Крылья: Рождение (джен)

Я всегда любил футбол. С самого детства, с тех пор, как впервые увидел игру не по телевизору, а вживую. Мальчишечьи фантазии неизменно крутились вокруг футбольного мяча, а родителям несчетное количество раз приходилось выслушивать мое нытье и просьбы записать меня в секцию. День за днем я со всем упрямством, какое было, боролся с маминым убеждением, что спорт опасен, и маленькому мне там пока делать нечего. Но я играл во дворе. И каждый раз, выслушивая ворчание по поводу очередной ссадины, не забывал ввернуть, что на поле и с тренером наверняка безопаснее.

Хотя первым не выдержал папа. Да и, хоть я это понял гораздо позже, он всегда был на моей стороне и не высказывался лишь потому, что спорить с мамой почти бесполезно. Так уж вышло, что упрямством я пошел в нее. В итоге, ежедневный вечный непрекращающийся спор ребенка и строгого родителя сделал свое дело, повлияв на вынужденного слушателя. А на следующий день я уже нетерпеливо ерзал на сидении нашей машины в предвкушении. Папа не стал мелочиться и договорился с кем-то из своих друзей, что мне позволят заниматься в футбольной школе сильнейшего в нашем городе клуба. Ведь к тому моменту на официальный набор в группу мы уже опоздали.

Тогда мне было девять.

Тот день должен был стать для меня самым счастливым. Да что уж! Он казался таким с самого утра, и я был настолько рад, что даже не стал спорить с мамой и согласился выпить за завтраком неизменный стакан молока, от которого обычно воротил нос. А стоило нашей машине тронуться с места, как растущее во мне нетерпение и вовсе пересекло всякие границы. Я дергался туда сюда, метался от окна к окну и за первые несколько минут наверняка достал отца повторенным сотню раз вопросом: «скоро?».

Наверное, дергайся я тогда поменьше и веди себя спокойнее, ничего бы страшного не случилось…

Я помню лишь визг тормозов и то, как смазался мир, когда меня резко бросило вперед. А дальше темнота. Холодный мрак, совсем не похожий на сон. И развеялся он не теплым утренним уютом, а запахами лекарств и стерильности. Открывать глаза я тогда не хотел. Мной овладело странное чувство, и я изо всех сил пытался понять его, осознать, что же мне кажется таким неправильным. А потом услышал голоса. Разговор, который я никогда не забуду. И голос мамы, в котором отчего-то звучали безнадежные слезы:

— Вы уверены?

— К сожалению, это так, — другой голос, спокойный и грустный, я тогда еще не знал. — Простите, мы ничего не можем сделать. Поврежден позвоночник. Вряд ли он когда-нибудь сможет встать на ноги.

Они думали, что я сплю, и говорили чуть понизив голос, но я четко разобрал каждое слово. Я сначала не понял или не поверил… но тело уже проняло. Будто молния ударила. Странное оцепенение сходило на нет, а организм уже прекрасно знал, что же все это время было не так.

Я попробовал пошевелить ногами и не смог.

Я просто не чувствовал их.

А голос врача врывался в мое сознание, безжалостно добивая и руша все мечты.

«Он больше никогда не сможет ходить…»

— Давай! Бей! Бей!!!

— Рэд!

— Вперед, синие!!!

— Давай-давай-давай!!!

Рэд красиво ушел от полузащитника, но остальная команда противника не спала. Финт… Попытка обмануть оказалась неудачной, и вот уже крики наблюдателей сменяют свою тональность.

— Назад, все назад! Не дайте им пройти! — его уже давно не волнуют звуки вокруг — важно лишь то, что происходит на поле…

Хотя первое время он страшно стеснялся и чувствовал себя ужасно виноватым, когда, несмотря на всю эту поддержку, удар по чужим воротам не проходил. Но тут поддержки-то… Человек пять.

— Выносите! Эй, Рэйли! Какого хрена вы творите, бэки?!

Часть людей, что сидели по бокам дворовой площадки, довольно взвыла, сам же Рэд досадливо сплюнул… А что еще оставалось? Не орать же на глупость защитников, которые вместо того, чтобы вынести мяч подальше, едва им завладев, попытались пройти короткой распасовкой… Умели бы они ее еще делать.

Очередной проигрыш.

Парень вытер лоб тыльной стороной руки и стянул синюю накидку, определяющую его принадлежность к команде. Сколько раз он думал о том, что будь у него своя собственная, то он бы победил без особых проблем? С этими же разрозненными, случайно собранными людьми, много не сделаешь… Пусть некоторые из них и хорошо играют.

Крики вокруг уже смолкли. Зрители смеялись вместе с игроками, подкалывая как победивших, так и проигравших, кто-то хлопнул его по плечу, проходя мимо… Рэд же в очередной раз скосил глаза на единственного человека, который во всем этом веселье не участвовал.

Этот парень не пропустил ни одной уличной игры. Всегда сидел чуть в сторонке ото всех и наблюдал. Тихо, без каких-либо выкриков и воплей. Он просто наблюдал. Но почему-то именно его взгляд Рэд ощущал неизменно четко, и только этот взгляд заставлял его стараться изо всех сил. Парень не понимал, почему так сильно желает показать этому странному человеку все, на что способен… Вот и сейчас он оглянулся на него совершенно бессознательно и с удивлением увидел, что незнакомец призывно машет ему рукой. Чуть помявшись на месте, Рэд все же подошел — любопытство взяло верх.

— Чего тебе?

Вблизи его собеседник выглядел еще более слабым и беззащитным. Его глаза сияли странным чувством, которое на самом деле вполне могло найти отражение и в алых глазах Рэда. Этот парень просто любил футбол. Искренне. Всей душой… И всей душой он хотел бы играть.

— Здравствуй, меня зовут Цубаки, рад знакомству.

— Ну и?

— Я тут подумал, — грубость и острый взгляд Рэда совершенно не смутили парнишку, даже как будто наоборот, улыбка на его лице стала чуточку светлее, — не хочешь вместе со мной создать свою команду?

— Чего?! — от неожиданности Рэд даже не нашелся сразу что ответить. По какому-то глупому стечению обстоятельств предложение парнишки попало в такт его мыслям, однако… — А ты кем будешь? Вратарем?

На губах расползается едва заметная усмешка, а пронзительный взгляд красноречиво направлен на ноги Цубаки, вернее, даже на инвалидное кресло, в котором он сидит. Но этому человеку как будто все равно. Он все так же улыбается, и все так же горят его глаза.

— Ну что ты, — в ответ на ухмылку раздается тихий смех, заставивший на щеках Рэда вспыхнуть легкий румянец стыда и неловкости, — я буду тренером.

— Тренером? — в этот раз усмешка звучит куда выразительнее. — Прости, парень. Мне не интересно.

Рэд резко разворачивается, мазнув по воздуху собранными в хвост черными волосами, и уходит прочь. А ему в спину звучит спокойный голос Цубаки:

— Твой стиль прямой и предсказуемый. Там, у ворот, ты чувствуешь это очень четко и пытаешься финтить, считая, что иначе не пройдешь… потому и не забиваешь. Действуй прямо, ведь ты быстрее.

Шаг парня сбился на мгновение, но сам он так и не обернулся.

* * *

Новые выходные, новая игра…

Рэду подумалось, что при его прозвище странно все время играть за синих, но так уж повелось. Сегодня состав команд снова чуточку иной. Кто-то поменялся местами, кто-то не пришел, и его место занял совершенно другой человек… А зрителей вот больше. Это потому, что погода хорошая — необыкновенно ясная для осени, да и дождей не было всю неделю. Алые глаза привычно пробегают по «трибунам», будто ищут кого… и находят. Там же, где и всегда, чуть в стороне от всех и неизменно в одиночестве.

«Снова тут, да?.. Цубаки…»

Уличные матчи — странная штука. Главного судью выбирают случайно, остальных арбитров и вовсе нет, а за каждый фол или «карточку» ведутся ожесточенные споры до хрипоты. Настоящим футболом по всем правилам здесь, очевидно, даже не пахнет.

Но игра есть игра. И неизменно она будет собирать вокруг себя зрителей, неизменно будет кто-то радоваться голу или переживать промах…

В этот раз темп с самого начала был совсем другой. Так уж подобралась чужая команда — они беспрестанно нападали, а новенькие, что впервые играли в составе синих, практически и не слушали, что им говорят. Впрочем, Рэда мало кто слушает. Лишь те, кто смог осознать: парень прекрасно видит поле и, в сущности, все его советы тактически верны.

Будь это настоящая команда — у них бы были шансы на победу. Но здесь, в этом сборище игроков-одиночек, случайным образом разбитых на две группы, каждый сам за себя. Каждый сам себе голова и сам себе лучший.

Сегодня и правда много народу… Крики вокруг слышны как никогда, и на какой-то момент Рэд даже посмел представить себя на настоящем стадионе, капитаном настоящей команды.

Но нет, каждый сам за себя.

Игра…

— Эй, Рэд! — Рэйли снова за синих, но в этот раз в нападении. — Покажем им, а?

В ответ лишь усмешка и грамотно принятый пас.

Плевать, что каждый сам за себя.

Плевать, что нет команды.

Здесь и сейчас — игра уже идет!

Остается лишь стать лучшим.

Они рванули вперед одновременно. Уж что-что, а нападал Рэйли куда лучше, чем защищался. Быстрый и с точным пасом. Они с Рэдом составили прекрасный дуэт, но Рэйли все же помешали, и он едва сумел отдать пас, хотя и весьма криво.

Рэд вышел один против двух защитников.

Но и на это уже наплевать — они просто помехи.

Помехи, которые необходимо обойти… Жаль, что его обычный стиль такой прямой и предсказуемый! Надо как-то…

«… потому и не забиваешь»

Слова того парня в инвалидном кресле всплыли в голове как никогда не вовремя, но прежде, чем Рэд понял, что отвлекся — он уже обошел первого защитника в своей привычной манере.

Цубаки мягко улыбнулся:

— Ну вот. Ты понял… Теперь просто…

— БЕЙ! — этот рев пронесся по рядам зрителей подобно урагану.

Но Рэд их сейчас не слышал. Им овладело странное чувство, странная уверенность. Это не первый его гол и не второй, но…

Отчего-то забрела в голову мысль, что сейчас он впервые забил по-настоящему.

Эту игру они сыграли вничью. Разумеется, такой расклад парня категорически не устраивал. Его могла удовлетворить лишь победа. Чистая и красивая победа… Но здесь, во дворе, это невозможно.

Парень поднял подкатившийся к ногам мяч, подкинул его пару раз в руках и оглянулся. Несложно догадаться, на кого. Однако стоило ему увидеть Цубаки, как на лице отразилось ничем не скрытое раздражение.

Этот гад улыбался от уха до уха и показывал ему большой палец.

Будто и правда тренер, что наблюдает за своим игроком.

Только раздражало вовсе не это. Рэда взбесило собственное смущение и какое-то внутреннее удовлетворение от этой похвалы. Да кто он такой, этот пацан в инвалидном кресле?! Почему так хотелось увидеть именно от него этот жест?

