Ты в моих венах (гет)

«Погоня за монстрами меняет тебя»

Джейн сказал это однажды, и я не смогла опровергнуть его слова, но позже я поняла, что она не только меняет тебя и твои взгляды на жизнь, но и забирает многое: чувство собственного достоинства, семью, сердце и твою душу. Я знаю, что потеряла все это во время охоты на Красного Джона, так же, как и Джейн. И я думала, что есть возможность вернуть хоть какую-то часть назад. Даже сейчас я все еще пытаюсь вернуть то, что когда-то было моим… совершенно не представляя, получится ли это у меня.

Из книги «Тигр, Тигр» автор Тереза Лисбон.

Лисбон стояла на заднем дворике своего дома, плиточная тропинка всего на метр отделяла ее босые ноги от песка. Солнце еще не подобралось к этому участку, и она могла спокойно стоять, не боясь ожогов. Волны разбивались о берег, и Лисбон видела несколько чаек, которые снова и снова ныряли в воду в поисках пищи. В этот ранний час пляж казался пустынным, и только какой-то бегун устало плелся вдоль линии мокрого песка.

Лисбон сделала небольшой глоток кофе и позволила утреннему спокойствию окутать ее, наполнить чем-то сродни умиротворению.

Это было одной из причин, почему она хотела жить именно здесь — океан должен был стать своего рода успокоительным, и Лисбон мучительно нуждалась в этом. Кроме того, Дани обожала бегать по пляжу когда ей захочется.

Энни все еще спала. Если она возвращалась поздно, то с трудом могла подняться раньше полудня. Дани же должна была вскоре проснуться, ведь она была ранней пташкой, как и ее мама.

Проснувшись, она захочет завтрак, прежде чем затеять свою обычную беготню по дому — и если Дани застанет мать на улице, то проведет на пляже весь день.

Лисбон вздохнула и допила остатки кофе, глубоко вдохнув соленый морской воздух.

Часть ее хотела просто наслаждаться этим уединением, ведь вскоре ему должен прийти конец.

Крис убеждал Лисбон разрешить ему перевезти часть вещей в ее дом, при этом намекая на то, что неплохо было бы начать поиски места побольше, если, конечно, она не против.

Но ей не особо хотелось покидать этот дом. Место, где Дани сделала свои первые шаги, научилась плавать в океане.

Но в большей степени потому, что когда-то Лисбон выбрала этот дом в знак нового начала, начала ее новой жизни. Свой личный уголок, который она создала из маленьких кусочков, оставшихся от прежних дней. Здесь все началось с чистого листа, и именно это было ей дорого.

Лисбон любила его еще и потому, что здесь ее не мучили воспоминания, куда бы она ни посмотрела. Ничто не напоминало о нем, он ни к чему не прикасался. И именно это место было одним из немногих, где, оглядевшись по сторонам, она чувствовала себя свободной от него.

Она еще раз вдохнула морской воздух, прежде чем вернуться в дом, и поставила уже пустую кружку в раковину.

Внезапно ей в голову пришла мысль, и вместо того, чтобы подняться наверх, Лисбон направилась в гостиную.

Здесь на полке у нее была большая коллекция книг, и Тереза выбрала одну из них — ту, что любила и ненавидела больше всего.

Черный переплет с красными буквами и одинокой картинкой на обложке в виде красного смайла.

Название соответствовало внешнему виду книги — большими красными буквами было выведено «Тигр, Тигр», и чуть ниже, более мелким шрифтом, шла фраза: «Реальная история расследования и поимки Красного Джона».

Ее имя располагалось сразу над смайлом, после имени Кейт. Ее книга, ее слова, ее история — иногда было сложно поверить в то, что она действительно сделала это. Казалось, что прошло, по меньшей мере, целое столетие. Сто лет и тысяча пролитых слез.

Лисбон раскрыла книгу, пропустив оглавление и первую часть. В основном она принадлежала Кейт — история жизни Красного Джона и подробный отчет о его жертвах до того момента, как дело попало к Лисбон. Она остановилась на двенадцатой главе, которая называлась «Анджела и Шарлотта Джейн». Тереза читала ее не один раз, но написание этой главы она отдала Кейт — Лисбон чувствовала, что не должна описывать их гибель… словно она была не в праве.

Тереза продолжала перелистывать страницы до тех пор, пока не дошла до второй части — ее истории. В списке любимых глав Лисбон была та, где она рассказывала о своей жизни до прихода в КБР. Кейт практически заставила ее написать об этом, видимо для того, чтобы как-то приблизить Лисбон к народу или что-то вроде этого.

Следующая глава была первой, которая так легко и просто писалась.

Глава семнадцатая: Патрик Джейн.

Лисбон свернулась калачиком на диване и смотрела на страницы книги. Она вспомнила, как сидела перед своим ноутбуком, глядя на чистую страницу документа и пытаясь понять, как рассказать о том, с чего началось расследование по Делу Красного Джона. И, в конце концов, она была вынуждена признать, что точкой отсчета стал тот момент, когда Джейн вошел в ее жизнь.

«Босс, здесь мужчина, хочет поговорить с вами о деле Красного Джона. Говорит, что его имя Патрик Джейн».

Это был не первый раз, когда я услышала имя «Патрик Джейн» — за те шесть месяцев, что моя команда занималась делом Красного Джона, я просмотрела файлы дюжину раз. Но это был первый случай, когда мне выпал шанс познакомиться с самым печально известным человеком из всех, кто был вовлечен в это дело. И, конечно, я не подозревала, какой хаос вот-вот ворвется в мою жизнь.

В нашу первую встречу я не заметила того, что бросалось в глаза всем, кто видит его впервые. У него не было той фирменной улыбки на лице; не было той ауры доверия и едва сдерживаемой игривости.

Первое, о чем я подумала при встрече с ним, это то, что он был потерян. Он напомнил мне брошенного на улице щенка. Разбитый — так лучше всего можно было бы описать его, полностью уничтоженный.

Он пришел взглянуть на материалы дела — не было ничего необычного для члена семьи жертвы в желании помочь расследованию, но он был самым настойчивым из всех. Как назло, у нас появилось новое дело, и у меня не было возможности даже вкратце изложить то немногое, чем я могла с ним поделиться. В самый последний момент я поняла, что он и так это знал, и у него был свой план, как добиться желаемого.

После того, как один из моих подчиненных ударил его, мой босс страстно возжелал дать Джейну все, что тот только хотел. Так он впервые попал на место преступления с моей командой, и именно тогда я впервые увидела его в действии. Всего один взгляд на тело, и у него уже была дюжина деталей относительно жертвы, которые мы не собрали бы и за неделю, обивая пороги с опросами. Джейн же сделал все это совсем не напрягаясь, несмотря на то, что его чуть не стошнило рядом с трупом. И именно тогда я поняла, что у него есть дар, объяснения которому я никогда не смогу найти, хотя сам Джейн никогда не называл это так. Для него это было проклятьем, которое управляло его жизнью, и благодаря которому он потерял свою семью.

Он крутился под ногами несколько следующих дней в ожидании файлов по делу Красного Джона. И когда наше текущее расследование встало в тупик, я приняла решение, которое, возможно, изменило мою жизнь навсегда. Я попросила его вычислить убийцу, настаивая на том, что он мог бы воспользоваться своим даром во имя благого дела. Я до сих пор не знаю, что именно в моих словах стало решающим и убедило его, но несколько минут спустя я наблюдала, как он вычисляет преступника, используя самодельные карты таро.

Не думаю, что он когда-либо догадывался, но именно я намекнула боссу взять Джейна в штат, заметив, что он мог бы стать очень ценным сотрудником Бюро. Бесспорно, во всем этом присутствовала толика сомнения. Я видела, как Джейн смотрит на файлы по Красному Джону, словно наркоман на дозу героина. Но я надеялась, что мне удастся усмирить в нем это, и, возможно, тем временем мы смогли бы посадить за решетку несколько плохих парней. В тот момент я была права и ошибалась одновременно, но я не жалею о своем решении.

Правда в том, что Патрик Джейн — это лучшее и худшее, что когда-либо случалось со мной. Я даже не подозревала, какой хаос он может оставлять после себя — ни одна природная катастрофа не сравнится с этим. Мне лично довелось узнать, каким высокомерным, упрямым и помешанным ублюдком он был. Джейн полагал, что цель оправдывает средства, и смотрел на людей, как на марионеток, которых может использовать в своих собственных целях, включая и меня. Ему было плевать на правила или нормы, и он часто использовал различные трюки и уловки, чтобы раскрыть дело. За время нашей совместной работы он успел похоронить человека заживо, инициировать свою смерть, организовать потасовку, сымитировать угрозу взрыва бомбы, заставить меня поверить, что мы умираем от смертельного вируса (за это я ему врезала), и этот список можно продолжать бесконечно. Я побывала в роли его жены, подружки, спонсора и сестры столько раз, что уже сбилась со счета.

И в какой-то момент наши отношения стали чем-то большим, чем просто мои попытки контролировать неконтролируемое. Все началось с легкого раздражения, которое вызывал мой несносный коллега, и плавно перешло в настоящую дружбу…. А затем и в нечто гораздо большее. Джейн показал мне такие свои стороны, которые, я думаю, он никогда и никому не раскрывал прежде. Он всегда знал о моих секретах, но не был готов добровольно делиться своими. Наши отношения стали больше чем дружескими, больше чем родственными, это перестало поддаваться какому-либо объяснению. Я не могу подобрать слово, которое смогло бы описать наши чувства друг к другу. Во всяком случае, не одно из тех слов, которыми я могла бы поделиться.

Лисбон закрыла книгу, встряхнув головой, чтобы отогнать подступившую волну сентиментальности. Возможно, в тот момент было сказано слишком много, но она не представляла, как еще можно описать то, что произошло между ней и Джейном.

Откровенно говоря, книга стала своего рода дневником, возможностью доказать самой себе, что все те воспоминания были реальны, что у нее было осязаемое доказательство всего того, что случилось, и что ей довелось пережить. И несмотря на то, что она была абсолютно сломлена, а ее семья, которую она полюбила больше себя самой, была разрушена… Все произошло на самом деле.

Тихий скрип открывающейся двери наверху и топот маленьких ножек вырвал Лисбон из ее мыслей. Она нежно улыбнулась и вернула книгу на полку, прежде чем встать с дивана. Как раз в этот момент ее белокурая кудрявая малышка вбежала в комнату.

— Мамочка! — вскрикнула Дани и бросилась в объятья матери.

Лисбон погладила волосы дочери, счастье и покой наполнили ее, как всегда бывало в минуты, когда она была со своей малышкой. Только тогда Тереза не страдала от боли и бесконечных вопросов — рядом с этим чудом, что она произвела на свет, просто не было места для сожалений.

— Итак, солнышко, — мягко сказала Лисбон. — Чем мы займемся сегодня?

____________________________________

Ей понадобилось немного времени, чтобы усадить дочку завтракать. Пока Дани наслаждалась хлопьями с молоком, Лисбон поднялась наверх и вытащила племянницу из постели. Из своевольного подростка Аннабет Лисбон выросла в совершенно непослушную молодую девушку. Энни еле держалась в колледже, появляясь на занятиях, когда ей было угодно, и множество раз оказывалась на испытательном сроке. Ее средний балл никогда не соответствовал потенциалу девушки. Но все же Энни пришлось столкнуться с реальностью — она переехала к тете на время, пока не решит, что делать дальше со своей жизнью. Лисбон была готова ждать, а Энни, в свою очередь, согласилась оказывать ей необходимую помощь.

А помощь заключалась в том, чтобы возить Дани в дошкольную гимназию по пути на работу, чтобы Лисбон не опаздывала на свою. Хаос, образовавшийся после поимки Красного Джона, шокировал и эмоционально истощил Лисбон — и ей пришлось сделать шаг назад, чтобы переоценить свою жизнь.

На самом деле, через некоторое время после того, как Джейн перестал появляться на работе, Лисбон уволилась из КБР. Именно беременность заставила ее задуматься о том, куда она может пойти и чем может заняться. Вот почему Лисбон решила подключить свои связи в ФБР и узнать, будут ли они заинтересованы в работе с ней. И они были. Незадолго до рождения Даниэлы появилась Кейт, и внезапно у Лисбон образовалась новая цель — ее книга. Тереза взяла небольшой перерыв, прежде чем приступить к новой работе, переехала в Лос-Анджелес и училась балансировать между уходом за ребенком и написанием книги.

Каким-то образом ей все же удалось соединить пару предложений вместе и пережить промо-тур, который включал в себя десятки городов, пресс-релизов и публичных выходов в свет на очень известные ток-шоу. Она никогда не мечтала о встрече с Келли Риппа, но это интервью чертовски взволновало ее невестку. После успеха книги издатели настаивали на написании еще одной, но Лисбон хотелось снова стать тем, кем она была на самом деле — копом.

Но появление на свет дочери и отсутствие блондинистого наказания под боком ослабили ее любовь к преследованию убийц, и Лисбон переключилась на административную работу. Иногда Тереза напоминала себе Минелли, указывая агентам, что делать, и беседуя с толстосумами, которые вечно хотели одолжений. Она не была дурой и прекрасно понимала, что ее боссы любили престиж ее имени и прошлого. Публичные заявления о том, что расследованием займется женщина, которая поймала Красного Джона, развеивало всякие сомнения, даже если все, что она делала — это лишь подкидывала пару идей и отправляла петиции судьям на ордеры.

Но не все было гладко. Ее книга и публичность превратили Лисбон в легкую добычу, сделав ее жизнь прозрачной для других. Каждый, кто прочитал эту историю, знал о детстве Лисбон, о ее работе копом, а затем и агентом. Они были в курсе того, на какие крайности она пошла, чтобы поймать Красного Джона, знали о том, что это расследование превратило Лисбон в мишень для серийного убийцы. Именно так — если читать внимательно, то становится очевидным, что Красный Джон выбрал Лисбон для себя.

От этих воспоминаний ей все еще снились кошмары. Психопат, которого она ненавидела, верил в то, что Лисбон захочет быть с ним. Она знала, что это была не любовь, чудовище не было на нее способно. Он всего лишь желал иметь то, чем обладал Джейн. Его одержимость консультантом КБР достигла таких высот, что Красный Джон в буквальном смысле хотел оказаться на его месте, забрав все, что принадлежало Патрику, включая и ее. Оказаться мишенью Красного Джона, как Клариса Старлинг для Ганнибала Лектора было нелегко, но, по крайней мере, ей удалось вырваться, оставаясь в психически уравновешенном состоянии.

Часть ее задавалась вопросом, задевало ли Джейна то, что монстр, за которым он гнался, положил на нее глаз. Но она так же понимала, что Джейн никогда не использовал бы это против нее. Он винил исключительно себя за то, что она стала мишенью Красного Джона. Возможно, именно это и держало его на расстоянии — ему казалось правильным нести это бремя на своих плечах. Но от этого ее жизнь не становилась легче, не становилась менее болезненной.

Лисбон ехала на работу, когда зазвонил ее телефон, а на дисплее высветилось имя Криса. Она быстро ответила:

— Привет, Крис. Я еду на работу. Как дела?

— Знаю, не хотел тебя отвлекать, но мне позвонил организатор, спрашивает, что ты хочешь в качестве закуски.

Лисбон поморщилась — она даже в глаза не видела предоставленное организатором меню.

— Ты же знаешь, что я не привередлива, уверена — что бы ты ни выбрал, это будет здорово.

— Моя сестра считает, что лучше всего подойдут краб кейки и маленькие кесадильи.

— Звучит замечательно, — сказала Лисбон, вновь возлагая все решения на будущую невестку.

Вообще-то это было тем, что она делала постоянно, когда речь шла о свадьбе. Цветами были розы и лилии…или гардении? Лисбон не знала, и на самом деле ей было все равно. Будь у нее такая возможность, она бы даже позволила невестке выбрать свадебное платье, но Кейт самостоятельно затащила подругу в три разных свадебных салона.

Как-то раз Крис отметил ее незаинтересованность в свадебной подготовке, но Лисбон сказала, что ее мало волнует само торжество, гораздо больше она ждала замужества. Это было правдой. Ей хотелось покончить со свадьбой как можно быстрее, и больше не думать об этом.

После бракосочетания Чо она с головой окунулась в отношения с Крисом. Лисбон не переставала задаваться вопросом, почему же ей так внезапно захотелось оказаться в стабильных отношениях, почему она решила выйти замуж. По мнению Энни, Лисбон просто хотелось, чтобы у ее дочери был отец, но ей самой не нравилась эта причина. Она не объясняла, почему этот странный переворот произошел с ней после свадьбы Чо. Хотя было одно объяснение, но Лисбон не нравилось думать об этом.

Джейна больше не было в ее жизни, и ее свадьба не имела к нему никакого отношения. Совершенно никакого.

Она поболтала со своим женихом о предстоящем торжестве, и он вновь предложил начать поиски нового жилья, чего-то побольше ее собственного. Это было тем, чего Лисбон пыталась избежать — ей не хотелось переезжать, не сейчас, ведь она так долго искала дом, в котором вновь могла почувствовать себя целостной.

После этого она рассеянно слушала то, о чем он говорил, и иногда в его речи проскальзывал южный акцент. Этот акцент был частью его очарования, в комплекте с его замечательными манерами южанина и любовью к хорошей еде. Лисбон испытывала тайную страсть к готовке его матери, и ей пришлось признать, что это было много лучше тех блюд, что она готовила дома и могла бы позволить себе в ресторанах. Ей бы очень хотелось вновь попробовать этой курицы, обжаренной во фритюре, даже если бы это окончательно закупорило ее артерии. Ах, если бы она еще и научилась разделять его одержимость Теннесийским футболом…

Прежде чем попрощаться, они договорились встретиться вечером, если получится — он говорил со своими издателями, что могло означать писанину на всю ночь. Лисбон положила трубку и продолжила дорогу на работу в тишине.

Крис был хорошим мужчиной, милым и обаятельным, и замечательно относился к ее дочери. Он прекрасно понимал, что Тереза мать Дани и, несмотря на то, что Крис любит девочку, он все же не ее отец. Они думали об удочерении, но оставили эту затею. В конце концов, все бы сложилось так, как оно и было изначально — Дани осталась бы дочерью Лисбон, а у Криса появилась бы падчерица.

Лисбон завернула на парковку отделения ФБР в Лос-Анджелесе и зашла внутрь, кивая и улыбаясь коллегам по дороге в свой офис. Стол был завален бумагами и фотографиями — в основном на них была Дани, за исключением одного снимка, на котором была запечатлена вся команда. Этот снимок был сделан восемь лет назад, задолго до всего того хаоса, до списка имен, Лас-Вегаса, задолго до того, как она впервые услышала стихотворение «Тигр, Тигр» — в то время, когда она была так счастлива.

Лисбон оглядела свой офис — ее имя на двери, и множество фотографий Дани, улыбающихся ей в ответ. Теперь это было ее жизнью, с хорошими и плохими моментами в ней. И Лисбон снова, шаг за шагом, шла навстречу своему счастью.

Ланч с Кейт был практически ежедневным ритуалом, тем, что им обеим очень нравилось делать вместе, особенно сейчас, когда они жили в одном городе. Кейт была единственным другом, который был рядом, и лучшей подружкой, которой у нее не было с подростковых времен. Обычно темы их разговоров вертелись вокруг личной жизни Кейт и предстоящей свадьбы Лисбон. Возможность сидеть где-то в ресторане, сплетничать за салатиком — это заставляло ее чувствовать себя обычным, нормальным человеком.

— Пока я не забыла, я должна рассказать тебе кое-что классное!

— Что? — спросила Лисбон, прикусив язык. Последняя классная новость, которую ей рассказала Кейт, была о том, что парень из ее тренажерного зала поглядывал на нее.

— Точнее, сначала мне надо кое-что у тебя спросить, — хитро сказала Кейт. — Кого бы ты взяла на роль самой себя в фильме?

— Ты шутишь?

— Я представляю Сандру Буллок, но знаешь, Кейт Бекинсейл тоже смотрелась бы неплохо.

Лисбон тряхнула головой:

— О чем, черт возьми, ты говоришь?

Кейт широко улыбнулась.

— Мне звонил издатель, ему поступило очень хорошее предложение по поводу экранизации нашей книги.

— Ты смеешься надо мной.

— Нет! Представь, как бы это было здорово!

— Скорее ужасающе, — сказала Лисбон. — Я не хочу, чтобы моя жизнь превратилась в одну большую Голливудскую фантазию.

— Они изменят имена.

— Ну да, а то никто не догадается, — саркастически заметила Лисбон. — Это неуместно, в самом деле — от рук Красного Джона погибли люди. Нельзя использовать это для того, чтобы продавать билеты в кино с баснословно дорогим попкорном.

Кейт закатила глаза, но она прекрасно понимала, что Лисбон ни за что не пойдет на это:

— Ну и ладно, я все равно им сказала, что ты никогда не согласишься.

— Тогда зачем все это?

— Мне просто хотелось увидеть твое лицо, когда я скажу тебе об этом.

Лисбон посмотрела на подругу:

— Иногда ты ведешь себя как ребенок, — но она уже улыбалась… Это напомнило ей о временах, когда невинные поддразнивания и подколы были частью ее дня.

Кейт засмеялась:

— Но все же они очень надеются, что ты напишешь еще одну книгу.

Лисбон улыбнулась и тряхнула головой:

— Это, конечно, может быть весело, но о чем мне писать?

— МакТир? Уолкер? Список обширный. Да у тебя просто золотая жила материалов со времен КБР, почему бы не копнуть немного?

Она пожала плечами:

— Смысл книги был не в том, чтобы заработать побольше денег или похлопать себя по спине за хорошо выполненную работу. А в том, чтобы расставить все случившееся по местам, — она опустила взгляд на свои руки. — И напомнить себе самой, что все было по-настоящему, после того, как все развалилось на части, и каждый из нас пошел своей дорогой. Мне было необходимо хоть что-то, какое-то доказательство того, что все произошло на самом деле… Что у меня был весь этот опыт и моя семья, моя команда.

Теперь Кейт была очень серьезна и осторожно взглянула на подругу:

— Ты ведь знаешь, что для этого тебе не нужна была книга. И твоя команда…они не бросили тебя. Они просто двигаются дальше, так же, как и ты.

— Грейс, Уэйн и Кимбэлл не бросили меня, — согласилась Лисбон.

— Ну, хорошо, трое из четверых, и неужели ты серьезно хочешь поговорить о доказательстве того, что все произошедшее с ним было на самом деле? Дани — самое настоящее тому подтверждение.

Лисбон сделала глоток воды, ее щеки немного покраснели от напоминания о том, как ее дочь появилась на свет.

— Это было совсем не о Дани. Но не в этом суть. Шрамы от дел МакТира и Уолкера не такие, как от дела Красного Джона, от них я не просыпаюсь по ночам, не чувствую нужды объяснить себе и другим, почему все случилось так, как случилось.

Кейт кивнула — она понимала, о чем говорила ее подруга.

— Но ты хотя бы взглянешь на мою следующую книгу?

Лисбон закатила глаза:

— Я не могу исправить грамматику, но могу сказать, хорошая она или нет.

— Большего мне и не надо.

Они обе рассмеялись, и Кейт перевела тему, рассказывая ей о своей сестре, которая живет в Фениксе, и у которой довольно консервативный образ жизни. Их обеих позабавило то, что сестра Кейт как-то позвонила ей в слезах, рассказывая о том, что у ее сына выпал зуб, и он не успеет вырасти до момента, когда они будут делать рождественские фотографии. Действительно, воистину плачевная ситуация.

Лисбон все еще смеялась, когда заметила, как изменилось выражение лица Кейт.

— Что такое? — спросила Лисбон, искренне беспокоясь за подругу.

— Ты знаешь, где сейчас Джейн?

— Конечно, нет. А что?

— Потому что… это разве не он?

— Что?! — Лисбон резко развернулась на месте и начала искать глазами знакомое лицо. Скорее всего Кейт ошибалась. Джейн не мог быть в Лос-Анджелесе, не мог быть где-то рядом с ней. К тому же, Кейт видела его только на фотографиях, она не могла его узнать. Это должно было быть ошибкой.

Но через две секунды она увидела его.

Он стоял через улицу, рядом с припаркованной машиной. Она не знала, была ли это его машина или нет, но это точно был не его Ситроен. Джейн смотрел на нее, пялился, если быть точнее.

— О Боже, — прошептала Лисбон, не в силах отвести взгляда.

— Что он тут делает? — спросила Кейт.

— Я… я не знаю, — ответила Лисбон. — Я ничего не слышала о нем со свадьбы Чо, — ее сердце бешено стучало в груди. Что он здесь делает? Почему сейчас? За месяц до ее свадьбы? Было слишком поздно хотеть вернуть ее обратно…слишком, слишком поздно.

И неожиданно Джейн направился к ней.

— Чеееееееерт, — протянула Кейт.

Лисбон могла бы согласиться с описанием ситуации, если бы не чувствовала себя так, словно ее вот-вот хватит сердечный приступ.

— Мне нужно идти. Прямо сейчас.

— Разве ты не хочешь…?

— Нет, — быстро прервала ее Лисбон. — Я не хочу. Я не смогу вынести это еще раз. Не сейчас.

Лисбон схватила сумку и поспешила выйти из ресторана, забыв заплатить за свой обед. Что ж, она вернет деньги Кейт позже — в данный момент побег казался более важной задачей.

Лисбон не оглянулась, даже не подумала остановиться, пока не оказалась в машине на пути в свой офис в ФБР. Проезжающая рядом машина посигналила ей, и она не могла понять, в чем дело, пока не осознала, как криво вела автомобиль — у нее ужасно тряслись руки.

Она завернула на полупустую парковку банка, остановила машину и спрятала голову в ладонях, изо всех сил стараясь успокоиться и просто дышать. О Боже. Что он здесь делает? Просто проходил мимо? Или… или он приехал, чтобы увидеть ее?

Лисбон вытерла навернувшиеся слезы и тряхнула головой. Нет, было слишком поздно. Слишком, слишком поздно для любых извинений. Он не может измениться, он ей об этом уже говорил. Это была счастливая случайность. Он бы не был здесь ради нее.

Он просто не мог.

Ее телефон зазвонил, едва Лисбон вошла в кабинет, и она совсем не удивилась, когда на экране высветилось имя Кейт.

— Как ты? — сразу же спросила подруга, не дожидаясь от Лисбон вежливого «привет».

— Я в порядке, — заверила ее Тереза. — Сейчас я у себя в офисе. Все в полном порядке.

— Никогда не видела, чтоб ты была так напугана.

— Я просто очень удивилась, увидев его, — ответила Лисбон. Она немного помолчала, прежде чем набраться смелости и спросить: — Ты говорила с ним?

— Нет. Как только ты убежала, он просто посмотрел тебе вслед, а затем ушел. Я знаю, что Джейн видел меня, но, очевидно, он хотел говорить только с тобой… есть какие-нибудь идеи, о чем?

Лисбон тяжело вздохнула и отрицательно покачала головой, хоть Кейт и не могла ее увидеть:

— Нет, я не знаю, о чем Джейн хочет поговорить. После свадьбы Чо он ни разу не звонил мне, и, насколько мне известно, не связывался ни с кем из команды.

— Тогда почему он здесь?

— Я не знаю, — повторила Лисбон, а затем предположила возможный сценарий: — Вероятно, он здесь проездом, случайно увидел меня и решил подойти.

Кейт фыркнула:

— Ты действительно веришь в такие совпадения? Он просто оказался в Лос-Анджелесе, шел по этой самой улице и случайно увидел тебя?

— Это возможно.

— Да, например, в какой-нибудь книге.

Лисбон застонала:

— Слушай, я не знаю, почему Джейн здесь. Я не знаю, о чем он хочет поговорить. На самом деле это не имеет никакого значения. Я не собираюсь встречаться с ним.

— Почему нет?

— Потому, что нет ничего, что он мог бы сказать и все изменить.

— А что, если он хочет быть с тобой?

Эти слова заставили Лисбон задуматься — не было никаких сомнений в том, что ее сердце бешено билось в груди от подобной мысли, в том, насколько сильно часть ее еще отчаянно желала этого. Если бы Джейн мог прийти и на самом деле быть с ней, доказать, что он останется рядом навсегда и будет любить ее вечно… она не знала, что бы тогда сделала. Лисбон уставилась на обручальное кольцо на своей руке, и поняла, каким должен быть ответ.

Все это на самом деле не имело значения.

— Он всегда хотел быть со мной, — напомнила она Кейт, — но Джейн никогда себе этого не позволит.

— В жизни не слышала ничего глупее.

Лисбон не смогла сдержаться и рассмеялась, чтобы не заплакать:

— Это Джейн. С ним никогда и ничего не может быть просто. Я должна знать это, ведь я влюбилась в него.

Ее подруга тоже слегка усмехнулась, но улыбка быстро сменилась неуверенностью. Однако именно Кейт наконец-то задала этот вопрос:

— Джейн сейчас здесь… ты собираешься рассказать ему о Дани?

— Нет, — твердо ответила Лисбон, — нет никаких причин делать это.

— Ты уверена?

— Кейт, он не собирается оставаться. Он просто сделает ей больно, если они узнают друг о друге — намного лучше для них обоих, если Джейн не будет знать о ее существовании, как и Дани не будет знать, что он здесь.

Кейт вздохнула:

— Это твоя жизнь, твой ребенок и твоя запутанная любовь. Это твой выбор.

Лисбон кивнула с облегчением:

— Да, так и есть.

Кейт немного помолчала и продолжила:

— Ты ведь все еще собираешься выйти замуж за Криса?

— Конечно, — быстро ответила Лисбон. — Почему случайная встреча с Джейном должна изменить это?

— Да, не должна, — подтвердила Кейт, но ее голос не был настолько уверенным.

— Все в порядке, — заверила ее Лисбон. — Через месяц мы с Крисом поженимся, а Джейн уже завтра исчезнет, и я сомневаюсь, что когда-нибудь снова увижу его.

Эта мысль убивала ее, но, скорее всего, так оно и будет.

— Хорошо, — сказала Кейт, — Тогда, полагаю, ничего не изменилось.

— Верно, — согласилась Лисбон. — Так и есть.

Независимо от того, насколько сильно она хотела бы этого, ничто не может быть иначе.

---------

Она ушла с головой в работу после практически столкновения с Джейном во время обеденного перерыва. Ее телефон, казалось, прожег дыру в кармане. Лисбон вздрагивала от каждого звонка, ожидая услышать его голос на другом конце провода. Но все, что она получила — это лишь звонок от босса с напоминанием о встрече с руководством, о которой она напрочь забыла.

Когда Лисбон наконец-то вышла с собрания, то обнаружила голосовое сообщение в своем телефоне — сердце бешено колотилось, пока она не услышала голос Криса. Видимо, их вечернее свидание отменялось, разве что ей не хотелось бы провести время, наблюдая за тем, как Крис пишет. И, наверное, это было к лучшему, ведь она не смогла бы по-настоящему расслабиться и получить удовольствие от сегодняшнего вечера.

Как только Лисбон переступила порог своего дома, Дани тут же кинулась к ней, обхватывая ее ноги. Тереза радостно подхватила малышку на руки и пошла на звук доносящегося из гостиной телевизора в поисках Энни — девушка уже подготовилась для очередного вечернего выхода в город.

— Привет, ты дома, — сказала Энни.

— Ага, — ответила Лисбон. — Спасибо, что присмотрела за Дани, надеюсь, она не создавала много проблем.

— ДиДжей была умницей, — сказала девушка.

— Энни угощала меня мороженым, — воскликнула Дани. — Она разговаривала с мужчиной за прилавком, и он дал мне рожок с карамельной крошкой, шоколадом и зефиром.

Лисбон повернулась к племяннице и смерила ее недовольным взглядом:

— Мужчина за прилавком?

— Что? Он был милым.

Лисбон закатила глаза.

— Надеюсь, ты не на встречу с незнакомцами из кафе-мороженых собираешься?

— Нет, мы встречаемся с Дженой в нашем привычном месте.

Лисбон кивнула — в конце концов, это уже что-то. Энни была сумасбродной, но не глупой, и знала, как позаботиться о себе, а газовый баллончик, который она носила с собой, справился бы с остальным при необходимости.

— Просто держитесь вместе и не принимайте выпивку от незнакомцев.

— Знаю, я не дура.

— Нет, ты моя племянница, которая балует мою дочь, игнорируя мои протесты.

Энни усмехнулась:

— ДиДжей знает, что она моя маленькая любимая кузина.

Лисбон тяжело вздохнула, и не только потому, что это было абсолютной правдой. Энни по уши влюбилась в малышку с первых же минут после ее рождения. Возможно потому, что она была достаточно взрослая и находила детей более интересными, нежели некоторые из ее младших кузин. Но еще и потому, что Энни чувствовала с ней связь.

Если бы только она перестала называть ее этим прозвищем.

— Будь осторожна, — напомнила Лисбон своей племяннице. — И звони, если понадобится моя помощь.

— Например, если нужно будет внести залог?

Лисбон стиснула зубы.

— Очень смешно.

— Что такое залог, мамочка? — с любопытством спросила Дани.

— Ничего такого, о чем бы тебе стоило беспокоиться, — уверила ее Лисбон. — И хорошо бы это не понадобилось и твоей кузине, если она действительно знает, что лучше для нее.

Энни усмехнулась и встала.

— Ладно, ДиДжей, я ухожу, но просмотр фильма в субботу вечером все еще в силе, так? Ты проверила свое расписание?

— Да! — воскликнула Дани. Ей нравилось, что ее считали взрослой, даже если «проверить расписание» означало лишь то, что она не должна нарушать свой режим дня и вовремя отправиться в постель. Лисбон усмехнулась, когда Энни поцеловала малышку в макушку, прежде чем скрыться за дверью; топот ее тяжелых ботинок растворялся вдали.

Лисбон почувствовала знакомую тревогу, когда услышала, как машина Энни выехала со стоянки, но она сделала все, чтобы отогнать это чувство. Ее племянница была умной девушкой, она никогда не ввязывалась в серьезные неприятности. Тереза могла не беспокоиться об этом.

Она повернулась к своей дочери:

— Итак, солнышко, кто хочет куриные наггетсы на ужин?

— Я! Я! Я! — сказала Дани, радостно подпрыгивая. Ее не волновало, что наггетсы были одним из немногих блюд, которые Лисбон могла приготовить, так как это было очень просто — нужно лишь открыть упаковку и запечь их в духовке. Дани все еще хотела развлекаться и, вероятно, по-прежнему была на взводе после всего съеденного мороженого.

Но ее мать была благодарна, что гиперактивная дочь могла занять ее в этот вечер, могла отвлечь от мыслей о мужчине, которого она сегодня видела, о мужчине, который, не зная того, завещал Дани эти красивые белокурые волосы и ослепительную улыбку.

Ужин, игры, купание и, в конце концов, подготовка ко сну приблизили Лисбон к ночи. Ее дочь спала в своей маленькой кроватке, укрытая одеяльцем. Тереза поцеловала ее еще раз, прежде чем прошептать привычные слова: «Я люблю тебя Дани. Ты — мой подарок судьбы, моя надежда, мое всё».

Лисбон заполнила тишину, царившую в таунхаусе, начав рутинные дела под негромкое бормотание телевизора. Шум волн, бившихся о берег, немного успокаивал, но недостаточно, чтобы отвлечь от мыслей о событиях прошедшего дня. Вернее, одного события, того, что прямо сейчас заставляло ее нервничать. Лисбон было лучше от того, что Джейн не пытался позвонить или как-то иначе с ней связаться с того самого момента, как он практически бежал по направлению к ней.

Кейт сказала, что он просто ушел, когда Тереза сбежала. Она надеялась, Джейн понял, что это было своего рода посланием, и что лучше бы ему сейчас просто держаться от нее подальше.

Дани быстро заснула в своей комнате наверху; тем временем Энни по-прежнему где-то гуляла, и Лисбон надеялась, что она не ввяжется ни в какие неприятности. Но учитывая тот факт, что ей уже исполнился двадцать один, Тереза не могла ее контролировать. Энни была достаточно взрослой, чтобы пойти в любой бар, если бы только ей того захотелось. И хотя Томми постоянно волновался за свою дочь, у Лисбон было чувство, что как только Энни остепенится, все будет хорошо.

А до тех пор в ее распоряжении была гостевая комната в доме Лисбон в обмен на помощь с Дани.

Но прямо сейчас Лисбон была занята домашними делами, пытаясь закончить стирку, чтобы хоть как-то переключить свои мысли на что-то, кроме Патрика Джейна. До свадьбы с Крисом оставался месяц, с последней встречи с Джейном прошел год, и меньше всего сейчас ей хотелось снова увязнуть в этом беспорядке. Лисбон наконец-то решила оставить все позади. Она не злилась, и никогда не была зла. Была ли она расстроена? Да, этого она как раз не могла отрицать — но где-то на полпути Тереза решила, что наконец пришло время попытаться быть счастливой, и, возможно, наступит день, когда она действительно станет счастлива.

Она несла корзину с бельем в стирку, но остановилась в коридоре, увидев фотографии на полке. Тереза поставила их здесь, как только въехала в этот дом, позже добавив лишь несколько фото Дани, когда она подросла. Но в остальном это были все те же фотографии. Маленький храм ее прежней жизни. Снимки ее команды КБР: одна общая, и несколько фотографий только с ребятами. Одна со свадьбы Грейс и Ригсби, Чо и его невеста Энни были добавлены позже… и одна с ней и Джейном. Тереза много раз думала о том, чтобы убрать ее, но ей никогда не хватало духу сделать это.

Лисбон поставила корзину с бельем и взяла рамку с фото, разглядывая их двоих.

Эта фотография была сделана шесть лет назад, когда они были не более чем просто друзья и коллеги… даже если ей приходилось какое-то время скрывать свои истинные чувства к нему. Уже тогда она втайне подозревала, что, вероятнее всего, все будет только ухудшаться, и оказалась права, ошибаясь лишь в одном — проблемой была не работа. Джейн приносил много сложностей, и работа была ничем по сравнению с ними.

Она вернула фотографию на место и окинула взглядом все снимки. Эта была ее семья. Семья, которую она любила и взращивала годами. Видеть, как все развалилось на части, даже несмотря на уважительные причины — разбивало ей сердце. Она не могла винить Ригсби и Ван Пелт за желание начать их новую жизнь в новом городе, который не напоминал бы о былых неудачах и боли. Она не могла огорчаться из-за того, что Джейн почувствовал ту же необходимость. Он всегда говорил ей, что когда Красный Джон исчезнет с лица земли… он, вероятно, сделает то же самое. Исчезнет. Джейн хотел бы быть где-то далеко от семьи, которую он потерял, и от боли, которую причинил.

На самом деле ей стоило бы злиться на саму себя — его любовь к ней заставляла Патрика возвращаться снова и снова. Она была единственным человеком, который мог удержать его от того, чтобы, в конце концов, оставить все позади.

В связи с этим Лисбон могла винить себя за боль, но могла ли она на самом деле уберечь себя от этой любви? Нет. И осознание этого факта не приносило облегчения — ее все так же разрывало изнутри от того, что в тот самый момент, когда демоны наконец-то были уничтожены, вся проделанная за эти годы работа развалилась на части. И хотя победа была одержана, ее боль не угасла, ведь призраки прошлого по-прежнему были здесь — именно они забрали у нее любовь всей ее жизни.

Но в итоге, у нее появилась дочь. Это была более чем достаточная плата за все ее слезы.

Лисбон со вздохом вновь подняла корзину и направилась в небольшую прачечную, что располагалась сразу за кухней. Бросив корзину на пол, Тереза начала сортировку белья, как вдруг услышала громкий стук в дверь, который вырвал ее из меланхолии. Она застонала, бросила рубашку, которую держала в руках, обратно в корзину и отправилась в холл. Матовое стекло двери скрывало от взора припозднившегося гостя — возможно, это Энни, и она слишком пьяна, чтобы отыскать ключи в своей сумке.

Лисбон открыла дверь, готовая затащить племянницу внутрь. Вот только это была не Энни.

Это был Джейн.

Какое-то время все, что она могла делать — это ошеломленно смотреть на него, слишком потрясенная, чтобы понять, что происходит. К слову, он делал абсолютно то же самое.

Как, черт побери, он нашел ее? Почему он здесь?

И в этот раз она не могла убежать.

— Я…я… ты не должен быть здесь, — заикаясь, пробормотала Лисбон и стала закрывать дверь прямо перед его носом. Она была слишком потрясена, чтобы осознать, насколько смешно и грубо это выглядело.

Но Джейн толкнул дверь, не позволяя закрыть ее.

— Я должен был увидеть тебя.

— Зачем? — спросила она его. — Что ты здесь делаешь? Все было кончено еще четыре года назад, что могло измениться настолько, что заставило тебя прийти сейчас?

Он выглядел пристыжено в этот момент, смущенно, будто мальчишка, которого поймали на лжи.

— Чо сказал мне, что ты выходишь замуж.

Было две вещи, которые удивили ее в этом заявлении. Во-первых, то, что Чо поддерживал связь с Джейном. Лисбон не имела ни малейшего представления о том, что у него были какие-то отношения с другими членами команды. Она всегда считала, что единственный человек, с кем он разговаривал за эти годы до свадьбы, была она…, но все закончилось за восемь месяцев до бракосочетания Чо. А во-вторых — то, что Джейн почувствовал необходимость прийти и увидеть ее, узнав о ее помолвке… он мог, конечно, но он сам сказал, что ей нужно двигаться вперед. Почему же сейчас его это взволновало?

— Это правда, — мягко ответила Лисбон. — Через месяц, — она посмотрела на него и испытала небольшое чувство вины за то, что это доставит ему какие-то неудобства, но по большей части она была смущена. — В чем дело, Джейн?

Он покачал головой:

— Я не знаю, — он провел рукой по своим, все таким же густым, таким же красивым, кудрявым белокурым волосам. — Я просто… когда я узнал, что ты выходишь замуж… я возненавидел это.

Лисбон сделала шаг назад и Джейн, воспользовавшись моментом, вошел в дом, но остался стоять у входа.

— Ты… ты говоришь, что хочешь быть со мной сейчас?

Ее сердце стучало в груди, и она ощутила это странное чувство в желудке. Страх, злость… надежду. Это было похоже на вихрь внутри нее, и она не знала, что чувствовать.

Но Тереза оставила последнюю надежду, что еще теплилась в ней, когда Джейн покачал головой.

— Я не знаю, чего хочу. Я просто не хочу, чтобы ты выходила замуж.

Лисбон скрестила руки на груди.

— Это несправедливо, Джейн. Ты не можешь сказать мне, что мне лучше без тебя, исчезнуть на годы, а затем вернуться только для того, чтобы умолять не двигаться дальше. Я не могу так жить.

— Я знаю, что это неправильно, — согласился Джейн.

— Тогда почему ты здесь? — Лисбон снова задала этот вопрос. Но не стала дожидаться ответа. — Ты уже разрушил мою жизнь однажды, не делай этого снова. Я не такая как ты, Джейн. Я не хочу прожить свою жизнь в одиночестве. Я хотела быть с тобой, я дала тебе этот шанс, но ты сказал, что не можешь остаться. Ты ушел.

— Да, я ушел, — сказал он мягко.

Она кивнула.

— Тогда ты не должен испытывать ревность к кому-то, кто захотел то, от чего ты отказался.

Джейн снова был спокоен, его взгляд больше не был диким. Он выглядел скорее расстроенным, и по большей части спокойным. Спустя какое-то время он кивнул.

— Ты права, я не должен был приходить.

Слезы снова наполнили ее глаза.

Почему они могли быть вместе только причиняя друг другу боль?

— Мне жаль, Патрик, — прошептала она.

Джейн подарил ей грустную улыбку.

— Нет, это лишь моя вина, — он тяжело вздохнул. — Если ты любишь что-то, то должен отпустить, верно?

Лисбон ничего не ответила. Она ненавидела эту фразу, ненавидела со всей страстью. Те же слова она прокручивала в своей голове все эти годы после ухода Джейна. Но это не принесло ни малейшего облегчения. Возможно, Джейн мог отстраниться от эмоций куда лучше, чем она, ведь после всего ему удавалось держаться на расстоянии так долго.

— Я уйду, — сказал Джейн. — И не побеспокою тебя вновь.

Почему-то мысль о том, что Джейн в самом деле постоянно уходит, не заставляла ее чувствовать себя лучше. В то время как она желала, чтобы он не возвращался… она так же не хотела терять надежду. Осознание того, что все наконец-то было кончено, причиняло ей боль — да, это ее решение, но почему-то все еще было тяжело представить, что все по-настоящему меняется. У нее было платье, дата была выбрана, и приглашения отправлены. Она приняла решение.

Но она никогда в действительности не думала, что придется, в конце концов, закрыть эту дверь. Это было непросто, потому что последние пять лет она делала все, чтобы сохранить ее открытой.

Так было лучше, она говорила это самой себе. Отпустив надежду она, наконец, сможет жить без боли. Именно это было самым важным — наконец-то начать дышать, не испытывая больше боли.

— Патрик, — начала Лисбон, он остановился перед дверью и повернулся, чтобы посмотреть на нее. — Я бы хотела… Я хочу, чтобы ты, наконец, был счастлив. Это все, чего я хочу и всегда хотела.

Он снова улыбнулся:

— Я знаю. Все, чего я хочу, это… — он замолчал, на самом деле он даже не смотрел на нее больше. Его взгляд был сосредоточен на чем-то позади нее… на чем-то, что повергло его в ужас.

В замешательстве она сузила глаза:

— Джейн?

Он все еще не отрывал взгляда от чего-то позади нее.

— Что это?

Лисбон обернулась, отчасти ожидая увидеть что-то ужасное позади себя. Вместо этого все, что она увидела, это пустой холл и маленький столик. Ничего необычного.

Ей потребовалась пара секунд, чтобы понять, о чем он говорит… и ей сразу стало нехорошо.

На небольшом столике стояла фотография ее дочери.

Дочери, которая слишком была похожа на своего отца, чтобы отрицать это.

Лисбон снова повернулась, и на этот раз ее рот был открыт, а глаза широко распахнуты. Она пыталась найти что-нибудь, какое-то оправдание, или ложь, чтобы как-то объяснить это, но на ум не приходило абсолютно ничего.

Джейн не ждал ответа. Вместо этого он ворвался в дом и взял в руки рамку, чтобы ближе разглядеть изображение. Все, что она могла сделать, это наблюдать, как он изучает фото ее дочери… их дочери. Он провел пальцем по стеклу, очерчивая что-то. Ее улыбку? Она не знала, да и какое это имело значение.

Затем он снова посмотрел Терезе в глаза. В его взгляде был шок, страх и… немного злости.

— Я полагаю, что нет смысла спрашивать, сколько ей лет, — заявил Джейн.

Лисбон беспомощно покачала головой. Она прекрасно знала, что скрывать то, что было и так очевидно, просто не имеет смысла.

Ее подтверждение добавило еще больше злости в его взгляд вместе с некоторой решимостью.

— Где она?

— Джейн…

— Где она? — повторил он и посмотрел в сторону лестницы, отвечая на свой собственный вопрос.

— Она спит, — сказала Лисбон, бросаясь вперед так, будто это остановило бы его. — Слишком поздно для этого.

Лисбон не была уверенна, имела ли она в виду поздно в отношении этого вечера или… поздно в их жизни.

Но Джейн был не из тех, кого можно было удержать от того, чего он хотел. Он просто еще раз тяжело посмотрел на нее и отправился прямо вверх по лестнице. Она сделала несколько шагов вслед за ним, но остановилась и вместо того, чтобы пойти за Джейном, села на ступени и заплакала.

Она слышала, как он вошел в холл и стал открывать двери одну за другой, пока в конечном счете не нашел комнату, которую искал. Она больше ничего не слышала, но Тереза достаточно хорошо знала Джейна, чтобы быть уверенной, что он не разбудит Дани. Он хотел увидеть ее, доказать самому себе, что все это было реальностью.

Она могла представить его там, стоящим в комнате их дочери в нескольких шагах от ее кроватки. Заметил ли он, что она спит в точности как он? Свернувшись калачиком на боку, откинув одеяльце во сне. Стоял ли он настолько близко, чтобы коснуться ее, или ему достаточно лишь понаблюдать за ней со стороны? Лисбон хотелось знать ответы на эти вопросы, но она не могла сдвинуться со своего места на лестнице, и просто продолжала сидеть там и тихо плакать наедине с собой. Даже если она не знала, что было истинной причиной ее слез.

Возможно, она оплакивала тот факт, что ее дочь в данный момент рисковала испытать ту же боль, что и она.

Минуты текли, но Лисбон потеряла счет времени. Наконец она услышала мягкие, тихие шаги в коридоре — возможно, из-за опасения разбудить ребенка, а может потому, что он все еще был шокирован.

Джейн спустился вниз и остановился в нескольких ступенях выше от нее. Она услышала, как он повернулся, а затем опустился на лестницу, принимая ту же позу, что и она сама. Он вздохнул, пробежав по лицу рукой.

— Как ее зовут?

Лисбон облизала пересохшие губы, но это мало что изменило, ведь ее голос был едва громче шепота.

— Даниэла … Даниэла Джейн Лисбон, — она услышала, как он резко выдохнул, когда она назвала второе имя дочери. Тереза наконец-то обернулась, чтобы посмотреть на него, и была удивлена, увидев, что его глаза и щеки тоже были мокрыми. — Я зову ее Дани.

— Даниэла, — мягко повторил Джейн, будто пробуя имя на вкус. Он смотрел куда-то в сторону, потерявшись в своих мыслях. Она даже не могла представить, где он был сейчас — у нее не было его дара читать мысли…

— Скажи что-нибудь, Джейн, — призвала она. Лисбон действительно хотелось знать, что он думает обо всем этом.

Джейн снова посмотрел на нее, его взгляд все еще был тяжелым.

— Я бы мог спросить, моя ли она дочь, но думаю, мы оба знаем ответ на этот вопрос.

Лисбон поджала губы.

— А что это меняет?

— У меня было право знать, — Джейн настаивал на своем.

— Когда я должна была сообщить тебе об этом? Ты не вернулся, и в половине случаев, что ты звонил мне, ты был в стельку пьян. Мне как-то не казалось, что это был удачный способ, чтобы сообщить тебе о моей беременности.

Он снова отвернулся, его губы сжались в плотную линию — не было никаких сомнений в том, что он вспомнил каждый из тех звонков.

— А как на счет прошлого года? У тебя была уйма времени на свадьбе. Не говоря уже о том, что я не всегда был пьян, когда звонил тебе.

Это было правдой, но у Лисбон была и другая причина.

— Было уже слишком поздно… и что бы ты сделал тогда?

— Я не знаю! — воскликнул Джейн. — Ты не дала мне шанса выяснить это.

— Я не прятала ее, — отбивалась Лисбон. — Если бы ты хотел знать, ты бы вернулся.

— Это не делает твое решение верным.

— Не говори мне, что правильно, а что нет, мы оба знаем, что у тебя нет права меня судить.

Его глаза сузились, когда он посмотрел на нее, но она просто вернула ему этот взгляд. Возможно, она была сломлена, но она яростно защищала своего ребенка.

— И что ты собираешься делать? Позволишь ей думать, что этот Крис — ее настоящий отец?

Она отвернулась, ее щеки залил румянец.

— Она знает о тебе.

— Ну, по крайней мере, хоть один из нас был в курсе.

Это замечание всколыхнуло в ней волну ярости.

— Я была разбита, я потеряла все — мою семью и мои мечты. Мне пришлось начать все сначала, и ты не имеешь права осуждать жизнь, которую я создала.

— У меня было право знать, что я снова стал отцом.

Итак, он сказал это.

Лисбон не могла говорить — она не знала, как свести на нет эту очевидную правду. Она похоронила это чувство вины под слоями оправданий, но оно все еще было там, ожидая, что кто-то откинет эти слои и еще раз представит его перед глазами Терезы. Она смотрела на свои руки — ее простенькое колечко поблескивало в свете ламп, напоминая о предстоящем замужестве.

— Я не знала, хотел ли ты ее вообще.

Джейн уставился на нее.

— Почему я не должен был хотеть моего ребенка?

Она встретилась с ним взглядом, позволяя еще раз увидеть свою боль.

— Потому что ты не хотел быть со мной.

Это заявление настолько потрясло его, что ему нечего было ответить, и Лисбон чувствовала, как с каждым ударом ее сердца утекают секунда за секундой. Им ничего не оставалось, кроме того как смотреть друг на друга, пытаясь понять, как исправить то, что казалось непоправимым. Она почти не заметила, как открылась входная дверь, пока не услышала голос Энни.

— Тетя Риз? Все в порядке?

Вот чёрт.

Лисбон вскочила на ноги практически в тот же момент, как Энни появилась в поле зрения. Само собой, первым, что она увидела, был Джейн позади тети, но она не сразу узнала его.

— Что здесь происходит? — спросила Энни, поняв по покрасневшим глазам, что Лисбон плакала.

Джейн снова взглянул на девушку, но у него было явное преимущество в виде фотографической памяти.

— Что ж, Энни, а ты здорово подросла.

Возможно, его голос сыграл свою роль, потому что в глазах девушки блеснуло озарение.

— Экстрасенс вернулся?

— Нет, — быстро ответила Лисбон. — Он не вернулся. Он просто здесь.

Джейн приподнял бровь:

— И что именно это значит?

— То, что ты уходишь, — просто ответила она.

Но он помотал головой:

— Нам о многом нужно поговорить.

— Не сейчас, — ответила Лисбон.

— Не обращайте на меня внимания, — вмешалась Энни. Она смотрела на двоих взрослых с долей забавы во взгляде.

Она сгорала от любопытства и множества вопросов.

Джейн не обратил никакого внимания на заявленное одолжение Энни.

— Я не собираюсь просто так уйти, не обсудив тот факт, что у нас есть ребенок.

Энни резко вдохнула и на мгновение уставилась на них двоих.

— Так, на один вопрос уже есть ответ.

Лисбон впилась взглядом в племянницу, в то время как Джейн бросил взгляд на Лисбон.

— И видимо, об этом знали все, кроме меня.

— Вот не надо этого, мы же семья. Мы все знали, что она спит с тобой.

— Это на самом деле мне не помогает, — прошипела Лисбон.

Энни замолчала, но не сдвинулась с места, наслаждаясь развернувшейся перед ней драмой. Лисбон вздохнула и отвернулась от племянницы.

— Мы можем поговорить об этом, но… это должно произойти наедине и в более подходящее время, — Джейн кивнул прежде, чем Лисбон успела добавить: — Если, конечно, ты не передумаешь.

Его глаза вспыхнули.

— Я не покину этот город, пока не получу ответы на некоторые вопросы.

Лисбон спокойно встретилась с ним взглядом, на самом деле не веря, что он заставит себя остаться.

— Значит, мы поговорим позже.

Джейн пристально смотрел в ее глаза, пытаясь понять, лжет она или нет. Она не лгала. Если Джейн говорил серьезно, о том, что не уедет, у нее не было особого выбора. Но Лисбон не могла винить его за то, что он сомневался в правдивости ее слов.

— Я вернусь позже.

— Ты позвонишь мне.

— Я вернусь, — поправил Джейн, делая акцент голосом. — Я бы хотел лично познакомиться со своей дочерью.

Лисбон ахнула. Она никогда в действительности не думала об этом. Да, Дани знала о своем отце, но эти знания ограничивались лишь фотографией и историями. Она никогда не говорила, что есть возможность встретиться с ним однажды. Лисбон просто не была к этому готова.

Джейн бросил в ее сторону строгий взгляд, прежде чем направиться к двери.

— Я вернусь, — снова сказал он и закрыл за собой дверь.

Лисбон смотрела в то место, где он только что стоял, все еще пытаясь хоть как-то осознать все, что произошло, и обещание, что ее дочь вот-вот должна впервые встретиться со своим отцом. К счастью, Энни была рядом, чтобы вернуть Терезу в реальность.

— Чёрт возьми! Что только что произошло?

— Энни, — выдавила Лисбон так, будто бы она была раздражена ее выражениями.

— Что? — спросила Энни. — Я прихожу домой и застаю тут отца твоего ребенка, и ты не собираешься мне ничего говорить?

— Все слишком сложно.

— Нет уж, черт возьми!

— Перестань выражаться, — предупредила Лисбон.

Энни закатила глаза.

— Дани спит, и если время от времени у меня вырывается пара ругательств, то только потому, что «Чудо-парень» возвращается в твою жизнь за месяц до твоей свадьбы.

Лисбон застонала и отвернулась, потирая глаза, будто это могло помочь стереть события дня. Энни ухмыльнулась:

— Он ведь знает, что ты выходишь замуж?

— Да, — ответила Лисбон, поскольку сейчас не было никакого смысла лгать.

— Именно поэтому он и пришел. Он не хочет, чтобы ты выходила замуж.

— Джейн не знает, чего он хочет, — сказала Лисбон. — Он просто бесится, но я по-прежнему ему не нужна.

Энни пожала плечами:

— Но он узнал о ДиДжей.

— Он увидел фото, — объяснила Лисбон. — Ему хватило этого, чтобы все понять.

— И что он сделал после?

Она вздохнула:

— Поднялся наверх, взглянул на нее. Потом он спустился сюда, и мы говорили, пока ты не пришла.

Энни пристально посмотрела на тетю.

— Так ничего не произошло?

Лисбон прищурилась:

— Что, ты думаешь, случилось? — и через пару секунд она поняла. — О Боже, Энни!

— У вас были отношения.

— Четыре года назад! И я помолвлена с Крисом! У нас свадьба через месяц!

— И тут парень, по которому ты страдала последние четыре года, возвращается, — Энни закончила мысль: — Не лги мне. Я знаю, что ты была влюблена в него все это время.

Лисбон посмотрела на нее:

— Все это уже не имеет значения. Мне нужно со всем разобраться. Я должна понять, что мне делать.

— А у тебя есть особый выбор? Он хочет увидеть ДиДжей, и, насколько я знаю, он не из тех, кто просто сядет, и будет ждать.

Лисбон не могла оспорить это:

— Нет…, но я должна во что бы то ни стало защитить ее.

— От Джейна?

— Да, — Лисбон попыталась объяснить это. — Потому что сближение с ним принесет ей только огорчение, когда он уйдет. Моя дочь не заслужила узнать, каково это — быть брошенной.

Энни немного помолчала, прежде чем спросить:

— А что если он не уйдет?

Лисбон выглядела немного растерянно из-за этого предположения, а затем отклонила его:

— Джейн не останется. Он никогда не делал этого раньше, и не сделает сейчас.

