Академия (джен)

Добро пожаловать в нашу магическую академию!!!

Мы с гордостью и по праву можем называть себя самым древним магическим учебным заведением этого мира. О, какие выпускники покидали наши стены... Имена их воспеты сотнями легенд!

Мы чтим их память и древние традиции.

Вот уже три сотни лет всех поступающих в холле встречает лично декан кафедры Малефичества. Неизменно улыбается новым ученикам, отечески кивает, соглашаясь, что их поступление сюда — наилучший выбор.

К сожалению, декан не покидает своего поста ни днем, ни ночью, но выбравшие своим будущим профессию малефика могут не отчаиваться — их судьба в надежных руках заместителя декана. Деканом ему не стать, пока жив его начальник, но заместитель не унывает, гоняя студентов и в хвост, и в гриву — какие его, эльфа, годы.

Говорят, в ночь после сдачи выпускных экзаменов его можно увидеть в темном, пустом холле.

Ушастый треплет длинную бороду декана и улыбается.

Еще говорят, что иногда можно услышать его чуть пьяный злорадный шепот:

— Еще сто лет и ты рассчитаешься со мной за первый курс... А там и до конца учебы недалеко, о да...

— Жарко...

— Всем жарко, — фыркнул парень, половчее пристраивая на локте неудобную корзинку. Скосил глаза на утирающего пот с лица соседа. Солнце и впрямь припекало немилосердно, а тени почти не было — какая тень от невысоких кустов. Но как-то привыклось уже... Да и намотанный на голову кусок ткани немного спасал.

— В следующий раз голову прикрой, а то удар точно хватит, — добавил он, даже проникнувшись к новичку некоторой жалостью. — Первый раз, что ли, сюда попал?

— Угу... — юноша выглядел даже старше него, но почему-то казался раза в два моложе — слишком уж наивно и доверчиво себя вел. — Я Лас, а ты?

— Уруш, — парень снова принялся общипывать с кустов пронзительно алые ягоды. — Привыкай... Живица позрела — всех сюда сгоняют.

Вокруг в кустах и впрямь было немало людей и нелюдей. Все как один изнывали от жары, но урожай собирали добросовестно: если не предъявить полную корзинку, об обеде можно было и не мечтать. А ежели и до вечера не управишься — так какое кому дело, тут и заночуешь. А завтра, если совсем невезучий, опять будешь собирать терпко пахнущие ягоды.

— Я раньше только в библиотеку попадал...

Уруш скривился.

— Книги таскать? Так там мозгов много не надо... — он сорвал сразу три ягоды, кинул в корзинку. Покосился на Ласа и внезапно перехватил его руку.

— Ты что берешь, болван?!

— А что... Вроде спелые? — Лас аж сжался, глядя на вытянутую ягодку на собственной ладони.

— Белую точку у кончика видишь? Недозрелая она! Отравится кто — с тебя ж шкуру сдерут! А сначала Горыс по ней прутом пройдется! У него нюх на такое... — последнее Уруш добавил понизив голос. Старый хромоногий мужчина, присматривавший за ними, и впрямь горазд был выдрать из ближайшего куста какую полузасохшую ветку — а они у живицы были на диво гибкие и крепкие — и с оттягом пройтись по спине того, кто лодырничал или в который раз приносил плохие ягоды. Не до крови, но больно и обидно.

Живица вообще была ягода в себе.

— Вот кинет кто такую ягоду в котел — и все насмарку... Не лечебное зелье, а, в лучшем случае, сильный понос! — объяснял Уруш глуповатому новичку. — Горыс за эту ягодку еще пол корзины собрать заставит — ты ж ему столько работы подкинешь, все тобой собранное перебирать!

Лас побледнел, представив еще полдня на этих проклятых плантациях.

— Спасибо... А ты за что тут?

— Я? — Уруш хохотнул. — Да всего лишь торговца проклял...

Глаза юноши загорелись нездоровым блеском, когда он почти мурлыкнул:

— У этой подлой твари теперь руки жабьими лапами становятся, как за деньги схватятся...

