Мехент (гет)

Когда Изольда увидела, что рана на руке уже затянулась белоснежной змеиной кожей, разум её отказался воспринимать действительность, и она потеряла сознание.

Некоторое время спустя, сознание потихоньку стало возвращаться к ней, но какое-то неясное чувство подсказывало не торопиться открывать глаза, поскольку в голове ворочались какие-то шипящие слова, и расплывались неясные образы.

Ресницы на закрытых глазах Изольды дрогнули, потому что она стала ощущать, что её тело находится в объятиях чьих-то рук, а трепетный раздвоенный язык щекочет ей губы. И повинуясь непреодолимому желанию, Изольда открыла глаза и встретилась с гипнотическим взглядом тёмных с красным отливом глаз.

То существо, в объятиях которого она находилась, обладало поразительно красивым человеческим лицом.

Чуть позже Изольда разглядела, что радужка его глаз была тёмно-зелёного цвета, а зрачки сохраняли прежнюю форму, как у удава, и отблескивали красным фосфоресцирующим цветом.

Его голова, выше лба, была покрыта белой чешуйчатой кожей и, казалось, принадлежит статуе какого-то древнего змееподобного божества. А лицо имело необычайно правильные черты: идеальной формы прямой нос и красиво отчерченные губы, за которыми мгновенно скрылся змеиный язык.

В голове Изольды роилось множество вопросов и предположений, но, осознавая всю нелепость происходящего, она задала самый наивный из возможных вопросов:

— Ты кто?!

И вдруг она осознала, что в её голове приятным мужским голосом прозвучала фраза:

— Я тот, кого ты называешь Мехент.

— Ты — божество или глюк? — удивлённо спросила Изольда.

— Я — человек... По-крайней мере, был им. Когда-то...

— А что с тобой произошло?

— Я всё расскажу, только помоги... Накорми меня.

— Там на кухне, на полу была еда.

— Я уже её съел... Всё, что там было и всех моих клонов. Понимаешь, у меня ускоренный метаболизм, и мне нужно много белковой пищи, а лучше крыс. Штук пять в день, не меньше. В них есть всё, что мне необходимо, — его мысленный голос приобрёл просящие нотки, и он повторил. — Помоги мне.

— Так много?! — не сдержавшись, воскликнула Изольда.

— Тогда я смогу быстро восстановить человеческий облик и помочь тебе.

Окончательно вспомнив всё, что с ней произошло, Изольда перевела взгляд на свою руку.

— Ты об этом? — спросила Изольда, указывая взглядом на шрам, поблескивающий белыми чешуйками. — Что, я тоже стану такой, как ты?

— Да, есть такая опасность, — услышала она в ответ. — Ты же меня слышишь и понимаешь, ведь так? И принеси мне еды! Пожалуйста... Когда я голоден, мне трудно оставаться спокойным.

К своему удивлению, Изольда заметила, упоминание о крысах в этот раз не вызвало у неё отвращения. Она поспешила в спальню, чтобы переодеться, и послушно отправилась в зоомагазин за ними.

Вернулась она с небольшой клеткой, в которой был десяток крыс, поставила на пол в прихожей и снова отправилась в ближайший гастроном за продуктами.

Итак, день за днём, вместо курортного романа, Изольда весь свой отпуск кормила и ухаживала, пусть за красивым и экзотическим, очень её волнующим, но существом.

Оно рассказало, что его зовут Максимом Евгеньевичем Хабаровым, что делом его жизни является генетика, а главное — исследование различных генетических мутаций. Что группа ученых, с которыми он работал по контракту, располагалась в секретных лабораториях на искусственной платформе в нейтральных водах, и поэтому запрета на любые виды исследований не существовало. Что исследования велись одновременно в нескольких направлениях, и конечная цель этих экспериментов заключалась в создании универсального средства способного восстанавливать, то есть заново регенерировать, утраченные органы, в первую очередь для самых ценных и опытных бойцов.

Основными направлениями были разработки методов и технологий модификации различных генов животных, обладающих нужными свойствами, а также проводились опыты по укомплектованию ими генома свиньи и по пробуждению спящих генов человека, ответственных за естественную регенерацию в человеческом геноме.

Было создано несколько десятков таких химер с различными свойствами, а в некоторых из них были введены человеческие гены.