— А ты хочешь, чтобы он остался?

Лисбон замешкалась:

— Не важно, чего я хочу. Я должна смотреть на вещи реально, — она подарила племяннице спокойный взгляд. — Джейн никогда не оставался дольше, чем на пару дней. Он уйдет, и все будет кончено.

Энни вздернула бровь:

— Хочешь поспорить?

Лисбон бросила на нее строгий взгляд:

— Если ты закончила быть бесполезной, иди в свою комнату.

Обычно она пыталась сопротивляться, услышав подобный родительский тон тети, но Энни знала, что не стоит заходить далеко в подобном давлении — ей не очень хотелось спать на скамейке в парке после этого. Но скрывать смешки было не просто, когда она поднималась вверх по лестнице. Она в какой-то степени надеялась, что Патрик Джейн останется.

Это могло бы быть весело.

-----------

В считанные секунды Джейн принял решение ехать в Лос-Анжелес. Последние четыре года он поддерживал связь с Чо, в основном потому, что хотел знать, как дела у членов команды, но при этом не сталкиваться с попытками Грейс вернуть его. Также Джейн пытался избегать звонков Лисбон, так как хотел, чтобы она двигалась дальше. Он думал, что поступает правильно, пока Чо не сообщил, что через месяц она выходит замуж.

Это чуть не убило его.

Джейн был удивлен той боли, которую ему принесла мысль о том, что Лисбон действительно двигается дальше по жизни. Он перестал звонить ей, когда она рассказала, что собирается на свидание вслепую. Джейн даже пережил свадьбу Чо, где ему пришлось наблюдать за тем, как Лисбон сидела рядом, разговаривала, танцевала и прикасалась к другому мужчине. Он сдержал себя и не попросил на свадьбе о том, чтобы она бросила Криса и, если игнорировать тот факт, что после этого Джейн беспробудно пил три дня, то можно считать, что он проделал чертовски хорошую работу, чтобы отпустить ее.

Но все его успехи в этом деле остались далеко позади, как только Джейн узнал, что всего через несколько недель Лисбон сменит фамилию. Конечно, он пытался убедить себя в том, что у него нет никаких оснований расстраиваться, что он должен быть счастлив за нее, что ей будет лучше с кем-то другим. Но ни один из этих логических аргументов не смог удержать Джейна от того, что он отправился Лос-Анжелес так быстро, как только мог.

Это была счастливая случайность, когда Джейн наткнулся на Лисбон в ресторане, но увидев, как она сбегает, он сильно усомнился в своих намереньях. Однако боль в его сердце выиграла эту битву. Поэтому Джейн нашел ее адрес и отправился к дому Лисбон, чтобы попытаться убедить ее не выходить замуж… даже если это был абсолютно сумасшедший поступок.

Он чувствовал себя глупо даже просто вспоминая об этом, но Джейн также испытывал невероятное облегчение от того, что все-таки сделал это, иначе, вне всяких сомнений, он бы никогда не узнал о своем ребенке.

Джейн никак не был готов к тому моменту, когда он увидел фотографию позади Лисбон.

Джейн сразу понял, что это его ребенок. Она была слишком похожа на него, слишком похожа на Шарлотту. И все же ему понадобилось несколько минут, чтобы на самом деле осознать все это, на самом деле понять, что у них с Лисбон была дочь. Укрепить эту мысль помогло то, что он увидел ее. Когда он смотрел, как малышка мирно спит в своей постели, это становилось реальностью — у него есть дочь.

Смешанный поток эмоций кипел внутри него — он решил остановиться на гневе, поскольку прямо сейчас проще всего было чувствовать ярость, и она была оправдана. Лисбон должна была сказать ему об их дочери, что бы ни случилось между ними, он имел право знать, что у него был еще один ребенок.

Джейн дал Лисбон время потому, что и сам нуждался в нем, чтобы все обдумать и осознать. Он даже не должен был быть здесь, но вдруг, решив приехать сюда и просить Лисбон не выходить замуж, Джейн узнал, что у него есть маленькая красивая дочь. Все это было более чем немного подавляюще.

Каким-то образом он добрался до гостиничного номера, в котором остановился. Несколько мгновений все, что он делал, это просто стоял там, еще не оправившись от шока. Затем Джейн вытащил телефон и позвонил человеку, который, как он считал, заслужил его гнев.

Уже было довольно позднее время, но Чо ответил на его звонок всего после двух гудков.

— Чо.

— Ты скрывал это от меня, — сразу выпалил Джейн.

Секунду Чо молчал:

— Джейн?

— Нет необходимости врать. Конечно, ты знал.

— Где ты, черт возьми?

Джейн сел на кровать, кипя от гнева, пружины слегка заскрипели:

— В Лос-Анжелесе.

Он слышал, как Чо что-то пробормотал, или, может быть, это был смех:

— Ох. Ты видел вашу малышку.

Это, конечно, подтвердило его догадку:

— Да, Чо, я видел ее. И большое спасибо, что никогда не говорил мне о ее существовании. Не помешало бы получить небольшой намек.

— Разве это что-то изменило бы?

Джейн покачал головой:

— Я должен был узнать о ней четыре года назад.

— Ты не хотел знать.

— Что, черт возьми, это вообще значит?

— Если бы тебя это волновало, ты бы увидел признаки.

— Меня не было рядом, чтобы я мог это сделать, — напомнил ему Джейн.

— Вот именно.

Джейн тяжело вздохнул:

— Я ушел, потому что хотел как лучше. Ты знал, что с ней происходит.

Чо не нравилось это объяснение, или, может быть, он просто не понимал, что натворила Тереза:

— Ты говоришь, что тебя не было рядом, но именно тогда она нуждалась в тебе больше всего. Ты поступил как эгоист.

Джейн мгновение колебался, прежде чем, наконец, объяснить Чо:

— Она заслуживала кого-то лучшего, чем я, и заслуживает до сих пор. Так было лучше для нее. Я сказал ей это. Эгоистично было бы остаться.

— Вы оба идиоты.

— Может быть. Но все это не отвечает на мой вопрос: Почему никто из вас не сказал мне, что у меня есть еще один ребенок?

Чо ответил просто:

— Потому что это было то, что вы оба хотели — ты считал, что ей лучше без тебя, а она не хотела, чтобы ты снова страдал.

Джейну не нравилось это объяснение.

— И все же я имел право знать, что у меня есть дочь.

— Да, имел. Я говорил об этом Лисбон, но, как и ты, она слишком упряма.

— Ну что ж, приятно знать, — ответил Джейн, но он не собирался позволить Чо так легко соскочить с крючка. — Почему ты не рассказал мне?

— Ты спрашиваешь меня о том, почему я не сказал моему хорошему другу, что она должна сказать человеку, который бросил ее, что у нее есть от него ребенок? Ведь в один прекрасный день он может узнать об этом и обидеться, что от него это скрывали, несмотря на то, что он вел себя как идиот?

Джейн приподнял бровь, когда подбирал слова, чтобы ответить:

— Даже идиот заслуживает того, чтобы знать, что у него есть ребенок.

— Ты должен поговорить об этом с Лисбон.

Джейн слегка улыбнулся:

— О, ты можешь рассчитывать на это.

— Джейн, ты же знаешь, что она делала лишь то, что считала правильным.

— Я тоже.

— И посмотри, куда это привело вас обоих.

— Да, с этим не поспоришь, — Джейн вздохнул и покачал головой.

И тут одна мысль пришла ему в голову — то, в чем он был чертовски уверен:

— Ты же знал, что я приеду сюда. Ты знал, что я увижу ее.

— Да. Я также знал, что если ты встретишься с Лисбон, то ты увидишь и своего ребенка.

Джейн снова вздохнул:

— Спасибо. Хотя я предпочел бы узнать о ней четыре года назад, но, думаю, лучше поздно, чем никогда.

— Иди и поговори с ней, Джейн, исправь свои ошибки, пока не стало слишком поздно.

После того, как Чо выдал свой совет, он отключился, так как ему больше нечего было добавить. Джейн положил трубку и откинулся на кровать, одной рукой прикрыв глаза. Для него все еще было слишком трудно принять все это. Он провел последние несколько лет, пытаясь вновь найти свое место в жизни, пытаясь сделать то, что лучше для людей, которых он любил, находясь вдали от прошлого, которое уничтожило его.

Но все его попытки не увенчались успехом.

Джейн смотрел в потолок, его мысли все еще вращались вокруг вопроса: что же делать дальше? Он должен был поговорить с Лисбон, встретиться с Даниэлой и разобраться во всем этом. Даже если он наверняка не знал, что принесет ему будущее, все равно было трудно перестать пытаться спрогнозировать его, ведь именно этим он занимался долгое время.

Что-то беспокоило Джейна, какая-то мысль не отпускала его. Он сел и потянулся к чемодану, который был поспешно упакован ранее. В одном из рваных карманов лежала вещь, которая стала самой ценной для него в эти годы. Книга Терезы была еще в неплохом состоянии, даже если учесть, что некоторые из страниц были изрядно потертыми из-за многократного прочтения.

Он раскрыл книгу на титульном листе и провел пальцами по ее подписи. Он вспомнил тот день в Нью-Йорке, когда заплатил совершенно незнакомому человеку сотню долларов, чтобы тот зашел внутрь и простоял в очереди, и Джейн получил свой экземпляр книги с автографом автора. Он не хотел, чтобы Лисбон видела его, но ему было необходимо, чтобы она подписала ее. Для Джейна было важно иметь книгу, которую Лисбон держала в руках, к страницам которой прикасались ее пальцы.

Джейн перевернул страницу с подписью и перешел к эпилогу в самом конце. Он читал эту часть десятки раз, возможно, сотни, и всегда застревал на ней, особенно сейчас.

«Когда монстр мертв, в действительности остается лишь один вопрос: Что теперь?

Это было тем, что мучило всех нас в первые дни и недели после того, как все было кончено. Я всегда представляла себе, как „вернусь к нормальной жизни“, но я не понимала, что после чего-то настолько опустошающего и разрушительного, какой была эта охота, понятие нормы просто перестает существовать. В конце концов, остается лишь одна вещь, которую вы можете сделать — попробовать собрать свою жизнь по кусочкам.

Именно так мы и поступили, с разной степенью успеха.

Ригсби и Ван Пелт справились с этим лучше, отправившись в длительный медовый месяц, а затем и вовсе переехали из Сакраменто. Им было легче дышать в городе, который не напоминал о пережитом. Они получили свой поистине счастливый конец, и я все еще каждый раз вспоминаю о них с улыбкой.

Чо был тем, кто легче всех пережил этот период. Он получил долгожданное продвижение по службе в КБР и остался в Сакраменто. Теперь у него наконец-то есть своя команда, и то, как он руководит ею, заставляет меня стыдиться моих собственных лидерских качеств. Я завидую тому, как легко он смог оставить все позади, но он всегда был самым стойким из нас. Я горжусь им.

И, наконец, Джейн. В его планы не входило оставаться с нами навеки, и часть меня всегда это знала, хотя я и надеялась на обратное. После того, как все было кончено, Джейн ушел так же, как и пришел. И хотя этот факт убивал меня, в то же время я понимала, почему он так поступил. Он совершил то, ради чего впервые появился на пороге КБР, и пришло время для него найти новую жизнь — ту, в которой его больше не будут преследовать мысли о семье и о монстре, который отнял ее у Джейна. Даже если эта новая жизнь и забрала его у тех, кто также любил его. Мне было грустно, и грустно до сих пор, но я не имею права злиться. Джейн оставил мне воспоминания, жизнь, которая резко изменилась, и подарок, о котором я не смела и мечтать. Все, что я могу сделать, это поблагодарить его… и надеяться, что однажды он найдет покой».

Джейн перестал читать и захлопнул книгу с тихим стуком.

Она сказала ему: оно было там все это время, прописано печатными буквами. Между строк можно было узнать ее тайну, но он так и не понял этого. «Подарком», о котором Джейн даже не подозревал, была Даниэла. Та, которую он оставил.

Джейн всегда знал, что совершил ошибку, когда вернулся к Лисбон — он не должен был начинать это. Конечно, когда дело касалось Терезы Лисбон, он не всегда мог мыслить ясно. Как и она, Джейн хотел получить шанс узнать, каково это — быть с тем, кого любишь. Он обманул самого себя, думая, что это было возможно. Но Лисбон была слишком хороша для него. Джейн сделал единственный правильный выбор из возможных: ушел прежде, чем смог причинить ей еще больше боли.

И она сделала то, что заставило его еще сильнее полюбить ее: подарила ему ребенка.

Сложность была в том, что Джейн не был уверен, что было лучше для него: остаться или уйти. А на данный момент он не мог сосредоточиться и на том, что лучше для его дочери — прямо сейчас он должен был смириться с мыслью о том, что он вновь стал отцом.

И это будет самая сложная часть.

Когда он исчез, я была опустошена. Он стал для меня больше, чем просто другом за все те годы, и видеть, как он уходит с болью и сожалением — убивало меня. Но тишина, наступившая после, была куда хуже.

Незнание — испытание, которое никто не способен вынести. Я звонила, я даже просмотрела все поступившие отчеты о пропавших без вести с того момента, как он просто-напросто сбежал. Он не знает, но я съездила в Малибу на опознание тела. Шесть часов я думала, что он мертв.

Конечно, он появился из ниоткуда, в церкви, просто для того, чтобы объяснить, что все это было частью плана, ловушкой для поимки Красного Джона. Я была так зла, что он бросил меня. Но гнев этот длился недолго. После его ухода я стояла в церкви и плакала, благодаря Бога за то, что он жив.

Я думала, что боль пройдет после этого. Я ошибалась. Следующий год был самым тяжелым в моей жизни. Я наблюдала за тем, как он ступает на новый уровень одержимости помощницей Красного Джона, которая однажды прошла через постель Джейна, и это было частью его плана. Я провела тот год в попытках догнать его и молилась, чтобы он выжил, чтобы я выжила. Это всё, что я могла сделать. Смотреть и сдерживать слезы до тех пор, пока не наступил бы момент пролить их в одиночестве.

Из книги «Тигр, тигр» автор Тереза Лисбон.

Этим утром Лисбон проснулась в полной неуверенности. Ей понадобилось время, чтобы обдумать все, что сказала Энни. Сон совсем не шел из-за обрушившихся на нее мыслей. Она бросила все попытки уснуть уже около пяти утра и вместо этого отправилась на длительную пробежку по пляжу. Прохладный соленый ветер бодрил и помогал проветрить голову и оценить ситуацию, в которой она оказалась.

Джейн явился прошлой ночью, видимо испугавшись, что она собирается выйти замуж. Он пришел и узнал о Дани. Сейчас у Терезы не было ни малейшего представления о том, что он будет делать дальше. Его страх относительно свадьбы был неожиданным, но понятным. Он не нуждался в любви, скорее всего, ему просто было тяжело видеть ее с кем-то другим. Он мог бы все изменить, если бы только хотел, если бы мог. Как ни крути, лучше для них обоих было бы попытаться придти к миру и согласию, даже врозь.

Но финальная точка оказалась куда сложнее из-за существования Дани. Лисбон знала, что Джейн будет сражаться до победного за право увидеть дочь. Он дал это понять прошлой ночью. Но он так же не смог бы позволить себе остаться. Он хотел то, чего не мог себе позволить, и не хотел, чтобы кто-то другой обладал этим.

Вся эта ситуация напоминала так любимые Джейном головоломки, только молотком в этот раз было невозможно решить проблему, и Лисбон отправилась домой, чтобы смыть с себя песок, приставший к ногам после пробежки. Затем она высушила и уложила волосы настолько, насколько позволяло время. И, в конце концов, она надела свою обычную рабочую одежду. Ее офисная работа предполагала носить каблуки, но от двенадцатилетней привычки не так просто избавиться. Она спустилась вниз, чтобы убить время за просмотром утренних телешоу, пока, наконец, не услышала копошение в детской.

Ее дочь была ранней пташкой, кто бы знал откуда в ней это? Дани прибежала вниз из своей комнаты все еще одетая в свою маленькую голубую ночную сорочку принцессы.

— Мамочка! — закричала она, просто радуясь жизни. В этом была вся ее дочь.

Спустя мгновенье малышка уже растянулась на полу, включив утренние мультики, в то время как ее мать решила, что этим утром было бы неплохо полакомиться блинчиками. Она успела испечь всего несколько штук, когда все еще сонная Энни, запинаясь, спустилась вниз. Она была еще достаточно юна и воспринимала сон, как нецелесообразную необходимость.

— Блинчики?

Лисбон кивнула:

— Будут готовы через пару минут.

— Интересный выбор. Ты так ее отвлекаешь или себя?

— Шшш, — шикнула Лисбон. — Она ведь здесь, в гостиной.

Энни подошла ближе, в глазах блеснули искорки:

— Ты не собираешься сказать ей, что экстрасенс вернулся?

— Он не экстрасенс, и нет, я не собираюсь этого делать.

— Почему?

— Потому, что вскоре он уйдет, и все это закончится.

— Он так сказал?

Она покачала головой:

— Ему и не нужно. Это именно то, что он всегда делал.

Энни помолчала немного, прежде чем спросить:

— Ты собираешься рассказать Крису?

На этот вопрос было не просто ответить. Лисбон замешкалась, прежде чем попыталась как-то уйти от ответа:

— Я не думаю, что это его касается. Ему известно лишь то, что отец Дани не был в ее жизни до сих пор, и на данный момент ничего не изменилось.

— Уверена?

— Почему ты спрашиваешь?

— Потому что он создает впечатление человека, который делает то, что хочет, вместо того чтобы пустить все на самотек, — сказала Энни. — Я думаю, ему нужны и ты и Дани.

— Ты общалась с ним в течение пяти минут шесть лет назад и пяти секунд прошлой ночью, — напомнила ей Лисбон. — Мне кажется, я знаю его лучше, чем ты.

— Да, но я не влюблена в него и не боюсь его в одно и то же время.

Это застало Лисбон врасплох:

— Прости?!

— Пожалуйста, только не отрицай это. Я не слепая, и я прочла твою книгу. Это очевидно.

Лисбон не взглянула племяннице в глаза, а лишь снова сосредоточила внимание на блинчиках.

— Я любила его, но многое изменилось с того времени.

— Нет, это не так, ты все еще любишь его, — заявила девушка, скрестив руки на груди. — И свадьба с Крисом ничего не изменит.

— Мой брак с Крисом не имеет никакого отношение к нему, — Лисбон настояла на своем. — И ты не можешь всерьез заявлять, что я должна быть с Джейном.

— Ты шутишь? Я думаю, тебе стоило бы уносить ноги от этого сломленного парня, — честно призналась Энни. — Но нравится тебе это или нет, ты зациклилась на Джейне, запуталась в нем, как муха в паутине. Я только не знаю, ты умрешь до того, как он поглотит тебя или уже после.

Лисбон поморщила нос от такого сравнения.

— Я не запуталась в Джейне.

— Я. Не. Запуталась. В. Джейне.

— Ерунда. Все, что ты делаешь — думаешь о нем, глядя на все эти чертовы фотографии.

— Перестань ругаться... И ты ошибаешься. Я не смотрю на его фото.

— Нет, смотришь.

— Знаешь, мне не нужны советы в любовных делах от человека, который считает бар отличным местом для знакомства с хорошим парнем.

Энни выглядела потрясенной резкими словами тети, впрочем, как и сама Лисбон. Она никогда не говорила с племянницей подобным тоном. Никогда.

— Прости, я не это имела в виду.

— Боже правый, да у тебя проблемы.

— Я просто на нервах… ты же знаешь вся эта свадебная суета и все в этом духе.

— Экстрасенс возвращается…

— Это никак к нему не относится.

— Ладно, а что насчет ДиДжей? Когда ты собираешься сказать, что ее отец в городе?

— Я не знаю, но и тебе я не позволю сказать ей хоть что-то.

— Она должна знать. Ей всегда хотелось встретиться с ним. Ты помнишь, что случилось на Рождество.

Лисбон поморщилась.

— Я знаю, — она тяжело вздохнула и покачала головой. — Все это слишком сложно сейчас. Я даже не знаю, что он намерен делать. Все, что я знаю, так это то, что он уже мог покинуть штат. И я не собираюсь давать Дани надежду, чтобы наблюдать за тем, как она рушится.

Энни внимательно изучала тетю:

— А если он решит остаться?

Она снова отвернулась.

— Он не сделает этого, — сказала Лисбон решительно, но тут же добавила более мягким тоном:

— Он никогда так не поступал.

Она повернулась и встретилась взглядом с племянницей:

— Завтрак готов, и не говори ни слова о нем.

Энни закатила глаза, но решила держать рот на замке, когда Лисбон позвала Дани из другой комнаты. По крайней мере, на данный момент она хранила ее секрет, ведь это было все, о чем Лисбон могла попросить.

----------------

Лисбон позвонила Кейт по пути на работу. Так же быстро, как ее подруга ответила на звонок, Лисбон отрезала любую попытку поздороваться.

— В мой офис. Сейчас!

— Что случилось?

— Все по приезду, — объяснила Лисбон. Ей нужен был совет, но это была не та ситуация, о которой ей хотелось бы говорить по телефону.

Она отбросила трубку и снова вернула свое внимание на дорогу. Но мысли были далеко — они возвращались к ней и Джейну сидящим на ступенях, после того, как он узнал о существовании своего второго ребенка, к спору со своей племянницей посреди кухни. К прошлому Рождеству…

Они с Дани упаковали немного теплой одежды, собираясь провести выходные с ее братьями и их семьями. Все шло хорошо, пока Джеймс, старший, не позвал еще нескольких друзей. Было невозможно не выделить Дани и ее белокурые кудряшки в толпе брюнетов. Один из них сделал бесчувственное замечание, что она, вероятнее всего, удочеренная, чем заставил Дани убежать в слезах, с мыслями о том, что Тереза не ее настоящая мать.

Именно в тот момент Лисбон приняла непростое решение рассказать Дани правду о ее появлении. Тогда, сидя в гостевой комнате дома Джеймса, она достала одну из фотографий, которую надежно хранила вдали от всех вещей дочери, и позволила Дани узнать, как выглядит ее отец. Она лишь частично рассказала малышке историю, сказав о том, что он уехал, что не знал о ней, но они очень сильно любили друг друга.

Дани долго разглядывала фотографию, наконец-то поняв, откуда у нее эти белокурые кудряшки и великолепная улыбка. Она захотела оставить снимок себе, и по сей день он находился в ее комнате. Но фото было недостаточно. Дани задала дюжину вопросов о своем отце, повторяя один с завидной настойчивостью: «Почему?» Почему он ушел?

Спустя какое-то время после возвращения в Лос-Анджелес, Лисбон посадила дочь в машину и отправилась в Малибу, чтобы Дани смогла познакомиться со свой старшей сестрой. Она сомневалась, было ли у нее право быть там, чувствуя, будто ей необходимо попросить извинений у жены Джейна, но только таким образом ее дочь, наконец, смогла понять истинную правду о том, как оказалась в такой ситуации. Девочка просила рассказать, как все произошло и потребовалось немного больше объяснений, чтобы она смогла понять, как вышло так, что у них с Шарлоттой Джейн один отец, но разные матери. В итоге ее дочь не волновало полное это родство или всего лишь на половину, ведь это была могила ее сестры, и только это имело значение. Малышка поняла, насколько смерть сестры ранила ее отца, возможно, не до конца осознавая, почему именно это было причиной его отсутствия рядом, но этого было достаточно, чтобы у нее возникла связь с ним.

Но ничто не сравнится с теми эмоциями, которые испытала Лисбон возвращаясь обратно к машине, когда не увидела в руках дочери ее любимую куклу Сьюзи. Дани смотрела очень серьезно и объяснила:

— Под землей страшно. Я хотела, чтобы Сьюзи помогла моей сестре почувствовать себя лучше.

Этот наивный жест заставил ее проплакать большую часть обратной дороги. Ей было больно понимать, что Джейн даже не представляет, что этот драгоценный ребенок существует…, но она так боялась, что их воссоединении разрушит ее наивность.

Лисбон пришлось прождать еще двадцать минут в офисе, пока Кейт наконец-то не вошла в дверь. На ее блузе красовался бейдж посетителя.

— Я была на середине большой главы, поэтому будет куда лучше, если это, черт побери, что-то стоящее.

Лисбон встретилась с ней взглядом:

— Джейн пришел ко мне вчера ночью, умолял не выходить за Криса и узнал о Дани.

Кейт впилась в Терезу взглядом, прежде чем бесцеремонно упасть на стул:

— Боже. Мой.

— Не то слово.

— Черт побери! Как это случилось?

Лисбон наблюдала, как нарастает изумление Кейт по ходу ее рассказа о том, что случилось прошлой ночью, включая причину визита Джейна и то, как он заметил фото их дочери, тем самым узнав правду. Кейт напоминала женщину, которая наслаждалась просмотром любимой мыльной оперы. К несчастью, это было не шоу, а реальная жизнь Лисбон.

— Ну, надеюсь теперь-то ты понимаешь, что он был не просто проездом здесь, — сказала Кейт с ухмылкой.

— Я не знаю, что он собирается делать, — призналась Лисбон. — Я даже не знаю, что мне делать. Все это какой-то огромный кавардак. Было бы куда проще, если бы Джейн просто снова ушел.

— Ты действительно думаешь, что он просто так уйдет от своего ребенка?

— Он ушел от меня.

— Мы обе знаем, что это не одно и то же.

Лисбон отвела взгляд, пытаясь скрыть легкий укол ревности, который вызвал данный комментарий. Это было именно то, с чем Лисбон боролось со вчерашнего вечера. Если бы Джейн остался, то это было бы только ради их дочери, а не ради нее. Отчасти ей казалось это несправедливым.

— В любом случае, я не уверенна, что Дани ему будет достаточно. Я знаю, он любил меня, вероятно, мог бы полюбить Дани, если не считать проблемой то, что он не может себе позволить иметь то, что хочет. Возможно, он считает, что ей было бы лучше без него.

Кейт покачала головой:

— Боже, да он действительно не в себе, если верит в это.

— Ты знаешь так же хорошо, как и я, что он не просто не в себе, он — настоящая катастрофа.

— Может, он провел несколько последних лет собирая осколки.

— А может, я завтра стану королевой Англии.

Телефон зазвонил, высветив номер Джейна. Она никогда не удаляла его из списка контактов, а он никогда не менял свой номер… как, впрочем, и она.

— Это Букингемский дворец? — спросила Кейт.

— Нет, это он.

Глаза Кейт расширились, как только Лисбон ответила на звонок.

— Включи громкую связь, — резко прошептала она. Лисбон в ужасе посмотрела на подругу.

— Привет, Джейн! — сказала она так ровно, как только могла.

— Ты никогда не меняла свой номер телефона, — отметил он.

Она практически закатила глаза:

— Ты тоже.

Они старались не предавать значение тому факту, что оба сохранили свои прежние телефонные номера. Лисбон знала, в чем была ее причина. Она всегда в тайне надеялась, что он снова позвонит. Даже, несмотря на то, что последний раз его имя высвечивалось на экране ее телефона почти два года назад.

Джейн тоже решил проигнорировать возникший подтекст в замечании.

— Ты знаешь, зачем я позвонил тебе. Могли бы пропустить все эти малоприятные прелиминарии? Я хочу встретиться с дочерью, а ты этого не хочешь.

— Я хочу, чтобы ты встретился с ней, — настояла Лисбон. — Я просто хочу быть уверена, что ты не заставишь ее страдать в итоге.

— Или ты не хочешь, чтобы я причинил страдания тебе.

— Нам обеим, — признала Лисбон. — Но особенно ей. Она еще совсем мала, и не знает ничего о боли. Я не хочу, чтобы она спрашивала меня, почему ее отец ушел.

— А как на счет вопроса, почему его не было на протяжении всей ее жизни? — ответил Джейн. — Тот факт, что он не знал ничего об этом, мог бы быть ответом на этот вопрос.

— Возможно, — согласилась Лисбон. — Но мог бы ты честно признаться, что все могло бы быть иначе в противном случае?

Джейн молчал и Лисбон почувствовала прилив гордости в этом момент:

— Вот в этом-то и заключается наша проблема, — сказала она, заметив, что Кейт беззвучно аплодирует.

— Все что я мог бы сделать — не имеет сейчас никакого значения, — отметил Джейн. — Мы никогда не узнаем, что бы случилось, узнай я о Даниэле раньше. Единственное, что важно сейчас — это то, что мы будем делать в будущем.

Лисбон понимала это, знала, что, вероятно, он был прав. Прошлое осталось позади и, несмотря на то, что он был зол, они уже ничего не могли изменить. Само собой, сейчас он был обеспокоен больше тем, какое место он займет в их жизнях, если он решил, что хочет этого.

— Все зависит от тебя, — объяснила она. — И от того, как много ты можешь дать ей.

— Нам нужно будет обсудить это.

— Я работаю, — быстро ответила она, чувствуя страх от одной только мысли, что ей придется снова впустить в свою жизнь этого мужчину.

— Тогда до вечера.

— Я не уверенна, все слишком внезапно и я…

— До вечера, — настоял Джейн. — Я приду к тебе, и мы серьезно поговорим обо всем этом.

Лисбон знала, что у нее нет выхода. Она не могла даже соврать мужчине на другом конце провода и не быть при этом пойманной на лжи. Она должна была сделать все так, как хочет он, хотя бы на этот раз.

— Хорошо, увидимся вечером.

Тереза повесила трубку и сделала глубокий вдох. Когда она подняла взгляд, то заметила, что Кейт все так же пристально смотрит на нее.

— Что?

— Так ты собираешься с ним встретиться?

— Он хочет поговорить о Дани, — объяснила Лисбон. — И о том, что мы собираемся делать.

— Что, например?

— Не имею ни малейшего представления.

Джейн находился немного в растрепанных чувствах, после разговора с Лисбон, и в этом не было ничего удивительного, учитывая тот ураган эмоций, который окутывал его. Всю ночь он пытался разобраться в том, что произошло, но каждый раз все возвращалось к тому моменту, откуда началось — к малышке, спящей в своей кроватке. Он знал, чего хотел, как впрочем, и всегда. Но как сказала Лисбон, дело было не в том, чего он хотел, а в том, мог ли он это себе позволить.

Он мог честно признаться самому себе в том, что ему нужна Тереза. Хотел бы быть с ней, хотел, чтобы они были семьей. Он давно понял это, еще до смерти Красного Джона. После того, как монстра не стало и перед Джейном открылись все двери, он осознал, что одержимость в достижении целей может преследовать тебя, возвращаясь снова и снова. Лисбон обвинила его в том, что он не знает, как жить в мире, в котором больше нет Красного Джона, что, впрочем, не было так далеко от правды. На самом деле, все это больше напоминало желание научиться жить в мире, к которому он больше не принадлежал. До сих пор не принадлежал.

Он снова вытащил книгу Терезы, листая страницы, перечитывая главы. Джейн не был полностью уверен в том, что именно искал, пока взгляд его случайно не остановился на нужной строчке.

Подвал выглядел пугающе, ничем не хуже, чем в любом фильме ужасов, но ничто так не пугало тогда, как холодное безразличие Джейна и его гнев из-за того, что я слишком рано вмешалась. Я не жалею об этом. И никогда не жалела. Мы спасли жизнь той девушки и, я знаю, где-то в глубине души Джейн тоже испытал облегчение. Но я спасла и жизнь Джейна, это и было причиной того моего поступка. Красный Джон мог прийти и убить его. Я совсем не хотела поймать Красного Джона таким путем. Я просто не могла рисковать жизнями. Ни жизнью той девушки, ни жизнью Джейна.

Мне было больно слышать, что ему совершенно плевать на это. Поймать Красного Джона — вот что действительно важно для него. Он готов был отдать все ради мести. И я искренне верила тогда в это, как впрочем, и он сам.

Но мы оба ошибались.

Я разговаривала с Майей, пытаясь успокоить ее, пока остальные офицеры осматривали место происшествия. По воле случая в совокупности с халатностью, Харди удалось вскочить с носилок и выхватить пистолет. Какое-то мгновение мы смотрели друг другу в глаза. Я держала руку на кобуре, но у меня не было ни малейшего шанса достать пистолет до того, как он нажмет на спусковой крючок. Я видела это в его взгляде. Он собирался убить меня. Человек Красного Джона собирался убить меня, и я ничего не могла с этим поделать.

Затем я услышала выстрел, но не почувствовала боли, потому что …. Харди не нажал на курок.

Я не видела, как Харди упал на землю, не видела его крах и не слышала не чьих криков. Я видела лишь Джейна с ружьем в руках и полным облегчением во взгляде. Я точно так же чувствовала себя в минуты, когда спасала очень важного для меня человека. Затем он отбросил ружье, будто оно обожгло его, и кинулся к Харди в надежде, что в своей предсмертной агонии он все же назовет имя Красного Джона. Но Харди умер с усмешкой на лице, а мы по-прежнему оставались без каких-либо ответов.

Было всего несколько вещей, которые мы поняли после той ночи. Красный Джон был намного могущественней, чем мы могли думать. У него было куда больше друзей, чем мы предполагали, и многие из них были служителями закона. У него был нездоровой интерес к Джейну и он получал немыслимое удовольствие играя с ним. Джейн был готов отдать свою жизнь и пожертвовать чем угодно, лишь бы поймать Красного Джона.

Он готов был отдать свою жизнь ради этого, но не мог позволить умереть мне.

Я никогда не спрашивала его, почему он выстрелил в Харди, и мы никогда не говорили обо всем, что случилось тогда. Это было началом чего-то, что преследует меня и по сей день.

Я уверена, что и его тоже.

Что же, она была права в этом.

Джейн часто задавался вопросом: осознавала ли Лисбон, насколько она была прозрачной даже в своем творчестве. В то время как она, по всей видимости, пыталась замаскировать свои чувства, они были видны как солнце в ясный день. Но она никогда раньше не говорила о том, что же они чувствуют оба на самом деле, будто это было что-то настолько личное, что просто не могло быть выставлено напоказ публике. Но ей и не нужно было этого делать, ведь ее чувства всегда были на поверхности, и их совсем не сложно было увидеть между строк ее книги.

Но он не нашел никаких намеков в тексте, никаких подсказок об их дочери. Тереза должно быть тщательно завуалировала их.

Теперь ему необходимо было разобраться, понять, как стало возможным то, что у него есть ребенок от женщины, которой он, по его же мнению, не был достоин. Сначала казалось, что Джейн должен держаться подальше от обеих — как от матери, так и от дочери, но дело в том, что он уже не испытывал той боли и не стало того оправдания, которым он искусно прикрывался несколько лет назад. Возможно, время сыграло свою роль в этом.

А может, ничтожная жизнь без любимой женщины так повлияла на него.

Внезапный сильный стук в дверь несколько удивил Джейна. Он не ждал никого. Разве что Тереза решила, что их разговор должен состояться как можно быстрее. Но нет, она все же пыталась полностью избежать его. Возможно, ее жених оказался куда более ревнивым, чем Джейн предполагал.

Но обе догадки были ошибочными. Понадобилось какое-то время, чтобы узнать в гостье Кейт Даггар. Ее фото на развороте книги помогло ему, и он узнал в ней женщину с которой обедала Тереза днем ранее. Подойдя ближе, он мог заметить, что Кейт на несколько дюймов выше Терезы и, несомненно, наглее. Хотя, возможно, она только выглядела так в этот момент, просто потому, что смотрела на него, как питбуль на грабителя.

— Мисс Кейт Даггар, — протянул Джейн. — Фото на развороте книги не дает вам возможности остаться неизвестной.

— Какого черта ты здесь делаешь?

— Мне казалось, что это я должен был задать этот вопрос, — подчеркнул Джейн. — Учитывая то, что мы с Вами лично не знакомы, я немного удивлен, что Вам удалось отследить меня и не пожалеть времени, чтобы приехать сюда собственной персоной.

— Я — писатель криминальных новелл, у меня есть немало знакомых в полиции, которые у меня в долгу. Так что отследить тебя не составило большого труда, — спокойно объяснила Кейт. — А теперь ответь на мой вопрос.

— Уверен, Вам и так все известно. Я приехал сюда, чтобы увидеть Терезу, а теперь вынужден задержаться, узнав о существовании дочери.

Кейт немного замешкалась, но, закинув сумку выше на плечо, ответила:

— Прошло четыре года, немного поздновато для того, чтобы взять и вот так появиться в ее жизни.

— Не думаю.

— Прости?

— Я готов утверждать, что никогда в действительности не оставлял ее, — ответил Джейн. — Моя дочь всегда была с ней, и если Вам кажется, что я перестал интересоваться ей и находился не так близко, как должен был быть, то уверяю Вас, Вы ошибаетесь.

— Твои пьяные телефонные звонки не считаются.

— Наш последний разговор год назад на свадьбе Чо уж точно считается.

Кейт ничего не ответила на это, поэтому Джейн решил не упускать возможности и продолжил:

— Вы знаете более чем достаточно, чтобы понять тот факт, что между мной и Терезой мало что изменилось.

Её глаза вспыхнули:

— Тереза выходит замуж через несколько недель!

— Это не имеет никакого отношения к тем чувствам, которые она испытывает ко мне.

— Ты что, не слышал то, что я только что сказала?

— Конечно, я слышал. Но если бы ты была так уверена в том, что Тереза больше не любит меня, ты бы не пришла сюда. Ты бы не переживала о том, что есть риск того, что она снова будет страдать, или я в очередной раз разобью ей сердце, как уже случалась не раз.

Кейт взглянула на Джейна:

— Ну, по крайней мере, ты это признаешь. Уже неплохо.

— Я никогда не делал это намеренно.

— Но ты также не сделал ничего, чтобы избежать этого, — заметила Кейт. — Ты вошел в ее жизнь, использовал ее для своей мести, позволил ей влюбиться в тебя, не делая ничего, чтобы прекратить это, а затем порвал в клочья все что сделал, лишь бы достичь своей цели. И когда все кончилось, ты просто ушел, чтобы снова вернуться и разбить ей сердца и… снова уйти. Именно так ты поступил с ней, — она осторожно взглянула на Джейна. — Знаешь, что я обнаружила, когда познакомилась с Терезой? Ничего. Она потеряла все над чем работала, принесла это в жертву ради тебя, а ты просто ушел, оставив ее одну, — Кейт отвела взгляд. — Единственное хорошее, что ты сделал для нее — это Дани. Не разрушай хоть это.

Джейн был потрясен ее словами, но по правде говоря, в этом не было ничего нового для него, ничего того, что он не повторял бы себе на протяжении всех этих лет. Он всегда видел, какую боль причиняет ей, всегда знал, что она уходила одна в свою квартиру или какое-то другое темное, безопасное место, чтобы скрыть свои слезы ото всех. И он не был уверен, что сейчас все было иначе. Джейн не был уверен, что он в состоянии больше не причинять ей боль.

— Но есть одна важная вещь, — ответил Джейн. — Мой ребенок. У меня снова появилась дочь, и я, как минимум, имею право знать о ее существовании. У меня есть право быть частью ее жизни.

— Вовсе нет, если ты снова станешь причиной страданий.

На этот раз Джейн воспринял это в штыки:

— Какое право ты имеешь вмешиваться во все это? Это — не твоя семья.

— Я — то плечо на котором она проплакала шесть часов не в силах больше сдерживаться, — не уступала Кейт.

— Но я отец этого ребенка, я тот, кто совершил немало ошибок, но я заслуживаю шанса исправить их.

— Не могу с этим согласиться.

— Как я уже сказал, это не твое дело, — напомнил ей Джейн. — Это касается меня, Лисбон и нашей дочери, но никак не тебя.

Кейт абсолютно не нравилось подобное распределение вещей.

— Я уважаю все то, что ты сделала для Лисбон, ты была замечательной подругой для нее на протяжении всех этих лет, но это не дает тебе права принимать какие бы то ни было решения.

Она самодовольно посмотрела на Джейна:

— А как насчет Криса? Ему есть место в этой истории?

Честно признаться, Джейн абсолютно забыл о женихе Лисбон.

— Все зависит от Лисбон и от того, чего она хочет. Но, в любом случае, он — не отец Дани.

Кейт не могла не поспорить:

— Мне кажется, ты недооцениваешь их отношения.

Джейн улыбнулся:

— Нет, это скорее ты недооцениваешь наши.

Она немного побледнела из-за неуверенности, во всяком случае, на этот счет.

— Я просто хочу лучшего для Терезы и Дани. Я не думаю, что ты — именно тот вариант. Что ты скажешь на это?

— Я не знаю, — признался Джейн. — Но мне необходим шанс выяснить это.

----------------

После работы Лисбон посвятила вечер уборке дома, на случай, если Джейн придет и будет корить ее за пыль на полках. Но, на самом деле, она просто пыталась занять себя чем-то, чтобы не сходить с ума от мыслей о предстоящем визите Патрика Джейна и разговоре об их дочери. Она абсолютно не была готова к этому, да и не готовила себя в принципе, после того, как решила, что рассказывать Джейну о существовании Дани нет необходимости.

Но теперь он обо всем знает и им необходимо прийти к согласию. Не то, чтобы Лисбон на самом деле считала, что Джейн может стать частью жизни Дани. На данный момент он был смущен и запутан, он хотел быть с ней, но когда пыль уляжется, он решит уйти. Точно так же, как он сделал четыре года назад.

И когда это случится, она совсем не хотела бы, чтобы ее малышка испытала ту же боль, что и она тогда.

— Знаешь, не думаю, что его будет волновать, поцарапано ли серебро, — сухо сказала Энни.

Она сидела на диване переключая каналы, после неудачной попытки помочь зацикленной на уборке тете.

— Я делаю это не для того, чтобы довести дом до блеска, а просто, чтобы не сорваться.

— Почему? — спросила Энни. — Что в этом такого. Он всего лишь придет, и вы поговорите о твоем ребенке. Ты же этого сама хотела, помнишь?

— Это было четыре года назад. Тогда я действительно считала, что для Дани будет лучше, если Джейн примет участие в ее жизни, — напомнила Лисбон племяннице. — Но все меняется.

Энни уставилась на Лисбон:

— Ты действительно считаешь, что он не должен видеть своего ребенка?

— Я не хочу, чтобы он причинил боль Дани.

— Что он может сделать? Столкнет ее с лестницы?

— Он уйдет! Он разобьет ей сердце!

— Ты уверена? Может быть тебе стоит дать ему шанс, — сказала Энни. — После всего, через что он прошел. Ведь он однажды потерял дочь, почему он должен терять еще одну?

— Дани — не Шарлотта, — ответила Лисбон и, отведя взгляд в сторону, мягко добавила: — А я не Анджела.

Повернувшись, Тереза встретилась с полным грусти и жалости взглядом Энни:

— Ты на самом деле думаешь, что это является причиной его ухода?

Лисбон снова отвернулась.

— Это не важно. Он ушел и не может это исправить. Я не могу доверить ему своего ребенка, только и всего, — она тяжело вздохнула и встретилась взглядом с Энни. — Дани наверху, можешь помочь ей собраться.

— Для чего? Хочешь, чтобы я помогла ей одеться для встречи с ним?

— Она не встретится с ним. Ты уведешь ее.

— Я?

— Да, — настойчиво произнесла Лисбон.

— Но ведь это вечер пятницы!

— И что?

— То, что я обычно предпочитаю зависнуть с друзьями постарше четырех лет, предпочтительно с симпатичными особями мужского пола.

Лисбон посмотрела на Энни:

— У тебя будет еще немало пятничных вечеров. Но так как сейчас ты живешь со мной, я была бы благодарна, если бы ты сделала мне одолжение и провела этот вечер с моей дочерью.

Энни все еще была раздражена из-за того, что ее планы на вечер растворились, как дым в ясном небе.

— Чем именно я должна занять ее?

— Своди ее в кино, поешьте мороженое, прогуляйтесь в парке — мне все равно, главное подальше отсюда, — объяснила Лисбон. — И не приводи ее обратно, пока я не позвоню и не сообщу, что он ушел.

— Ты шутишь? Я не просто должна выступить в роли няньки для ДиДжей, так еще и похитить ее? Может мне еще в одеяло ее завернуть и спрятать в машине?

— Перестань драматизировать, просто сделай это для меня.

Энни вздохнула и поднялась на ноги:

— Это просто смешно. Ты ведь понимаешь это? Он ее отец, а не Чарльз Мэнсон*.

— Просто уведи Дани.

— Хорошо, я ухожу, — сказала Энни и направилась вверх по лестнице, бормоча под нос о скармливании ребенку море сладостей в качестве компенсации. И Лисбон была не против. Она так заботилась об этом четыре года, но готова была закрыть на это глаза на один вечер, только чтобы защитить своего ребенка.

Спустя несколько минут, Дани сбежала вниз по лестнице в ее маленьких розовых кроссовках Nike.

— Энни сказала, что мы идем гулять! — радостно прокричала девочка.

— Да, идете, — сказала Лисбон. — День веселья в компании твоей кузины.

— Ура!

— Ну, хоть кто-то рад, — заметила Энни, поймав при этом неодобрительный взгляд Лисбон. Несмотря на все ее жалобы, Энни по-настоящему любила эту маленькую «катастрофу», просто ей не нравилось, когда рушили ее планы. К тому же, у нее было свое мнение в отношении личной жизни Лисбон. Особенно это касалось предстоящей свадьбы.

— Ну же, ДиДжей, — вступилась Энни. — Устроим небольшой девичник.

— А как же мамочка?

— Мамочка останется здесь и займется кое-какими делами, — сказала Лисбон Дани. — Это скучные взрослые глупости. Поэтому тебе придется побыть с твоей кузиной.

В то время как Дани предпочла бы провести время с мамой, вечер с кузиной обещал быть куда более веселым, чем перспектива сидеть дома в одиночестве. Она сияла от счастья, когда Энни вывела ее из дома и направилась к своей помятой Камри. Лисбон видела, как Энни застегнула все ремни на детском сидении и, встретившись еще раз взглядом с тетей, села на водительское сидение и выехала с парковки.

Лисбон вздохнула с облегчением, провожая взглядом отъезжающую машину — теперь Дани будет в безопасности, когда Джейн появится здесь. Она все еще пыталась занять себя хоть чем-то. Тереза поднялась наверх, чтобы переодеться. Она не пыталась впечатлить Джейна, ради всего святого, она ведь была помолвлена.

Наконец-то раздался стук в дверь и Лисбон, нервно вздохнув, медленно направилась к двери.

_________________________________________________________________

*Чарльз Мэнсон — американский преступник, музыкант, лидер коммуны «Семья», отдельные члены которой в 1969 году совершили ряд жестоких убийств.

Вне всяких сомнений, по ту сторону двери стоял Джейн казавшийся довольно спокойным. Очевидно, не одна она готовилась к этому моменту. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Бремя прошлого, повисшее между ними, создавало напряжение, которое теперь ощущалось куда сильнее, чем Джейн мог предположить.

Она отступила, позволив ему войти. Никто из них так и не проронил ни слова. Джейн вошел в дом и первое, что он увидел — фотографию Дани, ту самую, которая совсем недавно стала вестником о существовании его второго ребенка. На мгновение он задержал взгляд на изображении, а затем двинулся дальше по коридору.

Лисбон всё еще пребывала в недоумении. Она стояла у парадного входа, размышляя о том, как оказалась в такой ситуации. Джейн был в её доме, разглядывал фото их дочери — она не готовила себя к этому. Тереза потрясла головой в попытке избавиться от навязчивых мыслей и последовала за своим бывшим любовником. Патрик осматривал её владения также, как когда-то изучал места преступлений. Он старался не упустить ничего, цепляясь взглядом за каждую мелочь, в надежде узнать всё о её жизни здесь. Тереза заметила, как он скользнул взглядом по столу, на котором лежал неоткрытый свадебный подарок, и это смутило её. Подняв взгляд, Лисбон заметила, что Джейн снова смотрит на неё, тщетно пытаясь скрыть свои эмоции за маской. Однако глаза его выдавали.

— Ты пришёл сюда, чтобы поговорить, — напомнила ему Лисбон. — Возможно, стоит перейти к делу.

Джейн отвернулся и его взгляд остановился на стопке детских рисунков на столе.

— Где она?

— Не здесь, — сказала Лисбон. — Энни ушла с ней на прогулку. Я посчитала, что будет лучше, если нам никто не будет мешать во время разговора.

Джейн мрачно усмехнулся и покачал головой:

— Ты вовсе не об этом думала. Ты всего лишь хотела, чтобы я держался от неё подальше.

Что тут скажешь? Он был абсолютно прав.

— И все же, было бы лучше обсудить всё без четырехлетнего отвлекателя, — настаивала Лисбон.

— Я хотел познакомиться с ней, — напомнил ей Джейн. — И желательно, чтобы она не спала в этот момент.

Тереза скрестила руки на груди, ощущая, как материнский инстинкт берёт верх в желании защитить своего ребенка.

— Нет, не сейчас. Во всяком случае, пока ты не докажешь, что не собираешься снова уйти причинив ей боль.

— Дело только в этом или таким образом, ты просто пытаешь воплотить свою маленькую месть?

— Не говори мне о мести, — прорычала Лисбон. — Мы это уже проходили прежде. Дело не в том, что произошло между нами. Я просто не хочу, чтобы моя дочь испытала ту же боль, что и я, — она отвернулась и уже мягче добавила: — Я не злилась на то, что ты ушел, я ожидала этого.

Когда она снова встретилась взглядом с Джейном, он выглядел немного пристыженным. По всей видимости, он ощущал свою вину.

— Ты здесь, ты знаешь о Даниэле. Ты был инициатором разговора, что же, скажи мне, о чем именно ты хотел поговорить?

Джейн выпрямился, стараясь избавиться от вновь накатившей тоски:

— Почему ты думаешь, что я причиню боль нашей дочери?

— Потому что ты поступил так со мной, — ответила Лисбон. — Ты уйдешь, и ей останется лишь гадать, как собрать вместе частички своей разрушенной жизни.

— Речь не о тебе, — напомнил ей Джейн.

— Я её мать.

— А я её отец.

— Я в курсе, — сказала Лисбон. — Но не всё так просто. Ты прекрасно знаешь, что не всегда мы получаем то, чего хотим… Тем более после того, что случилось… после твоего решения.

— Не я принял решение не быть частью жизни моего ребенка, ты сделала это за меня, — настаивал Джейн.

— Ты сделал такой выбор, уйдя из моей жизни, — ответила Лисбон.

Эти слова снова подняли в Джейне волну гнева:

— Всё было совершенно не так и ты знаешь это. И как бы там ни было, это не давало тебе права скрывать от меня моего ребёнка.

— И что бы ты сделал? — спросила Лисбон. — Вернулся?

Он молчал, обдумывая вопрос, а затем покачал головой:

— Я не знаю… ты не дала мне шанс выяснить это.

— Ты не знаешь, — ответила Лисбон. — Вот именно поэтому я не сказала тебе.

Джейн был пойман врасплох этим заявлением, и Лисбон испытала некое удовольствие оттого, что он не смог ничего возразить. Патрик отвернулся, беря фото дочери со стола. На студийном снимке красовалась двухлетняя малышка в белом платьице, восседавшая на стульчике. Искорки удивления и интереса играли в её больших зелёных глазах. Джейн поставил фото на прежнее место и повернулся к Терезе, встречаясь с ней взглядом:

— Какие у тебя были планы до моего появления?

Он догадывался, что они претерпели некоторые изменения.

Лисбон пожала плечами:

— Ничего особенного — просто растить свою дочь, чем, собственно, я и занималась всё это время.

— С Крисом.

Так вот в чём была проблема.

— Крис и я всё ещё собираемся пожениться, — сказала Лисбон, давая Патрику понять, что она продолжает двигаться вперёд.

— И он собирается растить нашего ребёнка?

Тереза закатила глаза:

— Он неплохой человек. Ты с ним встречался и сам это сказал.

Джейн ничего не ответил, задав очередной вопрос:

— Он собирается удочерить её?

Лисбон был неприятен тот факт, что Джейн в данный момент походил на Криса в своей попытке украсть то, что по праву принадлежит ему.

— Мы обсуждали это, но всё не так просто, как кажется на первый взгляд. Так как я вписала твоё имя в свидетельство о рождении, то тебе пришлось бы подписать документ об отказе от родительских прав. Что вынуждало меня рассказать тебе о существовании дочери. Из-за этого всё зашло в тупик…

— Интересно получается: ты сказала Чо, своей семье и государству, но не мне, — подытожил Джейн. — Любопытно, а кто еще в курсе? Полагаю Грейс и Ригсби.

Она помотала головой:

— Нет, они хоть и знают, что у меня есть ребенок, но не знают, что от тебя.

— Почему ты не сказала им?

— А зачем? На тот момент, когда мы с тобой начали спать вместе, Грейс и Уэйн покинули отдел. Единственная причина по которой я сказала Чо — он догадался о наших отношениях, — Тереза опустила взгляд. — Я сказала только моей семье и… Кейт.

Это заинтриговало Джейна:

— Ты сказала своей подруге писательнице?

— Да, когда мы работали над книгой, — объяснила Лисбон. — Это было непростое время и мне нужно было выговориться. Я не хотела говорить ей, но… просто не могла больше держать всё в себе. И мне стало легче. Я, наконец, нашла человека, который помог мне разобраться в бардаке коим стала моя жизнь.

Джейн кивнул. Во всяком случае, это её желание он прекрасно понимал:

— Я бы и сам посоветовал тебе сблизиться с ней. Хорошо, что у тебя появился друг за пределами работы.

— Ну, после твоего ухода я от многого отказалась, — пояснила Лисбон. — В том числе и от своей работы.

— Не из-за меня ты оставила КБР.

— Верно, — согласилась она. — Я оставила работу, потому что больше не видела в ней смысла. Я создала команду, семью и в тот момент, когда мы добились того, чего хотели… каждый пошёл своей дорогой. От прежнего места осталась лишь жалкая тень и я не смогла там больше работать. Я не могла позволить себе застрять в прошлом. Мне пришлось налаживать новую жизнь. Жизнь, в которой у меня появилась дочь.

Джейн изучал Лисбон спокойным и сконцентрированным взглядом:

— Ты убегала, — уверенно заявил он.

— Так же, как и ты, — заметила Лисбон. — Разница только в том, что я остановилась. Можешь ты это сказать о себе?

— Может, у меня не было достаточного стимула.

Он задел её, сам того не заметив, намекнув на то, чего Лисбон всегда боялась: ему было недостаточно лишь её. Да, он любил Терезу, но не так сильно, как она любила его. Не так сильно, как он любил семью, которую потерял.

Отсюда возникал вопрос: мог ли он любить её вместе со своим ребенком?

— Даниэла не стимул, — прошипела Лисбон. — Она мой ребенок.

— Ты поняла, что я имел в виду.

— Конечно, я поняла. Но она не какой-то там эксперимент, поучаствовав в котором можно было бы понять — нравится тебе это или нет. Она всего лишь маленькая девочка, которая не должна спрашивать, почему её отец не рядом, ведь она так молит об этом.

— Ты не дала мне шанс, — заметил Джейн. — Как мы должны были узнать, если ты даже не позволила мне попробовать?

— Потому что лучше защитить Дани, чем рисковать тем, что ты причинишь ей боль.

Джейн покачал головой:

— Я не сделаю этого.

— Откуда мне знать? И раз уж на то пошло — как ты можешь быть в этом уверен?

Это был чертовски хороший вопрос, но ни один из них не знал на него ответа. В этом была суть их проблемы. Пока Тереза не будет уверена в том, что Джейн может остаться и быть отцом их ребенку, она сделает всё, чтобы защитить дочь. Даже если для этого ей придется держать их на расстоянии.

И именно в этом, как она уже успела понять, она совсем не преуспела.

* * *

Звук открывающейся входной двери сигнализировал Лисбон о том, что что-то пошло не так. Затем она услышала топот маленьких ножек Дани, бегущей через весь дом.

— Мамочка! Мы ели мороженое. Энни выбрала для меня с вишней и цветной глазурью, а еще с…

Дани резко остановилась возле матери, как только увидела мужчину в гостиной. Она смотрела на него, широко раскрыв глаза от удивления, шока и даже некоторого страха. Энни с легкой улыбкой на губах, неторопливо шла за своей кузиной.

Выражение лица Джейна было практически идентично тому, что было у его дочери в этот момент. Он смотрел на неё так, будто перед ним стояло самое прекрасное создание, которое он когда-либо видел.

Лисбон же переполняла ярость:

— Я же сказала тебе дождаться моего звонка! — резко бросила она своей племяннице.

— Ой, я видимо что-то напутала, — беспечно ответила девушка.

— Не строй из себя дурочку, ты сделала это нарочно!

— Да, сделала, — призналась Энни. — Потому что это было правильно.

Джейн оторвал взгляд от дочери, чтобы посмотреть на Энни. Девушка фыркнула:

— Не благодари меня, я не на твоей стороне. Я делаю это ради ДиДжей.

— Тогда тебе не стоило этого делать! — воскликнула Лисбон.

Дани все так же смотрела на Джейна. Её большие глаза наполнились слезами и через мгновение влажные дорожки заблестели на щеках девочки.

— Мамочка, — прошептала малышка, прижимаясь к ногам матери по-прежнему не отрывая взгляда от Джейна.

Он сделал шаг к ней навстречу:

— Даниэла, всё в порядке. Я…

— Я знаю, кто ты, — перебила его Дани, всё ещё цепляясь за мать.

Это удивило Джейна:

— Знаешь?

Она кивнула:

— Мамочка показывала мне фотографию, но она сказала… что ты не вернёшься.

— Она ошибалась, — мягко сказал Джейн. — Потому что я здесь.

Он опустился на корточки, чтобы быть на уровне девочки, но она только сильнее прижалась к матери.

— Я здесь и хочу узнать тебя.

Его голос был мягким и нежным. Джейн всегда знал, как найти общий язык с детьми, как завоевать их доверие.

Поэтому он очень удивился, когда попытавшись коснуться руки Дани, та закричала «Нет!» и убежала наверх в свою комнату.

Трое взрослых были потрясены таким поведением маленькой девочки, но только Джейн выглядел опустошённым. И то, что Тереза перенесла вину за случившееся на Энни, удивило мужчину.

— Посмотри, что ты наделала!

— Я ничего не сделала.

— Не так она должна была встретиться с ним, — настаивала Лисбон. — Теперь она расстроена.

Энни чувствовала в этом свою вину.

— Извини.

— Не сейчас, — резко ответила Лисбон. — Просто не лезь в это.

И развернувшись на каблуках, не глядя на Энни и Джейна, Тереза направилась вверх по лестнице в комнату дочери.