Рэд отвернулся и уверенно пошел прочь. В его голове бушевало так много мыслей, что раздражение лишь росло. Но шаг замедлялся… Из вороха внутренних противоречий все яснее и яснее виделось лишь одно решение. Наконец парень остановился, вновь резко развернулся и пошел назад. Выражение его лица в этот момент было такое, что встречные благоразумно шарахались прочь. Только Рэйли, проследив направление взгляда одного из лучших игроков в их дворе, пробормотал под нос что-то вроде: «И что тебе этот парнишка сделал?», но на пути вставать так же не стал.

Когда Цубаки увидел, что Рэд вновь идёт к нему, на его лице поначалу появилась улыбка, но вскоре радость сменилась недоумением. Когда же черноволосый парень, приблизившись, резко выпрямил руку в его сторону, Цубаки и вовсе зажмурился, с опаской приоткрыв один глаз парой секунд спустя, так и не почувствовав удара. Указательный палец Рэда едва ощутимо касался его лба, а на лице так и застыло выражение не то раздражения, не то злости.

— Зима!

В карих глазах Цубаки скользнуло недоумение, и Рэд лишь еще больше приблизился, оперевшись на подлокотники инвалидного кресла, рычащими нотками выговаривая прямо в лицо:

— У тебя есть зима, чтобы доказать мне, что ты способен быть тренером! Только после этого я соглашусь создать вместе с тобой команду!

Сказав так, он выпрямился, скрестив руки на груди и сохраняя все то же недовольное выражение лица, так что вновь солнечно улыбающийся Цубаки выглядел рядом с ним невероятно контрастно.

— Я не против. Пусть так и будет.

Какое-то время Рэд еще помолчал, потом вздохнул и вытянул вперед руку:

— Макс Челленджер.

— Рад знакомству! — в этот раз фраза завершилась рукопожатием.

Зима…

Для Цубаки эта зима отличалась от всех прошлых. Ведь именно она стала тем первым, самым необходимым шагом по его собственному пути к исполнению мечты детства. Хоть и не так, как он того хотел бы, но он шел… теперь он абсолютно точно шел вперед, пусть и не своими ногами.

— Это что? — Рэд оторвался от чтения исписанного с двух сторон тетрадного листка и подозрительно поднял глаза на своего новоявленного тренера.

— План тренировки, — как всегда бодро отозвался Цубаки, с удовольствием вдыхая полной грудью морозный воздух раннего утра.

— На месяц?

— Ну что ты! На этот день.

У Рэда отпала челюсть. Цубаки светло и счастливо улыбался, предвкушая интересный и насыщенный день…

— И как я, по-твоему, должен его выполнить?!

— Ну, ты же сам сказал, что у тебя весь день сегодня свободен…

— И ты решил, что за этот день необходимо меня угробить нахрен?!

Предполагаемый капитан будущей футбольной команды вернул себе дар речи и теперь воодушевленно применял его по назначению — высказывал «тренеру» все, что думает о нем на данный момент. И, само собой, привычное спокойное выражение лица Цубаки лишь подливало масла в огонь. Однако в какой-то момент взгляд карих глаз изменился, стал странно твердым и даже опасным, чего никак не ждешь от паренька в инвалидном кресле.

— Ты ведь хочешь добиться результатов? Стать лучшим? — совершенно нетипичные стальные нотки заставили Рэда замолчать на середине фразы и удивленно посмотреть в эти ставшие вдруг ледяными глаза. — При твоем уровне игры вместо нытья ты должен стремиться использовать с пользой каждое мгновение, разве нет? Ну и что встал тогда? Бегом, пошел!

Тогда Рэд впервые ощутил… увидел собственными глазами, как способен меняться человек ради достижения своих целей. Цубаки, что смеялся над житейскими мелочами и вопреки всему беззаботно улыбался новому дню, был столь отличен от того Цубаки, что давал указания на игровом поле — прямого и жесткого. Того, кто, увидев хоть небольшой проблеск шанса, использует его по полной…

И он подчинился. Побежал, глотая рвущиеся с языка ругательства, не в силах что-либо противопоставить железным аргументам. Ведь он действительно очень хотел играть. По-настоящему. Всей душой желал шагнуть на стадион в составе собственной команды, ощутить на себе взгляды тысяч людей, услышать голоса поддержки — и своей, и чужой — почувствовать каждой клеточкой ту непередаваемую атмосферу и дух настоящей игры.

А потом, когда, выбившись из сил, не столько сидел, сколько лежал на столе в ближайшей кафешке и слушал все те выводы, которые Цубаки сделал на основе сегодняшнего дня, Рэд удивлялся и осознавал, что его новоявленный тренер действительно знал, что делал. Составленный на первый взгляд абсолютно случайно и неумело план тренировки на день сказал этому пареньку в инвалидном кресле все, начиная от выносливости и скорости и заканчивая личными слабостями и предпочтительным стилем игры. Цубаки говорил размеренно и бодро, заставляя себя внимательно слушать и понимать. И Рэд не мог не согласиться. Слов было сказано не так много, но все они попадали в цель — метко и справедливо. О многом сам парень никогда бы не задумался.

— И откуда ты только столько знаешь… — вопрос был скорее риторическим, но Цубаки ответил.

— Я очень много смотрел футбол, читал репортажи и критику, кучу книг по физическому развитию и много-много всего прочего. Это, конечно, только теория, и на практике я ее пытаюсь применять, считай, впервые, но… — снова солнечная улыбка, — думаю, все у нас получится!

Рэд фыркнул и выразительно побулькал в стакане водой. Впрочем, спорить не стал… Настрой тренера он после этого дня стал разделять куда в большей степени, чем до этого.

На улице уже почти стемнело, похолодало, и желтый свет уличных фонарей поблескивал в пожухлой траве, отражаясь от легкого налета инея. Жаль, что не было у них своего места для тренировок, как не было и душа. Рэд взял сменную одежду и только. А отдыхать вынужден был в ближайшей кафешке — весьма дешевой, но чистой. Пора было уже по домам.

— К слову, — Рэд дожевал последний кусок сэндвича и метко закинул скомканную обертку в мусорку, наплевав на то, что она находится в другом конце зала и кидать пришлось через чужой стол, — на это ж все дохрена времени нужно. Ну, чтобы столько пересмотреть и перечитать… Ты хоть как-то развлекаешься?

— Ну… Это ведь хобби. Значит это развлечение и есть, не так ли?

Рэд скептически изогнул бровь.

— Я про нормальные развлечения говорю. На которых отдыхают. В кино там с друзьями, еще куда… Да и вообще, чего ты, собственно, из друзей команду себе не набрал? Вот уж не поверю, что никто футбол вокруг тебя не любит совсем уж. Так нет, предпочел черт-те кого с улицы.

Цубаки сначала чуть отвел взгляд, но потом поднял голову и улыбнулся еще теплее, а голос… он как будто извинялся. Не явно, а словно по привычке. Как-то само собой проявились эти едва заметные виноватые нотки:

— Со мной много проблем в городе, и я обычно всех задерживаю, потому меня крайне редко куда зовут, а сам я не появляюсь в подобных местах и не зову. Зачем? Лишняя морока окружающим, да и только.

На вопрос о команде и друзьях парень и вовсе предпочел не отвечать. А Рэду вдруг неуместно вспомнилась та неуклюжая шутка-насмешка про вратаря и стало совсем уж стыдно, пусть внешне оно никак не проявилось. Просто захотелось самому себе дать в рожу. От души так. И ведь вокруг все такие. Просто никто не будет спрашивать, никто и не подумает увидеть происходящее со стороны Цубаки. О нем, быть может, и вспомнят, но каждый поймет, что если он предложит, то ему с креслом и возиться, ему и помогать. Кому охота? Никому… Хотя куда больше взбесили извиняющиеся нотки в голосе самого Цубаки.

Отвечать Рэд ничего не стал. Настроение, правда, испортилось.

— Домой пора. До завтра.

— Ага, жду так же, утром!

Футболист легко подхватил свою куртку, мяч и вышел. Только дверь хлопнула, пропуская во внутрь небольшого зала напоенный легким морозцем ветер.

* * *

Рэд еще более подозрительно, чем вчера, вглядывался в очередной исписанный листок.

— Это тоже на весь день?

— Нет, это на ближайшую неделю. Как видишь, я систематизировал и разбил упражнения на секции. Помнишь, о чем мы вчера говорили? Постараемся убрать «дыры» и не потерять пока имеющихся преимуществ.

— Угу… А почему только неделя?

— Посмотрим, как будешь справляться, — пожал плечами тренер, отбирая листок назад себе. — Если будет слишком трудно, то придется уменьшить нагрузку, а если легко — увеличить. По результатам этой недели сделаю график на ближайшие два месяца, а через месяц повторим вчерашний комплекс, чтобы видеть как идет развитие, и идет ли вообще.

Рэд вздохнул и поудобнее закатал рукава. Зима зимой, а на тренировке будет жарко. Хотя пока разговаривали, он понемногу начинал замерзать. Но этот диалог просто не мог быть долгим. Да и самому Цубаки было куда хуже — он и размяться-согреться толком не мог. Хотя и одет был совсем иначе, а ноги и вовсе укутаны в плотный плед.

Так и работали. К сожалению, совсем уж регулярными тренировки было сделать сложно, порой они и вовсе срывались — у обоих парней еще и учеба, которую совсем по боку спускать нельзя.

Быстро выяснилось, что учатся они в одной школе. Но по инвалидности Цубаки туда заглядывал очень редко, да и не имел большого желания бывать там регулярно, из-за чего вовсю пользовался привилегиями, сдавая лишь домашние работы. С появлением Рэда это изменилось. Не так уж радикально, но во всяком случае необходимость появиться в школе не вызывала больше у Цубаки потаенной горечи… Ведь теперь там был один человек, который видит в нем не только калеку, навсегда прикованного к инвалидному креслу.

На Новый Год Рэд объявил, что в праздники тренироваться не будет. Цубаки с этим не стал спорить и лишь кивнул со своей привычной солнечной улыбкой, заранее поздравляя… А потом ночью, когда небо то там, то тут расцветили всеми цветами радуги вспышки салютов, а вокруг грохотало так, что перебить эту праздничную канонаду могли лишь крики окружающих, в дверь дома Цубаки раздался весьма бодрый стук. И, открыв ее, отец юного тренера с удивлением обнаружил Рэда. С удивлением и радостью — впервые за очень долгое время в эту дверь кто-то постучал с фразой «я к Цубаки».

А потом они гуляли.

Просто гуляли и беззаботно болтали. Впервые вне тренировки. Впервые как настоящие друзья. Ведь новогодняя ночь обязана быть такой, в этом ее волшебство. Именно так и должен дышать этот праздник.

Для Цубаки… эта зима была самой теплой.

— Ты участвуешь!

Рэд уже успел столкнуться с одной простой истиной: иногда в голову юного тренера приходят такие идеи, которые неизменно самому ему выходят боком, пусть и с явной пользой. Потому сейчас он крайне подозрительно посмотрел на светящуюся от счастья физиономию Цубаки и мрачно поинтересовался:

— В чем это, если не секрет?

— В школьных футбольных соревнованиях, конечно же! А если выиграете — то и на межшколе!

— Да ладно? — Макс скептически изогнул бровь, подкидывая в руках мяч. — А то, что состав команды давно и окончательно утвержден, тебя не заботит?!

