Темные Валар (джен)

Одинокая жаровня едва горела, не освещая почти ничего. Только очертания, почти смутные тени, выхваченные багровыми отсветами умирающего огня. Округлый край стола, стеклянный блеск бутыли, высокая спинка кресла, силуэт сидящего в нем.

Унизанные крупными перстнями пальцы потянулись к стоящему на столе кубку, уже почти опустевшему. В который раз.

Иногда владыка Трандуил ловил себя на мысли, что завидует всем. Людям, гномам, полуросликам, даже оркам. Валар одарили их неимоверно драгоценным даром: возможностью спать и видеть сны. Возможностью по-настоящему забыться, так отличающейся от легких эльфийских грез.

Видит Эру, ему очень нужна была эта возможность забыться.

Последние капли вина упали из бутыли в кубок. Расточительно, конечно — теперь не пополнишь запасы, договор с людьми давно забыт. С одной стороны, именно этого он и добивался. С другой... Владыка вдохнул запах вина, пригубил немного.

С другой — эта была единственная возможность хоть немного расслабиться.

Он устал от вечного напряжения. Беды, проблемы, неразрешимые задачи. Не далее чем сегодня он принимал новый жилой ярус. Шел между усталых эльфов, благосклонно улыбался им, осматривая проделанную работу. Для его народа это было жизнью: ведь теперь будет где растить детей.

Вот только весь его народ с точки зрения Владыки был детьми.

Сколько тысячелетий потребуется рожденным сейчас детям, чтобы повзрослеть? Сколько за это время народится людей, расплодившихся там, наверху? А ведь люди не будут сидеть в своих землях вечно. Слава Лихолесья забудется за считанные поколения, и что тогда? Да, его народ еще не совсем до конца ушел в подземелья. Еще выходили рейнджеры, еще патрулировали границы легкие отряды. Еще звенели иногда под кронами эльфийские песни, радостные голоса, когда изредка празднества устраивали наверху.

Но со временем сойдет на нет и это.

Владыка Трандуил слишком хорошо понимал, что его народ — одни из последних оставшихся в Средиземье эльфов. Остальные уже ушли, из Серебристой гавани давно отплыли последние корабли. Один из них унёс его сына.

Людям проще. Они могут забыться во сне, а он — не мог. И память тяжким грузом давила на плечи, опускала руки вниз, где стояли еще непочатые бутыли. Вино лилось в кубок темным потоком, едва различимым в наступающей тьме. Владыка больше вслушивался, чем видел, но движения от этого не становились менее точными.

Ему и не нужно было видеть — перед глазами стояли совсем другие картины, память прежних эпох, то время, когда к нему и пришло понимание, что нужно делать, чтобы хотя бы попытаться спасти свой народ.

Это случилось на исходе войны Последнего Союза, когда эльфы и люди в последний раз объединились против Мордора. В той битве он потерял отца, потерял почти все войско — во многом по глупости отца. Сейчас признавать это было уже не так мучительно. Но все равно.

Именно тогда он и заработал эти шрамы. Пальцы пробежались по щеке, привычно гладкой, но он будто ощущал неровности рубцов, изуродовавших его лицо. Заклятье удавалось держать и своими силами, но сколько же оно забирало... особенно сейчас, когда ушли Валар.

Именно Вала нанес эту рану. Никакой не дракон — эту ложь удалось выдумать после, и, самое странное, в неё поверили.

Смешно. Пламя дракона какого гнома сжигало целиком, вместе с броней. Ему же якобы лишь чуть опалило лицо. Никто будто и не задумывался об этом. Все слишком верили словам владыки, будто дети словам отца.

