Инстинкты (гет)

    Воздух в помещении целиком состоял из трупной вони и холода. Джон давно к нему привык, но запах все равно застревал под конец рабочего дня в горле, будто он пожевал плесени. И прилипал к коже — так сильно, что не оттереть мочалкой.

Джонатан Граймс сделал последний стежок у горла мертвеца, сшивая серую, как сегодняшнее угрюмое небо, кожу. Испачканная иголка с ниткой звякнула о поднос с инструментами. Джон накинул на труп простыню и стянул с себя одноразовый фартук, а затем и халат. Выкинув перчатки в урну, он тщательно вымыл с мылом руки, а затем, подойдя к столику в углу помещения, взял термос с чаем. Напиток помог освежиться.

      Никаких новых зацепок за сегодня. Не то чтобы он ожидал, что улики будут валиться на него каждый день, нет, находить их всегда было делом не из легких. Обычно он искал что-то на трупах, то, что могло помочь, ходил по местам преступлений и рылся в некогда успешно взломанной базе данных полиции. Но зачастую после всех усилий Джонатан обнаруживал у себя на руках жалкие, неопределенные кусочки разрозненной информации. Их он бережно откладывал на будущее, надеясь, что когда-нибудь они станут частями большой картины.

      Но иногда Джон все же находил и убивал тварь. Иногда — лучше, чем ничего, поэтому он здесь и работал.

Подозрение всегда падало на тела с потерей крови от одного или нескольких глубоких порезов. Крайне редко, но попадались и трупы со следами от клыков, в таких случаях полиция скидывала вину на взбесившихся бродячих зверей. Бригады отлова животных уже избавились почти ото всех бездомных собак и даже кошек, но разорванные трупы все равно продолжали находить.

      Какая неожиданность.

      Лишь объединяясь в стаи, или же будучи обезумевшими от голода вампиры позволяли себе вскрывать плоть клыками. Обычно после трапезы они избавлялись от трупов, но сделать это удавалось не всегда. Вампиры изо всех сил пытались замести следы, но в большом городе в любую секунду даже в самом укромном месте могли появиться люди, и тогда оставалось лишь убегать.

      С такими трупами было легче, чем с теми, которые находили обескровленными. Главное отличие от обычных убийств — количество крови вокруг трупа. Вампиры пили досыта и забирали с собой запас. Это легко можно было увидеть по фотографиям тела, содержащимся в отчетах. Конечно же, полиция тоже все заметила однажды. Невозможно долго оставаться слепыми. Они обвиняли серийного убийцу с фетишем на выкачивание крови, обвиняли сектантов и сатанистов, но никого из них, в отличие от бродячих животных, так и не поймали. Над загадкой бились годами, но постепенно все дела отправились в архив на вечный покой. Возможно, копы поняли, что зашли в тупик, но, скорее всего, на них кто-то надавил сверху. Некто невидимый, чье темное крыло покрывало и другие полицейские участки. Джон знал, кто это мог быть. Каждый охотник знал.

      Он оформил отчет о вскрытии и положил бумаги в стол. Рабочий день закончился. Переодевшись, Джонатан надел кожаный плащ и вышел из здания морга. Город выглядел будто накрытый синим стеклом. Постоянно гудящий, как рой пчел, Нью-Йорк горел огнями рекламы, под вечер еще пристальнее вглядывающейся в жителей города с высотных домов. Ночами город походил на яркое звездное небо, свет которого он закрывал своим. Джон жил в «Большом яблоке» с самого детства. В шуме огромного города, в его почти сказочном сиянии легко мог потеряться приезжий, но для тех, кто жил здесь давно, краски поблекли.

      Внедорожник пронзил сумерки двумя столбами света. Джон поехал домой, как считалось всеми, на официальный двухдневный выходной, хотя, на самом деле, он не мог сказать, когда отдыхал в последний раз в привычном понимании этого слова. Днем он вскрывал тела, копаясь в медленно гниющих внутренностях, ночами уходил на охоту. В качестве отдыха ему хватало всего-то высыпаться несколько раз на неделе. Многие бы сказали, что такая жизнь — полное дерьмо, люди с извращенным складом ума нашли бы тут романтику. Но Джон не считал ее ни первым ни вторым. Так же как привыкают люди к новым городам, в том числе и шумному сверкающему всеми цветами Нью-Йорку, так привык он к тому, что делает. Ночные вылазки превратились в данность. Такими же выверенными движениями, какими он вскрывал один труп за другим, Джон исследовал самые темные закоулки города, которые облюбовали маньяки, воры, убийцы. Вампиры. Подобно им он научился сливаться с ночью и бесшумно нападать. Пусть его зрение было не таким хорошим как у монстров, зато взгляд умело цеплялся за каждого подозрительного прохожего. Раз за разом проходя одни и те же маршруты, Джонатан иногда казался самому себе стражником, много лет патрулирующим огромный замок. Ничего не поделаешь, Нью-Йорк — большой город, рай для нечисти, они прятались в его заполненных чернотой улицах, как тараканы в щелях.

      На сегодня обыкновенное хождение по улицам откладывалось.

      Он доехал до своего дома — обыкновенного двухэтажного коттеджа с гаражом и двускатной крышей. Его огораживал медный заборчик, поставленный для красоты, а не для защиты. Не хватало еще, чтобы соседи окончательно подумали, что Джон — параноик, превращающий свой дом в крепость. Жилище и так находилось чуть вдали от остальных зданий в районе, а с трех сторон его окружали высокие дубы. Половину окон в здании Джон заделал из соображений безопасности, другие же снабдил железными ставнями, закрывающимися с помощью пульта управления. Стены хорошо защищали от звука, благодаря чему он не слышал, если соседи напротив закатывали шумную гулянку. Все рядом живущие вообще редко вмешивались в его жизнь, но знали, что он человек вежливый и приличный, потому иногда заносили пирог на праздник, а их дети забегали к нему на порог на Хэллоуин просить сладостей.

      Не раздеваясь, Джон прошел к старой тумбе, давно потерявшей насыщенный лакированный окрас. В верхнем ящике, среди мусора, с которым он каждый раз обещал себе разобраться, он после продолжительных поисков откопал бумажку с номером. Редко когда он обращался за помощью к другим охотникам. А после того, как те объединились в неформальную организацию, и вовсе старался держаться от них подальше. От постоянных уговоров работать сообща он устал, да и мысль о том, чтобы сбиваться в кучу, претила Джону. Они охотники, а не офисные крысы, так незачем пытаться походить на крупную корпорацию. Подобная затея лишь увеличивает шанс того, что мир узнает о войне, о которой ему знать не положено.

      Но в этот раз Джон в одиночку не смог накопать нужную информацию за несколько месяцев, а источник, с которым он собирался связаться, был одним из тех редких людей, которым он мог доверять. Он снял трубку с корпуса телефона и начал прокручивать пальцем наборный диск, издающий позвякивание при кручении. Старая, добротная вещь, несущая налет прошлого века. Вряд ли хоть у одного его знакомого остался такой. Джон иногда пользовался раритетом, не давая старичку застояться. Гудки в трубке прекратились и сквозь секундные помехи пробился голос:

— Алло? Джон, рад слышать.

— Ты выяснил что я просил?

— Да, — Лестер протяжно вздохнул, — есть парочка мест, где они часто ищут жертв. Подкупленная охрана, или, быть может, владелец, — он определенно тянул время, говоря так, будто раздумывал над каждым словом. Наверняка сейчас он неуверенно постукивал пальцами по колену или кусал губы. У него имелись точные адреса, имена половины постоянных посетителей и черт знает что еще. Он имел настоящий талант к поиску информации.

— В управлении планировали отправить по команде в эти места, — Лестер явно попытался на что-то намекнуть.

— Если они все равно туда прибудут, мое присутствие там всего одну ночь ничего не изменит, — лицо Лестера наверняка приняло с начала разговора обеспокоенное выражение. Оно понятно, он волновался за него, но честное слово, вести себя как мамочка вовсе не обязательно.

— Тебе не стоит соваться туда одному, — голос на том конце провода стал более настойчивым.

— Это всего лишь разведка, — Джон упорно игнорировал волнение приятеля, желая, чтобы и Лестер хоть раз отбросил эмоции.

— Хорошо, — в трубке послышался вздох. — Дам тебе все адреса, выберешь сам. Будь осторожнее.

— Конечно, — Джон положил трубку после того, как все записал. Затем сел за стол, освещенный желтым светом погнутой настольной лампы. Четыре клуба, четыре места, о которых он абсолютно ничего не знает. Остается полагаться только на интуицию и удачу. Впрочем, не в первый раз.

      Привычную одежду Джон сменил на темно-синий костюм — единственную приличного вида официальную вещь в гардеробе. Очки в крепкой оправе заменил неудобными линзами. Сбрил жесткую щетину, отчего сразу стал выглядеть лет на десять моложе.

      Под пиджаком Джон смог спрятать лишь один кол и кинжал из сплава серебра. Пистолет с глушителем отправились в неприметную кожаную сумку.

Чуть позже он остановил начисто вымытую, блестящую черную машину поодаль от клуба. Через несколько минут, получив свое «Проходите, мистер», зашел в здание, где сразу окунулся в глубокий мужской вокал, наполняющий помещение со сцены. Синие и белые пятна прожекторов плавно кружили по стенам. Так же плавно передвигались по залу и люди, которых внутри оказалось не так уж и много. Джон, присев на самое заметное со входа место у бара, заказал себе коктейль — один из тех, что подают со смешными зонтиками. Нелепость сыграет ему на руку.

      На сцене пропели множество песен, десятки людей вошли и вышли прежде, чем Джон сосредоточил внимание на одном из посетителей, появившемся посреди помещения. Женщина, чье платье сверкало в свете ламп. Незнакомка озиралась по сторонам, она явно нервничала и выглядела так, словно искала кого-то или боялась, а может, и то и другое сразу. Джонатан исподтишка наблюдал за ней. Нечто в женщине отличало ее от остальных людей в клубе. Приглядевшись, можно было заметить в ней нечто неправильное. Словно на нее по-другому падал свет. Некоторые бы сказали, что она похожа на наркоманку, надолго оставшуюся без дозы. И они оказались бы почти правы. Джон не раз встречал голодных вампиров, теряющих последние остатки самоконтроля и легко мог их распознать. В любой момент они могли сорваться, забыв о всякой предосторожности, а их глаза походили на бездну. Пустой взгляд, казалось, затягивал внутрь себя будто воронка. Джон совсем не верил в магическую теорию происхождения вампиров, популярную среди охотников, но иногда ему казалось, что эти существа все же излучали тьму. Хотя все это могло быть лишь иллюзией. Оголодавшие вампиры постепенно впадали в безумие, а нормального человека оно всегда пугает.

      Взгляд женщины наткнулся на Джона, а он в ответ отсалютовал ей бокалом, так сильно облокотившись на барную стойку, что чуть не распластывался на ней. Он пьян — так ей должно казаться. Интуиция подсказывала, что он выбрал верную жертву, в то время как сама женщина в ней ошиблась. Она так же улыбнулась и поспешила к нему, сжимая в руках лакированный клатч. Вампира, нагло совращающего будущую жертву, распознать легко, по крайней мере, бывалому охотнику. Джонатан привык подмечать каждую мелочь и сейчас его вниманием овладела женщина перед ним.

— Привет, — она прищурилась, оглядывая его с ног до головы. — Я тебя сразу заметила, скучаешь?

— Думаю, что сейчас не буду, — он подмигнул ей, заставляя лицо расплыться в глупой улыбке. — Выпьешь?

— С удовольствием, — она положила клатч на стойку и присела рядом с Джоном. Ее движения, плавные как у кошки или змеи, могли загипнотизировать какого угодно мужчину. Но не Джона, почти уверенного в том, что она монстр. Когда женщина смотрела на него, то облизывала взглядом вены на шее. Если она и вправду так голодна, как кажется, то половина сил покинула ее. Джон все меньше сомневался, что она вампир, но ждал до самого конца, когда монстр явит себя. Не бросаться на кого попало, поддаваясь паранойе — урок, который стоит усвоить каждому охотнику.

— Ты здесь с кем-то? — незнакомка закинула ногу на ногу, неспешно попивая только что принесенный ей напиток. - Я, кстати, Грейс.

— Нет, пришел один, — поспешил он обрадовать ее. — Я Джон.

      Они разговорились. Успешно притворяясь пьяным в хлам, Джонатан дарил Грейс пошлые комплименты, поглаживал ее округлое загорелое бедро, прикрытое красным платьем. Он сам от себя не ожидал такого вживания в роль, как только его достоинство допустило это унижение и трату денег на коктейли для кровососа? Быть может, сейчас он ничем не лучше подобных женщине, что сидела перед ним — притворяющихся, втирающихся в доверие, лгущих. Хотя, если подумать, каждый хоть в раз в жизни использовал эти приемы ради достижения цели, пусть и самой незначительной. Вампиры мыслят почти так же, как и те, над кем стоят в пищевой цепочке. В чем-то они действительно похожи, хотя об этом противно даже думать.

— Может, выйдем на улицу? — на губах женщины, густо накрашенных темной помадой и похожих оттого на спелую вишню, заиграла сладкая улыбка. — Я покажу тебе кое-что.

— С удовольствием, детка, — хмыкнул он.

      Покачиваясь, Джон встал из-за стойки. Женщина тут же вцепилась ему в руку и поволокла к выходу. Из клуба он желал убраться как можно быстрее, здесь могли появиться и другие вампиры, если они все еще не пришли, конечно. Помимо этого собратья могли ждать пышноволосую даму на улице. Для Джона не составляло труда разобраться с несколькими кровососами, но это могло привлечь лишнее внимание. Незаметно он выискивал взглядом тех, кто, оторвавшись от тени дома, последовал бы за ними. Но пока они шли совсем одни. Женщина тащила его все дальше от света и шумной музыки. У входа больше не толклись посетители, будь на месте Джона кто-то другой, никто бы и не заметил, куда он ушел, а охрана не произнесла бы ни слова. Многие из них получали плату от вампиров за молчание, да и те никогда не оставляли трупы с разорванными шеями валяться на улицах. Случалось, что вампиры-одиночки и вовсе похищали жертву, чтобы пить ее кровь на протяжении месяцев. Инстинкт твердил тварям скрываться и не тратить драгоценную жидкость зря, и они беспрекословно его слушались.

      Женщина мягким, уверенным движением толкнула его к стене, ее пока что человеческие глаза блестели от нетерпения, язык облизал губы и вовсе не потому, что она готовилась к минету. Джон покорно оперся на закрашенную граффити поверхность, давая вампиру проявить себя. Брюнетка обняла его, прижимаясь всем телом, и приблизила губы к шее, хватка ее стала крепче. Но едва клыки успели пронзить кожу, Джон незаметным движением заставил небольшую серебряную цепочку скользнуть вниз по руке и прижал ее к предплечью женщины. Грейс отскочила от него как ошпаренная, кидая быстрый взгляд на легкий ожог на руке. Она выглядела шокированной, радужка в мгновение ока покраснела.

— Какого черта …? Охотник? — она оскалилась. — Ты пожалеешь, что вообще ко мне приблизился!

— Я бы на твоем месте не растрачивал понапрасну силы, — Джон выхватил кинжал, делая шаг вперед. Каждая мышца его тела напряглась. — Ты голодна и не сможешь долго драться, — после этих слов ее губы сжались. — Так что скорее это ты пожалеешь, что вышла подкрепиться этой ночью.

— Ублюдок. Прикончу, — прошипела она, немедленно бросаясь на него.

      Двигалась вампирша небыстро. Совсем как человек. Голод высосал из нее силы, но Джон знал, что ее удар все еще может сломать ему парочку костей. Он легко увернулся, цепляя вампиршу кинжалом, что прятал под пиджаком. Раздался еле подавленный вскрик. Не давая женщине опомниться, Джон, развернувшись, метнул клинок. Лезвие пронзило грудь твари чуть повыше сердца. Она упала на колени, и Джонатан тут же подскочил к ней, хватая за горло. Другой рукой выдернул оружие. Коленом ударил вампира в живот, заставляя опуститься на четвереньки. Одним движением выхватив из сумки пистолет, он приставил дуло к голове женщины.

— Как ты узнал, что именно я…? — прохрипела она, очевидно полагая, что он пришел в клуб ради нее. Джон не поспешил разуверить ее в том, что могло сыграть ему на руку.

— Кое-кто из твоих друзей проинформировал меня в обмен на жизнь.

— Кнокс! — прорычала женщина, — долбаный мерзавец.

— Да, — кивнул он, запоминая фамилию, — именно он.

— Я тоже могу назвать тебе имена тех, кого знаю в городе, только не убивай меня! — она плавно переместила вес тела на колени, не заботясь о давно покрывшемся грязными пятнами красном платье.

— Начинай, — приказал ей Джон. Охота сегодня шла лучше и лучше.

— Дрю Ричардсон. Это его настоящее имя, — уточнила она. — Как и у всех них, — прикрыв глаза, Грейс продолжила. — Бродерик Мидоус и Рейн Мерсер.

      Мгновение Джон не понимал, что за имя она назвала последним. Он услышал, но оно словно натолкнулось на преграду в его разуме, не поддавшись полноценному осознанию.

Рейн Мерсер.

В закоулке, где стоял Джон, казалось, сгустились тени, будто отключились несколько фонарей, хотя они по-прежнему пронзительно ярко горели.

— Повтори последнее имя. — Сердце, никогда не подводившее Джонатана в бесчисленных погонях, драках, выносившее любую нагрузку, сейчас колотилось изо всех сил прямо по вискам. Женщина покорно исполнила его просьбу.

— Хочешь узнать о ней больше? — она затараторила, очевидно, пытаясь любыми способами спасти себе жизнь. — Я знаю только то, что она живет с Мидоусом, кажется, он обратил ее. Это все, честно!

      Джона словно столкнули с края крыши, пустота так же разорвалась в животе, где-то впереди ожидал неминуемый конец. Он снова проиграл в голове слова вампирши, а затем еще и еще. Это жестокая шутка, она как-то узнала и хочет поиздеваться над ним, твердил он себе. Что угодно только не то, что приходило на ум как самое логичное объяснение.

— Нет! — выдавил сквозь зубы Джонатан, — Ты лжешь. Эта девушка умерла, откуда ты узнала ее имя?

— Разумеется, она умерла, — женщина криво усмехнулась, заглядывая ему прямо в глаза. — Неужели не знаешь, как оно происходит? Все мы когда-то умерли, а затем воскресли теми, кто мы сейчас.

      Как бы Джонатан ни старался спастись, полет завершился ошеломительным падением.

— Сколько имен назвал Карл? — отвлекла его от тупого разглядывания стены женщина, часто дыша от волнения из-за выдуманного ей же соревнования на жизнь с вампиром по имени Карл Кнокс, которого Джон и не видел-то никогда.

      Джон медленно опустил взгляд на женщину, глядящую на него как собака, выслуживающаяся перед хозяином. Дуло пистолета упиралось ей точно в центр лба. Воздух разрезал тихий, резкий выдох глушителя, и тело вампира свалилось на землю безвольным мешком. Рука с оружием медленно опустилась. Джонатан остался стоять над пока еще живым вампиром, не шевелясь, хотя поток мыслей подгонял его быстрее заканчивать работу. Он стоял, пока у него, наконец, не вышло успокоить себя. Все это не может быть правдой. Есть еще много объяснений: она придумала это имя и совершенно случайно, оно совпало с ее именем. Или же ту девушку-вампира просто зовут так же, такое тоже бывает. В мире живет явно не один Джонатан Граймс, не одна Рейн Мерсер.

      Но шанс так мал, наверняка один на несколько миллионов. Куда меньше, чем шанс того, что Рейн, его Рейн, вовсе не мертва.

      Она прошла через смерть и стала одной из тех, кого он уничтожает.

      Джонатан склонился над телом женщины в красном платье, чьи открытые глаза бессмысленно глядели в небо, и с силой вогнал кол с окованным сталью кончиком прямо в сердце. Тело вытянулось и затрещало, руки со скрюченными пальцами потянулись к груди. Вампирша иссыхала на глазах, пока от нее не осталась лишь хрупкая оболочка. Через пару секунд она превратилась в пыль, которую Джон разметал по асфальту ногой. Красное платье вместе со всем, что вампирша носила под ним, а также клатч, он сгреб в охапку и поспешил к своей машине. Глухо завелся мотор, будто находился не прямо под ногами, а где-то далеко. В окнах мерцали огни фонарей, сливающиеся в одну светлую полосу.

      Несколько минут, и машина остановилась. Джон вышел, бросив яркое платье вампирши, прикрывающее клатч, поблескивать на заднем сидении. Жаль, что он не встретил еще нескольких вампиров у того клуба. Внутри будто кипела и бурлила лава, а руки дрожали, готовые в любой момент схватиться за оружие и метнуть в чью-нибудь глотку. Он не хотел вспоминать, но воспоминания вопили в его голове, пытаясь выбраться наружу.

      Бар не встретил его таким шумом, как клуб. Не вглядываясь в лица вокруг, Джон сел за столик в самом углу и заказал двойной виски. Он не пил много лет, напиток с непривычки обжег горло, а затем мягко согрел нутро. Джонатан заказал еще и еще, но память не желала уходить, подсовывая обрывки того дня.

      Рейн кричала. Джон видел ее лицо в свете лампы, перекошенное ужасом. Он видел и его лицо, растерявшее в клыкастом оскале человеческие черты, видел глаза, походившие на тлеющие угольки. Минуты назад звон бьющегося стекла заставил Джона вскочить с кровати. Он не был готов к драке. Впервые за много лет он потерял осторожность. С тех пор как они с Рейн стали жить вместе, он перестал спать с оружием под подушкой, он даже больше не окуривал квартиру полынью и крапивой.

      Удар отбросил его в стену, и темная комната перед глазами подернулась красным. Из груди нападавшего вырвался рык. Не счесть, сколько раз Джон слышал его. Рычание самого опасного из существующих в мире животных, обитающего в непроглядной ночи и не оставляющего жертве шанса на спасение. Джон совершил ошибку. Он слишком врос в другой мир, отличный от того, где хотел жить с Рейн. Он расслабился, в то время как противник усилил хватку. 

      Джон поднялся, не обращая внимания на боль и кинулся на врага, молясь о том, чтобы перестать слышать наполненный страхом крик. Еще один удар вампира отбросил его на тумбу, с треском ворвалась в плечо боль, и все закончилось.

      Когда он очнулся, спальня пустовала. После этого произошло много всего. Визг машин скорой и полиции. Последней он честно описал случившееся. Кроме одного. Он несколько раз уверенно повторил, что лица нападавшего не разглядел, хотя на самом деле запомнил его на всю жизнь. Это касалось лишь Джона, именно он должен был отыскать и уничтожить вампира, но поиски так ни к чему и не привели. Полиция тоже окончательно сдалась через год из-за недостатка улик. Следом состоялись похороны. Никто во всем мире даже не подозревал, что вина за смерть Рейн лежала лишь на Джоне. На мгновение поверившем, что у него есть шанс быть счастливым с кем-то.

    Этим утром звонок будильника прозвучал настолько громко, что почти разодрал барабанные перепонки. Джонатан проснулся, словно вынырнул из удушающего мазута, нисколько не отдохнувший. Он сразу же схватился одной рукой за больную голову, другой выключил назойливый механизм. Его мутило. Мысли не желали собираться в единые предложения и, отяжелевшие, метались в черепе, отчего Джону казалось, что в голове у него грохочет камнепад. Бросив взгляд на одежду, в которой вчера он завалился спать, он увидел, что идеально выглаженный костюм превратился в мятую тряпку. Вчера он пил, пока его не остановил голос еле пробившегося сквозь хмель разума, подсказавший, что еще немного, и он не дойдет до дома. А идти пришлось, бросив машину у бара. Не хватало ему еще проблем с полицией. Содрав с себя костюм, сидевший как чужая кожа и почти что мешавший дышать, он отправился под контрастный душ. Тело немного ожило, зубная паста и два стакана воды помогли избавиться от тошнотворного привкуса во рту. Пара таблеток аспирина заставили отступить боль. Джону становилось стыдно при одной лишь мысли, что он — бывалый охотник, брел вчера домой посреди ночи, пьяный в хлам. Любой, даже самый неумелый вампир, мог бы с легкостью подобраться к его шее. Удивительно, что Джон сейчас не лежит мертвый в мусорном баке или в каком-нибудь подвале.

      Он чувствовал себя отвратительно еще и потому, что выспаться так и не смог. Перед глазами всю ночь то и дело появлялась кричащая Рейн, Рейн с красными глазами вампира, мертвая Рейн. Ее имя, сказанное вампиршей, зависло над головой Джона как топор палача, не давая забыть о себе ни на секунду. В то, что он узнал, до сих пор не получалось поверить до конца.

      Но Джон знал, что пока ничто не доказывает обратного. За три года тело Рейн так и не нашли. А ведь именно это и должен был сделать вампир, что забрал ее — выкинуть труп на видном месте, чтобы его обнаружили. Чтобы Джон увидел. Потому что именно для этого вампир и ворвался в его квартиру, не убив его, почти не покалечив. Он хотел причинить боль иначе.

      Размышлять обо всем этом снова не хотелось. Впереди ждала работа. Джон отлично знал, что должен делать. У него четыре имени. Простая цель, к которой ведут давно отработанные шаги. Если у него есть имена, значит, у него есть все. Грейс сказала, имена — настоящие. Она так не хотела умирать, кто знает, быть может, она все же и выложила правду? Он поплелся к столу, где стоял ноутбук, водружая на нос очки. Подняв крышку, он включил браузер.

      С первыми именами повезло сразу: на Дрю Ричардсона нашелся и адрес и телефон, так же, как и на Кнокса. С Мидоусом оказалось сложнее — целых три человека, но ни один не походил на того, кого Джон искал. Того, кого он видел в своей спальне три года назад. Грейс сказала, Мидоус обратил Рейн, велика возможность, что именно он и мог ее похитить.

      Он сам не заметил, как по привычке руки напечатали и последнее имя, хотя это не имело никакого смысла. Джон выяснил то, что нужно, следовало бы закрыть вкладки и выключить компьютер, но вместо этого он снова принялся читать. Начал он с самой древней новости. Волейбольная команда старшей школы заняла первое место на соревнованиях по штату. Рейн возглавляла ее. Сияющая улыбкой девчонка с двумя хвостиками на блеклом снимке. Джон задержал взгляд на фото, рассматривая молодое лицо и радостные глаза. С шестнадцати лет она почти не менялась, в ее двадцать три она выглядела все такой же, разве что появились маленькие морщинки у глаз, едва заметные. Теперь-то ее лицо и вовсе останется таким до самой смерти. После Мерсер в новостях не светилась. До того самого дня три года назад.

      «Молодая девушка похищена ночью из собственного дома. Ее жених находится в больнице с травмами». Куда позже: «Пропавшая Рейн Мерсер признана мертвой».

      Джонатан помассировал шею и виски. Головная боль накатила снова — не сильная, но подтачивающая изнутри, как волна камень. Рейн в Нью-Йорке, быть может, совсем рядом с ним, это казалось невозможным, полным абсурдом. Где же она могла быть? Зачем она вообще вернулась? Джон прикрыл глаза, откидываясь на спинку стула. Он же знает ее, по крайней мере, знал. За годы отношений он исследовал каждый уголок ее души, так же, как и она его. Он мог вызвать в памяти ее образ в любую секунду: уютный, светлый. Ее глаза смеялись, губы трогала легкая улыбка, шелковистые волосы до плеч казались эфемерными. Джон помотал головой. Нет, он должен вспомнить то, что помогло бы расследованию.

      Рейн не любила перемены. Даже если она что-то выбрасывала, то потом непременно жалела и стремилась вернуть утерянное. Но как это может ему помочь? Рейн любила их старую квартиру, она выбирала каждую мелочь, когда они делали ремонт. Она действительно привязалась к ней.

      Поразмыслив, Джон вспомнил адрес и вбил в строку поиска. Судя по информации, что ему выдал поисковик, там жили те же люди, которым он ее продал через два месяца после «официальной» смерти Рейн. Пожилая пара, приехавшая из Оклахомы, Джонатан мысленно сделал пометку наведаться к ним. Мобильный, завибрировавший на столешнице, отвлек его от размышлений. Он несколько секунд, нахмурившись, смотрел на высветившееся на экране имя Лестера. Интуиция подсказывала, что тот звонит не спросить, как дела.

— Джон? — он спросил так, будто сомневался, что услышит в ответ знакомый голос. Джон промычал что-то похожее на «да». — Рад узнать, что ты в добром здравии, — Лестер тут же расслабился.

— Как будто могло быть иначе, — Джон бросил взгляд на потолок, гадая, что же могло потребоваться от него приятелю.

— Ну и как вчерашняя охота? — хмыкнул тот, задавая дежурный вопрос.

— Отлично, — произнес Джон. Мерсер улыбалась ему с экрана ноутбука. Джон сам не верил в то, что говорил. Выйди охота удачной, он бы радовался, как радовались бы другие охотники, вызнав столько информации всего за одну ночь. Но как бы там ни было, он не собирался рассказывать ни о чем Лестеру. Он справится сам, как и всегда. — Должен поблагодарить тебя за информацию.

— Не стоит. Рад, что тебе повезло, хоть ты, как я погляжу, не стремишься раскрывать детали. Кстати говоря… — протянул Лестер. — Ты там как, не устал за ночь, а то тут у нас кое-что наметилось.

— Всегда готов подключиться, если дело стоящее, — Джон начал слушать внимательнее.

— Тогда слушай, — довольно произнес Лестер. Ему явно не терпелось все выложить. — Уверен, тебе понравится. Нашли место, где собираются вампиры, пока не знаем, сколько их, наверное, в районе пятнадцати, плюс-минус.. Сейчас собираем команду, ты идешь? Как в старые добрые времена.

      Верно. Как в старые добрые. В самом начале пути охотника Джон иногда, но все же чаще, чем сейчас, находил приятелей для совместной работы, и в один из таких разов ему подвернулся Лестер. Неясно, как так вышло, но они продолжили сталкиваться дальше.

      Охота вместе с другими имела свои преимущества. Чувство опасности притуплялось, битва становилась наполовину развлечением. То, что нужно.

— Конечно, — в конце концов, у него еще есть время. Взяв бумажку, Джон записал на нее все, что узнал о двух вампирах. Имя Бродерика внизу листа он обвел жирной линией. Склонился над столом, снова потирая виски. Как бы ему сейчас не помешал свежий воздух, да хотя бы выхлопные газы Нью-Йорка, лишь бы не темница, которой иногда казался собственный дом. Рейн, наверное, чувствовала себя точно так же. Она всегда ненавидела города, отдавая предпочтение природе. Джон поднял взгляд на все еще горящий экран ноутбука. На страничке главной была одна из тех фотографий, что он сам отдавал полиции для розыскных плакатов. Если напрячь память, он мог бы даже припомнить, при каких обстоятельствах делал ее.

      Кулак врезался в стену, и под кожей пронесся разряд боли. Джон хотел бы полностью в ней раствориться, но она принесла лишь секундное облегчение, поэтому за первым ударом последовал второй. Он бил и бил равнодушный камень, от которого даже кусочка не откололось.

      Лучше бы Рейн умерла тогда. Лучше, намного лучше, чем так.

      Джон сжимал зубы до скрипа, точно зная, кого он прежде всего обязан найти, кого вытащит даже из-под земли, чтобы посмотреть ему прямо в затухающие глаза, когда он вобьет в сердце кол. Он убьет Бродерика, чего бы это ему не стоило, хотя чего он вообще еще не потерял? От всего важного он избавился давным давно.

      Рука болезненно пульсировала и начинала распухать, когда он прикладывал к сбитым костяшкам лед, а затем туго бинтовал. Через силу, но Джон мог ей шевелить, и этого было достаточно.

      Поздним вечером он начал собираться на охоту. Пистолеты с серебряными пулями в кобуре, кинжалы в поясных ножнах. Осиновые колья, закрепленные в ремне, пересекающем грудь. До места встречи Джон добрался быстро. Остановился он возле небольшого перелеска. Дальше следовало идти пешком. На место должно прибыть человек пять или шесть охотников, не больше. Джонатан не мог припомнить, когда последний раз шел на охоту не один, когда прикрывал кому-то спину и позволял прикрывать свою. Командная работа никогда ему особо не подходила.

      Джон пробирался между деревьев, сжимая в руках тусклый фонарик. Неосознанно он старался ступать так, чтобы ветви под ногами скрипели как можно тише. Явные симптомы начинающейся паранойи — слух у вампиров лишь ненамного лучше, чем у людей. Почуять запах тоже не смогут, не собаки все же. Джон завидел вдали выход из гущи деревьев и пошел по направлению к нему, пока, наконец, не вышел на кромку леса. Сжимая пистолет в руке, готовился, если что, отразить нападение. Но спустя несколько минут он и сам услышал звук взводимого оружия и увидел небольшую группу людей, притаившуюся среди деревьев. В лицо ударил приглушенный свет фонаря.

— Это Джон, — раздался голос Лестера, и свет перестал слепить глаза. Джон тут же увидел еще двоих мужчин и женщину, которые кивнули ему и тихо произнесли свои имена, видимо, сочтя нужным представиться.

— Малькольм, — внимание Джона привлекла хрипотца в его голосе. В слабом свете луны он разглядел седую голову мужчины. Старая гвардия, отлично. Охотник, доживший до самых седин — хороший охотник.

— Миранда, — женщина с коротким ежиком волос поглядела на него ничего не выражающим взглядом и отвернулась.

— Рик, — молодой парень заметно нервничал. Выглядел он совсем новичком, но пусть уж тренируется, когда кто-то может прикрыть ему спину, а не сталкивается с вампирами один на один.

— Раз уж все в сборе, не будем терять времени даром, — Малькольм откашлялся. Говорил он уверенно, будто старый учитель, объясняющий тему давно заученными предложениями. — План простой. Окружаем здание и проникаем внутрь, — он указал слабым желтым светом фонаря на лишенную деревьев местность, посреди которой возвышалось темное двухэтажное здание с немного поблескивающими окнами. — Заблудиться в нем невозможно. Много открытых больших пространств, так что двигаемся осторожно. Идем поодиночке, внутри сразу стараемся найти друг друга. Лестер, Миранда и Джон идут на первый этаж, Рик и я — на второй. Если возникают проблемы — сообщаем. — Он вынул из карманов куртки несколько некрупных раций и раздал всей группе.

      Члены их только что сформированной команды оказались понятливыми и довольно быстрыми, так что Джонатан почти сразу остался в одиночестве. Он вынул из кобуры пистолет и снял с предохранителя, свободной рукой поудобнее перехватил один из кольев. На шее болтался крестик из осины — небольшое подспорье в драке с вампиром, но в бою может оказаться полезной любая мелочь. Маленькая вещица, так же, как и полынь или крапива, приносила не так много пользы, как лезвия и пули, но все они действовали на вампиров как пугало на ворон. В нескольких трактатах и более чем в сотне статей говорилось, что эти травы и осина отпугивают зло, но Джон верил, что этому есть куда более логичное объяснение.

      Двухэтажная прямоугольная коробка маячила перед глазами огромным монстром, каким приписывают обитание в океанических глубинах. Джонатан приблизился к ней вплотную, глаза побегали по стенам в поиске входа. Окно, давно растерявшее даже мельчайшие зубчики стекла, прекрасно подошло. Он бесшумно запрыгнул внутрь. Вдалеке, в самой середке здания, горел слабый свет старых ламп. Вампиры — ночные существа, они отлично видели в темноте, но это не означало, что им приходилось по нраву прятаться в ночи, как крысам. Впрочем, Джон и сам бы не стал жаться по углам, так что мог их понять. Он двинулся вперед по коридору, стараясь держаться ближе к стене. Слух уловил шаги прямо за поворотом. Многолетнее знакомство позволило ему распознать поступь Лестера, но он все равно приготовился стрелять, замерев у самого угла. Из-за поворота вынырнуло рябое лицо старого приятеля. А следом появилась сосредоточенная Миранда.

— Другие уже должны быть наверху, — Лестер выдохнул с облегчением, десять секунд назад так же готовый к драке. — Я видел их — вампиров. Через два поворота третья дверь. Кстати, — он кивнул на травмированную кисть Джона, перетянутую бинтом. — Все же досталось вчера?

— Всего лишь маленькая оплошность, — хмуро отозвался Джон, доставая гранату. Обыкновенную «лимонку» — отличное средство, чтобы оглушить или нанести небольшие повреждения противнику. Самое то для группы тварей, чтобы сбить их с толку. — Идем.

      Едва найдя нужную дверь и уловив присутствие за ней, Джон приоткрыл ее и бросил гранату, следом полетела вторая, брошенная Лестером. Дымовая. Пара секунд и по полу прошла дрожь. Джонатан кивнул напарникам и ринулся за дверь, сразу же отбивая атаку вампира, который бросился прямо на него сквозь дым. Кол вонзился в грудь противника. Трое охотников рассеялись по пространству, беря на себя сразу несколько тварей. Сзади раздались шаги. Джонатан развернулся, ногой отбрасывая нападавшего от себя. Едва он выпрямился, как его сбило с ног сильное тело. Он сразу же повалился на пол, ударяясь о камень копчиком. Вампир скалился ему в лицо, не давая встать. Но когда он занес руку для удара, Джон, извернувшись, как мог, вонзил кинжал вампиру в бедро. Благо оружия при охотнике имелось еще много. Боль отвлекла нападавшего, хватка ослабла, и Джон, размахнувшись, всадил оружие ему в грудь, затем еще раз. Хрипя, вампир завалился на спину. Джонатан прикончил его точным ударом кола и быстро поднялся. Двигался он стремительно. Ничто не занимало его сейчас, кроме силуэтов врагов. Он мог предугадать каждый шаг противника. Вампиры действовали на уровне инстинктов, не задумывались, как ударить и куда отпрыгнуть. Джон тренировался годами. Так же, как и остальные охотники. Каждое их движение было точно отработано и выверено. Главное — уворачиваться от неестественно сильных ударов тварей, способных в один миг сломать кость, повалить на пол, или отбросить на несколько метров. Главное — быть быстрее.

      Один из противников блокировал удар, схватив Джона за кулак. В запястье вспыхнула резкая боль. И тут же раздался тихий выстрел. Вампир свалился на землю, а Джон резко обернулся. Позади, с пистолетом в руке, стояла Миранда. С едва заметной улыбкой она склонила голову набок, Джон кивнул ей. Развернувшись, девушка помчалась догонять вампира, направлявшегося к окну. А Джон, заслышав позади шаги, приготовился атаковать. Но резко остановился.

— Хэй, это же я! — Лестер шутливо поднял руки, переводя дыхание. Джон огляделся: в помещении находились лишь они втроем и пепел на полу вокруг. Сзади раздалось еще несколько выстрелов, но уже через несколько секунд Миранда с расстроенным видом шла от окна. Видать, упустила.

— Я прикончил только двоих, вы смогли достать оставшихся? — Джонатан приступил к внимательному осмотру собственного запястья. Надавив на кисть, он поставил ее в правильное положение. Импульс боли сопроводил неприятный щелчок, но стало лучше. Теперь Джонатан мог хотя бы пошевелить рукой. Запустив пальцы под рубашку, он привычным движением ощупал ребра и не обнаружил ни одного сломанного. Обычный ушиб — ему повезло.

— Сбежали, — разочарованно отозвался Лестер. — В такой темноте их не догнать. Мы явно оказались сильнее, да еще и напали неожиданно, вот они и свалили. В общем, у нас всего выходит шестеро.