— Так ты из малефиков?! — Лас отшатнулся, скорчив презрительную мину.

— Ну да... — Уруш отмахнулся, — нашел кого бояться. Сволочи они все... Что торговцы, что наши главные... Мы тут горбатимся, света белого не видим... — он смачно хрустнул сухой веткой, попавшейся под ноги, — хуже рабов, те хоть сбежать могут... А кто-нибудь из нас эту живицу видел?! Горыс вон с каждой партии пробу снимает... Нога у него болит, как же... А с нами случись что — так и капли не дадут!

Лас, внимавший его ругани, нервно огляделся. За разговором они как-то забрели довольно далеко от основной группы, а оставаться наедине с малефиком, намекающим на скорые неприятности...

— А что тут может случиться? — нервно спросил он.

— Как что? — Уруш недоуменно глянул на него. — Уж не я, это точно. Мертвяк за ногу схватит, например. А ты что, не знал? Живица только на костях светлых магов растет!

Лас побледнел, позеленел, глянул под ноги и, увидев белесый корень живицы, с воплем рванул назад, на ходу теряя ягоду из корзинки.

Уруш ухмыльнулся. Теперь светленькому предстояли еще добрые пара часов лишней работы. Да и сок раздавленных ягод, щедро заляпавший его одежду, Горыса не обрадует...

Насвистывая, он двинулся в гущу зарослей, где были самые обсыпные ветки. Еще б этот болван учебники читал... Там же ясно сказано — светлые маги восстать никогда не могут!

Суровый материализм чуть не разбился вдребезги о подлый мистицизм, когда чьи-то пальцы больно сжали его ухо. Уруш героическим усилием воли подавил панический крик, и только шумно выдохнул, косясь назад.

— Учитель... Нельзя так пугать, — неожиданно сипло выдавил он.

Заместитель декана, а по совместительству его научный руководитель, стоявший за спиной, только чуть ослабил нажим.

— Сколько раз я велел тебе не оставлять в заклятье никаких следов почерка? — сухо осведомился он. Уруш сглотнул, уже понимая, к чему все идет.

— Как закончишь с этим — ко мне в кабинет. Со всеми выкладками по проклятью.

— Да, учитель... — покорно согласился его лучший ученик, чувствуя, что ухо уже начинает болеть всерьез. Но это все были пустяки по сравнению с тем, как оно будет ныть после посещения кабинета замдекана... Уруш с мрачной задумчивостью глядел вслед буквально плывущей меж кустов фигуре. Ему еще предстояло объяснить, почему его нашли, даже не смотря на полностью обезличенное проклятье. А ведь всего-то: накануне пригрозил торговцу, что еще раз обсчитает — и быть ему жабой...

И откуда у учителя такая тяга таскать своих учеников за уши?

Может быть это потому, что он эльф, и правду говорят, что у него слишком короткие уши?

И студент самой древней в мире магической академии побрел дальше отрабатывать провинность, размышляя, не стоит ли подарить учителю проклятье для увеличения ушей. Где бы узнать про эльфийские каноны красоты...

— Господин Д’Эмелс! — прогремел под сводами аудитории голос преподавателя.

Студенты, до того торопливо скрипевшие перьями, недоуменно щурились, пытаясь понять, чем их сокашник привлек внимание грозного учителя. Вроде бы записывал, как все, ничего такого.

— Да, наставник? — всклоченная голова поднялась от разложенных на столе бумаг. Никто из учителей так и не смог выбить из него привычку к этому старомодному обращению.

— Вы собираетесь заставить нас лицезреть вашу скоропостижную гибель? — ядовито уточнил учитель, помахивая тяжелой деревянной указкой, которой только что рисовал на доске сложные магические формулы.

Студент Д‘Эмелс недоуменно огляделся, пытаясь понять, откуда ему грозит сия опасность.

— Солнечные лучи упадут на ваше место минут через пять, — проинформировал его учитель.

— Да мне как-то... Пофиг, — рассеянно ответил молодой вампир, подставляя руку под теплый свет.

Ничего не случилось. Не зашипела, обугливаясь, кожа, не завопил сам вампир, рассыпаясь пеплом.