Кубок давно опустел, но Трандуил все вертел его в руках, не решаясь налить еще. Он в который раз вспоминал момент так дорого стоившего ему откровения. Тогда отряд с ним во главе отправился к Ородруину, где прятались немногие уцелевшие орки. Орков они вырезали, застав их почему-то в кузнях. Именно тогда, еще в горячке боя, в голову начинали закрадываться странные подозрения. Но они не оформились до тех пор, пока последний орк не упал и Трандуил не опустил мечи. Именно тогда пришло понимание, почему орки сражались так яростно: все вокруг было пронизано силой. Силой Вала.

Он тогда с ужасом обернулся к потокам лавы, свободно текущей через кузню, — и увидел, как эта лава поднимается волной, а потом падает вниз, закрывая собой всех, кто остался в живых от его отряда. Как он сам выжил, владыка Трандуил толком не помнил. Помнил только боль и как очнулся, когда все уже было кончено, а лава спокойно текла дальше.

Именно тогда к нему обратился Вала.

Он сказал, что Трандуил достаточно умён, чтобы не творить глупостей, и сумеет сделать нужные выводы из случившегося.

— И не думай перехитрить хитреца, — усмехнулся тогда напоследок Вала, и Трандуил кивнул, нутром чувствуя могучую сущность, колышущуюся так близко. Чувствовал он и другую сущность, куда более слабую. Ту, которая лишь недавно вела войска Мордора и теперь покачивалась где-то в глубине лавы, набираясь там сил.

Он никому ничего не сказал.

И ушел, когда все закончилось, уводя остатки своей армии. С тех пор Лихолесские эльфы не вмешивались ни в одну войну. Лишь единожды владыка Трандуил попробовал их силы. Те камни... те камни были лишь красивым поводом. Причиной, по которой можно было схлестнуться с гномами. Этот подгорный народ был выбран им в противники не без оснований.

К сожалению, эльфы тогда проиграли. Нет, конечно, в целом битва была выиграна, и все даже закончилось миром и процветанием на некоторое время. Но Трандуил понимал, что он — проиграл. Его эльфы просто не стояли против гномов, и это тоже было одной из причин, почему его терзали дурные мысли.

Иногда Трандуилу казалось, что все вокруг — сущие глупцы. Ведь никто, ни один из них не задумался, что камни — это слишком наигранный повод. Да, конечно, он старался тогда играть убедительно, и гномы поверили, но то гномы, их вообще легко обмануть. Они даже не поняли, почему он не пришел на помощь тогда, когда прилетел Смауг.

Обида? Обиду можно было бы и забыть, но Трандуил слишком хорошо помнил, кто оставил ему шрамы. И не посмел помешать дракону, который исполнял волю хозяина. Быть может, именно ради этого Вала тогда и оставил его в живых? Иногда Трандуилу казалось, что он разгадал замысел этого Вала, но потом приходило понимание: все его догадки — лишь малая часть какого-то плана.

Так со Смаугом — да, Трандуил догадался, что дракон прилетел ради уничтожения одного из гномьих колец, как бы не последнего. Он не смог отследить судьбы всех — но того, что выяснил, хватило. Слишком многие из семи колец погибли в пламени драконов, и это не стало исключением.

Догадки, догадки... всё это лишь догадки.

Всё, что он мог, — это скрыть свой народ. Еще тогда, вернувшись с остатками армии, едва наладив дела в королевстве, Трандуил отдал приказ строить подземные чертоги. Его эльфы и так давно практиковали подобное, но тогда он будто вознамерился поспорить с гномами.

Сколько хитрости, сколько якобы разумных доводов пришлось привести, прежде чем подобная жизнь стала казаться его народу чем-то обыденным. Может, этим они и отличались от других эльфов, тем, что не проводили свои дни в тоске по Валинору, а работали ради своего будущего.

Возможно, это принесет свои плоды. Тогда ведь никто не понял, почему Дол Гулдур захватил так много земель. И те гномы... они искренне считали, что попали во дворец эльфов. Трандуилу тогда хотелось смеяться. Но он даже не улыбнулся: почуял, что идёт с гномами.

