То, чего не видно (гет)

Он стоял у распахнутой двери купе и казался на удивление спокойным и даже несколько… приветливым?

Зелёная оборка на мантии помогла отогнать видение, и Гермиона смело подошла ближе.

— Грейнджер, — он кивнул и спросил: — Ты принесла? — Но не дождавшись ответа, тотчас перебил сам себя: — Конечно, принесла, мог бы и не спрашивать. Зайди — покажешь внутри.

— Малфой, я не думаю… — Гермиона замолчала, собралась с мыслями и задала волнующий её вопрос: — Зачем они тебе?

Она нахмурилась и твёрдо посмотрела на Малфоя, пообещав самой себе, что не успокоится, пока не получит вразумительного ответа. Конечно, от него можно ожидать всего, что угодно, но она была готова — отвела сумку, набитую свитками, за спину и нащупала палочку, чтобы в случае чего организовать себе отступление. Но Малфой будто и не заметил её манипуляций или сурового взгляда. Всё ещё придерживая правой рукой створку двери, словно приглашая Гермиону в купе, а левую небрежно засунув в карман брюк, он протянул:

— Грейнджер, Грейнджер, всё-то нам нужно знать… — выражение его лица было абсолютно расслабленным, и губы даже изогнулись, будто в подобии улыбки, но было очевидно, что ответ тщательно продуман: — У меня есть некоторая личная заинтересованность.

Гермиона вскинула подбородок — такой ответ её не устроил.

— Это не ерунда и не шутки, Малфой, и то, что я помогла тебе и даже пришла сюда, ещё не значит, что я отдам их, — договорив, она слегка подалась назад, будто намереваясь уйти, но Малфой отреагировал молниеносно: протянув руку, он схватил Гермиону за запястье, и она дёрнулась, чтобы достать палочку, но кое-что остановило её.

То, что на мгновение мелькнуло во взгляде Малфоя, когда спокойное выражение схлынуло с его лица, и дало понять — он правда относился к этому серьёзно.

— Послушай, Грейнджер, — горячо проговорил он, — я объясню тебе, что смогу, но только будет лучше, если мы зайдём внутрь. К тому же я хотел бы сначала посмотреть свитки. Пожалуйста, — добавил он и несильно потянул её за собой, увлекая в пустое купе.

Гермиона невольно шагнула следом, но остановилась в проходе, а затем всё же передала Малфою часть свитков. Он сразу принялся напряжённо просматривать их. В купе повисла тишина, и даже звуки, долетавшие из других вагонов, стали казаться менее громкими.

— Там была фраза… — начала Гермиона. — Я не уверена, что именно она значила, я могла где-то ошибиться, — она слегка зарделась и попыталась оправдаться: — Я нашла словари в Запретной секции и послала запрос в Лондонскую библиотеку, но перевод всё-таки кажется мне странным.

— Какая фраза? — вскинул голову Малфой.

— Может, сначала ты объяснишь, что всё это значит? — вопросом на вопрос ответила Гермиона. — И какое отношение это имеет ко мне?

— К тебе? — он непонимающе нахмурился.

Гермиона замялась и глубоко вздохнула, будто перед прыжком.

— Когда я попыталась показать профессору Бабблинг небольшую выдержку из того, что ты мне дал, она сказала… — Гермиона покачала головой, словно и сама не верила собственным словам, — что не видит никаких рун. Только непонятные и ничего не значащие символы. Но я проверила, Малфой, ты не накладывал никаких заклинаний недосягаемости, и любой должен был увидеть то же, что и я. И всё же этого не произошло. Почему?

Малфой, казалось, побледнел от её слов, а его губы ожесточённо сжались. Выждав, он проговорил:

— Действительно, самая умная, не так ли? Тогда ты и сама должна была догадаться, с чем связаны все эти руны и переводы.

— У меня есть догадки, — подтвердила она.

Малфой снова как-то странно посмотрел на неё и махнул рукой:

— Вперёд.

