Подарок настоящего волшебника (гет)

Послевоенный Хогвартс мало чем отличался от того — прежнего. Уроки, система баллов, эссе, отработки, список Филча, соревнования по квиддичу — абсолютно все понятия остались неизменными. Разве что появился дополнительный курс, специально организованный для прошлогодних выпускников, которым открытое противостояние Света и Тьмы не позволило нормально отучиться. Группа восьмикурсников не относилась ни к одному из факультетов, занимая к тому же отдельные от остальных апартаменты в восточной башне замкового комплекса — эти ребята уже, по сути, и студентами-то не являлись. Просто администрация школы пошла им навстречу и дала возможность спокойно получить базовое магическое образование. В основном здесь обосновались бывшие гриффиндорцы, но и с других факультетов тоже кое-кто решил задержаться в Хогвартсе еще на год. Даже несколько слизеринцев рискнули присоединиться к разношерстной компании необычных учеников. Как ни странно, но былых ссор среди «второгодников» не наблюдалось: то ли устали цапаться по пустякам и из-за несовпадения взглядов на некоторые аспекты жизни, то ли непростая судьба заставила повзрослеть и предпочесть постоянным склокам мирное сосуществование. Поэтому с самого начала сентября можно было наблюдать, как ранее непримиримые соперники вполне спокойно совместно разбирались с новой темой по трансфигурации или отрабатывали особо сложные чары, а то и играли в подрывного дурака или в волшебные шахматы в свободное от учебы время.

* * *

— Гермиона, ну признайся — чего бы тебе хотелось? — Рон Уизли уже третий день ходил за подругой по пятам и пытался выяснить, что бы она желала получить в подарок. — Только не говори о книгах. Ты же знаешь, что я в них не очень разбираюсь, потому что не люблю читать, — Рон не боялся упоминать о собственных недостатках, потому что их все равно было меньше, чем достоинств. По крайней мере, он сам считал именно так. — Подскажи, что принесло бы тебе радость?

— Ничего мне не нужно. Подаришь шоколадную лягушку, если тебе так уж хочется, — раздраженно бросила Гермиона, старательно пряча ото всех печаль в глазах, утыкаясь в эссе по чарам, которое начала писать, обложившись со всех сторон учебниками и дополнительной литературой. У нее не было никакого желания праздновать свой день рождения, потому что он напоминал ей о родителях, которых она, защищая, лишила памяти о себе самой. Они были живы и здоровы — Гермиона наводила тщательные справки — но уже никогда не вспомнят о ней. В первые месяцы после применения к ним заклинания Обливиэйт Гермионе не было так трудно осознавать это. Опасности, подстерегавшие на каждом шагу, не позволяли отвлекаться на мысли о личном. Теперь все изменилось, война уже закончилась, но вернуть родителям память было невозможно. Так что приходилось смириться с тем, что Гермиона превратилась почти что в сироту.

— Рон, оставь ее в покое, — Гарри догадывался, почему у Гермионы частенько на глаза набегали слезы, и прекрасно понимал ее состояние. Только вот помочь ничем не мог. Все книги твердили одно и то же — заклятие изменения и стирания памяти необратимо. — Пора на субботнюю тренировку, — Гарри нашел железный аргумент, заставивший друга захлопнуть открытый было явно для возмущений рот. Рон никак не мог понять, что никого нельзя сделать счастливым насильно, а его семья не сможет заменить ни Гарри, ни Гермионе их собственных родителей.

За всеми этими препирательствами очень внимательно наблюдал Драко Малфой, однако вмешиваться не спешил, надеясь на Поттера и его благоразумие. Гарри и Драко в последнее время довольно близко сошлись — друзьями не стали, но общались весьма плотно — и не только по учебе. Оба, по сути, одинокие, у обоих непросто сложилась судьба, и даже то, что они раньше находились по разные стороны баррикад, не мешало им понимать друг друга, пожалуй, иногда лучше, чем многие другие.

Драко тоже собрался отучиться восьмой курс. У него и выбора-то большого не было — либо еще год провести в Хогвартсе, либо все эти месяцы безвылазно просидеть в Малфой-мэноре. Решением Визенгамота его, как и большинство его ровесников, практически оправдали, но все же назначили им год домашнего ареста, якобы для профилактики склонностей к нарушению закона. Это наказание не касалось лишь тех, кто продолжал учебу в Хогвартсе. Люциуса Малфоя осудили на двадцать лет Азкабана, а мать Драко погибла через месяц после падения Темного Лорда. Ярый Пожиратель Уолден Макнейр не простил ей предательства и проклял иссушающими чарами за то, что обманула Волдеморта и не призналась в выживании Поттера после Авады Кедавры. Так что Драко не решился запереть себя в одиночестве на год в родовом поместье и пока об этом не пожалел.

Он прислушался к словам Уизли — пожалуй, тот был единственным, кто до сих пор презрительно косился на Драко и прочих слизеринцев, вернувшихся в школу, хотя свар и не затевал, чаще всего вовремя удерживаемый Поттером или Грейнджер.

— Мы все равно не будем участвовать в розыгрыше кубка школы, — чуть лениво, словно нехотя, протянул Рон, намекая, что их квиддичная команда «ветеранов» — лишь дань традициям и любви к самой игре.

— Но ведь это ты добивался, чтобы для нас составили график дружеских встреч с остальными командами школы. Так что нечего отлынивать — идем на поле. Нам нельзя ударить в грязь лицом — ведь мы победители, — Гарри, тревожно поглядывая на замкнувшуюся и погрустневшую Гермиону, старался побыстрее увести от нее настырного Рона. И тут он наткнулся на понимающий взгляд Малфоя, почему-то доверить сейчас именно этому человеку право поддержать подругу показалось самым верным. И Драко не подвел — он слегка качнул головой, намекая, чтобы Гарри уходил с Уизли и не беспокоился за Грейнджер. Выйдя из гостиной их курса, Поттер разразился недовольной тирадой: — Рон, я же еще утром попросил не доставать Гермиону! Ты все время напоминаешь ей о родителях своими приставаниями с днем рождения. Не хочет она праздновать — это ее право! Не нужно ее ни к чему принуждать. Ей и так плохо, а ты добавляешь ей боли.

— Неправда! Я наоборот ее отвлекаю, а то ходит как в воду опущенная и думает, что никто не видит, — было похоже, что Рон и в самом деле на свой лад очень заботился о Гермионе. Только вот метод выбрал не слишком подходящий. — Я же предлагал ей поехать в Австралию к ее родителям и снова изменить им память — сделать так, чтобы они опять видели в ней свою дочь. Она сама отказалась. Так, значит, не надо больше об этом думать, раз сама не захотела, — в его голосе прорвались нотки непонимания — он считал, что подруга непоследовательна в своих действиях.

— Ты знаешь, что так нельзя вернуть им память, а можно лишь навязать что-то свое. Они все равно ее не вспомнят. Стоп! — Гарри поднял ладонь, останавливая начавшего заводиться Рона. — Это ее родители и ей решать, как теперь быть. Одну ошибку Гермиона уже совершила, когда лишила памяти самых дорогих ей людей. Возможно, тогда она полагала, что это правильно — не нам ее осуждать. Она боится превратить отца и мать в подобие Локхарта, который до сих пор свое имя с трудом вспоминает. И я в этом ее поддерживаю. Пройдет время, и она свыкнется с таким положением вещей. А наше дело — не напоминать ей о грустном, раз уж помочь ничем не можем.

— Вот я и пытаюсь ее отвлечь. Мама пообещала испечь огромный торт с вишней и доставить его прямо сюда к нам — отпразднуем всем курсом… — видимо, сегодня у Рона произошло обострение упрямства — он никак не хотел смириться с тем, что его попытки заинтересовать Гермиону организацией торжества именин не увенчались успехом. Гарри махнул рукой и не стал больше ничего объяснять. Рон всегда был предельно прямолинейным и не отличался особой тактичностью. Благо они уже добрались до сарая с метлами, и Уизли переключил свое внимание на предстоящую тренировку.

