Погасший свет (гет)

Он так ус­тал от бес­ко­неч­но­го ожи­дания, что да­же не вздрог­нул, ус­лы­шав при­говор — по­жиз­ненное зак­лю­чение. На мгно­вение мель­кну­ло со­жале­ние о том, что вы­носив­шие при­говор не ос­ме­лились прер­вать его жизнь, но оно быс­тро угас­ло.

Он ма­ло дви­гал­ся, все боль­ше си­дел в уг­лу ка­меры, об­хва­тив ко­лени ру­ками. Пря­мо на по­лу, хоть и мог вос­поль­зо­вать­ся лав­кой, ко­торая пред­назна­чалась для сна зак­лю­чен­но­го. Бы­ла эта лав­ка ско­лоче­на из до­сок, и, ко­неч­но же, не та­кая жут­ко хо­лод­ная как пол и сте­ны, но Лю­ци­ус стре­мил­ся к это­му хо­лоду, он же­лал, что­бы чувс­тва и мыс­ли за­мер­зли нав­сегда.

Он пе­рес­тал рас­че­сывать во­лосы, и они блек­лой пак­лей сви­сали пе­ред ли­цом каж­дый раз, ког­да он нак­ло­нял го­лову. Это слу­жило для не­го кро­хот­ным ку­соч­ком сво­боды — воз­можность спря­тать­ся, ког­да в ка­меру за­ходил страж с мис­кой еды. Та обыч­но ос­та­валась нет­ро­нутой, и тю­рем­щи­ки не­ред­ко удив­ля­лись — за счет че­го ду­ша дер­жится в этом не­ког­да ве­лико­леп­ном те­ле?

Лю­ци­ус сам ма­ло ду­мал о бы­лом ве­лико­лепии. Ка­залось, что он вне­зап­но ос­леп и не ви­дит се­рого, влаж­но­го кам­ня, ок­ру­жа­юще­го его, по­тер­то­го и та­кого же се­рого оде­яла на лав­ке, сво­их блед­ных рук, не прик­ры­тых ро­бой, и ног, обу­вать ко­торые не по­лага­лось.

Его дни про­ходи­ли в му­читель­ном ожи­дании, хо­тя Лю­ци­ус по­нимал, что оно бес­смыс­ленно. Ес­ли уж ни Нар­циссы, ни Дра­ко не бы­ло на су­деб­ном за­седа­нии… пер­вое вре­мя он пы­тал­ся спра­шивать у над­смотрщи­ков, не при­ходил ли к не­му кто-то, но те лишь ка­чали го­лова­ми. Тог­да он зам­кнул­ся в се­бе, пе­рес­тал раз­го­вари­вать и це­лые дни про­сижи­вал на по­лу, упе­рев ни­чего не вы­ража­ющий взор в чу­гун­ную ре­шет­ку, прик­реплен­ную к ок­ну в ка­мере.

Пос­те­пен­но ему ста­ло ка­зать­ся, что он те­ря­ет зре­ние. Ше­рохо­ватые сте­ны как буд­то стал об­во­лаки­вать ту­ман, с каж­дый днем сгу­ща­ющий­ся все боль­ше. В пер­вое вре­мя это при­вело его в чувс­тва — он ис­пу­гал­ся, но по­том опять поз­во­лил от­ча­янию за­тянуть се­бя в без­дну рав­но­душия. Есть ли на све­те что-ли­бо, что ему на­до ви­деть?

Он все уже ус­пел по­видать в той, преж­ней жиз­ни, ко­торая сей­час ка­залась да­лекой и чу­жой как сон. Бы­ла ли она у не­го, или он прос­то при­думал се­бе рос­кошное по­местье, бе­локу­рую же­ну и сы­на, бес­смыс­ленную, как ока­залось, борь­бу за по­лучен­ные в нас­ледс­тво ус­тои?

Че­рез нес­коль­ко ме­сяцев тер­за­ющее ожи­дание от­пусти­ло, дни ста­ли сли­вать­ся в бес­ко­неч­ную ве­рени­цу сме­ня­ющих друг дру­га вя­лого све­та и не­пол­но­цен­ной ть­мы, и Лю­ци­усу ка­залось, что он пос­те­пен­но прев­ра­ща­ет­ся в ка­мень на­подо­бие ска­лы, в ко­торой не­ког­да бы­ла вы­дол­бле­на тюрь­ма. Од­ним из та­ких ве­черов, ког­да его те­ло при­выч­но врас­та­ло в сте­ну ка­меры, а взгляд был на­мер­тво при­варен к ре­шет­ке, ему пос­лы­шалось лег­кое ду­нове­ние ве­тер­ка, и прядь во­лос по­щеко­тала ще­ку. Лю­ци­ус пок­ру­тил ее в паль­цах, приб­ли­зил к гла­зам. До за­тума­нен­но­го соз­на­ния дош­ло, что рань­ше они бы­ли дру­гого от­тенка — те­перь пе­ред взо­ром ма­ячи­ло неч­то слип­ше­еся и гряз­но­ватое, но нед­вусмыс­ленно се­реб­ря­ное.

Он по­нял, что по­седел. Лю­ци­ус вы­шел из оце­пене­ния и за­дум­чи­во по­тер ли­цо ру­ками, по­пут­но уди­вив­шись, что они его пос­лу­шались. В гла­за уда­рил свет лу­ны, об­ла­ка от ко­торой бы­ли отог­на­ны над­ви­га­ющей­ся бу­рей. Он заж­му­рил­ся и сно­ва от­крыл гла­за, но кар­ти­на за ок­ном не из­ме­нилась — по воз­ду­ху к не­му мед­ленно плы­ла вос­се­да­ющая на фес­тра­ле Нар­цисса. Он хо­тел зак­ри­чать, но из гор­ла выр­вался все­го лишь хрип­лый стон. Вы­тянув ру­ки к же­не, ко­торая все приб­ли­жалась к ок­ну ка­меры, он по­пытал­ся встать, но но­ги не дер­жа­ли. Он ти­хонеч­ко зас­ку­лил и за­валил­ся на бок, зат­во­ряя на­конец-то по-нас­то­яще­му ос­лепшие гла­за.

Ут­ром тю­рем­щи­ки наш­ли его те­ло ле­жащим на по­лу. На ли­це зак­лю­чен­но­го нав­сегда зас­ты­ла гри­маса че­лове­ка, не ус­певше­го схва­тить­ся за спа­сатель­ный ка­нат, а ру­ки бы­ли су­дорож­но сжа­ты в ку­лаки, буд­то пы­та­ясь удер­жать ус­коль­за­ющий от не­го сон о нес­бы­точ­ном счастье.