А ведь тот полурослик поверил, что эльфы, которые слышат шорох падающего листа по осени, одного из многих, не расслышали его шагов. Будь он трижды невидимкой — подобного стражи бы не допустили. А полурослик шлялся по всему «дворцу», будто так и надо. И «побег», который он организовал...

Знал бы полурослик, сколько усилий приложил к этому побегу лично Трандуил.

Ведь это бы выглядело подозрительно, если бы захватив гномов, он после просто отпустил бы их восвояси. А если бы кто-то узнал, что несёт полурослик? А если бы кто-то решил, что, отпустив их, Трандуил помогает Врагу?

Нет, этого нельзя было допустить, пришлось действовать хитростью. И уповать на то, что никто не поймет: да, он действительно помогал Врагу. Помогал, помня ту встречу. Помогал, понимая, что попытки изменить что-то могут повредить его народу, так внезапно оказавшемуся за границей всех событий, сотрясающих Средиземье.

И тот сотворенный кольцом Хранитель. Даже Митрандир тогда не удивился странному великодушию: пленника такой важности выпустили погулять? Причем не один раз? И орки прорвались так далеко за границы эльфийских земель? И ушли обратно, забрав пленника, добежав так быстро, что стражи с границ не предупредили остальных?

Смешно, но поверили. Опять. В который раз.

Трандуил улыбнулся. Водить всех за нос иногда было до странности легко. Будто Вала, отметив его, подарил толику своего хитроумия.

Хитроумный Вала... Он ведь точно так же провел всех.

Ни один не задумался, чей же майа ковал Кольцо. Ни один не понял, что многие другие вещи — например, оковы Врага — были делом рук того же Вала. Да и те два полурослика, которые якобы пробрались к Ородруину... Если уж он учуял кольцо в своем доме — то сковавший его майа не мог не узнать свое творение, едва оно оказалось рядом. А значит, уничтожение кольца ему зачем-то требовалось. Как и поражение в прошлый раз, когда войска Мордора отступали на Юг, а он сам остался, чтобы с пальца срубили Кольцо.

Именно после этого Лихолесье закрыло свои границы. Приближалось начало конца, и Трандуил не знал, чего ждать. И просто наблюдал, наблюдал до сих пор. Но смутные предчувствия тревожили его все чаще.

Вино опять плеснуло в кубок, разлилось по столу. Шрам горел, и хотелось хоть ненадолго забыться.

* * *

В Валиноре было весело. Чертоги Мандоса, переполненные душами измененных эльфов — то бишь орков — распахнули свои двери. Орки были не против. Им уже приелось гонять снулых мертвых эльфов. А тут — такое развлечение.

Посмеиваясь, Ауле ходил по своей кузнице, собираясь в дорогу. Инструмент, проверить три раза, не забыл ли что. Доспехи и оружие — не для себя, для друга. Тому наверняка не терпелось после стольких веков ожидания вступить хоть в какой-то бой. Ему же — искусно сделанные глаза. Один — идеальный, второй, правда, пришлось дорабатывать второпях, но что поделать. Время поджимало, план уже пришел в действие, а делать эти глаза загодя было нельзя. Излишний риск, подобного допускать не стоило.

Еще раз осмотрев собранные вещи, Ауле кивнул и достал из хитроумно сделанного тайника, о котором не знал никто, самое главное: два Сильмариля. Ох и пришлось ему побегать. Ладно один, который доставал из недр земли. С этим-то проблем не было. А вот тот, который оказался во владениях Ульмо, — вот там пришлось изворачиваться, стараясь не попасться ему на глаза.

Но теперь оба камня были на должном месте. Еще оставался третий, но его Ауле собирался взять по дороге. А что — ладья как раз мимо Врат, за которыми «томится» друг, плавает.

Веселье вокруг достигло нужного разгара, и Ауле незамеченным выскользнул из кузницы, направившись туда, где ему, по-хорошему и по старой легенде, места не было ни в коей мере. Но таиться в последний момент было уже бессмысленно. И третий Сильмариль вскоре присоединился к двум другим.