— Ну... Гхм... — учитель пожевал губу. — Тогда продолжим! Итак, исходя из сказанного ранее...

Студенты привычно опустили головы к записям.

Уруш, сидевший рядом с вампиром, покосился на него. Обычно эта братия ходила в специальных теневых плащах, да еще и увешанная амулетами... А тут поди ж ты...

Д‘Эмелс старательно записывал объяснения, отодвинув в сторону изрисованный лист. Малефик наклонился поближе, разглядывая рисунок. Простыми чернилами был умело изображен весьма недурственный и сбалансированный натюрморт. С особой старательностью прорисованный чеснок соседствовал с россыпью метательных звездочек-крестиков. Отблеск серебра удался художнику особенно хорошо. Так же, как и клейкие листочки молодой осинки, чья полуобструганная ветвь лежала перед аккуратной стопкой уже готовых колышков. Жуткий даже с виду мясницкий нож с кокетливо налипшей на него стружкой завершал картину.

Уруш сглотнул и отодвинулся подальше. «Да мне как-то... Пофиг», — снова прозвучал в голове голос лохматого вампира.

С другой стороны шумно принюхались, и малефик не глядя нашарил в кармане кусок сыра и сунул его соседу.

Ну и что, что оборотень со сбившимся циклом превращений? Лохматые вислые уши, постукивающий по лавке хвост и тихое урчание и чмоканье — сущие пустяки... Даже если он принюхивался не к сыру, а к его лишь вчера мытой шее — так это ж естественно.

В отличие от вампира-пофигиста.

Заместитель декана факультета малефистики стоял, с блаженным видом разглядывая свое непосредственное начальство.

— Еще, пожалуй, пару тысяч лет...

— Сто лет! — пискнули откуда-то с пола. — Я гадал!

Замдекана медленно опустил взгляд.

— Прокляну...

— Не проклянете... Я гадал! — довольно сообщил оборотень и убежал, только мелькнул голый розовый хвост.

Замдекана совсем не по-эльфийски скрипнул зубами. Прошлая встреча с представителем факультета пророчеств и предвиденья запомнилась ему надолго.

Как и ведро, упавшее на остроухую голову в тот момент, когда он уже собирался наложить проклятье вот на такого же говорливого студента. Говорят, уборщица, уронившая ведро с балкона, была не при чем.

А еще говорят, что она до сих пор носится где-то, с заливистым хохотом удирая на своей метле от проклятого ведра.

В коридоре сидела девушка и безутешно рыдала.

Маленькая, пухленькая, вся такая неуловимо теплая и домашняя, она вызывала лишь одно желание: подойти, погладить по голове и спросить, что же за беда случилась.

Уруш такому желанию поддался. Подошел, сел рядом. Приобнял за плечи.

— Ирил, ну ты чего? — осторожно спросил он.

— Меня от... от... Отчислят! — всхлипнула девушка, вцепившись в его рукав.

— За что? — изумленно распахнул глаза малефик. — Ты же лучшая на своем курсе! Травник на тебя мало что не молится, гербарий в музей забрал, как образцовый... А уж твоими сборами вообще половина нашего потока всю зиму простуды лечила! И вообще, ты самая хорошая... Не реви, а?

Ирила оглушительно шмыгнула носом. Все комплименты были заслуженными, вот только...

— У нас со второго курса начинается зельеварение, — убито сообщила она.

— И что страшного? — не понял Уруш.

— Если у меня и есть талант к готовке, то только яда! — выдохнула будущая травница-лекарь, и разревелась пуще прежнего.

— Чем дальше в лес, тем страшнее сказка... — пробормотал Лас, втягивая голову в плечи.

Светленький, ухоженный лесок, росший на подступах к академии, давно остался позади. Демон бы побрал его неугомонного друга, который, как всегда, был точно уверен, что где-то впереди его ждет если не чудо, то открытие. Непременно чудное.

Например сегодня он клялся, что через этот лесок можно по тихому выбраться в город, и никто ничего не узнает! И шел всю дорогу рядом со светлым, посвистывая и травя страшилки о том, что лес-то не обычный, да-да... А кто-то, говорят, тут вообще заплутал и не вернулся.

