«Лемуры» (джен)

Внутри громадного дупла было совсем темно, не спасали даже прятавшиеся в щелях стен и потолка светильники. Трейси чуть увеличила светочувствительность визора и только после этого разглядела, куда идти: к одному из столиков, услужливо подсвеченным на экране зеленым ореолом.

Столиком эту конструкцию девушка называла лишь по привычке, как и само дупло — дуплом, а расположенное в нем заведение — рестораном. Выращенное внутри исполинского живого дерева помещение на дупло тянуло лишь формально, а с рестораном его роднил функционал — сюда тоже приходили поесть или встретиться с кем-то в уютной обстановке.

Аккуратно ступая по выглаженному полу, Трейси прошла меж выраставших из него невысоких стенок к нужному столику. Тот тоже был огорожен такой круглой стенкой, размыкавшейся в одном месте. Заодно она служила и спинкой «сидений» — охапок чего-то непонятно, то ли росшего тут всегда, то ли принесенного извне. В любом случае, они были мягкие даже на вид и свою функцию выполняли отлично. За круглым «столом», точно так же поднимавшимся из пола, уже сидел тот, кого Трейси хотела увидеть: Слышащий Древа.

Пройдя внутрь, она опустилась напротив, чуть неловко подогнув ноги, и лишь после этого представилась, протянув руку ладонью вверх, как того требовал местный этикет:

— Трейси Пикмен. Ученый-исследователь.

— Слушающий и Говорящий с Древами, — тонкая узкая ладонь накрыла её, сохранившийся на среднем пальце удлиненный коготь чуть царапнул кожу, аккуратно, не нанеся никакого вреда. Трейси повторила движение — для этого ей пришлось отращивать ноготь и затачивать его, покрывая специальным лаком, а потом долго тренироваться — кончик вышел довольно острым. Но всё получилось как нужно, и удовлетворенный Слышащий счел знакомство состоявшимся, снова откинувшись на спинку сидения.

Тот факт, что он не назвал своего имени, лишь должность-профессию, удивительным не был: человек не смог бы повторить это сочетание звуков, которое, к тому же, требовалось произносить на очень высоких, граничащих с ультразвуком тонах. А вот сами инопланетные создания, названные в честь персонажей древних легенд эльфами, человеческий язык учили легко, поэтому с ними было принято общаться именно так.

Вежливое молчание в начале беседы тоже было требованием этикета, давая возможность присмотреться друг к другу. Трейси спокойно выдержала оценивающий неторопливый взгляд, так же внимательно взглянула в ответ. Слушающий был довольно худ даже по меркам своего вида, кажется, невысок — его макушка доставала лишь до края древесной стенки. Всё в нем подчеркивало высокий статус, от непривычно длинной серебристой гривки, мягкими прядями спадающей на плечи, до просторных пестрых одежд. Когда он протянул руку, беря со стола длинную острую щепку, Трейси невольно залюбовалась: верхние, декоративные слои свободного одеяния были чередующимися, светлыми-темными, и во время движения в специальных прорезях мелькали завораживающие пятна.

Щепка опустилась в небольшой садок, стоящий перед Слушающим, и вернулась обратно уже с нанизанной на нее личинкой. Та не дергалась — острый кончик безупречно вошел между хитиновыми пластинками.

Пока Слушающий с тихим хрустом жевал свой обед, подошел служащий, поставил на стол выточенные из дерева кувшин со стаканом и, коротко поклонившись, ушел.

— Сок с мякотью, — опередив вопрос, пояснил Слушающий. — Ваши сородичи отзывались о нем весьма одобрительно.

Трейси с благодарностью кивнула. При всем интересе к этим существам попробовать привычную им пищу она так и не рискнула, хотя та и подходила людям.

— Благодарю, Слушающий.

Она налила себе немного, отхлебнула. Сок оказался приятно освежающим, чуть кисловатым — в душной, жарковатой атмосфере этой планеты в самый раз.

