"У чёрта на Куличках" (джен)

Лизавета нажала на звонок, уже не надеясь, что ей откроют, но тут за дверью послышались шаги и замок щёлкнул. Дверь приоткрылась, сдерживаемая цепочкой, и из-за неё выглянула старушка — божий одуванчик, с любопытством уставившись на девушку.

— А Рябинины здесь живут? — поспешила уточнить Лиза, начиная сомневаться в правильности имеющегося у неё адреса.

Вообще-то, здесь должна была проживать её дальняя родственница, уехавшая из родной деревни ещё в далёкие восьмидесятые, и сумевшая закрепиться в Москве. Время от времени к ней из родного Пояркова заявлялся десант родственников, дальних и ближних, коих у каждого и в их деревне, и в соседних всегда находилось немало, было бы желание поискать.

Вот и Лиза получила заветный адресок от тёти Маши, которая здешней тёте Гале приходилась то ли троюродной сестрой мужа, то ли ещё кем-то более дальним.

Бабушка Лизаветы померла ещё в начале весны и девушка не стала тянуть — заработка в деревне не было, её специальность, полученная в училище в соседнем городке, не нужна была никому, да и в городишке парикмахеров было в избытке.

Не имея возможности заработать и не желая выходить замуж за кого-то из местных парней, она попрощалась с могилами матери и бабки, лежащими рядом на местном погосте, да и решила отправиться в столицу за длинным рублём и достойной жизнью.

Номера телефона у тётки Маши не имелось, так что Лизавета, закрыв дом, в котором почти с рождения жила с бабушкой, повесила на дверь амбарный замок и, запахнув ставни на окнах для сохранности, наобум подалась в Москву, к родственникам.

Только вот ей сразу не повезло. Сначала растерялась, попав в толпу на вокзале, бодро спешащую на выход. Пристроившись к тем, кто стремился под землю, она с горем пополам, судорожно сцепившись в сумку с немудрёными вещами, спустилась в метро, замирая то от ужаса, то от восторга сначала перед эскалатором, потом на платформе, к которой постоянно подкатывали поезда.

С трудом разобравшись в направлениях, она прокатилась в поезде и с облегчением выбравшись на поверхность, уставшая и голодная, побрела по улице, пытаясь вспомнить и найти ориентиры, которые, по словам тётки, должны были довести её до гостеприимного дома.

Когда Лизавета, наконец, добралась до нужного адреса, на улице уже начинало темнеть, да и тучки, давно уже пучившиеся, пролились весенним дождём, так что тёткиному подъезду она обрадовалась как родному и заскочила в него, легко миновав дверь с вырванным с корнем домофоном…

* * *

— Мне бы тётю Галю, — почти прокричала она старушке, подозревая, что та глуха в силу возраста. — Я её родственница.

— Не знаю никаких Рябининых, — прошамкала старуха, — здесь такие не проживают.

Бабка попыталась захлопнуть дверь, но Лизавета ухватилась за ручку, как утопающий за соломинку.

— Как же так, они здесь жили!

— Нет здесь таких, я тут уж три года живу! — заверещала бабка, с неожиданной силой потянув дверь на себя. — Я сейчас милицию вызову!

Сталкиваться с московскими стражами порядка Лизавета не хотела. Телевизор, хоть и старенький, у них с бабушкой имелся, и престарелая родственница очень любила смотреть и новости, и «Человек и закон», да и другие программы не пропускала, так что у Лизы создалось впечатление, что как бы их не называй, хоть милицией, хоть полицией, а простому человеку с ними лучше дела не иметь без крайней на то надобности.

Поэтому она поспешила отпустить дверь, которая тут же захлопнулась с грохотом, и помчалась вниз по лестнице, не обращая внимания на бьющую по ногам сумку. Выскочив под дождь и пробежав несколько шагов, она затормозила, охладившись и придя в себя. Появившееся чувство безысходности сжимало душу ледяными кольцами.

