебирают плотные кусочки картона. — Но…

— Что?.. Да, наручники. Сейчас.

— Смело, док. Настолько доверяете мне или верите в свою терапию?

— А почему бы мне вам не доверять?

— Док, я же опасный преступник, который чуть не взорвал половину Готэма. Знаете, что можно сделать с человеком при помощи новой колоды карт? У них такие острые края. Один легкий жест… Вот так… И ваша милая улыбка станет еще шире.

— Мы же друзья?

— Друзья, — тихий смешок. — Какая же вы все-таки наивная, доктор Харлин Квиннзель.

— Вы хотите сказать... — пальцы с аккуратно подстриженными ногтями непроизвольным жестом вцепляются в край стола.

— Вы решили, что я прямо сейчас вот этой картой рассеку вам сонную артерию? Харли.. Вас же дома называют Харли?

— Д-да.

— Так вот, Хар-ли… Помимо вражды и дружбы есть еще и другие отношения.

— Вы… Вы не должны так говорить.

— Не должен? Я не могу рассуждать об отношениях? Мне казалось, что цель нашей терапии — сделать меня полноценным членом общества. Таким человеком, который сможет найти приличную работу, встретить приличную девушку, например, такую как вы, жениться, завести детей. Каждое утро отвозить их в школу, каждый вечер встречать с работы жену… Разве не к этому вы стремитесь, Харли?

— Да, но… Вам следует поговорить на эту тему с кем-то другим.

— Но мой лечащий врач вы, Харли. Между нами же не должно быть секретов. Мы же друзья?

— Вы переходите границу…

— Но вы же сами сказали, что мы друзья, — папка с историей болезни с тихим шорохом падает на пол. — Вот я и доверяю вам, как другу, в ответ на ваше доверие… Друзья же доверяют друг другу?

— Да, доверяют, но…

— Так вот, я доверяю вам, — голос падает почти до шепота, — что я уверен в том, что еще немного вашей терапии, и я смогу выйти отсюда, я смогу начать жить полной жизнью. Смогу даже встретить кого-нибудь. Кажется, сейчас модно так говорить. Мы сможем даже пойти на двойное свидание.

— Прекратите!

— Вы считаете, что нормальная жизнь, нормальные отношения не для меня? Док, вы просто разбиваете мне сердце. А я так старался, я даже пробовал жить по графику… Неужели в моем случае медицина бессильна, и я совсем пропащий человек?

— Нет, я вовсе не это хотела сказать!

— Значит, вы сами, док… Вот так дела. Харли-Харли…

— Я вовсе не… Вы все не так поняли.

— Вовсе не думали? Вот прямо совсем? Ни единой секунды?

— Я...

— И нам опять пора. До скорой встречи, Харли. И спасибо за карты.

* * *

— Сегодня опять без наручников?

— Как и всегда. Хотя, ты же не любишь…

— Есть постоянство, которое мне нравится. Например, свободные руки. И мы уже перешли на «ты», док?

— Я… Ой, вы…

— Брось, Харли. Красивое имя — Хар-ли. Только фамилия — Квиннзель. Как мыло. Не думаешь?

— Действительно, что-то мыльное в ней есть.

— Наше имя — это то, что делает нас нами. Если имя не подходит… Харли Квиннзель. Харли Квинн-зель. Харли Квинн. А вот это уже звучит. Решено, теперь ты — Харли Квинн. Тебе нравится?

— Звучит красиво. Ново. Оно такое звонкое, как…

— Как колокольчики на костюме арлекина?

— Да!

— Ну, док. Со вторым крещением? Это надо отметить. Как насчет того, чтобы выпустить в мир страждущего узника. Я же могу выйти в мир?

— Нужно еще пройти тесты…

— Че-пу-ха. Ты врач или не врач? Ты считаешь, что я уже достаточно тут насиделся?

— Если полагаться только на мое мнение, то…

— А на чье еще? Ты же мой врач. Ты же должна знать меня лучше всех. Ну, ты уверена?

— Да.

— Я могу вернуться к обычной жизни? Точно-точно?

— Можешь… Мне только нужно заполнить бумаги.

— Эй, к черту бумаги. Харли, зачем нам эти формальности. Главное же не то, что написано на бумажке. Хочешь, я напишу тебе десять, нет, сотню таких. Скажи мне, что открывает двери?

— Ключи.

— Правильно, моя умничка. А если за дверью стоит охранник?

— Я скажу ему, что все в порядке.

— А если он тебя не послушает?

— Он послушает. Я же врач.

— Конечно, конечно. Но лучше перестраховаться. У тебя же есть ключи, правда?

— Да, — связка ключей с тихим звоном ложится на стол.

— Молодец, Харли, ты все схватываешь с полуслова. И еще больным, когда они выходят из лечебницы, отдают вещи.

— За ними нужно идти в хранилище…

— Брось, неужели ты не забрала их к себе домой. Вот и сейчас одна вещь лежит у тебя в кармане халата. Знаешь, а ты выбрала самую любимую...

— Я так и думала, точнее, предполагала.

— Вот и хорошо. А теперь отдай ее.

— Конечно, — на папку с историей болезни ложится складной нож с простой черной ручкой.

— Просто замечательно. Теперь иди сюда. Ты заслужила, — тихий шорох, слабый удивленный вздох, тело в белом халате тихо и медленно оседает на пол. — Заснула… Ладно, мы еще все наверстаем. Обязательно. А теперь пора сматываться отсюда. А тебя, моя дорогуша, я возьму с собой. Я же еще не отблагодарил тебя за подарок.