Но самую большую ошибку Максим совершил, как он сам утверждал, из-за того, что ему не давала покоя мысль о том, что природа потратила столько миллионов лет для совершенствования функций организма, что ему было очень интересно самому испытать, каким образом возможно изменить сформированные ею программы, и под влиянием азарта он добавил в свой геном некоторые фрагменты генома экспериментального удава. Хотя, именно это спасло ему жизнь, когда химеры, снабженные человеческими генами, и в результате этого обладающие вполне развитым мышлением и зачатками телепатии, организованной группой напали на сотрудников, находящихся в лаборатории. Тогда погибло восемь человек, они были растерзаны химерами, его тоже укусила за руку одна из химер, но ему удалось покинуть лабораторию, заблокировать выходы и нажать кнопку самоуничтожения того блока, в котором находились взбунтовавшиеся химеры.

Вот тогда, заверил Максим Изольду, он впервые столкнулся с этим явлением, что на его руке через незначительное время произошло полное восстановление всех повреждений, и он окончательно понял, что сам теперь является химерой, а дальнейшее наблюдение за метаморфозами своего тела решил проводить самостоятельно, поэтому быстро собрал и, продублировав накопившиеся материалы, упаковал в специальный бокс пробирки с биоматериалами. Потом на находящемся в его пользовании вертолете сбежал на материк.

Кроме того Максим подозревал, что как только руководство узнает о провале проекта и о многочисленных человеческих жертвах, то постарается зачистить все последствия, то есть уничтожить платформу с лабораториями и устранить свидетелей. Поэтому немедленно, с первым рейсом самолета, возвратился домой, где оборудовал в подвале своего дома лабораторию для опытов и наблюдений за дальнейшим развитием метаморфоз в своём организме.

Его самочувствие в то время было отличным, работоспособность и умственная деятельность повышенная, Максиму тогда казалось, что он все успеет, всё сделает.

Он рассказал Изольде, что ему удалось договориться с двумя коллегами о сотрудничестве. Один коллега не смог прилететь к нему на помощь, но предложил в условиях своей лаборатории попытаться изготовить антидот по его инструкциям, и Максим на следующий день в специальном контейнере отправил ему с ближайшем рейсом самолёта образцы своей крови и другие опытные материалы, находящиеся в его распоряжении.

Другой его коллега — Семён Викторович Тождественский пообещал прилететь на помощь и вскоре сообщил дату прилета, наступающую через три дня.

В день его прилета, чтобы не рисковать, Максим заказал такси, и на нем отправился в аэропорт встречать Семёна. Но по дороге туда с Максимом случилась непредвиденная метаморфоза. Водитель такси, увидев то, что происходит с пассажиром, настолько испугался, что потерял управление, и на полном ходу машина вылетела в кювет, многократно перевернулась и загорелась.

Но Максиму в облике змея удалось выползти из своего прежнего тела и через разбитое окно покинуть горящую машину. Он не мог определить, сколько времени прошло, пока пришлось скитаться, в каком направлении он передвигался, пока не был пойман какими-то людьми и передан в зоомагазин.

Максим убеждал Изольду в том, что она первая из окружающих его людей, с кем ему удалось установить телепатический контакт. И к тому моменту, когда оказался в её квартире, он был очень голоден, и, когда она в шутку пообещала сварить из него суп, обезумев от голода, совершил этот ужасный поступок — стал душить.

Максим повторял Изольде:

— Запомни навсегда это имя — "Мехент". Это и аббревиатура моего имени, и пароль моего компьютера и исследовательской программы. Это главное слово, которое в облике удава, я боялся забыть и всё время мысленно повторял, и это первое слово, которое я смог передать тебе, и ты его произнесла.

Существо, называющее себя Максимом, обладало превосходным аппетитом и быстро набирало вес, много времени проводило в ванной. В воде оно резвилось как ребёнок, шипело и даже, казалось, смеялось.

Изольда приобрела для него мощный компьютер, и теперь значительную часть дня Максим проводил в каких-то расчетах, в поиске и анализе непонятной ей информации. Он восстановил контакты со своими коллегами. Ежедневно консультировал и курировал проведение исследовательских работ по созданию антидота, а также перевёл значительную денежную сумму на текущие расходы со своих счетов в банках на банковскую карточку Изольды.

Внешность этого существа вызывала в ней необъяснимые и противоречивые чувства. С одной стороны вид его необычайно красивой головы, переходящей в торс с мускулистыми руками, и в то же время нижняя часть его тела по-прежнему оставалась белоснежным змеиным хвостом, хотя длина его тела значительно уменьшилась и, казалось, не превышает двух метров. И теперь он уже, как божество, существовал в её фантазиях.