— Утвержден, — еще более довольный кивок в ответ, за которым следует небольшое уточнение, — но кое-кто из основного состава сломал руку и участвовать не сможет, а в запасе у них никого достойного, строго говоря, и нету. Именно поэтому я предложил Тренеру твою кандидатуру!

— Предложил? Ты? И тот вот так вот взял и послушал?

— Между прочим, — обиженно насупился Цубаки на явно скептические нотки в голосе друга, — мы с ним довольно часто общаемся, он тоже любит футбол. После международных — каждый раз сидим с ним где-нибудь и обсуждаем матчи, стратегии, игроков…

— Понятно. А мое мнение спросить?!

— А-а, прости, пожалуйста! Тебе звонить было бы слишком долго, да и я, если честно, уверен, что ты не откажешься!

Рэд вздохнул, молча перебросил мяч в руки Цубаки и, повернувшись спиной, начал свою обычную утреннюю пробежку. Как бы его ни раздражало подобное самовольство, ничего он тут поделать не может. Вся обида на тренера, а считать Цубаки таковым он уже привык, исчезала без следа, стоило лишь посмотреть в полные искренней радости глаза. Что касается школьной команды… Были причины, по которым Макс Челленджер некогда отказался от идеи вступить в нее. И придется с этим как-то справляться.

* * *

Первый день весны начался с мелкого колючего снега. Скорее всего он был последним в этом году, но удовольствия от тающих на лице холодных прикосновений было маловато. Так что с самого начала этого по идее значимого дня Рэд был сильно не в духе.

С другой стороны, все это недовольство помогало скрыть другой факт — он был чертовски взволнован. Игра на улице с кем придется пусть и дала ему не самую плохую спортивную форму, впоследствии улучшенную с помощью Цубаки, но не могла дать кое-чего еще, не менее важного — привычку находиться на игровом поле. Да, школьная организация не так уж и далеко ушла от той же уличной, однако все же была ощутимо серьезнее. А самое главное — на трибунах будет куда больше народу, чем несколько случайных прохожих, да дружков из тех, кто играть не захотел или просто не успел.

А еще, теперь у него была самая настоящая форма.

Руки несколько судорожно сжимали лямку спортивной сумки, но парень уже перед самой раздевалкой смог напустить на себя безразличный вид и показаться остальной команде со скучающим выражением на лице и широко зевая. Стоило ему зайти, как оживленные диалоги на миг смолкли, а некоторые из направленных на Макса взглядов оказались отнюдь не самыми доброжелательными.

Ну и пусть.

Рэд не упустил возможности приветливо оскалиться Суо — тому самому парню, чье место он занял в этой игре. Он же и являлся причиной, по которой некогда Макс отказался от идеи заниматься в школе футболом.

Жак Суон — или по-простому Суо — блондин с шикарной внешностью, а заодно и «звезда» этой команды. Впрочем, с последним не поспоришь — парень действительно играть умел и любил, чем и выделялся на фоне всех остальных. Поговаривали, что он когда-то ходил в футбольную школу, а может, даже ходит туда до сих пор.

Их ссора корнями уходит в далекое детство и, как это часто бывает, с тех пор отношение друг к другу не изменилось, хотя оба не помнят даже причины. Глупое упрямое «терпеть его не могу», на котором строится все остальное, неизменно лишь ухудшая отношения между парнями. Приди Рэд в команду — и их общение стало бы и вовсе невыносимым для обоих. А пришел бы он неизменно вторым. Так зачем сражаться за «флажок в песочнице» и тратить свои нервы из-за ненужной ерунды? Вот он и не пошел тогда… Кто же знал, что страсть к футболу за последующие годы никуда не денется и станет лишь сильнее?

Но сейчас все было чуточку иначе. Сам факт того, что Макс пришел «временно заменить», бесил неимоверно уже самого Суо (а еще примерно половину команды), что заставляло Рэда чувствовать себя безусловным победителем.

Главное — лицо не потерять.

Главное — не показать, как он волнуется.

* * *

Громкоговоритель вовсю надрывался, и чуть измененный голос завуча по физкультуре разносился по школе и ее окрестностям, прося всех пришедших как можно быстрее занять свои места, а команды — готовиться к началу матча.

Рэд закончил свою разминку — они играют первыми — и медленно направился к выходу из раздевалки. Все его тело было странно сковано неизвестным до этого чувством. Ноги — будто свинцовые, пробегающую то и дело дрожь казалось невозможным сдержать.

Стоило ему услышать шум толпы на поле, и волна адреналина внутри поднялась с новой силой, захлестнув с головой. Мысли взорвались тысячами сомнений и вопросов:

Справится ли?

Насколько он на самом деле хорош?

Точно справится?!

Еще чего не хватало — облажаться перед всей школой!

Глаза лихорадочно блестели, дрожь теперь была почти явной, а сердце заходилось в бешеном ритме…

Первые шаги по полю, застеленному ради такого случая специальным покрытием.

Первые шаги под сотни глаз.

Окружающий шум теперь заполнил все его существо, сковывая еще больше.

Взгляд бешено прыгал по трибунам до тех пор, пока не встретился с другим — как всегда уверенным и теплым.

Цубаки.

Страх вдруг отступил на второй план. Рэд тряхнул головой и лихорадочная растерянность, столь близкая к панике, сменилась уверенностью.

Все верно.

Цубаки Рю — этот парень в инвалидном кресле, столь беззащитный и столь же светлый, всегда умеющий поддержать… Он уже доказал. Доказал, что может. В одном из разговоров и вовсе раскрыл свою душу, поделившись с Максом заветной мечтой.

Теперь была очередь Рэда доказать, что юный тренер не ошибся, вложив столько сил и надежд в некогда незнакомого человека.

Он изменился как-то мгновенно, забыв о шуме толпы, о прошлых страхах и сомнениях. Что это для него? Его цель куда выше.

Его цель не на этом поле.

Он играет не для этих людей.

Рэд не заметил, но стоило ему выпрямиться, как что-то изменилось и в команде. Смешки за спиной прекратились, а навыки, показанные и доказанные во время нескольких совместных тренировок, уже не подвергались сомнению и подколкам.

Сила есть сила.

Пусть неограненная и многим невидимая, но она всегда сыграет свою роль.

Звучит свисток — и теперь даже это уходит на второй план.

С этим резким звуком мир меняется, разделяясь всего на две важных вещи: на мяч и ворота. Все остальное — лишь препятствия и средства достижения цели.

Игроки и игроки, роли которых просто нужно верно использовать.

Странное видение игры?

Быть может.

Но Рэду и это не важно — он так привык.

Но все же… пока эта стена, разделяющая два разных мира, была не способна закрыть его полностью.

Остался в нем и призрак неуверенности, неуюта от стольких взглядов… Нет-нет, да оглядывался он на своего настоящего тренера, а не того, чьих слов пришлось слушаться, чтобы выйти на это поле.

Шаг переходит в бег.

Свинец расплавляется в адреналине.

Ноги уверенно принимают мяч, безжалостно гоня его вперед, на другую половину поля.

Удар.

Короткий пас.

Рывок вперед — лишь бы не было оффсайда!

Вновь принятый мяч.

Короткий взгляд на трибуны…

* * *

— Гляньте-ка, кто у нас тут!

Надменный голос, манерное растягивание слов и знакомые нотки заставили Цубаки чуть вздрогнуть и обернуться. Эти двое были его одноклассниками, а заодно и основной причиной того, что парень столь редко бывал на занятиях, да и вообще в школе.

— Бедненький наш мальчик! А ничего, что ты пришел сюда сегодня? Не трудно тебе, а? — притворная издевательская забота, от которой уже давно тошнит. — Может, помочь куда повыше забраться?

Рю вздрагивает второй раз, когда чувствует, как чужие руки ложатся на ручки его инвалидного кресла, а сама коляска поворачивается так, что он теперь лицом к лицу со вторым из парней. Они с давних пор издеваются над ним… С давних пор смеются над его бесполезными ногами.

А Цубаки… Он лишь в очередной раз отводит глаза, зная, что ничего не может с этим сделать, и ничего не отвечает, втайне надеясь, что, быть может, хоть сейчас им станет скучно, и они откажутся от старой игрушки.

Зря надеется.

Знает, что снова придется как-то выбираться под смех и подколки, а потом еще и ремонтировать кресло…

— Вы только посмотрите, — звонкий голос выбранного в комментаторы старшеклассника врывается в сознание, на мгновение раскалывая клетку собственной беспомощности, — кажется, новенький еще не освоился на поле! А какой бы был удар!!! Поверить не могу, такой момент упущен! Да уж, вряд ли команда скажет ему спасибо, как и пострадавший зритель! Надеюсь, у него не сломан нос?

Цубаки сначала даже и не понял, что просвистело в нескольких сантиметрах над его головой, с гулким звуком ударяясь в лицо наклонившегося над ним одноклассника.

Мяч.

Парень взвыл, схватившись руками за нос, и его голос был уже далек от тех медово-издевательских ноток, что так ненавидел Рю. Напрасные попытки сдержать текущую по лицу кровь, бешено-напуганный взгляд, ищущий виновника… и нашедший.

— Прости, прости! — Рэд подхватил отскочивший вновь на поле мяч и козырнул парням. — Надеюсь, я не помешал беседе?

Вежливые интонации, «виноватая» улыбка… И кинжальная острота взгляда, что недвусмысленно говорит о том, что в следующий раз по мячу он будет бить куда сильнее. И ни за что не промахнется.

* * *

Макс был зол.

Безумно зол!

Ярость захлестывала все его существо, заставив на время даже забыть об игре.

Как они смеют?! Пусть он и не слышал разговора, но хватило и брошенного мельком взгляда, чтобы понять: юный тренер вовсе не рад компании.

И как смеет он?! Почему не даст отпора, не даст сдачи? Почему отводит глаза, хотя — Макс лично это видел! — они способны застывать непреклонным льдом, производящим весьма ощутимое впечатление. Хотя на последний вопрос Рэд прекрасно знал ответ. И бесился каждый раз, когда видел подобное выражение на лице друга…

Благо такие, как эти два ублюдка, обычно способны читать подобные намеки. Больше они Цубаки не тронут. Здесь и сейчас. Во время игры.

А что будет там и потом… жизнь покажет, как обычно.

К нему уже подбежали остальные из команды, кто-то что-то орал, один даже отвесил тяжелый подзатыльник, подняв в голове неприятный звон. Но Рэд не обратил на это внимание, до тех пор, пока не убедился, что те двое ушли. До тех пор, пока не встретился глазами с Цубаки — удивленными, растерянными, благодарными…

Неужели за него впервые вот так заступились?

Прочитать взгляд самого Макса в этот момент было очень трудно. Порой признаться себе, что за кого-то волновался, что поступил так, как велело сердце, мимолетным чувством направляя удар мимо ворот, очень сложно. Тем более для таких, как Рэд — независимых и гордых.

Но игра продолжалась. Здесь, на поле, нет места сомнениям, раздумьям и переживаниям, так что парень вернулся назад на свое место, мельком глянув на тренерскую скамью: заменят? Но нет, никто не сказал ему и слова. И звучит свисток, вновь разделяя мир на два, словно вычеркивая из головы все лишнее…

Рэд перешел на шаг и обернулся на арбитра. В этот раз со свистком наоборот — будто за шкирку выдернуло в реальность из игры. И сразу рухнул на него и шум толпы, и остатки неуюта, рожденного вниманием сотен глаз. Заныли ноги: побегать им пришлось прилично. Накал игры не спадал до последних мгновений первого тайма, однако… «0:0».

