На первой полосе (гет)

Луна пришла на торжественный приём одна из первых, да и вообще — одна. То есть без пары. Рольф уехал в Азию недели на три, и сейчас он на другом конце полушария с упоением изучает поведение взрывопотамов в естественных природных условиях. А его невеста осталась в Лондоне. Справедливости ради — их квартирка на Эбби-Роуд давно стала совершенно естественной средой для Луны. И смириться с тем, что наблюдать её будущий муж предпочёл за магическим зверем, а не за ней, оказалось совсем несложно. Да что там, она и сама бы с большим удовольствием сейчас занялась бы анализом поведения, например… Впрочем, неважно. Главное, что этим вечером Луна вовсе не собиралась страдать от одиночества.

К слову, вечер был организован для министерских служащих: по поводу очередной годовщины со дня создания этой организации здесь собрались лучшие её работники. Однако ни Луна, ни Рольф, ни даже Ксенофилиус сотрудниками Министерства не являлись. Поэтому можно было справедливо предположить, что она здесь — представитель прессы. Собственно, можно было бы сказать и точнее, но приглашение, едва оно успело опуститься на журнальный столик, изрядно потрепал их домашний питомец — крошка-оккамий по имени Фил. Он вцепился своим клювом в пергамент так, что минуту спустя на нём можно было разобрать лишь место, время события да слово «Придира» — и то без последних двух букв.

До сего дня в роли репортёра Луна ещё ни разу не выступала. Однако этот выход «в свет» открывал новые возможности в первую очередь для её научных работ. На шее у неё сейчас болтался массивный фотоаппарат, только вот следить за кем-то через объектив камеры она не спешила. Оказавшись в таком скоплении людей, Луна первым делом хотела заняться своим (точнее, их с Рольфом общим) исследованием поведения нового типа мозгошмыгов. Они открыли их совершенно случайно — отыскали целый рой в маггловском парке, у одного из деревьев. Оказалось, что эти создания могут не только вызывать размягчение мозга, но и приносят пользу — помогают разобраться с людскими чувствами. А раз так, почему бы не выпустить пару сотен милых безобидных существ в зале для торжеств?

Но и фотоаппарат далеко убирать не следовало. Луна разумно (по её личной оценке) предположила, что если на приёме и случится что-то сенсационное, то она уж точно это не пропустит и успеет сделать парочку колдографий. Так что… то ли журналист, то ли исследователь с чистой совестью пристроилась за одой из колонн, надев специальные спектрально-астральные очки. Небольшая группа мозгошмыгов уже кучковалась неподалёку, словно поджидая кого-то. Пару минут спустя на этом месте стояла Гермиона Грейнджер. Луна хотела было поздороваться со школьной подругой, но решила, что покидать наблюдательный пост ни в коем случае нельзя. Чего доброго — спугнёт мозгошмыгов, останется без открытия…

И не зря она проявила предусмотрительность: Гермиона не простояла на месте и минуты, а мозгошмыги уже вовсю копошились в её голове. Луна, поразмыслив, сделала вывод, что это показатель полной неразберихи в мыслях нынешней главы Отдела магического правопорядка. Пусть это и шло вразрез с образом Гермионы — но мозгошмыгов не обманешь!

Пока Луна подробно записывала свои наблюдения в прихваченный с собой якобы для репортёрских заметок блокнот, к колонне подошёл ещё один человек — Люциус Малфой. И встал он совсем рядом с Гермионой. Мозгошмыги тут же расположились у него в области груди. Это могло означать одно из двух, и Луна решила, что в данном случае налицо показатель ненависти. Конечно, выглядел мистер Малфой совершенно спокойным, но мозгошмыгов — не обманешь!

— Добрый вечер, мисс Грейнджер, — в своей привычной манере растягивая слова, проговорил Малфой. — Не ожидал встретить вас здесь. Одну.

— Отчего же? — сдержанно отозвалась Гермиона. А «её» мозгошмыги буквально затрепетали от этих слов.

— Как? Неужели у вашей двери не выстроилась очередь из ухажёров всех мастей? После вашего демонстрационного расставания с младшим Уизли…

— Пусть даже и так — вас эта тема не касается. К тому же, вы и сами, как я успела заметить, сегодня без пары.