— Позже будем мериться, сколько у кого, — прервала его Миранда. — Надо проверить, как там дела наверху.

— Идите. Я пройду другим путем и посмотрю, не осталось ли здесь кого, — Джонатан отвернулся от приятеля и теперь перезаряжал брошенный недавно пистолет.

— Ну и чего ты такой хмурый? Столько тварей сегодня замочили, радоваться надо! — Лестер пнул носком ботинка валяющегося без сознания вампира, а затем присел, протыкая колом сердце.

— Не время, — коротко отозвался Джонатан, выходя из комнаты.

      Он никогда не радовался удачной охоте, слишком уж это глупо — каждый раз радоваться тому, что выполнил работу, которую взял на себя. Стоило думать лишь о том, сколько людей не окажется едой, только-то и всего. Он не знал, какое количество вампиров обитает в Нью-Йорке, сегодня они убили штук десять, как бы Лестер не радовался — это мало. На самом деле, охотники вряд ли когда-нибудь победят, все что они могут — не позволять числу вампиров увеличиваться. Они убивают их, а те обращают новых. Охотники погибают, а на их место приходят другие. Одни новички — недавно научившиеся стрелять и стремящиеся к справедливости, другие — еле контролирующие жажду крови. Они сталкиваются в сражениях, крепнут, цикл повторяется и продолжается веками.

      Джон тихо двигался по обветшалому коридору. От стен здания давно остался лишь голый камень, мусор весь растащили, даже старые бумаги, когда-то покрывавшие ковром пол, наверняка давным давно все стали топливом для костров, у которых грелись бездомные.

      Вампиры собирались здесь не просто так, конечно. Они часто выбирали безлюдные места, или же наоборот — слишком многолюдные, но всегда такие, где их редко кто мог бы обнаружить. Они охотились, собираясь в группы, а затем притаскивали жертв туда, где никто бы им не помешал. Джон исследовал темные коридоры и комнаты здания в слабой надежде наткнуться на кого-то, кому не повезло попасть в руки вампиров, но повезло после этого остаться в живых.

      Легкая поступь раздалась за спиной, зашуршали мелкие камешки, будто противник совсем не стремился скрыть присутствие. Мягкий, крадущийся шаг — так движутся вампиры. Словно кошки. Палец Джонатана дернулся к спусковому крючку, он молниеносно обернулся. Но слова, сказанные ей, опередили его движение.

— Я скучала, — голос, который против воли Джона звучал у него в голове, возвращаясь вместе со случайными обрывками воспоминаний. В реальности он звучал совсем по-другому. Он будто шел не от голосовых связок, а из самой глубины, настолько он казался ненастоящим. Джон помнил слова убитой вампирши в красном платье, он прекрасно осознавал происходящее, но из головы исчезли многочисленные «но» и «невозможно», он забыл об угрозе, да что там, он забыл, где находится. Рука, сжимающая оружие, дрогнула, опустившись на несколько миллиметров. Но замешательство длилось всего несколько секунд.

— Рейн, — выдохнул Джон. Несколько лет он не произносил ее имени, будто бы держа обет. Та, что умерла, потому что он не сумел ее защитить, стояла перед ним, и в ее серых глазах искрилась радость от встречи.

      Рука с пистолетом целилась прямо в голову девушки. Она улыбнулась — так, как улыбалась прежняя Рейн, а затем ее глаза, мягкого серого цвета, как промозглое небо, всегда напоминающие Джону о запахе мокрой пыли и влажном воздухе, вспыхнули алым, становясь похожими на рубины. Вампирша бросилась на него, стремительная и опасная, как змея. Он сразу заметил, что двигается она куда лучше, чем вампиры, которых он только что убивал. Увернуться ему удалось. Он сжал зубы. Когда-то он больше всего боялся, что из-за него Рейн могут убить, не представляя, что может случиться нечто куда хуже. Но вот, оно все же произошло.

— Ну же, скажи, что ты не ожидал! — она стояла напротив, расставив ноги в удобной стойке, излучая опасность, грацию. Жажду. Алые глаза блестели, девушка улыбалась — Джон был готов поклясться, все еще радостно. Он сделал мысленное усилие, чтобы выкинуть ее голос, совсем не изменившийся с тех пор, как она была жива, из головы. Ему нельзя верить этой твари, она — не Рейн. Его девушка мертва, убита вампирами, как и все, кого он когда-то любил. И он давно оплакал и смирился с их смертями. Джон снова поднял пистолет, и ему показалось, что Рейн поглядела на него с недоверием. Он замешкался на несколько секунд, пальцы одеревенели, вот дерьмо! У нее лицо Рейн, его дорогой невесты, так и не ставшей женой. Джон и представить не мог, что сделать один несчастный выстрел будет так трудно.

      Вампирша, заметив его сомнения, бросилась в атаку еще раз и умудрилась достать его ударом в плечо. Второго удара он не допустил. Джон защитил грудную клетку, поставив блок левой рукой. Он ожидал еще одной попытки его ударить, но вампирша отпрыгнула от него и начала кружить вокруг, словно играя.

— Почему же ты молчишь? — она продолжала улыбаться.

      Рука Джона метнулась к ножнам, и кинжал оцарапал девушке руку. Рейн охнула и зашипела — рана от серебра будет заживать долго. Он мог бы попасть в сердце, или в горло, или еще в какую важную область, что замедлило бы вампира и осталось бы лишь его добить. Он всегда попадал. До этого дня. Сзади послышался топот ног. А вот так шуметь мог лишь человек, и вампирша тоже это поняла. Она пропала в темноте, не успел Джон и глазом моргнуть. Он нагнулся, подбирая с пола пистолет и сунул его в кобуру, кинжал также вернулся в ножны. Что-то подсказывало, что больше никого из вампиров он здесь не встретит, и сейчас, стоя здесь, он все больше упускал шанс догнать единственную, кого мог.

— Эй, приятель, как ты? — Лестер схватил его за плечо, подбегая сзади. — Ты не отвечал по рации, я уж начал беспокоится.

— Был немного занят дракой, — он отряхнул себя и медленно повернулся к другу. — Один из вампиров застал меня врасплох, — он постарался изобразить такой тон, будто ничего из ряда вон выходящего не произошло. — Ты его спугнул. Ну, что там у Малькольма и остальных?

— По рации вроде сказали, что все нормально. Пошли к ним.

      Джон кивнул и последовал за мужчиной на второй этаж. Распахнув скрипящую дверь, они увидели, что сражение окончено. На полу лежала раненая вампирша, хрипя как издыхающий в агонии зверь.

— Бей ее в сердце, идиот! — крикнула Миранда Рику, нервно сжимающему в руках кол. — Я уже говорила, что не стану делать работу за тебя!

      Рик вздрогнул и, сделав шаг по направлению к твари, остановился, словно ожидая, что оружие выпрыгнет из его рук и завершит дело само. Джон пробежался взглядом по бледному лицу и широко раскрытым глазам. Парень наверняка мечтал оказаться где угодно, но не здесь. Джон не знал, охотился ли тот вообще до этого, но до убийства собственными руками он явно дошел лишь сегодня.

— Никогда не смей медлить, — беззлобно, но твердо произнес Джон, обращаясь к мальчишке. Миранда обернулась на него. — Они не люди, как бы ни походили на них, запомни это.

      Из дверного проема бесшумно вышел Малькольм и, сложив руки на груди, устремил тяжелый взгляд на парня.

— И к тому же, — резко и грубо подал голос он, — ты на охоте, в окружении опытных соратников, так веди себя достойно.

      Рик сглотнул и, словно подавив желание зажмуриться, замахнулся, слишком высоко поднимая руки. Острый кол с хрустом вонзился в грудь твари. Хриплый вскрик — и все закончилось. Парень утер лоб рукавом, пряча кол в сумку. На его губах появилась слабая, довольная улыбка.

— Работа закончена, — произнес Малькольм, медленно оглядывая каждого из присутствующих. — Я уже вызвал полицию — пускай обнаружит трупы. Охота сегодня вышла хорошей. — Мы прикончили пятерых, — коротко заключил он, говоря о себе и Рике.

— У нас шесть, — произнес Лестер.

— Итого одиннадцать, — сухо хмыкнул старый охотник. — Был рад работать с вами, — по очереди он пожал руки Джону и Лестеру, вслед за ним так же поступили Миранда и Рик. Они поспешили к выходу. Лестер покачал головой после того, как они ушли.

— Некоторые все равно успели сбежать, обидно.

— Выживших нет? — сухо спросил Джон, говоря о людях, и Лестер тут же помрачнел.

— Нет. Тут несколько трупов. Все в подвале. Одна женщина еще дышала, когда я ее нашел. Я сделал все, что мог, но у нее вены до самых локтей просто в клочья. Оставалось только хотя бы побыть с ней до конца.

      Джон промолчал. Найти живого человека в логове вампиров — большая и крайне редкая удача. Чаще всего жертв высасывали досуха, да еще и уродовали так, будто их драл дикий зверь.

— Полиция уже едет, — медленно проговорил Лестер. — Нам нужно убираться, завтра увидим в газетах очередную статью о безжалостно убитой куче народа. Черт, мне даже жаль этих ребят из полиции. Нераскрытых дел наверняка уже выше крыши.

— Вот уж о ком, а о них нужно переживать в последнюю очередь, — одернул его Джон.

      Они пробирались все через тот же лес к своим машинам. Когда они пришли, Джон достал из багажника маленький переносной холодильник со льдом и сунул одну упаковку себе под рубашку, усаживаясь на переднее сиденье. Бинтом, хранящимся в бардачке, он перетянул запястье. Судя по ощущениям, поход к врачу не понадобится.

— Точно не хочешь отметить? — как всегда, для галочки спросил Лестер, прекрасно зная, что Джон ответит отказом.

— Хватило вчерашнего, — Джон скривился и тут же опомнился. Все знакомые знали о его принципиальной неприязни к алкоголю. Теперь не отвертеться от расспросов.

— С каких это пор ты стал пить? — брови Лестера предсказуемо приподнялись. — Случилось что?

      Джонатан посмотрел в лесную чащу, совершенно непроглядную. Лестер теперь не отвяжется. Но, если подумать, то его навыки по раскопке важных данных ему бы пригодились.

— Мне нужно, чтобы ты кое-кого нашел. Это может быть сложно, — после некоторых раздумий произнес Джон.

— Ты же знаешь, что сложности по поводу «найти кого-то» я очень даже люблю, — продемонстрировал белозубую улыбку Лестер. — Но, все же, что случилось? Или это как-то связано?

— Да, — Джон вздохнул, размышляя, как же сказать минимум лжи. — Вчера я узнал имя одного вампира. Бродерик Мидоус.

      Лестер сглотнул, видно, от нетерпения. Джон сжал под рубашкой пакет с таявшим льдом. Кожу на животе и руке обжигало от холода.

— Я почти полностью уверен, что это он убил Рейн, — на Лестера он не взглянул, но мог представить, какое выражение приняло его лицо.

— Прости, — коротко отозвался другой мужчина после молчания, длившегося, казалось, вечность. — Ты же знаешь, я бываю полным идиотом иногда, не надо было на тебя давить.

— Ничего страшного, — Джон покачал головой.

— У тебя есть серьезные причины, чтобы это подозревать? — Лестер знал Рейн. Когда они с Джоном еще общались не так часто, он все же иногда пересекался с ней. Между ними всегда завязывалось дружеское общение, и когда она пропала, Джон точно знал, что Лестер тоже скорбит.

— У меня достоверная информация. И еще, — он предостерегающе взглянул на мужчину. — Не впутывай больше никого. Это должно быть только мое дело.

— Не вопрос, — хмыкнул Лестер. — Выследим этого ублюдка и всадим ему кол, верно, дружище? Хоть как-то она будет отомщена, — это он уже пробормотал себе под нос, но Джон услышал.

      Он промолчал. «Мы» в речи Лестера его вовсе не устраивало, тот явно не расслышал его последние слова и решил, что его взяли в напарники на особо важное задание, в то время как Джонатан, получив необходимую информацию, собирался сделать все сам. Тем более, что, быть может, ему повезет, и его догадка с их старой с Рейн квартирой будет верна. Как бы там ни было, чем быстрее он прикончит этих четверых, тем лучше. Своей добычей он предпочитал ни с кем не делиться. Но сегодня его рука дрогнула, Джон упустил шанс выстрелить, совсем как старый лев, промахнувшийся во время охоты. Он сжал побаливающими руками руль, обещая себе, что никогда больше такого не допустит. Мотор мягко заревел под сиденьями, и, не включая фар, две машины медленно выехали на трассу.

Джон остановил взгляд на причине смерти и медленно отложил в сторону прилагаемый к трупу документ. Нападение животных. Копам до сих пор не надоело ставить эту пометку на дело о каждом изуродованном острыми зубами теле. Обычно он с удовольствием брался за такие дела в надежде отыскать улики и выйти на след. Но сегодня Джон сразу понял, что не обнаружит ничего полезного. Ведь в обстоятельствах, при которых погибли те несколько человек, лежащие на столах, для него нового нет. Джон даже расправился с парочкой прямых виновников произошедшего. Вчера.

Он быстрым движением расстегнул молнию на черном мешке, так похожем на те, в которых хранят модные платья и костюмы. Оставив мужчину с разорванной шеей, Джонатан подошел к следующему мешку. Так же истерично взвизгнула молния. Женщина. Ее руки до самых локтей походили на фарш. Совсем молодая — двадцать четыре года, крашенные в черный волосы свалялись, на поломанных ногтях виднелись остатки лака, под глазами размазалась тушь. Бледное тело походило на замороженную рыбу — такое же закоченевшее, серое и кажущееся склизким. В документах значилось, что все трупы были найдены в заброшенном здании в перелеске недалеко от линии города. Смерть этой женщины вчера наблюдал Лестер, какое совпадение, черт бы его побрал.

Джонатан натянул до локтей толстые перчатки и взялся за инструменты.

У девушки при себе имелись документы, как и у нескольких других. Вампиров бумажки не волновали, им хотелось лишь поскорее запустить в плоть клыки, а уж потом сжечь остатки. Так что полиции не составило труда обзвонить родственников.

Он сделал первый глубокий разрез от виска до виска. Сегодня в морг придут на опознание, начнут спрашивать, плакать. Джон успел познакомиться с самыми разными реакциями. Как и многие другие вещи, скорбь и боль превратились в обыденность.

Он опустил скальпель, глядя в лицо погибшей. Какова вероятность того, что именно клыки Рейн вгрызались в плоть несчастной, что она пила ее кровь, медленно убивая? Раз он встретил Мерсер на складе, то довольно большая.

Его передергивало, когда он представлял себе это. Насколько же отвратительно. Как если бы Рейн действительно умерла, а затем кто-то выкопал ее труп. Настолько же кощунственным казалось Джону то, что мерзость, которую он много лет истреблял, скрыта в облике когда-то близкого ему человека.

Вчера Рейн стояла перед ним, живая, почти не изменившаяся, и в первые несколько мгновений это виделось ему настоящим чудом. Пока перед глазами не возникло иное. Завораживающий красный в ее глазах. Почти красивый. Красная радужка похожа на драгоценный камень — ограненный, блестящий. Но Джону только и хотелось, что перестать видеть его. Он позволял себе думать о Рейн лишь как о враге. Убийце. Монстре без души, как сказали бы люди религиозные, но Джон считал, что у вампиров всего лишь отсутствует сострадание, как у самых обычных психопатов.

Если подумать, даже тот новичок, Рик, сразу бы нажал на спусковой крючок, и затем еще раз, если промахнулся бы. У Джонатана оставалось не так много попыток, следовало в полной мере воспользоваться следующей. Он убьет Рейн, он столько лет убивал подобных ей, мало кому удавалось уйти от него. Так что у него есть все шансы, как бы она ни была сильна, быстра, натренированна. Джон взглянул на свои руки, обтянутые перчатками. Может ли он доверять им, как доверял много лет до этого? Может ли он доверять себе? Лицо Рейн, которое он давным-давно, в прошлом, покрывал поцелуями, остановило его вчера. Позорный промах, из-за которого на улицах Нью-Йорка в скором времени умрет еще один человек.

Джонатан вновь взялся за инструменты и продолжил работу. Когда-то люди, которых он резал, просыпались от наркоза и уезжали домой. Когда-то он помогал продлить жизни, а не соседствовал со смертью. Он по-настоящему гордился собой, успешно заканчивая очередную операцию. Тогда он тоже охотился на вампиров, и мысли пойти работать в морг посещали голову, он всегда знал, что такая работа могла бы помочь ему. Но Джон все равно не покидал должности хирурга, опасаясь, нет, не смерти, не трупов, а того, что они могли с ним сделать. Ожесточить, изуродовать, сделать еще хладнокровнее. Джон вовсе не хотел таких перемен, у него была Рейн, мечты о счастливой жизни, семье, собственных детях. Мерсер хотела назвать ребенка Джоном, до чего глупая идея. Он так и говорил ей. Зачем его сыну такое же имя, как у него самого? Это вызвало бы полнейшую путаницу.

После смерти девушки он пошел работать в морг, не сомневаясь.

В середине дня к нему пришел первый посетитель на опознание. Джон скинул простыню с головы немолодого мужчины и мрачно посмотрел на старика с насупленными бровями и бородой, назвавшегося отцом погибшего. Тот твердо кивнул, стоя с прямой спиной над телом сына. Джон не пытался разглядеть ничего в его темных глазах, потому что прекрасно знал, что там увидит. То, к чему давно привык.

— Что его убило? — глухо спросил пожилой мужчина.

— Бродячие животные, — чуть помедлив, ответил Джонатан.

— Вздор, — сухой голос скрипел, как песок. — Я не видел в городе собак, даже в самых замусоренных углах. Полиция просто не желает расследовать.

Джон молчал, не мешая старику строить догадки. Тот имел на это право, в конце концов, ему и правда лгали прямо в лицо.

— Я хочу посмотреть на его раны, — тихо произнес он, и Граймс смахнул простыню, открывая вид на уже зашитые им горло и предплечья. Старик сглотнул и нахмурил брови еще сильнее. В выцветших глазах с розовыми прожилками заблестели слезы. — Животные обычно начинают кусать в ноги, не так, совсем не так, — пробормотал он. Джон смотрел на него с жалостью, на него, так отчетливо видящего ложь, но не способного что-то сделать. — Они должны ответить за это, — глухо произнес мужчина. Слезы скатывались и исчезали в его бороде. — Эти ублюдки.

Под «ублюдками» он имел ввиду совершенно абстрактных личностей. Всего лишь людей, большее его разум представить, к счастью, не в состоянии.

— Когда-нибудь это случится, поверьте, — спокойно произнес Джонатан, укрывая тело. Большего он пообещать не мог, он вообще больше ничего не мог ему сказать. Незачем. Иногда лучше оставить людей наедине с их скорбью.

Мужчина ушел. После него приходили и другие, слившиеся для Джона в один полный горя взгляд и слезы. Граймс не различал лиц, отмечая лишь подтверждения того, что на столе лежат действительно их мертвые родственники, и медленно заполнял документы. Когда-то это его трогало, эмпатия заставляла прочувствовать страдания других на своей шкуре хотя бы в самой малой дозе. Но постепенно обыкновенная человеческая восприимчивость выветрилась, исчезла словно ненужный орган. Джон позволил смерти и мертвецкой вони поглотить себя, пропитать снаружи и изнутри, а трупы, как известно, ничего не чувствуют.

С работы Джон ушел пораньше. В ближайшее время ему стоит задуматься, как бы правильнее организовать свой распорядок дня. Слишком много информации, которую нужно проверить, дополнить, откопать. Время — вот, что дороже всего. Медлить нельзя — чревато жертвами и потерей следа.

Дома Джон по-быстрому принял душ и, вооружившись как следует, поехал туда, где не появлялся много лет — к их с Рейн бывшей квартире. Ключ, по крайней мере, от подъезда, у него остался — он сам не знал, зачем хранил его. Как и большинство времени, он был готов к бою, пусть запястье еще побаливало, а на ребрах расплылся огромный лиловый синяк. Пустяковые раны, на самом деле, бывало намного хуже. После одной из своих первых охот он провел в постели две недели с несколькими переломами и кучей ушибов. Называется — потерял бдительность.

Остановившись поодаль от нужного адреса, Джон посидел в машине несколько минут, приглядываясь к такой знакомой улице. Серая многоэтажка смотрела на него, флегматично поблескивая окнами. Джонатан в одну секунду нашел взглядом бывшую квартиру, в чьих окнах горел свет. Та пара, которой он ее продал, сейчас может усаживаться ужинать или смотреть телевизор. Милая пожилая женщина читает книгу или вяжет, а ее муж листает газету. Может быть, Джонатан зря приехал сюда, может, Рейн скрывается совсем в другом месте? Да, скорее всего, именно так оно и есть. Но проверить нужно.

Он наблюдал минут двадцать за подъездом, осматривая издалека каждого, кто выходил из дома и заходил внутрь. Наконец, больше не желая терять времени, он вылез из машины и осторожно прошел к подъезду, не веря, что делает то, что делает. Дверь он открыл старым ключом и оказался в светлом помещении. За годы многое здесь изменилось: поменяли краску на стенах, постелили ковер, поставили цветы в пластиковых горшках. Но дом все равно пробуждал воспоминания. Джон поднялся на второй этаж и замер в нескольких метрах от приоткрытой двери, будто человеческим голосом зазывающей пройти внутрь. Ловушка?

Запустив руку под плащ, к кобуре с пистолетом, он осторожно положил руку на оружие — так, чтобы случайно решившие сейчас посмотреть в глазок жильцы ничего не заподозрили. Вряд ли в помещении скрывалось много вампиров, они бы не стали привлекать внимание. С несколькими Джон точно справится.

Он сделал несколько шагов за приоткрытую дверь. Помещение, где он оказался, выглядело, с одной стороны, в чем-то знакомым, а с другой — совсем чужим. Джон жил здесь вместе с Рейн полтора года. Сейчас, разумеется, в квартире от их жизни не осталось и следа. Другой интерьер, какие-то картины в рамках на стенах, другой запах — бумага, приправы, мужской одеколон.

Но, главное, планировку Джон знал прекрасно. Один конец коридора выводил в гостиную, другой — в спальню. Едой пахло из гостиной — на столике виднелась упаковка с японскими иероглифами и бутылка кока-колы. На диване рядом, переброшенной через спинку, валялась яркая майка. Ладно, в стереотипные представления Джона о милых пожилых парах это не укладывалось, но, хотя бы, здесь нет обескровленных трупов.

По спине как будто прошел ток, сигнализируя о чьем-то присутствии сзади. Джон развернулся, и пистолет уставился прямо в голову вампира.

Стоило все же сначала проверить спальню.

Она остановилась перед ним, одетая лишь в короткую футболку и шорты. На правой руке виднелся красный рубец — воспаленная, заживающая рана от серебра. Глаза Рейн не выдали никаких эмоций по поводу новой встречи. Девушка выглядела так по-домашнему, совсем как когда они жили вместе. Когда он просыпался и выходил на кухню, где она, в таком же наряде, растрепанная, варила кофе. Она поворачивалась к нему с улыбкой, и он отвечал тем же. А сейчас он направлял на нее пистолет, и оба они молчали.

— Джон! — воскликнула Рейн. Ее брови прыгнули вверх, глаза расширились, и на щеках появились ямочки, резко меняя выражение лица с холодного на по-детски удивленное. — Вламываться в чужие квартиры очень невежливо. Не ожидала от тебя, — она неодобрительно покачала головой, будто отчитывала нашкодившего ребенка.

— Где прежние жильцы? — спокойно поинтересовался Джонатан.

— Ты про мистера и миссис Тайлер? Они были так любезны, что съехали, предоставив квартиру нам, — поймав недоверчивый взгляд Джона, она нахмурилась. — Нет, ну, правда. Старики такие жилистые, их неприятно даже кусать.

— Я пришел тебя убить, — холодно прервал ее Джон и сразу мысленно обругал себя, что не подкрепляет слова действиями.

Рейн недоуменно поморгала глазами, словно бы и вправду не понимала, зачем он вообще пришел и зачем направляет на нее оружие.

— После всего, что между нами было? — продолжила она разыгрывать удивление, начинавшее раздражать. — Неужели это из-за того, что я немного перешла черту в нашу последнюю встречу? Ну а ты, между прочим, ранил меня! — она обиженно надула губки. — Рука все еще болит! Так что мы квиты. И чего ты замер посреди коридора? Подай хоть знак, что ты меня слышишь. Уверена, ты сам не знаешь, зачем сюда пришел, так что либо уходи, либо скажи, наконец, что тоже по мне скучал, — она усмехнулась, бросая ему вызов.

— Хватит этой чуши, — резко произнес Джон, желая избавиться от ее голоса в ушах, от интонаций, из-за которых в голове всплывало все больше воспоминаний. — Не смей притворяться ей, слышишь? Ты давно не она, ты даже не человек, так зачем ты это делаешь?

Пока она говорила, Джон уверял себя, что сможет прошить пулей ее голову в любой момент, но что-то останавливало его. Каждый охотник стремился отдалиться от семьи, друзей, любовников — всех неспособных защитить себя. Пускай не сразу — многие осознавали эту необходимость лишь после того, как становилось поздно. Охотники стремились уберечь близких и больше всего боялись не того, что они умрут, а совсем другого, куда более ужасного. Того, о чем они даже старались не думать. Джон сам не думал, он даже не представлял, каково это — увидеть в родных глазах красный блеск рубина. Он страшился этого так же, как и остальные, но не смог удержаться и поддался соблазну, позволив вторгнуться в душу похожей на ангела девчонке с ямочками на щеках. Прежде, чем поверить в ее смерть, Джон много раз представлял себе, как когда-нибудь все же найдет ее. Как прижмет к себе и больше никогда не отпустит. Рейн стояла перед ним — ее усмехающаяся оболочка, и Джон направлял на нее пистолет, понимая, что делает это совершенно зря, потому что выстрелить все равно не смог бы. Следовало, наконец, признаться — вампир, скрывавшийся за ее лицом, переиграл его.

— Очень грубо, — голос Мерсер превратился в шипение, она опустила глаза, и Джон подумал, что еще немного и изо рта у нее полезут клыки. Но черты лица девушки расслабились до добродушной ухмылки. — Пусть я и была о тебе лучшего мнения, все же я прощаю тебя, — она сделала шаг к нему. — Мы все-таки были помолвлены.

«Нет», — пронеслась мысль у Джона в голове. — «Не с тобой».

— Ты еще хранишь кольцо? Я храню.

Сердце пропустило удар. Джон едва не застонал. Она врет, врет, начал повторять себе он. Кольца, которые они надели на пальцы, когда клялись в вечной любви. Кольцо пылилось несколько лет в шкатулке на комоде. А ведь он почти забыл о нем.

Он не заметил, как Рейн оказалась еще ближе. Медленно она подходила, совершенно не боясь, что из глушителя может вот-вот вылететь серебряная пуля. Джон замер, завороженный движениями тела девушки, а она подбиралась все ближе, пока маленькая кисть не коснулась его щеки. На несколько мгновений время остановилось. Джон оказался на пороге между смертью от собственной глупости и Рейн — настоящей, той, которая с маленькой вероятностью еще скрывалась внутри вампира, стоявшего перед ним.

Когда он успел поверить в подобное?

Глаза Рейн вдруг расширились, и она отшатнулась от него. С нее слетела маска насмешливости и грациозной сексуальности. Остались лишь страх и паника. Джон, привыкший соображать быстро, тут же обнаружил причину резкой перемены. Шаги за входной дверью. Это мог быть кто угодно — сосед, почтальон, чей-то гость, но судя по лицу Рейн никем подобным он не был. Кто-то опасный приближался к квартире.

— Он возвращается, — прошептала она, видимо, лихорадочно соображая, — Не стоило тебе сюда приходить.

Джон успел лишь отскочить на пару шагов, когда Рейн развернулась от него словно тайфун, и ее рука с невиданной силой ударила в стену, пробивая в ней дыру. На пол полетели разломанные картины в рамках.

— В окно, — скомандовала она сквозь сжатые зубы. Джон приподнял бровь.

— Кто это? — не видя причин для исполнения столь унизительной команды, требовательно произнес он.

— Ты не справишься с ним один! — воскликнула Рейн, толкая в бок. — Джон, быстрее, пока я сама тебя не выкинула!

Граймса немного ошарашила резкая смена настроения девушки. Он бы обязательно спросил еще раз, что вообще происходит, но Рейн глядела на него с таким нетерпением, что он и сам начал испытывать тягу уйти.

— Это Бродерик, не так ли? — тихо проговорил он, пристально глядя на нее.

Джонатан быстро принял решение. Он не знал Бродерика Мидоуса, но Рейн его боялась и, судя по ее поведению, она не собиралась останавливать его, если Джон все же с ним схлестнется.

— Мы еще встретимся, — твердо пообещал он Рейн.

Происходящее напоминало сцену-клише из любовных романов и романтических фильмов с комедийным уклоном. Нерадивый любовник сбегает от девушки через окно, потому что ее парень уже проворачивает в замке ключ.

К спальне вел коридор. А в ней, прямо напротив открытой двери, находилось окно. Не теряя больше ни секунды, Джон помчался к нему, стремясь разогнаться как можно быстрее за это жалкое расстояние. За несколько метров до стекла он прикрыл лицо руками, а затем звон наполнил воздух. Падать со второго этажа пришлось доли секунды. Джон сгруппировался, прежде чем упасть и прокатиться по асфальту. Боль обожгла спину и бока, в глазах вспыхнула темнота. Не обращая внимания на протестующие органы и кости, Граймс вскочил на ноги и бросился бежать. Люди шарахались от него, но на них он даже не смотрел, хотя все-таки постарался закрыть лицо воротом плаща.

Домой он возвращался закоулками. Закрыв дверь на все замки, он взял пучков сушеных полыни и крапивы, окурил помещение, затем перепроверил все оружие. И лишь потом обратил внимание на то, что не давало ему покоя с тех пор, как слова Рейн всколыхнули память.

Шкатулку он держал в руках долго. Покрытая пылью, она давно стала фоном его жизни, как и все вещи в доме, которыми он не пользовался каждый день. Джон проходил мимо нее и не замечал, словно она давно растворилась в воздухе. Но сегодня, едва он вернулся, она позвала его к себе, и он не стал сопротивляться притяжению. Джон взял шкатулку в руки и открыл. Золотое кольцо с красным фианитом посередине. У Рейн к нему шла дорожка мелких фиолетовых камней. Джон взял украшение в руки. Не задумываясь, надел на палец. Джонатан делал предложение о помолвке, будучи настроенным серьезно. Беря пример со своих родителей, он считал ее первым шагом к свадьбе. Разумеется, они с Рейн строили планы на дальнейшую жизнь. Он замечал иногда, как она листает каталоги свадебных платьев или ерунды вроде украшений на машину.

После того, как она пропала, он так и не впустил в свою жизнь больше никого.

Так же неотвратимо, как тает под солнцем снег, то, что Джон с самого начала пытался убить в себе, чтобы стать хорошим охотником, постепенно вновь охватывало разум, заставляя чувствовать себя слабым и жалким. Сомнения, неуверенность. Цепкий сорняк, от которого Джонатан, как оказалось, так и не смог избавиться. Даже после того, как из раза в раз нажимал на спусковой крючок, глядя в лицо тех, кто был когда-то женщинами, мужчинами и даже детьми. Одни умоляли о пощаде, а другие наоборот — скалились в лицо до самого конца. С последними было легче, но потом Джону стало все равно.

Но Рейн не сказала ему ничего такого, кроме того, что напомнила о части прошлого. Она издевательски ухмылялась ему в лицо, играла как с котенком, она с самого начала знала, что он не сможет ее убить. Это заставляло испытывать раздражение. Когда Джон смотрел на нее, кем бы она ни стала, он по-прежнему видел ту, что выглядела почти так же — каштановый флер волос, нежные маленькие ладони, серые глаза. Но ее не наполняло страшное, чужое желание убивать, разрывать, лицо не уродовал оскал изящных клыков.

Джон принялся ходить из стороны в сторону. Не верилось, что исправить ничего нельзя, особенно после того, что произошло в старой квартире. Рейн вовсе не хотела убивать его, быть может, и на складе не хотела. Она беспокоилась за него. До сих пор. В груди словно зажглась искра, а мысли бешено роились в голове. Но Джону не составило труда направить их в правильную сторону.

Раньше он много времени неосознанно посвящал размышлениям о вампирах. Он считал такие мысли естественными: сложно не задуматься о морали, когда убиваешь человекоподобных существ, способных так же разговаривать и думать, как ты сам. В конце концов, он решил, что вампиризм — нечто вроде болезни, пусть никто другой из его знакомых так и не думал. Помимо того, он считал их так же болезнью в куда более глобальном плане, чем медицинском. Вампиры с самого своего появления на планете постепенно увеличивали свое число, как и другие виды. Они всегда лишь уничтожали, пожирали и плодились. Словно раковая опухоль, чей слишком стремительный рост постоянно сдерживался такими людьми, как Джон. Велика возможность, что однажды они перестанут справляться, и тогда весь мир перевернется с ног на голову. Многовековую войну придется предать огласке, общество переменится в один миг, а вместо охотников к делу подключат специально обученных солдат. Изменения предугадать нетрудно.

Но пока метаморфозы не произошли, избавляться от пожирающей, в буквальном смысле, человечество заразы надлежало Джону и прочим. Он давно понял, что лучшего выхода, кроме как убивать отвратительных всему сущему созданий, нет. Ни для людей, о чей безопасности он пекся в первую очередь, ни для других, кто людьми быть перестал. Тех, кто никогда не хотел стать монстром, но судьба распорядилась иначе. Отец Джонатана погиб от рук вампиров, три года он считал, что Рейн умерла так же, но он никогда не ненавидел их, не убивал из мести. Иногда единственный способ помочь бешеной собаке — пристрелить ее. Но вспоминая о Рейн, он никак не мог сосредоточиться и начать видеть в ней отвратительное, больное существо, попросту не способное вести другой образ жизни. Он видел ту, которой хотел помочь. Помочь — вылечить, как он, врач, лечил людей раньше. Идея казалась безумной и глупой, но едва Джонатан мысленно озвучил ее, сознание вцепилось в нее и не смогло отпустить. Всегда есть шанс, что от болезни можно найти лекарство.

Кольцо он оставил на пальце.

Вряд ли имелся смысл после позорного и шумного побега возвращаться к старой квартире, но Джон все равно решил вновь поехать к знакомому подъезду. Стоило ему завернуть и увидеть дом, как в глаза бросилась полицейская машина и полицейские, мирно попивающие кофе из маленьких стаканчиков. Но больше ничего: ни взволнованных зевак, ни собранности на лицах копов. Всего одна машина, если бы случилось что-то серьезное, приехало бы куда больше. Джон встал поодаль от полицейских. Тут, на удачу, из дверей подъезда вышла женщина, и он направился к ней с намерением выяснить хоть пару деталей.

— Извините, вы не знаете, что здесь случилось? А то где-то тут живет мой приятель. Я шел к нему и увидел полицию, — Джон изобразил на лице озабоченность.

Женщина обернулась к нему, рука ее мяла ремень висевшей на плече сумки.

— Я слышала, что пропали наши соседи, Тайлеры, — она прикусила губу и кинула взгляд на окно на втором этаже. — Сначала их долго никто не видел, я думала, они просто уехали, никому не сказав. Но в их квартире остался кто-то жить, правда, я ни разу не видела, кто именно. А недавно исчезли и они, квартира была открыта, а в ней разбито окно. Наверное, полиция сейчас ищет отпечатки.

— Вы живете здесь? — женщина кивнула. — Ни разу не видели тех, кто там жил после Тайлеров? Совсем никого?

— Нет, — женщина покачала головой. — Знаете, моя квартира находится рядом с их и я периодически слышала, как они оттуда выходят. Это всегда было ночью. А на днях у них разбилось стекло, — женщина нахмурилась. — Я все уже, конечно, рассказала полиции. Наверняка рядом с нами в доме жили какие-то наркоманы. Может, они убили Тайлеров, — глаза женщины расширились. — А потом затерли отпечатки!

— Уверен, с Тайлерами все в порядке, — поспешил успокоить ее Джон. Если Рейн не соврала ему, они и правда сейчас живы и успели поселиться в другом районе. А может, и в другом городе, что выглядело более манящим вариантом после встречи с вампирами. Но не стоило забывать, что Рейн могла солгать. Джон с неудовольствием поймал себя на том, что слишком полагается на ее человеческую сторону. Он видел ее как проблеск среди темноты, но не знал, насколько она сильна. Рейн оставалась чудовищем, а он всего после одного прикосновения размяк как последний дурак.

— Что-то я заговорилась, а мне уже пора, — женщина улыбнулась и поспешила вдоль улицы.

Джонатан направился к машине. Он и не ожидал, что Рейн и Бродерик останутся здесь. Они замели следы и испарились, сумев привлечь минимум внимания. Он не мог ни за что зацепиться пока что, да и жительница дома не сказала ничего полезного. Полиция заведет какое-никакое, но дело, и Джон сможет порыться в нем позже. Быть может, в нем отыщется больше подробностей.

Телефон зазвонил на половине пути до дома. Лестер. Джонатан ответил на звонок.

— Что у тебя? — нетерпеливо поинтересовался он. Лестер редко звонил просто так.

— Помнишь, ты просил меня найти инфу о вампире?

— Конечно, — Джон напрягся. — У тебя получилось?

— Можно сказать и так. Я переслал основную информацию тебе на мейл. Могу описать в общих чертах. Мне удалось отыскать в архивах документы первой половины девятнадцатого века, где упоминалось имя Бродерика. Вот уж не знаю, он это или нет, там еще есть и фотка, так что, возможно, ты сможешь определить.

— Ага, — быстро проговорил Джон. — Спасибо огромное.

— Слушай, — голос Лестера зазвучал возмущенно. — Тебя словно и не взволновало совсем, что этому парню может быть больше двухсот лет. Мне казалось, все в курсе этих россказней, — Лестер сделал паузу, давая Джону вспомнить и понять, но тот сразу сообразил, на что охотник намекает, — о высших.

Высшие. Ну, разумеется. Те, кого каждый охотник считает недостижимой целью. Вампиры, которым сотни лет, живущие в старинных замках, словно иллюстрации к старым романам про самих себя. Джон не отрицал того, что они есть. Сомневался лишь в сонме окутавших их легенд. Каждый считал, что они сильнее, быстрее, что могут гипнотизировать, а некоторые даже, что и летать. «Уж не в облике ли летучих мышей?» — насмешливо вопрошал про себя Джон.

— Это просто вампиры, — нетерпеливо озвучил он часть мыслей, думая лишь о том, как бы доехать до дома и изучить найденную информацию. — То, что им много лет, не делает их сильнее.

— Но они точно во много раз умнее! — воскликнул Лестер. — Эти не те молокососы, едва научившиеся себя сдерживать, которых мы мочим регулярно, — Лестер замолчал, раздумывая. — Блин, да я вообще не могу припомнить, когда сталкивался с одним из высших вампиров, так что вообще не знаю об их силе. Если ты…

— Брось, — оборвал его Джон. — Понятное дело, что мы с ними не сталкивались. Вряд ли в их правилах высовывать голову из норы, раз уж им выдался шанс умереть от старости.

— Значит, в то, что они умирают от старости, ты веришь? — скептически произнес Лестер.

— Единственное бессмертное существо на Земле это один из видов медуз. А вампиры определенно произошли от гоминид. К тому же в так любимых остальными древних трактатах говорится, что вампиры смертны, — Джон вздохнул. Снова их вечный спор.