Парень с трудом удержался от того, чтобы не сплюнуть на поле, и бросил косой взгляд на трибуны, на Цубаки. Юный тренер тоже был недоволен — Макс ощущал это почти физически. Или просто так казалось оттого, что был разочарован он сам? Для него эта игра первая в составе чего-то, похожего на настоящую команду, пусть он в ней и чужак. И что? Сколько было опасных моментов? Сколько раз они могли забить, но были откинуты к центру поля, а потом и вовсе зажаты уже у своих ворот? Единственный же удар по воротам противника, и тот пришлось слить из-за парочки уродов. Нет, Рэд не жалел ни капли об этом. Он не мог поступить иначе. Однако — он должен был сделать куда больше в этой игре!

И сейчас, пусть и не признается в этом даже самому себе, Макс Челленджер ужасно боялся чужого разочарования.

Он снова бросил мимолетный взгляд на трибуны, с рычанием выдохнул и направился к остальной команде. Стоило ему зайти в их раздевалку, как Тренер начал «разбор полетов», но Рэд почти не слушал. Он и сам прекрасно видел ошибки. Помнил пока еще все моменты наперечет, когда необходимо было играть чуть иначе. Помнил и те, в которых верное решение запоздало лишь на мгновение.

Макс всегда погружался в игру, как будто чувствовал поле. Он верил своей странной интуиции и не так уж и часто ошибался, хотя в мире настоящей игры уровень этого своеобразного, неоформившегося таланта был пока еще слишком низок. Рэд уже мог чувствовать, но не умел понимать. Впрочем, именно за этот талант Цубаки выбрал его капитаном. Сделал самым первым шагом на пути к своей безумной и недосягаемой мечте.

— Челленджер! — окрик Тренера заставил вскинуть голову и отвлечься от мрачных мыслей. — Ты в центре.

Честно говоря, парень не сразу понял сказанное, да и не он один. А несколько мгновений спустя стены раздевалки буквально задрожали от дружного возмущенного вопля:

— Чего?!

Да, не только Рэд был против такой перестановки. Правда, причины тут были совсем иные. Ведь он всю жизнь видел себя в нападении и всегда играл именно на этой позиции. Перемещать его в центр?! Увольте.

Но Тренер был непреклонен и не дал даже попытки сказать что-то против. Объяснил изменения в тактике игры — и только. Так что нет ничего удивительного в том, что команда выходила на поле в ужасно мрачном расположении духа. Благо направлено все же это было не друг на друга, а на противника, в едином темном желании «порвать в клочки».

Рэд остановился на своей позиции и попытался разглядеть выражение лица Цубаки. О чем тот думает? Удивлен? Зол? Разочарован еще больше? Не разглядеть, ну и ладно — не до того уже, все равно. Слишком часто он туда смотрит…

— Какая игра! Не прошло и пары минут, а наш физрук уже сигналит угловой! Кто будет бить?..

Звонкий голос комментатора терялся где-то на заднем плане, странно помогая сосредоточиться на игре. Снова борьба за мяч, снова безумная пляска у ворот противника.

Но играть центровым куда сложнее.

У атакующих есть хоть какой-то шанс сбавить темп, когда работает защита. И наоборот. Центровой же обязан успеть и там, и там. Все время думать, вовремя реагировать, оказываться везде, где нужен, готовый поддержать любой из флангов. Сорваться в нападение. Успеть в защиту. Увидеть опасность.

В какой-то момент Макс отчетливо понял — не справляется. Не хватает его. Уже дерет горло сухое тяжелое дыхание; гулко бухает в ушах сердце, отдаваясь сильными ударами легкой дрожью по всему телу. Волосы, форма, даже гольфы — все насквозь мокрое от пота, а тут еще, как назло, день безветренный и солнечный. Прекрасная погода вопреки премерзкому утру, чтоб ее… Но все это — потом. Сейчас важно дотерпеть, выжать из себя силы до последней капли и стараться, как может, до тех пор, пока не прозвучит финальный свисток.

— Бей сам, он понял! — предупреждение Рэда запоздало на какие-то мгновения, и пас уже отдан. Уже так легко перехвачен. Макс выругался и быстро огляделся: куда отдаст мяч противник? Вынесет на их половину поля? Нет, тогда без сомнений потеряют. Куда-то ближе. Куда-то… Он не успел додумать, а тело уже само дернулось на перехват, где-то внутри отозвавшись наивной и слабой мольбой: «лишь бы угадал!»

Не ошибся.

Красивый подкат, действительно красивый — и как никогда вовремя. Дернувшаяся сетка ворот. Остолбеневший вратарь, что с удивлением оглянулся на мяч. Он даже не понял. Триумф победы в этом кратком поединке обернулся для него терпкой горечью поражения — потому что последняя секунда уже прошла. Нет шанса отыграться. Звучит, наконец, финальный свисток, заканчивая этот матч. Мгновение тишины. Впервые за всю игру изменившиеся цифры на табло… и разом заполнившие все пространство вокруг крики болельщиков и команды. Макс так и остался сидеть на земле, в неком ступоре глядя на черно-белый мяч, оставшийся за линией ворот. Но мгновение спустя уже довольным оскалом встретил взгляд вратаря и ухватился за чью-то руку, позволяя рывком поднять себя на ноги. Гомон десятка голосов вокруг, крики над самым ухом, сильные удары по спине — почему-то каждый считал своим долгом долбануть от души, и плечи уже начинали ныть… Да. На улице так не радуются.

* * *

Цубаки счастливо улыбнулся и, стоило прозвучать свистку, развернул кресло к лестнице. Надо было как-то спуститься, а то потом будет всем мешать на проходе и придется ждать…

— Помочь?

Рю вздрогнул и отвел взгляд от узких ступенек, встретившись с голубыми глазами какого-то незнакомого парня. Не сказать, конечно, что Цубаки многих знает в школе, но этого не видел даже мельком, а тем не менее такая внешность — живая и яркая — запоминалась. Впрочем, в глаза он ему смотрел не для этого. Будь в голубой бездне хоть отголосок жалости или чего-то брезгливого — Рю бы отказался. Он терпеть не мог принимать помощь от тех, кто действует из чувства «совести и воспитания», без искреннего желания. Почему-то от таких людей внутри становилось как-то грязно… Но нет, ничего такого он не заметил и лишь благодарно улыбнулся:

— Если не трудно…

— Да без проблем!

Чужие руки касаются коляски, вновь заставляя едва заметно повести плечами — этого он тоже не любил —, а пару мгновений спустя короткий, но жутко неудобный спуск уже позади. Незнакомец махнул рукой на слова благодарности и вновь поднялся на трибуны, видимо кого-то ждал…

* * *

— Эй, Челленджер!

Рэд неохотно остановился и обернулся. Праздновать победу вместе с остальными он не собирался, хватило и удовольствия, полученного от мрачной физиономии Жака — не ожидал тот такого финала. Однако, вопреки предположениям парня, Тренер задержал его вовсе не для этого.

— Ты с Цубаки раньше меня встретишься, я думаю. В общем, это… — мужчина чуть замялся, пытаясь правильно сформулировать фразу и не выглядеть слишком мягким перед учеником одновременно. — Прав он был насчет тебя. Зря я не послушал и в атаку сначала поставил. Так и передай, понял? Ну, бывай тогда! Два дня отдыха, потом еще игра… Ну ты в курсе.

«Что?»

Макс проводил его удивленным взглядом и задумался. Тот факт, что Цубаки видел его как центрового, стал для Рэда той еще новостью, причем не самой радостной. Он ведь капитан! А раз так, то должен вести вперед, всегда быть на острие атаки! А вместо этого ему пророчат место на подхвате в качестве центрового… Ну уж. С Рю следовало долго и обстоятельно поговорить.

* * *

Встретиться они договорились у входа в школу. Рэд, конечно же, пришел ощутимо позже друга, но тот явно не скучал, проводя время в компании какой-то девчонки. Правда, стоило парню подойти, как разговор прервался сам собой. Девушка приветливо улыбнулась, попрощалась и убежала к стайке ожидающих ее подружек, заставив Макса чуть усмехнуться — уж слишком поспешно смылась.

— Ты с ней встречаешься, что ли?

— Очень смешно, — почему-то даже обиделся Рю, но продолжать тему не стал. — Ты как, сразу домой, или посидим где?

— Да уж, поговорим, — теперь уже в голосе Рэда четко звучало недовольство. — Есть у меня пара вопросов. Тебе, кстати, Тренер привет передавал и извинялся за то, что не послушал раньше. Так вот, не пояснишь ли ты мне, какого хрена я забыл в центре?!

— А ты не понял, что играл там гораздо лучше? — ничуть не смутился Рю явной попытке на него если не наорать, то устроить своего рода разборку.

Они уже вышли за территорию школы и двигались по небольшому бульварчику, направляясь к одной из знакомых забегаловок, в которой, к слову, делали великолепное мороженое. Вопрос Цубаки заставил Макса глубоко задуматься, так что разговор смолк довольно давно, и шли они в полной тишине. Впрочем, юный тренер и не возражал. Он любил вот так вот гулять, ни о чем не думая, без напряжения, когда инвалидное кресло направляет кто-то, кому доверяешь. Рождалось от этого в душе некое чувство умиротворения, незримой опоры, каковой до недавнего времени являлись лишь его родители.

Но вдруг они остановились, довольно резко, так что Цубаки пришлось крепче ухватиться за подлокотники и перевести взгляд с чистого безоблачного неба на неожиданное препятствие.

— Как я и думал, этот ублюдок с ним, — высокий широкоплечий парень зло сплюнул на асфальт, недобро глядя на Рэда. А в тон ему уже звучали медовые нотки его дружка:

— Вы только посмотрите… Наш увечный пай-мальчик нашел себе сиделку-телохранителя!

Однако, вопреки ожиданиям блондина, в этот раз Цубаки не отвел глаза, а выдержать вдруг ставший ледяным и пугающим взгляд оказалось неимоверно сложно.

— Нравится издеваться надо мной? Вперед, мне плевать, — даже голос изменился, по-прежнему оставаясь тихим, но совсем не беспомощным. — Рэд же не имеет к этому…

Рю осекся, когда кресло дернули чуть назад, а столь ненавистных ублюдков, от одного вида которых уже давно тошнило, заслонила спина друга.

— Я тебе недостаточно нос поправил, мразь?! Еще хочешь?

Блондин что-то невнятно буркнул и подался назад, в то время как его неизменный сопровождающий наоборот — сделал недвусмысленный шаг навстречу футболисту.

— Рэд…

— Заткнись, Цубаки!

Куда сильнее этих резко брошенных слов подействовали сверкнувшие яростью алые угольки глаз на мгновение обернувшегося Макса. С самого начала, еще когда бил по мячу, воспитанный улицей парень прекрасно знал, чем это закончится. И не стал медлить. Первый удар в подобных драках часто решает многое. Эта не стала исключением. Блондин снова взвыл, схватившись за лицо — даже не успел поставить блок — уж слишком неожиданной для них оказалась атака. А едва слышный хруст и куда более громкий вопль четко дали понять: в этот раз нос сломан.