Дверь Дани была закрыта. Она заперла её так плотно, как только могла. Хорошо, что она пока не знала о существовании замка. Лисбон аккуратно открыла дверь и обнаружила комнату пустой, лишь лёгкие всхлипы выдавали присутствие дочери. Тереза вздохнула и опустилась на пол, чтобы заглянуть под кровать — любимое тайное место Дани. Она действительно так сильно походила на своего отца. Тот факт, что она нашла место для укрытия, куда не могла пробраться её мать — в очередной раз подтверждал это.

— Детка, все хорошо, — мягко позвала Лисбон.

— Он ушел?

— Нет, — честно ответила женщина. — Он всё ещё внизу.

— Почему?

Лисбон пожала плечами:

— Думаю, он надеется поговорить с тобой.

— Нет, — настойчиво заявила Дани. — Я не хочу.

Это сильно удивило Лисбон. Она была честна со своей дочерью рассказывая, где находится её отец, приложив все усилия объясняя, что он неплохой человек просто сломленный. Её малышка всегда проявляла любопытство в отношении своего отца: задавала много вопросов о нем и часто разглядывала его фотографию. Тереза думала, что Дани будет рада наконец-то встретиться с папой. Но вместо этого она сбежала от него, как от прокаженного.

Лисбон вздохнула:

— Если ты хочешь, чтобы я попросила его уйти — я сделаю это.

Дани не ответила, сильнее сжимаясь в клубочек под кроватью.

— Дани, ты хочешь, чтобы он ушел?

Не глядя на мать девочка едва заметно кивнула головой.

— Хорошо, — сказала Тереза, отодвигаясь, чтобы подняться на ноги. — Я скажу ему, чтобы уходил.

— Нет!

Лисбон снова опустилась вниз и заглянула под кровать, приподняв бровь:

— Нет?

Дани все так же не смотрела на неё.

— Солнышко, так ты хочешь, чтобы он ушел или нет?

Но её дочь не смотрела ей в глаза, она лишь разглядывала ковер. Лисбон устроилась удобней на полу возле кровати:

— Знаешь, я помню тот день, когда ты впервые спросила меня о нём.

Дани на мгновение взглянула на мать, но тут же снова отвела взгляд. Лисбон продолжила:

— Ты хотела узнать, где он и как выглядит. Даже спрашивала любит ли он пиццу и блинчики.

Тереза усмехнулась, вспомнив это. Губы Дани тоже дрогнули.

— У тебя было множество вопросов, но единственное, чего ты по-настоящему хотела, — Лисбон встретилась взглядом с дочерью. — Так это встретиться с ним.

На этот раз Дани не стала отводить взгляд, она была напугана, это было очевидно.

— Почему же сейчас ты этого не хочешь?

Её малышка отшатнулась:

— А что если он уйдет?

От этих слов у Лисбон защемило сердце: будто оно треснуло и разлетелось на множество осколков. Ведь она и себе постоянно задавала этот вопрос.

— Я не знаю, — призналась Тереза. — Он может снова уйти. Я не знаю, как он поступит.

Она протянула руку и погладила один из золотых завитков дочери.

— Но сейчас он здесь и хочет познакомиться с тобой.

Дани, казалось, не успокоили эти слова.

— Но если ты не хочешь — ничего страшного, — сказала ей Лисбон. — Тебе необязательно встречаться с ним, но… это может быть твоим единственным шансом. И позже, возможно, ты будешь жалеть, упустив такую возможность. В крайнем случае можно просто сказать ему «привет!». Что скажешь?

Она кивнула:

— Я понравлюсь ему?

На этот раз Лисбон улыбнулась:

— Конечно, понравишься. Он полюбит тебя.

Это не было ложью. Она знала Джейн полюбит Даниэлу не только потому, что она его дочь и такая удивительная, замечательная и в неё невозможно не влюбиться. Но и потому что он всё ещё способен на такое настоящее, сильное и искреннее чувство, как любовь, которая могла бы поглотить его, ведь ему этого так не хватало.

Но к несчастью, именно любовь могла заставить его отдалиться.

Тереза могла бы защитить Дани от этого, могла попытаться держать её на расстоянии. Она готова была сделать всё, чтобы уберечь дочь, держать её в неведении. Но теперь, когда она уже узнала, Лисбон считала, что не будет ничего плохого, если малышка познакомится с отцом. И спустя годы, оглянувшись назад, она сможет сказать: «Я встречалась с ним и он меня любит».

И к тому же Лисбон не могла выбросить из головы опустошенный взгляд Джейна, и боль с которой он смотрел на убегающую от него дочь. Тереза никогда прежде не видела Патрика таким.

Лисбон заметила, что Дани начинает сдаваться:

— Ну же, пойдем! Скажешь ему «привет», познакомишься со своим папочкой.

Дани снова кивнула и позволила Терезе вытащить её из-под кровати. Положив свою маленькую ручку в ладонь матери, встала как можно ближе. Лисбон была спокойна, спускаясь вместе вниз по лестнице.

Она услышала голоса, что было вполне ожидаемо:

— Она права, не так всё должно было произойти.

— Я думала ты будешь мне благодарен.

— Принуждать её к этому — было чересчур, но я благодарен тебе за попытку.

— Ради бога, если бы моя тётя не была первой, я бы сама тебе врезала.

— Даже не сомневаюсь.

Тереза улыбнулась. И была уверена — Джейн тоже. Лисбон сжала крепче руку дочери и вышла в поле зрения, малышку же скрывала стена, прилегающая к лестнице. Джейн немедленно подался вперёд:

— Всё в порядке?

Лисбон кивнула, встречаясь с ним взглядом:

— Всё хорошо, и, по правде говоря, она очень хотела бы с тобой познакомиться.

Дождавшись пока Джейн восстановить сбившееся от волнения дыхание, Тереза вышла из-за лестницы, держа за руку дочь.

Патрик смотрел на девочку и переполняли те же эмоции — шок, удивление и трепет. Теперь к ним добавился ещё и страх. Это было невозможно скрыть.

— Ей необязательно это делать, — осторожно сказал Джейн, но глаза его молили, чтобы она сделала шаг навстречу.

Лисбон хотела было ответить, но её дочь начала первой:

— Я хочу, — мягко сказала Дани.

Она стояла рядом с матерью, но её большие зеленые глаза были сфокусированы на Джейне.

— Привет, — начала она.

Джейн немного улыбнулся, но в глазах его стояли слёзы.

— Привет, — ответил он.

Патрик снова опустился на корточки, чтобы быть на уровне Дани, держась при этом на расстоянии пары шагов от неё, стараясь не давить на малышку.

— Ты такая красивая, — прошептал Патрик.

Дани улыбнулась комплименту:

— Мамочка говорит, что я на тебя похожа.

— Ну, эти волосы тебе не от меня достались, — пробормотала Лисбон.

— У тебя мамины глаза, — заметил Джейн. — И они в точности такие же большие и красивые, как у неё.

Мама Дани покраснела после этих слов, девочка же лишь захихикала. Ей нравилось, когда говорили о её привлекательности. Джейн рискнул и придвинулся немного ближе и на этот раз Дани даже не вздрогнула.

— Я… если честно, я не знаю, что сказать. Я счастлив уже только потому, что смотрю на тебя.

Эти слова, снова заставили девочку захихикать. Она начала понемногу чувствовать себя спокойней и перестала сжимать руку матери.

— У тебя тоже есть моя фотография?

Джейн покачал головой:

— Я не знал о твоем существовании до вчерашнего вечера.

— О, так поэтому ты никогда не приходил домой?

Он колебался встретившись с Лисбон взглядом:

— Возможно.

Лисбон ощутила боль. Даже здесь он не был уверен в своих словах.

— Но теперь я здесь, — продолжил Джейн. — И я бы хотел узнать тебя. Сейчас это самое главное.

Дани задумчиво посмотрела на него:

— Почему?

Джейн мягко улыбнулся:

— Ты моя дочь, естественно, я хочу узнать тебя получше, — он внимательно оглядел девочку. — Тебе бы хотелось узнать меня?

Она помолчала несколько секунд, а затем кивнула:

— Да.

Джейн почувствовал облегчение:

— Хорошо, но мы не будем спешить. Не знаю как тебя, но меня лично всё это немного пугает.

Дани мягко улыбнулась:

— Меня тоже.

— И я обещаю, что не уйду. Во всяком случае до тех пор, пока тебя не станет от меня тошнить, — сказал Джейн, снова заставив девочку захихикать. — Договорились?

Джейн протянул ей свою руку, и Дани посмотрела на неё немного нерешительно. Но так как он уже успел завоевать её расположение, девочка подала свою крошечную ручку и с энтузиазмом потрясла их сцепленные ладони дабы скрепить их договор. Было видно, как Джейн нехотя выпустил её руку.

Но он всё же сделал это. Дани так и стояла возле матери по-прежнему немного нервничая, но на этот раз больше от приятного волнения. Лисбон похлопала дочь по плечу:

— Почему бы Энни не помочь тебе приготовиться ко сну? Можешь пожелать спокойной ночи, а мы с папой пока поговорим.

Это слово само сорвалось с губ Лисбон. Именно так она всегда называла Джейна, когда разговаривала с дочерью.

Дани не обратила на это внимание.

— Хорошо, — девочка обняла Терезу за ноги. — Спокойной ночи, мамочка.

Она остановилась и посмотрела Джейну в глаза:

— Спокойной ночи, папочка.

Она не стала обнимать его, но уже того, что она назвала Джейна «папочкой» было вполне достаточно, чтобы в очередной раз тронуть мужчину до глубины души.

Малышка поспешила к своей тёте. Энни взяла девочку за руку и прежде чем подняться наверх, посмотрела на взрослых. На данный момент её неосмотрительность отошла на второй план, выдвинув вперёд наиболее важное событие — нужно было обсудить дальнейшее развитие стремительно начавшихся отношений между Джейном и Дани.

Патрик не мог оторвать взгляд от дочери пока та, в компании своей старшей кузины, поднималась по лестнице. Наблюдая за Джейном, Лисбон заметила всё тот же трепет во взгляде. Она не знала, было ли это вызвано его только что наладившимися отношениями с дочерью и будет ли так всегда просто потому, что он благодарен судьбе за второго ребёнка.

Наконец-то он снова посмотрел на Лисбон:

— Она невероятная.

Тереза кивнула:

— Да, она такая.

— Тебе не нужно было приводить её вниз.

Лисбон покачала головой:

— Дани сама выразила желание. Она всегда мечтала встретиться с тобой просто была напугана. Она не хотела, чтобы ты уходил.

— Я рад, — признал Джейн. — И я благодарен, что ты рассказала ей обо мне. Ты не обязана была этого делать.

Тереза вздохнула:

— Нет, это было необходимо. Она должна была знать о своём происхождении.

Они молчали, обдумывая случившееся, размышляя над тем, что теперь делать и куда всё это может их привести. Лисбон не нравился ни один из её вариантов: пути назад уже не было.

— Итак, что теперь? — спросил Джейн, но, по всей видимости, у него уже были какие-то идеи.

— Она познакомилась с тобой, — напомнила Лисбон. — И не думаю, что этого ей будет достаточно.

— Впрочем, как и мне, — заявил Патрик.

Она вздохнула:

— Тогда нам нужно что-то предпринять. Без лишних сложностей и спешки, то, что будет устраивать всех нас.

— А как же твой жених?

— Позволь мне самой разобраться с Крисом, — ответила Тереза, покраснев немного из-за этого напоминания. — Кроме того, мы пока не знаем, как долго всё это будет продолжаться.

— Я никуда не собираюсь уходить, — уверенно заявил Джейн.

Лисбон знала, что он искренен в этом. Знакомство с дочерью, несомненно, что-то изменило в Патрике. Он стал уверенней, тверже… словно дерево, которое наконец-то посадили в землю. Но вот только эту его песню она уже слышала.

— Я поверю только тогда, когда увижу это своими глазами.

Я была копом. Я следовала правилам. Это было моей мантрой с тех пор, как я переступила порог академии, и если бы кто-то сказал мне, что я буду идти против правил, я бы рассмеялась или даже пригрозила пистолетом за подобные слова. Но правда в том, что я так часто рисковала своей работой и жизнью из-за этого расследования, что всё просто потеряло смысл, даже для меня самой.

Вскоре после того, как Джейн присоединился к моей команде, я увидела сколько проблем он создает и сколько еще навлечет в будущем. Я понимала, что моя работа когда-нибудь окажется под угрозой. В тот момент, когда я осознала, на что он готов пойти в своей охоте на Красного Джона, я поняла, что, скорее всего, меня уволят сразу после того, как все закончится. Но, по правде говоря, впервые я чуть не лишилась работы во имя Джейна из-за своего собственного поступка. И пошла на это добровольно.

Я позволила отстранить себя от работы, просто потому, что верила в него и в его новые зацепки по делу Красного Джона. Так продолжалось до тех пор, пока я не поняла, что делала это совершенно не осознавая тот факт, что моя верность команде и Джейну встала выше моих собственных интересов.

И после этого я не останавливалась. Спрашивала ли я о его планах? Постоянно. Но когда он просил о помощи, он тут же получал ее. Когда он говорил, что нужно поставить карьеру под удар — я делала это. И я никогда не жалела об этом. Как, впрочем, и сейчас. Я перестала быть настоящим копом, который следует правилам, я стала следовать за ним и его правилами. Поначалу я убеждала себя, что все это ради того, чтобы поймать Красного Джона, чтобы «наказать плохих парней» — так я говорила остальным. Но это было ложью. Всегда было нечто большее в этих поступках, и все это знали.

Особенно он.

Из книги «Тигр, тигр» автор Тереза Лисбон.

Минувшая ночь стала непростой для Лисбон, она все еще пыталась успокоить свои нервы. С того момента, как Джейн ушел, а Дани уснула, было сложно сохранять спокойствие и уверенность в том, что она поступила правильно. Она знала, что пути назад нет — Дани и Джейн познакомились и единственное, что она могла теперь сделать, так это надеяться на то, что Дани не успеет привязаться к нему слишком сильно, и ее сердце не разобьется после ухода Патрика. А он непременно уйдет. Он всегда так поступал.

Что касается Энни, Лисбон сделала ей достаточно строгий выговор за ее ложь, но это все, что она могла. Она не думала выгонять племянницу из дома, но и прощать ее так быстро не собиралась. Энни ушла в свою комнату наказанной, но все с той же уверенностью, что поступила правильно, а Лисбон провела всю ночь в беспокойных размышлениях о том, как теперь может сложиться будущее.

Около двух часов ночи Тереза выбралась из постели и направилась к своему гардеробу, где хранилась небольшая коробка, приютившаяся за ее скудной коллекцией туфель и платьев. На первый взгляд там хранился лишь хлам: несколько засохших лепестков гортензии, небольшой камешек из пустыни, лягушка-оригами, несколько пожелтевших квитанций и мятые фотографии, но самым дорогим была голубая рубашка, аккуратно сложенная на дне.

Лисбон осторожно достала ее и прижалась носом к вороту. Запах уже давно исчез, но она все еще мысленно помнила аромат его одеколона, кожи и запах, который он отставлял на подушке, покинув ее постель.

Рубашка была подарком, напоминанием об одном из последних моментов, когда они были вместе. Но это был не милый подарок. Она разыскала Джейна в Мексике, после его затянувшегося больше обычного исчезновения. Отправиться на его поиски было решением довольно скоропалительным. Стоя в номере одного из захолустных отелей пляжного мексиканского городка, они ссорились, выкрикивая в адрес друг друга слова, которые раньше не осмелились бы сказать.

Они оба были в ярости и фактически набросились друг на друга, впечатывая тела в стены, мебель и разные предметы, которые попадались им на пути. Джейн разорвал футболку на Лисбон. Жаркий секс в порыве злости на матрасе, пахнувшем плесенью — не то, о чем Тереза когда-либо мечтала, но она и не жалела об этом. Он дал ей свою рубашку, когда она улетала обратно. Когда они встретились в следующий раз, Джейн не вспомнил о своем предмете гардероба, а Тереза не планировала возвращать его. Тогда она даже не подозревала, что это была их последняя встреча. Они со всей нежностью, кротостью и сладостью занимались любовью, будто извиняясь и… прощаясь.

И больше он не возвращался.

Лисбон просунула руки в рукава и снова забралась в постель. Ей все еще нравилось ощущение его рубашки на ее коже, это помогало почувствовать Джейна рядом. Может, в этом не было смысла, может ей не стоило потакать этой своей слабости, особенно теперь, когда она собиралась стать женой Криса, но она знала, что никогда не сможет выбросить Патрика из головы. Неважно, насколько сильно ему бы этого хотелось.

Воспоминания накатили, а потом ей все-таки удалось заснуть, и вернуться в реальность только когда солнечный свет заполнил комнату. Прошла пара секунд, прежде чем она поняла, что не одна. Лисбон посмотрела вниз и увидела две маленькие ножки, торчащие из-под одеяла. Усмехнувшись, она распахнула одеяло, чтобы обнаружить дочь. Дани захихикала, как только увидела мать, заставив и Лисбон рассмеяться.

— Почему ты не спишь, малышка?

Дани пожала плечами:

— Я хотела спать с тобой, мамочка.

— Почему?

Дани ничего не ответила, поэтому Лисбон выдвинула догадку:

— Тебе приснился страшный сон?

Ее дочь покачала головой, и Лисбон задумалась на мгновение, но в итоге пришла к единственному логическому варианту:

— Ты все еще думаешь о своем папе, правда?

Дани кивнула.

Лисбон вздохнула и взъерошила белокурые кудри девочки, спутанные ото сна:

— Я знаю, для тебя было неожиданностью встретиться с ним вот так. Но ведь ты рада, что познакомилась с ним, правда?

— Да, — признала Дани.

— Тогда в чем же дело?

Она отвела взгляд, а затем мягко спросила:

— Он полюбит меня?

Лисбон не была уверена, что ответить. На самом же деле она знала — Джейн может любить ее ребенка, но в состоянии ли он демонстрировать эту любовь всю оставшуюся жизнь — совсем другое дело.

— Конечно, он будет любить тебя.

— Так же сильно, как мою сестру?

Это был худший вопрос, который Дани могла задать. Она всегда была честна говоря о Шарлотте Джейн, честна в том, что отсутствие Джейна по большей части было связанно именно с потерей первого любимого ребенка. Лисбон всегда чувствовала себя на втором месте после первой семьи Джейна. Но она даже не догадывалась, что ее дочь испытывала те же чувства.

Она подняла Дани, так она могла смотреть ей в глаза:

— Послушай меня внимательно. Никогда и ни на секунду не сомневайся в том, что твой отец любит тебя. Он всегда будет любить тебя так же сильно, как он любит твою сестру. Ты понимаешь это?

— Да, мамочка, — ответила Дани, очевидно ощутив некое облегчение.

Лисбон улыбнулось мягкой улыбкой матери, желающей скрыть свои чувства. Она верила, что Джейн любит их дочь, возможно так же сильно, как и свою первую. Конечно, он никогда не смог бы перенести те прежние чувства на Дани.

И это может быть главным различием.

* * *

К удивлению Лисбон, спустившейся вниз с Дани, она обнаружила свою племянницу уже хлопочущей на кухне.

— С каких это пор ты стала ранней пташкой? — спросила Лисбон, усаживая Дани за стол.

— С тех пор, как я отправилась спать в десять часов, — проворчала девушка.

Лисбон закатила глаза:

— Не делай вид, будто я тебя отправила в постель. Тебе просто хотелось уйти.

— Я не хотела слушать, как ты кричишь, решая позволять ли экстрасенсу видеться со своим ребенком.

— Мамочка, ты злишься на Энни? — спросила Дани со своего места.

Лисбон повернулась к дочери:

— Я не злюсь, просто немного расстроена, что она не выполнила мою просьбу прошлым вечером.

— Но я встретилась с папочкой.

— Да, встретилась, — сказала Энни самодовольно. — И даже твоя мама считает, что это хорошо.

Лисбон смотрела на Энни пытаясь найти какую-то уловку, но в итоге избрала мудрое решение не придавать ее словам значения, хотя бы в данный момент. Девушка усмехнулась и повернулась к своей кузине:

— Хочешь яичницу, ДиДжей?

— Думаю, лучше хлопья, — вмешалась Лисбон. Она смотрела на яйца, как на отраву. Ну, они таковой и являлись для ее ума и сердца.

— Ты можешь продолжать придерживаться своей фобии в отношении яиц, но позволь ребенку есть то, что ей хочется.

— Я ее мать, не ты.

— Если бы я была ее матерью, она бы познакомилась со своим отцом раньше.

Лисбон уставилась на Энни:

— Между мной и Джейном все слишком сложно. Ты знаешь это. И как твоя тетя я не считаю, что у тебя есть право обсуждать мою жизнь и мои решения, особенно учитывая тот факт, что ты еще недостаточно взрослая, чтобы в полней мере все понять.

— Недостаточно взрослая, чтобы понять что именно? Что тебя заставил страдать мужчина, которого ты полюбила? Что ты лишаешь дочь шанса быть с ее отцом, только потому, что тебе причинили боль? Или то, что человек, которого ты поддерживала многие годы испугался и сбежал?

Лисбон была ошеломлена столь откровенными упреками со стороны своей племянницы, но у нее не нашлось ни слова, чтобы опровергнуть это. В конце концов, она посмотрела в глаза девушке:

— Именно, и тебе никогда не приходилось испытывать ничего подобного, Энни… И дай Бог, не придется.

Энни переступила с ноги на ногу, лицо ее залилось румянцем:

— Извини, но ты не первая женщина, которая страдает из-за мужчины. Разница только в том, что сейчас он здесь, поэтому тебе бы стоило попытаться как-то разрешить эту ситуацию ради Дани.

— У меня осталось не так уж много вариантов, — пробормотала Лисбон. — Я должна позволить ему пройти через это и посмотреть, что случится.

— Я снова увижу папочку?

Лисбон и Энни совсем забыли о маленькой девочке, которая являлась частью их спора. Она стояла на коленях на своем стульчике, взявшись руками за спинку. Дани выглядывала из-за своего воображаемого укрытия от гнева, но ее большие зеленые глаза были полны надежды.

— Да, — ответила Тереза дочери. — Ты снова с ним увидишься. Твой отец и я обсудим все и решим, как поступить. Звучит весело, правда?

Дани энергично кивнула головой, и Лисбон улыбнулась ей в ответ.

— Хорошо. А теперь, что ты хочешь на завтрак?

— Фруктовые колечки.

Тереза гадала, был ли выбор злаков уступкой со стороны ее дочери, но не стала заострять на этом внимание. Она отправилась к кладовой, чтобы достать оттуда полупустую коробку глазированных колечек. Энни проследовала за ней, прошептав:

— Ты собираешься рассказать Крису или будешь держать его в неведении?

— Думаешь, он должен узнать?

— Ну, если ты ничего не говоришь, не думаешь, что чудо-парень скажет?

Лисбон представила на мгновение, как Крис пытается влезть в отношения Джейна и Дани и поняла, что Патрик просто вытрет ноги об ее жениха.

— Вот дерьмо!

— Мамочка, ты сказала плохое слово, — бодро отметила Дани.

Энни фыркнула:

— Твоя очередь положить монетку в банку.

Лисбон знала, что настало время сказать Крису правду об отце Дани. Она и не лгала ему в принципе, просто в ее рассказе было минимум деталей: она была в недолгих отношениях, он ушел, она никогда не рассказывала ему о Дани. Крис даже не подозревал, что встречался с вышеупомянутым мужчиной на свадьбе Чо в прошлом году. Она также не сказала, что работала с ним раньше на протяжении практически десяти лет. Или то, что она безумно сильно и бесповоротно влюбилась в него.

Да, ничего хорошего из этого не выйдет.

Оставив Дани с племянницей, Лисбон отправилась к Крису, на встречу со своей судьбой лицом к лицу. Чтобы как-то заполнить время в дороге и не думать о предстоящем непростом разговоре, Тереза решила разобраться с тем, чем пренебрегала все последнее время.

Чо ответил на звонок после второго гудка.

— Чо.

— Мне бы следовало прилететь к тебе и пристрелить, — буркнула Лисбон.

— Мое убийство не решит твою проблему.

Ну, он был прав, конечно, но это не снимало с него вину.

— Зачем ты сказал Джейну, что я выхожу замуж? Почему ты вообще с ним разговаривал?

— Он звонит мне, как делал это и раньше, — просто объяснил Чо. — И он заслужил узнать правду.

— Что я выхожу замуж через месяц?

— Да, и о ребенке.

Она закатила глаза. Они снова вернулись к прежнему спору. Чо стал опорой для Лисбон после ухода Джейна. Он знал о визитах Джейна, и хоть он и не одобрял их, не говорил никогда ни слова. После последнего визита Джейна и ее падения в черную дыру, Лисбон узнала о своей беременности, и в этот момент именно Чо удержал ее от желания все глубже погрузиться в бездну. Он просил ее рассказать все Джейну, но чем больше времени проходило, тем больше ей не хватало смелости раскрыть правду. Чо никогда не был сторонником ее молчания, но он позволял ей принять решения самостоятельно, во всяком случае, до этого момента.

— У тебя не возникало проблем хранить тайну о существовании Дани до сих пор, — заметила она.

— Потому что ты не собиралась замуж до сих пор.

— Как это меняет дело?

Чо ничего не сказал, ведь ответ был очевидным.

— Не думаю, что это что-то изменит, — мягко сказала Лисбон. — В противном случае, я бы сказала ему правду много лет назад.

— Увидим, — ответил Чо.

— Почему ты просто не скажешь, что думаешь на самом деле, Кимбал?

Он помолчал, а затем ответил:

— Думаю, Джейн сможет удивить тебя.

— Хватит с меня его сюрпризов.

— Мы оба знаем, что это ложь.

— Все из-за тебя, — ответила Лисбон, прикусив губу, чтобы не рассмеяться, казалось, что разговор шел по кругу. Она вздохнула. — Я еду к своему жениху, чтобы сообщить о возвращении отца моего ребенка в мою жизнь. Не дашь совет, раз уж тебе нравится принимать за меня решения?

— Ага, не откладывай все на годы снова.

— Спасибо, буду иметь в виду, — проворчала Лисбон, отключив телефон и бросив его на пассажирское кресло, и вернула свое внимание на дорогу.

Квартира Криса была уже совсем близко. Она повернула на тихую, заполненную в основном холостяцкими квартирами улочку. Здесь не было ни одной приличной школы рядом, и именно поэтому Крис вынужден будет переехать к Лисбон.

Этот факт всплыл в памяти, как только она повернула ключ в замке и переступила порог квартиры. В его гостиной она увидела несколько коробок и растущую гору свадебных подарков. Сердце защемило, когда Лисбон увидела эти подарки, и она не знала почему. Для нее становилось все сложнее думать о предстоящей свадьбе.

— Крис? — позвала Лисбон, пробираясь между коробок.

— Я здесь! — крикнул он в ответ.

Не было необходимости спрашивать где он, она отлично знала, что это могло значить только одно: Крис погружен в свои исследования. Он практически жил в той комнате, и следы от грязных тарелок, кружек с кофе и скомканные листы бумаги возникали повсюду в качестве указателей. Она поднялась вверх по лестнице и направилась в сторону той самой комнаты. Как и ожидалось, Крис сидел за столом, склонившись над своим ноутбуком, сосредоточившись над текстом. Наконец, он поднял взгляд и улыбнулся Лисбон.

— Привет. Вот так сюрприз.

— Да уж, — согласилась она, закрывая за собой дверь. — Вообще, есть кое-что, о чем нам действительно необходимо поговорить.

— Знаю, моя сестра весь день названивает мне по поводу цветов и приема. Это немного сводит меня с ума. Как ты смотришь на то, чтобы сбежать в Вегас? — поддразнил ее Крис.

Эта мысль заставила ее сердце бешено забиться в груди.

— Я не против, — сказала она, даже несмотря на то, что сама идея покончить со всем этим наполнила ее трепетом. — Но мне бы не хотелось начинать отношения с моей золовкой в негативном ключе.

— Полагаю, это означает, что мы застряли во всем этом по самое не хочу, — сказал Крис смеясь. — Во всяком случае, ожидается веселая вечеринка. Не могу дождаться твоей реакции на мой торт жениха.

Лисбон могла предположить, что это будет что-то связанное с Оранжевой Спортивной Ассоциацией Теннесси, возможно, ее должна удивить большая буква «Т» — их официальный символ, или копия стадиона Нилэнд. Тереза действительно много узнала о футбольной команде Теннесси за последние годы, даже несколько больше, чем хотела.

— Уверена, будет весело, — согласилась она, присаживаясь на деревянный стул возле стола. — Но на самом деле, я пришла сюда не о свадьбе поговорить.

Это привлекло внимание Криса. Он отодвинулся от своего компьютера и взглянул на Терезу:

— Хорошо, в чем дело?

Она сделала глубокий вдох, прежде чем сказать вслух:

— Это касается Дани… точнее, ее отца.

Крис выглядел обеспокоенным, что было вполне оправдано.

— Ты говорила, что у тебя была мимолетная связь с каким-то парнем, ты больше с ним не виделась и не говорила ему о Дани.

— Да, именно так я и говорила, — подтвердила Лисбон. — И это правда, во всяком случае, часть этого.

— Прости?

— Это была мимолетная связь, — честно сказала Лисбон. — Но это был не просто какой-то парень.

— Хорошо, кто это был?

Она облизала губы и отвела взгляд в сторону:

— Джейн.

Тереза услышала резкий вдох Криса:

— Джейн? Патрик Джейн? Парень, с которым ты работала многие годы? Тот, с которым я встречался на свадьбе?

Лисбон кивнула:

— Это случилось сразу после убийства Красного Джона и продлилось недолго. На самом деле, можно сказать, что толком ничего и не было. Он возвращался, уходил, затем снова возвращался. А потом просто прекратил это.

Она встала и подошла к окну, все еще не в состоянии посмотреть на Криса:

— Я не сказала ему о Дани. Я не хотела, чтобы он ранил ее, как ранил меня.

— Но ты видела его на свадьбе.

— Тогда было не время и не место рассказывать ему о дочери. Кроме того, я не знала, что он там будет, и что вообще когда-нибудь снова увижу его.

Лисбон слышала, как Крис заерзал на стуле:

— Хорошо, почему ты говоришь мне об этом сейчас?

Она повернулась к мужчине:

— Джейн явился. Он видел Дани и… она его тоже. Он сразу понял, что она его дочь.

Глаза Криса расширились:

— И что он намерен делать?

Она покачала головой:

— Я не знаю. Сейчас он в городе и пытается понять чего хочет. Я не жду, что что-то изменится. Он не смог разобраться со своей жизнью за все эти годы, не думаю, что он сделает это сейчас.

— Даже для своей дочери?

Лисбон пожала плечами:

— Не думаю, что это в принципе возможно, да он и сам в этом не слишком уверен. Сейчас все, что я могу, так это попытаться держать Дани на достаточном расстоянии, чтобы она не смогла привязаться к нему.

— Получается, он познакомился с Дани?

Она кивнула:

— Это случилось против моей воли благодаря вмешательству Энни вчера вечером. Думаю, спустя пару дней он скажет те же слова, что и мне когда-то, что ей будет лучше без него, а потом снова исчезнет. Но ты должен знать.

Криса отнюдь не успокоила эта информация, и он продолжал внимательно изучать Лисбон:

— Ты ведь была влюблена в него, правда?

Лисбон удивила прямолинейность Криса. Отрицание промелькнуло в ее голове, но она знала, что это бессмысленно. Слишком очевидно все было.

— Да, но это было четыре года назад. Мне понадобилось время, чтобы прийти в себя после того, как он ушел, но я справилась. Сейчас все кончено.

Частично это было правдой. Она не была уверена, что окончательно пришла в себя… Признаться честно, она была убеждена, что все еще не оправилась от случившегося.

Крис тяжело вздохнул:

— Это все?

Она кивнула:

— Да.

— Тогда я хочу встретиться с ним.

— Что?

— Нам нужно снова встретиться, чтобы серьезно поговорить о будущем.

Лисбон покачала головой:

— Я ведь сказала тебе, не думаю, что он…

— А что если ты неправа? — спросил Крис. — Что если он решит, что хочет быть частью жизни Дани? Нам стоит разобраться во всем этом сейчас, до свадьбы, так мы сможем сделать все максимально проще для нее.

Было очень трогательно, что Крис говорил о ее дочери в таком ключе, ставив Дани превыше всего, вместо того, чтобы позволить ревности и злости взять верх. Для Лисбон очень многое значил тот факт, что он по-настоящему заботится о Дани… и напомнило, почему она решила ускорить развитие их отношений после свадьбы Чо.

Крис был хорошей партией для нее, к тому же, она так устала от одиночества.

— Ты прав, — согласилась Тереза. — Мы должны все уладить, на всякий случай.

Крис кивнул:

— Мы должны объединиться в этом, и все будет хорошо. Все, чего мы хотим, так это лучшего для Дани. Это именно то, в чем мы трое согласны.

Она кивнула, чувствуя себя немного лучше, но все еще находясь в некоторой неуверенности. В этом и была проблема: она не была абсолютно уверена в том, как будет лучше для Дани.

И дело в том, что Джейн тоже.

Большую часть ночи Джейн провел так же, как и Лисбон — снова и снова прокручивая в голове случившееся, особенно тот момент, когда он впервые увидел дочь. Было больно видеть, как она убегает от него, слышать, как упорно она отталкивает его. Но тот факт, что это длилось не так долго, давал надежду, что все изменится. Дани оставалась нерешительной, но это вполне поправимо.

А еще она была очень красивой. Каким-то образом он оказался причастен к появлению на свет такого прекрасного создания. Почему? За что ему досталось право иметь такого ребенка? Ответ был очевиден, но принять его было трудно. Все, что он знал сейчас — это его дочь, и он снова хочет увидеть ее. Их обеих, если быть честным. Находясь рядом с ними, он чувствовал, что существует еще что-то, что удерживает его на этой земле.

Джейн покинул дешевый отель, в котором остановился, подыскав себе вариант с возможностью долгосрочного проживания, похожий на те, в которых ему приходилось обитать в Сакраменто. Видимо, ирония привязалась к нему и не собиралась его покидать.

Джейн взял машину в прокате и направился прямиком к дому Лисбон, дорога к которому становилась привычной. Он решил, что будет лучше встретиться с ними пораньше: это была суббота, и Тереза, по всей видимости, не должна была брать работу на выходные теперь, когда у нее появился ребенок.

Он позвонил в дверь и стал ждать, пока сердитая Лисбон откроет ему. Но вместо этого услышал топот маленьких ножек и ворчание девочки, которая пыталась дотянуться до дверной ручки, чтобы открыть дверь. Когда дверь, наконец, отворилась, отец и дочь снова встретились лицом к лицу.

На Даниэле был купальный костюм в голубой и зеленый горошек, ее волосы были собраны в высокий хвост, но мелкие кудряшки выбивались отовсюду. Малышка была, несомненно, удивлена появлением Джейна и пристально смотрела на него, все еще немного напуганная. Но он видел, что страх ее был не настолько сильным, чтобы снова убежать. Джейн был удивлен не меньше девочки, но еще больше рад встрече.

Патрик опустился на колени и нежно улыбнулся ей:

— Ты ведь знаешь, что не должна открывать дверь, пока не узнаешь, кто стоит за ней?

Она подмигнула Патрику:

— Но если я не открою, как я узнаю, кто там?

Он усмехнулся:

— Ты могла бы спросить: «Кто там?»

— А что, если они соврут?

Ну, она определенно была его ребенком.

Джейн не смог сдержаться и рассмеялся:

— Тогда ты могла бы посмотреть в окно, просто чтобы убедиться. Это мог быть плохой человек.

— Но ты не плохой человек.

Ну, с этим можно было бы поспорить, на самом деле.

— Я здесь не для того, чтобы обидеть тебя, — честно сказал Джейн. — Я пришел, чтобы повидаться с тобой и твоей мамой.

— Мама с Крисом.

Это оказалось интересной новостью. Было бы неплохо для Джейна попытаться узнать немного больше о Крисе. Он подумал ненавязчиво расспросить Даниэлу, пока второй Лисбон не было рядом.

— ДиДжей, где ты? Тебе нельзя выходить на улицу без…

Энни резко остановилась, шокированная появлением Джейна на пороге их дома.

— Здравствуй, Энни, — поприветствовал ее мужчина. Он заметил, что Энни приготовилась провести день на пляже — на ней была футболка с глубоким вырезом, демонстрирующим завязки от купального костюма. В руках она держала полотенце и журнал.

Она скрестила руки на груди и выпрямилась. У нее неплохо получалось имитировать знаменитый взгляд Лисбон, хотя и не настолько хорошо, чтобы сбивать с толку:

— Если ты ищешь мою тетю, то ее здесь нет, Чудо-парень.

Джейн хмыкнул:

— Вообще-то, правильно будет «одаренный парень», но я рад, что твоя тетя говорит с тобой обо мне.

— Она не говорит о тебе, это было в ее книге.

Он пожал плечами:

— Видимо все же говорит, с момента, как Дани узнала обо мне.

Энни лишь продолжила сердито смотреть на мужчину:

— Так чего же нужно «одаренному парню»?

Джейн был честен:

— Я пришел, чтобы провести время со своей дочерью.

— И благополучно забыл сказать моей тете, что заглянешь к нам, — подчеркнула Энни, указав на тот факт, что такие вещи не пройдут без ее ведома.

— Я усвоил одно — если я спрошу разрешения, она, скорее всего, откажет.

Джейн улыбнулся, вспомнив некоторые моменты из прошлого.

— О, правда? Интересно было бы узнать, что же такое произошло в ее прошлом, раз она готова сказать тебе «нет»?

Он снова улыбнулся:

— Ты прочитала книгу и те истории, хоть и были правдой, являются лишь вершиной айсберга.

— Я и помимо книги знаю, сколько дерьма ты наделал.

— Ты имеешь в виду, когда я ушел? — заинтригованно спросил Джейн, — Это становится интересным. Ты злишься на меня за то, как я относился к Лисбон, но готова прибегнуть к различным уловкам, чтобы позволить мне встретиться с дочерью. Как-то все запутано здесь.

Энни пожала плечами:

— ДиДжей заслуживает иметь отца, даже если упомянутый мужчина ниже заядлого подонка.

— Означает ли это, что ты позволишь мне войти?

— Если я не позволю, то ты все равно ворвешься внутрь, и ДиДжей станет задавать миллионы вопросов о том, почему я захлопнула дверь перед носом у ее отца.

Ему начинала нравиться Энни.

— Не уверен, что твоя тетя согласилась бы с тобой, но у меня нет ни малейшего желания оспаривать твое приглашение.

— Конечно, у тебя не возникнет такого желания, к тому же, то о чем она не узнает, не сможет ранить ее.

— Она узнает.

— Ага, потому что почувствует твое присутствие, — Энни закатила глаза.

— Вообще-то, я имел в виду тот факт, что если Даниэла похожа на свою мать, то она просто не сможет хранить это в тайне.

Энни улыбнулась ему:

— Вообще-то, это качество она унаследовала от тебя.

— Правда?

— Если ты будешь рядом, то сможешь лично в этом убедиться.

Джейн улыбнулся комментарию, почти не сомневаясь, что Энни говорила всерьез. Племянница Лисбон была немного колючей, но он видел в ней сходство с теткой куда большее, чем она и Тереза могли заметить. Было довольно забавно думать о том, что именно такой была Лисбон в молодости, если отбросить в сторону, что на ней еще висела ответственность за воспитание троих братьев.

Даниэла неотрывно смотрела на мужчину так, будто старалась скрыть улыбку:

— Ты собираешься с нами, папочка?

— Конечно, — тут же ответил он, не заботясь о том, чтобы узнать, куда именно они собираются, ведь он и так прекрасно все понял благодаря их одежде.

— Конечно, — пробормотала Энни. — Ничто так явно не говорит о пляже, как костюм-тройка.

Даниэла не обратила внимания на сарказм кузины, как, впрочем, и на наряд отца. Она была явно зажата между двумя фактами: с одной стороны предстояло провести день с мужчиной, который был для нее фактически незнакомцем, а с другой — любопытство, которое, в конце концов, взяло верх над страхом.

— Мы собираемся на улицу, — в качестве объяснения предложила Дани.

А затем взяла Джейна за руку свой крохотной ручкой, удивив и растрогав тем самым мужчину, и мягко потянула его через весь дом. Она подвела его к большой стеклянной раздвижной двери, которая вела к заднему дворику, выходящему на пляж.

Как только ее маленькие ножки коснулись песка, она выпустила руку Джейна и бросилась бежать к кромке воды. Джейн занервничал, глядя на эту сцену, и Энни, по всей видимости, прочла эмоции на его лице.

— Расслабься, она всю свою жизнь тут прожила и плавает лучше, чем дети вдвое старше нее.

— Это не единственное, чего стоит бояться в данном случае, — напомнил Джейн. Он подумал об отливах и сильном течении.

— Ага, ну что ж, я пойду следом за ней… пока ты не опередил меня.

Дани была достаточно хорошо воспитана, чтобы не заходить далеко, а лишь стоять у кромки, позволяя воде разбиваться о ее ноги. Она весело смеялась какое-то время, играя с волнами, а затем отправилась собирать ракушки, позволив Джейну расслабиться и насладиться наблюдением за ней.

Энни внимательно смотрела за малышкой, но в то же время могла наслаждаться принятием солнечных ванн, расположившись на своем полотенце.

— Почему ты здесь, Энни? — спросил Джейн, по-настоящему заинтересованный, почему она приехала и осталась у тетки.

— Моя тетя предоставила мне место, где можно было бы осесть, — просто сказала девушка.

— Нет, дело не в этом. Ты могла спокойно найти любое другое место. В чем реальная причина?

Энни сняла солнцезащитные очки, чтобы посмотреть в глаза Джейну:

— Мой отец и дяди думали, что это отличная идея. Полагаю, они хотели, чтобы я приглядывала за Терезой. Уверена, ты понимаешь почему.

— Нет ощущения того, что она нуждается в помощи.

Энни покачала головой:

— Она просто хорошо скрывает это.

— Видимо, недостаточно хорошо, если ты и ее братья видят это.

— Мы — семья. Мы видим вещи, которые другие не способны заметить.

Джейн повел бровью:

— Например?

— Ну, например, как она обманывает себя в отношении того, чего она хочет.

Патрик ничего на это не ответил, но и спросить, что именно это значит, ему не хватило смелости. Поэтому он сменил тему:

— Ты ведь ненавидишь меня за то, что я сделал, не так ли?

— Ты — болван, но я не настолько хорошо знаю тебя, чтобы ненавидеть. И мне знакома только ее версия случившегося, — честно сказала Энни. — А какова твоя версия?

Джейн вздохнул и покачал головой:

— Я не знал, что делать с жизнью, в которой отсутствует цель… и после всего того, что я сделал, я просто не заслуживал ее. Я видел — все, что я делал, лишь ранило ее. И я хотел, чтобы она двигалась дальше, чтобы была счастлива, нашла кого-то хорошего… кого-то лучше меня.

— Получается, что ты принял решение за нее и даже не спросил, что она думает или чувствует по этому поводу?

— Было лучше, если бы она не стала бороться с этим.

— С чем именно?

Он перевел взгляд на океан перед собой:

— Бороться с потерей. Чем больше она старалась удержать меня, тем сильнее я ранил ее. Я не верил, что когда-нибудь из всего этого что-то может получиться.

Энни смотрела на него какое-то время, а затем сказала:

— Может, ты и умеешь читать людей, но на самом деле ты абсолютно невежественный.

Он криво улыбнулся, но улыбка тут же сменилась грустью:

— Хотел бы я знать о существовании Дани.

— Ты должен был узнать о ней, — Энни не испытывала ни малейшей симпатии.

— Знаю, — согласился Джейн. — Но я не понимаю, почему именно ты подталкиваешь меня к возвращению в жизни твоей тети и Дани.

Энни снова отвела взгляд:

— У всех у нас есть свои секреты.

Джейн улыбнулся:

— Очень хорошо. Но если ты слышала ее истории, то увидишь — я раскрою их.

— Тогда разгадай все тайны, и всем нам будет лучше.

Он поднял бровь заинтригованный намеками Энни:

— Теперь это вызывает еще больший интерес.

Дани подбежала к ним, все еще мокрая и пахнущая соленой водой:

— Энни! Давай сделаем замок?

Девушка взглянула на Джейна:

— Конечно, малыш.

Мужчина как раз думал об этом пару секунд назад:

— Вообще-то, я строил пару песочных замков в былые времена, не возражаешь, если я помогу тебе?

Его дочь взглянула на него немного настороженно, но затем кивнула:

— Хорошо.

Недолго думая, Энни ускользнула с пляжа, пока отец с дочерью были заняты строительством замка. Данни пришла в восторг обнаружив способности Джейна к строительству из мокрого песка, и стремительно бегала к морю, чтобы принести как можно больше воды для него. Джейн был готов на все, чтобы вызвать ее улыбку.

Патрик отправил ее на поиски ракушек для украшения замка, отметив, что Энни по всей видимости, задремала на солнце. Дани наслаждалась хаотичным размещением ракушек на стенах и песочных башнях, но делала это в совершенной тишине, погрузившись в раздумья. Когда она хмурилась, то напоминала Джейну Лисбон, детский мозг девочки о чем-то напряженно думал.

— Что-то не так?

Она обернулась и посмотрела на него. Ее зеленые глаза были такими большими, почти огромными.

— Куда ты уходил?

Джейн был удивлен таким ее вопросом. Она не спросила почему, она спросила куда.

— Я был в разных местах, — ответил он.

— Где?

И снова этот вопрос.

— В разных местах, о которых ты, наверное, даже не слышала.

— Как далеко?

Джейн вздохнул, внимательно изучая дочь. Она не станет довольствоваться простым поверхностным ответом, который вполне мог пройти со взрослыми, ей нужно больше. Эта цепкость досталась ей от обоих родителей.

Поэтому он нарисовал большой овал на песке и начал примерно намечать на нем континенты, но так, чтобы распознать каждый.

— Это мир! — воскликнула Дани. — У нас есть такой на стене в классе.

Он кивнул:

— Ты хочешь узнать, где я был? Я покажу тебе.

Джейн начал ставить небольшие точки на песке, помечая места в которых он был. Лима, Колумбия, Картахена, Байа, Нью-Йорк, Дублин, Лондон и даже Гонконг. Дюжина маленьких точек разбросанных по миру примерно на трех континентах. В основном он был в Южной Америке и Мексике, отдавая предпочтение местам, где он мог слиться с местными жителями и не привлекать к себе ненужное внимание. Но, ко всему прочему, он какое-то время изучал свое ирландское наследие и в один прекрасный день оказался в самолете в Азию. По большей части из любопытства, но он так и не нашел свои корни.

Когда он закончил, карта была похожа на швейцарский сыр, но Джейна больше всего интересовала реакция Дани. Она долго разглядывала карту прежде чем спросить:

— А где я была?

Он снова удивился ее вопросу, но взял гладкую белую ракушку и разместил ее на краю Северной Америки. Дани дотронулась до ракушки, обозначающей место ее проживания, и проследила до маленьких точек, показывающих, где был ее отец. Он видел, что теперь она не выглядела счастливой, наоборот стала грустной.

— Ты был так далеко.

— Да, — подтвердил Джейн. — Очень далеко.

— Почему? — наконец спросила она, увидев все собственными глазами. Она задала самый сложный вопрос, который он ждал.

— Я пытался найти себя. Пытался найти счастье снова, — объяснил Джейн.

— Ты потерял то, что делало тебя счастливым? — сделала вывод Дани.

Джейн кивнул.

— Ты нашел это?

Он улыбнулся ее невинному вопросу:

— Нет, не нашел. Понятия не имею, где оно, — он печально покачал головой, но тут же игриво добавил: — Может ты знаешь?

Дани потрясла его тем, что просто кивнула головой:

— Там, где ты это оставил.

Этот ответ не мог не впечатлить.

Все, что мог Джейн в этот момент — удивленно смотреть на свою дочь. Как она могла прийти к такому простому, но такому правильному ответу? Особенно учитывая то, что сам он потратил годы на его поиски.

— Возможно, ты права, — мягко сказал Джейн и протянул руку, чтобы дотронутся до золотой кудряшки, спадающей на плечо малышки.

Она была такой красивой, словно ангел, посланный с небес для его спасения. Она так походила на Шарлотту, и это сначала причиняло боль…, но затем, он увидел ее красивые зеленые глаза, которые напомнили ему о том, что она — его вторая дочь, второй шанс.

— Ты все еще скучаешь по ней?

Джейн нахмурился:

— Скучаю по кому?

— По моей сестре.

Он в очередной раз был потрясен:

— Ты… ты знаешь о Шарлотте?

Дани снова кивнула:

— Мамочка сказала, что моя сестра и ее мама умерли, и это очень тебя расстроило, поэтому ты ушел. Она познакомила меня с ними, мы принесли цветы и я дала ей Сьюзи.

Это было не так просто принять. Лисбон рассказала Дани о его семье… и взяла ее с собой к ним на могилы. Сейчас был лишь один вопрос, который он мог задать:

— Кто такая Сьюзи?

— Моя кукла, — ответила Дани. — Там под землей темно, я хотела, чтобы Сьюзи позаботилась о Шарлотте.

Она удивленно смотрела вверх, увидев слезы стекающие по щекам отца:

— Папочка? Почему ты плачешь? Я сделала что-то не так?

Джейн молча помотал головой, он был слишком потрясен. Этот ребенок был невероятным. Это так трогательно — оставить свою куклу на могиле старшей сестры. Дани резко придвинулась ближе и потянулась к нему, чтобы смахнуть слезы с его щек, Джейн притянул ее к себе и обнял, прижавшись лицом к ее волосам.

В этот момент он даже подумать не мог о том, чтобы отпустить ее. Чтобы когда-нибудь отпустить ее.

Лисбон ехала домой после встречи с Крисом и не была уверена, что ей нравится к чему они в итоге пришли. Оставить Криса и Джейна в одной комнате — это картинка из запредельного кошмара, но выбора особого у нее не было — ее жених был полон решимости встретиться с ее бывшим консультантом/любовником, и у Терезы не было видимых оснований отказывать ему в этом. Не после того, как она скрывала Джейна все то время, что они были вместе с Крисом.

Она была готова провести спокойный полдень в компании своей малышки, ни о чем не думать и сделать вид, что всей этой абсурдной ситуации попросту не существует. Решение было приятным, но именно тогда она увидела до боли знакомый Ситроен, припаркованный возле ее дома. Тереза понятия не имела, как именно Джейну удалось вернуть свою прежнюю машину, но отчего-то факт этот совсем ее не удивил.

Лисбон вышла из машины, и какое-то время смотрела на автомобиль Джейна, а затем пнула по заднему колесу, прежде чем войти в дом в некотором раздражении. Бросив вещи на кухонный стол, она привлекла внимание своей племянницы, достающей в этот момент бутылку воды из холодильника:

— О, ты вернулась.

Тереза холодно посмотрела на Энни:

— Где Дани?

Девушка сделала глоток воды:

— На пляже.

— Одна?

— Неа.

— Я так и поняла, — ответила Лисбон. — После того, как увидела его машину у дома.

Она всплеснула руками:

— Зачем ты впустила его?

— ДиДжей открыла дверь. Что я должна была сделать? Сказать ей: «Нет, твой отец не может войти»?

— Почему ты оставила их одних?

— Он ее отец, а не убийца с топором. Я оставила их всего на пять минут!

Лисбон знала, что Энни была права, и понимала, что ведет себя, мягко говоря, не рационально, что слишком бросалось в глаза. Энни внимательно смотрела на нее.

— Почему ты так сходишь с ума из-за всего этого?

— Я просто… — Тереза вытянула руки поверх столешницы, чтобы хоть как-то снять напряжение. — Меня просто бесит то, как все запуталось сейчас.

Энни шагнула к ней:

— Ты сказала Крису? — Лисбон кивнула не глядя на девушку. — Что-то случилось? Вы расстались?

Теперь Тереза повернулась к ней:

— Почему тебе это пришло в голову?

Но Энни была слишком хороша в сокрытии своих реальных мыслей:

— Просто интересно, из-за чего ты так расстроена.

Лисбон не особо поверила, но на данный момент решила не усугублять:

— Крис хочет встретиться с Джейном, — Энни вопросительно выгнула бровь, но Тереза продолжила. — Он сказал, что мы должны решить что-то, на тот случай, если Джейн захочет остаться в жизни Дани.

— Но ты в это не веришь.

— Нет, не верю.

— В твоей семье такой бардак, — сказала Энни с усмешкой.

Лисбон взглянула на нее:

— Спасибо, я так рада, что тебя это забавляет.

Но Энни не выглядела пристыженной, а Лисбон была слишком раздражена, чтобы продолжать на это реагировать.

— Извини, но мне нужно пойти и вышвырнуть отсюда отца моей дочери.

Направляясь к патио через кухню, она слушала смех Энни. Было не сложно заметить Дани и Джейна — они все еще играли в песке. Джейн выглядел таким беззаботным, каким она его не помнила, а, может, никогда и не видела. Его жилетка, пиджак и ботинки валялись недалеко от него, пересыпанные песком, а он выглядел помятым, с развевающимися на ветру кудрями, и дьявольски сексуальным. Какого черта он до сих пор так на нее действует?

Дани первой заметила Терезу:

— Мамочка! — воскликнула она и, оставив отца, бросилась бежать к Терезе, чтобы обнять. Лисбон прижала ее, почувствовав запах солнцезащитного крема, соли и песка.

— Папочка вернулся, мам, — сказала ей Дани. — Он сдержал обещание.

На мгновение слова дочери растопили сердце Терезы, и она почувствовала укол боли — она смертельно не хотела, чтобы Дани страдала:

— Да, сдержал, — ответила Лисбон, повернув голову в сторону Джейна, и замолчала, не зная, что тут еще можно сказать. Но потом добавила:

— Хотя, было бы лучше, если бы папа сначала спросил моего разрешения.

Джейн ухмыльнулся и пожал плечами:

— Я заметил, что когда я не спрашиваю разрешения, то получаю больше информации.

Лисбон бросила на него не самый добрый взгляд за напоминание о том, как он узнал о своем ребенке. Джейна это совершенно не смутило, да и когда его что смущало, он лишь улыбнулся широко и беззаботно.

Тереза повернулась к дочери:

— Почему бы тебе не пойти и не поискать для меня симпатичных ракушек?

— Хорошо, — Дани вприпрыжку направилась к воде.

Теперь, когда они остались одни, Тереза наконец-то обратила внимание на творение Джейна. Сложный замок из песка, без сомнений, был его работой. Рядом виднелась нарисованная на песке карта мира со множеством точек и пометок, и Терезе стало любопытно, что означает этот урок географии. Последним штрихом на открывшейся перед ней картине стало полное имя Дани, размашисто написанное на песке — Даниэла Джейн Лисбон. Не надо быть детективом, чтобы догадаться: Патрик получил немало удовольствия, выводя ее второе имя.

Джейн сел на песок, немного откинувшись, стряхнув с лица прилипшие песчинки, и стал наблюдать за бегающей у кромки воды дочерью. Серьезный и расслабленный одновременно. Тереза смотрела на него и не знала с чего начать разговор.

— Тебе действительно стоило позвонить мне, — неубедительно сказала она.

— Как я уже сказал, у меня было больше шансов увидеть ее, не предупреждая тебя о своем визите.

Она закатила глаза:

— Ты не можешь вот так врываться в мою жизнь и менять все то, что я годами выстраивала для себя и Дани.

Джейн резко повернулся, чтобы посмотреть ей в глаза:

— Все уже изменилось, Лисбон. В тот самый момент, когда я увидел ее. Ты должна это принять. Единственное, что мы можем сейчас сделать, так это обсудить, как лучше все устроить.

Лисбон смотрела на него так, будто он сошел с ума… что не было чем-то необычным. Но Джейн лишь похлопал песок рядом с собой в приглашающем жесте:

— Ну же.

С минуту она смотрела в небо, а потом все же села с ним рядом.Теперь оба молча наблюдали за играющей на солнце Дани. Почему-то Лисбон вспомнила их с Джейном последний миг, проведенный вместе на пляже: «Ты не представляешь, как много значишь для меня».

Было бы не так больно, если бы он не любил ее так сильно.

— Она невероятная, — мягко сказал Джейн.

Лисбон кивнула:

— Знаю. До сих пор не понимаю, как нам удалось сотворить нечто подобное…, но я каждый день благодарю Бога за нее.

Джейн молчал, как и всегда, когда она упоминала о своей вере.

— Хотел бы я знать, — сказал Джейн.

Она вздохнула:

— Я пыталась. Я собиралась сказать тебе… Но ты позвонил мне первый и был пьян и я понятия не имела, откуда ты мне звонишь… я и без того с ума сходила, я бы просто не справилась еще с одним безумием.

Лисбон была удивлена тому, что Джейн не стал на это возражать, она знала, что он не был согласен с принятым ею решением, но, возможно, в данный момент ему не хотелось спорить и было любопытно услышать, что она скажет.

— Когда ты узнала?

Она сердито взглянула на него:

— Я ждала твоего возвращения несколько недель, пока ты не позвонил и не сказал, что не приедешь… и я знала, что ты говорил серьезно.

На этот раз она вздохнула:

— Я ушла из КБР, и все с облегчением вздохнули. Я была последним напоминанием о времени, которое им всем хотелось забыть, напоминанием о том, что Патрик Джейн и моя команда расформировали калифорнийские правоохранительные органы.

— Не наша была вина в том, что половина из них работала на Красного Джона, — заметил Джейн с небольшой ухмылкой.

Лисбон тоже слабо улыбнулась этому, но тут же вернулась к своей истории:

— Следующие пару месяцев я провела в малоприятном месте. В основном, я сидела и ничего не делала, и лишь думала о том, как все, что я построила рухнуло на моих глаза в тот самый момент, когда мы одержали победу, — Джейн ничего не сказал, но Лисбон почувствовала, как он слегка коснулся ее руки. Она тут же одернула ее. — Я смотрела телевизор, шло какое-то дурацкое шоу про врачей. Одна из них просто сходила с ума, потому что думала, что беременна, а я в тот момент подумала о том, как же плохо себя чувствую. Я стала догадываться, чем это может быть, и бросилась в ближайшую аптеку за тестом. Потом я позвонила Чо и поделилась с ним открытием. До сих пор не понимаю, почему я не сошла с ума.

Тереза встретила взгляд Джейна и выпалила:

— На тот момент я была уже на четвертом месяце.

Джейн в удивление поднял бровь:

— На это ушло так много времени?

