Четвёртый котёнок (джен)

Он постоянно ошивался возле таверны, вызывая у прохожих то брезгливость, то сочувствие — первое намного чаще. При виде успевшего с утра где-то раздобыть немного медяков на бутылку дешевого вина сородичи, эльфы все как один, делали надменные лица и думали, что вот уж они-то точно никогда так низко не падут.

— Позор своего рода, — это он слышал в свой адрес чаще всего.

Возражать не хотелось, отвечать что-то — тем более. Он просто перебирался подальше в угол, чтобы не попадаться никому на глаза, и в этом грязном переулке смотрел на узкую полоску неба, видневшуюся наверху. И вспоминал свой дом, свою красавицу-невесту, которую на части разорвала нежить прямо на глазах жениха, не успевшего пробиться к ней. Только вино позволяло притупить боль потери, он все чаще и чаще прикладывался к бутылке, уже не мыслил жизни без нее.

Имени его никто не знал, сам он не хотел его вспоминать. Зачем ему имя, кому его называть, если больше никого не осталось.

— Вот так, — сказал он сам себе и приложился к пустой бутылке, потряс ее, отшвырнул.

Надо бы пойти, собрать немного цветов, за них ему платили. Когда-то он был отличным травником. И не смог защитить любимую, имея из оружия лишь букет собранных трав.

— Эй, пьянчуга, смотри, куда прешь, — сердито окрикнул кто-то.

Он шарахнулся к стене, пропуская идущего по своим делам мага, не хотелось получить посохом по плечу или лицу.

— Дяденька, — пискнул кто-то внизу под ногами.

Он опустил глаза вниз, посмотрел на тощее грязное нечто.

— Возьмите котенка? — ему протянули нечто почти дохлое. — Или двух.

Он проморгался, увидел, что у девчушки под ногами лежит кусок замызганного тряпья, на котором уже не шевелится три котенка.

— Что это с ними?

— Мать зашибли, — девочка шмыгнула носом. — А кормить их нечем. И никто взять их не хочет.

— Где ты живешь? — он присел, потрогал котят, все слабо попискивали, еще не успев сдохнуть, жизнелюбивые оказались. — Где твои родители?

— Убили. А живу тут, прячусь от стражи. Иногда удается еды украсть, тогда вообще хорошо.

Он вздохнул, погладил ее по волосам.

— Как тебя зовут?

— Нария. А вас как?

— Я… — он запнулся, потом неуверенно пробормотал. — Вален.

— Так возьмете котят?

— Возьму, — он кивнул и уже решительно повторил. — Возьму, всех четверых.

— Их трое, — засмеялась Нария.

Вален выпрямился, взял ее за руку.

— А ты — четвертый котенок. Пойдем… Тебе больше не придется голодать никогда.

Трактирщица посмотрела на него сердито, заметила девочку, котят в подоле рубахи, крикнула:

— Пошли вон все пятеро!

Нария всхлипнула, спряталась за Валена. Он шагнул вперед.

— Не кричи, ты пугаешь их. Дай молока и хлеба. Я заплачу. Пойду, соберу трав, мне за них хорошо заплатят. Дай молока. Они голодные. И хлеба дай, — мысли путались, язык узлом завязывался. — Я принесу деньги.

Трактирщица слегка смягчилась, указала в угол:

— Пускай сидят там и не распугивают посетителей. Понарис, доброе утро.

Спустившийся сверху жрец оглядел всех, потом присел перед девочкой на корточки и улыбнулся:

— Хочешь, покажу фокус?

— Хочу, — закивала Нария.

— Тогда давай руку. Видишь, у тебя на ней царапина? А сейчас исчезла. Нравится?

Жрец сразу завоевал доверие Нарии, она показала ему котят, которых Понарис тоже вылечил, потом повернулся к Валену и посуровел.

— Выйдем.

На улице он сгреб Валена за шиворот ветхой рубахи, сразу треснувшей, встряхнул и приложил о стену таверны. Травник болтался в его руках и только бестолково моргал.

— Зачем ты ее подобрал? Ей и без того несладко, она же поверит, что ты о ней заботиться собрался!

— Но я...

— А ты опять напьешься, забудешь про девочку.

— Не забуду, — замотал головой Вален. — Я их не забуду. Я соберу травы, мне заплатят. И яйца дракондоров соберу.

— В позапрошлый раз ты подобрал птенца дракондора, бедняга так кричал от голода, пока ты валялся в какой-то канаве. В прошлый раз ты решил позаботиться о детеныше рыси, который только чудом не подох, когда решил поиграть с занавесями и повесился. А это даже не животное, это маленькая девочка.

— Я не буду пить, — твердо сказал Вален.

— Это твой последний шанс, учти это.

Травник снова закивал. Понарис выпустил его, посмотрел, как травник, пошатываясь, уходит, покачал головой. Не вернется. Все бесполезно, он не умеет заботиться о ком-то, даже о себе самом не способен.

— Что ж… А вдруг…

Котят и девочку накормили, теперь они все спали на брошенном в углу матрасе. Понарис остановился, взглянул, сердце сжалось: почему Вален такая сволочь? Они ведь от него зависят, они ему доверились.

— Не придет до вечера — выкину, — сердито предупредила трактирщица.

Солнце стало клониться к закату, Валена все еще не было. Нария и котята проснулись и играли, трактирщица злилась, Понарис сидел за столом и молчал.

— Вот деньги! — Вален вошел, походка была слегка нетвердой, но алкогольного шлейфа видно не было. — Ногу потянул, упав со скалы, — пояснил он в ответ на вопросительный взгляд жреца.

Нария кинулась к нему, обняла, прижалась. Вален погладил ее по волосам, протянул кошель с деньгами трактирщице.

— Комнату. С ванной.

Эльфийка улыбнулась, принимая деньги.

— Бутылку вина не желаешь? — это прозвучало слегка издевательски.

Вален долго смотрел в сторону двери винного погреба, затем сглотнул и покачал головой.

— Молока. Для всех котят. Желаю. Идем. Нария, я заплету тебе после купания волосы.

— А ты умеешь?

— Умею.

— А мы оставим котят? Пожалуйста, давай не будем раздавать наших котят!

— Как мы их раздадим, — Вален поспешил поднять ее на руки, скрывая блеснувшие слезой глаза, — они ведь наши.

— А я? — требовательно спросила Нария. — Я тоже наша?

Вален кивнул. Понарис поднялся, следовало успеть на рынок, этот идиот Вален даже не подумал, что заплетенные волосы неплохо бы и лентой повязать.