— Вы хотели взглянуть на нас, — наконец, начал разговор Слушащий. Он сейчас был выше по статусу, поэтому Трейси промолчала, только согласно прикрыла глаза.

— Взглянуть — или понять?

Прямой вопрос уже требовал ответа.

— Понять.

— Похвально. И с чего же вы начали?

— Я изучала ваш быт, культуру, обычаи...

Уголки тонких губ чуть приподнялись. Улыбка была общим понятием для обоих видов, и Трейси замолчала, пытаясь понять, что же не так.

— Вы всегда почему-то начинаете не с того, — тон не был оскорбляющим, а насмешки в нем было ровно столько, сколько нужно для легкого подтрунивая старшего над младшим. — Основа основ... Что различает нас?

Еще одна личинка была нанизана на щепку. Трейси смотрела, как она отправляется в небольшой по человеческим меркам рот, и размышляла. Кажется, от ответа зависел весь будущий разговор, точнее, состоится ли он вообще.

Различия...

Два вида были похожи настолько, что по космическим меркам могли считаться братьями. Гуманоиды, эльфы и люди были схожи даже внешне: пятипалые руки, голая кожа, волосы-гривы, лица... Разве что у эльфов голова была чуть вытянутей, а гибкость шеи позволяла спокойно взглянуть на стоящего сзади. Странные лица со слишком большими глазами и маленьким подбородком роли уже не играли, как и длинные заостренные подвижные уши. Всё это, на взгляд каких-нибудь неорганических разумных, было обликом близнецов.

Даже происхождение было похожим: предки эльфов тоже жили на деревьях. Поэтому их и прозвали за глаза «лемурами» — потому что, в отличие от людей, с деревьев они так и не слезли. Некуда было слезать.

— Мы живем на земле, — осторожно, неуверенно произнесла Трейси. — Тогда как ваш дом — Древа.

Ответ был верным: она увидела, как дрогнули уши, как одобрительно опустились веки, скрывая чуть светящиеся в полумраке глаза. Значит, разговору — быть.

— Вы, живущие на земле, никогда не задумывались о том, что у вас под ногами. Я знаю о ваших катаклизмах. Землетрясения, оползни... Скажите, вы можете представить, как это — когда нет никакой вечной незыблемой опоры, а под вами лишь ничто, верная смерть?

— Наверное. Когда летишь на космическом корабле...

Опять улыбка, и Трейси прикусила язык. Ну да, идущие по коридорам космических баз эльфы выглядели какими угодно, но не испуганными. Иные люди впадали в панику, понимая, как мало отделяет их от смерти. А худощавые, затянутые в форменные комбинезоны эльфы двигались как ни в чем не бывало, уверенно ступая по палубам. И, глядя на людей сквозь скрывавшие чувствительные глаза фильтры, порой улыбались вот так же чуть надменно и с сочувствием.

— Вы познали этот страх. А мы родились с ним. С пониманием, что лишь Древам мы обязаны жизнью. Вы знаете, чем я занимаюсь?

— Не уверена в точности перевода. Вы... общаетесь с Древами?

Только так это и можно было назвать. Эльфы принесли людям невиданное умение общения с живыми растениями. Именно поэтому их так охотно брали на космические корабли: одно дело, когда специалист всего лишь собирает данные с приборов, а другое, когда ему никаких приборов не нужно, чтобы гидропоника и корабельная оранжерея зеленели и цвели как безумные.

— Слышу. Я Слушающий Древа, — поправили её. — И я слышу, если им нанесен вред. Вы никогда не задумывались, что ваша земля нуждается в заботе? Не только когда вы хотите получить с неё хороший урожай, но и просто так, потому что она просто существует?

На это ответить было нечего, но Слушающему и не требовался ответ.

— Древа — наша жизнь. И мы заботимся о них, сколько хватает наших сил. Смерть Древа — трагедия. Сотни ваших лет пройдут, прежде чем среди новых ростков найдется тот, который победит в борьбе и устремится к солнцу, становясь на место павшего великана.