Это было смешно, пока шелестела зеленая листва и сквозь ветви деревьев светило солнце.

Сейчас же темные лапы елей смыкались где-то в вышине. Ковер из опавшей хвои скрадывал шаги, приглушал звуки. Черными скелетами стояли засохшие кусты, трещащие от каждого прикосновения.

Смолкли птицы. Примолк светлый маг, и только Лас пробормотал свое пророчество.

— Кир, по-моему за нами следит кто-то! — прошептал он еще через некоторое время.

— Мне тоже так кажется... — напряженно отозвался тот. Вдали хрустнула ветка, мелькнула какая-то неясная тень.

Оба замерли, а потом, не сговариваясь, ломанулись обратно, слыша за спиной нарастающее раздраженное шипение.

Мантии хлопали крыльями, цеплялись за кусты, с треском обламывая корявый сухостой. Дыхание вырывалось изо рта паром, растворялось в наползающем со всех сторон тумане.

Шипение достигло апогея, и узловатый корень будто сам выпрыгнул под ноги, отправив обоих кубарем катиться по земле.

Оно было за спиной и схватило перепуганных юношей прежде, чем те успели сделать хоть что-то.

Шипящий голос буквально ввинчивался в уши.

— Я хотел бы узнать, гос-спода студенты... Что вы забыли на моем экспериментальном полигоне?! — зло спрашивал заместитель декана факультета малефистики, и его тонкие пальцы все сильнее сжимали уши бедолаг.

Говорят, эта академия самая древняя на свете. Как минимум, на памяти ныне живущих — а многим из них уже немало веков.

Говорят, её построил первый дракон.

А еще говорят, что дракон этот до сих пор спит где-то под академией.

— А еще я спрашиваю: почему именно сюда? — уныло уточнил Лас, взирая на темную, осклизлую трубу, уводящую куда-то в темноту из хотя бы кое-как освещенного коридора.

— Потому что это твоя де... ах да, дама сердца столь прекрасный алхимик, что прозевала дорогой реагент, — иронично отозвался Уруш, разглядывая предстоящий им путь, — и потому что если ты не заткнешься, то отрабатывать новые проклятья я начну прямо сейчас!

И малефик, подоткнув полы мантии за пояс, полез в трубу. Светлый с унылым видом двинулся следом. И ведь поверил побасенкам случайного знакомого, пообещал целый месяц служить подопытным в обмен на помощь... А что еще оставалось делать, если пообещал даме сердца хоть луну с неба, а та возьми и ляпни про драконью чешую.

Долго ли, коротко ли, сколько поворотов и труб спустя — Лас не понял, в темноте он напрочь потерял чувство времени и направления — но Уруш в конце концов вывалился куда-то, и впереди забрезжил бледный свет. Лас прикрыл глаза рукой, недоверчиво щурясь.

Громадный, низкий зал был полон странных механизмов, гнутых железяк, шестеренок, тускло сияющих силовых камней и прочей ерунды, которая обычно щедро сыпалась из бездонных карманов студентов факультета маготехнологий. За переплетениями труб и блоков виднелся неясный крылатый силуэт, отливавший золотом. Оттуда же доносилось постукивание, позвякивание и деловитое порыкивание, раздававшееся в такт ударам.

— Он не спит! — изумленно шепнул Лас на ухо малефику.

— А ты что, всем легендам веришь? — так же понизив голос, косо глянул на него Уруш. — Иди, отвлеки его.

— Но... Как?!

— Иди, иди! У вас, светлых, отлично выходит зубы заговаривать!

Сглотнув, Лас неуверенно двинулся вперед, надеясь, что ничего предательски не зазвенит, выдавая его присутствие. Через пару шагов мантия зацепилась за какой-то выступ, и он долго пытался бесшумно отцепить её, не уронив валяющийся на агрегате инструмент.

— Ты долго там ещё? — ворчливо поинтересовался слегка рычащим голосом дракон, так и не соблаговолив повернуться к Ласу мордой.