Что делать, Лизавета не знала. Возвращаться назад не имело смысла, а куда податься в Москве, девушка не имела понятия. Непроизвольно вспомнились страшные истории, вроде бы и виденные по телевизору только мельком, но, конечно же, запомнившиеся. Лиза прекрасно знала, что происходит в столице с молодыми одинокими девушками и совсем не желала повторить их несчастную судьбу.

Сжавшись в комочек на мокрой скамейке, девушка просидела так довольно долго, жалея себя и ругая тётку Галю, так вероломно переехавшую, подведя рассчитывающих на неё многочисленных родственников.

Через некоторое время, окончательно промокнув и замёрзнув, Лиза обнаружила, что уже давно стемнело. Набравшись храбрости и плюнув на маньяков и сутенёров, поджидающих её за каждым углом, она отправилась искать хоть какую-нибудь гостиницу, в которой можно было пожить несколько дней, чтобы привыкнуть к большому городу и, чем чёрт не шутит, найти подходящую работу.

Небольшая сумма денег у неё имелась. Они с бабушкой жили скромно, не отказываясь от помощи соседей, питаясь с огорода и тратя на свои нужды только пенсию Лизаветы по потере кормильца, так что у бабули на книжке накопилась изрядная сумма, которой хватило и на похороны, и Лизе на билеты в Москву, и на эти же деньги она планировала прожить в столице какое-то время.

Сейчас же, из-за изменения планов, деньги следовало поберечь, постаравшись побыстрее найти работу и недорогое жильё, но пару дней в гостинице она могла себе позволить.

Конечно, гостиница должна быть недорогая, и если для этого ей придётся ехать аж к чёрту на кулички, то Лиза была согласна и с таким вариантом. Проговорив это вслух, чтобы несколько подбодрить себя, она поспешила к метро, пытаясь найти по интернету ближайшую дешёвую гостиницу.

Странно, но с приходом темноты улицы, по которым шла Лизавета, казались незнакомыми и она, сворачивая то направо, то налево, в конце концов заблудилась окончательно, а тут и телефон, разрядившись, предупреждающе пикнул и замолчал.

Самое же удивительное было в том, что улицы Москвы, которые, как ей думалось, день и ночь были заполнены толпами спешащих по своим делам людей, теперь казались вымершими. То ли недавно закончившийся дождь был тому виной, то ли туман, несильный, но постепенно заполняющий пространство вокруг, Лиза не знала. Бредя по незнакомым улицам, уставшая, замёрзшая и голодная, она мечтала только об одном — найти место, где можно обсушиться и поспать.

* * *

Выбраться на задворки какой-то площади Лизавете удалось неожиданно — сквозь туман проступили очертания небольшого здания и в просвете между домами угадывались фонари, освещавшие, по ощущению Лизы, огромное пустое пространство. Улочка, на которой было расположено здание, была очень узкая, поэтому Лиза совсем не удивилась, что здесь не было машин.

«Гостевые палаты „У чёрта на Куличках“, — прочитала Лизавета вывеску, закреплённую на здании на уровне второго этажа. — Это кто ж так гостиницу-то назвал?»

Вопрос, не заданный вслух, ожидаемо остался без ответа, а Лиза резонно рассудила, что ей без разницы, где ночевать, лишь бы цена устроила. Да и тихая улочка на отшибе, будто и впрямь не являясь частью Москвы, намекала на то, что с названием хозяева гостиницы тоже не ошиблись.

Она ещё раз оглядела окрестности, снова подивившись их пустынности, и шагнула на крыльцо. Потемневшая от старости деревянная дверь тихо заскрипела, повинуясь движению руки Лизаветы, потянувшей её за кольцо на ручке, изображавшей чёрта, держащего в зубах рогалик луны.