Драко Малфой и сам не сумел бы объяснить, почему его так внезапно потянуло к Грейнджер, ведь он семь лет относился к ней, как к персональному врагу. Она его раздражала одним своим существованием. Конечно же, он прекрасно осознавал, что его неприязнь к Гермионе родилась в то время, когда он понял, что Поттер не только не собирается бросать Уизли и становиться другом ему — Драко, тем самым разбивая его детскую мечту, а еще и подружился с маленькой лохматой заучкой. Тогда никто и помыслить не мог о возрождении Темного Лорда, и сын бывшего Пожирателя Смерти вполне способен был позволить себе наивные фантазии о дружбе с легендарным мальчиком-который-выжил. Поттер выбрал Уизли и Грейнджер, а не его — наследника древнего и славного колдовского рода. Детская ревность — весьма сильный мотив для ненависти.

Несколько месяцев назад Волдеморта окончательно отправили за грань. Снова магическому миру помог все тот же авадоустойчивый Поттер — спасибо ему и низкий поклон за освобождение от власти свихнувшегося недочеловека. Теперь Драко пытался выжить в этом новом мире. Он отлично знал из истории, что победители всегда правы, поэтому не пытался никому ничего доказывать и объяснять о прошлом своей семьи. Но вот незадача — стоило ему увидеть Грейнджер на заседании Визенгамота по вопросу об избрании наказаний для детей Пожирателей Смерти, принимавших какое-никакое участие в делах родителей, как неведомая сила заставила его взглянуть на нее совсем другими глазами. Словно упали шоры, давая возможность рассмотреть настоящую Гермиону. Она сменила прическу, обзавелась приличными манерами и твердым характером, ее гардероб стал изысканнее и строже — бесчисленные встречи после Победы с благодарными жителями магической Британии обязывали выглядеть презентабельно.

Малфои никогда не питали предубеждения к происхождению, ценя в волшебнике его магическую силу и ум, хотя и не выпячивали своего мнения в присутствии Волдеморта и его соратников. Поэтому, если учесть, что и детская ревность осталась в прошлом — негоже взрослому парню вспоминать обиды малолетства — Гермиона Грейнджер сейчас виделась абсолютно в ином свете. Было интересно по-новому оценивать ее поступки, совершенные за годы учебы. А еще в последний летний месяц, слоняясь по пустому Малфой-мэнору, где компанию ему составляли одни домовики, оказалось неожиданно приятно мечтать о том, что интерес, возможно, станет обоюдным. Возвратившись в Хогвартс, Малфой понял, что пропал, и отныне для него ничего не будет как раньше. Симпатичная, уверенная в себе, чуть печальная и по-прежнему невероятно умная — Гермиона теперь неимоверно привлекала Драко, и с каждым днем все больше и больше. Утешало лишь то, что, похоже, и сама Гермиона была не против его компании — все складывалось почти как в летних фантазиях Малфоя. Они частенько болтали обо всем на свете после того, как общими усилиями справлялись с домашним заданием.

Драко дождался, когда Поттер утащит подальше Рона Уизли, чуть не доведшего Гермиону до слез своими приставаниями, и решительно подсел поближе, давая понять, что планировал заняться эссе по чарам совместно с ней. Они, как самые успешные ученики на курсе, практически с первого дня зачастую готовились к урокам вдвоем. Так что ничего необычного в его поступке не было ни для окружающих, ни для самой Гермионы, подвинувшей к Драко пару книг, подсказывая, что ему следует именно там посмотреть интересовавший их материал, пока она будет штудировать другие источники. Обсуждая найденные в дополнительной литературе факты, Гермиона понемногу успокоилась и с головой ушла в изучение новой темы по чарам. Малфой радовался, что из ее взгляда хотя бы на время исчезла печаль, но ему все же хотелось бы узнать причину, по которой очень нравившаяся ему девушка частенько грустила.

Драко, развлекая Гермиону, рассказывал о библиотеке Малфой-мэнора, когда вернулись члены квиддичной команды «второгодников» — веселые, полные энергии и положительных эмоций — тренировка явно прошла исключительно удачно. Рон, довольно улыбаясь и по ходу отмахнувшись от какого-то замечания Гарри, покачавшего головой на подобное отношение к его словам, сразу же направился к подруге, намереваясь отогнать от нее «нудного» Малфоя. Не то чтобы Уизли вел себя грубо с бывшими слизеринцами, но он всегда давал понять, что не желает иметь с ними никаких дел. Гермиона, заметив его маневр, вдруг резко поднялась с дивана и почти скороговоркой предложила Драко:

— Прогуляемся во дворе? Погода, похоже, отличная.

— Буду весьма счастлив составить тебе компанию, — ответ прозвучал настолько искренне, что Гермиона даже чуть порозовела от смущения. Она уже заметила, что Драко с начала учебного года заинтересованно на нее поглядывает, и должна была признать, что ей это льстило. Он оказался совсем не таким невыносимым негодяем, каким она его помнила по прошлым годам учебы.

До обеда оставалось чуть больше часа, когда они добрались до берега Черного озера и устроились на больших валунах. Всю дорогу Гермиона немного нервничала из-за сомнений — она собиралась поделиться с Драко своей тайной, мечтая в будущем получить доступ к его библиотеке. Надежда хоть когда-то исправить свою ошибку все же не покидала ее.

— Ты переживаешь? Что случилось? — ее волнение не ушло от внимательных глаз влюбленного в нее Малфоя.

— Я… Пообещай, что не станешь ни с кем делиться тем, о чем я тебе сейчас сообщу. Пожалуйста, — неуверенность была столь необычна для той Гермионы, которой она стала в последний год, что Драко слегка растерялся, но все же согласно кивнул и подтвердил свое намерение:

— Обещаю, что никому ничего не расскажу. Хочешь, дам магич…

— Нет! — поспешно прервала его Гермиона. — Я не желаю больше никого ограничивать в его действиях, даже если это пойдет мне во вред. Значит, я это заслужила, — на ее глаза навернулись слезы.

— Успокойся, — Драко неосознанно погладил ее по плечу — ранее он такого себе не позволял, давая Гермионе возможность самой решать, насколько близкими могут стать их отношения. — Если считаешь рискованным говорить о чем-то, то не нужно. Только не расстраивайся.

— Нет, я все же расскажу. Хочу, чтобы ты понимал, что происходит между мной, Роном и Гарри. Я же вижу, что ты следишь за нашими отношениями, хоть и не вмешиваешься, — Гермиона кисло улыбнулась. Она чувствовала, что Драко ее не подведет, несмотря на то, какой задницей он когда-то был. Видимо, женская интуиция подсказывала ей правильную линию поведения. — В прошлом году перед тем, как уйти из дому, собираясь в Хогвартс, я изменила память своим родителям, заставив их забыть, что у них есть дочь, и убедив переехать жить в Австралию — подальше отсюда, где назревала магическая война. Я спасала их, — выпалила Гермиона, признаваясь почти что в преступлении. Изменять память магглам имели право лишь профессиональные обливиэйторы, которые несли ответственность за сохранение тайны существования магического мира. Наказание за своевольное использование заклятия забвения было не очень строгим, тем не менее подобное все же не приветствовалось законом. А уж в случае установления факта нарушения героиней войны, это и вовсе повлекло бы неприятные последствия. — Рон спрашивает — чего я хочу. Мое самое большое желание — снова быть с родителями вместе одной семьей, но это невозможно, и мне больно, что они даже не догадываются о моем существовании. Рон… он не со зла меня донимает, я знаю… просто... он такой, какой есть, — она развела руками.

— Но почему ты не объяснила родителям ситуацию? Зачем вот так вот сразу… — Драко ужаснулся услышанному. Его не заинтересовало оправдание поступков Рона, служивших следствием как минимум нетактичности и как максимум недалекости, что, на взгляд Драко, было вероятнее. Он взаимно не питал к Уизли добрых чувств. Однако Малфой даже в кошмарном сне не мог представить, чтобы он сам вот так поступил бы со своими родителями. Первым его желанием было отругать Гермиону и спросить, где были ее такие умные мозги, когда она практически отказалась от отца и матери и собственными руками разрушила свою семью. Но он вовремя сдержался — Гермиона и так наказала себя.