— Аэ-э... Здрасьте? — выдавил он.

Дракон с хрустом вогнал одну деталь в другую, собирая какой-то сложный механизм. Казалось, он никуда не торопился и просто от нечего делать перебрасывался фразами со случайной зашедшим к нему бестолковым помощником.

— З-здравствуй... Здравствуй... — он наклонил морду на бок и неудовлетворенно рыкнул, рассматривая дело своих лап, потом, сделав приглашающий жест хвостом добавил. — Покажись уж?

Светлый осторожно вышел на расчищенную площадку, посередине которой высился рабочий стол дракона. Там что-то перетекало, двигалось, поскрипывая запчастями, клубилось паром и дико мешало сосредоточиться на предстоящем разговоре.

Дракон не спеша повернул морду, рассматривая гостя. Гость в свою очередь рассматривал его, явно не решаясь начать разговор. Вздохнув, дракон начал сам.

— Я как понимаю, ты пришел сюда после услышанных тобою легенд? Ну, про первого дракона. Меня, значит? — дружелюбно уточнил он.

— Да вот... Примерно так и было! — нервно рассмеялся Лас. Глядеть на мощные челюсти дракона, украшенные внушительными клыками, трусоватому светлому было откровенно страшно.

— Я-ясно, — протянул дракон, ставя у лап какой-то только что собранный механизм и окончательно поворачиваясь к гостю. — Ну как там у вас наверху? Портальщики ещё на дно океана не пробурились?

— Залили башню на два этажа, прежде чем портал закрыли, — невольно улыбнулся Лас. Портальщики были темой для шуток всей академии, особенно их декан, среди студентов носивший имя «Пни меня!».

— Если снять с их декана табличку «Пни меня!» можно увидеть «Ударь меня молнией!», — словно прочтя его мысли, сказал дракон.

Лас хихикнул: это было вполне в духе того факультета. Вот только, откуда это знал дракон? Последний вопрос светлый и озвучил.

— Я всё про всех знаю... — заметив удивление на лице Ласа, он вздохнул. — Вот ты, светлый... Твой декан до сих пор любит благословлять себя на подвиги.

— Против чудовищ? — не понял Лас.

Вот теперь задумался дракон, постукивая кончиком когтя по металлической детальке.

— Ну, если настолько страшненькая... — протянул он, и неожиданно взмахнул хвостом, теряющимся где-то меж механизмов. Послышался звук удара, вопль, и из темноты вышел Уруш, потирая подбитый глаз.

— Сам объясняй своему чудищу, почему не будет чешуи, — зло рыкнул малефик, уже представляя, с каким фингалом он будет ходить к завтрашнему утру. До Ласа наконец дошло, он сначала зарделся, потом задохнулся от возмущения, открыл было рот и был беспардонно перебит довольным драконом, явно настроившимся рассказать еще пару-тройку историй.

— Это еще что... Вот директора нашего, помнится, по молодости друг хорошо благословил... До сих пор родня в горах живет!

Оба студента невольно развесили уши.

А еще говорят, что того, кто найдет дракона, ждет либо кара великая, либо счастье несметное.

И что директор получил свой пост, именно найдя дракона.

И что тайный ход прямо в логово дракона открывается нынче прямо из кабинета директора...

Директор как раз в этот момент пнул заклинившую потайную дверь. Та открылась, и он боком полез по узенькой лестнице, подхватив стоящий на ступеньках увесистый инструмент. Отполированная рукоятка легла в ладонь, вызывая недобрую усмешку. Которая тут же угасла, когда пузо в очередной раз чиркнуло по камням. Директор снова пообещал самому себе наконец-то заняться фигурой.

— А про малефика-то слышали? — азартно рассказывал дракон, постукивая кончиком хвоста по полу. — Так вот, он...

Неожиданно он осекся, открыл было пасть... Уруш первый понял, что дело пахнет... Чем-то не тем, дернулся обернуться было... Тяжелая железка осторожно опустилась ему на затылок, и студент осел на пол. Лас только и успел испуганно вскрикнуть, прежде чем его постигла та же участь.