* * *

Холл гостиницы оказался небольшим и каким-то домашним. Стены, как решила Лизавета, напоминали мощный деревянный сруб, и она восхитилась искусством дизайнера, потрудившегося над этим помещением. Тяжёлые лавки с мягкими подушками и ножками в виде львиных лап, столик из деревянной колоды, шкура на полу и кабаньи головы по стенам, с нереально живыми злыми глазками и острыми клыками. Лоси и олени с ветвистыми рогами…

Охотничьими трофеями было увешано всё вокруг и Лизавета подумала, что в гостинице с таким названием она скорее ожидала увидеть что-то мистическое, связанное с чертями и ведьмами, но не мечту охотника или таксидермиста.

— Понравилось? — неожиданно откуда-то сбоку раздался голос, от которого у Лизы сердце чуть не выпрыгнуло со страху. — Это наши с братцем трофеи. Любим мы с ним ходить на охоту.

Повернув голову на голос, Лиза слева обнаружила конторку, сразу ею не замеченную, и расположившегося за ней огромного мужика, при взгляде на которого у неё задрожали ноги, а сумка выпала из рук. Она уже успела пожалеть, что решилась войти в эту дверь, к тому же, обстановка явно намекала, что гостиница не из дешёвых.

— Не боись, девка, не обижу, — поднялся с массивного стула мужик. — Раз пришла в наши с братом гостевые палаты, значит, так оно и правильно. Значит, тебе это нужно. Никто не забредёт к Пафнутьевым просто так.

— Мне хотя бы переночевать… Только если это недорого, — пискнула Лизавета и шмыгнула носом, подумав, что может легко заболеть, если в скором времени не согреется под горячим душем.

— Живи сколько нужно, в цене сойдёмся, — произнёс хозяин палат и сообщил ей такую смешную цену за номер, что она уже было собралась отказаться, мечтая убраться из необычной гостиницы подальше, даже не желая выяснять, в чём подвох. Но ноги будто приросли к полу, а потом уже было поздно — странный мужик подошёл к ней и, забрав сумку с вещами, сунул в руку массивный ключ от номера.

— Меня Василием Никодимовичем зовут, — представился он, подталкивая её в сторону дверей, ведущих, как догадалась Лизавета, вглубь дома. — Поживёшь, разберёшься, зачем пришла, и уйдёшь — держать никто не будет.

Как поднялись на второй этаж, Лиза не особо запомнила, а оказавшись возле двери с номером семь, сразу поняла, что ключик у неё в руках подойдёт именно к ней. Ни ключик, ни замок не подвели, и Василий Никодимович, довольно хмыкнув, втащил её сумку в номер, бросив посреди маленького коридорчика, в который выходили ещё две двери.

— Ну, спокойной ночи, гостья, — попрощался он, неожиданно плавно для своих габаритов выскальзывая за дверь, которую Лиза тут же поспешила запереть.

Номер оказался уютный, хоть и без излишеств — маленькая комната, в которой с трудом поместились кровать, шкаф и стол. Также в нём имелся совмещённый санузел с новенькой сантехникой. Пожалев, что в номере нет холодильника, Лизавета попыталась подумать на тему завтраков, обедов и ужинов, но осознав, что замёрзла как цуцик, плюнула на всё и поспешила избавиться от мокрой одежды, сразу же распотрошив сумку в поисках сменной.

Сумка, вобрав в себя толику дождя, от широты души поделилась им с её пожитками, но в глубине обнаружилось сухое бельишко и футболка, и Лизка отправилась в душ, затолкав мысли об ужине далеко в недра сознания, одновременно уговаривая желудок потерпеть до завтра. Искать в окрестностях магазин не хотелось, а при гостинице если и имелся ресторан, то она уж точно туда не собиралась.

