Безнадежный (гет)

— Как ты думаешь, мы когда-нибудь встретим закат вне этих стен? Вместе?

Аделина повернула голову к Ньюту и внимательно посмотрела на него, ожидая ответа.

— Я хотел бы сказать «да», но после всего, что с нами случилось…

— Это лишь мечты, ведь так? — она грустно улыбнулась, понимая, что от этого им станет только хуже.

— Может быть, и мечты, — Ньют перевел взгляд с неба на нее. — Но я знаю точно, что сделаю всё, чтобы они стали реальностью.

— Обещаешь? — Аделина крепче сжала его руку, и Ньют улыбнулся.

— Обещаю.

Аделина встряхнула головой и плотнее укуталась в старую кофту. При воспоминании о Ньюте в груди защемило. Казалось, сил и слез уже совсем не осталось, но как только наступала ночь, боль возрождалась с новой силой и стихала только под утро. Днем Ньют хоть иногда приходил в сознание, и ради этих кратких мгновений Аделина была готова не спать сутками.

Сегодня ночью ему стало совсем плохо, и ей пришлось уйти. Даже сейчас через тишину пробивались его крики. Громкие, пронзающие, жуткие. Аделина закрыла лицо руками и расплакалась. Где же ее Ньют? Всегда спокойный, рассудительный и непоколебимый теперь он походил на зверя, запертого в клетке.

Вместе с укусом гривера пропал не только Ньют, но и она сама. Их совместные мечты, тихие разговоры у костра и теплые касания — все, что у нее было. Это подарило ей возможность назвать Глэйд своим домом. Местом, где она хоть иногда чувствовала себя счастливой.

Подкрался холодный ветер, и ночное небо затянула молочная дымка, скрывая его от всего мира. Аделина снова осмотрела Глэйд. В каждом месте были спрятаны свои воспоминания. Там, сидя у бревна, они мечтали вдохнуть соленый воздух у моря. Недалеко от Хомстеда в воздухе все еще витали разговоры о дивных странах и прочих недостижимых для них вещей.

На своей памяти они ни разу не видели, как восходит солнце, как по утрам оно наливается нежными красками и медленно плывет по небосводу. За два года они знали его лишь жарким, пылающим шаром, что висел где-то высоко в небе и обжигал, словно в аду.

Аделина возвела глаза ввысь и впервые задумалась: а что же такое мир? Ведь на самом-то деле она и не знает. Возможно, когда-то это и было ей известно, но сейчас остался только Лабиринт.

Лабиринт.

Чертова жестяная коробка, из которой выхода для Аделины просто не существует. В какой-то мере она ощущает облегчение, ведь удушающее чувство страха и неизвестности, что каждый день разрывало легкие и выворачивало внутренности, скоро исчезнет. Исчезнет всё: стены, сломавшие жизнь, гриверы, по ночам вгонявшие в пот, Создатели, искалечившие душу и Ньют, подаривший счастье.

Дождь застал Глэйд врасплох, и теперь его мокрые обитатели ежились от утренней прохлады. Некоторые переминались с ноги на ногу из-за повисшего молчания. Аделина же не чувствовала ничего, кроме горячих слез на щеке. Они обжигали кожу, словно разъедая ее.

Капли медленно стекали по лицу Аделины, пока она сидела на поваленном бревне и крутила сучок в тонких пальцах. По мокрой траве раздались быстрые шаги, и кто-то мягко коснулся ее плеча. Она обернулась и заметила Минхо.

— Пора.

Она кивнула и поднялась с дерева, заодно стряхивая с себя оставшиеся капли.

— Эй, — бегун коснулся ее руки, — ты точно уверена в этом? Ты не должна этого видеть.

Аделина легко улыбнулась и взяла его руку в свою.

— Должна.

Минхо грустно посмотрел на нее, словно хотел что-то сказать, но она перебила его, зная, что тот снова будет уговаривать остаться.