— Ты же никогда с ними ни в чем не соглашался. Причем и с охотниками и с древними текстами! — воскликнул Лестер. — Да как ты вообще можешь представить себе дряхлеющего от старости Дракулу, который постоянно переспрашивает из-за плохого слуха и носит очки. И постанывает ночами от ревматизма.

— Вряд ли Дракула был вампиром, — серьезно проговорил Джон, игнорируя шутку. — Но история про него вышла красивая.

— Да ну тебя, — фыркнул Лестер. — Лучше подумай, с чего вдруг этот Бродерик решил выбраться из своего вампирского убежища?

— Мне все равно, — Джонатан завернул за угол, подъезжая к дому. — Все, что мне нужно — убить его.

— Только не говори, что ты собираешься делать это один.

— Что-что, а убить одного вампира я вполне способен, Лестер, — с нажимом произнес Джон. — К тому же еще рано говорить обо всем этом. У меня все равно нет точных сведений о его местоположении.

Заезжая в гараж, Джон подумал, что единственная, кто знает много о Бродерике — Рейн. Она смогла бы вывести на него. Если бы захотела — вот в чем загвоздка.

— Ладно-ладно, — Лестер замолчал. — Собираешься на охоту сегодня?

— Да, — коротко ответил Джонатан и завершил звонок.

Дома он первым делом направился к ноутбуку проверить файлы, присланные Лестером. Внутри письма его ждали оцифрованные старые документы. Он быстро пробежался взглядом по одному из листов — им оказался договор о продаже земли человеку по имени Бродерик Мидоус. На договоре стояла подпись, покупаемый участок находился в Луизиане. Джон открыл вырезку из газеты, где упоминалась небольшая фирма по производству печатных машинок. Владелец — Бродерик Мидоус. Джонатан перелистнул на обещанные фотографии, которых оказалось всего две. На одной из них, изъеденной серостью, Бродерик пожимал руку другому мужчине. Джонатан впился взглядом в выжженные черты. Он их знал. Они врезались ему в память, хотя он видел их обладателя всего один короткий миг. Лицо Бродерика казалось высеченным из камня, тонкие губы, особенно на старом фото, больше походили на щель в белом мраморе. Широкая переносица и нос делали мужчину похожим на акулу. По названию магазина Джонатан с легкостью нашел фотографии с ним в интернете. К фото прикладывался еще и современный адрес улицы в Луизиане. Снимки со спутника выдавали изображения жилых зданий. Бесполезно.

Джонатан выключил компьютер и подошел к комоду с оружием. Привычно разложив кинжалы и колья по кармашкам на ремнях, он зарядил два пистолета серебряными патронами и сунул в кобуру. Сегодняшней жертвой он наметил Дрю Ричардсона, живущего не так уж и далеко от него, в двухэтажном коттедже. Если все пройдет удачно — сегодня он убьет его, если нет — придется провести всю ночь, следя за домом. Джон мог надеяться лишь на то, что Ричардсону сегодня взбредет в голову мысль пойти куда-нибудь ночью, оставив Джону прекрасную возможность устроить ловушку.

Машину он остановил у самого угла, за деревом. Обзор открывался совсем маленький, но все же Джон мог увидеть дом и входную дверь. Два окна второго этажа горели. Он не знал, сколько придется ждать, поэтому решил не терять зря времени.

Протянув руку на заднее сиденье, он достал нетбук и положил его к себе на колени. Включив его, он открыл файл с книгой, что вряд ли стояла на полках обычных людей. Зато имелась в библиотеке каждого охотника — неважно, в электронном или бумажном варианте. У Джона дома стояла и версия в тонкой белой обложке — изданная в девяностых годах прошлого столетия, но передаваемая из рук в руки настолько бережно, что ни переплет, ни листы не порвались. Книга продолжала переиздаваться лишь благодаря охотникам, хранившим ее еще с седьмого века, когда человек по имени Эли Савара решил написать трактат о вещах, за которые его сочли сумасшедшим. В отличие от остальных охотников, сумасшедшим его считал и Джон. Но, несмотря на безумные предположения, Савара все же описал множество полезных вещей касаемо вампиров, включая использование против них серебра, осины, крапивы и полыни. Именно ему первым удалось подробно перечислить все их слабости. И его творение стало в среде охотников обязательным к прочтению.

Трактат назывался «Рассуждения о магии и ее созданиях». Рассказывалось в нем не только о вампирах, но о других... Существах. О них, правда, Джон никогда не думал, поскольку попросту не встречал. Может, они давно вымерли, а, может, никогда не существовали.

Савара поднимал вполне логичные для человека его времени вопросы религии, размышлял о душе вампиров, о моральности их изничтожения. Но помимо этого, будучи явным христианином, он написал о вещах, достойных воображения язычника. С таким вдохновением, словно видел написанное собственными глазами, он писал о тех, кого называл Темными Богами. Он писал, что они появились из изначальной тьмы — той самой, что окутывала планету по ночам, не позволяя пробиться солнцу. Древнее общество поклонялось Темным Богам, считая, что всего их было трое, хотя, возможно, они всего лишь разбили их немногочисленные черты на несколько личностей. Они дали им имена: Омилат, Чойри и Фонос. Им троим люди приносили жертвы, нередко человеческие, моля об удачной охоте, о победе в сражениях. Со временем племена все больше развивались и отходили от старых верований, но одна группа особо ярых приверженцев все же продолжала молиться Тьме. Многим из них казалось, что они даже слышат ее голос у себя в голове, но, разумеется, всех их всего навсего постигло сумасшествие. Савара, правда, объяснил эту вещь тем, что голоса специально насылали темные силы, чтобы не потерять сторонников.

Однажды главный жрец объявил, что за одну, последнюю жертву им будут даны такое величие и сила, что они смогут поражать в одиночку любое животные на охоте, а их тела никогда не сломят болезни. Несколько ночей они готовились, а затем совершили набег на одно из племен. И после победы, вместо того, чтобы украсть их добычу и женщин, они изрезали тела всех людей и подвесили к деревьям, заставив кровь стекать в корзины, а затем пировали ей несколько дней напролет, и она казалась им на вкус словно самый сладкий фрукт.

Но время наслаждения прошло, и люди осознали павшее на них проклятье. Они обрекли себя всю оставшуюся жизнь испытывать дикий голод, который могли утолить лишь кровью. Перестав поклоняться своим Богам, они продолжали служить им неосознанно, убивая людей ради крови или же заражая их проклятьем.

Джон остановил взгляд на слове «заражая». Мог ли написавший его человек скрывать под пафосной легендой факт, что вампиризм — лишь болезнь, особый вирус? Джон давно составил такую теорию, но кроме нее ничего не имел. Он не разбирался в вирусах как специалист, он учился на хирурга, он вмешивался в чужие тела, чтобы исправить их с помощью скальпеля. Исследования вампиризма, как болезни, никогда не занимали его раньше, ведь он считал невозможным то, чего желал сейчас.

Эли разнообразил текст рисунками, сделанными им самим. Он изображал клыкастый череп вампира с разных сторон. На одном рисунке он схематически показывал, как клыки прячутся в деснах. Рука его водила по бумаге умело, но медицинского образования он явно не получал, судя по анатомическим ошибкам в изображении черепа.

Джон дошел до последнего абзаца.

"Охваченную тьмой душу можно спасти лишь уничтожив вампира".

Когда-то Джон быстро пролистал эту книгу, почерпнув из нее лишь самые необходимые сведения. С тех пор она пылилась на полке. Пока, спустя много лет, он вновь не решил, что может найти в ней нечто полезное, хотя бы намек. Что-то между строк. К какому еще источнику обратиться, Джон не знал. Многочисленные статьи в интернете повторяли одна другую. Граймса слегка заинтересовали исследования по порфирии, но и она оказалась совсем не тем.

Он вообще нигде не нашел того, в чем нуждался.

Джон кинул короткий взгляд на дом Ричардсона. Два окна наверху по-прежнему горели. Время приближалось к ночи.

Неожиданно свет погас. Джон почти лег грудью на руль, чтобы лучше видеть входную дверь. Минута, две… И она открылась. Фигура человека, вышедшего из нее, неторопливо направилась вдоль по улице. Преследовать его Джон не планировал. Даже если Дрю и в самом деле вампир, велик шанс, что он отправился вовсе не на поиски очередной жертвы. А Джон никогда не нападал, не увидев воочию красных глаз и клыков.

Граймс быстро покинул машину и, захватив с собой все необходимое, направился к дому. Вскрыл простенький замок. Стремительно обвел помещение ярким светом фонаря. Пусто. Не теряя времени, Джон приступил к приготовлению ловушки. Если Ричардсон вампир — она ослабит его. Если человек — лишь вызовет недоумение, в то время пока Джон успеет сбежать.

Первым делом Джон проверил, закрыты ли все окна. Затем стащенной с подушки на диване наволочкой заткнул вентиляционное отверстие. Водрузив на стол сумку, он вынул из нее то, что показалось бы обывателю безобидной вещью — большой пучок, почти маленький веник засушенных крапивы и полыни. В темноте вспыхнула светлячком зажигалка, травы загорелись, Джон взмахнул ими, и огоньки погасли, а к потолку повалил дым. Отчего-то вампирам причинял вред лишь он. Свежие растения вызывали у них легкие неприятные ощущения, то же самое с соком. Пепел пользы не приносил.

Скоро дым заполнил комнату. От резкого удушливого запаха полыни у Джона начала побаливать голова, поэтому он закрыл нос и рот носовым платком. Поставив тлеющий букет в одну из стеклянных банок, что нашел на чужой кухне, он уселся на середину лестницы, ведущей на второй этаж.

Прошло минут двадцать прежде, чем хозяин дома вернулся. Медленно он провернул ключ в замке и вошел внутрь. Джон крепче обхватил пистолет, готовый применить его в любую секунду.

Схватившись за горло, Дрю Ричардсон рухнул на пол. Судя по надрывному кашлю, боль ему доставлял каждый вдох. Он попытался встать, чтобы оказаться хоть на метр дальше от удушливого аромата, но ему это не удалось. Метким выстрелом Джон всадил пулю в его коленную чашечку, лишая возможности побега. Вампир вскрикнул. Джон медленно вышел из укрытия на середину комнаты. Ричардсон прижимался к самому полу, скуля и не отрывая от Джона ненавидящий взгляд. Кашлял он меньше — дым выветрился через открытую дверь, но теперь боль вампиру причиняло серебро, застрявшее в ране. Медленно оно отравляло его, делая слабее.

— Неприятно, да? — Джон, держа Ричардсона на мушке, ногой захлопнул входную дверь, а затем уселся на подлокотник дивана прямо перед мужчиной.

— Мне казалось, вы обычно убиваете сразу, — прошипел Дрю. — Или ты просто садист?

— Я хочу, чтобы ты кое-что мне рассказал. Кое о ком.

— И зачем мне рассказывать? Думаешь, я не знаю, что ты все равно убьешь меня? — вскинулся вампир.

— Но только от тебя зависит, насколько быстрой будет эта смерть.

— Чего тебе надо? — медленно произнес Дрю. Перспектива дальнейшей боли его не прельщала. Довольно предсказуемо. Насыщенный красный в его глазах угас, уступая карему.

— Ты знаешь вампира по имени Бродерик Мидоус?

— Я знаю, что он высший, — хмуро произнес Дрю.

Джон молчал. Сказанное мужчиной он знал и сам. Взглядом он велел вампиру продолжать.

— Он приехал из Бисмарка. Не охотится на улицах.

— Еще, — нетерпеливо произнес он, вставая и приближаясь к Ричардону. — Это все для меня бесполезно. Куда Мидоус ходит, где живет? И девушка… ты видел с ним девушку?

— Да я вообще никогда его не видел! — выкрикнул Дрю, глядя исподлобья. — До меня лишь доносились слухи. Не знаю я ничего больше!

Медленно Джон слегка наклонил голову, разглядывая вампира. Рука с пистолетом дернулась, нажимая на спусковой крючок. Ричардсон почти завыл — пуля попала в живот.

— Что-то я не очень уверен, что ты сказал все, — вкрадчиво проговорил Джон, плавным движением целясь пистолетом то в одну, то в другую точку на теле вампира.

— Тебе это доставляет удовольствие, не так ли? — словно не слыша его вопроса, Дрю тяжело дышал. Изо рта у него стекала смешанная с кровью слюна. Дыхание с каждой секундой становилось все более отрывистым. Джон обругал себя. Стоило выстрелить в менее важную область.

— Верно, — коротко произнес Джонатан. И позволил слегка подняться кончику губ. Иногда, лишь иногда он шел дальше простого убийства. Опускался глубже. Всегда ради чего-то — чаще всего, информации. Он помнил время, когда мысль о причинении боли человеку казалась неправильной, зверской. До тех пор, пока он не перешел ту линию, после которой ясно осознал.

Вампиры — не люди. И Джон не судил себя ни за то, что делает, ни за то, как бывает до сладости приятно видеть боль в омерзительных красных глазах.

— Так что?

— Ничего, — лицо Ричардсона подергивалось. — Или ты надеялся, что Мидоус рассказывает о себе каждому вампиру подряд?

Мгновения, сжав губы, Джон молчал. Интуиция подсказывала ему, что продолжать дальше и вправду бесполезно. Вряд ли кто-то из таких отбросов, как Дрю Ричардсон, может знать о Мидоусе что-то весомое. Вряд ли Мидоус хоть кому-то позволит о себе что-то разузнать.

Когда Джон выхватил кол, Дрю попытался отползти подальше. На ковре оставалось все больше и больше крови. Едва Джон сделал еще шаг вперед, как вампир, собравшись с силами, бросился на него. Он увернулся, не удивленный таким поворотом событий. Они часто бросались в самый последний миг, отчаянно желая спасти себе жизнь. Совсем как загнанные в угол хищники. Что же, они имели право попытаться.

Джон повалил Дрю на пол и занес кол для удара. Сталь пронзила грудь, из клыкастой пасти вампира вырвался хрип, красные глаза почти загорелись как пламя, готовящееся обуять все вокруг, но тут же погасли.

Он смел с пола пыль, запачканную кровью и пеплом одежду забрал с собой. Их он уничтожил на городской свалке вместе с ковром. Одно имя в списке Джон мог зачеркнуть. Следующей целью Джонатан наметил Карла Кнокса. Где его искать, он выяснил — бар «Павлин». При мыслях о Бродерике мерзко свербило в затылке. Как бы Джону не хотелось его прикончить, придется отложить убийство в долгий ящик.

Строчки, вышедшие из-под руки Эли Савара, оказались слишком навязчивыми и не желали пропадать из головы. В тексте талантливо описывалось то, чего боялись все люди, пусть многие и думали, что больше не боятся, что детские фантазии давно остались в прошлом. Но страх, такой же древний, как сами люди, не мог так просто исчезнуть.

Темнота.

Она не могла быть живой, не могла быть разумной. Вампиры — всего лишь мутанты, обычные люди, пораженные внешним раздражителем на клеточном уровне — самым опасным вирусом из всех.

Но почему тогда их глаза горят красным, почему их тела рассыпаются в прах без огня? Этого Джон объяснить не мог, но верил, что ему будет достаточно лишь подойти к тайне еще на несколько шагов, чтобы догадаться.

* * *

С лицом, скрытым под капюшоном, Джонатан вышел из машины и направился к бару «Павлин». Его грязные стены полностью сливались с мрачной обстановкой серых высоток, возвышающихся над улицей мертвыми гигантами. Вместо вопящей рекламы шоколадных батончиков, фильмов и макдональдсов яркости району придавали графитти на стенах, нередко выполненные с немалой долей таланта. Джон толкнул от себя дверь бара. Ему открылось неярко освещенное помещение. Вдоль стен шла линия чуть выступающих блоков, издающих мягкое сияние. Большие круглые лампы, если приглядеться, довольно старые и покрытые царапинами, свешивались с потолка целым скопом. В углу располагался огромный телевизор, передающий музыкальный клип по MTV. Большинство посетителей пили, не переставая, громко разговаривали, смеялись. Некоторые сидели с выражениями лиц, полными усталости, не физической, а внутренней, той, что заставляет глаза выглядеть старше. Эти люди отображали сущность мрачных районов Нью-Йорка, где многие выживали, хотя в паре кварталов от них люди жили почти что в раю.

Джонатан прошел внутрь, оглядываясь. Справа бармен ловко разливал напитки. Мог ли он быть вампиром? Не стоило исключать.

Нужная дверь находилась в самом углу. Подойдя к столику у стены, Джон оглянулся на бармена. Тот не смотрел в его сторону, так как был занят посетителями.

Он толкнул дверь. Та оказалась не заперта. Джонатан быстро прикрыл ее за собой. Он очутился в небольшом пространстве перед лестницей, ведущей на второй этаж. Нескольких шагов наверх оказалось достаточно, чтобы увидеть, что у следующей двери стоят два охранника.

— Эй! Здесь нельзя находиться! — раздался грубый голос одного из них. — Туалет за другой дверью!

Джон не мог знать наверняка, вампиры они или люди, потому продолжил подниматься.

— Тебе что, неясно сказали? — второй охранник по-звериному ощерился.

Рука Джонатана потянулась к пистолету. Охранники не сделали того же самого, да при них и пистолетов-то не имелось, вместо этого их глаза поменяли цвет на темно-красный.

Джонатан выхватил оружие, и пуля бесшумно пронзила лоб первого охранника. Второй бросился вперед, Джон увернулся и вонзил мужчине между позвонков кинжал. Много шума. Плохо. Велик шанс, что придется спешно отсюда исчезать. Резким выпадом он ранил второго охранника в плечо. Рука того на мгновение дернулась к ране, но он тут же, собравшись, ринулся на Джона. Под спиной неожиданно оказались твердые ступеньки. Джон ударил вампира по лицу, высвободил из рукава клинок и взмахом оставил мужчине глубокий порез от брови до губ. Стремительно орудуя лезвием, он оставил рану на ребрах, ключицах и животе. Пытаясь защититься, мужчина вскочил. Замешательства вампира Джону хватило, чтобы пронзить колом сердце. Встав на ноги и отдышавшись, он проделал то же самое со вторым, лежащим без сознания, а затем подошел к двери. Медленно достал отмычки и вскрыл замок.

Дверь издала мягкий писк, когда он отворил ее. В комнате стоял мужчина в классическом костюме. Пистолет в его руках смотрел прямо на Джона. Он бросился в сторону одновременно с тем, как раздался выстрел. Одна секунда и маленькая смерть скользнула по плечу, оставляя обжигающий след. Подняв собственное оружие, он выстрелил, пытаясь целиться в голову, но вампир уклонился. Единым порывом Джон вскочил на ноги и выбил ногой пистолет. Уклонившись от нескольких ударов, он специально подпустил Кнокса слишком близко, чтобы ударить в живот кинжалом. Вампир отшатнулся, разъяренно шипя и рефлекторно прижимая к ране руку. Подскочив к нему, Джонатан ударил снизу по челюсти, а затем, молниеносно оказавшись сзади, вдавил рукой тонкий, острый кол в спину мужчины и отпрянул от разрушающегося тела. Плечо обжигала боль. Горячая кровь смочила рубашку, и та теперь прилипала к коже. Джон взглянул на рану: пуля, порвав рукав пальто, оставила глубокую царапину. Ничего серьезного, ею можно будет заняться потом.

Не хотелось думать, сколько времени он мог привлечь к комнатке на втором этаже. Стоило в очередной раз порадоваться, что после убийства вампиров не остается трупов. Лишь пепел, который невозможно опознать.

Джонатан перелез через оконную раму и аккуратно спрыгнул вниз. Пробравшись мимо выхода, поспешил к машине. Из лежащей в бардачке аптечки достал антисептик и бинты, решив пока повременить с наложением швов. Лучше сделать это чистыми руками и на свету, дома. Но едва Джон успел обработать рану, как уловил боковым зрением движение возле бара, тут же привлекшее внимание и заставившее снова схватиться за пистолет. Сильно пьяный мужчина, которого без труда тащила за собой в переулок девушка. Совсем как вампирша в красном платье затаскивала Джона в переулок подальше от посторонних глаз. Девушка скрыла лицо под капюшоном и низко наклонила голову. Джон не мог видеть ее, не мог видеть глаз, быть может, сейчас сияющих оттенком спелой вишни. Выйдя из машины и загнув за угол, он увидел спину девушки и кое-как стоящего, опираясь на мусорный бак, мужчину. Прошло несколько секунд, и на его лице появилась гримаса непонимания, глаза расширились, он попытался попятиться, но позади стоял бак, поэтому человек лишь сильнее вцепился в него руками.

— Стой, — почти выкрикнул Джон, доставая пистолет. Черт, хреновая ситуация, довольно неудобно выйдет, если он застрелит девушку прямо на глазах у несостоявшейся жертвы.

Вампирша дерганным движением повернула голову в его сторону, реагируя на оклик. Джон, наконец, увидел ее лицо, но несколько секунд не узнавал, пока палец руки гулял по спусковому крючку и никак не нажимал.

— Стой, — повторил он. Рейн, стоявшая прямо перед ним, больше не обращая никакого внимания на мужчину за спиной. Под одеждой Джона продолжала кровить царапина. Рейн видела ее, она чуяла ее, она замерла, обманчиво спокойная.

Джон понял, что ошибся, посчитав чудовищем ту Рейн, что встретил на складе — с меняющимися, словно калейдоскоп, масками напускной злости, насмешки или холодной улыбки. Чудовище стояло перед ним сейчас, и его лицо не выражало ровным счетом ничего. Он подозревал, что что бы не сказал, слова до Рейн не дойдут. Рейн здесь вообще не было. Вампирша смотрела на него и не узнавала. Голод, бушующий в ее глазах, словно тянул к нему невидимые руки, заставляя выкручиваться его собственное нутро.

Джон бросился вперед.

Три года назад.

По ушам ударил грохот. Настолько сильный, что сквозь сон Рейн показалось, будто прямо у нее над ухом столкнулись две машины или обрушился дом. Она вскочила, со сна не понимая происходящего. Глаза не желали открываться полностью. Рейн еле-как нашарила лампу возле кровати, и спальню озарил приглушенный свет от маленького источника. Сзади шумела автомагистраль, ветер заставлял покрываться мурашками обнаженную кожу. Рейн наткнулась взглядом на разбитое окно и вздрогнула. Медленно повернула голову и тут же увидела Джона. Тот лежал на полу, силясь подняться. Но прежде всего взгляд зацепился вовсе не за него.

Посреди спальни стояла темная фигура. Рейн мгновенно вжалась в стену, загоняя себя в угол. И закричала, что есть сил. Крик — хорошее оружие, когда на тебе ничего, кроме ночной рубашки. Кто-то обязательно услышит, кто-нибудь вызовет полицию. Главное — кричать как можно громче, пока есть возможность. Но едва она разглядела лицо незнакомца, крик застрял в горле. Подвела и подвижность — Рейн застыла в углу и могла лишь смотреть, как незнакомец с торчащими изо рта клыками и неестественными красными глазами подходит к Джону. Что за хрень у него на лице? Бутафория — вместо маски грабителя решил нацепить на себя муть из магазина приколов? Оно же не может быть настоящим, но почему тогда клыки так блестят, желтоватые, совсем как реальные человеческие зубы? Словно две торчащие изо рта бритвы. Джонатан неожиданно с трудом поднялся и ринулся на незнакомца. Рейн успела поверить — он сможет ударить его и прямо сейчас все кончится, но мужчина с клыками одним движением откинул Джона прямо на прикроватную тумбу. Раздался треск, мебель разлетелась в щепки, а на стену брызнуло что-то темное. Рейн зажала руками рот. Джон больше не шевелился.

— Что вам нужно? — сипло выдавила Рейн, подвижность вернулась к ней, но она все равно продолжала стоять на месте, судорожно соображая, как же проскочить мимо мужчины к двери. Она надеялась, что соседи услышали крик и вызвали полицию. Надеялась, что кому-то, быть может, даже хватит смелости вломиться сюда. Но пока она находилась здесь совсем одна. Рядом с опасностью.

— Берите все, что хотите, только не трогайте нас, — она не знала, что еще сказать. Быть может, если бы на нее в переулке напал обычный вор, она бы вела себя посмелее. Но тот, кто стоял перед ней, был совсем другим, она поняла сразу. Глаза незнакомца цвета умирающего заката гипнотизировали.

Мужчина усмехнулся, медленно наклонив вперед голову. Клыки втянулись под верхнюю губу, Рейн едва не раскрыла рот, наблюдая за этим. Не бутафория.

— Прямо сейчас и возьму, — от низкого голоса по спине пробежали мурашки. Уверенный, широкий шаг — по направлению к ней. Мерсер сжала зубы до скрипа. Гребаные соседи, бегите сюда быстрее, пока он не подошел слишком близко, пока не сделал ничего.

Резко вдохнув и выдохнув, она открыла рот, чтобы закричать еще раз, но не успела издать даже писка, как мужчина подлетел к ней и схватил за горло. Словно ее тело состояло из ваты, он поднял ее одной рукой и ударил об стену. Голова Рейн мотнулась вперед, а затем затылок врезался в стену. Свет лампы погас, все вокруг погасло, в наступившей темноте вспыхнули искры боли, и мир исчез.

Она лежала на чем-то мягком, по телу пробегала ощутимая дрожь от холода. Рейн разлепила глаза. Все вокруг плыло, в затылке разливалась боль. Каждый удар сердца отзывался новым болезненным толчком в голове. Рейн медленно приподнялась и тут же ощутила как вместе с усиливавшимся головокружением ее охватывает мерзостная тошнота.

Как же сильно она, должно быть, ударилась головой. Пересилив слабость и отвратительный комок, то и дело прокатывающийся от желудка до самой глотки, Рейн села, тут же бессильно откидываясь на спинку черного дивана, к коже которого прилипала ее собственная. Стоял диван посреди небольшой комнаты. Пустой, слегка захламленной досками и пылью — словно бы в ней собрались делать ремонт.

Рейн поморщилась от нового приступа боли в голове, разлившейся по всему мозгу и не отпускавшей с минуту.

А затем подняла взгляд на своего похитителя, который сидел в кресле перед ней. Прямая спина мужчины выглядела отлитой из стали. С непроницаемым выражением лица он изучал ее. Обыкновенными человеческими глазами. Не теми кровавыми огнями, которые видела Рейн в темноте спальни.

— Что… — она закашлялась, пытаясь прогнать из горла хрипоту. Но ничего спросить она не успела, мужчина первым начал разговор.

— Привет, — вполне дружелюбно произнес он, слегка склоняя голову набок. Рейн напряженно наблюдала за ним, не зная, что он может выкинуть в следующий момент. Она часто смотрела новости и имела полное представление о том, что делают с женщинами похитители. Мужчина перед ней может оказаться на всю голову больным извращенцем, возбуждающимся от чужих страданий. Рейн инстинктивно сжалась, пытаясь защититься. Как же она мерзла. Ее успели перетащить в другую квартиру, сколько же времени прошло?

— Меня зовут Бродерик Мидоус, — с полуулыбкой продолжил мужчина, окидывая ее пронзительным взглядом. Его глаза походили на тягучую смесь бирюзового цвета, Рейн смотрела в них и вязла, как в болоте. — А ты Рейн Мерсер, я знаю. Как ты себя чувствуешь? — участливо поинтересовался он, хотя Рейн его сострадание показалось уж больно наигранным. — Думаю, что не очень. Сразу хочу сказать, чтобы избежать лишних вопросов, ты здесь, потому что у меня имеются претензии к твоему жениху.

Рейн похолодела. Во что ввязался Джон?

— Но пока оставим разговоры об этом, — Бродерик покачал головой. — И обсудим более насущный вопрос: что я собираюсь сделать с тобой? Тебе интересно? — от его зрачков по радужке поползла краснота, наполняя ее, как наполняет бокал красное вино. Мидоус улыбнулся, растянув улыбку до ушей. Рейн вжалась в стенку дивана. Ей не показалось. Не показалось, что тогда в спальне перед ней стояло чудовище. Сердце забилось быстрее. Если он сейчас встанет, если хоть попробует приблизиться к ней, она бросится на него, будет царапаться как кошка и бить что есть мочи. Рейн не собиралась просто так сдаваться.

— И что же? — ее голос дрожал, как бы она ни старалась его выровнять. Бродерик скривился и вздохнул.

— Быть может, когда ты увидела меня, то подумала, что мой облик лишь игра твоего воображения… — Он полуулыбнулся. — Но спешу тебя уверить, это не так. Я вампир.

— Так я и поверила, — выпалила Рейн и тут же мысленно дала себе пощечину. Плевать на то, что она видела, но не стоит, в конце концов, забывать, где она находится. Бродерик нахмурился. Рейн приготовилась к худшему. Но он сделал то, чего она не ожидала — вонзил зубы в собственную руку и вытянул вперед, показывая кровоточащую рану. Та затянулась, совсем как в ускоренном видео про регенерацию кожи, но без воспаления, без царапины, без шрама. Края тканей соединились, словно состояли из мягкого, податливого пластилина. Рейн медленно подняла взгляд на мужчину, не находя в себе сил сказать еще хоть слово. Мозг со скоростью улитки переваривал информацию, тарахтя как старый компьютер. Собрав последние капли самообладания, Рейн отложила шок на потом. Сейчас ей необходимо собраться. Бродерик и так выглядел слишком удовлетворенным.

— Я бы так хотел тебя убить, — склонив голову набок, произнес он тоном, с каким матери разговаривают с маленькими детьми, выражая им всю любовь и заботу. — Именно так я хотел поступить с самого начала. Но потом мне в голову пришла другая идея, куда более интересная. И приятная, — Бродерик Мидоус снова улыбнулся. Улыбка совсем не красила его широколобое, акулье лицо. — Причем как для меня, так и для тебя.

Рейн молчала. В горле стояла сухость, а в голове по болезненным, пульсирующим волнам плыли лихорадочные соображения, что ей сейчас предпринять. Выхода она пока не видела.

— Я решил предложить тебе выбор, — прямо сказал Бродерик. — Он совсем простой. Смерть или жизнь… — он замолк на мгновение и понизил голос, — такая, как у меня. Только выбирай быстрее.

На несколько секунд, растянувшихся во времени настолько, что, казалось, они никогда не закончатся, Рейн будто погрузилась внутрь себя. Голые стены, красный ковер и черная мебель из кожи перестали существовать. Голова болела. Когда Рейн двигала ей хоть на миллиметр, чувство тошноты усиливалось. Зачем он дает ей выбирать? Ведь он же прав — все так просто. Выбор. Самый главный в ее жизни. Рейн за несколько секунд перестала надеяться, что происходящее — кошмарный сон. Она срочно должна что-то сказать и решить, хотя нет, она ведь сразу решила, как только Бродерик озвучил предложение. Так что остаются лишь слова.

— Я хочу жить, — она третий раз осмелилась посмотреть ему в глаза. Все просто, если она останется жива, то кошмар закончится, и она вернется к Джону и забудет обо всем, что произошло.

— Прекрасно! — воскликнул Мидоус, вскочив с места. — Приступим тогда. Жди меня здесь.

Он поднялся и вышел из комнаты в другую, свет откуда желтым пятном ложился на порог. Рейн опустила голову к груди, судорожно выдыхая воздух. Ей бы сейчас одеяло или теплую кофту. Боже, как там Джон, он же был ранен. Рейн тут же попыталась себя успокоить, чтобы не терять самообладание. Насколько она могла судить, рана не такая уж серьезная, врачи залатают его. Соседи наверняка услышали крики и шум. Нет, с Джоном точно все будет хорошо. Он сильный.

Заполучив время в одиночестве, Рейн стала медленно, стараясь игнорировать головокружение и тошноту, осматривать место, где оказалась. За креслом, где сидел Мидоус, находилось единственное в помещении окно, закрытое грязной шторой. Рейн поднялась и подошла к нему. Неплохо узнать, где она находится. Рука дернула занавеску, и Рейн, увидев ночной город с высоты где-то этажей пятнадцати, и замерла с поднятой рукой. За спиной раздались шаги.

— Это не Нью-Йорк, — тихо произнесла она не оборачиваясь.

— Мы в Бисмарке! — послышался радостный возглас Бродерика.

— Но это же Северная Дакота! — воскликнула она, резко поворачиваясь к нему. — Как мы тут оказались?

Мужчина держал в руках металлический поднос, на котором находились бокал и белое блюдце, накрытое тканой салфеткой. Рейн обратила внимание, что мужчина надел перчатки из черной кожи. Он поставил ношу на столик между креслом и диваном, и затем быстро объяснил:

— Мы прилетели частным самолетом.

Рейн не нашла слов. Частный самолет. Лишь чтобы увезти ее от Джона. Что такого он совершил, чтобы неизвестный ей человек пошел на такое?

— Присаживайся, — Бродерик указал на диван, и Рейн ничего не оставалось, кроме как подчиниться мужчине, заранее готовясь к чему угодно.

Он присел на кресло и смахнул салфетку с блюдца. На ней лежал нож, похожий на серебряный. Изящным жестом он взял нож и, задрав рукав пиджака и белоснежной рубашки, вскрыл себе запястье. Рейн вздрогнула, когда красная жидкость полилась в бокал. Бродерик же сидел с таким выражением лица, словно наливал чай, а не истекал кровью. Бокал он наполнил примерно на три четверти, затем перевязал запястье салфеткой. Странно, а в тот раз рука у него зажила. Вампир поглядел на Рейн почти любовно, с нежностью. Даже Джон не смотрел на нее настолько приторно. По коже снова пробежали мурашки.

— Пей, — его бирюзовые глаза расширились от нетерпения. Рейн сглотнула и приняла из его рук бокал.

Стекло медленно нагревалось от горячей крови, но край посуды прикоснулся к губам Рейн еще холодным. От первого же глотка ее чуть не вывернуло. Солоноватая жидкость наполнила рот, запах проник в ноздри, горло сжалось, желая вытолкнуть мерзкое пойло наружу. Поняв, что с гордым видом пить не выйдет, Рейн зажала пальцами нос. Вкус перестал ощущаться, и она маленькими глотками выпила все. Когда она поставила емкость на стол, Мидоус весь светился искренней радостью.

— Это все, что я должна была сделать? — непонимающе спросила Рейн. Вопрос повис в пустоте. Комната на несколько мгновений поплыла вправо. Рейн моргнула и видение исчезло, а еще исчез подрагивающий узел, крепко скручивающий нутро еще пару секунд назад назад.

— Расскажи, что ты чувствуешь? — ошарашил вопросом мужчина.

Рейн поглядела на него как на сумасшедшего, но все же прислушалась к тому, что происходило внутри. Она ожидала бурчания живота и тошноты, но вместо этого, тепло из желудка и пищевода полилось по телу, как будто внутри у нее находились сотни маленьких труб, и их наполняла горячая вода. Через пару секунд она хлынула прямо в голову. Боль ушла, словно под действием лекарства. Рейн больше не мерзла, она расслабленно сидела, прислонившись к спинке дивана и смаковала ощущения как сладкий пирог. Давно к ней не приходила такая эйфория. Лучащееся светом счастье, будто она выиграла миллион долларов, или стоит на вершине обрыва, открывающего вид на безмятежный океан, а ласковый ветер дует в лицо, или держит на руках своего ребенка, тянущегося к ней маленькими ручками.

— Мне… — она улыбнулась, сама от себя такого не ожидая. — Хорошо. Я счастлива, — она подняла брови кверху. — Что происходит? Мне кажется, я способна на что угодно.

— Хочешь, покажу тебе дом? — Бродерик поднялся, игнорируя вопрос, и подал руку.

Поколебавшись немного, Рейн взялась за нее.

— Здесь еще не сделан до конца ремонт, — бросил он.

Размеры квартиры поражали. Один коридор был шириной со спальню Рейн. Стены покрывали темно-синие панели с едва видимым узором, похожим на колебание воды в самой глубине океана. С потолка, крашеного под черный мрамор, свисали стеклянные люстры. Пространство вокруг составляли четкие линии, никаких лишних деталей, вроде безделушек, фотографий в рамках или вазочек. Кожаная обивка мебели блестела, деревянные, такие же черные столы и стулья, стойки возвышались на серых пушистых коврах с серебристым отливом, напоминающих шкуры снежных барсов. Мидоус называл каждое помещение звучным голосом, каким только и говорить, что со сцены театра.

— Гостиная, — они зашли в огромную комнату, выполненную в таких же тонах, как и вся квартира. — Тебе нравится музыка? — повернулся к ней Мидоус. — Я могу включить что-нибудь, правда, по своему вкусу. — Он прошел к музыкальному центру, и тот после нажатия клавиш зажегся голубыми огоньками, а из колонок полились яркие переливы мелодии, заставляющие воздух звенеть. Рейн действительно словно бы видела их, музыка совсем вскружила ей голову, хотя ей никогда не нравился джаз.

— Кухня, — продолжил он, когда они вошли в помещение с обеденным столом, стойкой и разными духовками-раковинами. — Ничего необычного.

— А вот твоя спальня, — они вошли в уютную комнату, почти половину которой занимала широкая кровать со светлым бельем. Серо-голубой цвет стен и пола отличал комнату от остальной квартиры, зато ковер на полу лежал темно-синий, как шкура пантеры.

Рейн впилась ногтями в ладони. Ее спальня. Выходит, Бродерик желает, чтобы она осталась здесь, он не отпустит ее, не отпустит… Ее чуть не начало колотить, но липкий страх снова куда-то пропал, будто нечто усиленно подавляло его.

— Ты не голодна? — бесцветно поинтересовался Бродерик.

Рейн отрицательно помотала головой.

— Может, все же поешь? Всего-то салат из овощей, пойдем. Заодно попьешь воды, у тебя, наверное, неприятный привкус во рту.

— А, да, ну ладно, — рассеянно ответила Рейн. Соленый тухлый вкус на языке и вправду остался, но она забыла и про него.

— Тем более тебе еще понадобятся силы, — улыбнулся Мидоус, беря ее под руку и ведя на кухню.

— Силы для чего?

Бродерик проигнорировал ее во второй раз. Рейн с легкой руки решила не обращать на это внимания, слишком уж отвлекало ее тепло вокруг, в которое хотелось завернуться как одеяло. Бродерик достал из холодильника продукты, быстро нарезал и преподнес тарелку с зеленью, морковью и яблоками Рейн. Рядом поставил стакан воды. Рейн не сильно хотела есть, но все же взялась за вилку.

— Кто такие вампиры? — она подняла взгляд на Бродерика. Рейн вспомнила, что хотела о них разузнать. Она ведь сделала что-то, выпила ту ерунду, и теперь ее что-то ждет. Мысли слиплись как растаявшие конфеты. Вампиры. О них она знала. По сказкам, легендам, мифам, компьютерным играм, книгам и фильмам. Но некто, в реальности назвавшийся вампиром, сидел прямо напротив.

Снова судорогой прошла по телу мысль, что что-то не так. Рейн должна бояться, опасаться Бродерика, ненавидеть его и хотеть сбежать, но вместо этого она собирается мило разговаривать с ним. Ее реакция на происходящее перестала быть адекватной, нечто овладело ее чувствами и эмоциями, подарило нескончаемую эйфорию. Но мысль пропала так же быстро, как появилась, не успев проникнуть глубже в мозг. Рейн снова отвлекалась.

— Мы пьем кровь, — как ни в чем не бывало произнес Бродерик, — Мы долго живем, в несколько раз дольше, чем люди, мне вот, к примеру, двести пятнадцать лет, — он ухмыльнулся. — Раны заживают на нас почти мгновенно, и мы сильнее любого человека. Намного сильнее. Подробности оставлю на потом. Скажу только, что тебе понравится быть вампиром, обещаю.