Одним противником меньше.

Этот еще долго будет выть и побоится приблизиться, лелея собственную боль, как оправдание.

Но и высоким, внешне неповоротливым громилой пренебрегать нельзя. Рэд временно свел драку к условно-честной, но толку от этого оказалось не так много. Противник явно был достаточно тренирован, и рядом с не самым высоким Максом он смотрелся весьма опасно. Цубаки же был сильно бледен, но взгляда не отвел. Заставлял себя смотреть, неосознанно все крепче и крепче сжимая кулаки, проклиная свои бесполезные ноги и столь же бесполезное кресло… Если бы Рэд бросил его, развернулся и ушел, Цубаки, быть может, было бы легче. Горько — да. Но легче. И он искренне считал такое развитие событий наилучшим.

Первый пропущенный удар.

Рэд зло сплюнул кровью, но даже не обратил внимания на боль, как до этого не обращал внимания на усталость. Да черта с два он проиграет этому ублюдку, что только спортзал и видел! Не теперь, когда — впервые! — дерется не только ради себя. Да даже не ради себя вовсе! Эти двое — они взбесили его сразу, при первой же встрече. Но не только они. Какого черта там нес его тренер-выскочка?! Есть пара вещей, которые Рю необходимо было заставить понять. И сейчас для этого самое время… Лишь бы не проиграть чертову драку. Неважно, какой ценой — сбежать он теперь все равно не может. А значит, будет защищаться и защищать до тех пор, пока стоит на ногах.

Слишком долго он возится. Вон, блондинчик уже перестал выть и с рычанием направился к застывшему в инвалидном кресле Цубаки, заставив Рэда отпрыгнуть назад и замереть, готовому встретить уже двоих.

— А-а! Кажется мы прервали весьма занятный разговор!

Новый голос заставил Макса резко обернуться, а его противников замедлить шаг, подозрительно вглядываясь в лица еще двоих парней. Близнецов. Даже Рю на мгновение вынырнул из своего ледяного оцепенения и вскинул голову, оглядываясь на того, кто небрежно оперся на спинку его кресла. Знакомый голос и знакомое лицо. Совсем недавно он же помог ему спуститься с неудобных ступенек трибуны.

Блондин запрокинул голову, запоздало не позволяя крови пачкать одежду, резко махнул рукой своему спутнику, молча развернулся и ушел. Тут и гадать не надо было, на чьей стороне те, что прервали драку. А такие, как он, не вступают в бой, когда расклад не в их пользу.

Все четверо в полной тишине сверлили взглядами их спины до тех пор, пока парочка не скрылась за поворотом. Только Макс небрежно провел рукой по лицу, бесполезно размазывая кровь.

— Ну, думаю, мы тут больше не нужны! — голос одного из близнецов звучал по-прежнему звонко, будто ничего собственно и не произошло. — Пошли отсюда, Рауд!

Рэд лишь коротко кивнул, благодаря и прощаясь. Теперь он был им прилично должен. А Цубаки…

Бесполезные ноги. Бесполезное тело, прикованное к столь же бесполезному креслу. С этим чувством беспомощности можно смириться. Можно с ним жить, жить даже счастливо, если того позволяет окружение. Если найдутся люди, способные общаться без жалеющих или сочувствующих взглядов. Можно радоваться каждому дню, счастливо улыбаться. Отодвинуть это чувство куда-то далеко, запереть в укромном уголке души, но забыть… Забыть не сможешь никогда.

И сейчас оно, единым движением порвав все выстроенные за годы оковы, выбралось наружу, куда сильнее, чем прежде. Захватило полностью, комком застряв в горле и сжигая сердце в дьявольском пожаре.

Больно.

Больно осознавать.

Больно смотреть, как капает на землю кровь друга, застывая темным пятном на бездушном асфальте. Невыносимо больно понимать, что способен лишь сидеть и смотреть. Не отводить взгляда — и только.

И что он скажет теперь? Какие слова благодарности можно обменять на то, что сделал Макс? Как вообще посмотреть ему в глаза?

Не сможет…

Голова опускается все ниже и ниже, а челка услужливо прячет глаза, из которых вот-вот готовы сорваться сдерживаемые с огромным трудом капли.

Он не девчонка, чтобы реветь и кричать, но…

Он хуже и бесполезнее любой из девчонок.

Рэд с минуту смотрел на своего тренера, быть может, подбирая слова, быть может, пытаясь понять, но на деле лишь стараясь обуздать все выше и выше поднимающую голову ярость. Кровь он больше не стирал и позволял ей стекать по губам и подбородку вниз, оставляя на рубашке небрежный узор.

Что теперь делать? Этот вопрос вертелся в голове, но лишь еще больше подогревал раздражение. Макс шагнул вперед и без всяких церемоний схватил Цубаки за грудки, резко дергая на себя и заставляя вскинуть голову. И плевать на таки скатившуюся по щеке слезу — куда больше Рэда бесили его глаза! Этот мерзкий безнадежный и потерянный взгляд!

— Цубаки!!! — он толкнул его обратно, буквально вжимая в спинку кресла, и навис сверху, не позволяя отвести глаз. — Что ты здесь успел себе надумать?! Хотя нет, не отвечай, мне наплевать! Не знаю, что ты там со мной заключил, как тренер, контракт? Или как это называется?! На это тоже наплевать! Хочешь моими ногами идти к своей мечте?! Пускай! Я не против! Мне не жалко для тебя ни ног, ни рук, ни силы! Нужно будет — и отдам все без остатка!!! И мне наплевать, как и с кем обошлась Судьба — она ко всем по-разному жестока! Но я тебя другом считаю, слышишь?! Другом и не кем-то там еще, на кого можно наплевать и бросить! Я…

Тяжелая крепкая хватка вдруг ослабла, а следующая фраза прозвучала неожиданно тихо, еле слышно и горько до слез:

— Я видеть не могу, как ты глаза отводишь… Ты ведь сильнее! Их всех сильнее… Я бы вот сдался давно, коль ходить не смог бы. Я бы забыл и о футболе, а ты смотришь, как кто-то вместо тебя бегает по полю и гоняет мяч, смеешься, комментируешь, да еще и советы даешь. Я даже представить не могу, чего это стоит. Да как такой, как ты, может отводить глаза перед теми мразями?

Макс выпрямился, вдруг замолчав, обошел кресло и вновь взялся за ручки, все так же молча делая первый шаг вперед. Ярость, что полыхала в нем, без остатка сменилась горечью. Он наговорил тут кучу всего, но… Проще, наверное, вытащить на время душу и всучить другому. Пусть сам почувствует. Сам поймет.

Цубаки же больше не сдерживал и без того скупых слез, и они едва заметными дорожками стекали по щекам, быстро высыхая. Слово «друг» — впервые сказанное без фальши и странной улыбки, призванной убедить в своей искренности — оказалось слишком ценным для него подарком.

«Спасибо?» — нет, не это слово должно быть произнесено после всего случившегося. И спустя некоторое время, когда до конца утопающего в солнечных лучах бульвара оставались считанные шаги, тихо звучат последние слова, ставя точку в разговоре. Самые правильные, наверное, из всех возможных:

— Прости… Больше не повторится.

— Сегодня тренировка отменяется, да?..

Слова растаяли в воздухе, так никем и не услышанные. Ничего удивительного — Рэд был в комнате один. Лежал на диване, закинув ноги на его спинку, и бездумно подбрасывал мяч к потолку, страдая от безделья. В школе всех, кто играл, освободили на день от занятий. Цубаки сказал, что после такого насыщенного матча необходим отдых, и тоже разрешил не приходить. В итоге: полнейшая скука.

Макс в последний раз подкинул мяч, легко подхватил его и встал, лениво натягивая футболку. Правда потом, когда за спиной уже хлопнула входная дверь, все же неуверенно остановился.

И куда ему теперь? Хотя ответ очевиден.

Другой вопрос — а стоит ли? Юный тренер вчера был не в самом лучшем состоянии, когда они расходились по домам. Вернее, он выглядел настолько плохо, что Рэд даже задумался: не слишком ли он перегнул палку? Рю может и силен, но на давление и такую отповедь со стороны друга отреагировал весьма странно. Бледное лицо и теплая улыбка… Макс зло тряхнул головой, прогоняя лишние мысли, и вышел, наконец, из своего подъезда. Черт с ним, с Цубаки! Будет хандрить, так встряхнет его еще раз, делов-то!

Долго стучать в дверь не пришлось — она открылась, едва Рэд поднял для этого руку. Оба парня удивленно уставились друг на друга, явно не ожидавшие такой встречи.

— Далеко собрался? — вместо приветствия брякнул Макс, как всегда не заботясь о приличиях и прочих формальностях. Но Цубаки уже давно привык и неизменно, как и в первый день, отвечал на грубость улыбкой:

— Хлеба нет… Хотя, судя по твоему виду, до магазина я не доберусь.

Рэд лишь выразительно фыркнул в ответ. Ну да, промок. Причем насквозь. А с собранных в короткий хвост волос, ко всему прочему, до сих пор стекала по спине холодная струйка, совсем не добавляя приятных ощущений.

— Поставь чай, я замерз как собака. Будет тебе хлеб.

И ушел, хлопнув дверью прямо перед носом успевшего сказать что-то про зонт друга.

Честно говоря, дождь испортил все планы на прогулку, да и, чего греха таить, немного погонять мяч, даром что мышцы до сих пор отзывались на каждый шаг болью. Не привыкать. Цубаки на тренировках порой и не так гонял! Палатка, в которой тренер обычно покупал хлеб по дороге домой, оказалась закрыта, и Максу пришлось идти в небольшой магазин на перекрестке с соседней улицей. Единственным, кто воспринял это с энтузиазмом, оказался дождь — он лишь усилился, застилая окружающий мир непроницаемой стеной и отзываясь в небесах ворчливым рокотом.

В итоге на пороге квартиры Рю Рэд второй раз предстал в еще лучшем виде и крайне недовольный. Отобрал у Цубаки полотенце, с которым тот его встретил, и сходу направился под горячий душ. Еще простуды не хватало.

В этом доме Макс уже давно чувствовал себя как в родном. Сколько раз он уже бывал здесь? Пережидал непогоду, заходил, когда Цубаки болел, заработав во время одной из затянувшихся тренировок жуткую простуду, да и просто так заглядывал, бывало… Хотя первое время, конечно, пришлось привыкать. Эта квартира была другой, обладала своими неповторимыми странностями. К примеру — свисающие с потолка деревянные кольца на тонких, но прочных канатах. Понятно для чего: тому, у кого не было возможности встать на собственные ноги, необходима была другая опора… По этой же причине в стену были вделаны такие же деревянные ручки, в основном у дивана и кровати, но и было несколько в других местах дома. Поначалу Рэд периодически натыкался на все это, матерясь сквозь зубы, но потом приспособился, и проблема как-то незаметно исчезла…

— Ну и? Какие планы?

На лице Цубаки не было и следа вчерашней хандры, и Макс даже не стал поднимать эту тему. Куда больше ему сейчас хотелось найти способ убить время. Впрочем, он уже согрелся, успел поесть, и настроение заметно улучшилось.

— У меня есть запись второго вчерашнего матча… Можно посмотреть, заодно узнаешь, с кем играть будете.