— Да, для меня самого это — очень неприятная неожиданность. Моя спутница в последний момент решила изменить планы. Которые мы согласовали заблаговременно, стоит заметить.

— Полагаю, у неё на то были причины, — в голосе Гермионы послышалось напряжение. Мозгошмыги, словно вторя её интонациям, слегка завибрировали.

— На мой взгляд, недостаточно веские.

— Не вам судить!.. — выпалила она, а после добавила более спокойно: — Мистер Малфой. Не вам.

— Не мне, к великому сожалению, не мне...

Мозгошмыги и Гермионы, и Малфоя в этот момент стали кучковаться особенно активно. Так, словно неразбериха в голове первой усиливалась пропорционально ненависти в груди второго. Луна, конечно, тут же задокументировала особенности их поведения в такой ситуации.

Тем временем, молчание между объектами наблюдения (не между мозгошмыгами, само собой, а между людьми) порядком затянулось. Но никто из них отчего-то не стремился отойти и найти себе другого собеседника. Это было необъяснимо — учитывая поведение мозгошмыгов. Но Луна давно привыкла, что все вокруг ведут себя донельзя странно.

— Каково ваше мнение, мисс Грейнджер, — вновь заговорил Малфой, — если женщина регулярно ночует со мной в одной постели, может ли она отказаться стать моей парой на обыденном министерском приёме?

— Это... Это целиком и полностью зависит от конкретной ситуации. Уверена, при некоторых обстоятельствах такое поведение вполне приемлемо.

— При каких же, например?

— Допустим... Допустим, если отношения тайные...

— Но как же договорённость?! Неделю назад она чётко дала понять, что согласна составить мне компанию.

— Ну… Мистер Малфой… — Гермиона тяжело вздохнула и выпалила: — Да сколько тебе ещё повторять: мне нужно немного времени! Люциус, прекрати эти претензии сейчас же!

— Эти же слова я слышал от тебя месяц назад. Пойми, мне жутко надоело являться на все эти приёмы одному… Или с этими девицами… В то время как у меня есть женщина. Ты, дорогая.

После этих слов число мозгошмыгов в голове Гермионы возросло раза в два, а у Люциуса в груди — пожалуй, даже в три.

— Я переехала к тебе, как ты и просил.

— Верно, — Малфой кивнул.

— Из-за тебя я почти не провожу время с друзьями.

— Не спорю.

— Я больше не ношу джинсы. Совсем. Одни только платья да юбки с блузками!

— И я это ценю!

— По твоему совету я прекратила попытки приготовить нам вкусный ужин…

— Это всё равно не кончилось бы ничем хорошим. Но спасибо, что прислушалась.

— Так почему тогда ты не можешь простить мне одну маленькую слабость?!

— Маленькую?.. — послышался вкрадчивый вопрос. — Да у меня складывается ощущение, что ты, Салазар тебя раздери, стыдишься наших отношений!

— Вовсе нет. Тебе прекрасно известно, что я жду, пока Рон объявит о своей помолвке с Лавандой. Тогда на нас с тобой не будут смотреть, как на врагов народа.

— Какой оптимизм! Да ты просто…

— Тише, Люциус. Сюда идёт Карл. Тот, из Отдела магических происшествий и катастроф.

— У тебя с ним что-то…

— Да-да, мистер Малфой! — преувеличенно громко заговорила Гермиона, беспардонно оборвав его вопрос. Луна тут же охнула от испуга: а вдруг мозгошмыги разлетятся? Но нет, они продолжали копошиться на прежних местах. — Этот законопроект мы собираемся подготовить к весне...

— Позволь пригласить тебя на танец, Гермиона? — спросил подошедший молодой мужчина. Мозгошмыги на его появление даже и внимания не обратили.

— Почему бы нет?

Гермиона удалилась под звуки музыки, а вскоре облюбованное Луной место покинул и Малфой: мозгошмыги в этот момент словно дрались в его груди! И Луна искренне сожалела, что наблюдение обрывается на самом интересном месте.