— Они ни за что не отпустили бы меня. Отец силой заставил бы остаться вместе с ними. Он меня очень любил и баловал, но отлично умел и настаивать на своем, — шморгнув носом, пояснила Гермиона, уставившись на озерную гладь. Она опасалась посмотреть на Драко, и без того кожей ощущая его осуждающий взгляд. Другого она и не ожидала — ей еще не забылось то, как на нее неверяще пялились друзья, узнав, какую глупость она совершила.

— Так уехала бы вместе с ними, — резонно заметил Драко.

— Я не могла бросить Гарри и Рона. Они же без меня…

— Ты их мозговой центр — можешь не объяснять, — вздохнул Драко, пытаясь смириться с тем, что избранница его сердца способна на такое сумасшествие. — Ты променяла родителей — свою семью — на друзей и эту мерзкую войну, — словно объясняя сам себе, тихо проговорил Малфой, задумчиво поднимая с земли небольшой плоский камень. Он повертел его в руках, а затем швырнул в воду, вызвав громкий «бульк». — Если бы ты не пошла за Поттером, то, скорее всего, он не справился бы с Темным Лордом, несмотря на пророчество, — вслух заключил он. — Но тебе все же следовало просто найти слова, которые убедили бы твоих родителей на время скрыться. Ты же дочь своего отца и умеешь быть настойчивой. В любом случае не стоило отбирать у них возможность самим определиться со своей судьбой, — Драко все же высказал личное мнение по данному поводу. Он постарался, чтобы слова не прозвучали назидательно или осуждающе.

— Я и сама это понимаю, — все же тихо всхлипнула Гермиона. — Но тогда… Я же не надеялась, что выживу, и считала, что поэтому им лучше и не помнить обо мне. А теперь… Я — эгоистичная тварь. И я сама себя наказала. Но, даже зная, что виновата, у меня не получается не думать о родителях. Особенно в преддверии собственного дня рождения. Ведь это они дали мне жизнь. А Рон не в состоянии угомониться — решил, что надо отпраздновать с тортом и весельем. Как будто не видит, что мне вообще хотелось бы забыть о существовании этой даты! Гарри пытается его сдерживать, уж он-то имеет представление, что значит жить без родителей… Ой… — Гермиона испуганно взглянула на Драко, только сейчас осознав, что тот тоже теперь практически сирота. Но у него хотя бы не имелось причин винить себя в таком положении дел.

— Мне тоже нелегко, несмотря на то, что я уже не маленький мальчик, — заверил ее Драко, заметив тревожный взгляд. — Но я ничего не могу исправить. А вот ты…

— Но Обливиэйт — необратимое заклинание. А накладывать еще один, как посоветовал Рон, чтобы убедить родителей, что я их дочь, это…

— Это абсолютно недопустимо! Тебе же не нужна искусственная любовь матери и отца, которые по сути тебя и не помнят, а лишь верят тому, что ты им внушишь? Ты не сможешь с ними поговорить ни о чем, связанном с вашей семьей, что было в прошлом, потому что они навсегда об этом забыли. Необходимо просто не изменять им память, — Драко закусил губу, поняв, что именно уже почти предложил Гермионе. Ему стало страшно. Умные волшебники, даже зная о подобной возможности, не рисковали ею воспользоваться по-крупному. По крайней мере, никто не признался, что ему удалось удачно достичь своей цели.

Гермиона пару минут молча недоверчиво смотрела на Драко, пытаясь сообразить, правильно ли она поняла его слова? Однако, как она ни прикидывала, все равно выходило, что он имел в виду путешествие во времени.

— Но нельзя вернуться в прошлое! — заметив чуть насмешливо искривившиеся губы Драко, Гермиона уточнила: — Нельзя вернуться так далеко назад. В пределах нескольких часов — это еще куда ни шло, но не на год или несколько лет.

— Ты слышала о хроноворотах? — Малфой решился. Если они и не воспользуются его предложением, то он хотя бы будет знать, что сделал все возможное для того, чтобы его любимая смогла исправить свою огромную ошибку.

— Да. На третьем курсе профессор МакГонагалл дала мне хроноворот, чтобы я успевала посещать больше занятий, — Гермиона догадывалась, что такое не позволяли обычным студентам, но старалась не задумываться, почему для нее сделали исключение, так как разумных ответов у нее не находилось.

— Что? — Драко даже вскочил на ноги и встал напротив Гермионы, недоуменно ее рассматривая. — И сколько раз ты пользовалась артефактом?

— Весь учебный год дважды в неделю, чтобы попадать на занятия по рунам. Уроки проходили в одно время с прорицаниями и курсом ухода за магическими существами, которые я тоже посещала… вместе с Гарри и Роном, — ответ последовал незамедлительно. — А что ты так переполошился?

— А то, что вообще-то существует табу на применение подобных штучек. Нет — не закон, а именно магический запрет. Если ты все же рискуешь воспользоваться хроноворотом, то за все последствия магия спросит с тебя, — Драко, несколько успокоившись, уселся на место. — Есть ряд предупреждений для тех, кто собрался вернуться в…

— Я знаю. Очень нежелательно, чтобы тебя видели те, кто поймет, что ты из будущего. Тем более не стоит рассказывать им о том, что их ждет впереди. Нельзя что-то кардинально менять, потому что тогда изменится и та реальность, из которой ты пришел, и может произойти парадокс времени, — весьма бойко начала перечислять Гермиона, словно и забыв, что они не теорию обсуждают. — Поэтому и не рекомендуют возвращаться в прошлое более чем на несколько часов. То есть — не рекомендовали. Теперь-то это ни к чему, ведь мы после пятого курса в Отделе тайн ненароком расколотили все хроновороты.

— Ненароком? — Драко насмешливо приподнял бровь, услышав признание Гермионы. — С чего ты решила, что вы их все разбили? Заметь, я не спрашиваю о подробностях, кто это «вы» и как вы добрались до Хранилища времени, — узнав, что Гермиона все же имеет какое-никакое представление о хроноворотах, Драко больше не сомневался, что ему стоит рассказать ей о единственном шансе вернуть ее родителям память.

— Профессор Дамблдор после того случая очень сетовал, что магический мир утерял возможность перемещаться во времени. Хочешь сказать, что это не так? — Гермиона сидела как на иголках — она полагала, что Драко беспричинно не завел бы речь о подобном. Ее надежда из тлеющего уголька, уже подернувшегося паутинкой остывающего пепла, была готова взметнуться ярким пламенем.

— Да будет тебе известно, что профессор Дамблдор весьма серьезно занимался этими вопросами и был одним из немногих, кто сам практиковал возвращения в прошлое, хотя и не сильно афишировал это. Однако по крайней мере о трех его краткосрочных экспериментах в этой области написано в специальной литературе. Но он на том явно не остановился. Вспомни, каким старцем он выглядел — ему наверняка было гораздо больше официального возраста. Он и профессор Слагхорн — ровесники. Но разве, сравнив их, можно было это сказать? — Драко усмехнулся, заметив ошарашенный вид Гермионы. — Именно поэтому я и спросил, как часто ты перемещалась. Если подсчитать часы, прожитые тобой дважды, то получается, что ты в реальности стала старше всего на пару-тройку суток.

— Тогда все-таки выходит, что хроноворот мне не просто так достался, а с дальним прицелом, — задумчиво проговорила Гермиона, для которой уже нашлась как минимум одна вероятная причина, почему ей разрешили пользоваться столь редким артефактом. — Профессор МакГонагалл сама рассказала мне о колдовской вещице, дававшей шанс успевать на все уроки, которые хотелось бы посещать. Стоило бы ее расспросить — уж не директор ли подсказал ей идею такой беседы со мной? Дамблдор, скорее всего, заранее знал, что нам с Гарри придется воспользоваться хроноворотом для спасения Сириуса и Клювокрыла, — высказала она вслух свое предположение, снова огорошив Малфоя.

