Жатва (гет)

Здравствуйте, меня зовут Нана! Я одна из тех, кого называют «выжившими после Жатвы». Меня считают счастливицей, которой удалось избежать смерти. Но на самом деле это не так… Я хочу рассказать вам про то, что действительно произошло несколько дней назад.

Период Жатвы для всех нас является мифом, сказкой из прошлого, которая не доказана ничем, кроме записей из рассказов выживших. Даже в школе мы изучаем эту историю как одну из старинных легенд. По поверью, каждые три тысячи лет на Земле начинается период так называемой Жатвы. В эти дни по повелению неизвестного нам Высшего Разума, Голоса Природы, которого все называют Богом, убивается огромное количество людей — от младенцев до стариков. И их тела потом сжигаются дотла, как жертвоприношения в знак очищения планеты. Как говорит Бог, это для того, чтобы избавить мир от негодного, очистить от грязи. Все эти убийства совершаются жестоко и массово теми, кого назначил Высший. Их называют Каратели. В каждом городе есть по одному из них. Голос в их головах управляет ими, показывая, кто достоин жить дальше, а чье тело стоит принести в жертву. Каратели жестоки и безжалостны. Они словно запрограммированные на убийство роботы, не знающие пощады. Возраст, социальный статус, вероисповедание — для них ничего не важно. Пока не «сорвут последний колос для снопа», они не остановятся.

Почему все это считается легендой? Просто потому что выживших остается так мало, а поколения после жатвы сменяются так быстро, что все пересказанное больше похоже на бред сумасшедшего или жестокую сказку на ночь. Но это не так! Жатва существует! И я знаю об этом не понаслышке…

В тот день я проснулась, как обычно, по звону будильника, заведенного на 6:30 утра. Выключив громкую трель, я глубоко вздохнула и уставилась в потолок. Белый, ровный, без единой шероховатости. В моей комнате недавно сделали ремонт, и легкий запах новых материалов, кажется, еще витал в воздухе. На мгновение даже показалось, что это какой-то символический переход в новый этап в жизни. Было немного непривычно в новой обстановке, но мне нравилось. Я всегда мечтала о белой, светлой комнате. Повернув голову на подушке в сторону окна, сквозь легкие полупрозрачные занавески я увидела серую пелену неба и стену дождя. Я сразу представила громкий стук капель по плотной ткани моего белого зонтика в черный горошек и свои промокшие ноги, и недовольно поморщилась, накрывшись с головой одеялом.

Я не люблю дождь. Не люблю потому, что потом всегда промокаю. Даже зонтик не спасает меня. Я попросту не могу удержать его ровно в своих хилых руках из-за сильного порыва ветра, и вся вода скатывается по ткани прямо на мою голову. От этого и так невзрачные длинные тонкие хвосты становятся похожими на черные мышиные хвостики. Но Такаши все равно назовет меня милой, не смотря на то, что я промокну до нитки и в хлюпающих от воды туфлях явлюсь в школу.

Мы с ним совершенно разные. И даже моя мама не может понять, что он нашел во мне — простой, ничем не примечательный девочке. Я самая низенькая в нашем классе, не спортивная и учусь средне. Абсолютно посредственная личность без каких-либо особенностей. Единственное, что у меня хорошо получается, так это складывать оригами. Мне всегда нравилось загибать углы тонкой бумаги, делая из обычного квадратного листка какую-то интересную фигуру. Будь то животное, цветок или же нечто другое. Так на одной из перемен я познакомилась с Такаши. Он — один из самых высоких мальчиков в классе, симпатичный и умеет играть на гитаре. Не то, чтобы все считали его очень популярным. Но я знала, как минимум, троих девочек, которым он нравился. А он почему-то из всех выбрал именно меня. В тот день он просто подошел, сел рядом, достал из моей папки с бумагами листок и тоже начал складывать оригами, пытаясь скопировать моего голубого краба. Конечно же, у него ничего не получилось, и он так забавно выкрутился из ситуации, сложив нечто на подобии неряшливого цветка, и вручил его мне.

Я не могу сказать, что мы встречаемся. Он провожает меня до дома после школы, мы часто гуляем вместе и разговариваем допоздна по телефону. Но не более. Это больше похоже на дружеские отношения, чем на влюбленную парочку. Но это мне и нравится! Мы чувствуем себя совершенно легко и свободно в общении, не зацикливаясь на каких-то предрассудках или неловких моментах. Нам просто нравится быть вместе. Я чувствую себя рядом с ним счастливой. И он, я надеюсь, ощущает то же самое.