— К черту. Я уверен, второй матч после нашего показался всем дико скучным.

В общем и целом Рэд был прав. Случай распорядился так, что в первой игре встретились две лучшие команды школы и фактически представитель для городских соревнований уже был решен.

— Если уж смотреть, то что-нибудь поинтереснее.

Цубаки лишь вздохнул и развел руками. Он редко сидел дома, и в такие моменты предпочитал либо читать книги, либо смотреть записи профессиональных матчей, анализируя стратегию, учась, делая для себя выводы… И совершенно не мог всем этим заниматься, если был не один.

На их счастье дождь скоро закончился, небо посветлело, а лужи начали подсыхать под лучами выглянувшего из-за туч солнца. Все же климат у них теплый, и весна вступала в свои права невероятно быстро.

В итоге парни пошли на улицу, правда, все время, пока собирались и двигались к ближайшей площадке, Максу пришлось слушать длинные наставления о том, почему именно ему нельзя сейчас перетрудиться.

— Ты бываешь удивительно нудным, знаешь?! — в конце концов не выдержал он, но замолчал, увидев, что площадка уже занята. — Ну… Всего двое. Не думаю, что будут мешаться. Тем более — вчерашние знакомые.

Близнецы также их заметили, приветливо — и синхронно — козырнув. Вопреки явно скандинавскому происхождению, они были довольно низкие и внешне далеки от спорта. Из тех парней, что не дают себе заплыть жиром — и только. На самом деле даже несколько мгновений их игры, замеченных Цубаки, хватило, чтобы четко понять: внешность обманчива.

— Какие люди! — бодро воскликнул один из братьев, смеряя Рэда хитрым взглядом. — Прекрасно выглядишь, герой!

Максу оставалось лишь скрипнуть зубами и проглотить шпильку, сказанную хором на два голоса. А что тут поделаешь? Само собой, вчерашняя драка не прошла для него бесследно. Он еще и втык от матери получил. Отговариваться ведь было бесполезно — фингал на пол-лица и разбитая губа говорили сами за себя.

— За мной должок, — хмуро ответил Рэд в своей манере, когда смешки близнецов смолкли.

— Да брось! Зато познакомились! Тем более ты вчера круто играл, а футбол мы любим! Я Орм. Он — Рауд. Мы братья Фьерн!

Макс едва заметно поморщился. Явная привычка новых знакомых говорить через раз хором его уже слегка бесила, но возмущаться он не стал. В конце-то концов это, должно быть, нормально для близнецов. А вот на лице Цубаки отразился интерес:

— Фьерн? Вы, видимо, из частной академии на окраине города?

— В точку!

Больше Рю ничего не сказал, но неизменная его улыбка стала какой-то предвкушающей. Макс знал — его друг ожидал увидеть интересную игру. Вопрос чью? Снова гадать, что же пришло на ум его драгоценному тренеру, однако, не пришлось.

— Разомнешься с нами? — Рауд подкинул в руке мяч, перебрасывая его уже Рэду. Тот поймал и вопросительно оглянулся на Рю. С одной стороны тренер говорил об отдыхе, но с другой…

— Только не гоняйте его сильно, хорошо?

— Как скажешь!

Тот простой факт, что парень в инвалидной коляске просит о чем-то подобном, да и то, что самому Рэду потребовалось своего рода разрешение, братьев явно не смутил. И не удивил. Написанное на лице у каждого раздолбайское отношение к жизни создавало впечатление, что они вообще ничему не удивляются. Принимают как данность и реагируют соответственно.

А игра, пусть и на троих, захватила мгновенно.

Глупо даже думать о том, что близнецы станут играть друг против друга, так что Рэд без проблем согласился быть один против двоих. Как всегда самоуверенный, несмотря на усталость вчерашнего дня, он не собирался проигрывать парочке неизвестно откуда взявшихся выскочек. И с каждым мгновением разогревался все сильнее, и все сильнее погружался в игру.

— Рэд!

Голос тренера послышался как будто издалека, но все же заставил остановиться и оглянуться. Судя по всему, Цубаки окликал его далеко не первый раз, да и вообще был недоволен. Стальной взгляд и интонации говорили это ясно:

— Перегибаешь. Завтра стараться будешь. Сегодня — отдых.

— Да-да…

Макс недовольно отдал близнецам мяч и махнул рукой, уходя с поля. Даже не попрощался, хотя вежливости Рю хватило на них обоих.

— Еще пара минут и я бы их обставил, — прорычал Рэд, стоило им сделать пару шагов прочь от площадки. На что Цубаки лишь чуть изогнул бровь и спокойно произнес:

— Думаю, у тебя не было шансов.

— Ха?! Ты вконец офигел?! — от такого заявления парень даже споткнулся, с трудом удержавшись собственно за кресло тренера. — И это вся твоя вера в капитана твоей же предполагаемой команды?!

— Разумеется, я в тебя верю, — контрастное спокойствие Рю раздражало Макса еще больше, и на его ровный тон он уже готов был огрызаться. — Но предпочитаю оставаться реалистом. А реальность такова, что они тебя обставят на твоем нынешнем уровне.

— Их просто двое, вот и все.

— Ты даже ничего не заметил…

— А что я должен был заметить?!

— Скажи, Рэд, ты смотрел прошлые межшкольные?

Вопрос не по теме слегка сбил Макса с толку, заодно и заставив успокоиться.

— Нет. Я держусь подальше от всего, что связано с Суо.

— Ну и зря, — весело усмехнулся Рю. — Чем лучше знаешь врага, тем сложнее ему устроить тебе подставу!

— Вот только в мою личную жизнь со своими поучениями не лезь, а?! А то я начну тебе советы давать насчет той девчонки!

— О… Ну ты насоветуешь… То-то я тебя ни разу с девушкой не видел.

— Да ты..!

На том разговор и прервался, оставив Цубаки тихонько посмеиваться над другом, а самого Макса — скрипеть зубами и в очередной раз мириться с фактом, что его уели. Переспорить своего тренера Рэд не смог еще ни разу.

* * *

Как и ожидалось, второй школьный матч оказался ужасно скучным. Фактически противники команды Макса слили игру, побегав по полю лишь для вида. Само собой, такого человека, как Рэд, живущего ради адреналина и сильных соперников, эта игра взбесила до крайности. Он готов был пойти и лично разбить морду каждому из игроков противника. И не он один. Остатки зрителей на трибунах проводили проигравшую команду дружным нестройным воем. Ребятам, наверняка, еще и в школьных коридорах достанется…

Наслаждения и радости от такой победы не было абсолютно. Фактически весь день насмарку, да еще и убитое напрочь настроение — это все, что они получили от «напряженного финала», как назвал это паренек-комментатор.

Положение, по своему обыкновению, спас Цубаки, попросив друга помочь ему кое-куда добраться.

Небольшой новенький автобус высадил их на конечной остановке и укатил в обратную сторону. Макс привычно уже спустил кресло с неудобных ступенек и огляделся. Довольно зеленое место, всего одна дорога и высокая дорогая ограда из камня и стали. Одна она уже впечатляла, но не так, как находившееся за ней здание.

— Ого! — тихонько присвистнул Рэд. — И что это за место?

— Школа, — совершенно невозмутимо отозвался Рю, с удовольствием наблюдая искреннее изумление собеседника, — частная Академия имени Семи Основателей. Она тоже участвует на межшкольных. Я вчера узнал, когда у них тут игра, и мы как раз успеваем на второй тайм! Поиграть нормально не дали, так хоть хорошую игру посмотрим.

— А нас вообще туда пропустят?

— Ну, обычно, во время соревнований вход открыт. Я бывал тут пару раз…

* * *

Игра закончилась довольно поздно, уже ближе к вечеру, но Рэд не замечал ни сгущающихся сумерек, ни вообще чего-либо вокруг. То, что он увидел, заставило его осознать две вещи:

Во-первых, вчера Цубаки был прав. Во всем. Близнецы услышали просьбу молодого тренера и просто не играли против Макса по-настоящему. Осознание этого было весьма обидным, к слову, но это сейчас отошло на задний план. Макс раз за разом прокручивал в голове самые интересные моменты матча и становился с каждым мигом все более и более задумчивым.

А во-вторых, стала очевидна простая истина — если он хочет достойно сыграть против Академии, то нынешнего уровня тренировок недостаточно. У них есть месяц. Всего месяц, но все же…

— Цубаки, — сейчас Рэд говорил непривычно серьезно и тихо. — Думаю, я пока заброшу школу. На месяц.

— Там будет две контрольных, на которых даже мне сказали присутствовать.

— Плевать. Межшкольные… Как минимум одна игра там будет на совершенно ином уровне. Пусть они размажут нашу команду по полю — я не собираюсь там опозориться.

Рю лишь мягко улыбнулся. Отчасти именно для этого он привел сюда Рэда. Азарт предстоящей серьезной схватки. Искреннее желание стать как можно сильнее самому… Цубаки не интересовала команда школы. Он лишь хотел, чтобы Макс Челленджер ощутил сполна каждую каплю этих новых, ранее неизвестных для него чувств.

С самого первого дня знакомства Рэд считал своего тренера слишком мягким. Причиной тому изначально послужило то самое выражение лица, с которым Цубаки встретил грубое к нему обращение и явное хамство. Тот простой факт, что эта улыбка — всегда искренняя, как ни крути — рождена сильнейшим внутренним стержнем, позволившим пережить травму детства и не потерять ни себя, ни своей мечты, Макс начал осознавать гораздо позже.

Когда его впервые заткнули и заставили подчиниться — он был изумлен. Успокаивал себя, убеждал, что это все оттого, что он признал Цубаки тренером и вообще не хочет орать на людях на того, кто явно слабее. Потом злился уже на себя. На то, что не способен сопротивляться железной воле карих глаз. Потом — смирился.

Рю ведь был прекрасным другом, пусть и весьма ограниченным в действиях. Интересным собеседником… Но стоило делу дойти до тренировок, как парня будто подменяли. Он становился необычно собранным и жестким. Даже порой жестоким. Тот, кто с трудом сдерживал слезы во время недавней драки, мог с холодной уверенностью наблюдать за тем, как почти выбившийся из сил Рэд встает после неудачной попытки выполнить очередную команду, или просто споткнувшись.

— Не тебе решать это, — ровно ответил однажды Цубаки на очередное возмущение друга в стиле «меня задолбала подобная фигня!» — Не твоя задача составлять план тренировки, не твоя — задавать объем работы. Я наблюдаю, веду статистику, делаю выводы. Ты сам доверил мне это. А значит, должен лишь стараться изо всех сил. Уж я найду способ направить их по верному пути. И мне нет дела до твоих возмущений. Если не видишь результата — ты можешь уйти, и только. Но результат есть. Заметный. Так что раз можешь рычать и орать на меня, то на еще два подхода сил тебе точно хватит. Вперед.

И все. С этим не поспоришь. Не возмутишься. Не скажешь и слова против, даже если захочешь. Остается лишь сжимать кулаки, загонять подальше пораженческие мысли об усталости и упрямо идти вперед. Нет, Рэд вовсе не ныл и не сдавался. Он прекрасно помнил поставленную цель и отступать не собирался. Но, как ни крути, привычным к подобного рода тренировкам, теперь куда более близким к уровню профессионалов, он не был вовсе.