Досадно — когда-то их и хотели поделить на троих. Мелькор тогда приволок Унголиант. Жаль, планы с её участием провалились, слишком уж жадная и прожорливая оказалась тварь. И глупая, что самое печальное.

На безмолвный призыв майа откликнулся с охотой. Еще бы — просидеть столько с истосковавшимся по настоящим делам Мелькором. Тут и сам Ауле бы взвыл. Но теперь действительно пришло время действовать, и он распахнул ту дверь, за которой Валар когда-то заточили Врага.

Теперь за той дверью была еще одна, и Арда перестала быть изолированной от Внешней Тьмы. Магия мира хлынула наружу сияющей волной, унося с собой двух Валар, майа и девятерых бывших людей, сослуживших свою службу и заработавших эту награду.

Где-то там, позади, неслись на запах магии голодные сущности, схожие с Унголиант. Где-то там спешили к внезапно открывшемуся миру неприкаянные боги. Где-то там Эру спешно поднимал Валар, чтобы отразить атаку. Но все это было уже неважно и не относилось уже к их истории. Два молодых демиурга спешили вперед, бережно храня три искры огня творения.

Этих трех искр хватит, чтобы создать каждому по миру и еще один, на пробу, на двоих. И всем, кто пошел с ними, в этом мире найдется место. Они не собирались повторять ошибку Эру, навсегда приковывая себя к своему творению. Они не собрались, как он, лишать богов воли, ограничивать рамками, они желали дать своим соратникам то, чего были лишены сами. Возможность творить мир и жить в нём.

И новый огонь творения воссиял в пустоте.

* * *

Когда владыке Трандуилу доложили, что патрули поймали странника, он лишь кивнул. Но когда принесший весть уточнил, что странник был пойман не наверху, в лесу, а в подземельях, владыка чуть приподнял бровь. Это было... любопытно.

Неплохой способ отвлечься от терзающих его мыслей.

— Приведите его ко мне, — велел он, опускаясь на трон, на этот раз настоящий, тот, что стоял именно в центральном зале его дворца.

Освещенный жаровнями громадный зал еще не видел в своих стенах никого, кроме эльфов. Стражники замерли около стен безмолвными изваяниями, едва различимыми в полутьме. Ярко светились лишь две большие жаровни около трона — владыке не пристало прятаться в тенях, как простому воину.

Человека привели, поставили перед троном. Тот будто и не замечал суровых лиц и стянутых веревкой рук, только осматривался по сторонам с искренним интересом.

Владыка Трандуил пока не начинал разговор, осматривая незваного гостя. Одет как охотник, на вид столь же неказист, как и все люди. Ничего интересного, если так подумать. И даже тому, что он пробрался вниз, наверняка найдется объяснение вроде невнимательности стражи. Надо бы примерно наказать провинившихся, пусть разомнутся, копая новые туннели, раз допустили подобное.

— Я хочу знать твое имя, — наконец нарушил молчание Трандуил.

Охотник перевел взгляд на него, с таким непониманием, будто лесной пень внезапно обрёл дар речи. Трандуил уже собирался разгневаться подобному пренебрежению, когда заметил, как изменилось лицо человека. Вне всяких сомнений, он смотрел на изуродованную щеку владыки. И, кажется, видел сквозь заклятье? Как подобное вообще возможно?!

Их взгляды пересеклись на мгновение, и Трандуил вздрогнул.

— Сначала ты дашь мне ответ, кто поставил тебе эту метку, — сказал человек так, будто имел право приказывать. Стража же собиралась бросить наглеца на пол, когда Трандуил поднял ладонь, останавливая их. И резким жестом велел уйти:

— Вон. Все.

Ни один эльф не посмел не то что возразить — даже удивленно взглянуть на владыку. Раз тот сказал, значит, так надо. Вскоре двери зала захлопнулись, оставляя Трандуила наедине с человеком. Хотя человеком ли?