— Я пребывала в настоящей депрессии, — напомнила она. — Думала, что моя прибавка в весе связана с сидением на диване.

— Ты хотела этого ребенка?

Этот вопрос застал ее врасплох. Когда она посмотрела на Джейна, то заметила, что он слишком внимательно изучает ее.

— Да, — честно ответила она. — Я была напугана, но я хотела ее. Я нуждалась в ней. Она дала мне новую цель, причину, чтобы начать все сначала. И я ее уже любила.

Тереза глубоко вздохнула и уставилась на волны.

— Именно поэтому я связалась с друзьями в ФБР, устроилась здесь на работу и стала строить свою очередную новую жизнь. Затем появилась Кейт с предложением о книге… и все закрутилось.

— И десятки моих звонков не дали тебе повода поставить меня в известность?

Она слегка улыбнулась:

— О, конечно давали, но мне было страшно. Знаешь это чувство? А она росла и была такой невинной, такой прекрасной, что я боялась… Боялась, что ты все разрушишь.

Они довольно долго не решались нарушить тишину. Лисбон не была уверена, было ли его молчание согласием, или он просто не знал, как оправдать себя в сложившейся ситуации. Они наблюдали, как их малышка весело гонялась за крабом и пыталась поймать его своими крохотными ручками. Ее золотистые волосы светились на солнце, будто ореол вокруг головы.

Джейн набрал в ладонь песка и медленно выпустил его сквозь пальцы:

— Я не хочу бросать ее.

— Ты и меня не хотел бросать, — заметила Лисбон.

— Не хотел, — согласился Джейн. — Но сейчас все по-другому.

— Правда? — спросила она. — Ничего не изменилось в тебе. Единственное изменение — это Дани. Если ты до сих пор не нашел свое место среди людей, то почему она должна стать исключением?

— Она — это другое. Она мой ребенок.

Лисбон кивнула:

— Но ты все еще можешь уйти? Единственное, что ты сказал, что хочешь попробовать. Ей мало попыток. Она нуждается в большем.

— Я знаю, — согласился Джейн.

— И ты никогда не определишься, — заметила она, пожимая плечами. — Как я и сказала — ничего не изменилось.

— Разве это плохо: попытаться принять происходящее без спешки и посмотреть, что из этого получится?

— Плохо, — сказала Лисбон. — Когда речь идет о моей дочери, плачущей из-за того, что ее отец пропал и Бог знает где находится.

— Этого не случится, — твердо ответил Джейн.

— Я не верю тебе.

— Ну, тогда тебе только остается наблюдать, как я докажу это, — уверенно сказал он.

Лисбон покачала головой и переключила свое внимание на Дани. Тяжело вздохнув, Тереза решила, что сейчас самое время предупредить Джейна:

— Крис хочет встретиться с тобой.

Она могла даже слышать его улыбку:

— А вот это уже интересно.

— Я должна была рассказать ему о тебе, и он хочет найти выход из ситуации, — объяснила Лисбон. — Чтобы каждый нашел свое место во всей этой путанице.

— Мать, дочь, жених матери и отец дочери, — сказал Джейн навешивая ярлыки. — Добавь сюда еще бунтарку племянницу… у нас получается милое сборище.

Лисбон почти улыбнулась: по сути он был совершенно прав, вся эта ситуация выглядела, да и была, довольно нелепой.

— Ну, так ты встретишься с ним?

— Конечно, — ответил Джейн. — Я не пропущу этого. И я хочу знать, кого ты выбрала для воспитания моей дочери.

Лисбон ненавидела то, как Джейн воспринимал все это, его вечное веселье:

— Он хороший человек.

— Это я тоже знаю.

Но было в его голосе что-то еще — ревность и отчасти недовольство.

Она решила проигнорировать его тон:

— Тогда, в ближайшее время, мы что-нибудь устроим.

— Звучит неплохо, — Джейн снова наблюдал за Дани. Их дочь подняла голову и улыбнулась им обоим.

— Она красивая, — снова прошептал Джейн.

Лисбон кивнула:

— Да.

Они долго наблюдали за тем, как играет их дочь, чувствуя благоговейное счастье их невинного дитя. Через пару минут Лисбон снова ощутила пальцы Джейна на своих. На этот раз она не стала убирать руку, но и за руку его не взяла.

Это было все, что она на данный момент могла себе позволить.

Потребовалось немного хитрости, чтобы, наконец, выпроводить Джейна: ведь даже речи не шло о том, чтобы позволить ему остаться с Дани на весь вечер. Хотя бы потому, чтобы не видеть выражения лица Энни — если бы это случилось, без сомнения, девчонка веселилась бы целую неделю. Джейн был расстроен, как, впрочем, и Дани, раз уж на то пошло. Оказалось, ее первоначальная застенчивость исчезла без следа.

Лисбон же постаралась сосредоточиться на своих материнских обязанностях, чтобы не думать о безумном бардаке в ее жизни. Быстро приготовив ужин, она увела дочь наверх в ванную, чтобы смыть остатки песка после целого дня на солнце. Дани весело смеялась, когда мать намыливала ее волосы цитрусовым шампунем. Лисбон улыбнулась ей в ответ:

— Ты весело провела время сегодня, правда?

Дани радостно кивнула:

— Да, мамочка.

— Папа веселил тебя?

— Папочка был очень забавным! Мы построили замок из песка с большими башнями и рвом!

Лисбон мягко улыбнулась этой картине. Она стянула большое полотенце с полки и завернула в него свою малышку, высушивая ее кожу. Тереза внимательно смотрела в глаза дочери, так похожие на ее собственные, на загорелое личико с высокими скулами и совсем без веснушек, так напоминающем лицо ее отца.

— Он тебе правда очень нравится?

Дани снова кивнула:

— Могу я… могу я любить его?

Этот простой вопрос растопил сердце Терезы. Она не знала, почему дочь просит разрешение любить своего отца, это было просто неправильно:

— О, милая, конечно. Я хочу, чтобы ты любила его… и он этого тоже хочет.

— Хорошо, — сказала Дани и снова радостно улыбнулась.

Она больше не задавала вопросов, а лишь позволила матери высушить ее волосы и переодеть ее ко сну. Лисбон прочла ей сказку на ночь и поцеловала дочь, пожелав спокойной ночи. Именно в этот момент Дани прошептала:

— Я думаю, он тоже меня любит.

Тереза замерла, и какое-то время просто смотрела на дочь, а затем мягко сказала:

— Думаю, ты права.

Дани хихикнула, прежде чем закрыть глаза и заснуть.

Но к ее матери так легко сон не шел. Она несколько часов проворочалась в постели, не переставая думать о Джейне на пляже, Джейне, улыбающемся их дочери, Джейне, обнимающем Дани на прощание. Затем память подсунула и другие моменты с ним, греховные моменты, которые до сих пор наполняли ее желанием. Боже, она все еще скучала по нему. Ей все еще хотелось просыпаться в объятиях этого мужчины, как это случалось пару раз раньше, когда он не уходил, пока она спала.

Было так тяжело делать вид, что она его больше не хочет.

Около часа ночи Лисбон окончательно бросила попытки уснуть и решила спуститься вниз, надеясь найти какое-то занятие, чтобы отвлечься. В гостиной она обнаружила свою племянницу с чашкой чая в руках. Тереза удивленно посмотрела на Энни:

— Почему ты не спишь?

— Слишком рано для меня, — иронично сказала Энни.

Лисбон закатила глаза, а затем подошла ближе, чтобы заглянуть в экран телевизора.

— Что ты смотришь? — она снова удивилась, увидев себя на экране. — Почему ты это смотришь?

Энни пожала плечами:

— Не знаю, пару последних дней я постоянно о них думала.

Лисбон совсем забыла о видеокассетах с ее книжного тура. Она приняла участие в нескольких ток-шоу, включая и то малоприятное участие в шоу Нэнси Грейс, после которого она предпочитала ездить по книжным магазинам и по шесть часов раздавать автографы, чем продвигать свою книгу посредством телевидения. Она получала копии пленок после каждого шоу, и вопреки тому, что Терезе хотелось сжечь все эти записи, ее семья вынуждала пересматривать их.

— Ты получаешь удовольствие наблюдая за моим унижением на телевидении?

Энни хихикнула:

— Не так уж ты была плоха.

— Оу, ну надо же, спасибо!

Она села на диван рядом с племянницей, придвинувшись ближе, накинув плед на ноги. Энни смотрела интервью с Келли Рипа. Ну, во всяком случае, Келли была милой и Терезе удалось познакомиться с Нилом Патриком Харрисом пока она ждала начала съемок.

Энни была прикована к экрану, и Лисбон находила это немного странным.

— Ты знаешь насколько ты крутая?

— Прости?

Энни повернулась, чтобы взглянуть на тетю:

— Ты невероятная.

— Потому что я встречалась с Келли Рипа?

— Да, — честно сказала Энни. — Но в основном, из-за всего того, что ты делала. Ты спасала человеческие жизни на протяжении многих лет, ты поймала Красного Джона. Это просто… невероятно круто.

Лисбон была тронута, но не была уверенна, что согласна с девушкой:

— Я просто делала свою работу, — напомнила она племяннице. — И в итоге, не так много я получила взамен, за исключением пары действительно близких друзей и малоприятного прощания.

— Не только. Ты получила куда больше этого, — ответила Энни. — Ты же знаешь, что ты делала все, что могла, чтобы поймать всех тех плохих парней. И ты на самом деле ни о чем не жалеешь.

— Я о многом жалею, — поправила ее Лисбон — Я жалею о некоторых своих решениях, об уликах, которые я упустила. Я жалею о том, что так много времени не была частью твоей и остальных племянников жизней, что я с головой уходила в работу, — она горько улыбнулась. — Я жалею о том, что полюбила человека, который никогда не смог бы дать мне то, в чем я нуждалась, и лишь заставил страдать в итоге.

Энни покачала головой:

— Нет, не жалеешь.

— Откуда тебе знать?

— Потому что я знаю тебя, — уверенно ответила Энни. — И ты бы снова и снова прошла через все это.

С минуту она смотрела на свою племянница, а затем кивнула:

— Из-за Дани.

— Из-за Дани и всего остального, — ответила Энни. — Ты бы хотела иметь все те воспоминания, то время и тех людей, с которыми ты познакомилась и которых полюбила.

Тереза задумалась на какое-то мгновение:

— Ты права, я не жалею о тех воспоминаниях, — она вздохнула. — Я бы хотела не чувствовать боль.

— Знаю, но ты бы с готовностью приняла столько боли, сколько смогла бы вынести, если бы это могло исцелить его.

Лисбон не могла с полной уверенностью отрицать это. Наступила тишина, и они вдвоем уставились на говорившую с экрана телевизора Лисбон:

— Эта книга не о том, как был пойман Красный Джон. Это история о том, как моя команда росла, становясь семьей во время нашей работы над делом этого монстра. Она о том, какие решения мы принимали, о планах, которые строили вместе, и о любви, которую мы разделяли. Это — жизнь, жизнь, которую мы никогда не сможем забыть. Та, которую все мы потеряли. Но мы должны были двигаться дальше, расти… и в итоге наши жизни изменились. Мне кажется, что эта книга стала своего рода напоминаем мне самой о том, почему мы сделали то, что сделали, и о том, что это и в самом деле было нашей жизнью.

— Я думаю именно поэтому он и ушел.

Слова племянницы вернули в реальность наблюдавшую за собой на экране телевизора Терезу:

— Что?

— Ты потрясающая, — повторила Энни. — Поэтому он ушел.

— Нет, он ушел потому… потому, что не мог… потому, что не мог любить меня так же сильно, как он любил их, — твердо заявила Тереза.

— Я не верю в это, — ответила Энни. — Он очень сильно любит тебя.

— И как ты можешь быть уверенной в этом?

— Потому что он смотрит на тебя, будто ты ангел, или божество… или что-то в этом роде.

Терезу застало врасплох это утверждение, но она все же покачала головой:

— Нет… нет, это не так.

— Говорю же тебе, — сказала Энни с улыбкой.

— И чего ты так ухмыляешься?

— Потому что будет очень забавно понаблюдать за всем этим.

Какую только боль не пришлось пережить за время работы над делом Красного Джона. По большей части это была психологическая боль — дело, подобно паутине, всё больше разрасталось с каждым днем, сплетало новые узлы, затягивая в свои сети дорогих мне людей, и просто убивало меня. Физические страдания, несомненно, принесло ранение, полученное от агента О?Лафлина. Но не само ранение было страшным и болезненным. Куда ужасней оказалась та боль, которая пришла после него — мучительная, разрушающая душу медленно, по частям. Было невыносимо отправляться на очередное место преступления и понимать, что мы слишком многого не знаем: у нас нет зацепок — ни имени, ни лица, нет даже отпечатков пальцев.

Так что выбрать худший момент из всех достаточно сложно. И всё же, назову, наверное, одним из самых скверных тот момент, когда я чуть не простилась с жизнью. Но почему-то мне кажется, Джейн пережил куда больший ужас, найдя меня без движения и признаков жизни, с жутким кровавым смайлом на лице.

Еще одним кошмарным моментом, который приходит сейчас на ум, стал тот случай, когда Джейн предстал перед судом. Никогда не забуду часы, проведенные в неведении: к чему приговорят его судьи — к жизни или смерти? Это был тот самый случай, когда я мысленно молила Бога о его оправдании всё то время, что ожидала решения суда. Если быть совсем уж честной с собой, то самым болезненным моментом для меня стало то, что абсолютно все, кого я любила, разошлись в разные стороны, избрав свой собственный путь, отдельный от меня. Именно тогда, впервые за десять лет, я почувствовала себя по-настоящему одинокой.

Из книги «Тигр, Тигр» автор Тереза Лисбон.

Лисбон решила переключить свое чёртово воображение с одного адского кошмара, обрушившегося на неё, на другой — белую тафту и нежную вуаль, вызывающую раздражение на коже. Она ненавидела свадебные платья. Всегда. Они казались Лисбон не запатентованными в своё время пыточными приспособлениями, которые преподносились отчаявшимся женщинам, как «Платья, всем платьям платья». На самом же деле, это был всего лишь кусок материи, который предстояло надеть только один раз. Так какого чёрта она стоит в примерочной, уставясь на себя в белом платье «А-силуэта» с декольте Бато?

Ах, да! Во всём виновата Кейт.

— Напомни мне ещё раз, почему я не могу надеть нормальное платье? — ворчала Лисбон под дверью примерочной.

— Просто если я надену это потрясающее платье подружки невесты, то ты должна надеть что-то, что затмит меня, — сказала Кейт.

Лисбон закатила глаза:

— Как скромно с твоей стороны.

— Может ты уже выйдешь и мы посмотрим на тебя?

Она тяжело вздохнула прежде чем выйти из примерочной и подняться на небольшой пьедестал, окруженный зеркалами. Тереза слышала, как Кейт и Энни восторженно ахнули, словно героини романтической комедии при виде своей подруги в свадебном платье. Но первой всё же заговорила малышка Дани:

— Мамочка, ты так красиво выглядишь!

Лисбон не смогла сдержать улыбку и протянула руку дочери, помогая подняться к ней на подиум:

— Даже наполовину не так прекрасна, как ты.

И это были не просто слова. Дани выглядела словно маленький ангел в своём цветастом платьице. Прекрасное сочетание юбки «А-силуэта» с отделкой из шифона на бретельках. Выбор наряда для дочери оказался одной из самых легких и приятных задач в подготовке к свадьбе.

Кейт и Энни были в одинаковых платьях подружек невесты: атласная ткань цвета лазурита, открытый верх и гофрированный лиф с сердцеобразным вырезом декольте. У Кейт был безупречный вкус, и девушки выглядели просто бесподобно. Но, по мнению Лисбон, Дани затмевала их всех вместе взятых.

— Прекрасно, — сказала девушка-продавец, делая шаг вперёд. — Возможно, немного длинновато? Я поговорю с нашим портным.

Лисбон внимательно разглядывала своё отражение в зеркале. Абсолютно все были в восторге от её платья, и Тереза не могла не согласиться с этим: оно и впрямь было достаточно симпатичным. Простое, но удачно подчёркивающее достоинства её фигуры, скрывающее при этом недостатки — ничего вычурного, классический шик. Но Лисбон не чувствовала себя комфортно. Эта примерка напоминала о том, что часики тикают, и через три недели она должна выйти замуж. Вроде, надо бы радоваться этому, но, на самом деле, она лишь чувствовала как земля уходит из-под ног, а где-то в желудке завязывается довольно болезненный узел. Узел, который появился в тот день, когда Джейн вернулся в её жизнь.

Кейт не могла не заметить сосредоточенное выражение лица подруги:

— Что-то не так с платьем?

— А? Нет! Платье в порядке, — быстро ответила Лисбон.

— В порядке?

— Оно идеально, прекрасно, самое красивое платье, из тех, что я когда-либо носила, — выпалила Тереза, едва сдерживая себя, чтобы не закатить глаза. — Просто в голове сейчас полный кавардак.

— Экстрасенс и жених встречаются сегодня вечером, — меланхолично пояснила Энни.

Кейт вздохнула:

— Ах, точно, я совсем забыла об этом.

Лисбон была удивлена, что Кейт забыла об ужине, который поджидал Терезу этим вечером в компании Джейна, Криса и прошлого. Но, наверное, было глупо удивляться, ведь в эти несколько последних дней она сама настойчиво старалась сделать все возможное и не очень, чтобы избежать любых пересечений с Джейном и напоминаний о нём, включая выдумывание извинений, позволяющих держать его подальше от её дома. Её телефон был заполнен голосовыми сообщениями от Патрика с просьбами увидеть Дани. Тереза знала, что он может просто прийти к её дому, и старалась максимально загружать дочь, придумывая дела и развлечения где-нибудь подальше, пытаясь исключить и этот сценарий.

Она лишь не учла, что все эти манипуляции с её стороны не заставят Дани забыть об отце. И буквально прошлым вечером дочь аккуратно спросила: не ушел ли её папочка снова? Это заставило Лисбон устыдиться. Она так увлеклась, стараясь защитить свою дочь, что совсем не думала о том, что будет чувствовать девочка, не имея возможности снова увидеться с отцом. Не желая того, она причиняла боль своему ребёнку. И теперь еще этот ужин с Джейном и Крисом лишь обострял и без того пугающие обстоятельства.

— Куда вы идете? — с искренним любопытством спросила Кейт.

— Боттега Луи, — ответила Лисбон.

Кейт повела бровью:

— Милое местечко. Но к чему такое расточительство?

— С целью донести всю серьёзность данного разговора, — пояснила Лисбон. — А это значит, нужно место без цветных карандашей на столе.

— Цветные карандаши? — пропищала Дани оглядываясь по сторонам в поисках инструментов для рисования.

Лисбон залилась краской, в то время как Энни начала хихикать:

— Здесь нет карандашей, ДиДжей, но ты сможешь порисовать, когда мы вернёмся домой.

Дани насупилась, немного расстроенная рухнувшими надеждами. Она начала крутится вокруг себя, наблюдая, как великолепно кружится её платье, вновь игнорируя разговор взрослых. Лисбон наблюдала за ней какое-то время, любуясь её беззаботностью и красотой, но Кейт вернула её в реальность:

— Так что вы собираетесь делать?

Тереза вздохнула:

— Мы с Крисом намерены подойти к делу со всей серьёзностью. У Джейна есть права. Но не всё так просто. Он не живёт здесь, у него нет работы, чтобы как-то поддерживать Дани и доказать, что он в состоянии обеспечить её постоянным жилищем. Мы собираемся предложить ему возможность видеться с Данни по определённым правилам и с некоторыми ограничениями до тех пор, пока он не сможет доказать свою состоятельность.

Энни закатила глаза:

— Ага, так и вижу, как он соглашается на это предложение.

— Помолчи, — перебила её Лисбон, что позабавило Кейт. — Энни считает, что Джейн захочет большего.

— Он звонит и приходит каждый чёртов день, — напомнила ей Энни. — Конечно, он захочет большего.

Лисбон покачала головой:

— Мы не можем знать этого. Как только у него появится время все обдумать…

— У него была неделя, — заметила Энни. — Не думаешь, что если бы он собирался наделать глупостей и сбежать, он бы уже сделал это?

— Нет, — ответила Лисбон. — Я не считаю, что он осознал происходящее настолько, чтобы успеть испугаться и сообразить, что пора делать ноги.

— Сколько ещё времени ему нужно? Он видел её, он играл с ней.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Что ты пытаешься сунуть голову в песок, — сказала Энни. — Джейн никуда не собирается.

Она уставилась на свою племянницу:

— С чего вдруг ты встала на его сторону?

— С того, что ты всё делаешь неправильно, — сказала Энни, скрестив руки на груди.

— Ты причиняешь боль ДиДжей и себе самой, — и закатив глаза, добавила: — Ты такая ужасная лгунья.

Подобрав полы платья, чтобы не наступать на него, девушка вернулась в примерочную за своими удобными джинсами.

Лисбон посмотрела ей вслед и лишь покачала головой:

— Не знаю, что с ней не так.

— Ну… ты и правда плохая лгунья, — сказала Кейт.

Теперь настала очередь её подруги развернуться и самодовольно уйти, оставив Лисбон любоваться на её спину. Тереза вдруг подумала пересмотреть свой выбор подружек невесты.

Лисбон пришлось перевернуть весь шкаф в поисках того, что можно было бы надеть. Задача была не из легких: ей хотелось выглядеть хорошо, но так, чтобы не было ощущения, что она специально старалась добиться сногсшибательного результата. Тереза перебрала все свои юбки и платья и в итоге отказалась от них — если бы она надела что-то подобное, то Джейн сразу бы понял, что она ни один час промучилась, выбирая чертов наряд. Он и так поймет слишком много, уж кто бы сомневался, но ей совершенно не хотелось давать ему лишний повод так просто потешить своё самолюбие.

В итоге она остановилась на одном из своих брючных костюмов и тёмно-синей блузке, которая удачно оттеняла её веснушчатую кожу, но была достаточно утончённой и не вычурной, чтобы не вызвать удивления на лице Джейна.

Дани и Энни проводили время в гостиной за игрой в «Улику» — любимую настольную игру девочки, что было вполне естественно, учитывая то, кем были её родители. Чо прислал ей эту игру в подарок на четвёртый день рождения приложив записку с пояснением, что ей может пригодиться его подарок, когда она пойдет по стопам своей матери. Лисбон тогда лишь закатила глаза, но было глупо отрицать способности девочки.

Энни оторвала взгляд от игры и взглянула на тётю:

— Как много времени ты потратила, прежде чем выбор пал на этот наряд?

— И что это значит? — спросила Лисбон, смотря вниз и в сотый раз оценивая свой выбор одежды.

— Ты потратила столько времени в поисках одежды, будто собираешься на свидание с кем-то, кто тебе на самом деле нравится, — спокойно пояснила Энни.

— Это не свидание, — поправила её Лисбон. — Это переговоры.

— Так вот как это теперь называется.

Тереза посмотрела на свою племянницу:

— Перестань дерзить.

Тут Дани посмотрела наверх. Её зеленые глаза горели от любопытства:

— Куда ты идешь, мамочка?

Она опустилась на колени рядом с дочерью:

— Мы с Крисом идём ужинать.

— И с одним из твоих создателей, — добавила Энни.

Эта фраза совершенно запутала Дани. Если бы Лисбон могла убивать одним только взглядом — Энни пришлось бы несладко.

— Я не понимаю, — промолвила малышка.

Тереза вздохнула:

— Энни хотела сказать, что мы с Крисом встречаемся с твоим папой сегодня.

— Папочка всё ещё здесь? — восхищённо воскликнула Дани.

Лисбон кивнула:

— Да, детка, он всё ещё здесь и хочет снова тебя увидеть. Именно поэтому я и Крис собираемся на ужин с твоим папой. Мы хотим обсудить его роль в нашем будущем.

Её малышка была безумно счастлива.

— Я снова увижу папочку? — улыбаясь, спросила она.

Тереза кивнула, тяжело вздохнув:

— Да, солнышко, ты снова увидишься с папочкой.

Счастье на лице Дани было сравнимо с явившимся чудом, о котором молят Бога. Этот её взгляд трогал до глубины души. Такой же счастливой Лисбон чувствовала себя однажды: в день, когда Джейн впервые вернулся и сказал то, что она так хотела от него услышать. Да, страдания, которые он впоследствии принес — были невыносимы, но она никогда не забывала ощущение того мимолетного счастья.

Дани встала и, подойдя к матери, обняла её. Лисбон в ответ прижала малышку к себе. Тереза знала, что означает этот её порыв — этот жест выражал благодарность.

Стук в дверь дал понять, что время пришло. Тереза отпустила дочь и снова улыбнулась ей, целуя в лоб, прежде чем подняться с пола и направиться к двери. Крис тоже улыбался, но без особого энтузиазма:

— Ты готова?

Она кивнула:

— Да, только попрощаюсь.

Мужчина проследовал за ней в гостиную. Заметив его, Дани улыбнулась:

— Крис! — она поднялась, чтобы порывисто обнять подошедшего мужчину.

Он улыбнулся девочке в ответ, потрепав её по голове:

— Я скучал по тебе, Дани.

— Я тоже скучала.

Лисбон наблюдала за развернувшейся сценой не скрывая тёплой улыбки. Крис очень любил малышку и всегда замечательно к ней относился. Лисбон была абсолютно уверена, что он стал бы замечательным отчимом для её дочери и никогда не бросил бы её, не причинил ей боль.

— Ну же, мы не должны опаздывать, — сказал Крис, беря Терезу за руку.

Тереза кивнула и вновь опустилась на колени, целуя Дани:

— Пока, солнышко. Я буду поздно, поэтому пока меня нет — слушайся Энни.

— Хорошо, мамочка, — ответила Дани.

Лисбон совсем не хотелось выпускать дочь из объятий, но ей предстояла слишком важная встреча, и другого выбора не было.

________________________

*Cluedo или Clue в США — настольная игра для трёх-шести человек, в ходе которой имитируется расследование убийства. Игровое поле представляет собой план загородного особняка, в котором произошло преступление. Необходимо выяснить кто, где и чем убил хозяина дома — доктора Блэка (мистера Бодди в США). Под подозрением находится каждый гость особняка — игрок. В детской же версии игры, вместо того, чтобы искать убийцу мистера Бодди, предстоит выяснить, кто съел торт.

* * *

Свободных мест в ресторане не было, ажиотаж был не хуже, чем в пятничный вечер, но Лисбон заранее позаботилась о встрече, заблаговременно забронировав столик. Администратор проводил их к столу, который пока был пуст — они прибыли раньше назначенного часа. Крис и Тереза сели рядом на одну сторону стола, ожидая прихода Джейна. Мужчина выглядел достаточно спокойно, сказав Лисбон ещё в машине, что у них, как у пары, шансов убедить Джейна куда больше и скоро всё закончится. Лисбон же не была так спокойна и уверена, как он.

Она перебирала пальцами зубчики на завёрнутой в салфетку вилке, не в силах оставаться спокойной. Тереза ощущала себя нервничающим ребенком в церкви, или на школьной театральной сцене. Ах, если бы только всё было так просто: она бы с радостью вышла на сцену и станцевала чечётку перед полным залом одноклассников, вместо того, чтобы сидеть здесь за одним столом с Джейном и её женихом, решая судьбу дочери.

И тут появился он.

У Терезы перехватило дыхание, когда она увидела его. Сердце бешено забилось в груди — чёрт бы побрал её тело, за такую реакцию на этого мужчину. Выглядел он прекрасно и совершенно не напоминал бродягу, как в тот вечер, когда впервые появился на пороге её дома. На этот раз он был чисто выбрит, волосы аккуратно пострижены и причёсаны, а завершал образ идеально чистый, выглаженный костюм. Чёрт, если он воспользовался своим прежним одеколоном, то Тереза пропала.

— Привет, Лисбон, — радушно поприветствовал её подошедший к столу мужчина.

Тереза поднялась со своего места, готовясь к рукопожатию, но вместо этого Джейн наклонился и поцеловал её в щеку. Сделав вдох, Лисбон поняла, что совершила огромную ошибку — да, одеколон был все тот же. И за что Бог так её ненавидит?

Крис нахмурился, а Джейн очаровательно улыбался:

— Крис Дженнингс, рад снова встретиться.

Мужчины холодно обменялись рукопожатиями, и Тереза мимолетно отметила, насколько проигрывает Джейну Крис в его лживых играх. Единственное, в чем была уверена Лисбон в этот момент — вечер ничем хорошим не закончится.

Рассевшись по своим местам, каждый погрузился в изучение меню, словно это было самым важным на сегодняшний вечер. Лисбон уже сомневалась, полезет ли ей кусок в горло. Крис заказал бутылку красного вина на их стол, и едва бокал Терезы был наполнен, она осушила его наполовину. Помогло не особо, алкоголя ей требовалась куда больше, чтобы успокоиться.

Джейн, казалось, был единственным, кто чувствовал себя комфортно в этой ситуации. Он даже умудрялся шутить с официанткой и спрашивал Лисбон, как поживают Чо, Грейс и Ригсби. Как, чёрт возьми, он умудряется быть таким спокойным? Каким-то чудом Терезе удалось связать пару предложений вместе и рассказать Джейну о новостях в семье Чо — они ожидали пополнение в феврале, и семье Ригсби — двое их деток просто сводили с ума родителей. Джейн был достаточно мудр, чтобы избегать более серьезных тем. Во всяком случае, до этого момента.

Гнетущая тишина, воцарившаяся за их столом после ухода официантки, нещадно пожирала их. Джейн первым нарушил молчание:

— Ну, по вашей инициативе состоялась эта встреча, давайте уже начнем.

Крис решился первым:

— Нам стоит установить кое-какие правила, если ты намерен принимать участие в будущем дочери Терезы.

От такого комментария Джейн непроизвольно повел бровью:

— Она и моя дочь тоже.

— Биологически.

— Что является стандартным определением отцовства, — заметил Джейн. — Это значит, что у меня есть право присутствовать в её жизни. Право, которым я намерен воспользоваться.

— Никто не отрицает твоих прав, — наконец-то заговорила Лисбон. — Но ты должен понимать, что ни один из нас не в восторге от твоего внезапного вмешательства в наш устоявшийся образ жизни с претензией разделить опеку над Дани, особенно учитывая тот факт, что я не могу быть уверена, что ты останешься.

— Сколько ещё раз мы будем поднимать эту тему? — спросил её Джейн. — Я никуда не ухожу.

— Я уже слышала эту песню раньше, — просто ответила Лисбон. — Ты должен доказать это. Одного твоего слова мне не достаточно.

— Тогда ты должна дать мне время, и я докажу это.

— Я не могу просто взять и оставить своего ребёнка в непонятно каком отеле, просто потому, что ты там живёшь. Она тебя едва знает.

— Ну, это — не моя вина, не я выбирал этот путь, — ответил Джейн. — Но ты не можешь запрещать мне общаться с моей дочерью.

Лисбон скрестила руки на поверхности стола:

— Всё зависит от того, что ты способен дать ей.

Крис взял Терезу за руку:

— Суть в том, что ты для Дани — незнакомец. Я же был с ней на протяжении нескольких лет, и именно меня она знает как человека, который станет её отцом.

— За исключением того, что ты таковым не являешься, — перебил его Джейн. — Ты не её отец и никогда им не будешь. Максимум — ты можешь стать её отчимом, но Дани всегда будет знать, что я её отец. Я, а не ты.

Лисбон напряглась:

— Он был для неё большим отцом, чем ты.

— У него была возможность.

— У тебя тоже мог быть этот шанс, если бы ты не ушёл тогда, — сказала Лисбон.

В его взгляде горел вызов:

— Так ты скрывала от меня дочь из мести? О, это низко, Лисбон.

— Низко? Хочешь поговорить об этом? «Низко»… Вспомни как всё было! — выпалила Тереза. — И ты прекрасно знаешь, что дело не в мести. Я лишь пытаюсь защитить свою дочь.

— Нашу дочь, — поправил её Джейн. — И наша дочь знает, кто я такой и жаждет получше узнать меня. И, будь уверена, это желание взаимно. Или ты будешь отрицать, что не давая нам увидеться на протяжении прошлой недели, ты не причинила ей боли?

Тереза опустила взгляд чувствуя, как на щеках проступает румянец от стыда. Было бы глупо и бессмысленно лгать сейчас: она не могла выбросить из головы душераздирающие вопросы её дочери об отце. Собравшись с силами, Лисбон решительно посмотрела в глаза Джейну:

— Чего ты хочешь?

— Хочу принимать участие в жизни моей дочери.

Крис заёрзал на стуле:

— У нас есть кое-какие соображения на этот счет.

— О, да неужели? — Джейн в удивлении изогнул бровь.

— Да, — ответил Крис. — Ты не можешь отрицать того, что твой образ жизни совершенно не годен для маленького ребенка. Ты ничего не можешь дать ей сейчас. Что ты собираешься делать? Возить Дани по всему миру, наслаждаясь беззаботной жизнью?

— Я бы не стал называть это беззаботной жизнью, — терпеливо ответил Джейн.

Крис проигнорировал это заявление.

— Дани нужен нормальный дом, и мы с Терезой в состоянии обеспечить её всем необходимым. Мы готовы позволить тебе видеться с дочерью, когда у тебя будет на то возможность. Каникулы, несколько дней летом — когда пожелаешь.

Джейн достаточно долго и пристально изучал Криса. Тереза знала этот взгляд: ничего хорошего ждать от него не стоило.

— Нет, — отрезал Джейн. — Я не согласен.

— Всё по-честному.

— Для тебя, — заметил Джейн. — Не думай, что я не понимаю, чего ты этим своим одолжением на самом деле добиваешься. Да, я её биологический отец, но живя с тобой и Лисбон под одной крышей и проводя девяносто девять процентов времени в твоем обществе, она рано или поздно начнёт воспринимать тебя своим настоящим отцом. И меня это совершенно не устраивает.

Лисбон покачала головой:

— Я не могу разделить с тобой опеку. Пока не могу. Слишком всё быстро и внезапно, мне нужно больше времени.

Джейн повернулся к ней:

— Я могу дать тебе время, вопрос лишь один: «Сколько?»

— Я не знаю, сколько времени мне потребуется, — пожала плечами Тереза.

— Но у нас ограниченные сроки, — напомнил Джейн. — Я предлагаю следующее: попробовать и посмотреть, что получится. Срок: до твоей свадьбы. И уже затем, исходя из результата, принять окончательное решение.

Лисбон сгорала от любопытства, почему вдруг он сделал акцент на её свадьбе. И откуда эта игривая улыбочка на его лице? Она прекрасно знала эту ухмылку. Точно такой же он одарил её, когда заставил Терезу притвориться его женой. Или когда запер их в этом чёртовом боксе.

— Три недели, — обдумывая предложение, произнесла Лисбон. — А что, если мы не придем ни к какому решению по истечении срока?

— Тогда мы продолжим после вашего медового месяца.

Это было достаточно логично и честно. Во всяком случае, у них были четкие временные границы.

Тереза кивнула:

— Хорошо. Какие ещё предложения у тебя имеются?

Джейн улыбнулся:

— Я должен видеться с Дани.

— Ты не можешь встречаться с ней без моего присутствия. По крайней мере, следующие несколько раз. И никаких больше уловок, чтобы проникнуть в мой дом без моего ведома.

— Я могу играть по правилам.

Лисбон закатила глаза, будто говоря: «Ну да, конечно, можешь». Но тут заговорил Крис:

— Мы не должны соглашаться с этим, Тереза. Он же по сути бездомный, скиталец. У него нет ни работы, ни средств к существованию.

— О, ну это не правда, — Джейн был явно доволен таким поворотом беседы.

— Ты устроился на работу?

— У меня есть сбережения, — просто пояснил Джейн. — В прошлом, работая лже-экстрасенсом, я достаточно хорошо зарабатывал и скопил неплохую сумму денег. Я просто их не трогал на протяжении последних пятнадцати лет.

Тень сомнения коснулась Криса, однако Тереза выглядела совершенно спокойной. Её нисколько не удивила эта новость.

— Хочешь произвести на меня впечатление своим кошельком? — сухо спросила Лисбон.

— Вовсе нет, — усмехнулся мужчина. — Просто пытаюсь объяснить твоему жениху, что Дани не будет жить в нищете. И тебе не стоит беспокоиться о её будущем: я уже открыл счёт на обучение в колледже на её имя. Что же касается финансовой поддержки сейчас, то, думаю, мы позже обсудим цифры.

Лисбон кивнула:

— Что-нибудь еще?

— Я бы хотел поговорить с ней о нас.

— О нас? — удивилась Тереза.

Джейн с нежностью посмотрел ей в глаза:

— Для меня очень важно, чтобы Дани знала, что наши отношения не были бессмысленными, что это не была простая ничего не значащая интрижка. У нас были серьезные отношения. Да, они были недолгими, но они строились на взаимном доверии и… любви. Настоящей любви. Любви, благодаря которой у нас появился ребенок.

Она просто не могла отвести от него взгляд. Эти слова затуманивали разум. Каждый раз, когда Джейн произносил слово «любовь», Тереза попадалась, как рыбка на крючок. Она настолько была потрясена его словами, что не сразу обратила внимание, как он нежно поглаживает её по руке. Эти легкая ласка словно электрический заряд прошла по венам. Лисбон поспешно одернула руку, убрав её к себе на колени, разрушая магию, но предательский румянец всё равно выступил на щеках.

— Значит, мы договорились, — ответила она, прочищая горло, чтобы скрыть проступающую хрипотцу в голосе.

Джейн кивнул:

— Я приду повидать Дани завтра, — это был не вопрос, а констатация факта.

Тереза кивнула:

— Хорошо, мы будем ждать тебя после обеда.

Он отклонился назад и, улыбнувшись, произнес:

— Что ж, моя дорогая, думаю, это начало новых прекрасных отношений.

* * *

С тех пор, как они распрощались, оплатив счёт в ресторане, Крис не произнес ни слова. Тереза хорошо его знала и не сомневалась, что парень был сильно не в духе. Он с такой яростью вцепился в руль, что, казалось, сейчас сломает его. Сначала Лисбон пыталась не обращать внимание на это, но, отвернувшись к окну, осознала, с какой скоростью они мчались.

— Помедленнее! — произнесла она. — Ты убить нас решил?

Крис посмотрел на Терезу и перестал так яро давить на педаль газа.

— В чём дело?

— Ни в чём.

— Обычно, ты не ведёшь машину так, будто ты на NASCAR*, — заметила она. — Значит, тебя что-то беспокоит.

Он долго молчал сосредоточенный на дороге, а затем пробубнил что-то себе под нос.

— Что?

— Я сказал, что он высокомерный придурок!

Лисбон отвела взгляд и попыталась скрыть улыбку. Джейн все еще выводил людей из себя. Ничего нового!

— Ты ведь читал мою книгу и знал, что он будет так себя вести.

— Я не думал, что он и передо мной будет вести себя так, — Крис взглянул на Терезу. — Этот ублюдок весь вечер пускал на тебя слюни.

Теперь Тереза закатила глаза:

— Не смеши меня.

— Да если бы ты сидела рядом, он бы запрыгнул на тебя!

Лисбон наигранно рассмеялась:

— Это глупо.

— Почему?

— Джейн бросил меня, — напомнила ему Тереза. — Он предпочел уйти. Я не нужна ему. Если бы это было не так, он бы не ушёл.

— Может, ты сама его оттолкнула, — произнес Крис, вновь взглянув на невесту.

Лисбон покачала головой:

— Нет, у него была уйма возможностей остаться. Я дала ему всё, что нужно: время, пространство, любовь — всё, что только могла. Он всё это принял и… просто ушёл.

Она долго смотрела в окно, вспоминая те ужасные дни, когда осознала, что Джейн никогда не вернётся. Казалось, она плакала дни напролёт, а затем стала всё глубже и глубже проваливаться в чёрную бездну, пока не узнала о своей беременности. И это дало ей силы карабкаться наверх, к свету.

Наконец, Тереза повернулась к Крису и заметила, что он смотрит на нее:

— Что?

— Ты всё ещё любишь его?

Этот вопрос потряс Терезу.

— Нет, — ответ был быстрым, как на автомате, только вот сердце стучало где-то в ушах, и вспотели ладони.

Когда Лисбон рискнула взглянуть на Криса, он выглядел немного расслабленным, хоть и не до конца уверенным. Она решилась продолжить:

— Я выхожу за тебя, Крис, потому что ты мой человек, не Джейн. Он… он моё прошлое. Ты — моё будущее.

— Не все могут оставить своё прошлое.

— И Джейн — один из них, — согласилась Лисбон. — Но не я. Всё кончено между ним и мной, и очень скоро он уйдет. Как ты и сказал: он не в силах измениться. Даже ради Дани.

Это заявление окончательно успокоило Криса, и до самого дома Лисбон они ехали с нормальной скоростью. Но сердце Терезы всё так же бешено стучало в груди из-за нагромождений лжи. И всё, что она могла — это молить Господа сделать так, чтобы от частых повторов эта ложь стала похожей на правду.

__________________________

* Национальная Ассоциация гонок серийных автомобилей (National Association of Stock Car Auto Racing), Inc — частное предприятие, занимающееся организацией автомобильных гонок и сопутствующей деятельностью.

* * *

Переступив порог своего дома, Тереза вовсе не удивилась, увидев, что Энни дожидается её. Но сидящая рядом с девушкой Кейт застала хозяйку дома врасплох.

— Что ты здесь делаешь? — спросила Лисбон, недовольно глядя на обеих женщин.

— Я пришла присмотреть за Дани, так как думала, что Энни работает сегодня вечером, — с лукавой улыбкой объяснила Кейт.

— Ах, ну да! И ты решила не обращать внимание на то, что я тебе не звонила и не просила посидеть с ребенком?

— Ну, я просто решила побыть внимательной.

Лисбон закатила глаза:

— Я тебя умоляю! Ты здесь лишь для того, чтобы узнать, как прошёл ужин.

Кейт выглядела пристыженной, но не настолько, чтобы отказаться от идеи узнать все подробности:

— Ну, ладно, ты меня раскусила! А теперь рассказывай нам всё!

Лисбон сбросила туфли и, тяжело вздохнув, плюхнулась на стул:

— У Джейна есть время до моей свадьбы, чтобы доказать, что он серьезно настроен в отношении Дани и не намерен уходить.

Энни повела бровью:

— Кто предложил это?

— Джейн.

Теперь же девушка усмехнулась:

— Хмм, а это интересно.

Лисбон смотрела на неё раздраженно, но решила не заострять внимание на тоне племянницы:

— Если понадобится больше времени, то мы вернемся к этой теме после моего возвращения из свадебного путешествия. А до тех пор Джейн будет видеться с Дани, и если он решит уйти… что ж, так тому и быть.

— Ты всё ещё думаешь, что он уйдет? — спросила Кейт.

Тереза кивнула:

— Быть рядом — не его конек.

— Что Крис думает обо всем этом? — мягко поинтересовалась Кейт.

Лисбон снова вздохнула:

— Ему не нравится, что Джейн крутится рядом. Ему… ему сложно поверить, что у Джейна нет больше чувств ко мне.

Энни фыркнула:

— Может это потому, что даже Хелен Келлер* могла бы увидеть, что у него есть чувства к тебе?

Лисбон уставилась на племянницу:

— Джейна больше интересует Дани. Он просто хочет убрать со «своей территории» соперника, так сказать. Не более того. Он как ребенок, — она тяжело вздохнула. — Всё будет в порядке: я выйду за Криса, Джейн исчезнет и всё вернется на круги своя.

Энни смотрела на тетю, как на сумасшедшую:

— Ты идиотка.

— Энни!

— Ты работала с этим парнем десять лет, — напомнила она Терезе. — Ты знаешь его, как никто другой. Когда с ним было всё так просто? Если ты думаешь, что всё закончится так — спустись с небес на землю!

Всплеснув руками, Энни ушла, оставив Лисбон в тишине. Тереза молчала, не решаясь заговорить. Тишину нарушила Кейт:

— Она права. Не думай, что всё будет так просто.

Лисбон не могла даже взглянуть на подругу:

— Я знаю.

________________________

* Хе?лен А?дамс Ке?ллер — американская писательница, лектор и политическая активистка. В возрасте девятнадцати месяцев Келлер перенесла заболевание, в результате которого полностью лишилась слуха и зрения.

Следующим утром Джейн проснулся в прекрасном настроении: он был доволен тем, как прошел ужин прошлым вечером. Он понимал, что вел себя как скотина по отношению к жениху Лисбон, но ничего не мог поделать с присущим ему чувством зависти. К тому же он не обязан быть милым и дружелюбным с мужчиной, что жил той жизнью, о которой Джейн по-настоящему мечтал… пусть даже сам и отказался от нее когда-то. Но Джейн оправдывал это тем, что уходил от женщины, которая была достойна лучшего, не подозревая, что оставляет он не только её. Знай он о ребёнке… ну, тогда все могло бы быть иначе.

Но думать о том, как все могло бы сложиться, было совершенно бессмысленно — ведь он не мог узнать наверняка. А прямо сейчас имело значение лишь будущее — над ним Патрик и работал, собираясь получше узнать свою дочь. Что бы ни ждало всех их впереди, это было первым, что нужно было сделать.

Он тихонько постучал в дверь дома Терезы, лениво разглядывая окрестности. Джейну нравилось это место — жить на берегу океана было здорово. Он прекрасно понимал, почему Лисбон влюбилась в этот дом. Джейн все еще размышлял об этом, когда дверь отворилась, и он встретился взглядом с Терезой. Он улыбнулся, с удовольствием отмечая проступивший на её щеках румянец:

— Привет.

— Привет, — нервно качнув головой, ответила она. — Я… думаю, тебе стоит войти.

— Вот это я называю гостеприимством, — поддразнил её Джейн.

Тереза наградила его знакомым суровым взглядом, прежде чем отступить назад, пропуская Джейна:

— Дани в гостиной.

— Она знает, что я должен прийти?

Лисбон кивнула:

— Ждет с нетерпением.

Джейн ухмыльнулся:

— Значит, нам не стоит и дальше заставлять её ждать.

Мужчина позволил хозяйке дома провести его в гостиную. Патрик уже неплохо знал это место, во всяком случае, первый этаж, но его подмывало получше разглядеть фотографии, развешанные на стенах. Однако он понимал, что увидеть свою дочь воплоти было куда лучше.

Едва переступив порог гостиной, Джейн увидел Дани, увлеченную приготовлением предстоящего на послеобеденное время развлечения. Посреди комнаты стоял небольшой столик, накрытый скатертью с оборкой, и девочка расставляла на нем пластиковый чайный сервис. Мужчина остановился и услышал тихий смех Лисбон:

— Тебе не удастся отвертеться от этого, — прошептала она.

Джейн усмехнулся:

— А с чего ты взяла, что я намерен выкручиваться? — прошептал в ответ Джейн, все так же не сводя глаз со своей дочери.

Она выглядела восхитительно: пластиковая тиара украшала ее вьющиеся волосы, одета девочка была в розовое платье, чуть великоватое по размеру, с достаточно большими руками-фонариками. На руках красовались белые перчатки до локтя, и завершали этот ансамбль большие пластиковые бусы под жемчуг и браслет.

Дани настороженно смотрела на отца своими большущими глазами. Она не улыбалась, и ее былое смущение и застенчивость снова вернулись. Джейн первым решился пойти навстречу:

— Здравствуй, Дани. Как же здорово снова тебя увидеть.

Уголки губ девочки едва заметно дрогнули, но она продолжала смотреть на Джейна немного настороженно:

— Тебя долго не было.

— Я знаю, — грустно ответил Джейн. — Но я приходил каждый день. Мы просто постоянно расходились и не заставали друг друга.

Он сделал недвусмысленный акцент на последнем предложении зная, что Лисбон была виновата в их разлуке. Он также понимал, что Тереза корит себя за этот поступок. Ну, что ж, она это вполне заслужила. Патрик опустился на колени, оказавшись в нескольких футах от дочери:

— Но теперь мы будем проводить больше времени вместе. Я обещаю.

Дани выглядела счастливой, услышав эти слова:

— Обещаешь?

Джейн положил ладонь на свою грудь в районе сердца:

— Чтоб я сдох!

Она хихикнула, сморщив носик:

— Нет, папочка, не умирай.

Он усмехнулся в ответ:

— Я и не собираюсь, солнышко. Теперь мне есть ради чего жить.

Дани расплылась в теплой улыбке и, наконец, сократила расстояние между ними, удивив Джейна настоящими крепкими объятиями.

— Я так рада, что ты пришел, папочка.

Джейн обнял ее крепче:

— Я тоже счастлив оказаться здесь, — он еще раз порывисто прижал девочку к себе, прежде чем отпустить. — Что ж, вижу тут чайный сервис, а чай-то есть?

Малышка активно закивала головой:

— Мамочка сказала, что ты любишь чай.

— О, она абсолютно права: чай, удобные диваны, мою дочь, — усмехнувшись, перечислил Джейн. — Не обязательно в таком порядке.

Повернувшись, Патрик успел заметить, как смягчилось лицо Лисбон, поймав нежность, проскользнувшую в ее взгляде.

— Твоя мама к нам тоже присоединится?

— Да! — с энтузиазмом прокричала Дани, стирая с лица Лисбон былую уверенность.

— Ох, я даже не знаю. Я поставила жаркое в духовку, и… — Дани тут же надула губки: навыки манипуляции она явно унаследовала от Джейна. ¬— Ну хорошо, я согласна на чашечку чая.

Лисбон уселась на ковре с противоположной стороны стола и взяла в руки детскую чашечку. Но Дани тут же остановила ее:

— Не сейчас! Ты не готова!

— Нет? — спросила Лисбон.

— Нет! — девочка сказала это с таким выражением, будто ее мать упустила какую-то до неприличия очевидную вещь. — Вы же не одеты!

Лисбон взглянула на свою одежду: обычные джинсы и удобная футболка. Некоторые вещи не изменились за минувшие годы, и это, как раз-таки, относилось к одежде Лисбон, но Джейна это нисколько не беспокоило — он любил привычный комфорт.

— Хорошо, и как же нам одеться?

Дани задумалась. Она унаследовала от Лисбон эту маленькую забавную привычку хмуриться, когда на чём-то сосредоточена. Подойдя к пластиковому боксу, откуда торчало несколько плюшевых игрушек, она стала вынимать из него возможные подходящие аксессуары. Джейн заметил, как Тереза злорадно хихикает:

— Первым нарядим папочку.

О, так она думает, что это будет весело.

Дани решила последовать совету мамы: достав ярко-розовый боа из перьев, она протянула его Джейну:

— Надень это, папочка.

Лисбон походила на кота, дорвавшегося до огромной банки со сметаной, вот только её ждало разочарование. Джейн с радостью принял боа из рук дочери и обмотал его вокруг своей шеи так, будто являлся законодателем травести моды.

— Ну, что скажешь?

Дани хихикнула, Лисбон же едва сдерживала смех:

— О, тебе невероятно идет этот цвет, — Тереза кусала губу, скрывая вырывающийся смешок.

Джейн улыбнулся в ответ:

— Полагаю, теперь твоя очередь.

Лисбон нахмурилась. Ох, она совсем позабыла об этой части маскарада. Но Дани, конечно же, помнила прекрасно.

— Надень это, мамочка, — девочка протянула ей белую шляпу, украшенную розовым пером в тон боа Джейна.

Тереза посмотрела на этот безвкусный атрибут одежды, но в итоге водрузила его себе на голову. Теперь была очередь Джейна справляться с подступающим приступом смеха при виде нелепого внешнего вида бывшей напарницы. Но он сумел вернуть себе самообладание:

— Что ж, когда подадут чай? Я умираю от жажды.

Дани тут же бросилась к сервировке. Взяв чайничек, она стала разливать воображаемый чай по чашкам. Джейн, улыбаясь, взял свою и, держа чашечку очень осторожно, сделал вид, что отпил обжигающий напиток.

— Вкуснотища.

Лисбон последовала примеру и тоже сделала «глоток», кивая головой в знак согласия с Джейном.

Всё это лже-чаепитие было довольно веселым и глупым. Дани обладала невероятным воображением, и ей ничего не стоило начать перешептываться с выдуманными друзьями.

Джейн был настолько счастлив, что готов был добавить своих собственных выдуманных приятелей, да или просто включиться в придуманную Дани историю. Лисбон, не обладая такой буйной фантазией, как у Джейна или дочери, просто старалась поддерживать их идеи. Патрик видел, что Тереза получала огромное удовольствие, просто наблюдая, как веселится её малышка. И он прекрасно понимал её.

Они всё еще дурачились, когда раздалась громкая трель телефона, нарушив их игру. Лисбон быстро поднялась и, сбросив шляпу с головы, поспешила ответить, оставив Дани и Джейна одних. Патрик старался и дальше поддерживать игру, но теперь, когда мамы не было рядом, Дани растеряла былую уверенность. Она стала вести себя тише, хоть и продолжала беседу. Правда теперь она предпочла разговор с игрушками, а не с отцом.

Джейн решил воспользоваться отсутствием Лисбон, чтобы внимательней рассмотреть дочь. В его памяти крепко сидел её образ, но лишний раз полюбоваться малышкой всегда было приятно. Её кудрявые волосы пышной массой ниспадали до плеч — глаз было не оторвать от этой красоты. Ему было больно осознавать, как сильно Дани напоминала ему Шарлотту. Настолько, что игнорировать этот факт оказалось невозможно. У девочек были одинаковые кудрявые волосы, цвет кожи, форма губ и милая улыбка. Лишь глядя в глаза Дани, Джейн вспоминал, что это не Шарлотта, а другое очаровательное создание.

Патрик был удивлен, когда понял, что не чувствует вины. Не то чтобы он не думал об этом — если бы он мог почувствовать себя виноватым, он бы не стал отказываться от этого чувства. Но он не собирался намеренно копаться в себе в его поисках. Он никогда не пытался этого делать. Вина, которую он чувствовал после того, как оставил Лисбон, была вызвана причиненной ей болью и тем, что он был не в состоянии стать мужчиной, в котором она нуждалась. Но Джейн никогда не жалел о времени, проведенном вместе с Терезой.

И поэтому Дани, будучи плодом этих прекрасных отношений, вызывала лишь чувство благодарности.

Девочка заметила, что он её разглядывает, и покраснела в точности как её мать:

— Папочка, почему ты так смотришь?

— Тебя разглядываю, — честно признался Джейн.

— Почему?

— Потому, что ты красивая, — ответил мужчина. — И я никак не могу насмотреться на тебя.

Она снова покраснела и застенчиво склонила голову, снова как её мать. Джейн лишь улыбнулся:

— Ты знаешь, что ты похожа на меня?

Дани кивнула:

— Мамочка показывала мне твои фотографии. Она сказала, что я похожа на папу и на сестру.

Малышка застала Джейна врасплох упоминанием о Шарлотте. Разглядывая дочь, он как раз задумался о том же и теперь услышал свои мысли из уст девочки.

— Да, — подтвердил Патрик. — Ты очень сильно на неё похожа.

— Я заставляю тебя грустить?

— Что?

Она отвела взгляд и стала теребить в руках одну из своих маленьких чашечек:

— Мама сказала, что ты грустишь, когда думаешь о моей сестре. А если я выгляжу, как она, то… ты вспоминаешь её, … и поэтому тебе становится грустно из-за меня.

Джейн пораженно смотрел на дочь, удивляясь её зрелости и сообразительности. Эта фраза маленькой девочки опустошила его. Он понимал, что не может отрицать факт того, что думал о Шарлотте, но Патрик не мог позволить Дани думать, что она причиняет ему боль.

— Нет, — поспешно ответил Джейн, не в силах удержаться от порыва и погладить дочь по волосам. — Ты не заставляешь меня грустить. И никогда не станешь причиной моей грусти.

Он аккуратно повернул её за подбородок. Темно-зеленые глаза встретились со светлыми:

— Ты очень сильно похожа на Шарлотту, но это вовсе не ранит меня. Это делает меня счастливым. Ты напоминаешь мне о том, что у меня есть сейчас. Именно поэтому я никак не могу перестать смотреть на тебя. Ты… ты позволяешь мне снова почувствовать себя цельным.

Дани улыбнулась, её глаза светились счастьем:

— Ты не бросишь меня, — она не спрашивала, это было утверждением.

— Нет, — Джейн покачал головой в ответ.

— Хорошо, — сказала малышка и снова удивила мужчину, бросившись к нему в объятья.

Джейн крепче прижал её к себе, смакуя чувство, что может по-настоящему обнять дочь. У него, наконец-то, появилась возможность прижать её к себе крепче, ощутив умиротворение от осознания того, что у него есть ребенок… живой и такой прекрасный.

Он улыбнулся и поцеловал её в макушку, вдыхая сладкий аромат шампуня. А затем, выпустив её из рук и снова улыбнувшись, сказал:

— Я никогда не устану любоваться тобой. Единственное, чего мне по-настоящему хотелось бы, так это увидеть тебя совсем маленькой.

Дани улыбнулась в ответ и, вскочив на ноги и выпалив «Я знаю!», бросилась к дивану. Забравшись на него и преодолев расстояние до дальнего угла, который упирался в большой цвета вишни шкаф, она, к беспокойству отца, попыталась залезть на выступающую полку. Джейн подоспел как раз вовремя, подхватывая девочку, не дав ей упасть.

— Что ты хочешь достать? — спросил он. — Я могу подсадить тебя.

— Вот это! — Дани указала на фотоальбом в кожаном переплете.

Джейн поднял её, что было совсем не сложно — она была лёгкой словно перышко, — и Дани схватила своими крохотными ручками альбом. Он аккуратно опустил малышку обратно на пол, и, как только её ступни коснулись твердой поверхности, она бросилась в центр комнаты и плюхнулась на ковер, устраивая фотоальбом перед собой. Джейн сел рядом с Дани, с не меньшим нетерпением желая взглянуть на фото.

Первая фотография, как он и ожидал, была сделана в родильном доме, в котором Дани появилась на свет. На снимке был его второй ребенок, всё еще мокрый и красный от плача, не знающий, что делать со своими собственными долговязыми конечностями. Но уже тогда она была прекрасна, делая свои первые вдохи, едва появившись на свет. Хотел бы он быть рядом в тот момент. Следующая фотография тут же стала его любимой. Измученная Лисбон сидела на своей больничной постели с полной неподдельного счастья улыбкой на лице и смотрела на свою маленькую девочку, дремавшую у неё на руках. Джейну стало любопытно, кто сделал этот снимок: Кейт или один из её братьев. Нужно будет обязательно спросить Терезу об этом. Если она, конечно, захочет поделиться с ним этой информацией.