Погрузившись в речь мужчины, Рейн молчала. Он говорил так проникновенно, так многообещающе. Она впервые подумала, что сделала совершенно верный выбор и не только потому, что выбрала жизнь.

Судя по словам Бродерика, она выбрала нечто большее.

— Кстати, тебе, наверное, нужна одежда? — неожиданно раздался его голос, и Мерсер поняла, что вновь на несколько секунд выпала из реальности.

Вместо ответа она многозначительно дернула себя за ночную рубашку.

— Давай прогуляемся, — он встал из-за стола.

Следующие несколько часов прошли как в тумане. Рейн не могла сказать точно, но вроде бы ей было весело. Потому что она ходила по яркому магазину одежды, куда они ехали через весь город, бродила между вешалок, как в джунглях. И совсем никто не пялился на нее, ходящую босиком, полуголую, потому что магазин почти пустовал. Лишь одна продавщица молчаливо приносила и уносила вещи, да Бродерик сидел в углу на пуфике. Мерсер казалось, что ее тело двигается само, сами растягиваются в глупой улыбке губы, а движения, расхлябанные, будто пьяные, и не ее вовсе. Мозг же занимался лишь тем, что вырабатывал эндорфины. Сознание одновременно находилось в двух местах — в настоящем мире и в другом. В нем играла музыка, гремучей смесью рассыпались по стенам краски, взрывались в небе звезды. Рейн хотела бы чувствовать себя так вечно.

Но когда они с Бродериком ехали обратно, вернулась головная боль. Вместе с тошнотой и головокружением. Низко опустив голову, Рейн массировала виски. Бродерик больше не удостаивал ее даже взглядом. Когда они приехали, он грубо схватил ее за плечо и почти доволок до входной двери.

— Ну же, — с нажимом произнес он, его глаза сузились. Рука потянулась к спине Рейн, чтобы подтолкнуть, но девушка отпрянула от него.

— Не трогай меня! — она едва не сорвалась на крик.

Снова внутренности сжимались в комок от присутствия рядом вампира. Темного взгляда зеленых глаз, грубо вытесанного лица.

— Не ори, — он двинулся на нее, похожий на готового напасть льва, и Мерсер неосознанно попятилась. — Я сегодня достаточно для тебя сделал, не находишь? Отблагодари меня хорошим поведением, будь так добра.

— Отпусти меня, — она не собиралась умолять, кричать или плакать, лишь тихо произнесла единственное желание, охватывающее ум, больше не зная, ни чего ждать, ни на что надеяться.

Рука Бродерика потянулась к ее плечу и обхватила его, его пальцы пробежались до самого предплечья. Мужчина покачал головой.

— Не могу, дорогуша. Потом, чуть позже, ты будешь вольна идти куда угодно. Но не сейчас. Сейчас самое лучшее место для тебя — здесь, поверь мне.

Чертов больной урод. Мерсер резко дернулась, скидывая его руку и делая шаг назад. Мидоус так и остался стоять, совершенно неподвижный, глядя на нее с полуулыбкой.

— И уж извини, но я вынужден тебя оставить. Желаю приятного времяпрепровождения.

Едва Рейн успела что-то сказать, спросить, что он имеет в виду или когда он ее отпустит, как массивная дверь перед ней захлопнулась.

Желудок свел спазм, а вверх по гортани прошел комок. Еле разбирая дорогу, Мерсер ринулась в туалет. Склоняя голову над унитазом, она твердила себе, что сейчас ей станет лучше. Горло обожгло, и изо рта вылилась смесь из крови и овощей, съеденных несколько часов назад. Рейн закашлялась, пытаясь отдышаться. Перед глазами стояла пелена. С губ свешивалась густая, тягучая, красная слюна. Значит, гадости из вен Бродерика внутри нее больше нет, какое облегчение. Означает ли это, что того, о чем он говорил, с ней больше не случится? Рейн понимала, что напрасно пытается размышлять о словах мужчины и искать в них логику. Он наговорил ей полнейшего бреда, его слова смешались в бесконечный сюр.

Ей нужно отсюда выбираться.

Но дверь оказалась слишком толстой, телефоны отсутствовали, как и система пожарной безопасности. Рейн излазила весь дом и в результате оказалась лежащей на диване, завернувшись в плед, совсем без сил. Ее трясло, холод проникал под кожу, как бы плотно она не укутывалась в одеяло. Тишина слишком большой квартиры давила словно толща океана. Не видя больше другого выхода, Рейн включила громкую музыку, в надежде привлечь внимание соседей. Палец жал и жал на кнопку, колонки заставляли воздух содрогаться, а Рейн зажала уши, завернувшись в плед как в кокон. Звук разрывал мозг.

Она не выдержала и прервала пытку. Вернулась давящая тишина, а вместе с ней — ощущение, словно все вокруг постепенно тонет в болотной жиже, затягивающей в себя так крепко, что барахтаться невозможно. Сил снова искать выход, да и вообще двигаться, у Рейн не осталось. Глаза так и норовили закрыться, но она упорно сопротивлялась, несмотря на то, так отвратительно чувствовала себя лишь зимой пять лет назад, когда умудрилась подцепить грипп. Она продолжала сражаться со слабостью, но в конце концов, та все же победила. Стоило подольше подержать веки закрытыми, как Рейн мгновенно заснула.

Когда она открыла глаза, то сразу повернулась в другую сторону, ожидая увидеть Джона. Но, увидев чужую квартиру, тут же вспомнила: Джон слишком далеко, чтобы помочь ей. Нарастающая ломота в костях не давала заснуть. От жара Рейн то проваливалась в короткий, беспокойный сон, то выныривала из него в состояние бреда, где темнота вокруг приобретала пугающие очертания лиц, силуэтов. Стены то отдалялись, то приближались. Рейн сжалась в комок на диване, боль разливалась по всему телу, словно чьи-то когти царапали изнутри. Слабость не позволила сохранять сидячее положение и дальше. Мерсер вновь распласталась на диване, набрасывая на себя плед. Сквозь жар и боль в теле ей вдруг показалось, что у нее начинают зудеть десны. Зуд превратился в боль, такую, как от шатания выпадающих молочных зубов. Но Рейн не обратила на новые неприятные ощущения никакого внимания, даже когда рот пронзила острая боль и на языке возник солоноватый вкус крови — на этот раз ее собственной.

Предметы вокруг медленно поглощал туман, и Рейн уже не могла отличить одно от другого. В ушах шумело, и тело покачивалось — словно на ласковых волнах. Далеко, не здесь. Волны уносили дальше от берега. Рейн тонула, погружалась глубже и глубже в непроглядную темноту. В один момент ее разум словно отделился от тела и оставил его страдать, свернувшись на диване со скомканным пледом. Рейн открыла глаза и увидела себя — бледную с посиневшими, измазанными кровью губами и открытыми глазами, блеклыми и помутневшими, как старые стеклянные бусины. Рейн зажмурилась, чтобы не видеть собственное коченеющий труп и тут же почувствовала, как словно водоворот, нечто тянет ее обратно.

Она вскочила с дивана, откидывая плед. Ее больше не мутило, не шатало, жар исчез, лишь слабость никуда не делась. Рейн застыла посреди комнаты, продолжая прислушиваться к ощущениям. Появилось среди них нечто новое, но она не могла окончательно понять, что именно. Оно скреблось в желудке, поднимаясь по пищеводу, и прочно обосновалось в голове, от него дрожали руки. Оно пыталось заставить Рейн идти куда-то, искать важную вещь.

Не останавливаться ни перед чем, лишь бы утолить жажду.

Чувство называлось голодом. Рейн назвала его про себя и сразу поняла, что это не обыкновенный голод, который она могла бы утолить бутербродом. Она спросила сама себя, так что же ей тогда нужно и тут же получила ответ. Вгрызться клыками в артерию или же тоненькие вены, что так соблазнительно приподнимаются над теплой кожей. И пить, высасывать, глотая драгоценный сок жизни. От одной мысли Рейн прикрыла глаза, почти ощущая вкус.

И тут же опомнилась. На несколько мгновений осознав, чего желает, она сразу же поняла, во что превратилось. Она больше не та, кем была еще вчера, она стала чудовищем и, смотря внутрь себя, Рейн видела холодный мрак, страшный, непроницаемый, словно застывшая в вечной скорби кладбищенская ночь. Но голод тут же взял верх, вгрызаясь изнутри. Рейн застонала, сгибаясь и хватаясь руками за живот, и вдруг услышала, как проворачивается в двери ключ. Резко развернувшись к ней, Мерсер замерла. Дверь распахнулась, и на пороге застыл Бродерик, прижимающий к себе неизвестную девицу, повисшую на его руке как труп.

— Рейн, девочка моя, выглядишь ужасно, — он покачал головой.

— Ты бросил меня здесь! — прорычала Рейн. — Я умирала. Я…я... — она резко выдохнула, голос срывался, в мозгу формулировалась важная мысль. — Я хочу есть!

— Именно за этим я и отлучался, — Бродерик втолкнул незнакомую девушку внутрь и снова закрыл дверь на ключ. — Видишь, позаботился о том, чтобы ты не голодала, ты должна быть мне благодарна, но, как я уже успел понять, это чувство тебе незнакомо.

Рейн уставилась на него, потом перевела взгляд на лежащую без движения незнакомку. Сглотнула, подаваясь вперед. Невидимая сила словно толкала в спину.

— Чего ты стоишь? — хмуро поинтересовался Бродерик. — Прислушайся к своим инстинктам, они скажут тебе, что делать, если ты еще не поняла.

— Я поняла, — тихо пробормотала она. Девушка со стоном начала приходить в себя, что Бродерика нисколько не взволновало. Бедняжка поднялась, сразу же ощупывая лицо, на котором наливалось темным красное пятно — след от удара. Наверное, Мидоус постарался посильнее ее приложить, чтобы она потеряла сознание. Рейн наблюдала за каждым ее движением.

— Где я? — еле-еле проговорила девушка. — Пожалуйста, не трогайте меня, — жалобно заскулила она. Рейн отшатнулась, каждая клеточка тела кричала, требовала чтобы она немедленно впилась в плоть незнакомки. Рейн пыталась удержать себя, но сама не заметила, как сделала несколько шагов по направлению к несчастной.

— Чем больше будешь сопротивляться, тем будет хуже, — наставительно произнес Бродерик, обходя ее кругом. — Ну же! — яростно дыхнул он ей в шею. Выпустив клыки, он оскалился на девушку на полу. Та вся сжалась и готовилась разреветься. Рейн отчаянно пыталась остановить себя. Она не убьет ее, найдет другой способ пить кровь. У нее получится. Что угодно, но не убивать эту девушку, на месте которой она видела себя. Такую же беззащитную перед лицом монстра, слабую.

Ее горло выглядело так привлекательно. Рейн сделала еще шаг вперед, ощущая, как клыки во рту удлиняются. Щекотно.

Она могла бы легко оказаться на месте девушки, еще раз сказала себе она.

Но она не на ее месте. Внутри оборвалась тонкая ниточка, едва она это поняла. Больше не на ее месте, не на их. Больше не жертва.

Клыки прокусили нежную кожу, а руки сжали тело девушки, не позволяя вырваться. Рейн прижимала ее к полу, разрывая клыками рану, кровь текла по пищеводу. Она оказалась вкуснее, чем все, что она пробовала до этого момента. Голод утихал, становилось все легче, и когда он совсем ушел Рейн медленно оторвалась от тела, безвольно лежащего с раскинутыми руками. Разум в одно мгновение прояснился. Рейн больше не сомневалась, что не совершила ничего плохого. Ее новая сущность совершенно естественна. Они вершина пищевой цепочки, они должны есть и они едят. Рукой отерев губы, она пронаблюдала, как к телу подходит Бродерик. Он взял аккуратно девушку за шею и слизал кровь, словно беря пробу.

— Нам стоит оставить запас, — улыбнулся он

Рейн кивнула.

Рейн проснулась ранним утром, когда за окнами спальни еще царила темнота. Привычка просыпаться рано так и не отпустила ее, ведь еще недавно ей приходилось вставать в шесть часов, чтобы успеть на работу. Она была тренером в волейбольной секции — тренировала совсем маленьких ребятишек. В школе она занималась волейболом, и ее команда однажды даже выиграла соревнования по штату. Рейн хотела посвятить спорту жизнь, но травма плеча перечеркнула мечты. Операцию сделали слишком поздно, врачи не смогли полностью восстановить сухожилие, и оно потеряло нужную для игр подвижность. Когда Рейн перенапрягалась, плечо вновь болело и противно щелкало. Удивительно, болезненные ощущения полностью прошли, едва она обратилась. Тело отныне перестало быть приманкой для болезней, хрупкой куклой. Теперь оно полностью состояло из силы и ловкости. Исчезли тяжесть, неуклюжесть, медлительность, она могла управлять им словно быстрой гоночной машиной, с легкостью совершающей самые крутые повороты.

Чтобы так рано встать и застать медленно светлеющее небо и трепещущую утренею темноту, уползающую в тени под деревьями и домами, Рейн ложилась поздней ночью. Теперь, чтобы выспаться, ей требовалось всего несколько часов.

Она прошла на кухню через гостиную, где в кресле с книгой расположился Бродерик. Бросила на него взгляд.

— Доброе утро, — чуть помедлив, произнесла Рейн. Она привыкла к обстановке, но не к тому, что живет с другим мужчиной. Хотелось бы ей снова видеть в квартире, пусть маленькой и куда более бедной, рядом с собой Джона. Но пока это оставалось невозможным.

Из холодильника Рейн достала кастрюлю с овсянкой, клубнику и апельсиновый сок. Закинула в кофеварку кофе на две порции. Несколько дней назад Мидоус крайне вежливо попросил, что если уж она собирается варить напиток, пускай и ему готовит чашечку. Рейн решила не отказывать ему, все же пока что он относился к ней хорошо, помогал с решением новых проблем, появившихся после того, как она перестала быть человеком. Вряд ли еще кто-то кроме него мог помочь ей.

Она запустила ложку с овсянкой в рот. Бродерик покупал продукты только ради нее. Сам говорил, что давно питается одной кровью. Наверное, в его возрасте вкус еды осточертел до такой степени, что перестал даже ощущаться. Рейн не могла представить, чтобы и ей человеческая пища надоела так же.

Кровь Бродерик хранил в специальных пакетах, которые заполнились, после того как он выкачал жидкость из той девушки с помощью капельницы. Довольно полезное устройство, хотя Рейн оно точно не подойдет: слишком проблемно. Тащить еще живое тело в специально оборудованное место, возиться с иглами и трубочками. Бродерик посоветовал ей в будущем постараться охотиться без убийств, или же найти себе компанию, в которой можно будет высосать жертву досуха.

Но пока что Рейн не удавалось, даже завидев хоть одного человека, одержать верх над жаждой. Потому-то она и не могла, как бы того ни хотела, вернуться к Джону. Внутри бушевало еле сдерживаемое желание разорвать всех вокруг. Рейн с нетерпением ждала времени, когда самоконтроль перестанет ей изменять. Бродерик говорил, что так лишь поначалу, вроде акклиматизации. Говорил, что скоро все пройдет. Рейн не могла делать ничего другого, кроме как слушать его и верить. Многого о вампирах она еще не знала, пусть ее внутренняя суть нередко вырывалась наружу и давала подсказки. Когда внутри пробуждался голод, ее порывало тут же найти пищу любыми способами. Она знала, что нужно прятаться, быть незаметнее тени. Мидоус говорил, что прежде всего ей нужен опыт, чтобы выжить.

Бисмарк оказался светлым городом. Куда более чистым, чем Нью-Йорк, не таким холодным и равнодушным. Рейн и Бродерик несколько раз проезжались по нему ночью и прохаживались по совсем безлюдным местам.

— Сегодня поедем в клуб, — ошарашил он, когда они пили кофе, и тут же произнес в ответ на вопросительный взгляд. — Я думаю, ты готова. Тем более у нас заканчивается кровь.

— И что? Мы просто схватим там какого-нибудь и притащим сюда?

— Да, — Мидоус кивнул. — Запомни, убивать лучше в неприглядных заведениях, куда люди приходят напиться в хлам дешевым пойлом. Ищи тех, кто похож на наркоманов, проституток. Полиция редко прикладывает много усилий, чтобы их найти, они постоянно пропадают и без нашей помощи. Многие вампиры питаются без убийства, если они одиночки и не имеют возможности тащить к себе жертву и сливать кровь. Просто находишь того, кто настолько пьян или обдолбан, что не заметит, как ты запустишь в него клыки. Разумеется, для этого нужно достаточно контролировать себя, чтобы случайно не убить кого-то прямо в туалете.

Рейн лишь кивнула, показывая, что все поняла, и вернулась к кофе и тостам.

Ранним вечером, когда небо приняло тусклый темно-синий оттенок и зажглись фонари, они выехали из дома. Рейн открыла в машине окно и вдыхала запах улиц, вместе с запахом людей, который она не то чтобы чувствовала, но к которому ее влекло. Мидоус все же оказался прав — стоило немного подождать, и толпа на улице перестала походить на баллоны с кровью, а безумное желание всех разорвать не било в голову. Бродерик повел машину в неблагополучный район, который выглядел здесь куда более пугающим, чем в Нью-Йорке, где хоть и ходили компаниями опасного вида ребята, но никого не трогали. В Бисмарке же, как прочла в новостях Рейн, нередко совершались преступления, вплоть до убийств.

Машина остановилась у одного из ночных клубов города. Рейн осторожно вышла, тут же оказываясь в водовороте громко переговаривающейся толпы. Увидев вокруг себя множество лиц, она оторопела так, словно бы провела взаперти несколько месяцев. Толчками неподвластное ей чувство начало подниматься к вискам, обжигая изнутри. Рейн зажмурилась и быстро открыла глаза. Глубокие вдохи медленно успокаивали. Но это лишь начало — люди, к которым она даже не подходит близко. У нее точно сорвет крышу, если она увидит хоть малейшую ранку на их коже.

Затянутая в кожаную перчатку кисть Бродерика мягко обхватила ее ладонь.

— Идем, — он хищно улыбнулся. Некоторые оборачивались на него, пока они шли. Человек в черном костюме, вышедший из дорогой тачки, привлекал внимание. Но в глазах смотрящих появлялось опасение: Бродерик проходил сквозь толпу с жестким взглядом человека, который легко мог бы в любой момент изящно и ни капли не запачкавшись разорвать всех вокруг на кусочки. Так, как он, выглядели поднявшиеся до самых вершин бандиты в многочисленных фильмах. Рядом с ним Рейн в своих майке и кожаной куртке смотрелась как обыкновенная девчонка. Да еще с наверняка растерянным лицом. Она все еще не могла до конца определиться, какие чувства вызывают в ней люди вокруг, и старательно подавляла каждое опасное желание.

В клубах Рейн бывала не раз. Аляповатые огни выхватывали из толпы танцующие тела, пульсирующая музыка тянула поддаться звучанию динамиков и начать двигаться в сумасшедшем темпе. Жар танцующих людей охватывал с ног и до головы. Рейн оступилась на мгновение, позволив тому, что она звала темнотой, захватить голову. Но быстро взяла себя в руки и тут же наткнулась на взгляд Бродерика.

— Будь аккуратнее, — нахмурился он. По его лицу она поняла, что ее глаза только что вспыхнули алым.

— Я стараюсь, — прошипела Рейн. — Может, все же уберемся отсюда?

— Да ладно тебе, — Мидоус вдруг заметно развеселился. — Постарайся расслабиться, тебе же нравятся такие места, я прав? — он сделал несколько шагов назад, дальше от нее, и Рейн на мгновение потянулась за ним. — Я буду неподалеку, — Бродерик растянул губы в улыбке.

Но едва он собрался уйти, как к нему подлетела девчонка в черном платье, разлетающемся вокруг ее бедер, и прической каре, крашенной в вишневый цвет. Губы она жирно намазала помадой в тон волосам, а ее глаза выглядели непомерно большими, то ли из-за макияжа, то ли от того, как она распахнула их при виде Бродерика.

— Мистер Мидоус! — она тут же вцепилась в его руку, и ее кукольное личико расплылось в улыбке. — Я так хотела встретить вас здесь. Вы не звонили, — она заметно погрустнела, а затем ее лицо чуть не исказилось от настоящего страха. — Мне начало казаться, что вы передумали…

— Тшш, — он прервал ее, прикладывая крупный палец к пухлым губам девушки. — Всему свое время, Эми. Я дам тебе испить своей крови, только позже. Будь терпеливой.

— Ох, хорошо! — Эми нервно рассмеялась. — Не хочу показаться наглой, но можно узнать, сколько еще осталось?

— Нет, — Бродерик улыбнулся ей в лицо, и она на секунду оторопела.

— Ладно, — пробормотала она, не зная, видимо, куда себя деть. — Ой, а вы тоже…? — она только сейчас заметила Рейн.

Рейн против воли растянула в насмешливой улыбке губы и кивнула. Девчонка хотела знать, вампир ли она, до чего забавно. И чего только Бродерик наобещал ей?

— Круто! — не сдержала Эми возглас.

— Мне пора, — развернулся Бродерик к Рейн, — я буду неподалеку, если что. И ты, — он поглядел на Эми. — Не забывай, что я тебе сказал. Если мне будет что сказать, я сам тебя найду.

Бродерик исчез, следом растворилась в толпе и девушка с красными волосами.

Рейн осталась стоять посреди клуба совсем одна. Близость людей дурманила. Против воли в мыслях рисовались картины, как она впивается кому-то в шею, и тело охватывал жар. Рейн сделала вдох. Мидоус прав. Она накручивает себя. Она прикрыла глаза, погружаясь в музыку. Плавно вытянула руки кверху, словно потягиваясь. Тело ритмично двигалось в такт невидимым музыкальным волнам. Спустя несколько минут она забыла о людях в клубе и на улице. Даже то, что делает сейчас Бродерик, перестало волновать ее. С шорохом ее плечи и бедра касались изредка других, но ей все равно казалось, что она тут совершенно одна. Рейн могла бы танцевать часами, всего лишь из-за парочки движений ее дыхание бы не сбилось. Улучшенная выносливость — еще один плюс становления вампиром. Но жар все же бросился в лицо. Рейн остановилась, вдруг замечая, что на лице у нее играет улыбка. Глазами она нашла в помещении дверь со знаком туалетной комнаты. Едва Рейн зашла туда и собралась дернуть ручку двери с изображением девочки из треугольников, как открылась дверь рядом и оттуда показался Бродерик. Схватив за руку, он затянул ее внутрь.

— Что..? — воскликнула она, оказавшись внутри. Позади Бродерика стоял, обхватив раковину, еле державшийся на ногах парень. Дверь одной из кабинок открылась и оттуда, кинув на Рейн недовольный взгляд, вышел мужик.

— Собираешься его подать нам на стол? — приподняв бровь, спросила она. — А спирта у него в крови не многовато?

— Думаешь, тут есть из чего выбирать? Привыкай к такому, — огрызнулся Бродерик, недовольно сморщив лоб, и откинул рукой назад темные, кажущиеся маслянистыми волосы с завитками на концах. — Да и алкоголь выветрится, успокойся.

Они прошли к выходу вместе с не сопротивляющейся ношей. На удивление, никто даже не обратил на них внимания. Видать, вытаскивание пьяных приятелей не было здесь редкостью. Парня они закинули в багажник.

— Будет хорошо, если он придет в себя, когда мы приедем, — клыкастый оскал Бродерика мелькнул в зеркале. Изумрудные глаза хищнически блестели.

— Хотелось бы, чтобы мы все сделали быстро, — буркнула Рейн, хотя понимала, что парень легко не отделается. — А что за девушка была там в клубе? Умело ты ее отшил.

Бродерик усмехнулся.

— Таскается за мной хвостом с того самого момента, как узнала, кто я такой. Ей страсть как хочется стать вампиром. Я пообещал, что обращу ее, и, кажется, бедняжка скоро свихнется от ожидания. Она не помня себя готова выполнять все, что бы я ей не сказал. Удобно иметь парочку таких под рукой.

Рейн приподняла бровь в немом вопросе.

— Хочешь знать, собираюсь ли я правда ее обратить? — Бродерик посмотрел в зеркало прямо ей в глаза.

— Ты не сделаешь этого, верно? — Рейн нахмурилась. — Если вампиры будут обращать всех подряд, нас станет слишком много и тогда о нас узнают.

Лицо Мидоуса исказила кривая усмешка, от которой Рейн поежилась, не совсем понимая, отчего он отреагировал именно так.

— Логично рассуждаешь, — он перевел взгляд на дорогу.

— Ты что-то скрываешь от меня? — она поджала губы, осознавая, что если Мидоус сам не захочет ей сказать, она все равно ничего не добьется.

— Не думал, что мне придется повторять тебе то, что никак не может постичь Эми. Терпение — очень важное качество, запомни это. Ты все узнаешь, поверь мне. Хватит быть такой напряженной, — он промурлыкал это почти с предвкушением. Рейн только откинулась на спинку сиденья, устремляя взгляд в окно.

Когда Бродерик вытаскивал человека из багажника, тот по-прежнему не пытался активно сопротивляться, правда, постанывал и ошалело озирался, но позвать на помощь все еще не догадывался. Мидоус затащил его в квартиру и кинул на пол. Рейн закрыла на замок дверь и присела на диван. Бродерик присел рядом с парнем и по-дружески похлопал того по плечу, пытаясь привести в сознание. Губы его уже растянулись в улыбке и приоткрыли вытянувшиеся клыки. Радужка покраснела.

Очнувшись, парень первым делом увидел звериный оскал. И мгновенно протрезвел.

Бродерик не нападал, Рейн видела, что он дает жертве шанс встать на ноги и попытаться убежать так далеко, как он только сможет. Но ни одна попытка бы не увенчалась успехом, не рядом с Мидоусом в закрытой на замок квартире. Бродерику хотелось развлечься. Парень поднялся, шатаясь и пытаясь сориентироваться.

— Кто вы такие? — пролепетал несчастный.

— Угадай, что я хочу сделать с тобой, — мягким голосом протянул Бродерик и притворился, что хочет броситься.

Парень предсказуемо отскочил и кинулся бежать. Он пронесся мимо Рейн в сторону кухни, желая добраться до чего-то, что могло послужить в качестве оружия. Ему быстро удалось осуществить задуманное — из первого же ящика он вытянул большой нож. Рейн безучастно наблюдала. Ей бы не хотелось оказаться на месте парня, вытягивающего сейчас руку с ножом в сторону направлявшегося к нему Бродерика. Если бы она могла, она бы постаралась убить жертву быстро и безболезненно. Но Бродерику этого было недостаточно.

— Не подходи! — в голосе парня прибавилось уверенности. — Я хочу уйти отсюда!

Мидоус ничего не ответил. Он ринулся к парню, совсем не пытаясь защититься от удара холодным оружием. Парень осел на пол от удара под ребра. Нож торчал у Бродерика из живота. Он медленно вытащил его и кинул на пол. Послышался лязг — не раздумывая, жертва схватила драгоценный подарок и, кашляя, снова поднялась. Парень смотрел на Мидоуса, наверное, не ожидал, что тот даже не поморщится от раны. Кровь вампира капала с ножа, но тело полностью исцелилось.

Жертва попыталась было пробежать мимо Мидоуса, но тот молниеносно оказался на его пути, рука вампира, как стальные тиски, схватила плечо человека. Бродерик дернул парня за руку так, что раздался хруст. И тут же крик. Рейн поджала губы. Парень упал на землю, прижимая к себе сломанную руку как котенка и трясясь всем телом. Узкие губы Бродерика изогнулись в чуть заметной улыбке, глаза горели от удовольствия, как у кота, увидевшего мышь. Ногой он придавил парня к полу.

— Может, хватит с него? — Рейн резко вскочила с дивана. Ужас загнанной в угол жертвы отравлял воздух, напоминая о ночи, когда она сама впервые оказалась здесь. Еще ей хотелось есть, дрожь внутри начала медленно изводить ее, как только они приехали из клуба, — От боли и страха его кровь не станет вкуснее.

— Ладно, дорогая. Раз уж ты так хочешь есть, мы закончим нашу небольшую игру, — он склонился к парню, обхватывая шею того и впиваясь клыками в кожу. Рейн единым порывом оказалась рядом с ним, учуяв рану, из которой хлестала кровь. Взгляд затмила темнота, из головы разом выветрились все мысли. Уже через секунду она обнаружила горячую жидкость, стекающую по подбородку, и недвижимое тело жертвы, сжимаемое в руках.

— Достаточно, — жесткая ладонь грубо схватила ее за плечо, заставляя оторваться. Рейн недовольно рыкнула, но отошла.

— Когда же я стану справляться… — пробормотала она, сжимая кулаки.

— Брось, совсем неплохо, — Бродерик нагнулся над лежащим без движения парнем. — Я отнял его у тебя, но ты не попыталась отобрать, хотя еще две недели назад бросилась бы на меня, даже не осознавая, что делаешь.

Рейн промолчала. Быть может, Бродерик говорил правду, но она все равно не ощущала себя настолько уверенной в собственном самоконтроле, чтобы жить и питаться одной.

Она отошла в свою спальню и завалилась на кровать, пока Мидоус разбирался с парнем. Прошло несколько часов, прежде чем вампир вошел к ней, отряхивая руки. Рейн приподнялась на подушках и бросила на него взгляд.

— Ты спрашивала сегодня насчет девушки в клубе — собираюсь ли я обратить ее? Пойдем, покажу кое-что, — кивком головы он велел следовать за собой. Рейн неуверенно пошла следом за ним. Ощущение, что от нее скрывают большую тайну, не покидало ее давно, и она ожидала, что хоть часть узнает сейчас.

Они зашли в одну из комнат квартиры, оборудованную под кабинет. Стены скрывались под полками с книгами, коробки с бумагами стояли прямо на полу. Бродерик жестом указал Рейн на стул за столом из черного дерева. Она медленно села. Мидоус открыл крышку ноутбука, стоявшего на столешнице, и включил его.

— Что ты хочешь мне показать? — неизвестность никогда ей не нравилась.

— Я же говорил, что все тебе расскажу. Сейчас тебе многое станет понятно, — глаза Бродерика сияли.

Рейн пристально вгляделась в его лицо, пытаясь понять, стоит ли опасаться этих слов. Мидоус открыл папку с видеофайлами и развернул в полный экран один из них. Им оказалась черно-белая запись с камер наблюдения.

— Запись из небольшого заведения, которым я владею, — сразу же разъяснил Бродерик. — Фрагмент я вырезал, чтобы лучше разглядеть лицо.

«Какое лицо?» — почти что спросила Рейн, но остановилась. Она молча смотрела на стоящие на, вероятно, подземной парковке машины. Вот между них идут двое мужчин. Вдруг один хватается за плечо, словно его ударили, нет, подстрелили. Невесть откуда берется третий — в таком знакомом плаще. Его движения быстры и выверены, в руках пистолет и что-то удлиненное. Он наносит удары один за другим и словно не замечает, что его самого задевают. Мгновение и его оружие пронзает грудь одного из мужчин. Глаза Рейн расширились, когда она увидела, как тот осыпается прахом на пол. За время драки лицо нападавшего успело мелькнуть перед ней десяток раз. Это лицо виделось ей во снах последние дни, виделись жесткие губы, грубая щетина, карий прищур глаз. Сколько раз родной облик ускользал от нее, стоило протянуть руку. Мужчина остался единственным живым на видео, и оно закончилось.

— Теперь ты понимаешь, — скучающим тоном начал Бродерик, — почему я тебя похитил? Я ведь говорил, что хотел тебя убить. Я хотел сделать это только для того, чтобы он увидел… Впрочем, не важно. На твое везение, я передумал. Без обид, хорошо? Сейчас же у нас вполне дружеские отношения, не так ли?

Рейн долго молчала, глядя в погасший экран. Слова Бродерика проносились в мыслях фоновым шумом. Она никогда не ждала от него чего-то хорошего, не таким он был человеком. Она надеялась на совсем другого, но, как оказалось, зря.

— Джон убивает таких, как мы? — сипло спросила Рейн. Она вдруг оказалась совсем одна, как ребенок посреди темноты, которому необходимо, чтобы кто-то большой и сильный взял его за руку.

— Не только он, — покачал головой Бродерик. На его губах играла мрачная усмешка. — Охотников очень много, они истребляют нас как зверей, — он нагнулся близко к Рейн, опаляя дыханием кожу на шее. — Вот и ответ на твой вопрос. Я обращу ту милую девушку Эми. Чем больше людей станет вампирами, тем лучше, потому что мы погибаем каждый день в стычках с охотниками, возомнившими, что вершат благое дело. Но не волнуйся, милая, благодаря мне ты сможешь прожить подольше.

— Каким же образом? — она вскинула голову, отодвигаясь от Мидоуса.

— Я научу тебя убивать их.

Фигура незнакомца появилась из ниоткуда, и воздух сразу же пронзил тихий выстрел. Рейн и Бродерик особо не скрывались. Вампир научил ее противостоять вездесущему врагу, и она давно перестала бояться местных охотников. Даже когда шла на охоту одна, всегда была уверена, что сможет отбиться. И сейчас она ловко отпрыгнула в сторону, уворачиваясь от пуль, а затем помчалась навстречу человеку с пистолетом. Кровь кипела внутри от предвкушения битвы. Рейн ударом ноги выбила оружие из руки охотника, увернулась от его уверенного броска кинжала. Они всегда такие глупые — привыкли встречать вампиров, надеющихся лишь на свою природную силу и совсем не умеющих драться. Рейн перехватила руку противника, в которой тот сжимал кинжал и, сдавив запястье, вынудила отпустить лезвие. Но наблюдение за движением его рук заставили пропустить удар коленом в живот, выбивший из нее воздух. Боль лишь раззадорила. Рейн резко подалась вперед, ударяя охотника головой прямо в лоб. Тот потерял ориентацию, и Рейн, обхватив его лицо, заставила врезаться друг в друга его затылок и стену дома. Тело мужчины обмякло, и она вцепилась ему в шею. Ее победа, ее добыча.

Закончив, она дала безвольному телу упасть на землю и развернулась к вампиру, стоящему поодаль.

— Ты ранена, — насмешливо цокнул языком тот и указал взглядом на ее бок. Пуля оцарапала кожу на ребрах. Рейн заметила лишь сейчас.

— Но ты все равно не вмешался, — довольно улыбнулась она.

— Показалось, что ты очень хочешь расправиться с ним сама. Кстати, неплохо вышло, — в его глазах виднелось одобрение. Рейн не то чтобы в нем нуждалась, но все же чуть подняла подбородок, не сдерживая горделивого выражения. Мидоус набирал номер вампира, что всегда решал для него проблему с трупами. Он никогда не звонил ему специально для Рейн, когда она убивала человека на охоте одна. Она обижалась и злилась поначалу но, в конце концов, поняла, что Бродерик всегда хотел, чтобы она училась на своих ошибках. Рейн стала в разы осторожнее и аккуратнее. Ей уже приходилось оставлять тело в мусорных баках, подальше от бродячих собак. Один раз она вообще угнала машину, чтобы отвезти труп в лес, где долго закапывала его по частям.

Рейн не заметила, как Бродерик подошел к ней сзади и мысленно отругала себя. Он умел быть невидимым, двигался бесшумно, словно тело его состояло из легкого ветра, а вовсе не было материальным. Но Рейн все равно пыталась научиться его слышать. Каждый раз у нее не получалось. Мидоус умело пропадал, когда не желал, чтобы его кто-то видел, так же умело он скрывал настоящие чувства, если вообще хоть что-то еще чувствовал. Насмешливый оскал словно врос в его лицо.

—Тебе нравится убивать, — констатировал он, стоя позади нее. Спиной она ощущала его близость, пальцы Рейн нервно дернулись, так ей хотелось отскочить подальше от него. Но вместо этого она развернулась, тут же ловя глазами взгляд Бродерика, который всегда успешно выносила.

— Как и всем нам, — возразила она.

— Мне нравится смотреть, как убиваешь именно ты, — когда он говорил, из его рта пахло кровью, отчего казалось, что сами слова выписываются красным в воздухе.

Бродерик неожиданно склонил к Рейн курчавую голову, его узкие губы раскрылись и почти что коснулись ее губ. Она вздрогнула и отпрянула, с расширенными глазами глядя на него. Выражение лица Мидоуса тут же стало холодным. Он оправил пальто, будто бы сейчас ничего не произошло.

— Просто хотел сказать, что считаю тебя самой прекрасной из всех обращенных мной, — в его темных глазах снова заиграла насмешка. Он все равно смотрел на нее так, словно она принадлежала ему, несмотря на то, что ему не удалось даже ее поцеловать. Рейн отвернулась, не желая больше видеть его взгляд.

— Раз ты задумал избавиться от тела, то думаю, я больше не нужна, — она направилась из тьмы переулка к свету на улицах, туда, где горели фонари.

— Возвращайся скорее, — бросил ей в спину Бродерик.

Он часто говорил так, хотя ничего не удерживало Рейн от того, чтобы однажды не вернуться. Бродерик всегда ждал ее возвращения, быть может, готовый всякий раз отправиться на ее поиски. Рейн продолжала приходить обратно к вампиру, потому что так было значительно проще, чем искать новое место, куда она могла бы пойти. Она ловила себя на мысли, что лишь выжидает. Ждет момента, когда наберется достаточно силы, чтобы найти того, о ком не думала несколько лет. По крайней мере, старалась не думать. Потому что ей завладела обида — Джон ничего не рассказал ей о том, чем занимается, хотя она, как невероятно близкому человеку, доверяла ему все. Рейн не сомневалась, что если он узнает, кем она стала, то будет не совсем доволен. Она проиграла в голове много вариантов того, что он мог бы сказать и сделать, и ее радовало, что все же вампиры не могут читать мысли, хотя, иногда Бродерик смотрел на нее так, словно мог. В отличие от него, скрывать эмоции ей удавалось плохо.

Рейн зашла в одно из кафе, где от того, что на землю давно опустилась глубокая ночь, сидело всего несколько посетителей. Нахождение среди людей перестало волновать ее, пусть на усмирение жажды крови ушло много времени. Теперь Рейн словно держала ее на привязи как цепного пса. Лишь длительный голод мог снова вызвать у того попытку вырваться на свободу. Бродерик объяснил, что с этим бороться невозможно. Либо ты насыщаешься кровью, либо впадаешь в безумие, которое заставит тебя отыскать удобный случай, чтобы вцепиться кому-нибудь в глотку.

Выпив кофе, она вышла на улицу. Если приглядеться, на небе то там, то тут расцветали сверкающие пылинки звезд. Рейн всегда нравилась ночь — меньше людей, меньше шума. Пусть к Нью-Йорку это было не совсем применимо. Зато к маленькому городку или деревне — полностью. Жаль, что поселись она в подобном месте сейчас, это было бы равноценным тому, как если бы она поставила холодильник с продуктами за несколько километров от себя.

Когда Рейн вернулась в то место, что так и не смогла называть домом, прямо у порога ее встретил собранный чемодан.

— Собирайся, не то опоздаем, — сразу же, без приветствий бросил Бродерик, резко развернувшись в ее сторону с сияющей улыбкой.

— Что происходит? — даже не думая никуда идти, она остановилась в дверях, вопросительно приподняв бровь. — Ты меня ни о чем не предупреждал.

— Мы отправляемся на бал, — выдал Мидоус, и Рейн еще несколько секунд смотрела на него, стараясь показать взглядом, что считает его совершенно больным.

— Именно такое выражение лица я от тебя и ожидал. — Он усмехнулся.