Цубаки хотел увеличить нагрузку мягко, незаметно. Его план был рассчитан на несколько месяцев, возможно даже на целый год. Однако сказанные после матча в Академии слова Рэда, его готовность добиться своего любой ценой, заставили Рю кардинально поменять почти всю намеченную программу. Он тогда не спал всю ночь, пытаясь продумать новый график до мельчайших деталей, учесть все плюсы Макса как игрока, все его выигрышные стороны, да и отрицательные — тоже. И найти способ развить их как можно лучше за оставшийся месяц, не угробив при этом здоровье друга. Это оказалось очень сложно. Да еще и тот простой факт, что для Рэда пока невозможны тренировки хоть с кем-то достаточного уровня — просто некого об этом просить — усложнял ситуацию в разы. Нужно было искать решения, думать, очень много думать, фактически изобретая «велосипед» из подручных средств.

Но окончательно Макс понял, каков Цубаки как тренер, лишь тогда, когда пошел дождь. Когда началась самая обычная весенняя гроза.

Звуку знакомых аккордов будильника в это утро вторил раскат грома, удивительно идеально вписавшись в ритм столь любимого парнем металла. А спустя каких-то пару минут зазвонил телефон. Рэд, успевший уже со смешанными чувствами радости и разочарования обматерить погоду, лениво дотянулся до трубки:

— Да.

Не трудно догадаться, кто звонил. Да и в такую рань, если подумать, больше некому.

— Сегодня перенесем тренировку, — голос Цубаки звучал тихо, но весьма бодро. Парень, судя по всему, проснулся гораздо раньше.

— Да ладно тебе, может днем распогодится, и…

— Ты рано обрадовался халяве, Рэд! — ставший еще более бодрым голос тренера заставил парня подозрительно скосить глаза на телефон, остро предчувствуя то еще веселье. — Переносится место, а не время! Наверное удобнее было бы у твоего дома, да и площадка там получше, но я при всем желании туда не доберусь, так что давай ко мне. Тут в двух шагах парк — тоже неплохо. И подумай, как тебе одеться…

Короткий страдальческий вздох Макса уже был слышен лишь частым гудкам. Но жаловаться на жизнь он и не думал — футбольные матчи редко отменяют из-за такой мелочи, как дождь. А это значит, что Цубаки полностью прав — тренировку отменять также нет смысла.

В такую погоду зонт почти бесполезен.

К тому моменту, как мрачный и злой до чертиков Рэд дошел до места встречи, вместо своих кроссовок он чувствовал одну большую лужу. Носки, само собой, промокли точно так же; длинные шорты противно облепили ноги, заставляя интуитивно стараться делать минимум движений, чтобы поменьше касаться мокрой ткани.

Сияющая будто вместо солнца физиономия Цубаки настроения не прибавила.

— Ты-то какого черта вылез? Вали домой. Как отбегаю километраж — позвоню.

Вежливости Рэда хватило ровно на приветственный кивок и на то, чтобы не материться совсем уж в открытую. Как ни крути, а ругательств в своем присутствии юный тренер не позволял категорически. Макс записал это в список «пунктиков» друга и даже научился более-менее держать себя в руках. Но иногда — сейчас, к примеру — это становилось несказанно трудной задачей. Рю же привычно словно и не заметил ни грубости, ни настроения друга, встретив его своей неизменной улыбкой, что легко сменилась недоумением:

— Домой? Я?

— Ну не я же. Не доверяешь, что ль? За кой-черт всегда наблюдать, присутствовать… Сам справлюсь! Тем более погода…

И осекся, удивленный реакцией Рю на это простое, пусть и несколько своеобразное, проявление заботы. Дело в том, что Цубаки обиделся. Явно и очень сильно:

— Я твой тренер или кто? — интонации голоса — единственное, что изменилось в нем, но этого было достаточно. Макс так до конца и не понял причин этого, но больше тему поднимать не стал, молча переходя на бег и сворачивая на одну из дорожек парка. Она замыкалась в петлю и в целом полностью просматривалась, несмотря на пару деревьев и детскую площадку в центре круга. Удобно.

Бег всегда располагает к мыслям. Пока ты еще не выбился из сил, пока еще не считаешь оставшиеся до конца метры, сосредоточенный лишь на очередном шаге и неспособный думать о чем-то другом, мысли текут странно упорядоченно, а рассуждения становятся простыми и чистыми. Каждый очередной раз, пробегая мимо Цубаки, неизменно оглядываясь и неизменно встречаясь с его ровным оценивающим взглядом, Рэд задавал себе один и тот же вопрос. И не мог найти ответа. Одинокая фигурка в инвалидном кресле, с укутанными в темный плед ногами и одетая в теплую куртку, вызывала весьма смешанные чувства.

«Идиот. Какого черта он торчит тут и мокнет? Плевать, что с зонтом… — очередной раскат грома заставляет отвлечься, но раздражение никуда не уходит. — Мало ему было той болезни?!»

Но в какой-то момент Рэд представил, как бы он себя чувствовал, если бы бегал тут один. Как-то ощутимее стала мрачная серость вокруг, холодные щупальца волос, облепившие голову, холодная одежда… Родилось вдруг в груди странное чувство одиночества и серой безликой тоски, что так часто приводит дождь в души многих. Родилось — и тут же разбилось об облик Цубаки, показывающего, что осталось еще три круга.

Рэд ухмыльнулся.

Ухмылка перешла в довольный оскал.

Он так и не нашел для себя ответа, но необходимость формулировать очередной «сентиментальный бред» отпала. Он понял — этого достаточно.

— Лови!

Макс едва не уронил перекинутый ему в руки термос и с удовольствием сделал несколько глотков не остывшего пока еще чая. Холодно ему не было, но горячий напиток ощутимо поднял настроение и придал сил.

— Отдохнешь немного, разомнись — и сразу мяч. Я тут придумал тебе некий тестик, посмотрим, что ты сможешь сделать в такую погоду. Скользко ведь, тут каждое движение побольше сил и умений требует!

Да, скользко. И непривычно. Обувь — слишком тяжелая. Прилипшая к телу одежда сковывает движения. Мокрый мяч… Привычные упражнения показались совсем уж изощренной пыткой, а ведь Рэд и так некоторые из них не любил.

«При всем твоем агрессивном, простом и прямом стиле, как центровой ты обязан кое-что уметь!» — вот и все объяснение, которое Цубаки дал на простой вопрос «зачем?». Максу оно не сказало ничего. Из раза в раз повторяющийся ряд движений, пусть и в разной форме, часто с разным результатом, он уже выучил едва ли не каждой мышцей и мог повторить, даже не задумываясь. Собственно он и не думал — просто выполнял, привычно доверившись Рю. Хотя погодные условия все же заставили сосредоточиться на этом чуть сильнее.

Еще один раз, еще… Мяч летит по безошибочно рассчитанной траектории, попадая точно в цель. Получаться начало, правда, раза с десятого, но это мелочи… Вон, Цубаки уже призывно машет рукой и зачем-то стягивает с себя куртку, предлагая ему.

Все на сегодня?

Наверное…

Рэд даже и не заметил, как прошло столько времени. Как обычно.

* * *

— Макс, — Цубаки остановил его в последний момент, когда парень уже направился к раздевалке. — Игра — это всегда игра. Команда не означает дружбы. На футбольном поле твое личное отношение к кому-либо не важно. Есть задача победить, и только. Если ты поставишь свои эмоции выше командной игры, я… буду сильно разочарован.

— А? — Рэд чуть нахмурился, но выслушал до конца. — И зачем сейчас была эта речь? Я и без тебя способен понять очевидное. Не парься.

— Хорошо тогда, — серьезное выражение лица мгновенно сменяется солнечной улыбкой. — Я на трибуны. Постарайся там!

С этими словами он хлопнул Рэда по плечу, развернулся и двинулся к ближайшей лестнице. Стадион Академии разительно отличался от футбольного поля их школы. Удобный, продуманный, гораздо более впечатляющий и большой — один из двух полноценных стадионов на весь городок. Классически все межшкольные соревнования проходили здесь, что вовсе не удивительно.

Однако для Макса выходить на такое поле было в новинку. Сколько зрителей было только в их школе? Сейчас они казались небольшой кучкой людей по сравнению с той толпой — не только школьников! — что расположилась на трибунах, выкрикивая приветственные слова, стараясь переорать друг друга. Здесь было другим все: от раздевалки до ведущего к игровому полю светлого коридора. От формы до скамьи запасных. Но в этот раз само существо Рэда торжествовало, наслаждаясь каждым мгновением, проведенным здесь. Да, страх и смущение по-прежнему никуда не делись. Каждый чужой взгляд все так же чувствовался и сковывал движения, но… Росло где-то внутри чувство гордости и уверенности в собственных силах. Для него, для них с Цубаки, это первая и пока наилучшая возможность показать себя. И по сути… Макс был рад, как ребенок.

Но сейчас, здесь, стоя на поле напротив команды противника и слушая классическую приветственную речь, Рэда почти трясло по другой причине. Он был в ярости. Он едва ее сдерживал. Все мысли об игре мгновенно вылетели из головы, оставив лишь одну: «Ну спасибо, Рю! Удружил!!! Вместо того, чтобы читать свои дурацкие морали, лучше б сказал прямым текстом!»

С другой стороны он, Макс, мог бы и сам понять. Месяц — это достаточный срок для того, чтобы восстановилась сломанная рука.

У Суо же было еще больше времени.

Эта игра очень важная и должна быть не менее сложной. Логично, что Тренер собрал начальный состав из сильнейших. И Жак Суон был одним из них. Вел за собой и нападение, и команду, стоя сейчас рядом с Рэдом с капитанской повязкой на плече.

«Не воспринимай наших новых знакомых по одному, Рэд. Пусть их и двое, но играют они как единое целое. Не знаю, заметил ты или нет, но большинство их пасов друг другу — слепые».

Прозвучавший свисток будто срывает невидимый рычаг, а время сходит с ума, забирая всех в безумие действия. Мяч уже мелькает в ногах запутавшейся тенью, так быстро, что не уследить с трибун.

Пас. Еще пас.

Финт. Передача. Попытка забрать и промах!

Рэд вскакивает на ноги после неудачного подката и мчится вперед.

Он быстрее. Он один из быстрейших на поле, и близнецы с этим ничего не сделают!

Вновь впереди.

Вновь на пути.

И готовый прервать атаку.

Борьба. Когда все внимание на пределе, инстинкты на высоте, а ты будто читаешь каждое движение противника. Здесь нет расчета, нет мысли — лишь реакция и действие.

Мир, и без того переставший существовать за гранью этого поля, сжался до предела, сосредоточенный вокруг единственной цели. Битва за мяч — короткая дуэль, финал которой любой стремится решить в свою пользу.

Шаг в сторону. Едва заметное движение. Неудача. Оскал.

Он выиграет.

Он в этом уверен.

Он — это каждый из игроков на этом поле.

Но сейчас важны лишь двое.

Мяч, на мгновение остановившись, вновь заметался из стороны в сторону, подчиняясь точным ударам. Рэд даже не понял, как противник оказался за его спиной… Просто в какой-то момент мяча у того, кого держал центровой, не оказалось.

Пройдена защита. Один на один с вратарем — и никто ничего не успел сделать. Радостно надрывается громкоговоритель. Звучит свисток. А вся команда тупо смотрит на мяч в своих воротах.