Основательно прогревшись под душем, Лизавета выбралась из ванны и, кое-как развесив и разложив по комнате свои вещички на просушку, со стоном удовольствия вытянулась на оптимальной мягкости матрасе, застеленном белоснежной простынёй. Укрывшись тёплым, но лёгким одеялом, она окончательно решила, что в реальности за такие деньги таких условий не бывает, а это значит, что она попала в сказку.

А уж какая это сказка — добрая или злая, с хорошим или плохим концом, ей предстоит узнать позже. Сейчас гадать смысла не было и Лизавета, придя к такому решению, почти сразу же уснула под шум возобновившегося дождя.

* * *

Проснувшись, Лизавета обнаружила на стене часы, показывающие, что уже почти полдень. Так долго она ещё никогда не спала. За окном светило солнце и Лиза, с вечера небрежно задвинув шторы, теперь могла наблюдать за солнечными зайчиками, играющими в догонялки на полу.

Заинтересовавшись, она поспешила подойти к окну, желая понять, что именно поспособствовало такой игре света, и замерла, вцепившись руками в распахнутые шторы.

За окном был другой мир… Нет, два сиреневых солнца не сияли на зелёном небе, и космические корабли не бороздили его просторы, а по улицам не разгуливали инопланетяне. Всё было проще и намного волшебнее. Там, за стеклом, шумела площадь, перекликаясь сотнями голосов, долетающих до Лизаветы глухим шумом, не имеющим силы пробиться сквозь стекло.

Мужчины, женщины, дети, одетые в необычные костюмы, в которых с трудом угадывались времена и эпохи. Расшитая русская рубаха и накинутый сверху кафтан соседствовали с элегантным платьем, напоминающем туалеты начала восемнадцатого века, и люди, их носящие, с достоинством раскланивались, приветствуя друг друга.

Но даже не это было самым необычным — кого удивишь вычурными костюмами. Москвичи, да и жители других городов всегда были падки до костюмированных гуляний. Поразило Лизавету другое — в небе, споря с выводами об обычном празднике, парили птицы, которых редко можно было увидеть в городе, ещё реже — днём, и никогда в таких больших количествах. Совы и неясыти, бесшумно скользя, лавировали между обычных в городе голубей, ворон и сорок.

Лиза смотрела на птиц, поражаясь их количеству, и вдруг заметила ещё нескольких летунов, которых мозг идентифицировал как драконов… змей-горынычей… летающих ящериц… Да как кого угодно, но только не как птиц!

И именно эти порхающие рептилии подтверждали, что Лизавета находится совсем не там, где она думала, что находится…

— Это не Москва, — прошептала она и дрожащими руками задёрнула шторы, не желая больше видеть то, что привело её к таким выводам.

Быстро одевшись, она побросала в сумку высохшие за ночь вещи и кинулась к двери. Прикоснувшись к ручке, Лиза уже намного спокойнее приоткрыла дверь, убедилась, что за дверью никого нет и со вздохом вернулась назад в комнату. Смысла бежать сломя голову не было. В чужом мире, без знания реалий… Надо быть полной идиоткой, чтобы кинуться в неизвестность, не разобравшись.

Оставив сумку на кровати, никуда не спеша, Лиза решительно вышла в коридор, закрыв дверь массивным ключом. Внутренне дрожа, она добралась до лестницы, которая, как она помнила, вела в гостиничный холл.

Тишина, царившая вокруг, настораживала, и Лизавета всё же побежала по ступенькам, стараясь ступать неслышно. Ковровые дорожки скрадывали шум шагов и Лиза, радуясь этому обстоятельству, наконец добралась до холла, теперь представшего ей совсем в другом виде.

Охотничьи трофеи, удивившие её вчера, сегодня вызывали ужас — головы невиданных существ скалились на неё со стен, хотя некоторое количество уже привычных кабанов и оленей так и остались на своих местах.

— Не бойтесь, сударыня, — снова прогремел у неё над головой голос. — Никто из этих экземпляров уже не опасен.