Я нехотя встала с кровати и пошла в ванную, чтобы привести себя в порядок. Вода была горячей и приятно стекала по телу мелкими струйками в водосток. От такого тепла мне еще больше захотелось спать. Я широко зевнула и начала сонно моргать.

«Из-за дождя еще больше в сон клонит», — недовольно поморщилась я, потирая глаза ладонями.

Решив, что контрастный душ поможет взбодриться, я покрутила кран с холодной водой. От резкого перепада температуры по телу пробежала волна мурашек и дрожи. Сон сразу сняло как рукой. Времени на сборы было не так много, поэтому я быстро привела себя в порядок, надела школьную форму и завязала волосы в два привычных тонких хвостика. Я спустилась вниз, захватила с кухни свой обед, поцеловала маму в щеку и поторопилась в школу. Завтракать я перестала около года назад после того, как переболела желудочным гриппом. После этого почему-то утром у меня постоянное чувство тошноты и в горло кусок не лезет. Странно для японца — пропускать завтрак, ведь это один из самых важных приемов пищи. Но мой желудок решил от него отказаться. Возможно, это какой-то период очищения организма — я не знаю. Уже почти год я по утрам ничего не ем, и, что самое странное, даже не хочу есть.

Дождь на улице лил словно из ведра. И, как я и думала, в итоге я пришла в школу вся промокшая в хлюпающих туфлях.

— Доброе утро, Нана! — тепло улыбнулся мне Такаши, присаживаясь рядом. — Снова не смогла справиться с зонтиком? — он вытащил из портфеля пачку салфеток и подал мне, чтобы я вытерла лицо от дождевых капель.

Я ничего не ответила, только благодарно кивнула ему в знак признательности. В класс вошел учитель, и гул, стоящий в помещении от разговоров, сразу стих. Первым уроком была математика. Не люблю математику! Я плохо разбираюсь во всех этих формулах и теоремах. Благо, что Такаши силен в этом предмете и часто помогает мне с заданиями. Я очень благодарна ему за все, что он для меня делает. Иногда мне даже кажется, что в мире нет кого-то более близкого мне, чем он. Я украдкой взглянула, как друг усердно думает, хмурясь над учебником, и улыбнулась. Было что-то особенное в его легких морщинах на лбу и сосредоточенном взгляде. Такаши заметил, что я смотрю на него, и подмигнул мне, тихо прошептав:

— Хватит так пялиться, иначе я подумаю, что у меня на лице что-то написано!

Я растерялась из-за неловкости ситуации и быстро отвела взгляд, уставившись в свою тетрадь.

— Прости! Просто я… — не договорив, я смолкла на полуслове и ошеломлено уставилась на фигурку оригами на парте, которую я сделала перед уроком. Бумажный белый тигр начал шевелиться. Вначале я подумала, что это ветер, но, окинув помещение взором, заметила, что окна в классе были заперты. — Т-т-такаши, что это? — испуганно прошептала я, схватив его за рукав, но когда повернулась, то ужаснулась еще больше.

Я подскочила с места, истошно закричав от увиденного. Его лицо было изуродовано черными кровоточащими шрамами, складывающимися в одно страшное слово — иероглиф «смерть». А потом я услышала голос. Громкий мужской голос раскатисто звучал в моей голове, будто удары грома во время дождя.

— Время настало, Нана! Тебе пора осуществить свою миссию!

— Какую еще миссию? — в глазах потемнело, и я не видела ничего, кроме бесконечного мрака перед собой. Я будто ослепла, потому как не видела даже собственных рук. Меня трясло от страха и замешательства. Я была одна и ничего не слышала, кроме властного голоса в своей голове.