— Так это вы тогда вытащили моего дядюшку, не дав дементорам поживиться им? Понятно… — последнее слово Драко растянул, будто на что-то намекая, но пояснять свою мысль не стал, потому как все, что касалось путешествий во времени, было слишком зыбким и непредсказуемым. — К сожалению, независимый наблюдатель не имеет возможности проверить, что именно изменилось в мире из-за вмешательства подобных экспериментаторов в ход событий. Для нас реальность — это то, что мы наблюдаем, — Драко повел рукой, указывая вокруг себя. — Теоретики утверждают, что она меняется после каждого проникновения в прошлое. Однако это может заметить лишь тот, кто воспользовался хроноворотом.

— Драко, не томи, что ты собираешься мне сказать? Я же вижу… — не выдержала Гермиона — до обеда оставалось совсем немного, а ей не терпелось узнать, зачем Малфой завел обстоятельный разговор о путешествиях в прошлое. Пробудившаяся надежда уже тонкой струной натягивала ее нервы.

— Я хочу сказать, что Дамблдор откровенно наврал. В Хранилище времени собирали хроновороты, конфискованные за последние триста лет. Было издано соответствующее предписание — изымать их у всех, кто признан неблагонадежным, дабы неразумными магами не нарушался реальный ход событий. Следовательно, в Отделе тайн не могли находиться абсолютно все имевшиеся в магическом мире артефакты этого направления действия. Уверен — свой Дамблдор там не хранил, — Драко недоверчиво хмыкнул. — Это, конечно же, редчайшие на данный момент вещи, но тем не менее они все еще существуют. И сразу отвечу на твой вероятный вопрос — в прошлое можно отправиться так далеко, как ты пожелаешь, или в зависимости от возможностей конкретного артефакта. Но чем дальше ты прыгнешь во времени, тем сильнее могут быть изменения в настоящем. Вплоть до парадокса, но подобного пока не отмечалось. Хотя какие-то неполадки с равномерностью распределения времени вроде и засекли когда-то, но не смогли предоставить неопровержимых доказательств.

— Но я не видела никаких изменений, хотя и пользовалась хроноворотом почти целый год. Наверно, это потому, что я возвращалась всего на час-другой и никуда не отлучалась — только ходила на урок, — Гермиона обратила внимание, что Драко впился в нее взглядом, призывая прекратить воспоминания. — У тебя есть хроноворот, и я могу с его помощью вернуться в прошлое и не допустить своей ошибки. Ты это хочешь мне сказать? — все же она была весьма умной ведьмой.

— Да. Но, во-первых, не стоит кричать об этом на всю округу. Иначе его у меня изымут, а меня отправят в Азкабан — как-никак я на условном сроке, а при обыске не признался, где в поместье находятся тайники, — Драко предпочел сразу предупредить об основных рисках и расставить точки над «i». — Во-вторых, готова ли ты пожертвовать победой Поттера, ведь не исключено, что это именно то, что изменится после твоего вмешательства в прошлое. А так же твои родители могут погибнуть, как ты и боялась. Или же погибнешь ты и вызовешь этим перенастройку реальности. Может статься, что все вокруг будет не так, как сейчас. Твои друзья могут оказаться мертвы, а в Британии будет заправлять Темный Лорд. И в-третьих, если ты решишься, то я обязательно пойду с тобой. Но предупреждаю — попытка будет одна-единственная. Дважды рисковать я тебе не позволю — уничтожу хроноворот сразу после того, как мы вернемся в настоящее после неудачи, само собой, прожив этот год где-то вдали отсюда.

От школы донесся сигнал, призывавший студентов в Большой зал на обед. Гермиона чувствовала растерянность, всепоглощающую надежду, леденящий страх и неоспоримое любопытство.

— Я дам ответ вечером, хорошо? Мне нужно подумать и прикинуть допустимый риск. И я обещаю, что ничего никому не расскажу и ни с кем, кроме тебя, советоваться по этому поводу не стану, — поспешила заверить она, заметив, как слегка дернулся Драко, услышав ее слова.

— Да хоть до старости думай, — улыбнулся в ответ тот, подавая ей руку, помогая преодолеть крутой подъем от берега озера.

— Нет, — покачала головой Гермиона. — До старости нельзя — чем дальше придется возвращаться, тем больше шансов что-то испортить. Но ведь есть же возможность предусмотреть все по максимуму, чтобы здесь все осталось по-прежнему? — с надеждой поинтересовалась она.

— Не знаю. И никто не знает, — Драко пожал плечами. — Поговорим об этом в другой раз, — он кивнул на студентов, с которыми они поравнялись — посторонним не стоило знать тему их беседы.

Гермиона, сколько себя ни уговаривала, что нельзя рисковать судьбой мира, не могла отделаться от эгоистичной мысли, что, имея способ вернуть родителей, она просто обязана им воспользоваться. Как бы там ни было, но надежда, поселившаяся в ее сердце, прогнала тоску прочь, и Гермиона до самого вечера ходила почти что счастливая, чего за ней в последнее время никто не замечал. Это заставляло Рона подозрительно коситься на Драко, гадая, что же тот смог сделать такого, чего не удалось придумать им с Гарри, чтобы вернуть подруге хорошее настроение. Когда после ужина Гермиона снова всем остальным предпочла общество Драко, Рон поделился своими ревнивыми опасениями с Гарри. На что получил в ответ весьма насмешливый взгляд и заверения, что с ней все будет хорошо.

— Я хочу попытаться, — это было первое сказанное Гермионой, как только она убедилась, что никто не подслушает их с Драко беседу. — Согласна на все твои условия, — она говорила торопливо, словно боялась передумать или струсить.

— Ты должна понимать, что есть большая вероятность вообще не вернуться из этого путешествия, — Драко достаточно хорошо знал характер Гермионы, чтобы быть уверенным — она ни за что не откажется от выпавшей возможности, даже если это будет смертельно опасно для нее.

— Я это понимаю, поэтому хотела бы предложить тебе не рисковать собой.

— Исключено, — Драко покачал головой. — Я обязательно отправлюсь с тобой. Хотя бы для того, чтобы проследить за твоими действиями и не допустить очередной глупости, которая разрушит вселенную, — вредничая, заявил он. — А если серьезно — ты сама просто не сможешь справиться. Как ты собираешься договариваться с самой собой? Необходим кто-то, кто поможет тебе в этом.

— Не лучше ли тогда мне пойти с Гарри? Я всегда ему доверяла, — Гермиона не имела представления, что можно было ожидать от Малфоя в прошлом — вдруг он решит спасти свою мать? Тогда точно произойдет смена реальности — вмешиваться в судьбу тех, кто мертв в настоящем, строго-настрого запрещено. Хотя Гермиона могла понять подобное желание.

— Я прямо слышу мысли в твоей голове — Малфою нельзя доверять, — обиды в голосе Драко не наблюдалось — только легкая насмешка. — Обещаю, что мы ничего не станем менять — лишь остановим тебя до того, как ты сотрешь память своим родителям. Остальное нужно будет реконструировать как можно ближе к этой реальности. А Поттера я однозначно не пущу в прошлое! Без обид — но он наверняка отыщет там приключения на свою задницу, а заодно и для нашего настоящего. Меня вполне устраивает такой мир, какой у нас сейчас есть, и менять его я не намерен, — заявление прозвучало весьма серьезно и твердо. — Но открыться ему все же придется — больше некому. Нам потребуется якорь в этом времени — тот, кто будет знать о нашем прыжке в прошлое, чтобы сдерживать изменение реальности. А еще не забыть бы взять с него обещание не делиться ни с кем этой новостью, тем более — с Уизли. Тот точно разболтает, и нас с тобой посадят в Азкабан. Даже если все пройдет исключительно удачно.