Перевернув страницу, Джейн увидел изображения, на которых Дани было несколько недель отроду. Она улыбалась беззубой улыбкой, одетая в розовый комбинезончик. Патрик не сомневался, что автором этого снимка была её мать. Далее следовала серия разных фотографий: некоторые были постановочные, некоторые — сделаны спонтанно её матерью или кем-то ещё. Джейн тут же отметил несколько снимков, на которых Дани была вместе с Лисбон — дыхание перехватывало от того, насколько Тереза выглядела счастливой на этих изображениях.

Листая страницы альбома, Джейн все же заметил, что Дани не смотрит фотографии вместе с ним, а наблюдает за его реакцией. Джейн не смог удержаться и не подшутить над дочерью: разглядывая фото он скорчил рожицу и покачал головой:

— Нет, это точно не ты.

— Это я! — возразила Дани.

Но Джейн продолжал делать вид, что не верит:

— Нет, не ты. Где же тогда твои волосы?

— Там они!

Он взял фотографию и поднес её ближе к девочке:

— И где же? Ты видишь хоть что-то?

Дани схватила альбом, чтобы разглядеть снимок внимательней и, спустя мгновение, обескуражено произнесла:

— Не знаю, что с ними случилось… Может, они выпали.

Джейн усмехнулся и решил наконец-то сжалиться над малышкой. Сделав вид, что всматривается в фотографию, он, наконец, кивнул:

— Нет, это все-таки ты, — Патрик повернулся и многозначительно посмотрел на дочь. — Потому что это самый красивый ребенок, которого я когда-либо видел.

Дани весело захихикала. Джейн продолжил листать страницы альбома, наблюдая, как меняется его девочка с возрастом. Вот здесь она ползет по полу, а тут уже шагает по коридору или стоит наряженная у Рождественской ёлки с грудой подарков рядом. Внимание его привлек следующий снимок, по всей видимости, с её первого дня рождения: Дани улыбалась измазанной в торте мордашкой.

— Когда твой день рождения? — спросил Джейн, немного расстроенный тем, что не знает ответ на этот вопрос.

— Третьего марта, — гордо продекламировала Дани. — Мне будет пять лет.

Патрик кивнул, сделав в уме несколько расчетов. Он не был удивлен полученным результатом, но решил пока держать это при себе. Во всяком случае, пока дочь рядом. Задав еще несколько вопросов о дне рождения, Джейн вернулся к просмотру альбома. Прошло совсем немного времени, и Дани начала ёрзать на месте. Для такого монотонного занятия, как просмотр фотоальбомов у детей обычно не хватает усидчивости и терпения. Джейн отложил альбом в сторону, решив, что обязательно вернется к нему снова, чтобы сохранить в своем дворце памяти каждый снимок. Сейчас же он обратил всё своё внимание на малышку.

— Хочешь поиграть во что-нибудь? — аккуратно спросил Джейн.

Дани задумалась на мгновение, а затем с горящими глазами выдала:

— В «Улику»!

Джейн в удивление поднял бровь:

— Чо купил тебе эту игру?

— Ага, мамочка сказала, что он подарил мне её ради забавы.

— Она права, — Джейн догадывался, что Чо выбрал такой подарок, дабы обучить Дани полицейским штучкам с раннего возраста. Не то чтобы Патрик был против этой идеи, ведь если бы малышка оказалась точно такой же, как и ее мать, это значило бы, что она была на правильном пути.

— Будешь играть?

— Конечно, — сказал Джейн, — но я хочу быть профессором Плам.

— Это Питер Плам!

— Виноват, — ответил Джейн и с радостью помог ей подняться на ноги, сам же он поднимался куда медленнее, ведь был не таким быстрым, как четырехлетка. Но он с радостью последовал за Дани по лестнице в её комнату.

Он видел ее только один раз в темноте, наблюдая за спящим ребенком. Ребенком, который навсегда изменил его жизнь. Теперь он нашел время, чтобы полюбоваться её комнатой, выполненной в лавандовых тонах. Он не сомневался, что ее любимый цвет — фиолетовый. Потрёпанный оранжевый жираф сидел на подушке, тот самый, которого она прятала рядом с собой, когда Джейн впервые взглянул на дочь.

Дани сразу же схватила явно любимую настольную игру с нижней полки и радостно побежала вниз по лестнице. Джейн улыбнулся её бьющей через край энергии и снова последовал за девочкой. Ещё раз окинув взглядом комнату, он заметил фотографии, украшающие прикроватную тумбочку. Там были фото её мамы и самой Дани — очевидный выбор. Одно — его, что не должно было бы удивить Патрика, но удивило. Было странно, что его дочь была неравнодушна к его жизни, в то время как сам он оставался в тени. Но фотография, которая действительно поразила его — снимок Шарлотты. Он понятия не имел, как Лисбон нашла его, но был уверен, что она пустила в ход свои связи. Он мог представить, как их малышка просит Лисбон показать ей фото сестры, когда Тереза рассказывает ей о семье. Это напомнило ему о том, насколько удивительной была Даниэла… стоит ли говорить, что он применял то же самое прилагательное и к её матери.

Джейн вернулся вниз, где Дани уже разложила игру и выбрала части. Она собиралась играть за Полли Пикок, ему же приготовила фиолетовое поле Плама, как он и просил. По-видимому, это была детская версия классической игры, подходящая для её возрастной группы, но правила, в целом, были теми же. Будет не сложно.

— Хорошо, — сказал Джейн, а затем указал на кубик: — Дамы вперёд.

Лисбон была вынуждена долго выслушивать свою будущую невестку по телефону, с её бесконечными тирадами о репетиции ужина и церемонии; видимо, ей нужно было как можно скорее принять решение о конечном меню, или мир рухнет. Всё закончилось тем, что Тереза пообещала сделать свой выбор из отправленного по электронной почте списка, зная, что «сделать выбор», означало перенаправить список Кейт.

Наконец она смогла закончить разговор и вернуть свое внимание к Джейну и Дани. Дело не в том, что она не доверяла Джейну малышку, причиной всему были её страхи относительно того, что могло бы случиться. Всё из-за неизвестности — невозможно было предугадать, что он собирается делать в следующие несколько недель. Патрик мог уехать завтра или на следующей неделе, но частичка Терезы все-таки надеялась, что на этот раз он может остаться. Наверное, это было глупо, сколько раз она еще собиралась становиться Чарли Брауном для его Люси?

Она обеспокоенно пересекла гостиную, не уверенная, что её ждет.

Тереза понимала, что не должна была удивляться тому, что Джейн и Дани так хорошо поладили, но все же не удержалась, найдя их, увлечённо играющих в настольную игру. Дани все еще была одета в платье и жемчуг, Джейн же отбросил боа. Они были в восторге от игры.

Лисбон не стала входить в комнату, просто осталась тихо стоять в коридоре, наблюдая за разворачивающейся сценой. Дани предположила, что Венди Уайт взяла рюкзак и спрятала его под крыльцом, и Джейн сверкнул такой же злой ухмылкой, как тогда в офисе, демонстрируя полную руку тузов во время игры покер. Он с радостью показал дочери карту Венди Уайт и вырвал у нее из рук карту смерти, заставив Дани добродушно смеяться. Она любила соревновательную игру и, похоже, нашла своего единомышленника.

Тереза тихонько отошла от комнаты, решив не беспокоить отца и дочь, и вернулась на кухню, чтобы обдумать увиденное. Она могла бы отрицать, что картина, которую она только что наблюдала, застав их обоих такими счастливыми, как-то повлияла на нее. Но именно этот образ рисовало её подсознание. Она так долго мечтала увидеть что-то подобное. Правда, это было давно, до того, как она перестала верить. Было трудно принять, что это происходило наяву, и часть ее разума восстала, злясь на Джейна за то, что всё случилось так поздно. Но другая её часть, та, что была связана с сердцем, напомнила Терезе, что никогда не будет слишком поздно, она всегда будет ждать его.

Лисбон потрясла головой, отругав себя уже за то, что позволила себе подобные мысли. Ждать Джейна больше не входило в её планы, с тех самых пор, как была запланирована её собственная свадьба через несколько недель.

Она постаралась сосредоточиться на себе, а не думать о том, что отец ее ребенка возвращается в ее жизнь. Ей нужно было позаботиться об ужине, приготовив какой-нибудь гарнир к жаркому, кипящему в духовке.

Не составило труда высыпать готовый салат из пакета в миску, но вот с пюре придется повозиться, так как полуфабрикатам Тереза не доверяла. Поэтому ей пришлось очистить и отварить картофель, растолочь его, но не сильно, так как Дани любит комочки, — Энни придется с этим смириться. Также Лисбон добавила немного мини-морковок, поварив их в сахарном сиропе и корице — это добавит приятных красок и витаминов в тарелку Дани.

Наконец Лисбон разобралась с готовкой, ощутив облегчение: настало время ужина Дани, а значит и подходящее время, чтобы Джейн ушел. Она глубоко вздохнула и направилась в гостиную, дабы прервать игру. По всей видимости, Дани собиралась выдвинуть очередную догадку, а то и вовсе решить загадку. Лисбон на миг задумалась, не поддавался ли ей Джейн, давая шанс выиграть, или… возможно, её дочь была умнее его. Она не удивилась бы при любом раскладе.

— Дани, — сказала Лисбон, привлекая внимание и отца и дочери. — Время ужина.

— Ура! — воскликнула Дани, всегда думающая о своем желудке. Она тут же бросила игру и подбежала к матери, её большие зеленые глаза смотрели на мать в нетерпении. — Папа останется?

Лисбон не была готова к такому вопросу, решительно настроенная держать дистанцию.

— Уверена, у папы есть дела.

— Нет, — сказал Джейн, не скрывая широкой улыбки удовольствия. — Я свободен, как птица.

Лисбон хотела врезать по этой довольной физиономии, чтобы стереть улыбку с его лица, но не собиралась делать этого перед их дочерью. Она хотела придумать какое-то подходящее оправдание, чтобы сказать «нет», но ее дочь была быстрее.

— Пожалуйста, мамочка?

Чёрт, ну зачем она была так добра с самого начала?

Она тяжело вздохнула и пожала плечами:

 — Хорошо, папа может остаться, — а затем, бросив Джейну предупреждающий взгляд, добавила: — До тех пор, пока он обещает не высмеивать мою готовку.

Джейн улыбнулся и подмигнул:

— Я бы никогда не оскорбил повара.

Лисбон не была в этом уверена, но гордо провела Джейна и Дани на кухню. Девочка бросилась к столу, и Тереза была немного тронута, когда Джейн, как любой нормальный отец, помог дочери забраться на ее детский стульчик. Она отвернулась, сосредоточившись на сервировке тарелки для Дани: приличная порция мяса и зелени, и обязательно стакан молока. Джейн был достаточно умен, чтобы понять, что себя он должен обслужить сам; она, само собой, не собиралась играть для него Донну Рид.

Оба взрослых расположились за столом напротив друг друга с полными тарелками еды.

Дани просияла, посмотрев на каждого из родителей, а потом склонила голову, сложив ладони вместе:

— Бог — великий, Бог — хороший

В день смурной и в день погожий

Его руки кормят нас,

Поблагодарим его сейчас.

Спасибо, Господь, за наш ежедневный хлеб. Аминь.

Лисбон улыбнулась дочери, прежде чем сосредоточиться на своей тарелке с едой. Она, может, и не была четырехзвездочным шеф-поваром, но жаркое было съедобным. Тереза бросила на Джейна предупреждающий взгляд:

— Ни слова.

Он поднял руки, сдаваясь.

— Я собирался похвалить повара.

Она закатила глаза:

— Просто ешь.

Джейн ухмыльнулся, с жадностью набросившись на еду. Дани и ее отец продолжали дурачиться, когда девочка задавала многочисленные вопросы о его жизни. Джейн был счастлив заполнить несколько пробелов, обменявшись некоторыми забавными историями из его жизни с циркачами. Лисбон в основном молчала, одним ухом слушая их разговор; она знала некоторые истории, но не все. Она также понимала, что его детство было мрачнее, чем должна была знать его дочь. Как ни следовало ей знать и о злоупотреблениях ее дедушки.

Дани и Джейн помогли убрать со стола. В завершении ужина малышке было обещано мороженое, дабы уговорить её съесть все овощи. Энни вошла в тот самый момент, когда Джейн кормил из коробки мороженым сидящую на столешнице Дани. Прямо на глазах у недовольной Лисбон.

— Когда ты стала одной из Кливерсов? — спросила Энни, заработав свирепый взгляд от тетушки.

— Очень смешно, — ответила Лисбон, но Энни просто улыбнулась в ответ на явное неудовольствие своей тети.

— Боже, я умираю с голоду, ты приготовила что-нибудь вкусненькое?

— Жаркое.

Энни сморщила нос.

— Полагаю, меня ждёт пицца с Дженной.

Она сняла пиджак с прикрепленным к нему именным бейджиком и переключила всё своё внимание на Дани.

— Эй, ДиДжей, ты тут здорово проводишь время с Чудо-парнем?

Она игриво бросила пиджак на Дани, и девочка захихикала из-под ткани.

Джейн с интересом посмотрел на нее:

— Вообще-то, если ты помнишь, у меня есть настоящее имя.

Но Энни просто бросила на него вызывающий взгляд.

— Мне больше нравится Чудо-парень.

— Что ж, я бы предпочел Супермена, но и это сойдет, — Джейн отошел, заработав самодовольную улыбку от девушки.

— Не думаю, что Кларк Кент, однажды обрюхатив женщину, не знал бы об этом, — ответила Энни.

— Эй! — быстро вмешалась Лисбон. — Не забывайте, что здесь ребенок.

Но было уже слишком поздно.

— Мама, что Энни имела в виду?

Лисбон закрыла глаза и застонала, прежде чем послать своей племяннице уничтожающий взгляд.

— Ну спасибо тебе за это.

Энни засмеялась, взъерошивая волосы ДиДжей.

— Лучше тебе не знать, малыш. Ты еще скажешь за это спасибо.

Она все еще смеялась, когда выходила из кухни, поднимаясь наверх в свою комнату.

Довольный Джейн проводил её взглядом.

— Твоя племянница тот ещё персонаж.

Лисбон закатила глаза.

— Она — целый сборник персонажей.

Тереза подошла к дочери, которая все еще сидела на столешнице; её рот был перепачкан растаявшим мороженым.

— Ты только посмотри на себя, замарашка, — сказала Лисбон нежно, отрывая бумажное полотенце и слегка смачивая его водой. Она вытерла лицо дочери и, прежде чем снять ее со столешницы, слегка щелкнула малышку по носу.

Энни сбежала вниз по лестнице и крикнула: «Я ухожу!», направляясь к двери.

Её тётя сделала несколько шагов по направлению к коридору.

— Не задерживайся допоздна!

Но Лисбон знала, что это совершенно бессмысленное замечание. Энни могла и делала всё, что ей хотелось. Тереза тяжело вздохнула, покачав головой. Повернувшись, она посмотрела свою дочь с Джейном.

— Что ж, сегодня только ты и я, Дани.

— И папочка, — добавила девочка.

Лисбон немного вздрогнула, но тут же легко кивнула головой.

— Да, и папа.

Дани быстро схватила Джейна за руку и потянула обратно в гостиную, наверное, чтобы закончить игру. Лисбон медленно пошла следом. У неё не было роли в их игре, как и уверенности в том, что она вообще думает об этом дне.

Она вошла в комнату и обнаружила, что Дани уже катается по полу от смеха, а Джейн улыбается той самой улыбкой абсолютного счастья. Они пытались вернуться в игру, но оказалось, что оба слишком увлечены друг другом, чтобы отвлекаться на что-то ещё.

Лисбон перешагнула через фотоальбом, а затем вернулась, чтобы взять его в руки. Открытая ею страница была первым днем рождения Дани, она отлично помнила этот день. Кейт принесла небольшой торт, на который весело накинулась Дани, моментально перепачкавшись с головы до ног глазурью из сладкого сливочного крема. Томми и Энни, приехавшие в Калифорнию, смеялись вместе с ней, глядя на учиненный ее дочерью беспорядок. В ту ночь Лисбон уложила свою малышку спать и какое-то время наблюдала, как уставшая, но довольная Дани посапывает в кроватке. Затем Тереза вернулась в свою комнату, закуталась в рубашку Джейна и несколько часов прорыдала в подушку, потому что он не мог видеть это прекрасное невинное создание. Плакала, потому что боялась, что он всё испортит.

И до сих пор боится.

Дани и Джейн дурачились еще час или около того пока Лисбон молча смотрела на них. Оба были растроганы, но в тоже время взволнованы этим моментом сближения. Она иногда перелистывала фотоальбом, улыбаясь фотографиям своей прекрасной дочери; было понятно, почему он тоже просматривал его.

Наконец настало время, когда Дани нужно было отправляться ко сну.

— Пойдем, Дани, — сказала Лисбон, вставая. — Нам пора чистить зубы и ложиться в постель, пожелай папе спокойной ночи.

Девочка подскочила на ноги, позабыв об игре, и прыгнула на колени к Джейну.

— Спокойной ночи, папочка, — сказала она, обнимая его. Лисбон была немного удивлена, что её дочь так быстро привязалась к мужчине. Но Джейн выглядел расслабленным и приободренным, — придерживая девочку одной рукой, второй он теребил её кудряшки.

— Спокойной ночи, Дани, — сказал Джейн. — Я люблю тебя.

Лисбон ждала, сможет ли Дани повторить его слова и не могла понять, что чувствует, когда дочь промолчала. С одной стороны, было естественно, что ее маленькая девочка все еще была настороже. Было приятно осознавать, что, возможно, они все-таки держались на каком-то расстоянии. С другой стороны, ей стало немного грустно, что Джейну не посчастливилось убедиться в том, что дочь тоже любит его, ведь так это и было. Лисбон не нужно было слышать, как она говорит об этом — это отражалось в улыбке девочки.

Дани отстранилась от отца и взяла мамину ладонь, направляясь к лестнице. Она улыбнулась Джейну и помахала ему своей крохотной ручкой. Было немного хлопотно переодеть Дани в ночную рубашку и проследить, чтобы она почистила зубы. В конце концов, Дани забралась в постель, тихо прислушиваясь к голосу матери, когда Лисбон читала ей очередную главу книги «Секретный сад». Не потребовалось много времени, чтобы ее малышка заснула, свернувшись клубочком на боку. Вскоре на полу окажется половина её одеяла.

Тереза выключила свет и подоткнула одеяло вокруг дочери, прежде чем наклониться и поцеловать её в висок.

— Я люблю тебя, Дани — мой подарок, моя надежда, моё всё.

Затем она тихонько вышла из комнаты, чтобы спуститься вниз. Она знала, что Джейн не ушел; он просто не мог сделать хоть что-то так, как ей того хотелось; кроме того, он, несомненно, хотел поговорить.

Разумеется, Джейн сидел на диване в гостиной с фотоальбом на коленях. Он поднял взгляд, когда она вошла. Глаза его сияли, а губы были расслаблены — то было невесомое счастье, которое Лисбон видела на его лице лишь в те моменты, когда они оба были свободны от груза ответственности и боли.

— Мексика, — просто сказал Джейн.

Лисбон оказалась застигнута врасплох неожиданным упоминанием страны. Ей потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, о чем говорил Джейн. Он рассматривал фотографии с первого дня рождения Дани, и через минуту она поняла, что он имел в виду. Она кивнула:

— Мексика.

Она сразу вычислила дату, как только ее врач сказал ей точный срок, да и вариантов, если честно, было не так уж много. Дани имела честь быть зачатой в ветхом, разваливающемся гостиничном номере в Мексике. Не очень-то хорошее начало.

Джейн вздохнул и перевернул страницу альбома.

— Думаю, я не должен удивляться. В тот раз мы не особо понимали, что делали, пустив по ветру всю осторожность.

Она нахмурилась.

— Так ты надеялся, что ошибаешься?

— Да, — ответил ей Джейн. — Я бы предпочел то время, когда мы были не такими разгневанными и дикими. Например, как в последний раз.

Лисбон покачала головой, садясь в мягкое кресло.

— Я рада, что это произошло не в последний раз.

— Так ты предпочитаешь яростную страсть?

— Имеешь в виду больше, чем занятие любовью из жалости, которое было твоим способом сказать прощай? — резко ответила Лисбон. — По крайней мере, то, что произошло в Мексике, было чем-то реальным, даже если это и было безрассудно.

Джейн закрыл альбом и посмотрел Терезе в глаза.

— Каждый раз был реальным, Лисбон.

— Нет, не был, — ответила она. — В Мексике мы действительно были честны друг с другом.

— Крича и оскорбляя друг друга, — напомнил он. — Это кажется тебе славной историей?

— Ничто в нашей истории никогда не было славным, так почему зачатие нашего ребенка должно стать исключением?

— Ты говоришь так, будто всё кончено, — заметил Джейн. — Но очевидно, что наша история все еще рассказывается. Наш ребенок тому доказательство, не считая всего остального.

Лисбон вздохнула и покачала головой.

— Джейн, это уже не наша история. Наша закончилась, когда ты оставил меня. Теперь она моя. Моя и Дани, а не твоя.

Ему не понравилось то, что он услышал, но Лисбон не собиралась уступать. Джейн был огромной частью ее жизни, больше десяти лет он имел над ней власть, а еще он подарил ей дочь. И хотя Тереза всегда будет благодарна ему за этот подарок, она не собиралась вновь отдавать ему себя.

Джейн напрягся.

— Дани — мой ребенок. Я всегда буду частью ее жизни.

— Это всё слова.

— Ты вообще не веришь в меня?

— Ни капли, — просто сказала она. — Слишком часто ты лгал и бросал меня.

Джейн замолчал на мгновение, прежде чем грустно кивнуть.

— Я это заслужил.

Она не ответила, но пристально всматривалась в его лицо, будто искала там ложь.

— Но ты знаешь, как я отношусь к своим детям. Так что, если ты считаешь, что я не изменился, значит, и это все еще неизменно.

Лисбон снова села в кресло, не купившись на его слова.

— Я верю, что ты любишь Дани, я просто не уверена, как много значит для тебя эта любовь.

— Не оскорбляй меня, намекая, что Шарлотту я люблю больше.

— Ты не можешь отрицать, что существует разница между тем, как ты любил свою жену и как ты любил меня.

Он посмотрел на нее, его лицо было серьезным.

— Да, есть разница.

— Ты прав. Ведь твои отношения с женой не были основаны на том, чтобы постоянно причинять ей боль.

— Дело совсем не в этом, и ты это знаешь.

— Тогда в чем? В том, что ты никогда не бросал ее?

Джейн задумался. Он не знал, может ли сказать, в чем была настоящая причина. Вздохнув, он решил пойти другим путем:

— Ты не поймешь.

— Возможно, ты прав. Даже спустя почти что пятнадцать лет я до сих пор не понимаю тебя.

Джейн поднялся и направился к двери, прежде чем сказать через плечо:

— Она освободила меня. А ты спасла.

Его слова немного удивили Лисбон; она поднялась с кресла и последовала за ним.

— Что ж, Джейн, твой способ показать это ужасен. И то, что ты говоришь, будто я так чертовски много значу для тебя, не стирает тот факт, что ты играл моими чувствами на протяжении десяти лет.

— Не стирает, — согласился Джейн, в его глазах блеснула досада. — Как и тот факт, что ты собиралась растить моего ребенка с совершенно незнакомым человеком.

Она напряглась, скрестив руки на груди.

— Мой брак с Крисом не имеет к нам никакого отношения.

— Зато он имеет отношение к будущему Дани, а сейчас Дани — это мы, — спокойно ответил Джейн.

— Тогда что тебе нужно? — спросила она его. — Крис — хороший человек, ты встречался с ним. Ты знаешь, что он не причинит боль Дани или мне. Он надежный и добрый, и он не исчезает каждый раз на полгода.

— Тебе не нужно перечислять все его достоинства, — сказал ей Джейн. — Я и так знаю, что он обойдет меня почти что во всех областях.

То, как он произнес это «почти что», с ухмылкой и обжигающим взглядом, пустило дрожь по ее телу, и она знала, что он заметил.

— Это не соревнование, Джейн. Я выхожу замуж за Криса.

Он небрежно прислонился к дверной раме.

— Я нахожу это немного… необычным.

— Почему?

— Ну, у тебя уже был опыт помолвок раньше — как правило, ты все тщательно обдумываешь и избегаешь поспешных решений. Особенно это касается отношений.

Она подняла бровь.

— Потому что нам с тобой потребовалось десять лет, чтобы переспать?

Он улыбнулся, удивленный ее комментарием.

— Ты встречалась с ним три месяца на момент свадьбы Чо, верно?

— Да, — ответила она; конечно, Джейн это знал.

— Сколько времени прошло с тех пор, прежде чем вы обручились?

Лисбон не была уверена, к чему ведёт Джейн, но у неё не было причин не быть с ним честной.

— Около семи месяцев.

Он кивнул.

— Остается около пяти месяцев на планирование свадьбы. Жестковатый график, а?

— И что, если так?

Джейн напоминал того раздражающего ребенка в классе, который всегда знает ответы.

— Тереза Лисбон, которую я знал, никогда бы не вышла замуж за мужчину, с которым знакома чуть больше года. Если бы только она не была безумно влюблена, что, конечно совершенно не так…

— Прости?!

-…Или ты снова пытаешься убежать от чего-то, — продолжил Джейн. — Хочешь знать, что я думаю?

— Нет.

Но он проигнорировал ее, как обычно.

— Увидев меня на свадьбе Чо, ты испугалась. Ты поняла, что мы все еще связаны, как бы сильно ты не пыталась это изменить. Ты ускорила свои отношения с Крисом в попытке навсегда разорвать нашу связь.

Лисбон уставилась на него.

— Пошел ты.

Джейн рассмеялся.

— Я приму это в качестве подтверждения.

— Заткнись. Хочешь верь, хочешь нет, но мои отношения с Крисом никак не связаны с тобой.

Он продолжил хихикать, улыбаясь и глядя прямо на неё.

— Ты хоть любишь его?

Лисбон послала ему взгляд, но не ответила. Она сказала себе, что просто не хочет играть в эту игру; вот только узел в животе предупреждающе сжался, указывая на очевидную истину — она попросту лгала самой себе. И теперь, как не крути, но она понимала, что удовлетворила любопытство Джейна. От него невозможно было что-то утаить.

Джейн самодовольно усмехнулся.

— Увидимся с тобой и Дани завтра.

Он развернулся, чтобы покинуть дом, и, открыв дверь, вышел наружу. Но затем он остановился, оборачиваясь. В его глазах плясали чертенята.

— Как бы я не старался забыть Мексику, должен признать, эти воспоминания согревали меня по ночам.

Он нахально подмигнул ей, а затем направиться к своей машине, оставив Лисбон стоять с горящими щеками и бешено колотящимся сердцем.

Тереза вернулась к привычной вечерней рутине. Она не стала выключать свет, надеясь, что Энни, когда бы та не вернулась, будет достаточно трезвой, чтобы самостоятельно открыть дверь. Лисбон переоделась в длинную рубашку, почистила зубы, нанесла немного ночного крема и пошла прямиком в постель. После долгого и выматывающего разговора с Джейном уснуть было нелегко. Все сказанное вызывало разочарование и неудовлетворенность, однако Лисбон была полна решимости игнорировать и Джейна, и его игры разума.

Наконец она погрузилась в сон, готовая насладиться забвением. Но то был не настоящий сон, то было воспоминание.

— Убирайся отсюда, черт возьми, и не ищи меня снова!

Но Тереза не двинулась с места: это у нее из них двоих был пистолет, и, кроме того, она прекрасно знала, что Джейн не причинил бы ей вреда. По крайней мере, физически.

— Нет, ведь я пришла сюда ради тебя. А теперь прекрати быть упрямой занозой в заднице.

— Я заноза в заднице?

Лисбон смотрела прямо в глаза Джейну.

— Еще какая, но пора прекращать все это. Красный Джон мертв, поздравляю, так что самое время вернуться.

— Нет.

— Черт возьми, Джейн, чего ты хочешь? Ты появляешься, чтобы потрахаться, и на этом все?

Он посмотрел прямо ей в глаза.

— Я хочу, чтобы ты ушла.

Лисбон твердо стояла на покрывающем пол протертом ковре.

— Ну так я не уйду.

— Катись отсюда к чёрту, пока не пожалела, — Джейн никогда не разговаривал с ней подобным тоном. Он либо действительно боялся, либо по-настоящему злился.

Ей было все равно, его угрозы были нелепы.

— И как же я пожалею? Ты не ничего не можешь мне сделать, эгоистичный ублюдок.

— Не вынуждай меня.

Лисбон усмехнулась.

— Пустые угрозы — все, что у тебя есть.

— Да пошла ты.

— Забавно, обычно уходишь ты, — напомнила ему Лисбон. — Но с меня хватит роли девушки в твоём порту. Либо ты возвращаешься насовсем, либо не возвращайся вовсе.

— Девушки в моем порту? Ты сама выбрала эту роль, — спокойно заметил Джейн.

— Нет, ведь у меня не было выбора, — призналась она ему честно, её взгляд был твердым. — Я потеряла всякую власть с тех пор, как ты решил, что я принадлежу тебе.

Джейн уставился на нее, и Тереза не была уверена, трогают ли его эти слова.

Он подошел к ней. Взгляд его был холоден.

— Ты хотела трахнуть меня с самого первого дня.

Лисбон отвесила ему пощечину.

— Да пошёл ты на хер, сукин сын.

И она повернулась, чтобы уйти, хоть и поклялась не делать этого. Но Джейн быстро схватил ее за талию и толкнул к стене.

Лисбон пыталась отбиваться от него, даже когда почувствовала, как его губы грубо целуют ее.

— Нет, остановись, — сказала она, продолжая сопротивляться, несмотря на разливающийся по телу липкий жар. Но вместо этого Джейн схватил ее руки и завел ей за голову, впиваясь пальцами ей в запястья. Он яростно поцеловал ее; безо всякого разрешения его язык ворвался в ее рот. Не то чтобы оно было ему нужно, ведь Лисбон быстро ответила на поцелуй, выгибаясь всем телом, чтобы прижаться ближе к Джейну.

Она застонала, когда его зубы нашли мочку ее уха, кусая, а затем успокаивая укус.

— Я ненавижу тебя, — прошипела она.

— Я знаю, — сказал Джейн, на этот раз спускаясь к пульсирующей венке на её шее.

— Я люблю тебя, — сказала она ему, слова звучали жестко, но честно. — Я люблю тебя… и ненавижу тебя за это.

На этот раз Джейн остановился, отстраняясь, чтобы посмотреть ей в глаза.

— Я знаю, — он отпустил ее запястья, и она обняла его за шею, потянув за волосы, чтобы его губы снова накрыли ее.

Лисбон билась в своей постели, мечась между сном и реальностью. Она не могла вырваться на свободу, да и не хотела, если честно. Воспоминания были настолько сильными, что казалось, будто она переживает все это снова и снова.

То, чего ей и хотелось.

Джейн уже возился с её штанами. Расстегнув пуговицу, а затем и молнию, он стащил брюки с её ног. Она выскользнула из них, едва не упав, но Джейн вернул ей равновесие, прижав Терезу еще сильнее к стене. Он начал расстегивать рубашку, но Лисбон недооценила его нетерпение. Джейн рванул полы ткани, и пуговицы разлетелись по полу, один рукав был разорван по шву.

Лисбон не успела удивиться, как он расстегнул лифчик, к счастью, не испортив эту часть одежды. Он хотел было перейти к трусикам, но ее обнаженная грудь отвлекала его, ему пришлось остановиться и взять один сосок в рот, кусая и потягивая, заставляя ее извиваться в экстазе. Еще никогда они не были такими, настолько необузданными и безумными, но, опять же, у них никогда не было секса во время ссоры.

Она нащупала пуговицу на его брюках и осторожно расстегнула молнию, прежде чем сунуть руку внутрь. Из горла Джейна вырвался приглушенный стон, когда ее пальцы сомкнулись вокруг его затвердевшей плоти. Хватка была твердой — Тереза собиралась свести его с ума. Очевидно, она добилась своего: Джейн рывком убрал её руку, и Лисбон услышала звук рвущейся ткани, когда он сорвал с неё трусики. Его брюки и боксеры упали на пол, рубашка осталась на месте. Схватив Лисбон за бедра, он притянул ее ближе, так, что его член почти касался ее влажных складок.

Она обвила ногами его талию, и Джейн сразу же ворвался в нее. Под этим углом ощущения были почти болезненными, но ей было плевать. Здесь и сейчас не оставалось места ласкам и нежностям, это был жесткий и быстрый трах. Джейн начал набирать уверенный ритм, вдалбливая ее в стену при каждом толчке. Она впивалась ногтями в его спину, помечая его, как своего. Ему же не нужно было оставлять на ней отличительных знаков, — он и так прекрасно знал, кому она принадлежала.

Жар внизу ее живота распалялся, разливаясь и наполняя ее тело жидким теплом. Кожа Джейна становилась очень скользкой от пота, он громко стонал ей на ухо.

— Ещё, — прошептала Тереза, застонав, когда его уже и без того невозможный темп стал еще безумнее. Ее мускулы напряглись, когда она приблизилась к разрядке, руки сжались вокруг Джейна, и она, наконец, шагнула за край удовольствия с громким стоном.

Но Джейн продолжал толкаться в неё, снова и снова пробуждая в ней волны жара, пока она кончала. Она дрожала, когда, наконец, вернулась к реальности, полностью истощенная, едва заметив, что больше не стоит у стены. Но она знала — когда Джейн вышел из неё, его член все еще был тверд, как сталь.

Лисбон хватала простыни руками, одеяло она спихнула ногами на пол. Вспотевшая, Тереза извивалась на кровати, уже не уверенная, действительно ли она спала. Лисбон попала в ловушку воспоминаний, и ее тело изнывало, требуя большего.

Тереза оказалась брошенной на убогий матрас, пахнущий плесенью и грязным бельем. Но она не думала о том, как давно стирали простыни, не в тот момент, когда Джейн схватил ее за бедра, перевернул на четвереньки и ворвался в нее сзади. Лисбон ахнула; ее голова упала на матрас, когда он снова начал свои толчки.

Он был глубоко, заполняя ее полностью, воспламеняя огонь внутри, пока её не переполнило дьявольское пламя. Она уже близко, так близко, как если бы еще не падала в эту пропасть. Его ритм все еще быстрый, но уже сбивчивый, и она знает, что он тоже не сможет продержаться еще дольше.

Его дыхание обжигает ей ухо, грудь касается её спины.

— Моя, — он почти рычит.

Тереза содрогнулась, почувствовав, как внутренние стенки в последний раз сжимаются вокруг него, и снова рухнула в бездну, на этот раз сильнее прежнего. Джейн сделал еще два жестких толчка; тело Лисбон все еще сжималось в конвульсиях, когда Патрик, наконец, достиг предела.

Лисбон любила это чувство, — этот момент ощущения его тепла, полностью заполняющего ее. Но одновременно и ненавидела… ведь этот момент, как и сам Джейн, слишком быстро исчезал.

Ее глаза, наконец, распахнулись, и Лисбон села в постели. Ее рубашка прилипла к коже, кровать была влажной от пота и желания. Ее тело пульсировало, а возбуждение было действительно болезненным. Она хотела прекратить это, хотела дотянуться и завершить начатое, но знала, что этого будет недостаточно.

Вместо этого она перевернулась и коротко вскрикнула в подушку, издав резкий вопль разочарования и гнева из-за произошедшего. Затем она встала с постели, неловко пробираясь в ванную, чтобы стянуть с себя непригодные рубашку и трусики. Прохладная вода помогла ей унять жар разгоряченного тела, а ароматный гель для душа замаскировал запах желания.

Но ничто не могло замаскировать ее мысли.

Она прислонилась к плитке, позволяя воде каскадом струиться по телу, пока Тереза делала вдохи и выдохи.

Стена, затем кровать, а затем пол, кровать еще два раза, душ, и снова кровать.

Они часами цеплялись друг за друга, выплескивая свои разочарования и гнев. Яростный порочный секс, а после ядовитые слова, приводящие к очередному сексу. Сон пришел намного позже, когда они оба были слишком истощены, чтобы сражаться дальше и притворяться, что их гнев не был тонкой завесой, маскирующей их истинную любовь.

Лисбон выключила душ и обмотала полотенце вокруг тела, вздрагивая от того, насколько она была чувствительна. Потребовалось бы больше времени, чтобы успокоиться, если бы она решила-таки уступить своим потребностям.

Она могла бы. Могла бы позвонить Крису прямо сейчас или просто удивить его в своей квартире, заняться помолвочным сексом, который никто не нашел бы неуместным. Лисбон рассмотрела этот вариант, причесывая мокрые волосы, и быстро отказалась от него, сказав себе, что было уже слишком поздно для подобных визитов, но зная правду. Секс с Крисом был нормальным, он знал, что делать и понимал, что ей нужно, играя по правилам «дамы вперед», как любой джентльмен с юга.

Но Крис никогда не вжал бы её в стену, никогда не стал бы заниматься диким яростным сексом, никогда не стал бы доминировать над ней с возбуждающей страстью, которая пугала и будоражила ее. Он был уверенным и надежным, … но предсказуемым. Это было неплохо, но это не возбуждало.

Лисбон покачала головой — у нее были десять лет азарта и возбуждения, и это закончилось тем, что она лежала на полу, как смятая бумажка, оставленная всеми, кого она любила. С нее достаточно диких чувств; ей нужно было вырвать Джейна из своего сознания раз и навсегда.

Я никогда не любила говорить о своей жизни, особенно о тех двадцати годах, что были до того, как я стала копом. Чтобы избежать еще больше боли, я возвела вокруг себя высокие стены, в задачу которых также входило удерживать людей на расстоянии. Любовь приводила меня в ужас, так же, как и семья — с тех пор, как мой отец осквернил для меня оба этих понятия. Я старалась сохранять дистанцию с коллегами, и неплохо с этим справлялась — ровно до того момента, как стала старшим агентом в отделе тяжких преступлений, и Патрик Джейн вошел в мою жизнь. Помнится, всего несколько недель после того, как Грейс присоединилась к команде, она попыталась заговорить о моем детстве, и я резко прервала ее простым: «Мы не обсуждаем здесь подобное».

В то время мы и правда не говорили о личном, но с годами стало невозможно держаться на расстоянии.

Не знаю, когда все вдруг изменилось, но мы не могли этого отрицать: каждый из нас был готов пожертвовать своей работой ради другого. Я перестала думать о них как о коллегах; они стали моей семьей, именно так я называла их в своих мыслях. Мы были связаны любовью, чем-то, что было крепче любых уз, и — да, это было дикое и опасное чувство. Тот тип любви, который заставлял нас быть непоколебимо преданными друг другу, отчаянными и неосторожными — далеко не всегда мы действительно задумывались о последствиях, вместо этого бросаясь за командой, куда бы нас ни занесло: хоть в ад, хоть на небеса.

И (так же, как это было в случае с моим отцом) когда те, кого ты любишь, отделяются и уходят, это совершенно опустошает.

Из книги «Тигр, тигр» автор Тереза Лисбон

Стоя посреди отдела женского белья, Кейт нетерпеливо поглядывала на свои наручные часы. Еще на прошлой неделе она настояла на том, чтобы сходить за покупками вместе с Терезой. А все из-за импровизированной ревизии шкафчика для нижнего белья у подруги. Беглый осмотр его содержимого заставил Кейт прийти к неутешительному выводу: у Лисбон не было абсолютно ничего подходящего для медового месяца и образа новобрачной — если, конечно, белые хлопковые трусы и поношенные бюстгалтеры можно считать показателем. Это значило, что подруга нуждалась в долгом и запоздалом походе по отделу Victoria's Secret перед Большим Днем, не говоря уже о девичнике.

Но Тереза опаздывала, что не было таким уж необычным явлением в последние несколько недель. Она вкладывала много сил, пытаясь как-то разобраться в том бардаке, в который превратилась ее жизнь. Одно лишь возвращение Патрика Джейна было достаточной причиной, чтобы вывести ее из равновесия. Но попытки Лисбон разобраться с этим, одновременно заканчивая планировать свадьбу и пытаясь поделить опеку лишь запутывали и усложняли ситуацию еще больше.

В каком-то смысле Кейт открылась новая сторона Терезы — что-то, к чему она еще не полностью привыкла. Это была немного выбитая из колеи женщина, женщина, которая ни в чем не была уверена, которая позволяла другим давить на себя, была раздражена и взвинчена. И все это было совершенно не похоже на того человека, которого знала Кейт. Тереза Лисбон, с которой она познакомилась, была тихой, спокойной, старающейся оставаться в тени и вести скучную жизнь. И самое главное — она была грустной.

Кейт не могла не задуматься о том, как началась их дружба. После смерти Красного Джона каждый, кто имел хоть какое-то представление о писательстве, воспользовался шансом издать свою версию «Полной истории Красного Джона». Черт, да даже спустя пять лет после того, как все это кончилось, Кейт узнала, что Си-Би-Эс всерьез задумывается о съемках телешоу, основанном на полном расследовании этого дела. Но сама она приняла решение сделать нечто совершенно иное. Всем было известно о пресловутой скрытности агентов касательно расследования, и также никто не знал, куда исчез Патрик Джейн. Но Кейт пообещала самой себе, что обязательно найдет способ связаться с кем-нибудь из команды, с кем-то, кто даст ей настоящий «взгляд изнутри» на дело Красного Джона, вместо той чепухи, что печатают в газетах.

В конце концов она обнаружила себя стоящей у двери Терезы Лисбон, готовой молить об интервью, тогда как Чо, Ригсби и Ван Пелт дали ей отворот поворот, выразив это либо вежливым отказом, либо односложным: «Нет». Кейт не питала больших надежд на какой-то успех в тот день, поскольку, если уж остальная часть команды отказалась разговаривать с ней, с чего бы соглашаться лидеру? И уж точно Кейт не ожидала встретить очень мягкую и тихую женщину, которая также была очевидно беременна.

Кейт знала наверняка, что именно убедило Терезу воспринять журналистку всерьез. Она предложила Лисбон шанс по-настоящему рассказать свое видение истории. «Я знаю: во всем этом таится нечто большее, чем то, что вы сказали на камеру на всех тех пресс-конференциях. Ваша команда не нарушила закон лишь потому, что Патрик Джейн манипулировал вами. Существует настоящая история о том, как все вы стали кем-то намного большим, чем просто дружелюбные коллеги, и все, чего я хочу — это дать вам шанс поделиться ею».

Лисбон была заинтересована идеей наконец-то избавиться от того яда, что копился внутри на протяжении всех долгих лет, которые они потратили, преследуя Красного Джона. Поначалу все, что она готова была сделать — это дать несколько интервью, взяв немного времени на подготовку, чтобы рассказать кое-какие истории о своей работе. Это было одной из подобных встреч, когда Тереза начала говорить обо всем, что она сделала ради Джейна.

То, как Лисбон говорила о нем, с мягкой улыбкой поглаживая свой растущий живот, заинтриговало Кейт. Но больше всего журналистка поразилась тому, как далеко зашла женщина ради мужчины, который, казалось, обращался со своей напарницей как с человеком второго сорта. Так что Кейт решила поддразнить Терезу, ожидая, что та посмеется в ответ и закатит глаза.

— Так когда вы влюбились в него?

Это задумывалось как шутка; Кейт не понимала, что попала в больное место. По крайней мере, не до того момента, как Лисбон сжалась как пожухлый осенний лист. Она тут же начала плакать, с резкими и громкими всхлипами, все повторяя и повторяя на грани истерики: «Я не знаю. Я не знаю. Я просто влюбилась».

Кейт понятия не имела, как себя вести; единственной мыслью было поступить так, как делали они с сестрой, чтобы успокоить друг друга. Она сгребла Терезу в объятия, позволяя той наконец-то выплакать все свое горе. Какое-то время Лисбон все еще всхлипывала на ее плече, снова и снова признавая, что была влюблена в Джейна, что именно он был отцом ее нерожденного ребенка… и что он не вернется. Бутылка вина и долгая ночь привели к тому, что Тереза рассказала всю историю, с самого начала, не оставив без внимания ни единой детали. Так Кейт узнала о Кристине, а затем об Эрике, об исчезновении на шесть месяцев, о признании в любви, которое позже было так удобно позабыто, и о том долгом и тяжелом времени, связанном с Лорелеей Мартин. Под конец у Кейт было лишь одно желание — врезать этому мужику по яйцам.

Последняя битва с Красным Джоном, долгая и изматывающая, как ни странно, казалась еще более мощной, поскольку на этот раз рассказывалась глазами любящей женщины, а не безэмоционального агента КБР. Будто на кону стояло куда больше. Признание на пляже и то, как Джейн бросил ее там, уехав в одиночку, изменили все, одновременно наполнив поступки консультанта смыслом и лишив их его. Но худшей частью истории стало ее окончание, когда демоны были побеждены, и пришло время для новой боли. В первый раз он вернулся, затем уехал, это повторялось несколько раз, затем Мексика, еще один раз, и наконец он уехал навсегда.

Кейт растянулась на полу, выливая остатки вина в свой бокал, в то время как Тереза лежала на диване как раз над ее головой, спрятав лицо под подушкой. Обе были вымотаны, но сна ни в одном глазу, и все это в четыре часа утра.

— Сколько из этого я выпила? — спросила Кейт, пялясь на опустошенную бутылку вина.

— Абсолютно все — буркнула Тереза из-под подушки. — Я ведь беременна, помнишь?

— Точно, — но Кейт все равно осушила свой бокал, прежде чем с размахом опустить его на ковер. — Значит, давай я подведу черту. Ты любила его десять лет, мирилась со всем дерьмом, что он устраивал, пожертвовала всем ради него, ждала его, а затем все кончилось тем, что он соблазнил тебя и слинял?

— Что-то вроде того.

Кейт покачала головой.

— Это худшая история из всех, что я когда-либо слышала.

Тереза тихонько захихикала.

— Знаю, она ужасная.

Довольно скоро они обе стали хохотать — это был тот самый смех, который появляется, когда ты слишком устал или слишком расстроен, чтобы плакать.

— Но он правда любит меня, — объяснила Лисбон, снова начиная всхлипывать. — Правда. Просто он считает, что не должен быть со мной.

— Это глупо.

— Просто он такой.

— Тебе надо забыть его, просто отпусти ситуацию.

Тереза села, так, чтобы иметь возможность смотреть Кейт в глаза.

— Не могу. Ты должна понять, что этот вид любви… он слишком мощный. Это та самая любовь, что заставила моего отца пить, та любовь, которая давала Джейну силы идти по следу монстра целых десять лет, это — та самая любовь, что связывает меня с ним. Это чувство не проходит, и никогда не пройдет, и если однажды Джейн вернется… не уверена, что буду в силах отказаться от него.

Некоторое время спустя они обе уснули — Кейт на полу, Тереза на диване. Разбудил их звук выхлопной трубы автомобиля на улице. Это было одно из худших похмелий в жизни Кейт, но в то же время и начало чего-то удивительного. Позже, вернувшись домой, она обнаружила, что ее диктофон все время был включен. Вся эта длинная, ужасно красивая история любви была у Кейт на пленке.

Так она решила прослушать ее заново, чтобы сделать заметки о том, как лучше ее преподнести. Она не собиралась выставлять Терезу в неприглядном свете, публикуя ее историю любви, но анализируя то, что можно напечатать и что нельзя, Кейт поняла: невозможно разделить историю любви и расследование. Те десять лет не были только лишь охотой на Красного Джона, но и в равной степени важности историей о том, как следователь и сломленный консультант полюбили друг друга. И именно в тот момент Кейт поняла: рассказчиком должна быть не она.

Потребовалось немало времени и усилий, чтобы убедить Терезу стать соавтором этой книги. Кейт знала, что Лисбон не жалеет о принятом решении, как и сама Кейт, тем более после того, как их жизнь после выпуска книги изменилась в лучшую сторону. Тереза так же, как и Кейт, очень дорожила их дружбой. Кейт была с ней в момент, когда на свет появилась Дани, и была вторым человеком, который держал малышку на руках. Ничто не могло разрушить их связь.

Она была в восторге, когда Тереза наконец-то согласилась снова начать ходить на свидания, и да, сначала она отметала все предложенные варианты, пока Кейт не познакомила ее с Крисом. Он казался настоящей внезапной удачей, и если бы Кейт не была на тот момент в серьезных отношениях, то сама бы ухватилась за этого парня. Но Крис действительно идеально подходил Терезе, прекрасно относился к Дани и не убил десять лет, подвергая ее эмоциональным мукам, поэтому Кейт испытала скорее облегчение, нежели счастье, когда подруга объявила о помолвке. Наконец-то ее прошлое осталось позади.

Только вот Кейт не смогла выкинуть из головы слова Терезы той ночью: «Это никогда не пройдет и, если однажды Джейн вернется… не уверена, что буду в силах отказаться от него». Что ж, он вернулся, и Терезе вроде удается держаться, если держаться — значит, позволять ему проводить время с ней и их ребенком. Это расстраивало Кейт, ей совсем не хотелось, чтобы Тереза снова страдала. А он мог это сделать, в этом Кейт была уверена. Он мог легко ранить Терезу, лишь уйдя от нее в очередной раз. Он мог… Но стал бы? Кейт не была уверена, что тревожило её больше всего: то, что он мог уйти и тем самым причинить боль Терезе, или наоборот — остаться и разрушить все, что она пыталась создать.

Она была оптимисткой по натуре, но когда дело касалось Патрика Джейна, включался режим реалистки. Казалось просто нереальным, что после пятнадцати лет страданий они наконец могли бы быть вместе. Это ведь не роман Николаса Спаркса с горько-сладким окончанием. Это была жизнь, и в этой реальной жизни Кейт не видела вариантов хорошего финала для этой истории.

Единственное, что она видела, это то, как Тереза в очередной раз выпадает из колеи и вновь летит в пропасть. Эта женщина не могла просто забыть, что была влюблена на протяжении пятнадцати лет, тем более, имея от него ребенка. И даже если взять во внимание помолвку с другим мужчиной, разве этого достаточно, чтобы остановить Патрика Джейна?

Почему-то Кейт в этом сомневалась.

Наконец на эскалаторе показалась Тереза, слегка запыхавшаяся и, опять-таки, совершенно не похожая на женщину, которая на протяжении последних пяти лет была очень организованной. Кейт нравилось видеть Терезу такой легкомысленной, и нравилось бы еще больше, если бы все это могло закончиться хорошо.

— Прости за опоздание, кое-какие дела задержали.

— Опять Джейн?

— Нет, это была Энни, — заверила ее Лисбон.

— Энни, спорящая с тобой по поводу Джейна.

Лисбон закатила глаза:

— Не знаю, что не так с этой девочкой, ей будто нравится препираться со мной.

— Ну, это, по сути, так и есть, — улыбнулась Кейт, — но я думаю, она просто хочет понять, какие у тебя на самом деле намерения в отношении него.

— Что ж, тогда она может встать в очередь, — пробормотала Лисбон, оглядывая магазин. — Итак, ты фактически затащила меня сюда. Полагаю, у тебя на уме куда больше интересного, нежели болтовня о моей загубленной жизни.

— Не знаю, мне все еще очень интересно, — усмехнулась Кейт, — даже приободряет, учитывая мое затянувшееся затишье в плане отношений.

Лисбон застонала:

— О, Боже, если ты продолжишь в том же духе, то я точно уйду.

Кейт схватила подругу за руку и буквально потащила по магазину.

— Давай, нам нужно положить в твой ящик для нижнего белья что-то не купленное в Wal Mart.

— Это неправда! — запротестовала Лисбон. — У меня не настолько дешевое белье.

— Ладно, тебе нужно что-то не серого цвета.

— Веришь или нет, но я в состоянии купить себе нижнее белье, — проворчала Тереза в ответ.

— Тебе определенно нужно что-то непрактичное, — усмехаясь, заявила Кейт. — Может быть, что-то красное, — в награду Кейт получила мрачный взгляд. — Стринги — тоже неплохо.

— О Боже! — прошипела Лисбон. — Я не ношу стринги.

— Почему?

— Во-первых, они же до ужаса неудобные!

— Ну, тебе не нужно носить их слишком долго.

Лисбон прикрыла глаза, но губы ее дернулись. Кейт видела, что подруга едва сдерживает улыбку.

— Может, мы найдем компромисс? Подберем что-то, что я смогла бы носить, а ты выберешь цвет?

— С этим я могу согласиться, — сказала Кейт, уводя Лисбон от более пикантных к более простым, но все же сексуальным кружевным комплектам. Ей хотелось, чтобы Тереза начала носить актуальные цвета наряду с привычным черным. Насыщенный красный или темно-синий смотрелись бы великолепно вместе с изумрудно-зеленым, дабы сделать яркий акцент на глаза.

Тереза просматривала нижнее белье, чувствуя себя немного смущенной из-за всего этого. На самом деле она не покупала бюстгальтеры и трусики с целью соблазнения мужчины вот уже пять лет, о чем Кейт уже успела догадаться, несмотря на то, что ее подруга ничего не сказала.

— Так, ты давно этого не делала?

— Я покупаю необходимые для себя вещи, — возразила она, — я просто не плачу непристойные деньги за шелк, который не буду часто носить, ведь есть куда более важные вещи, например, плата за обучение дочки в колледже.

Теперь настал черед Кейт закатить глаза:

— Ну да, ведь покупка приличного бюстгалтера действительно съест существенную часть сбережений на колледж Дани. Особенно сейчас, когда объявился её папочка, с трастовым фондом в разы больше твоего.

Тереза снова залилась румянцем, должно быть, ей было ненавистно не только напоминание о возвращении Джейна, но и то, что он снова был слишком уж щедрым. Чего она ждала от человека, который, черт возьми, склонен к искуплению грехов, учитывая то, что для него это ничего не значит?

— Я не собираюсь принимать его деньги, пока не удостоверюсь, что он не уйдет.

— Даже ради Дани? Тебе стоит признать, что это будет непросто.

— В данном случае деньги не имеют для меня значения, — напомнила она Кейт. — Это дело принципа. Я не могу взять от него что-то, не будучи уверена, что он останется. Если его не будет в наших жизнях, то я ничего от него не хочу.

— Справедливо, — согласилась Кейт, — но тебе все еще нужна новая одежда, — она кивнула в сторону манекена за Терезой: — Может быть, это заведет Криса?

Лисбон повернулся взглянуть, и Кейт рассмеялась от ее резкого вздоха. Манекен был одет в плотно облегающий кожаный комплект, который больше походил на наряд для доминантного порно.

— Можно было бы прикупить и плетку, — предложила Кейт, хихикая.

Плечи Терезы начали дрожать от смеха.

— Чего ты от меня хочешь? Чтобы я развратила бедного воспитанного южанина?

Теперь они обе смеялись над этой нелепой мыслью, как будто Лисбон смогла бы кого-нибудь по-настоящему развратить. Тереза закатила глаза.

— Мне понравилась идея с плетью, очень бы пригодилась на работе на протяжении лет так десяти.

Кейт подняла брови:

— Для Джейна? Извращенно.

— Ага, для Джейна, но не в таком ключе, — быстро добавила Тереза, щеки её полыхали. — Было бы здорово хлестать его каждый раз, когда он делал что-то невероятно глупое.

— Однажды ты ему врезала.

— Этого было мало, — ответила Лисбон. — Мне стоило врезать ему тысячу раз, а потом пнуть и выстрелить в него.

Кейт усмехнулась:

— У тебя все еще есть шанс.

Тереза улыбнулась этой идее, но улыбка быстро пропала с ее лица, и она переключила все свое внимание на вещи. Но Кейт знала, что подруга думала вовсе не о нижнем белье для брачной ночи. Кейт была уверена, что Лисбон все это время думала лишь об одном человеке.

Кейт попыталась сделать все возможное, чтобы вернуть подругу в нужное русло.

— Тебе нужно подобрать что-то.

Лисбон сосредоточенно разглядывала кружева и шелк перед собой, выбрав, наконец, комплект темно-синего цвета. Она смущенно смотрела на него, но в её взгляде читался и восторг. Кейт прищурилась, что-то в этом взгляде вызывало у нее подозрения.

— Думаешь, Крису понравится этот?

— Хм? — ответила Тереза, явно без внимания. — Я просто задумалась.

— Явно не о Крисе, — заметила Кейт.

— Ты притащила меня сюда, — ответила Лисбон. — Я даже не думаю, что мне нужно новое нижнее белье.

Кейт не купилась на это.

— О чем ты думала? Хотела бы знать, понравился бы этот комплект Джейну?

Лисбон снова покраснела.

— Это сущая нелепость.

— Разве? Последний раз, когда тебе хотелось выглядеть сексуально, было с ним, разве нет?

— Может, поэтому я и выхожу замуж за Криса, — выдала Тереза, — чтобы не было необходимости выглядеть сексуально.

— Какой везунчик, — сухо ответила Кейт.

Она прищурилась:

— Я думаю, этот комплект милый.

— Я не говорила этого, — ответила Кейт, — но уверена, ему понравится, если ты хотя бы попытаешься хорошо выглядеть для него. Если только ты не сделаешь это для кого-то другого.

Теперь Тереза обернулась, бросив на Кейт осуждающий взгляд:

— А для кого, по-твоему? — но на самом деле, этот вопрос был лишним. — Я не хочу иметь ничего общего с Джейном.

— Ты уверена в этом?

— Конечно, я уверена! Все, что ему когда-либо удавалось сделать, так это испортить мне жизнь. С чего бы мне хотеть еще больше страданий, когда я только из всего этого вырвалась?

— Ты забываешь тот факт, что любила его на протяжении пятнадцати лет, — заметила Кейт. — Хочешь сказать, ты волшебным образом забыла его?

Что ж, это определенно выбило Терезу из колеи, и она пошла по самому жалкому пути спасения:

— Почему ты вообще заговорила об этом?

Кейт посмотрела на подругу:

— Может, потому что он вернулся в твою жизнь? Потому, что ты только о нем и говоришь последние две недели? И может потому, что однажды сказала мне, что никогда не сможешь забыть его?

Тереза выглядела смущенной, что не было удивительным. Она пыталась забыть, как много рассказала Кейт, она также пыталась скрыть тот факт, что в ее лжи все эти годы было несколько пробелов.

— Это было… это было много лет назад, тогда я была беременна Дани. Эмоции брали верх.

— Ты любила его пятнадцать лет, — заметила Кейт. — Хочешь сказать, и это в прошлом?

Теперь ее подруга выглядела немного раздраженной.