С другой стороны, невзирая на его изменившийся облик и поведение, в глубине души Изольды таился страх, ведь он был тем самым удавом, который ещё недавно пытался её убить.

* * *

Отпуск закончился, и Изольда вновь приступила к работе в стоматологической клинике.

Каких-либо особых изменений в своем самочувствии она не замечала. Ловкость движений, профессиональное мастерство даже возросли. Но Изольда стала невольно ловить на себе какие-то задумчиво-внимательные взгляды мужчин и подмечать какую-то новую грациозность своих движений.

Шрам на руке от пореза, затянувшийся белой змеиной кожей, Изольда назвала коллегам новомодной татуировкой и замаскировала, сделав себе маникюр лаком того же цвета.

Как-то вернувшись домой после работы, Изольда не застала Максима на привычном месте в зале у компьютера. Оставив на пороге кухни полные пакеты с едой, она поспешила в спальню...

Максим с очень довольным выражением лица лежал на её кровати, укрывшись одеялом. И когда она приблизилась, отбросил его и радостно предъявил Изольде своё вновь обретённое мужское достоинство.

То, что она увидела, заставило её воскликнуть:

— Ты же дорожил каждым граммом своего биоматериала! Что тебя заставило так расточительно его использовать?

Уже привычный лукавый мужской голос зазвучал в её голове:

— Должен же я как-то компенсировать тебе моральный ущерб!

Сама не понимая почему, Изольда не смогла не подчиниться его желанию, и эта компенсация неоднократно возносила её на вершину восторга.

На рассвете Максим сообщил, что первый опытный образец антидота готов, и что билеты на самолет для Изольды уже заказаны...

На следующий день с первым рейсом Изольда улетела, чтобы как можно скорее доставить приготовленный для Максима антидот.

И вот уже заканчивались третьи сутки томительного ожидания с того момента, как за ней закрылась дверь. Неизвестность сводила с ума, грозя превратить в вечность тянущиеся в бесконечности минуты.

Максиму уже сообщили: что Изольда в течении первых суток благополучно долетела, что ей передали опытный антидот-ингибитор, и уже на следующий день возвращалась обратно. Но из-за неполадки самолета и его вынужденной посадки где-то на полпути её рейс задерживался.

И вот уже вторые сутки его властная нордическая душа трепетала от ранее неведанного ему волнения за эту женщину, ставшую для него, как оказалось, небезразличной.

На рассвете четвертого дня еле уловимый звук, вызванный поворотом ключа в замке входной двери, вывел Максима из оцепенения.

На пороге квартиры стояла Изольда. Необыкновенная бледность её лица не ускользнула от его внимания. Максим почувствовал: что-то изменилось в ней за время отсутствия, но не мог сразу понять суть этих перемен.

Изольда стремительно вошла в квартиру, передала ему в руки сумку и прошла на кухню к холодильнику.

— У нас ещё осталось мясо? — каким-то изменившимся голосом произнесла она.

— Ты задержалась, я волновался и почти всё съел. Вот только крысы и остались, пара штук, — ответил Максим. — Вас в самолете не кормили?

Он с тревогой разглядывал Изольду. За эти три дня она сильно изменилась, и казалось, что еле скрывает своё раздражение. Её красивое бледное лицо временами перекашивала гримаса недовольства, а тонкие пальцы удивительно изящных рук то нервно сжимали, то теребили друг друга.

— Не могу даже смотреть на ту еду, меня от неё тошнит. Я хочу мясо! Сырое! — прерывистым, пропадающим голосом произнесла Изольда.

Когда она с жадностью ела найденных в холодильнике крыс, Максим с удивлением заметил, что зрачки её серых глаз приобрели более вытянутую форму.

Изольда заметно нервничала, но насытившись, приняла душ и отправилась в магазин пополнять запасы еды.

Весь день она хмурилась и была не разговорчива. За обедом Максим с трудом выпытал у неё подробности поездки, а к вечеру ему окончательно стало ясно, что пережитый Изольдой стресс, вызванный этим утомительным перелетом, спровоцировал в её организме первый мучительный этап метаморфозы.

С головой укрывшись одеялом, Изольда больше не реагировала на его вопросы, а когда Максим попытался её расшевелить, то заметил, что у неё поднялась температура и её сильно знобило.

Он понимал, что все симптомы указывали на то, что без посторонней помощи она может и не перенести такую острую реакцию иммунной системы.