— За что? — Гермиона старалась внимательно прислушиваться к словам Драко, надеясь, что он поддержит ее и позволит воспользоваться его артефактом. — Законом ведь не запрещено использование хроноворотов.

— За угрозу изменить настоящее. За применение артефакта, подлежавшего изъятию — я ведь неблагонадежный. За преступное вмешательство в порядок вещей, — Драко чуть презрительно хмыкнул. — Выбирай, что тебе по вкусу. Гермиона, ты должна была уже давно понять, что законность в магическом мире несколько отличается от маггловской. Здесь могут посадить в тюрьму по срочно придуманному под твой случай правилу. Не будем о грустном, — Драко потер ладони, предвкушая приключение. Даже очень серьезно относясь к тому, что они собирались провернуть, нельзя было сбрасывать со счетов факт наличия игры с судьбой. — Итак, я могу хоть завтра смотаться домой и принести хроноворот — по выходным мне позволено наведываться в Малфой-мэнор, чтобы следить за порядком в поместье. Но нам еще нужны деньги, к тому же маггловские. Заходить в прошлом в Гринготтс у нас не будет возможности — гоблины сразу учуют подвох. А нам, как-никак, придется целый год где-то жить, дожидаясь, пока время нас с тобой вернет назад.

— У меня есть немного — я меняла после того, как получила денежное приложение к ордену Мерлина. А можно еще и у моих родителей попросить, — предложила Гермиона.

— Нет — никаких долгов в прошлом, — Драко усмехнулся неоднозначности своего высказывания. — У меня тоже кое-что имеется в запасе. А что Поттер?

— Точно! У Гарри наверняка найдутся маггловские деньги! Он же летом принципиально не появлялся в магическом мире, кроме как на официальных мероприятиях — ему здесь проходу не давали.

— Значит, одолжим у него. Я днем поразмышлял над нашей проблемой, — сердце Гермионы затопило теплотой от того, как естественно прозвучало определение «нашей». — Сделаем так… — Драко изложил свои наметки плана, а в заключение добавил: — Жить остановимся в лесном домике Малфоев, мы с родителями туда пять лет не наведывались, а кроме нас никто в коттедж попасть не сможет. Так что хоть с жильем проблем не будет в этот год. Есть какие-нибудь замечания или дополнения?

— Пока нет. Все выглядит весьма убедительно. Но я еще подумаю над деталями, — пообещала Гермиона, серьезно кивнув в подтверждение собственных намерений.

— Когда ты хочешь отправиться? — Драко удивленно отметил, что ему не терпится воспользоваться хроноворотом — для него это будет первое путешествие во времени. Было и страшновато, и любопытно одновременно.

— А можно в мой день рождения?

— Конечно. Пусть это будет моим подарком, — Драко зачарованно смотрел на довольно улыбавшуюся Гермиону и мог бы поклясться в этот момент, что за ее счастье он готов без раздумий даже рискнуть своей жизнью. — Значит, ровно через неделю — в следующую субботу, — подвел он итог.

— Я завтра же смотаюсь в Лондон и куплю нам маггловскую одежду, — Гермиона пристально присмотрелась к ладной фигуре Малфоя, чтобы впоследствии правильно подобрать ему размер костюма. От ее изучающего взгляда Драко бросило в жар — еще никто так заинтересованно не оценивал его. — После прибытия в прошлое необходимо будет переодеться, чтобы через год вернуться в том же наряде, в каком мы отсюда уйдем, — пояснила Гермиона свое предложение, тайком любуясь Драко — он и в самом деле был очень недурно сложен.

— Отлично подмечено. Нужно хорошенько продумать такие вот мелочи — от них зависит, насколько удачно мы сумеем справиться, — Драко не мог отвлечься от мысли, что уже через неделю они с Гермионой отправятся чуть ли не в добровольное заточение на целый год. Он надеялся, что они найдут, чем себя занять — и речь не только о книгах и умных беседах. Все же он в душе настоящий слизеринец — так что беспокойство о комфорте и личной выгоде для него вполне обычное явление. Позаботиться о своем будущем тоже не мешало, а его он сейчас представлял лишь рядом с Гермионой. — А Поттер не станет тебя отговаривать? — вдруг спохватился Драко. — Другой кандидатуры на роль якоря я не вижу.

— Скорее, нам придется отбиваться от него — наверняка Гарри потребует взять его с собой, — теплота, с которой Гермиона говорила о Поттере, заставила Драко немного завидовать, хоть он и понимал, что их связывали семь лет дружбы, скрепленной массой пережитых вместе приключений и опасностей.

— Постараемся объяснить ему невозможность подобного, — пообещал Драко таким тоном, что Гермиона даже удивленно приподняла бровь, заметив нотки ревности в его голосе. Как ни странно, ей это понравилось.

* * *

Хроноворот, хранившийся в тайниках Малфоев, оказался очень похож на тот, каким пользовалась когда-то Гермиона, за исключением того, что он был изготовлен из чистого золота и украшен изумрудами.

— Сразу видно, что мастер делал вещь на заказ. Твои предки не потерпели бы в доме простую безделицу — нужно обязательно с каменьями, — не удержалась от ехидства Гермиона, увидев хроноворот.

— Вообще-то, это артефакт Блэков. Мама являлась его хозяйкой, а не отец, — в ответ на насмешку чуть высокомерно заметил Драко, протягивая пергамент со своеобразной инструкцией, находившейся в футляре вместе с хроноворотом. — И им, кстати, неоднократно пользовались до того, как он попал к Малфоям. По мелочам, конечно же, вроде срочных исправлений ошибок при варке зелий, — не забыл он уточнить, подтверждая тот факт, что волшебники все же опасались посещать давнее прошлое.

— А вы? Вы пользовались им? — Гермиона кивнула на артефакт.

— Нет. Отец боялся, что Темный Лорд проведает о хроновороте, поэтому запрятал в самом надежном тайнике поместья, не доверив даже Гринготтсу. Представляешь, что сумасшедший волшебник мог натворить, имея подобный артефакт? То-то же… — Драко отметил уважительный взгляд в ответ на его пояснения. Он намеревался в будущем, если представится для этого возможность, рассказать Гермионе о том, какими на самом деле были Малфои и о чем они предпочитали не распространяться при посторонних. — Когда Поттера начнем уговаривать?

— Да хоть и сегодня. Рон ушел на свидание с Браун, так что можно, не привлекая его внимания, поговорить с Гарри.

Так и поступили. Позвав Поттера на прогулку, они, зная о его проницательности, не очень удивились, когда услышали вопрос:

— Что вы затеваете? — Гарри никогда не подводила интуиция, а сейчас она просто кричала, что Гермиона в опасности.

— Только не ругайся, а сначала выслушай до конца. Хорошо? — Гермиона взяла на себя бремя объяснений с Поттером. Пока она рассказывала о том, на что они решились с Драко, Гарри не переставал бросать на них испепеляющие взгляды.

— Ты соображаешь, что собралась сделать еще одну глупость? А ты ей в этом потакаешь, — Гарри ткнул пальцем в Малфоя. — Даже не так — ты ее подталкиваешь совершить очередную ошибку! Или вы считаете, что волшебники не мотаются в прошлое, как на обед в Большой зал, из-за того что они глупые? А вы у нас больно уж умные! Давайте сюда вашу игрушку и сделаем вид, что мы ни о чем не разговаривали, — он протянул руку, намереваясь забрать хроноворот.

— Нет. Я все равно воспользуюсь этим шансом, чтобы потом не корить себя, что профукала возможность вернуть свою семью! С твоей помощью или без нее! — Гермиона стояла на своем. Еще с полчаса они препирались, и наконец Поттер сдался:

— Ты же понимаешь, что я переживаю за тебя? — спросил он у Гермионы, бросив на Малфоя лишь короткий взгляд, давая понять, что тот не заслужил, чтобы о нем так беспокоились. — Чем я могу помочь?