— И как ты им все мозги еще не повыбивал-то... — проворчал дракон, глядя на директора, хмуро разглядывающего лежащих студентов.

Тот фыркнул, отдуваясь, заткнул столь полюбившееся оружие за пояс. Мозги-мозги... Дракон не хуже его знал, что дело не в ударе, а в стирающем память заклятье.

— Опять мне их одному тащить? — сварливо поинтересовался он. Впрочем, вся его злость была скорее наигранная.

— Угу-м... — с готовностью отозвался дракон, отворачиваясь к недоделанной работе.

Вздохнув, директор подхватил обоих парней за шивороты мантий. Ворчал он скорее для виду — всю работу делало заклятье, но все же, но все же...

Нет, надо же было взять в техники столь болтливого товарища — в который раз думал директор, таща студентов к выходу. Кто б знал тогда, годы и века назад... Однако в одном ящерица сослужила добрую службу.

Что-то он и впрямь давно не писал родне. И директор зашагал бодрее, обдумывая текст письма.

«Трюггви, дорогой мой потомок, я слышал, твою семью постигло несчастье: какие-то гномы украли все твои запасы сыра...»

В архиве было тихо, светло и слегка пыльно. Лас вдохнул воздух, пахнущий старой бумагой, клеем, чернилами и чем-то неуловимо-архивным. Подумал, чихать или нет, решил, что не стоит.

Не хотелось ползать по полу и собирать разлетевшиеся бумажки.

А за окном был жаркий солнечный денек... Какое счастье, что за нарушение отправили на отработку разгребать жалобы, а не собирать живицу!

И пусть даже он удостоился поцелуя своей дамы сердца за принесенную чешую — Лас все равно злорадствовал, видя роскошный синяк на физиономии Уруша. Подумать только, после того похода они просто зашли в катакомбы под полигоном и в два слова выпросили чешуи у обитавшего там дракона!

Естественно все ворчание малефика, что это светлый сам виноват, что просил самое лучшее, Лас пропустил мимо ушей.

И теперь притягивал к себе очередную стопку листов.

Она оказалась аккуратно перевязана сухой травинкой. От друидов — решил парень, разрывая её и беря первый лист. Бегло прочел и чуть не подавился.

— Что такое, молодой челове-ек? — проскрипел проходящий мимо архивариус, чью видовую принадлежность никто уже и определить не мог, настолько дряхл был старик.

— «Для начала мы хотим заметить о новом вашем сотруднике, оборотне-волке. Недавно он оскорбил четырех вышедших на пенсию ректоров и одного знаменитого автора трудов по дендрологии, ведущего эксперимент (не считаю аспирантов и экспериментальных образцов). Просим принять меры или решить его проблемы с почками», — зачитал Лас, стараясь не сорваться в хохот. Уже не силах остановиться, он взял второй листок.

— «Мы сомневаемся в компетентности присланного вами лекаря-королога. Работа топорная во всех смыслах, после нее остаются глубокие шрамы. (И нам кажется, он несколько стукнут на голову: периодически заходится непонятным смехом.) Мы не уверены, что оборотень-дятел подходит на данную должность».

— Эх-х... — проскрипел архивариус, — это еще что-о...

Отойдя к полкам, он порылся там и протянул Ласу старый, истрепанный листок. Тот с интересом вчитался в написанное.

«Мы по-прежнему требуем сноса братской могилы, которую ваши подчиненные зовут плотиной. И отказываемся предоставлять экспериментальные саженцы в качестве стройматериалов. Забастовка ваших инженеров, состоящих в близком родстве с бобрами, нас не волнует».

Разномастная стайка девиц пестрой птичьей гурьбой сбилась у окна, внимая быстрому говорку одной из них.

— И вот я иду, собираю еловую смолу. А мне её мно-ого надо было... А там как раз еловый бор, сушняка только много, мантия все путалась...

— Ирил, ты не отвлекайся! — попросила одна из девушек, зная её обыкновение растекаться мыслью по древу.

— Ах да. Так я к чему, — спохватилась пухленькая травница. — Иду, значит себе, и вдруг вижу — стоят!