— И все же мне нужно знать твоё имя, чтобы дать ответ, — тихо, почти задумчиво, заметил Трандуил.

— И зачем же? — с непередаваемой смесью любопытства и восторга поинтересовался тот, кто стоял напротив.

— Я же должен знать имя своего бога, — странно мягко ответил Трандуил, надеясь, что это создание не может проникнуть в его мысли. Там царил полный сумбур. Если стоящее перед ним существо все-таки каким-то невероятным образом было человеком — то можно было смело уступать ему свой трон. Эльфам уже было не потягаться с такими людьми. Так чего терять? Если же он не ошибся... Значит, богу его народ был интересен, раз уж тот пришел лично. И тогда... тогда нужно было ловить удачу.

— У нас говорят, что удачу ловят за хвост, — подсказал все-таки бог, лениво разводя руки. Веревки просто исчезли, а может быть, их и не было никогда.

Трандуил замер в ужасе. Хуже всего, что их диалог слышали. Да, стража, ушла, но...

— ...но это не мешает им слушать наш разговор, — охотно кивнул бог. — А вообще мне нравится твой народ. К примеру, двое из них сейчас прикидывают возможность выстрелить мне в затылок.

— Не думаю, что это хорошая идея, — отмерев, заметил Трандуил.

— Вот и я так считаю! — обрадовался бог. — А имя — дело пустое. Сами что-нибудь придумаете, позвучнее. Тебя ваш бог-хитрец не зря отметил. Нравишься ты мне. Хочешь дар за сообразительность?

Только понимание, что бог читает его как открытую книгу, позволило Трандуилу задушить недовольство подобными речами даже до того, как оно вообще появилось. Злость отправилась туда же — вполне возможно, бог просто смеялся, вызывая именно эти эмоции.

— Если ты походил среди нас, то увидел: мой народ живёт во тьме, — издалека начал Трандуил. — Во тьме мы слепы, бодрствуя ли, или же пребывая в грезах. Я прошу: дай моему народу возможность видеть в темноте и видеть сны.

Бог погрозил ему пальцем.

— Тебе же уже говорили: не пытайся обмануть хитреца.

На мгновение Трандуилу захотелось провалиться к Балрогам, если они еще остались. Или утопиться в бочке с вином — вопрос, что было безболезненней.

— Первое будет сродни второму. Наяву вы будете видеть мир через сны, а во сне вы будете видеть мою тьму.

Тогда бог схитрил, не сказав, что его тьма — это его владения на краю обычных снов. И через сотни лет он не уставал веселиться, глядя, как эльфы торопливо бегут через эти владения к обычным снам и как с деланной сдержанностью шествует их владыка.

Но это было потом, а тогда бог со смехом исчез, и вместе с этим погасли все жаровни.

Трандуил моргнул. Жаровни — да, они больше не горели, но он по-прежнему видел зал, пусть и в каких-то пыльных, серых тонах. Подняв руку, он с удивлением обнаружил, что она странно темнеет на фоне светлого рукава одеяний. Но эту деталь он счел не существенной. Возможно, особенность зрения.

Поднявшись, владыка прошел через зал и распахнул двери, за которыми на своих местах навытяжку стояли все изгнанные стражники.

— Я хочу знать... — тихо и холодно сказал Трандуил, оглядывая их чернеющие под шлемами лица, — кому из вас пришла в голову мысль выстрелить в бога?

* * *

А где-то в новорожденном мире спорили двое.

— Драконы, драконы, одни драконы... — ворчал первый.

— Но мы же уже сотворили людей и зверей! — растерянно отозвался второй.

— И несколько тысяч различных драконов.

— Я их всех придумал, пока сидел, тебя ждал, — гордо заметил второй. — Погляди, например, вот на этих. Я назову их ночными фуриями!

Первый только горестно застонал.

Асгард лишь начинал строиться.