— А бал этот случайно не в старинном замке будет проходить? — издевательски протянула Рейн.

— В нем, — серьезно кивнул Бродерик. — Замок в Германии, отправимся самолетом. Кстати, признаюсь, я слегка приврал, это не совсем бал, сколько встреча высших вампиров, проходящая каждые пять лет. Приглашение пришло неделю назад.

О высших вампирах Рейн слышала от того же Бродерика. Так себя называли те, чей возраст перевалил за сотню. Прожить столько мог не каждый, большинство вампиров погибало от рук охотников, потому-то высшие и считались самыми умными и сильными во всем обществе созданий тьмы. И Рейн предстояло оказаться среди них, таких же самовлюбленных и напыщенных как Мидоус. Ну что за отвратительная участь ей выпала.

— А что же там забыла я, раз это встреча только для ВИП-персон? — она нахмурилась.

— Каждый высший может привести с собой нескольких последователей, которых он считает самыми достойными.

— Как-как ты меня сейчас назвал? — она прищурилась.

— Старая традиция, — Бродерик застегнул чемодан. Глаза его смеялись. — Мы называем так тех, кого обратили. Когда-то это слово было в ходу, но сейчас его используем только мы.

— Оно меня бесит, — безапелляционно заявила Рейн.

— Тогда лучше приготовься, потому что за ближайшие несколько дней ты услышишь его много раз.

— Мог бы взять с собой кого-нибудь другого, — фыркнула она, понимая, что устоять на своем ей не удастся.

— Я ведь уже говорил, — мягким, мурлыкающим голосом протянул Бродерик. — Я не хочу видеть рядом с собой никого, кроме тебя.

— Ладно, — прервала его излияния Рейн. — Пойду собирать вещи.

— Я буду ждать внизу и запомни, на тебе должно быть платье! — категоричным тоном заявил Бродерик.

— Будет тебе платье… — пробормотала она себе под нос.

Через несколько минут она подходила к машине с чемоданом в руке и в коротком, обтягивающем платье. Черные чулки слегка блестели, шпилька отбивала по асфальту четкий ритм.

— Я не собираюсь отвечать за то, что твой наряд может вызвать инфаркт у некоторых слишком старомодных персон, — произнес Бродерик, впрочем, без тени недовольства.

Он повел машину по направлению к небольшому аэропорту. Рейн, прикрыв глаза, откинулась на сидение. Мысленно она представляла себе замок, о котором говорил Бродерик. Стоящий посреди зеленых холмов и шелестящих деревьев. Скрытый от посторонних глаз, далекий от городского шума и затянутого смогом неба. Настоящий великолепный замок, словно в сказке, вместо надоевших коричневых оттенков Бисмарка.

Они выехали прямо на взлетную площадку, где их ждал небольшой самолет, а рядом с ним — человек в черном костюме и бабочке. Он поприветствовал их и отнес чемоданы в багажный отсек. Рейн поднялась по трапу вперед Мидоуса и села на одно из сидений бронзового цвета. Между ними стоял маленький прозрачный столик, пол полностью покрывал темно-коричневый ковер. Рейн пересела поближе к окну и пристегнулась, услышав, что самолет собирается взлетать. Напротив нее уселся Бродерик.

— Напитки, — за спиной тут же оказался тот самый человек, что относил багаж. Перед собой он катил металлическую тележку, на которой стоял поднос с бокалами и бутылкой. Он поставил поднос на стол и учтиво поклонился. Рейн взяла бокал с подозрительно красной жидкостью и аккуратно понюхала.

— Кровь в бутылках вместо вина? Кажется, сегодня ты решил подтвердить все стереотипы о вампирах, — она сделала глоток.

— Учись соответствовать традициям, — Бродерик поднес бокал к губам. — Когда-нибудь и ты станешь высшей. По крайней мере, рядом со мной у тебя есть на это шанс, — многозначительно завершил он.

— Я приму это к сведению, — едва удержавшись от того, чтобы не скривить губы, произнесла она и поставила пустой бокал на столик. Холодная кровь отличалась по вкусу от свежей, горячей как живое, не обжигающее пламя, но все же имела свою изысканность, как необычный деликатес.

Мидоус еще несколько секунд смотрел на Рейн, конечно же, давно уверенный, что она полностью принадлежит ему. А ей не хотелось даже представлять его лицо, узнай он, что она хочет вернуться к Джону.

Полет длился около восьми часов, которые Рейн провела за сенсорным планшетом и медленным распиванием крови. Во вторую половину полета она перешла к алкоголю, а под конец и вовсе заснула. Ее разбудил Бродерик.

— Можешь выходить, спящая красавица, — он подал ей руку.

— Уже на месте, правда? — она тут же подскочила, пытаясь разглядеть в иллюминатор, куда они прилетели. Старые вампиры, покрытые ментальной паутиной, вылетели из головы. Замок. Лишь он занимал ее. Рейн выбежала из самолета по трапу, настолько быстро, насколько это было возможно на шпильках. Перед ней тут же открылся вид на те самые изумрудные холмы, которые она представляла себе. Они возвышались за посадочной площадкой, заполненной еще десятком самолетов, похожие на стадо слонов. Рейн медленно поворачивалась, впиваясь взглядом в окрестности, пока не наткнулась на замок, который сперва не смогла охватить целиком. На вершине одного из холмов возвышались ровные, толстые стены серого цвета. От увенчанных темными наконечниками башен спускался водопад блестящих в лунном свете окон, украшенных витражами. К замку вела по холму широкая каменная лестница с несколькими пролетами на ней.

— Внутри еще лучше, пойдем, — шепнул Мидоус, и Рейн обхватила его руку, позволив вести себя вперед. К самолету поспешил кто-то из слуг, и теперь он тащил их багаж.

— И все равно, это едва ли не смехотворно, — чуть придя в себя заявила Рейн. — Люди жили в замках невероятно давно, не могут же все эти вампиры быть настолько старыми?

— Владелец у него только один. И пусть он не настолько стар, что жил в замке будучи человеком, зато достаточно богат, чтобы купить его. Он такой не один, и приемы проходят не только здесь. Высшие собираются по всей Европе, некоторые в США, парочка в России. Но Европа, разумеется, привлекает больше всего своим разнообразием.

— Здесь собралось много высших?

— Чуть больше двадцати, возможно. Все остальные — последователи. Их тут гораздо больше.

Рейн и Мидоус подошли к обитым железом дверям с ручками в виде голов львов. Двери, как по команде, отворились, открывая вид на освещенный огромными люстрами холл. Окна скрывали тяжелые прямые шторы до пола темно-красного цвета. И тут вампиры не изменяли себе — красный цвет изящно обрамлял темноту замка. Каменные стены и пол казались невероятно старыми. Наверное их лишь время от времени реставрировали, но не трогали краской и не закрывали обоями или панелями. Взгляд Рейн натыкался и на большие картины незнакомых художников в потертых рамках. Не успела она полностью оглядеться, как к ней и Бродерику подлетела женщина в легком персиковом платье с пышной юбкой до колен. Наряд шел к ее медным волосам.

— Бродерик! — она театрально взмахнула руками, подлетая к вампиру и обмениваясь с ним поцелуями в щеку. — Рада видеть тебя здесь. К сожалению, Себастьян не выйдет тебя поприветствовать, он вообще никому из нас сегодня и слова не сказал. Кажется, ему окончательно надоело принимать гостей. Оно понятно, в его-то возрасте… — она вздохнула.

— Познакомься Лиззи, это Рейн, — Бродерик улыбнулся.

Вампирша окинула ее оценивающим взглядом с ног до головы, задержавшись на слишком оголенных бедрах, и подавила явно возмущенный вздох.

— Приятно познакомиться, — Рейн встретила холодный взгляд Лиз, тут же сменившийся на более-менее радушный.

— И мне, — она вновь повернулась к Мидоусу. — Я привела сюда целую толпу последователей, удивительно видеть тебя в компании всего одного. Странно… — поджав губы, она еще раз взглянула на Рейн, — она вовсе не выглядит какой-нибудь особенной.

Рейн мысленно вонзила кол ей в грудь.

— Ты всегда отличалась недальновидностью, Лиззи, — пришел на помощь Бродерик, вежливо скалясь.

Рыжая вампирша лишь хмыкнула и, развернувшись, направилась вверх по лестнице.

— Почти все уже наверху. Поторопитесь, — донеслось от ее спины.

Прошло всего несколько минут, а я встретила самодовольную стерву, — усмехаясь, проговорила Рейн, — прелестно. Знаешь, Бродерик, мне не сильно-то хочется в это общество высших. Если те вампиры наверху такие же, то я рискую кого-нибудь прикончить.

— Ты и сама иногда совсем не отличаешься от Лиз, — Мидоус одарил ее едкой улыбкой. — Хотя, наверное, сама того не замечаешь.

Рейн с силой толкнула его в бок.

— Ты совсем не разбираешься в людях, — заявила она, задрав нос, и прошествовала по лестнице наверх.

В главный зал вела первая же дверь возле лестницы, а за ней раздавался шум. Рейн толкнула тяжелую деревянную дверь и сощурилась от яркого света, непривычного после полутемного холла и коридора. В воздухе разливалась негромкая классическая музыка. Возле неожиданно белых, покрытых рельефными узорами стен стояла на столах в небольшом количестве еда, голые бутылки с кровью и в обертке — с вином. Окна зала скрывались за тяжелыми темно-красными портьерами, с потолка свешивались такие же громоздкие люстры, как и по всему замку. Окинув взглядом негромко переговаривающихся вампиров, даже не думающих о том, чтобы хоть немного потанцевать, Рейн хмыкнула и прошла к столу. Возле него она сразу заприметила паренька, с растерянным видом почесывающего затылок. Он отличался от многих здесь — напыщенных индюков, горделиво распивающих вино или кровь, неважно. Мол, посмотрите какие мы богатые и самолет у нас у каждого свой есть. Рейн с легкой улыбкой подошла к пареньку, в то время как Бродерик уже отошел далеко по своим делам.

— Привет, — он поднял на нее растерянный взгляд. — Ты выглядишь так, как будто здесь впервые.

— Да, — медленно произнес он. — Я этот… как они называют таких как я…последователь. А ты была здесь раньше?

— Нет, — она взяла со стола бутылку крови. Интересно, откуда ее у них столько? Массовые убийства они точно совершать не могут, не полезут на рожон, таковы их правила. Сумел дожить до преклонных лет — не рискуй. Наверняка пиршества устраивали лишь во время балов. Раз в пять лет побаловать себя можно. Она указала бутылкой на второй бокал и подняла вопросительный взгляд на нового знакомого. Тот с жадностью кивнул.

— Не знаю, может, этот вопрос немного некультурный в вампирской среде, — она сделала аккуратный глоток, — но как давно ты стал вампиром?

— Месяц как, — ответил парень.

— Ого, — приподняла бровь Рейн. — Так ты совсем молод. Хотя и я не так стара и тоже здесь впервые. Вычурно тут, да?

— Непривычно, — отозвался вампир. — В жизни не думал, что буду участвовать в чем-то подобном. Я всегда… — он слегка смутился, — жил довольно бедно. Мало что из себя представлял, но после того, как Лиз обратила меня, я ощутил что теперь хоть что-то вешу в этом мире. Но привыкнуть к этому я еще окончательно не смог.

— Лиз? — Рейн сморщилась, едва вспомнив о неприятном знакомстве с вампиршей, притащившей, по ее словам, кучу последователей. Нашла, чем выпендриваться, — Случайно не та женщина в персиковом платье? — она оглянулась, пытаясь выискать в толпе уже знакомое платье и волосы цвета меди, но не смогла.

— Да, вы знакомы?

— Успели перекинуться парой слов, — похолодевшим тоном ответила Рейн и сделала глоток.

— Ты когда-нибудь убивала людей? — вдруг спросил юноша, его нежная на вид кожа побледнела. Он сглотнул.

— Да, — Она пожала плечами. Когда-то убийство казалось ей чем-то чудовищным. Она отлично помнила свою человеческую жизнь, но некоторые собственные убеждения того времени стали для нее не понятны. Почему, видя смерть, она пугалась? Почему плакала, отчего хотелось кричать? Иногда убийства оправданы, иногда случайны, но в любом случае не стоит о них жалеть. Но Рейн давно поняла, что такая точка зрения — ее грань. Она никогда не перейдет за нее, как Мидоус, не станет убивать лишь ради удовольствия, мучить жертву, наслаждаться вседозволенностью.

— Я тоже, — он низко опустил голову. — Один раз. Лиз сказал забыть об этом, иначе сделаю себе только хуже. Но я сам боюсь перестать сожалеть. Если перестану — обратного пути не будет.

— Брось, — Рейн махнула рукой, морщась. — Нашел, чего бояться. Ты можешь, конечно, отказаться от убийств, но не от своей природы. Это люди иногда сожалеют, убивая друг друга. Думаешь, хоть один охотник чувствовал раскаяние, уничтожив десяток из нас? — нахмурилась Рейн. Ногти свободной руки впились в ладони. Джон тоже наверняка ни разу не сожалел, он ведь ничем не отличается от тех, о ком она говорит.

— Им плевать, — кивнул парень и в коротком движении его головы было что-то печальное.

— Рейн, — позади послышался жесткий голос. — Не познакомишь со своим новым другом?

Она быстро обернулась и увидела горящие темной зеленью глаза Бродерика. В глубине их мерцал цвет мака, словно падающие искры разорвавшегося в небе фейерверка. Рейн бросила взгляд на парня, имя которого она как раз забыла спросить. Неужели из-за него Бродерик выглядит таким недовольным?

— Я Фред, — отозвался парень, совсем не чувствуя накаливающуюся обстановку. Но, на его счастье, ему повезло и он наивно заявил. — Приятно было познакомиться, но я должен идти к остальным.

— Он выглядел таким жалким, — с презрением выплюнул Мидоус, едва Фред отошел. — Чего тебя только к нему потянуло?

— Хотелось поговорить хоть с кем-то нормальным, — в тон ему ответила Рейн. — Ты что, в чем-то пытаешься меня обвинить?

— Из всех здесь именно он показался тебе привлекательным? — в его голосе прорезалась острейшая сталь. — Я был бы не против, если бы ты заводила полезные знакомства, но неужели у тебя на это не хватает ума?

— Что? — прошипела Рейн. В один миг она почувствовала себя готовой броситься на Мидоуса, хотя тот превосходил ее по силе. — Да ты просто ревнуешь, — она сделала все, чтобы превратить злость в яд. — Уясни. Я собираюсь общаться с теми, с кем захочу, — она выдавила кривую улыбку, а злость Мидоуса тем временем почти что горчила в воздухе.

— Не зарывайся, — вместо голоса из его груди исторгся глухой рык. — Ты была никем без меня, все, что у тебя есть сейчас, дал тебе я, и теперь ты принадлежишь только мне.

— Ни-ко-гда, — произнесла она, четко выговаривая каждый слог.

Прежде, чем Бродерик успел еще что-то сказать, она быстрым шагом вышла вон из зала, и вампир не посмел так же быстро последовать за ней, иначе стал бы мишенью для осуждающих и заинтересованных чужим скандалом взглядов. Рейн очутилась в темном коридоре, устеленном ковром, и направилась вперед, не запоминая дороги. Никогда еще она не ссорилась так с Бродериком, пусть и многое, что он делал, ей не нравилось. Но его взгляд на нее, совсем как на вещь или на глупого домашнего любимца, заставлял забывать обо всем, что он и вправду для нее сделал, о тех годах, когда она относилась к нему почти как к другу. Но он совсем не хотел видеть ее ни простым союзником, ни последователем. Он хотел видеть ее полностью своей. Рейн прошла коридор и один поворот и нашла лестницу на второй этаж. На нем царила древняя тишина, почти звучащая в воздухе, словно тишайшим стоном исходящая от стен. Как только Рейн уберется отсюда, она уйдет от Мидоуса. Он, в конце концов, никогда не удерживал ее насильно. С первого же дня становления вампиром она могла идти куда хочет. Но сделай она это, то наверняка давно бы погибла. Она провела с вампиром три года, жадно впитывая знания, что он давал ей. Рейн словно родилась заново, испив его крови, а ребенку полагается учиться. Бродерик научил ее выживать.

Три года — как же много. Мысль о том, что Джон мог попросту позабыть ее, заставляла нутро сжиматься. Сама Рейн помнила его до малейшей детали. Рослого мужчину, рядом с которым она выглядела совсем девочкой. Как же часто, смотря в его глаза, она не видела там ничего, лишь холод и отстраненность. Он просто такой человек, говорила себе она. Он оперирует людей, ему важна сосредоточенность и хладнокровие.

Стоило догадаться, что дело не только в этом.

Рейн толкнула одну из дверей в коридоре, чтобы скрыться за ней и оказаться еще дальше от Бродерика, наверняка пошедшего по ее следу. Взору ее тут же предстали высокие стеллажи книг из темного дерева. Помещение освещали старомодные светильники на длинных ножках. Рейн прошла вперед, вдыхая запах старых запыленных книг. Полки стояли близко друг к другу и создавали узкие коридоры с поворотами, делающими библиотеку похожей на лабиринт. Рейн провела пальцем по выцветшим от старости корешкам книг. Лишь малая часть названий и авторов показалась ей знакомой. Книг было столько, будто их собирали столетиями. Рейн потянулась к одной из книг, исполнившись желания скоротать время за чтением. Все лучше чем вновь оказаться в том зале, где Элизабет смотрит на нее с презрением, а Бродерик мнит вещью. Но едва Рейн вытянула руку, ее остановил незнакомый усталый голос:

— Кажется, я не давал разрешения гостям заходить в комнаты.

Рейн быстро развернулась, ожидая увидеть раздраженное лицо таинственного хозяина замка, так и не показавшегося во время бала, но увидела совершенно безразличное бледное лицо мальчишки лет шестнадцати. Он не выглядел как его сверстники — вчерашние дети, пытающиеся показать себя крутыми и мало знакомые с правилами приличия. Нет, этот юноша держался с достоинством. Выпрямившись и сцепив руки за спиной, он неподвижно стоял, смотря на Рейн. Еще большее удивление вызывала его одежда. На нем, как влитой, сидел темно-зеленый сюртук. Глаза казались блеклыми. Рейн однажды подрабатывала санитаркой в доме престарелых и у тех совсем глубоких стариков глаза также ничем не горели, словно в жизни их давно удерживала лишь физическая оболочка. Глаза юноши выглядели в несколько раз старше, чем у них. А на нее он смотрел как на несмышленое дитя.

— Извините, я не знала, — только и смогла сказать она, потеряв всякое желание находиться здесь.

— Ничего, — юноша покачал головой. — Просто я надеялся, что никто не потревожит мой покой. Танцы увлекали меня когда-то в молодости, но в последнее время даже прекрасная музыка Вивальди и Бетховена раздражает слух. Я прошу прощения, — он поклонился, — что не представился. Себастьян. Замок принадлежит мне.

— Рейн, — неуверенно произнесла она.

— Можете оставаться, если не будете шуметь, — так же безучастно, как произносил все слова до этого, промолвил он и отвернулся, садясь на кресло и беря в руки толстую книгу в потрескавшемся переплете. Фигура Себастьяна мгновенно стала похожа на скульптуру из мрамора, недвижимую и холодную. Стараясь ступать бесшумно, Рейн вышла из библиотеки. Рядом с владельцем замка, древним вампиром, она ощущала ауру смерти. Близкой. Без сомнения ее ощущал и сам вампир и все, кто находился внизу. Бродерик никогда не рассказывал о смерти, и она считала, что вряд ли он может рассказать ей что-то большее, чем обычный человек. Пусть у вампиров останавливалось сердце при обращении, и они умирали в буквальном смысле этого слова, но никто из них не раскрыл для себя тайну творящегося после завершения жизни. Как и сама Рейн, помнящая лишь собственное бледное, изломанное болью тело.

Едва прикрыв за собой дверь, Рейн услышала надменный голос.

— Себастьян запрещает расхаживать по замку и высшим, а уж тебе, последовательнице, тем более следовало не отходить от других.

— К твоему сведению, Себастьяну я не помешала и уже ухожу. Дай пройти, — прошипела Рейн, глядя в лицо Элизабет, похожее на восковую маску.

— Ладно, — на лице женщины возникла примирительная улыбка. — Подумаешь, мне вздумалось немного поддеть тебя, но это не значит, что наши отношения испорчены навсегда. Я тогда так сказала лишь из-за Мидоуса. Слишком уж довольным он выглядел, когда ты стояла рядом с ним. Наверняка он носится с тобой, как с писаной торбой.

— Завидовать тут нечему, — холодно заявила Рейн.

— Да никто и не завидует, — рассмеялась Лиз. — Знаешь, — она заговорщицки улыбнулась и стала еще больше походить на стервозную королеву школы, охочую до сплетен, какой она и показалась Мерсер изначально. — Нас ведь когда-то связывали отношения. Я успела изучить его вдоль и поперек. Если уж он что захочет, то возьмет, наплевав на последствия. Он всегда таким был.

— Так это наверняка типично для него — похитить невесту охотника и обратить ее, как он сделал это со мной? — фыркнула Рейн.

Всего лишь через секунду она поняла, что совершила ошибку, сказав о Джоне. Фарфоровая насмешливая маска на лице Элизабет разбилась на осколки, глаза вампирши расширились, рот приоткрылся. Рейн ощутила хватку цепких, холеных пальцев вампирши на руке. Она тут же отчаянно дернулась, словно заяц в капкане. Выражение глаз женщины подавило любое желание к сопротивлению.

— Охотник… — прошептала Лиз. — Бродерик связался с охотником. — Она сглотнула, переводя дух, будто говорила о самой ужасной вещи на свете. И тут же ее голосовые связки исторгли вопль. — Бродерик!

Она поволокла Рейн по коридору, и та не сопротивлялась, совершенно обескураженная. Лиз притащила ее в зал и втолкнула внутрь, где все вампиры и последователи, оставив в сторону бокалы и бросив танцы и разговоры, как один, уставились на нее. Впереди стоял Бродерик, глаза его горели непонятным огнем. Рейн все же вырвала руку из хватки вампирши и кинула на Лиз злобный взгляд. Вокруг стояли все вампиры, находившиеся в зале, кроме Мидоуса. Его тоже вытолкнули из толпы, и теперь он напряженно сверлил сородичей взглядом в метре от Рейн. Еще в его глазах витало выражение готовности разодрать глотку каждому из присутствующих.

— Что происходит? — еле сдерживая гнев, громко произнес он.

— Ты обратил невесту охотника! — выкрикнула Лиз. — Вот что происходит. Ты нарушил главный закон общества высших, закон о невмешательстве в войну, и ты знаешь, какое тебя ждет за это наказание.

Бродерик промолчал, плотно сжимая зубы и оглядывая всех, будто загнанный в угол зверь.

— Твоя последовательница уже все сказала, — она указала пальцем, украшенным витиеватым золотым кольцом, на Рейн. — Есть ли у тебя что сказать в свое оправдание?

— Нет, — прорычал Бродерик.

— Тогда я воспользуюсь своим правом огласить приговор, — твердым тоном сказала Лиз, и больше она не выглядела ни стервозной сплетницей, ни тщеславной красавицей, лишь хладнокровным судьей. — Поднимите руку те, кто по каким-либо причинам не согласен, что виновный должен быть наказан.

Никто из вампиров не пошевелился.

— Тогда решено, — она еще раз смерила холодным взглядом двух вампиров в центре круга. — Бродерик, ты изгоняешься из нашего общества. Отныне ты не получишь помощи ни от кого из нас, и имя твое будет забыто. Ты должен будешь уйти сейчас же, вместе со своей последовательницей. Но ты, — она обратилась к Рейн, — не лишаешься шанса стать высшей. Твоей вины в случившемся нет.

Вампиры расступились перед ними, пропуская к выходу. Бродерик быстрым, твердым шагом тут же ринулся к нему. Рейн видела как подрагивает от ярости его спина и не находила ни слова оправдания. Его бы это лишь больше разозлило. Едва они спустились по лестнице на каменистое плато, Мидоус вцепился ей в плечо и поглядел с такой ненавистью и гневом, с какими не смотрел еще никогда.

— Так сложно было держать свой рот на замке?! Или ты, безмозглая дура, сделала это мне в отместку? — когда очередное слово вырывалось изо рта вампира, Рейн видела его торчащие клыки. Глаза горели красным.

— Ты ничего не говорил мне про ваши законы! — с яростью, вкладывая все силы в движение, она вырвалась из его хватки. — Так откуда мне было знать? Стоило уделить этому хоть немного времени, но нет же, без конца хвалиться принадлежностью к вашей поганой элите куда приятнее, правда?

Рейн не знала, кого считать виноватым. Ей не стоило болтать с малознакомой вампиршей о собственной жизни. Бродерику стоило рассказать, о чем говорить нельзя, а о чем можно, да и вообще, изначально не следовало нарушать закон и похищать ее. Но глядя Мидоусу в глаза, она понимала, прежде рассудительный и умный мужчина не признает своей вины в этот раз. Его опозорили перед обществом высших, и его позор будет передаваться из уст в уста. И осталось всего ничего до того момента, как его злость выплеснется.

Путь обратно они проделали в молчании. Бродерик сохранял непроницаемое выражение лица и в поездке до дома. В квартиру он вошел один, Рейн отстала от него по дороге, выйдя с подземной стоянки в город. В нем пахло все так же — выхлопными газами, но сейчас Рейн с удовольствием вдыхала их, стремясь забыть, как пахло в замке старостью, как расползались по его углам тени. Она уже хотела сбежать в Нью-Йорк прямо сейчас, но вспомнила, что у нее ни денег, ничего. Все осталось в квартире. Наличными с ней делился Бродерик, она действительно жила за его счет, а потом еще умудрилась испоганить ему жизнь. Нет, ей нужно помириться с ним, чтобы все стало как прежде.

Через несколько часов она вернулась в квартиру. Бродерик даже не посмотрел на нее, не сказал ни слова. Он позволил себе выйти из себя на ступенях древнего замка, но больше повторять это не собирался. Но несмотря на его молчание, кожа Рейн покрывалась мурашками, когда вампир проходил мимо нее. Настолько от него веяло злобой. Так продолжалось несколько дней, пока Мерсер, наконец, не решила это прекратить.

Вечером она отправилась на охоту. Около часа она выслеживала жертву в баре, прежде, чем привести ее в квартиру — полноватую девушку, так и пышущую на вид здоровьем. Девушка не была пьяна. Ее звали Тесса, и Рейн всего-то подсела к ней поговорить. Обе выпили по бокальчику малоалкогольного коктейля, а затем Рейн пригласила ее пригласила ее на вечеринку у себя дома, обещая веселую компанию. Тесса без сомнений пошла за новоявленной подругой. Смеясь, она переступила порог квартиры Мидоуса, и толстая дверь за ней захлопнулась.

— Бродерик! — растягивая его имя с напускной нежностью произнесла Рейн. — Иди сюда, у меня есть подарок для тебя.

Вампира не пришлось звать во второй раз. Он возник в проходе комнаты словно призрак и шагнул в широкий коридор.

— Ты что имеешь в виду? — лицо девушки в одно мгновение стало будто застывшим, а все движения — сжатыми. Она запустила руку в сумочку, наверняка за баллончиком с газом или перцем, а может, даже за ножом. Рейн ловко вывернула руку девушки, заставляя ту вскрикнуть. Бродерик любил, когда жертвы кричали. Спустя мгновения он вцепился ей в горло, неаккуратно разгрызая кожу и давая крови литься на свою одежду и пол. Рейн стояла в стороне. Ее присоединиться к трапезе никто не приглашал. Когда Мидоус закончил, тело Тессы, раскинув руки, лежало на полу, а вампир глядел на Рейн маслянистым от сытости взглядом. Его губы расплылись в кровавой улыбке.

— На тебя совершенно невозможно долго обижаться, — он встал, утирая лицо рукавом. — Плевать на старых лицемеров, они не нужны ни мне, ни тебе. Согласна со мной?

— Да, — Рейн уверенно улыбнулась в ответ ему и повернулась, чтобы отправиться в свою комнату. Примирение свершилось. Но как бы не мечтал Бродерик, что никто больше не нужен именно им двоим, скоро она будет вынуждена его разочаровать. Настало время разуверить одного охотника в том, что она мертва.

— Кстати, дорогая, к сожалению, тебе снова придется собирать вещи, — Рейн резко развернулась.

— Мы переезжаем. В место, что тебе очень хорошо знакомо, — глаза старого вампира сверкнули, и Рейн еле удалось сохранить непроницаемое выражение лица после следующих его слов. — В Нью-Йорк.

Джонатан сжимал девушку так крепко, что слышал скрип ее ребер. Она рвалась из его хватки, как только что пойманный дикий зверь рвется из удавки на шее. Джон знал — Рейн ослабил голод, но ему все равно требовалось много сил, чтобы сдержать ее. Кольцо собственных рук начало казаться отлитым из стали кругом. Жажда заставила Рейн обезуметь. Джон не увидел ничего разумного, когда заглянул в красные глаза, лишь темноту, быть может, ту самую, родившуюся до людей, до всех живых существ. Ее он сейчас вжимал в собственное тело, а не девушку, что насмехалась над ним и нежно касалась рукой лица.

Он мог бы сказать спасибо за то, что Кнокс ранил его. Благодаря кровоточащей царапине, Рейн бросилась на него, а несостоявшаяся жертва стояла в нескольких шагах от них с бледным, словно покрытым белилами как у клоуна, лицом.

— Беги! — хрипло крикнул Джон мужчине, молясь, чтобы сюда не забрел кто еще. — Убирайся отсюда, быстрее!

Лицо Рейн, превратившееся в безумную маску с клыками и красными глазами, подстегнуло не хуже крика. Мужчина помчался прочь с такой скоростью, с какой, наверняка, не бегал никогда. У Граймса начало сводить руки.

— Рейн, ну же, приди в себя, Рейн! — пробормотал он сквозь сжатые зубы. — Для чего ты пыталась не дать Бродерику меня увидеть, если сейчас хочешь убить?

Но вампирша не услышала. Джон по-прежнему старался удержать не помнящего себя от безумия врага. Он громко чертыхнулся, понимая, что есть лишь один способ привести Рейн в себя. Его рука скользнула ближе к лицу извивающейся вампирши. Та тут же замерла от того, что перед ее глазами, полностью доступная, появилась чужая крепкая синеватая вена с бьющейся в ней горячей жидкостью. Острые клыки мгновенно впились в запястье Джона, и он стиснул зубы, не пытаясь помешать вампирше насытиться. Лишь когда голова начала кружиться, а ноги предательски подкашиваться, он вырвал запястье из зубов Мерсер. Руки тотчас же повисли плетьми вдоль тела, мелко подрагивая.

— Прости, — Мерсер развернулась к нему, тяжело дыша. Джону оставалось лишь облегченно выдохнуть, когда он вновь увидел ее серые глаза. Под ними виднелись синяки. Рейн провела языком по пухлым губам, быстро слизывая остатки драгоценной жидкости. Кровь струилась по ладони Джона и капала на асфальт. Он согнул руку в локте, поднимая запястье как можно выше.

— Говорила же, что мы встретимся опять, — она улыбнулась, снова несерьезно, будто ничего только что не произошло. Как же раздражающе. Джон нахмурился.

— Я надеялся на другие обстоятельства, — сухо произнес он.

— На теплые посиделки в кафе? — усмехнулась Рейн. — Нет уж, такого мы себе позволить не можем, сам знаешь.

Он лишь вздохнул. Она права, даже такую встречу ему стоит воспринимать как подарок судьбы.

— Что теперь? — Мерсер заглянула ему в глаза. — Снова начнешь говорить, что хочешь убить меня?

— Нет, — Джон развернулся, даже не представляя, какое выражение появилось на лице Мерсер, — Пошли домой.

Рейн не сказала ни слова, лишь последовала за ним. Они сели в машину. Джон перетянул руку жгутом и обработал рану прежде, чем завести мотор. Ехали они молча. Мерсер с неясным выражением лица посматривала на Джона с соседнего сидения, а тот, сосредоточив все внимание на дороге, не мог до конца поверить, кто едет рядом с ним. Казалось, будто они возвращаются из вылазки на природу или с волейбольного матча. Внутри все словно оцепенело. Наверное, от потери крови. Переходя порог собственного дома, Джонатан чуть покачнулся и тут же ощутил подставленное плечо Мерсер.

— Не надо, — он отошел от нее и поплелся в ванную, где, наконец, смог перевязать раны.

— Как же здесь уныло! — Рейн оглядывала прихожую, когда он вышел. — Вот на что ты променял нашу квартиру — на какую-то медвежью берлогу. Еще и чем-то пованивает! — она демонстративно заткнула носик двумя пальцами.

— Это не берлога, — Джон вытирал руки полотенцем. — И здесь не воняет, я иногда окуриваю помещение полынью и крапивой, не волнуйся — они почти выветрились.

Рейн скривилась и, быстрым движением сняв кожаную куртку, звякнувшую цепочками на плече, швырнула ее на стол.

— Здесь есть шкаф, кто из нас еще привык жить в берлоге? — беззлобно произнес Джон.

— Ты белее снега, — сказала Мерсер, глядя на него так, как глядела прежняя Рейн. Снова метаморфозы. Так яростный холодный ветер сменяет теплом. — Тебе нужно поесть, — категоричным тоном заявила она, проходя на кухню. — Желательно мяса. О, у тебя есть, — Рейн достала сковороду из холодильника. — И чай с шиповником, — ее рука полезла в шкаф.

— Его нет, — отозвался Джон, присаживаясь на стул и наблюдая за действиями девушки.

— Тогда кофе, — она нисколько не смутилась. Без подсказок Рейн отыскала коробку с молотыми зернами. Джон откинулся на стену. Разодранное запястье побаливало. До этой ночи его еще никогда не кусал вампир. Попасть в клыки твари в большинстве случаев означало верную смерть. Теперь на его теле навсегда останутся шрамы от зубов вампира. Необычное украшение. Другой охотник увидит — запутаешься в объяснениях.

Прошло еще несколько минут, и перед ним опустилась тарелка с тушеными овощами и говядиной, а так же кружка ароматного кофе, черного и крепкого, какой он любил.

— Что с плечом? — кивнула Рейн на первую рану на руке.

— До того, как встретить тебя, разбирался кое с кем, — просто ответил Джонатан, поглощая трапезу. Слабость медленно сходила на нет, но справиться сейчас с кем-то он бы не смог. А напротив сидел вампир. Но Мерсер не дала ему столкнуться с Бродериком, не выпила досуха, хотя могла, да еще и пыталась заботиться как прежде. Вот, чего она хотела. Джон понял все по ее взгляду. Чтобы все стало как прежде. Джон с самого начала ощущал себя последним лицемером, потому что сразу пожелал дать их отношениям шанс, как бы сложно не пришлось.

— Ты шел с охоты, когда встретил меня?

Он кивнул и поднял взгляд на девушку.

— А ты? Почему так оголодала, что не контролировала себя?

— Немного отвыкла добывать себе пропитание сама. Потеряла время, а потом уже было поздно. Даже не помню, как оказалась в том переулке, — она пожала плечами.

— Не помнишь? — Джон нахмурился, никогда точно не знавший, в какое состояние впадают оголодавшие вампиры. — С какого момента перестала помнить?

Рейн поморщилась.

— Помню, что сильно хотела есть. Это чувство, словно внутри дыра и ее ничем не заполнить, будто из тебя вырвали кусок, как из плюшевой игрушки. Потом все в голове смешалось, — Мерсер прикрыла глаза и потерла пальцем переносицу. — Мне казалось, что рядом кто-то разговаривает, но трудно было разобрать слова. Я отчего-то думала, что должна их услышать, — тихо закончила она, глядя сквозь Джона.

— Ты могла убить того человека.

— Как убила многих до него, — жестко ответила Рейн. — Ты забыл, с кем имеешь дело?

— Не забыл и ты не забывай, — он отставил пустую тарелку. — Ты можешь оставаться здесь, если хочешь, но не убивай никого. Иначе дорога сюда тебе будет закрыта, а я вновь наставлю на тебя оружие.

Мерсер долго смотрела на него, словно испытывая. Джон давно успел свыкнуться, что она вампир, что та, кого, он считал мертвой, вернулась. Но себе изменять не собирался. Он всегда пытался спасти людей и, используя все силы, не позволит никому погибнуть сейчас. Пусть он и привирал, пусть и в следующий раз он не смог бы выстрелить в Рейн, но он мог найти другой способ обезопасить людей от вампира. Если бы потребовалось, он бы запер ее, если бы она вынудила его и не осталось бы иного выхода.

— Ты же можешь питаться, не убивая, я знаю, — предпринял он последнюю попытку.

— Могу, — кивнула она, и взгляд ее неожиданно стал обжигающим, как накаленный металл.— Некоторые вампиры только так и питаются, но вы убиваете и их.

— Я не собираюсь выслушивать обвинения от убийцы, — оборвал он ее. Рейн нахмурилась, чуть наклонив голову, но вдруг быстрым жестом отбросила волосы назад, успев на несколько секунд скривить губы.

— Ладно, оставим разговоры об этом, — неожиданно весело объявила она. — Скажи лучше, вот ты хочешь, чтобы я не убивала людей. И я могла бы быть послушной и милой, как ты хочешь, вот только я теперь питаюсь одна и мне сложнее оставаться все время сытой. Голод может снова взять верх, что ты тогда будешь делать?

— Я смогу кормить тебя, — не раздумывая ответил Джон.

— Как сегодня? — она издала короткий смешок. — Так ты долго не протянешь.

— Не только, — он помотал головой. — Для меня не сложно найти способ добывать кровь. Нужно лишь твое согласие.

Рейн поразмыслила несколько секунд, глядя на него хитро прищуренными глазами.

— Это интересная игра. Я согласна.

Джон лишь кивнул и, взяв со стола пустую посуду, направился к раковине. Он не сказал ей, что помимо того, что собирается спасать ее от голодного срыва, хочет еще и найти лекарство, что сделает ее человеком. Однажды все же придется сказать, и тогда она будет смеяться, но ничего. Главное, что поиски он начал, наметил исследования и будь он проклят, если не попытается. Он оставил Рейн одну и направился в душ, где ополоснул усталое тело прохладной водой. Когда он вышел оттуда, то Мерсер на кухне не увидел. Джонатан нашел ее в спальне, где она полулежала на его кровати. Он застыл в проеме, а девушка подняла голову едва увидела его.

— Хотел ложиться спать? Я тоже сегодня устала.

Он медленно подошел к постели и лег рядом с девушкой. Рука его потянулась к ее оголенному плечу, а затем он навис над ней, не обращая внимания на вспыхнувшую болью рану. Мерсер улыбалась — светло и просто, как улыбалась прежде, и он поцеловал ее улыбку, мгновенно оказываясь в другом месте, в другом времени — три года назад, когда он еще думал, что все будет хорошо. И сейчас он мог малодушно окунуться в иллюзию, что так и вышло. Он целовал Мерсер, обводя ладонями знакомые изгибы тела. Он не думал, что сможет однажды прикоснуться к нему вновь. Происходящее казалось сном, но Рейн правда находилась здесь, под ним, горячая, извивающаяся, нежная. Но хрупкое тело девушки стало неожиданно сильным, она выскользнула из-под него и оказалась сверху, взгляд ее превратился в хищнический. Будто другой человек оказался с ним в одной постели. Джон не попытался сопротивляться, совершая немыслимое для себя. Он дал вампиру власть над собой, пусть сейчас все вампиры, охотники, смерти казались бесконечно далекими. Существовали лишь постель под ним и девушка, которую он любил.

