Заражение (джен)

Он брёл по улице, обмотав шарфом нижнюю часть лица. Блеклое солнце, брусчатка, в которую въелся пепел от обилия погребальных костров, опустевшие дома, сваленные в кучу обугленные тела. Он заслышал голоса, вернее стоны, приблизившись к храму. Скрипучая дверь поддалась неожиданно легко. От зала, где некогда проводили мессы, ответвлялось множество коридоров и комнат. Наверняка раньше в них были кельи священников, библиотека или классы школы для бедняков. Теперь весь храм напоминал одну большую палату для живых мертвецов, чья скользкая плоть уже начинала отдавать зеленью.

Пожилые женщины-сиделки не обратили на него внимания, подбадривая полутрупы пафосными речами. Он наблюдал за их слаженной работой с лёгким недоумением. Люди во все века из последних сил цеплялись за своё существование, но тратить еду и силы на тех, кто всё равно сегодня или завтра умрёт — безумие.

Старики или дети, богачи или бедняки — все они заживо гнили, от них буквально отслаивалась кожа, а от гноя, вытекающего из нарывов, несло густым запахом подпорченной на солнце свинины. Кормить свежей пищей куски мяса — таково человеческое милосердие. Всё же люди — твари лицемернее всех демонов. Обитатели Преисподней без лишних разглагольствований убивали безнадёжно раненых и больных. И это было правильно.

Он бы посоветовал отправлять заражённых в пустующее здание и запирать их друг с другом. Пускай те, кто заболел недавно, ухаживал за живыми мертвецами, которые доживали свой век. Но за подобный совет его закидали бы камнями, обозвав приспешником Сатаны. Впрочем, при этом они недалеко отошли бы от истины.

— Ты... знаю... спаси...

Старик с настолько истончившейся кожей, что сквозь неё, казалось, можно было узреть череп, растянул потрескавшиеся губы в улыбке, обнажая кровоточащие дёсны и почерневшие зубы. Он проследил за взглядом безумца… Флейта. Легенда о Крысолове родилась не на пустом месте. За сотню лет он сменил множество масок — бездомный мальчишка, воришка, шут, аристократ, советник правителей, глава инквизиции, пророк, лицедей. Сейчас пришла очередь играть роль того, кто спасал людей от болезни, уводя её из городов вместе с полчищами крыс. Не за доброе слово, конечно. Он видел саму суть вещей и прекрасно понимал, что и в этом городе жители платить за «услугу» не собирались. Поэтому он должен будет забрать у них самое дорогое — их будущее, их надежду. Детей. Коих после воспитают как верных последователей Сатаны или использую в качестве сосудов для демонов. Нет, мозги у его «папаши» не заплыли жиром из-за тысячелетнего сидения на Троне. Сатана решил воплотить в жизнь нечто банальное и бесполезное, чтобы отвлечь определённых личностей от более масштабных планов и действий. Он же исполнял роль пешки, ладно, более весомой фигуры, в игре старого козла.

Так чем он тогда отличался от этих живых мертвецов с покрытой нарывами кожей, которые лопались желтоватым, вонючим гноем? Ведь следуя указаниям Сатаны, он тоже гнил заживо, неизбежно приближал собственную кончину.

— Ты обознался, — он поморщился, вытягивая кончик плаща из обглоданных крысами пальцев.

* * *

Он шёл сквозь заражённый район, покашливая от пыли, дыма и пепла, что несли пожары. Бродяжка, покачивающая на руках ребёнка, одарила его заискивающей улыбкой:

— Подайте, господин.

— Держи, — он всучил ей «волшебную» флейту, мельком приметив младенческое лицо — крошечный череп, превратившийся в комок плесени и почерневших мышц.

Пускай старый козёл ищет себе другого мальчика на побегушках, а он более не собирался быть марионеткой ни в чьих руках.

Антихрист поправил щегольскую шляпу с петушиным пером и направился к городским воротам, прочь из этого места. Он намеревался играть по своим правилам — идти куда пожелает и делать то, что захочет. Просто жить.