— Он отец моего ребенка. Я не могу просто вычеркнуть то, что было между нами, и просто забыть об этом я тоже не могу.

— Я вовсе не об этом тебя прошу, я лишь хочу, чтобы ты была честна сама с собой.

— Я честна!

— Прошу тебя, ты была так занята последние пять лет, пытаясь притворяться, что ничто не ранит тебя, будто совсем забыла, каково это — признать, что тебе не все равно. Что тебе действительно больно.

Тереза отвела взгляд, на щеках появился румянец. Её разоблачили, и ей было стыдно.

— Я не знаю, чего ты от меня хочешь, Кейт.

На самом деле, Кейт волновала только одна вещь.

— Я хочу, чтобы ты наконец была счастлива.

Они встретились взглядом.

— Я была.

— Нет, не совсем, — сказала ей Кейт, — ты была довольна, удовлетворена и старалась быть счастливой, но даже когда, казалось бы, ты должна была отпустить себя и быть счастливой… ты сдерживалась.

— О чем ты говоришь?

— Во-первых, твоя свадьба, если ты вообще хочешь называть её своей, потому что она, по сути, сестры Криса. Она выбрала цветы, место проведения, двух оставшихся подружек невесты, потому что Бог запрещает плохо организованную свадьбу.

— Мне просто нет дела до свадеб, — ответила Лисбон, — это не важно, брак важен, а не празднование.

— Брак с Крисом — тот, который тебе нужен?

— Ты думаешь, я хочу замуж за Джейна?

— Хочешь?

— Нет, — быстро ответила она. — И даже если бы хотела, мы обе прекрасно знаем, что этому никогда не быть. Он, скорее всего, никогда больше не женится, или даже банально не позволит себе осесть.

— Разве что ради своего ребенка, — закончила Кейт.

Лисбон бросил на нее раздраженный взгляд.

— Он не думает осесть, он просто пытается обозначить свою территорию. Ребячество, не более.

— И ты ничем не лучше.

— Я вовсе не такая, как он. Я не создаю себе врагов развлечения ради.

— Ты, подобно ему, ведешь себя, как ребенок. Скажи мне вот что: ты видишь себя счастливой через год после этой свадьбы? А через пять? Десять? А как насчёт того, чтобы провести следующие десять лет с Джейном? И даже не пытайся убеждать меня, что он останется не у дел, потому что мы обе знаем, что это полная чушь. Я твоя подруга, Тереза, и я буду рядом, когда ты будешь выходить за Криса, если это действительно то, чего ты хочешь, но думаю, ты так долго пряталась от себя самой, что забыла о том, что действительно делает тебя счастливой.

— Ладно! — Лисбон кричала, будто ей надоел весь этот разговор. — Да, он мне нужен. Я бы хотела быть с Джейном… но он не может сделать меня счастливой, Кейт… никогда не мог, — голос зазвучал мягко, с оттенком боли. — Все, что он когда-либо делал — это забирал. Он отнял у меня так много: годы, счастье, покой, сон, лучшие моменты в жизни моей дочери. Он отнял у меня все это, потому что никогда не позволял себе иметь то, что хочет. Я знаю, что сделало бы меня счастливой, Кейт… но это не Джейн. Джейн никогда не делал меня счастливой, он только заставлял меня плакать.

— И ты никогда не давала ему настоящего шанса, — заметила Кейт. Она знала, что это правда, Джейн держал Лисбон на расстоянии вытянутой руки в течение многих лет… как и она его.

— Я не могу воспользоваться этим шансом. Если я действительно отдам ему всю себя… тогда у меня ничего не останется, когда он уйдет.

— Если он уйдет, — ответила Кейт. — Тереза, ты сделаешь себе только больно, если не используешь этот шанс. Именно используя выпавшие нам возможности, мы делаем нашу жизнь стоящей. Если бы ты не рискнула переспать с ним, в твоей жизни никогда не было бы Дани. Если бы ты не согласилась работать с ним, ты бы никогда не влюбилась в него. Он всегда был в твоих мыслях, даже если его не было рядом, он всегда был первым, о ком ты думала, едва проснувшись утром, и последним, прежде чем заснуть… и до сих пор это так. Тебе нужно рискнуть, иначе будешь сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь. Воспользуйся шансом, Тереза. Возьми его и посмотри, куда это тебя приведет.

Лисбон ошеломленно уставилась на Кейт.

— Зачем ты это делаешь? Ты, та, которая познакомила меня с Крисом? Почему ты вдруг говоришь мне оставить его?

— Потому что я не увидела.

— Не увидела чего?

Кейт пристально посмотрела на свою подругу.

— Любви. Возможно, ты не хочешь признать, что любишь его, но это так. Он был тем, кто спас тебя; он подарил тебе жизнь, которая казалось невозможной. Он дал тебе любовь, Тереза.

Тереза даже не смотрела на нее в этот момент, глядя прямо перед собой. Но Кейт знала, что та слышала каждое слово. Честно говоря, она была удивлена собой, она не думала, что когда-либо скажет Лисбон оставить жениха, но это случилось. Посреди универмага она велела ей вернуться к человеку, который разбил ей сердце.

Не то, чтобы Кейт доверяла Джейну, она едва знала этого человека. Она просто знала, что Патрик занял каждую клеточку Терезы; она никогда не сможет жить полноценной жизнью, если в ней не будет Патрика Джейна. Она была его спасителем, а он… он был ее напарником.

Это было настоящим центром расследования дела Красного Джона.

Тереза покачала головой.

— Мне нужно на работу. Ты можешь взять мне все, что, по твоему мнению, Крису понравится.

Кейт смотрела вслед подруге, чувствуя, что проиграла еще одну битву, но надеясь, что на этот раз Патрик Джейн выиграет бой.

По дороге обратно в штаб-квартиру ФБР в Лос-Анджелесе Лисбон всерьёз злилась на Кейт. Не укладывалось в голове, как та самая женщина, что помогла ей собрать по кусочкам разбитую жизнь, теперь вдруг настаивает на том, чтобы она снова её разбила. Всё это казалось абсурдным. Её размеренный, чётко выстроенный мир рушился к чертям — и не просто рушился, а катился в ад в красивой подарочной корзинке.

Дорожная пробка не улучшала настроения. Когда зазвонил телефон, ей всерьёз захотелось выбросить его в окно. Но на экране высветился номер Грейс. Они не разговаривали уже несколько дней — скорее всего, подруга снова звонила обсудить свадебные приготовления. Это, пожалуй, и было единственным настоящим плюсом всей этой затеи: возможность вновь увидеть свою старую команду в сборе.

— Привет, Грейс, — сказала Лисбон, натянуто весело.

— Как ты могла?!

От обвинения в лоб она даже вздрогнула.

— Что я сделала?

— Точнее, чего ты не сделала.

— Ладно… чего же я не сделала?

— Почему ты не сказала, что Джейн — отец Дани?

Лисбон зажмурилась и с досады стукнулась лбом о руль. В водовороте последних недель она напрочь забыла, что немало гостей на свадьбе до сих пор не знали, кто, собственно, поучаствовал в появлении Дани на свет. Так было проще — никто не лез с жалостью, а она этого терпеть не могла.

— А как ты вообще узнала? — спросила Лисбон.

— Я должна была узнать это от тебя, — настаивала Грейс. — Но раз уж ты так хочешь знать… Я позвонила Чо, трубку взяла Энни — мы обсуждали, как встретиться до свадьбы, и она обмолвилась, что ты, возможно, всё ещё разбираешься с Джейном.

— Чо рассказал своей жене про Джейна и Дани? — Лисбон действительно удивилась.

— Конечно рассказал. Он же женат, а в браке не должно быть секретов.

Лисбон закатила глаза:

— Почему это? Я вот, например, только на прошлой неделе сказала Крису, что Джейн — отец Дани.

— Боже мой!

— Да никто не рассказывает всё своему супругу, — стояла на своём Лисбон.

— Неправда. Я вот, например, всё рассказала Уэйну.

— Даже то, что случилось в Алкоа?

На том конце повисло молчание, и Лисбон усмехнулась.

— Почему ты мне не сказала, что ты спала с Джейном? — наконец спросила Грейс, явно решив сменить тему.

Лисбон вздохнула.

— Вы с Уэйном уже уехали, когда он вернулся. А Чо знал только потому, что мы тогда ещё работали вместе. Он понимал, что Джейн всё равно будет ко мне заходить.

— И как надолго он оставался?

— Обычно не больше пары дней.

— Погоди… То есть он возвращался несколько раз?

Лисбон покраснела — до чего же неловко обсуждать всё это стоя в пробке.

— Это долгая история, Грейс. Но да, Джейн возвращался в Сакраменто несколько раз, а потом исчез окончательно. Я уволилась из КБР, узнала, что беременна… А он узнал о Дани всего две недели назад, когда вдруг объявился.

— Если он ничего не знал о Дани, зачем он вообще пришёл? — спросила Грейс.

— Чо сказал ему, что я выхожу замуж, — пояснила Лисбон.

— Боже мой! Он хотел сорвать свадьбу! — с воодушевлением воскликнула Грейс. Слишком уж бурно она на это отреагировала.

— Он сам не знал, чего хочет. Просто среагировал, — устало ответила Лисбон.

— Это романтично.

— О, только не ты! — Лисбон уткнулась лбом в руль. Последнее, что ей сейчас было нужно — ещё один человек, убеждающий её бросить всё и вернуться к Джейну.

— Что? Это же Джейн, — пожала плечами Грейс.

— Вот именно. Джейн. Мужчина, который десять лет портил мне жизнь, потом переспал со мной — и исчез ещё на пять.

— Вау. Ты явно репетировала эту фразу, — заметила Грейс.

Теперь Лисбон и вправду застонала — от раздражения и усталости.

— Значит, ты теперь тоже на его стороне?

— Я ни на чьей стороне. Я вообще пытаюсь понять, как я могла не заметить этого целых пять лет. Она же вылитый он, чёрт побери.

У Лисбон дёрнулся уголок губ. В самом деле, она и сама не раз удивлялась, как Грейс с Уэйном могли не заметить, что её дочь — вылитая копия их давно исчезнувшего друга.

— Когда родилась Дани, ты не видела его уже больше года, — напомнила она. — И у тебя не было причин что-то подозревать.

Грейс недовольно фыркнула, будто всё равно не хотела прощать себе слепоту.

— Почему ты так долго скрывала Дани от Джейна?

— Ну, он не особо был на связи, — парировала Лисбон.

Но Грейс не собиралась отступать.

— Он её отец, и ты знаешь, что он бы никогда не сделал ей больно. Ты должна была сказать ему. Хотя бы дать шанс.

Лисбон наконец въехала на стоянку у здания ФБР. После катастрофы в магазине с Кейт она была рада оказаться обратно на рабочем месте, но теперь её ждал новый фронт раздражения — старая подруга.

— Я давала ему тысячи шансов.

Каждый раз он от них отмахивался. И я не собиралась ставить под удар своего ребёнка из-за призрачной надежды, что в этот раз он одумается.

— Но ведь это его ребёнок тоже. Ты же знала, что для него это всё изменит.

Она вышла из машины и направилась к зданию. Несколько человек поприветствовали её, но это было не КБР — не место, где за годы она выстроила тёплые дружеские связи. Здесь она в основном сидела за столом, а не бегала по полям с парнями.

Плюс был в том, что никто не пытался подслушать её телефонный разговор.

— Не вижу, почему должно было что-то измениться, — спокойно сказала она.

— Ты ведь мать. Ты знаешь, как сильно можно любить своего ребёнка. А Джейн чувствует то же самое.

— Да, но Джейн выражает свою любовь… по-другому. Он говорил, что любит и меня, — Лисбон вздохнула, — но потом либо делал вид, что забыл об этом, либо решал, что уйти — лучшее, что он может для меня сделать. Ни то, ни другое не вызывает у меня уверенности в том, что эта любовь вообще способна принести что-то хорошее.

— Ты сейчас говоришь о любви мужчины к женщине. Любовь к ребёнку — это совсем другое, — настаивала Грейс.

— Джейн и на этот счёт не даёт прямых ответов, — пояснила Лисбон. — Сейчас он просто приходит, когда ему хочется повидаться с Дани.

— Вы собираетесь оформлять совместную опеку?

— Я… я не знаю. Он хочет дождаться свадьбы, прежде чем принимать решение.

— О-о-о, он что-то задумал, — с явным удовольствием в голосе протянула Грейс.

— Конечно, — ответила Лисбон, входя в свой кабинет. — Он всегда что-то замышляет.

— Я замышляю?

Лисбон подпрыгнула на месте и чуть не выхватила пистолет, резко обернувшись на голос.

— Боже мой!

Джейн сидел на её диване, самодовольный до невозможности… это у него что, чай? Всё это было слишком похоже на старые времена. Как будто и не было этих пяти лет. Даже этот чёртов диван! Зачем она его вообще купила? Ах да… он её разбаловал. Теперь в каждом её кабинете обязательно должен быть диван, чтобы ему было где развалиться.

Только вот сидеть на нём он явно не должен был.

— Что случилось? — спросила встревоженная Грейс в трубке.

— Ничего, — быстро ответила Лисбон, не отрывая взгляда от Джейна. — Джейн взломал мой кабинет и едва не схлопотал пулю.

Он лишь осклабился, довольный как кот на солнышке, а Грейс в ответ даже рассмеялась:

— А, ну тогда понятно. Видимо, я тебе мешаю.

— Похоже на то, — проворчала Лисбон.

— Передай ему, что когда я приеду на свадьбу, обязательно выскажу ему всё, что думаю по поводу его поведения.

— А я-то думала, ты на его стороне, — не удержалась Лисбон. Джейн вопросительно поднял бровь, но благоразумно промолчал.

— Я считаю, что вы оба вели себя как идиоты, — объяснила Грейс. — Ладно, пока.

Лисбон попрощалась, повесила трубку и положила телефон на стол, но взгляда с Джейна не спускала.

— Она на моей стороне? — с притворной невинностью поинтересовался тот, всё ещё улыбаясь, развалившись на диване, как у себя дома.

— Не совсем, — отозвалась Лисбон. — Но, уверенa, ты всё сам услышишь, когда она приедет на свадьбу… если ты, конечно, пробудешь здесь до этого.

— Будет к чему стремиться, — невозмутимо отозвался Джейн.

На какое-то мгновение оба замолчали, просто уставившись друг на друга.

— Что ты здесь делаешь, Джейн?

— Тестирую удобство твоего дивана. Кстати, выбор достойный, хотя цвет мог бы быть и получше.

Она одарила его долгим и тяжёлым взглядом. Он снова осклабился, довольный, как будто её раздражение — лучший комплимент.

— Нам, очевидно, ещё многое нужно обсудить.

Лисбон уселась за свой стол и внимательно на него посмотрела:

— Мог бы прийти ко мне домой, а не взламывать мой кабинет.

— Как бы ни был приятен твой дом, с уединением там не очень, — заметил Джейн. — А мне хотелось увидеть твоё новое рабочее логово.

Она постаралась скрыть раздражение как могла.

— Предполагаю, ты хочешь поговорить о Дани?

Он кивнул, встал с дивана и подошёл ближе к её столу.

— Мы знакомимся уже около недели… ну, двух, если считать ту неделю, когда ты мне вообще не позволяла её видеть.

Она чуть поморщилась от этого упрёка. Да, она старалась держать их подальше друг от друга, и да — это было больно. Но у неё были на то причины, и они были чёртовски веские.

— Я знаю, сколько времени прошло.

— Я надеялся провести с Дани день наедине. Может быть, в субботу.

Лисбон откинулась в кресле, вертя в руках ручку, крутя её снова и снова между пальцами. Это всё звучало так, будто они делили опеку… как бывшие супруги. Вот только они никогда и не были по-настоящему вместе.

— Ты собираешься сказать “нет”, — заметил Джейн.

— Я этого не говорила.

— Но и “да” не сказала.

— Просто… дай мне пару секунд подумать, — попросила Лисбон. — Ну, я имею в виду… ты уверен, что Дани к этому готова? Ты сам готов?

— Я был готов с того самого момента, как её увидел.

Она недоверчиво поджала губы — не очень-то верилось в такую готовность.

— А Дани? Это ведь тоже нелегко для неё. Она запуталась, пытается всё осмыслить. Ей спокойнее, когда рядом я или Энни.

— Теперь она мне доверяет, — уверенно ответил Джейн.

— Я знаю, что ты так думаешь, — сказала Лисбон, — но мне этого недостаточно.

Она приготовилась к раздражению, но Джейн, как назло, выглядел так, будто всё происходящее доставляет ему искреннее удовольствие.

— Гиперопекающая мать — тебе идёт.

— По-твоим словам, я всегда такой и была, — напомнила она.

— Да, но теперь, когда это твой собственный ребёнок — это вдвойне ярко. Ты как медведица, защищающая медвежонка. И это тебе тоже идёт.

Лисбон немного покраснела, не до конца уверенная, можно ли считать это комплиментом… но всё равно приятно.

— Можешь говорить всё, что хочешь, Джейн. Но я всё равно слежу за тобой. Обеими глазами.

— Значит, ничего не изменилось, — ухмыльнулся он.

— Мы оба знаем, что всё изменилось, — напомнила она.

В его заслугу — Джейн кивнул с лёгкой улыбкой:

— Пожалуй, ты права.

Он кивнул в сторону её стола:

— Но ты по-прежнему начальница. Пусть и теперь рулишь командой не столь одарённой. Они же совсем не туда копают в этом деле с тройным убийством.

Она нахмурилась и начала перебирать кипу папок. Дело, о котором он говорил, оказалось закопано где-то в самом низу.

— Ты рылся в моих бумагах.

— Мне нужно было чем-то заняться, пока ждал. А где ты была, между прочим?

Лисбон моментально вспыхнула. Да ни за что на свете она не скажет Джейну, что ходила за нижним бельём! К несчастью, он заметил это.

— О, насыщенный оттенок умбры… Чем ты таким занималась во время обеденного перерыва?

— Не твоё дело, — прошипела она.

— Ты была с Крисом? — вопрос застал её врасплох, и, кажется, она уловила в его голосе лёгкую, почти незаметную нотку ревности. Когда она подняла глаза, он вдруг улыбнулся — с тем особым облегчением, которое трудно подделать. — Не с ним? Любопытно. Мне угадывать?

— Нет! — выпалила она, выуживая нужную папку. — Лучше расскажи, с какого перепуга ты решил, что копаться в конфиденциальных делах — это хорошая идея?

Джейн только пожал плечами:

— Делать-то всё равно было нечего. Хотя вышло к лучшему — они жутко всё путают. Виновен явно Донован, а они зациклились на Джессике.

Она начала листать материалы дела:

— У Джессики был мотив и нет алиби.

— Она бы и ружьё-то не подняла, — заметил Джейн. — Не стала бы портить маникюр ради семейной бойни.

Чёрт. Как вообще такое очевидное можно было упустить?

— Ладно, но это не делает Донована виновным.

— Ещё как делает. — Джейн усмехнулся. — Джессика шепнула ему на ушко — и он тут же побежал выполнять. А мать прикрывает, потому что она, как и ты, — медведица. Любой ценой защищает своего детёныша.

Лисбон опустила взгляд в папку и, несмотря на раздражение, не удержалась от лёгкой улыбки.

— Придётся раздать подзатыльники команде за такую слепоту.

— Обязательно, — кивнул Джейн, довольно усевшись обратно.

Она встретилась с ним взглядом, и её улыбка сменилась тихой, почти болезненной нежностью.

— Ты знаешь, что до сих пор многое можешь дать.

Он вскинул бровь:

— Ты это… про что? Про то, что я удачно укомплектован?

Лисбон вспыхнула от его намёка.

— Я про твой дар, Джейн. Ты до сих пор умеешь читать людей, как открытую книгу.

Он покачал головой:

— Я не вернусь к копам.

— Потому что тебе было так плохо в прошлый раз? — фыркнула она.

Он поднял руку, останавливая её.

— Ты знаешь, что дело не в этом. Просто возвращаться — значит топтаться на месте. А я… я больше не хочу назад.

Теперь она закатила глаза:

— Потому что ты, значит, «двинулся дальше»? Да ты как бездомный щенок, бродишь по свету в поисках того, чего тебе никогда не найти. Когда ты был в Сакраменто, у тебя хотя бы была крыша над головой. И люди, которым не было на тебя плевать. Это больше, чем у тебя было с тех пор, как ты от всего этого отказался.

Джейн не ответил. Он даже не отвернулся, не попытался уйти от её взгляда. И правильно — он прекрасно знал, что спор тут проигран. Вместо этого он посмотрел на фотографию Даниэлы на её столе — ту, где девочка сидела на песке в пасхальном платье, окружённая разноцветными пластиковыми яйцами.

А потом он снова посмотрел на Лисбон.

— Может, я просто вернулся туда, где всё и оставил.

У неё приоткрылись губы, но слов не было. Она не понимала, что именно он имел в виду, но это звучало почти как откровение. Она кашлянула, отвела глаза, потому что не могла выдержать этот взгляд — полный огня, решимости… и чего-то ещё.

— Тебе стоит пустить корни. Если ты, конечно, серьёзно хочешь быть частью жизни Дани на постоянной основе.

— Ты права, — кивнул Джейн. — Наверное, всё зависит от нескольких вещей.

— И от каких же?

Он улыбнулся — опасно, с каким-то хитрым огоньком, как человек, задумавший что-то далеко не безобидное.

— У нас ведь ещё есть две недели до того, как всё станет окончательным. Таков был уговор, верно?

Причём тут вообще её свадьба и то, что он собирался остаться?

Но Лисбон промолчала — не стала выворачивать наизнанку его очередной замысел.

— Две недели, — согласилась она. — А потом я решу, верю тебе или нет.

На его лице по-прежнему играла эта дьявольская ухмылка.

— А теперь — можно мне провести день с Дани наедине?

Лисбон прикусила губу, обдумывая это предложение:

— Дай подумать.

— Честно, — пожал он плечами и встал, задержав на ней пристальный взгляд. — Бельё? Кейт тебя всё-таки дожала.

Теперь Лисбон была уверена: её лицо больше никогда не станет нормального цвета. Она только открыла рот, чтобы… ну хоть что-то сказать, но он уже сиял, как ребёнок на Рождество.

— Надеюсь, ты выбрала тёмные цвета. Полуночный синий всегда был моим любимым на тебе.

И этот мерзавец подмигнул. Подмигнул — и ушёл к чёртовой матери из кабинета!

Она всё ещё таращилась на пустое место, где он только что сидел, чувствуя, как в ней одновременно вспыхивает стыд, злость… и, чёрт побери, восторг от его флирта. Лисбон застонала и уткнулась лицом в ладони.

— Я тебя убью, Кейт!

* * *

В четыре года Даниэла Джейн Лисбон понимала, что многое ей ещё предстоит узнать, и не сразу. Именно поэтому она с нетерпением ждала своего пятого дня рождения — возможно, в пять лет ей наконец ответят на многие вопросы. Например, почему мама злилась, когда Энни впустила того мальчика в её комнату? Или почему Крис может быть женат на маме, но не на папе? Или почему мама прячет в шкафу коробку с фотографией её настоящего папы?

Мама не знала, что она об этом знает — однажды Даниэла тайком заглянула в ту коробку. Она поняла, кто на фотографиях, только на Рождество. А теперь у неё появилось ещё больше вопросов про эту коробку. Почему мама хранит её? Что ещё там есть? Единственное, в чём она была уверена — мама очень любит её папу.

А теперь папа вернулся.

Даниэле нравилось проводить с ним время, хотя часть её всё ещё боялась, что однажды он уйдёт и больше не вернётся. Но папа продолжал возвращаться, значит, может быть, он останется навсегда. И это было бы совсем неплохо.

В тот день папа пришёл, и мама разрешила им пойти на пляж вдвоём. Она знала, что мама наблюдает за ними из окна, но Даниэле это было неважно — ей было приятно, что папа целый день уделял внимание только ей. Он был весёлым; любил сидеть с ней на песке и строить замки. Сегодня он даже зашёл с ней в воду, помогая плыть вглубь. Он сказал, что она — лучшая пловчиха, которую он когда-либо видел, и, наверное, наполовину русалка. Это было забавно, ведь мама тоже так всегда говорила.

Сейчас папа лежал на песке, смотрел на неё с той же улыбкой на лице. Даниэла не понимала, что она значит, но, должно быть, ему это нравилось, потому что он всегда любил просто смотреть на неё. Она засмеялась, когда волна чуть не сбила её с ног, и тяжело села на мокрый песок, посмотрев на папу. Он тоже смеялся, его голые ноги были покрыты песком, на нём были купальные трусы, как у Криса, и рубашка с длинным рукавом, наполовину расстёгнутая от жары. Он казался счастливым, по крайней мере, ей хотелось в это верить.

Дани побежала к нему, но не остановилась, а прыгнула ему на грудь. Он рассмеялся и поймал её на руки, опустившись вместе с ней на песок. Папа выглядел беззаботным, отодвигая волосы с её лица и глядя ей в глаза.

— Ты нашёл своё счастье, папа?

Его улыбка стала мягче, но не исчезла.

— Думаю, да. Именно там, где я его оставил.

— Хорошо, — сказала она, — я хочу, чтобы ты был счастлив.

Он прижал её к себе, крепко обнял, как это делала мама.

— Ты делаешь меня счастливым, — сказал он. — Ты и твоя мама.

Вот это было хорошо — именно этого она и хотела.

Она отпрянула и села на песок, схватив ведёрко, словно собиралась строить очередной песочный замок. Но у неё были вопросы к папе — вопросы, на которые она хотела получить ответ уже давно.

— Ты женился на маме? — спросила она.

— Что?

— Мамы и папы женятся, — объяснила Дани, — ты женился на маме?

Папа выглядел немного растерянным, как мама, когда она задавала вопросы, которые ей не нравились.

— Ну, не все мамы и папы женаты, — ответил он, — К сожалению, твоя мама и я — как раз из таких.

— Значит, когда мама выйдет замуж за Криса, он станет моим новым папой?

— Ни в коем случае, — сразу же сказал папа, выглядя при этом не очень радостно. — Я твой папа, и это никогда не изменится, независимо от того, за кого выйдет замуж твоя мама.

— Ладно, — Дани задумалась. Всё было немного запутанно — мама с Крисом говорили, что он скоро станет её папой, но это было до того, как её настоящий папа вернулся. — Значит, мама не выйдет замуж за Криса?

Отец молчал некоторое время, смотря на неё.

— Ты хочешь, чтобы мама вышла за Криса?

Этот вопрос застал Дани врасплох — обычно именно она задавала сложные вопросы, а не наоборот. Она пожала плечами:

— Не знаю.

— Не знаешь?

Дани покачала головой:

— Крис мне нравится, он добрый. Он играет со мной и водил меня в зоопарк на день рождения. Я там каталась на пони и держала удава и козлёнка.

— Ух ты, змеи, — покачал головой папа. — Даже не знаю, откуда у тебя такая смелость.

Дани захихикала:

— Мама испугалась. Она не стала его трогать и очень разозлилась, когда вынесли жуков.

Он рассмеялся:

— Могу себе представить.

Но потом его улыбка стала чуть грустнее.

— Похоже, ты правда любишь Криса.

— Он мне нравится, — повторила Дани. — Очень.

— Нравится, — повторил он и чуть наклонился вперёд. — А ты его любишь?

Дани не ответила. Она не хотела. Вместо этого она уткнулась пальцами в песок. Ей не понравился этот вопрос — совсем. Но папа был настойчив:

— Дани, ты можешь сказать честно. Я не обижусь.

Она наконец подняла взгляд — в её глазах была тревога.

— Крис мне нравится. Правда… но… но…

— Но ты его не любишь, — мягко закончил за неё папа.

Дани кивнула. Ей не хотелось в этом признаваться, особенно потому, что мама говорила, что Крис будет с ними жить и что он очень её любит.

— Я хочу его любить… но он — не мой папа, — прошептала она.

Это она поняла точно: Крис ей не отец. И она хотела подождать, сохранить свою любовь — на случай, если её настоящий папа когда-нибудь вернётся.

И он вернулся.

Папа улыбнулся:

— Нет, он не твой папа. Я — твой папа.

Дани кивнула, но ничего не ответила — ей стало как-то неловко произносить вслух то, что было так важно. Папа протянул руку и взял её ладошку в свою — такую большую и тёплую. Наконец она подняла на него взгляд, и он смотрел на неё так нежно.

— Дани, я очень-очень тебя люблю.

Она улыбнулась. Ей стало радостно — папа любит её. Она очень хотела, чтобы он любил её так же сильно, как она любит его.

— Я тоже тебя люблю, папа.

И это была правда. Она любила его даже тогда, когда он был для неё только фотографией, которую можно было держать в руках. Когда он был всего лишь сказкой, которую рассказывала мама. Когда он был всего лишь мечтой, и она очень-очень хотела, чтобы она стала правдой.

— Пожалуйста, не уходи, — прошептала она. — Никогда не уходи.

Глаза наполнились слезами, и они потекли по щекам. — Я буду хорошей, честно. Я больше никогда не буду вредничать. Только не уходи снова от нас с мамой, пожалуйста.

Она хотела сказать ещё что-то, но папа прижал её к себе и обнял крепко-крепко.

— Ш-ш-ш, — прошептал он. — Я никуда не уйду. Никогда.

Он ещё раз пообещал:

— Неважно, будешь ты хорошей или плохой, я всё равно никогда тебя не оставлю. Я не смогу уйти от своей дочки. Никогда. Обещаю.

Дани всхлипнула, но ей сразу стало легче. Чем больше он обещал, тем сильнее она верила.

— Тогда пообещай, что больше не будешь заставлять маму плакать?

Папа глубоко вдохнул, будто ему стало тяжело.

— Обещаю. Я не хочу больше делать ей больно.

Она улыбнулась, обняла его в ответ и приподнялась на руках, чтобы поцеловать его в щёку. Потом посмотрела на него робко:

— А можно я расскажу тебе один секрет?

Папа наклонился к ней с широкой улыбкой:

— Мне можно рассказывать всё.

Даниэла встала, чтобы дотянуться до его уха, прикрыв рот ладонями, чтобы никто не услышал:

— Мама всё ещё тебя любит.

Когда она снова встретилась с ним взглядом, он улыбался.

— Никому ни слова, — пообещал он. Но в его глазах зажглось что-то такое, что выглядело как настоящее счастье.

— А теперь можно я скажу тебе секрет? — спросил он.

Даниэла с готовностью кивнула, и папа наклонился, чтобы прошептать ей на ухо:

— А я всё ещё люблю маму.

Теперь и она расплылась в широкой улыбке. Ей очень понравился этот секрет.

* * *

Лисбон решила пойти на компромисс — временно. Она разрешила Джейну провести с Даниэлой весь день на пляже, вдвоём. Большую часть времени Лисбон всё равно провела у окна, подглядывая за ними, но к вечеру поняла, что это бессмысленно. Всё, что она видела, — это отец и дочь, наслаждающиеся своим особенным временем вместе. И если бы она была совсем честна с собой, то признала бы: никогда раньше она не видела Джейна таким счастливым.

Когда солнце начало садиться, Джейн вернулся, держа Даниэлу за руку. Перед тем как войти в дом, они смыли песок под уличным душем на террасе. Лисбон изо всех сил старалась не обращать внимания на внешний вид Джейна, но это было непросто — он стоял перед ней в мокрых купальных шортах и рубашке, расстёгнутой почти до груди. Слишком уж притягательно он выглядел, чтобы это можно было игнорировать. И слишком уж неприлично думать об этом, когда на её пальце всё ещё было обручальное кольцо.

Даниэла тут же объявила, что папа будет смотреть с ней фильм после ужина, тем самым вынудив Лисбон пригласить Джейна остаться поесть. По крайней мере, на этот раз она заказала пиццу, чтобы он не смог снова подколоть её по поводу кулинарных (не)талантов. Но, возможно, и пицца была ошибкой — она сразу вызвала воспоминания о вечерах в отделе, когда они ели жирную пепперони и отмечали очередное раскрытое дело.

Есть пиццу без остальной команды казалось неправильным — без дружеских подколов, без лёгкой болтовни, без того тёплого ощущения, когда все как одна семья, радуются вместе и гордятся тем, что снова поймали плохого парня. Это было больно. Больно осознавать, что те времена ушли. В каком-то смысле она была похожа на Джейна — застряла в прошлом, которое никак не могла отпустить, даже если понимала, что пора.

Лисбон проглотила кусок пиццы, хотя он теперь казался безвкусным, как опилки. Дани же была довольна — как и все дети, она обожала пепперони и с лёгкостью расправилась со своими кусками. Она болтала с отцом так, будто он всегда был рядом. Между ними царила такая лёгкость, такая естественность, что, глядя, как они сидят за столом рядом… Лисбон не могла отрицать: они были семьёй. А вот она — нет. Она здесь была лишней.

Когда пицца была доедена, а с лица Дани стерли остатки томатного соуса, девочка схватила отца за руку и потащила в гостиную. Сегодня был вечер диснеевских принцесс — хочет он того или нет. К счастью, Джейн, казалось, был не против выполнять любое желание дочери и нисколько этого не стыдился.

Лисбон снова подумала уйти, оставить их наедине, но это беспокойство под кожей не давало покоя. Оно раздражало, зудело, но она не могла до него дотянуться. Мысли не умолкали ни на секунду. А ещё — Джейн. Он всё время будто смотрел на неё. В его взгляде было что-то такое… что заставляло её одновременно и замирать от тепла, и вздрагивать от холода.

Дани сначала включила классику — «Красавицу и Чудовище», а когда фильм закончился, сразу выбрала более современное «Холодное сердце». Это было так мило: она знала все песни и пела вместе с героями как могла. Пусть она и не музыкальный гений, но уж точно держала мелодию лучше своей мамы.

Но прежде чем Анна успела вернуться в замок и попытаться растопить своё замороженное сердце, Дани уснула. Она свернулась калачиком рядом с отцом, положив голову ему на грудь. Джейн долго не шевелился, позволив ей спокойно спать, время от времени отодвигая волосы с её лица. Это было так нежно, так трогательно, и Лисбон вспомнилось, как он делал то же самое для неё — смотрел в глаза с мягкой, почти хрупкой нежностью и кончиками пальцев убирал волосы с лица.

— Я отнесу её наверх, — прошептала Лисбон, пытаясь нарушить магию момента.

— Нет, я сам, — ответил Джейн. Он поднялся, держа Дани на руках, прижимая её к себе так, будто она была самым драгоценным существом на свете… и, вероятно, так оно и было. Лисбон невольно улыбнулась, следуя за ним вверх по лестнице.

— Положи её на кровать, — сказала она, когда они вошли в комнату Дани. Она достала пижаму из комода, и они вдвоём переодели дочку, не разбудив её. Джейн уложил её в постель и аккуратно заправил одеяло. Лисбон смотрела, как он наклоняется, чтобы поцеловать дочку на ночь, и что-то шепчет ей на ухо — слишком тихо, чтобы она могла разобрать.

Лисбон тоже подошла, чтобы поцеловать малышку на ночь, повторяя свою особенную фразу:

— Спокойной ночи, Дани. Мой подарок, моя надежда, моё всё.

Она подняла взгляд и увидела, как Джейн смотрит на неё. В его глазах было что-то незнакомое, что-то трепетное. Но Лисбон отвернулась — это был её момент, не его.

Джейн последовал за ней вниз, но она делала вид, что не замечает, занялась уборкой игрушек Дани и выключила фильм. Но он явно не собирался уходить.

— Приятно, что у нашей дочери вполне приличный голос, — заметил он.

Лисбон не смогла сдержать короткий смешок:

— Это точно не от меня. Впрочем, как и не от тебя.

Джейн притворно нахмурился, изображая обиду, но они оба знали — ни один из них не тянул на звезду мюзикла. Он вздохнул, с усталостью опускаясь на диван:

— Я совсем забыл, какими выматывающими могут быть маленькие девочки.

— Уже слишком стар, чтобы бегать за дочкой по пляжу? — поддела его Лисбон.

Он тут же посмотрел на неё с вызовом:

— Не так уж я и стар, женщина. Хочешь — докажу?

Лисбон вспыхнула, восприняв его слова именно так, как он и рассчитывал. Она поспешно отвела взгляд, уставившись куда угодно, только не на него:

— Думаю, Дани сегодня была счастлива. Ей нравится играть на пляже… и… и она тебя любит.

Последнее далось ей с трудом, но это была правда, и она должна была это признать.

— Я знаю, — ответил Джейн чуть хрипловатым голосом. — Она мне сказала.

Это не удивило Лисбон. Она посмотрела ему в глаза и мягко улыбнулась:

— Она любит тебя уже очень давно. Наверное, с того самого дня, как я показала ей твою фотографию.

Джейн выглядел тронутым. Его улыбка была немного грустной, но очень тёплой:

— Она легко привязывается. В этом она вся в мать.

Лисбон не могла не согласиться: да, Дани легко влюбляется… а значит, и сердце ей могут разбить так же легко. Это пугало Лисбон до дрожи — она не хотела, чтобы её девочка страдала. Она вздохнула и решила сменить тему, выбрать хоть что-нибудь менее болезненное.

— Зато в остальном она вылитый ты. Даже в том, как может целый день провести под палящим солнцем и не обгореть, а загореть.

Джейн рассмеялся и кивнул:

— Если тебе солнце так не по душе, почему ты вообще выбрала жить на пляже?

— Ну, я почти приняла предложение в Остине, — усмехнулась Лисбон. — Но там был один человек, Эбботт, с ним было бы тяжеловато работать.

— Так ты, значит, выбрала Лос-Анджелес. Логично.

Лисбон пожала плечами:

— Я люблю Калифорнию. Не хотелось уезжать слишком далеко.

В воздухе повисло невысказанное «в отличие от тебя», но никто из них не осмелился это озвучить.

Джейн поднялся с дивана и подошёл ближе. Лисбон, вопреки здравому смыслу, не отступила. Вместо этого она уставилась на него, словно заворожённая, — под действием того самого заклинания, которому она была подвержена уже пятнадцать лет.

— Мне нравится твой дом. И пляж, — сказал он чуть ниже обычного, почти интимно. — Да и тебе, похоже, тоже. У тебя появилось много новых веснушек. Думаю, их теперь больше ста семнадцати.

Сердце Лисбон забилось с безумной скоростью, и она ощутила мгновенную волну желания — резкую, внезапную, почти стыдную.

Веснушки… Это было то, что она никогда не забудет. Во второй раз, когда Джейн вернулся, всё между ними произошло стремительно — они занимались любовью, словно боялись потерять друг друга вновь. Быстро, но не грубо — с отчаянием, с голодом.

А на следующее утро она проснулась от его прикосновений. Он нежно проводил пальцами по её телу, откидывая одеяло, чтобы увидеть её всю. Он начал считать её веснушки, касаясь каждой пальцами или губами. Он не сбился со счёта, даже несмотря на то, что снова и снова прерывался, доводя её до оргазма своими руками и своим ртом.

Это был, без сомнения, самый чувственный момент в её жизни. А когда он коснулся каждой веснушки, он вновь занялся с ней любовью — на этот раз медленно, бережно, будто поклонялся каждой её частичке.

У Лисбон пересохло в горле. Когда она подняла глаза, то увидела, что Джейн смотрит на неё тем же хищным, тёмным взглядом, что и раньше. И она точно знала: он хотел, чтобы она вспомнила ту ночь… Хотел, чтобы она снова почувствовала то же самое.

— Тебе нужно уйти, — сказала Лисбон тихо. — Прямо сейчас.

К её удивлению, Джейн не стал спорить.

— А в субботу? Я могу провести день с Дани?

— Да, — ответила она — больше чтобы он ушёл, чем из желания. Но на самом деле — какая теперь разница? Было очевидно, что Дани уже не боится и не стесняется отца. Всё прошло.

Джейн всё ещё улыбался — точнее, ухмылялся, — пока шёл к двери. Лисбон шла за ним, будто провожая, а может, потому что какая-то её часть отчаянно хотела, чтобы он остался. Джейн повернулся и посмотрел ей прямо в глаза:

— Спокойной ночи, Тереза.

Она затаила дыхание, когда он наклонился. Но его губы не коснулись её губ — вместо этого он медленно, почти интимно, поцеловал её в щёку. Такой же поцелуй был тогда, на свадьбе Чо.

Лисбон почувствовала головокружение — вероятно, потому что забыла дышать. Джейн поднял руку и едва коснулся её кожи, там, где шея переходила в ключицу. Она скорее почувствовала его улыбку, чем увидела её, когда он прошептал ей на ухо:

— Моя любимая всё ещё на месте.

А затем Джейн развернулся и, не теряя своей самодовольной ухмылки, направился к выходу, оставив её стоять в дверях — сбитую с толку, с перехваченным дыханием и бешено колотящимся сердцем.

Лисбон не знала, в какую игру играет Джейн… но была уверена, что он играет на победу.

А это почти наверняка значило, что проиграет она.

Я знала, что у меня есть семья, уже давно. Но по-настоящему я поняла, что значу для них, лишь в тот день, когда они были готовы рискнуть своей работой, чтобы я не потеряла свою.

Я продолжала твердить им чушь, будто мне всё равно, будто я готова к почти неизбежному увольнению после всей той истории с Картером и Джейном. Но правда в том, что, хоть я и ни на секунду не пожалела, что потеряла должность ради того, чтобы поймать Красного Джона (или, как я тогда думала, поймать), мысль о том, что я могу потерять всё, что мы вместе построили, причиняла мне боль. Я боялась потерять эту семью.

Но тогда они пришли ко мне — поддержать.

«Мы хотим работать только с тобой», — сказали они у меня в гостиной, после того как пошли на поводу у очередной безумной выходки Джейна, чтобы вернуть старую команду.

Это тронуло меня — как когда ребёнок впервые говорит: «Я тебя люблю, мамочка».

Я поняла, что чувства, которые я испытывала к ним, были взаимны. Мы были не просто командой — мы были чем-то гораздо большим.

Но я всё равно задавалась вопросом: зачем Джейн так стремился вернуть именно нас? Почему он просто не продолжил работать с новой командой, которая, вероятно, была бы менее отвлекающим фактором? Почему ему нужны были мы? Почему нужна была я?

Я никогда не задавала этих вопросов, но думаю, в этом было что-то эгоистичное.

Он просто хотел быть с теми, кого любил — так же, как и я. Он хотел быть с нами, и дело было не только в охоте за Красным Джоном.

Он бы сказал, что эгоизм — это плохо, но я бы возразила.

Я бы хотела, чтобы он снова был таким.

Быть тем, по кому скучают, — это тяжело.

Из книги «Тигр, тигр» автор Тереза Лисбон.

Суббота наступила слишком быстро, Лисбон не была морально готова отдать свою малышку Джейну на целый день, но Дани была слишком воодушевлена, и разочаровать её сейчас она просто не могла. Она помогла дочке одеться, собрала волосы в простой хвостик и изо всех сил старалась держать в узде собственные нервы. Энни ничем не помогала — только усмехалась и отпускала ехидные комментарии о свидании с чудо-парнем. Казалось, иногда Энни и Кейт всерьёз болели за Джейна в этой странной ситуации.

Джейн пришёл пораньше, и Дани тут же бросилась к двери, чтобы его встретить. Это было трогательно — долгожданное воссоединение отца и дочери, хотя на самом деле они не виделись всего-то несколько часов. Лисбон уже с трудом верилось, что Джейн и в самом деле уйдёт на этот раз — не с тем взглядом, каким он смотрел на девочку, будто она была тем самым солнцем, вокруг которого вращалась вся его жизнь.

И вот они ушли — оба вылетели за дверь, стремясь выжать из этого дня всё возможное. Лисбон осталась на пороге с каким-то странным ощущением — будто что-то скручивалось внутри, под ложечкой. Дело было не в том, что она не хотела, чтобы Джейн проводил время с дочерью. Просто в голове всё ещё висел огромный вопросительный знак. Что теперь?

Она постоянно ловила себя на мыслях — где они, чем занимаются? Даже когда ехала с Крисом на осмотр места для будущей свадьбы. Её это особо не радовало, но Крис настоял — раз Дани на день с отцом, стоит использовать момент, да и его сестра буквально прожужжала ему все уши, требуя деталей.

Именно поэтому она сейчас сидела в машине, слушала CD Криса и всерьёз обдумывала, можно ли будет просто выпрыгнуть из машины на ходу. Дело было не в том, что она ненавидела кантри — скорее, была к нему равнодушна. Но песня с припевом «Девчонкам это нравится» вызывала у неё желание врезать чем-нибудь тяжёлым.

Лисбон попыталась отгородиться от этого шовинистического музыкального безумия и, к её облегчению, они наконец остановились у здания загородного клуба. Место, конечно, было красивым — ухоженные сады, просторный атриум, где должна была пройти церемония. Всё было грандиозно, впечатляюще.

Она это ненавидела.

Каким-то чудом ей удалось подавить свои настоящие чувства и натянуть на лицо выражение радостной… ну или, на худой конец, нервной невесты.

— Церемония пройдёт вот здесь, — объясняла организаторша мероприятия, визгливым голосом действуя Лисбон на и без того пошатнувшиеся нервы. — Под аркой, если я не ошибаюсь, вы выбрали розы и лилии в качестве основных цветов?

— Эм… да, — ответила Лисбон с облегчением, что хоть кто-то знает, какие цветы будут у неё на свадьбе.

Женщина даже не заметила, насколько невеста не в курсе собственных планов, и продолжила вещать, не сбавляя обороты: вот здесь будет проход, тут разместятся гости, органист с той стороны сыграет марш Мендельсона… Всё было идеально, безупречно, как на тех перенасыщенных свадьбах с телевидения, где невесты визжат, как будто вот-вот сорвутся с катушек.

Крис пытался уследить за организаторшей, но быстро сдался и позвонил сестре.

— Да, Коллин, мы уже на месте… эм, точно не знаю.

Он обернулся к Лисбон:

— Ты хотела голубей?

— Голубей? — она и не пыталась скрыть весь ужас в своём голосе. С её-то везением эти птицы ещё и загадят ей платье.

— Понятно, это нет по голубям, — сообщил Крис сестре.

Недолго думая, он включил громкую связь — так сестра могла напрямую общаться с организаторшей.

Честно говоря, у Лисбон было стойкое ощущение, что той куда больше нравится обсуждать всё с подружкой невесты, чем с самой невестой.

По сути, Крис и Лисбон просто стояли рядом, пока сестра взяла всё планирование в свои руки и устраивала сверку по пунктам.

Лисбон огляделась — тут должна была пройти её единственная свадьба — но особых чувств это у неё не вызвало. Если быть с собой честной, она бы с лёгкостью обошлась без всего этого вычурного клуба и предпочла что-то попроще. Ей всегда представлялась маленькая церемония в церкви, а после переезда к океану — лёгкая, весёлая свадьба на пляже, босиком, на песке, с ветром в волосах. Вот чего ей действительно хотелось.

Она старалась не думать о том, почему даже не попыталась организовать свадьбу с Крисом именно такой. Просто передала бразды правления Коллин и почти не вмешивалась. Что в этой картине было не так?

Наконец организаторша осталась довольна, и Крис вернул себе телефон, но Коллин вовсе не собиралась заканчивать отдавать приказы.

— Мы с Сетом прилетаем за три дня до свадьбы, заберёшь нас в шесть тридцать.

— Я умею встречать людей в аэропорту, — заметил Крис.

Но Коллин его проигнорировала:

— Тереза, у тебя платье на руках? Уже подогнали?

— Да, я этим занималась, — подтвердила Лисбон.

— Убедись, что этот тип не появится.

Это привлекло внимание Лисбон.

— Какой ещё тип?

— Тот, который недавно объявился. Отец твоего ребёнка.

— Что? — переспросила Лисбон и уставилась на Криса с изумлением. — Я… Я не знала, что ты в курсе.

Крис в этот момент выглядел так, будто молился, чтобы земля разверзлась и поглотила его.

Впрочем, Лисбон и сама была бы не против.

— Просто убедись, что он не придёт. Это был бы кошмар.

— Для нас обоих, — согласилась Лисбон, но голос у неё был напряжённым, взгляд не отрывался от жениха.

Крис неловко попрощался с сестрой и тут же выключил телефон. Как только Коллин исчезла с линии, Лисбон набросилась:

— Ты рассказал своей сестре о Джейне?

— Ну… да.

— Зачем ты это сделал?!

— Мне пришлось, Тереза… Моя семья приедет через пару недель. Им нужно было знать, если вдруг он появится. Особенно если он и дальше будет в жизни Дани.

— То есть ты ещё и родителям рассказал о Джейне? — Господи, это просто кошмар.

Ей нравилась семья Криса… просто они были немного… традиционными. Она знала, что его мать хорошо к ней относилась, но однажды Лисбон услышала, как та шепчет мужу: «ребёнок вне брака». Речь шла не о неодобрении — скорее, она просто напоминала им, что времена меняются, и всё это далеко от их простых, устоявшихся представлений о жизни. К Дани они всегда относились хорошо, даже несмотря на то, что девочка явно терялась от самой идеи бабушки и дедушки — ведь у неё их никогда не было. Хотя, с другой стороны, она и не станет их внучкой по-настоящему.

Вся ситуация была неловкой — и это до того, как они узнали о Джейне.

— Лучше уж они узнают сейчас, чем прямо перед свадьбой, — заметил Крис. — Всё равно им придётся знать, если Джейн решит остаться в жизни Дани.

Лисбон даже не взглянула на него, а лишь уставилась в сторону сада.

Крис всё же закончил свою мысль:

— Потому что очевидно, что он не собирается уходить.

Лисбон покачала головой:

— Прошло всего две недели…

— Но ты же сама сказала, он приходит каждый день, чтобы её увидеть. А сегодня она весь день с ним.

Она кивнула, потом закрыла лицо руками.

— Боже, это действительно происходит…

Звучало так, будто она этого не хотела — но ведь когда-то хотела именно этого. Годы назад, когда ещё цеплялась за надежду и вся её жизнь сводилась к ожиданию, когда Джейн наконец вернётся. Но теперь всё было иначе. Сейчас, когда она начала всё с нуля, когда рядом был кто-то другой.

Если теперь ей придётся делить жизнь с Джейном… возможно, тогда ей уже не удастся сбежать.

А раньше у тебя это получилось? — язвительно поинтересовался внутренний голос.

Она утверждала, что отпустила прошлое, но на самом деле всё ещё цеплялась за него.

— Всё будет хорошо, — сказал Крис, но Лисбон не была уверена, что он действительно в это верит.

Ему было тяжело смириться с мыслью, что его заменили — он ведь рассчитывал быть для Дани отцом. Единственным. И теперь всё это рушилось, потому что Джейн вернулся. Ему было больно — тут нечего было добавить.

Но Лисбон было тяжело по другой причине… потому что в глубине души она знала: дело не в том, что Криса заменили.

Он сам пытался заменить другого.

Лисбон вздохнула:

— Ты прав. Нам просто нужно… привыкнуть.

Обоим было не по себе от того, куда завёл их разговор, но, возможно, ситуацию ещё можно было спасти — по крайней мере, Крис на это надеялся.

— А давай сходим куда-нибудь? — предложил он. — Мы уже давно не были на нормальном свидании. А скоро ты станешь моей женой — это уже не так увлекательно.

Лисбон невольно улыбнулась. Он был милым, заботливым — именно таким, каким любая женщина мечтала видеть своего жениха.

Так почему же она качала головой?

— Прости, мне нужно домой. Я сказала Джейну, чтобы он привёл Дани к пяти, и будь я проклята, если позволю ему опоздать.

Крис выглядел разочарованным, но спорить не стал. Она села в машину и стиснула зубы, пока он вёз её домой под унылую песню про симпатичную девушку и полицию, которую почему-то называли «попо».

Свидание она отменила — уж песню-то могла стерпеть.

* * *

Джейн сразу понял, что дочка ждала их день ничуть не меньше него. Главным намёком на это было то, как она едва не подпрыгивала на сиденье всю дорогу. Девочка без умолку болтала, пытаясь угадать, куда он её везёт. Среди её предположений значились и парк, и даже Диснейуорлд во Флориде. Джейн с удовольствием подыгрывал её фантазиям, но так и не выдал тайну до самого приезда.

— А где мы? — спросила Дани, выглядывая в окно на переполненную парковку.

— В очень весёлом месте, — заверил он, выходя из машины, чтобы отстегнуть её ремень и поставить на землю. Дани внимательно огляделась, но всё равно не поняла, куда они попали. Её ещё не научили узнавать по запахам хот-догов, пончиков и лёгкого шлейфа скота, смешанных с видом большого колеса обозрения и ряда палаток и будок.

— Мы на ярмарке, — пояснил Джейн с улыбкой.

Глаза Дани загорелись при одном только слове:

— Ярмарка? Мамочка сказала, что ты там жил.

Он рассмеялся и кивнул:

— Давненько, но, думаю, я всё ещё помню, как устроено это место. Может, даже встречу кого-то знакомого.

Это действительно было похоже на правду. Но вернулся он сюда не только ради воспоминаний. Он знал, что Дани будет весело — в этом не было сомнений. Но ему нужно было нечто большее. Ему нужно было вплести её в нити своей старой жизни, дать ей почувствовать, откуда он родом. А значит, и она тоже.

Он взял её за руку и повёл к воротам. В будке скучающий подросток лениво пробормотал цену за вход. Спустя минуту они уже прошли через турникеты — и тут Дани по-настоящему оживилась.

— Ух ты! — воскликнула она, глаза широко распахнулись от восторга. Всё вокруг завораживало: запах жареных сосисок и сахарной ваты, гул толпы, громкая музыка, вспышки огней. Девочка не знала, куда смотреть в первую очередь.

А Джейн в этот момент чувствовал себя как дома.

— Куда сначала? — спросил Джейн, — на аттракционы или сначала съесть всё, за что твоя мама точно меня убьёт?

— Вон на то хочу! — закричала Дани, указывая на карусель с вращающимися чашками. Джейн с облегчением отметил, что они ещё не успели ничего съесть.

— Как пожелаешь, — ответил он и позволил дочери потянуть его за руку к избранной цели.

Очередь была длинной — ярмарка была битком набита людьми — но Дани это ничуть не смущало. Она с интересом наблюдала за проходящими мимо, словно впитывая в себя каждую деталь, а Джейн наслаждался тем, что просто может держать её за руку.

Однако уже на самом аттракционе он понял, с кем имеет дело: в его дочери жил настоящий сорвиголова. Медленно вращаться по кругу? Нет уж. Ей нужно было по максимуму — чтобы чашка вертелась как бешеная.

— Быстрее! Быстрее! — визжала она от восторга, едва не валясь на сиденье.

У Джейна закружилась голова, рука ныла от усилий, а к концу заезда он чувствовал себя так, будто сам только что слез с американских горок. Дани же не могла стоять прямо, покачиваясь и хихикая, всё ещё цепляясь за его рукав.

Джейн, пошатываясь, сошёл с аттракциона и придержал Дани, пока у них обоих не перестало кружиться в голове.

— Было здорово! — воскликнула девочка. — Давай ещё раз!

— А может, сначала попробуем что-нибудь другое? — предложил Джейн, совершенно не уверенный, что выдержит ещё один круг на этом безумии.

Он с радостью повёл её к карусели: Дани выбрала лошадку с сиреневой гривой, а отец всё время стоял рядом, придерживая её за талию, чтобы та не упала.

После карусели были машинки с бамперами, а потом она заявила, что хочет хот-дог. Напоследок они съели на двоих фантовый пирог*, после которого лицо девочки выглядело так, словно она упала в сугроб из сахарной пудры.

Он рассмеялся, глядя на её вид, и аккуратно вытер лицо салфеткой.

— Пошли, теперь нужно обязательно прокатиться на колесе обозрения.

Дани с трудом могла усидеть на месте, когда они сели в кабинку — ей было слишком медленно.

Но как только они поднялись повыше, восторг сменил нетерпение:

— Ого! Как высоко! Я всех вижу!

Джейн кивнул, обнял её за плечи и прижал к себе.

— Да, вид действительно лучший.

Она с интересом осматривалась по сторонам, пока колесо медленно вращалось, впуская остальных пассажиров. Джейн не мог не вспомнить собственные ярмарочные приключения — правда, тогда всё было не так беззаботно: он заставлял подростков подглядывать в бинокли, чтобы проверить их наблюдательность. Сейчас всё было иначе. Сейчас он просто позволял своей дочери быть ребёнком и наслаждаться поездкой.

Когда колесо набрало скорость, и аттракцион наконец ожил, Дани заливисто засмеялась. Джейн откинулся на спинку кресла, наблюдая за её неподдельной радостью — и этого было более чем достаточно, чтобы сделать его счастливым.

Когда колесо наконец остановилось, и они вышли из кабинки, Джейн успел заметить несколько знакомых лиц, пока они были наверху. Он понял: пора поприветствовать старых знакомых. Рядом с контактным зоопарком располагалась лавка со всевозможной яблочной выпечкой — неудивительно. У Джейна уже назревала идея, как эффектно объявить о своём возвращении, но Дани решила иначе: она ловко выскользнула из-под его руки и понеслась к клеткам с кроликами, на бегу закричав:

— Зайчики!

Она неслась напролом, не замечая ничего вокруг — как и положено пятилетке с неуемным темпераментом. Пронеслась мимо лошадей, выстроившихся для катаний, и те, испугавшись резкого движения, взвились на дыбы. Джейн замер от ужаса — на мгновение ему показалось, что её собьют копытами. Но Дани оказалась проворнее: к тому моменту, как лошади снова опустились на землю, она уже была далеко — почти у самих клеток, глаза сияли от восторга при виде пушистых кроликов.

Полноватый мужчина средних лет, стоявший неподалёку, вовремя среагировал и поймал девочку, прежде чем она влетела в ещё большую беду.

— Эй-эй, малышка. Кролики никуда не убегут, — сказал он, придерживая её. — И, поверь, они куда мягче, чем лошадиные копыта.

Дани подняла на него огромные глаза — и сразу стало видно, что она поняла: влипла. К счастью, за это время Джейн успел подойти.

— А он в этом разбирается, — сказал он, подходя сзади. — Сколько раз тебя лошадь по башке лупила, Пит? Четыре? Пять?

Пит резко обернулся, на лице расплылась широкая ухмылка.

— Что ты здесь делаешь, Патрик? — спросил он и с медвежьей теплотой заключил Джейна в объятия. Тот с улыбкой обнял его в ответ.

— Ну, кроме того, что гоняюсь за этой ураганной стихией, — Джейн кивнул в сторону дочери и потянул её за руку к себе. Дани послушно прижалась к его боку, всё ещё немного смущённая.