Слушающий говорил — и Трейси будто видела это. Провал в бескрайнем зеленом море, раскинувшемся на всю планету. Бескрайнее же болото, таящееся под кронами и внезапно открывшееся жарким лучам. Нежную зелень ростков, пробившихся из грязной жижи. Множество их, сплетающихся корнями, удушающих друг друга — пока один не займет всё освободившееся место и не пойдет в рост, залечивая нанесенную лесу рану.

— Но и болезнь Древа — трагедия не меньшая. Представьте, что вы идете — а земля рушится у вас под ногами, потому что вы не заметили и не излечили её вовремя. Рушится — а следом за ней рушатся все земли, что лежат ниже...

Представив, как падает подгнивший сук местного Древа, Трейси невольно содрогнулась.

— Именно это — моя обязанность. Слушать Древа и слышать их боль. Но я не только Слушающий. Я говорю от лица Древ. Указываю на тех, кто посмел забыть о своем долге. На тех, кто допустил ошибку, — тихий поначалу голос в каждой фразой взлетал все выше, звучал все более властно, заставляя почти вжиматься в сиденье, крепко сжимая в руках стакан. Трейси и пискнуть не могла, не понимая, с чего Слушающий так разозлился на нее — и потому не сразу обратила внимание на возню в зале. А там определенно что-то происходило. Послышался короткий, сдавленный вскрик, что-то упало, донеслись звуки борьбы — и все стихло.

Слушающий поднялся, действительно оказавшись совсем невысоким. Оправил рукава, взглянул наружу — вытянувшая шею Трейси увидела, что двое его рослых сородичей волокут к выходу кого-то.

— Сейчас я буду говорить от лица Древ. Если вы хотите понять — думаю, вам стоит взглянуть.

Торопливо отставив стакан, Трейси тоже встала. Упускать такой шанс она не собиралась ни за что на свете, поэтому поспешила за неожиданно шустро двинувшимся к выходу из дупла Слушающим.

Их ждали снаружи. Те двое, их теперь можно было рассмотреть подробней. На фоне Слушающего они и впрямь выглядели рослыми и почти даже мускулистыми. Затянутые в неопределенно-темные комбинезоны, с коротко обрезанными гривками, они бесстрастно сжимали за плечи обмякшего эльфа. Похоже, он был без сознания — даже не дрогнул, когда его поволокли следом за шагающим куда-то Слушающим.

Трейси пристроилась в середине процессии — идти позади было немного страшновато, там потихоньку собиралась толпа. Кто-то пошел за ними от самого дупла, кто-то присоединился позже — она видела, как вздрагивают покрытые узкими листьями ветки, как с боковых и верхних ярусов прыжками перемахивают к ним эльфы, замирают, оценивая обстановку — и идут следом, переговариваясь резкими гортанными голосами.

Визор старательно передавал их речь во встроенные динамики, по экрану поплыли было строки перевода, но Трейси отключила его. Пусть, потом послушает в записи. Сейчас важнее казалось погрузиться в эту атмосферу, почувствовать всё самой, принять и понять.

Темноту, глубокий-глубокий сумрак, в котором что-то видно только благодаря визору. Грубую кору гигантской ветви под ногами. Осознание смертельной топи там, далеко внизу и невыносимо палящего солнца где-то наверху, где листья зеленые, а не бурые. Влажный, пахнущий всем сразу воздух с ноткой гнили, сладости, чуть звериного, едва заметного запаха эльфов. Их голоса, шум льющейся где-то вдали воды, скопившейся в расщелине. Поблескивающие глаза, отражающие многочисленные огни светящихся в темноте растений. И тихий стон очнувшегося эльфа.

Он приподнял голову, вскрикнул, особенно неудачно проехавшись по какому-то выступу. Потом увидел пестрые одежды Слушающего — и затих, снова обмякнув, как-то покорно и обреченно.