Рейн застонала особенно громко уже после того, как он кончил в нее. Улеглась рядом, подтягивая ноги к груди. Джон смотрел в потолок. Рейн положила руку на его торс и уткнулась лицом в плечо, а он закрыл глаза, мгновенно ощущая, как проваливается в сон.

Когда Джон проснулся, то тут же замер, увидев спящую девушку перед собой. Несколько раз подобное снилось ему: как он просыпается рядом с ней и глядит на лицо, черты которого давно стали расплываться в памяти. Теперь же оно вновь стало ясным. Солнце просвечивало сквозь мягкие каштановые локоны, девушка выглядела умиротворенной.

— Ты не спишь, — определил он по дыханию.

Рейн открыла глаза и прищурилась.

— Я проснулась ночью. Забыла уже, как вы долго спите. Несколько минут назад услышала, как ты ворочаешься, и легла снова.

— Зачем? — в голове осталось слово, сказанное ей. «Вы». Вы — люди.

— Показалось, тебе захочется увидеть меня, как проснешься.

— Вот уж не думал, что ты пожелаешь сделать мне что-то приятное после того, как напала на меня на складе, — он приподнялся в постели и, взяв с тумбочки очки, нацепил на нос.

— Я тогда просто развлекалась, — пожала она плечами с невинной улыбкой. — Если бы я действительно хотела убить тебя, то… — в голосе появилось замешательство. — Думаю, мы оба бы получили серьезные раны. Я наслышана, что ты хороший охотник, но я тоже.

— Охота у нас разная, — холодно произнес он. — И, кажется, мы договорились…

— Я в курсе, — Рейн махнула рукой. — Можешь не напоминать.

— Почему вчера ты была настолько голодна? — Джонатан окончательно сел на кровати и в упор посмотрел на девушку.

— Не привыкла охотиться одна, — она отвернулась. — С трупами столько мороки, поэтому я пыталась никого не убить, но сама не заметила, как прождала слишком долго и сорвалась.

— У тебя был Мидоус. Тебя видели с ним не один раз, насколько я знаю, — тихо проговорил Джонатан.

— Вот именно, что он был, — усмехнулась Мерсер. — Мы решили пожить раздельно, из соображений безопасности. Так что теперь я здесь, с тобой, — уголки ее губ едва-едва приподнялись. Всего несколько минут назад улыбаться у нее получалось намного проще. Рейн замерла на кровати, глядя на него. Серый цвет ее глаз казался вовсе не таким, каким кажется большинству людей. Не холодным, не тусклым. Нет. Мягким и теплым, легким. Когда Джон смотрел в них, на ум ему приходили птичьи перья-пух. Сравнение всплыло в голове и сейчас. Граймс не удержался и хмыкнул. Мерсер приподняла бровь. — И больше не спрашивай меня о нем. И кстати, что бы ты там не думал, между мной и ним никогда ничего не было.

Джонатан сделал вид, что ему плевать, хотя с души упал камень. Рейн легко вскочила с постели и потянулась. Пока он спал, она успела накинуть футболку.

— Сходи на кухню, я сделала тебе кофе, — просто сказала она. — А мне нужно идти.

— Куда? — приподнял бровь Джон.

— Я нашла себе квартирку. Вижу по глазам, что мое присутствие напрягает тебя, — она хмыкнула.

— Что тут можно сказать, ты изменилась, — Джон встал и начал одеваться.

— Ты тоже, — вскинула Рейн на него твердый взгляд. — Мне непросто находиться с тобой рядом, потому что раньше я таких, как ты, только убивала. Дай угадаю, то же самое ощущение преследует и тебя?

— Я собираюсь изменить то, кем ты стала, — сказал Джонатан и не пожалел, пусть Рейн и рассмеялась. Но тут же стала серьезной.

— И как же ты собираешься это сделать? — пробормотала она с блестящими от смеха глазами. — Никогда прежде о таком не слышала.

— Я еще не нашел способ.

— Так и знала, что ты попытаешься выкинуть нечто подобное, — она мгновенно словно бы охладела к нему, отстранилась, хотя стояла на прежнем расстоянии. — Хочешь попытаться меня изменить. Но запомни: я провела здесь эту ночь не потому, что ты спас меня, или мне было некуда идти, или мне захотелось с кем-то переспать, а потому, что я тебя люблю. И ты тоже меня любишь, поэтому ни разу не выстрелил, хотя мог. А еще… — она подняла ладонь и на ее пальце сверкнуло кольцо, одно из пары тех, что Джон купил на помолвку. Рейн не стала продолжать фразу, лишь кивнула на его руку.

— Я хочу для тебя лучшей жизни, — Джон нахмурился. Мерсер не понимала, как он и ожидал. Ей не казалось, что ее сущность извращена, что она стала кем-то другим, отличным от той девушки, что он знал раньше. Она не раскаивалась в убийствах людей, которые совершала. Джон не видел раскаяния в ее глазах, как и похожих чувств: сожаления, жалости, сострадания. Она не испытывала их к жертвам, как не испытывали другие вампиры, растворившиеся в своем голоде, даже не попытавшиеся противиться.

Он верил, что Рейн попытается, но этого не случилось.

— Лучше той, что у меня есть сейчас? — издевательски протянула Мерсер. Она успела полностью одеться и теперь стояла, уперев руки в бока.

— Мне все равно ничего не помешает попробовать.

— Верно, — она сложила руки на груди, — кроме моего мнения, не правда ли?

— Разве ты не была счастлива, когда была человеком? — попытался привести последний довод Джонатан.

— Была. И сейчас тоже могу. А ты можешь? Попытаться быть счастливым с новой версией меня? — она прильнула к нему и заглянула в глаза.

— Охотнику сложно быть счастливым рядом с вампиром, — честно сказал он.

— Так может тебе перестать им быть? — почти выкрикнула она, отшатываясь от него, словно он собирался ее ударить.

— Нет, — почти прорычал Джон сквозь зубы, быстрым движением хватая девушку за запястья. — Нет, ты должна понимать, что…

— Вот и ты должен, — отчеканила Рейн, с легкостью избавляясь от его хватки.

Развернувшись к двери, она быстрым шагом направилась прочь. Джонатан не попытался помешать ей. Они договорились, она вернется. Он пообещал доставать для нее кровь — какое бесценное предложение для вампира! Ничего не нужно делать самому. Оставалось надеяться, что она сдержит обещание. Раньше они с Рейн доверяли друг другу беспрекословно, но сейчас он будто знакомился с ней заново, узнавая сперва самые неприятные стороны. Даже если он сможет сделать ее человеком, станет ли она прежней? Хлопнула входная дверь. Джонатан вздохнул. В конце концов, все прошло лучше, чем он ожидал, пусть он и не выяснил ничего о Мидоусе.

Она не врала, когда говорила, что все еще любит его, но Джон мог думать лишь о единственном хорошем исходе событий — он найдет лекарство. Но прежде всего — кровь. Он не сможет кормить ее своей, даже если станет давать по чуть-чуть. Легкая слабость все равно даст о себе знать в очередной драке. В морге крови тоже особо не раздобудешь, разве что мертвецы с охотой поделятся той застывшей гадостью, что стянула их вены. Выходит, ему придется все же оставить своих неразговорчивых «пациентов». Джон скрипнул зубами, глядя в пол. Сколько дел он раскрыл, благодаря этой работе, пусть немногочисленные истерзанные клыками вампиров трупы давали крохи информации. Их он использовал по полной, находя и истребляя каждую тварь. Теперь скальпелю в его руке вновь придется коснуться живого тела, а он-то уж подумал, что оставил лечение людей в прошлой жизни.

Но все временно, сказал себе Джон с уверенностью и поспешил на кухню, к остывающему кофе. До чего же Рейн любит оставлять о себе напоминания. Что-то все-таки совсем не изменилось.

— Почему вы ушли с прошлой работы? — Главный врач посмотрела на него поверх папки с резюме.

— Устал от впечатлений, — горько усмехнулся Джон, дернув плечами. По его лицу любой мог предположить, что работа ему в тягость, несмотря на то, что на самом деле он ее любил. Каждую из них.

— Понимаю, — кивнула врач. — Честно признаться, всегда руки дрожали при виде трупов, — она покачала головой. — Думаете, быстро привыкнете к тому, что снова нужно будет работать с живыми?

— Я прекрасно помню каждый момент из лет моей практики.

— Хорошо, что вы так уверенны в своих силах. По вам видно, что вы человек с крепкими нервами, такой хирург нам нужен, — она одобрительно кивнула. — Вы приняты.

Джон сидел в коридоре, отдыхая после многочасовой операции. Его коллега и две медсестры, также присутствующие на ней, отправились покурить. Джон, сколько себя помнил, никогда не испытывал тяги к никотину. Он сидел в коридоре и его тянуло закрыть глаза, но вовсе не от усталости, а от того, что он в полной мере испытал давно позабытое ощущение. Вскрывать труп — словно распиливать гниющее бревно, внутри заполненное трухой, в то время как операция на живом человеке — настоящее поле боя. Одна из немногих битв, где можно получить удовольствие. От того, как мгновенно вспоминает навык рука, от слаженной работы врачей и ассистентов, от мерного писка аппаратов. Джон словно приблизился к настоящей жизни, отошел от бесконечно проходящей через его руки смерти.

Операция прошла успешно. Джон честно признался себе, что работать здесь ему сразу понравилась. Отец все же был прав, когда говорил, что врач — его призвание. Он мог бы развить навыки до еще более высокого уровня, если бы не выбрал другую дорогу. Но несмотря на успех и приятные впечатления, Джон не забыл о первоначальной цели работы здесь. Он успел выяснить, как проникнуть в хранилище крови, и вынес один пакет для начала. Конечно, пропажу заметят, пусть не сегодня и не завтра, но когда-нибудь — обязательно. Крови Джону требовалось немного, так что он мог надеяться, что пропажу спишут на ошибки в расчетах. Но если дела пойдут совсем худо, придется пойти на кражи в других больницах.

Рейн не появлялась несколько дней. Те самые несколько дней, за которые успела бы проголодаться. Если бы она убила кого-то, он бы мог так и не узнать. Из-за другого графика на новой работе стало меньше времени, чтобы околачиваться ночами возле клубов и злачных мест.

Уходя, Джон оглядел почти пустые коридоры больницы. Вежливо попрощался с теми, кто оставался на ночном дежурстве. Умеет же все-таки жизнь преподносить сюрпризы. Он снова работает в больнице, спасает людей, а Рейн снова жива, словно бы он вернулся в прошлое, вот только оно предстало перед ним в извращенном виде. Его девушка — вампир, а он опускается до воровства, чтобы достать ей кровь.

Едва Джон подъехал к своему дому настолько близко, чтобы можно было разглядеть хотя бы его очертания, как тут же заметил свет в окнах. Он сразу прибавил газу. Вынув из бардачка пистолет, Джонатан поспешил к жилищу. Дверь оказалась не взломана, кто-то даже закрыл ее на ключ. Джон тихонько отворил ее и прошел в темный коридор, держа наготове пистолет. Свет горел в гостиной. Едва Граймс увидел, кто сидит в комнате, как опустил оружие и вздохнул.

— Привет, — как ни в чем не бывало улыбнулась ему Рейн. Она сидела за столиком в майке и джинсах, увлеченная тем, что находилось на экране ноутбука. Ноутбука Джона. — Я думала застать тебя сегодня здесь, у тебя обычно по этим дням выходной. Где ты был? — она уставилась на него с укором. Джон решил пока что отбросить вопрос, откуда она знает, по каким дням у него выходной, и начал с главного.

— Это мое, — он захлопнул крышку ноутбука и сунул его подмышку.

— Эй! — сразу же возмутилась Мерсер. — Я всего лишь сидела в интернете.

— Как ты сюда попала?

— Ты снова так груб, — покачала она головой. — А вот я не скажу тебе, как сюда попала! — хитро улыбнулась вампирша но, увидев выражение лица Джона, тут же пошла на попятную. — Ладно-ладно. Я сделала слепок с твоих ключей, пока ты спал, и теперь у меня есть копия. Можешь, конечно, поменять замок, но я думала, что мы договаривались, что я могу приходить к тебе, когда проголодаюсь, ии… вот я тут, — она развела руками, прикрыв глаза. На губах играла насмешливая улыбка. Джон вовсе не разрешал ей приходить сюда, но Рейн была права. Куда ей еще идти?

— Ладно, — сквозь сжатые зубы пробормотал Джон. — Просто я думал, что ты хотя бы позвонишь.

— Ты так и не ответил на вопрос! Где ты был? — Мерсер сложила на груди руки, будто это она сейчас имела полное право злиться на него, а не он.

— Я устроился на другую работу.

— Какую? — не отставала Рейн. В ее глазах зажглись искры детского любопытства.

— Хирургом, — он поджал губы, поправляя очки. — Я снова оперирую.

Мерсер открыла рот.

— Правда? — реакция девушки показалась ему странной. Она сжала руки в кулаки и подняла их на уровень груди, совсем как ребенок. — И правильно. Зачем ты вообще стал резать этих мертвяков? Но… — она замешкалась, будто стеснялась, но горделивая улыбка выдала ее с головой. — Ты же не потому, что общество трупов тебе надоело, пошел снова работать в больницу?

— Ты знаешь, почему, — коротко ответил Джон, кладя пистолет на комод и сбрасывая пальто. Когда он обернулся к девушке, то впервые заметил, что та выглядит бледной и немного дрожит, словно от сквозняка.

— Тебе холодно? — он тут же понял, что вопрос задал глупый.

— Озноб, — криво усмехнулась Рейн и села на диван, обнимая себя.

Он заметил еще кое-что. Она больше не вела себя с ним насмешливо, не издевалась, не казалась такой чужой. Что изменилось вокруг них?

— У меня есть кровь, — он достал из сумки пакет и протянул девушке, ее тонкие пальцы тут же аккуратно обхватили его. Мерсер отрыла пакет и начала медленно пить. Не отрываясь, маленькими глотками она выпила чуть меньше половины.

— Достаточно, — она протянула тару обратно.

— Можешь оставить себе.

— Не хочешь, чтобы я пришла еще раз? — она склонила голову набок. Щеки девушки начали розоветь, она больше не дрожала. Чуть больше минуты — и она насытилась не на один день. Красная жидкость в пакете уменьшилась чуть больше, чем на двести граммов, в теле человека количество колеблется в районе пяти или шести литров. Понятно, почему вампиры никогда не оставляют жертву истекать кровью, выпив слишком много, ведь осушив человеческое тело, насытиться сможет целая толпа. И Джон не хотел представлять, сколько сможет прожить один вампир, если в его руках будет всего один человек — слабый, не способный к сопротивлению мешок с едой.

Но на ум пришла и другая идея. Джон впервые подумал, что они могли бы питаться никого не убивая, если бы голод не сводил их с ума. И, самый невозможный вариант, оба вида — вампиры и люди, смогли бы жить в мире. Так же, как живут они с другими, теми немногими, которых также описал Эли Савара в своем труде. Отчего же так вышло, что лишь вампиры стали врагами человечества?

Нет, мир невозможен. Никогда абсолютно все хищники не смогут держать себя в узде, почти всем из них это не нужно. Даже Рейн не нужно. Она здесь совсем по другой причине.

— Прости за то, что я говорил тогда, — его голос разрезал образовавшуюся тишину, в течении которой Рейн начала посматривать на него тревожно. Он задумался и не заметил этого, надо же. Неужели и вправду устал на работе?

— Уже простила, — пожала плечами Мерсер. — И еще… — она улыбнулась, — если ты найдешь лекарство, то я согласна.

Джонатан вгляделся в ее лицо, ожидая вновь увидеть лукавство. Но не разглядел ничего.

— Хорошо, — только и сказал он, хотя больше всего ему хотелось сказать «спасибо».

Рейн подошла к нему и обняла за шею, он прижал ее к себе, уткнувшись лицом в плечо.

Он не делал запасов и оказался не готов к тому, что кровь достать не выйдет. На протяжении всех дней он так и не смог улучить подходящий момент. Возле хранилища постоянно кто-то вертелся, а в остальное время Джон был завален работой. Все эти мелочи он, разумеется, не стал объяснять Рейн, вновь появившейся в его доме так же незаметно, как и в прошлые разы.

— Я достану донорскую позже, пока что тебе придется ограничиться этим.

Рейн закусила губу, неуверенно смотря на его запястье. Но неуверенность исчезла через пару мгновений, сменившись предвкушением сладкоежки, смотрящего на торт.

—Все еще помню, какая она у тебя вкусная, — протянула она, подбираясь поближе. — Давно я не пила горячую кровь.

Джон бесстрастно наблюдал, как покраснели глаза девушки, как рот приоткрылся, оголяя клыки. Он даже не дернулся от резкой боли и от того, как теплый рот вампирши все больше раздражал рану, вытягивая кровь. Когда Рейн оторвалась от его руки, то на несколько секунд Джону показалось, что комната перед глазами завертелась как волчок, но головокружение прошло через мгновение.

— Быть может, сходим куда-нибудь? — протянула Мерсер, разваливаясь на диване и вытирая ладонью губы.

— Что? — до него не сразу дошел смысл ее предложения. — Я не думаю, что…

— Это хорошая идея? — закончила она за него и закатила глаза к потолку. — Ну и почему же?

— Кто-то может заметить тебя, — медленно начал он, — узнать. Тот же Лестер.

Рейн сморщилась.

— Сам подумай — каков шанс, что мы его встретим?

— Небольшой, — согласился Джон. Как назло в мысли влезли воспоминания о том, как они с Рейн проводили время в кафе и ресторанах. Он помнил, как ей нравилось заходить в маленькие одинокие закусочные у дороги, где-нибудь посреди лесов и ферм. — Но нельзя забывать и о других охотниках, даже несмотря на то, что они вряд ли заинтересуются твоей личностью. Да и разве у тебя в Нью-Йорке не было кучи знакомых?

— Они все наверняка давно разъехались, — она махнула рукой. — Да если кто-то меня и увидит, скажем им, что я — моя собственная сестра-близнец, — весело улыбнувшись, она уселась на диване с ногами.

Джон молчал, размышляя. Рейн смотрела на него совершенно бесхитростно. Джон продолжал не понимать, как она может настолько легко поддерживать иллюзию того, что они живут прежней, нормальной жизнью.

— Кто-то еще знает, кроме меня? — тихо спросил он. — У тебя же остались родители.

Рейн покачала головой.

— Ты не думала о том, чтобы найти их? — Джон не предлагал, наоборот, идея казалась ему ужасной.

— Зачем? — пожала плечами Рейн. — Это не имеет смысла.

— Ты любишь меня и любишь их. Так почему нет? Или же твои нынешние чувства отличаются от прошлых?

Рейн вскочила с дивана. Ее глаза гневно сверкали.

— Что за привычку ты приобрел за эти три года? Постоянно на что-то пытаешься намекнуть! Скажи прямо, думаешь, мне плевать на маму и папу? Думаешь, я бы убила их?

— Нет, — покачал головой Джонатан, — я не это имел в виду. Прости, если тебе так показалось.

Мерсер застыла посреди комнаты, сложив руки на груди и недовольно хмурясь. Но через несколько секунд ее лицо разгладилось, и она вздохнула.

— Я люблю их, — Рейн сжала губы. — Раньше я хотела, чтобы все вы знали, что со мной все в порядке, что я не мертва. Но потом прошло три года, в течении которых я не могла подать даже знака, что жива, потому что ты бы сразу меня нашел. И я не знала, как ты отреагируешь.

— Это Мидоус рассказал тебе, что я охотник?

Рейн кивнула.

— И ты решила, что лучше он, чем я? — медленно проговорил он, глядя в ее снова становящимися колючими от раздражения глаза.

— Я решила, что для меня лучше оставаться в безопасности, учиться защищать себя и добывать пропитание, — она усмехнулась. — Это может показаться тебе эгоистичным, но ты не знаешь всего. Так же как я не знаю обо всех твоих причинах.

Джон смотрел на нее и видел ту новую грань, сияющую ярче остальных, пробиваясь сквозь зрачки красным цветом. Меньше чувств, больше инстинктов. Зверь прячется от человека, зверю нужна еда. Он силен и опасен. Его клыки блестят от крови.

Как быстро Рейн сделала выбор? Как быстро отказалась от человечности? Он никогда не узнает.

— Верно, — он медленно кивнул. Искать лекарство — не единственное, что он может. Если Рейн так отчаянно желает вернуть их прошлую жизнь, он тоже обязан попытаться. — Будем надеяться, что все обойдется. Нью-Йорк — большой город, в конце концов, — он приподнялся уголок губ. Мерсер предсказуемо бросилась его обнимать.

— Вот сюда мы ходили несколько свиданий подряд, — вспоминала Рейн, указывая пальцем на кафе и рестораны, пока они ехали на машине по городу. — Здесь мы потратили все наши деньги, а тут я ела лучшее рагу в своей жизни. Помнишь, — она воскликнула. — В этом ресторане ты сделал предложение о помолвке. Так мило было с твоей стороны, дотянуть до этого шага и так и не обмолвиться, что ты пародируешь Ван Хеллсинга по ночам!

— Хочешь поговорить об этом? — хмыкнул Джон. — Прямо сейчас, уверенна?

Мерсер поджала губы и махнула рукой.

— Останови здесь, — попросила она. — Уверена, тут подают вкусные пирожные.

Джон и Рейн сели за освещенный солнцем столик у самого окна. Жмурясь, Джон задернул жалюзи. Он ожидал, что в помещении будет много народа, но здесь было на удивление не так уж людно, а главное, спокойно. Звякали посудой официанты, играла, не приедаясь, незатейливая попсовая песенка. Рейн заказала у улыбчивой девушки в синем фартуке с эмблемой полосатого кота колу и пирожное, а Джон — один эспрессо.

— Ты не думал уехать отсюда? — не успел Джон притронуться к напитку, ошарашила его Рейн. Он посмотрел на нее, не зная, что и сказать. Он бы мог поехать с ней куда угодно. Мог бы хоть сейчас сорваться с места и отправиться в незнакомый город, взяв лишь самое необходимое. Он бы поступил так, если бы она была человеком. Одно-единственное условие, которое он не мог перед ней поставить. Рейн оставалась рядом с ним, потому что даже не подозревала, кем он ее считает, не думала, что он только и мечтает, как сделать ее прежней.

— У меня здесь работа, — с не меняющимся выражением лица сказал Джон. — Но как только я кое с чем покончу, думаю, я мог бы оставить Нью-Йорк.

— Я не люблю большие города.

— Знаю. Но чего бы мы не хотели, нам обоим в них будет лучше.

Рейн после этих слов раздосадованно опустила глаза на столик. Джон впервые подумал, что, быть может, она все же врала ему. Совсем не все нравилось ей в том, чтобы быть монстром.

— Смотри, — Рейн устремила взгляд ему за спину. — Когда-то я бы сказала, что тот старик походит на бывшего солдата, но теперь я почти уверенна, что он один из ваших, — она усмехнулась. Джон обернулся и замер. Возле входа, с прищуром осматривая помещение стоял Малькольм. Джон собирался отвернуться, хотя знал, что и это бы не помогло, но не успел. Взгляд старого охотника плавно переместился на него и придавил как тяжелая снежная лавина. Джон на секунду ощутил себя ребенком, пойманным при поедании спрятанного печенья, но чувство тут же уступило место размеренно бегущим мыслям. Не все так страшно, они с Мерсер имеют шансы выпутаться. Хорошо, если Малькольм лишь приветственно кивнет. В последнюю их встречу он совсем не походил на шибко общительного человека. Но старик решительным шагом направился к их столику. Джон стиснул зубы. Ладно, вполне можно перекинуться парой словечек, главное, чтобы Рейн вела себя незаметно. Малькольм не станет долго разговаривать, когда увидит рядом с ним обыкновенную девушку, которая не в курсе дел охотников.

— Рад видеть тебя, Джон, — раздался сухой голос мужчины, когда тот подошел к столику. — Решил тут подкрепиться чутка. Здравствуйте, мисс, — он кивнул Рейн, и та улыбнулась. — Я не задержусь рядом с вами надолго. Как идут дела? — О каких делах спрашивает старик, Джон понял сразу. — В последнее время мало кто находит себе подходящую работенку, но, знаешь, если что, ты всегда можешь связаться со мной.

— Вообще-то, — Рейн откашлялась с самой что ни на есть невинной улыбкой. — Я тоже посвящена в детали работы Джона.

Он медленно поднял на нее взгляд, жалея, что не умеет прожигать им дырки. Что она творит? Неужели так сложно осознать опасность?

— О, неужели? — брови пожилого охотника поползли вверх. — Вы совсем не похожи на нашего человека.

— Многие вампиры думали так, и угадайте, где они сейчас? — Рейн легко засмеялась.

— Хороший настрой, — одобрительно усмехнулся Малкольм, а Джону захотелось от души хлопнуть себя рукой по лицу. — Могу поинтересоваться, как вас зовут?

— Лана, — обаятельно улыбнулась Рейн и протянула свою узкую ладонь. Джон в который раз посмотрел на нее предостерегающе. Ее нежные, чистые от шрамов руки, совсем не выглядели как руки охотника, но, судя по лицу Малькольма, он придал этому иное значение.

— Недавно в нашем деле?

— Да, совсем недолго. Джон учит меня, — она, прищурившись, посмотрела на него.

— И как она, на твой взгляд, Джон?

— Неплохо, — процедил тот сквозь зубы.

— Если он так говорит, значит, ты хороша, — удовлетворенно прикрыл на несколько мгновений глаза охотник. Рейн рассмеялась.

— О, мне еще учиться и учиться. До вас обоих мне далеко, — отмахнулась она, великолепно изображая смущение. Многие актрисы бы позавидовали.

— Как-нибудь ты обязательно должна пойти с нами на охоту. Джон уже рассказывал, что не так давно все мы решили работать как единая организация? Это увеличило перевес в нашу сторону.

Джон еле удержался от того, чтобы не закатить глаза к потолку. Мало того, что Малькольм болтал с вампиром, так еще и пытался пригласить в организацию. Хорошо хоть, о том, что люди объединились, вампиры имели представление.

— Я слышала о чем-то таком, — ее лицо впервые за разговор приняло по-лисьи хитрое выражение. Губы поджались, Джон знал — с презрением. — Поверьте, я готова исполнять наш долг каким угодно способом.

— Сожалею, Малькольм, но нам пора идти. Я собирался сегодня потренировать Лану, да и самому не мешало бы.

— Надеюсь, свидимся еще — кивнул охотник.

Джон махнул старику на прощание рукой. Разворачиваясь к выходу, он успел заметить, как довольна собой Рейн.

— Какого черта это было? — медленно произнес он, резким движением заводя мотор. Рейн лишь пожала плечами, смотря на него с усмешкой.

— Тебе не понравилось? — невинно осведомилась она. — Мне вот было весело. А ты полный зануда, как и обычно, впрочем.

— Малькольм может узнать, кто ты на самом деле, если захочет. Ты хоть представляешь, какое у него чутье на вампиров? На подозрительное поведение? Сегодня он столкнулся и с тем, и с другим, — Джон все же повысил голос, отчетливо произнося каждое слово, будто пытался втолковать правила хорошего поведения провинившемуся ребенку, хотя подозревал, что Рейн не услышит ни одного его слова.

— Скажешь, что я обманула и тебя, — легко улыбнулась она. Джон замолк, бросая взгляд на ее лицо. Нет, бесполезно, ей ничего не докажешь. Превратившись в вампира, она стала еще упрямее.

— Брось! — она толкнула его в плечо. — Это было всего лишь невинное развлечение! Тот старичок очень милый, кстати говоря, но если я встречу его ночью, то сверну ему шею. Ночь — особое время, со своими правилами, ну, ты знаешь, — она прильнула к нему, и ее шепот обжег ему ухо. Джон, дернув плечом, оттолкнул ее, Мерсер надула губы.

— Ты же можешь не быть такой! — резко обернувшись к ней, на мгновение повысил голос он. — Так к чему все это?

— Ни к чему, — она улыбнулась. — Я могу быть другой для тебя. Остальные ничего не значат.

— Значит, и Бродерик не значит? — холодно осведомился Джон.

— Причем здесь он? — мгновенно вскинулась Мерсер. — И если хочешь знать, то нет, не значит! Даже больше — он всегда был мне по большей части отвратителен.

— Тогда я мог бы разобраться с ним, — спокойно произнес Джон и выжидательно уставился на вампиршу. Вот он и сказал. Более подходящей ситуации он бы все равно не нашел.

— Разобраться? — Брови Мерсер взлетели кверху, она прищурилась. — Что ты имеешь в виду?

— А ты сама как думаешь? — Джон приподнял бровь, удивленный, почему сама Рейн не понимает, почему ее случившееся не злит как его. — Кто, по-твоему, виноват во всем? Из-за кого мы не виделись три года, почему не смогли сыграть свадьбу? — он не заметил как повысил голос. Рейн замерла, глядя на него.

— Он разрушил нашу жизнь, — выплюнул он.

— Нет, неправда, — неожиданно воодушевленно замотала головой Мерсер. — Бродерик может быть мерзок и груб, но он сделал меня той, кто я есть. Я лучше, чем была, я больше, чем…

— Человек? — горько усмехнулся Джон. — Вот за что ты ему благодарна?

— А должно быть иначе? — воскликнула она. — Я стала свободной! Почему ты не можешь хотя бы постараться понять?

Джон отвернулся. Он лишился малейшего шанса. Только что. Настолько сильно привык добиваться правды причинением боли и угрозами, что даже поговорить нормально не смог.

— Я не предам его, — твердо произнесла Рейн.

— Хорошо, — сказал Джон. — Как хочешь.

Мерсер поджала губы.

— Сдаешься?

— Нет. Ты можешь ничего не говорить мне о Бродерике, но это не помешает мне самому найти его. И убить, — он кинул взгляд на девушку, ожидая реакции.

— Ничего у тебя не получится, — лишь усмехнулась она. — Он не такой, как обычные вампиры.

— Это я уже знаю, — На лице Джонатана появилась кривая улыбка.

— Он убьет тебя, — сказала она уже серьезней.

— Но тогда я все же с ним встречусь. И хотя бы попытаюсь.

Рейн схватила его за руку.

— Останови здесь. Встретимся через несколько дней, как и обычно. Не делай глупостей, пожалуйста, — теперь она разговаривала с ним как с ребенком, но во взгляде ее Джон не видел веры в то, что он сможет приблизиться к Бродерику хоть на сантиметр. Мерсер вышла из машины, а Джон остался наблюдать за ее удаляющейся фигуркой. Случившийся разговор его разочаровал. Ему казалось, он теряет ее, как больного, которого пожирает болезнь, как сумасшедшего, проваливающегося в безумие. Она изменилась. Убийства потеряли для нее аморальность. Она говорит, что любит его, но та ли эта любовь, что Рейн чувствовала прежде?

Вампиров он выслеживал уже много дней, но, как и сказал Малькольм, охота в последнее время не клеилась. Твари стали осторожнее, такое иногда случалось. Намного меньше обращали новичков, чтобы самим затаиться и наладить… связи. Совершить нечто, похожее на перезагрузку. Все верно, до затишья стычки стали совсем частыми, взять хотя бы их совместную охоту с Лестером и остальными.

Джон потер переносицу. Ему нужно лекарство, а он теряет время. А ведь сколько еще придется выявлять его и синтезировать, используя не такие уж богатые познания в химии. Пусть у него и будет помощь, но все же.

Дома Джон взялся за чистку огнестрельного оружия и заточку ножей. Подобная работа всегда помогала привести мысли в порядок. Точно так же, как некогда помогало нахождение в молчаливом обществе мертвецов. Но с недавних пор Джонатан потерял часы спокойствия, что проводил за исследованием внутренностей трупов; каждая операция снова превратилась для него в напряженный процесс, полностью захватывающий внимание, как остросюжетный боевик. Джон проверил оставшееся количество серебряных пуль. Всегда с ними проблемы. В самом начале карьеры охотника Джон обыскивал весь дом в поисках серебряных украшений, подсвечников и цепочек. Скупал дешевки на интернет-аукционе. Проба значения не имела. Джон нечасто вспоминал, каким нелепым юнцом начинал свой путь охотника. Как из всего найденного серебра у него далеко не с первого раза получилось выплавить пули. Как не один десяток раз промахивался и как постепенно у него появлялось все больше связей, облегчающих жизнь.

Он высыпал на ладонь из коробки целую кучу покореженных пуль из серебра. Сжал в руке, ощущая острые кривые края. Сияющий холодным лунным светом металл оставался смертоносным для вампиров даже после многочисленной переплавки. Несколько точных попаданий в цель и они истекали кровью, слабели и стонали от боли точно так же, как люди.

Почему именно серебро? Джонатан замечал несколько раз за последние недели, как Рейн избегает прикасаться к тому, что сделано из сияющего благородного металла.

Джонатан миллионы раз слышал разговоры о том, во что искренне верили другие охотники. Их беспокоили не только вампиры. Лестер так вообще несколько раз рассказывал одну и ту же историю, как будучи далеко от города на отдыхе в лесу он под утро пошел прогуляться и встретил оборотня. Полная луна тогда как раз растворялась в светлеющем небе. Лестер рассказывал, что видел зверя, превращающегося в человека словно по волшебству.

«И что же ты сделал?» — лениво поинтересовался у друга Джон, услышав байку в первый раз.

Лестер пожал плечами.

«Ушел. Мы же с ними не воюем, правда?»

Как же все у иных просто.

Джонатан усмехнулся мыслям, перебирая пальцами груду остро наточенных кольев. Если не надеть перчатки, то какой-нибудь из них да мог оставить пару заноз. Из всего оружия в доме он прятал наточенную древесину лучше всего. Потому что удачная охота оставляла следы лишь на них. Дерево темнело не только от времени, темнело оно и от омывающей его раз за разом крови. В тот миг, что острая сталь пронзала сердце, чужая жизнь пропитывала тонкое основание из осины.

Малькольм говорил правду. Твари попрятались по углам. Джон не встретил никого на улицах города на протяжении многих ночей, сколько бы не ходил по темным переулкам, строя из себя подходящую жертву, сколько бы не напрягал внутреннее чутье, следуя за подозрительными людьми. Почти каждый день Джон все больше надеялся на удачу. Сегодняшней ночью его ждал очередной поиск.

Алгоритм подготовки к охоте за много лет врос в подкорку мозга. Быть готовым отразить нападение в любой момент стало одним из основных инстинктов. Джон не позволял телу утратить боевые навыки благодаря постоянным тренировкам. Никогда не выходил из дома без пистолета и кола. С пистолетом под подушкой он спал, оружие хранил в самых неожиданных местах в квартире. Подозревал каждого, кто смотрел на него как-то не так.

Джон признавал, что превратился в параноика.

Завтра его ждала нормальная работа в больнице, но он планировал проходить по городу до самого рассвета. Он и так потерял слишком много времени. Больше медлить нельзя.

Поздним вечером он уже неспешно прогуливался по слабо освещенным улицам Восточного Гарлема. Район часто «радовал» его тварями, решившими попировать прямо за мусорными баками.

Джон прошел несколько улиц. Кое-где звучала энергичная музыка, где-то — стояла такая тишина, что казалось, еще пара минут, и из-за поворота выпрыгнет монстр. Джонатан мечтал, чтобы он выпрыгнул. Мечтал услышать за спиной тихие, крадущиеся шаги, а затем, повернувшись, увидеть в темноте красный блеск. И даже на несколько секунд изобразить страх, притвориться жертвой, не готовой к схватке с хищником.

Джонатан прошел круг по городу и медленно возвращался к своей машине. Несколько раз ему на пути попадались компании мрачных ребят. Они провожали его полуприщуренными взглядами, словно один его вид мешал им делать нечто важное. Издалека, или, быть может, всего на расстоянии пары шагов доносился шум большого города. Джон не вслушивался, он искал лазейки во все более темные и тихие места. Ему казалось, что чем больше окружающее будет походить на крысиную нору, тем больше шанс встретить одного из обитателей ночи.

Расстояние до машины сокращалось.

Он услышал шорох. Для проверки он мысленно сказал себе, что ему послышалось и прислушался еще сильнее. Вокруг не работали фонари. Из угла, заполненного угольной чернотой, легкий ветерок донес тихий стон, похожий на слабый вздох. Джон схватился за оружие и медленным шагом направился в темноту. Он не старался идти тихо, лучше если враг услышит его шаги и сам выйдет навстречу.

Раздался хруст. Нечто во тьме зашевелилось, Джон оставался на месте, и тут оно вылетело ему навстречу, издавая рычание. Он разглядел лишь мужское лицо с губами, измазанными чем-то темным. Джонатан выстрелил в следующую же секунду. Пуля остановила вампира, будто невидимая стена. Он наткнулся на нее и покачнулся назад, а во лбу мгновенно расцвела точка, словно кто-то капнул кетчупом на белую скатерть. Тело упало на землю, а Джон пробежал мимо него к тому, кто все еще лежал в темноте. Посветив фонариком, он обнаружил жертву. Парень в сером спортивном костюме еще дышал, когда Джон проходил мимо. Хруст — вампир сломал ему шею. Мутнеющие глаза походили на старые пластмассовые бусины.

Джонатан выключил фонарик и отошел от трупа. Тело найдут и без его помощи. Свою работу он закончил, нашел вампира, а теперь, наконец, сможет осуществить задуманное. Он присел рядом с телом. Лишь для того, чтобы удостоверится, придавил пальцем жилку на шее — та мерно стучала, хотя в мозгу ее владельца застряла серебряная пуля. Джон улыбнулся.

Спустя час он надевал на руки белые медицинские перчатки. В подвале недоставало оборудования, но, по крайней мере, он смог воссоздать такое же яркое освещение, как в операционной. По правую руку от Джонатана, на столике, лежали все необходимые инструменты, что он доставал не один день. На столе покоилось недвижимое тело вампира. Мужчина находился в подобии комы, пуля в голове не давала ему прийти в себя. Но он оставался живым. Пульс, давление, температура — он ничем не отличался от обычного человека. Кроме одной вещи, кошмарно неправильной вещи у него внутри.

Джонатан ни разу еще не натыкался на подробное описание физиологии вампиров среди многочисленных, полных фантастики или относительной правды текстов. Их авторы так любили предполагать, писать о свойствах крови или клеток, которые ни разу не разглядывали в микроскоп. Вполне возможно, что люди и пытались провести исследования. В нынешнем веке, в прошлом, или даже в пятнадцатом, но вот записей, к сожалению, Джон не нашел. Так что намеревался своими руками восполнить пробел в собственных знаниях.

Острым скальпелем он разрезал кожу на груди и животе. В желудке обнаружилась недавно выпитая кровь. Скорее всего, питательные вещества из нее разносились вместе с кровью по организму. От виска по лицу проползла капля пота. Джон облизнул пересохшие губы. Перед ним, под цепкой хваткой ребер билось сердце и продолжали раскрываться и сжиматься легкие. Но, тем не менее, лежал перед ним не живой человек, точнее, совсем не человек. Берясь за реберный нож и освобождая из клетки легкие, Джон орудовал так же методично и бесчувственно, как если бы вскрывал труп. Иногда наука требует того, что выглядит омерзительным, уродливым, страшным. Но в случае с вампирами никто бы все равно не стал их жалеть.

Едва перед глазами Джона предстало алое бьющееся сердце, он замер. На миг ему захотелось снять перчатку. Орган походил на раскрывающийся бутон, который снова сжимается обратно будто в обратной перемотке. Сердце — такое же как у человека. Но Джон знал — перед ним нечто другое. И осознание заставляло руки подрагивать. Когда Джон закончил, испачканную кровью грудь вампира уродовал шов в виде буквы «Т». Края грубо зашитой раны не затягивались, как если бы Джон орудовал серебряным скальпелем. Но он использовал обычный. Вампир потерял слишком много крови, чтобы регенерировать.

