Клетчатый мак (гет)

Они сидели в теньке на лавочке.

Прохожие оборачивались: здесь привыкли видеть людей старше. Ничьи аватары не переливались неоном, не щеголяли новомодными гаджетами — все чинно, просто и со вкусом. Что ж, если не принимать во внимание молодые лица, они вполне вписывались в общую картину.

— А ты не помнишь, где мы познакомились? — девочка сидела, накручивая на палец одну из кудряшек, выбившуюся из прически.

— Кажется, в обсуждении старых фильмов? — неуверенно предположил парнишка. Откинувшись на спинку лавочки, он обмахивал широким упавшим листом их обоих. Не то чтобы это требовалось, но было приятно ощущать на лице легкий прохладный ветерок.

— Да, точно... — она рассмеялась облегченно, — а я и позабыла уже... Как будто всю жизнь знакомы.

Паренек улыбнулся.

— Слушай, а я все хотел спросить: ты откуда эту заколку взяла? Я в стандартном наборе не видел.

— Это прабабушкина, — улыбнулась девочка, — моя любимая... Хочешь поглядеть? Я её полностью оцифровала.

Паренек присвистнул, с благоговением беря заколку. Полная оцифровка — занятие не из дешевых.

Красный мак лежал у него на ладони. Паренек провел пальцем по лепестку. Твердый, но словно бы хрупкий. Он-то привык к современным пластмассам, гибким, легким и изумительно прочным. А эту заколку и уронить было страшно.

Девочка забрала протянутую вещицу, принялась неторопливо собирать волосы. Молчание сейчас было теплое и уютное, такое же, как старый тенистый парк и скамейка.

— Завтра как обычно? — уточнил паренек.

— Ага, — девочка улыбнулась чуть смущенно, — а то уроки, все такое...

— Да мне самому надо делать. До завтра! — он помахал ей вслед рукой, невольно расплывшись в ухмылке, когда она на бегу послала ему воздушный поцелуй.

* * *

Наверное, они столкнулись неспроста.

Как вообще можно было объяснить то, что они оказались настолько похожи? Оба искали и не находили ответ на этот вопрос.

Да что уж там — они оба впервые увидели кого-то еще, кто взял аватару из стандартного набора. Все сразу начинали что-то настраивать, переделывать на свой вкус, добавлять что-то, чего уж точно еще не могли сделать в настоящем.

Они же лишь добавили пару ярких деталей. У нее — заколка. У него — старомодная раздельная одежда вместо привычного комбинезона. Девочка даже припомнила названия: штаны и рубаха. У её деда были такие вещи, для торжественных случаев. Только у него рубаха была белоснежная, а у паренька — в клеточку, приглушенных синих тонов, почти как штаны.

— Ты недовольный, — осторожно заметила она. — Что-то случилось?

— Ерунда, — отмахнулся он. — Опять прибежал последним из класса.

— Я помню, ты говорил, — девочка погладила его по плечу. — Знаешь...

— А?

— А у меня тоже усилители не стоят, — по секрету шепнула она, — и я тоже бегаю медленней всех!

* * *

Он долго не появлялся. Девочка уже вся извертелась на скамейке, не зная, чем себя занять, лишь бы не гадать, что случилось. Каждый день на этом месте, всегда ровно в это время — и вот сегодня его нет!

Когда он показался в конце аллеи, она подскочила и бросилась ему навстречу.

— Где ты был?!

Паренек поднял голову, еще больше сгорбился, засунув руки в карманы.

— Кота хоронил, — с каким-то мрачным спокойствием буркнул он.

Девочка замолчала, замялась, не зная, что сказать. Он побрел к скамейке, рухнул на нее, глядя куда-то себе под ноги.

— Он старый был, да? — осторожно спросила девочка, садясь рядом.

— Пятнадцать лет! — сквозь зубы процедил паренек.

Она ойкнула, прижав ладонь к губам.

— С ним что-то случилось, да?

— От старости, — мотнул головой паренек. — Он был без модификаций.

— Как так? — от изумления девочка даже позабыла о том, что ему сейчас не до разговоров. Но нет — это неожиданно помогло. Он даже взглянул на нее, отрешенно рассказывая:

— Я совсем маленьким хотел котенка. Именно котенка! Отец подарил и собирался поставить полный пакет. Ну, знаешь, чтобы и по части физической, и мозгов... А я уперся: нет! Хочу котенка, а не какую-то неведому зверушку! Они же тогда с этими модификациями и не кошками вообще были. А отец разозлись и рявкни: или так, или никак! А у него слово с делом не расходится...

— Бедненький... — она осторожно погладила его по руке, и тут же пояснила. — Котик. За что его так...