Пит посмотрел на девочку, потом снова на Джейна, и в его глазах мелькнуло удивление:

— Так она… твоя?

Джейн улыбнулся ещё шире — тепло, с гордостью.

— Скорее уж я — её, но, в целом, да. Так и есть.

— Вот чёрт, — выдохнул Пит, качая головой. — Поздравляю, Патрик. Красивая, да ещё и с задатками хулиганки — прямо в тебя.

— Ага, та ещё беда, — согласился Джейн и тут же посмотрел вниз, на Дани. — Только не убегай так больше, родная. Я до смерти перепугался.

— Прости, папочка, — прошептала девочка, и в её огромных виноватых глазах не было ни капли лукавства — одно только искреннее раскаяние.

Он тут же обнял её крепче — не только потому, что хотел утешить, но и от облегчения: с ней всё в порядке. Пит всё ещё смотрел на неё с удивлением и каким-то особым трепетом.

— Ну пойдём, — сказал он наконец. — Надо познакомить её с Сэм.

Троица направилась вглубь ярмарки, мимо аттракционов и толпы, туда, где стояли трейлеры работников. В четыре года Дани впервые заглядывала за кулисы этого странного и шумного мира — и, казалось, ей это вполне подходило. Пит подошёл к одной из дверей и несколько раз ударил по ней ладонью.

— Сэм! Эй, Сэм! Выходи!

Дверь отворилась, и на пороге появилась женщина с тёплым лицом и тёмной кожей. Она выглядела слегка раздражённой, увидев Пита.

— Что ещё? — бросила она, но, заметив Джейна, сразу расплылась в улыбке. — Патрик Джейн. Я уж думала, ты исчез навсегда.

— Не совсем, — усмехнулся Джейн и обнял её. — Рад тебя видеть, Сэм.

Она, конечно, заметила девочку рядом с ним, но не рискнула делать выводы без подтверждения.

— А это кто у нас? — мягко спросила она, наклоняясь к Дани.

— Дани! — радостно отозвалась девочка, одарив её широкой улыбкой.

Джейн тоже улыбнулся и перешёл к более официальному представлению:

— Это моя дочь, Даниэла. Дани, познакомься — это мои старые друзья, Сэм и Пит.

Он недооценил, насколько сообразительной была его дочка. Ей потребовалось совсем немного времени, чтобы понять: если эти люди были из ярмарки, и он сам тоже... значит, они часть его прошлого, его первой семьи.

Джейн с замиранием сердца наблюдал, как девочка, которая совсем недавно носилась мимо лошадей, вдруг поникла и прижалась к нему, смущённо прячась за его ногой. По крайней мере, теперь она держалась за него, а не убегала.

— Привет, — тихо сказала она, едва слышно. А потом потянула его за руку. — Папа, может, пойдём?

— Почему? — спросил Джейн, но тут же заметил испуг в её глазах. Он опустился на колени, чтобы она видела только его лицо. — Что случилось?

Дани с сомнением взглянула на Сэм и Пита, прежде чем шагнуть ближе и прошептать на ухо:

— Я не хочу, чтобы им стало грустно.

— Почему ты думаешь, что они расстроятся? — спросил он вслух, но Дани всё ещё предпочитала шептать.

— Потому что я не моя сестра, — прошептала она.

Эта фраза ударила в самое сердце. Не из-за упоминания Шарлотты — боль от её утраты всегда жила с ним, — а из-за того, что Дани всё ещё боялась, что память о сестре заставит других отвергнуть её. Джейн взглянул в её глаза и нежно провёл пальцами по вьющимся волосам.

— Малышка, они видят только тебя. Не Шарлотту. Они хотят познакомиться с тобой, потому что ты — моя дочь. Они моя семья, как и ты.

Дани обдумала его слова. В её взгляде ещё таилась неуверенность, но сквозь неё пробивалась надежда.

— Хорошо, — тихо сказала она.

Джейн улыбнулся и взял её за руку, развернув обратно к друзьям.

— Привет, — сказала Дани, с ноткой нарочитой бодрости. — Я Дани… а это мой папа.

Пит и Сэм усмехнулись — она повторила представление, но это был неплохой способ начать всё заново.

— Ну что ж, Дани, — сказал Пит, — как тебе наше шоу?

Дани всё ещё немного стеснялась, но старалась.

— Мне нравится ярмарка. Особенно крутящиеся чашки. Было весело, но, по-моему, у папы закружилась голова.

— Говорит девочка, которая потом и шагу прямо сделать не могла, — вставил Джейн, и все дружно рассмеялись.

Сэм с интересом посмотрела на неё.

— Сколько тебе лет, малышка?

— Четыре, — сказала Дани. — Но в марте мне будет пять! Мамочка говорит, что у меня будет праздник!

— Звучит здорово, малышка, — ответил Пит.

— Можете прийти, — щедро предложила Дани. — Если вы любите моего папу… тогда я хочу, чтобы вы пришли.

Джейн заметил, как у Сэм глаза наполнились слезами, и как она попыталась их смахнуть, но без особого успеха.

— Ты такое сокровище, — прошептала она.

Она посмотрела на Джейна — и он сразу уловил, чего она хочет.

— Пит, а почему бы тебе не отвести Дани за сахарной ватой?

— Что это? — удивилась Дани.

— Что-то такое, за что мама меня точно пристрелит, — честно признался Джейн. — Но тебе понравится.

Дани не выглядела особенно уверенной, но Пит был похож на большого плюшевого мишку, и стоило ему лишь улыбнуться — как девочка уже чувствовала себя чуть спокойнее.

— Пошли, малышка. Мы достанем тебе самую большую сахарную вату, какую только смогут намотать.

Дани взяла Пита за руку, но перед тем как уйти, задержалась — и бросила на отца долгий взгляд. Джейн проводил её глазами, пока та не скрылась из виду, и только тогда развернулся и вошёл в трейлер вслед за Сэм.

На столе уже лежали заготовки яблочных чипсов — наверное, для вечерней ярмарки. Никто ведь не заметит, если пара исчезнет.

— Значит, у тебя ещё один ребёнок? — спросила Сэм. Он знал, что так она лишь пытается начать разговор.

— Да, — кивнул Джейн. — Настоящее чудо, если честно.

Сэм не выглядела особенно развеселённой.

— Кто её мать?

— Очень добрая, красивая женщина, которой я обязан многим.

— Пеппер?

Он снова кивнул с лёгкой улыбкой:

— Пеппер.

Сэм встретилась с ним взглядом.

— Я знала, что это будет она. Не только потому, что девочка унаследовала её лицо. Джейн не станет работать с копом, если не доверяет ему по-настоящему. А между вами было гораздо больше, чем просто доверие.

Джейн откинулся на спинку сиденья и спокойно посмотрел на неё:

— Ну, раз она родила моего ребёнка, думаю, ты права.

— Не думай, будто я не понимаю, насколько всё было запущено, — сказала Сэм. — Её книга стала достаточно красноречивым ответом.

— Ты её читала?

— Да. Как-то сложно было не прочесть — какое-то время с обложки в каждом супермаркете смотрела её фотография, — объяснила Сэм. — И были у меня свои причины: хотелось узнать, как ты добрался до человека, который убил твою девочку. Но грустно было узнать, что ты просто исчез в конце. Хотя теперь я вот думаю, насколько уж ты на самом деле исчез, раз у тебя теперь такая красавица-дочь.

Джейн на секунду замолчал, не зная, как признаться в таком.

— Я вернулся к ней… но не остался надолго.

— Этого хватило, — заметила Сэм.

Он не смог сдержать усмешки:

— Вышло, что так. — Он покачал головой. — Но о Дани я узнал только две недели назад.

Теперь уже Сэм улыбнулась:

— Не думала, что у неё на это хватит духу.

— Я тоже не думал.

— Видно, всё же кое-чему ты её научил.

Джейн рассмеялся — отчасти потому, что это действительно было забавно, а отчасти потому, что знал: она права. Но была ещё одна трезвая истина, с которой ему пришлось смириться:

— Через две недели она выходит замуж.

Сэм подняла бровь:

— И что ты об этом думаешь?

— Я хочу, чтобы она была счастлива, — просто ответил Джейн.

—А будет?

Он пожал плечами:

— Всё зависит...

— От тебя, — сказала Сэм. Это не был вопрос — она говорила именно то, что имела в виду.

— Если от меня что-то зависит — да, — признал Джейн. Сам он пока не знал, как к этому относиться.

— Ты не сможешь быть счастлив с кем-то другим, Патрик. И, думаю, она чувствует то же самое. Так что у меня к тебе только один вопрос… — Она кивнула в сторону его левой руки, где всё ещё поблёскивало обручальное кольцо. — Почему ты до сих пор носишь это?

Джейн прокручивал кольцо на пальце, размышляя над её словами. Казалось, он должен был снять его ещё давно — когда влюбился в другую женщину, особенно теперь, когда у них была общая дочь. Но что-то всё ещё удерживало его.

— Хороший вопрос… — сказал он наконец. — Только вот ответа у меня, похоже, нет.

— Найди его, — твёрдо сказала Сэм. Это прозвучало как предупреждение. — Иначе потеряешь ещё одну прекрасную семью… и на этот раз виноват будешь только ты.

— Поверь, я это понимаю.

Сэм внимательно посмотрела на него, потом мягко улыбнулась:

— У тебя замечательная девочка, Патрик. Тебе повезло.

— И это я тоже знаю, — тихо ответил Джейн.

— Тогда ступай. А то Пит накормит её до боли в животе.

Джейн рассмеялся, прихватил ещё одну яблочную дольку и поцеловал Сэм в щёку:

— Рад был тебя увидеть, Сэм.

— И не забывай звонить, — напомнила она. — И никаких оправданий. У тебя теперь есть дочь — ты обязан держать меня в курсе.

— Обещаю, — сказал он. И действительно имел это в виду. Ему хотелось делиться с ними новостями о Дани — приятно было снова иметь повод для гордости.

Он вышел из трейлера и направился туда, где, по его мнению, Пит, скорее всего, мог быть с Дани — к Дейзи.

Слониха стояла неподалёку, прикованная цепью между выступлениями. Джейн быстро их нашёл: Пит держал в руках самую огромную сахарную вату, какую он когда-либо видел, а Дани стояла перед ним, смеясь и протягивая Дейзи яблоко. Слониха с удовольствием взяла лакомство своим тонким хоботом и тут же начала его жевать. Затем Пит шагнул вперёд и прошептал что-то на ухо Дейзи.

Животное обвило хоботом талию девочки и подняло её в воздух. Дани заливалась смехом, болтая в воздухе ножками, пока Дейзи аккуратно покачивала её, словно играя. Затем с такой же осторожностью слониха опустила девочку обратно на землю и отпустила.

Пит заметил Джейна и расплылся в улыбке:

— Дейзи к ней привязалась. Прямо как к её маме.

— Не удивлён, — отозвался Джейн, подходя ближе и кладя руку на плечо дочери. — Дейзи добра только к тем, кто ей по-настоящему нравится.

— Она меня любит! — воскликнула Дани и подняла ещё одно яблоко, чтобы угостить слониху.

— Конечно любит. Да кто бы тебя не любил? — сказал Джейн, растрепав ей волосы.

Она подняла голову и улыбнулась отцу своей идеальной ангельской улыбкой. Джейн присел на корточки и поцеловал её в щёку.

— Готова повеселиться ещё немного?

— Да!

И он взял её за руку, полный нетерпения показать ей остальную часть своего мира.

Джейн привёз Дани домой вовремя, и оба сияли от счастья после насыщенного дня — особенно радостной казалась Дани. Она тут же подбежала к матери и с восторгом принялась рассказывать обо всём, что они успели сделать. Оказалось, Джейн отвёз её на ярмарку за пределами города, чему Лисбон, мягко говоря, удивилась.

— Было так весело, мамочка! — взволнованно воскликнула Дани. — Папа повёл меня на ярмарку. Мы катались на колесе обозрения, оно поднималось так высоко!

Лисбон не смогла сдержать улыбку:

— Вижу, тебе ещё и лицо разукрасили.

На её щеке красовалась сложная сине-фиолетовая бабочка. В руках у Дани она заметила маленького плюшевого тигрёнка.

— Полагаю, папе пришлось проявить свои таланты?

— Он стрелял в уточек и баночки, — объяснила Дани. — Там были такие БОЛЬШИЕ тигры и львы, но папа выиграл маленького. С третьей попытки!

Джейн похлопал Дани по плечу и улыбнулся:

— Спасибо, что сдала меня.

Лисбон прищурилась, едва сдерживая смех:

— Если бы я была там, я бы выбила тебе самого большого с первой попытки.

— Тебя обучали стрелять за счёт налогоплательщиков, — напомнил ей Джейн.

— Помню, как водила тебя на стрельбище, — сказала Лисбон. — У тебя была возможность научиться. Ты ведь вырос среди таких игр. Я думала, ты способен на большее.

— Я был занят, показывал девочкам тоннель любви.

Теперь Лисбон скрестила руки на груди — ей почему-то совсем не понравилась эта мысль.

— Правда? И скольким же?

Джейн только ухмыльнулся:

— Хотелось бы тебе знать.

Он снова повернулся к дочери, тем самым напомнив Лисбон, что разговор плавно начал выходить за рамки допустимого при ребёнке.

— Наверняка ты накачал её сахаром — сладкой ватой и жареными пирожками, — заметила она, глядя на подозрительные следы сахарной пудры на рубашке дочери.

Дани кивнула:

— Пит дал мне самую большую сладкую вату на свете!

Теперь Лисбон действительно удивилась:

— Пит? Ты встретилась с Питом и Сэмми? — Она перевела взгляд на Джейна. — Ты повёл её к ним?

Джейн пожал плечами:

— А почему бы и нет?

— Но они же… а она…

— …моя дочь, — спокойно закончил Джейн. — Она моя дочь, и им было очень приятно с ней познакомиться.

Лисбон пыталась всё осмыслить. Джейн отвёл Дани к Питу и Сэмми — это, наверняка, и было одной из главных причин поездки на ярмарку. Он хотел, чтобы люди из его прежней жизни познакомились с его дочерью. Хотел соединить эти два мира. Он раньше так не делал… всегда держал всех на расстоянии. Но сейчас — он действительно менялся. На этот раз по-настоящему.

У неё на глаза навернулись слёзы, но она постаралась их сдержать, моргнув несколько раз. Вместо этого она улыбнулась дочери и смахнула с её рубашки сахарную пудру.

— Ты видела Дейзи?

— Ага! Я дала ей яблоко, и она подняла меня хоботом!

Лисбон улыбнулась, представив, как её малышка взмывает в воздух, словно маленькая цирковая принцесса.

— Я тоже когда-то кормила Дейзи яблоками… прямо перед тем, как папа угнал мою машину.

Дани ахнула, а Джейн только закатил глаза. Но не удержался от улыбки, когда дочь тут же его отчитала:

— Папа! Так нельзя!

— У меня были веские причины, — уверил он её. — И я заправил машину под завязку.

— Да уж, полный бак явно компенсирует то, что ты меня тогда бросил, — заметила Лисбон. Она поцеловала Дани в макушку и поднялась. — Голодная? Я думала заехать в «Весёлого Роджера».

У Дани глаза загорелись — это был её любимый ресторан.

— Вообще, отличная идея, — сказал Джейн. — Я как раз хотел спросить, не сходить ли нам втроём куда-нибудь поужинать.

Лисбон слегка смутилась от этой мысли:

— Оу, я… — она не посмотрела на Дани, а перевела взгляд на Джейна — того самого Джейна, который представил свою дочь своим друзьям, потому что чертовски ею гордился. И никакого другого объяснения тут не было. — Почему бы и нет? Тебе точно понравится.

Они сели в машину Джейна — у него был детский бустер, — и Лисбон оказалась на пассажирском сиденье старенького Citroën. Она предпочла промолчать насчёт машины — всё равно не имело смысла возмущаться. Вместо этого она стала указывать дорогу. Ресторан находился всего в нескольких милях: семейное заведение на пляже, по виду — слегка разросшаяся рыбацкая хижина с деревянными столами, на которых всё ещё кое-где держался лак, и с белой бумажной скатертью. На каждом столе лежала корзинка с мелками и стояла миска с сырными булочками.

Хостес провела их к одному из столиков в переполненном зале, и Дани, едва сев, тут же схватила мелки и начала рисовать.

— Понимаю, почему это её любимое место, — заметил Джейн.

— На самом деле — из-за жареных моллюсков и соуса тартар, — поправила Лисбон.

Джейн просто улыбнулся и открыл меню:

— Что посоветуешь?

— У Энни любимое — лобстер-роллы, — подсказала Лисбон. — Но и креветки в кокосовой панировке, и краб тоже отличные. А если захочешь заморочиться — можно взять паровой котёл.

— А когда я не заморачивался?

Она закатила глаза, проигнорировав этот комментарий, и вернулась к меню. В итоге она решила взять «Корону» — отлично пойдёт к морепродуктам, да и после такого дня пиво было явно не лишним. Она обрадовалась, увидев, что к ним направляется официантка — на ней был ярко-красный фартук с мультяшным омаром. Девушка выглядела примерно ровесницей Энни, может, чуть моложе — скорее всего, студентка.

— Привет! Я Эми, сегодня я ваша официантка и… о боже!

Необычное начало.

— Простите?

— Это вы!

Лисбон даже оглянулась — но нет, девушка говорила именно с ней.

— Эм… да, это я.

— Вы Тереза Лисбон!

Лисбон вспыхнула, как мак, поражённая тем, с каким восторгом к ней обратились — как будто она Анджелина Джоли.

— Эмм… да. Только я не совсем понимаю, почему это так…

— Вы написали мою любимую книгу!

Ах да. Книга. Она и правда написала книгу.

— О, — пробормотала она, чувствуя себя немного глупо. — Ну… приятно слышать.

— Я сейчас вернусь! — сказала Эми и тут же испарилась.

Как только официантка скрылась из виду, Джейн больше не смог сдерживаться и расхохотался.

— Заткнись, — прошипела Лисбон, но это лишь сильнее его развеселило.

— Похоже, я ужинаю со знаменитостью, — сказал Джейн, всё ещё посмеиваясь. — Чувствую себя особенно важным.

— Перестань. Со мной такое впервые.

Джейн снова рассмеялся, даже вытер слезу от смеха. Дани, наконец, оторвалась от своих рисунков и подняла глаза:

— Что случилось?

— Ничего, милая, — ответил Джейн. — Просто твоей маме тяжело даётся слава.

— Слава? Как у Тейлор Свифт?

Теперь уже брови приподнял он, и посмотрел на Лисбон с выражением, в котором явно читался немой вопрос. Та вздохнула:

— Переоценённая кантри-певица.

— Я знаю, кто это, — заверил он. — Я же не в пещере жил. Это та, что поёт про парней и любовь.

Лисбон чуть не закатила глаза:

— Да, Крис как-то подсадил её на пару песен, но, если честно, думаю, всё дело в светлых волосах. Таких же, как у Эльзы — её любимой героини из «Диснея».

Джейн не успел ничего ответить — как раз вернулась Эми, держа под мышкой книгу.

— Это вы её написали, правда?

Лисбон посмотрела на книгу, которую девушка положила перед ней. Было странно — видеть собственные слова и собственное лицо, глядящее с обложки.

— Да, я. Давно.

— Ого! — воскликнула Эми, почти визжа от восторга. — Я учусь на криминалиста! Я бы так хотела быть как вы!

— О, не уверена, что это хорошая идея, — ответила Лисбон. Вряд ли кто-то на самом деле хотел бы быть ею: большую часть жизни она отдала жестокой борьбе, которая закончилась болью и утратами.

— Вы могли бы подписать?

Лисбон кивнула, взяла ручку и открыла титульный лист. Она аккуратно подписала: Для Эми, Тереза Лисбон. А потом, подумав, решила добавить ещё одну строку: Учись, ты действительно можешь изменить этот мир.

Пока она оставляла автограф, Эми продолжала восторгаться:

— Я просто обязана спросить… А что стало с Джейном? Я знаю, вы написали, что он ушёл, но… вы его когда-нибудь видели снова?

Теперь Лисбон действительно улыбнулась. Время расплаты. Лёгкой, но приятной.

— Спроси у него сама, — сказала она и кивнула ручкой в сторону мужчины напротив.

Теперь уже Джейн выглядел смущённым. Эми уставилась на него, наконец узнав того самого человека с фотографий в середине книги. Джейн бросил на Лисбон выразительный взгляд — ты это серьёзно? — но она лишь ответила невинной улыбкой. Иногда и ему полезно почувствовать себя не в своей тарелке.

— Боже мой, — прошептала Эми.

— Привет, — сказал Джейн, чуть помахав рукой. — Похоже, моя репутация меня опережает.

— Это так… Вы тоже можете подписать? — спросила она, подвигая книгу к нему.

Джейн мягко улыбнулся и вежливо покачал головой:

— Я всего лишь даю материал. Пишет она.

— Понятно, — кивнула Эми, беря книгу обратно, но при этом не отводя глаз от Джейна. — Как здорово видеть, что вы всё ещё общаетесь. Я так расстроилась, когда дочитала до конца… казалось, вы её больше никогда не увидите.

Если она и заметила ту тень, что пробежала по лицам Лисбон и Джейна, то предпочла промолчать.

Возможно, спасло ситуацию то, что внимание Эми быстро отвлекла Дани.

— Папа, а почему у неё книжка мамы?

Эми резко втянула воздух и, кажется, даже не выдохнула — видимо, теперь она заметила сходство между Дани и Джейном.

— О… О… О! Вы вместе! Вы вместе! — она чуть не начала прыгать от восторга. — Я знала! Я знала, что вы его любите! Это было так очевидно, но никак не поймёшь — он ли вас любит… а он любит!

Лисбон захотелось провалиться под стол и исчезнуть. Просто испариться. Это был худший кошмар — чтобы её чувства вот так выплеснула на всеобщее обозрение какая-то чересчур восторженная, хоть и милая, девочка.

К счастью, Джейн пришёл ей на помощь:

— Вы правы. Мы счастливы вместе со своей дочерью, — сказал он, по крайней мере подтвердив это. — Но сейчас мы умираем с голоду. Есть шанс, что вы нас спасёте?

— Конечно! — воскликнула Эми, торопливо доставая блокнот.

Лисбон вяло заказала «Корону», подумала и добавила стопку текилы. Джейн остался при воде, а Дани заказала свой любимый молочно-шоколадный напиток. Эми ушла за заказом — скорее всего, чтобы поделиться своей удачей с остальным персоналом на кухне.

Джейн ухмыльнулся и начал рассеянно постукивать пальцами по столу.

— Ну, ждём папарацци с минуты на минуту.

Это была та самая неудачная шутка, которая, тем не менее, помогла ей улыбнуться.

— Боже… Я не могу поверить, что это только что произошло.

— Ты про фанатку или про то, что она тебя прочитала как открытую книгу… как твою книгу?

Лисбон задумалась на мгновение.

— Наверное, и то, и другое, — она стала ковырять щербинку в деревянной столешнице. — Не думаю, что это было так уж очевидно.

— Было. Совершенно очевидно.

Она зыркнула на него, но он только улыбнулся.

— Даже в своей книге ты не можешь врать.

Ей не понравилась эта фраза.

— Я и не пыталась врать. Я просто… старалась держать личное при себе.

— И тебе это удалось, — сказал Джейн. — Но не с чувствами. Ты скрыла, что у тебя есть дочь. Я понял это только после того, как сам узнал правду.

— В смысле?

— «Подарок, о котором ты и мечтать не могла»? — напомнил он. — У меня не было причин задумываться, что ты имела в виду, пока я не наткнулся на правду.

Лисбон покраснела и отвела взгляд.

— Я не для тебя это писала.

— Разве? Даже тогда ты хотела, чтобы я знал… просто не хватило смелости сказать это в лицо.

— А это уже совсем другой разговор, — отрезала она.

— Согласен, — кивнул Джейн, обняв Дани и наклонившись к её рисункам. Он взял один из карандашей и начал рисовать вместе с ней.

Лисбон наблюдала за ними с тёплым чувством уюта и умиротворения. Вот так всё и должно было быть, правда? Мама, дочка и её отец, ужинают вместе в семейном ресторане… как настоящая семья.

Семья. Это слово звучало так… правильно. Если бы только...

* * *

Это была идея Джейна — пройтись по пляжу после ужина, и у Лисбон не было причин отказаться. Как-то само собой получилось, что они шли, держась за руки с Дани — каждый за одну. Иногда они действовали слаженно, подхватывая её под руки и подбрасывая в воздух, отчего девочка смеялась в голос.

Пожилая пара, прогуливающаяся навстречу, остановилась, чтобы посмотреть на них.

Женщина, улыбаясь, сказала:

— У вас прекрасная семья.

— Спасибо, — спокойно ответил Джейн.

Лисбон мельком подумала, не стоит ли поправить его, но что-то её остановило. Возможно, она просто не хотела разрушать этот идеальный момент. Впрочем, пара уже ушла дальше.

Солнце клонилось к горизонту, огромное оранжевое светило погружалось в океан. Они всё ещё держали Дани за руки, когда остановились, чтобы полюбоваться этим величественным зрелищем.

Но, как всегда, мысли Лисбон унеслись прочь… к закату. Идеальная метафора их отношений — красивых, но непонятных.

«Ты не представляешь, как много ты для меня значишь».

А потом он её бросил.

«Удачи, Тереза. Люблю тебя».

А потом «забыл».

«Я люблю тебя, Тереза».

А потом снова ушёл… и снова… и снова.

Как она могла ему доверять, если каждый раз за его честностью неизменно следовала боль? Почему теперь всё должно было быть иначе? Лисбон повернулась к нему, но он смотрел вниз — на их дочь, в чьи золотистые волосы закат вплёл оранжевые и алые отблески.

И вот оно — то, что меняло всё. Их дочь.

Ради неё он стал другим. Ради неё он не стал бы лгать, не исчез бы, не причинил бы боли.

Но это открытие не приносило Лисбон утешения. Наоборот, от этого становилось только грустнее. Такая вот история её жизни — всегда вторая, всегда почти, но никогда полностью.

Почти любимая. Почти счастливая. Почти нужная.

Солнце почти скрылось за океаном, когда Джейн посмотрел на неё.

— Пойдём домой, — сказал он.

Лисбон не уточнила, что он имел в виду её дом. Просто кивнула и пошла за ним к машине.

* * *

Дани уснула по дороге домой, её голова откинулась назад на кресло. Джейн понёс её на руках, когда они добрались до дома Лисбон. В кухне их ждала Энни — и, похоже, её явно забавляло, что Джейн и Лисбон пришли как счастливая семейка.

— Свидание? — усмехнулась она.

— У тебя вообще есть личная жизнь? — парировала Лисбон, не оценив веселья племянницы.

— Гораздо активнее, чем у тебя когда-либо была, — с гордостью ответила Энни.

— Тут она тебя подловила, — сказал Джейн.

— Помолчи, — бросила ему Лисбон, переключив раздражение на него.

— Так куда вы пропали? — не унималась Энни.

— Это не было свиданием, — поспешила пояснить Лисбон. — Джейн привёз Дани, а мы были голодны, вот и заехали в «Весёлого Роджера».

— И не могли подождать меня? — Энни надулась, жаль было пропустить хорошие морепродукты. Но тут Джейн протянул ей пластиковый пакет с коробкой навынос. Внутри оказались её любимые лобстер-роллы и гора картошки фри.

— Вот это да! — она выхватила одну картошку и тут же начала жевать. — Если так пойдёт, чудо-парень, я, может, и правда начну тебя любить.

Джейн вскинул брови:

— Ну, по крайней мере, это уже что-то.

Он повернулся к Лисбон, всё ещё держа Дани на руках:

— Я отнесу её наверх.

Лисбон кивнула и посмотрела ему вслед — он нёс их дочь в её кровать, чтобы та спокойно поспала.

Энни всё ещё жадно уплетала лобстер-роллы, но при этом поглядывала на Лисбон с каким-то странным выражением.

— Что? — спросила та.

— Ничего, — ответила Энни с полным ртом.

— Это не «ничего». Этот взгляд значит, что ты о чём-то думаешь.

Энни расплылась в ухмылке:

— Ты и чудо-парень, похоже, хорошо ладите.

— Ты хочешь, чтобы мы ссорились?

— Я такого не говорила, — спокойно заметила Энни, макая картошку в соус тартар. — А что думает Крис о вашей семейной вылазке?

Лисбон промолчала, но её спасло возвращение Джейна — он только что уложил Дани.

— Всё ещё крепко спит, — сообщил он.

— Не удивительно, — сказала Лисбон. — День у неё был насыщенный, весь сахар, что ты ей дал, точно выжег все силы.

Джейн ухмыльнулся — он был собой весьма доволен.

— Полагаю, тебя стоит ждать завтра?

— Можешь не сомневаться, — заверил он.

Они долго смотрели друг на друга. У Лисбон заколотилось сердце — на миг ей показалось, что он её поцелует. Может, в щёку… а если она чуть повернёт голову…

Боже, о чём она вообще думает?

Джейн улыбнулся ей напоследок, прежде чем развернуться и уйти. Она услышала, как открылась и захлопнулась входная дверь. И только тогда вспомнила, что надо дышать. Повернувшись, Лисбон увидела, как Энни смотрит на неё с торжествующей ухмылкой.

— Ага, это ты называешь «ничего».

— Заткнись.

Энни не переставала хихикать, пока Лисбон поднималась наверх.

* * *

Энни ушла вскоре после того, как доела ужин, который принёс Джейн. Вылетела за дверь как пуля, снова одетая так, будто собиралась покорять вечеринки. Лисбон закатила глаза, провожая её взглядом. Сама же переоделась в поношенные пижамные шорты и длинную футболку, стараясь не думать о том, что её двадцатичетырёхлетняя племянница сейчас будет веселиться в городе, пока она сидит дома и пялится на свои облупленные ногти.

Сначала Лисбон попыталась заняться какими-то бессмысленными делами, не требующими особого внимания. Можно было бы сесть за бумажную работу, которой её кабинетная должность снабжала с избытком, но она не вызывала никакого интереса. Тогда Лисбон принялась бездумно щёлкать пультом, пока не уставилась на какое-то позднее ток-шоу с откровенно не смешным ведущим и дурацкими скетчами. Минут через пятнадцать она сдалась и перешла к тому, чего действительно хотела.

Она взяла маленький фиолетовый айпод своей дочери. Томми подарил его Дани на день рождения, а Энни загрузила туда все любимые песни девочки — и ещё те, которые она даже не слышала. Включая абсолютно все песни Тейлор Свифт, какие только та когда-либо записывала. Дани могла слушать часами эти песни, и Лисбон до сих пор помнила, как однажды одна из них заиграла в машине. Она тогда резко затормозила, как будто встретила призрака прошлого.

Та самая песня с вечеринки по случаю свадьбы Чо… Как так получилось, что она оказалась одной из любимых песен Дани? Их песня.

Лисбон нажала play и позволила словам захлестнуть себя — и вот она вновь на том танцполе, в его объятиях, со слезами на щеках. Грустная, прекрасная, трагичная история любви.

Она бы отдала многое, чтобы всё сложилось иначе. Чтобы можно было переписать их историю, изменить финал — сделать его счастливым. Но это было лучшее, на что они оказались способны: делить ребёнка, но не сердце.

Песня закончилась, и Лисбон выключила плеер. У неё просто не хватало сил пережить ещё одну волну воспоминаний. Господи, что с ней не так? Через две недели свадьба — пора перестать жить прошлым. Перестать думать о Джейне… и обо всём, что между ними было.

Никаких больше мечтаний о Мексике, никаких взглядов в его глаза, никаких его чёртовых рубашек.

Хватит.

С твёрдым намерением отвлечься Лисбон плюхнулась на диван и снова включила телевизор. Она будет просто смотреть что-то и не думать — особенно о том, о чём не стоит. Всё шло более-менее, пока не прозвонил дверной звонок. Она застонала, встала и поплелась к двери. Но застонала снова, когда увидела, кто стоит за порогом. Джейн. То ли он и правда был медиумом и специально пришёл её мучить, то ли Бог её просто ненавидел.

Она открыла дверь и постаралась, чтобы голос не прозвучал раздражённо:

— Что ты здесь делаешь?

— Дани забыла это в машине, — сказал Джейн, поднимая маленького плюшевого тигрёнка, которого выиграл для неё сегодня.

Лисбон взяла игрушку, немного озадаченная.

— Ты мог бы принести его завтра.

— Она, кажется, к нему привязалась.

— Она спит, — напомнила ему Лисбон. — Даже не заметила, что он пропал.

— Я просто не был уверен.

Лисбон внимательно на него посмотрела, не зная, верить ему или нет. Что-то здесь было нечисто, она чувствовала это нутром, хотя не могла точно понять, что именно. Но этого было достаточно, чтобы сердце забилось быстрее. А может, дело было в том, что ей просто хотелось поговорить с ним. Наверное, именно поэтому она сказала то, чего говорить не следовало.

— Хочешь зайти? У меня есть… ну, у Энни есть чай. Только ромашковый, но… — голос её снова затих.

Но Джейн всё равно улыбнулся:

— Звучит неплохо.

Где-то в глубине сознания Лисбон орала на себя, называя идиоткой за то, что впустила его в дом. Но всё равно повела Джейна на кухню, нашла чайник и поставила воду. Она не заваривала чай уже много лет — это было частью её «программы детокса от Джейна», куда входили отказ от чая, яиц и судоку. А теперь источник этого «яда» снова стоял перед ней.

Когда чайник начал нагреваться, она обернулась — и встретилась с ним взглядом.

— Вы с Дани, похоже, хорошо провели день.

— Да, очень, — ответил Джейн, и в его глазах сверкнул какой-то особый огонёк.

— И ты познакомил её с Сэм и Питом.

Джейн кивнул:

— Они были в восторге от неё.

— Естественно, — просто сказала Лисбон. — В неё все влюбляются. — Он улыбнулся, и она тоже не смогла не улыбнуться. — Как они там? Сэм и Пит?

— Всё по-прежнему, — сказал Джейн. — Ездят с ярмаркой, кормят Дейзи яблоками.

Лисбон всё ещё улыбалась, но теперь подошла к вопросу, который по-настоящему её волновал:

— А… как много ты им рассказал?

— Ты хочешь спросить, рассказал ли я им о нас? — уточнил Джейн.

Она вспыхнула и отвела взгляд — этого ответа было достаточно.

— Как только я сказал, что у меня есть ещё одна дочь, Сэм с Питом сразу поняли: её мать — ты. Они даже представить не могли, что это могла быть кто-то другая.

— Уверена, у них было что сказать о том, что ты завёл ребёнка с копом.

— Нет, — покачал головой Джейн. — Они просто были рады, что у меня есть ещё один ребёнок. Что у меня снова есть шанс быть отцом.

— Даже если ребёнок от меня?

— Особенно потому, что он от тебя, — тихо ответил он. — Ты — человек, которому я доверяю… человек, которого я люблю.

Лисбон застыла — сердце грохотало в груди, как бешеное. Его взгляд прожигал её, обжигал до самых костей. Даже когда чайник с шипением закипел, она ещё несколько секунд не могла отвести от него глаз.

— Твой чай, — сказала она хрипло, почти шёпотом.

Она повернулась и потянулась к плите, чтобы снять чайник с огня — и в этот момент Джейн положил ладонь поверх её руки, останавливая её.

Теперь она слышала только, как гулко стучит кровь в ушах.

Не поворачивайся. Только не поворачивайся, — кричал разум.

Но она не послушалась.

Джейн стоял прямо перед ней, глаза его горели в полумраке кухни.

— Джейн… — прошептала она. — Что ты делаешь?

— То, чего ты хочешь, — ответил он и, не давая ей времени опомниться, наклонился и коснулся её губ своими.

Она застыла — первые мгновения просто стояла неподвижно… Но она чувствовала этот поцелуй, чувствовала до самых кончиков пальцев на ногах, как горячая волна прокатывалась по её венам. Тело отреагировало быстрее, чем разум, — и вот она уже целовала его в ответ, вновь пробуя на вкус то, чего так давно жаждала. Это был вкус чистого Джейна. Того самого, о котором она мечтала все последние пять лет.

Ещё три секунды — и её разум догнал тело, вспыхнув тревогой: Что ты творишь?!

Лисбон оттолкнула его, хоть и не слишком сильно — ровно настолько, чтобы прервать поцелуй.

— Джейн, что ты делаешь? — повторила она, теперь чуть увереннее, хотя дыхание ещё сбивалось от его губ.

— Я люблю тебя, — сказал он просто. — Люблю… и устал стоять в стороне, смотреть, и не брать то, чего хочу.

— Я обручена, — напомнила она ему.

— Но не замужем, — парировал он.

— Я обручена, Джейн, — отчётливо произнесла она, словно пытаясь напомнить это не только ему, но и себе.

Джейн поднял руку, ласково коснувшись её щеки, большим пальцем провёл по губам.

— Ты не хочешь его. Не по-настоящему. Он — безопасный выбор, но он не будоражит тебя. Он не оставил на твоей душе следа, как я.

— Это не… — начала она, но закончить не успела — Джейн снова впился в её губы.

На этот раз поцелуй не был ни осторожным, ни нерешительным. Он был требовательным, властным. Джейн разжал её губы и проник внутрь, и Лисбон застонала, отвечая ему с той же жадностью, позабыв и разум, и сомнения — снова опьянев от него.

Её руки обвили его шею, пальцы утонули в мягких кудрях. Джейн гладил её — шею, плечи, талию… А потом резко поднял, развернул и отнёс на пару шагов к другому кухонному столу, усадив на край. Её бёдра разошлись сами собой, впуская его между ними — и теперь он был чертовски близко. Слишком близко к тому, чего они оба так отчаянно хотели.

Губы Джейна оторвались от её губ, оставляя за собой огненную дорожку по щеке, вдоль линии скулы и ниже — к её шее. Лисбон отвечала ему мягкими вздохами и беззвучными, прерывистыми стонами. Его руки нащупали край её футболки, но он не стал снимать её — только скользнул под ткань, позволяя пальцам коснуться обнажённой кожи. Широкие, чуть шершавые пальцы медленно скользили по её спине, поднимаясь всё выше — к её груди.

— Ну так что… он всё ещё хороший любовник?

Голос Энни прозвучал как ведро ледяной воды — мгновенно остудив кровь и заставив их резко отпрянуть друг от друга. Оба уставились на неё, потрясённые, а она, в свою очередь, смотрела на них с выражением, в котором читались и лёгкое веселье, и неподдельный ужас от увиденного: её тётя, страстно целующаяся на кухонной стойке.

— Безупречное чувство момента, Энни, — выдохнул Джейн. Его дыхание всё ещё было тяжёлым, но, по крайней мере, разум вернулся к нему быстрее, чем к Лисбон.

Той потребовалось чуть больше времени.

— Я… я думала, ты ушла тусоваться, — пробормотала она, медленно соскальзывая со стойки, стараясь выглядеть хотя бы отдалённо собранной.

— Не так бурно, как ты, — заметила Энни с ленивой усмешкой, скользнув оценивающим взглядом по ним обоим.

— Джейн как раз собирался уходить, — поспешно вставила Лисбон, выпрямляясь и пряча дрожь в голосе под маской раздражения.

— Ты в этом уверена? — с невинной невозмутимостью уточнила племянница.

Лисбон метнула в неё убийственный взгляд, на который та лишь расплылась в широкой, нахальной улыбке.

— Похоже, это сигнал к отступлению, чудо-парень.

Джейн посмотрел на Лисбон, и она увидела в его глазах всё ту же жгучую жажду, всё то же желание.

— Эм… да, мне, пожалуй, пора, — пробормотал он. Но она знала — он не хотел уходить. И дрожь, пробежавшая по её телу, ясно давала понять, что и она не хотела, чтобы он уходил.

Он шагнул в сторону, обходя Энни, которая упрямо стояла в дверном проёме кухни, не собираясь уступать дорогу. Пройдя по коридору, он, наконец, вышел за дверь. Как только та закрылась, Энни взорвалась:

— Охренеть! Что, чёрт побери, тут произошло?! Я отлучаюсь на пару часов, а ты уже целуешься с отцом своего ребёнка?!

— Это не то, что ты думаешь…

— Думаю, мне просто повезло вернуться и застать тебя ещё в одежде.

— Энни!

Та только закатила глаза.

— Вы так увлеклись, будто это сцена из «Девяти с половиной недель». Немного поздно злиться на меня.

Лисбон замолчала, кипя внутри от сказанного. И, как это часто бывает, решила переложить вину на кого угодно, только не на себя.

— Это всё ты с Кейт виноваты. Не могли держать язык за зубами, обязательно надо было выспросить у Джейна всё и вся.

— Ага, и это я целовалась с ним, хотя вообще-то обручена с Крисом.

— Это была ошибка, — процедила Лисбон. — И всё. Глупая, нелепая ошибка.

— Конечно. «Ошибка». Что-то мне подсказывает, что таких «ошибок» с чудо-парнем у тебя впереди ещё много.

— Это произошло один раз. Всего один. Я имею право на одну слабость.

— С мужчиной, которого ты любила пятнадцать лет, от которого родила ребёнка, и о котором ты всё ещё мечтаешь ночами? Один раз — это только начало.

Лисбон пришла в ярость.

— Как ты вообще смеешь так со мной говорить? Ты ничего не понимаешь!

— Я знаю, что ты просто прячешь голову в песок. Я знаю, насколько это безрассудно — думать, что можно остановить происходящее. Я знаю, что если ты не сделаешь что-то сейчас, пострадаешь не только ты.

Лисбон ничего не ответила, даже не взглянула на племянницу, которая говорила мудрые не по годам слова.

— Ты знаешь, что нужно делать. Хватит тянуть — просто сделай это.

Энни не стала задерживаться, чтобы давать ещё житейские советы. Она развернулась на каблуках и оставила Лисбон одну на кухне. Та резко обернулась и со всей силы ударила ладонью по столешнице, позволяя боли захлестнуть себя. Это была отчасти злость на племянницу, отчасти досада от того, что её прервали… и гнев от самой ситуации.

Она была помолвлена. Она собиралась замуж.

Она всё ещё любила Джейна.

Боже, помоги ей.

Конец становился всё ближе, и я всё яснее понимала: мой вариант финала так и не сбудется.

Я знала, что не надену наручники на Красного Джона, и что все шрамы внезапно не исчезнут.

Я знала, что моя команда не останется со мной навсегда — что мы распадёмся, когда последняя цель будет достигнута.

Я знала… и боялась.

Я продолжала надеяться, что произойдёт чудо — что какая-нибудь фея взмахнёт волшебной палочкой и всё станет хорошо.

Но это не сказка. Это реальность.

А в реальной жизни не бывает «долго и счастливо».

День, когда умер Красный Джон, был полон хаоса.

Я меняла машины, носилась по городу и отчаянно пыталась найти Джейна, остановить кровавую бойню, которая всегда происходит, когда серийный убийца доходит до последней черты.

Я давно знала: Красного Джона живым не возьмут. Я не ошиблась.

У Джейна не было выбора — оружие, безумец, — и я не виню его за то, что он убил Красного Джона. Никто не должен.

Я не верю, что месть приносит облегчение. Любой, кто читает эту книгу, поймёт: месть ранит куда сильнее, чем исцеляет.

Но я верю в силу завершённости. Красный Джон никогда бы не позволил себя посадить — всё должно было закончиться либо его смертью, либо смертью Джейна.

И я благодарна, что тогда выжил Джейн.

И вот так всё закончилось.

Игра была сыграна, и я стала свидетельницей того, как сбываются мои худшие страхи: Джейн ушёл.

Ушёл от нас. От меня.

Я отдала ему так много себя, своего времени, своих сил — чтобы помочь… а потом он исчез.

И я уже не знала, как снова обрести себя

Из книги «Тигр, Тигр» автор Тереза Лисбон.

Лисбон пыталась уснуть той ночью, но понимала — бессмысленно. Часть её и вовсе не желала засыпать, зная, что во сне непременно вернётся к тому, что могло бы случиться, не вмешайся тогда Энни. В шесть утра, босиком и с намерением уединиться с чашкой кофе, она спустилась вниз, избегая кухни — места, ставшего немым свидетелем того, как судьба едва не свернула в другую сторону.

Кофе немного разогнал утреннюю дурноту, но не рассеял тяжёлых мыслей. В голове по кругу звучало одно слово — изменщица. А за ним сразу шли оправдания, одно за другим:

«Я ведь ещё не вышла замуж.»

«Мы только целовались.»

«Это ни к чему не привело.»

«Я не хотела, чтобы так вышло.»

«Я этого не хотела.»

Последняя мысль заставила Лисбон поёжиться — потому что она знала, что это неправда. Больше того — она прекрасно понимала: никаких оправданий было недостаточно, чтобы стереть случившееся. Она целовалась с Джейном. Не просто целовалась — они были в опасной близости от того, чтобы скинуть с себя одежду и заняться сексом. И она была почти уверена, что если бы не появление Энни, они вполне могли бы проверить на прочность её кухонный стол.

Но этого не произошло. А значит, за это ей полагаются какие-то баллы, правда? Она не перешла красную черту. Просто пританцовывала на её краю. Лисбон попыталась не слушать внутренний голос, который напоминал: нет тебе никаких баллов, если единственная причина, по которой ты остановилась, — это вмешательство третьих лиц.

Она дремала на диване под утреннее телешоу, пока кто-то не тронул её за плечо. Лисбон распахнула глаза и увидела перед собой Кейт. Та смотрела на неё с таким самодовольным выражением, что захотелось застонать.

— Верни мне ключи, — пробормотала Лисбон, садясь и потирая глаза.

Кейт ограничилась усмешкой, глядя на неё так, что Лисбон едва сдержалась, чтобы не закатить глаза.

— Ну что, как ты и Джейн повеселились вчера вечером?

Лисбон замерла, разрываясь между желанием задушить подругу и просто выдать саркастичный ответ.

— Ты сейчас звучишь как подросток.

— Ну прости, но это не я чуть не занялась сексом на кухонном столе, — усмехнулась Кейт.

Лисбон резко встала.

— Ключевое слово — «чуть»! До финала мы точно не дошли… ну ладно, может, до полуфинала. Но и всё!

— Сомневаюсь, что ты сказала бы то же самое, если бы Энни задержалась ещё на пять минут.

— С какого вообще ты это знаешь? — подозрительно прищурилась Лисбон. — Вы с Энни обсуждаете мою личную жизнь за моей спиной?

— Она просто хотела, чтобы я знала, — спокойно отозвалась Кейт. — Мы обе переживаем за тебя, ты же знаешь.

— Тогда хватит твердить, будто мне нужно быть с Джейном, — бросила Лисбон. — Он никогда не делал меня по‑настоящему счастливой.

— Не совсем так, — мягко возразила Кейт. — Проблема в том, что ты полюбила человека, который причинял тебе боль… и при этом — сильнее всех остальных.

— Поверь, я прекрасно помню, через что прошла из-за него, — сказала Лисбон. — Каждый чёртов день. Так объясни, почему ты так упорно пытаешься свести нас снова?

— Потому что ты единственная, кто не хочет признать: с другим ты не будешь по-настоящему счастлива.

— Я счастлива с Крисом, — твёрдо произнесла Лисбон. — Честно.

— Нет, ты просто… довольна. Ты смирилась с Крисом, — покачала головой Кейт. — Ты отказалась от Джейна, убедила себя, что так лучше, и повторяла это столько раз, что почти поверила в это сама.

Лисбон выпрямилась, голос стал жёстче:

— У меня есть дочь.

— От Джейна, — напомнила Кейт, но Лисбон её проигнорировала.

— У меня есть дочь, и ей нужен надёжный человек рядом. И мне нужен. После всего, что я тебе рассказывала — про Джейна, про его выходки на работе, про всё, через что я прошла из-за него… Ты серьёзно думаешь, что он — тот, кто мне нужен?

На секунду Кейт притихла, а затем взглянула ей прямо в глаза.

— А ты так не думаешь? Ты ведь сама мне это говорила. Что он — хороший человек, который совершал ужасные поступки. Но рядом с тобой он всегда хотел быть лучше. Так что изменилось сейчас?

Лисбон промолчала и направилась на кухню:

— Мне нужно приготовить завтрак для Дани.

Она машинально начала доставать ингредиенты, решив сделать французские тосты — хлопотно, зато, может, Кейт хоть на время заткнётся. Увы, не вышло.

— Ты собираешься рассказать Крису? — спокойно спросила подруга.

Лисбон посмотрела на неё как на сумасшедшую:

— Ты что, ударилась головой по дороге?

— Ты поцеловала другого мужчину за две недели до свадьбы, — напомнила ей Кейт. — Думаю, жених имеет право об этом знать.

— Только если я хочу подарить ему инсульт в день свадьбы, — парировала Лисбон.

— А сам факт, что ты поцеловала другого, тебе ни о чём не говорит? Например, что, может быть, ты и не хочешь выходить за Криса?

Лисбон густо покраснела и принялась разбивать яйца:

— Это говорит мне только одно: сексуальные чары Патрика Джейна всё ещё работают.

Кейт расхохоталась, и Лисбон, несмотря на всё, улыбнулась тоже. В этот момент их разговор прервали лёгкие торопливые шажки на лестнице.

— Тётя Кейт! — закричала Дани и с разбега бросилась ей в объятия.

— Привет, малышка, — сказала Кейт, чмокнув Дани в щёку. — Давно не виделись. Ты паинька была или продолжала устраивать взрослым весёлую жизнь?

— Я молодец, — радостно ответила Дани с озорной улыбкой.

Кейт улыбнулась в ответ:

— Весело проводишь время с папой?

— Да!

— Вот и прекрасно. Маленьким девочкам нужно веселиться с папами.

Лисбон постаралась не реагировать на этот тонкий укол, сосредоточившись на приготовлении завтрака.

— Хочешь французских тостов, Дани?

Девочка закивала и подбежала к маме. Лисбон положила ей на тарелку немного поджаренного хлеба, полила сверху сиропом и помогла сесть за стол. Кейт тут же украдкой стащила кусочек тоста для себя.

— Ну хорошо, — начала она, жуя. — Раз ты не собираешься расставаться с Крисом, тогда что будешь делать?

— Ничего, — отрезала Лисбон. — Доживу спокойно эти две недели до свадьбы и выйду замуж.

— А как же Джейн и его… сексуальные чары? — Кейт прошептала последнее слово заговорщически.

Лисбон густо покраснела и бросила быстрый взгляд на дочь, которая в этот момент щедро заливала тосты сиропом, создавая настоящий беспорядок.

— Я собираюсь его избегать.

Кейт перевела взгляд с Дани обратно на Лисбон.

— Удачи с этим, — сказала она с иронией.

Лисбон промолчала. Пусть подруга и издевалась, но она знала: ей действительно понадобится вся удача мира.

Когда Джейн приехал к Лисбон, он ничуть не удивился, увидев, что её машины нет. Так было всю последнюю неделю: стоило ему договориться о точном времени визита к дочери, как Лисбон «случайно» оказывалась вне дома. После их жаркой встречи на кухне она, казалось, была полна решимости избегать его до самой свадьбы… и у неё это неплохо получалось. Но Джейн тоже не сидел сложа руки — и намеревался закончить эту игру в прятки как можно скорее.

Дани первой подбежала к двери и с радостным визгом обвила его ноги.

— Папочка!

Джейн с удовольствием поднял её на руки и крепко обнял. Но тут его взгляд упал на наряд дочери — и он слегка удивился.

— Кто это у нас тут такая нарядная?

Она тихо захихикала, когда он опустил её обратно на пол, а затем с важным видом покружилась на месте.

— Папа, правда красиво? Правда-преправда?

Джейн кивнул. Потому что это действительно было так — даже несмотря на то, что платье не вызывало у него особого восторга.

— Предположу, что это к свадьбе?

— Ага! — радостно подтвердила Дани. — Я буду разбрасывать лепестки!

— И ты — самая красивая девочка с лепестками на всём свете, — с улыбкой сказал Джейн. Он опустился на одно колено, чтобы получше разглядеть её, и снова отметил про себя, как по-ангельски она выглядит в этом белом платье с золотистыми кудрями.

— Ты прямо как принцесса… Осталось только корону добавить.

Он не мог не вспомнить, как много лет назад говорил те же слова её матери — перед другой, обречённой свадьбой.

Дани счастливо рассмеялась, прыгнула к нему в объятия и обвила руками за шею. Джейн крепко прижал её к себе.

— Моя настоящая принцесса, — прошептал он, поцеловав её в щёку. — Как мне вообще так повезло?

Он понёс её обратно в дом и вскоре заметил Энни, стоявшую в проёме гостиной.

— Привет, чудо-парень, — усмехнулась она. — Ты за ней пришёл или планируешь остаться?

— Думал, мы проведём день здесь, — ответил Джейн, оглядываясь. — А где Лисбон?

Энни ухмыльнулась:

— А её нет.

— Я это заметил. А куда она делась?

— С Крисом, — пояснила Энни. — Последнее свидание перед большим днём.

Он едва сдержал гримасу при напоминании о свадьбе Лисбон. День приближался с пугающей скоростью, а она всё оставалась такой же упрямой. Это было нелепо — ведь она знала не хуже него самого: этот брак обречён. Особенно теперь, когда он вернулся, и она всё ещё его любит.

— Идея Криса, полагаю?

Энни лишь усмехнулась:

— А может, и нет.

Джейн внимательно изучал её взгляд — а она смотрела на него с идеальным спокойствием, как будто ничто в этом мире не могло выбить её из равновесия. Потом он улыбнулся:

— Ты врёшь лучше, чем Лисбон.

— Знаю, — с широкой ухмылкой ответила Энни. — Я в покер всегда выигрываю.

— Это вызов? — с серьёзным видом спросил Джейн. Потом повернулся к дочери: — Ну что, Дани, как думаешь, смогу я обыграть твою кузину?

Дани захихикала:

— Нет!

— Посмотрим, посмотрим, — протянул он, прищурившись. — У кого-нибудь тут есть колода карт?

Энни небрежно подошла к маленькому столику в гостиной, выдвинула ящик и достала из него потрёпанную колоду карт.

— На что играем? Или ты не против сыграть на раздевание? — усмехнулась Энни, глядя на его костюм.

Он вскинул брови — особенно учитывая, что она годилась ему в дочери.

— Может, выберем что-то менее… рискованное?

— Ладно, я вообще-то не по пожилым. Жаль, что у тебя нет младшего и менее безумного брата.

Теперь он действительно рассмеялся и покачал головой.

— Сомневаюсь, что найдётся мужчина, способный тебя выдержать.

— В этом вся фишка, — подмигнула Энни.

— Посмотрим, надолго ли тебя хватит, — усмехнулся Джейн, оглядываясь по сторонам. — Но всё-таки нам нужно на что-то играть.

Энни распахнула дверцу кладовки, покопалась там с видом знатока и вытащила пакет жевательных конфет в форме фруктов — идеальные ставки для великой игры.

— Красные — пятьдесят центов, фиолетовые и синие — по доллару.

Джейн уставился на фруктовые мармеладки, на мгновение погрузившись в воспоминания — в голове всплыла куда более насыщенная партия, сыгранная им с Лисбон, где ставки были динозаврики. Тогда всё начиналось как невинная попытка провести с ней вечер после того, как он вежливо отклонил приглашение одной настойчивой профессорши. С настоящим объектом своих чувств ему было куда интереснее. Вот только невинный флирт неожиданно обернулся гущей сексуального напряжения, от которого становилось жарко. Особенно когда он смотрел, как она кладет в рот эти дурацкие сладости. Ему и правда хотелось кормить её прямо с ладони.

— Ну что, играем или ты так и будешь пялиться на мармелад? — вмешалась Энни, скрестив руки на груди.

Джейн качнул головой, стряхивая с себя наваждение.

— Прости, задумался…

— Опять вспоминал, как играл в покер с моей тётей?

Он усмехнулся.

— Что-то вроде того.

Энни одарила его многозначительным взглядом:

— Ладно, только без повтора того, что у вас с ней творилось на кухне — тогда можно считать, что всё под контролем.

— А что случилось на кухне? — наивно поинтересовалась Дани.

Энни рассмеялась, а Джейн спрятал своё неловкое выражение за лёгкой улыбкой.

— Тебе не о чем волноваться, малышка, — заверил он Дани. — Почему бы тебе не включить один из твоих любимых мультиков, пока мы с кузиной сыграем партию?

— «Холодное сердце»?

— Конечно, — кивнул Джейн.

Энни скорчила гримасу:

— Да тебе легко — тебе же «Отпусти и забудь» не снится по ночам!

Тем не менее, спорить дальше не стали. Мультфильм включили, и Дани тут же уселась на пол, раскинув вокруг себя пышную юбку, и уставилась в экран, завороженно наблюдая за танцами и песнями любимых героев. Это дало Джейну и Энни возможность начать игру без лишних помех.

— Ты точно знаешь, во что ввязываешься? — прищурилась Энни.

— Это я должен тебя спросить, — отозвался Джейн. — Я никогда не проигрываю.

— Ты жульничаешь?

— Только если мне скучно.

Энни усмехнулась:

— Прекрасно. Значит, игра обещает быть честной.

Он покачал головой.

— Ну что ж, сдавай.

Энни ловко перетасовала колоду, как заправская шулерка, и начала раздачу. Джейн бегло взглянул на карты, но почти не обратил на них внимания — ему, возможно, придётся сменить пару, но при должной удаче фул-хаус был вполне достижим. Куда интереснее было наблюдать за его оппоненткой.

— Знаешь, мне вот любопытно: как умная, независимая девушка вроде тебя оказалась жить на шее у тёти, да ещё и работает на скучной работе?

Она даже не подняла взгляд от карт:

— А я вот спрошу: как парень с миллионом на счету стал прославленным бродягой?

— По собственной воле, — невозмутимо ответил Джейн. — Интересно, а твоя история случайно не из той же оперы?

Энни закатила глаза:

— С моей успеваемостью мне всё равно ничего не светит. Так зачем напрягаться?

Джейн пожал плечами:

— У меня даже аттестата о среднем образовании нет, и ничего — справился.

— Ты сейчас о том, как врал людям про разговоры с их богатыми мёртвыми родственниками, или как сводил мою тётю с ума, гоняясь за маньяком? — съязвила Энни. — По-моему, ни то ни другое особым успехом не закончилось.

Он чуть вздрогнул, и она тут же самодовольно ухмыльнулась. Она знала, что задела его — но это не было особенно трудно. Энни явно обладала большим объёмом информации, вот только опыта и зрелости для понимания ей пока не хватало.