Набрав несколько образцов крови, Джонатан поставил их в холодильник. Чуть позже к ним присоединилась спинномозговая жидкость и образцы клеток. Вчера он созвонился со своим старым приятелем из университета. Тот много лет работал в лаборатории вирусологом, и от него требовалось исследовать анализы. Джон не сомневался, что тот обнаружит нечто интересное.

Уходя, он с головой накрыл тело на столе белой простыней и погасил свет.

Его разбудила громкая переливчатая трель дверного звонка. Джонатан моментально вскочил с постели, протирая глаза ладонью. В такую рань к нему могли прийти разве что Свидетели Иеговы. Позевывая, он побрел к двери. Едва заглянув в глазок, замер. На пороге, улыбаясь, стояла Рейн. Джон тут же вспомнил, что в подвале у него лежит вампир, вскрытый как куриная тушка. Если Мерсер хоть как-то сможет почуять его, почувствовать или же случайно наткнуться, она никогда этого не простит. Вампирская солидарность, черт бы ее побрал. Рейн никогда не поймет, что взялся за это он большей частью ради нее. Джон с самого начала не строил иллюзий на этот счет. Он открыл дверь и ожидаемо оказался заключенным в объятия девушки. Он приобнял ее одной рукой, а другой провел по волосам.

— Ты же хотела зайти только через пару дней? — спросил он, Рейн отстранилась. Ее выразительные брови резко нахмурились.

— Тебе говорили, что ты совершенно не умеешь подбирать уместные фразы? Если нет, то никто просто не хотел тебе грубить. Нет бы порадоваться, что я пришла. Если бы я тебя не знала, подумала бы, что ты недоволен!

— Я доволен. Мне казалось, мы расстались не самым приятным образом, — не удержавшись, он кинул взгляд на дверь, ведущую в подвал. Но тут же остановил себя. Человек, желающий что-то скрыть, обязательно постарается держаться к этому поближе. Джонатан пересилил себя и повернулся к Рейн, окидывая ее вопросительным взглядом. Он не знал, чего ожидать от каждой их новой встречи и разговора. В прошлом в его душе жила какая-никакая уверенность в будущем. Сейчас же он, несмотря на все планы, никак не мог даже хоть немного представить, что будет с ним и Рейн дальше, если они останутся рядом друг с другом. Он словно жил возле вулкана, в любой момент готового к извержению

— Я злилась на твое упрямство совсем недолго, — прошептала Рейн и потянулась к нему. Коснулась губами губ. Джон не препятствовал, хотя нечто внутри содрогалось, если не внушить себе, что перед ним лишь Рейн. Что за мягким серым взглядом ее глаз не скрывается нечто иное. — Надеюсь, мы не будем извиняться перед друг другом? А то выйдет неловко, бессмысленно и чересчур мелодраматично.

Джон, который как раз и собирался извиниться, по крайней мере, для вида, поскольку сам считал, что извиняться ему не за что, промолчал. Вместо слов он обхватил Рейн за талию и поцеловал. В прошлый раз, когда он целовал ее, то ощутил кислый привкус крови, но сейчас вкусовые рецепторы уловили лишь химический вкус ананасовой жвачки.

Мерсер пришла сюда не для того, чтобы питаться. Джон знал, она хочет быть рядом с ним. Он продолжал верить, что в глубине души Рейн все же осознает, что-то, во что она превратилась — нечто абсолютно неправильное. И лишь Джон может все исправить.

— Сегодня никуда не пойдем, — смех лучился в ее глазах. Джон сорвал с нее куртку и повалил на диван. Лаская губами ее шею, он ощущал себя вампиром — ненасытным, жадным до чужой плоти.

Оказавшись без одежды, Джон почувствовал как горячо стройное обнаженное тело девушки. Он обхватил его руками, бережно лаская, словно хрупкую, прекрасную статую. Он покрывал ее поцелуями все то время, пока размеренно двигался в ней. Ее ключица, руки, шея, губы. Едва он коснулся губ, как Мерсер вырвалась и, издав стон, вцепилась зубами ему в шею. Но не прокусила кожу, даже почти не причинила боли.

— Я тебя люблю, — услышал он и взглянул в глаза девушки. Ее радужку наполнял насыщенный красный.

— И я тебя, — ответил он, зная, что в какой-то мере лжет, ведь давно понял, что испытывать подобное чувство, глядя в глаза цвета насыщенного заката не сможет никогда.

— Я, конечно, все сделаю, но объясни хоть, зачем тебе это? Просьба-то странная, уж извини, — расслабленный голос Тони, наверняка одновременно с разговором занятого своими делами, раздавался в трубке.

— Это эксперимент, — коротко ответил Джон, не привыкший к длинным объяснениям. Но тут же спохватился. Он говорит не с охотником или человеком, которому ничем не обязан. Поэтому он постарался разъяснить как можно более доходчиво, выдумывая подробности на ходу. — Все дело в одном моем друге. Он немного мнительный, хотя, скорее, подойдет «полный параноик». Считает, что болен какой-то неизлечимой болезнью, несмотря на то, что анализы в порядке. Знаешь, — Джон издал смешок. — Я и сам начинаю видеть у него некоторые… симптомы. Поэтому было бы неплохо, если бы кто-то, получивший, как я недавно слышал, такой большой грант на исследования в области вирусологии… — Джон сделал на фразе наибольший акцент. — Уделил каплю времени проверке нескольких анализов.

— Хм, звучит как-то странно. Может, этому парню лучше пойти к психотерапевту?

— Может, — согласился Джонатан и вспомнил лежащий на столе полутруп, который вряд ли куда-нибудь еще пойдет. — Но я прошу тебя, помоги мне с этим. Я останусь должен.

— Да я и не собирался отказываться, чего ты! Говоришь, исследовать кровь всеми возможными способами?

— Еще он сдал спинно-мозговую жидкость. И генетические образцы. Хотя я пытался ему объяснить, что раз в нескольких лабораториях ничего не обнаружили, то бесполезно пихать их мне.

— Да ладно, я найду, кому их сплавить. Займусь этим по-быстрому и позвоню тебе.

— Отлично. Спасибо, Тони.

Джонатан положил трубку и потер переносицу, вздохнув. В последние дни тело одолевала легкая усталость. Нет, ни работа, ни ночные патрули, ставшие совершенно безрезультатным, не изматывали его. Джон много времени проводил в подвале. Исследовал то, что мог. Изучал внутренние органы, их строение, расположение, но неизменно приходил к одному и тому же выводу: ни внешне, ни внутренне вампиры от людей не отличаются.

Он не нашел ничего. Но это пока, повторял себе Джон. Все дело в крови, в клетках, дело в мелких, опасных тварях, расползшихся по человеческому организму и проявляющих себя лишь когда нужно. Тони не составит труда обнаружить их.

Но где их след? Хоть какой-то? Он словно сумасшедший, ищущий невидимое.

Взгляд Джона наткнулся на отражение в зеркале — оттуда на него устало смотрел бледный мужчина с синяками под глазами. Он бы с удовольствием поспал в любую из свободных ночей, но и в эти ночи его мучили мысли обо всем подряд: о недостижимом пока лекарстве, в возможность создать которое он пытался убедить себя поверить. О Рейн, о том, что радость от ее появления давно прошла и теперь ему приходится заставлять себя видеть в ней человека. Он бесконечно думал о Бродерике и его гнилом сердце, вырвать которое мечтал голыми руками.

Джон понимал, что ему стоит экономнее расходовать силы. Пройдя на кухню, он взял в руки чашку с крепким кофе. Вторую за утро. Впереди у него рабочий день, нужно оставаться относительно бодрым ради пациентов.

Двойная доза кофе пришлась как нельзя кстати. Спустя несколько часов он оперировал пациента. Когда человека увозили на каталке прочь по шумному коридору, к Джону в который раз вернулось забытое за годы работы в морге ощущение. Чужая жизнь в его руках словно воздушный шарик. Он сдувается, поврежденная тонкая поверхность не может сдержать воздух. А Джонатан делает то, что другим показалось бы невозможным: чинит чересчур хрупкое существо.

Человек и вправду невероятно хрупок.

Джон иногда жалел, что не обладает той же выносливостью, что и его заклятый враг. Стянув окровавленную униформу он ощутил, как тело его подводит. Напряжение во время операции придавало бодрости, но после усталость накрыла Джонатана с головой. В глаза будто насыпали песка, пространство плыло, будто бы он уже находился во сне. Придя к себе в кабинет, Джон заснул прямо в кресле.

Когда он проснулся и ополоснул лицо холодной водой, то чувствовал себя гораздо лучше. Кто-то из медсестер заходил к нему и даже оставил записку под дверью. Ничего серьезного, если бы от него требовалось что-то важное, его бы разбудили. Джон выглянул в окно — на дворе стоял вечер, многие работники пошли домой. Он сегодня собирался задержаться. Следовало разобраться с документацией. Но прежде всего — одно важное дело.

Снова нужно было достать порцию крови для Рейн. Ключи от склада он раздобыл давным давно, так что теперь от него требовалось лишь незаметно войти и выйти, что, в общем-то, ему всегда неплохо удавалось. Джон двинулся по коридору, вежливо здороваясь с медсестрами и врачами, которых сегодня еще не видел.

Он открыл нужную дверь и закрыл изнутри. Вдохнул прохладный воздух и вгляделся в длинные ряды полок. Словно в продуктовом магазине. Джонатан прошел дальше от входа. Остановившись, вытянул два случайных пакета. Смотря на вишневую жидкость и правда хотелось пить, если забыть о тягучем солоноватом вкусе железа. Джон спрятал оба пакета под халатом и собрался идти к выходу, как вдруг услышал звук открывающейся входной двери. Тут же он ринулся за ближайший угол, прижимаясь к нему так, чтобы кто бы там не зашел сюда, его не заметил. И попытался высмотреть незваного гостя. Тот тихо шагал вдоль рядов, так же, как и Джон несколько минут назад.

В помещение вошла молодая медсестра. Джон частенько ее встречал. Наверное, послали за кровью для переливания. Совсем рядом послышался звук выдвигаемого металлического ящичка. Джон осторожно последовал на звук и увидел, как девушка вынимает медленно пакет. Он оказался прав. Но тут же девушка совершила совсем иное движение. Сначала ее рука неуверенно дернулась в сторону полки, а затем стремительно нырнула внутрь и выхватила еще один пакет. Тара, полная красной жидкости скрылась под белым халатом.

Джон вздохнул. Чего-то такого он мог бы ожидать.

Быстрым шагом он прошел вдоль рядов и, прежде, чем девушка успела повернуться и выйти, встал в десятке шагов от ее спины.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он, хотя ответ ему совсем не требовался.

Девушка вздрогнула и развернулась, еще крепче сжимая пакет с кровью.

— Меня послали взять кровь для…

— Один пакет, не так ли? — прервал ее Джон. — Тогда что у тебя под халатом?

Медсестра замолчала и уставилась ему в глаза, замерев на месте словно олень, глядящий прямо в ружейный прицел.

— Что вы имеете ввиду? — она не смотрела на него, каждую секунду пытаясь куда-то деть глаза.

— Брось, — жестко сказал Джонатан. — Я видел, — он сделал шаг вперед.

— Но вы… — она сглотнула. — Вы тоже. У вас в руках донорская кровь, зачем она хирургу? Зачем вы сюда пришли?

— Не за тем, за чем ты, это точно, — холодно ответил он. — Ты всегда воровала кровь отсюда? Приходила, когда посылали и брала еще, для себя, верно?

Девушка ничего не ответила. Джонатан воспринял это как согласие. На бейдже девушки он разглядел имя — Изабель Лоуренс.

— Я беру совсем немного, — начала бормотать она. Джон не прерывал ее, видя, как ей хочется оправдаться. Она отчего-то так и не попыталась на него напасть, быть может, потому, что за дверью бродила по коридорам куча людей. Быть может, еще по какой причине. — Никому это не причиняет вреда.

— Правда? — изогнул бровь Джон. — Слишком милосердно для таких, как вы.

— Я веду иной образ жизни.

— Звучит не слишком правдоподобно.

— Я никогда никого не убивала, — не пожелала останавливаться она.

— Я уже сказал, что…

— Пожалуйста, дайте мне уйти.

Джон не сказал ничего в ответ. Он чуть склонил голову набок, разглядывая девушку и совершенно не понимая, отчего впервые в жизни, при виде вампира все внутри разрывается на две части. Сейчас все было не так, как с Рейн. Мерсер всегда вела себя как вампир, она убивала, она признавалась в этом, и она легко смеялась сразу же после того, как рассказывала о такой, на ее взгляд, сущей ерунде. Изабель выглядела не так, пусть звучало глупо, но она казалась более человечной, не агрессивной, не злой. Обыкновенная девушка, уставшая от работы. Совсем как Джон. Он знал, что должен был сделать — дать ей выйти из больницы, подальше от людей, а дальше все легко. Оружие у него всегда с собой. Джон бы сделал это когда-то, раньше, совсем недавно. Он собирался до последнего момента, но некогда сказанные слова Рейн остановили его.

Вампир, не убивающий людей — невиновен? Джон не знал. Он не мог ничего утверждать, он понятия не имел, какое мнение имели на этот счет другие охотники. Говорить они могли что угодно. Что творилось у них в закромах мыслей он никогда не узнает. Вампир, избегающий убийств — как дрессированный хищник, выпущенный на улицы. Останется хищником до конца. Но все же, быть может, он заслуживает шанса? Джонатан задал вопрос самому себе и не смог ответить. Когда не знаешь ответа, остается лишь узнать его самостоятельно.

— Хорошо, — он не узнал собственный голос, и фраза, произнесенная так тяжело, показалась ему сказанной на другом языке. — Иди.

Глаза девушки расширились. Конечно, она не поверила, что он просто так ее отпускает.

— Ты меня убьешь, как только я пойду домой.

— Нет, — покачал головой Джон. — Я тебя не трону. Можешь считать, что я поверил тебе — здесь и сейчас. И продолжу верить, пока ты не предашь мое доверие. Если я увижу, как ты нападаешь на человека, то я убью тебя. Если завтра или в скором времени я узнаю, что ты сбежала из города, то не я, но другие найдут тебя по моей указке. Оставайся здесь, живи как и жила и помни каждую минуту, что я слежу за тобой.

Он не кинул на нее даже взгляда, прежде, чем уйти. Хотелось поскорее оказаться дальше отсюда, от склада, от больницы, забыть о человеке, что только что отпустил вампира. Кем он был? Точно не Джонатаном Граймсом — тем, кого считали одним из самых безжалостных охотников.

Он просидел в кабинете до самой ночи, сосредоточенный лишь на заполнении кажущейся бесконечной документации. Подчинять себя отупляющему алгоритму работы было даже в радость. Одновременно он изучал папку с делом на медсестру-вампира, что успел выудить из архива. Теперь он знал ее адрес, следовало бы последить за ней. Если она говорила правду, ему придется оставить ее в покое. Если нет — ответственность за тех, кто от нее пострадал и пострадает, будет на нем.

Сделанным Джон не гордился.

Тони позвонил через неделю. Джон моментально схватил трубку и приложил к уху, заранее готовый услышать что угодно. Тони не спешил отвечать. Прошло пять, десять секунд, заполненных легкими помехами.

— Я исследовал образцы, которые ты прислал, — голос в трубке прозвучал напряженно.

— Ну..? — Джонатан не счел многословие нужным.

— Знаешь, я еще несколько дней назад хотел позвонить, когда только начал работу. Но потом решил все же пойти до конца, убедиться, что не сошел с ума, — Тони нервно рассмеялся, но через мгновение его голос стал серьезным и усталым, будто он долгое время не спал. Еще в его тоне сквозил странный надрыв. Джон тихо вздохнул.

—Кому принадлежали те образцы? — в голосе чувствовался нажим. — Ты должен сказать мне, потому что я точно знаю, что не человеку и не кому-то другому из известных мне существ. Если не хочешь говорить по телефону, то я приеду. Прямо сейчас. Мне тоже есть что тебе сказать, хотя, если честно, я вообще не понял, чего ты хотел добиться этим исследованием, — в трубке послышался шелест бумаг. — Черт побери, да я даже не смог определить группу крови! — он рассмеялся. — Она далека от любой группы и системы… — забормотал он. — Ты хоть представляешь, как это выбило меня из колеи?

— Успокойся, — медленно произнес Джон, нетерпеливо стуча по столу пальцами. Только истерики ему не хватало. — Приезжай. Бери с собой исследования, я все объясню.

— Буду через двадцать минут, — трубку бросили.

Джонатан открыл дверь сразу же после продолжительного упрямого звонка. Тони выглядел уставшим. Уставшим и одержимым. Совершенно таким же выглядел сам Джон в последнее время. Гость держал в одной руке папку, в другой — небольшой чемоданчик. Джонатан закрыл на замок дверь, пропуская старого знакомого внутрь. Указал на столик перед диваном. Тони кивнул и прошествовал к нему, не снимая мокрого от дождя драпового пальто. Тут же достал из папки все бумаги и выжидательно посмотрел на Джона.

— Видимо, начинать придется мне? — он сглотнул, выдавливая из себя усмешку. — Но ты будешь должен, сам говорил. Я требую, чтобы ты мне все рассказал. Всю правду.

Джон, не показывая неудовольствия, кивнул.

— Про группу крови я сказал, вот, — он вручил Джону лист бумаги. — Возможно, это новая, не известная группа. Я не смог определить ее свойств, слишком уж она отличается от всего, что я видел раньше. Лишь одно могу сказать точно…

Джон поднял на мужчину вопросительный взгляд.

— В ней нет ни следа заболевания, клетки не заражены вирусом. Проверил несколько раз. Это нечто новое, неизвестное науке существо, я прав?

— Стоп, — Джон пробегал взглядом по строчкам. — Что значит, это не вирус? Что тогда сделало кровь такой? Раньше она была человеческой, раньше они все были людьми! — он захлопнул папку, почти слыша, как с таким же звуком сокрушаются его теории. Тони глядел на него расширенными глазами.

— Как же я жду того момента, когда ты будешь мне все объяснять… — пробормотал он. — Людьми? Невозможно, — он плюхнулся на диван, потирая подбородок. Глаза его бегали по бумагам с быстротой тараканов. — Господи. Нет… это точно произошло с ними не из-за заражения чем-то. Я не спец в генетике, но все же смог сделать кое-какой анализ. Отдавать никому другому после того, что увидел, не стал, — он усмехнулся. — Во что бы не превратились эти люди, это мутация. Я бы предположил, что индуцированная, хотя не знаю обо всех подробностях, — он кинул взгляд на Джона, — взгляни сам.

Новый листок попал в руки Граймса.

— ДНК словно разобрали и собрали заново, — глядя в стену произнес Тони упавшим голосом. — Так, что существование какого-либо организма просто невозможно. Я не знаю условий, из-за которых могло бы произойти подобное. Это… — он запнулся, — противоречит всем законам науки. Остальные исследования ничего не дали, — он покачал головой. — И вот… это произошло на третий день. Хорошо, что я успел все сделать. Хранил ее как подобает, в холодильнике, но ты только посмотри.

Тони вынул из чемоданчика пробирку, наполненную чем-то темно-красным и на вид густым.

— Кровь, что ты прислал. На утро второго дня уже была гнилая, словно стояла неделю на жаре. Что за чертовщина, а? — Тони вскочил с дивана, быстро проводя рукой по влажным волосам.

Джон медленно положил отчеты об исследованиях на стол. Тони говорит, что существование вампиров противоречит природе, хотя он отправлял ему образцы, чтобы тот смог обосновать их появление научно. Бесполезные листы белели на столике. Нечто внутри, усмехаясь, толкало к припозднившемуся осознанию. Он потерял шанс, на который так надеялся. План действий испарился как пятна воды. Где еще искать выход? Где он может быть? Точно не в магических трактатах сумасшедших.

Тьма превратила кучку фанатиков в чудовищ. После того, как они с радостью приняли ее, после того, как испили впервые крови, они перестали быть людьми. Невозможная мутация.

Джон мотнул головой, отгоняя лихорадочные мысли.

— Пойдем, увидишь того самого моего друга, что считает себя больным, — холодно объявил он, поворачиваясь в сторону подвала.

Как только он включил свет, то спиной ощутил, как Тони позади него отшатнулся, вмиг пожелав оказаться как можно дальше от вскрытого тела.

— Это оно, — не поворачиваясь Джонатан прошел к столу и откинул простынь. — То самое существо, чьи образцы я тебе дал. Да, я вскрыл его, но оно все еще живо. Любуйся.

Тони сделал робкий шаг вперед лишь спустя минуту. Наконец, он выдал.

— Это же полное нарушение этики… прав… это ужасно!

— Он в коме, — безразлично отозвался Джон. — Не чувствует боли. И это не человек, — повторил он фразу, которую множество раз говорил себе и другим. — Запомни.

Может быть, его слова достигли цели, может, научный интерес перевесил в душе Тони мораль. Мужчина подошел к столу. Еще с минуту он глядел на тело перед ним.

— Расскажи мне про него, — наконец, отозвался он.

— Он в коме из-за пули в голове, — поймав шокированный взгляд Тони, он продолжил. — Мозг не умирает, организм способен выносить куда большие повреждения и обладает крайне быстрой и масштабной регенерацией.

— Насколько масштабной? — Тони, не выдержав, коснулся швов на медленно вздымающейся груди. — Отращивание конечностей как у морских звезд?

— И так они умеют тоже, — Джон мрачно усмехнулся. — Еще утраченные органы. Кроме сердца. Если голову отделить от тела, оно умрет, но признаков разложения на появится. Пара дней и если будут лежать рядом — соединятся заново. Это еще не все. Долгий срок жизни, в среднем, насколько я знаю, в пределах трехсот лет. Сила куда больше человеческой.

Тони глядел на него, расширив глаза.

— Кто-то… — он утер пот со лба рукавом. — Кто-то еще должен исследовать их. Это же глобальное открытие. При таком изменении ДНК я и подумать не мог, что они выглядят как люди. Сколько их всего? Они же могут окружать нас на улицах, — Тони дернул головой по сторонам, словно прямо сейчас вокруг него ходили невидимые вампиры. — Их много? Джон?

Тот молчал, напряженно сжимая губы.

— Никто больше не узнает, — произнес он твердо.

— Это не тебе решать! — Тони впервые сорвался на крик. — Это станет научным прорывом!

— Ты сам говорил, что понять что-либо про них невозможно. Наука не получит от этих тварей ничего кроме зла! — прорычал он.

— Нет-н-нет, — глаза Тони лихорадочно блестели. — Все равно. Ты не понимаешь. Это чудо! О них должны узнать все!

— Никогда! — Джон бросился вперед и схватил мужчину за воротник. — Ты не имеешь понятия, во что ввязываешься. Это намного опаснее, чем все, что ты можешь себе представить.

— Слишком поздно, — прошептал тот ему в лицо. — У меня есть исследования и, самое главное, у меня есть тело.

Джон скрипнул зубами и толкнул Тони так, что тот упал на пол. Доли секунды ему хватило, чтобы выхватить спрятанный под свитером кол. Мужчина на полу, завидев оружие, сжался.

Джонатан вонзил орудие в сердце полумертвого вампира. Тело рассыпалось в прах за несколько секунд. Джон, вздохнув, повернулся к Тони, все еще сидящему на полу.

— Теперь ты ничего не докажешь.

Мужчина молчал. Его лицо казалось листом белой бумаги.

— Оно превратилось в прах, — ровным голосом констатировал Тони, словно забыв, что они только что чуть не подрались. — Ты вонзил эту… штуку ему в сердце, и он превратился в прах, — он покосился на кол в руках Джона. Тони понял. Пусть даже он сам еще не осознавал до конца. Ему понадобится время, чтобы прийти в себя, но его мировоззрение никогда не станет прежним.

— Как вампиры, да? — Тони дернул плечом. Его губы изогнулись в кривой усмешке.

Джон кивнул. Почти минута прошла в молчании. Тони шмыгнул носом и помотал головой, убирая волосы назад.

— Прости, — он поднял глаза на Джона. — Не знаю, что на меня нашло. Ты показал мне тело, и я будто сразу свихнулся. Знаешь, я… я принес все исследования с собой. Наверное, я сам даже не захочу больше иметь с этим дел. Выпить у тебя нет?

Джон покачал головой.

— И все же зачем? — Тони посмотрел ему прямо в глаза. — Почему ты взялся за это?

Джон помолчал некоторое время, раздумывая. На самом деле, причина, по которой он все провернул, перестала казаться ему такой уж тайной. Особенно сейчас, для Тони. После того, как тот разгромил весь его план.

— Я хотел найти способ сделать их снова людьми. Для этого мне нужно было удостовериться, что они и сейчас остаются всего лишь людьми, просто зараженными неизвестным науке вирусом. — Джон стоял спиной к мужчине. Его внимание привлекли хирургические инструменты, лежащие как попало на столике. Больше в них нужды нет, стоит их хорошенько вычистить. Кажется… — Джонатан сжал зубы. На ум все лезли и лезли строчки из книги Савара. Зачем он вообще читал ее, зачем забил себе мозг тем, в чем никогда не нуждался на протяжении стольких лет? Ему хотелось ударить себя за то, что думал он не об одних вампирах. Навязчиво, будто комары, лезли к нему названия тех существ, которых он стремился пропустить, открывая пресловутый трактат о магии. Он не верил в них, но сегодня, так ожидая переступить порог мифов и загадок, он шагнул совсем в другую сторону. — Кажется, я ошибался.

— И у тебя не было никакого другого варианта? — как назло Тони словно прочел его мысли. — Ты, кажется, знал досконально все эту чертовщину и всегда верил только в то, что все можно объяснить наукой?

— А ты? — Джон повернул голову к мужчине. Рука сжалась на скальпеле, который он очищал от бурых пятен. — Ты, ученый, за такой короткий срок уже успел поверить в нечто иное?

— Так был все же иной путь… — констатировал Тони.

— Это не путь! — Джон закрыл глаза. Как мог Тони, человек науки, так легко принять сторону других охотников, почти ничего не зная о вампирах? — Это чушь. Детские сказки о… — он запнулся. Не хотелось давать смехотворному термину попасть на язык.

— То, что я видел, то, что ты видел, не объяснить наукой, Джон, — тихо произнес Тони. — Если ты знаешь о другом способе достичь своей цели, то каким бы бредовым он тебе не казался, попробуй его.

Джон разглядывал собственное отражение в тонком острие скальпеля. Отчего-то ему казалось, словно он пробудился ото сна. Пусть с Тони соглашаться не хотелось. Хотя, нет, не с ним — с упрямым голосом в голове. Но Граймс знал, что согласиться придется. Ради того, чтобы вылечить Рейн, он сделал бы что угодно, даже отказался от собственных убеждений. Ведь если у него не получится, только они у него и останутся.

Стоило Джону попросить Лестера о помощи, как тот на следующий же день сунул бумажку с адресом ему в руки. Но радости нужная информация отчего-то не принесла. Джонатан не мог забыть, как Лестер посмотрел на него после просьбы — со смесью удивления и сомнения. Но хоть вслух не озвучил, за что Джон был ему благодарен.

Прямо сейчас Джон поднимался к нужной квартире. В голове звучали слова Лестера:

«Чего бы ты не хотел, она вряд ли выполнит твою просьбу. Они не любят нас, охотников, ты знаешь? Старая история».

«Стоит ли тогда ожидать, что они на стороне вампиров?» — Джон все вертел в руках бумажку, не веря, что все вышло так просто. Особенно если сравнить с тем, сколько времени он тратил на поиск вампиров. Выходит, они совсем не скрываются. В среде охотников о них ничего, кроме слухов. Лишь редко некоторые обмолвливались словечком, что пользовались помощью не совсем человека. И всегда Джон слышал, что за помощь им всегда приходилось платить.

«Вряд ли они и к вампирам испытывают дружественные чувства», — голос Лестера не звучал уверенно. — «Хотя… такое, наверное, лучше спрашивать у них самих. Но едва ли они станут отвечать».

Несмотря на все россказни, несмотря на минимум полезной информации, что Джонатан сумел вызнать из трактата Савара, он не знал, к кому поднимается в квартиру. К врагу ли, к другу или к тому, кто сохраняет нейтралитет? А самое главное, превосходит ли этот кто-то по силе вампиров? Магия создала вампиров и других существ, значит, владеющий магией вполне мог уметь управлять и теми, и другими, и людьми в том числе.

Существование кого-то настолько сильного немного напрягало. Еще больше напрягало, что нигде не говорилось, как им противостоять.

Джон нажал на кнопку звонка, и тот трелью раздался внутри квартиры. Давно растерявшая блеск новизны дверь в аккуратно оформленном подъезде — настолько обычно, что даже не верилось. Шаркающие шаги за тонкой древесиной тоже никак не вписались ни во что, что Джог представлял себе. Дверь открылась. На пороге стоял лысеющий пожилой мужчина в синем кардигане.

— Вам что-то нужно? — добродушно поинтересовался он. Из квартиры пахло куриным бульоном.

— Простите, — Джон откашлялся, несколько не готовый увидеть то, что увидел, — мой вопрос может показаться странным. Здесь не живет никакая женщина? — он жалел, что не знал ее имени.

Старичок покачал головой.

— Нет, я живу здесь один, — он улыбнулся неизвестно чему. Его выцветшие голубые глаза смотрели прямо в глаза Джона и, несмотря на мягкость взгляда, будто просверливали дыру. Он не знал, отчего вдруг захотел отсюда уйти. На затылок словно надавила железная ладонь. Затем свет в подъезде на мгновение будто бы вспыхнул вместе со вспышкой острой боли в голове Джонатана. Никогда не испытывавший подобного он схватился за виски.

— Вам плохо? — донесся будто сквозь вату голос. — Может, принести стакан воды?

— Да, пожалуйста, — только и смог выдавить Джон.

Секунды длились невероятно долго, ему казалось, что еще немного — и от боли он сойдет с ума. Но все закончилось так же неожиданно, как и началось. Словно подул прохладный легкий ветер и унес раскаленную докрасна боль, обжигающую голову изнутри. В руке оказался стакан холодной воды. Пытаясь заставить себя вернуться в реальный мир, Джон повертел стакан в руке. Медленно сделал пару глотков и отдал пустую тару хозяину квартиры.

— Извините, что побеспокоил вас, — он отвернулся, собираясь уйти. После резкой вспышки боли в себя он пришел неожиданно быстро. Настолько, что ему начинало казаться, что ее не было вовсе.

— Нет, это вы извините, что не смог помочь, — донеслось в спину.

Джон вышел из дома на светлую улицу, массируя виски. Произошедшее казалось полным бредом. Лестер говорил ему, что в квартире будет женщина, не мог же он так ошибиться? Или ошибся Джон? Перепутал цифру в адресе? Он посмотрел еще раз на бумажку, затем сравнил номер на ней с номером дома. Адреса совпадали. Но ничего другого кроме как сесть в машину и уехать не оставалось. Не станет же Джон врываться в квартиру и требовать ответов.

Бумажка с адресом отправилась в ближайшую урну. Шанс казался окончательно утерянным, но Джон никого не винил: ни Лестера, ни себя. Он мог бы позвонить приятелю, но решил отложить разговоры на потом. Произошедшее никак не походило на досадную ошибку, чтобы еще тратить время на разбирательства.

Погода с утра стояла отвратительная. Сырость забиралась под одежду, холодный ветер нещадно трепал волосы прохожих и даже уносил легкие пакеты. В такую-то погоду, да после всего, что случилось, неплохо было бы выпить. Джон скривил губы. Ну уж нет.

Рейн не появлялась несколько дней. Впервые в жизни у Джона проскальзывали мысли, что лучше бы так оставалось и дальше. Он понятия не имел, что делать. Не знал, что говорить, когда Мерсер будет в очередной раз смотреть на него с такой любовью, будто бы ничего не изменилось между ними за три последних года. Ни любовь, ни что другое не отменяли того, что Рейн по-прежнему оставалась чудовищем. Ее губы могли целовать его так же пылко, руки так же крепко обнимать, а губы так же ясно улыбаться, как и раньше, но Джон охотился дольше, чем любил ее. С восемнадцати лет, каждый год он все больше учился оставаться беспристрастным и верным принципам. Даже если бы он захотел отринуть их, они настолько крепко вцепились в него, что пришлось бы вырываться, рвя кожу, мышцы и ломая кости.

Пусть промозглость гнала других прохожих поскорее оказаться дома, Джон не спеша пошел по улице, заложив руки в карманы пальто. Он заметил небольшое кафе неподалеку и не отказался бы от чашки кофе. По крайней мере, одну вещь он еще не потерял. Месть. Мидоус оставался жив, и пусть он не стремился высовываться из норы, как хитрая лиса, прячущаяся от собак, Джон потратил бы хоть всю жизнь чтобы его оттуда достать. А на странный поход в квартиру к «доброму волшебнику» он с самого начала не сильно-то надеялся. Затея с лекарством провалилась. Он принял провал неожиданно спокойно для самого себя еще тогда, когда увидел результаты исследований Тони. Вампиры все же оказались чем-то неподвластным его понимаю. Джон знал, что проиграл, но поражение вовсе не ударило по нему. Идея с лекарством сделала его помешанным, появление Рейн сбило с орбиты, на которой он привык вращаться. Он делал все не задумываясь, а если и размышлял, то слишком быстро принимал решения. Больше такого допускать нельзя.

Небольшое полутемное кафе почти пустовало. Джон заказал стейк и кофе — самое то, чтобы подкрепить силы. Немногочисленные посетители сидели тихо, словно отсыревший воздух и серое небо нагнали на них такую усталость, что те уснули. Тишина не раскололась даже после того, как звякнул дверной звонок, свидетельствуя о том, что зашел очередной посетитель. Джон не повернулся в его сторону, но темная фигура появилась в его боковом зрения и начала навязчиво приближаться. Раньше бы Джон не обратил внимания. Но нечто, непонятное ему, заставило нутро напрячься. Кто-то размеренным шагом подошел прямо к его столику.

— Я присяду? — прозвучал над ухом голос, холодный как крепкий лед. Джон поднял взгляд на женщину неопределенного возраста, элегантно одетую во все черное.

— Здесь полно свободных мест, — медленно проговорил он, не сводя с нее взгляда.

Ее глаза показались ему знакомыми. Женщина чуть нахмурилась, все так же стоя перед ним подобно статуе. То ли она не собиралась принимать отказ, то ли вообще спросила лишь для приличия, Джон не мог понять. Но она села напротив него, нисколько не постеснявшись.

— Вы приходили ко мне, — ее ровный тон нисколько не поменялся. Джон чуть сузил глаза, разглядывая ее. Приходил? Верно, приходил. Дело принимало еще более странный оборот, чем минуту назад.

— Кажется, припоминаю. Значит, это вы не сочли нужным выйти ко мне и прислали своего сожителя? — сухо произнес он, продолжая ее изучать. Женщина сложила руки в замок перед собой.

— Не было никакого сожителя, — спокойно отозвалась она. — И простите, что слегка обманула вас. Мне нужно было сначала удостовериться, — в ее голосе не звучало ни нотки раскаяния.

— Удостовериться в чем? — Джон стал говорить тише.

— Что вы не настроено враждебно по отношению ко мне. Я тщательно слежу за тем, кого к себе подпускаю. У меня есть подобная возможность, в отличие от людей, — женщина чуть склонила голову, словно в приветствии. — Теперь, когда я знаю о вас все необходимое, я пришла, чтобы ответить на вопрос и кое-что дать.

Незнакомка равнодушно уставилась на него, явно давая время отреагировать. Джон откинулся на спинку диванчика и поджал губы.

— Значит, вот так вот спокойно вы говорите, что рылись у меня в мыслях? — он усмехнулся, окончательно понимая простую истину: перед ним не человек. Тут же он сам ответил на свой вопрос. — Хотя в ваших кругах это наверняка входит в рамки приличия. А тот мужчина?

— Всего лишь иллюзия, — пожала плечами женщина. — Кстати, прошу прощения за головную боль. Я действовала быстро, потому и слегка неаккуратно.

Джон не отреагировал на ее извинения.

— Что же, интересно, вы еще выудили из моей головы? — он приподнял бровь.

— Только необходимое.

Джон склонил голову. Несмотря на слова, вырывающиеся изо рта, женщина казалась вполне обычной. Никаких тебе красных глаз, клыков, хищной гибкости движений. Длинные черные волосы незнакомки доходили ей до груди, лишенное косметики лицо выглядело бледным. Но светло-карие глаза горели непонятной ясностью. Нет, все же она излучала нечто особенное. Силу, непоколебимость, какую излучают огромные старые деревья и скалы.

— Ну, отвечайте уже, раз ради этого пришли, — Джон решил перейти к делу, и в животе у него словно натянулась леска. Ему хотели вручить кота в мешке, но он отчего-то чувствовал, что что бы не хотела от него странная женщина перед ним, ему это нужно.

— Да, — она чуть наклонилась вперед. Ее молчание длилось слишком долго. — Мой ответ: спасти ее у вас не получится.

Лицо Джонатана дернулось.

— Мне стоило это давным давно понять, — только и произнес он. Интерес, вызванный появлением женщины, исчез. Вместо него появилось желание доесть, наконец, стейк. Джон сделал большой глоток остывающего кофе.

— Вы еще чего-то хотели? — он поднял на нее взгляд, желая чтобы она прочла в его мыслях дальнейшее нежелание видеть ее персону.

— Знаете, среди охотников нечасто встретишь таких, как вы, — ее глаза будто раздирали его на молекулы.

Он лишь вопросительно приподнял бровь. Умения говорить загадками этой странной особе было не занимать. Джон не мог отрицать, что подобный прием почти всегда работает. Даже на нем. Но в определенный момент полные загадочности фразы начинали раздражать, особенно если вспомнить, сколько же героев фильмов и книг говорили так же. Причем всегда одинаково, будто учились друг у друга.

— Я уже стольких повидала, — женщина устроилась на диване удобнее. — Одних гонит на это дело жажда справедливости, других месть, а некоторых — желание защитить кого-то. Есть еще и те, кто ищут наживы, или вовсе вымещают агрессию. Это все так приземленно, понимаете? Вы другой. Вы убиваете вампиров просто потому, что считаете, что так нужно. Что так правильно.

Джон молчал. Он не скрыл недовольного выражения лица. Женщина была права, но много же она вызнала против его воли!

— Вы поэтому хотите мне что-то дать? — осведомился он.

— Это лишь первая причина, но не она самая главная, — она мотнула головой и замолчала на мгновение. — В ваших мыслях я увидела имя. Бродерик Мидоус.

Джон напрягся, догадываясь, что она хочет сказать.

— Я с ним сталкивалась, — ее голос стал глухим. — Знаете, как бы такие, как я, не были сильны, с высшим вампиром справиться не так просто. На моем теле навсегда останутся шрамы от знакомства с Мидоусом, — она усмехнулась. — Враг моего врага мой друг. Я хочу дать вам силу. Одну из тех, что может использовать любой, владеющий магией. Но не обычный человек. Вам придется заплатить.

— Что за сила? — тут же отозвался Джонатан. — И какова цена?

Он снова почти не стал размышлять, но даже не отругал себя за это. Еще недавно он думал, как же слаб, несмотря ни на что, всегда останется человек по сравнению с вампиром. И вот, он оказался на пороге того, чтобы заполучить часть некой силы, как назвала ее незнакомка. Что бы это ни было, хуже она явно не сделает.