— Не знаю, — он откинулся на спинку лавки, почти ощущая, как от её прикосновений утекает злость, впитывается в песок выплеснутыми словами, — не знаю...

* * *

Они сидели, держась за руки. Проходивший мимо благообразный старичок посветлел. Видимо, давно такого не видал.

Они сами не знали, почему встречались в открытом для многих месте. Казалось бы, создай свой уголок, где никто тебя не побеспокоит... Ан нет. Редкие прохожие будто напоминали о жизни, не давая им окончательно раствориться друг в друге.

— Слушай, а ты почему так? — спросили они и замолчали, поняв, что произнесли эти слова хором.

— Я пер... — они снова замолчали и рассмеялись.

Отсмеявшись, девочка первой пояснила:

— Ты видел, что на себя ради моды навешивают? Эти гребешки вместо бровей... Я уж молчу об этих щупальцах!

— Согласен! — паренек поежился, попытавшись представить её с такими, лезущими откуда-то из-за ворота комбинезона. Куда они там крепились у этих девиц с экранов визоров — он и знать не желал.

— А ты?

— А у меня брат — игрок заядлый! — неохотно пояснил он. — Превратил себя в полуволка и ходит весь в шерсти...

И пугает до холодеющих рук. Но этого паренек, естественно, не сказал.

Вместо этого он принялся рассказывать о братце и его шайке, таких же свихнутых на звериных личинах. И закончил рассказом о том, как он застукал братца над миской его кота, и потом до-олго ему это поминал.

Почему-то сейчас воспоминание о коте не было тяжелым. Да, грустным, но и теплым.

Однако куда важнее теперь были пальцы девочки, ласково поглаживающие его ладонь, сжимавшие её, когда девочка смеялась, чуть запрокидывая голову.

От этого становилось тепло и хотелось, чтобы смех не смолкал.

* * *

— А ты не боишься?

Он обернулся, посмотрел на девочку, нервно вертящую в руках заколку.

— Чего я должен бояться?

— Не знаю... Что я страшная... Или совсем-совсем не такая... Или...

— Не боюсь, — коротко ответил он, — и ты не бойся. Ну все, я буду ждать.

Он встал с лавочки, пошел по аллее. Она поднялась почти одновременно с ним. И в самом конце дорожки обернулась, чтобы увидеть его ободряющую улыбку.

* * *

Она стояла под бездонным голубым небом.

Задрав голову, девочка глядела туда, вверх. В сети небо всегда было нарисованным. И пусть его не пересекали то и дело летуны на своих машинах или собственных крыльях — оно все равно оставалось ненастоящим.

Она нервно поправила волосы, поглядела на табло с часами. Две минуты сверх назначенного. Может быть, он передумал? Кому, в самом деле, хочется знакомиться через сеть, где все не то, что кажется?

Она вздрогнула, выныривая из своих мыслей.

Показалось, или в толпе мелькнуло что-то клетчатое?

Девочка щурилась, до боли в глазах вглядываясь в людскую мешавень вокруг.

Чьи-то руки закрыли ей лицо.

— Угадай, кто? — шепнул ей на ухо знакомый голос.

Она замерла испуганной пташкой — только сердце забилось чаще. Потянулась к чужим пальцам, осторожно опустила их. Обернулась.

Он стоял рядом, неуловимо похожий на тот стандартный образ, что использовал в сети. Даже поверх комбинезона, синего-синего, как джинсы его аватара — слово пришло в голову откуда-то из школьного учебника — был наброшен кургузый клетчатый жилет с множеством карманов.

— Надо же, — будто прочтя её мысли, мягко улыбнулся он, — а ты почти такая же.

Пальцы скользнули по заколке, стягивавшей её непослушные кудрявые волосы.

— Я тебя сразу по ней узнал.

— А я тебя, — девочка толкнула его в грудь, указав на клетчатый жилет.

Паренек молчал, рассматривая её. Маленькая, почти на голову ниже него, в трогательном, почти детском комбинезончике. Только расцветка была подобрана не вырвиглазная, а мягкая, что-то спокойно-бежевое. Ей очень шло.

И пламенел в волосах мак.

Рассмеявшись, он сгреб девочку в охапку, прижимая к себе. И её смех прозвучал в ответ, такой же искренний и счастливый.

А мимо шли люди. Люди с крыльями. Люди с хвостами. Люди со стальными клювами и руками. Люди, люди, люди, почти переставшие быть людьми, перекроившие, переиначившие свои тела, добившиеся того, что они считали совершенством.

Они шли и не замечали двух самых обычных людей, наконец-то нашедших друг друга.