Ветвь за ветвью, развилка за развилкой, вокруг стволов, переходя по выращенным мосткам и ступенькам. Порой Трейси смотрела лишь вперед, настолько узкими были переходы. В такие моменты казалось невозможным оторвать взгляд от дороги и полы одеяний Слушающего. А взглянуть на эльфов, которые легко двигались следом по меньшим ветвям, было вовсе нереально.

Путь закончился на особо широкой ветви. Здесь, где она отходила от ствола, была целая небольшая площадь. В самой широкой части кора раздавалась, проваливаясь вниз, образуя заполненную какой-то невнятной жижей чашу. По краям, цепляясь усиками за ствол и поднимаясь вверх по уже затвердевшим стеблям друг друга, росли какие-то лианы. Они сейчас одновременно бурно цвели и плодоносили: округлые плоды свисали с верхних ветвей, а на нижних мягко светились гроздья крупных цветов с тяжелым дурманящим запахом, перебивающим все остальное.

Слушающий остановился перед чашей, обернулся к заполнившей все вокруг толпе. Трейси отошла в сторону, вслушиваясь в его речь, выхватывая оттуда знакомые слова. Да, люди не могли говорить на языке эльфов, но вот научиться хотя бы немного его понимать — при наличии улавливающей нужный диапазон техники — было реально.

«Долг», «Древа», «боль» — эти слова она разобрала прекрасно. Всю речь потом можно будет послушать в записи, а пока можно было почти любоваться Слушающим. Он был великолепным оратором. Короткие, скупые, исполненные властности движения, уверенно поднятая голова, звенящий голос — он приковывал все внимание, собирал его, скручивал все сильнее — а потом обрушил, будто хлыст, на провинившегося сородича. Сотни глаз уставились на него, пригибая к ветви, и Трейси не стала исключением, поддавшись этому порыву.

Поэтому она не сразу поняла, что Слушающий, пользуясь моментом, отошел к лианам. Поднялся на цыпочки, пытаясь уцепить свесившуюся вниз плеть и дотянуться до плода. Почему-то Трейси особенно бросились в глаза длинные пальцы на его ногах. Наверное, потому, что он был бос. Другие эльфы носили плотные мягкие «носки», не стесняющие движений, или перематывали ступни полосами ткани, оставляя пальцы на свободе. Он же не носил ничего, и было видно, какого напряжения ему стоит попытка потянуться еще чуть выше, не свалившись при этом в чашу с жижей.

Тихий скулеж заставил снова обернуться: двое конвоиров зачем-то срывали с провинившегося одежду. Поддевали лезвиями коротких широких ножей, просто срезая её с тела, так, будто она уже была не нужна. Эльф не сопротивлялся, лишь пытался свернуться клубком, даже не в попытке прикрыться — он просто был до смерти перепуган. Короткая полоска более жесткой гривы, сбегавшая с затылка вдоль позвоночника, стояла дыбом. Но ему не дали, развернули пинками, заставили выпрямиться: подошел Слушающий, сжимая добытый плод.

Этот плод заставил эльфа опять заскулить, а потом взглянуть с какой-то странной надеждой. Слушающий неторопливо подцепил когтем кожуру, потянул. По ней потек густой сок — плод был полон им. Казалось, Слушающий размышлял, глядя на эти капли. Поглядел на чуть приоткрывшего рот сородича — и окунул в сок пальцы.

От крика заболели уши, не помогли даже пытавшиеся приглушить его динамики визора. Трейси схватилась за голову, в смятении глядя, как корчится, пытаясь вырваться из рук схвативших его эльфов провинившийся. Прикосновения вымазанных соком пальцев были для него настолько страшны, что он попытался броситься к краю ветви, чтобы упасть с неё вниз.