— Насчет силы можете не переживать. Получите именно ту, в какой больше всего нуждаетесь. А вот с ценой сложнее, — она лукаво поглядела на него. — Она всегда одна и та же. Не меняется веками, но никто из заплативших никогда не расскажет другому, что именно ему пришлось отдать. Они и сами не знают, пока не принесут эту плату. Заплатить самому, сознательно, не выйдет. Это произойдет само. Завтра, через десять лет, а может и никогда, лишь мирозданию известно.

— Многовато загадок для сделки, — сухо проговорил Джонатан. — Я вижу, что у вас есть причины помогать мне, но то, что вы предлагаете, чересчур подозрительно. Конечно… — он сделал неопределенный взмах рукой, — Я значительно заинтригован, но все же.

Женщина чуть приподняла уголки губ, ее взгляд сменился с равнодушного на снисходительный и даже немного будто бы сочувствующий.

— Если вас так напряг мой рассказ о цене, то могу сказать лишь одно: если так суждено, то вы все равно заплатите ее рано или поздно, только без зачатка дара в теле, это будет и не цена вовсе. А так в ней появится смысл.

Джон долго смотрел ей в глаза, пытаясь вызнать еще хоть что-нибудь. Но медовый оттенок, казавшийся на удивление холодным, не выражал никаких эмоций.

— Я согласен, — медленно произнес он.

— Дайте руку, — мягко проговорила она, вытягивая ладонь на середину стола. Еще раз он спросил себя, верное ли принимает решение, а затем дал ей левую кисть. Женщина нежно обхватила ее, ладони у нее оказались сухими и теплыми, напоминающими полированный камень, ласкаемый солнечными лучами. Кожу Джона неожиданно начало покалывать, кисть словно нагревалась изнутри. На мгновение ему показалось, что среди приглушенно светящих ламп помещения от руки женщина исходит сияние. Джонатан не мог пошевелиться, словно нечто теплое и светлое крепко обхватило тело. Лишь один раз его рука дрогнула. Когда нечто будто проникло сквозь ладонь и заползло в него, поселяясь внутри навсегда. Но контакт между ним, женщиной и непонятным теплом прервался. Незнакомка отняла руку. Джон тут же быстро опустил взгляд на ладонь. На ней появился странный символ. Он успел рассмотреть лишь спиралевидный большой элемент, прежде чем знак исчез, словно впитался в кожу. Больше он изменений в себе не видел и не чувствовал. Медленно Джонатан поднял взгляд на женщину. Посвященную. Так их называли издавна.

— Даже не знаю, стоит ли за это благодарить, — усмехнулся он.

— Не стоит, — быстро ответила она, поднимаясь с места.

— Вы говорили, что я получу именно то, в чем нуждаюсь, — остановил он ее. Отчаянная мысль, как последняя хлипкая надежда утопающего, пришла ему в голову. — Что если больше всего я хочу найти способ спасти кого-то от вампиризма?

— Нет, — женщина покачала головой. — Даже в теории — нет. Вампир не может стать обратно человеком, это закон природы, закон магии. Да и к тому же… — она смерила его странным взглядом, будто не знала, как подступиться. — Вы явно хотите совсем другого.

— Вот уж разбираться в собственных желаниях оставь мне, — он поднялся с дивана, сверля ее взглядом. Незнакомка лишь дернула плечом, сохранив бесстрастное выражение.

— Как бы там ни было, узнаете сам. Прощайте. Вряд ли мы еще когда-нибудь увидимся.

Звонок звякнул так же задорно как и прежде, оповестив о ее уходе. Джон еще раз глянул на руку. Произошедшее казалось полностью лишенным смысла. Джон будто сходил к гадалке, поверив в речи про будущее и сверхъестественные силы. Хоть наличие кошелька проверяй. Он издал смешок и хлопнул себя по карманам пальто. Из беседы он сделал один вывод: от посвященных лучше держаться куда дальше, чем от вампиров.

Лестер позвонил ему сам. Их разговор продлился всего с минуту; Джон спросил о новой информации на Бродерика, а затем дал понять, что про свою встречу говорить не желает. Лестер понял, как обычно. Найти он ничего не смог. Джон, вздохнув, завершил звонок, а на ум пришла мысль, что ему стоит беспокоиться не только о Бродерике. Рейн скоро придет к нему. Быть может, даже сегодня. И тогда ему нужно будет придумать, что же сказать.

Главное — увидеть ее еще хоть раз, чтобы окончательно решить.

Судьба оказалась к Джону иронически благосклонна. Этим же вечером раздался продолжительный, словно бьющийся в истерике, звонок в дверь. Он встал с дивана. Мало кто мог прийти к нему в такой поздний час. Как и обычно, спрятав под свитером оружие, он прошел к двери. На пороге стояла Рейн, что совсем не удивляло. Мерсер бросила к нему на шею, обнимая так крепко, словно хотела задушить. Не успел Джон опомниться, как она прошмыгнула в квартиру, а ему оставалось лишь закрыть дверь. Он повернулся к девушке, внимательно ее разглядывая. Та дрожала, в глазах вместе с искрами красного горело желание вцепиться кому-то в глотку. Но вовсе не от голода. Рейн желала разодрать кого-то определенного, Джон понял сразу. По тому, как было от ненависти искажено ее лицо. Граймс не сказал ни слова, давая Рейн начать.

— Ты хотел убить Бродерика, — утвердительно выпалила она. Джон приподнял бровь. — Я помогу тебе, — так же уверенно, с таким же огнем в глазах.

— В прошлый раз ты яростно его защищала, с чего вдруг такая перемена? — не сдержав подозрительного тона поинтересовался Джон, сомневаясь, не снится ли ему сон.

Мерсер обернулась, резко выдохнув. Ладони ее то сжимались, то разжимались. Джонатан понял, что выглядит она не только разозленной, но еще и напуганной. Напуганной вампиром, имя которого он прекрасно знал.

— Он хочет меня себе, — ее лицо дернулось в отвращении, когда она произнесла эти слова. — Хочет, чтобы я всегда была рядом с ним. Требует, чтобы мы уехали из города. Да черта-с-два я буду выполнять то, что он говорит! — он пнула ближайший к ней предмет мебели — стул, отчего тот с обвиняющим треском полетел на пол.

— Ты скажешь мне, где его найти? — Джону не терпелось перейти к сути. Рейн тоже должна взять себя в руки, если решит рассказать ему все по порядку.

— Я все тебе скажу! Мы сможем поймать его, вместе. Я поссорилась с ним перед уходом, если предложу ему встретиться, а еще туда придешь ты, то… — затараторила она. Глаза ее возбужденно блестели.

— Стой, — Джон поднял ладони. — Пожалуйста, остановись. Сначала мне нужна информация, потом уже составим план.

— Позови Лестера, — сказала она, подняв на него взгляд и остановившись посреди гостиной.

— Что?

— Бродерик слишком сильный. А с Лестером вы близки, так что ты можешь ему доверять, верно? А еще… — она слабо усмехнулась. — Должна признаться, я успела по нему соскучиться.

— Ты не можешь встретиться с ним, он думает, что ты мертва, — категорично заявил Джон, но самому себе не поверил.

— Он всегда умел воспринимать все проще, чем ты, так что закатывать истерику или стрелять в меня он не станет, — Рейн говорила так, будто знала все лучше, чем он сам. Как обычно.

Джон откинулся на спинку стула.

— Хорошо, да, ты, возможно, права.

— Ты не поверишь, как же сильно мне хотелось прийти к тебе! — воскликнула Рейн, подаваясь ближе к нему и снова обвивая руками шею. Теперь намного нежнее. — Мидоус до сих пор не знает, где ты живешь, я обычно пропадаю где-нибудь, так что он совсем не в курсе, куда я хожу. Но скоро, даже мысли о нем не будут нам мешать, верно?

Джон автоматически кивнул, совсем не уверенный, что там будет дальше, в будущем, у них.

Рейн отстранилась от него и отправилась хозяйствовать на кухне. Безучастно наблюдая за ней, Джон заставил себя же принять, наконец, одну важную вещь.

Последний раз он видел свою невесту три года назад, в полутемной спальне с разбитым окном.

День выдался солнечным, а главное, впервые за месяц, по-настоящему теплым. Когда Джон вышел на улицу, то не сдержался и с удовольствием подставил лицо ярким лучам. Ему казалось, что он не видел дневного света уже давно, хотя почти каждый день выходил из дома. Он будто бы перестал его замечать.

Он шел до парка пешком в легкой куртке нараспашку. Не он один сегодня наслаждался хорошей погодой. Среди деревьев, на коротко постриженных газонах, отдыхали компании, бегали дети, играли с собаками хозяева. Темно-синий седан Лестера, стоящий на обочине, Джон заметил издалека. Он направился к нему, открыл дверь и уселся на переднее сиденье рядом с мужчиной. Быстрым движением они пожали друг другу руки.

— Ну что? — Лестер принялся барабанить пальцами по рулю, нетерпеливо посматривая на Джонатана. Оно и понятно. После вчерашнего разговора-то.

— Все, как я и говорил, — устремил взгляд вперед Джон. — Я знаю, как найти Мидоуса. Как заманить его в ловушку.

— Все же меня приглашаешь пойти с тобой? — Лестер выгнул бровь и полуулыбнулся.

Джон кивнул.

— Каков план?

— Все просто. Есть одно место, куда он должен прийти. Если точнее — старый склад. Я буду ждать его там в засаде.

Джон понимал, что того, что он сказал, недостаточно. Не в плане деталей операции, нет, Лестера заинтересует совсем другое. И, разумеется, он задаст вопрос. На который придется дать честный ответ. Спустя столько времени все же настал момент сказать правду.

— Что у тебя за источник? Откуда ты смог узнать это, хотя мы больше, чем за месяц ничего не выяснили? — на лице охотника читалось изумление и почти недоверие.

— Кое-кто, кто с ним знаком рассказал мне.

— Что? — Лестер чуть не подпрыгнул на кресле. — Вот это новости! И кто это был, а?

Джон вздохнул. Он повернулся к другу, мысленно прося у него прощения за слишком долгую ложь.

— Это была Рейн, — твердо и отчетливо произнес он. — Она жива и она вампир. Бродерик обратил ее.

Глаза Лестера расширились. Он издал вдох — шумный и тяжелый, словно ему стало трудно дышать.

— Ясно, — только и произнес он. Затем достал из бардачка пачку сигарет и вытянул одну, тут же сжимая ее губами. Курить Лестер бросил много лет назад.

— И что? — он неопределенно дернул плечами, выбивая искру колесиком зажигалки. — Давно ты встретил ее? Вы общались?

— Я встретил ее на том складе, куда мы пошли с Малькольмом. Позже она приходила ко мне… пару раз, — всех подробностей Джон сообщать не стал.

— Даже не знаю, как бы я отреагировал на твоем месте, — Лестер выкинул докуренную сигарету из окна в ближайшую урну. — Мне радостно, что она жива, честно. Но она… вампир.

Джон кивнул. Он-то знал, как Лестер поступил бы на его месте. Правильно, а не лицемеря, не погрязая во лжи. Нет, он бы не смог убить, но ему хватило бы сил не вступать в ту порочную связь, в которую вляпался Джон.

Лестер резко выдохнул.

— Нет, и все равно, я рад этому. Знаешь, действительно рад, — пробормотал он.

Джон промолчал. Больше он о Рейн разговаривать не собирался. Не рассказывать же о том, как он подставлял ей свои вены, как воровал из больницы кровь, и о том, что он пытался сделать ради нее, преследуя абсурдную идею, что сам вбил себе в голову.

— Так, ладно. Что там с планом?

— Здесь, — он передал Лестеру карту района с отметкой. — Следующей ночью. Подъезжаем вместе. Сначала иду я, если что, вызываю тебя по рации.

— И Рейн там будет? — после недолгой паузы полюбопытствовал охотник. Было видно, что ему нелегко снова говорить о ней, как о живой.

— Как пойдет, — неопределенно ответил Джонатан, сам не уверенный, получится ли все как надо.

— Никогда бы не подумал, что все так обернется когда-нибудь, — усмехнулся Лестер.

Джонатан смотрел вперед на залитую солнцем дорогу. Сам он знал все с самого начала. Подозревал в глубине души. Что однажды два мира, словно день и ночь сольются вокруг него, образуя хаос. И никакие старания по их сдерживанию не помогут.

— Ну, до завтра, — они снова пожали руки друг другу.

Спустя мгновение Джон шел по аллее парка. Солнце светило все так же ярко, но лишь ласкало каждую частичку земной поверхности, а не палило как разгоряченная печь. Прикрыв глаза руками Джон поглядел на голубое небо. Как жаль, что вампиры могут ходить под ним так же, как и люди. Они выбрали тьму, так почему бы им в ней не остаться? Желательно навечно.

Он проснулся рано, без помощи будильника. В окне, свободном от штор, розовел рассвет, напоминая сладкий молочный коктейль с клубникой. Пока Джон, позевывая, вставал с кровати и надевал очки, ему казалось, что день этот — совсем обычный. До вечера еще столько времени. До момента, как все решится. Выпив кофе, Джонатан принялся чистить пистолеты. Оружие никогда не бывает абсолютно чистым, поэтому он всегда уделял этому занятию немало времени. И получал взамен каждый раз идеальный срабатывающий механизм, никогда еще не подводивший.

Рейн хотела прийти к нему с утра. За дозой крови, или секса, а может, любви и разговоров. Джон прекрасно знал, чего она хочет. Его. Лишь ради него она вернулась в Нью-Йорк, ради него она сдерживалась и не убивала. Ради него она сохраняла остатки человечности. Ради нее Джон решился на безумный эксперимент. Но со всем пора было заканчивать. Джон не видел другого выхода, хотя Рейн, конечно же, вовсе не подозревала о его терзаниях. Ей все казалось идеальным. Да, они убьют Бродерика, а дальше что? Джон не сможет перестать быть охотником, Мерсер не сможет перестать быть вампиром. Он будет убивать таких, как она, еще более яростно, чем прежде, а затем приходить домой и позволять монстру, единственному из них, кому он позволил подходить так близко, обнимать его спину и целовать лицо. Он будет ненавидеть себя, потому что начинает ненавидеть уже сейчас — за небывалое лицемерие, за кровь на руках Рейн, за все убийства, что она еще совершит.

Иногда, как бы он не убеждал себя, что она не враг, его тело чуть ли не действовало само по себе, желая убить ее, стереть с лица Земли.

Вычищенное оружие и заточенные кинжалы отправились в сейф в комоде.

Она упорно избегала его взгляда. Вампирша Изабель, встречая его в коридорах больницах, непременно стремилась быстрее свернуть в другую сторону, словно боялась, что он кинется на нее прямо при всех и проткнет колом. Джона это смешило. Она явно не знала, что он следит за ней уже несколько дней и пока что не собирается ничего предпринимать. Впервые вампир прямо под боком вызывал у него лишь равнодушие. Изабель этого, правда, не объяснишь.

Никаких операций он сегодня не проводил, лишь заполнял документы и обследовал пациентов. И хорошо — под конец рабочего дня Джон обнаружил, что у него трясутся руки. Как бы он не старался отвлечься, воображение уже подсовывало мертвого Мидоуса, превращающегося в прах. Джону оставалось лишь прикрывать глаза и заранее чувствовать долю удовольствия от его убийства. Сладостно-опьяняющее чувство победы — вкус можно будет ощутить на губах, словно вкус крови. Он пытался сдержать преждевременную радость, но ничего не мог с собой поделать. Старая, заглохшая в глубине души ненависть вновь пробудилась едва он услышал имя того, кто забрал у него Рейн. Того, кто убил ее. Джон не ненавидел вампиров, что убили отца. Тот сам избрал свой путь, он сражался так же, как сейчас сражается Джон. Он уничтожил много тварей, но это не значило, что рука судьбы рано или поздно не направила бы и его на смерть. Но Рейн была невинна, она не имела никакого отношения к вампирам, она не заслужила стать такой, какой стала, пусть она и наслаждалась темнотой каждую секунду. Хотя нет, это давно была не она.

Джон закончил работу вовремя, дорога домой пролетела в мгновение ока. Оказавшись в родных стенах он накинул потрепанный плащ, сунул в кобуры и ремни стандартный набор — пистолеты, глушители, кинжалы, колья. Нажал на имя Лестера в списке вызовов.

— Готов?

— Да, — бесстрастно раздалось в ответ.

Ехали на место они молча. Склад располагался между домов. Безлюдное темное сооружение, каких полно в каждом городе. Удобный тайник для тех, кто предпочитает ночную жизнь. Не так давно Джон посчитал, что может причислить и себя к их числу.

От нужного здания машина стояла далеко, но оба мужчины могли видеть его — чернеющее в темноте. Джон сунул в ремень рацию, то же самое сделал и Лестер. По словам Рейн, встретиться здесь с Бродериком она договорилась менее, чем через час.

— Думаю, стоит пожелать нам удачи, — хмыкнул Лестер.

— Я пошел, — тихо произнес Джон, выходя из машины.

Времени оставалось не так уж много, но Граймсу казалось, что ему придется ждать целую вечность. Хотя, он бы согласился ждать хоть сколько, лишь бы убить одного-единственного вампира.

Внутри склад выглядел получше, чем снаружи. Крепкие стены образовывали коридоры, двери остались целыми. Мешало разве что отсутствие света. Джон брел почти вслепую, освещая себе путь приглушенным лучом фонарика. Один раз он резко обернулся, направляя во тьму позади пистолет, но позади никого не было. Он продолжил идти еще осторожнее, пусть не слышал ни скрипа, ни шороха. Ему лишь казалось, что нечто невидимое пристально наблюдает за ним из темных углов.

Джон отбросил паранойю в сторону. Он здесь один, если, конечно, сюда случайно не забрел кто-нибудь еще. Чужое присутствие бы все осложнило, но не настолько, чтобы достичь намеченной цели стало бы невозможным.

Но неожиданно послышался стон. Тихий, больше похожий на всхлип. Словно кто-то плакал с заткнутым ртом. Джон остановился, замирая в темноте. В прохладном, освещенном белым воздухе падали вниз пылинки. И где-то далеко, в одной из темных комнат, кто-то постанывал. Джон направил вперед пистолет, одновременно толкая ближайшую к себе дверь. Удостоверившись, что в комнате никого нет, он помчался дальше, больше не беспокоясь, что может быть услышан кем-то. Он бежал, а мычание становилось все громче, пока, наконец, не стало ясно — оно исходит из-за двери прямо перед ним. Джон толкнул ее. Белый круг света фонаря скользнул по стенам и старым шкафам, а затем наткнулся на скорчившуюся в углу фигуру. Джон ринулся к ней, сжимая пистолет. Фонарь осветил заплаканное лицо связанной девушки, чей рот был заклеен скотчем. Джонатан подскочил к ней, пытаясь сообразить, откуда она взялась здесь. Лучшим вариантом казалось спросить саму девушку. Но едва он потянулся к ее лицу, чтобы сорвать скотч, как заплаканные глаза расширились, глядя на нечто позади Джона, и несчастная заерзала на месте, пытаясь закричать еще громче, чем раньше.

В затылке у Джона взорвалась боль, и мир свалился в темноту.

Он через силу раскрыл глаза, понятия не имея, сколько времени прошло после того, как кто-то его вырубил. Затылок болел, и голова кружилась. Резкая боль впивалась в запястья. Джон медленно пошевелил руками, сведенными за спиной — связаны, причем так крепко, что кисти скоро совсем онемеют. Он сидел на стуле, в той же самой комнате, где нашел девушку, но сейчас ее освещала маленькая лампочка под потолком. Джон повернул голову в сторону угла — та, за кем он сюда пришел, все еще лежала там, тихо плача. И лишь затем поднял взгляд на мужчину.

— Очнулся, наконец-то, — флегматично проговорил Бродерик и тут же выражение равнодушия на его лице сменила широкая улыбка. Клыки торчали у него из-под верхней губы, явно не причиняя вампиру совершенно никакого неудобства. Джон пошевелил плечами, замечая, что одет лишь в рубашку. Пальто валялось на потертом, расклеившемся столе у стены. На нем же лежало все оружие, которое Джон принес с собой, включая рацию.

— Как ты узнал, что я приду сюда? — мрачно произнес Джонатан. Подозрения, что верить Рейн совсем не стоило, медленно проникали в голову.

— Как я прознал про вашу ловушку? — Мидоус усмехнулся. Он продолжал походить на довольного кота, в чьих когтях оказалась беспомощная мышь. — Рейн совсем не умеет скрывать своих намерений, вот как. Она говорила, что хочет помириться, но я расслышал злость и предвкушение в ее голосе. Нетрудно было догадаться, кого она позовет себе в помощники.

Внезапно Бродерик резко повернулся к Джону и впечатал кулак в его лицо, следующий удар пришелся в живот. Перехватило дыхание, очки слетели, а кровь из разбитого носа закапала на колени. Пока Джонатан силился сделать вдох, Бродерик продолжил:

— Жалкий видок, — осклабился он, наигранно разминая кулаки. Из всего, что находилось в комнате, Джонатан теперь видел хорошо лишь его. Остальная обстановка без очков на носу потеряла четкие контуры. Джон закашлялся, наконец, вдыхая. — Я всегда знал, что она никогда не забудет о тебе. О ничтожестве, который никогда не был ее достоин. Я лишь надеялся, что она увидит, насколько жизнь со мной делает ее лучше! Но, видимо, для этого мне следовало предпринять другие меры с самого начала.

Он ударил Джона еще раз. Бил он не в полную силу, иначе бы сразу превратил его лицо в месиво. Джонатан помнил, как Мидоус двумя ударами серьезно ранил и вырубил его.

— Я столько ей дал. Видел бы ты ее. Как она была прекрасна, как счастлива. Находится рядом с тобой — просто оскорбление для нее, — Мидоус презрительно скривился.

— Считаешь, что она стала лучше, превратившись в чудовище? — Джон сплюнул кровь на пыльный пол. — Хотя о чем я. Следовало ожидать подобных больных мыслей от вампира.

— Тебе не понять, — прорычал Мидоус. — Ты всего лишь человек.

— Человек всегда будет стоять выше твари, которая живет лишь ради того, чтобы утолять голод, — холодно произнес Джон. Пусть Бродерик забрал все его оружие, но кое-что все же осталось. Маленький ножик, скрытый в ремне. Медленно Джон подбирался пальцами к заветному лезвию.

— Знаешь, ты бы тоже отлично смотрелся в роли вампира, — усмехнулся Мидоус в ответ на его слова. Джонатан внутренне напрягся. — Ты прирожденный охотник.

— Охотник за такими как ты, — поправил он сквозь сжатые зубы. Лезвие, наконец, оказалось в его руках. Джон принялся перепиливать веревку.

— Это не важно, — отмахнулся Мидоус. — Инстинкты быстро взяли бы над тобой верх. С твоим опытом, ты бы с легкостью обогнал всех новичков, которые совершают кучу тупых ошибок или умирают.

— Я бы скорее умер, чем жил монстром, — охотники редко становились вампирами случайно, но Джон всегда знал, что сделает, если сам станет тем, на кого охотится. Лишь один выход, при любых обстоятельствах.

— Глупости, — Бродерик растянул рот в улыбке, снова демонстрируя блестящие клыки. — Ты даже не представляешь, как бы обращение тебя изменило. Ты бы не смог поднять на себя руку, наша сущность — древнее сосредоточие тьмы и хаоса, не дала бы тебе это сделать.

— Могу заверить, у меня достаточно сил, чтобы с ней справиться, — медленно произнес он.

Лезвие пилило веревку с быстротой улитки. Джон усердно продолжал двигать им, периодически попадая себе по рукам, но не обращал внимания на боль. Осталось совсем немного. Слушая Мидоуса, Джон окончательно удостоверился, что тот его недооценивает, основательно застряв на высоте восхищения собой и своими силами.

— Твое упрямство вынуждает вступить с тобой в противостояние, — довольно прошипел Мидоус. — Теперь я даже не знаю, как поступить с тобой: убить, чтобы окончательно обрубить всю связь Рейн с тобой или же присоединить к армии вампиров отличного бойца.

— Думай быстрее, я устал ждать, — насмешливо выгнул бровь Джон. Веревка почти поддалась ему.

— Надо же, какое нетерпение. Для человека в твоей ситуации, ты отлично держишься! — одобрительно усмехнулся. — Знаешь, — он сделал вид, что глубоко задумался. — Каким бы не было мое решение, я хочу заранее отметить его, испив твоей крови. Поднимем же бокалы, — он хищно улыбнулся и, так же как гепард в пустыне подкрадывается к антилопе, он быстрым и легким шагом скользнул к Джону.

Едва Бродерик оказался совсем близко, как он пнул его в пах и резким движением сорвал с рук остатки веревки. Воспользовавшись несколькими секундами замешательства врага, он сделал перекат в сторону стола с оружием и схватил пистолет с колом. Быстро развернувшись, он выстрелил в Мидоуса, попав тому в живот. Но серебряная пуля мало побеспокоила вампира, лишь разозлила еще больше. Бродерик ринулся на него с такой скоростью, что Джон еле успел увернуться, выпуская еще одну пулю, попавшую в грудь. Следующий выстрел Мидоус не дал ему сделать, отбросив к стене. Джон ударился многострадальным затылком, отчего перед глазами на мгновение вспыхнул черный цвет, и сполз вниз. Пока он пытался подняться, Бродерик молча подходил к нему. Но его отвлекла резко распахнувшаяся входная дверь и другой человек, набросившийся на него сзади.

— Лестер, — прохрипел Джон, узнав силуэт друга.

Внимание Мидоуса тут же переключилось на другого противника, который без раздумий начал стрелять. Вампир уворачивался, а пули врезались в кирпичные стены. Джонатан схватил кол и поднялся. От ран Мидоус стал не таким быстрым, по крайней мере, Джону хотелось так думать. Дверь распахнулась во второй раз. Темная фигурка подобно пантере бросилась Мидоусу на спину, до крови раздирая его плечи, но тут же отлетела в стену, отброшенная сильными руками вампира.

— Шлюха, — злобно ухмыльнулся он, сверкая алым взглядом. Рейн вскочила на ноги, готовая нападать снова, но Бродерик тут же отвернулся от нее. — Не думай, что после такого, я отпущу тебя живой.

Джон ожидал, что сейчас Мидоус нападет на него. Он напряг мышцы, готовый сам броситься на него. Но вампир повернулся к Лестеру, тут же снова начавшему разряжать оружие. И в мгновение ока словно стал быстрее пули.

Джонатану показалось, что он услышал звук, с каким разорвалась человеческая плоть под клыками вампира.

— Нет! — крик Рейн стал самым громким, что Джонатан слышал за последний час. Мерсер бросилась на высшего вампира, снова вцепляясь в него. Джон, собрав все силы, подскочил так же быстро и вогнал кол в спину Мидоуса, метя прямо в сердце. Бродерик выгнул шею, вены на ней вздулись, глаза закатились, кожа начала ссыхаться. Рухнув на пол, он превратился в пыль всего за пару секунд.

Рядом с кучкой пепла упал Лестер, зажимая рукой горло и прерывисто громко дыша. Кровь хлестала у него между пальцев и вытекала изо рта. Джон подхватил друга, тут же отрывая от своей рубашки кусок, чтобы перевязать рану. Он пытался остановить кровь, хотя с первой секунды как увидел насколько изодрано клыками вампира горло, понял, что все бесполезно. С другой стороны тело Лестера поддерживала Рейн.

— Нужно вызвать скорую, — беспомощно произнесла она, доставая телефон.

Лестер повернул голову в сторону Рейн. Неожиданно он поднял подрагивающую руку и потянулся к девушке, та схватила кисть мужчины и прижала к себе.

— Рейн… — выдавил Лестер. — Как же я рад… видеть тебя… — Через секунду черты его лица расслабились и застыли, глаза замерли, глядя в потолок. Джонатан отнял руки от раны. Кровь продолжала литься, но напор утихал с каждой секундой. Красная жидкость залила пол, руки Джона и его одежду, будто пытаясь везде оставить след смерти.

Джонатан неожиданно для себя издал резкий вдох. В грудь словно врезалось что-то тяжелое, а по позвоночнику будто прокатился слабый заряд тока. Но он не причинил боли, наоборот — тело наполнилось на несколько секунд теплом. Слишком знакомым.

Он понял все в одно мгновение. Вот она, цена, что платили веками за дар посвященных. Лежит на его руках. Потеря. Он должен был что-то или кого-то потерять. И испытать боль.

— Что с тобой? — послышался голос Рейн. Что-то вокруг изменилось, но Джон пока не осознал, как именно.

До тех пор, пока не поднял взгляд на Мерсер. Увиденное чуть не заставило его отшатнуться. Он с трудом сохранил лицо. Перед ним сидел не человек. Удачная копия. Джон смотрел на знакомое лицо, на руки, смотрел в серые глаза. Но не видел. Он видел лишь чудовище, порождение тьмы. Если бы у него спросили, он бы не смог описать, что именно предстало его глазам. Он видел будто на уровне других чувств помимо зрения. Все они обострились, а в грудь хищной опасной змеей проползло ясное ощущение того, что перед ним вампир.

— Ребра, — выдавил он из себя, делая вид, что все нормально. — Сломаны. Ничего страшного.

— Как это могло произойти? Как Мидоус узнал? — Рейн с расширенными глазами вскочила и начала озираться будто могла найти объяснение в комнате. — А это еще кто? — ее взгляд наткнулся на связанную девушку. Она немедленно направилась к ней и без труда разорвала путы. Залитую кровью комнату тут же огласили рыдания.

— У нее истерика, уведи ее, — велел Джонатан. Он заставил себя посмотреть на белое как снег лицо Лестера. Закрыл ладонью его глаза.

Вернулась Рейн спустя несколько минут.

— Я отпустила ее, — она присела рядом с ним. — Пусть идет в полицию, или в скорую, куда хочет, если она захочет рассказать, ей не поверят. Но нам все равно нужно уходить.

— Нет, — покачал головой Граймс, тяжело поднимаясь. — уходить нужно тебе. Я дождусь скорой, но перед этим позвоню кое-кому из охотников. Он все уладит. Иди.

— Он все-таки мертв… — медленно проговорила она, кидая взгляд на пепел. — Джон, мне так жаль. Я виновата, недооценила его ум.

— Не виновата, — помедлив, он притянул ее к себе, вдыхая запах кожаной куртки. От запаха крови, затопившего пространство, уже начинало тошнить.

Мерсер исчезла, а Джон продолжал сидеть с мертвым другом в одной комнате.

— Прости, — шепотом произнес он. — Не так все должно было для тебя закончится.

Похороны устроили и оплатили незнакомые Джону охотники. Народу пришло не так уж много. Одни, помимо одинаково скорбных, суровых лиц выглядели в чем-то неуловимы похожими. Другие даже посматривали на них с легким интересом. Два разных мира стояли рядом, но не смешивались. В официальном костюме Лестер смотрелся нелепо. Будь он жив, то обязательно бы так и сказал. Джон пожелал ему терпения, чтобы пережить до ужаса затянутую церемонию. Ее Джон покинул раньше времени. Лестер бы на него точно не обиделся. Возвращаясь домой, он не смотрел на людей вокруг. Не сейчас. Осталось еще одно дело, прежде, чем он позволит его истинной сущности затянуть себя еще глубже в водоворот.

Рейн пришла к нему спустя всего час.

— Я бы обязательно туда пришла, но решила не рисковать. Столько охотников, — она усмехнулась, — уже не так забавно, как всего лишь один.

Мерсер улыбалась, но не скрывала печали. Джон смотрел теперь на нее спокойно, не отводя взгляда. Ему больше не хотелось морщиться от раздирающего грудь холодного змеиного яда. Он смотрел на тьму, как в бездну. Та глядела в ответ. В отличии от серых глаз Рейн, в глазах, что глядели на него, отражалась кровь. Целый океан крови, постоянно пополняющийся. Тьма ухмылялась, живая, мыслящая. Но Джон не боялся.

— Мы это сделали, — прошептала Рейн, прижимаясь к нему. — Ты, Лестер и я. Мидоус мертв, и я счастлива как никогда. Что теперь? — она скользнула взглядом по его лицу и, не дождавшись ответа, продолжила. — Давай уедем из Нью-Йорка. В какой-нибудь маленький городок, где сможем начать все заново. Кстати, что там у тебя с созданием лекарства?

Джон прикрыл на секунду глаза.

— У меня ничего не вышло, — сказал он что-то впервые за весь разговор.

— Какая жалость, — произнесла Мерсер, попытавшись сделать вид, что ей жаль, хотя Джон знал, что это не так. — Так как тебе мое предложение? Ты тоже давай, предлагай все, что угодно!

— Рейн, — он старался говорить как можно мягче, — Мы никуда не поедем.

— Что? — она вздрогнула, непонимающе глядя на него.

— Я останусь здесь, а ты уйдешь. Потому что вместе мы не будем. Никогда.

— Что? — повторила она. — Что? — она продолжала не понимать, но начинала злиться. — Почему?

—А ты разве не понимаешь? — он отошел от нее на шаг, — Ты всегда будешь для меня чудовищем. И я тоже должен быть для тебя им. Потому что я убиваю таких как ты, и я продолжу вас убивать до тех пор, пока не умру.

— Но как же мы? — выкрикнула она. — Как же то, что мы старались вернуть?

— Я живу лишь для того, чтобы убивать вампиров. Неважно, кто будет умирать, кто уходить, меня ничто не остановит. Тем более — ты.

— Ты всегда думал так? — ее глаза покраснели, лицо исказилось в гримасе. — Ты всего лишь использовал меня? Я же…я... — ее будто захлестывала волна, не давая выговорить слова, но она пересилила ее и выпалила. — Тогда, когда мне было страшнее всего в жизни, когда я думала, что он убьет меня, лишь мысли о тебе помогли мне не сдаться. Я никогда не забывала о тебе! Я хотела убить Бродерика, чтобы быть с тобой, а теперь он мертв и ты прогоняешь меня! У меня никого не осталось, никого!

— Ты хотела избавиться от Бродерика, чтобы стать свободной, — покачал головой Джон. — Ты же всегда любила свободу, теперь она у тебя есть.

Рейн резко выдохнула.

— Нет, нет, нет, — пробормотала она и выкрикнула:

— Я ненавижу тебя!

— Ты имеешь право, — хотя ему хотелось бы, чтобы она ненавидела его совсем за другое. За страх, за боль, за собственную жизнь, забранную вампиром, вломившимся в их спальню. Но Рейн, раньше видевшая лишь счастливый конец для них двоих, ненавидела его за разрушение своих мечт.

— Раньше я никогда не думала, что захочу убить тебя, но поздравляю! Ты этого добился. А тебе хватит смелости убить меня? Потому что иначе ты умрешь! — Она прыгнула на него с грацией и быстротой кошки. Джон не без труда увернулся. Рейн была сытой и сильной, а он — совсем безоружным и раненым. Промах разозлил Мерсер. Она зарычала, резко повернулась к нему, глаза горели.

— Я с самого начала была чудовищем! Ты просто не видел, слепой ты идиот! Ты только и хотел, что исправить меня, даже не спросив моего мнения!

— А зачем было спрашивать? — Джон криво улыбнулся, уворачиваясь от ее выпада. — Я и без того знал, что тебе нравится убивать и быть психопаткой.

Первый удар Мерсер достиг цели, Джон быстро утер кровь с разбитой губы.

— Ты хоть пыталась сопротивляться? Ради меня, а? Или сразу побежала за Мидоусом как собачка?

— Мидоус хотя бы помогал мне, он не бросал меня, в отличие от тебя! — теперь она пропустила его удар, Джону удалось пнуть ее коленом в живот, но сразу после этого Мерсер с рычанием повалила его на пол, и ее кулак обрушился на его лицо. Джон даже не попытался блокировать удар. Он смотрел в лицо, искаженное злобой, в красные глаза, блестевшие от влаги. Рейн уселась на него сверху, ее ладони крепко сжимали плечи Джона, а слезы катились все чаще, падая с кончика носа.

— Я же люблю тебя, — проговорила она, утыкаясь лицом в его пиджак, — Я тебя люблю. — Ее спина сотрясалась от рыданий. Рейн бормотала что-то еще, он не слышал, и впервые она казалась ему той самой Рейн. Той, не изуродованной тьмой и голодом и еще невесть чем. Той, которую он так ждал.

Джонатан обнял тонкую женскую фигурку. Крепко прижал к себе, а другой рукой зарылся в волосы.

— Я тоже люблю тебя, — прошептал он ей на ухо. — Я всегда буду тебя любить.

Ему хотелось целовать ее, утирать слезы с лица и быть с ней вечно. Ему хотелось, чтобы это желание не пропало, чтобы он мог любить так же — страстно, не обращая внимания ни на что, совсем как Рейн. Но на самом деле у него оставался лишь этот момент. Джон закрыл глаза, делая то, чего не позволял себе на протяжении трех лет. Он вспомнил, отринув равнодушие, и скорбь, и ненависть. Вспомнил о ней.

Как будто сегодня обычный день. Как будто она рядом с ним. Солнечный свет лился через бежевые шторы. Солнце ярче ночи, пусть та и длиннее. Ночь слабее, сколько бы не тянула лапы в жизнь Джона, сколько бы крови не пролилось под ее покровом. С кухни пахнет кофе. Завтра они с Рейн поедут куда-нибудь, куда угодно, дальше отсюда, туда, где луга, деревья, океан и скалы. Но сегодня — обычный день. И Джону пора уходить. После трех лет пора, наконец, попрощаться.

Когда он открыл глаза, то увидел совсем другое. Рейн подарила ему мягкий поцелуй в окровавленные губы и поднялась. Ее красные глаза выглядели сухими и жесткими.

— Ладно, — сказала она. — Как хочешь.

На ту Рейн, о которой вспоминал Джонатан, она больше не походила. Ни капли. Свет вокруг померк, словно комната погрузилась под землю.

— Я уйду, но, очень надеюсь, что ты будешь по мне скучать, потому что я обязательно вернусь, — она улыбнулась.

Джон заметил, что черты ее лица стали словно острее. В глаза он старался не смотреть — ему казалось, что в них можно провалиться. Вместе с голосом Рейн к нему в голову закрадывался чей-то шепот, он стелился как туман, и невозможно было избавиться от него другим способом, кроме как перестать дышать и видеть. Джон силился не вслушиваться в то, что шептал голос, потому что если он послушает, то в мгновение ока сойдет с ума. Так же, как сходили с ума родившиеся миллионы лет назад, те, с кого все началось.

Он даже не заметил, как Рейн ушла. Пропала из его дома, словно и не приходила. Но о ее приходе не давали забыть сломанный стол, ноющие от ударов места и пустота в груди. Спокойная, долгожданная.

Джонатан вышел на улицу минут через двадцать и пошел по направлению к оживленным кварталам. Вокруг становилось все больше людей. Джон смотрел на них, идущих по своим делам и видел, как мелькают среди них монстры, словно точки гнили на фруктах. Показывались то тут, то там. Теперь Джону не нужно было их искать, теперь он даже не мог от них спрятаться. Он видел вампиров так же отчетливо, как те видели своих жертв. Чувствовал тьму внутри них каждой клеточкой тела. Враг находился перед ним как на блюдечке; бери кол, да пронзай сердце, только и всего. Ноющее чувство в груди и глаза, что теперь видят невозможное, не дадут забыть о присутствии рядом чудовищ ни на секунду. Джон приподнял уголок губ. Так даже лучше. Перед взглядом лишь путь в темноту и больше ничего. Все, что ему нужно.