— Лучше придерживайся тем, в которых разбираешься, и не болтай ерунду о том, чего не знаешь, — предупредил он её спокойно.

— Я всё знаю, — без тени сомнений заявила Энни.

— Правда? — скептически переспросил Джейн, впившись в неё взглядом. — Ты воображаешь себя крутой женщиной только потому, что у тебя острый язык и наплевательское отношение ко всему. Но на самом деле ты всего лишь испуганная девчонка, которая окончательно потеряла себя, потому что решила отвернуться от всего мира. Быть чужой — тяжело, вот ты и выстроила вокруг себя броню, настолько плотную, что уверовала: она делает тебя неуязвимой. Проблема в том, что ты до предела уязвима. Потому что единственный момент, когда ты позволяешь себе быть собой — это когда лежишь в своей комнате, уставившись в потолок и задаёшься вопросом: неужели так всё и будет дальше? И какая же это паршивая перспектива.

Энни уставилась на него с открытым ртом. Теперь уже задело её.

— Заткнись, чудо-парень, и играй, — огрызнулась она.

Он улыбнулся и решил немного смягчить удар — специально слил пару раздач, чтобы Энни пришла в себя. А потом снова включился:

— Есть у тебя вообще планы на жизнь?

— Ещё бы. — Энни усмехнулась. — Для начала — надрать тебе задницу в покере.

— Энни! — воскликнула Дани. — Ты должна кинуть монетку в банку!

Джейн расплылся в улыбке.

— У вас что, и правда есть банка за ругательства? — удивился Джейн.

— Тётя Риз её завела, — буркнула Энни. — Как думаешь, из чего она оплачивает мою учёбу в колледже?

— А, ну тогда тебе осталось совсем немного, — хмыкнул Джейн. — Но если серьёзно — ты вообще знаешь, чего хочешь?

— Откуда, чёрт возьми, мне знать? — фыркнула Энни. — У меня ещё полно времени, чтобы это выяснить.

— Тебе так кажется. А потом — бах, и всё. Время — единственное, чего у нас всегда не хватает. С ним нельзя играть, — тихо ответил Джейн.

— О великий и всезнающий мастер, — передразнила его Энни, — поведай же ещё пару мудростей своей недостойной ученице!

— Никаких уроков. Только вопросы.

— А зачем тогда спрашивать? — пожала плечами Энни. — Ты сам говорил, что можешь разгадать человека за пару разговоров. Так что со мной ты должен был давно всё понять.

— Тут ты права, — кивнул Джейн. — Но я чувствую, что ты мне не веришь.

— Я не так проста, как моя тётя.

— Нет, — признал он. — Но это не значит, что я не раскусил тебя. Или что не могу.

Энни откинулась на спинку кресла, скрестив руки на груди и ухмыльнувшись:

— Ну давай. Расскажи мне историю моей жизни.

Джейн бросил взгляд на Дани — та была полностью поглощена фильмом и совершенно не слушала их разговор, что, несомненно, радовало. А значит, можно было начинать настоящую партию.

— Твои родители были подростками, когда ты появилась. Именно поэтому они поженились и продержались вместе какое-то время. Но даже этого оказалось недостаточно. Ты чувствуешь уязвимость и винишь себя за их несчастье, хотя всё это давно вышло за рамки твоего контроля.

Энни теперь смотрела на него с явной ненавистью, будто метала в него ножи взглядом, но Джейн не обращал внимания.

— У твоей матери была «приличная» семья, где важны традиции. Так что им было нелегко принять её беременность. Они сразу свалили всю вину на твоего отца. И со временем твоя мать — тоже. Хотя, будь честна, она вовсе не сопротивлялась тогда. Сейчас её снова приняли в семейный круг, и она отчаянно старается соответствовать — и тебя туда тянет. А ты ненавидишь эти рамки, потому и бунтуешь. Но при этом ты хочешь, чтобы мама тобой гордилась. Вот только ты не та идеальная дочка, которую она себе выдумала. Не хочешь быть такой — и не можешь. И тебя разрывает от вины за это, ведь ты в глубине души всё ещё пытаешься ей угодить. Но ты не сможешь — просто потому, что ты не она.

— С отцом ты ближе, потому что он не требует от тебя быть идеальной. Ты считаешь его неудачником — потому что он сам себя таким считает. Но ты всё же им гордишься. За то, что он хотя бы честен с собой, даже если ему тяжело. И именно его ты боишься разочаровать больше всего. Ты стыдишься своих поступков, потому что боишься — вдруг ты не оправдала его надежд, даже если он никогда ничего от тебя не требовал. Он всегда говорил, что ты можешь быть кем хочешь… А ты не знаешь, чего хочешь. И потому выбрала быть — никем. Ты ненавидишь это. Но продолжаешь изображать из себя дерзкую, язвительную флиртуху, лишь бы никто не узнал, что ночами ты плачешь в подушку от страха, что так никогда и не станешь никем в этом мире.

Джейн закончил свою речь с той же спокойной точностью, с какой разбирал бы чужое преступление. Энни сидела, не сводя с него глаз, потрясённая. Долгое время она просто смотрела на него в молчании. А потом — внезапно — схватила с журнального столика книгу и метнула в него со всей силы:

— Ублюдок!

Он успел увернуться, книга пролетела мимо, но наделала шуму — и привлекла внимание Дани.

— Что случилось? — спросила она с дивана.

— Ничего, — тут же успокоил её Джейн. — Энни просто не умеет проигрывать.

Дани повернулась к кузине:

— Мамочка говорит, что нельзя кидаться вещами.

— Всё в порядке, — буркнула Энни, всё ещё пылая от злости. — Смотри дальше.

Девочка неуверенно посмотрела на отца своими огромными зелёными глазами. Джейн одарил её самой тёплой, ободряющей улыбкой, кивнул и легко поцеловал в макушку. Успокоенная, она вернулась на своё место перед телевизором — снова погружаясь в волшебный мир Диснея.

Джейн оставался спокойным, несмотря на то, что Энни буквально испепеляла его взглядом.

— Не злись так, — сказал он тихо. — Я ведь не сказал, что с тобой что-то не так.

— Тогда зачем это вообще было?

— Потому что ты хотела услышать правду, — спокойно ответил он. — А если ты действительно хочешь честности, я скажу так: ты можешь и станешь кем-то большим. Если только откроешь глаза.

— На что?

Он усмехнулся:

— Хочешь понять, кто ты и кем хочешь быть? Ответ очень прост. Подумай, кем ты восхищаешься. Кем ты бы хотела стать больше всего? Чаще всего те, кто вызывает у нас уважение, разделяют с нами одни и те же ценности и цели. И если идти по этой ниточке, ты начнёшь понимать, кто ты — и кто точно нет. Потому что пока ты знаешь только одно: ты не хочешь быть как твои родители. И уж точно ты не та дерзкая бунтарка, которую разыгрываешь перед всеми.

Энни закатила глаза.

— И кем же, по-твоему, я хочу быть?

Джейн скользнул взглядом по фотографиям на столе — особенно задержался на одной, где Лисбон была с семьёй.

— Думаю, у меня есть неплохая догадка.

Энни внимательно на него посмотрела, пытаясь понять, шутит он или говорит всерьёз, поддевает её или действительно проявляет участие. В конце концов она вздохнула и признала — злиться трудно, когда тебе, пусть и грубовато, но говорят по делу.

— Ты всё равно козёл, — заявила она. — Но не всё, что ты несёшь, полная чушь.

— С этим не поспоришь, — с усмешкой согласился Джейн.

Они вернулись к игре, и Джейн чувствовал удовлетворение — он добился своего. Энни действительно увлеклась, начала считывать некоторые его "телодвижения", выиграла пару раздач.

— Ты, конечно, крут, — признала она. — Но не такой уж ты и непроницаемый, как притворяешься.

— Да ну?

— Ага, — с видом победительницы сказала Энни. — Когда блефуешь, ты едва заметно смотришь вниз. Прямо как сейчас. Я пас, и заявляю: это был блеф!

Джейн расплылся в улыбке и выложил стрит, уверенно обыгрывая её слабую комбинацию. Энни уставилась на карты в полном шоке.

— Да что за...?!

— Некоторые «сигналы» я даю специально, — подмигнул он, сгребая конфетки в качестве выигрыша.

Энни буркнула:

— Прямо как тётя Риз. Она тоже так и не смогла тебя раскусить.

— Она была ближе всех, — ответил Джейн без тени иронии.

— Ага, — кивнула Энни. — Единственный человек, с которым ты был по-настоящему честен, и ты обращался с ней, как с мусором. Браво.

Он поморщился — такие вещи он не любил слышать, особенно если они были правдой.

— У моих поступков была цель.

— Эгоистичная, — кивнула Энни. — Ты был так зациклен на убийстве Красного Джона, что плевать хотел на то, что разбиваешь сердце женщине, которая любит тебя до самоуничтожения.

— Мне было не всё равно. И не всё равно сейчас, — жёстко сказал Джейн.

— Тогда почему ты не прекратил?

— Я прекратил, — спокойно ответил он. — Когда ушёл.

Энни закатила глаза:

— О, Боже. Она права. Ты и правда самый эгоистично-альтруистичный человек на свете.

— Эгоистично-альтруистичный? — переспросил Джейн, приподняв бровь. Судя по всему, его это даже позабавило.

— Ага. Ты делаешь эгоистичные поступки из альтруистичных побуждений. Ушёл от неё, потому что хотел перестать причинять ей боль. Но в то же время — защитить себя. Ты искренне веришь, что не заслуживаешь её, что ей будет лучше без тебя, хотя в итоге твои действия просто разрушили её до основания, — пояснила она почти холодно. — В общем, ты самый противоречивый идиот на этой планете.

— Возможно, я и идиот, — парировал Джейн. — Но противоречия тут нет.

— Ты вернулся, потому что хотел быть рядом с ней, — сказала Энни. — Это был чистой воды эгоизм. А потом ушёл, решив, что так будет лучше для неё — и внезапно стал великодушным. Только вот вернулся ты — она снова стала счастливой. Ушёл — и всё рухнуло. Она впала в депрессию.

Джейн задумался. Возразить было трудно — в её словах было куда больше смысла, чем ему хотелось бы признать. Он не мог отрицать ни причины возвращения, ни того, почему ушёл.

— Так как было правильно? — спросил он тихо.

— А чёрт его знает, — фыркнула Энни. — Я вообще считаю, что она ненормальная — влюбиться в такого сломанного ублюдка, как ты. С тобой она вроде бы счастлива, но ей же при этом и больно до чёртиков. А без тебя — просто дыра, болото, депрессия. Может, лучше бы ей вообще тебя никогда не встречать. Но увы — вселенная всё пустила под откос.

Он горько усмехнулся. Она была права: быть может, Лисбон и правда было бы лучше без него. Но жалеть о том, что он её встретил… он не мог. Потому что именно она спасла его.

— Я больше не уйду, — сказал он серьёзно. — Так что хотя бы с депрессией покончено.

— А с остальным? — с прищуром спросила Энни. — С тем, что делает её несчастной? Думаешь, ты в силах это изменить?

Джейн пожал плечами:

— Не знаю даже, с чего начать.

— Тогда прекрати врать. Прекрати делать ей больно. Не дай ей выйти за Криса, — тут же выпалила Энни. — А ещё сними наконец это чёртово кольцо. — Она ткнула в его руку.

Джейн тут же начал машинально крутить кольцо на пальце.

— Всё не так просто.

— Ха! — фыркнула Энни. — Ну уж нет. Это полный бред, и ты сам это знаешь. Всё как раз до обидного просто — чёрное и белое, а вы оба упорно делаете вид, будто оттенков тысячи. Боже, вы с ней такие одинаковые, что у меня уже голова кругом идёт!

Это заявление действительно застало Джейна врасплох.

— Прости, что?

— Вы двое, — с нажимом повторила она. — Совершаете одну и ту же идиотскую ошибку, и мне хочется стукнуть вас обоих об стену.

— О какой ошибке ты говоришь?

— Вы не умеете отпускать прошлое, — спокойно ответила Энни. — Ты не можешь смириться с потерей семьи, которая была у тебя раньше, и так застрял в этом, что рискуешь потерять ту, что у тебя есть сейчас. А она… она держится за ту семью, которую вы с ней создали в ходе расследования. Хотя все остальные уже давно пошли дальше… кроме тебя, конечно. Ты живёшь в своём прошлом, она — в своём, и никто из вас не хочет просто, блин, с этим покончить! А если бы вы оба наконец-то смогли это отпустить — может, и нашли бы хоть немного покоя. Вместо того чтобы вечно страдать из-за того, что потеряли, вы могли бы быть счастливы с тем, что у вас есть сейчас.

Теперь уже Джейн смотрел на неё с таким ошарашенным видом, будто она заговорила на древнеарамейском. Перед ним сидела юная, взбалмошная, по-детски дерзкая девчонка, которая с трудом могла определиться с собственным будущим… и при этом только что выдала ему предельно точный анализ его жизни. И Лисбон. Рациональный. Жёсткий. До боли правдивый.

И, чёрт побери, от этого было не отвертеться.

— Лисбон, вроде бы, вполне успешно движется дальше, — пробормотал Джейн, хотя сам в это не верил.

Энни презрительно фыркнула:

— Ага, «движется». Прямо-таки летит.

— Она выходит замуж.

Энни закатила глаза:

— Она просто делает вид. Ради Дани. Если бы ты её не обрюхатил, она бы сейчас, скорее всего, валялась на диване где-нибудь в глубокой жопе, листала чужие жизни в соцсетях и ждала, когда ты наконец вернёшься. А так — пришлось включиться. Ребёнок заставил её жить: устроиться на работу, как-то устроить свой быт, и в этот весь фарш органично вписался Крис. Но если бы она действительно тобой переболела— она бы уже давно сожгла ту коробку.

Джейн нахмурился.

— Какую коробку?

Энни ухмыльнулась, вытаскивая одну карту на замену — будто они всё ещё играли.

— А ты не задумывался, куда делась одна из твоих рубашек?

Брови Джейна взлетели вверх:

— Что-то подсказывает мне, ты знаешь ответ.

— Ну, есть пара догадок, — сладко протянула она. — Мексика — ничего в голове не звякнуло?

Он напрягся и снова бросил взгляд на Дани, убедившись, что она всё ещё поглощена мультиком, прежде чем наклониться ближе к Энни и прошипеть:

— Как, чёрт возьми, ты узнала про Мексику?

— Потому что вы оба ни разу не умеете говорить вполголоса. И потому что я знаю как минимум шесть способов пробраться в дом, — ухмыльнулась она. — Ты вообще в курсе, что даже если занимаешься сексом в другой стране — презерватив всё равно нужен?

Джейн на секунду остолбенел, услышав это от неё, но быстро нашёлся:

— Правда? А я и не знал.

— Ну вот, теперь ясно, откуда взялась Дани.

— То, как была зачата моя дочь — не твоё дело, — отрезал Джейн. — Это вообще тебя не касается.

— Ты издеваешься? Я буквально застала вас, когда вы были в шаге от того, чтобы сделать ей ещё одного ребёнка. Так что, прости, но уже поздно делать вид, что меня это не касается.

— Между нами ничего не произошло, — напомнил он.

— Только потому, что я вошла, — парировала Энни. — Или ты будешь это отрицать?

— Нет, — честно признался Джейн.

Она ухмыльнулась:

— Ну вот. Уверена, ты даже рад, что всё так обернулось.

Он не стал спорить. Было бы бессмысленно.

— Но то, что она всё ещё хочет тебя — не значит, что она не выйдет за Криса, — продолжила Энни.

Джейну это совсем не понравилось.

— Раз уж ты тут у нас всё знаешь, просвети: что тогда её остановит?

— То, чего ты до сих пор ни разу не делал, — спокойно ответила Энни. — Быть честным. По-настоящему.

— Я был честен!

— Ерунда, — без колебаний отрезала она. — Что ты сказал ей по‑настоящему? Честно?

— Я сказал, что люблю её.

— А потом взял эти слова обратно. И как, по‑твоему, она может тебе поверить, если ты сам обращаешься с этим чувством, как с мусором: сказал — и тут же сделал вид, что ничего не было?

Джейн замолчал. Он вдруг ясно осознал: единственное, что он мог предложить Лисбон — свою любовь, — было чем-то, от чего она вполне могла отказаться… и всё из‑за его же поступков. Он чувствовал себя сбитым с толку — а быть не в силах контролировать ситуацию он ненавидел.

— Пойми, какую правду ей нужно услышать, — продолжала Энни. — И скажи её. Только тогда она сможет снова начать тебе верить.

Они перекинулись ещё несколькими раздачами, но Джейн уже играл машинально, всё обдумывая услышанное. Всё было с ног на голову: советчиком здесь должен был быть он, но Энни всерьёз заставила его задуматься. И её слова чертовски попадали в точку.

Он ведь причинял Лисбон боль с самого начала. Хотел её. Хотел, чтобы она была свободна. Хотел, чтобы она принадлежала ему. Но только сейчас он впервые задумался: а что будет, если он добьётся своего? Сможет ли он жить с ней рядом… и не причинять ей боль?

Хотя, всё это вряд ли имело значение, если он так и не добьётся ничего. А это было весьма вероятно, если Энни права — и Лисбон просто не верит, что он её любит.

Исправить это будет непросто.

В этот момент дверь хлопнула, и Дани, завизжав от радости, сорвалась с места:

— Мамочка!

Джейн услышал, как она бросилась к Лисбон, шурша юбками. Затем — их голоса, радостные, нежные. А спустя несколько секунд Лисбон вошла в комнату с дочерью на руках. При виде Джейна выражение её лица заметно помрачнело.

— И что ты тут делаешь?

— Вот-вот разнесу Энни в пух и прах, — невинно улыбнулся он.

Энни фыркнула:

— Конечно. Последние два раунда вообще‑то были за мной.

— Именно это мне и было нужно, — заявил Джейн, — ты как раз играешь по моим правилам.

Лисбон не выглядела особенно довольной — скорее раздражённой тем, что племянница перешла на сторону врага и теперь играет с ним в одной команде.

— Ты позволил ей весь день разгуливать в этом платье?

Джейн пожал плечами:

— В нём она выглядит прекрасно.

Она метнула в него раздражённый взгляд и молча унесла дочь наверх — переодевать из нарядного в повседневное. Джейн обернулся и увидел ухмыляющуюся Энни:

— Она реально в бешенстве.

— Ещё бы, — согласился он. — Наверное, потому что ты начинаешь мне симпатизировать.

Теперь засмеялась уже она:

— А может, я просто хочу, чтобы ты так думал.

— Врёшь.

Она ухмыльнулась:

— Ты забавный. И любишь мою кузину. Но если снова сделаешь им больно — я тебя застрелю.

Он рассмеялся:

— Поверю на слово.

Лисбон спустилась обратно — Дани уже была в повседневной одежде. Выражение лица её матери не оставляло сомнений: пощады не будет.

— Время ужинать. А папа — уходит.

— А папа не может остаться на ужин?

— Нет, — тут же отрезала Лисбон. — У папы важная встреча. Очень важная.

Джейн приподнял брови и уже открыл рот, но она опередила его:

— Энни, помоги Дани помыть руки.

Энни, с трудом сдерживая смешок, скрылась с племянницей на кухне. Лисбон осталась стоять на месте, скрестив руки и испепеляя Джейна взглядом. Только когда они остались наедине, он наконец заговорил:

— Встреча, говоришь? Надеюсь, хотя бы с президентом.

Но Лисбон была не в настроении шутить:

— Ты должен был проводить время с Дани, а не играть в покер с моей племянницей.

— Я и проводил, — спокойно ответил Джейн. — И с Энни тоже было весело. Кажется, она начинает ко мне привыкать.

Лисбон закатила глаза:

— Прекрасно. Всё, уходи.

— Выгоняешь меня? Как грубо, — заметил Джейн. — Похоже, всё-таки избегала.

— Я не избегала тебя. Я занята. Свадьба через неделю, дел — невпроворот.

— Разумеется. Любая невеста в панике перед последними приготовлениями к свадьбе мечты, — кивнул он с видом эксперта. — Быстрый вопрос: в каких она цветах?

Тереза уставилась на него, растерянная:

— Что?

Джейн только усмехнулся:

— Какая невеста не знает цветовую гамму своей свадьбы… если ей, конечно, вообще не наплевать?

— Вон. Сейчас же!

Он рассмеялся, направляясь к двери, и был более чем уверен — его план сработает.

Задолго до свадьбы Кейт решила: девичнику быть за неделю до церемонии — чтобы те, у кого есть дети, успели найти няню. Лисбон тогда отшутилась, что если кому-то нужен присмотр за ребёнком ради девичника, то они уже слишком стары для таких вечеринок. Кейт, конечно же, пропустила её слова мимо ушей.

Грейс и Уэйн поддержали идею — они как раз брали отпуск на неделю и собирались оставить детей у родителей Грейс, чтобы провести что-то вроде второго медового месяца.

Они добрались до дома Лисбон на арендованной машине, и та встретила их с искренней радостью — обняла крепко обоих и проводила в гостиную. Грейс была в восторге, глаза сияли, и она сразу же принялась хвастаться детьми — впрочем, именно этого Лисбон и хотела. Чем дольше разговор шёл о чужой семье, тем дольше можно было не касаться её собственной. Ни свадьбы, ни всего этого бардака.

Но в какой-то момент Уэйн всё-таки спросил:

— А где Дани?

Улыбка Лисбон чуть изменилась — она заранее знала, к чему приведёт её ответ.

— Она сейчас с отцом. Всего на пару часов.

Глупо было говорить «отец» вместо «Джейн». Они и так знали.

На несколько секунд повисло неловкое молчание, потом Ригсби спросил:

— Ну и как у вас это работает?

— Настолько хорошо, насколько возможно, — ответила Лисбон. — Он отличный отец, и она его просто обожает.

— Это замечательно, — с искренней теплотой сказала Грейс. — Ему всегда нужно было нечто, ради чего стоит жить.

Лисбон отвела взгляд, надеясь, что они не заметят, насколько сильно её задела эта простая фраза. Потому что она пыталась быть для него этим смыслом. Пыталась — и провалилась. Возможно, друзья всё же почувствовали её внутреннюю скованность, потому что в комнате снова воцарилась тишина.

Нарушила её Грейс:

— До сих пор не могу поверить, что ты ничего нам не сказала.

Лисбон закатила глаза:

— Это не то, чем хочется хвастаться направо и налево.

— Но он ведь и наш друг тоже.

— Он ушёл! — выпалила она. — Мне было стыдно, было больно, и проще всего оказалось просто молчать.

— А ему почему не сказала? — вмешался Ригсби.

— Он тогда звонил мне только по пьяни, — призналась она. — Мне не казалось уместным говорить о беременности, когда он вспоминал обо мне только под градусом.

— Но он имел право знать, — мягко, но настойчиво заметила Грейс.

— И теперь он знает, — холодно парировала Лисбон.

Ответ явно не удовлетворил их, но они больше не настаивали. Вместо этого Грейс осторожно спросила:

— Он всё ещё пытается сорвать свадьбу?

Щёки Лисбон вспыхнули.

— Не важно, что он там пытается. Я всё равно выхожу замуж.

Они с Грейс переглянулись — одного взгляда хватило, чтобы уловить суть: Джейн всё ещё не оставлял попыток убедить Лисбон бросить Криса. К счастью, времени на расспросы не осталось — в дверь постучали.

Лисбон тут же вскочила, точно зная, кто пришёл: Джейн вернулся с их дочерью.

— Привет, солнышко, — сказала она, поднимая Дани на руки и целуя в щёку. — Хорошо провела время с папой?

— Да! — радостно воскликнула Дани, сияя от счастья.

Лисбон прижала её к себе с облегчением:

— Отлично. — Она подняла взгляд на Джейна. — Спасибо, что вернул её вовремя.

— Разумеется, — улыбнулся он, но было ясно, что гораздо больше его занимала машина у обочины.

Лисбон решила не тянуть:

— А хочешь знать, кто приехал? — Дани улыбнулась, но промолчала, ожидая, когда мама сама всё скажет. — Тётя Грейс и дядя Уэйн! — Девочка ахнула, и Лисбон, улыбнувшись, добавила: — Иди скорее, они в гостиной.

Как только Дани оказалась на полу, она рванула вперёд на всех парах.

Лисбон взглянула на Джейна, который выглядел скорее развеселённым, чем удивлённым:

— Ну, а теперь твоя очередь — пройти допрос с пристрастием.

Грейс и Уэйн искренне обрадовались, увидев Джейна, хотя встречали его с лёгкой настороженностью — во взглядах читалось слишком много невысказанных вопросов. И всё же обняли его и Дани по-настоящему тепло, прежде чем вновь устроиться на своих местах, а девочка уютно устроилась у отца на коленях.

— Так ты теперь останешься в Лос-Анджелесе? — спросил Уэйн.

— Окончательно, — кивнул Джейн. — Пока моя дочь здесь, я тоже никуда не денусь.

— Собираешься и в колледж за ней поехать? — поддразнил Ригсби.

— Может быть, — усмехнулся Джейн. — А может, и сам попробую поступить в колледж.

— Для начала тебе бы не помешало закончить школу, — отозвалась Лисбон, закатывая глаза.

Это вызвало смех, и даже Дани улыбнулась: все вокруг казались счастливыми. Грейс не могла оторвать взгляда от Джейна и его дочери — их улыбки были одинаковыми.

— До сих пор не могу поверить, что не заметила, — пробормотала она, указав на них.

Джейн подмигнул:

— Не кори себя. Мы же совсем не похожи.

— Но папа, — вмешалась Дани, — я же похожа на тебя!

Он рассмеялся и поцеловал её в макушку:

— Я просто подшучивал над Грейс.

— Зачем?

— Потому что для бывшего копа она уж слишком невнимательна, — пояснил он. — Любой, кто меня знает, сразу бы понял, что ты моя дочь.

Дани просияла, а Грейс бросила на Джейна недовольный взгляд.

— В те времена, когда она была лысым младенцем, всё было не так уж очевидно.

Он пожал плечами:

— С глаз долой — из сердца вон, полагаю.

— Для некоторых, — тихо произнесла Лисбон и тут же отвернулась, не выдержав его взгляда.

Наступила неловкая пауза. Дани, выскользнув с колен отца, перебралась к матери.

Наконец, Уэйн спросил:

— Ты придёшь на свадьбу?

— Конечно нет! — поспешно ответила Лисбон за него. — Мне только этого не хватало: семья Криса, моя семья… и Джейн. Это был бы апокалипсис, выживут только тараканы.

— Не всё так плохо, — с невозмутимым видом возразил Джейн. — Некоторым я даже нравлюсь. Тебе вот раньше нравился.

Лисбон вспыхнула и спрятала лицо в кудряшках дочери:

— Это было бы неуместно, особенно сейчас. Да и ты сам не хочешь там быть.

— На самом деле, я бы предпочёл, чтобы она вообще не состоялась, — ответил он спокойно, словно выбирал блюдо в меню.

Грейс и Уэйн уставились на Джейна, не веря своим ушам, а Лисбон одарила его раздражённым взглядом:

— Ну вообще-то свадьба всё равно состоится.

— До неё ещё семь дней, — с самодовольной улыбкой напомнил он. — У меня ещё есть время.

— Мам, — подала голос Дани, — почему папа не хочет, чтобы ты вышла за Криса?

— Кому-нибудь хочется пить? — поспешно спросила Лисбон, ставя дочь на пол. — Я схожу за холодным чаем.

Она была явно выбита из колеи. Добравшись до кухни, вытащила из шкафа четыре высоких стакана, сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться, и принялась насыпать в лёд.

— Выйти из комнаты — эффективно, но не слишком тонко, — заметил голос за спиной.

Лисбон вздрогнула и выронила стакан. Стекло с грохотом разбилось о пол.

— Чёрт, Джейн!

Он только улыбнулся:

— Прости. Просто указал на слабое место в твоём плане.

— Заткнись! — рявкнула она, опускаясь на колени, чтобы собрать осколки. — Ты не можешь вот так взять и при всех, да ещё и при моей дочери, заявить, что собираешься сорвать свадьбу!

— Нашей дочери, — поправил он. — И все остальные и так уже знали.

— Дани — не знала! — выкрикнула Лисбон. И тут же взвизгнула от боли — осколок порезал ей палец. — Чёрт!

Она вытащила стекляшку и сунула палец в рот.

— Дай посмотрю, — сказал он.

— Всё нормально! — рявкнула она, но Джейн не отступал — схватил бумажное полотенце и аккуратно зажал палец.

— Где у вас пластырь?

— Верхняя полка в кладовке.

Он подошёл, открыл дверцу, осмотрел коробку.

— Как насчёт пони с блёстками?

Лисбон закатила глаза:

— Да уж, куда деваться.

Джейн вернулся с пластырем — розовым, с нарисованными пони. Осторожно взял её руку и бережно заклеил порез. Но отпускать не спешил — наоборот, большим пальцем нежно провёл по рисунку. Затем встретился с ней взглядом и, не отрываясь, поднёс её руку к губам, поцеловал прямо в пластырь. Она вдруг поняла, что едва дышит.

— Эта кухня… каждый раз мне хочется тебя поцеловать, как только я здесь оказываюсь, — сказал он и, не дожидаясь ответа, притянул её к себе, подтверждая слова делом.

Когда его губы коснулись её, она будто перестала дышать вовсе. Только сердце грохотало где-то в горле, а в ушах стучала кровь. Поцелуй был одновременно нежным и настойчивым, полным того же безумного желания, которое она когда-то любила… и которого так долго ей не хватало. Лисбон провела пальцами по его груди, плечу, добравшись до завитков волос на затылке. Это было… волнующе. Восхитительно. И чертовски неправильно.

— Нет, — прошептала она, отворачивая лицо, когда он поцеловал её в щёку. — Хватит. — Джейн не остановился, и тогда она оттолкнула его. — Я сказала — хватит!

Оба тяжело дышали, но Джейн выглядел вполне довольным собой.

— Когда ты перестанешь меня целовать? — спросила она зло.

— Когда ты перестанешь этого хотеть.

Лисбон молча смотрела на него, уже не зная, как быть.

— Уходи, — попросила она. — Пожалуйста, просто уходи. — Она схватила стаканы и кувшин с чаем и поспешила в гостиную, зная наверняка: всё это ещё далеко не конец.

* * *

Она вполне могла бы оставить Дани на Джейна, отправляясь на девичник. Но это означало бы впустить его в дом на всю ночь. А такого она допустить не могла. Более того — она и на кухню-то больше не собиралась его пускать. Они с Энни оделись под настроение — вечер, алкоголь и попытка не думать, а пятнадцатилетняя девочка из дома через три улицы уже была проинструктирована — с журналом и печеньем караулила дом до их возвращения.

Лисбон с самого начала подозревала, что возненавидит этот девичник. А когда Кейт вручила ей дурацкую пластиковую тиару с фатой и с серьёзным видом заявила, что надеть её обязательно, — сомнений не осталось вовсе. Раздражение усилилось, когда подъехал лимузин, из которого вышли три женщины, которых Тереза едва знала. Видимо, Кейт решила добить состав вечеринки кем-то из офиса — по её мнению, одной Грейс и Энни было маловато.

Лисбон села в машину без особого энтузиазма — не визжала от восторга и не высовывалась через люк, как две другие девушки. Но моментально насторожилась, когда Кейт протянула ей записку.

Тереза,

Повеселись сегодня с девчонками — даже если половина затей Кейт будет тебя бесить. Держись с достоинством и улыбайся: ещё чуть-чуть, и всё это позади. И помни — Лас-Вегас всегда остаётся запасным вариантом.

Люблю тебя,

Крис.

Лисбон невольно улыбнулась, растроганная этой запиской. Такой уж был Крис — всегда находил способ приятно удивить. Листочки с признаниями в любви на ключах от машины, записки на зеркале в ванной с надписью «ты сегодня особенно красивая». Всё просто, но трогательно — мелочи, от которых улыбка появлялась сама собой.

Она аккуратно свернула записку и только тогда заметила на пальце розовый пластырь с пони — тот самый, что наклеил ей Джейн, когда она порезалась. Тогда он подержал её руку, поцеловал ранку… а потом — поцеловал и её саму. Прошла всего неделя с той сцены на кухне, когда она обвила его за шею, обхватила ногами и едва не умоляла взять её прямо на столешнице.

Господи, почему я такая ужасная невеста?

Лимузин высадил их у громогласного, битком набитого танцевального клуба — предельный компромисс, на который согласилась Лисбон, решительно отвергнув Кейт с её идеей устроить девичник с мужским стриптизом. После десяти лет работы в КБР ей тех стриптизёров хватило с лихвой — на всю оставшуюся жизнь.

Внутри клуб гудел — басы били по груди, вспышки огней резали глаза, а толпа молодых людей в откровенных нарядах не столько танцевала, сколько терлась друг о друга в такт музыке, от которой дрожали стены. Как только окружающие заметили фату на голове Лисбон, всё началось: один за другим к ней стали подходить с расспросами о свадьбе. Она стиснула зубы и начала проталкиваться сквозь толпу, всем своим видом показывая, как ненавидит быть в центре такого внимания.

Кейт отыскала заранее зарезервированный столик и сразу направилась к бару за первым раундом. Лисбон опустилась рядом с племянницей и покачала головой:

— Не верится, что мы и правда на всё это подписались.

— На что именно? — хмыкнула Энни. — На то, что ты отмечаешь девичник в танцклубе? Что мы тут вместе? Или на то, что я вообще единственная, кому по возрасту тут можно находиться?

— Всё вышеперечисленное, — поморщилась Лисбон, поправляя глупую тиару. С каждой минутой ей всё больше хотелось сдёрнуть эту чертову штуковину и выкинуть подальше.

Наконец Кейт вернулась с подносом шотов.

— Первый тост за ночь! Для невесты бесплатно!

— Вот и единственный плюс сегодняшнего вечера, — буркнула Лисбон.

Кейт рассмеялась, как и Грейс — обе знали, насколько Тереза не выносит подобного рода вечеринок.

— За Терезу! — провозгласила Кейт. — Самого достойного человека, которого я знаю. Пусть наконец станет по-настоящему счастливой, пусть эта ночь будет её, и рядом окажется тот, кого она любит — и кто любит её. — Она подмигнула. — Но сегодня она ещё свободна!

Послышались визги, и девушки дружно осушили рюмки. Лисбон потянулась следом, чуть отстав от остальных.

Алкоголь обжёг горло, но это было к лучшему — именно то, что ей сейчас было нужно. Очень нужно.

— Уууу! — завизжала одна из девушек, Клэр. — Пошли танцевать!

— Мне нужно ещё пара рюмок, прежде чем я на это подпишусь, — отозвалась Рэйчел.

— Тогда давай выпьем ещё!

— Да, — с куда большей поспешностью, чем ожидали, подхватила Лисбон. — Ещё шотов.

Энни удивлённо посмотрела на тётю:

— Серьёзно?

— Поверь, — ответила Лисбон с тяжёлым вздохом, — единственный способ пережить этот вечер — уйти в алкогольную кому.

Энни фыркнула, пожала плечами и не стала задавать лишних вопросов. Какая разница, по какой причине тётя решила напиться? Они синхронно опрокинули ещё по рюмке, после чего Энни направилась на танцпол — там уже крутились вполне симпатичные парни, с которыми ей очень хотелось познакомиться поближе.

* * *

Пульсирующий ритм барабанов с самого начала отдавался у Лисбон в висках, но текила оказалась на удивление неплохим обезболивающим. После шести шотов она окончательно потеряла из виду всех из своей компании и как-то очутилась у барной стойки. Там она заказала ещё один, и бармен, как водится, поинтересовался её свадьбой. С этого момента разговор стремительно покатился под откос.

— Да, я выхожу замуж за очень, очень хорошего парня. Он такой милый, всё время оставляет мне записки. Правда ведь, это мило? Он любит меня, любит мою дочку… любит меня. Только вот свадьба… Господи, я даже не уверена, где она вообще будет. Я позволила его сестре всё организовать, потому что… потому что я сама не до конца понимаю, что я чувствую. По поводу свадьбы. По поводу того, чтобы выходить замуж. За него.

Бармен поднял брови — кажется, услышал нечто, чего явно не ожидал.

— А что не так?

— Джейн, вот что не так, — пробормотала она, уже слабо разбирая собственные слова.

— Ты влюблена… в девушку?

Теперь Лисбон громко рассмеялась:

— Джейн не девушка! Па-а-атрииик Джеееейн, вот как его зовут! — Она залпом осушила рюмку и довольно выдохнула. — Он отец моей дочери.

Бармен понимающе кивнул:

— Ты всё ещё его любишь.

— Пятнадцать грёбаных лет, — продолжила Лисбон, не обращая внимания на реакцию. — Мы десять лет работали вместе. Он снова и снова рвал мне сердце… а потом просто ушёл. Бросил меня. А теперь вернулся, узнал о ребёнке — и вдруг снова хочет быть со мной. И я не знаю, что думать, что делать. Он такой чудесный с ней… почти как будто и правда изменился. Почти как будто теперь он останется.

— А кто сказал, что он не хочет остаться?

Лисбон пожала плечами:

— Раньше не хотел.

Повисла тишина, прежде чем она снова заговорила — тихо, почти шёпотом:

— Я хочу, чтобы он остался. Ради меня. Я хочу, чтобы он любил меня… Но он не мог раньше. И, боюсь, не сможет и сейчас.

— Он должен перестать путать мне голову! — вдруг выпалила она. — Должен прекратить целовать меня… и заставлять хотеть целовать его в ответ.

Бармен фыркнул, смеясь:

— Девочка, у тебя серьёзные проблемы.

Она не ответила. Он ушёл обслуживать других. Музыка тем временем сменилась: бешеный ритм стих, уступив место новой мелодии — замедленной, гипнотичной, будто вытянутой из сна. И в одно мгновение Лисбон оказалась не в шумном клубе, а где-то в прошлом — на танцполе на свадьбе Чо… Нет, даже раньше. Гораздо раньше. Где-то в глубине её памяти, где их история звучала в каждой строчке.

🎶 Ничто не идёт по плану.

Всё будет разрушено.

Люди прощаются…

Каждый по-своему.

Она закрыла глаза. И вспомнила.

Холод простыней на коже. Его жаркое тело. Губы, оставляющие на ней огненные тропы. Её ладони скользят по его груди — он под ней, весь — её: покорный, желанный. Но уже в следующую секунду он перехватывает инициативу, втягивает в долгий, жадный поцелуй… а потом резко переворачивает её на спину.

🎶 Всё, на что ты надеешься,

И всё, что сможешь подделать. 

Он вошёл в неё, но не двигался. Пульс стучал в висках, в шее, но он лишь смотрел ей в глаза. Она обвила его ногами, пытаясь притянуть ближе, глубже… Бесполезно. И тогда он прошептал:

— Я люблю тебя.

Когда он начал двигаться, это было медленно.

Медленно… и безупречно.

🎶 Оставив утром, 

Найти тебя днем.

Утром она проснулась одна. Холодные простыни, пустая кровать. Это было не в первый раз. Джейн уже уходил раньше. Но тогда он больше не вернулся. И это стало последним прощанием. Больным и красивым.

По щеке Лисбон скатилась слеза. Она ненавидела это воспоминание.

🎶 О, ты в моих венах, 

И я не могу изгнать тебя оттуда.

Твой вкус — всё, что я чувствую 

по ночам на своих губах

Ненавижу эту песню, — подумала Лисбон, но не могла не слушать — заворожённо, почти болезненно. Каждое слово резонировало внутри.

Она знала, о чём поётся.

Знала, каково это — просыпаться с привкусом его поцелуев. С ощущением его прикосновений, ещё живущих на коже.

О да, она знала.

Знала, каково это — жаждать, тянуться, годами ждать. Слишком долго. Каково — засыпать в слезах, прижимаясь к старой рубашке, которая когда-то пахла им.

Она знала.

🎶 О, ты сбегаешь, 

потому что я оказалась не той, кого ты искал.

О, ты в моих венах, 

И я не могу изгнать тебя оттуда.

Лисбон тяжело вздохнула, затаив дыхание в ожидании следующей строчки. Что ещё эта проклятая песня заставит вспомнить?

🎶 Всё изменится,

Ничто не остаётся прежним.

Она смотрела на тест в руке и силой воли пыталась изменить результат.

Нет. Этого не может быть.

Она не может быть беременна.

С тех пор, как она была с Джейном, прошло уже три месяца. С той самой пьяной ночи он больше не появлялся, не звонил, не напоминал о себе — если не считать того звонка. В этом не было смысла. Она не могла быть беременной от него. 

— Что мне делать? — прошептала она сквозь слёзы. — Господи, что теперь будет?

🎶 Никто здесь не идеален, 

Но виноваты все.

Она ждала звонка. Знала, что он позвонит. Это был её шанс — сказать ему. Он бы приехал. Он должен был приехать. Это ведь его ребёнок. Он должен был приехать… потому что она не знала, как пройти через это одна.

И телефон зазвонил.

Она услышала его голос. Пьяный, запинающийся, извиняющийся снова и снова.

— Я не достоин тебя. Никогда не буду. Я всегда буду тебя любить… но я не могу быть рядом.

И слова застыли в горле.

🎶 Всё, на что ты привык полагаться,

И всё, что ты пытаешься уберечь…

Боль. Крики. Слёзы. Ещё боль.

А потом — пронзительный, первый крик.

Она не могла дышать. Хотела услышать его снова.

И вот — влажный, скользкий комочек жизни на её груди.

И она уже рыдала — от счастья, от страха, от любви.

Её девочка. Маленькая, крошечная. Настоящая. Совершенная.

Лисбон провела пальцами по белесым волосикам на голове младенца.

Её девочка.

И его.

🎶 Оставив утром, 

Найти тебя днем

Она затаила дыхание, беря трубку.

— Привет, Джейн, — сказала она, и сердце сжалось.

Пусть только не пьян. Пусть он трезвый. 

Пусть он один…

— Я скучаю по тебе, Лисбон.

Она опустила взгляд на мирно спящую Даниэлу в кроватке.

— Я тоже скучаю.

🎶 О, ты в моих венах, 

И я не могу изгнать тебя оттуда.

Твой вкус — всё, что я чувствую 

по ночам на своих губах

О, ты сбегаешь…

Она смотрела в стену, но ничего не видела. Перед глазами всплывал тот сон, что мучил её две недели назад. Она металась по постели, снова и снова переживая Мексику.

Мексику.

Они зачали Дани во время яростного, злого секса, такого, что забыть было невозможно. Он преследовал её. Всегда. Даже когда она лежала рядом с Крисом, пытаясь хоть что-то почувствовать, прикусывая губу, лишь бы не произнести вслух чужое имя. Почему он всё ещё не выходит у неё из головы?

🎶 Потому что я оказалась не той, 

кого ты искал.

О, ты в моих венах, 

И я не могу изгнать тебя оттуда

Лисбон оглянулась.

Пары медленно покачивались в танце под музыку. Она и Джейн тоже танцевали — дважды. Один раз — под песню, которую она обожала. Другой — под ту, что невозможно забыть. Грустную. Прекрасную. Трагичную. Любовь, оставившая след.

Теперь он был в её венах…

🎶 Нет, я не могу изгнать тебя

Нет, я не могу…

Нет, не могу изгнать тебя

Нет, не могу… 

Она провела большим пальцем по пластырю с пони — до боли, до пульса.

Он был у неё в голове, в венах, в сердце. И от него не было спасения. Он целовал её раны — и тут же доводил до помутнения рассудка. И она ничего не могла с этим поделать.

Она была его. Навсегда. Его рабыня. Его тень. Его собственность.

🎶 Всё вокруг — тьма

И это больше, чем ты можешь вынести. 

Лисбон хотелось знать, что дальше. Но она не могла подняться с лестницы, сидела там, спрятав лицо, и тихо плакала. Даже не понимая, почему. Может, потому что догадывалась: её дочь когда-нибудь испытает ту же боль.

🎶 Вдруг лучик солнечного света, 

Сияя, ложится на твоё лицо.

Твоё лицо. 

Твоё… лицо. 

Они были на берегу. Дани играла в песке, а Джейн сидел рядом, весь растрёпанный, без жилета и ботинок. Ветер трепал его волосы. Он выглядел легко, свободно…и безумно привлекательно.

— Мамочка! — воскликнула Дани, вырываясь из рук отца и бросаясь к Лисбон, чтобы обнять её за ноги. Та наклонилась, прижимая дочь к себе, чувствуя знакомый запах — солнцезащитный крем, соль и песок.

— Папа вернулся, мам! — сообщила девочка с сияющими глазами. — Он сдержал обещание.

— Да, сдержал…

🎶 О, ты в моих венах, 

И я не могу изгнать тебя оттуда.

Твой вкус — всё, что я чувствую 

по ночам на своих губах

Её руки обвили его шею, пальцы утонули в мягких кудрях. Джейн гладил её — шею, плечи, талию… А потом резко поднял, развернул и отнёс на пару шагов к другому кухонному столу, усадив на край. Её бёдра разошлись сами собой, впуская его между ними — и теперь он был чертовски близко.

🎶 О, ты сбегаешь, 

потому что я оказалась не той, кого ты искал.

Но ты всё ещё в моих венах, 

И я не могу изгнать тебя оттуда.

— Я люблю тебя, — сказал он просто. — Люблю… и устал стоять в стороне, смотреть, и не брать то, чего хочу.

— Я обручена, — напомнила она ему.

— Но не замужем, — парировал он.

— Я обручена, Джейн, — отчётливо произнесла она, словно пытаясь напомнить это не только ему, но и себе.

Джейн поднял руку, ласково коснувшись её щеки, большим пальцем провёл по губам.

— Ты не хочешь его. Не по-настоящему. Он — безопасный выбор, но он не будоражит тебя. Он не оставил на твоей душе следа, как я.

🎶 Нет, я не могу изгнать тебя

(Ты — в моих венах)

Нет, я не могу изгнать тебя

О, нет… я не могу…

Лисбон стояла одна — в грохочущем клубе, среди сотен голосов и тел — а в голове звучала лишь одна нота. Последняя. Оборванная. Словно и между ними ещё не всё было сказано.

Джейн был прав. Крис не оставил в её душе такого следа, какой оставил Джейн. Не заполнил её жизнь так, как это сделал он. И, главное, не любил её той же мучительной, невыносимой, больной и почти ненавистной любовью.

Лисбон хотелось, чтобы всё прекратилось. Просто... прекратилось.

Она больше не хотела страдать.

Значит, пора было отсечь эту боль. Прямо сейчас.

Лисбон рванула к столику, чтобы взять сумочку, но её перехватила Кейт.

— Уже уходишь?

— Ага, — пробормотала Лисбон, едва держась на ногах, — я должна ему сказать, что всё кончено.

— Что? Ты бросаешь Криса прямо сейчас?

— Нет! — выкрикнула она. — Джейна! Скажу ему, что с меня хватит, что всё, точка. Больше никаких волшебных сексуальных чар.

Кейт кивнула с нажимом:

— И правильно. Только не сейчас. Не этой ночью. Ты пьяна, ты эмоциональна, ты…

— Нет! — резко перебила Лисбон. — Пятнадцать лет я уже потратила! Не собираюсь терять ни секунды больше!

Она вырвалась, не слушая больше ничего, схватила пальто и вылетела за дверь. К счастью, прямо у входа стояло такси, и ей хватило ясности ума, чтобы выговорить адрес отеля Джейна.

Пора было встретиться с прошлым лицом к лицу.

Такси наконец остановилось у отеля. Тереза с трудом выбралась из машины, щедро переплатив водителю, и, пошатываясь, добралась до номера Джейна. Стучала кулаком в дверь — с каждым ударом всё злее — и напоследок рявкнула:

— Открывай, эгоистичная сволочь!

Последняя фраза, похоже, сработала. Джейн открыл дверь как раз в тот момент, когда она в очередной раз ударила по ней — и та по инерции ввалилась в комнату, чуть не упав.

— Судя по виду, девичник прошёл на ура, — заметил Джейн с усмешкой. — Особенно мне нравится фата.

Лисбон выпрямилась, собралась и уставилась ему прямо в глаза.

— Я пришла сказать тебе, что ты эгоистичная сволочь!

— Что ж, — спокойно кивнул он, — ты это сказала. Всё?

— Да! — воскликнула она… а потом передумала. — Нет!

— Нет? — переспросил он, при этом не перестав ухмыляться. Словно всё это было ужасно смешно.

— Я хотела сказать тебе… — Она запнулась, растеряв все заготовленные по дороге оскорбления.

Джейн только покачал головой:

— Пока ты вспоминаешь, я сделаю тебе чаю.

— Не хочу я чаю, — проворчала она.

— Ну, кофе, конечно, логичнее, но ты же знаешь меня, — отозвался он, наполняя чайник и ставя его на плиту в крошечной кухоньке. Сегодня эта мини-кухня явно пришлась кстати.

Он услышал, как она скинула туфли — наверняка каблуки натерли до чёртиков. Да, он это заметил. Как и слишком короткую для неё юбку. И уж точно — чересчур откровенный вырез. У него было стойкое подозрение, что здесь не обошлось без Кейт. Придётся потом поблагодарить.

Наконец вода закипела, и он протянул ей чашку с ещё дымящимся чаем. Лисбон стояла посреди комнаты — уже немного увереннее на ногах, а фата лежала на полу, мятая и забытая.

— Я вспомнила, — сказала она.

— Прекрасно.

— Я хотела сказать тебе: прекрати.

Джейн протянул ей чай:

— Прекратить что? Пей.

Она всё же сделала пару глотков.

— Прекрати морочить мне голову.

— Не припоминаю, чтобы я этим занимался.

— Конечно, — фыркнула Лисбон. — Например, говорить, что ты всё ещё меня любишь.

— Так я и правда всё ещё тебя люблю.

— Вот! Видишь?! Именно об этом я и говорю — ты опять пудришь мне мозги!

Он снова улыбнулся — спокойно, беззлобно.

— Значит, ты не хочешь принять правду. Любопытно.

— Это не любопытно! Это бесит. Раздражает. И выводит из себя, — выпалила она. — Я столько всего сделала, чтобы хоть как-то собрать свою жизнь по кусочкам, а ты пришёл и снова всё рушишь.

— Рад слышать, что ты трезвеешь, — заметил Джейн. — Пей дальше.

— Перестань указывать мне, что делать, — огрызнулась она… и снова сделала глоток.

— Ты хочешь, чтобы я оставил тебя в покое?

— Да!

— Нет, не хочешь.

— Да хочу я! — вспыхнула она.

— Нет, не хочешь.

— Перестань так говорить!

Джейн покачал головой:

— Если бы ты действительно хотела, чтобы я оставил тебя в покое, ты бы вообще сюда не пришла. Сейчас бы сидела с подругами, праздновала девичник, как положено взрослой женщине. Но вместо этого ты напилась до потери координации, потому что тебя пугает сама мысль выйти замуж за Криса… и ещё больше — то, что ты чувствуешь ко мне. Чувства, которые ты отчаянно пытаешься отрицать. Поэтому мы сейчас и разговариваем.

Она уставилась на него, будто пытаясь осознать всё, что он только что сказал — алкоголь всё ещё мешал.

— У меня нет к тебе никаких чувств.

— Есть.

— Замолчи! — Она ткнула пальцем ему в грудь. — Я не хочу этого. Прекрати.

Джейн перехватил её запястье и резко притянул к себе — точно так же, как накануне на кухне. Но теперь она была неустойчива и куда менее защищена: алкоголь притуплял страхи и ослаблял внутренние барьеры.

— Скажи, чего ты хочешь, — выдохнул он низко, хрипло.

— Я… я хочу, чтобы ты оставил меня в покое, — пробормотала она, глядя ему в глаза.

— И?

— И чтобы ты прекратил… — её голос стал совсем слабым. Она вздрогнула, когда он склонился ближе, их лбы почти соприкоснулись.

— И?

— И… я не хочу, чтобы ты снова меня целовал, — прошептала Лисбон.

Он ухмыльнулся.

— Врёшь.

И поцеловал её именно так, как она просила не делать.

Несмотря на все возражения, Лисбон ответила на его поцелуй с жадной, почти отчаянной страстью. Её пальцы впились в его волосы, притягивая ближе, пока он не прижал её к стене — с глухим, мягким стуком. Он навалился на неё всем телом, и она не осталась в долгу — подалась навстречу, как тогда, в отеле в Мексике.

Но если тогда ими двигала злость, то теперь — жгучая, давно сдерживаемая тоска по друг другу.

На этот раз она оказалась нетерпеливее — прижалась крепче, руки метнулись к его плечам, затем к груди, расстёгивая рубашку с явным намерением — и далеко не деликатным. Джейн усмехнулся сквозь поцелуй, опустился ниже и начал неспешно целовать её шею, водя по коже кончиком языка.

— Мне нравится эта блузка, — прошептал он, аккуратно спуская тонкие бретельки с её плеч, обнажая фарфоровую кожу.

— А я ненавижу. Это Кейт заставила меня её надеть, — проворчала она, уже стягивая с него рубашку и жадно проводя ладонями по его груди, будто не прикасалась к нему целую вечность.

Он коснулся её плеч губами, затем продолжил путь вниз, к ключицам, оставляя за собой дорожку из поцелуев.

— Всё больше уважаю твою подругу, — пробормотал он, обвивая её талию.

— Меньше слов, — отрезала Лисбон, расстегнув застёжку бюстгальтера одним уверенным движением. Он сразу умолк.

Он на мгновение замер, взгляд — на её груди, затем наклонился и коснулся губами. Её резкий, сорвавшийся с губ стон не оставлял сомнений. Он знал, что делает, — и оказался прав: короткий укус, плавное движение языком — и её тело отозвалось сразу.

Лисбон не забыла ничего — ни прикосновений, ни взглядов, ни того, как легко он сводил её с ума. Прошло пять лет, а тело помнило всё. Её руки, до того ласково скользившие по его груди и спине, внезапно опустились ниже — к ремню, пуговице, молнии. Она уверенно скользнула под ткань, сжала его через тонкую материю. Джейн выдохнул резко, прерывисто, будто на мгновение утратил контроль над собой.

— Всё такая же провокаторша, — выдохнул он, отстранив её руку прежде, чем она добилась своего. Он не собирался позволить всему закончиться слишком быстро. Нет — не в этот раз, не теперь, когда она снова была в его руках. Теперь очередь дразнить была за ним.

Он провёл ладонью по её бедру, медленно поднимаясь выше, к внутренней стороне. Под тонкой тканью он ощутил жар и влажность, от которых у него по коже побежали мурашки. Она застонала, когда он стянул с неё трусики, и едва успела перевести дыхание — как его пальцы вновь вернулись к ласкам.

Сначала — лишь лёгкие прикосновения, почти невесомые, как порыв ветра. Они сводили её с ума, оставляя на коже электрические искры, но так и не давали долгожданной разрядки. Она уже готова была оттолкнуть его — и высказать всё, что думает о таких «играх», — как вдруг его пальцы скользнули внутрь. Лисбон откинула голову назад, глухо ударившись затылком о стену, и вцепилась в его плечи, судорожно сжимая ткань рубашки.

Но он снова лишил её разрядки. Резко остановился. Выдернул пальцы, и она вздрогнула — от боли, похожей скорее на отчаяние. Хотела выругаться всерьёз, по-настоящему, но он заглушил её протест глубоким, требовательным поцелуем — с таким жаром, что она едва могла выдержать. Пока она была занята этим поцелуем, он успел расстегнуть молнию на её короткой юбке. Та безвольно соскользнула вниз и упала на пол.

Теперь, стоя перед ним обнажённой, она позволила ему приподнять себя — и обвила его бёдра ногами. Он понёс её к кровати, неуклюже, спотыкаясь о собственные штанины, сбившиеся к лодыжкам, а она в это время целовала его в шею — точно в ту точку, где каждый её поцелуй вызывал у него сдержанный, хриплый стон.

Он без особых усилий швырнул её на кровать. Лисбон попыталась потянуть его за собой, но он не поддался — сначала стянул боксёры, и только потом забрался к ней, позволяя их ногам переплестись.

Она торопила его — ясно давала понять, что с неё достаточно прелюдий. Но Джейн лишь усмехнулся.

Он позволил себе снова изучать её тело — руками, губами, взглядом. Исследовал всё: знакомое и изменившееся. Веснушки на плечах и предплечьях, которых прежде не было — след жизни под открытым солнцем. Растяжки и чуть округлившиеся бёдра — след материнства. Всё это его возбуждало. Каждая черта, каждая перемена.

Потому что теперь она снова была с ним. Снова — его.

Наконец, даже он не смог больше сдерживаться. Джейн опустился между её бёдер и медленно вошёл в неё. Лисбон резко втянула воздух, зажмурилась — но тут же открыла глаза, когда он оказался внутри полностью. Он встретил её взгляд и мягко провёл ладонью по щеке.

— Моя, — прошептал он, прежде чем начать двигаться.

Он делал это медленно. Медленно и с такой глубокой, сосредоточенной страстью, будто хотел, чтобы она до последней клетки поняла: её любят. Без оговорок. Без остатка.

Но и она знала, что делать: едва заметный поворот, приподнятые бёдра — и он вошёл ещё глубже, задев ту самую точку, от которой они оба застонали, не сдерживая себя.

— Патрик, пожалуйста… — прошептала она, подталкивая его пятками в спину, умоляя ускориться.

Джейн уткнулся лицом в её шею, ускоряя ритм. Тепло и теснота её тела — пьянящая, всепоглощающая — сводили его с ума. Он услышал, как у неё сбилось дыхание, почувствовал, как напряглось её тело… и в следующую секунду она застонала, сотрясённая оргазмом, сжалась вокруг него, дрожа в его объятиях.

Это лишило его последних остатков самоконтроля. Стоило только увидеть её такой — полностью отдающейся ощущению, — как он сам рухнул в ту же бездну, накрытый волной собственного наслаждения.

Её глаза были закрыты, дыхание тяжёлое. Джейн смотрел на неё — на раскрасневшиеся щёки, на полуулыбку, затаившуюся в уголках губ, — и не мог не улыбнуться в ответ. Он осторожно наклонился и поцеловал её в лоб. Затем — в веки. И, наконец, нашёл её губы, мягко и долго, будто не хотел отпускать.

Когда он медленно вышел из неё, то сразу же обнял, прижал к себе, не собираясь отпускать ни на секунду.

— Я люблю тебя, — прошептал он ей на ухо.

— Я знаю, — пробормотала она, всё ещё под хмельным дурманом. — Я люблю тебя… Просто жаль, что одной любви мало.