Вот так… легко?

— Шикарный старт показывает нам Академия! Гол на первой минуте — это вам не шутки!!! Если команда противника не соберется, нас ждет игра в одни ворота!

Рэд вскинул голову и бросил злой взгляд в сторону комментаторской вышки:

— Рано ты нас хоронишь!

— Эй, Макс! — голос одного из игроков заставил обратить на себя внимание. — Поосторожнее с девятым номером надо быть! Эта сволочь нас всех обставила!

Сухой кивок.

Уже не до слов — надо возвращаться на свою позицию. Однако что-то в прозвучавшей сейчас фразе не давало покоя. Рэд чувствовал: что-то не то. Но понимание пришло весьма запоздало:

«Девятый?»

Он ведь точно помнил, что держал восьмого…

Макс внимательнее всмотрелся в братьев Фьерн, но времени думать уже просто нет.

Началась атака.

Их атака! Их шанс дать достойный ответ.

Короткая быстрая распасовка удается этой команде куда лучше, чем случайной уличной. Пройти одного. Отдать мяч — неожиданно назад! Там на подхвате Джерри, а он, пожалуй, один из самых толковых тут. Вновь принять, теперь уже отправляя вперед. Еще один защитник пройден. Мяч у Суо. Почти удар!

— Нет, пасуй!

Слишком поздно.

Двадцать игроков словно единой волной движутся теперь к противоположным воротам. Контратака на мгновение сбивает ритм игры, чтобы потом лишь ускорить его. Но нет. Жак — козырная карта команды. Он не сдастся так легко. Не позволит противнику навязать свою игру. Пусть слишком поздно и уже на своей половине поля, но он вернул себе право вновь ударить по чужим воротам.

— Мяч в игре! Угловой в пользу гостей! Бьет первый номер! Защита не спит и..! Да, похоже в этот раз удача явно не на стороне противника! Мяч у Каса, теперь на Генри, снова Фьерн! Их атаку мы видели уже столько раз, но это зрелище никогда не надоест!!! — Обычно в комментаторы принято брать кого-то независимого. Однако в этот раз то ли поздно спохватились, то ли просто не смогли никого найти, и над стадионом разносился известный всей Академии голос человека, что пусть и не болел явно за свою команду, но привычно использовал и прозвища, и сокращения.

Ситуация повторяется. И остается неизменной. Рэд вновь резко и зло обернулся, смотря в удаляющуюся спину… Рауда? Орма? Но теперь он понял. Понял, почему снова проиграл им.

Близнецы.

Если задуматься, то в обычной жизни они таковыми как будто и не являлись. Рауд предпочитал собирать волосы в короткий хвост, что забавным ежиком топорщился у самого основания шеи. Орм же — творческий беспорядок, как будто никогда не знавший расчески. Одна только эта мелочь уже делала парней ощутимо разными и легко отличимыми друг от друга, а ведь были и еще — не столь заметные.

Здесь же, на футбольном поле, братья стремились сгладить все шероховатости и различия. Одинаковыми были не только прически и лица — даже манеру двигаться они создали для себя общую. Все, что позволяло отличить их друг от друга на поле — это номер на футболке. Но так ли часто во время игры мы на него смотрим? Те же, кто подобно Рэду, привык играть на улице — не обращают на него внимания вовсе. Вот и попался центровой на самый простейший фокус, не заметив даже, как перестал держать Восьмого, полностью переключившись на Девятого.

И попался не он один.

— Гол!!! Прошло чуть меньше четверти матча и уже два-ноль! Игра действительно ведется в одни ворота: наши гости ничего не могут противопоставить лучшей атакующей связке Академии — и результат мы все прекрасно видим!

— Не боись, рано или поздно у тебя точно получится! — пробегающий мимо Рауд легко хлопнул Макса по плечу, а следующий за ним Орм открыто, хоть и не без издевки, улыбнулся. Однако, вопреки ожиданиям братьев, Рэд ответил им вовсе не яростным взглядом, и уж точно не мрачным. Вместо этого на лице центрового вдруг отразился многообещающий оскал:

— Да. Третий раз вы не пройдете.

* * *

Столь высокий темп игры невозможно поддерживать долго.

Цубаки уже отпустило напряжение первых мгновений, и он, как и многие вокруг, наконец смог спокойно выдохнуть и немного унять невольную дрожь, охватившую тело. Пусть Академия и серьезный противник, но такого не ожидал, пожалуй, никто.

Однако теперь игра казалась как будто замерзшей. Повинуясь командам тренера, Макс и остальные ушли в глухую оборону, не пуская противника на свою половину поля. Нападение также не ослабляло натиска, и в итоге мяч уже довольно долго не могли увести от центра поля. Братья Фьерн и вовсе отошли к флангу, готовые подхватить атаку, но не ввязываясь пока в основную борьбу. Все же защита заставила их попотеть, и теперь близнецы пользовались заслуженной передышкой.

— Ты не учел второго, Рэд… — едва слышно буркнул под нос молодой тренер, наблюдая за игрой.

Он понял суть фокуса близнецов с самого начала, еще когда увидел такой же проход в отборочном матче, но говорить о нем Максу не стал, ограничившись простым намеком-подсказкой. Ведь братья были противником куда более сильным и интересным на данный момент, чем все остальные. И очень важно, чтобы этой победы Рэд добился сам.

В очередной раз звучит свисток — первый тайм закончен. Цубаки, наконец, отвлекся от игрового поля и огляделся по сторонам, как будто впервые. Шум сотен голосов, то разбивающийся на отдельные фразы, то сливающийся в единый поток звуков, рухнул на него отовсюду сразу, показавшись ужасно непривычным. А ведь на самом деле во время игры стадион звучал куда громче. Но стоило повернуть голову, как взгляд тут же наткнулся на знакомое лицо.

— Рин? — вполне искреннее изумление на лице Рю почти сразу сменилось теплой приветливой улыбкой. — Давно ты тут? Да и я думал, что ты равнодушна к футболу…

— И тебе привет, Цубаки! Шарли с остальными уговорили прийти, но я опоздала и заблудилась. Зато, вот, нашла тебя! — девушка задорно рассмеялась, легонько ткнув друга в плечо. — Но ты был так увлечен игрой, что даже не услышал и не заметил!

— Да? Прости, у меня бывает… Да и кто ожидал такого начала? Тут кого угодно захватит с головой.

Рин перевелась в их школу к концу прошлого года и стала для Цубаки одной из тех немногих, в глазах которых он не видел по отношению к себе столь знакомой и понятной ему мерзкой искорки. Кто-то предпочитал смотреть в сторону, у кого-то во взгляде плескалась жалость или странная смесь высокомерия и брезгливости, но Рин… Она лишь искренне сочувствовала и всегда пыталась делиться своим неизменным задорным настроением. Общаться с ней было легко, и Цубаки никогда не отказывал себе в этом удовольствии, коль появлялась такая возможность. Жаль только, что их интересы почти не пересекались…

Но вот игроки вновь выходят на поле, и звонкий голосок девушки размывается в общем шуме, уходит на второй план… Рю уже не слышит ее. Его взгляд, все его внимание обращено на игровое поле — и без веской причины этого не изменить.

* * *

Рэд выходил на поле с мрачной решимостью в глазах. Как он уже сказал однажды своему тренеру — ему было плевать, что команду втопчут в землю, но близнецам он проигрывать не собирался.

Вновь один на один.

Уже дважды проигранная им дуэль.

Но Макс больше не забудет, что даже в этот момент противников двое.

Движение в сторону.

Финт это, или настоящий пас — не важно.

Макс лишь делает вид, что следит за мячом. Забирать его себе — даже действительно пытаться сделать это — еще рано. Рэд ждет совсем другого, покорно делая вид, что вновь попался на уловку близнецов.

И дождался.

Это удивительно плавное текучее движение не заметить так просто. Когда внимание противника обращено на мяч, меняться местами братьям совсем не трудно.

Но Макс по-настоящему бросился за мячом лишь тогда, когда братья уже успешно «поменялись» и продолжили атаку, полагая, что оставили защитника позади.

— Рауд!

Поздно.

Оскал. Заученное до автоматизма движение ногами.

Рэд только теперь, использовав его в настоящей игре, понял, что Рю научил его финту. Одному единственному — зато отточенному до автоматизма.

— Поверить не могу! — надрывался громкоговоритель, перекрывая резко возросший шум толпы. — Кажется, гости решили как следует отплатить нам за теплый прием! Атака близнецов сорвана! Игра уже на нашей половине! Опасный момент!!! Ха! Боится бить по воротам Пятый номер и дает пас на Первого! Зря! Совершенно зря! Мяч вновь у нас! И вы только посмотрите! Блестяще останавливает братьев центровой — уже второй раз! — и теперь сам идет в атаку!

«Что за идиот!»

То, как их игрок профукал блестящую возможность, лишь вывело Рэда из себя еще больше.

Не могут бить они? Атакует он сам!

Вот только внимания к себе Макс и так привлек достаточно.

Мало того, что на нем висели близнецы — явно не желающие так просто простить проигрыш их любимого приема — так еще и защита играет теперь плотнее.

Все пути закрыты, но Суо прекрасно умеет открываться.

Пас!

Точный и прекрасно принятый. Но и столь же ожидаемый, что поделать! Его закрыли мгновенно.

Но теперь уже Макс смог открыться. Играть в связке с ненавистным врагом? Пусть. Сыграет, если надо. Цубаки совершенно верно сказал в начале игры, да и Рэд сам теперь понимал многое.

А вот Жак Суон — нет.

Бить по воротам в такой ситуации — все равно что подарить мяч противнику. Макс вновь сумел закрыть близнецов, но в этот раз их атаку поддержали. Пас. Защита сплоховала, и…

— Грубейшая ошибка игрока противника, и счет три-ноль! Но елки-палки, что это было?! Кажется козырную карту школы-номер-пять пора сдавать в отбой!

И эти слова комментатора слились с мыслями практически всех присутствующих.

— Суо! Какого черта ты творишь?! Ты ведь видел — я был открыт!

— Ха? Да кто ты такой? Я основа этой команды, а ты всего-то пешка на замену. Да я скорее сдохну, чем отдам тебе пас. Мне и принимать-то мерзко!

Как ни странно, но Рэд промолчал. Только рад был, что сам не скатился до подобного. Хотя, если бы не слова Цубаки, то скорее всего повел бы себя точно так же.

Еще трижды повторилась эта ситуация. В последний раз и вовсе игроки Академии, будто в издевку, даже не стали закрывать Макса, позволив ему занять идеальную позицию для удара. Отдать пас — и был бы чистый гол. Но Жак отказался. Попытался разыграть мяч с Джерри и вновь проиграл атаку. Это показалось уже последней каплей, и Рэд бросил взгляд на Тренера. Однако каким-то десятым чутьем парень понимал, что Суо не заменят. Равно как и самого центрового.

Ведь если убрать Макса — пройдут близнецы. А уйдет с поля Жак, тогда команда сильно потеряет в нападении. Отказывался-то пасовать он только Рэду, в остальном неплохо продвигая мяч вперед.

Оставалось только мысленно материться.

Эта игра уже перестала приносить удовольствие обеим командам. И сломал ее один-единственный человек.