Лизавета открыла глаза, удивляясь тому, что ещё не лежит в обмороке, и повернулась к говорившему.

В первое мгновение она приняла его за хозяина гостиницы, но потом, несмотря на кучерявую бороду и тот же цвет глаз, заметила отличия, придя к выводу, что перед ней его брат.

— Но ведь вчера здесь были охотничьи трофеи? — пробормотала она. — Кабаны там всякие, олени… Василий Никодимович говорил…

— Не солгал братец вам, так и есть — трофеи, — согласился её собеседник. — Так они ведь разные бывают, смотря на кого охотишься — и олени, и кабаны бывают, а когда и на ракшаса приходится выходить, то кикимору болотную упокоить, да из других миров, бывает, нечисть разная забредает, которой и имени-то нет… Меня Владимиром Никодимовичем зовут, — прервал он свой рассказ. — А ты, значит, из обычной Москвы к нам явилась?..

— Из обычной? — удивилась Лизавета.

— Ну да, не волшебной, — пояснил хозяйский брат. — Неужто в окно не смотрела? Мы ж прямо на Куличках стоим. А ты явно из не волшебной Москвы к нам забрела. И раз уж к нам в палаты гостевые попала, а обстановку сразу не разглядела, значит, нет в тебе магии, а вот нужда в чём-то имеется.

— Не нужно мне ничего, — открестилась Лизавета, помня, что и в сказках обманывают простофиль. — Просто переночевать хотела…

— Значит, в тебе у кого-то нужда, — поскрёб в затылке Владимир Никодимович. — Ну ничего, скоро всё разъяснится. У нас надолго не задерживаются.

— Да я хоть сейчас уйду, — Лиза как-то сразу поверила, что вокруг не чужой мир, и дышать стало легче.

— Ну, попробуй, — согласился он. — Ищи дверь свою.

— Мне бы за вещами сходить, — заволновалась Лизавета.

— Вещи сюда перенести не проблема, — успокоил её появившийся словно из ниоткуда второй брат.

— Что её искать, вот тут была, — решительно направившаяся к выходу Лизавета остановилась, удивлённо глядя на стену, в которой отсутствовал даже намёк на дверь. — Как же так?..

— Ну, что я говорил?! — обрадовался чему-то Владимир, переглянувшись с братом.

— Придётся тебе пожить у нас, — сообщил Василий, — запоминай. Вот та дверь в трактир, я там чаще бываю, палаты гостевые давненько спросом не пользуются. А за этой дверью — лавка, это если ты вдруг надумаешь брата моего навестить. Там и выход на площадь имеется, но я бы не советовал, да и не получится у тебя, наверное.

— А как же?.. — ойкнула Лизавета, подумав, что растранжирит все свои деньги, проживая здесь неизвестно сколько.

— За оплату не волнуйся, — заговорил Василий, идя к своей конторке. — Платит тот, кого нужда прижала. Вот как явится в тебе нуждающийся, вот с ним и будем дело иметь.

Лизавета подумала, что система странная, но расспрашивать не стала. Мало ли как тут всё устроено. Правда, очень уж было интересно, что будет, если у того, кто к ней придёт, в кармане будет гулять ветер?

* * *

Через полмесяца Лиза уже устала удивляться, воспринимая как нечто естественное и ведьм в ступах или на мётлах, изредка пролетающих мимо её окон, и мелких змеев-горынычей, приносящих письма посетителям трактира, и сам трактир, будто затерявшийся во времени. Так и казалось, что распахнётся сейчас дверь и войдёт в неё разгульный опричник, или забежит поправить здоровье солдат петровских времён.

Но люди, в него входившие, были совсем другими. Сейчас Лиза наблюдала за странной компанией, состоящей из нескольких личностей, совсем неподходящих друг другу. Один и манерой, и одеждой смахивал на байкера, второй на отшельника, несколько лет не выходившего из леса, а третий один в один напоминал преуспевающего молодого менеджера в дорогом костюме, но с резко выбивающейся из образа мантией на плечах.