Она вышла из своего «убежища», прошлась по залу и сделала несколько колдографий: должность замредактора «Придиры» обязывала (откровенно говоря, отцу просто больше некому было вверить обязанности своего заместителя). Луна поболтала с бывшими одногруппниками: Джоном и Люком. У первого мозгошмыги суетились в кончиках пальцев, у второго — засели в щиколотках. Луна проанализировала это и сделала очередные выводы: Джон мучается от нетерпения, а Люк либо хочет поскорее покинуть это мероприятие, либо, наоборот, стремится попасть на танцпол и задержаться там надолго.

Больше ничего интересного вокруг не происходило. Точнее, мозгошмыги на глаза не попадались, а всё остальное азартную исследовательницу магических существ в данный момент мало волновало. Потому-то, вновь завидев Гермиону неподалёку, Луна тут же поспешила к ней.

— Вы просто замечательная пара! — заявила она.

— Что? О чём ты?

— О вас с мистером Малфоем, конечно, — пояснила Луна. — Я такое сочетание впервые вижу.

— Но я не понимаю... О чём ты? То есть… Как ты узнала?

— Мозгошмыги, Гермиона. Мозгошмыги никогда не допускают промахов!

— Мозгошмыги? — непонятно откуда материализовавшийся рядом Малфой изогнул бровь, явно выражая сомнение. — Это ещё что значит?

— О, всё очень просто, — начала Луна. — У Гермионы вся голова кишит мозгошмыгами — это признак либо полной неразберихи в мыслях, либо сильной-сильной влюблённости. А у вас в груди их скопилось не меньше пяти сотен. Тут либо ненависть, либо истинная любовь.

— И с чего вы взяли, что это именно...

— Сначала я решила, что всё как раз наоборот. Но стоило присмотреться… Это ведь совершенно очевидно, мистер Малфой. Совершенно очевидно! Ты же понимаешь, о чём я говорю, Гермиона? Хоть ты?

— Не совсем. Мы же не… Ну, это вряд ли можно назвать очевидным. И не говори об этом так громко, пожалуйста! — Гермиона выглядела недовольной.

— Разве вы бы стояли рядом с ней, искали бы её взглядом весь вечер, если бы испытывали ненависть? И я уж не говорю о том, что неразбериха в голове и Гермиона — вещи несовместимые!

— С последним утверждением я бы поспорил, хотя в целом...

— Люциус!

— Извини, милая. Наверное, мне мозгошмыги мешают сдерживаться...

— Простите, мистер Малфой, но они такими свойствами никогда не обладали.

— А теперь начали, мисс Лавгуд. Всё когда-то происходит в первый раз.

— Но мозгошмыги вовсе...

— Мы вас поняли, мисс Лавгуд!

Смирившись с тем, что лекцию об особенностях поведения нового вида мозгошмыгов в местах скопления людей Малфой всё равно слушать не станет, Луна отошла поодаль и вооружилась фотоаппаратом. В этот момент Малфой приблизился к Гермионе почти вплотную и пригласил её на танец. Губы его коснулись сперва тыльной стороны её ладони, а затем — на долю секунды! — сомкнулись с её губами в коротком поцелуе. Колонна скрыла бы эту парочку, наполненную мозгошмыгами, если бы Луна изначально не знала, что они стоят там. И хорошо, что она не пропустила этот момент — мозгошмыги стали настолько активно передвигаться, что верилось с трудом! Но, несмотря на шок от увиденного зрелища, Луна успела нажать на кнопку фотоаппарата.

На проявленной колдографии мозгошмыги, конечно, не отобразились. Но Луна решила, что использовать её в качестве иллюстрации к её аналитической публикации о мозгошмыгах будет вполне уместно.

«Мозгошмыги не ошибаются» — такой заголовок крупными буквами пересекал первую полосу «Придиры». Сразу под ним располагалась крупная колдография целующихся Люциуса Малфоя и Гермионы Грейнджер. Настолько большим спросом газета Лавгудов не пользовалась давно…

«Ещё бы! — подумала чрезвычайно довольная собой Луна. — Такие открытия не каждый день совершают!»