Глядя на то, что происходит с Изольдой, Максим, чувствуя свою вину и ответственность за то, что случилось, размышлял над возможными вариантами последствий. Ведь это его укус и попадание ей в кровь нестабильного и неизученного биоматериала запустили этот процесс преобразований. Сожалеть о случившемся уже не имело смысла. Но ему опять предстояло сделать выбор, последствия которого невозможно было как рассчитать, так и предугадать заранее. Он, как пытливый ученый, позволил себе поставить этот рискованный эксперимент на себе, распорядился своей жизнью и получил в результате не только свои проблемы. И теперь должен... Обязан решить проблему Изольды, которая стала невольной жертвой его любопытства.

Привезённый Изольдой опытный антидот, созданный по его расчетам и под его непрерывным контролем, Максим изначально планировал испытать на себе. Теперь же, учитывая её состояние, он, не задумываясь и не теряя времени, решил ввести его Изольде.

Максим уже вскрыл привезенную Изольдой термосумку, в которой находился прозрачный блистер с двумя одноразовыми шприцами, наполненными своим подобием — модифицированными вирусами, которые, едва коснувшись живой клетки, ввинчивают в неё свои "пружинки" ДНК, представляющие собой хитроумную программу, позволяющую избавиться от сильно поврежденных генов, прерывая только начавшийся симбиоз с чуждыми генами, попавшими в организм Изольды при укусе.

Максим понимал: что хотя и удалось его команде создать математическую теорию клетки, и он сам принял немаловажное участие в её разработке, сделавшей возможным создание этого опытного антидота, но сейчас ему вновь придётся рисковать, так как не оставалось других вариантов.

После того, как он ввел Изольде в вену содержимое первого шприца, Максим связался по интернету с коллегой (в лаборатории которого и был создан этот антидот), и тот в весьма взволнованной манере сообщил ему своё мнение о результатах последних экспресс-анализов, доставленных Изольдой образцов его крови.

Эти результаты, по мнению Семена, гласили о совершенно невероятных процессах, происходящих в организме Максима. Он с уверенностью заявил, что в геноме Максима после двух метаморфоз уже активно протекает процесс, в результате которого был запущен совершенно не изученный цикл мутаций клеток, вызванный нетипичным процессом удлинения теломер и позволяющий предполагать, что они уже не разговаривают на языке, свойственном человеческой клетке — у них иной генетический код.

А также, он выразил своё мнение о том, что данный антидот Максиму уже бесполезен. А в случае с Изольдой подтвердил, что есть смысл попробовать, так как он и создавался в расчете на такой, как у неё, начальный этап мутаций.

Семен пригласил его к сотрудничеству и заверил Максима в том, что уже полностью согласовано финансирование нового проекта и назначение именно его на должность научного руководителя этого проекта; а также в том, что в его распоряжение будет предоставлена лучшая лаборатория, оснащенная самым современным оборудованием.

Максим понимал: как бы не сложилась его судьба в случае согласия на участие в этом экспериментальном проекте — обещанные ему гарантии могут оказаться и не выполненными, но, тем не менее, принял это предложение.

Анализируя создавшуюся ситуацию, Максим с горечью осознавал — куда завели его поиски смысла жизни, своей неповторимой экзистенции — "я есть мой труд", в преодолении пределов своей свободы, вернее, свободы в нарушении критериев морали общества, в постижении недозволенного, в стремлении истолковать этот "шифр бытия". Неотступно его преследовала мысль о том пределе, пройдя который наука превращается в служанку человеческих пороков. А человек, вообразив себя богом, начинает преобразовывать под себя действительность и законы природы.

Кроме того, оставалась ещё одна проблема — он ещё не мог ходить, так как нижняя часть его тела по-прежнему являлась змеиным хвостом, а появляться в таком виде перед коллегами ему не позволяли ни принципы, ни здравый смысл.

Он решил воспользоваться уже однажды пережитым — пусть болезненным, но эффективным опытом, который смог бы запустить новый виток метаморфозы — отсечением части тела.

На кухне он отыскал тот самый топорик, которым в прошлый раз воспользовалась Изольда, и ещё раз попытаться сыграть с судьбой в рулетку. Но на сей раз, это всё пришлось делать самому.

Сосредоточившись на том, что ему предстоит вытерпеть невыносимо сильную боль и, нанеся первый удар топориком по ненавистной конечности, он с удивлением обнаружил, что с ней ничего не произошло — инстинктивно его тело защищалась от попыток Максима нанести себе вред. Он не знал — сколько времени провел в тщетных попытках отрубить себе хвост, на котором по-прежнему не было ни одной значительной царапины. Обессилив, Максим улёгся на полу кухни, подложил руки под голову и начал размышлять.