— Деньгами, Поттер. Деньгами, — Драко надел на лицо свою самую противную маску высокомерного выскочки, за что и получил тычок в бок от хихикнувшей Гермионы.

— Вообще-то и впрямь деньгами, если у тебя есть маггловские. Нам ведь придется больше года жить на что-то, а в мир волшебников путь будет почти что закрыт, — пояснила Гермиона, все еще не скрывая усмешки — Драко, дурачась, держался за бок и притворялся серьезно пострадавшим. Он был так не похож на известного ей Малфоя. Это приковывало к себе внимание и давало повод надеяться, что будущий год в «прошлом» не окажется скучным. О вероятной неудаче с их затеей Гермиона не вспоминала. — Но главное — ты должен стать нашим якорем. От тебя ничего сверхъестественного не требуется — ты будешь присутствовать при нашем уходе, а потом встретишь нас там же, когда мы вернемся. Для тебя пройдет всего несколько минут.

— Поттер, ты даже испугаться не успеешь, — Драко старался делать вид, что они не собираются совершить немыслимое.

— Никогда не думал, что в тебе, Малфой, столько гриффиндорства. Бросаться в такую авантюру — это на тебя не похоже. Видимо, Распределяющая шляпа по-крупному ошиблась, — не остался в долгу Гарри. Они все время друг друга подкалывали, но тем не менее им в этом году нравилось общаться. — Деньги у меня имеются — я отдам вам все, что у меня есть с собой. И сделаю все так, как ты хочешь, хотя и не одобряю твой выбор спутника, — обратился он к Гермионе. — Может, все же я с тобой пойду?

— Нет. Не обижайся. Я лучше с Драко, — Гермиона не могла сказать, что ей в какой-то степени легче было рисковать Малфоем, к которому она еще не успела привязаться. О себе самой она не переживала.

Утром девятнадцатого сентября Гермиона с Драко и Гарри пошли в Хогсмид, якобы для того, чтобы закупить сливочного пива. Рону приказали дожидаться посылки от Молли Уизли — о том, что она пришлет торт, уже знал весь курс и предвкушал небольшое празднество. Однако на самом деле, отойдя подальше от Хогвартса в сторону Запретного леса, Драко и Гермиона попрощались с Гарри, собираясь отправиться в гораздо более дальнее путешествие, чем в магазины соседней деревни. Получив в напутствие обещание Поттера отыскать их и на том свете, чтобы отшлепать, если они не вернутся вовремя, Гермиона и Драко крепко взялись за руки и запустили хроноворот, заранее очень тщательно рассчитав необходимую дату прибытия.

Мир вокруг них смазался, потерял четкость, а затем и вовсе превратился в мешанину цветных полос, одним своим видом заставлявшую ощущать головокружение. Гермионе казалось, что воздуха стало не хватать, а дыхание затруднилось, и лишь твердый взгляд Драко, сцепившего зубы и молча дожидавшегося конца перемещения, не позволил ей удариться в панику. Внезапно хоровод из ярких красок остановился, и они очутились все на той же поляне Запретного леса, но Поттера рядом не наблюдалось, да и в воздухе плыли несколько другие ароматы леса — сейчас явно была не осень, а разгар лета.

— Первым делом нужно узнать, какая сегодня дата, — голос Гермионы дрогнул — ей сделалось безумно страшно, что они промахнулись во времени и опоздали. Второго шанса у них не будет — Драко не позволит, да и она сама понимала, что даже единожды нарушить правила мироздания — это безумный риск не только для них двоих, но и для всего мира. С этого мгновения они ходили по лезвию бритвы: одно неверно принятое решение — и крах их затее обеспечен.

— Перестань трястись, все будет хорошо, — Драко и сам чувствовал себя не лучше, но все еще помнил, что из них двоих именно он — мужчина. А значит, ему и быть их опорой в этой безумной афере. — В Хогсмид нам нельзя — аппарируем в Лондон. Я знаю пару мест, где можно не опасаться быть замеченными.

Через полчаса Драко и Гермиона, переодетые в маггловскую одежду, предусмотрительно захваченную с собой, сидели в уютном кафе и облегченно взирали на свежий выпуск газеты — сегодня было двадцать восьмое июля 1997 года.

— Завтра я совершу свою самую большую ошибку в жизни, — печально произнесла Гермиона.

— Но мы не позволим тебе этого сделать, — мягко напомнил ей Драко.

Переночевав в небольшом неприметном мотеле, с утра пораньше они отправились уговаривать Гермиону из этого времени не творить глупости.

* * *

В дверь постучал Драко, Гермиона не хотела напугать родителей, если откроет кто-нибудь из них. Однако из дома выглянула сама Гермиона.

— Малфой?! Что ты здесь забыл? — лицо девушки побледнело, а руки на миг сжались в кулаки, но в следующее мгновение она призвала волшебную палочку и направила ее в грудь незваному гостю.

— Не кричи, а пригласи в дом, — спокойно попросил Драко.

— И опусти палочку, Герми, тебя могут увидеть, — Гермиона вышла в поле зрения. Она решила обращаться к себе-младшей уменьшительным именем, которым ее звали еще в маггловской школе.

— Ты? То есть я? Но это невозможно, ведь мы их все разбили! — залепетала Герми, увидев себя саму, но слегка другую — измененная прическа была первым, что бросалось в глаза.

— Да впусти нас в дом, в конце концов, — рыкнула Гермиона.

— Конечно. Только что здесь делает этот? — неприязненный взгляд в сторону Малфоя не обещал ничего хорошего.

— Дорогая, кто там пришел? — в прихожей показалась миловидная женщина и ошарашенно воззрилась на визитеров. За ней следовал мужчина, тоже не сумевший скрыть недоумения.

— Мама, — глаза Гермионы невольно наполнились слезами. — Папа.

— Тише, успокойся, — Драко заботливо обнял ее за плечи. — Все хорошо. Нам еще предстоит все объяснить. Ты же помнишь? — шепотом уговаривал он. — Мистер и миссис Грейнджер, позвольте нам войти и все рассказать. Это очень важно. Для вас и вашей дочери.

— А вы кто такой, молодой человек? — поинтересовался хозяин дома, пытаясь разобраться с феноменом явно колдовского происхождения.

— Я друг вашей дочери, Драко Малфой, — воспитанно отрекомендовался Драко.

— С каких это пор мы друзья? — Герми насупленно посмотрела на свою чуть более старшую копию — ей не хотелось верить, что она сможет когда-то подружиться с Малфоем.

— Так уж вышло, — улыбнулась Гермиона, взяв себя в руки. — Мама, папа, Герми — вы обязаны нас выслушать. Мы прыгнули на год назад не для того, чтобы потоптаться у порога и уйти, так ничего и не предприняв.

— Значит, они нас победили? — усаживаясь на диван, Герми кивнула в сторону Малфоя, задавая вопрос себе-старшей.

— Нет. С чего вдруг такой вывод? Гарри справился. Мы справились. Там больше нет войны, — уставившись себе самой в глаза, пояснила Гермиона, зная, что без этого она из прошлого не станет слушать ни одного слова. Они с Драко на свой страх и риск нарушали один за другим негласные запреты для путешественников во времени.

— Тогда для чего вы здесь? Зачем рискуете все изменить? Сейчас же возвращайтесь! — назидательно затараторила Герми. — Профессор Дамблдор говорил, что нельзя…

— Замолчи! — Гермиона чуть повысила голос, а в ее тоне зазвенела сталь. — Неужели я всегда была такой? — она посмотрела на Драко, ужасаясь своему упрямству в прошлом, сквозившему в каждом слове и жесте.

— Бывало. Однажды ты дала мне пощечину, — Драко тепло усмехнулся, на миг скосив глаза на Герми из прошлого — та глядела на него недоверчиво и удивленно одновременно. — Ты невероятно надежная подруга, а в последней битве тебе не было равных. По крайней мере, мне именно так казалось, — он не скрывал своего восхищения, тем самым «зарабатывая баллы» у родителей Гермионы.