— Кто? — спросил испуганный хор.

— А я почем знаю? Ну подошла ближе, гляжу. Вроде мантии, всё — студенты! А стоят, как живые. Но не шевелятся. Я еще подхожу... А они на меня смотрят. И глазами: морг... Морг-морг-морг... — загробным шепотом закончила Ирила.

Девушки с испуганными визгами хлынули в разные стороны, оставив её в гордом одиночестве.

Уже давно наблюдавший за этим Уруш, посмеиваясь, подошел, приобнял травницу за плечи.

— А если бы я тебе не сказал, что это наш декан теперь у заваливших сессию так экзамен принимает, пока не расколдуются? — улыбнулся он.

— Но ты же сказал... И экзамены сдал с первого раза, — подмигнула ему Ирила, чмокнув малефика в щеку.

Студенты галдели, рассаживаясь по местам. Шелестели выкладываемые на парты пергаменты, кто-то вполголоса ругался, обнаружив неплотно заткнутый пузырек чернил, кто-то просил одолжить перо...

Вошедший преподаватель громко прокашлялся, закрывая за собой дверь. Гомон постепенно сошел на нет.

— Итак, если вы готовы... — начал преподаватель, подходя к доске.

Кто-то с такой скоростью распахнул дверь в аудиторию, что не успел поймать её, и створка с грохотом врезалась в стену. Повисла тишина.

— Э... Можно? Я не сильно опоздал... вроде... — почти жалобно закончил студент, прижав мохнатые уши.

Собравшиеся безмолвствовали, во все глаза глядя на него.

Преподаватель кашлянул в кулак, каким-то нервным жестом перехватив указку. Конечно, этот студент и раньше доставлял неприятности своим вечно сбитым циклом превращения, но сейчас...

— Студент Ррыгр, — медленно заметил преподаватель, — я, конечно, ценю тягу к знаниям... Но вам не кажется, что не стоило столь поспешно покидать столовую?

Вечно голодный оборотень шумно сглотнул, и преподаватель поежился, глядя на вилку, которую тот так и сжимал в руке.

— Не мешайся! — зло бросил студент сокашнику, полоскавшему тряпку под соседним краном.

— Да я и не... — незлобно откликнулся тот. — Ты чего мрачный такой?

— Ненавижу убираться в лабораториях друидов! — буркнул студент, с натугой поднимая полное ведро, чтобы выплеснуть грязную воду. — Вот у алхимиков хорошо... Гарь там со стены стереть, шпаклевочкой потом пройтись... А у друидов даже не подметешь толком! Весь мусор обратно по углам разбегается!

— Если разбегается — это не мусор... — мечтательно протянул оборотень, старательно отжимая мокрую тряпку. — Это уже еда...

Дверь аудитории с грохотом распахнулась, выпуская совсем юного, дай бог первый курс парнишку в черной форме малефика.

Держась за щеку, он не разбирая дороги бросился прочь, на ходу причитая:

— Почему, почему-у друиды такие злые-е-е?!

Мирно шедший мимо некромант сочувственно покосился вслед, поежился, вспоминая свои отработки учебным пособием и пробормотал:

— Они не злые, у них просто материалов не хватает...

И, увидев поваливших в коридор будущих друидов, оживленно обсуждающих прошедший урок, торопливо скрылся в неизвестном направлении.

— Все, иди, не съест он тебя, — Лас подтолкнул первокурсника к нужной двери и торопливо убежал к махавшей ему рукой девушке. Паренек проводил его взглядом и сглотнул. Дернуло же его за язык сказать, что нужна помощь малефика... А старший товарищ, как выяснилось, знал одного такого.

Толкнув дверь, он заглянул в комнату.

— Эй... Есть кто живой? — и без того робкий голос даже подрагивал.

Что-то зашевелилось на кровати, и из вороха одеял медленно показалось до серости бледное лицо. Глаза с него смотрели на удивление ясные, пронзительные-пронзительные... Искусанные губы шевельнулись.

— Я мертв.

— А... — только и пискнул паренек, прежде чем скрыться за дверью. — Н-нежить!