— Вейлы, — выдохнула Гермиона. — Вейлы, и их магия, и связь со своими партнёрами, которой они обладают.

— И что дальше, Грейнджер? — будто издеваясь, продолжил Малфой. — К каким выводам ты пришла?

— Я… я не знаю.

— А мне кажется, знаешь.

Неожиданно он рванул вперёд, отбросив свитки, и Гермиона даже не успела вскрикнуть: одной рукой он обхватил её за талию, втягивая в купе, а второй захлопнул дверь за спиной. И коснулся её губ своими на удивление нежно, и мягко, и ласково.

И робко.

Да, робко, что совершенно не вязалось с его характером, привычками и тем, как он вёл себя только что.

Как легко и невесомо он теперь поглаживал её спину, что ощущалось даже через рубашку, джемпер и мантию.

Мантию с красной оборкой.

Гермиона резко вырвалась и пихнула Малфоя, так что он, не удержавшись, шагнул назад.

— Ты… что?! — возмущённо выдала она.

Он молча застыл напротив; его губы слегка блестели, блестели и глаза. Это был даже не блеск — белки глаз будто светились изнутри, а радужка стала почти чёрной.

Вздрогнув, Гермиона отвела взгляд.

— Так что, Гермиона? — тихо произнёс он. — Ты признаёшься, что весь год не замечала, как накалялся воздух в комнате, если мы оставались наедине? Не обращала внимания на то, как нас обоих передёргивало от случайных прикосновений? Не видела, как я смотрел на тебя, и не слышала, когда кто-то говорил тебе об этом? «Гермиона, он прожжёт в тебе дыру». «Скажи мне, если он обижает тебя!». И что, хоть раз за этот год обидел ли я тебя, Грейнджер? Причинил ли неудобства? Боль? Скажешь, что не думала об этом?

— Драко… — испуганно пролепетала Гермиона, не ожидавшая такого выплеска, но, увидев, как омрачилось его лицо, исправилась: — Малфой, ты уверен? — она взглянула на свитки, валявшиеся у него за спиной.

Они оба знали, что конкретно имеется в виду.

— Да, — просто ответил он.

— И что с этим делать?

Малфой закатил глаза и язвительно откликнулся:

— Я думал, ты мне сможешь рассказать об этом, — он многозначительно посмотрел в сторону свитков.

Гермиона вновь вздохнула и ничего не ответила. Она задумалась. На ум ничего не приходило — в тех документах, которые Малфой попросил её перевести, не было ответа.

Если она действительно его пара, как утверждал Малфой, у них было не так много вариантов.

Подняв глаза, Гермиона заметила, что Малфой смотрит на неё. Это был именно тот взгляд, который он упомянул, — один из множества, что она замечала на себе за этот год. Она вспомнила, как впервые подумала, что, возможно, нравится Малфою. Уже тогда эта мысль не вызвала отвращения, а сейчас…

В голове пронеслись все те минуты и часы, которые они провели за мирной беседой или почти дружескими пререканиями — отношения между старостами сильно изменились на седьмом году обучения. И этот поцелуй… не сказать, что у Гермионы было много опыта, но она точно знала — поцелуй был особенным.

И она бы соврала, если бы сказала, что ей не хотелось ещё.

— Так ответь мне, Грейнджер, что это была за фраза?

Гермиона вздрогнула и вновь посмотрела ему в глаза. Что ж, возможно, она могла попробовать. Вздохнув, она по памяти процитировала:

— «Привяжет она тебя к себе чем-то, чего не видно, а порвать — нельзя, и отдашь ты ей всю свою душу», — от её взгляда не укрылось, как дёрнулся Малфой, и она еле убедила себя не отводить взгляда, когда он пронзительно посмотрел на неё. — Но теперь мне кажется, там не хватало конца.

— Какого? — внезапно охрипшим голосом спросил Драко.

— «И она, возможно, ответит тебе тем же». Если постараешься, конечно.