— Так зачем вы явились? — Герми не нравилось, как жадно на нее повзрослевшую взирал Малфой. — Это значит, что мне придется что-то сделать? Что-то особенное?

— Это значит, что я была непроходимой дурой, раз нам с Драко пришлось так рискнуть и прийти в этот день. Мама, папа, я перед вами очень виновата, — Гермиона на секунду замолчала — у нее перехватило горло, и ей понадобилось сделать несколько глотательных движений, чтобы иметь возможность говорить дальше. — Вы ведь уже поняли, что я вернулась во времени. Мало того, я к тому же нарушаю чрезвычайно важное правило, показываясь вам на глаза. Если что-то изменится в ходе уже произошедших для меня событий по моей вине, то я за это буду отвечать собственной магией и жизнью. И Драко тоже, — она благодарно взглянула на Малфоя, отважившегося на такой поступок лишь для того, чтобы помочь ей. — Сейчас, в вашем времени, в магическом мире начинается война. Я, — она указала на себя-младшую, — одна из ключевых фигур грядущей победы. Мне было страшно, что вы можете пострадать в той войне, — она обратилась к родителям. — Я не думала, что выживу, — Драко и родители Гермионы посмотрели на Герми. Та, поняв, что озвучены ее мысли и страхи, опустила глаза, в которых стремительно собирались слезы — было ясно, что решение использовать Обливиэйт далось ей не так уж и просто. — Поэтому я собралась… а в моем случае — и совершила это… — Гермиона снова сглотнула. — Я лишила вас памяти о себе. Колдовством сделала так, что вы забыли обо мне, словно у вас никогда и не было дочери, и убедила уехать отсюда подальше. Мне казалось, что вам так будет легче, если я погибну. Но теперь, там — в будущем — мне отчаянно не хватает вас, — Гермиона тоже покаянно склонила голову — точно так же, как и ее более молодая копия.

— То есть ты, не спрашивая нашего согласия, применила к нам колдовство, меняя нашу память? — мистер Грейнджер выглядел сердитым, хотя ему и удавалось отлично держать себя в руках и не срываться на крик и упреки.

— Да, — Гермиона кивнула. — Я тысячу раз корила себя за эту глупость, но исправить ничего не могла, пока Драко не предложил мне эту вот возможность…

— Ты уверена, что вернешься в тот же мир, из которого пришла сюда? — Герми, похоже, была не слишком рада пришельцам из будущего. — Вы же проигнорировали кучу правил!

— Если не нарушить основного хода событий, то все выйдет, как нужно, — Гермиона печально поглядела на мать и отца. Она раскаивалась в своем проступке настолько искренне, что ее родители оттаяли.

— Что нам предстоит сделать? — миссис Грейнджер все еще с недоверием взирала на свою повзрослевшую дочь, но, по-матерински чувствуя ее неподдельную боль, не имела сил отказать ей в помощи исправить ошибку.

— Вам придется смириться с тем, к чему я принудила вас в моем прошлом — переехать в Австралию и жить там чуть дольше года так, словно у вас никогда не было дочери, — Гермиона не стала говорить обиняками и ответила предельно откровенно. — Я наводила справки, поэтому точно знаю, в какой день вам нужно выехать из дому и где следует обосноваться. Я вам все расскажу…

— А если мы откажемся? — отец Гермионы смотрел требовательно и недоверчиво. Ему претило менять привычный уклад жизни из-за каких-то призрачных угроз.

— Тогда мы сотрем вам троим воспоминания о нашем приходе, а она, — Драко беспардонно ткнул пальцем в Герми-младшую, — повторит свою ошибку, лишив вас памяти о собственной дочери. И там, в будущем, Гермиона останется без родителей, хотя вы, конечно же, будете живы-здоровы.

— Ясно. В таком случае — что нам помешает притвориться, будто мы согласны с вашим предложением, а потом, когда вы уйдете, вернувшись в свое время, нарушить данное слово? — допытывался мистер Грейнджер — Гермиона не соврала, он был упрямым и, похоже, довольно жестким человеком.

— Тогда вполне вероятно я… вернее, она, — Гермиона кивнула на свою более молодую копию, — погибнет во время какого-нибудь боя. И этим будет создан парадокс — ведь я пока что существую. Или вы умрете, и я больше никогда вас не увижу в своем будущем. А можете и вовсе серьезно нарушить ход событий, решив не пустить меня в магический мир и попытавшись куда-то увезти подальше отсюда. При таком раскладе либо мы потерпим поражение в магической войне, и миром станет править безумный колдун, либо и вовсе исчезнет вся наша вселенная. Шутки со временем чрезвычайно опасны, — Гермиона не стала щадить нервы родителей, хотя ей и было неприятно так резко с ними разговаривать, особенно если учесть, что она до дрожи соскучилась по ним. — Мы очень сильно рискуем, придя сюда. И я говорю не о нас с Драко, а обо всем сущем. Не исключено, что мы попадем в Азкабан, если кто-то узнает о нашем путешествии.

— К тому же мы никуда не вернемся в прямом смысле этого слова, — уточнил Драко в ответ на предположение мистера Грейнджера. — Нам придется прожить этот год еще раз. Так что вариант о том, что вы притворитесь и не выполните обещания, практически невыполним. Но вы правы — история пойдет несколько по другому пути, если вы не воспользуетесь советами своей дочери. Последствия невозможно предусмотреть. Одно я знаю точно — без Гермионы война светлой стороной будет проиграна, потому что именно она является опорой для героя, который свергнет Темного Лорда, — Драко отчетливо видел, что у родителей Гермионы голова шла кругом от их откровений о магической войне и злых колдунах, готовых захватить власть в мире. И он их от души жалел, но говорить недомолвками сейчас было нельзя.

— А тебе-то чего бояться — ты ведь на стороне Волдеморта, — презрительно прошипела Герми, слегка осмелев и снова вступая в беседу. Раз отец до сих пор не выставил за дверь незваных гостей с их «сказочками», значит, готов к компромиссу и не станет слишком сердиться на нее — теперешнюю. Она-то еще, по сути, ничего и не совершила — хотя вещи уже собрала, намереваясь сегодня уйти, напоследок стерев родителям память о себе.

— Правда? Ты так уверенно делишь всех на «стороны»… И что в таком случае я здесь делаю? — Драко обаятельно улыбнулся, заставив Герми сердито поджать губы.

— Что ж, рассказывай, что мы должны предпринять, чтобы ты не лишила нас воспоминаний о себе, — обратился к дочери мистер Грейнджер, приняв-таки непростое для себя решение. Он, не хуже волшебника, словно из ниоткуда, достал блокнот и ручку и приготовился записывать.

Около двух часов ушло на объяснение всех тонкостей будущего для родителей Гермионы на ближайший год. Затем пришла очередь прощаться. Гермиона не удержалась и обняла родителей, которые уже на следующий день купят билеты на самолет, чтобы отправиться в другую страну. Герми все же не смогла укротить своего любопытства и перед расставанием спросила:

— Так вы теперь вместе, что ли?

— Нет, — ответ Гермионы вышел немного неуверенным.

— Пока что нет, — уточнил Драко, тем самым давая понять о своих намерениях.

— А Гарри и Рон? С ними все в порядке в вашем будущем?

— Все с ними нормально. Гарри ждет нашего возвращения — он наш якорь, — успокоила саму себя Гермиона. — Иди бери вещи, тебе пора отправляться в «Нору» к Уизли.

Через несколько минут Герми вернулась со своей незаменимой сумкой с заклятием расширения внутреннего пространства и поделилась своими сомнениями:

— Все равно не пойму… Ведь получается, что я не применила к родителям чары коррекции памяти. А значит, у меня не будет повода сюда возвратиться. Тогда откуда взялись вы?

— А вот для этого здесь нахожусь я, — Драко достал волшебную палочку, предупреждая о своих намерениях творить колдовство.

— Чтобы твое будущее и мое прошлое не изменились, ты должна быть уверена, что лишила родителей памяти о себе, — Гермиона тяжко вздохнула, прекрасно осознавая, сколько испытаний ждут впереди ее младшую версию. — Я не могу использовать к себе самой Обливиэйт. И Драко поможет мне с этим.