— Ты же понимаешь, что должна? Этой мой последний шанс увидеть его, — она почувствовала, как задрожали руки, и слезы снова подступили к глазам. — Даже если теперь он не тот, кем был раньше.

Минхо не сказал ничего, лишь крепче сжал ее руку, и они вместе пошли к восточным воротам. К месту, где всё должно было кончиться.

И неожиданно Аделина услышала его голос. Ранее спокойный и негромкий голос превратился в ор. Он заполнял округу, отбивался эхом от каменных стен и вытягивал из глэйдеров последние капли мужества. Тот, кто всегда дарил Глэйду надежду, теперь безвозвратно отнял ее.

Ньют, крепко связанный веревками, дико вырывался из рук Алби и Галли, которые тащили его к выходу. Он цеплялся за них, упирался ногами о землю и кричал так, что у Аделины всё холодело внутри.

— Пустите! Нет! Перестаньте!

Ньют был в майке, и на бледной коже виднелись вспухшие синие вены, паутиной покрывавшие его тело, заканчиваясь на шее. Она посмотрела на его лицо и шумно выдохнула: ему стало хуже. Настолько, что уже не помочь. И только в это мгновение она по-настоящему осознала, что теряет Ньюта навсегда.

Его большие налитые кровью глаза встретились с ее. И всё словно остановилось. Ньют снова стал прежним. На его губах играла всё та же хитрая улыбка, а в глубоких карих глазах искрился веселый огонек. Он всё так же увлеченно рассказывал о всяких мелочах, глупых мыслях и просто наблюдениях.

— Дель! Ты слышишь меня, Аделина?!

Девушка вздрогнула, снова услышав его крик. Он рвался к ней, но глэйдеры крепко удерживали его. Теперь она знала, что Ньют не хотел обнять ее. Девушка невольно потерла шею, на которой всё еще оставались синяки от пальцев.

Из лабиринта повеяло сильным ветром, и пыль попала Аделине в глаза, из-за чего та прикрыла лицо руками. Холодный поток означал лишь одно — закрытие ворот. Время пришло.

— Алби, — голос Минхо дрогнул, — я не могу…

— Я знаю, но мы вынуждены. Минхо, ты же знаешь, ему не помочь.

Лидер говорил тихо, так, чтобы его слышал только бегун. За все два года ребята никогда не выглядели настолько разбитыми. Минхо отвернулся и сильнее сжал самодельную палку в руках.

— Начинаем! — грубым голосом скомандовал Алби и двинулся первый.

Ребята несмело подходили к Ньюту, держа орудие для изгнания. Он перестал упираться, лишь медленно отходил и в тысячный раз шептал проклятое «нет». Ньют будто понимал, что бороться бесполезно, и с каждым шагом он всё отчаяннее смотрел на друзей, которых видел в последний раз.

— Томми, — его взгляд метнулся к парню, чьи щеки были уже влажные, и он с трудом сдерживался, чтобы не кинуться за ним. — Алби, Минхо. Ребята…

Его голос вдруг стал тихим. Ворота начали двигаться, загоняя парня в темноту.

— Дель. Эй, Дель, — он улыбнулся, и одна слеза скатилась по щеке. — Не забывай меня, ладно?

Он был уже почти у лабиринта, когда Аделина резко побежала к нему.

— Ньют!

Но Томас успел поймать ее. Он схватил ее за талию и сильно сомкнул руки, не давая ей вырваться.

— Ньют, нет! Прошу! — но он уходил всё дальше, исчезал во мраке лабиринта, будто навсегда стирая свой образ из ее памяти.

Когда Томас отпустил ее, Аделина бросилась к воротам, но они сомкнулись прямо перед ней, скрыв лицо Ньюта. Она упала на колени и припала лбом к холодным стенам. Через пару секунд девушка закричала. Закричала так громко, что последний воздух вышел из легких, и заплакала навзрыд от того, что теперь Ньют никогда не сможет выполнить свое обещание.