Столь разные личности проводили время, выколдовывая над столом только им видимую иллюзию, и потом о чём-то яростно спорили, не забывая угощаться вином и пивом.

Посетителей в трактире всегда было много, и Лизавета, когда ей надоедало сидеть в своей комнате или слоняться в гостиничном холле, изучая кошмарные трофеи, забивалась в уголок за маленький столик и изучала магов, так неожиданно оказавшись в сказке.

Как объяснил ей Василий Никодимович, трактир, хоть и был с палатами и лавкой одним целым, обретался совсем в другом месте, так что попасть в него с площади было невозможно, как и пройти из трактира через холл в лавку. Это могли себе позволить только владельцы и те, кто пользовался их гостеприимством.

Лавка, расположенная на Куличках, тоже была любопытным местом, наполненным диковинками, и она с удовольствием проводила в ней время, разглядывая их и узнавая те, о предназначении которых ей было известно из сказок.

Маги, заходившие в лавку, не обращали внимания на невысокую, с пегими волосами девушку, то тихо пробирающуюся между полок, то стоящую у порога, то ли завлекая покупателей, то ли любуясь волшебной площадью, затихающей только на ночь и оживающей с первыми лучами солнца.

За то время, что Лиза проживала «У чёрта на Куличках», в гостиницу пришёл только ещё один парень, но долго не задержался, оказавшись просто человеком, кем-то посланным в сердцах. Дав возможность переночевать, его отправили домой, уверенного, что всё ему просто привиделось.

Братья Пафнутьевы говорили, что раньше гости к ним забредали чаще и было совсем не так скучно. Хорошо, что Лизавета не была обязана сидеть в гостинице, ведь встретить того, кто в ней нуждался, она могла где угодно — хоть в палатах, хоть в трактире, хоть в лавке.

Волшебный комплекс «У чёрта на Куличках» был странным местом…

* * *

Тот, кто в ней нуждался, появился через месяц, когда Лизавета уже была готова на всё, лишь бы избежать скуки. То, что парень, вошедший в трактир, именно тот, кого она ждёт, ей стало понятно сразу, стоило ему переступить порог. Крепкий, высокий, русоволосый — мечта любой девушки…

И то, что он ищет именно её, тоже не подлежало сомнению. Крепыш в тёмно-синем кунтуше и почему-то в джинсах, заправленных в синие же сафьяновые сапожки, осмотревшись, направился прямиком к ней, улыбаясь ослепительно белозубо.

— Кот был прав! — воскликнул он, останавливаясь возле столика Лизаветы. — Милая барышня, позвольте присесть?

— Что за кот и почему он был прав? — поинтересовалась заинтригованная Лиза, разрешая юноше составить ей компанию и глядя на него заинтересованным взглядом.

— Обычный кот, учёный, — ответил тот, оценив редкий васильковый цвет глаз своей визави, но так и не внеся ясности, хотя и воспользовавшись разрешением.

— Тот, кто ходит по цепи кругом? — рассмеялась Лизавета, почувствовав небывалую лёгкость.

— Он самый, — согласился собеседник. — С недавнего времени он решил не только песни петь и сказки сказывать, но и давать советы. Не зря же он зовётся учёным. Вот я и рискнул к нему обратиться, когда меня царь-батюшка по делу важному отправил, да только забыл сказать — куда…

Лизавета с удивлением уставилась на парня. То, что вокруг полно ведьм да волшебников, она уже привыкла, а вот о царе слышала первый раз, что говорило о том, что парень сильно не местный. Нет у здешних магов царя. И Рюрикам, и Романовым служили они в своё время, но вот своим собственным государем как-то обзавестись не удосужились.