— Я, Господин Жатвы, приказываю тебе, как избранной и очищенной от скверны, собрать колосья в сноп и принести его в жертву! — после этих слов в моей голове замелькали образы и воспоминания. Перед глазами будто пронеслась вся жизнь, ускользая словно вода сквозь пальцы. Сразу вспомнились все легенды и рассказы, которые считались сказками и выдумками. Каратели — те, кто истребляли негодных, беспощадные убийцы, посланники смерти. Их боялись, как огня. И я оказалась одним из них…

Тьма отступила, взгляд прояснился. Но теперь я видела все в абсолютно другом свете. Находясь в своем теле, но смотря на все будто со стороны. Я видела метки смерти на лицах одноклассников, и сердце мое жаждало убивать. Внутри словно что-то кричало: «Убей! Уничтожь! Сотри с лица земли!». Это ощущение пугало и одновременно завораживало своей силой. Мои глаза безумно бегали туда-сюда по классу, рассматривая испуганные лица друзей. Кажется, никто не догадывался о том, что сейчас происходит. А я стояла и не могла двинуться с места, ожидая какого-то сигнала свыше для того, чтобы начать свое злодеяние. Не знаю, почему, но что-то человеческое сломалось во мне и единственное, чего я жаждала в этот момент — убивать! Благородное чувство службы Господину, привилегия быть избранной и очищенной, честь исполнения великой миссии — все это затмевало мое человеческое сердце, превращая меня в машину для уничтожения.

Мой маленький оригами-тигр теперь стоял посреди класса абсолютно живым, размером с настоящее животное, только не из бумаги, а из острой блестящей стали. Я знала, что это подарок свыше для меня, как для Карателя, мое орудие для великого дела. Серп, который будет срезать колосья.

— Нана, что с тобой? Что происходит? — родной и любимый голос испуганного Такаши был для меня сейчас совершенно чужим.

Я протянула руку вперед, направляя ее на учителя, и произнесла фразу, которую вторил в моей голове голос Великого:

— Время пришло! Да начнется праздник Жатвы!

Тигр сорвался с места, и его острые стальные клыки начали раздирать в клочья всех, кто имел на себе метку смерти. Я слышала крики, стоны, просьбы о помощи, проклятия и молитвы. Я видела реки крови, оторванные конечности и мясо, словно перемолотое в мясорубке. И это приносило мне наслаждение! Пугающее чувство сладости от лицезрения насильственной смерти и страданий. В мою кровь выбрасывалось огромное количество адреналина от одного вида и осознания того, что я делаю. Противоречивость человеческих чувств и фанатичной жажды убивать и вершить суд в качестве посланника бога доводили меня до состояния эмоционального исступления так, что тело начали пробивать приступы дрожи. Эти ощущения были подобны никогда ранее не испытанному оргазму от вида чужой боли, понимания своей значимости, признания соучастия к святому ритуалу.

— Нана… — на этот раз в его голосе не было страха. Я обернулась и увидела, как он стоит совсем рядом и все так же тепло улыбается мне, как и раньше. В его глазах не было ни капли ужаса или презрения, которые мелькали на лицах других. — Я рад, что ты нашла свое призвание, Нана!

После его слов что-то оборвалось внутри меня. Чувство привязанности взяло верх над исполнением долга, и я вновь начала осознавать весь кошмар происходящего. Слезы сами начали капать из глаз. Слух резали предсмертные крики и болезненные стоны. Я не могла посмотреть ему в глаза. Мне хотелось исчезнуть! Хотелось, чтобы так же, как и остальных, меня сейчас разорвали в клочья, чтобы скрыть свой стыд. Я потупила взгляд на залитый кровью пол класса и постаралась совладать с дрожью в теле.

— Не плачь, Нана! Все хорошо! — он подошел ко мне и крепко обнял. Так же, как делал это, когда мы стояли возле дверей моего дома, когда он провожал меня после школы. Я ощущала, как нечто внутри меня жаждет его смерти, в то время как другая моя сторона хотела отдать мою жизнь, лишь бы он остался цел и невредим. — Сделай это, Нана! Я прошу тебя!

Я отрицательно замотала головой. Слышать подобные слова от него было больнее всего на свете.

— Я всегда знал, что ты особенная, Нана! Ты — Ангел, который очищает нашу землю от нечистого! Я горжусь тобой! Выполни свою миссию, Нана! — он тихо шептал это мне на ухо, прижимая к себе, и я чувствовала его теплую улыбку. — Я хочу быть колосом, совранным твоей рукой!

После смерти Такаши я больше не могла остановиться. Жажда крови и исполнение святого долга окончательно стерли во мне человечность. Я истребила в своем городе всех, у кого была метка смерти. А потом спалила их тела дотла, вознося фимиам к Великому Господину Жатвы. А потом, после завершения миссии, я перестала слышать Голос в своей голове. Но воспоминания никогда не исчезнут из моей памяти. Меня причислили к числу счастливчиков, избранных, которые выжили. Но на самом деле это не так… Я — Нана, одна из Карателей, что совершали Праздник Жатвы!