Неожиданно он вспомнил, как от хвоста избавляются ящерицы.

И вдруг ему пришла в голову бредовая идея. Он представил себя ящерицей, которой жизненно необходимо избавится от хвоста, и через некоторое время, повторив попытку, с удивлением обнаружил, что ему удалось отрубить хвост, почти не испытав боли и большой кровопотери.

А через некоторое время, когда ему удалось вырастить ноги, он уже вполне обладал способностью передвигаться по квартире довольно уверенной походкой. Как и в прошлый раз, он съел весь бесценный биоматериал и, чтобы не шокировать коллегу, убрал все последствия своей метаморфозы.

Новое тело, отражающееся в полный рост в огромном зеркале на стене ванной комнаты, было великолепно. Оно отвечало не только эстетическим, но и функциональным требованиям хозяина, невзирая на то, что почти всё было по-прежнему покрыто неестественно белой змеиной кожей.

Максим знал, что скоро Семен доставит ему одежду, и после этого его внешний вид будет мало чем отличаться от остальных людей.

Потом он принял душ и, завязав на бедрах полотенце, вернулся в комнату, где лежала Изольда, присел на край кровати. У неё по-прежнему был жар, испарина покрывала лоб, и она тревожно металась во сне. Убедившись, что уже прошло три часа, Максим сделал вторую инъекцию антидота-ингибитора.

Не прошло и полчаса после инъекции, как Максиму стало заметно, что состояние Изольды улучшилось. Она перестала метаться, температура тела нормализовалась. Для того, чтобы в дальнейшем быть уверенным, что удалось стабилизировать процессы восстановления исходного генома, Максим взял образец её крови и бережно упаковал в термосумку.

Для Изольды выход из этого состояния напоминал внезапное пробуждение: еще не открыв глаза, она ощутила его беспокойство, нежную ласку его души, едва уловимые убаюкивающие оттенки его голоса. Время от времени она то открывала, то закрывала глаза, стараясь сдержать слезы, и внимала, как бьётся его сердце. Максим был рядом, совсем близко: она явственно ощущала его присутствие, его руки. Максим ей что-то объяснял, она слышала его мысленный голос, он звал её и что-то повторял. Но вопреки всему, Изольда осторожно освободилась от его объятий и расширившимися глазами уставилась на него, будто видела в первый раз. Она уже его не понимала и снова погрузилась в живительный сон.

Ночью, в назначенное время в сопровождении машины охраны подъехал Семен. Он поднялся в квартиру и передал Максиму большую сумку с одеждой. Максим оделся и, стараясь не разбудить Изольду, жестом попросив ожидающего его коллегу подождать ещё минуту, быстро написал записку и покинул квартиру, полагая, что всё, что он мог, уже сделал.

Звук захлопнувшейся входной двери окончательно вывел Изольду из забытья. Она села на постели и увидела, что стул, на котором сидел Максим, пуст.

На её вопрос:

— Максим, ты где? — ответом была тишина.

Изольда быстро выбежала в прихожую, на тумбочке белела записка. Не читая её, она устремилась к кухонному окну, из которого можно было видеть выходящих из подъезда двух мужчин.

Максим, в сопровождении неизвестного ей мужчины, уверенной походкой подошёл к машине и прежде чем сесть в неё, некоторое время стоял неподвижно, глядя на окно, в котором был виден изящный силуэт Изольды.

Проводив взглядом машину, Изольда дрожащими руками развернула записку; в ней четким разборчивым почерком было написано:

"Мы больше не можем быть вместе. Я опасен для тебя. Моё будущее туманно. Я всегда с благодарностью буду помнить то, что ты сделала для меня. Забудь меня. Будь счастлива. Максим."

Прочитанное письмо дрожало в её руке, по щекам катились и капали на него слезы отчаянья.

Эта часть жизни была для Изольды чем-то новым — таким необычным и романтичным приключением.

За свою — до сего дня — недолгую жизнь, состоящую из счастливого детства, учебы, карьеры, экзотического отдыха и путешествий, она ещё не знала, что есть на свете люди как цветы, которые, чем больше за ними ухаживают, тем меньше они отвечают стараниям садовника.

В памяти Изольды Максим так и запечатлелся красотой своего неподвижного властного лица, так напоминавшего ей образ змееподобного божества, названного ею Мехентом, привыкшего отдавать команды и соотносить их только с собственным мнением.