— А ты уверена, что он… — Герми нервно дернула плечом, понимая, что другого выхода нет. — Вот Мордред! Мне придется довериться Малфою!

— Зато вы выиграете войну, — философски заметил Драко, беспечно вертя волшебной палочкой.

— А еще мне, — Герми указала на Гермиону, — придется прожить целый год, прячась ото всех, и к тому же, как я предполагаю, в твоем обществе.

— Мы поселимся в лесном доме Малфоев, — подтверждая ее догадку, сообщил Драко, мило улыбнувшись. — Ну что, готова начать путь будущей героини войны?

— Давай, — кивнула Герми — она никогда не была трусихой.

* * *

Через пару минут Гермиона глубоко задышала, приходя в себя — у нее почему-то немного закружилась голова. Видимо, сказалось нервное напряжение, а может, это заклинание Обливиэйт, примененное ею к родителям, оттянуло слишком много сил. Она печально оглянулась на дом, где оставила мать и отца, которые напрочь забыли, что у них есть дочь. Они обязательно улетят в Австралию и начнут там новую жизнь. И главное — будут в безопасности. Гермиона вздохнула, поправила волосы, отбросив их с лица, и поспешила к остановке автобуса — ей предстояло добраться до дома семьи Уизли, где они с друзьями договорились встретиться.

Драко и Гермиона, стоя в тени деревьев, проследили, как Герми из прошлого тоскливо оглянулась на дом и решительно направилась прочь от него. Теперь путешественникам из будущего осталось лишь устроиться подальше от мирской суеты и дождаться девятнадцатого сентября следующего года, чтобы возвратиться к своей привычной жизни.

Лесной дом оказался небольшим, но уютным коттеджем, оборудованным абсолютно по-маггловски. Гермиона даже не могла раньше представить, что Малфои способны жить в таком скромном жилище. Перед уходом в прошлое Драко и Гермиона запаслись достаточным количеством книг, чтобы не скучать в своем уединении. Им пришлось самим готовить себе пищу, что тоже порой служило своеобразным развлечением. Драко был безукоризненно предупредительным и внимательным к нуждам и пожеланиям Гермионы. Он ненавязчиво и красиво ухаживал за ней, одаривая лесными цветами и развлекая по вечерам интересными историями. Изредка они выбирались в маггловский мир. В основном для того, чтобы прикупить продуктов, однако иногда все же баловали себя посещением кинотеатра или прогулками по улицам больших городов, где было так легко затеряться в толпе приезжих туристов. Не реже раза в месяц Драко и Гермиона, скрываясь под чарами, проникали в магические поселения, где отыскивали выброшенные газеты — покупать там они ничего не рисковали. Читая раздобытую прессу, они убеждались, что их прошлое оставалось без изменений. Еще до зимних холодов Гермиона сдалась и признала, что они с Драко могут составить весьма неординарную и счастливую пару.

Частенько Гермионе хотелось отправиться на помощь к Гарри, Рону и себе самой, но Драко каждый раз напоминал, что не нужно вмешиваться во вполне благополучно разрешившуюся историю. Оставаться в стороне оказалось самым сложным. В мае они радовались победе Поттера так, словно это было впервые. А затем настал черед Гермионе окружить Драко тщательным вниманием и постоянной заботой — он хандрил, осознавая, что не в состоянии помочь матери. Макнейр проклял ее при свидетелях, так что спасти Нарциссу Малфой, погибшую на глазах десятка волшебников, не было ни малейшей возможности.

Когда пришел сентябрь, Драко и Гермиона, на удивление, не горели желанием возвращаться. Они слишком привыкли к своему маленькому спокойному мирку влюбленных, поэтому вполне резонно ожидали, что им поначалу будет довольно сложно в шумных залах Хогвартса.

— Пора, дорогая, — Драко обнял Гермиону и нежно поцеловал ее в губы. — Не представляю, как мне удастся сдерживаться в школе, — он ласково потерся щекой о макушку своей любимой.

— Как-то привыкнем. Нам и в самом деле пора — не надо заставлять Гарри нервничать, — Гермиона поправила рукава мантии, в которой больше года назад вышла из здания Хогвартса, отправляясь якобы за покупками к праздничному столу.

После аппарации на опушку Запретного леса они немного прошлись, отыскивая Поттера на поляне, с которой отправлялись в путешествие во времени. Он находился на месте, а следовательно, Драко и Гермиона ухитрились не напортачить в прошлом.

— Вы вернулись, — констатировал Гарри, улыбаясь так счастливо и заразительно, что не ответить тем же не было ни малейшей возможности — рот сам по себе расплывался в довольной гримасе. — Судя по тому, как вы трогательно держитесь за руки, напрашивается вывод, что вы вместе как парочка. Я прав? — было похоже, что такое положение дел Гарри не очень удивило.

— Абсолютно прав! — Драко собственническим жестом притянул к себе Гермиону. — Мы договорились, что так уж и быть — доучимся этот год, а следующим летом поженимся, — за месяц до возвращения к обычной жизни Драко сделал Гермионе предложение, и она ответила ему согласием.

— Нам еще нужно купить сливочного пива — вы не забыли этого? — напомнил Гарри, уверенно направившись в сторону Хогсмида, поглядывая на светившуюся от счастья подругу.

— Конечно, не забыли, — Гермиона все не могла унять улыбку — она была рада видеть Гарри таким же, каким его помнила. И абсолютно не сомневалась, что с родителями все в порядке.

Идти было недалеко, так что аппарировать не стали, решив по пути вкратце рассказать Поттеру о своей жизни почти затворников. Он был их якорем в этом времени и хранителем их большой тайны путешествия в прошлое, так что следовало унять его любопытство.

* * *

Вечеринка в честь дня рождения Гермионы была в самом разгаре, когда в гостиную их курса вошла профессор МакГонагалл, занимавшая должность директора школы.

— Мисс Грейнджер, поздравляю вас с девятнадцатилетием, — Гермиона и Драко переглянулись, мысленно усмехнувшись словам директора. — И вот… — она протянула обычное маггловское письмо. — Полагаю, это от ваших родителей, — кивнув на прощание, МакГонагалл ретировалась, не желая видеть, как студенты, пусть они уже и взрослые, распивают сливочное пиво и кое-что покрепче, практически не стесняясь ее присутствия — восьмой курс находился на особом положении.

Гермиона сразу же распечатала письмо и торопливо прочла его. Казалось, что ее радости не будет предела. Родители сообщали, что накануне вернулись в Британию, и приглашали дочь наведаться в воскресенье домой, чтобы они получили возможность поздравить ее с днем рождения и убедиться, что с ней все хорошо.

— Вот это и есть твой подарок! — Гермиона показала Драко письмо от родителей. — Мама и папа зовут в гости. Это истинное чудо! Ты настоящий волшебник! — она, не обращая внимания на удивленно глядевших на них однокурсников, кинулась Драко на шею и жарко поцеловала, благодаря за дивный дар — возвращение ее семьи.

Рон вытаращился на Гермиону и не мог понять, что происходит: почему его подруга целуется с Малфоем и как ее родителям удалось вернуть себе воспоминания о дочери? А еще ему было любопытно, когда это Драко научился так естественно обнимать Гермиону и почему он заявил, что завтра ему предстоит просить ее руки у родителей? Они ведь даже еще не встречались… Остальных сокурсников интересовали сходные вопросы. И только Гарри снисходительно смотрел на Гермиону и Драко и радовался их счастью, мысленно отмечая, что они провернули весьма невероятное дело, сумев успешно обойти все табу и предостережения.

— Чего это они? — не выдержал Рон, спрашивая у Поттера его мнения.

— Гермиона получила подарок от настоящего волшебника, — перефразировал слова подруги Поттер и улыбнулся. Больше никому и ничего знать не положено. Главное, что все закончилось столь удачно.