Лас, мимо которого он пробежал, изумленно проводил парнишку взглядом и осторожно заглянул в комнату, на всякий случай припоминая заклятье изгнания нежити.

Пронзительный взгляд остановился на нем.

— До завтра я мертв, — мрачно сообщил Уруш и зарылся обратно в одеяла.

— Слушай, а зачем ты его чинишь?

— А? — поднял голову некромант, крупными аккуратными стежками ставивший заплатку на безропотного зомби.

Уруш кивнул на отвалившуюся руку, лежащую на столе и ждущую своего часа.

— Чинишь зачем, говорю? Не проще нового сделать?

— Как тебе сказать... Вот ты знаешь, в чем главная беда простейших зомби?

— Разваливаются быстро? — хмыкнул малефик.

Сокурсник неторопливо дошил строчку, обрезал нитку ритуальным кинжалом и потянулся за следующей, покачав головой.

— Ответственность плохая. А чиню... Да сам сейчас поймешь. Вон, из угла достань.

Уруш спрыгнул со стола и сунулся в угол, вытащив из-за шкафа лопату.

— Копай! — уверенно заявил зомби вместо обычного мычания и протянул уцелевшую руку.

— Копай?! — повторил он, обнаружив, что лопату давать не торопятся, наоборот, убрав подальше.

— Во-о-от, — довольно протянул некромант, примеряясь, как бы половчее пришить оставшийся лоскут. — Поставишь так его и еще двух-трех дохляков... А потом отдыхаешь.

Он мечтательно вздохнул.

— Есть у меня один могильничек... Лишь бы ни до чего драчливого опять не докопались.

Похмелье — это всегда плохо. Особенно утреннее, после вчерашней пьянки.

Похмелье же после студенческой гулянки...

Кто именно проснулся и застонал первым, выяснить не удалось: полетевшая в тот угол кружка перебудила уже всех.

— Скотина... — Уруш схватился за голову — та раскалывалась. Рядом ворочался Лас, глядя вокруг мутным взором. Как он тут очутился, Уруш не помнил. Сам, что ли, притащил?

— Сейчас умру, — слабо сообщил кто-то неподалеку. Уруш поглядел туда, и в гудящей голове как-то резко просветлело.

— А ты тут откуда? — выдохнул он, взирая на вампира, известного на всю академию своим пофигизмом к солнечному свету. — Ты же не пьешь!

— Я — нет, — вяло откликнулся вампир. — А вот вы...

Уруш икнул и невольно схватился за горло.

— Убью кровососа! — выдохнул кто-то за спиной.

— Слушайте, а что самое страшное с нами тут может случиться? — спросил кто-то.

Уруш, сидевший, уткнувшись носом в макушку Ирилы, лениво поднял голову. От волос девушки замечательно пахло травами, и интересоваться окружающим было лень — слишком разморило на солнышке. Но вопрос был интересный.

Остальные студенты, отдыхавшие в небольшом внутреннем дворике, тоже зашевелились.

— На живицу попасть, — в сердцах бросил Лас. — Каждый раз: солнце, ягода это проклятущая и Горыс, чтоб ему хромалось до самой смерти!

Уруш усмехнулся: новая компания на светлого влияла исключительно в лучшую сторону, на человека походить стал.

— Да ладно живица — шляпу поширше и идешь. И пахнет хорошо, кисленько... А вот некромантам материал заготавливать — врагу не пожелаешь! Все потом три дня мертвечиной воняет! — тоскливо протянула одна из девушек.

На это фыркнул что-то жующий оборотень.

— Эт чего, — проворчал он. С усилием сглотнул, прижал уши и буркнул: — Вот друидам попасться...

Вздрогнули все: друидам попасться — это точно верная погибель. Замучают же в интересах науки, залечат до смерти!

— Ерунда, — в повисшей тишине сообщил Уруш. — Самое страшное — это то, что с собой постоянно делают наши ведьмочки под лозунгом «Красота требует жертв». Ай! Ирила, не дерись! Ты у меня всегда самая красивая отравительни... Ох, ёлки!