— Кот мне по секрету сказал, что кто-то из наших служивых, ещё моим дедушкой, тогда правившим, посланный принести то, не знаю что, с его, кота, помощью, добрался до лавки, в которой нашёл искомое. Только лавка та, говорят, у чёрта на куличках…

— Если ж тебе в лавку надо, что ж ты в трактир забрёл? — удивилась Лизавета, уже ничего не понимая.

— Так я-то поручение батюшкино исполнил — жар-птицу нашёл. Уж как батюшка рад будет.

— Жар-птицу?

— Ну да! Представляешь, думал, красть придётся, а её хозяин хорошим человеком оказался — продать согласился, как только увидел, что она мне до зарезу нужна.

Тут уж Лиза схватилась за голову. Слышала она от магов про эту птичку. Чуть ли не все бегали на неё посмотреть, когда Самир-татарин больше полугода назад её на продажу притащил. Она бы тоже сходила посмотреть, благо, сейчас-то ажиотажа нет, да никто из магов не согласился её отвести, так что Лиза только слушала, какая жар-птица красивая, да как повезёт тому, кого к ней притянет — даже если деньги последние человек отдаст, зато привяжется к нему птица на всю жизнь…

— И где же она? И вообще, ты ведёшь себя некультурно — сам не представился, моего имени не спросил, — опомнилась она, удивляясь, как легко заговорил ей зубы неизвестный молодец.

— Птица-то? В машине оставил, что я, дурак, клетку за собой таскать, — возмутился парень и вдруг засмущался:

— Извини, я и впрямь веду себя неправильно. Меня зовут царевич Игнатий, — проговорив это, Игнатий встал из-за стола и поклонился, тут же обиженно посмотрев на Лизавету.

— Что такого? Ну да, Игнатий! Надоели все со своими сказками. Дурацкий вопрос — «а почему не Иван-царевич?!» Признавайся, тоже хотела его задать?

Лизавета постаралась скрыть улыбку. Игнатий угадал, очень хотелось пошутить именно так. И что он там говорил про машину?

Последний вопрос она, видимо, произнесла вслух, так что он тут же на него и ответил.

— Ну да, машина. Это у вас все в ступах летают, на мётлах, да на коврах-самолётах, а у нас волшебники, да и обычные люди, предпочитают машины.

— У нас обычные люди тоже предпочитают их, — поспешила заверить Игнатия Лизавета и поинтересовалась: — А ты волшебник?

— Я — да, — гордо сообщил Игнатий. — Правда, мой отец этим фактом недоволен. Маги не могут занимать трон, зато мой брат этому обстоятельству только рад. Ну так кто же батюшке виноват, если он в жёны магичку взял?

— А ты, что, не одобряешь? Или собственной матери стесняешься?

— Я матерью горжусь, пусть земля ей будет пухом, но батюшка-то чего ожидал? Ведь у магов дети всегда магами рождаются, даже если у второго родителя магии ни капли нет. Вот брат мой младший, тот обычным родился, от обычной матери, ему и трон занимать.

Лизавета поразилась рассказу Игнатия, несколько противоречащему генетике, но спорить не стала — кто их, магов, знает, как у них всё устроено. К тому же, хотелось узнать побольше о загадочном царстве.

Мироустройство волшебников было ей незнакомо, а добродушные хозяева не спешили делиться с ней сведениями, упирая на то, что это ей знать и не нужно.

Как она уже поняла, обычные люди время от времени забредали то в лавку, то в палаты, а то и в трактир, ведь посыл к чёрту на кулички был довольно распространен, хотя почему-то одних магия игнорировала, а других приводила в волшебный мир.

Чаще всего пришедшие, не задерживаясь надолго, возвращались домой, но некоторые оставались здесь. Магия не пускала их обратно, заставляя выяснять, почему они застряли в этом месте и в чём их предназначение.

— А я тебе зачем? — наконец-то догадалась спросить Лизавета у собеседника, как-то незаметно оказавшегося с кружкой сбитня в руках.