Не дали, сомкнули ряды, обступили угрожающе. Пальцы Слушающего выписывали замысловатые узоры, то размазывая сок, то нанося его каплями. А потом... потом двое размахнулись и просто швырнули провинившегося прямо в жижу, спиной вперед. И Трейси поняла, что первые крики были тихими.

От этих воплей, полных боли, раскалывалась голова — но она всё равно шагнула вперед, вместе с толпой, поддавшись единому порыву в попытке понять, что же происходит.

Эльф бился там, в чаше. Он почти не погрузился в жижу, плавал на поверхности, барахтаясь абсолютно бессмысленно, снедаемый жуткой болью: на тех местах, где кожу пятнал сок, медленно появлялись желтоватые струпья. Кожа плавилась, рассыпалась лохмотьями, оголяла розоватую поначалу плоть — до тех пор, пока на неё не попадала жижа. Оголенную плоть она разъедала так же охотно, как смазанную соком кожу, оставляя уродливые, всё больше расширяющиеся язвы. Было видно, как сокращаются от рывков мышцы — и как они, прожженные, перестают повиноваться, превращаясь в расползающуюся кашу.

Как можно было еще жить при таком, Трейси не понимала. Она отстраненно смотрела, как всё беспорядочней становятся движения, как проступает полосой посреди лба череп, как пустеют провалы глазниц, а тонкие узловатые пальцы окончательно лишаются плоти, открывая розоватые кости, еще стянутые истончающимися сухожилиями. Он уже не дергался, приговоренный к казни эльф. Наверное, наконец умер от болевого шока. Она на это очень надеялась, потому что уже растворилась вся кожа, и в чаше теперь плавала ободранная туша, медленно погружаясь на дно.

Булькнуло — жижа добралась до брюшины, разъедая внутренние органы, и Трейси отвернулась, часто сглатывая. Пахло сладким — каким-то еще запахом. Не совсем химическим, похожим на запах вареного мяса...

Плеча коснулись, потом взялись уже уверенней, оттаскивая в сторону.

— Идемте. Помогите ей, — велел Слушающий, обращаясь к кому-то. Трейси не поняла к кому, только почувствовала, как её подпирают с двух сторон, не давая шататься. Перед глазами мелькали светлые и темные пятна — одежды Слушающего. И еще — светлые кости на фоне темной жижи, почти погрузившийся в нее скелет.

Её все-таки не вывернуло. И она все-таки дошла назад, до места, где все началось. Правда, очнулась только очутившись за тем же столиком, от того, что в руки сунули стакан, а все тот же не терпящий возражений голос Слушающего велел:

— Выпейте.

Край стакана стукнул по зубам, кисловатый сок потек по горлу, и почему-то стало легче. После пары глотков даже желудок неуверенно улегся на обычное место, перестав подступать к горлу.

— Что?.. — вышло жалобно и абсолютно бессмысленно. Трейси наконец оторвала взгляд от стакана, подняла голову.

За столом они теперь сидели вчетвером. Один из тех двух эльфов мелкими глотками пил из широкой чаши какую-то жидкую кашу, устало прислонившись к спинке сиденья. Другой уронил голову на сложенные руки, и Слушающий медленно перебирал ему гривку, осторожно почесывая голову кончиками пальцев. Жест доверия, принятый между близкими друзьями.

Почему-то Трейси показалось, что расстегни одежду — и под темной тканью обнаружится шесть небольших грудок.

— Я слышу и говорю, — мягко пояснил Слушающий. — Слышу боль Древ, знаю, кто её причинил. Мои Руки находят виновного — и я говорю, что за расплата ему предстоит. Этот эльф не следил за своей ветвью. Та подгнила — и рухнула вниз, разрушив три дома и унеся четыре жизни. Его жизнь была отдана Древам — и это справедливая расплата. Ты все еще хочешь понять?

На то, чтобы осознать и попытаться осмыслить услышанное, потребовался весь оставшийся в стакане сок.

— Да, — наконец хрипло сказала Трейси. — Хочу.