С удовольствием вдохнув ароматный пар, поднимающийся над гончарным изделием здешних мастеров, Игнатий посмотрел на Лизавету удивлённо.

— А я не сказал?

— Да нет, забыл, — съехидничала она. — Так зачем?

— Невеста брату нужна, вот я и подумал — раз уж всё равно меня за жар-птицей отправили, так и батюшку порадую, и брата…

— А что, Игнатий, невест у вас в городе нет? — ляпнула от неожиданности Лизавета, несколько перефразировав классиков.

— Да чего же нету, — обиделся царевич-маг. — Полно и в столице, и в окрестностях, и даже из соседних государств найдётся много желающих. Но за ними ведь родня полезет, а ты сама по себе будешь.

— Логично, — согласилась Лиза, совсем не представляя себя в роли невесты наследного царевича. — А с чего ты решил, что именно я гожусь?

— Так как же! Вот вошёл сюда, посмотрел на тебя и понял — она… Ну, то есть, ты… У меня с жар-птицей тоже так было, глаз отвесть не мог, так что мил-человек мне её и уступил.

Лизавета застонала, уткнувшись лбом в столешницу, не обращая внимания на магов, сидящих за соседними столиками. Она, конечно, была молода и многого не понимала, как порой утверждали соседки постарше, но этот Игнатий был наивен до безобразия.

Это ж как не понять, что нашёл он её именно для себя, а не для брата, да и жар-птица царю-батюшке явно не достанется, что бы он не хотел с ней сделать. Хотя, немного успокоившись и полюбовавшись, как Игнатий с аппетитом уминает гречневую кашу с мясом, Лизавета решила, что пареньку просто неизвестны особенности этого места, и он искренне верит, что его привела сюда удача, а не чей-то посыл поискать нужное у чёрта на куличках.

Внимательно разглядывая царевича, Лиза решила, что раз данный индивид явился по её душу, то она рискнёт и пойдёт с ним куда бы то ни было. И совсем даже не рассчитывая заполучить его или его брата в мужья. В своём мире её ничто не держало, так что она с лёгкостью отправится в чужой. Это будет чудесным приключением.

— Хорошо, я пойду с тобой, — дождавшись, когда Игнатий доест, произнесла Лизавета, решившись.

Тут же рядом со столом материализовался Василий Никодимович, держа в руках её сумку.

— Семь златников с вас, сударь, за девушку, — сообщил он, глядя на удивлённого Игнатия, и уточнил: — Проживала она тут месяц, вас ожидаючи, значит, вам и платить. Да вы не волнуйтесь, я с ожидающих всегда полцены спрашиваю, не наживаюсь. И с вас за ужин ещё три сребреника.

Игнатий молча достал из-за пазухи мешочек и отсчитал семь золотых монет и три серебряных, которые отличались от уже виденных Лизаветой здешних гербом да надписью, и поинтересовался:

— Сойдёт?

Василий Никодимович сгрёб деньги со стола и задумался, легко подбрасывая монеты, рыбьими чешуйками сверкавшие в его ладони.

— Сойдёт, — вынес он свой вердикт. — Золото, оно везде золото, что бы на нём не писали.

Игнатий встал из-за стола и, подхватив сумку, протянул ей руку, задумчиво глядя из-под спадающей на глаза чёлки. Лиза, уверенная, что царевич, наконец-то, начал задумываться о том, куда вляпался, встала и повернувшись к хозяину палат, произнесла, поклонившись в пояс:

— Благодарствую за кров и пищу, хозяин, и спасибо за предоставленный шанс. Прощайте.

— Авось свидимся, — произнёс тот, пряча улыбку в бороду, но сверкнувшие весельем глаза его выдали. — Ступайте с миром.

Лизавета схватилась за протянутую ей Игнатием руку и решительно потянула его к двери, которая теперь была ей ясно видна, что говорило о том, что она всё делает правильно…